ГЛАВА 1. ВЛИЯНИЕ ПРАВОВОЙ ДОКТРИНЫ НА СТРАТЕГИЮ РАЗВИТИЯ ПРАВОВОЙ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА

Произошедшие в России за последние десятилетия перемены в общественной и правовой жизни нашего государства, выявили очевидные недостатки в российской правовой политики. В первую очередь история «показала» всю несостоятельность не столько самого провозглашенного Советским государством лозунга «кухарка должна управлять государством», сколько его противоестественное понимание. В связи с действующим на тот момент пониманием указанного лозунга наука о праве и государстве была отодвинута на второй план, и ей отводилось «почетное» место «рупора партии». «В нашей стране юридические науки долго находились под известным идеологическим влиянием. Это, в частности, выразилось в ограниченности методологических ресурсов, применявшихся в исследовании фундаментальных аспектов правовой реальности. Отечественная философия и теория права в значительной мере все еще продолжают опираться на философские парадигмы, сформированные в рамках классической философии»[1].

К сожалению, указанное отношение к правовым наукам сохранялось и до последнего времени. В частности, можно привести пример масштабного принятия нормативно-правовых актов в период 1990-1998 гг. без проведения правовых экспертиз и анализа учеными юристами принимаемых законов. Такой подход привел в свою очередь к принятию законодательных актов без учета не только менталитета, но и зачастую государственных интересов нашего государства. Как нам представляется этот этап «развития» правомерно было бы охарактеризовать не только как период «дикого капитализма», но и как период «дикого «правотворчества», которое заключалось в механическом переписывании зарубежного законодательства. В данном случае были допущены сразу две правотворческие ошибки, которые давно были известны правовой доктрине. Первая - заключается в том, что, какой бы совершенный не был зарубежный закон, он регулирует общественные отношения, находящиеся в постоянном развитии и переписывая закон без учета динамики приводит к принятию устаревшего закона, вторая - при механическом переписывании мы зачастую вводили правовые дефиниции и конструкции либо полностью неприемлемые к нашим условиям, либо просто не известные российской правовой системе. Так еще в III до н.э. Люй Бу-Вэй писал: «…Почему государи не берут за образец законы прежних правителей? Не потому, что эти правители были не мудрыми, а потому, что нельзя брать их законы за образец. Законоположения прежних ванов дошли до нас через ряд прошлых поколений, при этом некоторые люди добавляли к ним что-то, некоторые исключали из них что-то; как же можно брать и копировать эти законы? Пусть даже люди не исключали и не добавляли ничего, все равно невозможно использовать эти законы, считая их образцом»[2].

Продолжая свою мысль, мыслитель говорил о том, что в «установлениях восточных царств, у древних и нынешних законов язык различный и уложения несхожие – вот почему в древних названиях многое не подходит к сегодняшним словам, а в нынешних законоположениях многое не соответствует древним законам. Подобное этому мы наблюдаем и у народов с различными обычаями. Их стремления одинаковы, но то, что они делают, различается, произносимые ими названия непонятны…»

Одной из причин существующих в настоящее время проблем в правовой политики России, а как следствие и в российской правовой жизни, безусловно, является отсутствие четких позиций правовой доктрины по принципиальным проблемам правового развития нашего общества. В данном случае мы не в коей мере не призываем к унификации правовых воззрений, напротив, именно наличие плюрализма в юриспруденции может стать одним из главных факторов влияющих на научно обоснованное формирование стратегии развития правовой политики и правовой жизни. Однако выработка наиболее принципиальных позиций в юриспруденции, формирование четкого понятийного аппарата, разработка минимальных стандартов правового развития является одним из приоритетных направлений юридической науки.

В связи с этим достаточно оптимистически видятся наметившиеся перспективы по занятию, правовой доктриной соответствующего ей места, в конце концов «наука и научные знания (их уровень), - как пишет академик Б.С. Соколов, - базовый показатель национальной культуры и гарант прогрессивного развития государства»[3]. В частности, всё чаще раздаются призывы осуществлять правотворческую, правоприменительную деятельность на научной основе, а также формирование четких научно обоснованных стратегий правого развития России. «Воплотить в жизнь столь масштабные и долгосрочные замыслы, обеспечить качественные прорывы на критически важных направлениях с помощью национальных проектов невозможно без создания соответствующей стратегии правового развития Российской Федерации», – считает Председатель Совета Федерации Сергей Миронов. Об этом он заявил на IV Всероссийской научно-практической конференции «Мониторинг законодательства и правоприменительной практики», которая прошла в Российской академии государственной службы при Президенте РФ по инициативе Комиссии СФ по методологии реализации конституционных полномочий Совета Федерации[4].

Как бы вторя данным словам, председатель Комиссии Совета Федерации по методологии и реализации конституционных полномочий Совета Федерации Геннадий Бурбулис обозначил ряд ключевых проблем, которые были выявлены в процессе подготовки докладов. По его словам, основная проблема – принятие недоработанных законов, а затем внесение в них многочисленных поправок, что приводит к созданию так называемого «заплатного» законодательства.

Единственным действенным средством против принятия скороспелых законов он считает формирование среднесрочной стратегии правового развития России на 5 – 10 лет. «У страны три глобальные проблемы – бедность, коррупция и демография. Причем ни по одной из этих проблем нет четкого представления, как законодательно решать эти задачи», - подчеркнул сенатор[5].

В данном случае определение доктринального направления стратегии развития нашей правовой политики и правовой жизни, является, фундаментальной задачей современной юридической доктрины. Как нам представляется, юридическая доктрина слишком долго находилась в «тени», что как мы видим, привело к достаточно плачевным последствиям. Доктринальное направление современной правовой политики должно направить свое влияние одновременно на несколько принципиально важных направлений правовой жизни нашего общества. Как нам представляется, такими направлениями должны стать: пересмотр юридической доктриной своего отношения к правотворческой политике; правоприменительной и правоинтерпретационной политике; изменения отношения к месту обучающей формы реализации правовой политики в правовой жизни общества, а также к проблеме соответствия российской правовой политики требованиям международных стандартов.

В связи с этим юридической доктрине необходимо достаточно критически выразить свою позицию к проблеме соотношения российского национального законодательства и международного права. Так, одной из проблем выступает современный подход российского законодателя к правотворчеству, выражающегося, как нами отмечалось ранее, в механическом заимствовании. Уместно ли в данном случае говорить о правовом прогрессе, к которому стремятся любые правовые системы, ведь, несмотря на то, что международные стандарты, явились следствием многолетнего опыта, они не являются застрахованными от «устаревания».

Говоря о правовом прогрессе уместно согласиться с высказыванием А.Ю. Барсукова, утверждающего, что рассмотрение правового прогресса следует начать с анализа категории «прогресс», сложившийся в философии, социологии и других науках[6]. При этом, говоря непосредственно о правовом прогрессе, автор подчеркивает, что в широком смысле правовой прогресс есть характеристика правовой жизни. Таким образом, правовой прогресс в широком смысле свидетельствует о повышении уровня всей правовой жизни, об увеличении позитивных проявлений права и уменьшении негативных[7]. Именно в России, являющейся одним из центров мировой науки и культуры, существуют условия для интенсивного постиндустриального развития[8], которые позволяют говорить, что она вполне самостоятельно может решать стратегически задачи строительства правового государства путем формирования соответствующей правовой политики и развития правовой жизни.

Здесь уместно привести высказывание Стивена Холмса, который, пытаясь ответить на вопрос, может ли иностранная помощь способствовать развитию правового государства, констатирует следующие выводы. Большая часть западной помощи в сфере развития права нацелена на «копирование» (воспроизводство) институтов западного общества в России. Поддержка становления системы судов присяжных, оказываемая Агентством Соединенных Штатов по международному развитию (USAID), - известный тому пример. В начале 1990-х годов западные специалисты в области правового развития зачастую стремились преобразовать российскую правовую систему по подобию тех, которые действуют в их странах. Но право - это не бытовая техника, которую можно выключить из розетки в США или Германии, а затем запросто включить в России[9]. Далее он утверждает, что во избежание «потемкинских» реформ, программы, нацеленные на простой перенос западных моделей на российскую почву, следует воспринимать с известной долей скептицизма. Участие принимающей стороны в процессе отбора и импортирования иностранной модели (наряду с правом вето) играет существенную роль. Безоговорочно соглашаясь с последним, мы можем отметить, что той самой принимающей стороной и должна стать российская юридическая доктрина, в полной мере способной к адекватной оценке и отбору предлагаемых моделей, а также к оптимальной адаптации их к российским реалиям.

В связи с вышеназванным достаточно спорным является предложенное В.Б. Исаковым мнение, согласно которому он делает следующие выводы. «…Очень интересная и правильная идея была высказана о том, что создание и оценка законов — это особая специальность, причем не только юридическая. Я бы полностью поддержал эту идею. На самом деле сейчас уже существует система подготовки людей, которые профессионально занимаются вопросами законотворчества. Причем, действительно, законотворчество — это не прерогатива юристов. Никакой законопроект о транспортном комплексе невозможно написать, если не понимать, как реально работает транспорт, как действует эта система. Поэтому специалистов по законотворчеству (легистов) надо готовить с учетом отраслей общественной и экономической деятельности, в которых им предстоит работать, а для этого в преподавании изначально должно быть соединение юридических, экономических, политических и прочих знаний. То есть юристы, но не только юристы. Те, кто работает в этой сфере, прекрасно знают, что для законотворчества приходится капитально переучиваться, для того чтобы овладеть этой специальностью.

Я также думаю, что в этом вопросе надо поставить точку над « i « и официально признать, что у нас существует такая специальность. Ее можно называть легистикой, можно взять какое-то более понятное нам название из русского языка. Но совершенно очевидно, что такая специальность существует, что она требует определенного набора профессиональных и личных качеств, что необходимо целенаправленно готовить людей, которые будут заниматься легистикой»[10].

Как нам представляется, данная позиция имеет в своей основе ложное суждение. В этой связи можно пойти дальше и говорить о том, что раз при защите нарушенных прав граждан в гражданском судопроизводстве, либо защите подсудимого в уголовном, юрист (естественно) не может знать какие то технические, медицинские данные, то необходимо создать новую специальность – «составитель исков» по тем или иным направлениям знаний. Здесь очевидно, что никто другой, кроме юриста не сможет грамотно выполнить данную работу, хотя, естественно, он будет использовать и привлекать к работе специалистов и экспертов в тех или иных областях.

Так трудно не согласиться с утверждением С.А. Сивовой о том, что «современное юридическое мышление складывается из множества компонентов. В рамках данной темы особо выделим некоторые из них: наличие современного научного правопонимания; овладение научными методами познания социально-правовых реалий; понимание социальных механизмов генезиса и действия права; способность к самостоятельному, творческому выявлению социально-правовых решений[11].

Говоря непосредственно о взглядах юридической доктрины на стратегию будущего развития правовой жизни, назначении и политико-правовой основе необходимо четко понимать цель и задачи разработки такой стратегии.

Для усиления степени влияния юридической доктрины на стратегию развития правовой жизни она должна установить цели и принципы этого развития, а также определить наиболее важные мероприятия в области совершенствования правовой политики, в том числе: юридической науки и образования; национальной правовой культуры и демократического устройства для улучшения качества жизни граждан России и обеспечения правопорядка; расширения взаимовыгодного международного правового сотрудничества. С этой позиции выработанная юридической доктриной стратегия предназначена для использования при подготовке концептуальных, доктринальных, программных и иных документов, определяющих цели, принципы и направления деятельности государственных органов и негосударственных организаций по решению проблем правового развития России.

Безусловно, при выработке научно обоснованной стратегии в качестве основы должны служить и послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации как основа общегосударственной политики, общепризнанные принципы и нормы международного права, законодательство Российской Федерации, определяющие направления правового и социально-политического развития страны на ближайшие годы и последующую перспективу.

В качестве одной из основных целей развития правовой политики и правовой жизни мы должны установить повышение устойчивости общественного развития, конкурентоспособности страны, благосостояния и качества жизни граждан, укрепление государственных гарантий реализации конституционных прав человека и гражданина в обществе, создание равных возможностей по доступу к реализации тех или иных прав и законных интересов человека и гражданина, повышение эффективности государственного управления и т.д.

Исходя из очерченных нами целей мы можем вычленить основные задачи, способные быть решенными юридической доктриной, к которым, в частности, можно отнести: определение системы основных мероприятий по развитию и созданию условий для согласования усилий государственных органов и негосударственных организаций по их выполнению, совершенствование правовых механизмом регулирования общественных отношений в целях правового развития России, создание благоприятных условий для развития науки и образования, совершенствование государственного управления и местного самоуправления и т.д. При этом в качестве одной из основных задач, которую необходимо достичь юридической доктрине в данном контексте мы хотели бы предложить выработку таких решений каждой проблемы в развитии правовой политики и правовой жизни, которое обеспечивало бы одновременное решение многих других проблем и не создавала новых.

Исходя из обозначенных нами целей и задач юридической доктриной должны быть разработаны основные мероприятия по достижению целей развития правового государства, развитие системы общественного и государственного контроля эффективности использования бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов в приоритетных направлениях развития науки, совершенствование системы привлечения внебюджетных средств для проведения научных исследований по приоритетным направлениям, создание условий для расширения взаимодействия коллективов, проводящих исследования по приоритетным направлениям развития науки, с международным научным сообществом, расширение обмена научной информацией, развитие мер государственного и общественного поощрения граждан, добивающихся высоких результатов в области науки и образования, в том числе путем расширения практики учреждения специальных премий и грантов, увеличения количества премий в области науки, культуры и искусства Правительства Российской Федерации.

В качестве повышения степени влияния юридической доктрины на стратегию развития необходимо более охотнее использовать различные научные методы исследования современной правовой политики и правовой жизни, в том числе исторический, логический, сравнительный и т.д.

Раскрывая содержание понятия стратегия, необходимо понимать, что это достаточно сложный управленческий термин[12]. Проводя исследование в области раскрытия данной дефиниции правомерно сделать следующие выводы:

1. Стратегия правового развития - это общий план достижения долгосрочных целей государства (что выступает наиболее общим определением стратегии).

2. Стратегия - план распределения ограниченных ресурсов государства в выбранных направлениях совершенствования правовой политики и формирования правовой жизни, (что является инструментальным определением стратегии).

3. Стратегия - есть инструмент координации стратегических ресурсов правовой политики, направленный на упорядочивание правой жизни (это определение обосновывает пользу стратегического планирования).

4. Стратегия - процесс приведения в соответствие сильных и слабых сторон правовой политики и правовой жизни с опасностями и возможностями во внешней среде (здесь достаточно подробно описываются последовательные шаги алгоритма стратегического планирования).

5. Стратегия - долгосрочный план для реализации амбиций руководства государства (данная дефиниция характеризует одно из новых направлений развития теории стратегического управления).

6. Стратегия - метод изменения правовой системы государства для достижения более качественных параметров принимаемых ими законов, порядка их применения, а также уровня правовой жизни.

В данном случае, влияя на стратегию развития, юридическая доктрина должна учитывать тот факт, что любое развитие, а уж развитие правовой политики и правовой жизни в особой степени, должно быть в первую очередь устойчивым, стабильным, имеющим в качестве своей конечной цели правовой прогресс. Устойчивое развитие базируется на идее, что качество жизни людей и состояние общества находятся под воздействием совокупности экономических, социальных и экологических факторов. Осознание взаимосвязи этих факторов позволит принимать правильные решения при разработке стратегий развития[13]. Любая стратегия развития общества имеет своей целью, прежде всего, повышение уровня жизни. Как достичь этой цели и не зайти в тупик по мере продвижения? Ответ на данный вопрос как раз и способна дать юридическая доктрина.

Достаточно часто на практике убеждаются, что причина затруднений в реализации стратегии правовой политики - предшествующие решения, которые не учитывали определенные последствия принимаемых решений, в частности, влияние решений в отдельных отраслях права без учета системности права. Например, попытка государства установить компенсации для «чернобыльцев» с целью смягчения общественной напряженности и повышения доверия к власти, без учета положений бюджетного законодательства, без установления четких процедур выплат, привело к диаметрально противоположному результату, возникших просто навсего вследствие отсутствия денежных средств в бюджете.

Одним из стратегических направлений в этой связи, выступает изменение подходов в таком подвиде правовой политики, как правотворческая политика. По ряду причин и, прежде всего, вследствие пересмотра некоторых теоретических установок применительно к постперестроечным реалиям России область исследования эффективности права приобретает особое значение для совершенствования правотворческой работы. К сожалению, можно констатировать, что в связи с тем, что «долгое время в нашей стране недооценивалось, что законы - это то, при помощи чего государство управляет и регулирует жизнь в обществе»[14], привело к тем плачевным результатам, которые мы видим в современном правотворческом процессе.

Так независимо от усилий науки, законодатель обязан и сам предпринимать определенные меры, чтобы исключить собственные ошибки не через продолжительное время после издания акта, а еще во время правотворческого процесса. Он обязан институционализировать наблюдение за действием законов, чтобы вовремя подготовить их корректировку. Для подготовки этой институционализации наука может предложить методологический и фактологический материал, но она не в силах заменить саму институционализацию. Отсюда вывод: правотворческим органам следовало бы, прежде всего (даже прежде чем заниматься подготовкой нормативных правовых актов) начать вести наблюдение за действием существующих законов (или же за отсутствием такого действия)[15].

В связи с этим напрашивается следующий вывод, невозможно совершенствование правовой политики, правовой жизни только путем усилий с одной стороны (научной), это должно быть целенаправленным воздействием со всех сторон (общественной, политической, экономической и т.д.). Так соглашаясь с замечанием И.И. Шувалова, следует отметить, что в определенной степени причиной правотворческих ошибок выступают не умышленные действия, а всего лишь элементарная «правовая безграмотность» законодателей, в том числе и техническая. Так в рамках курсов, читаемых в юридических ВУЗах, в последнее время достаточно большое внимание уделяется такой дисциплине как «Юридическая», («законодательная») техника», написано достаточно много учебной и научной литературы[16].

Однако, сложилась достаточно парадоксальная ситуация, которая заключается в том, что дисциплина, изучающая методику разработки и написания законопроекта, характерные ошибки, возникающие в ходе работы над законопроектом, требования к правилам формирования содержания нормативных актов, правотворческой процедуре и др. читается юристам, которые как таковые не выступают законодателями, а непосредственно законодатели зачастую не имеют юридического образования и соответственно не имеют даже элементарных знаний в данной области. В этой связи, как нам представляется, правомерно проводить хотя бы краткосрочные курсы по юридической технике с представителями законодательных органов, причем всех уровней как федеральных, так и региональных.

При той роли, которую в жизни людей играют законы, вопросы их качества приобретают особое значение. И важны не только отдельные оценки действующих и потенциальных законов по определенным критериям, но и теоретические исследования общего характера, позволяющие сформировать, возможно, более целостное представление о качестве и потенциальной эффективности законов с тем, чтобы в текущей законодательной работе не упустить из внимания ни один из аспектов, не допустить возможный просчет[17].

Необходимо акцентировать внимание на наличие определенных закономерностей в подходах к различным элементам правоведения. В первую очередь одной из закономерностей выступает, формируемый юридической доктриной вывод о том, что к стратегии развития правовой политики необходимо предъявлять такие же требования контроля ее эффективности, что и при определении качества закона. В этой связи на «плечи» юридической доктрины ложится дополнительная обязанность по проведению научной оценки оптимальности существующей правовой политики, при этом составляющими понятия оптимальности, по аналогии с определением эффективности правовых норм, выступают эффективность, полезность, экономичность и социальная ценность[18].

Кроме того, в свете проведенного исследования, мы хотели бы констатировать о необходимости введения в юридическую науку новых правовых категорий, таких как: качество правовой политики и качество правовой жизни, которые, по нашему мнению, должны быть в рамках пристального внимания юридической доктрины. Именно научные исследование в данной сфере, безусловно, приведут к совершенствованию правой политики и соответственно повышение уровня правовой жизни нашего государства.

Говоря о перспективах развития правовой политики и правовой жизни России, необходимо четко понимать, что проекты в области правовой реформы должны быть нацелены на становление в России своего рода отношений сотрудничества и согласования позиций между государством и обществом, что в долгосрочной перспективе приведет к возрастанию степени реагирования государства на запросы общества[19].

На основе богатого исторического опыта нашего государства, неоднократно подтверждалось, что попытка отмежевания государства и общества друг от друга рано или поздно приводят к негативным проявлениям, в том числе к гражданскому неповиновению. Причины, способствующие возникновению гражданского неповиновения, могут быть вызваны различными проблемами: в области права, политики, экономики, в социальной сфере и культуре, которые, в свою очередь, влекут за собой механизмы аномии, фрустрации, алиенации, т.е. предпосылки гражданского сопротивления. Это конфликт между обществом и государством, в основе которого лежит осознание своих интересов гражданами и их неудовлетворенность существующей социокультурной системой[20].

В связи с этим очевидно, что наиболее эффективным звеном во взаимодействии государства и общества, а также в решении проблем в области права и политики выступает юридическая доктрина. Наука и образование тесно связаны между собой. Одно не может существовать без другого. В то же время заметно влияние науки на развитие общества. Постепенно государство начинает уделять больше внимание основополагающим дисциплинам[21].

Отсюда вытекает необходимость глубокого, комплексного анализа тенденций развития науки и техники и их влияния на социально-экономическое развитие общества. Следовательно, возникает и целый комплекс проблем, которые далеко выходят за рамки собственно методов научно-технического прогнозирования и требуют более глубокого исследования, предполагающего анализ общих закономерностей общественного развития, изучения объективных тенденций, обусловливающих перспективы развития данной социально-экономической формации. В связи с этим, действительно, научное исследование проблем прогнозирования невозможно без учета общих закономерностей социального развития, без конкретно-исторического анализа с материалистических позиций движущих сил развития общества вообще, данной формации в частности. Сказанное, конечно, не означает недооценки различных частных исследований в области прогнозирования, в особенности методики и организационных форм прогнозирования в различных сферах и т. п. Речь идет лишь о том, что проблема прогнозирования научно-технического развития, учитывая многоплановый, комплексный характер последнего, не может быть в целом правильно решена без научной методологии исследования общественного развития[22].

Говоря о влиянии юридической доктрины на стратегию развития правовой политики и правовой жизни мы не можем обойти стороной такой метод давно известный правоведению, однако, длительное время забытый нами, как правовой эксперимент. Так, в качестве правового эксперимента, причем, на наш взгляд, достаточно успешного, можно рассматривать такую инновацию верхней палаты Федерального Собрания РФ как – «досье закона». В настоящее время данная верхняя палата предлагает вести «досье» на каждый принимаемый закон, начиная с момента внесения его как законодательной инициативы и до отмены закона. В «досье» должны быть представлены обоснование законодательной инициативы, экспертные заключения, коллизии правоприменения и т.д. «Досье закона», по словам Г. Бурбулиса, схоже с медицинским обследованием, которое позволит оценить качество закона[23].

В данном случае в качестве основной «силы», способной полноценно, всесторонне и на высокой теоретической основе выполнить указанную задачу, выступает юридическая наука. Так, продолжая свое выступление Г.Э. Бурбулис заметил: «Мы настаиваем на том, что законотворческий процесс - это очень сложный, ответственный процесс конституционного партнерства, поскольку в нем активно принимают участие глава государства Российской Федерации, вся система исполнительной власти, субъекты Российской Федерации, научные сообщества (выделено Р.П.), корпоративные сообщества[24].

Продолжая свою мысль Г.Э. Бурбулис отметил, что нужно еще раз подчеркнуть важность нашей деятельности по мониторингу законодательства, а ежегодный доклад является своеобразным итогом этой работы в течение года. Составление доклада мы осуществляем в непрерывном сотрудничестве с ведущими научными организациями (выделено Р.П.) страны. Нашими партнерами являются специалисты Института государства и права Российской академии наук, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ[25] (выделено Р.П.).

Следующим направлением влияния юридической науки на развитие правой политике выступает планомерная и системная работа в области правового образования и просвещения (в данном случае мы умышленно разделяем данные направления, считая их вполне самостоятельными, имеющими свои специфические цели задачи и функции). В данном случае путем правового образования и просвещения мы сможем решить такую глобальную проблему правовой жизни современной России как правовой нигилизм.

Достаточно большой потенциал во влиянии юридической доктрины на правовую жизнь России имеет правовое прогнозирование. Оно способствует осознанию государствами своих долговременных интересов. Тем самым будущее охраняется от девальвации в повседневной политике в пользу краткосрочных частных интересов. Прогнозирование повышает эффективность права, поскольку долговременным интересам государства отвечает обеспечение законности, стабильности, порядка[26]. Именно прогнозирование позволяет юридической доктрине предсказать возможное течение правовой жизни в зависимости от изменения стратегии правовой политики, выработать предложения: либо по предотвращению данных реакций; либо к стимулированию их появления; либо к подготовке правовых мер и средств устранения возможных проявлений, путем изменения стратегии правовой политики. Кроме того, именно прогнозирование позволяет на основе анализа существующих в правовой жизни государства недостатков, воззрений и ожиданий общества совершенствовать правовую политику.

В заключении хотелось бы привести высказывание китайских мыслителей живших в 313-238 гг. до н.э. писавшие: «…Правителя можно сравнить с лодкой, а народ – с водой: вода может нести лодку, а может ее опрокинуть»… Поэтому, если правитель стремиться к спокойствию, то чтобы достичь его, нет ничего лучше, как издавать справедливые приказы и любить народ; если правитель стремиться к славе, то, чтобы добиться ее, нет ничего лучше, как почитать ритуал и уважать ученых (выделено Р.П.)…[27]«. Как нам представляется, данное высказывание показывает то стратегическое место, которое должна занимать юридическая доктрина в российской правовой системе.

Голоскоков Леонид Викторович,

доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры «Анализ рисков и экономическая безопасность» Финансового университета при Правительстве Российской Федерации

 

ГЛАВА 2. ДОКТРИНА И ЕЁ НАЗНАЧЕНИЕ В ДИНАМИЧНОМ МИРЕ[28]

 

Одно из определений гласит, что доктрина – это «совокупность постулатов, которые служат основой экономической теории. Доктрина способствует объяснению теории и осуществлению анализа экономических механизмов, отражает необходимость выбора между совокупностями основополагающих принципов, на основе которых может развиваться объяснительная теория»[29]. Есть и другие определения доктрины, но и этого нам пока достаточно, чтобы исследоватьнекоторыединамичные процессы.

Доктрины не создаются как федеральные законы по две штуки в день, это документ, требующий тщательной проработки и выверенного научного текста, который потом будет долго служить ориентиром для правовой политики. Сам факт такого положения вещей вызывает вопрос, как такой неповоротливый инструмент права, экономики и политики как доктрина может вообще до сих пор существовать и выполнять своё предназначение в нашем динамичном мире, в котором информационные технологии доносят новости за секунды до всех желающих. Рассмотрим эту проблему в диапазонах сиюминутности и века.

До определённого момента российская правовая жизнь протекала в основном без правовых доктрин. В советское время это было обусловлено тем, что была доктрина марксизма-ленинизма, которая предельно просто объясняла всё на свете,включая,экономику, право, все другие сферы, не допуская там разномыслия.Далее было точно по пословице – простота оказалась хуже воровства. В постсоветское время доктрины появились в виде монографических исследований[30] и на государственном уровне в виде разнообразных концепций, стратегий, которые включали в себя те или иные доктринальные элементы. Суть была не в их названии, а в содержании, которое как раз и формировало ту или иную доктрину, хотя бы и в оболочке стратегии или концепции.

Когда концепций, стратегий и доктрин было мало, казалось, что отсутствие глубоких научных теорий в разных областях, будь то экономика или право, не дают должным образом развиваться по множеству соответствующих направлений. Видимо, это было отчасти так и остаётся верным в любое время. Но затем разных концепций, стратегий, доктрин появилось более чем достаточно. Один из заместителей министра экономического ведомства несколько лет назад публично констатировал, что концепций и стратегий у нас сотни, но ни одна из них не работает. Не будем вдаваться в детали, так ли уж совсем не работает, но факт состоит в том, что экономика страны, её финансы, да и многиепрочие сферы имеют явную долгосрочную тенденцию к упадку, и очевидно также то, что власть не знает, что с этим делать, более того, она ничего и не делает, и ситуация развивается во многих случаях сама по себе, как будто в большой социальной системе нет мозга и управляющего центра.

Оказалось, что ни малое, ни большое количество доктринне обеспечили прогресс и процветание. Может быть, они были непрофессионально написаны, не обеспечены ресурсами для реализации? Всё это отчасти так, как и то, что в какой-то момент их образовалось избыточное количество, которое не позволило отслеживать все изменения и своевременно на них реагировать.

Попробуем определиться с главными причинами фундаментальных провалов в исследуемой сфере. Конечно, причин много, и все они действуют одновременно. В какое-то время доминируют одни причины, в другое время – иные. Поэтому необходимо изучать ситуацию в режиме реального времени, опираясь на исторический опыт и на последние достижения всех наук.Главную причину рассмотрим в самом конце. Начнём с отдельныхчастностей, от которых можно будет перейти к общей картине реальности.

ВСтратегии национальной безопасности Российской Федерации[31], принятой Указом Президента РФ от 31.12.2015 N 683, в п. 43 основными угрозами государственной и общественной безопасности признаны разведывательная и иная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств,деятельность террористических и экстремистских организаций,деятельность преступных организаций и группировок и другие. Простейший анализ позволяет увидеть в этом списке на первом месте деятельность внешних и внутренних деструктивных сил. Однако список угроз закрытый, а значит, неполный. Поскольку онине обозначены, то остаются вне правового поля, а также вне анализа экономики, социологии, других наук, которые могли бы для нужд государства их как-то учитывать, измерять их рост или уменьшение, ранжировать по опасности в данный момент и т.д.

С нашей точки зрения есть гораздо бóльшие опасности, чем первая по списку угрозав Стратегии (разведывательная и иная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств), которая явно была вставлена в список нашими спецслужбами. Они считают, что свет клином сошелся на иностранных шпионах. Однако вспомним, в какую бездну опустилась наука и образование действиями известных лиц, и сравним последствия их деяний с ущербом от пойманных за последнюю четверть века шпионов, в отношении которых вступили в силу приговоры суда. Кто-нибудь сможет вспомнить фамилии этих шпионов и что они сотворили? Сравним их деяния с одним лишь намерением Минобра сократить десять тысяч учёных[32]. Как это оценить иначе, чем угрозу национальной безопасности? С другой стороны, это подарок передовым странам мира – заполучить такое количество (пусть они не все уедут, но куда же им деваться?) учёных, на подготовку которых ушли огромные ресурсы государственных и личных денег, времени и труда. Известно, что научные школы, будучи разрушенными, не восстанавливаются ни за какие деньги. Вот где лежат основы безопасности, которыми государство пренебрегает из-за чрезвычайно узкого доктринального подхода к определению безопасности. Когда писали эту доктрину, не пригласили ни одного специалиста со стороны, были уверены, что всё знают сами.

Мы не против, чтобы в этой Стратегии остались все шпионские страхи (они всегда имеют место в крупной стране), но полагать, что мир наполнен только ими, неправильно, и силовикам можно предложить вообразить, что в такой ситуации с разрушением науки сделал бы почитаемый ими тов. Сталин: приказал бы искать иностранных шпионов или разобраться со своими министерскими деятелями. Теперь силовики могут заказать научную работу университетам, чтобы оценить в рублях и сравнить ущерб от результатов проведения политики государства в сфере образования и науки и ущерб от действий всех пойманных шпионов. Станет ясно, где угрозы безопасности.

Описанная ситуация уже имела место в 1991 году, когда органы отчитывались по своим «палочным» показателям о своей героической работе, демонстрировали растущие происки внешних и внутренних врагов, а СССР развалился без единого вражеского выстрела, и оказалось, что причин развала никто не предвидел, кроме небольшой группы профессионалов, которых никто из высшего руководства не слушал. Заметим, что в СССРкроме марксизма-ленинизма доктрин как таковых не было, сегодня есть с избытком, а ситуации вполне сходны по многим критериям. Это означает, в частности, что тогда и сейчас одной из причин кризисов было падение профессионализма управленцев высшего уровня. Это также означает и то, что наука не смогла предвидеть, вовремя сформулировать и донести информацию и соответствующие предложения. Эта связка науки и управления отсутствовала тогда,её нети сегодня, точно так же, как отсутствуют или плохо работают каналы доведения информации до управленческих верхов. Ошибки СССР и нынешней России лежат как на тактическом, так и на стратегическом уровнях, и сейчас ясно, что всеми проблемами нужно было заниматься интенсивно, с их опережающим осмыслением наукой,с переходом к управлению государством на научной основе и в режиме реального времени. Этой стратегической мысли не было ранее, как нет и сегодня, например, в новой Доктрине информационной безопасности[33]. Хотя, в отдельных сферах управление может быть организовано неплохо, что иногда показывают военные и МЧС. Но это внутри ведомств.

Приведём для примера некоторые приблизительные расчёты, чтобы показать числовую картину и найти отправную точку для дальнейших рассуждений. Рядовой преподаватель университета теперь должен разрабатывать программы по своим дисциплинам. Создание рабочей программы требует много времени, и в каждом случае это разные цифры, но разработка с нуля новой программы не может занять, условно положим, менее 100 часов рабочего времени (нормативы вузов в этой части мы не рассматриваемв связи с их нереалистичностью). Для определения числа преподавателей высшей школы в России возьмём данные изE-library, потому что каждый преподаватель теперь должен публиковаться, и эта работа отражается в публикациях, а они теперь относительно неплохо учитываются на данном портале. Лиц, имеющих публикации за последние 5 лет, числится на декабрь 2016 года 443767 человек. Положим, не все они – преподаватели только вузов, есть и академические учёные, которых, допустим, чуть больше 100 тысяч. Итого, остаётся примерно 300 тысяч, работающих в высшей школе. Умножим 300 тысяч человек на 100 часов и получим 30 млн. человеко-часов. Теперь вспомним, как в вашем вузе приказали всем преподавателям переделать эту программу 10 раз в год (а было и по 12 раз в государственном вузе). Это как минимум удваивает полученный результат, и в итоге мы имеем60 млн человеко-часов. Если эту цифру помножить на 5 дисциплин, которые обычно ведёт почти любой преподаватель, получится 300 млн человеко-часов. Автор данного текста ведёт 5-6 дисциплин одновременно на протяжении последних 20 лет, и делает это не потому, что хочет показать эрудицию во всех сферах, а потому что так приказано сверху и никогда не получается вести меньше.Поэтому мы и оперируем приведёнными цифрами. Допустим, некоторые преподаватели ведут всё же нормальное количество дисциплин – 2-3. Тогда в итоге цифра трудозатрат на программы в год выходит от 150 до 300 млн человеко-часов в год высококвалифицированного труда. За это время можно было сделать много изобретений, открытий, внедрить новейшие технологии.

Посмотрим, что мы имеем в итоге, когда такая работа продолжается в течение последних 15 лет. Россия обогнала другие страны в науке и производствах новых технологий и материалов? Мы видим нескончаемую череду нобелевских лауреатов из России?Нет, мы видим упадок, падение качества знаний студентов, а также обессиливших от составления всё новых программ преподавателей, которые в итоге этой гонки напоминают загнанных лошадей, которыхдалее за ненадобностью сокращают по 40% в год.

Другой расчёт, который приводим из практики государственного вуза. Старшему преподавателю приказали делать так называемый электронный контент по правовой дисциплине, то есть, написать учебник, который в реальности может написать не всякий профессор. Цифры приводим по реальным событиям: было написано и скомпоновано более 600 страниц текста, плюс тесты, фото и видео- материалы, рабочая программа, методические рекомендации, тематический план, презентации,хрестоматия, справочные материалы – тексты законов, а это ещё более 500 страниц,и прочее, а всего 35 мегабайт материалов в электроном виде. Работа заняла у преподавателя 75 полных рабочих дней (по 8 часов в день), которые были использованы им в основном за счёт летнего отпуска. Реально получено заработной платы по гражданско-правовому договору за эту работу 30 тыс. руб. Что в итоге: преподаватель лишился отпуска и получил спустя полгода оплату за этот труд в размере в три раза меньше, чем за такую же по времени работу получаетнеграмотный уборщик в метро. И это всего лишь один предмет. Пройдёт немного времени,и в этом гигантском материале нужно будет делать правку всего текста, потому что законодательство меняется стремительно. Но делать теперь бесплатно.

Нужно дополнить картину. Этот же преподаватель, никогда не писавший научные статьи, напуганный новыми требованиями, напрягается и публикует за свой счёт статьи в сборниках конференций, 7 статей в ваковских журналах и статью в журналах Scopus, и это всё обходится ему в 100 тыс. руб. Научная значимость этих статей нулевая. Итого, он имеет проведённый в интенсивной работе отпуск и примерно 100 тыс. руб. чистых убытков для семьи.Но в противном случае его ждёт увольнение с работы, т.к. он не пройдёт конкурс, который теперь в некоторых местах для устрашения проводят каждый год.

Теперь обобщим частности и спроецируем их на всю страну. Если за одним случаем мы видим издевательство над преподавателем, приучение его к почти бесплатному труду (бесплатный труд – это рабский труд), то в масштабах страны это выглядит иначе: вместо творческой работы и создания новых технологий, ценностей разного рода, элита страны пишетстатьи и бумаги для отчётности. Теперь можно рапортовать, что программы написаны по стандартам какого-то поколения, проверка из Минобра вузу не страшна, галочки в таблицах расставлены. А преподаватель должен приготовиться к переработке программы под новый стандарт, которыйуже сочиняетМинобр.

Мы пишем всё это не для того, чтобы сказать, что статьи, программы и стандарты совсем не нужны и не для того, чтобы увязнуть в частностях, а для того, чтобы выйти на доктринальный уровень обобщений на каком-то примере. Везде нужна мера и разумность. Когда же вся страна работает на форму, а содержание никого, включая высшую власть, не интересует, возникает вопрос, для чего вся эта титаническая работа интеллектуальной элиты страны, перед кем мы все изображаем бурную деятельность, если в итоге она ведёт к упадку?

Просматривается неприятный ответ: вся эта синхронная работа сотен тысяч людейне можетделаться случайно или по глупости, ноорганизована для того, чтобы элита нации,не поднимая головы,писала бумажки, но ни в коем случае не думала о будущем, не открывала, не изобретала, не внедряла новые технологии. И вот здесь результаты есть, достаточно посмотреть Доктрину информационной безопасности: «17. Состояние информационной безопасности в экономической сфере характеризуется недостаточным уровнем развития конкурентоспособных информационных технологий и их использования для производства продукции и оказания услуг. Остаётся высоким уровень зависимости отечественной промышленности от зарубежных информационных технологий в части, касающейся электронной компонентной базы, программного обеспечения, вычислительной техники и средств связи, что обусловливает зависимость социально-экономического развития Российской Федерации от геополитических интересов зарубежных стран»[34]. Инновационный и модернизационный процесс заморожен. Мы наблюдаем в действии доктрину остановки инноваций и развития, которая официально отсутствует, но реально исполняется и чётко фиксируетсядокументально.

Мы анализируемразные факты, и такой метод позволяет нам сказать, что это не случайность. Итак, имеет место большое число разрушительных процессов, часть которых не является очевидной, для их проявления нужен специальный анализ,но в итоге можно обобщить такие процессы, которые, все вместе взятые, следует назватьне привычным словом «кризис», а как целенаправленное действиепо плану доктрины разрушения, и статистика всех экономических и финансовых показателейдоказывает её существование.

Каковы причины наличия этой»доктрины»?Их много. Коррупцию не будем анализировать, она очевидна, запредельна по масштабам, и влияние её велико, но не является определяющим. Отрицательный отбор, сложившийся в государстве, нужно упомянуть, так как он вносит свою долю объяснений в рост непрофессионализма, и за это время успела сложиться система недопущения профессионалов в пирамиду власти, которая сложилась из так называемых своихи нужных людей, которые являются проводниками идей финансового капитала, интересы которого противоположны интересам страны и народа.

Это некоторыеосновные факторы, которые являются слагаемыми в цепочке таких же негативно действующих факторов, сумма которых представляет собой результат реализации доктрины разрушения. Почему превалирует разрушение? Один из давно известных простейших ответов– разрушать проще, чем создавать. Для создания нужно иметь план, желание, ресурсы, умение и талант создавать. Нужна доктрина развития, а её нет.

Кроме того, высшие управленцы представлены сегодня значительным числом выходцев из силовых структур. Чем характерны их итоговые действия в стране за последние десятилетия? Отсутствием вновь построенных и большим числом разрушенных систем и институтов всякого рода. Об исключениях мы говорить не будем, чтобы не потеряться в частностях. Почему так происходит тоже понятно. Опуская опять коррупционную составляющую, которая играет свою роль в этом процессе, покажем ещё одну фундаментальную причину, которую обычно не вспоминают. Чему учили всех силовиков в их академиях? Разрушать вражеские структуры, внедряя туда своих агентов, проводя спецоперации, акции дезинформации и т.п. И это правильно, так как их профессия – разрушать вражеские силы, средства, структуры.

Однако строить, изобретать, открывать, а также управлять сложными системами их не учили. Но сами они полагают, что имеющихся у них знаний вполне достаточно, чтобы занимать любые должности.На деле же получается, что они продолжают действовать теми же методами, имманентно включающими в себя приёмы разрушения, и распространяют их на всю свою текущую деятельность уже на должностях государственных деятелей соответствующего уровня. Они считают свою деятельность исключительно позитивной. Вот типичный пример, где руководитель органа был из силовиков.

Государственная Дума и её Председатель. На сегодня мы имеем более 6 тысяч действующих федеральных законов и примерно 140 тысяч региональных законов. Дума выдаёт в год по несколько сотен законов. Смотрим результаты в экономике и во всех сферах социальной жизни и понимаем, что работа данного системообразующего органа имеет обобщённый итог – деградацию государства. Зададим риторические вопросы: кто читает эти законы, для кого они пишутся, читают ли все эти законы хотя бы студенты-юристы, применяют ли их правильно чиновники, судьи, прокуроры? Ответы везде будут не те, что хотелось бы получить. Но тогда возникает вопрос уже доктринального уровня, а зачем столько законов, зачем Дума? Ведь и при отсутствии большей части этих законов ситуация в экономике и всей остальной жизни была бы не хуже. Например, 10 лет назад, когда законов было меньше, она была намного лучше.

Конечно, число законов велико и вдругих странах, но мы рассматриваем свою страну и своипроблемы. Ответ на уровне доктринальном таков: при очередной смене власти, курсе страны нужно пересмотреть всё законодательство, сократить его по объёму на два порядка, доведя число законов примерно до такого числа, которое было в СССР, и которое студент-юрист всё-таки мог изучить за 5 лет, а правоприменитель мог их знать и применять. Необходимо создать жёсткие правовые механизмы, не допускающие без крайней необходимости создание лишних законов, ибо и теория и практика показывают, что эффективность законодательства снижается пропорционально числу принятых законов. Нужно понять, что в нашем законодательстве баланс принципов и правил смещён в сторону последних и его нужно поправить. Это идея для доктрины будущего, когда нужно будет делать модернизацию. Сегодня такую идею в Думе высмеют: чем же они тогда будут заниматься? Да, онибудутделатьновые запретительные законы, пока их количество не приведёт к новому качеству, когда запреты придут в саму Думу за депутатами.Следуя нынешней мудрой государственной логике экономии бюджетных средств, для создания запретов не нужно содержать дорогостоящий парламент, хватит одного Президента с правом вето, и тогда по модели вузов и высших судов – слить, сократить всех, сэкономить.

Если в ранней Думе голосование несло интригу, была борьба идей, то сегодня этого нет. Если раньше были дискуссии, то потом её известный Председатель постановил, что Государственная Дума – не место для дискуссий.Тогда сочли, что это очередной ляп или глупость, посмеялись, но так и было сделано. Вот этапыполного вырождения органа: управленцы, прошедшие отрицательную селекцию, выбирают худшие решения и быстро внедряют их.

Запреты проявляются повсеместно. Например, в новых законах о третейских судах и о государственно-частном партнёрстве. Третейские суды – это важный негосударственный институт, который медленно набирал силу, его становление, как и всё прочее, происходило с трудом, но это был полезный институт. Беда его оказалась в том, что он не государственный и не встроен в вертикаль власти. Поэтому – запретить. Зачем частично запретили государственно-частное партнёрство? Возможно, по инерции – надо же что-то запрещать, возможно, потому, что там есть неудобное для нынешнего государства слово – «частное». В своё время в ходе разработки Гражданского кодекса В.И. Ленин указывал: «...мы ничего «частного» не признаём, для нас всё в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное»[35]. Законодатель усвоил эту мысль и реализует её, где только может, и это, безусловно, доктрина в действии. На другую – глубоко продуманную, стратегическую деятельность законодатель уже не способен. Конечно, слова «запретить» в данных законах нет, но анализ содержательной части этих законов позволяет сделать вывод, что их смысл сводится к запретам и ограничениям рассмотренных институтов.

Однако наука предназначена не только для констатации фактов и предвидения событий, что является важной функцией науки, но она нужна и для поиска конструктивных вариантов. Для понимания хода поиска таких вариантов мы и подходим к главной идее новой доктрины.

Сегодня Россия стоит перед лицом новых вызовов, ответ на которые предстоит дать в ближайшее время. Для решения сложнейших задач нужны определённые ресурсы, количество которых всегда ограничено. Однако есть главный ресурс государства – интеллектуальный, который может, как показывают передовые страны (Германия, Израиль, Япония и другие), выводить страну в лидеры без использования нефти и газа, основываясь на продуцировании научной и технической элитами этих стран инноваций, которые быстро превращаются в новые товары, работы, услуги, критические технологии и в конечном итоге в налоги. А ещё в безопасность и процветание.

Россия периодически пытается найти свой путь, что не всегда является тщательно продуманной стратегией, но часто верой в своё особое предназначение, упование на везение, удачу и нечто подобное, не имеющее отношение к научному прогнозу и учёту реальностей, что, как можно видеть, ведёт к регрессу и возврату к прошлым формациям – хищническому капитализму или феодализму с элементами рабства.

Для перехода к позитивному сценарию развития необходима некоторая привлекательная для всех доктрина или идея, необходимость которой выразил на валдайском форуме 2013 года Президент РФ В.В. Путин, призвав найти то, что обычно называют «национальной идеей». С нашей точки зрения она может быть сформулирована разными способами, но она не может быть примитивной и односложной, ибо она должна раскрывать некую систему взглядов, ценностей, целей, методов, принципов, а также содержать хотя бы минимальную программу действий и иметь описание своей миссии.

Мы послалиПравительству и Президенту РФ свою версию национальной идеи в виде Доктрины национальной консолидации[36]. Её смысл сводится к следующему. Конституционных основ, реально объединяющих всех граждан России, совсем немного – это русский язык и российский рубль. Первая объединяющая система является по своей сути сетевой и обеспечивает коммуникацию всех граждан, создавая сеть единого понятийного пространства, на основе которого возможны все другие способы и формы объединения. Рубль в некоторой части своей внутренней сути представляет сетевую структуру, формирующую собой единое финансовое пространство, которое служит основой пространства экономического, налогового, бюджетного, банковского, предпринимательского и др.Наша доктрина не содержит традиционных для советского человека лозунгов и слов: мир, труд, май, счастье, свобода, равенство, братство, которые имитировали доктрину, в том виде, как мы её привыкли видеть в советский период; они были красивы, но не мели реального содержания, как и её главная обманка, называемая «власть народа».

Если поискать, можно найти и другие второстепенные объединительные моменты, но они не являются всеобщими и не прописаны в Конституции. Так, можно назвать ещё несколько эфемерных общих «скрепов», условно «объединяющих» весьма большую часть граждан. Безусловно, большинство граждан хотело бы улучшить своё финансовое благосостояние. Мы исходим из данных Росстата о 19,7 млн бедных и утверждения некоторых экономистов о том, что эту цифру для получения реальной картины нужно удвоить, и тогда это 40 млн., а также, исходя из быстро исчезающего среднего класса и количества малых и средних предприятий. Итак, одна общая «скрепа» – это бедность, но такая скрепа не вдохновляет и не зовёт на подвиги, нужен позитив.

Вторую «скрепу» не раз озвучивал Президент РФ В.В. Путин, говоря об исчезновении СССР как о трагедии. Обозначим всё это как тоску по глобальной общей идее, которая придавала смысл, обеспечивала особую миссию советского народа, которая заключалась в том, что он повёл за собой практически половину стран мира и был какое-то время ориентиром, маяком, первопроходцем, строившим светлое будущее. Не обсуждая, насколько эта идея была удачно реализована, можно утверждать, что она всё-таки была, а сегодня эта миссия утеряна, предложить миру мы ничего не можем, но тоска по такому состоянию осталась. Для обретения позитива нужно сформулировать великую цель, показать сделанные на её основе достижения всему миру, убедить его в обоснованности следовать за такой идеей. Никакая идеологическая пустышка, будь она авангардистской, в стиле ретро или комбинацией всего известного никого больше не сможет увлечь, только конечный позитивный результат может стать основанием для устремлений за новым лидером. Очевидно, что в области идеологии Россия предложить миру ничего не может – иссяк запас пассионарности, глубоко обоснованных наукой идей и уж, тем более, являемых миру практик. Итак, эта «скрепа» реально существует в виде тоски по великому имперскому прошлому. Однако прошлое является уже достаточно абстрактным для молодёжи, поэтому нужно смотреть не в прошлое, а в будущее.

Одно из положений нашей доктрины заключается в том, что нужны внеконфессиональные, внеполитические мотивы, интересы, цели и такой усреднённой, универсальной и нейтральной идеей является личное финансовое благополучие каждого человека, что не входит в противоречие с законом, религиями, партийными установками и не заставляет людей противостоять друг другу. Общий интерес должен объединять, а не разъединять. Кто-то может сказать, что финансовый интерес – это слишком низко для человека советского типа, жившего в высоком духовном мире, и в качестве национальной идеи нужны некие высокие идеалы. Возможно, это правильно, но таких идеалов пока никто не нашёл и не сформулировал. Президент РФ В.В. Путин на валдайском форуме сказал по этому поводу следующее: «После 1991 года была иллюзия, что новая национальная идеология, идеология развития, родится как бы сама по себе. Государство, власть, интеллектуальный и политический класс практически самоустранились от этой работы, тем более что прежняя, официозная идеология оставляла тяжелую оскомину. И просто на самом деле все боялись даже притрагиваться к этой теме. Кроме того, отсутствие национальной идеи, основанной на национальной идентичности, было выгодно той квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и выводить капиталы, и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатывались»[37]. Сказано жёстко, но правильно. Осталось дело сделать.

Но после призыва В.В. Путина найти идею, никто так и не отважился её сформулировать ни с помощью высокодуховных конструкций, ни каким бы то ни было иным способом. Мы вовсе не против возвышающей дух нации идеи и предлагаем критикам комплекса наших приземлённых идей написать в добавление к нашим предложениям свои тексты для соединения идеального и материального, высокого и примитивно-финансового и будущего торжества их гармонии. Однако пока в стране быстро растёт класс бедноты, экономика в застое, инновации не востребованы, наука и образование заняты изготовлениемтабличек с отчётами, рейтингами, баллами, а усилия миллионов специалистов тратятся вместо открытий, изобретений, решения глобальных задач на отчётность для удовлетворения амбиций начальства, нужны экономические, финансовые стимулы к росту простого человека, и наша доктрина их даёт. Первоочередная задача – повышение жизненного уровня людей, а для этого нужно быстро ликвидировать провалы в сферах модернизации техники, технологий, гуманитарных технологий, институтов и всего государства в целом. Гибель империй и простых государств была обусловлена множеством своих особых причин, но была и общая причина – отсутствие модернизации в государственном строительстве и технологиях любого вида, управленческих в первую очередь. СССР тому типичный пример. Его посмертный диагноз: отсутствие доктрины развития, непрофессионализм, предательство элитойсвоего народа и переход от коммунистической доктрины, пусть и не очень сложной, к предельно примитивной воровской модели государства. Переход от сложного к простому называется деградацией (в биологии – дегенерацией). Но воровская доктрина ведёт к упадку, она пригодна лишь для высшего эшелонавласти, и когда он растранжирит все ресурсы (а они все конечны), крах страны неизбежен. Мы имеем в виду прежде всего идейный крах, с которого,как помнится, СССР начал свой распад, а продолжил – крахом экономическим.

Наша доктрина предлагает: нужно организовать процесс модернизации во всех сферах и сделать массовым поток внедрения инноваций. Для внедрения инноваций нужны инвестиции. У государства их нет, кроме того, государство – плохой коммерсант, не способный делать прибыль на внедрении изобретений, и вообще это не его задача. Инвестиции должны дать граждане, идеи – учёные.

Для организации любого мощного процесса нужна сила, мощь. В государстве её можно увидеть, если найти вектор интереса одного человека и найти такой же вектор у любого другого человека. При сложении 100 млн векторов (всё взрослое население страны) получится необычайно большая сила. Таким общим вектором мы видим желание каждого человека улучшить своё финансовое положение. Не все разделяют идеи партий или являются верующими, но лучше хотят жить все. Разумеется, любой человек понимает, что для получения прибыли нужно сначала что-то вложить, а в нашем случае, инвестировать деньги в инновации, получить новый продукт, продать его и получить прибыль. В деле создания и реализации инноваций этот процесс в целом медленный и рассчитывать на быструю прибыль нельзя. Здесь проблема.

Поработавшие на ниве создания финансовых пирамид мошенники, хотя и жестоко проучили население не играть в их игры, всё же оставили неизгладимый след в памяти не только тем, что создали атмосферу тотального недоверия ко всем новациям, связанным с необходимостью сбора инвестиций. Была культивирована глубочайшая привычка надеяться на чудо и желание получить быструю отдачу, и она продолжает подспудно жить, поэтому когда встанет вопрос о вложении денег для получения прибыли через создание реальных производств, многие граждане не поверят уже ничему, а другие вновь вспомнят свои желания обогатиться быстро и ничего не делая.

Тем не менее, мы полагаем, что можно преодолеть массовое недоверие к любым инициативам, патернализм и пассивность. Это потребует разъяснения абсолютной необходимости инвестиционного процесса, а также убеждения людей путём демонстрации методики и практики недопущения хищений инвестиционных денег. Для этого современная наука располагает достаточными знаниями об управлении рисками, методах противодействия корпоративному мошенничеству, экономической безопасности и готовит таких специалистов, например, в Финансовом университете при Правительстве Российской Федерации. Всем таким специалистам хватит работы.

Наша доктрина даёт перспективу и предлагает профессионаламзаняться конструированием образа будущего, детализировать и модернизировать доктрину и её соответствующие разделы так, чтобы процесс модернизации был непрерывным. Будущее выстраиваем в тактическом плане так: собираем инвестиции, ищем точки роста, новые идеи, патенты, технологии и внедряем их во вновь созданных нами предприятиях, которые будут работать только в сфере реальной экономики, то есть производить товары, работы, услуги. Задача: превратить страну, в которой сегодня главное действующее лицо – контролёр, в страну, где главным лицом станет творец, строитель, созидатель. Создаём большое количество бизнесов в разных сферах, чем делаем всю систему устойчивой к внешним негативным воздействиям и кризисам. Сфера финансовых рынков нами не рассматривается, так как главное сегодня – это реальное производство и налаживание процесса внедрения инноваций. Есть и некоммерческая часть проекта, которую развиваем чуть позже, при появлении прибыли. Проект реализации доктрины предлагает использовать сетевые механизмы, показавшие свою эффективность во многих странах.

Почему инвестирование в сетевой структуре лучше обычных способов инвестирования? Обычный способ – это когда есть инвестор, который вкладывает деньги в рискованные проекты и получает прибыль. Он имеет опыт, владеет методами, что позволяет ему получать прибыль в целом от множества проектов, при том, что известная часть проектов бывает убыточной. Это проверенная и работающая схема. Но в ней в деле находится один инвестор, он и получает прибыль. Стандартная схема, отлаженная в западном мире. Наша доктрина предлагает в общем деле задействовать в идеале весь народ, а для этого нужен новый инструмент для привлечения небольших капиталов и общее дело. Весь народ необходим потому, что иначе собрать инвестиции для серьёзных дел будет невозможно, а вторая причина – надо чем-то объединять народ и идея модернизации подходит для объединения наилучшим образом.

Множество известных сетевых структур в мире наработали успешный опыт вовлечения и стимулирования огромного числа участников, есть соответствующие схемы поощрения их инициативы и усилий, и эти схемы также показали свою эффективность, когда позволили наиболее инициативным и способным подняться по социальным лифтам сетевых структур и занять в них позиции в соответствии с их способностями. Используя и совершенствуя такие известные методы, доктрина предлагает решить задачу сбора инвестиций и обеспечить действенность социальных лифтов, ибо данная позиция оказалась сегодня утраченной для многих граждан, а это второй по значимости стимул после денег. Итак, мы видим, что доктрина имеет не только материальную компоненту.

Результаты исследования свойств сетей математиками и специалистами других наук, представленные в докладах отечественных учёных на Третьем международном конгрессе SMART RUSSIA 2016, прошедшем в Москве 9-10 ноября 2016 г. в Российском экономическом университете им. Г.В. Плеханова, показали, в частности, наличие в сетевых структурах внутренних механизмов, обеспечивающих самонастройку, самоорганизацию, отбор наиболее компетентных людей.Это подтверждает идеи нашей доктрины и говорит о том, что в нашем проекте создания инвестиционно-инновационной структуры нужно использовать сетевые технологии с учётом последних достижений всех наук. Разумеется, в этом деле действие указанных механизмов пускать на самотёк нельзя, они нуждаются в их изначальной настройке на достижение заданных доктриной целей, решение поставленных задач, нуждаются в постоянном управлении даже в самонастраивающемся механизме. Общие идеи доктрины будут проходить красной нитью через всю сетевую структуру и требовать подчинения всех лиц принятым правилам, следования общим заданным целям при известной свободе решения ими своих частных задач на местах.

Первая идея доктрины, касающаяся научной элиты страны, такова – пора от написания научных статей и монографий переходить к делу. Это не значит, что нужно прекратить исследования и публиковать статьи, но это значит, что нужно пустить в ход все теоретические наработки для построения новой модели человеческого общежития, хотя бы и предназначенной для решения довольно узких задач – совместного инвестирования в инновации для осуществления процесса модернизации во всех сферах. Но это направление сегодня действительно ключевое: без модернизации, инноваций и производства нет роста, нет налогов, нет финансирования любых программ и нет будущего.

Научные публикации нужны после построения структуры, её запуска и получения знаний о её реальном поведении, о её управляемости, действенностиметодов управления, о достижении поставленных целей. Здесь возникнет масса практических задач, которые наука сможет опробовать непосредственно на действующей структуре, а не на компьютерной модели, и рецепты науки можно будет внедрить в действующую структуру. Результатом будут прежде всего деньги, но одновременно и новые знания. Прибыль будет более сильным стимулом продолжать научные исследования ещё более интенсивно. Кроме того, известно, что российские учёные в основном занимаются теоретическими исследованиями, а за рубежом давно действуют и совершенствуются сетевые структуры производственного назначения, внедряющие инновации. Стандартная схема, которая приходит в голову, – изучить их опыт, и только потом что-то начинать делать – не работает. Пока мы будем изучать чужой опыт, все уйдут ещё дальше вперёд, и мы будем вечно догоняющими. Нужно приступать к реализации доктрины и набирать опыт в процессе реального строительства новых общественных институтов.

Каковы риски при осуществлении предлагаемого проекта? Один из вопросов, заданных автору его коллегами, докторами юридических наук, был такой: кто будет отвечать, если у Вас украдут все собранные деньги? В современной парадигме на этот вопрос нет ответа, и докторам это известно. Доктора хотели добить идею автора этим вопросом, ибо в одном они абсолютно правы: в каком значимом российском проекте хоть что-нибудь не украли? В новой парадигме ответ на этот вопрос представляется следующим: отвечать будут все участники проекта при том, что, разумеется, механизмы персональной ответственности имеются, и она будет применяться к конкретной личности. Сегодня налицо общее стремление всех найти нишу существования без ответственности, что вполне объяснимо, но тогда одновременно с уходом от риска и последующей за ним ответственности мы избегаем предпринимательской возможности достигнуть новых результатов. Риск, ответственность и результат, полученный по итогам действий с просчитанным риском, взаимоувязаны и неразделимы. Риск лежит и в основании победы, и в основании поражения.

Поэтому в нашей модели предложена другая идея: личность вносит в проект свои деньги, свои личные усилия и несёт всю ответственность, не перекладывая её ни на кого. Хочешь, чтобы твои деньги не украли? Следи за ними, участвуй во всех делах, смотри, куда они и почему направляются, каковы контрольные механизмы, придумывай новые, повышай уровень своего образования, не сиди, сложа руки, но действуй, думай, занимай соответствующие позиции в проекте, расти в нём. Это твой проект, твоё дело, твоё будущее. Такая позиция непривычна, так как всё это сложно, долго, требует вовлечения в дело, большого напряжения ума и сил, но кто сказал, что обращаться с деньгами просто? Мы слишком передоверили свои деньги великим экономистам – любителям поискать за наш счёт дно в экономике, а также борцам с коррупцией, поучавшим нас патриотизму. Дно они не нашли, патриотами не оказались, но денег теперь нет. У нас. Потому что все мы проявили пассивность и стали объектом манипуляций.Да, действия властей оказались гениальными и в итоге привели к чистому социальному пространству без всякой активности, заодно и без денег. Социальный организм почти мёртв, и гениальность правителей проявиласьлишь в умении разрушать, а не строить.

Пора и самим учиться управлять своими деньгами. Знания преподавательского корпуса страны колоссальны, и их нужно применить для реального строительства и созидания, а не только для написания статей и роста показателей РИНЦ и индекса Хирша: систему всех показателей завтра могут изменить полностью, и что тогда останется – воспоминания профессоров о размерах их индексов в прошлом? Научные знания должны овеществляться в ценности и товары, а через них в доходы и налоги на благо личности и государства – именно здесь происходит конечная оценка значимости науки. Конечно, не всё сводится к материальному, наука имеет и другие предназначения, но мы говорим о том, что нуждается в срочной коррекции. Класс бедных растёт, и именно он в 1917 году разрушил всё «до основания».

Наша доктрина акцентирует внимание на методы и предложения, которые имеют довольно узкий спектр применения и направлены в основном на экономическое улучшение положения личности, они не являются политическим инструментом, то есть, они не предполагают политической деятельности, борьбы за власть, участия в выборах и т.п. Всем этим занимаются партии.Но момент реальности таков, что нужно сосредоточиться на главном – запустить реализацию инноваций и модернизацию всего и вся, без чего государство в ближней перспективе может, как минимум, выйти из группы лидеров, как максимум – сойти с исторический сцены. Людям нужна твёрдая опора на пути в будущее, надёжный мостик туда и точное знание, что вложенные ими деньги работают в конкретных бизнесах, которые все до одного можно посмотреть на сайтах, пощупать, увидеть в натуре, и только это обеспечит уверенность и социальный мир.

Первый этап реализации доктрины как проекта состоит в том, чтобы общую идею приняли все или большая часть граждан страны. В чём здесь проблема? В.В. Путин об этом сказал на валдайском форуме: «Именно образованные, творческие, физически и духовно здоровые люди, а не природные ресурсы или ядерное оружие, будут главной силой России этого и последующего веков»[38]. Нужно реализовать эту правильную мысль и объединить людей в глобальном проекте, где мы будем генерировать смыслы, перспективы и не только для себя, но и для остального мира. Это сверхзадача, и наш народ такие задачи решал. Опыт этого и память остались со времён СССР.

Наши методы обращены к главному звену – личности и её движущей силе – личному финансовому интересу, который приведёт в движение всё. Но нужно объединить эти личности. Где и как нужно объединяться? В виртуальном пространстве, быстро, с помощью сетевых механизмов, которые получили новый импульс развития благодаря компьютерным сетям и технологиями. Быстро нужно делать потому, что время в нынешней конкурентной среде дорого, оно – бесценный и невосстановимый ресурс.

Почему в виртуальном пространстве? Один из ответов таков: потому что правовое поле любого государства полно запретов и ограничений, которые часто губят новации. Российское налоговое и предпринимательское право и то, что называется предпринимательским климатом, в своей совокупности смертельны для бизнеса, и это не метафора, а общеизвестный факт[39]. Поэтому нужны свежие и прорывные решения, иначе мы обречены только догонять, и такие решения можно найти только в чистом как белый лист бумаги виртуальном пространстве (чистом – в правовом смысле), а не в юрисдикции какого-то одного государства. Для этого такое пространство правил нужно создать заново, под новую задачу. Обратная формула (улучшить законы) не работает, и мы это видим на примере российского бизнеса: чем больше «нужных» законов создаёт законодатель для развития бизнеса, тем меньше становится у нас среднего и малого бизнеса – это тоже просто статистический факт. Законодатель работает в рамках доктрины разрушения – вот и результат.

Для прорыва нужно делать, а не только писать и предлагать решения в статьях. Большой и значимый результат может быть получен, когда есть общее дело, и именно его мы и представляем в качестве высокой духовной составляющей, которую мы искали как необходимую нематериальную компоненту доктрины. Это то дело, в котором может принять личное и непосредственное участие каждый гражданин, но поставить высокую цель, зажечь огонь высокой миссии проекта, придать драйв процессу его реализации – это научная задача передовых учёных и специалистов. Важно сразу же вовлекать в процесс студентов и аспирантов и включать их в освоение новых технологий управления и в бизнес, нужно привлечь учёных России и других стран, т.к. наш сетевой проект допускает их дистанционное участие. Всё описанное – это также элементы обеспечения синергетического эффекта.

Экономическая безопасность проекта может быть в значительной части обеспечена тем, что проект нужно сразу делать как международный, с участием лучших учёных, специалистов, студентов разных стран. 23 ноября 2016 г. Президент РФ В.В. Путин, выступая на заседании Совета по науке и образованию, сказал, что «в России нужно создать такие условия, чтобы в страну стремились ведущие учёные со всего мира»[40]. Наша доктрина была заявлена как международныйпроект, и её идея в этой части показывает, как именно можно реализовать мысль Президента, чтобы не исполнять её буквально (или бездумно), ожидая приезда в Россию иностранных учёных, но дать им возможность вместе с нами работать над нашим проектом дистанционно. Проект должен строиться на открытости, которая обеспечит прозрачность операций, бизнесов и таким образом изначально будут созданы условия для профилактики коррупции и защиты от рейдеров. Разумеется, существует множество конкретных механизмов обеспечения безопасности, наработанных мировой практикой, и все они должны комплексно применяться.

В итоге предложение, которое можно сделать на основе нашего анализа, таково. Наука может стать непосредственной движущей силой прогресса, точкой сплава изобретательства и практики, если использует последние достижения в исследовании феномена сетей и сделает сети инструментом преобразования общества и государства. Ядром такой сети должна быть научно-техническая, вузовская и производственная элита страны, а получателями дивидендов в конечном итоге – все граждане и государство в целом. Сетевые технологии при использовании новейших достижений гуманитарных и технических наук и на основе позитивных целей позволят вовлечь в скоординированную работу по возрождению страны почти всех граждан, быстро создать множество новых инновационных бизнесов и реализовать глобальные проекты некоммерческого плана. Россия должна преодолеть своё отставание в данной сфере и стать лидером, задающим новые ориентиры для всех в мире.

Если ранее доктрины и концепции в первых вариантах создавались сами по себе и не сопровождались комплексом обеспечительных мер в виде законов, подзаконных актов, то постепенно законодатель стал снабжать некоторые стратегии комплексом вспомогательных документов, которые детализируют доктринальные положения и предназначены для их претворения в практику. Однако сегодня и такого положения уже недостаточно. Доктрина в нынешнем динамичном мире должна иметь более действенный инструмент реализации, чем комплекс даже самых лучших нормативных актов, обрамляющих доктрину для её реализации. Создание доктрины и её реализация – это процесс подъёма гражданского общества и его научно-технической элиты, которая способна такую доктрину ежедневно реализовывать своими руками в тех условиях, которые есть сегодня. Сегодня возможна работа только в нейтральной, не политической сфере, которая и представляет собой сферу инноваций и модернизации в технической, технологической и гуманитарных областях.

Разумеется, приступая к раскрытию содержания доктрины, нам следовало бы определиться с главным вопросом века, но мы полагали, что это известно достаточно большому кругу лиц, и поэтому не приводили эту мысль в начале. Теперь же её следует привести. Нельзя не согласиться с классиками марксизма-ленинизма, учившими нас тому, что нужно определиться изначально, кому принадлежат средства производства, земля и её недра. Неудобный вопрос. Согласно Конституции 1918 года «частная собственность на землю отменяется и весь земельный фонд объявляется общенародным достоянием… леса, недра и воды общегосударственного значения, а равно и весь живой и мертвый инвентарь, образцовые поместья и сельскохозяйственные предприятия объявляются национальным достоянием»[41]. И хотя в итоге это оказалось неправдой, она была хотя бы официально записана в Конституции. Конституция РФ куда честнее, она ничего не говорит о том, кому должны принадлежать средства производства, земля и недра. А это вопрос о власти.

Она говорит, что источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ, но на самом деле власть принадлежит тому, кто владеет средствами производства, землёй, недрами, но об этом в Конституции – ни слова. Сегодня всем перечисленным владеют олигархи и правящая элита. Главный вопрос революции 1917 года как не был решён, так и остаётся в состоянии, которым уже более 100 лет пользуются всё те же землевладельцы, буржуазия, эксплуататоры, которые получили другие названия, но научились скрывать свои намерения и властвовать бесконечно долго. Как видим, революционный путь не обеспечил достижение справедливости (а революция, несомненно, использовала наиболее привлекательный для народа момент – справедливость в главном вопросе), поэтому решение проблем лежит в другой плоскости – создании самоорганизующейся структуры по модели нашей доктрины и накопление просвещённости, культуры, знаний, образованности, сил, средств, финансов, умения управлять, умения выстраивать механизмы, обеспечивающие справедливость,развитие и процветание народа, а не его угнетение, депопуляцию, деиндустриализацию, алкоголизацию, наркотизацию, предельный патернализм, оглупление, атомизацию, десоциализацию, – всего, чего добилась так называемая элита за сто лет с 1917 года. Всё, что с этого момента провозглашала элита в качестве идей, доктрин, концепций общественного развития, оказалось обманом, обеспеченным хитроумными манипуляциями и технологиями, силой и страхом. Силовой путь и путь устрашения как способы ведения дел, хозяйства, государственногостроительства, показали свои тупики везде и повсюду. Остаётся мирный, трудный и долгий путь возвращения народа из состояния объекта в субъект, способный реализовывать свои интересы, а не элит, все умения которых за сто лет проявились чётко и свелись к двум итоговым деяниям: воровству и разрушению.С этим они уже и вошли в историю.

Жизнь показала, что народ (общество), не имея собственности, не имеет и власти, а значит,не может влиять на что-либо в государстве. Народ должен заново создать себе бóльшую часть всей собственности страны, чтобы тренд развития возобладал и сменил нынешнюю доктрину разрушения.Модернизировать общественные отношения на основе нашей доктрины имеет шанс настоящая научно-техническая элита страны, но у неё не было доктрины. Мы представляем такую доктрину и предлагаем её улучшать и реализовывать.

Слободнюк Сергей Леонович,

доктор филологических наук, доктор философских наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ; профессор кафедры литературы и русского языка Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина

 

ГЛАВА 3. ПРАВОВЫЕ ДОКТРИНЫ И УТОПИЧЕСКИЙ ДИСКУРС (ОПЫТ ИСТОРИКО-ПРАВОВОГО АНАЛИЗА)

В последние годы привычные правовые доктрины современности входят в очевидные противоречия с доктринами, формирующимися в зонах столкновения консервативных и радикальных идеологий. В связи с этим обстоятельством представляется полезным исследовать исторические аспекты в развитии отдельных правовых доктрин ориентального мира.

Строго говоря, понятие правовой доктрины к избранному нами материалу может быть применено с определенной долей условности, так как далее речь пойдет о специфическом толковании таких понятий как справедливость воздаяние, закон в рамках различных мистических учений. Однако системный характер толкования, его опора на традицию etc. дает возможность полагать, что предложенный в этой статье анализ не нарушает принципа достаточного основания. Кроме того, генетическая связь гностицизма, исмаилизма и суфизма с утопическим дискурсом не требует доказательств, ибо утопия, в том числе и правовая, есть необходимая составляющая любого религиозного учения.

Гностическая мудрость представляет нам опыт откровенно мистического осмысления правовой проблематики. Так, в учение Симона Волхва, которое если верить «Псевдо-Климентинам», имело подчеркнуто антииудаистскую направленность говорилось: «Он исповедует „силу неизмеримого и несказанного света, значимость которого непостижима, которого не знает ни Сила создателя мира, ни давший законы Моисей, ни ваш учитель Исус“«; «что касается характера мирового Бога, Симон — как позднее, с особенной страстностью, и Маркион — выводит его несостоятельность из самого характера его творения, а его естественную ограниченность противопоставляет „благу“ запредельного Бога через понятие „справедливости“, понимаемой ошибочно как образ времени»[42]. Я не знаю, насколько корректно передан неведомым автором смысл учения Симона; сейчас важнее другое — Симону приписано использование понятия «справедливость» в качестве коррелята. Приписано точно так же, как и Маркиону, который развел по разные стороны баррикад богов Ветхого и Нового Завета. — «С христианской точки зрения, признание двух исключающих друг друга Богов — наиболее опасный аспект дуализма Маркиона, ибо полярность справедливости и милосердия, воплощенных в одном Боге, служит причиной натянутости всей теологии Павла»; «простой бог является богом „Закона“, благой бог — богом „Евангелия“. Маркион, здесь, как и везде, упрощая Св. Павла, понимает „справедливость“ Закона как просто формальную, ограниченную, карающую и мстительную („око за око, зуб за зуб“): эта справедливость, не совершенное зло, является основной принадлежностью Бога-творца. <…> Нравственная добродетель, ориентированная на Закон и тем самым вследствие внутренних мировых установок склоняющаяся к безнравственности, не включается в понятие трансцендентного спасения»[43].

Другие гностические школы тоже пытались разобраться с проблемами закона. Но если Маркион жестко критиковал талионический элемент, который он трактовал в выгодном для себя ракурсе и доводил до абсурда, то Валентин и его последователи рассматривали законодательство Моисеево более умеренно. Так, в послании Птолемея к Флоре мы видим попытку «с самого начала сделать ясными Законы Моисея, хотя они определенно исходят не от совершенного Отца и не от Сатаны, и не от мира, а являются работой Бога Закона»[44]. Сначала Птолемей поднимает вопрос об источнике закона: «Поелику, хорошая моя сестра Флора, многие приняли закон, изложенный Моисеем прежде нежели узнали основание его и предписания; то думаю, что тебе будет удобнее обозреть его в точности, когда узнаешь разногласные мнения о нем. Одни говорят, что он есть законоположение Бога и Отца; другие же, обратившись по сравнению с сими на противоположный путь, утверждают, что закон издан Божиим противником, виновником всякой пагубы, — диаволом, как и мирозиждительство приписывают ему же, называя его отцом и творцом. <…> По видимому, закон издан не совершенным Богом и Отцом (ибо не соответствует сему), потому что несовершен и нуждается в восполнении другим, содержит повеления, не свойственные естеству и настроению такого Бога. А также и неправде противника нельзя приписывать закон, как потребляющий неправду» — «Апостол <…> говорит, что мироздание есть собственное Его дело <…>, и при том дело не губительного бога, но праведного и ненавидящего лукавство»[45].

Затем автор послания переходит к рассмотрению более сложных вопросов и рассуждает о том, как соотносятся в самом законе его источники, и может ли привнесенное оказывать влияние на изначальное: «Не весь оный закон, содержащийся в Моисеевом Пятикнижии, происходит от одного некоего законоположника, то есть не от единого Бога, но есть в нем некоторые предписание, данные и людьми, и <…> он разделяется на три части. Он принадлежит частию Самому Богу и Божию законоположению, частию Моисею, поколику не Сам Бог законополагал чрез него, но Моисей узаконил иное, возбужденный собственною своею мыслию, частию — старцам народным, потому что, как оказывается, и они от себя внесли некоторые свои заповеди»[46].

Обозначив свою позицию, Птолемей предлагает рассмотреть структурные особенности устроения закона: «Та одна часть, которая есть именно закон самого Бога, делится на три некие части: на чистое законоположение без примеси зла, собственно и составляющее тот закон, который не разорити пришел Спаситель, но, потому что не имел совершенства, исполнити (Мф. 5:17), ибо Спаситель не был чужд исполненному Им закону; на законоположение, смешанное со злом и неправдою, которое и отъял Спаситель как не свойственное Его естеству; и еще на законоположение образное и символическое, по образу духовного и лучшего, — сие законоположение Спаситель от чувственного и видимого перенес на духовное и невидимое. <…> Чистый закон Божий, без примеси зла, есть самое десятисловие, те десять заповедей, разделенных на две скрижали: на отменение того, чего должно отвращаться, и на предписание того, что должно делать, которые, как содержавшие хотя и чистое законоположение, но не имевшее совершенства, нужно было исполнить Спасителю»[47]. Троичная структура, согласно Птолемею, необходимо присутствует во всем, что связано с законом, «и самый тот закон, который, по общему признанию, есть Божий, делится на трое, а именно: делится на закон, исполненный Спасителем; ибо заповеди: не убиеши, не прелюбы сотвориши, не во лжу кленешися, объемлются повелениями не гневаться, не вожделети, не клятися <…>. Делится и на совсем уничтоженный; ибо постановление око за око и зуб за зуб, как смешанное с неправдою и даже имеющее предметом дело неправды, Спасителем уничтожено чрез противоположное постановление (а противоположности уничтожают одна другую): Аз глаголю вам совсем не противитися злу: но аще тя кто ударит, обрати ему и другую ланиту (Мф.5, 38–39). Делится и на часть иносказательную, преложенную и измененную из телесного в духовное; это — символическое законоположение по образу лучшего: ибо образы и символы, как представляющие собою другие вещи, уместны были до пришествия истины, а по пришествии истины должно делать дела истины, а не образа. Это раскрыли нам и ученики Спасителя, и апостол Павел: на образную часть закона указал он нам <…> в примере пасхи и опресноков; на часть, смешанную с неправдою, когда сказал, что закон заповедей упразднен учением (Еф. 2, 15); на часть же, не смешанную со злом, когда сказал: закон свят, и заповедь свята и праведна и блага (Рим. 7, 12)»[48].

К сожалению, в современных толкованиях и пересказах стилистические фигуры первоисточника редуцируются, что нередко ведет к аберрации смыслов. В результате самые «прельстительные и ядоносные»[49], по выражению Епифания Кипрского, слова Птоломея получают совсем иную оценку: «Наиболее милосердный и щедрый взгляд во всем Софийном гносисе, внутри и за пределами валентинианской школы. Зловещий Иалдаваоф барбелиотов, например, намного более близок к слиянию с фигурой врага (Сатаны). В конечном счете, развитие основной темы отражает не более чем вариации настроений, гораздо больше специфических особенностей мы встречали в связи с гностической „теологией“ мирового Бога, являющегося и демиургом валентиниан»[50]…

К счастью, проповедь гностиков так и не смогла захватить народные массы. Но свою сверхзадачу, как показало время, она выполнила… Манихеи и маздакиты настолько успешно внедряли в массовое сознание жизнеотрицающую утопию, что властям пришлось перейти к радикальным мерам и физически уничтожить Мани с Маздаком[51]. Но казнь пророков и множества их последователей не смогла избавить мир от апологетов жизнеотрицания. Богомилы и павликиане отравляли жизнь христиан. В исламском мире дела обстояли ничуть не лучше. Хуррамэ, вдова Маздака, сумела организовать движение хуррамдинцев, которые «отказались от шариата, как-то: намаза, поста, хаджжа, зякята», признали «разрешенным запрещенное», в том числе и «вино, имущество и жен людей»[52]. В Мавераннахре смущал умы Муканна Марвази, который «сразу изъял шариат от своих соплеменников», а «когда отвратил людей <…> от мусульманства и шариата, он объявил себя богом»[53]. А еще было кровавое восстание Бабека, видевшего единственный способ восстановления справедливости в поголовном уничтожении арабов: в общем, было нескучно…

Но настоящее веселье началось в тот момент, когда вращавшийся среди шиитов гностик Абдаллах Инб Маймун Каддах, вдруг решив уничтожить ислам, а заодно с ним и весь мир, положил начало движению исмаилитов. Среди суннитов тоже нашлись такие, кто жаждал непременно привести материальное бытие к нулю — суфии.

Впрочем, этим сходство и ограничивалось. Суфии учили, что все сущее бытие пронизывает невидимый свет, исмаилиты говорили об эманирующем разуме. Суфии воспитывали в себе чувство неизбывной тоски по божеству, с которым они разлучены; исмаилиты ввергали в состояние тоскливого ужаса весь исламский мир, а сами с надеждой ожидали пришествия Махди.

Впрочем, вести корректный разговор об исмаилизме довольно сложно. Учение, провозгласившее ложь стереотипом поведения по отношению не только к чужим, но и к своим, трудно поддается анализу в системе координат европейского мировоззрения. Кроме того, во время чтения трудов по исмаилизму постоянно приходится делать поправки идеологического характера. Скажем, в источниках рубежа XIX-XX столетий главное место занимают история шиизма, проблемы политического плана и, конечно же вопрос об отношении Мессии к Махди. Советские ориенталисты были вынуждены писать о борьбе дехкан с засильем эмиров и об элементах социалистического утопизма в прекраснодушных устремления исмаилитских имамов. Клишированная подача материала находит применение и в наши дни. Так, Ф. Дафтари всеми силами пытается обелить деяния исмаилистких федаинов и доказывает, что они вели здоровый образ жизни, а убивали из высокоидейных соображений[54]. Одновременно Ф. Дафтари стремится представить исмаилитов великими человеколюбцами, оболганными вражеской пропагандой. Так, в его «Краткой история исмаилизма» дается очерк воззрений Абу Якуба ас-Сиджистани. Как указывает современный исследователь, «концепция спасения <…> образует в метафизической системе ас-Сиджистани <…> необходимое дополнение к космологической концепции.

Конечной целью спасения человека является движение его души от земного бытия, физического существования, к своему Творцу в поисках духовного воздаяния в вечной райской жизни. Эти поиски, направленные по восходящей оси к спасению, включают очищение человеческой души, которому способствует водительство, осуществляемое земной иерархией исмаʻилитского даʻва; поскольку лишь обладающие высоким авторитетом члены этой иерархии имеют право указать „праведный путь“, по которому Бог ведет тех, кто взыскует правды и чьи души в день Воскресения будут вознаграждены. В каждую эпоху человеческой истории земная иерархия состоит из так называемого „провозглашающего“ („натик“) этой эпохи, объявляющего законы, и его легитимных наследников. В эпоху ислама руководство, необходимое для спасения, осуществляется Пророком Мухаммедом, его васӣ ʻАли и исмаʻилитскими имамами. В этой системе спасение человека зависит от приобретения особого типа знаний из уникального источника — мудрости. Эти знания могут быть переданы только при непосредственном водительстве со стороны религиозных авторитетов, единственных обладателей истинного, внутреннего смысла Откровения в любую пророческую эпоху, которые имеют исключительное право на символико-аллегорическую интерпретацию (таʻвӣл) искомого смысла. Лишь через совершенствование индивидуальных душ фактически несовершенная мировая душа может реализовать свое собственное совершенство, что равносильно росту совершенства плеромы. <…> Каждый человек призван всячески содействовать совершенствованию мировой души <разрядка моя — С. С.>«[55]. В сущности, приведенных здесь данных достаточно, чтобы составить себе общее впечатление об исмаилизме в интересующем нас ракурсе. Кроме того, мы видим, что в построениях ас-Сиджистани явно присутствует неоплатоническое влияние, соединяющееся с коранической образностью. При желании легко выявляются и другие родственные связи: «Согласно аль-Сиджистани, Аллах приказом или словом создал вселенский „интеллект“. Вселенский „интеллект“ — это вечное, неподвижное, неизменное и совершенное первоначальное существо. <…> Вселенский „интеллект“ породил вселенскую „душу“, которая также вечна, но всегда находится в движении и несовершенна. Внутри вселенской „души“ возник физический мир природы. У вселенской „души“ есть две противоречащие друг другу предрасположенности: движение и покой. В пределах физического мира движение создаёт форму, покой — материю. Материя остаётся бездеятельной и неизменной, в то время как её форма непрерывно движется и изменяется»[56]. Сколько здесь от атомистов, сколько от аристотелизма, а сколько от гностических построений, решайте сами…

Буддийскую линию тоже никак не сбросить со счетов. Особенно в свете исследования А. Берзина, согласно мнению которого исмаилитская и буддийская системы «подчёркивают неизменную роль этического поведения и познания истины в достижении вечного счастья, будь то счастье нирваны или вечных небес»[57]. Предлагаемый исследователем разбор исмаилитско-буддийских связей показывает, что отношения между этими системами были непростыми: «В „Царской сокращённой тантре Калачакры“ (II. 174) говорится: „Человек испытывает (плоды своих) кармических действий, которые он совершил ранее в этом мире, на протяжении (вечной) жизни после смерти. Если бы это было так, человеческая карма не истощалась бы от рождения к рождению. Не было бы ни выхода из сансары, ни достижения освобождения, даже с точки зрения безмерного существования. Эта мысль действительно появляется у тайи, хотя отклонена другими группами“.

<…> Пундарика развивает эту мысль: „Млеччха тайи утверждают, что по решению Рахмана умершие люди испытывают счастье или страдание в своих человеческих телах в высшем перерождении (в раю) или в аду“.

В этом отрывке говорится об общей для всего ислама вере в Судный день, когда все мёртвые воскреснут в своих человеческих телах и предстанут перед Аллахом. В зависимости от прошлых поступков, им предстоит либо вечное блаженство в раю, либо вечные страдания в аду <…>. Однако исмаилитский принцип, сформулированный аль-Сиджистани, отрицает воскресение человеческого тела. Согласно аль-Сиджистани, личная душа лишь мысленно, вне какого-либо физического аспекта испытывает счастье рая и страдания ада.

С другой стороны, буддийские учения о карме утверждают, что круговорот перерождений (санскр. самсара) вызван кармическими действиями, которые совершаются под влиянием беспокоящих эмоций и состояний ума. <…> В каждом из этих перерождений, которые может испытать любой, в том числе и в перерождении на небесах или в аду, он приобретает особенное, характерное для этого мира, тело. Нельзя переродиться на небесах или в аду в человеческом теле»[58].

Правда, при прочтении отдельных высказываний американского автора возникает некоторое недоумение. Все, вроде бы, правильно, но зачем зачем исследователю такая жесткая привязка общекультурных понятий к исламу? И почему патент на отрицание идеи телесного воскресения он выдал именно исмаилитам? Поэтому просто примем к сведению: когда Берзин пишет только о Калачакре, он прав; и когда он пишет только об исмаилистах, он прав; а его интерпретацию причинно-следственных связей можно и опустить.

С учетом сказанного, пойдем дальше. Берзин отмечает: «аль-Сиджистани не считает, что причина „высшего перерождения в раю“ — угождение Аллаху — ни в общем исламском смысле повиновения законам шариата, ни в общем шиитском, а позднее исмаилитском смысле признания непогрешимости линии имамов. Он объясняет причину попадания в рай иначе.

Согласно аль-Сиджистани, вселенская „душа“ даёт начало отдельным личным душам, которые переходят в физический мир материи и формы. В каждом человеке, в его личной душе остаётся его часть вселенского „интеллекта“ — неполная, ограниченная. Причиной для отправления в рай служит способность личной души к распознаванию, посредством которой она отказывается от наслаждений физического мира и вместо этого обращается к чистой сфере вселенского „интеллекта“. При этом душа, не являющая «ни постоянной, ни непостоянной», познаёт различия между правдой и ложью, между хорошим и плохим»[59]. Но коль душа на самом деле такова, можно ли тогда считать ее чем-то определенным?.. И мало того, что человеческая душа теперь стала ни тем и не этим, так ведь и вселенская душа оказывается точно такой же: она «непостоянна в том смысле, что она изменчива и находится в постоянном движении. Впрочем, она также не является непостоянной, то есть она не временная, а вечная»[60]. А ведь закон исключенного третьего в исламском мире никто не отменял! Как, добавлю, и принцип талиона… И Коран давал однозначные установки на предмет грядущего воздаяния: будешь делать плохо в этой жизни, в той будет хуже, и наоборот. А исмаилитская проповедь ас-Сиджистани провозглашала, что «все индивидуальные души людей — это части одной вселенской „души“«, и «когда душа человека покидает тело, ее временное телесное существование прекращается. Она возвращается к целостной вселенской „душе“ и не перерождается в новом теле до Судного дня. Тем не менее, бесплотные души каким-то образом сохраняют индивидуальность. Если, будучи воплощённой, душа через связь с индивидуальным разумом достигла достаточного рационального познания истины, то во время воскресения и суда она обретает умственное блаженство вечного рая. Если же в своём воплощении она оставалась опутанной телесной чувственностью и не смогла рационально познать истину, то она обретёт вечные умственные пытки в аду.

<…> Индивидуальная душа не является постоянной в том смысле, что она не может вечно пребывать в воплощённом состоянии. Однако она также не является непостоянной: после воскресения и суда она будет вечно нести ответственность за действия, которые она совершила в своем воплощении»[61].

Не ограничиваясь проблемами души, исмаилитский мыслитель высказывал оригинальные суждения о природе божества. В исследовании Х. Додихудоева обращается особое внимание на следующие аспекты — извечность / сотворенность атрибутов абсолюта, вопрос о единстве и сущности божества, отношение абсолюта к бытию: «Тавхид (единобожие) исмаилитов <…> противоречит тавхиду Корана и основанному на нем учению ортодоксальной теологии, не лишенной элементов антропоморфизма»; исмаилиты считают, что кораническое толкование божества «ставит его в один ряд с его творениями. Поэтому для сохранения его единства необходимо отвести от него все атрибуты, приписываемые ему захиритами: „Если считать атрибуты чем-то извечным или изначальными с Творцом, — писал Сиджистани, — то необходимо допустить, что все, что из рода этих атрибутов, является извечным и не имеет творца. Или же атрибуты являются творимыми и имеют творца, чтобы считать атрибуты бога также творимыми. А поскольку атрибуты бога являются извечными, постольку признание двойственности и отрицание единства неизбежны. Если же считать атрибуты бога творимыми, то творец и творение отождествляются. Следовательно, в обоих случаях или единство бога является ложным, или необходимо удалить от него атрибуты“ .<…>.

С точки зрения исмаилитов к творцу неприменимо такое понятие как „бытие“; кроме того, согласно ас-Сиджистани, «„творец и его форма ни духовные, ни телесные, ни природные, ни искусственные — все это чуждо ему“«[62].

Что мог понять в этих построениях неподготовленный человек? Правильно — тело и все, что с ним связано, есть помощники ада, а полного искупления не будет. Но тело-то даровано нам Аллахом: «И вот сказал Господь твой ангелам: „Я сотворю человека из звучащей, из глины, облеченной в форму.

A когда я выровняю и вдуну от Моего духа, то падите, ему поклоняясь“« (15:28–29). После этих слов, кроме Иблиса, «поклонились ангелы все полностью» (15:30–31).

Нетрудно заметить, что в исмаилитском стиле очевидно присутствует гностическое влияние, ведь адепты Разумов старательно изгоняли из своих сочинений прекрасную ясность. Но если в гностических текстах на смену простым параллелям и подобиям в отношениях микрокосма и макрокосма приходят сложнейшие структуры, лишь частично отвечающие правилам зеркальной симметрии, то в творениях исмаилитов мы видим перенос этих структур в общественное бытие: «В своем утопически идеализированном описании даʻи ал-Кирмани различал семь степеней даʻва, — соответствовавших небесной иерархии, начиная от баб (или даʻи ад-дуʻат) до мукасир, вслед за натик, асас (или васи) и имам»[63] etc. Однако эта проблематика требует отдельного исследования, поэтому вернемся к вопросу о воздаянии, тем более что в «Успокоении разума» аль Кирмани этому вопросу посвящена вся тринадцатая «улица» седьмого «квартала».

В кратком изложении «улицы», сделанным автором в соответствии со средневековой традицией, сообщается, что речь пойдет «о человеческой душе и о том, как после перехода [в мир иной] ей воздастся за стяжание; о том, что такое воскресение, Страшный Суд, награда, наказание, рай и геенна и что значат они для души; каковы благочестивые в последнем прибежище своем, о том, что в дольней жизни их души подсказывает, какой будет загробная жизнь ее, и о том, каковы действия их» etc., etc[64].

Для того, чтобы вести разговор о столь серьезных вещах, необходим подготовленный слушатель, и поэтому уже в начале трактата рассуждение «о вечных лютых муках» связывается с вопросами онтологической и гносеологической природы, ибо познающая душа приходит к обладанию двумя противоположными формами: «Одной — поскольку запечатлела форму необходимости знания и стала самодостаточной чрез познанное: сия форма схожа с формой ангелов, превозносящих Господа своего; и другой — поскольку запечатлела, что допустимо оставить действие и не испытывать в нем нужды: сия форма схожа с формой скотины и зверья»[65].

Подобное сосуществование, по мнению аль-Кирмани, никак нельзя отнести к области блага: «Сии две формы повергают душу в бездну тьмы и ужаса; пребывает она в смятении: ни целокупной благой жизнью не живет, ни погибнуть и обрести вечный покой не может»[66]. Прямо скажем, жизнерадостная картина!.. Но коль скоро болезнь определена, то, возможно, есть надежда найти лекарство? Тем более что, желая искоренить материю, исмаилиты весьма трепетно относились к перспективе занять руководящие высоты еще при жизни в ужасной действительности. Паства же всегда должна иметь надежду, поскольку руководить обреченными сложно и очень опасно.

Прекрасно понимая это, исмаилитские лидеры всех толков продолжили традицию Мани и Маздака и учили о прекрасном будущем, которое обязательно наступит при соблюдении ряда условий. — «А посему, коль скоро бытие души состоит в том, чтобы стать разумеющей, схожей с вне[природными] Разумами, и коль скоро она потенциальна, то те действия, что характерны для нее как конечные, как результат актуализации и стяжания благ чрез Законоустановленные деяния, бывают явлены ею не сразу в чистом виде, а по мере того как возымеют в ней успех божественные приказания и те причины, что приводят ее к совершенству, а именно: Законом установленные вещи, божественные обряды, придающие душе набожность, честность, справедливость, способность прощать, милосердие, правдивость, щедрость, стойкость, целомудрие, а также знания и сведения, способность применять способ равновесного извлечения знаний на основе Закона, Уложения и пророческих божественных начертаний», «посему у тех, кто является человеком поистине (например, у пророков и небесноподдерживаемых), не заметишь гнусных поступков, ибо души их, актуально сущие и стяжавшие совершенство, добродетель и вечное счастье, похожи на свежий спелый финик, достигший совершенства и дающий только сладость, или же виноградную гроздь, в которой нет ни одной кислой ягоды < курсив мой — С. С.>«[67]. Удивительная конструкция — тяжеловесное философское рассуждение украшено цветами богословия и правовым стеклярусом… И все это ради того, чтобы создать идеальную среду для усвоения главной мысли: единственный путь к нейтрализации «плохой» формы — путь познания под мудрым руководством наставников.

Если кого-то смущает, что последнего утверждения в тексте нет, позволю себе обратить внимание на предложение, где сказано: «Посему у тех, кто является человеком поистине (например, у пророков и небесноподдерживаемых), не заметишь гнусных поступков». Сочинение аль-Кирмани создано только для тех, кто понимает, и коль скоро мы понимаем, то для нас не составит труда вспомнить о соответствиях, связывающих в единую структуру земное и небесное устроение «общества», и осознать, что человек поистине в данном случае есть тот, кто отражается в земном руководителе и делегирует ему право исполнить роль вожатого на пути к идеалу и спасению от мук.

Подобные скачки (то тайные, то явные) от теории к практике характерны для многих исмаилитских сочинений: «Чтобы еще раз закрепить сказанное, приведем и такое доказательство. Коль скоро глаголющая душа прибегает в мире Природы к тем причинам, которые приводят ее в мир Святости, и поскольку черпает она из того мира, будучи отягощена всем, что привносится смесью и что она стремится отторгнуть, то отсюда следует, что, уйдя от всех чинимых смесью препятствий, она благодаря однородности и соотнесенности и[ли] разнородности и несоответствию и ввиду исчезновения преград получит ту благодать сего мира, которая и будет воздаянием для благочестивых и грешников — смотря по соотнесенности или несоответствию.

Это подкрепляется и той равновесностью, что мы находим в творении. О том надлежит сказать, что в своем бытии и стяжании, ущербности и совершенстве, награде и блаженстве, наказании и огненной муке душа во всем подобна телу (кое и есть начальное творение и первое устроение), ибо бытие ощущаемого и разумеемого устроено единообразно»[68]. В подобном устроении мира и обнаруживаются, по аль-Кирмани, онтологические основания воздаяния: «Так одно с другим — в точном подобии и соответствии, что означает существование уравновешенности, каковая влечет неизбежность воздаяния, награды и наказания для души.

Коль скоро все это, как мы показали, из взаимного соответствия и равновесия неизбежно следует, то обязательность воздаяния означает, что есть нечто пребывающее, оное воздаяние получающее. И хотя были люди (и раньше, и потом), которые отрицали загробную жизнь души и следовали утверждениям своего разума, которому представлялось, что воздаяния нет, все же, несмотря на все их утверждения и сомнения, вопрос о воздаянии ясен. <…> Те, кто отрицают воздаяние, опираются в обретении знаний [только] на свой разум и руководствуются [только] им; а сей разум их происходит из мира Природы, он изначально потенциален и несовершенен и в действиях своих подчиняется смеси (от коей проистекает его бытие), ибо не берет в наставники совершенных и небесноподдержанных (то есть пророков, одаренных святостью и посланных с откровением — мир им!) и им подобных, коих бытие опекает божественный промысл»; «что же касается вопроса, что в дольней жизни указует на то, какой будет загробная жизнь верующего, то это – привязанность его к обоим поклонениям (явному поклонению действием и скрытому знанием), выполнение их обязательных обрядов, норм и законов и должное их соблюдение»[69]. Таким образом, аль-Кирмани доводит рассуждение до некой логической завершенности и по сути утверждает абсолютность права, исходящего от Разума, а стало быть — относительность установлений права, принятого человеческим сообществом. Тем более что честь называться человеком он отводит только истинным приверженцам Махди.

В суфийской среде события развивались иначе. Поначалу люди скамьи были настроены на бескомпромиссное отрицание мира, однако, встретив жесткий отпор со стороны властей, быстро осознали, что мир есть не более, чем форма, а бороться с формой не имеет никакого смысла, по той причине, что сущность во всем универсуме одна и та же, а она — прекрасна.

Уйдя от политики, суфии в неизбывной тоске по божеству предались делу личного спасения, целью которого было возвращение в источник невидимого света. Однако, пытаясь дать теоретическое обоснование своим исканиям, они столкнулись с проблемой, которую человечество долго и не слишком успешно пыталось решить со времен эдемской катастрофы. А поскольку суфии, в отличие от своих предшественником, вообще не признавали «дуальности мира», им пришлось заново «решать трудновыполнимую задачу — объяснять наличие зла вопреки благим божественным намерениям»[70].

Вариантов решения было найдено немало. Радикально настроенная публика, вроде шейха Турси, объявляла, что в мире положительно не существует зла, ибо все есть творение благого абсолюта, «всякий предмет или явление в мире»[71] следует считать «типом красоты и силы Божества», и даже «приговоренные в ад привыкнут к нему и найдут там не только сносную температуру, но усмотрят в ней наслаждение и кончат тем, что с отвращением станут смотреть на радости рая»[72]. Другими словами, чем меньше у нас мистического знания, тем меньше мы понимаем суть божественной справедливости и тем больше зла видим вокруг себя.

Представители умеренного крыла предпочитали избегать прямых ответов. Так, шейх Абу аль Хасан аш Шазили говорил: «„У каждого вали есть завесы, сравнимые с семидесятью покровами, что между людьми и Всевышним Аллахом, и так же, как Всевышнего нельзя познать не иначе, как только проникнув за эти покровы, также и вали! Бывают среди них и такие, которые скрыты завесой земных явлений (асбаб): на ком-то бывает завеса из проявления величия, властной силы и ничем неограниченной мощи — согласно тому, что явит Всевышний Аллах сердцу вали. Оттого люди говорят: „Откуда ему быть вали Аллаха, — он ведь с такой душой (нафс)!“ Это потому, что когда он познает Всевышнего через Его качества как мощь или власть, то раб становится могущественным, а если через качество возмездия, то — мстящим. Если же через качества милосердия и сострадания, то Его раб будет сострадательным и милосердным. И так далее таким вот образом. Затем, с таким вали, явившимся во всем величии, властности и мстительности, будут сподвижничать только те муриды, чьи души и низменные желания обузданы и низведены на нет Всевышним Аллахом. Во все времена находятся аулияʼ и ученые мужи, перед которыми пресмыкаются правители, беспрекословно слушаясь и повинуясь им»[73]

Отдал дань занимающей нас проблеме и сам Ибн Араби, который, размышляя о воплощениях абсолюта, особо подчеркивал: «Милость Божья струится во всем, / Все миры пронизала она. / Ты и мыслью, и оком признай: / Милость та непревзойденна», — после чего разъяснял, каковы особенности отношений «милости» с человеком — «милостью помянутый обретает счастье, а ею помянуто все, что есть: поминая вещь, милость и дает ей бытие; посему всякое сущее умилостивлено. Постигни, о друг, нами сказанное, и да не заслонит очей твоих зрелище грешников и те непрекращающиеся, раз начавшись, муки загробного мира, в кои веруешь ты. Прежде всего, знай, что милость всеобща в обретении бытия: милостью к мукам дал Он им бытие»[74].

Но хотя Ибн Араби и пользовался заслуженным уважением среди суфиев, его мнение не стало истиной в последней инстанции. Ведь если весь мир — это формы божественного света, то человек тоже его форма. Причем форма разумная. Стоило только допустить эту мысль, как она тут же захватила отдельные умы, которые выстроили концепцию, согласно которой человек «в силу своей разумности „одушевляет“ мир, выводит его из состояния небытия к существованию. Но тогда человек выступает уже в качестве существа, в котором Бог нуждается, чтобы и мир, и сам Бог не превратились в самодостаточное единое небытие. Но поэтому же Бог нуждается в человеке именно как существе разумном, т.е. наделенном силой, имеющей божественный источник, но ставящей человека лицом к Богу, как бы напротив него, дистанцированно от него. Человек обретает пусть мизерную, но самостоятельность, обособленность, свободу. Он не может творить произвольно, как Бог, но он может делать выбор из того, что находится перед ним, что ему предлагается. Так вводится еще один становящийся центральным в определении поведения человека момент — ответственность его перед Богом»[75].

Казалось бы, на фоне фаталистических устремлений ислама и фатализма суфиев подобное умонастроение можно только приветствовать. Оно вполне может выполнять роль противовеса и удерживать мир от опасного крена. Но не будем забывать, что суфии пантеисты, для которых бог есть все и все есть бог. И раз так, никакой ответственности человека перед божеством нет и быть не может, поскольку божество ответственно только перед самими собой.

Любопытно, что причастность к жизнеотрицающей мистике, вне зависимости от конфессиональных предпочтений, практически всегда приводила авторов на трибуну, откуда они, подобно Насиру Хосрову, гневно вопрошали: «Если Ты свое подобие творил — / Не игральную костяшку на кону, — / Что ж глумишься над созданием своим? / Для чего еще ты создал сатану?»; «Зло даешь и получаешь плату злом — / Чем Ты лучше в этом случае меня? / Пусть я плох — но я тобою сотворен... / А не нравлюсь — так не делал бы меня!»[76].

И всегда находились подобные Ибн аль-Фариду, которые столь же эмоционально и гневно, провозглашали противоположное: «Мой брат по вере, истинный мой брат / Умен безумьем, бедностью богат. / / Любовью полн, людей не судит он, / В его груди живет иной закон, / / Не выведенный пальцами писца, / А жаром страсти вписанный в сердца. / / Святой закон, перед лицом твоим / Да буду я вовек непогрешим. / / И пусть меня отторгнет целый свет! — / Его сужденье — суета сует. / / Тебе открыт, тебя лишь слышу я, / И только ты — строжайший мой судья»[77].

Трудно не заметить, что в творениях всех наших героев рано или поздно возникают одни и те же вопросы: о суде, судье, об их целях и чаяниях подсудимых. И, конечно же — о справедливости. Причем одни, по примеру Насира Хосрова, поднимали проблему справедливости, идя «от обратного». Другие, подобно аль-Фариду, молчаливо подразумевали, что строжайший судья, являющий с подсудимым одно целое, в принципе не может быть несправедливым. Третьи, к числу которых был Аттар, облекали свои суждения в неоднозначные символические формы.

В поэме «Бул-бул наме» вопрос о справедливости решается в развернутом диалоге удода и соловья: ««Иди, удод, обладатель святости, скажи, в чем же, наконец, твоя святость? <…> Нет в тебе основы, хотя ты венценосец, носить венец тебе не пристало. Ты носишь рубище и разукрашенный камнями венец, но тебе не к лицу ни венец, ни рубище. Путь венценосца — разум и справедливость, а у тебя в руках только ветер. <…> Царь царей земных, подобный Александру, ради справедливости возлагает венец на главу.

Иди, сними с головы венец неправосудия, ибо неправосудие погубило сотни венцов.

28. Ответ удода соловью

Сказал соловью: „О смятенный, зачем ты был несправедлив к ним? Не будь невеждой, ты, бросивший на ветер веру, невежество несправедливо ко всем. <…> Вырвись из оков души, подымись и не рассказывай прежних рассказов. Рассказ устарел, так много раз повторяли его, и не только соловьи излагали его. Уходи отсюда, перестань докучать соперникам, если есть у тебя доводы, давай их! Сегодня я вступлю с тобой в спор, беседа правых обладает ценностью. Если я открою уста только для одного вопроса, я сразу заставлю смолкнуть птицу садов. Первый вопрос ему задам об единении с богом, второй — о вере, третий — о слепом следовании авторитету других. Первая речь моя с тобой о субстанции, потом уже заговорим и об акциденциях»[78].

Благодаря исследованиям Е. Бертельса, мы знаем, что символический уровень поэмы включает в себя не только мистическую проблематику. Так, соловей, символизирующий совершенного человека, в «Бул-бул наме» еще и «поэт, и притом поэт, бегущий от шумных прелестей придворной жизни, в уединении, в глуши воспевающий „единого друга“, опьяненный вином из чаши „божественной любви“. Другими словами: ясно, что в соловье мы должны видеть самого ʻАттара»[79]. Добавлю, что символика бражников и «друга» также не требует разъяснения. Опьянение есть результат познания божественной истины-испития вина. «Друг» суть манифестация абсолюта или он сам, соловей же, как правило, символизирует влюбленного, а значит того, кто познает абсолют. Зато мирская линия, связанная с печальными событиями в жизни поэта, которого предали суду по обвинению в ереси, требует повышенного внимания: «ʻАттар написал поэму „Проявление чудес“, посвященную прославлению четвертого халифа ʻАли и проникнутую духом шиизма. Это вызвало преследование со стороны суннитов, автора осудили, конфисковали его имущество и изгнали из родного города»[80].

Соотнесем это обстоятельство с текстом поэмы, где ряд фигур, что подвергаются резкой критике со стороны поэта: «царь птиц» Симург — за пылкое пристрастие к гарему; «коршун, старый ученый» — за любовь к падали и т. д., — замыкает удод, святой старец-мистик, которого, как мы знаем, «ʻАттар упрекает в лицемерии и недостатке справедливости»[81]. А теперь вспомним замечание удода по поводу субстанции и акциденций, поскольку они дают полное право говорить о том, что содержание поэмы не исчерпывается аллегорией, преследующей цель обличить власть предержащих с прихлебателями. Как справедливо указывает Е. Бертельс: «Последние слова удода — самый резкий удар: „Сначала поговорим о субстанции, потом уже речь пойдет об акциденциях“. Подробный разбор этих слов завел бы нас слишком далеко и потребовал бы изложения всей суфийской доктрины <…>. Поэтому попробуем набросать объяснение в нескольких широких штрихах, только наметив самые контуры.

По учению суфиев, физический мир создается божеством, духом, через ряд эманаций, в которых дух претерпевает постепенное оплотнение. Таким образом, дух как бы закреплен в материи, несовершенной и преходящей, и стонет об освобождении и возвращении к своему вечному первоисточнику. Человек есть тоже духовная сущность, подобная ангелам, даже более высокая, и лишь в силу земных условий оторванная от непосредственного общения с духом. Задача человека — идя путем суфизма, разорвать эту разобщенность, снова слиться с вечным миром и уничтожить свое преходящее „я“, которое является лишь призраком, лишенным сущности, уничтожив его, утонуть в море „божественной любви“.

Подходя с этой точки зрения к человечеству, можно сказать, что всякий индивидуум — лишь мираж и облако. То, что в нем ценно ,— это частица „божественного духа“, заключенная в его теле. Удод об этом и говорит, предлагая отложить разговор об акциденциях — свойствах, преходящих и случайных, оплотнении духа. Зачем толковать о людских недостатках? Все это только свойство „несовершенной материи“; не старайся отыскивать их в людях, поговорим лучше о субстанции, о том „божественном ядре“, на котором зиждется все мироздание»[82]. Таким образом, справедливость оказывается отнюдь не нравственной, а бытийной категорией, что, надо заметить, вполне предсказуемо, поскольку Он есть все и все есть Он.

Небезынтересно, что в поэме Навои «Язык птиц», справедливость выступает уже как «залог спасения и краеугольный камень всего учения» удода[83]: «Вопрошающий молвил: «Муж доли счастливой! / Обретет ли благую судьбу справедливый? / Богом послано благо мне — быть справедливым, / Наградил мою душу он добрым порывом. / Кто подобной судьбы удостоиться смог, / Ко всевышнему близок он или далек?» / / И ответил Удод: «Вот похвальное слово! / Среди прочих отличий нет лучше такого. / У людей много добрых примет и отличий, / Но добрей справедливости нет и отличий! / Без нее — человечьего нет ничего, / Не дано без нее, кроме бед, ничего»[84].

К слову заметить, онтологическое обоснование справедливости пытались дать все лучшие умы исламского мира. Аль-Фараби предлагает обоснование справедливости в духе Аристотеля: «И Его субстанция такова, как у всех бытий, оттуда исходящих; без этого Он отличался бы иным бытием, чем Его собственное: Он великодушен, и Его великодушие заключено в Его субстанции. Бытия, разделяясь по ступеням, принимают свою часть бытия в зависимости от степени связи с Ним; итак, Он справедлив и Его справедливость заключена в Его субстанции, и это не выпадает на долю какого-либо предмета, исходящего из Его субстанции.

То же самое, Его субстанция такова, что когда бытия исходят из Него, в зависимости от своей ступени, они объединяются, скрепляются и упорядочиваются таким образом, что множества предметов образуют единую систему и становятся как бы единым бытием. То, что объединяет и связывает эти бытия [между собой], для одних — заключено в их субстанциях; так что именно посредством своих субстанций, составляющих их бытие, они объединяются и связываются; а для других — в формах, зависящих от их субстанций; например, любовь, которая присуща людям, она [связана] с их состоянием, а не с субстанцией, составляющей их бытие. Эти состояния также происходят от Первопричины, потому что именно из Ее субстанции они истекают; и это в большинстве бытий с их субстанцией и состояний, посредством которых они связаны, объединены и упорядочены между собой»[85].

В свою очередь Ибн Араби решал проблему путем истолкования имен абсолюта: «Иногда дарует Бог рабу из рук Милостивого, так что чист бывает дар сей, свободен от всякой примеси, что шла бы вразрез с характером раба в данное время или не служила бы достижению цели, или тому подобное. Иногда же дарует Он [65] из рук Всеобъемлющего, и тем охватывает все; или из рук Мудрого, так что видит наидостойнейшего в сие время; или из рук Одаривающего — и тогда дарует Он, дабы доставить благоденствие: одаривающий не требует от одариваемого ответить на то (дар. —А. С.) благодарностью иль делом; или из рук Могущественного, — то есть принимает в расчет Он, куда направляется дар и что тому причитается; или из рук Прощающего — и тогда принимает Он в расчет вместилище, каково оно: и если оно в таком состоянии, что заслуживает наказания, то закрывает Он его (вместилище. — А. С.) от него (наказания. — А. С.), если же в таком состоянии, что наказания не заслуживает, то закрывает Он его от состояния, что заслуживает наказания, так что называется оно („вместилище“, т. е. данный человек. — А. С[86].) „хранимым“, „под сенью заботы Божьей“ и тому подобное.

Дарующий же — Бог как хранящий то, что в Его хранилищах. Извлекает же Он хранимое по известной мере (кадар) чрез руки того имени, что к сему относится. Так „дал Он каждой вещи ее строй“ чрез руки имени Справедливый и его побратимов»^[87].

Добавлю, что проблема справедливости весьма занимала и мутазилитов. Е. Бертельс в очерке воззрений Васила ибн ʻАта указывает: «Васил пришел к полному отрицанию предопределения. Учение его основано на представлении об абсолютной справедливости бога. Если бог действительно справедлив, а сомневаться в этом нельзя, так как Коран постоянно подчеркивает это, то как же он мог бы карать человека за те дела, которые сам приказал ему совершить? Таким образом, хотя внешние обстоятельства и события и ниспосланы богом, но — действия человека продукт его собственной воли»[88].

Учение Васила о справедливости было развито ан-Наззамом, который пришел к заключению о том, что «бог зло сотворить не может. Награда и наказание человека после смерти всегда в точности соответствуют делам человека, и бог не может ни увеличить, ни уменьшить их. Таким образом, учение Наззама почти лишает бога самостоятельной воли, превращая его в механического распорядителя воздаяния, своего рода „стрелку на весах“. Мир, по Наззаму, сотворен весь сразу, но выявление его вовне происходит постепенно. Тело человека самостоятельного значения не имеет и является лишь инструментом его души. Бог — сущность чисто духовная и потому не может быть видим для человека не только в этой жизни, но даже и в жизни загробной»[89].

Казалось бы, дальше идти некуда, ан-Наззам довел все исходные положения до логического предела. Однако «с таким ограничением могущества бога» не согласился Бишр ал-Муʽтамир: «Он считал, что всемогущество его, но только в области добра, не имеет предела. Поэтому бог отнюдь не обязан делать всегда лучшее, все может быть им еще улучшено, и возможен мир, лучший, чем тот, в котором мы живем»[90]. Небезынтересно, что нечто подобное, только наоборот утверждал Лейбниц, говоря об особом статусе лучшего из возможных миров и критериях божественного выбора.

Таким образом, результаты проведенного нами анализа, будучи соотнесены с материалами других исследований[91], позволяют говорить о том, что эманатические системы Востока, вне зависимости от своей религиозной принадлежности, находятся и в типологическом, и в сущностном родстве с универсумом Лейбница, а также природами Спинозы и Эригены. К сожалению, дать развернутое обоснование их генетической связи в настоящий момент не представляется возможным. Однако, доказательства косвенного плана легко обнаруживаются в специфических доминантах этических и морально-правовых исканий, которые имеют непосредственное отношение к решению утопических по сути своей вопросов о создании (либо достижении) идеального состояния человека, общества и мира. Кроме того, даже первичная систематизация данных позволяет говорить об особой роли архетипа возмездия/воздаяния, общего для всех систем и формирующихся внутри них правовых доктрин.

В системах, которые признают единственность абсолюта, возмездие/воздаяние становится одним из базовых принципов мироотношения. В системах дуалистических архетип первоначально воплощается в идее активного противостояния «злой» половине мироздания, а затем дает жизнь деятельному жизнеотрицанию. В чем же разница? — в масштабах применения. В первом карается разумная материя; во втором — материя вообще…

Сказанное позволяет предположить, что универсумы различных мировоззренческих систем могут быть классифицированы по правовому признаку. Однако речь идет не о механическом переносе онтологических структур в правовое поле. Иначе придется признать, что в зороастризме два естественных права, а в брахманизме, и в буддизме или даосизме, никакого права нет вообще!..

Предлагаемая мною классификация базируется на других принципах: источник права и правоприменительная доминанта. Таким образом, мы получаем три базовых типа, соотносимых с конкретными утопическими моделями и, соответственно, правовыми доктринами:

— право господствующего, или право справедливого избирательного возмездия (зороастризм, иудаизм, христианство, ислам, а также нетеистические религии, не преследующие цель деятельного уничтожения действительного мира) ↔ классическая утопия;

— право сущего, или право проявляющейся справедливости (суфизм, лейбницеанство и софианство) ↔ миры всеединства и богочеловечества;

— право «становящихся» разумов, или право восстанавливаемой справедливости (исмаилизм, эригенизм и отдельные системы европейского рационализма) ↔ утопии ХХ столетия, по недоразумению получившие имя антиутопий, хотя их авторы всего лишь довели до логического завершения заветы основателей жанра и совместили это завершение с результатами практических опытов по построению светлого царства коммунизма.

Васильев Антон Александрович,

д.ю.н., доцент, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Алтайского государственного университета (г. Барнаул)

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: