По размеру и уровню концентрации населения

Париж и Лондон в сравнении с Москвой – сравнительно небольшие города, несмотря на кажущуюся многолюдность. Население собственно Парижа составляет всего 2,2 миллиона человек. Население Лондона – 7,5 миллиона человек. Население Берлина составляет всего 3,6 миллиона, а плотность населения – 3800 человек на квадратный километр. Плотность населения Лондона, Парижа и Берлина, а также пропорция населения столицы по отношению к общему населению страны совершенно несопоставимы с соответствующими российскими показателями, не говоря уже о соотношении площадей.

Население собственно Токио без агломерации 8,7 миллиона человек. Огромность токийской агломерации, которая представляет собой архипелаг или конурбацию из 33 городов, обязана своим происхождением не столько политической сверхцентрализации, сколько особенностям ландшафта японских островов и недостатком земли. Территория Японии зажата между морем и горами, а ее население почти совпадает с российским при неизмеримо меньшей площади.

Плотность населения Лондона – 4761 человек на квадратный километр (по этому показателю Лондон лидирует среди всех европейских городов и потому плотности остальных европейских столиц приводить не имеет смысла); плотность населения Москвы составляет около 12 тысяч человек на квадратный километр[11]. В крупных азиатских мегаполисах, таких как Джакарта, Тегеран, Манила и Бангалор, плотность населения составляет около 10 тысяч человек на квадратный километр, что гораздо ближе к показателю Москвы.

По демографическим тенденциям и миграциям

В противоположность практически всем европейским городам Москва продолжает находиться в фазе быстрого роста (не вполне учитываемого статистическими сводками), в то время как большинство европейских столиц уже давно развиваются в противоположном направлении в соответствии с теорией дифференциальной урбанизации, фиксирующей асинхронное развитие городов[12]. Действие законов дифференциальной урбанизации получает подтверждение в таких странах как Великобритания, США, Франция, Австрия, Южная Корея, Индия и во многих других государствах.

Например, население Лондона в 1939 году составляло 8,6 миллиона человек, в 1991 – только 6 миллионов, сегодня – 7,6 миллиона человек. Население Берлина в 1920-е годы составляло более 4 миллионов человек. Современное население Берлина – 3,5 миллиона. Население Вены в 1920 году – 1,85 миллиона человек. Население австрийской столицы в 2012 году – 1,72 миллиона. Даже если брать весь венский столичный округ, его население (2,4 миллиона) не намного превосходит показатель 1920 года для одной Вены [Nitsch, 2003: 151].

Данная ситуация свидетельствует о том, что эти западноевропейские государства не создают экономических стимулов для массовых миграций в столицы и проводят относительно сбалансированную региональную и урбанистическую политику.

По концентрации функций

Многие столицы Европы также политически диверсифицированы, что во многом связано с относительно небольшими размерами этих государств. В Германии можно говорить об оси Берлин – Бонн – Карлсруэ, между которыми распределены различные правительственные, судебные и законодательные функции. Сходная ситуация в Швейцарии: здесь есть ось Лозанна – Берн и действует множество действительно автономных региональных административных центров. Официальная столица Голландии – Амстердам, но все властные структуры располагаются в старой королевской столице Гааге.

Наконец, нельзя забывать, что в отличие от России большинство стран Европы являются частью единого экономического пространства и более крупного образования – Европейского союза, со столицей в Брюсселе, куда делегированы некоторые столичные полномочия. Перенос конституционного суда в Санкт-Петербург – один из шагов в европейском направлении децентрализации государственных функций в России.

Многие другие функции в европейских столицах также диверсифицированы. Штаб-квартиры двух из пяти крупнейших банков Великобритании находятся в Эдинбурге. Глазго, другой крупный международный финансовый город, входит в 20 крупнейших финансовых центров Европы.

Лучшие и наиболее респектабельные учебные заведения Великобритании находятся не в Лондоне, а в Оксфорде и Кембридже. Интересно отметить, что согласно авторитетным рейтингам [Guardian, 2011; Complete University Guide, 2011], схожими по этому вопросу, только 5 из 30 (16 %) лучших университетов Англии находятся в Лондоне. Близкая ситуация в Японии. В Токио расположены 2 из 10 (20 %) и 7 из 30 (23 %) наиболее престижных университетов страны (Sunday Mainichi, 2011). В сопоставимом рейтинге российских вузов, составленном агентством Интерфакс (2011), 9 из 20 лучших вузов оказались московскими образовательными учреждениями (45 %). По концентрации наиболее респектабальных университетов относительно остальной страны Москва не отличается от Парижа, где расположены 9 из 20 лучших университетов Франции [QS World University Rankings, 2012].

Интересно отметить, в Нидерландах и Бельгии наиболее древние и респектабельные университеты до сих пор находятся в Лейдене и в Лувене, а не в Амстердаме и Брюсселе[13].

Заметим в скобках, что данные российского рейтинга не вполне бесспорны и вряд ли отражают точку зрения работодателей. Нисколько не ставя под сомнение уровень и стандарты образования в Томском или Нижегородском университетах, в глазах работодателей дипломы МФТИ, МГИМО или академии им. Плеханова, не попавшим в верхнюю двадцадку, вряд ли уступают им в степени престижности.

Главные религиозные центры Англии, Франции и Японии также вынесены за пределы столиц – в Кентерберийское аббатство (центр англиканской церкви в Великобритании), в Реймс, в Исэ или Киото. В Кентербери находится кафедра архиепископа, которому принадлежит право короновать короля. В Киото находятся главные буддистские храмы. Исэ – главное синтоисткое святилище; здесь хранятся императорские регалии, в том числе Священное Зеркало.

Из европейских стран наиболее близкой к России по уровню централизации власти и ресурсов, безусловно, является Франция. По этой причине многие российские урбанологи пытаются примерить на Москву одежды Парижа и модели его развития.

Приведем взятые из статьи социолога Маттие Догана, некоторые количественные параметры доминантности Парижа, которые как будто подтверждают эту мысль. Из 500 самых крупных французских компаний 390 имеют штаб-квартиру в парижской агломерации (77 %), главным образом, впрочем, в новом городе-спутнике Дефанс, расположенном в Западном Париже. Около 30 % французского ВНП генерируется в столице. Из 280 национальных журналов и специализированных газет 245 выходят в Париже, где находятся их редакционные коллегии. Около 85 % тех людей, которые упоминаются в справочнике "Who’s Who in France", живут в Париже. Согласно французскому опросу 1990 года, 625 из 1077 художественных галерей находятся во французской столице. Более 85 % всех книг, выходящих во Франции, редактируется парижскими издательствами. Парижские театры привлекают половину французской публики. Сена – очень небольшая река, но Париж – третий по величине порт Франции [Dogan, 2004: 351, 356].

Свидетельства, оставленные великими наблюдателями и летописцами французской столицы и восходящие еще к XIX веку, свидетельствуют о глубокой укорененности приматности и доминантности Парижа, смутно напоминая ситуацию с сегодняшним доминированием или гегемонией Москвы.

Теофиль Готье иронически писал по этому поводу: "Если погасить огни Парижа, вся Франция погрузится во тьму". Видный французский историк Ипполит Тэн остроумно заметил: "Провинции являются другой Францией под титулажем Парижа. Эту Францию Париж просвещает и цивилизует из своего далека путешествующими торговцами, мобильными гарнизонами и колониями гражданских чиновников". Ему вторит известный историк западной цивилизации Евген Вебер (Eugen Weber), риторически вопрошая: "Какая другая страна может считать себя колонией своей собственной столицы?" (все цитаты по: [Wagenaar, 2000: 14–15]). Эта ситуация возможно определила одну из важнейших тем и топосов всей французской литературы – симпатичный провинциал, приезжающий завоевывать Париж.

Однако важно отметить, что уровень централизации Франции является в Европе уникальным и очень давно подвергается справедливой и неустанной внутренней критике [Keating, 1983; Gravel, 1947]. Он считается тяжким наследием эпохи абсолютной монархии, прежде всего эпохи Людовика XIV и XV, усугубленным Французской Революцией и подьемом якобинского государства [Денжуа, 2003]. Однако этот уровень и характер централизации вряд ли все-таки сравним с российским.

Франция, конечно, не сопоставима с Россией по своим размерам, являясь достаточно компактным европейским государством. Кроме того, во Франции множество важных международных, а не только национальных или даже европейских городских центров: Страссбург – одна из столиц Евросоюза; Лион – международная столица шелковой индустрии, французской кухни и Интерпола; Тулон, где расположена штаб-квартира Airbus, одной из крупнейших французских корпораций; международные порты, курорты и развлекательные центры – Марсель, Канны, Ницца, Биарриц. В сверхцентрализованной Франции население Парижа составляет всего 3,6 % от общего населения государства. В Москве, которая является столицей несопоставимо более крупного федерального объединения, сосредоточено около 7 % населения России.

Сверхконцентрация культурных объектов в Париже в известном смысле определяется ориентированностью этого города не только на внутренний рынок, но и на туризм, на внешних потребителей французской культурной продукции. Бренд Париж – важнейшая статья французского экспорта, и такая концентрация оправдана национальными экономическими преимуществами, которые через систему налогов просачиваются и в провинцию. То же самое относится, например, к лондонским театрам (120 из 1000 британских театров находятся в Лондоне). Низкий уровень туристической активности в Москве, которая больше ассоциируется с деловыми поездками, не позволяет говорить о сопоставимых преимуществах ни для путешествующих россиян, ни для российской национальной экономики.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: