Рассказ Т. Александровой «Светик-трёхцветик»

Рассказ Т. Александровой «Светик-трёхцветик»

Жил-был маленький светофор. Звали его Светик. Он стоял на перекрестке двух небольших улиц и смотрел сначала зеленым глазом налево, красным – направо, а потом желтым туда и сюда.

Стоит и смотрит день и ночь. А мимо едут машины – большие, средние, маленькие; идут или бегут люди – маленькие, средние и большие. Светик заметил, что и машины, и люди больше всего рады зеленому свету.

Посмотрит Светик зеленым глазом, сразу же колесами машины задвигают. Посмотрит красным – все останавливаются в нетерпении, дают задний ход, фыркают и молчат.

- Идите, бегите, мчитесь!- радостно сообщал Светик всем, кому светил зеленым глазом.

- Подождите, потерпите, уступите! Через миг я и вам зажгу зеленый свет.

И так день и ночь. И все время одним хорошо: они едут и идут, а другим плохо: они стоят и ждут. И это огорчало доброго Светика. Ведь так неприятно говорить кому-нибудь: «Нет». Особенно если он спешит.

И однажды Светик решил: « Пусть всем будет хорошо! Буду смотреть и направо, и налево зелеными глазами!» Как было бы хорошо!

Если бы это произошло, все бы затряслось, загудело, заскрипело, завизжало! Машины налетели бы друг на друга, люди попали б под машины!

Но, к счастью, Светик мог смотреть налево и направо только желтыми глазами! Одни машины останавливались на желтый свет, другие приготовились мчаться, но никто не двинулся с места. «Я хотел быть добрым для всех сразу, - подумал Светик, - и чуть-чуть всех не погубил!»

И опять вместо двух желтых глаз зеленый посмотрел налево:

- Идите, бегите, мчитесь.

А красный смотрел направо:

- Подождите, потерпите, уступите дорогу!

И одни поехали, а другие остановились и стали ждать.

Все-таки, наверное, лучше вовремя сказать: «Нет», - объяснил Светик осенним листьям, которые кружились около него на ветру.

Так приятно всем всегда говорить: «Да», но все-таки иногда, «нет» лучше, чем «да», - говорил Светик снежинкам, которые весело плясали вокруг него и становились то зелеными, то желтыми, то красными.

И снежинки тихо соглашались с ним.

Сказка Кораблик

Пошли гулять Лягушонок, Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

Пришли на речку.

— Давайте купаться! — сказал Лягушонок и прыгнул в воду.

— Мы не умеем плавать, — сказали Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

— Ква-ха-ха! Ква-ха-ха! — засмеялся Лягушонок. — Куда же вы годитесь?! — И так стал хохотать — чуть было не захлебнулся.

Обиделись Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

Стали думать. Думали-думали и придумали.

Пошел Цыпленок и принес листочек.

Мышонок — ореховую скорлупку.

Муравей соломинку притащил. А Жучок — веревочку.

И пошла работа: в скорлупку соломинку воткнули, листок веревочкой привязали — и построили кораблик!

Столкнули кораблик в воду. Сели на него и поплыли!

Лягушонок голову из воды высунул, хотел еще посмеяться, а кораблик уже далеко уплыл…

И не догонишь!

 

 

Валентина Осеева «Танины достижения»

Каждый вечер папа брал тетрадку, карандаш и подсаживался к Тане и бабушке.

— Ну, какие ваши достижения? — спрашивал он.

Папа объяснил Тане, что достижениями называется все то хорошее и полезное, что сделал за день человек. Танины достижения папа аккуратно записывал в тетрадку.

Однажды он спросил, как обычно держа наготове карандаш:

— Ну, какие ваши достижения?

— Таня мыла посуду и разбила чашку, — сказала бабушка.

— Гм... — сказал отец.

— Папа! — взмолилась Таня. — Чашка была плохая, она сама упала! Не стоит писать о ней в наши достижения! Напиши просто: Таня мыла посуду!

— Хорошо! — засмеялся папа. — Накажем эту чашку, чтобы в следующий раз, при мытье посуды, другая была осторожней!

 

 

Валентина Осеева « Сторож»

В детском саду было много игрушек. По рельсам бегали заводные паровозы, в комнате гудели самолеты, в колясках лежали нарядные куклы. Ребята играли все вместе, и всем было весело. Только один мальчик не играл. Он собрал около себя целую кучу игрушек и охранял их от ребят.

- Мое! Мое! - кричал он, закрывая игрушки руками.

Дети не спорили - игрушек хватало на всех.

- Как мы хорошо играем! Как нам весело! - похвалились ребята воспитательнице.

- А мне скучно! - закричал из своего угла мальчик.

- Почему? - удивилась воспитательница. - У тебя так много игрушек!

Но мальчик не мог объяснить, почему ему скучно.

- Да потому, что он не игральщик, а сторож, - объяснили за него дети.

 

 

Мужик и медведь

(Русская народная сказка)

Мужик поехал в лес репу сеять. Пашет там да работает. Пришел к нему медведь:

— Мужик, я тебя сломаю.

— Не ломай меня, медведюшка, лучше давай вместе репу сеять. Я себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.

— Быть так, — сказал медведь. — А коли обманешь, так в лес ко мне хоть не езди.

Сказал и ушел в дуброву.

Репа выросла крупная. Мужик приехал осенью копать репу. А медведь из дубровы вылезает:

— Мужик, давай репу делить, мою долю подавай.

— Ладно, медведюшка, давай делить: тебе вершки, мне корешки.

Отдал мужик медведю всю ботву. А репу наклал на воз и повез в город продавать.

Навстречу ему медведь:

— Мужик, куда ты едешь?

— Еду, медведюшка, в город корешки продавать.

— Дай-ка попробовать — каков корешок?

Мужик дал ему репу. Медведь как съел:

— А-а! — заревел. — Мужик, обманул ты меня! Твои корешки сладеньки. Теперь не езжай ко мне в лес по дрова, а то заломаю.

На другой год мужик посеял на том месте рожь. Приехал жать, а уж медведь его дожидается:

— Теперь меня, мужик, не обманешь, давай мою долю.

Мужик говорит:

— Быть так. Бери, медведюшка, корешки, а я себе возьму хоть вершки.

Собрали они рожь. Отдал мужик медведю корешки, а рожь наклал на воз и увез домой.

Медведь бился, бился, ничего с корешками сделать не мог.

Рассердился он на мужика, и с тех пор у медведя с мужиком вражда пошла.

 

 

Дурак и береза

(Русская народная сказка)

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик, у него было три сына: двое умных, третий дурак. Помер старик. Сыновья разделили имение по жеребью. Умным досталось много всякого добра, а дураку один бык — и тот худой!

Пришла ярмарка. Умные братья собираются на торг ехать. Дурак увидал и говорит:

— И я, братцы, поведу своего быка продавать.

Зацепил быка веревкою за рога и повел в город. Случилось ему идти лесом, а в лесу стояла старая, сухая берёза; ветер подует — и береза заскрипит.

«Почто береза скрипит? — думает дурак. — Уж не торгует ли моего быка?»

— Ну, — говорит, — коли хочешь покупать так покупай; я не прочь продать! Бык двадцать рублев стоит; меньше взять нельзя… Вынимай-ка деньги!

Береза ничего ему не отвечает, только скрипит, а дураку чудится, что она быка в долг просит.

— Изволь, я подожду до завтра!

Привязал быка к березе, распрощался с нею и пошел домой.

Вот приехали умные братья и стали спрашивать:

— Ну что, дурак, продал быка?

— Продал.

— За дорого?

— За двадцать рублев.

— А деньги где?

— Денег еще не получал; сказано — завтра приходить.

— Эх ты, простота!

На другой день поутру встал дурак, снарядился и пошел к березе за деньгами. Приходит в лес — стоит береза, от ветра качается, а быка нету: ночью волки съели.

— Ну, земляк, подавай деньги, ты сам обещал, что сегодня заплатишь.

Ветер подул — берёза заскрипела, а дурак говорит:

— Ишь ты какой неверный! Вчера сказывал: «Завтра отдам» — и нынче то же сулишь. Так и быть, подожду еще один день, а уж больше не стану — мне самому деньги надобны.

Воротился домой. Братья опять к нему пристают:

— Что, получил деньги?

— Нет, братцы! Пришлось еще денег подождать.

— Да кому ты продал?

— Сухой березе в лесу.

— Экой дурак!

На третий день взял дурак топор и отправился в лес. Приходит и требует денег. Береза скрипит да скрипит.

— Нет, земляк! Коли все будешь завтраками потчевать, так с тебя никогда не получишь. Я шутить-то не люблю, живо с тобой разделаюсь.

Как хватит ее топором — так щепки и посыпались во все стороны.

В той березе было дупло… а в том дупле разбойники спрятали полный котел золота. Распалось дерево надвое, и увидел дурак чистое золото; нагреб целую полу и потащил домой. Принес и показывает братьям.

— Где ты, дурак, добыл столько?

— Земляк за быка отдал; да тут еще не сполна все, чай, и половины домой не притащил. Пойдемте-ка братцы, забирать остальное.

Пошли в лес, забрали деньги и понесли домой.

Сказке — конец, а мне — меду корец.

 

 

Лиса-лапотница (В.И.Даль)

Зимней ночью шла голодная кума по дорожке; на небе тучи нависли, по полю снежком порошит.

"Хоть бы на один зуб чего перекусить", - думает лисонька. Вот идет она путем-дорогой; лежит ошметок. "Что же, - думает лиса, -ину пору и лапоток пригодится". Взяла лапоть в зубы и пошла далее. Приходит в деревню и у первой избы постучалась.

- Кто там? - спросил мужик, открывая оконце.

- Это я, добрый человек, лисичка-сестричка. Пусти переночевать!

- У нас и без тебя тесно! - сказал старик и хотел было задвинуть окошечко.

- Что мне, много ли надо? - просила лиса. - Сама лягу на лавку, а хвостик под лавку, - и вся тут.

Сжалился старик, пустил лису, а она ему и говорит:

- Мужичок, мужичок, спрячь мой лапоток!

Мужик взял лапоток и кинул его под печку.

Вот ночью все заснули, лисичка слезла тихонько с лавки, подкралась к лаптю, вытащила его и закинула далеко в печь, а сама вернулась как ни в чем не бывало, легла на лавочку, а хвостик спустила под лавочку.

Стало светать. Люди проснулись; старуха затопила печь, а старик стал снаряжаться в лес по дрова.

Проснулась и лисица, побежала за лапотком - глядь, а лаптя как не бывало. Взвыла лиса:

- Обидел старик, поживился моим добром, а я за свой лапоток и курочки не возьму!

Посмотрел мужик под печь - нет лаптя! Что делать? А ведь сам клал! Пошел, взял курицу и отдал лисе. А лиса еще ломаться стала, курицу не берет и на всю деревню воет, орет о том, как разобидел ее старик.

Хозяин с хозяйкой стали ублажать лису: налили в чашку молока, покрошили хлеба, сделали яичницу и стали лису просить не побрезговать хлебом-солью. А лисе только того и хотелось. Вскочила на лавку, поела хлеб, вылакала молочка, уплела яичницу, взяла курицу, положила в мешок, простилась с хозяевами и пошла своим путем-дорогой.

Идет и песенку попевает:

Лисичка-сестричка

Темной ноченькой

Шла голодная;

Она шла да шла,

Ошметок нашла –

В люди снесла,

Добрым людям сбыла,

Курочку взяла.

Вот подходит она вечером к другой деревне. Стук, тук, тук, - стучит лиса в избу.

- Кто там? - спросил мужик.

- Это я, лисичка-сестричка. Пусти, дядюшка, переночевать!

- У нас и без тебя тесно, ступай дальше, - сказал мужик, захлопнув окно.

- Я вас не потесню, - говорила лиса. - Сама лягу на лавку, а хвост под лавку, - и вся тут!

Пустили лису. Вот поклонилась она хозяину и отдала ему на сбережение свою курочку, сама же смирнехонько улеглась в уголок на лавку, а хвостик подвернула под лавку.

Хозяин взял курочку и пустил ее к уткам за решетку. Лисица все это видела и, как заснули хозяева, слезла тихонько с лавки, подкралась к решетке, вытащила свою курочку, ощипала, съела, а перышки с косточками зарыла под печью; сама же, как добрая, вскочила на лавку, свернулась клубочком и уснула.

Стало светать, баба принялась за печь, а мужик пошел скотинке корму задать.
Проснулась и лиса, начала собираться в путь; поблагодарила хозяев за тепло, за угрев и стала у мужика спрашивать свою курочку.

Мужик полез за курицей - глядь, а курочки как не бывало! Оттуда - сюда, перебрал всех уток: что за диво - курицы нет как нет!

А лиса стоит да голосом причитает:

- Курочка моя, чернушка моя, заклевали тебя пестрые утки, забили тебя сизые селезни! Не возьму я за тебя любой утицы!

Сжалилась баба над лисой и говорит мужу:

- Отдадим ей уточку да покормим ее на дорогу!

Вот накормили, напоили лису, отдали ей уточку и проводили за ворота.

Идет кума-лиса, облизываясь, да песенку свою попевает:

Лисичка сестричка

Темной ноченькой

Шла голодная;

Она шла да шла,

Ошметок нашла –

В люди снесла,

Добрым людям сбыла:

За ошметок - курочку,

За курочку - уточку.

Шла лиса близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли - стало смеркаться. Завидела она в стороне жилье и свернула туда; приходит: тук, тук, тук в дверь!

- Кто там? - спрашивает хозяин.

- Я, лисичка-сестричка, сбилась с дороги, вся перезябла и ноженьки отбила бежавши! Пусти меня, добрый человек, отдохнуть да обогреться!

- И рад бы пустить, кумушка, да некуда!

- И-и, куманек, я непривередлива: сама лягу на лавку, а хвост подверну под лавку, - и вся тут!

Подумал, подумал старик да и пустил лису. А лиса и рада. Поклонилась хозяевам да и просит их сберечь до утра ее уточку-плосконосочку.

Приняли уточку-плосконосочку на сбережение и пустили ее к гусям. А лисичка легла на лавку, хвост подвернула под лавку и захрапела.

- Видно, сердечная, умаялась, - сказала баба, влезая на печку. Невдолге заснули и хозяева, а лиса только того и ждала: слезла тихонько с лавки, подкралась к гусям, схватила свою уточку-плосконосочку, закусила, ощипала дочиста, съела, а косточки и перышки зарыла под печью; сама же как ни в чем не бывало легла спать и спала до бела дня. Проснулась, потянулась, огляделась; видит - одна хозяйка в избе.

- Хозяюшка, а где хозяин? - спрашивает лиса. - Мне бы надо с ним проститься, поклониться за тепло, за угрев.

- Вона, хватилась хозяина! - сказала старуха. - Да уж он теперь, чай, давно на базаре.

- Так счастливо оставаться, хозяюшка, - сказала, кланяясь, лиса. - Моя плосконосочка уже, чай, проснулась. Давай ее, бабушка, скорее, пора и нам с нею пуститься в дорогу.

Старуха бросилась за уткой - глядь-поглядь, а утки нет! Что будешь делать, где взять? А отдать надо! Позади старухи стоит лиса, глаза куксит, голосом причитает: была у нее уточка, невиданная, неслыханная, пестрая впрозолоть, за уточку ту она бы и гуська не взяла.

Испугалась хозяйка, да и ну кланяться лисе:

- Возьми же, матушка Лиса Патрикеевна, возьми любого гуська! А уж я тебя напою, накормлю, ни маслица, ни яичек не пожалею.

Пошла лиса на мировую, напилась, наелась, выбрала что ни есть жирного гуся, положила в мешок, поклонилась хозяйке и отправилась в путь-дороженьку; идет да и припевает про себя песенку:

Лисичка-сестричка

Темной ноченькой

Шла голодная;

Она шла да шла,

Ошметок нашла –

Добрым людям сбыла:

За ошметок - курочку,

За курочку - уточку,

За уточку - гусеночка!

Шла лиса да приумаялась. Тяжело ей стало гуся в мешке нести: вот она то привстанет, то присядет, то опять побежит. Пришла ночь, и стала лиса ночлег промышлять; где в какую дверь ни постучит, везде отказ. Вот подошла она к последней избе да тихонько, несмело таково стала постукивать: тук, тук, тук, тук!

- Чего надо? - отозвался хозяин.

- Обогрей, родимый, пусти ночевать!

- Негде, и без тебя тесно!

- Я никого не потесню, - отвечала лиса, - сама лягу на лавочку, а хвостик под лавочку, - и вся тут.

Сжалился хозяин, пустил лису, а она сует ему на сбережение гуся; хозяин посадил его за решетку к индюшкам. Но сюда уже дошли с базару слухи про лису.
Вот хозяин и думает: "Уж не та ли это лиса, про которую народ бает?" - и стал за нею присматривать. А она, как добрая, улеглась на лавочку и хвост спустила под лавочку; сама же слушает, когда заснут хозяева. Старуха захрапела, а старик притворился, что спит. Вот лиска прыг к решетке, схватила своего гуся, закусила, ощипала и принялась есть. Ест, поест да и отдохнет, - вдруг гуся не одолеешь! Ела она, ела, а старик все приглядывает и видит, что лиса, собрав косточки и перышки, снесла их под печку, а сама улеглась опять и заснула.

Проспала лиса еще дольше прежнего, - уж хозяин ее будить стал:

- Каково-де, лисонька, спала-почивала?

А лисонька только потягивается да глаза протирает.

- Пора тебе, лисонька, и честь знать. Пора в путь собираться, - сказал хозяин, отворяя ей двери настежь.

А лиска ему в ответ:

- Не почто избу студить, и сама пойду, да наперед свое добро заберу. Давай-ка моего гуся!

- Какого? - спросил хозяин.

- Да того, что я тебе вечор отдала на сбережение; ведь ты у меня его принимал?

- Принимал, - отвечал хозяин.

- А принимал, так и подай, - пристала лиса.

- Гуся твоего за решеткой нет; поди хоть сама посмотри - одни индюшки сидят.

Услыхав это, хитрая лиса грянулась об пол и ну убиваться, ну причитать, что за своего-де гуська она бы и индюшки не взяла!

Мужик смекнул лисьи хитрости. "Постой, - думает он, - будешь ты помнить гуся!"

- Что делать, - говорит он. - Знать, надо идти с тобой на мировую.

И обещал ей за гуся индюшку. А вместо индюшки тихонько подложил ей в мешок собаку. Лисонька не догадалась, взяла мешок, простилась с хозяином и пошла.

Шла она, шла, и захотелось ей спеть песенку про себя и про лапоток. Вот села она, положила мешок на землю и только было принялася петь, как вдруг выскочила из мешка хозяйская собака - да на нее, а она от собаки, а собака за нею, не отставая ни на шаг.
Вот забежали обе вместе в лес; лиска по пенькам да по кустам, а собака за нею.
На лисонькино счастье, случилась нора; лиса вскочила в нее, а собака не пролезла в нору и стала над нею дожидаться, не выйдет ли лиса...

А лиса с испугу дышит не отдышится, а как поотдохнула, то стала сама с собой разговаривать, стала себя спрашивать:

- Ушки мои, ушки, что вы делали?

- А мы слушали да слушали, чтоб собака лисоньку не скушала.

- Глазки мои, глазки, вы что делали?

- А мы глядели да глядели, чтобы собака лисоньку не съела!

- Ножки мои, ножки, что вы делали?

- А мы бежали да бежали, чтоб собака лисоньку не поймала.

- Хвостик, хвостик, ты что делал?

- А я не давал тебе ходу, за все пеньки да сучки цеплялся.

- А, так ты не давал мне бежать! Постой, вот я тебя! - сказала лиса и, высунув хвост из норы, закричала собаке: - На вот, съешь его!

Собака схватила лису за хвост и вытащила из норы.

В. Пасналеева ЛЕСНАЯ ФИАЛКА

Зимние морозы

Солнышко прогнало.

Хрупкая фиалка

На полянке встала.

К солнцу синий венчик

Тянется упрямо.

Первую фиалку

Я сорву для мамы.

 

 

Аркадий Гайдар. Поход

Маленький рассказ

Ночью красноармеец принес повестку. А на заре, когда Алька еще спал, отец крепко поцеловал его и ушел на войну — в поход.

Утром Алька рассердился, зачем его не разбудили, и тут же заявил, что и он хочет идти в поход тоже. Он, вероятно бы, закричал, заплакал. Но совсем неожиданно мать ему в поход идти разрешила. И вот для того, чтобы набрать перед дорогой силы, Алька съел без каприза полную тарелку каши, выпил молока. А потом они с матерью сели готовить походное снаряжение. Мать шила ему штаны, а он, сидя на полу, выстругивал себе из доски саблю. И тут же, за работой, разучивали они походные марши, потому что с такой песней, как «В лесу родилась елочка», никуда далеко не нашагаешь. И мотив не тот, и слова не такие, в общем эта мелодия для боя совсем неподходящая.

Но вот пришло время матери идти дежурить на работу, и дела свои они отложили на завтра.

И так день за днем готовили Альку в далекий путь. Шили штаны, рубахи, знамена, флаги, вязали теплые чулки, варежки. Одних деревянных сабель рядом с ружьем и барабаном висело на стене уже семь штук. А этот запас не беда, ибо в горячем бою у звонкой сабли жизнь еще короче, чем у всадника.

И давно, пожалуй, можно было бы отправляться Альке в поход, но тут наступила лютая зима. А при таком морозе, конечно, недолго схватить и насморк или простуду, и Алька терпеливо ждал теплого солнца. Но вот и вернулось солнце. Почернел талый снег. И только бы, только начать собираться, как загремел звонок. И тяжелыми шагами в комнату вошел вернувшийся из похода отец. Лицо его было темное, обветренное, и губы потрескались, но серые глаза глядели весело.

Он, конечно, обнял мать. И она поздравила его с победой. Он, конечно, крепко поцеловал сына. Потом осмотрел все Алькино походное снаряжение. И, улыбнувшись, приказал сыну: все это оружие и амуницию держать в полном порядке, потому что тяжелых боев и опасных походов будет и впереди на этой земле еще немало.

Л. Толстого «Хотела галка пить».

Хотела галка пить . На дворе стоял кувшин с водой, а в кувшине была вода только на дне. Галке нельзя было достать. Она стала кидать в кувшин камушки и столько положила, что вода стала выше и можно было пить .

 

 

Николай Сладков -"Неслух"

Медведицы - строгие матери. А медвежата - неслухи. Пока ещё сосут - сами сзади бегают, в ногах путаются. А подрастут - беда!

Медведицы любят в холодке подремать. А весело ли медвежатам слушать их сонное сопенье, когда кругом столько заманчивых шорохов, писков, песен!

От цветка к кусту, от куста к дереву - и забредут...

 Вот такого неслуха, удравшего от матери, я однажды и встретил в лесу.

 Я сидел у ручья и макал сухарь в воду. Был я голодный, а сухарь был жёсткий - потому трудился я над ним очень долго. Так долго, что лесным
жителям надоело ждать, пока я уйду, и они стали вылезать из своих тайничков.

Вот вылезли на пень два зверька - полчка. В камнях запищали мыши - видно, подрались. И вдруг на полянку выскочил медвежонок.

Медвежонок как медвежонок: головастый, губастый, неловкий.

Увидел медвежонок пень, взбрыкнул курдючком - и боком, с подскоком прямо к нему. Полчки - в норку, да что за беда! Медвежонок хорошо помнил, какими вкусными вещами угощала его мать у каждого такого пня. Успевай только
облизываться.

Обошёл мишка пень слева - никого нет. Заглянул справа - никого. Сунул нос в щель - полчками пахнет. Влез на пень, поцарапал пень лапой. Пень как пень.

Растерялся мишка, притих. Оглянулся кругом.

А кругом лес. Густой, тёмный. В лесу шорохи. Слез мишка с пня и потрусил дальше.

На пути - камень. Повеселел мишка - дело знакомое! Подсунул лапу под камень, упёрся, нажал плечом. Подался камень, пискнули под ним испуганные мышата.

Бросил мишка камень да обеими лапами под него. Поторопился: камень упал и придавил мишке лапу. Взвыл мишка, затряс больной лапой. Потом полизал, полизал её, да и похромал дальше.

Плетётся, по сторонам больше не глазеет - под ноги смотрит.

И видит: гриб.

Пуглив стал мишка. Обошёл гриб кругом. Глазами видит: гриб, можно съесть. А носом чует: плохой гриб, нельзя есть! А есть хочется.

Рассердился мишка да как треснет по грибу здоровой лапой! Лопнул гриб.
Пыль из него фонтаном, жёлтая, едкая, прямо мишке в нос.

 Это был гриб-пыхтун. Зачихал мишка, закашлял. Потом протёр глаза, сел на задок и завыл тихо-тихонечко.

А кто услышит? Кругом лес. Густой, тёмный. В лесу шорохи.

И вдруг - плюх! Лягушка!

Мишка правой лапой - лягушка влево. Мишка левой лапой - лягушка вправо.
Нацелился мишка, рванулся вперёд и подмял лягушку под себя. Зацепил лапой, вытащил из-под брюха. Тут бы ему и съесть с аппетитом лягушку - первую свою добычу. А ему, дурачку, только бы играть.

Повалился на спину, катается с лягушкой, сопит, взвизгивает, будто его под мышками щекочут.

То подкинет лягушку, то из лапы в лапу перекинет. Играл, играл, да и потерял лягушку.

Обнюхал траву кругом - нет лягушки. Брякнулся мишка на задок, разинул рот, чтоб заорать, да и остался с открытым ртом: из-за кустов на него глядела старая медведица.

Медвежонок очень обрадовался своей мохнатой мамаше: уж она-то приласкает его и лягушку ему найдёт.

Жалостно скуля и прихрамывая, он потрусил ей навстречу. Да вдруг получил такую затрещину, что разом сунулся носом в землю.

Вот так приласкала!

Обозлился мишка, вскинулся на дыбки, рявкнул на мать. Рявкнул - и опять покатился в траву от оплеухи.

Видит, плохо дело! Вскочил - и бегом в кусты. Медведица - за ним.

Долго слышал я, как трещали сучья и как рявкал медвежонок от мамашиных затрещин.

"Ишь, как уму да осторожности его учит!" - подумал я.

Убежали медведи, так меня и не заметили. А впрочем, кто их знает.

Кругом лес. Густой, тёмный. В лесу шорохи. Лучше уйти поскорей: ружья-то у меня нету.

 

 

Рассказ Т. Александровой «Светик-трёхцветик»

Жил-был маленький светофор. Звали его Светик. Он стоял на перекрестке двух небольших улиц и смотрел сначала зеленым глазом налево, красным – направо, а потом желтым туда и сюда.

Стоит и смотрит день и ночь. А мимо едут машины – большие, средние, маленькие; идут или бегут люди – маленькие, средние и большие. Светик заметил, что и машины, и люди больше всего рады зеленому свету.

Посмотрит Светик зеленым глазом, сразу же колесами машины задвигают. Посмотрит красным – все останавливаются в нетерпении, дают задний ход, фыркают и молчат.

- Идите, бегите, мчитесь!- радостно сообщал Светик всем, кому светил зеленым глазом.

- Подождите, потерпите, уступите! Через миг я и вам зажгу зеленый свет.

И так день и ночь. И все время одним хорошо: они едут и идут, а другим плохо: они стоят и ждут. И это огорчало доброго Светика. Ведь так неприятно говорить кому-нибудь: «Нет». Особенно если он спешит.

И однажды Светик решил: « Пусть всем будет хорошо! Буду смотреть и направо, и налево зелеными глазами!» Как было бы хорошо!

Если бы это произошло, все бы затряслось, загудело, заскрипело, завизжало! Машины налетели бы друг на друга, люди попали б под машины!

Но, к счастью, Светик мог смотреть налево и направо только желтыми глазами! Одни машины останавливались на желтый свет, другие приготовились мчаться, но никто не двинулся с места. «Я хотел быть добрым для всех сразу, - подумал Светик, - и чуть-чуть всех не погубил!»

И опять вместо двух желтых глаз зеленый посмотрел налево:

- Идите, бегите, мчитесь.

А красный смотрел направо:

- Подождите, потерпите, уступите дорогу!

И одни поехали, а другие остановились и стали ждать.

Все-таки, наверное, лучше вовремя сказать: «Нет», - объяснил Светик осенним листьям, которые кружились около него на ветру.

Так приятно всем всегда говорить: «Да», но все-таки иногда, «нет» лучше, чем «да», - говорил Светик снежинкам, которые весело плясали вокруг него и становились то зелеными, то желтыми, то красными.

И снежинки тихо соглашались с ним.

Сказка Кораблик

Пошли гулять Лягушонок, Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

Пришли на речку.

— Давайте купаться! — сказал Лягушонок и прыгнул в воду.

— Мы не умеем плавать, — сказали Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

— Ква-ха-ха! Ква-ха-ха! — засмеялся Лягушонок. — Куда же вы годитесь?! — И так стал хохотать — чуть было не захлебнулся.

Обиделись Цыпленок, Мышонок, Муравей и Жучок.

Стали думать. Думали-думали и придумали.

Пошел Цыпленок и принес листочек.

Мышонок — ореховую скорлупку.

Муравей соломинку притащил. А Жучок — веревочку.

И пошла работа: в скорлупку соломинку воткнули, листок веревочкой привязали — и построили кораблик!

Столкнули кораблик в воду. Сели на него и поплыли!

Лягушонок голову из воды высунул, хотел еще посмеяться, а кораблик уже далеко уплыл…

И не догонишь!

 

 

123456Следующая ⇒

Поделиться: