Серебрянное царство. Гора Меру.1938г. Н.К. Рерих

Дух Белой Горы был неодолимым магнитом, о котором Он вспоминал и куда устремлялось Его сердце до конца земной жизни.

 

Великий Путник сидел на камне у Шаманьего Перста. Дух наполняла огненная, живая теплота, идущая из глубины земли. Пел ветер свою заунывную песню, летящую с серебряных гор, — словно мольба высокого собрания старцев, исполняющих свое сокровенное песнопение. Дух Его проникающим своим наитием чувствовал истекающую из сердца земли мудрость плоти планеты. К этому камню приходили древние маги и шаманы, чтобы испросить Волю Великой Силы Братства Белых Вод.

Исследуя разные страны и религии, соприкасаясь с разными людьми, Великий Путник почувствовал в себе возрастающую и неослабевающую в своем продолжении любовь ко всем людям. Он ощущал неиссякаемый пульс тока жизни в большинстве человеческих существ, но часто не наблюдал его у тех, кто по своему положению призван был наставлять народы. Дух простоты был близок Его сердцу. Но поддельная святость, которая демонстрировалась перед публикой, была худшим из всех преступлений, ибо трудно было наказать при жизни лжепророков и ложных духовных водителей.

Вспорхнувшая птица качнула ветку, на которой сидела. Облетела капелька росы вместе с искрой звездного света, который она поймала и замкнула в глубине своей прозрачной плоти. У босых ног Великого Путника маленькими серебристыми кружками цвели эдельвейсы — души ушедших в горы и невернувшихся людей.

 

Мир погружался в сиреневую дымку вечера. Звенела нежно чистая Ярлу, сбегая по камням. Лиловей становились серебристые осыпи. Ледяное дыхание вершин напоминало о себе резкими порывами. Словно тонкая шелковая завеса шевелилась от ветра. Временами даже казалось, что его вихри освобождают от тьмы золотую тропинку, сбегающую к белому озеру, где еще видны были обломки древних дворцов и храмов, некогда служивших школой для магов древности — до тех пор, пока в стенах Благодати Храма Судьбы не была допущена кощунственная мысль, послужившая причиной разрушения великого города. Молния Высшей Судьбы восстановила гармонию древнего святилища.

Эпоха проклятия атлантов оставила свои следы даже здесь. Великий Путник понимал, что только жертва, великая и малая, дает продвижение эволюции.

 

Задумчивым стоял на высокой скале человек в белом, словно вглядываясь в грядущее. Его омывал ветер летящих мгновений. Грохот камнепадов и рев срывающихся вниз водопадов не мешали тому, что Великий Путник видел в атмосфере бушующей планеты. Неуемный дух видел вечные течения космоса, которые превращались на Земле в события. Иногда самые скромные из них оказывали влияния на целые народы, устанавливая власть духа на долгие времена.

Древнее Православие, преподанное волхвами Гипербореи всему остальному миру, дух Его усвоил давным-давно, еще будучи служителем Даждьбога в цепи древнейших воплощений.

До тех пор, пока в Рассанте не признали в Нем воплощение Самого Владыки, двенадцать волхвов, один за одним, собравшись у великого зеркала у огромной хрустальной, похожей на нетающую гору из чистого льда скалы, увидели все покровы Его души, распечатав их нить за нитью, начиная с первой мысли о самопожертвовании в одной из первых земных жизней, распутали изгибы святого пути духа и его предназначение на Земле.

Вспоминая себя в громадном теле муанца, который строил силой мысли великую пирамиду на священном острове и лабиринты Белой Горы, Великий Путник неожиданно для Себя осознал, что Он помнит всю череду Своих жизней. И это открытие потрясло Его до глубины души, так же как страдание простых людей, которые пожинали плоды своих прошлых недостойных жизней. Называя их Великими Днями, Он читал их легко как в Себе, так и в других, вспоминая каждый день, час и даже мгновение, в котором зарождалась та или иная мысль.

Рассанте Он отдал множество Своих воплощений, пока Святая Арктида не совершила исход от Маха-Меру под натиском стремительного холода, устремившись к Ирийским горам и южнее, к черте святилища Арки и великому озеру Святой Матери, где фиолетовый кристалл Вечной Жизни был установлен на Алтаре одного из всемирных, если не самого главного, Храмов Ассургины. И земля эта названа была в честь Нее Асией, занимая необъятное пространство с севера на юг и с запада на восток.

 

 

Тропа поднималась по голым камням к Северной стене, которая была закрыта снегом летом и зимой. Сквозь нанесенный слой снега на камнях можно было угадать некоторые священные изображения. Здесь был Конь Счастья с пламенем Мудрости на седле, гордо ступающий в сторону Востока. Здесь был Будда раннего человечества высотой почти в один километр. Здесь были картины древних небес и знаки письма поздних лемуро-атлантов. Они служили не для произнесения, но только для чтения и мысленной передачи высоких истин. Сами лемуро-атланты читали Книгу Небес, и бесконечный свиток Акаши был всегда развернут перед ними. Они не владели человеческой речью, но общались образами, цветовыми образованиями и радужными лентами, пущенными в ментальное пространство.

Достигнув места, где Благословенный принимал Свое последнее посвящение, Великий Путник распростерся, припав телом к камням, и тихо прошептал молитву, восстанавливающую память стихий. Внезапно Он оказался в серебряном тумане, в котором были четко видны очертания Великого Льва Закона, сумевшего остановить Колесо Сансары. Теперь, когда Он явился миру, перерождения могли происходить лишь по собственной воле каждой души. Кто не хотел этого, оставался в Тонких Мирах.

Великий Путник увидел человека, сидящего в позе лотоса и устремленного к Северной стене. Пронзая взглядом толщу времен, Он увидел, как огромный древний храм, вырубленный в недрах величайшей в мире Горы, сияет дивными огнями силы. Светильники, заправленные маслом, сами загораются от присутствия Высокого Духа и гаснут, когда Он покидает вместилище древнего поклонения.

Но Северная стена сама светилась. И сквозь скальные базальтовые породы, лед и снег просачивалось в мир тончайшее, но активно-мощное световое сияние, слагаемое в изображение священной пирамиды внутри горы, вечных огней, горящих вокруг нее, и разноцветных чаш с солнечной солью, стоящих на Алтаре Планетарного Духа.

Драгоценные кристаллы отражали свет, источаемый лампами, в которых горело жидкое золото с асбестовыми фитилями. Древнейшие изображения, принесенные с Асты и Рады Белыми Путниками, из числа которых был и Сам Тивердиадец, изображали Богов тех далеких миров, откуда был послан десант Духовной Силы.

Пирамида, напитанная дыханием Рады, окружала Белую Гору плотным шаром духовной радиации на значительное расстояние, доходящее до того места, где Ак-Кем впадает в Катунь. Границей этого влияния в разных частях Горного Алтая служат места благодати. И одно из них — плато Толоно возле ручья Тургунда.

Словно почувствовав сердечное обращение, Пирамида стала накаляться и, становясь прозрачной, источила сноп молний и открыла в себе картину Алтаря Сердца Мира на далекой планете Раде.

 Красивого Вана увидел Великий Путник, который начал великий обряд Его посвящения.

Сердце Тивердиадца запылало невиданным жаром. Боль мира вошла в Него. И дух неизреченной тайны своим дыханием напитывал плоть человеческую.

Когда напряжение достигло своего пика, Великий Путник впал в беспамятство. Земная оболочка не выдержала радиации, а посвящение продолжалось в другом мире. Издалека казалось, что яркое бело-синее пламя поднялось выше гор, уходя в самое небо. И в нем погонщики увидели гигантскую фигуру Самого Великого Путника.

Духовная Крода полностью изменила всю телесную структуру Пророка, отдав Ему во власть часть Камня Силы. Красная звезда на Его правой ладони засияла густым лучом и устремилась куда-то в беспредельное пространство, словно освещая путь, как маяк — попавшему в бурю каравану среди кромешной тьмы. Дух посылал молнии спасения, предвидя судьбу, предназначенную Великому Сыну Даждьбога. Белая Гора пела от радости ликования. И Сама Хранительница стояла у Ног Великого Вечного.

 

Цветок клонился от ветра, осыпая семена-парашютики в белую гладь озера, по которому в мелкой ряби они уплывали. Великая Владычица Алтайских Гор смотрелась в вечное зеркало озера Ак-Кем. Блики солнца, скрывающегося за тучами и выглядывающего из-за них, плясали на поверхности молочных волн. Ледяное дыхание Умай-Туу не просто освежало, но вызывало легкий озноб у входящих в узкую долину Госпожи Вечных Снегов. Душа трепетала, впитывая звуки летящего ветра. Звуковые миражи были так пронзительно-живописны, вызывая в сознании целый каскад внезапно изменяющихся образов. Пришедшие с почитанием к Белой Матери получали Ее Благословение.

Молитва Великого Путника создавала световые картины и целые объемные образы в белом тумане над озером. Она возносила Дух Величайшего к далекой Родине Его Искры Божией.

Великий Путник не замечал ни острых камней, ни ледяного дыхания Лебединой Горы, Пирамида внутри которой пульсировала в такт Его пылающего Сердца и отвечала Ему своей мощной, неистощимой и всевозрастающей радиацией.

Священный Камень посылал безмолвное обращение Великого Путника так далеко, что трудно было представить невообразимое расстояние, которое пронзала стрела Его Духа. Любовь озаряла молящегося. И в белом лотосе дивных переливов, в радуге мысленной мощи, окружающей коленопреклоненную фигуру, Он Сам сиял подобно драгоценному камню, нечаянно явившему себя в окружении серых камней. Взывая и поднимая руки, Он словно обретал сияние крыльев, пытаясь взлететь.

Над Белой Горой сияла чистая звезда, словно Око услышавшего Его Бога.

 

Радомир — пришедший из мира Рады. Это было истинное Имя Того, Кто называл Себя Христом. Славянское имя Радомир различимо сердцем как «Радость Мира». Цвет радости — розовый, цвет любви — пурпур. Но высшее напряжение цветовой палитры несет лиловый — цвет Владычицы всех Миров.

Пришедший с далекой Рады, Он принял на Себя тяжесть Искупителя Мира, потому что ни одному из землян не по силам было выполнить подобную миссию. По пути Своего следования по Земле находил Он и пробуждал древние космические магниты, которые были загашены человеческим невежеством и кровавыми жертвоприношениями, очищая их огнем Любви Своей и оживляя изначальную душу, истомленную вековечным пленом заблуждений.
Предсказанный крестный путь тяготил дух Великого Путника, но Высшая Жертва открывала Ему полет в Высшую Беспредельность.

— Звали Тебя Радомир, или Радость Мира, — проговорил не спеша Ибн-Рагим. — Но есть еще несколько значений имени Твоего. Ведическая традиция, впрочем, так же, как и иные, разделяет каждое понятие, в том числе и имя человека, на семь ключей. Радомир — Твое тайное имя, которое Тебе дали волхвы задолго до Твоего рождения, проследив Твой путь со звезд. Славянские корни Твоей Матери остались в глубокой тайне. Но Лик Лады-Богородицы, оставленный в одном из пещерных храмов горы Хорив, есть предзнаменование рождения Спасителя Мира.

Вид на монастырь Святой Екатерины с короткой тропы. До монастыря остается примерно четверть пути.

Радо-мир — пришедший с земель Рады, или Ориона. По этой причине Тебя будут именовать Великим Путником — потому что мало кому из духов позволялось проникнуть за ледяную стену, чтобы воплотиться в нашей Вселенной. Это второй ключ Твоего имени. Третий — это усиливающий или дающий свет Солнца в его духовном смысле всему миру, далеко вокруг себя. Еще, если брать почти буквальную трактовку, то значение будет таково — родом из Ирия, рая земного.
Дар Высшего Мира редко люди принимают с открытым сердцем. Лукавство того народа, к которому Ты пришел, так велико, что измерить его глубину невозможно, хотя простые люди так же бедны, нищи и готовы с путником поделиться последним.
Дух Твой скорбит. Но нужно знать высшее значение Жертвы. Без нее не постичь вечного пути. Нельзя, наслаждаясь, постигать путь духа. Да и богатство, скорее, не удача, а кандалы на ногах. Все диктует зависимость от того или иного человека, от состояния или дурной привычки. В этом смысле мы самые счастливые из людей, ибо нами водит Дух Святой. Не тот, который забыл тропу, ведущую его к Божественной Силе, ибо он довольствуется своей участью помогать шаманам и медиумам, но Дух Солнечной Силы Рады, земли нашего зерна существований. Мы давно знаем друг друга. Но в мире беспамятства нам многое нужно вспомнить или напомнить.
Ветер шумел в предгорьях. Кедровые ветви чертили по земле, задевая цветы. А солнце, просвечивая сквозь хвою, расстилало по поляне причудливый узор, который можно было принять за знак одобрения Духа Алтая, встретившего караван Великого Мудреца, а на вид — юноши с синими глазами и длинными волосами цвета созревшего поля.
Древняя пирамида выглядывала у подножья белого озера. А над ним, отражаясь в его зеркале, во всей своей красоте и величавости сияла чистая Гора — святыня всех религиозных устремлений сердец. Кто-то видел на ее вершине старца, кто-то — молодую прекрасную женщину, но Радомир слышал, как Сердце Горы, обращаясь к Нему, посылает приветствие, от которого словно огненные стрелы залетали к Нему в душу, воспламеняя пламень необъяснимой радости.
Поклонение древнему Храму было необходимым для Духа мирового уровня. Помимо посещения Белого Города на вершине Горы, Он был допущен в Святилище Саттвы — в циклопическое построение древнего времени, где сияла синим огнем, как будто огромный кристалл сапфира, высокая Пирамида, вращавшаяся вокруг своей оси над прозрачным и глубоким озером, стены которого напоминали искусно выточенную в базальте гигантскую Чашу. Временами в его водах можно было различить очертания знакомых звезд и саму любимую сердцем Раду, Его Родину, откуда Он пустился в далекий путь, получив духовное прозвище — Великий Путник.

Горы, которые еще недавно были едва различимы, становились все выше и четко обозначены в своей громадной ледяной мощи. У последнего камня, где заканчивалась ровная тропа, Радомира уже ждала группа всадников.
Россул Мориа напутственно посмотрел Ему в глаза и произнес:
— Мне туда нельзя. Но я буду ждать Твоего возвращения, чтобы проводить Тебя назад. Пусть Звезда Чистого Севера всегда светит над Тобой!
Он обнял Его на прощание, зная о долгой разлуке, которая должна была стать для обоих временем новых постижений мудрости.
Приуготовление Спасителя Мира к Жертве должно было занять длительный срок, за который Он должен был вспомнить Свой путь по звездам и на Земле и принять без колебаний Чашу Подвига.
Белая верблюдица долго смотрела вслед уходящему юноше и, кажется, тоже грустила о расставании, зная, что оно будет длительным.

Ущелье становилось темнее. Стена гор — все непреодолимее. Кони медленно и осторожно ступали по тропе, вьющейся по каменистому берегу горной реки, которая грохотала и ревела. Путь был длинный и долгий. Ночной холод пронизывал тело. Вслед за ревущей рекой дул постоянный ветер, который приносил дыхание ледников.
В маленьком монастыре всадники и Великий Путник были приняты и размещены на ночлег. Суровая обстановка поражала своей неприхотливостью. В помещении не было даже окон.
Усталость навалилась внезапно. Сон был продолжением путешествия. И Мать что-то пела Ему на ухо и улыбалась, успокаивая стенания духа.
Рассвет принес голоса молящихся монахов. Аромат благовоний проник сквозь раскрытые двери. А тонкие звоны серебряных колокольчиков пронизывали пространство, словно ледяные иглы, дрожащие на ветру. Нужно было вставать и продолжать путь.
Чашка горячего тибетского чая вернула тело в бодрствующее состояние. Телу нужна была пища, как душе — молитва.

Вдали, в конце ущелья, где уже виден был свет, как призрак, темнела огромная черная скала, словно страшный хранитель Сокровенных Врат. Спустя время всадники вплотную приблизились к ее громаде, запирающей выход из ущелья, и спешились. Там Великого Путника ждал проводник. А остальные, те, кто Его сопровождал, должны были вернуться назад.
Из-за скалы видно было сияние открытой долины. И тонкий-тонкий аромат курений слегка кружил голову, вводя в состояние удивительного блаженства и равновесия ума и чувств. В сознании Великого Путника просыпались не ведомые до сего времени ощущения и воспоминания — словно между настоящим, прошлым и будущим рушились стены забвения и Он мог найти в книге своих жизненных странствий любое мгновение и четко вспомнить его, будто оно вовсе и не улетало за тысячи лет от нынешнего существования. Дух величайшей мощи и силы овладел телом. А тем временем тропа уходила вниз, в теплую долину, где вокруг бело-розовых гор переливалась ярко-синяя вода священного озера.
Тропические растения, цветы и деревья обступали Его. И это напоминало Ему далекий оазис шейха Ибн-Рагима. Печать тайны лежала лишь на том, почему для Него был близок этот человек — от самой встречи с Ним и до того времени, как Они расстались. Он думал об этом, как и о том, что ждет Его в этом удивительном месте, где Он должен был пробыть три года.
Омовение в воде не просто освежило Его, но дало чувство неизъяснимой легкости, словно с тела был снят груз его плотности и дух возобладал над материей. Каждый круг от Его тела, который расходился по воде, проявлял одну из ипостасей Его прошлых жизней, начиная с той планеты, где на рубиновой скале были высечены имена всех людей, в которых Он воплощался. Вода не просто пробуждала память — она делала из нее нечто нескончаемо целое, не разделенное пропастями беспамятства.
Проводник был человеком, перешедшим порог средних лет, но еще бодрым и энергичным. Перед входом в третий предел нужна была адаптация и привыкание к чистым энергиям, в присутствии которых многие высокодуховные люди теряли сознание. Нужно было пожить несколько недель в хижине из листьев пальмы и крытой упругим золотым тростником. Для начала обучения требовалось полное восстановление сил.

Озерная гладь отражала величественную долину и чудесные белые горы, которые при малейшем изменении солнца меняли свой цвет, словно перламутр, покрывающий белую жемчужину.
Великий Путник поклонился земле, переступив границу Обители, и долго вглядывался в глубину воды, словно пытался что-то увидеть там. Легкая рябь пробежала по поверхности. Волна за волной словно снимала зрение привычного мира и приближала обнажившуюся космическую бездну, как в стремительном мысленном полете, наблюдаемом воочию.
Скопления звезд кружились вокруг ослепительно белого центра гигантского колеса. Рукава этого вращения медленно плыли, загибаясь в виде серповидных отростков.
Огненной искрой в одном из них вспыхнула звезда. И Око Пророка увидело стремительное приближение трех звезд, расположенных рядом друг с другом на равном удалении. По их средине пылало рубиновым светом сияющее светило. Мощное солнце Бетельгейзе, превосходящее по размерам наш податель жизни, закрыло почти всю поверхность озера. И на фоне рубинового огня Великий Путник увидел прекрасное существо, мудреца, безмолвно глядящего на Него и говорящего глазами:
— Путь Твой был долог. Я послал Тебя на Землю ради того, чтобы вырвать человечество этой планеты из плена низших пережитков, куда оно погрузилось во времена поздней Атлантиды. Прими обучение в Жемчужной Обители как воспоминание того, что Ты знал давно. Твоя Родина, Рада, посылала не раз Сыновей своих для спасения мира вашего и посева человечества нового. Смиренно прими встречу с Владыкой Судьбы.
Мелкая рябь снова пробежала по воде. И озеро обрело прежний вид. А Великий Путник так и стоял, потрясенный увиденным. Он увидел своего любимого Отца, Сварога, чьей Волей Он был направлен в мир Голубой Жемчужины.

Струна ветра звучала так жалобно и пронзительно. В этом Жемчужном Острове казалось все было одухотворено, живо и совершенно.
Великого Путника встретил красивый высокий человек, очень похожий на Ибн-Рагима. Его огненные глаза просвечивали душу до самого дна. Великий Путник искренне удивился такому потрясающему сходству и едва открыл рот, чтобы спросить об этом подошедшего, как тот, угадывая Его мысль, ответил:
— В мире множество тайн. И это одна из них. О делимости духа мы поговорим в свое время, и о том, что влечет за собой это качество развитого сознания. А пока войди в это место, где Тебя давно ждали и где помогут вспомнить знаки Твоей мудрости, которые скрыты под пылью, оставленной долгими странствиями. Труден путь сюда. Но он стоит того, что Ты узнаешь здесь.
Проходя по обширному полю, Великий Путник с удивлением и нескрываемым интересом увидел множество огромных зданий серебристого цвета, похожих на диски.
— Это летающие машины, на которых мы прибыли на Землю много, много тысяч лет назад. Твой путь был близок нам, но он шел через воплощения в земных телах. А мы остаемся до сих пор в тех формах, в которых пришли с любимой нами звезды Ушас. Это нам не мешает. Но мы вынуждены были создать оазис атмосферы той планеты, с ее защитной оболочкой, и укрыться покровом незримости, потому что некогда тьма пыталась овладеть нашими лабораториями, зеркалами и кораблями, когда это место было Белым Островом посреди великого моря.

Лаборатория Творящих Духов высилась над всей долиной. Нужно было подняться по винтовой лестнице, чтобы увидеть, как прекрасен Жемчужный Остров, хранящий облик тропического рая. Благоухали дивные цветы. Пальмы склонялись над озером, в котором была всегда теплой вода. Благодатные испарения и высокая духовная радиация преображали тело, позволяя духу действовать, как в те времена, когда каждый из людей пользовался неисчерпаемым резервуаром всеначальной энергии по своему усмотрению.

Лаборатория была непомерно высока. И удивительным казалось само ее устройство — с перемещающимися предметами и столами для алхимических опытов. Казалось, что книги, реторты и магические инструменты летают сами собой, не разбиваясь и не приходя в негодность, но попадая в место, им указанное мысленно.
Некоторые книги содержали свойство при их чтении обнажать полноту всех скрытых в словах энергий, вследствие чего можно было видеть подробный голографический слепок времени, положения и всех неуловимых действий каждого объекта. Даже цвет, звук и запах сохранялись, когда читающий вводился в состояние глубокого познавательного транса. Здесь действовала буквально магия слов, вводя в сознание ученика сигналы высших чувств, каждый из которых передавал человеку свою особую искру мудрости, которую невозможно передать иным способом, кроме энергетического. Каждый посредник искажает сигнал. И поэтому Дух Высоких Наставников действует через цепь души, ума и чувств, проникая в сердце ученика.
Великий Путник видел аппараты будущего. Он слышал, как звучит космический Орган Вселенной, и наблюдал, как искры света, прилетевшие из дальних миров, распадаются на множество фрагментов видений, не привычных для взгляда, других планет. И с этими искрами приходила свежесть чистого понимания, что Великая Мать София во всем оставила следы Своего присутствия.
Зеркала имели разный цвет и отражали сознательную работу каждой из стихий. Каждый из великих Духов-Ангелов показывал Владыкам, что происходит в каждом из стихийных царств и в земном мире. Это было так необычно — обозревать всю планету вместе с атмосферой и подводным миром. Великий Путник видел глубоко под водой гигантские города с чудесными зданиями в виде вытянутых шпилей. Зеркало ему указывало, как трудятся люди и гномы в глубинах земли, пребывая там в течение множества эонов. Он видел цивилизации крылатых людей, пришедших с Ориона вместе с первым десантом белоликих.

Чаша

Кремниевая чаша явилась причиной создания легенд о Чаше Грааля — Чаше Бессмертия. Единожды испивший из нее исцеляет себя от всех хронических болезней. И это совершенная правда. Она хранится в одном из банков Краснодара и считается одним из Даров Небесных нашей планете, наравне с хрустальными черепами. Вода в этом сосуде обретает качества живоносности и способна исцелять болезни человеческого тела.

Обретение бессмертия физического — сокровенная мечта рода человеческого. Всем хочется наслаждаться богатством жизни земной неограниченно, как это было в Золотом Веке, когда люди жили долго и, умирая незаметно, в полном сознании переходили в Тонкий Мир. Но такая долгая жизнь была обусловлена тем, что духовность людей была выше их интеллекта, развитие которого породило все прелести лукавого ума.

Продолжительность жизни зависит от одухотворения стихий в человеке и от того окружения, в котором он находится. Гармония человека и мира создает волны мирового океана энергий. И если не спокойны стихии, то и существа, из которых они созданы, возмущены и взбешены до состояния шторма.

Великий Кубок Бессмертия.., стоявший на Алтаре Храма Судьбы, что у Белой Горы некогда находился. Причастие из него означало Вечную Жизнь. И Братья Света пили из этой Чаши. И Великие Спасители Мира прикасались к ней, ибо она принесена с одной из планет Ориона, с прекрасной Рады, откуда пришла в мир Богиня Сарасвати и прекрасные девы-лебеди и лебеди-люди, оставившие титул великих мудрецов — Парамахамса.

 

Много необычного и удивительного открыл для себя Он. И Владыка постоянно напоминал Ему о том, что верный Ибн-Рагим ждет Его уже так давно. Но годы обучения не давали замечать время. И после множества тайных обрядов и погружений в Сферы Высших Иерархов Земли, которые никогда не воплощались в человеческие тела, но, тем не менее, управляли планетой, Великому Путнику было сказано, что Он должен вернуться, чтобы испить горькую Чашу Великого Подвига самопожертвования. Дары Силы и Мудрости были вручены. Дух, отягченный знаниями, знал о неминуемой миссии, так же как каждый из людей знает, что когда-нибудь оставит земной мир и войдет в пределы Тонкого, чтобы там родиться.
Многое обрел и вместил Великий Путник. Чаша Знания Его была полна, ибо у каждого, даже у высокого посвященного, есть своя мера вмещения и сверх собственного понимания и представлений ничего нельзя постичь, пока не расширишь горизонт собственного сознания.
В ободрении и любви прошло расставание с Наставниками. Многое было сказано о будущем мира и о роли Его Жертвы в этом процессе. Священные Рыбы горели серебром. Крестный путь начинался от границ Белого Острова.

Черная Скала осталась позади. Сердце обрывалось и рвалось назад, когда Великий Путник миновал границу Братства. Была любовь к этому чуду мира. Было горькое сожаление. И лишь переметная сума хранила маленький Камень, который был подарен Ему Братом Ибн-Рагима. И от этого Камня исходило скрытое духовное тепло, не объяснимая и ничем, кроме этого предмета, не источаемая сила небесной благодати, словно реальное подтверждение, что Он побывал в раю земном, в раю мудрости и непрестанного и неослабевающего познания.
Школа Духа осталась позади. Горная тропа, по которой ступал мул, была узкой. Она шла по самому краю обрыва, в низу которого пенилась и ревела горная река. Здесь начиналась великая водная артерия Индии — Ганга.
Обернувшись назад, Он увидел тонкий белый луч прощания. Ему посылалось мысленное ободрение в долгом пути.

Россул Ибн-Рагим протянул Ему навстречу руки и горячо обнял Друга.
— Тайна жизни моей — в Тебе, — сказал Он.
— И я Тебе вручен, — ответил Великий Путник.
И Они долго, долго глядели в глаза друг друга, словно не узнавая и пытаясь вспомнить что-то еще.
Три года прошло. Три долгих и быстрых года, когда казалось Великому Путнику, что Сам Россул Мориа ведет с Ним беседу. Но Он знал, что тот остался за чертой неприступных гор, ожидая Его возвращенья.
Дух был готов. Дух ждал встречи с самой трудной частью Своей жизни — обретением нового тела, которое будет даровано после тяжких унижений и страданий.

Снова бесконечная музыка пути навевала размышления. Древние города проходил караван. И везде беседовал Он с народом, отдавая предпочтение беднякам. Случалось, что и князья приглашали их на постой. Но Великому Путнику была милее стоянка под открытым небом, среди песков или гор. Там можно было видеть небеса, не закрытые человеческим представлением.
Время приносило и уносило встречи, как река — сухие осенние листья или целые ветки цветущих деревьев весной.
Плоды тайн неведомых познавал Он и удивлялся тонкой мудрости Своего Друга и проводника Ибн-Рагима. Временами казалось, что Брат Его, оставшийся за крепостью Белых Гор, постоянно и неотступно присутствует в Нем, давая ответы на все мысленные вопросы.
Мистерия спасения мира начиналась от самого рождения, когда северные волхвы принесли Ему дары. Мать приняла их и даже обмолвилась на полузабытом Ею языке древней Родины. Речь шла о том, что Боги давно сошли на Землю и постепенно смешались с земными жителями, утратив способность духовно обучать народы. И это стало трагедией как для небесной расы, так и для всего мира. Лишь в глухих северных краях, где урусы не смешивались с другими племенами, была сохранена Белая Вера и место Белых Богов, где старцы жили некоторые по три, а иные по пять и даже по девять земных кругов, что было доступно лишь потомкам Рады. Солнцевыми детьми считались они, ибо были белоголовы и синеглазы.
И Сам Великий Путник был таким же по обличью. Вспоминая мальчика-уруса, Он вдруг понял, что и тот сопровождал Его в долгом пути и за эти годы, наверное, уже вырос до взрослого мужчины. На одной из стоянок Он увидел его — статного, высокого и чем-то напоминающего Его Самого. Он подозвал юношу и усадил рядом с Собой, с любопытством глядя на соплеменника.
— Ты так и не нашел свою мать. Но жизнь тебе еще подарит возвращение в край твоих предков, — успокаивающе произнес Великий Путник.
— Пока Ты был за чертой Белых Гор, меня учил наш Хозяин, — ответил юноша. — И в одном своем сне я видел свою мать рядом с крестом.
Великий Путник опустил голову, глядя в костер, и ответил:
— Каждого ждет его судьба. И нельзя миновать чаши своей. И ты когда-нибудь вспомнишь о нашей встрече, прочитав в своем сердце страницы Книги своих Жизней. Ты вернешься и будешь долго еще менять обличья свои в этом мире.
— Но я не собираюсь становиться бродячим лицедеем! — горячо и возмущенно ответил юноша.
— Ты им не будешь. Просто в цепи перерождений Мать Судьба тебе будет давать новый образ и новое тело.
— Я помню. Мне об этом Хозяин говорил. Но я не совсем понял.
— Ничего, у тебя еще есть время для познания тайн земных. Мы учимся непрестанно. Каждый взгляд наш собирает в Чашу знания впечатлений, которые мы не замечаем, но, тем не менее, храним в полной неприкосновенности. Однажды мы способны будем вспомнить любое из мгновений наших жизней, со всеми подробностями и мимолетными деталями.
— И даже полет звезды и птицы?
— И не только их, но и то, что в это время ты подумал. Твоя мать жива. Она возвратилась в северный край и очень скорбит о тебе, хотя и знает, что ты жив. Урусы — это семя грядущего человечества. В древние века их звали богами за то, что они учили земные народы наукам и ремеслам, и даже — хлеб сеять. И жили они долго, потому что исполняли Высшие Законы Небесного Рода.

Великая пустыня, как бесконечное море, лежала перед караваном. Нельзя было вернуться мгновенно. Многие города проходил Великий Путник. И везде встречал благожелательность простых людей и величайшее их любопытство. Они интересовались всем, чем только можно, и с жадностью слушали молодого высокого человека, который не был похож на них обличьем. Таких они называли " млеччхи", " молочные", за цвет их кожи, что впоследствии стало недостойным прозвищем для всех белых людей — после завоевания Индии англичанами.
Беседы были задушевными. Сидя на земле, Великий Путник объяснял людям на доступных примерах-притчах, что нужно делать, как жить и молиться, и получал в ответ новые и новые вопросы, которые Он чувствовал как волну любви и обожания. Дух Его знал, что Он должен продолжить путь Своего давнего предшественника, Будды, а в будущем явить ипостась, названную людьми " Христос-Майтрейя".

Научиться сотрудничеству с Духами Начал, или Архистратигами, хранящими четыре угла Мироздания, было делом непростым. Помимо того, что огненные и физические вибрации трудно привести в состояние консонанса, или созвучия, метод преподавания Высших Существ иной. И нужно было научиться переводить язык Их сияния, мгновенные изменения аурического поля на человеческую речь. Но, как в осеннем лесу нельзя поймать все опавшие листья, а у солнечного дня — все его блистающие лучи, невозможно уловить все, что говорит каждый из Хранителей Начал. Ограничения человеческого разума не позволяют принять Мудрость Архистратигов. И лишь Великая Золотая Чаша Великого Путника могла себе позволить принять такой нестерпимый жар Знаний Высочайшего Круга Рубинового Пламени, который окружает нашу Солнечную Вселенную. Магнит Чинтамани, лежащий в средоточии духа, позволял Огню Премудрости Божией не причинять вреда Тивердиадцу.
Уроки в Белой Башне были потрясением и радостью для Него. Вся обозримая Вселенная открывалась в невиданном разнообразии форм жизни, телесных оболочек, способов языкового общения. И самым потрясающим, что Он усвоил из этих великих уроков, было то, что сострадание, благо и любовь имеют свойство очищать души людей, омывая их мыслями участия в судьбах мира. И это одухотворение создает феномен утончения сознания такой степени, что возможно слышать мысли не только земных людей, но и необозримый хор сознаний существ, обитающих на других планетах и звездах.
Было удивительно, что все пространство звездных и межзвездных миров наполняет высокая вибрация жизни — от самых малых искр сознания до величайших Космических Разумов, в которые входят эти почти незаметные светочи, как звезды — в огромные галактики. Мир воплощает Дыхание Бога, чьи Вдох и Выдох приводят в движение великие космические образования, которые Он вбирает в Себя и снова источает, обогащая контактом со Своей Сияющей Сутью. На некоторое время можно было наблюдать исчезновение, а потом появление целых звездных систем. Это и было следствие процесса Божественного Дыхания. Устроение миров происходило, происходит и будет непрестанно меняться, приводя Мироздание к великим потрясениям. Приближение и удаление галактик было похоже на втягивание и выбрасывание пылинок, или дыма — для человеческого организма. Картина вселенского великолепия приводила сознание в трепет. Ощущение собственной незначительности лишь утверждало принцип Великого и Малого Космоса, между которыми в древних мистериях ставили знак равенства.
Многое постиг Великий Путник в лаборатории Жемчужного Острова. Сама структура Шветадвипы насчитывала двадцать один этаж. В самих Белых Горах и глубоко под землей находились невиданные аппараты и приборы дальнего видения, к которым человечество придет лишь через несколько тысяч лет и которые имелись у древних магов и царей Атлани и Египта.
Сокровенная история мира сохранила и донесла до сердец Братьев весть о технологиях высших цивилизаций, которые имели инструменты, резавшие камень, как ножом — масло, и передвигали по воздуху огромные плиты, обелиски и монументы, используя волшебные жезлы, облегчающие вес до состояния птичьего перышка.
Усмирение катастроф, землетрясений и ураганов входило в дисциплины обучения учеников Белого Братства. Но приказ воли, жесткий и суровый, хотя и имел на Духов Начал воздействие, все же мог держаться лишь в том случае, если был связан с Темным Властелином. Ученики Света пользовались другой силой — мощью Иерархического Созидания, когда Великим Богам предлагалось участвовать в труде эволюционном. Конечно же, толпы мешали лучшим воздействиям Великих Владык. И это Великий Путник понимал и знал, как никто другой, ибо остатки племени Яду, к которому Он пришел, были наиболее заражены влиянием золота, в котором эти люди видели спасение от всех своих бедствий, сделав из него движущую силу своего существования.

Ру-са-лим явил собой жалкое зрелище. Улицы были грязны и узки. Двум человекам трудно было разойтись. Всему виной служила попытка хозяев пристроить для себя со стороны улицы лишнее помещение или навес для торговли или мастерской.
Великий Путник знал, что придется вернуться в этот город, обезображенный теми, кто его завоевал и лишил прежнего великолепия. Искупление мира должно было совершиться в том месте, где засело гнездо фанатизма, которое было страшнее неверия. По большому счету, многие из служителей были безбожниками, низведя службу и моления, совершаемые изо дня в день, до состояния дежурного бормотания, в которое редко кто из левитов вкладывал сердце и душу. Духовный кризис никто не хотел признавать, прикрывая боль души самоуспокоением, а голос совести — звоном золота. Храмы превратились в дома торговли. И за всякие службы и духовные отправления служители брали плату. " Умерла вера под золотом".

Караван спешил дойти до оазиса, пока не началась страшная песчаная буря. Пустыня постепенно отбирала у людей последние уголки, где зеленела трава и качались пальмы. Пустыня засыпала колодцы, ручьи и озера. Но люди боролись с этой желтой смертью, устанавливая заграждения, отбрасывая назад смертоносные зыбучие волны и выгребая из жилищ все, что нанесло бурей из пустыни.
Белая верблюдица остановилась около воды и покорно легла на землю, чтобы человек мог спуститься вниз. Кажется, она научилась понимать этого необычного по виду человека без слов. Она видела Его мысли. Она чувствовала Его любовь, которую Он излучал, как солнце — свои немилосердные лучи. Перед ее глазами даже в глубочайшей ночной тьме стояло Его красивое лицо с приветливой улыбкой. Она готова была нести этот груз до конца своей жизни.

Крещение

Превращение простой воды в освященную происходит не из-за того, что священник опускает крест в воду, что является лишь символом омовения или крещения Самого Владыки Христа. На Иордане не было никого из священников, только Иоанн Креститель и тот народ, который был призван креститься водой, потому что наступала эпоха Рыб — созвездия народа Израиля. Места, где некогда жили руссы и чей город стал святыней для пришлого народа, осуществили акт жертвы потомка ариев на земле предков. А крещенская вода освящена излучениями живого космического серебра, которое входит в состав духовных мыслей.

Воды Иордана вскипали от космических токов. Иоанн, стоявший по пояс в воде, поднял над Великим Путником горсть воды и прошептал молитву. Не успев ее вылить на голову крестившегося, он почувствовал на своих руках нечто похожее на ожог. Глянув вверх, он увидел Столб ярчайшего Света, покрывающий всего Великого Путника. Он был такой интенсивности, что даже у Крестителя вызвал внутренний трепет и ему пришлось отступить на шаг в сторону.
В чистом небе словно загрохотал гром. Световые импульсы были так сильны и болезненны, что невозможно было смотреть на небо, где в виде ослепительно белой птицы парила Божественная Сила. Грохот складывался в Слова, в которых можно было различить Небесную Тираду Посвящения.
Иоанн воздел руки и отчетливо услышал громовые словеса: " Сей есть Сын Мой возлюбленный! На Нем Мое благоволение! "
Испуганные люди, пришедшие креститься, отступали от берега, полагая, что началась буря. Они переглядывались и переспрашивали друг у друга причину шума. А человек посредине реки стоял в огненном Световом Столбе еще долгое время, насквозь пронизанный током невиданной Благодати, которая прожигала каждую клеточку Его тела, импульсы которой расходились радужными кругами далеко вокруг. Огненный Столб постепенно переходил в радужные тона. И когда Великий Путник вышел на берег, все там находившиеся увидели над ним радугу как знак совершенного акта Божественного Крещения и соединения всех предыдущих духовных традиций воедино, в новом синтетическом сочетании, не изменяющем общей духовной сути Учения Блага, или Вечной Живой Этики.
Великий Сварог укрыл Сына Своего складками сияющих, ослепительно белых одежд, по которым стекала во все земные воды, на людей, на долину и окрестные горы Живая Сила Благодати далекой Рады — Сердца Мира.
Ярче солнца сиял Столб Огня в течение трех часов. И его видели далеко в пустыне пастухи и бедуины, святые и грешники — на далеком расстоянии от Иордана, как некогда на вечернем небе — Вифлеемскую Звезду.
Мистерия искупления грехов мира начиналась с небывалого нагнетения космической силы в сердце одного человека.
Ибн-Рагим в Своем оазисе молча и понимающе наблюдал это редчайшее видение. И Ему не нужно было объяснять, что оно означает. Так иногда светились огненными шарами, похожими на солнце, далекие Великие Пирамиды, лежащие далеко на севере от Его мест обитания.

Новой силой крестит нас эпоха, токами великой правды, которая будет править в мире будущем. И ее страшится Патала — царство подземное, царство Кащеево, где стяжание и нажива явлены как суть идеологии существования уходящего мира.

Нужно смыть грехи прошлого, опустившись в купель освященной небесами воды, когда на три часа она изменяет свои свойства по всему земному шару. Вхождение в реку Яр-дань, или данную Яром, Богом весеннего Солнца, означает пробуждение всех сил благодати, спящих в глубине сердца, в тайниках нашей Золотой Чаши. Когда сила блага превозможет в каждом силу глубинного хаоса, наступит час сужденный и люди станут братьями.

 

В корзине остались лепешка и рыба. А народу, пришедшего на берег Тивериадского озера, набралось не менее пяти тысяч. Был жаркий южный полдень. И многие из людей не ели ничего с самого утра, а некоторые — и со вчерашнего дня. Воспринимать слова о Царстве Справедливости трудно для тех, кто голоден. Кто-то шепнул Андрею, чтобы забота народа дошла до Великого Путника.

— Люди голодны, Господи! И не знаем, куда идти за пропитанием, - обратился ученик к Учителю.
И Тот, оторвав Свой взгляд от глади озера, спросил:
— Сколько же осталось хлебов?
— Лепешка и одна рыба!
— Разломите на куски то и другое и разносите среди людей.
Все было выполнено по слову Учителя. Хватило всем, и осталось еще полных пять коробов для тех, кому нужно было еще.

 

В бедной семье на грубом столе, сколоченном из неструганых досок, была только самая простая пища. Глиняные блюда с круглыми хлебами, финики и яблоки соседствовали с одинокими кувшинами с кислым вином. Но свадьба все равно была радостной. И все поздравляли жениха и невесту с бракосочетанием. И лишь единственное обстоятельство омрачало хозяев — что в этих краях, в Кане Галилейской, вино было дорого, и даже запретно, для иудеев.

Великий Путник сидел рядом с женихом и невестой, исполняя роль посаженого отца. Он слышал, как виночерпий негромко сказал отцу семейства, что вино кончилось, показав пальцем на пустой кувшин. Великий Путник подозвал слугу, тихо прошептав ему:

— Возьми пустые кувшины, почерпни воду из колодца и разноси гостям.

Слуга удивленно посмотрел на Него, но, не смея перечить, налил простой воды в сосуды и расставил их на стол. Гости, отведав содержимое, были необычайно удивлены, перешептываясь между собой, что хозяева лучшее вино сохранили для них на потом, и нашли его не просто хорошим, но даже превосходным. Вода обрела статус новой формации. А Великий Путник долго еще сидел с новой супружеской парой, не притрагиваясь к чаше с хмельным напитком, хотя недруги потом скажут, что пришел Равви и, не в пример другим Учителям, пил вино и ел мясо молодого барашка, что, конечно же, не отвечало истине. Но бедняки в этой небылице хотели выразить то, что Учитель снизошел до них и вместе с ними вкушал их немудреную пищу. И они хотя бы в этом посчитали себя равными Ему.

Вино было выпито. И долго, долго музыка свирели и бубна сопровождала празднество, пока ночь не зажгла свои небесные и земные костры в необозримом пространстве мира.

 

Уплотнённый астрал

Опыты по уплотнению астрала происходили непросто. Нужно было очистить тело от кармической грязи, налипшей от случайных контактов, мимолетных встреч, и даже мгновенных взглядов, когда энергия душ работает особенно остро и чрезвычайно активно, скрещивая и перемешивая порой чуждые и взаимоисключающие энергии.

Присутствие молодого Ибн-Рагима давало уверенность в успешном овладении. Но и зеркало священного озера помогало Ему в общении с дальней Родиной и с Отцом Своим.

Нужно было до конца осознать важность Своей Миссии на планете, оставив последние сомнения, которые незаметно и тонко терзали разум: «Не гордыня ли ведет к гибели? Может быть, нужно было смиренно жить в доме своем и заниматься изготовлением дверей, столов и лавок? »

Голос сомнений был лукав и мягок. Но дух звучал как набат самоутверждения. Нельзя было отдавать Себя во власть слабости и нашептываний из мира ночи.

Выделяя астральное тело, нужно было научиться передавать все функции физического, за исключением некоторых аспектов питания и выделения. Проще говоря, было необходимо превратить дыхание в орган, восполняющий жизненные силы, когда отказ от грубой пищи произошел.

Все длительные посты приучили Тивердиадца к режиму ограничения в воде и продуктах жизненной необходимости. Зная истину о том, что еда — оковы дьявола и что для большинства людей процесс ее употребления связан с удовольствием, необходимо было лишить тело хотя бы на время всех плотных флюидов, всех связей с физическим миром. На время эксперимента нельзя было даже пить — не то что принимать пищу. Первородная вода должна была выпариться из астрала, чтобы могло произойти его уплотнение. Это было не лишением физического тела его посредника, но постепенной заменой телом уплотненного астрала, которое, в отличие от плотного, могло легко дематериализоваться в одном месте и появляться в другом.

Дары качеств сознания, дары психических сил, передавались телу уплотненного астрала в полной мере. Но это был долгий опыт постижений, которым могли овладеть лишь единицы. Ведь дематериализация была напрямую связана с подчинением плотного тела его астральным двойником, которых могло быть не два, не три, а даже сорок девять тел, обретших свою форму в результате делимости духа. Нужна была невероятная воля и дисциплина каждой мысли, ибо в иных мирах именно мысль играет роль включения и выключения событий, явлений и способностей. Циркуляция мысленной энергии позволяет сознанию связываться со всей вселенной, со всей ее энергией и психоинформационным полем.

Тому, что человек, подобный Сыну Звезды, оказался на Земле, способствовала Высшая Иерархия, потому что задачи высшего человечества были не по силам землянам, слишком глубоко вросшим в материю. Каждый раз, когда планету нужно было очищать и вытаскивать из трясины предрассудков, разрушая очередные преграды для течения эволюционного потока, Иерархия посылала Аватаров — Существ, не обремененных земными связями. Спасение мира могло происходить лишь тогда, когда чистые Души приносили Себя в жертву добровольно. Им прививалась высшая самоотверженность, или синдром Космических Агнцев. Только этим занимался высокий и мудрый народ планет из самого главного уровня Космоса.

Но специфика земной энергии требовала приспособления к местным условиям. Если в других мирах астрал выделялся легко, потому что нравственный фон был чист, то на Земле были люди, у которых астральное тело отсутствовало. Они обходились одним эфирным, и, соответственно, их представления распространялись лишь на три низших принципа физического человечества.

Некогда Моисей пытался искусственно создать новую расу. Но это удалось Ему лишь частично, потому что гномический элемент возобладал в этом народе, что сыграло свою роль в упорядочивании финансов и изобретении бумажных денег как гарантии государственных банков стран, где они были задействованы.

У других народов, особенно у орионцев, помимо астрального тела, было давно создано как ментальное, так и духовное, огненное, в котором они могли посещать высшие планеты, и даже поверхности горячих звезд. Это им не приносило вреда, но по возвращении из таких полетов и вхождения агни-рупы в остальные тела непомерно страдало физическое тело, особенно манипура. Ощущение жжения и присутствия огненного жара могло длиться месяцами, вызывая приступы огненной болезни, когда физиология пропитывалась болью и не было никаких средств, чтобы как-то унять ее или прекратить хотя бы на мгновение.

Когда агроном выращивает рассаду редкого тропического растения в условиях сибирского климата, он садит семечко в горшок с плодородной землей и при появлении маленького, едва проклюнувшегося ростка накрывает его стеклянной банкой, чтобы колебания температуры и сухость не вызвали его гибели.

В начале пути, на время «возжжения факела», или начального этапа проникновения Учения в сердце, энергия пробуждения высекает из Чаши накоплений самые лучшие воспоминания из прошлых жизней. А ученику кажется, что он уже постиг истину и стал учителем. Он начинает фонтанировать эмоциями, делиться своими впечатлениями и познаниями. Но постепенно этот период угасает, и начинается долгая и кропотливая работа по овладению Учением Жизни, которая может длиться у кого-то не одну жизнь, а у других, подготовленных в прошлых существованиях, происходит мгновенно, как у Благословенного во время Его просветления. Он вспомнил все Свои пятьдесят две тысячи воплощений, и Ему не нужно было тратить время на постижение того, что Он уже знал. Пять огней, пять сияющих лучей, вошли в Его голову, символизируя то, что Он миновал пять кругов человеческой эволюции и обрел два высших центра, помимо сахасрары.

Существо шестого круга, пришедшее к нам, людям средины четвертого круга, конечно же, было послано Иерархией Света, для того чтобы запустить Колесо Закона. После Будды человеческая эволюция стала развиваться в русле более определенном, потому что перед наступлением Кали-Юги нужно было указать людям путь сострадания, который бы помог пережить самый мрачный период в истории Земли, низшую точку равновесия, нулевую величину одухотворения человечества. Позднее нужна была еще Миссия Христа, чтобы прорвать сгустившиеся тучи ненависти и спасти человечество от заточения в подземельях низшего Астрала. А после Сына Звезды Пророк Мохаммед, совершив полет на Седьмое Небо, открыл душам путь в райские сады, которые пустовали и были не обитаемы душами человеческими, даже если они были праведны. Христос первым вывел из Сердца Земли святых царей и пророков к Свету. А Мохаммед указал достижение его для простых людей при соблюдении джихада — внутренней битвы в самом себе, когда дух постоянно одолевает напряжение темного начала, или первородную реликтовую силу, преобразуя ее в саттвичность, или силу человеколюбия.

Можно всех ненавидеть. И на это найдутся причины. Но труднее любить людей. И отыскивать аргументы для этого случая не так-то просто. Но именно этим и должен быть занят дух человеческий, чтобы открывать в себе те качества сознания, которые помогут ему подняться над нуждами физической оболочки.

Именно для сравнения было совершено погружение в плоть. Лишь в погоне за новыми ощущениями и знаниями дух погрузился в цепь физических жизней, пройдя всю длинную цепочку воплощений, начиная от минерального царства. И, конечно же, такая бездна опыта способна привести к мужеству и бесстрашию. Зная свой путь от светоносных оболочек до глубины низших существ, человек испытал весь диапазон разнообразных переживаний: боли, горечи, радости и счастья — всего, что только было доступно чувствам в каждом из его состояний и жизней, которым несть числа. Миллиарды оболочек сменило наше сознание, пока не решило возвратиться назад.

Питание ароматами делает возможным преодолевать любую тропу налегке. Это почти полет. Ведь костная, мышечная, выделительная системы, а также кровообращение, у тела уплотненного астрала совершенно иные. Вся сила переходит в сухожилия и нервную ткань, которые, в числе прочих органов, тоже утончены. Сердцу легче жить в таком теле. И время земное не имеет власти над телом подобной формации.

 

Мистерия Распятия Христа

Простая холстина укрывала Сына Человеческого. Он почти не спал, а лишь иногда в коленопреклоненном состоянии погружался внешне в дремотно-отсутствующее состояние, что в Братстве называлось расставанием с чувствами, переходило в состояние духовидения и заканчивалось самадхической каталепсией, когда человек выходил за пределы ограничений тела и путешествовал по планете или по дальним звездным мирам.
Иудеи называли Великого Путника Иешуа, арабы — Исса, а индийцы — Асуа или просто Аса, как обычно нарекают людей, отличающихся от всех других исключительной одаренностью и мудростью, которую невозможно приобрести за одну жизнь человеческую, сколько бы долго она ни длилась.
Способности Существа, воплотившегося в физическое тело человека, были не просто удивительны — они изумляли всех, и одних приводили в божественный трепет, а у других вызывали безотчетный и суеверный страх. Но Тивердиадец и не думал производить на толпу какое-то впечатление. Он любил беседовать не с учеными равви или браминами, но с простым народом, который был чист душой и хватался за каждое благословенное слово, как рыба — за крючок с наживкой. Он видел, как чрезмерный труд и ранние браки изнуряют женщин, как ради куска хлеба работают почти сутками бедные кули — носильщики тяжестей. Он жалел их и для каждого имел слово утешения — зерно глубокого понимания грядущих изменений сознания и социального уклада жизни общества. Сердца беднейших из людей были так благодушны и щедры, что каждый из них готов был отдать последнее этому красивому юноше.

Сад шумел. И апельсиновые деревья легко качались на ветру, издавая тонкий аромат цветов. Камни еще не успели остыть. А ночная роса уже начала капать с деревьев. Чаша Ориона сияла с такой пронзительной чистотой, которая бывает лишь в пустыне или высоко в горах.
Радомир молился Своему Отцу Небесному, которым была поручена Ему миссия спасения мира. Он знал, что земное пространство гораздо тяжелее воспринимается здесь, в земле его планетных предков. Но недаром борейцы выбрали северный полюс планеты для создания своей империи. Там тяготение планеты было меньше, но радиация солнца ощущалась мощнее.
Радомир смотрел на родные звезды и ясно видел, как чаша Ориона наливается кровавым туманом как предзнаменование великого таинства Его мученической смерти. И как Маг высшего порядка Он мог предотвратить такой исход дела. Но мир должен был омыться в крови Великого Посвященного и восстать из заточения низшего астрала, где томились многие достойные души. Пелена отчуждения Земли от других миров была так крепка, после того как черные цари-маги Атлантиды осквернили Храм Матери Ануры человеческими жертвами, что прорвать этот железный купол могла только Сила Воскресения Великого Путника. Даже Благодатный Огонь уже не сходил на священный Алтарь Астарты, который изгои превратили в мусорную свалку. Здесь в будущем будет положен в пещеру мертвый Есус, чтобы возобновить мистерию нисхождения Благодатного Огня, разрушив железные небеса, в которые заковал Землю Князь Тьмы.
Молитва, как молния, летела к родным звездам. Плоть трепетала. А дух был спокоен и ликовал, зная о Силе Своего Подвига во имя всей Земли.
Много мыслей звучало в пространстве. Но голос Ибн-Рагима укреплял Его и был слышен почти физически. Но в приступе отчаяния воскликнул Он: " Да минет меня чаша сия! " — чем и утвердил решимость принять жертву, добавив: " Впрочем, не как Я хочу, а как должно тому быть! "
Страдания души были так сильны, что под утро Он уснул на коленях на какое-то короткое мгновение и увидел, как из космического пространства Великая Мать в сиянии ослепляющей Чистоты приблизилась к Нему и возложила на голову венец из драгоценных камней, собранных на золотой спаянной нити. И потом эти камни превратились в звезды. И эта сияющая диадема жгла огнем и причиняла Ему физическую боль.
Утро занималось над Гефсиманским садом. Но своды деревьев и воздух под ними были темны и холодны. Где-то вдалеке был слышен шум возбужденной толпы, громкие голоса. Отблески факелов метались по саду. Лязгало оружие, и гремели доспехи.
Он знал, что это пришли за Ним и ведет их Иуда из Кариота, тот, кто полюбил деньги больше, чем своего Учителя.

Распятие Владыки Христа — это принесение в жертву невинного человека, чистого и безгрешного. Эта жертва избавляла целую планету от тяжести астральной коры.
Срывание одежд, или раздрание завесы в храме во время распятия, открыло новый горизонт постижения дальних миров. Произошло срывание ветхих аур не только с планеты, но и с каждого, кто готов был воспринять Крещение Огненное. Страдание Владыки Христа привлекло тончайшие силы Его Великой Родины. Пламенный Столб огненных энергий вызвал невиданную грозу и землетрясение. Лишь присутствие живого Великого Путника удерживало стихии от разрушительных проявлений в этом краю.
Каждый из Великих Владык побывал в теле Владыки Христа во время распятия.
Для Каиафы и Израиля распятие было актом черной магии. Для Владык — добровольной Жертвой.

Толпа приближалась. Факелы выискивали лицо Великого Путника в темноте предрассветного часа. Деревья укрывали густым мраком камни. А Чаша Ориона висела прямо над возвышающимися скалами Гефсимании.

Шум и лязг были все ближе и ближе. Толпу вел небольшой человек мерзкой внешности. Отблески пламени зажигали в его глазах злую настойчивость охотничьего пса. Увидев молящегося человека и окликнув Его, он дождался, пока тот поднимется, выпрямившись во весь свой гигантский рост. Великий Путник возвышался над толпой. И все попытки Иуды из Кариота достать до Его лица и поцеловать были безуспешными. И лишь когда Тивердиадец склонился к нему, его мерзкое, смрадное дыхание выдохнуло слова:

— Радуйся, Равви! — и поцелуй запечатлел акт предательства как печать-приговор. И это было условным знаком для римских легионеров, чтобы пленить Великого Учителя.

Взвился бич, и началось избиение — жестокое и бессмысленное, которое выражало лишь безрассудную власть над Тем, Кто даже не сопротивлялся и шел туда, куда Его вели. Но бич свистел и свистел, разрывая одежду и кожу. И в эти удары была вложена вся ненависть слуг тьмы к Владыке Света, ибо побоялись предать Его аресту днем.

И пока вела толпа Великого Путника, Он вспоминал и Тайную Вечерю (Леонардо да Винчи), где Он прощался с учениками, и вопль плоти, предчувствовавшей ужасные муки, когда Он разговаривал с Отцом Своим и в отчаянии и понимании выполняемой миссии спасения мира все же воскликнул:

— Да минет меня чаша сия! — зная, что, кроме Него, никто не справится с нею, ибо ради этого рождался Он прежде и родился сейчас.

Боль все сильнее проникала в Его тело. А легионер все хлестал и хлестал тело Пророка, словно вымещая на Нем злобу всей низости человеческой перед тем, что ему было не доступно.

Иерусалим еще лежал во тьме, когда по гулким улицам слышна была брань, злобные выкрики и грохот нечистой толпы, от которого даже бродячие собаки прятались глубоко среди камней полуобвалившихся заборов.

Сердце Ибн-Рагима сжалось от боли, ибо Он чувствовал начало вакханалии тьмы, наполненной изощренным издевательством и сознательным причинением мучения Сыну Человеческому. Но что мог поделать в этот час великий Шейх Пустыни? Ведь эта часть мистерии была поручена Тивердиадцу. А позднее должно было произойти то, что названо будет заменой души. Ведь даже минуты такого мучения и высокого напряжения страданий не смог бы выдержать ни один человек. При высокой нервной организации боль всегда острее и невыносимее.

Тьма ликовала. Уничтожение следов Царя Духа начиналось. Но знала ли она, что это начало пути к вечной, немеркнущей Славе Его?

Властитель мыслей наших, Владыка нашей судьбы, Великий Гуру Планеты и множество иных эпитетов можно придумать для Держателя Мира, заступившего на пост Свой много тысяч лет назад и не покидавшего его ни на одно мгновение ни наяву, ни во сне. Рождения Духа такого ранга еще не знала Земля. А все пути Наставников Планет начинались с подвигов жертвенных и с осознания того, что постепенное обретение веры в себя самого должно совпадать с великим космическим послушанием.

 

Удары сыпались один за одним. Семьдесят семь раз тело Великого вздрагивало от хлыста, который распарывал рубаху на его спине, пока она не превратилась в лохмотья, пропитанные невинной кровью.

Вопреки общей традиции, Его поместили в отдельную камеру, боясь, что речами Своими Он смутит народ и вызовет бунт в тюрьме.

Пришедший к Каиафе Иуда отказался взять плату за предательство, и даже гневно закричал на первосвященника:

— Я предал Назорея! Я святого человека по вашему наущению заставил страдать! Вы же обещали, что не сделаете Ему ничего плохого! И обманули меня, ибо видел, как вы Его избивали и глумились над Ним!

Каиафа бросил монеты ему под ноги, которые звенели и подпрыгивали. А одна из них закатилась в щель между плитами и застряла там наполовину, тускло поблескивая. И когда Иуда ушел, первосвященник приказал своему казначею подобрать деньги и пойти купить на них землю, где издавна было святилище языческих богинь, а теперь находилась городская свалка. Эта земля должна была быть предназначена для захоронения казненных преступников. Люди боялись этих мест и передавали друг другу весть о том, что иногда видели там, как огонь падал с неба и воспламенял скалы.

 

— Зачем ты возмущал народ? — спросил Пилат у Великого Путника, хмурясь от плохого самочувствия.

— В моих словах не было ничего против власти. Я говорил людям о справедливости и щедрости духовной, что могло бы, в свою очередь, усмирить все преступные страсти. Я пытаюсь помочь людям в их страдании и немощи. И ничего предосудительного в этом нет.

— Ты назвал себя Сыном Божьим. И как это понимать?

— Каждый человек — Божье творение. И чем духовнее он, чище и милосерднее, тем более он имеет право называть себя Сыном Отца Небесного.

Допрос продолжался. И Понтий Пилат все больше убеждался в том, что этот человек не опасен, но, мало того, даже полезен Иудее. Позиция первосвященника вызывала у него недоумение. Этот светлоокий юноша разве был похож на зачинщика восстания? Он сомневался и призвал начальника стражи.

— Я не вижу в нем вины, ибо свят дух его и глаза чисты, — сказал Пилат Каиафе.

— Но он возбуждал народ к восстанию, называя себя Царем Иудейским, утверждая, что он ветвь Давидова, — настаивал первосвященник со змеиной усмешкой человека, который легко решает судьбу другого: жить ему или умереть.

— И даже если мы ошиблись, то в назидание толпе и в устрашение ее нужно пожертвовать нищим Назореем. Спокойнее будет, если крест вознесет его к небесам, — продолжал старый иудей, который себя считал богом на земле.

— Делай, как знаешь. Но на мне не будет крови его, — ответил Пилат, нехотя уступая Каиафе.

— Да, прокуратор. Кровь его на нас и детях наших пусть останется, ибо обычай отпущения грехов избавит нас от нее.

— А ты уверен, что так и будет? Если по твоему повелению казнят праведника, проклятия народу твоему не миновать.

— Мы примем эту жертву, ибо будущее не ведомо ни для кого. Говорят, что только язычники-египтяне умели смотреть в зеркало грядущего и видеть там то, что ждет нас. Освободи Варавву, а Иешуа предай смерти, ибо род его не иудейский. Он всегда был чужестранным и по виду, и по поступкам. Пусть земля ужаснется и никто не посмеет перечить власти.

Народ бесновался, когда на помост вывели Великого Путника и Варавву. Тот народ, который еще неделю назад у северных ворот устилал дорогу пальмовыми ветвями и возглашал:

— Осанна в вышних! — приветствуя чудесного юношу, так не похожего на самих израильтян, сегодня ревел от ненависти, наученный учителями Закона.

Пилат вышел к толпе, испрашивая:

— Кого отпустить вам в честь вашего праздника: чужестранца или Варавву — разбойника и душегуба?

Кто-то из толпы крикнул:

— Варавву!

И все подхватили это имя, яростно его повторяя.

— Но в этом человеке я не увидел ничего преступного! Он лишь призывал к справедливости и законопослушанию!

Толпа ответила:

— Распни! Распни его!

Пилат взял серебряный кувшин со стола и сказал:

— Это ваше решение. А я умываю руки, чтобы на мне не было крови невинного человека.

Он налил в ладонь нагревшейся от палящего солнца воды из кувшина, поставил его на мраморный столик и прилюдно омыл руки, доказывая этим, что на нем нет крови праведника.

В толпе кричали и волновались:

— Распни! Распни его! Пусть кровь его будет на нас и на детях наших!

Понтий Пилат склонил голову перед народом и ответил толпе:

— Да будет так! Но помните, что, предавая смертной муке невиновного, вы полностью берете на себя ответственность за содеянное!

Он кивнул писарю. И тот записал на свитке решение о казни Иешуа Бен-Кохба, под каким именем Он был записан в книге рождений. Сын Звезды был осужден. Мистерия Великой Жертвы распятия началась.

Из толпы выделялось чье-то выразительно-лукавое лицо со змеящейся улыбкой, которое было очень довольно таким решением — послать на муки святого человека. Дух тьмы торжествовал. А на дворе тюрьмы, куда был отправлен Иешуа, уже кипела работа. Великий Путник видел сквозь решетку, как там сооружались три огромных креста из кедровых брусьев. Он хорошо знал, что это кедр, ибо имел навык плотника и не раз работал с этим чудесным материалом, который доставляли в Иудею с Ливанских гор.

Молитва души не прекращалась. Дух был тверд. А тело трепетало и страшилось своих страданий. Но рядом Он чувствовал присутствие Своего Друга и Учителя Ибн-Рагима. И это грело Его душу.

 

Серая стена камеры засветилась радужным светом, хотя была полночь и небо было закрыто облаками. Словно в волшебном зеркале, Сын Звезды увидел огненный Облик Отца Своего — Сварога, который, посылая лучи из Глаз Своих и из Рук, ободрял Сына Своего:

— Прими чашу сию как единственное средство спасения мира. Планета погрязла в невежестве. И без святой крови жертва искупления не будет действенной. Цари Вселенной не могут упорядочить мир без уложений свободной воли человечества. И если она враждебна Высшему Решению, то остается лишь одно средство для открытия Небесных Врат — рождение Бога в человеческом теле и окропление Его кровью тверди земной. Я могу сделать бесчувственным тело Твое. Но Ты должен понимать, что, чем острее боль ощущений физических, тем действеннее страдания, которые очистят мировое пространство. Муки будут ужасными еще и потому, что слишком высока духовная организация сознания и самой нервной системы. Рядом — Твой Друг, который в любой момент может изменить Твое состояние, встав на Твое место. Самопожертвование поднимает дух на невиданную высоту — тем более, во благо совершаемое. Я могу сделать Тебя невидимым и вывести из темницы. Но помни Сам о той миссии, ради которой Ты воплотился в этом народе. Импульс Твоего подвига укажет планете путь в будущее, несмотря на все грядущие войны. С миром прими час жертвы!

Голос умолк. Руки Великого Отца сложились в мудре древнего знака — того благословения, которое было принято в дальних мирах. Дух Родины жил в сердце Великого Путника. И путь Его начинался за чертой Ориона, как и у всех духовных Водителей Человечества.

Камни темницы, пылающие прежде, как самоцветы, медленно угасали, когда видение уходило с серых стен. Сын Звезды в торжественном молчании переживал последнюю ночь перед Своей казнью, ибо народ Израиля признал Его виновным и приговорил к смерти на кресте, смерти ужасной и мучительной, которая для некоторых длилась долгие сутки — на палящем солнце и в холоде ночи, когда в пустыне наступает мороз. Это была не смерть, а медленная и долгая пытка, когда из больного от ран и мук тела дух не хотел уходить, цепляясь за последние мгновения земного существования.

Великий Путник молился, стоя преклоненно на камнях, остывших от холода ночи. Ученики спали. А со стороны города уже слышно было, как из ворот выходит военный отряд, позвякивая щитами о доспехи. До горы было около часа пути. Но Великий Путник продолжал Свою молитву, в напряжении предощущения скорби обращаясь к Своему Высокому Отцу.

Чаша Ориона висела над головой. Уже начало светать. И в отчаянии Он воскликнул на древнем арамейском наречии: «Или, Или! Лама савахфани? Да минует Меня чаша сия! Впрочем, не как Я хочу, но как Тебе нужно! »

Тело дрожало от утреннего холода. Уже римляне входили в Гефсиманский сад. Но поток Огненной Силы сиял, насыщая Тело Великой Космической Жертвы Огнем Причастия к Таинствам Распятия.

Он знал человеческую природу. Он легко мог бы уйти по тайным козьим тропам туда, где Его никогда бы не нашли. Но чем бы был мир в течение долгого времени, если бы Сын гиперборейских царей не был распят?

Великий Путник ни на миг не прекращал общение Свое с Владыкой Света. И когда отряд подошел ближе, многие из воинов были поражены лучами Его сияния, идущими из глубины Его Сердца. Но Иуда и другие из идущих не могли видеть своими очами этот Небесный Свет. И когда мерзкое: «Радуйся, Равви! » — прозвучало, толпа накинулась на высокого человека, связав ремнями, которые до боли врезались в основание кистей рук.

Мистерия Ориона началась.

Крест был огромен. Он лежал на тюремном дворе, как остов какого-то неведомого корабля, на котором можно плыть по волнам небесного океана, оторвавшись от Земли.

Когда Великого Путника вывели во двор, начальник стражи указал своим подчиненным взвалить на Него самое громоздкое и тяжелое из орудий распятия. Даже могучие плечи Иешуа с трудом выдерживали груз перекладин, когда несколько человек опустили его. Казалось, что земля всей тяжестью взвалилась на Него и что шагу нельзя ступить. А впереди был дальний путь по улицам древнего города к вершине горы Адамова Черепа.

Ноги гудели от напряжения. Но постепенно, шаг за шагом, Он привыкал к Своей ужасной участи, подгоняемый ударами бича, который, просекая одежду вплетенными в него кусками колючей проволоки, врезался в тело, как и венец из терновника, который тюремщики водрузили на Его голову, кривляясь и говоря со смехом:

— Радуйся, Царь Иудейский!

Залитое кровью и потом лицо, казалось, не выражало особых страданий. Но тяжесть креста была так неимоверна, что, помимо того, что приходилось его не нести, а волочить, надо было останавливаться для отдыха, чтобы перевести дух и, прислонившись к стене, хоть немного прийти в себя. Но надсмотрщики спешили до вечера закончить казнь, чтобы отдохнуть в питейном заведении за игрой в кости. Они и сейчас намеревались поделить имущество казненных через жребий, хотя лишь хитон Великого Путника представлял собой одежду, годную для этих целей.

Шаг за шагом по раскаленным камням шла эта печальная процессия. Остановившись передохнуть у стены одного из домов, Иешуа услышал ненавистно шипящий голос хозяина, указывавшего рукой на Лысую Гору:

— Что остановился? Иди! Иди!

На что Великий Путник ответил с некоторым состраданием и совершенно беззлобно:

— И ты иди! — чем обрек Агасфера, или Вечного Жида, на скитания по всему миру и ужасное бессмертие в болезнях, холоде и муках. Некоторые считают, что это был символ народа Израиля, потерявшего свой дом за то, что они распяли Сына Звезды.

Самым тяжелым был подъем в гору, когда нельзя было ни обо что опереться, а силы почти оставили тело. Для такого гиганта, как Великий Путник, и крест был сообразен Его росту. Склон был почти гладким. И босые ноги скользили, раздираемые в кровь, но все же медленно шли в гору, где рабами уже были вырублены в камнях три глубокие ямы для водружения крестов.

 

Перед самой вершиной Иешуа споткнулся, и крест придавил Его своей непомерной массой. До ямы оставалось всего десять шагов. И тогда, измученный и обессиленный, напрягая последние возможности и постоянно избиваемый стражей, зацепившись длинными гибкими пальцами за основную перекладину и приподняв весь крест, Он потянул его вверх. В руки впивались острые углы брусьев, оставляя глубокие занозы. Но что это была за боль, если спустя время огромные, только что выкованные гвозди будут вбиты в эти узкие ладони, в средину того самого места, откуда по открытой его части, до самых пальцев, расходилась пятиконечная красная звезда?

Подтащив крест к краю ямы, в которой он должен был стоять, от усталости и жажды Иешуа присел, но тотчас же был наказан ударом бича.

 

Незримый облик Ибн-Рагима постоянно был рядом. Мысленным зрением Он видел Его и слышал голос Своего Наставника:

— Крепись! Терпи! Ибо Землю спасаешь мучением Своим! Никто другой не сможет выдержать эту пытку невежеством. Хотя в любой момент Ты можешь применить Свои сокровенные силы и исчезнуть или улететь от Своих мучителей, но Земля ждет искупления. Нужно открыть Ворота Астрала, чтобы души достойные взошли в свое истинное обиталище и познали свободу космического пространства. Труду добровольной жертвы нет соразмерного напряжения. И помни, что каждый из Нас способен будет заменить Тебя в теле Твоем.

Кресты были разложены на красных камнях сообразно ямам, выдолбленным в горе. Окрик начальника стражи раздеться и лечь на крест означал начало казни. Сброшенный хитон был схвачен подбежавшим стражником, который свернул его и унес под мышкой прочь, надеясь выиграть на него хоть пару монет в кости.

Дерево было раскалено. Великий Путник спиной почувствовал легкий ожог, когда палач уложил Его на это орудие пыток, привязав сначала руки к перекладине, а потом и ноги, сложив их вместе. На челе палача стояло зловещее клеймо из двух букв, означающих его принадлежность к этой жуткой профессии. Словно ненароком, почти нечаянно, склонился он над лицом Иешуа и шепнул, чтобы никто его не услышал:

— Прости меня, Учитель!

В ответ он получил изнеможенный возглас:

— Ты не виновен! Делай свое дело смело!

С огромным молотом подошел палач к ногам, надставил гвоздь и ударил так, что кровь брызнула ему в лицо и, попав на клеймо, выжгла его без остатка.

Гвозди входили в плоть с такой невыносимой, пронзительно-острой болью, которую невозможно было терпеть. Прибитый к кресту, прекрасный юноша был поднят вместе с ним в яму и наспех прикопан рабами. И когда крест был водружен, казалось, что гвозди разрывают руки, а тело своей тяжестью стремится сползти вниз.

От жара палящего солнца, от крови, застилающей взор, Сын Звезды воскликнул на арамейском наречии:

— Или, Или! Лама савахфани?

Стоящие рядом и сопровождавшие Его женщины рыдали. А толпа, пришедшая вслед за тремя приговоренными, оцепенела от ужаса.

Вдали раздался грохот. Где-то шла гроза. А землю потряс подземный толчок такой силы, что образовалась трещина через всю гору.

Распятый рядом разбойник произнес:

— Мы всю жизнь убивали и грабили и заслужили участь быть казненными. Но чего ради страдаешь Ты, кроткий и светлый Дух?

Иешуа сказал:

— Завтра будешь со Мною в лучшем Свете. Капля сострадания спасает самую горькую жизнь. И в ком нет этой слезы любви и участия в беде другого, тот лишен всего во всех мирах, пока он не обретет это качество вечной жизни.

 

Земля продолжала трястись. Но черная грозовая туча повисла над Голгофой и пролилась невиданным ливнем на толпу очевидцев казни, на Марию и Ее окружение, на самих казненных, хоть на миг охладив жар палящего солнца, облегчив боль и омыв глубокие раны тел.

Стекая с тела Иешуа, кровавый ручеек протекал мимо ног слепого нищего. И тот, почувствовав влагу под ногами, поспешил наклониться и омыть руки и лицо. Внезапно он, будто сквозь пелену тумана, начал видеть три креста и огромное количество народа, толпившегося рядом.

Он закричал:

— Я прозрел!

— Это великое чудо, что я, будучи от рождения слепым, прозрел! — как заклинание повторял он.

Многие подошли к нему и стали спрашивать, как это произошло, и тоже, несмотря на страшный ливень, кинулись умываться водой, бегущей от креста Великого Путника.

Толпа превратила в грязь остатки земли на горе. И многие получили облегчение своим болезням, ради чего и пришли вслед за стражей увечные и больные.

Молния била вокруг Голгофы. Но люди не боялись. Один из разрядов попал в дом Агасфера, который не разрешил прислониться к своему забору Тивердиадцу. Там все выгорело дотла. И, некогда бывший состоятельным иудеем, он в одночасье стал бродягой. Пророчество Сына Звезды исполнилось.

В какой-то момент мучения стали невыносимыми. И Иешуа, почувствовав тень Ибн-Рагима рядом, попросил заменить Его Дух Своим.

Находясь неподалеку, в толпе, Ибн-Рагим совершил намаз, и, словно молния, сияющая Душа Его метнулась к кресту и вошла в тело Назорея, чей измученный Дух отправился в плоть Ибн-Рагима. И только теперь Великий Шейх Пустыни ощутил предел Своих возможностей. Нужно было собрать все силы и мужество, чтобы до конца довести этот подвиг, хотя бы на время дав отдохнуть Тому синеглазому юноше, который когда-то пришел в Его оазис, совершив утомительное путешествие через пустыню.

Да, Он решил помочь, но знал, что завершение Жертвы должно было быть произведено тем же самым Духом, который начал путь крестный. Но, с позволения Хранителей, Ибн-Рагим мог оставаться в теле Иешуа всего один час, которого хватило, чтобы возросли Его дух, Его крепость и сила, а также умение сознательно принимать страдание во имя множества людей, которых не знал и никогда не узнаешь. Даже сама Мать Сыра Земля и Боги Стихий старались помочь, чем могли, в труде невиданного самопожертвования.

 

Урус стоял в толпе под проливным дождем вместе с учениками, осмелившимися прийти на Лысую Гору. Он видел все неимоверные страдания своего единоплеменника и втайне молил своих древних Богов о спасении Великого Путника. Ему было так же больно, когда гвозди вбивались в живую плоть Пророка, словно это происходило с ним самим. Вымокшая одежда не мешала ему. А по лицу вместе с каплями дождя текли горькие слезы.

В толпе он увидел Ибн-Рагима и подумал, что было странным, что человек, некогда поклонившийся Младенцу Иешуа, постоянно присутствует при всех важнейших событиях Его жизни, и даже при величайшей казни. Он не знал, что Великая Мистерия несла миру спасение, а Дух Тивердиадца на время перешел в тело Шейха Пустыни — перед тем, как совершить свое главное дело, ибо страдание на кресте и смерть были лишь земным прологом событий, еще более важных и великих.

Кровью, стекающей с креста, урус совершил ведическое таинство крестоналожения, обмакнув два пальца в бегущий ручеек.

Стража уже разрешила подходить к казненным, которые все еще были живы. А какой-то человек важного вида даже подставил глиняную чашу под струйку крови, стекающую с креста. Именно она потом станет святейшей реликвией христианского мира под именем Чаши Грааля и позже будет отнесена в Братство, а многие другие, поддельные, будут блуждать по свету, имея статус истинных.

 

Отведенный срок проходил. Час истекал. И нужно было опять входить в мучимое болью и жаждой тело, в котором сейчас пребывал Ибн-Рагим.

Где-то прогрохотала гроза. А ужас землетрясения многих из зевак согнал вниз. И из женщин лишь Матерь Великого Путника и Мария из Магдалы, преданнейшая Его ученица, все так же стояли под неутихающим ливнем.

Русалим готовился ко сну, не подозревая, что над ним разыгрывается величайшая из трагедий планеты Земля. Невежество любит мрак отдохновения, который близок смерти.

Очередная молния прочертила небо. И на волне этого ослепительного света, или при содействии небесного электричества, душам легче было переходить из одного тела в другое. Это произошло в мгновение ока. И когда Ибн-Рагим вернулся в свою оболочку, то увидел, что душа принесла с собой стигматы распятого Сына Звезды. Но раны, проявившиеся на ладонях, затянулись прямо на глазах. Но невыносимая боль вывернутых под тяжестью тела костей долго еще не утихала внутри Него.

А Иешуа снова погрузился в царство непрекращающейся пытки.

Проходили часы. И стража, чтобы не ждать долго конца казни, решила ускорить ее окончание. Сотник Лонгин — не столько из злобы, сколько по состраданию, — хотел прекратить мучения Иешуа. Держа копье, своими подслеповатыми глазами он едва различал очертания жертвы. Он целился в сердце, но попал в печень. И внезапно, после удара копья в тело Пророка, он обрел четкое и чистое зрение, которого у него не было даже в юности. Слепоту свою он тщательно скрывал. И здесь, внезапно прозревший, он увидел прекрасного юношу, преданного смерти, и искренне пожалел Его, потому что от удара его копья Он, недолго помучившись, потерял сознание и умер. А минуло не больше трех часов. Два же разбойника мучились всю ночь. С перебитыми стражей ногами и в муках, не желали они оставить тело свое, проявляя свою жизнеспособность.

Увидев, что Иешуа умер, Мать Его попросила стражников отдать Ей тело Сына. Крест был опущен и вынут из своей ямы. А тело, лежавшее на коленях скорбящей Матери, еще не утратило гибкости своей и теплоты.

Бережно обернув в саван, а перед этим омыв его и покрыв маслом миро, смешанным с соком алоэ, отдали тело стражникам, которые понесли его вниз, к древнему разрушенному храму Астарты, который у иудеев считался местом нечистым, потому что там жители Русалима устроили городскую свалку. Стража занесла тело Пророка в приготовленную пещеру, которая была куплена заранее кем-то неизвестным, и, положив его на каменный пол, закрыла ее огромным круглым камнем, который можно было перекатить лишь вчетвером — так он был тяжел.

 

Сотник Лонгин, прозрев, начал размышлять о чуде, случившемся с ним. И, по разговорам солдат и самого палача, оказалось, что не только с ним одним произошли удивительные вещи: и что водой, в которую попала кровь Праведника, собранной во время ливня на Голгофе, люди излечивались от проказы и гнойных ран, и что судьба многих людей после казни изменилась непонятным образом, словно какая-то неведомая сила вмешалась в ее течение, облегчив тяжкие обстоятельства, и бремя долгов вдруг прекратило довлеть над их жизнями.

Тело Иешуа покоилось в чреве пещеры, а дух совершал великое и невиданное путешествие по Земле и в дальних пространствах Вселенной.

Дух вышел легко из изуродованного пытками тела. Он сопроводил процессию до пещеры. Он видел скорбь своих близких и учеников, которые боялись появляться под страхом смерти. И, освобожденный, Он начал главное в Своей жизни посмертное путешествие к далеким северным землям, откуда родом была Его Мать, где волхвы Боголесья знали о Нем, потому что и там Он успел пройти обучение. Душа летела к Белой Горе, где Святые Горы были так приветливы к Нему.

Зная о Его Назначении, Наставники Братства направляли Его туда, где боль и страдание царствовали, и Он одним Своим появлением усмирял силу подземного огня или надвигающиеся ураганы.

Мощь духа Иешуа после крестной смерти возросла до такой степени, что Ему было поручено спуститься в самую адскую глубину, в самые низкие слои астрала, где томились души, плененные Князем Тьмы. Врата Ада были открыты. И вверх взошли великие цари и пророки, которые, в силу закона падения, не могли подняться и оторваться от тверди земной. Он узнавал многих, словно знал их, потому что всеведение вошло в Него вместе с болью мучений. И те, кто пытался надругаться над Ним, возвысили Его. Звезда Его Подвига сияла неугасимо. И даже Орион говорил с Ним голосом дальней звезды, откуда Он пришел.

Спасение мира начиналось с тяжкого труда поворота сознания.

 

Спускаясь в царство тьмы, нужно было победить низший принцип Падшего Архангела, получившего великую силу от подземного огня. И если даже смерть не смогла сразить Великого Путника, то после жертвенного креста Он стал неуязвим и наполнился таким ослепительным светом, который был невыносим для обитателей Ада.

Он спускался медленно, прожигая каждый пласт подземного мира. И вслед за Ним, в лучах Его Сияния и Славы, тысячи легионов Ангелов и Херувимов следовали, вооруженные светоносной мощью невиданной чистоты. И Сам Великий Отец пребывал над Ним в виде сияющего Щита Радуги. Невиданное пение и тонкий аромат миро наполнили мир тьмы. А духи зла забивались в узкие трещины между камнями и даже там не могли спастись от Света Святости. Огонь Сердца Великого ослеплял их.

Лишенный воинства своего, сам Князь Тьмы был ослаблен, погрузившись в самые недра планеты. Архангел, сопровождавший Иешуа, наложил на него крестообразно огненную цепь, приковав к твердыне Земли, и сказал:

— Ты был некогда нашим Братом. И, может быть, когда-нибудь возвратишь себе свое славное имя Светоносца. Но дотоле во искупление великого греха долго тебе придется страдать во многих мирах, пока не начнешь путь назад. И самой страшной карой для тебя будет смертельное одиночество на целую Манвантару. Тишина Молчания страшнее всех других испытаний.

Архангел спутал Князя Тьмы цепями и связанного низверг в глубочайшую бездну.

Иешуа благословил мир тьмы и предрек, что отныне лишь единицы будут попадать в объятия Сатаны.

Там Он увидел и Иуду, Его предавшего, который наложил на себя руки после памятной ночи в саду Гефсиманском. Посмотрев ему в глаза, сказал Пророк:

— Ты пил из одной чаши со Мной и ел хлеб со стола Вечери Тайной, поэтому дух твой посылаю в тело Агасфера для бесконечного странствия во временах и пространствах. Пока не истлеет последняя плоть человеческая, ты будешь блуждать, страдать и болеть, но долго не сможешь искупить вину, потому что беспокойство будет гнать тебя в путь, словно пытающегося убежать от самого себя и своей совести.

И смрадный дух поднялся вверх и, отыскав Агасфера, вошел в него — как посох, вручив телу вечную жажду скитаний. Это было похоже на суд царя Соломона, когда каждой душе был определен ее удел, а не вечное заключение во тьме астрала.

Небеса сияли особенными зарницами, словно наступила полярная ночь. Ученики скорбели и не принимали ни воды, ни пищи. А самый молодой из них, урус, который вырос в оазисе Ибн-Рагима и провожал Его к подножию величайших гор, плакал и рыдал так, узнав о смерти Учителя, что долго, долго не мог успокоить свое сердце, памятуя о словах, сказанных Пророком, о воскрешении Его спустя три дня.

 

Странные существа населяли область планетного ядра — странные и удивительные. Они боялись Солнца, но получали свет от раскаленного жара Сердца Мира. С момента творения жили они там и хранили первозданный хаос. Выше них были глубокие пустоты и целые заросли драгоценных кристаллов разного размера. Можно было увидеть изумруды в несколько десятков метров, выходящие из одного начала. Таких хрустальных, сапфировых, берилловых и алмазных зарослей было так много, что они составляли целый мир. И здесь красота правила.

Великий Путник восхищенно взирал на эти сокровища и думал, что, как хорошо, что так глубоко они сокрыты от людей: иначе бы не миновать новых несчастий, потому что в своем состоянии человечество развязало бы еще одну великую войну.

Труд сердца Иешуа был так напряжен, что, покинув тело, Он и здесь мучился заботой о людях. Сострадание было кровью Его существа. Скольких Он простил и скольким дал направление жизненного пути! Но разве каплей миро зальешь гноилище разложения?

Скорбь овладела Пророком.

 

Урус, мальчик найденный в пустыне, сопровождавший Его в далекое путешествие к Небесным Горам и вернувшийся вместе с Его караваном назад, стал одним из близких учеников Спасителя и был назван Иоанном, хотя родовое имя его было «И-ван», то есть «из племени ванов». То же касалось и Иоанна Крестителя. Еврейское жречество уничтожало не просто еретиков, но малейшие признаки ведических следов, оставшихся со времен тех, когда земля обетованная была уделом протославян, вышедших с материка, гибнущего подо льдами.

После казни мальчик Иоанн, ставший уже юношей, был в таком угнетенном состоянии, что не хотел ничего, кроме постоянных рыданий и возгласов с упреками: зачем же Высшие Силы допустили подобное? Но, памятуя слова Учителя о воскрешении, он все же успокоился и начал приходить в себя.

Погрузившись в бездну своего горя, он даже не заметил, как Шейх Пустыни Ибн-Рагим тихонько обнял его за плечи и повел на постоялый двор, зная, что спустя время земной мир ожидают события, которых Земля еще никогда не знала.

А душа Великого Путника блуждала в сердце планеты, много неведомого познавая. А дух в своей высокой форме, выделив свою искру, в то же самое время находился далеко от земных дел, в удалении, в космических просторах Стража Врат Небесных — Ориона, на Раде Священной, которая еще существовала в Мирах Мысли как слепок давней Родины гиперборейцев. Он постигал наставление Великого Отца, пославшего Его в путь, не исследимый человеческими представлениями, чтобы приготовить сознания к новой фазе трансформации материи в иной вид — как самый первый опыт уплотнения астрала до состояния плотного тела.

Воскресение

 

Битва с Драконом Порога планеты завершилась. Сатан был пленен на две тысячи лет. И это было главной заслугой Спасителя Мира.

Но в это же время одна из частей духа Тивердиадца получала наставление в Сердце нашего Галактического Круга, на Раде Великой, на одном из ее духовных глобусов, где пребывала Сила Великих Учителей Галактики. Для Них события на Земле были не просто очередной кровавой казнью, но Великой Жертвой Спасения Мира, которая повторялась на других уровнях и планах в возрастающей величине. Великий Крест Распятия знала не только одна из солнечных систем. Но то, что происходило в глубине почти самого плотного из материальных миров, несло спасение всему Млечному Пути.

Когда поток великих царей и пророков освободил вместилища Ада, когда Иуда Искариот был осужден на вечное скитание по планете в теле Агасфера — Вечного Жида, Дух Сына Звезды готов был принять Чашу нового испытания и воскреснуть в теле новой формации — в теле, не виданном доселе.

Его оболочка покоилась в пещере, покрытая саваном, пропитанным драгоценным миро. На исходе третьих суток после распятия, перед самой зарей, люди, проходившие мимо, и даже сами стражники, заметили рой летающих огненных шаров над горой, где покоился Иешуа. В древние времена, когда здесь стоял Храм Астарты — Матери Богов, люди видели подобные огни. Но сейчас хоровод огненных духов — актиничей, или, как их называли маги, саламандр, — был настолько интенсивен, что вызывал молнии среди чистого неба.

 

Стража уснула. Ее сморила благодать, навеваемая огненным потоком небесного огня. Где-то рядом с пещерой загорелся сухой куст. Но от него не было ни дыма, ни запаха гари.

Восток светлел. И женщины, пришедшие оплакивать Сына Звезды, увидели, что огромный камень, который закрывал вход, был сдвинут в сторону, а на месте тела Иешуа лежала только плащаница, в которую они заворачивали Его бездыханную плоть. У входа сидел светлый юноша, весь сияющий, как свеча утренняя.

— Не ищите Его. Как Он говорил вам, так и произошло. Великое Воскресение свершилось, — произнес Ангел.

Перед тем как дух начал возвращаться в измученное болью тело, Великий Путник ощутил привхождение мощного жара с Небес. Словно пламя лилось в Его сердце, и из него образовалось пылающее солнце, которое заполнило тело и внезапно взорвалось, прорывая пространственные пределы некогда соединенных миров. Иешуа внезапно ощутил рождение сознания в каком-то ином теле, которое поглотило физическое вместе с ноющей болью, оставив лишь стигматы прошлого страдания. Обновление было таким ошеломляющим, что казалось, будто мир стал иным, а чувства очистились и возродились в неведомом еще качестве, которое не было испытано ни одним из людей до этой поры. Мистерия Воскресения свершилась.

 

Огонь упал на камень, словно кем-то посланная стрелой весть. Внезапно голубое пламя заплясало по окрестным скалам, по деревьям и по траве, не нанося им вреда. Все, что находилось на расстоянии десяти метров от места упокоения, сияло в ночи. А камень входа, отвалившись сам собой, выпустил из пещеры человека, восставшего от смертного сна. Все нанесенные Ему раны зажили и не сочились кровью святою. А само физическое тело преобразилось, обретя качество тонкого. Произошло полное превращение человеческой плоти в иное, легкое тело, что и названо было Воскресением.

Когда человечество подойдет к порогу сужденному, с каждым из нас, кто достоин этого, произойдет такое же преображающее действие, которое современные ученые пытаются назвать квантовым скачком или квантовым переходом.

 

 

Мистерия Спасения Мира была так значительна, что целую неделю на всей планете стояли белые ночи, когда можно было даже во время, когда все спали, видеть самые мелкие предметы, как капли росы на фиговых деревьях, и дальнюю гряду гор, которая не расставалась с лучащимся с небес светом. Казалось, что сама благодать льется не переставая откуда-то с высоких сфер совершенства.

Новая сила проливалась на городскую свалку, где воскрес Сын Звезды, родившийся в яслях овечьих, на простой соломе. Великого старались унизить с самого рождения. Но Звезда указывала на Него как на Своего Сына. Вместо Царского Венца по закону, получив терновый, Он все же обрел Трон Славы в Великих Мирах Света, где враги Его были попраны.

 

— Подхожу к дверям Твоим, Учитель, и думаю, достоин ли я того, чтобы переступить порог Святой Обители Твоей? Как обремененный мыслями мирскими и принесший на себе недостойных и невидимых пассажиров, которые самовольно взгромоздились на крышу вагона моей ауры, разве я могу видеть и делать то, что знаешь и видишь Ты?

— Сын Мой! Ты еще духовное дитя, которое растет очень быстро. Не опережай время. Но когда идешь, смотри под ноги, чтобы не пораниться об острые камни. Звезда укажет путь. Только стремись. Одно стремление возжигает все возможности, на которые ты только способен. Устремление несет в себе опережение всех свойств, которые еще не образованы, но ты их чуешь, как запах чудный сада, который цветет за много километров пути. Ветер приносит вести, а с ними и первых ласточек весны будущего.

Не томи сердце печалью. Не выжигай душу обидой. Все, кто зло тебе принес, уже наказаны. И, может быть, боль, нанесенная тебе, просветила их — как у слепого кузнеца, который вколачивал гвозди в тело Христово, вдруг наступило прозрение.

Не знает мир человечий путей своих. Он не слышит шепота духа и робких угрызений совести. Но все же и его власть настигает людей. Припадки раскаяния выжигают скверну содеянного. Но нести на себе груз покаяния человек будет не одну жизнь, пока до конца не исчерпает то зло, которое заставило людей страдать. И собственная невоздержанность, совестью осуждаемая, будет куда страшнее суда земного. Муки совести — это и есть геенна огненная, на которую обрек себя человек и в которой он воскресает.

 

 

Он шел по дороге к дому, где Его ученики скорбели, давно уже не принимая еды и питья. Кто-то из них увидел идущего Тивердиадца и воскликнул в страшном волнении:

— Учитель идет!

Ибо втайне мало кто из них верил в воскресение Сына Звезды — как в невиданное доселе чудо.

Толпясь в двери и не давая в спешке выйти друг другу, они выбежали за ворота в каменном низком заборе, чтобы встретить Его. И каждый в изумлении воздевал руки к небу, изумляясь и благодаря Господа за чудесное спасение Наставника.

Многие сомневались: не видение ли это и не могло ли им что-то всем с горя и с голоду почудиться? И лишь Иоанн решился и побежал навстречу, обняв Его и припав к Его ногам, в волнении восклицая и не скрывая радости:

— Учитель! Ты жив! Какая радость! Какое счастье! Мы так скорбели по Тебе и скучали!

Ученики обступили Иешуа, каждый выражая свою признательность. По изможденным лицам, измученным бессонницей и голодом, текли слезы. А Петр, низко склонив голову, боялся даже подойти, стоя поодаль.

— Подойди, Петр! Я простил твое отречение от Меня, ибо говорил, что до того, как пропоет петух, ты трижды отречешься. Но слабость и страх человеческой натуры Мне хорошо известны. Приди в Мои объятия!

Все стали спрашивать, как это могло случиться, что распятый и умерший смог восстать вновь к жизни. Но Иешуа лишь покачивал головой и говорил:

— Слава Отца Моего проявлена в этом чуде Воскресения, ибо планета воскресла со Мною вместе. И Дух Мой лишь исполнил Волю Отца Моего Небесного и указал путь к воскресению каждой души.

 

Основное Учение Великий Путник дал в тонком теле уже после Своего Воскресения, или перехода в тело уплотненного астрала. Некоторые из учеников не могли вынести вибраций Великого Учителя и теряли сознание. Так же много было не верующих в его чудесное спасение. Легенда об апостоле Фоме наглядно показывает, что тело уплотненного астрала воспринимается так же, как и физическое, внешне и на ощупь. Вложить персты в раны Господа означало приобщиться к пережитому страданию и к той миссии Великой Жертвы, которую перенес Величайший из сынов человеческих. Сострадание стало основой Его Учения, которое вначале распространялось лишь на один народ.

 

— Подойди, Фома, и вложи персты свои в раны, чтобы поверил ты, что Я не призрак, — обратился Великий Путник к запоздавшему ученику.

Фома, преодолев страх, протянул два пальца правой руки и дотронулся до тела Иешуа в том месте, куда пришелся удар копья во время распятия. Тело Учителя было твердым и теплым. И он воскликнул, ощутив внезапное волнение от переполнивших его чувств:

— Верую, Господи! Развей мое неверие!

Сын Звезды поднял Фому с колен и обнял его.

И, кажется, более всех остальных, вместе с Матерью Его и Марией из Магдалы, был рад молодой урус, которого на лад местного народа назвали Иоанном, хотя был он И-ваном, то есть человеком из племени ванов или венов, великого славянского народа, много лет назад занимавшего своим государством всю евразийскую часть света. Привязавшись в оазисе Шейха Пустыни мальчишкой к Великому Путнику, он и здесь следовал за Ним неотступно, словно боясь вновь Его потерять.

Пережитая трагедия изменила всех. Казалось, что только Иешуа воскрес. Но и со всеми Его учениками произошло то же самое, до самой глубины души очистив их этим трагическим испытанием.

Урусу Сын Звезды был близок еще по одной причине. Он был очень похож на его соплеменников, как и Его Мать. Он искренне считал их своими родными и потому — за молодость ли свою или за особую преданность Учителю — считался Его любимым учеником и всегда допускался садиться рядом с Ним.

Вознесение

 

Лишь облеченный силой мог дать Новое Учение. А сила явилась лишь следствием Величайшей Жертвы, когда ради человечества отдавалась жизнь Посвященного. И в равной степени эту Жертву нужно было поделить между Ибн-Рагимом, пришедшим на смену Иешуа и подменившим Его в самые тяжкие моменты мучений, и Самим Сыном Звезды, после этого подвига обретшим статус Небесного Учителя. Растворив Свое тонкое тело, Он на глазах учеников преобразил его в огненное, что и было названо впоследствии Вознесением Господа, хотя, на самом деле, это было возвращением освобожденного духа в свой Мир, ибо земная сфера просто горела от Его присутствия, включая камни и землю. Огненное Учение Христа передано было как Его жизнеописание. Но лишь Матерь Агни Йоги оповестила его миру.

 

Освобождение планеты от изоляции от Космоса было основной задачей подвига Сына Звезды. Его Воскресение расплавило плотную аспидную оболочку обособления Земли от Высших Сфер.

Души, запертые в низших слоях астрала, не имели силы прорвать этот каменный слой, за которым начиналась власть Света. Паутина исключительности и самостной уникальности планеты закрыла ее в самой себе, не давая великим токам святости прорваться к людям, зараженным бациллами Майи. Сотрудничество с Космосом было доступно лишь единицам. А убогий люд был забит и унижен горсткой высокомерных законников-саддукеев, боясь даже подумать о Воскресении одного из назореев.

Но молва о чудесном Воскресении одного из распятых на Голгофе и о дивном танце небесного огня перед этим событием катилась по Иудее, несмотря на суровый запрет упоминать кому бы то ни было об этом событии.

Мать Иешуа находила в Своем Сыне черты, Ему не принадлежавшие и словно явившиеся неожиданно. И только Шейх Пустыни знал причину таких изменений, ибо и часть Его Духа теперь пребывала в сердце Сына Звезды. А часть Духа Иешуа горела в Шейхе. Они стали едины в мистерии планетного жертвоприношения.

Когда тьма терзала плоть Великого Путника, Дух Учителей Мира слился в огне великого напряжения, создав огненную сеть над планетой. А жертва земная раскалила ее до такой степени, что аспидная оболочка земного обособления стала прогорать, открывая вход в высшие слои человеческих чувствований и дав, прежде всего, усиление веры, которая начинала угасать. Попытка тьмы в средние века закрыть Врата в Высший Мир при помощи инквизиции и крестовых походов не была успешной, хотя во многом была восстановлена темная власть.

А пока Свет окружал планету. Для нее наступил период белых ночей на целых семь суток. Оттого и названо было время после Воскресения Христа Великим Днем. Благодати сила была так велика, что это было похоже на вечную весну. Цвели сады, зеленели травы. Земля, принявшая кровь Иешуа, была всегда голой, а в этот год она начала зарастать цветами и мелкой порослью вьюнов, которые словно знали, каким образом текла кровь Пророка, чувствуя силу жертвенного подвига. Буйство раннего лета сопровождалось обильными дождями, не виданными до сих пор. И пустыня, сухая и желтая, всегда бесплодная, вдруг преобразилась, превратившись в огромный цветущий мир, как женщина, которую горячо полюбили, назвав желанной, единственной и неповторимой.

Любовь наполнила долины Иудеи. Любовь согрела планету, которая постоянно содрогалась в спазмах жара и холода. В мир пришла радость. И никто из простых людей не знал, откуда она явилась, эта неожиданная гостья, и почему все то, что казалось вчера серым и унылым, сегодня представлялось как приуготовление к великому празднику. Или это сам он вошел в каждый дом, в каждое сердце, где дух счастья воскрес вместе с великой мистерией пробуждения мира от омрачения печалью?

 

Как будто счастье поселилось в мире. В великой благостной силе жили люди, будто им была дана передышка для следующего этапа жизни. Бедные люди радовались тому, что дожди оросили их крохотные поля. И никто не знал причины рождения этого горячего сгустка радости, который в сердце ощущался физически. И даже далекая земля предков Великого Путника почуяла отголосок великого чуда. Волхвы Боголесья, знавшие о событиях в той стране, где некогда жил их народ, понимали, что не простой свет освещает планету, а что Великий Отец Сварог и Его Сын Перун зажигают молнии ночных лучей.

 

Временами казалось, что сквозь одежды, скрывающие тело Великого Путника, сочится свет. И само Его тело становилось огненно-золотым.

Бывший мальчик-урус, ставший теперь юношей, был назван на иудейский манер Иоанном. На наречии его древней родины это имя означало «из ванов», или просто Иван. В вопросе заимствования имен скорее иудеи приняли арамейские имена, чем славяне — иудейские. По всему Израилю можно было найти следы древнеарийского присутствия, которые пришедшее население старалось уничтожить любым способом. Но Благодатный Огонь все равно загорался в определенный час и день на месте святилища Матери Лады, несмотря на то, что жители Яр-руса-лима сделали из него городскую свалку.

Иоанн любил своего Учителя так, как, наверное, не любят женщину, с тех пор как увидел Его в оазисе Ибн-Рагима, когда едва не умер от голода и жажды в пустыне. Он, как никто из учеников, знал об Иешуа много такого, что нельзя было открыть, особенно после крестной смерти и чудесного воскресения. И, наравне с этим, ему был дорог и Ибн-Рагим, хотя Он был суровее и жестче, что соответствовало духу Шейха Пустыни, в которой в далеком будущем Он переродится еще раз, чтобы стать основателем новой веры.

Моменты преображения наступали все чаще. И Сын Звезды понимал, что огненное тело, в которое переходило Его сознание, земля с трудом может выдержать. Для Физического Мира такой светоч не просто невыносим — он опасен для чувств обычного человека. Можно было ослепнуть и оглохнуть, потеряв дар речи, что часто и происходило с учениками.

Путь полного перехода в Огненный Мир требовал освящения некоторых мест на земле, чтобы возвратить Яр-руса-лиму статус святого города после стольких веков разгула кровавых казней, восстаний и возрастающего духа торговли и стяжания. Из-под Храма Соломона люди видели поднимающиеся столбы света и не могли объяснить этот феномен, приписывая своим верованиям эти чудесные световые явления. Но заветы Моисея и Соломона были давно нарушены лукавым жречеством. А простой народ, богобоязненный и робкий, вряд ли мог бы ослушаться своих первосвященников. Но дух святости нужно было восстановить. И для этого Сын Звезды обходил земли, по которым давным-давно Его предки строили свои города, сеяли хлеб и насадили виноградники.

 

Собрав учеников за одним столом, Иешуа напомнил им о Тайной Вечере, когда Он прощался перед казнью с ними. Но в этот раз были допущены и Мариам из Магдалы, и Мать Его, и братья, и многие из тех, кто признал в Нем Сына Звезды. Бывший мальчик-урус, а ныне статный юноша, прозванный на местный манер Иоанном, на правах любимого ученика, сидел рядом и слева от Великого Путника. Был здесь и таинственный Ибн-Рагим, которого почти никто не знал. И только Иоанн, которого Он спас в пустыне и который потом вместе с Ним сопровождал Великого Путника до далеких северных гор, вздымавшихся до самых небес, понимал, кто пришел на этот пир.

Сын Звезды словно прощался, начиная застольную речь: «Земля устала держать Меня. Я все более превращаюсь в живой костер силы. И даже взмах руки Моей вызывает начертания в пространстве. Настало время уходить. Я долго был с вами. Я делил с вами кров и хлеб. Но задача жизни Моей исполнена здесь. Но в Царстве Вечного Света Я жду каждого, кто чистотою своею и святостью утвердился на Пути Моем. Отец Небесный зовет Меня на новый труд. И как бы Я вас ни любил, ослушаться не в Моих силах. Многие разделили со Мной боль и скорбь крестной смерти. Многие разделили со Мною радость Воскресения, когда Я путешествовал одновременно в высшем и низшем мирах и на других планетах нашей вселенной, испытав таинство делимости духа и воскресения душ после смерти, избавив их от вечного заточения в подземельях планеты. И Друг Мой Великий, разделивший со Мной крестные скорби, наравне со Мною достоин почестей Отца Небесного. И Иоанн, сын Мой, спасенный во время бури в пустыне, и ученики, не отступившиеся от Учения Жизни после казни на Голгофе, — все вы достойны любви Моей. И в Царстве Света буду всегда помнить о вас. А теперь и земная пища не принимается Мной, а Свет все растет. И Я не в силах удержать тело Свое на земле».

Люди вышли в сад и, поднявшись к горе, на которую взошел Сын Звезды, обступили вершину. Кто-то встал на колени, кто-то присел на камни. В свете молодой зари Иешуа снял с Себя верхние одежды. И все увидели ослепительно яркий свет, окруживший его. Ослепительная звезда сияла вместо сердца. А над головой кружился сияющий венец, очень напоминавший терновый.

Благословив всех собравшихся около Него, Он поднял руки крестом и медленно оторвался от земли. Стремительно и ярко, словно стрела молнии, уходящая в небо, где она родилась, полетел прямо, освещая землю, словно осветительный снаряд.

Вознесение не укладывалось у людей в голове. Одни плакали и стенали. Другие радовались и смеялись. И только мудрый Шейх Пустыни сделал вслед Ему прощальный жест, зная, что когда-нибудь Он встретится с Ним и будет трудиться долгие и долгие тысячелетия над тем, чтобы каждая человеческая душа поднялась до уровня Великих Учителей.

 

Ибн-Рагим вернулся в свой оазис, вспоминая удивительную картину огненного вознесения Великого Путника. После того, как Он на время поменялся с Ним телами и испытал ту невероятно болезненную процедуру распятия, дух Его начал понимать, что жертва взрастила в Нем сознание нового существа. Внезапно Он увидел перед Собой сияющую фигуру Иешуа, который, протянув руки, в сиянии невероятного света обратился к Нему:

— Без Тебя не состоялась бы Мистерия Спасения Мира. И потому наши Владыки и Тебя возвели в степень Сынов Божьих. Я не рассказывал Тебе об этом, но в Братстве Я встречал человека, в точности похожего на Тебя, который был Моим Наставником. В этом мире Ты его представитель. Заслуги Твои так возросли, что воплощения земные Твоего духа будут началом нового единения народов. Основание новых религий и соединение их с древними традициями будут задачей не только Твоей, но и всего Братства. Не оставляй уруса. Ему предназначен в этом мире долгий путь. Мир Тебе и благодарность, Мой земной Учитель! Через две тысячи лет Ты присоединишься к нашему Огненному Братству.

Жизнь Иешуа после крестной смерти и чудесного воскресения, а потом и вознесения, только началась. И первые ее признаки были обозначены во время Его преображения, когда огненное тело полностью покрыло земное и сделало возможным переход из одной формы существования в другую. И оттого страсти Его, распятие и пытка на кресте переживались гораздо мучительнее, чем если бы это был обычный человек. Конечно, для любого тела мучение невыносимо. И оно защищается, выбрасывая адреналин и обезболивающие гормоны, делающие бесчувственными нервные окончания. Но при высоком развитии сознания, и тем более духовности, это не действует. И боль чистого человека ничем нельзя заглушить.

Жизнь в Высших Планах отличалась невероятной насыщенностью труда. Но перед тем как дух вошел в общий ритм напряжения работы Небесного Братства, нужна была процедура очищения от тяжких земных впечатлений и ран, нанесенных изощренным сознательным изуверством. И более всего необходимо было удалить яд, оставшийся от глубокого нервного потрясения. Это произошло в лечебнице Огненного Мира.

В кругу бывших и будущих Спасителей Планеты, которым еще суждено было воплотиться, миссия Асу-Иисуса-Иешуа была самой выдающейся, потому что выпала на наиболее мрачное время, когда Земля пребывала в глубочайшем духовном обмороке и сознание людей почти потухло в неверии. И нужна была жертва, чтобы возжечь пламень новой веры, с которой бы люди шли дальше, через века и тысячелетия неся факелы сердец в постоянной связи с Небесным Иерусалимом.

И, конечно же, верхние этажи Братства земного находятся вне пределов земной досягаемости и потому не зримы очами человеческими. Поэтому Земля никогда не была оторвана от других глобусов, а связь держалась через Жемчужный Остров.

Когда Мир Сострадания решит, тогда новый Спаситель придет, чтобы ценой жертвы, ценой подвига жизни Своей повернуть колесо эволюции, которая, несмотря на все преграды и трудности, продолжает двигать мир вперед по узкой колее трансмутационных изменений. И этого движения не остановить ни войнам, ни восстаниям, ни ураганам и штормам.

Путь рода человеческого известен. Он предопределен самим фактом рождения.

Апостолы

 

Роща тихо шумела в предрассветных сумерках. С листьев капала прохладная роса. И где-то далеко, за холмами и скалистыми вершинами, слышался голос пастухов, выгонявших свои стада.

На правах старшего из учеников Петр начал тихое моление. Здесь собрались все те, кто когда-то был близок к Великому Путнику. Был даже Фома, которого между собой прозвали Неверующим. Но он осознал свое неверие и был готов исполнять обет последователя Сына Звезды.

Пение молитвы начиналось. И ветер с дальнего моря, приносящий запах утренних волн, подхватывал его. И ущелья горные едва уловимым эхом повторяли молитву, данную людям Самим Великим Учителем. «Отче Наш! » — звучало нараспев. И даже костер клонился к земле, чтобы потом выправить языки своего пламени в тонком пении огня этой молитвы. Само пространство наполнялось благодатью сердец, любящих своего мудрого и простого Наставника с прекрасными синими глазами. И на крыльях этой любви молитва, обнимающая сад, летела выше гор, как сияющее фосфоресцирующее облако, образованное из дыхания их вдохновленных душ. Можно было увидеть, как горячие струйки пламени, истекающие из одного сердца, сплетались с другими, непохожими и особенными, которые пытались сохранить прекрасные цветы своих молений, но незаметно сливались вместе в светлеющей дымке пространства, в окружении духов стихий, уносящих возношение Богу и миру.

Костер вдруг вспыхнул и поднялся вверх ровным сияющим столбом, встречая сияние, налетевшее серебряным светом. Из него, словно струи дождя, который не падал на землю, к каждому из учеников протянулся след наподобие тонкого луча, превратившись над головой каждого в гигантскую огненную каплю, повисшую в воздухе. Жар раскалил пространство. И, казалось, голос, идущий от языков небесного пламени, понимали все стихии. Даже земной огонь запел на языке фохата. И, самое удивительное, ученики обнаружили, что понимают разговор пламени земного и небесного. Тела учеников стали невесомы, словно поднятые вверх невиданной силой. Они потеряли чувство тела. И только темя ощущало легкое касание дыхания фохата. Голоса языков перемешались и через головы стали входить в каждого из апостолов. И они друг за другом стали говорить на не известных им языках и понимать то, что говорят иноязычные. Казалось, что цветы и камни, горы и вода шепчут миру слова, истекающие из сердца, пытаясь усиленно достучаться до того мгновения, когда их услышат. Им было важно, чтобы люди считали их живыми, подобными человечеству, которое они на себе носят, питают, поят и согревают.

Солнце еще не взошло, но зной наполнял сад. А люди, исполненные неизъяснимой радости, бьющей родником счастья из сердца, все говорили об удивительном даре, полученном свыше, и проверяли, не показалось ли им все это, пока до конца не убедились, что чудо огненных языков, чудо обретения знания незнакомых наречий, пришло к ним. И это было преддверием подвига каждого из них, которые должны были отправиться в дальние края, чтобы донести Учение Сына Звезды до неведомых народов и неведомых земель. И этот импульс великого счастья, посланный им от Вознесенного Учителя, на всю жизнь зажег их неутихающим смыслом великого труда.

 

 

Разлука с вознесенным Учителем не омрачила Иоанна. Наоборот, он постоянно слышал голос любимого Учителя, отвечающий на самые потаенные его мысли и возникающие в глубине сознания вопросы.

Круг учеников не распался, но сплотился. А главою стал Петр, на которого перед вознесением указал Иешуа, отметив его преданность и неотступность, не упоминая при этом случая во дворе тюрьмы, когда тот, сидя у костра вместе со стражей, трижды отрекся от Учителя. Но после этого случая Петр стал другим. Воистину, он обрел крепость камня. В нем появилась такая твердая вера, которая была похожа на монолит, скристаллизованный из молитв, устремлений и подвижничества.

 

Грусть Иоанна была так глубока, что он постоянно чувствовал около себя ароматное дыхание Великого Путника. И порой казалось, что он сходит с ума от Его явлений сонных и в мгновения дневного отсутствия и безмолвной молитвы. В собраниях Его учеников он видел Его тонкую высокую фигуру, изводя себя тоскою по возлюбленному Учителю, пока однажды не забрел к месту, где некогда был похоронен после распятия Иешуа. Присев на камень, которым некогда был привален вход, он вдруг заметил в темноте пещеры робкий огонек и, словно повинуясь зову, вошел туда и увидел перед собой любимый Облик, сияющий радугой силы. Упав на колени, Иоанн целовал землю перед ногами любимого Учителя и не мог поднять голову, настолько ярок был Свет.

— Не печалься, Иоанн. И Я люблю тебя. Но время Мое пришло жить в сферах Пламенного Мира, где огонь чистоты правит. Скажи братьям своим, чтобы каждый, кто грамотен и обучен словосложению, написал все, что помнит, о временах, когда Я учил вас. А тебе особая миссия — написать не только о встречах со Мной, но и Откровение о будущих временах.

Андрею путь пусть лежит на север, Фоме — на восток, а Петру — в земли эллинов и римлян. И помни, утихомирив скорбь, что по желанию твоему всегда, в любой час дня и ночи в течение жизни твоей, ты сможешь видеть Меня и разговаривать со Мной, как теперь. Это награда за преданность твою.

 

Остров был совсем небольшим. Но на нем, у подножия и по склонам гор, росли густые леса из плодовых деревьев. Живущему здесь не грозила голодная смерть, потому что сочные, сладкие плоды валялись прямо под ногами и любой обитатель мог ими насытиться и спасти себя от изнурительной солнечной жары под густыми кронами тропических деревьев.

Пещера Иоанна была невелика, но очень уютна. С помощью глины и камней он заложил излишний промежуток между скалами и сладил дверь из расколотых стволов деревьев, связав их корой лиан и таким же образом соединив их с вставленным в каменную кладку косяком. Получилось вполне приемлемое жилище, способное спасти отшельника как от жары, так и от изнурительных ураганов и ветров, дующих с океана в сезон дождей. Плоды хлебного дерева заменяли хлеб насущный. Рядом, из-под корней кедрового леса, струился звонкий ручеек. И любопытные звери и птицы приходили и прилетали, чтобы понаблюдать за странным существом, поселившемся в их лесу. Иногда к пещере подходил огромный медведь, долго втягивая носом чужеродный запах, но уходил, не совершая никаких насильственных действий.

У Иоанна было перо и запас чернил, а также чистые свитки, на которых он день за днем запечатлевал историю своей встречи с Учителем, поход вместе с Ним до Великих Гор, ожидание и возвращение назад и все слова, которые говорились Шейхом Ибн-Рагимом и Радомиром между собой, из того, что он мог услышать и понять, ибо Они не опасались при нем вести Свой разговор.

 

С розового цветка, выросшего на сером камне, взлетела белая бабочка и полетела в глубь пещеры, с площадки которой открывался чудесный вид на море, имевшее винно-голубой цвет. Взгляд вдаль все же не пропустил того, что мотылек впорхнул под темные своды каменного пространства. Это был знак. Но для чего, он пока не знал.

Пророчествовать перед толпами ему не хотелось. Да и не было таких указаний. Сыном Звезды за все время, пока он рос в оазисе Ибн-Рагима, и даже во время длительного путешествия к великим горам, не было сказано ни слова о его будущих проповедях или публичных выступлениях. Зато была сделана подсказка все запоминать, и даже записывать свои впечатления в маленькой книжечке, сделанной из папируса. И он постоянно делился своими впечатлениями, порою наивными, со своим тайным дневником. Это позволило ему научиться анализу переживаний и первым проблескам распознавания и прозрений в будущее.

Беседы со взрослыми людьми зажигали неугасимым интересом душу, в глубинах которой была мечта когда-нибудь увидеть Родину, от которой он был некогда оторван через череду неожиданных и не совсем приятных событий. Но понимание того, как потом он оказался в окружении таких значимых людей, как его Хозяин и Друг Его, Радомир, пришло гораздо позднее. Девять лет путешествий с Ибн-Рагимом и последующее следование за Сыном Звезды принесли его сердцу такой урожай радости, что чувства эти стали причиной желания познавать мир таким, какой он есть.

И теперь, после ухода Учителя, ему хотелось освежить память об этих удивительных событиях, о встречах и расставаниях, о радости и печали, которые он испытывал от этого.

Будучи самым молодым из учеников Иешуа, он чистотой своей юности воспринимал все иначе, чем старшие ученики. И, будучи свидетелем многих чудес и необычных явлений, он знал глубину рождения их накоплениями внутренней своей души, или тем, что называют памятью рода. Тем более, ему все это было близко в силу того, что Учитель был его соплеменником. Многие национальные привычки и отношение к вещам житейским были схожи. Это их сближало. Это их роднило и укрепляло симпатию, порождая тайное влечение сердец. Это называлось глубокой любовью духа.

Традиции единства крови и воззрений, передаваемые вместе с генетикой, трудно было привить иными способами. Накопление жизней в круге одних и тех же религиозных воззрений, одной и той же манеры воспитания и общения с природой и ее силами создавало ощущение понимания бессловесного. По еле уловимым знакам движения глаз, губ или жестикуляции легко можно было понять, что хочет сказать единородный человек, потому что это повторялось во многих жизнях не один раз и азбука поведения была выучена так, что могло показаться, будто человек читает мысли и угадывает действие до того, как оно произошло. Так складывался опыт интуиции — от самых малых прозрений до величайших откровений духа.

Иоанном его назвали на римский лад. А древнее наречение урусов считало его Айваном или Аваном. Позднее имя это стали произносить «И-ван», то есть «еще и ван». Но ему нравилось простое и душевное «Ваня». Так его когда-то звала мать, пропавшая в водовороте временных вихрей, в кутерьме кровавых событий уничтожения следов последних арийских племен на Востоке.

После получения огненного крещения Благодатным Огнем апостолы разошлись каждый в свою сторону. Андрей-Рыбак звал его с собой на родину. Но, попав в кораблекрушение, он остался на острове, решив для себя, что Учителю его талант жизнеописательства будет полезнее хождений по земле.

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: