Место деревенского ремесла в развитии городов, рынка и социальной структуры деревни

Процесс общественного разделения труда идет по двум увязанным линиям: через изменение производства и изменение позиций производителя. Вычленение и уход ремесла из агросферы означали одновременно отслоение и уход ремесленника из состава крестьянства. Став необратимым, этот процесс получал общественную значимость, закреплялся в социальных и правовых отношениях. Наиболее четко в Европе процесс отделения ремесла ремесленников выразился в подъеме городского строя: города в XI—XIII вв. не только расцветали, но и продолжали возникать заново, нередко на базе деревенских ремесел и промыслов, торговли их продукцией. Благодаря соляной добыче и торговле выросли Дройтвич в Англии, Люнебург, Галле, Зальцбург в Германии; [113] на рудниках и кузнечном деле развились и разбогатели Глостер, Гослар, Яхимово, Хедемура и Фалун; на добыче угля — Ньюкасл; на рыбной ловле и рыботорговле — Амстердам, Бервик, Ярмут, Гримсби, Скарборо, Стокгольм; на сукноделии, в том числе сельском, и торговле сукном — Йорк и Норич в Англии, многие города Италии и Фландрии. Вокруг поселка кожевников сложился первый бург Тулузы.

Одновременно происходил бурный «окологородской» процесс: промышленно-торговое развитие пригородов и торговых сел, которые превращались в товарно отмобилизованные сельские территории. Города использовали такие поселения как поставщиков продуктов питания и промышленного сырья. Городские судебники Страсбурга и Трира (конец XII в.) свидетельствуют об обязанности пригородных деревень приготовлять бревна для моста, привозить в город древесный уголь и пеньку. Из повторяющихся предписаний о «заповедной миле», в том числе в Италии, явствует, что пригороды постоянно соперничали с собственно городами и в производстве ряда предметов широкого потребления.

Дальнейшее развитие в пригородах ряда ремесел, составлявших производственную основу соответствующих городов, видно из документов, связанных с peмесленными гильдиями, которые обычно числили пригородных ремесленников среди основных нарушителей своей монополии, запрещали им торговать на своем рынке изделиями «городских» ремесел. С другой стороны, анализ состава широко распространенной в городах Англии XI—XIII вв. ремесленно-купеческой «торговой гильдии» (gilda mercatoria) показывает, что она нередко объединяла торговцев и ремесленников не только города, но и округи, включая также лиц, которые числились крестьянами. В Скандинавии уже позднее городские ремесленники, даже цеховые мастера на годы уезжали работать в деревню.

Города стимулировали товаризацию пригородной земли, особенно занятой под монокультуры — технические, пищевые. В Далмации, например, уже с XI в. 20% земли, отчуждаемой в округе Сплита, составляли виноградники. Способствовали города и распространению пригородных садоводства, огородничества, животноводства.

Одновременно росли промысловые и ярмарочные местечки, села, хутора. Небольшие по размерам, они [114] составили целую сеть, более густую у известных промыслов и узлов торговых путей; ее ячейки глубоко вросли в местную жизнь, местные интересы. Лишь редкие из них превращались в города, большинство же — как Трелазе и другие во Франции, или многие английские местечки, занесенные в «Книгу Страшного суда», — столетиями оставались промышленными слободами, где регулярно занимались одним, чаще несколькими ремеслами. Были совсем мелкие поселения, профилированные на одном-двух промыслах, жители которых оказывались без земли или с очень маленькими держаниями. Яркий пример торгово-промыслового местечка в Англии — королевский манор Нортон (графство Нортгемпшир, рядом с Рокингемским лесом), где денежный чинш шел с 9 мельниц, леса, пасек и очень большой денежный чинш — с кузнецов. Во Франции торговые местечки успешнее развивались на базе «освобожденных» сельских коммун и вообще получивших привилегированный юридический статус общин. В ряде областей, например, в Лотарингии, они появились в XII в., в XIII в. сильно возросли в числе, в XIV в. сократились и в XV в. сошли на нет. Развитие внегородских центров торговли и промышленности под воздействием городов и торговых отношений, как и специализация пригородов, это тоже «окологородской процесс». Если села с промысловым уклоном вырастали чаще всего из аграрных поселений, обычно со своим рынком, промышленные хуторки узкоспециального профиля чаще всего были новообразованиями, сложившимися иногда и на «пустом месте», либо в стихийном процессе крестьянской внутренней колонизации, либо в результате направленной политики вотчинников, культивировавших на своих землях прибыльные промышленные занятия и усиленно приобретавших перспективные в этом отношении земли. При всех условиях концентрация промышленности в сельских поселениях обычно сопровождалась расширением торговой сети, складыванием новых местных рынков. Иногда рынки в деревне получали официальное признание правительства, как в «Купеческой хартии» (Англия, 1303), когда Эдуард I разрешил купцам, в том числе иностранцам, «вывозить что угодно, кроме вина, из любого места (страны)». На Руси проникновение торговли в жизнь деревни, крестьян видно из обычного употребления в крестьянском быту городских [115] изделий и импортных вещей, попадавших в деревню через городские рынки, но также через коробейников, ярмарки и рынки на погостах. В Швеции торговля крестьян на сельских торжищах также была очень распространенной, к концу XIII в. она вызвала серию правительственных запретов (организованных городами). Свидетельства о торговле немецких крестьян-держателей имеются уже в первом городском праве Страсбурга (конец XII в.), где зависимым людям местной церкви разрешается беспошлинно продавать в городе «вещи, которые сделаны своими руками или выросли» у них в хозяйстве, но запрещается совершать перекупки. Здесь о торговле крестьян своими изделиями говорится как об обычном явлении. В немецких документах того же времени масса сведений о бродячих мелочных торговцах (kremere), которые также скупали местные товары в деревне. Стабильная сеть рынков в сельской периферии многих европейских стран XI—XIII вв. свидетельствует о широком развитии товарных отношений, причем как в концентрированной, городской, так и в рассеянной по деревенским поселениям форме. Промышленность и торговля постоянно переплетаются с деревенской, аграрной жизнью, да и само их развитие во многом идет через деревню.

Можно говорить о типичности для европейского феодализма того времени именно социально смешанного, двоякого — через город и деревню — развития простого товарного производства. Это правило касалось, естественно, тех стран и районов континента, где внегородское, прежде всего крестьянское, ремесло стало особым общественным явлением, своеобразной отраслью экономики, которая развивалась наряду с городским ремеслом и подвергалась товаризации, подчиняясь общим закономерностям эпохи. Таких районов было, вероятно, большинство: Северная Франция, Германия, Англия, часть Испании, Фландрия, Северная и почти вся Восточная Европа.

Какое выражение получил этот процесс со всеми его особенностями в судьбах самих крестьян?

Сохранилась масса свидетельств о ремесленниках-крестьянах и сельских мастерах-профессионалах, переселяющихся в города, промысловые села, торговые местечки и таким путем социально закрепляющих свой профессионально-экономический статус. В свое время представители вотчинной теории считали, что основу [116] производительного населения городов составили дворовые ремесленники-профессионалы. Затем Н. П. Грацианский уточнил этот тезис, указав, что речь должна идти скорее о тех дворовых, которые оставили поместье и стали держателями на оброке. По данным Я. А. Левицкого, ремесленники, переселявшиеся в город, выходили не из дворни, а из среды зависимых крестьян-ремесленников, обязанных поземельной податью; т. е. именно крестьянское ремесло являлось базой для вырастания ремесла профессионального, в том числе городского. Был и иной путь выделения ремесленного труда из крестьянского производства: когда приобретение нового социального статуса, переход в новое сословие предшествовали формальной смене занятия.

М. Стам на материале Южной Франции показал, что складывание производительного населения городов происходило именно за счет крестьян, преимущественно бедных; явившись в город, они перво-наперво требовали участок земли. Последующее занятие ремеслом либо торговлей чаще всего было развитием их домашних peмесленно-промысловых занятий в сельской местности. Бегство бедных крестьян в города в XI—XII вв. в период бурного развития городского строя было одним из каналов миграции обезземеленного крестьянства — наряду и в русле внутренней колонизации, походов на Восток. Связь градообразовательного процесса как выражения общественного разделения труда — отделения ремесла и торговли от сельского хозяйства — с такими явлениями феодализма, как имущественная дифференциация и обезземеливание крестьян, столь же несомненна, как и связь его с развитием класса феодалов и государства.

Вряд ли стоит спорить о том, какой путь вымывания из крестьянства и концентрации промышленных элементов был более массовым. Преобладание любого из них обусловливалось особенностями развития каждой страны на разных этапах эпохи, зависело от уровня эксплуатации и степени личной зависимости крестьян, наличия (Северная Франция, Англия) или отсутствия (Южная Франция, Италия) заметного и перспективного массива крестьянских ремесел.

Уходили из деревни чаще всего представители низших имущественных и правовых категорий. Гораздо менее изучен, хотя известен (например, по истории Флоренции), другой вариант, когда из агросферы [117] уходили, в частности, в города, не обезземеленные и (или) личнозависимые, а состоятельные и (или) лично менее зависимые крестьяне. Классический для нашего сюжета материал Англии показывает, что вилланская, т.е. средняя, подавляющая по величине, часть крестьянства занималась домашним ремеслом; профессионально же ремесленным и торговым занятиям предавались либо низшие категории крестьян — коттеры и сервы, либо высшие слои — верхушка вилланства, фригольдеры. При этом ремесло крестьянских низов граничило с работой по найму, а верхов — с предпринимательством. Соответственно, переходя к профессиональному ремеслу, представители разных слоев крестьянства формировали в деревне и городе разные его «слои».

Конечно, масштабы процесса размывания крестьянства под воздействием разделения труда и рынка (и даже под воздействием процесса обезземеливания) для периода XI—XIII вв. не следует преувеличивать: города и специализированные промыслы даже в передовых странах удерживали в то время не более 15-20% населения континента. Другое дело, что город сильно воздействовал, как мы видели, на развитие ремесла в самой деревне.

Глава VIII.
Особенности деревенского ремесла в условиях развитого феодализма

Итак, складывание и функционирование городов значительно ускорило и усложнило эволюцию несельскохозяйственных занятий деревни. Широкая сеть городов и рыночных местечек сделали рынок доступным и ввели его в повседневную жизнь деревни. Английский юрист XIII в. Брактон отмечал, что в его стране расстояние между двумя ближайшими торговыми центрами обычно не превышало 6 2/3 мили (10 км); это значит, что крестьяне могли за один день добраться до рынка и вернуться домой. Такие возможности были у крестьян многих районов Европы. Наряду с сельским хозяйством и обгоняя его деревенские ремесла и промыслы подчинились главной тенденции этого этапа — процессу товаризации.

Развитие товарного уклада в деревне, параллельное городскому, но им во многом обусловленное, имело [118] конечно, свои особенности. Так, деревенское ремесло было еще более связано с землей и специфическими аграрными общностями (деревенской общиной, поместьем), часто находилось в рамках несвободного состояния и почти всегда подчинялось рентным отношениям, т. е. одностороннему отчуждению части продукта.

В профессиональном отношении деревенское ремесло преимущественно сохранило те виды или стадии, которые либо требовали «обычного» крестьянского умения, либо были достаточными для обслуживания соседей-сельчан, т. е. удовлетворения той «полосы спроса», которая составляла зазор между внутрихозяйственным, обычным ремеслом самого крестьянина и предложением ближайшего рыночного центра. Завершающие стадии многих ремесел и многие ремесла целиком уже ушли из деревни.

В то же время деревенское ремесло стало наступать нa город, предлагая свои товары тамошнему и даже международному рынку. В связи с этим интересно эволюционировали разные формы организации деревенского ремесла.

В период зрелого феодализма поместно-домениальное ремесло все еще состоит в числе важнейших сфер ремесла. Наряду с традиционными натуральными ремесленно-промысловыми службами в поместьях усиленно развиваются товарные ремесла: сыроварение и виноделие, сукноделие и шерстоткачество, солеварение и рудно-кузнечное дело. Соответственно изменяется общественный статус домениальных ремесленников: постепенно исчезают дворовые рабы, их место все более занимают в разной мере лично свободные держатели и наемные работники. В этот период именно на базе ремесленно-промысловых занятий стала складываться система регальных прав на промысловые территории. Рассчитанная на феодальную эксплуатацию добывающего производства с помощью товарного обращения и явившаяся новой формой реализации феодальной ренты.

Напомним также, что характерные вотчинно-домениальные формы ремесла имели место и в городах, поскольку там размещались многие усадьбы короны и светских феодалов, монастырские подворья, дворы соборных капитулов и князей церкви. Дворни господских усадеб не только представляли поместное ремесло в [119] рамках городов, но и в той или иной мере сами были включены в городскую жизнь.

В развитии сельского ремесла на данном этапе особенно повысилось значение крестьянского двора. Домашнее ремесло крестьян стало заметной частью экономики. Конечно, оно имело более низкие технические показатели. Но вместе с тем, все больше побуждаемое эволюцией товарных отношений, домашнее ремесло постепенно профилируется и втягивается в обмен либо путем прямой связи с рынком, либо через вотчинников.

В аграрном деревенском обществе того времени, характер и строй которого в целом еще не определялся рынком, домашнее ремесло стало эмиссаром товарного хозяйства. Отсюда и его роль как фактора эволюции крестьянства. Роль эта вполне проявится позднее. Теперь же домашнее ремесло, взятое в масштабах всего общества и всего континента, все еще подчинено натуральной системе, входит в материальные первоосновы поместного и крестьянского быта.

Полупрофессиональное и профессиональное ремесла в деревне также в конечном счете подчинялись ее натуральному аграрному строю. Социально-типологическая близость ремесла и сельского хозяйства, ремесленника и крестьянина проявлялась в характере собственности — индивидуальной (основанной на личном труде), связанной с землей и подвластной феодалу; слабой связи с рынком, преобладании работы по заданиям и на местный заказ, когда производитель отдавал свой труд по преимуществу в конкретной форме; подчинении организации профессионального ремесла организациям сельскохозяйственного труда — вокруг поместья и вокруг общины («мира»).

Важная особенность деревенского ремесла, как и крестьянского производства в целом, заключается также в том, что в них индивидуальные рабочие силы действовали не раздробленно, а лишь как части совокупной рабочей силы семьи. Поэтому на данном этапе феодального хозяйства семейный фактор играл все еще очень большую роль. Так, несомненно, что сложение в VIII—XI вв. малой семьи (муж, жена, несовершеннолетние дети) стало одним из стимулов выделения профессионального ремесла. С другой стороны, обращает на ceбя внимание сохранение или даже преобладание неподеленных семей там, где значительно развито подсобное товарное ремесло: в Англии, позднее (в XIV—ХV вв.) [120] в Скандинавии и др. Создается впечатление, что при товаризации домашних ремесел и отходных промыслов центр разделения труда проходил не через общину, деревню, поместье, а через семью, до известного предела не получая общего социального выражения. Это тормозило и распад крестьянской семьи, и ее экспроприацию. Более того, наличие разросшихся семей интенсифицировало домашние ремесла там, где наделы не могли их прокормить; не случайно и работой по найму в деревне регулярно занимались младшие сыновья.

Вообще в условиях развитого феодализма значительно повысилась в жизни крестьян роль ремесла как подсобного фактора. Вспомогательные ремесленно-промысловые занятия стали категорией деревенского труда. Рост городского производства в отдельных случаях приводил к возникновению «вторичного» ремесла в деревне, к «возвращению» его в деревню. Такая тенденция (в текстильном производстве Италии, например) возникает уже в рассматриваемый период, нередко в связи с «окологородским процессом», когда городское товарное производство и обращение мобилизуют хозяйственную жизнь округи; данный процесс происходил параллельно со складыванием новых городов и рыночных местечек, в значительной мере именно на базе сельских ремесел и промыслов. С другой стороны, компенсаторные занятия развивались в значительной степени за счет все более распространяющегося отходничества. Одновременно сельские отходные промыслы становятся одной из ранних форм наемного труда. Это чрезвычайно важное социальное обстоятельство еще более усиливает общее значение данного вида крестьянских приработков. Наконец, среди новых тенденций, связанных с товаризацией домашних ремесел, — первые, относительно редкие проявления скупки у крестьян ремесленных изделий, прежде всего текстильных.

Прослойка ремесленных специалистов в деревне численно возросла. Ее стабильная часть — крестьяне-ремесленники — составляла конкуренцию городским мастерам и дала жизнь многим промышленным поселениям и городам. Более узкая категория «бродячих» мастеров стала сосредоточиваться на артельных ремеслах (строители, колокольники). Многочисленные известия о деревенских ремесленниках — «франках» в [121] «Книге Страшного суда» и аналогичные данные в документах других стран подтверждают, что профессиональные ремесленники представляли наиболее подвижную категорию деревенской промышленности; они нередко переселялись в города и в другие страны, играли значительную роль в распространении производственной и общей культуры. Именно профессиональные ремесленники в деревне отчасти воспринимали передовые для своего времени формы ремесленных общностей, отличных от сельской общины или поместной мастерской, входя в «торговую гильдию», создавая строительную артель или товарищество металлистов, добиваясь уставных грамот-привилегий. Это повышало их самооценку и оценку со стороны окружающих. Необходимость в профессиональном ремесле, превращение ремесла в важную и отдельную категорию хозяйства, наличие городов с цеховыми союзами свободных мастеров — таковы были доминанты повышения престижа ремесла и ремесленников в деревне периода развитого феодализма.

В принципе условия труда профессиональных ремесленников в деревне были менее благоприятными, чем в городе. Разобщенность, ориентация на местный рынок и на заказ, давление землевладельцев и весьма часто личная зависимость от них, связь с землей — все это заставляло сельских специалистов довольствоваться более низкой оплатой труда, что, в свою очередь, привязывало их к наделу, налагало двойную нагрузку, ограничивало профессиональное развитие. Их профилирование по горизонтали — по сферам производства или назначению конечного продукта — тормозилось универсальным характером местного спроса. Профилирование по вертикали — по ступеням или стадиям производства — практически отсутствовало, либо ограничивалось возможностями семьи.

Даже в ведущих отраслях деревенского ремесла — там, где оно, в силу естественных причин, было продвинуто и приобрело профессиональный характер, — оно значительно уступало ремеслу городскому по концентрации, специализации и темпам развития. Профессиональное ремесло в деревне отличала поразительная стабильность, это касалось не только числа исполнителей, но и номенклатуры профессий, и ассортимента изделий. На комплекс из поместья и (или) нескольких крестьянских поселений в среднем приходилось: [122] 1-2 плотника, столько же кузнецов — ковалей и коновалов, несколько рыбаков, мельник, гончар, сапожник; Там, где были условия, 1-2 солеварни; на усадьбе — повар, пивовар, швея, золотошвея. Почти все остальное делалось в крестьянских домах.

Существовала известная закономерность в численном соотношении крестьянских дворов и обслуживающих их ремесленников, которое варьировало в зависимости от местных условий. Например, в Швеции, в самых густонаселенных районах скотоводческих и промысловых областей Ёталанда на 1000 сельских жителей приходилось по двое кузнецов, сапожников и портных. Такие ремесленники были как бы приданы натуральному хозяйству поселения или группы поселений, продукт их труда зачастую не появлялся на рынке, главной мерой объема и специализации ремесла внутри деревни в этот период все еще являлась его местная хозяйственная целесообразность, его экономическая необходимость для стабильного, очень медленно изменяющегося сельского быта.

Часть третья.
Крестьянские ремесла и промыслы на втором этапе зрелого феодализма (XIV—XV вв.). Возникновение элементов капиталистических отношений

Глава IX.
Факторы и условия развития деревенских ремесел в XIV и XV вв.

Каждый период средневековья занимал закономерное и неповторимое место в поступательном процессе европейской истории. Но, пожалуй, ни один из них не стал объектом столь всеобщей и длительной дискуссии, как второй период развитого феодализма — XIV и XV столетия. Завершая многовековые усилия, поиски и находки средневековья, эти столетия как бы развернули возможности феодальной системы, стали ее расцетом и ознаменовались складыванием новых, больших культурных ценностей во всех областях жизни. Прежде всего, эти века были заполнены важнейшими техническими нововведениями. И если в предшествующие периоды главным фактором прогресса [123] производства были разделение и организация труда, с этого времени все более заметную роль начинают играть совершенствование техники и наука. Частично изменяется облик городов: они лучше планируются, застройка становится более регулярной, возникают представления о функциональной архитектуре. С введением огнестрельного ручного оружия и артиллерии в фортификационную практику входят многоугольные бастионы, что придает крепостям звездообразное очертание. Всеупотребительным для городской и поместной постройки становится кирпич. Ратуши украшаются механическими часами (изобретенными во времена Петрарки); приспособление пружинного завода позволило конструировать портативные часы, а затем и карманные. Механические часы, деля сутки на равные отрезки времени, с XIV в. стали использоваться в деловых целях: отмечать время торговых соглашений, отплытия купеческого судна, рабочего дня сукновала. По ним ориентировались теперь колокола, делая отсчет времени доступным для всех, сообщая его равно купцу, герцогу и простолюдину.

Значительно расширилось строительство и применение водяных мельниц, в том числе в деревенском ремесле. На базе водяного колеса в XIV в. появились подъемные машины, плющильные молоты (до 1, 5 т весом), пилы для распиловки бревен на доски; установки для волочения проволоки и др.

С середины XV в. распространились и ветряные мельницы. Дренажные ветряные мельницы во Фландрии и небольшие конные водоотливные мельницы в Голландии очень продвинули ирригацию и позволили высвободить значительные площади под те же технические культуры — красители, лен, коноплю, рапс, ячмень и хмель. С XV в. в Италии появились ручные крутильные мельницы с несколькими колесами, с помощью которых разматывали шелковую нить с размягченных коконов шелковичного червя. В текстильных районах все шире распространялись сукновальные мельницы, в лесных — лесопильные. Механизировался помол зерна, который (во многом вследствие мельничного баналитета феодалов) в большинстве стран с XIV—XV вв. в основном ушел из домашнего производства.

Механические часы и мельницу, как механизмы, особенно выделяет К. Маркс, говоря о необходимых технических предпосылках раннебуржуазного развития [124]

Слесарные поделки: замки и ключи. [125]

(наряду с изобретением пороха, компаса и книгопечатания), прежде всего в связи с предысторией машин. С конца XV в. в математике распространились арабские цифры, появились знаки «+» и «–» (около 1490 г.) и др. Улучшившиеся методы измерения пространства, особенно скорости на море (благодаря лагу), и быстрое развитие картографии были и результатом, и стимулом расширившихся путешествий, освоения мира. Здесь, как и в деле улучшения наземных дорог, впереди шли купцы и воины; они же способствовали организации регулярной почты. Создание при Людовике XI королевской почты сделало Париж центром сети почтовых станций и дорог Франции; в Англии такое же место занял Лондон.

Значительно изменилась военная техника: с середины XIV в. появилось огнестрельное оружие, бомбарды и пушки — первоначально бронзовые, затем их стали делать из полос кованого железа, скрепленных кольцами, лить из чугуна. Центрами их производства к середине XV в. стали Фландрия и Франция, но в других странах пушки еще долго отливали из бронзы. Ручные пищали собирали из кованых железных трубок. Одновременно активизируется литье — колоколов, корабельных якорей. Все это дало новый толчок металлическому делу. В XIV в. появились домны с большими мехами, стали получать чугун. С XV в. в металлообработке начали применять сверлильные, токарные, шлифовальные и винторезные станки.

Все эти технические изобретения находили применение прежде всего в городах, усиливая их экономическую основу и общественную роль, но отчасти затрагивали и деревню.

С конца XIII в. воздействие расцветших городов общественную жизнь стало еще более глубоким. Развитие товарно-денежных отношений, разрастание неаграрных групп населения повышали спрос на сельскохозяйственные продукты и престиж самого занятия сельским хозяйством. С XIII в. все более проявляется внимание и интерес к сельскохозяйственным работам в живописи, ученых трактатах, в скульптуре готических соборов (Парижа, Амьена, Шартра, Флоренции); в светской литературе возникает образ пахаря. [126]

Сельское производство очень постепенно, но все же меняет свой характер, его продукты все более включаются в товарное обращение. Под воздействием этого процесса происходит расширение интенсивных сфер сельского хозяйства, связанных с монокультурами, особенно техническими. Повысился удельный вес животноводства и его продукции, легче воспроизводимой, отчуждаемой и транспортируемой, нежели продукция аграрного производства.

Товаризация деревни осуществлялась путем связи с рынком и крестьянина, и помещика. В зависимости от того, какой из социальных типов рыночных связей доминировал, менялась социально-экономическая структура деревни и характер ренты. В большинстве стран Западной Европы — Франции, западно-германских землях, Италии, отчасти Англии — в течение второй половины XIII—XV в. происходила ликвидация домена; почти вся земля феодалов была роздана крестьянам в держание, либо в издольную аренду. Одновременно происходила частичная или полная коммутация ренты. Это сопровождалось освобождением основной массы крестьян от лично-наследственной зависимости. При последовательной коммутации ренты связь с рынком осуществлялась через крестьянское хозяйство. При непоследовательной, когда оброк включал и продуктовые, и денежные взносы (как это было, например, в Италии и Швеции), связь с рынком поддерживали и крестьяне, и феодалы, но при всех условиях эта связь была за счет той же крестьянской продукции, ее товаризации. Кризис и в ряде передовых стран распад классической вотчинной системы, выход на первое место парцеллярно-крестьянского хозяйства, постепенно товаризующегося, был вторым после возникновения городского строя скачком в развитии простого товарного уклада в рамках феодализма и новым этапом в эволюции экономико-социального базиса феодального общества.

В Северной и Восточной Европе (Русь, Польша, Прибалтика, Восточная Германия и др.) продуктовая и даже отработочная рента сохранялась, связь с рынком осуществлялась преимущественно через вотчину, что обусловило укрепление ее традиционной домениальной формы, либо появление уже в это время «новой вотчины», основанной на товаризующемся барском производстве. Такой путь консервировал личную и поземельную зависимость крестьян, расширял барщину в составе их [127] повинностей. Но нередко «новая вотчина» (в Англии и в других странах) переходила к применению наемного труда.

Кризис классической вотчины, изменив структуру деревенского хозяйства, не изменил его экономический характер: оно продолжало воспроизводиться главным образом на натуральной (из внутренних pecyрсов) основе. Конечно, деревня предъявляла спрос на определенные товары: некоторые инструменты или их детали (особенно железные), соль, какие-то предметы одежды, особенно праздничной. Предложения самой деревни на рынке ограничивались, как уже отмечалось, уровнем ренты. Однако широкая, а при господстве денежной ренты всеобщая, связь крестьянства с рынком значительно расширяла последний.

Города, рыночные и ярмарочные местечки, постоянные и эпизодические торжища густой и устойчивой сетью покрыли к этому времени Европу. На рубеже XIII и XIV в. обычными стали села, с еженедельными рынками и даже сезонными ярмарками. Рыночные отношения стали органичным повседневным элементом европейской жизни.

Как говорилось, деревню представляли на рынках и крестьяне, и сельские ремесленники, и сеньоры (через слуг и посредников). При этом рынок был достаточно четко «поделен». Крестьяне могли выходить преимущественно на местные, ближние, мелкие торжища, которые определяли тогда характер внутреннего рынка вообще. Конечно, в «глубинку» попадали и товары, ввозимые издалека, но они не могли конкурировать с местными предметами народного производства и спроса. Сеньоры выходили на более крупные торжища — межрайонные, центральные, межконтинентальные ярмарки и рынки, откуда купцы-оптовики развозили товары по другим районам и странам, доставляя взамен другие вещи, изготовленные иногда очень далеко.

В ассортименте товаров, предлагаемых на больших европейских ярмарках, прежде всего Брюггской, все ярче проявлялось и углубившееся экономическое paйонированне Европы, и повышение роли предметов именно массового производства и потребления. Вини из Испании и Италии, с земель среднего Рейна, Франции (Пуату, Бордо, Шампань, Гасконь), Византии, голландская сельдь, венецианский рафинад и кипрский сахарный тростник встречались там с медью из [128] Каталонии, ртутью из Истрии, пивом из Гамбурга и Веймара, кожей и янтарем из Литвы; бургундские и франш-контенские полотна — с вайдой из Нормандии и кастильскими квасцами; французские тонкие сукна — с английскими углем, свинцом, оловом. Грубые дешевые ткани, помимо Англии, можно было вывозить из Южной Германии, Швеции, России, Прибалтики, Далмации. Металлы — из Штирии и Каринтии, Швеции, Восточной Англии, Уэльса, Саксонии, Силезии, Тироля и Вестфалии, Чехии, Словакии, Австрии, Венгрии, Астурии и Южной Италии. С XV в. в европейской транзитной торговле регулярно фигурирует хлеб. Европейские товары вывозились с континента на восток, и среди них также все чаще мы встречаем продукцию промыслов: грубое сукно, металлы, кузнечные изделия, строительный лес. Импортировали европейцы восточные пряности (перец, корицу, имбирь, мускатные орехи, гвоздику), драгоценные камни, красители (индиго), тростниковый сахар, хлопок, стекло, фарфор, дамасские клинки, кашмирские шали.

Примечательно, что на больших европейских торжищах регулярно появляются ремесленно-промысловые товары негородского происхождения. Это — сыр, вино, пиво, растительные и животные масла, вайда, квасцы, солод, кожа и другие обработанные сельскохозяйственные продукты; металлы, соль, рыба, древесина, воск, деготь, смола, лыко и другие продукты промыслов, в том числе отходных крестьянских; пряжа, грубые ткани, посуда, веревки и другие ремесленные изделия деревни. Такого рода товары занимали важное место в экспорте даже тех стран, которые имели развитую городскую промышленность, например Германии (о чем свидетельствуют реестры таможни в Пассау за 1400—1402 гг.), Англии и др. Они занимали все большее место в средиземноморской и евролевантийской торговле. Но, как и в предыдущий период, продукты широкого потребления и производства были особенно представлены в торговле северного региона, где ведущие позиции с середины XIV в. занял торгово-политический союз северонемецких городов Ганза. Ганзейцы специализировались на посреднической торговле «тяжелыми» товарами, которые скупали и везли в места наибольшего спроса. Из Норвегии они вывозили смолу, деготь и корабельный лес, с Ботнии — лососину, из Швеции — масло, медь, железо, из Новгородской земли — [129] пушнину, овчины, смолу, воск и т. д. Взамен они везли на Балтику изделия немецких кузнецов и суконщиков, солод и холст из Констанца и Сен-Галлена, полубумажные ткани (бархент) из Ульма, Аугсбурга, Равенсбурга и полные трюмы вина, пива и соли: каменной — из Люнебурга, Зальцбурга, Кольберга (Колобжега), Байе (близь устья Луары), горькой —из Англии, Шотландии и Португалии. Эти же товары массового производства и широкого спроса проложили путь к богатству торговым соперникам Ганзы: Тевтонскому ордену, датчанам, голландцам.

Тяжелогрузная и массовая продукция требовала уже иных средств и путей сообщения, иной торговой организации. В XIII—XIV вв. усилились и распространились торговые фактории — фондаки, укрупнились торговые караваны, особенно морские, так называемые конвои, характерные, в частности, для венецианской и ганзейской торговли XV в. Одним из крупнейших для своего времени был конвой из Байе, так называем Байе-флот. Он шел от побережья Бискайского залива к Скандинавии зимой, чтобы доставить соль к открытию весенней сельдяной путины и ярмарок в Сконе и включал до 110 судов (водоизмещением до 800 т), половина которых принадлежала ганзейцам, остальные — датчанам и голландцам. Нередко Байе-флот брал на борт и вино, в частности ларошельское, которое поэтому называли «байе-вином».

Возникают и постоянные длительные объединения — компании (итальянская compagna, немецкие Wederlegginge, Senvede); эти семейные консорциумы либо объединения многих (до 200) пайщиков вели оптовую транзитную торговлю в определенных районах или определенными видами товара. Торговые компании сыграли выдающуюся роль в европейском первоначальном накоплении капитала, и многие из них процветали благодаря товарам внегородского производства. Итальянские компании богатели на торговле английским домашним сукном и шерстью-сырцом; верхненемецкие — продукцией местного ткачества и горно-металлургической промышленности, вайдой, сахаром; нижненемецкие — металлом и домашними тканями; английские известные компании мелочных торговцев «странствующих купцов» («купцов-авантюристов») — на торговле шестью.

Все шире распространяются различные [130] товарищества, складничества, артели, ватаги с пропорционально-долевым участием и характерные для промышленности промыслов, особенно морского и горно-металлургического.

Значительное увеличение товарооборота с конца XIII в. потребовало расширения чеканки монет как высокого номинала (золотые нобили, корабленики и т.п.), необходимых в оптовых сделках, так и мелких, для местной, розничной торговли. В процессе развития денежной системы в ряде стран было упорядочено и употребление натуральных платежных средств. Так, в середине XIV в. городское и государственное уложения Швеции определили состав «валюты страны» — тех средств платежа, которые могли использоваться наряду с чеканными деньгами, в том числе при отчуждении земли. В их числе масло, железо в чушках и некоторые изделия из него, серебро, домашнее и привозное сукно и одежда из него, сало. Почти то же встречаем мы в обычном праве Тироля и Мюнстерталя от 1427 г.: в качестве «валюты страны» разрешалось употреблять зерно, сыр, сало, лен, недубленую кожу, домашнее полотно и «некованное железо». Все эти платежные средства, как легко заметить, в основном продукты промыслов и крестьянских домашних ремесел, что неоспоримо свидетельствует об их стабильной и значительной роли в рыночном ассортименте.

Еще одно характерное свидетельство роли негородского производства — возрастание цен на изделия отходных промыслов и деревенских ремесел, а также на некоторые металлы. В Англии во второй половине XIV в. цена древесного угля поднялась вдвое, тонких досок — на 60%; плоской черепицы — на 75%; черепицы в форме гребня — втрое; жерновов, гвоздей, подков — вдвое, простых колес (деревянный диск с дыркой) — вдвое, колес со спицами — втрое, грубого холста (для веялок, парусов, мельничных крыльев, мешков), бельевого и постельного полотна, свинца, олова и рыбы, особенно сельди, — вдвое и т. д. Почти все эти товары целиком или отчасти имели деревенское происхождение. Все большее место таких товаров в возраставших торговых оборотах Европы было теснейшим образом связано с изменениями в их производстве и спросе. Воздействие трех этих факторов было взаимным и шло по разным линиям, образуя своего рода «цепные реакции». Так, расцвет с XIII в. сукноделия поднял спрос [131] на красители, что побудило увеличить в ряде районов производство вайды, крапа (из корневищ марены). Особенно широко разведение вайды практиковалось на Нижнем Рейне, в Тюрингии. Из главного центра торговли вайдой г. Эрфурта она в больших количествах вывозилась в саксонские и силезские текстильные округа и далее. Во второй половине XIV в. и в XV в. лишь в окрестностях самого Эрфурта 80 деревень специализировались на производстве вайды. Спрос на рафинад, который Венеция ввозила с Востока, побудил ее патрициев к созданию обширных плантаций сахарного тростника на Кипре.

Флорентийское сукноделие расцвело благодаря в ввозу английской шерсти-сырца, а отделкой английского сукна-полуфабриката занималась целая отрасль фламандского сукноделия. Бочары и чашечники Любека, покупая весной древесину, издалека доставленную морским путем, стимулировали лесной промысел, в частности в Скандинавии. Работа с привозным, нередко издалека, сырьем была возможна благодаря расширившемуся мореплаванию, увеличению грузоподъемности судов, повышению техники судовождения, но эти последние сферы прогрессировали, в свою очередь, благодаря дальнейшему спросу на «тяжелые», массовые товары.

Торговля, рост морских промыслов (и, конечно, войны) привели к расширению состава флота, увеличению тоннажа, размеров и скорости кораблей, их специализации. Постройка все новых торговых, военных (линейных) и промысловых судов потребовала устройства множества новых и укрупнения старых судостроительных верфей, массовых заготовок — прежде всего в деревне! — парусины, веревок, специальных лесоматериалов, а также доставки металла и изделий из него (тех же корабельных гвоздей, о которых упоминают английские документы по Динскому лесу), корабельного оружия и др.

Распространение в Германии торговли техническими растениями (а также овощами и фруктами) из пригородов послужило новым толчком для развития пригородных ремесел: обработки самих этих продуктов, изготовления железных инструментов и других орудий труда, тары, деревянных кольев, лестниц и различных приспособлений, притом, как свидетельствует В. Е. Майер, в тех местах, где раньше не было ни сырья, ни [132] навыков в изготовлении подобных предметов. Кроме того, в немецких землях развилось и такое новое сельскохозяйственное занятие, как выращивание хмеля, льна и конопли на семена, которые продавались в городе (и разведение которых стимулировало местную земельную аренду).

Введение в практику рыбосоления (XIV в.) увеличило спрос на рыбу. Рыбосоление и необходимость перевозить на большие расстояния скоропортящиеся продукты увеличили спрос на соль. Соленую пищу запивали вином и пивом; и в южной деревне все более разрасталось виноделие, а в умеренной и северной широко распространилось изготовление солода, который на рынках (например, на английских) ходил наряду с пшеницей.

Перечень «цепных реакций», возникавших благодаря взаимодействию торговли и промышленности в этот период расцвета простого товарного уклада, может быть продолжен. Результатом же был взлет не только товарного хозяйства, но и его изменение на базе дальнейшего развития производительных сил и производственных отношений.

По мере того как торговля все органичнее становилась «моментом производства» того или иного продукта, т. е. по мере все более регулярного превращения последнего в товар, менялся сам принцип хозяйства: воспроизводство товара постепенно принимало рыночный и расширенный характер. Эти привело к специализации труда, а последняя неизбежно обусловливала воспроизводство через рынок самого производителя. Медленное, но непрерывное увеличение объема производства, которое уже «закладывалось» в характере воспроизводства, шло в особенно товаризующихся отраслях параллельно с расширением слоев и масс втянутых в товарное производство и обращение людей. Другим важным моментом здесь, как говорилось выше, были изменения, рационализация в области техники, технологии производства и организационных форм — кооперации и дифференциации — самих непосредственных работников.

История техники убедительно свидетельствует, что, во-первых, технический прогресс происходил прежде всего в тех отраслях производства, которые имели для своего времени особенно широкий, емкий, обычно международный сбыт. [133]

Во-вторых, очевидно, что роль технического прогресса в развитии производства, всей материальной жизни конца классического средневековья была уже очень велика. Домны революционизировали металлургию, мельницы — сукноделие, ирригацию, лесопильное дело; печатный станок трансформировал изготовление книг и т. д. Технические новинки резко увеличили масштабы производства и потребовали иной его opганизации: кооперации, крупных капитальных вложений, применения наемного труда и даже иного размещения промышленности. Например, распространение сукновальных мельниц в английской деревне привело к массовому переселению туда городских ткачей, в частности из старых центров суконного производства Лондона и Линкольна. Или другой пример: пока железо было редким и дорогим, оно употреблялось преимуственно для изготовления оружия; но распространение шахт и больших печей удешевило его, с XIV в. железо «пошло к крестьянину», стало шире употребляться для изготовления орудий сельского труда, а это создало для него, в свою очередь, емкий внутренний рынок. С начала XIV в. с появлением и распространением огнестрельного оружия, спрос на железо еще больше усилился. И не случайно именно в текстильной, металлической (включая горное и оружейное дело), а затем и книгопечатной сферах возникли первые новые формы производства — первые мануфактуры.

Развитие техники и товарно-денежных отношений оказывало разлагающее влияние на феодальную систему, в том числе в промышленности. Однако в этот период размах торговли, состояние рабочей силы, объем капиталовложений не были еще достаточными, чтобы определять характер общественного производства в целом. Развитие производительных сил все еще происходило по преимуществу не через прогресс техники, а за счет организации труда: его дифференциации и кооперации. Что же касается товарного обращения и развития товарно-денежных отношений вообще, то их воздействие в условиях невсеобщности обмена и невысокого уровня производительных сил было очень сложным. Относительно широкое развитие простого товарного производства в условиях благоприятного, льготного внешнего рынка, например, для сельскохозяйственных продуктов, порождало у феодалов жажду получить прибыль, и это хорошо видно по Англии [134]

1 – навивание основы; 2 – ткацкий станок; 3 – ручная прялка; 4 – ткацкий станок для двух рабочих; 5 – прядильное колесо, прочесывание шерсти; 6 – кордование шерсти. [135]

XIII—XIV вв., Юго-Западной Германии XV в. При этом наряду с перспективными, прогрессивными производственными и общественными формами практиковались и самые тяжкие методы феодальной эксплуатации, которые консервировали или как бы возрождали классические формы феодального способа производства.

Поэтому вторая фаза развитого феодализма была исполнена глубоких противоречий. С одной стороны, феодальная система находилась на подъеме и была настолько мощной и жизнестойкой, что создавала новые и гибкие формы, позволяющие полностью использовать как мелкотоварный, так и сужающийся натуральный уклады. С другой стороны, в феодальной промышленности появились признаки разложения и одновремено элементы и формы нового социального типа — раннекапиталистические.

Глава X.
Деревенское ремесло и появление рассеянной мануфактуры

Особенности социально-экономической обстановки конца XIII — XV вв. вполне проявились и в несельскохозяйственных занятиях крестьянства. В этой области все еще бытовали традиционные формы и типы: организация вокруг барского поместья, крестьянского двора и деревенского поселения; в виде профессионального полупрофессионального или домашнего занятия. Но внутри этих форм и типов произошли изменения, имевшие в ряде случаев принципиальное значение. Остановимся на этих новых явлениях.

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться: