НЕОСНОВАТЕЛЬНОЕ САМОЛЮБИЕ

 

С Нарциссом ты в одной судьбине,

Так будь Нарцисса ныне.

Да для чего ж?

Нарцисс вить был хорош,

Горя безумным жаром,

А ты дурна,

То даром,

Но <ты> в себя не меньше влюблена.

 

<1759>

 

На что стояти мне, как будто пред богами,

Пред человеками, хотя они велят?

Полезно ль обществу, что ноги заболят?

Да я же головой тружусь, а не ногами.

 

<1760>

 

По смерти Откупщик в подземную страну

Пришел пред Сатану,

И спрашивает он: "Скажи, мой друг сердечный,

Не можно ль откупить во аде муки вечной?

Как я на свете жил,

Всем сердцем я тебе и всей душой служил,

Пожалуй, дедушка, на откуп это внуку!

Я множил цену там, а здесь умножу муку".

 

<1760>

 

Окончится ль когда парнасское роптанье?

Во драме скаредной явилось "Воспитанье",

Явилося еще сложение потом:

Богини дыни жрут, Пегас стал, видно, хром,

А ныне этот конь, шатаяся, тупея,

Не скачет, не летит -- ползет, тащит "Помпея".

 

<1774>

 

Хотя, Марназов, ты и грешен,

Еще, однако, не повешен.

Но болен ты, лежа при смерти;

Так, видно, не палач возьмет тебя, да черти.

 

* * *

 

Грабители кричат: "Бранит, он нас!"

Грабители! Не трогаю я вас,

Не в злобе -- в ревности к отечеству дух стонет;

А вас и Ювенал сатирою не тронет.

Тому, кто вор,

Какой стихи укор?

Ворам сатира то: веревка и топор.

 

* * *

 

Младенец молоко у матери сосет,

И за это он мать еще и больше любит;

За что же откупщик бесчестие несет,

Что он отечество сосет?

И он свою любовь к отечеству сугубит.

Младенец матери сосаньем не вредит,

Ни он отечества, что он его цедит.

 

 

ЭПИТАФИИ

 

На месте сем лежит презнатный дворянин.

Был очень он богат, имел великий чин.

Что здесь ни сказано, всё сказано без лести?

Довольно ли того к его бессмертной чести?

 

<1755>

 

Прохожий! Обща всем живущим часть моя:

Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.

 

<1755>

 

Два брата здесь лежат: один во весь свой век

Был честный, а притом несчастный человек.

Другой с бездельствами век прожил неразлучно

И жил по саму смерть свою благополучно.

Не воздан праведник, без казни умер плут, --

Конечно, будет нам еще по смерти суд.

 

<1756>

 

Под камнем сим лежит богатства собиратель,

Который одному богатству был приятель,

Он редко вспоминал, что жизнь его кратка,

И часто вспоминал, что жизнь его сладка.

Осталось на земли его богатство цело,

И съедено в земли его червями тело;

Им нужды нет, каков был прежде он богат.

И тако ничего не снес с собой во ад.

 

<1758>

 

Мужик не позабудет,

Как кушал толокно,

И посажен хоть будет

За красное сукно.

 

<1759>

 

На месте сем лежит безмерно муж велик,

А именно зловредный откупщик.

Реками золото ему стекалось ко рту

И, душу озлатив, послало душу к черту.

 

<1760>

 

Под камнем сим лежит Фирс Фирсович Гомер,

Который пел, не знав галиматии мер.

Великого воспеть он мужа устремился:

Отважился, дерзнул, запел -- и осрамился,

Оставив по себе потомству вечный смех.

Он море обещал, а вылилася лужа.

Прохожий! Возгласи к душе им пета мужа:

Великая душа, прости вралю сей грех!

 

1761(?)

 

Подьячий здесь зарыт, нашел который клад;

У бедных он людей пожитков поубавил,

Однако ничего не снес с собой во ад,

Но всё имение на кабаке оставил.

 

 

ПЕСНИ

 

* * *

Благополучны дни

Нашими временами;

Веселы мы одни,

Хоть нет и женщин с нами:

Честности здесь уставы,

Злобе, вражде конец,

Ищем единой славы

От чистоты сердец.

 

Гордость, источник бед,

Распрей к нам не приводит,

Споров меж нами нет,

Брань нам и в ум не входит;

Дружба, твои успехи

Увеселяют нас;

Вот наши все утехи,

Благословен сей час.

 

Мы о делах чужих

Дерзко не рассуждаем

И во словах своих

Света не повреждаем;

Все тако человеки

Должны себя явить,

Мы золотые веки

Тщимся возобновить.

 

Ты нас, любовь, прости,

Нимфы твои прекрасны

Стрелы свои внести

В наши пиры не властны;

Ты утех не умножишь

В братстве у нас, любовь,

Только лишь востревожишь

Ревностью дружню кровь.

 

Только не верь тому,

Что мы твои злодеи:

Сродны ли те уму,

Чистым сердцам затеи?

Мы, приобщая мира

Сладости дар себе,

Только пойдем из пира

Подданны все тебе.

 

1730-е годы

 

 

* * *

 

О места, места драгие!

Вы уже немилы мне.

Я любезного не вижу

В сей прекрасной стороне.

Он от глаз моих сокрылся,

Я осталася страдать

И, стеня, не о любезном --

О неверном воздыхать.

 

Он игры мои и смехи

Превратил мне в злу напасть,

И, отнявши все утехи,

Лишь одну оставил страсть.

Из очей моих лиется

Завсегда слез горьких ток,

Что лишил меня свободы

И забав любовных рок.

 

По долине сей текущи

Воды слышали твой глас,

Как ты клялся быть мне верен,

И зефир летал в тот час.

Быстры воды пробежали,

Легкий ветер пролетел,

Ах! и клятвы те умчали,

Как ты верен быть хотел.

 

Чаю, взор тот, взор приятный,

Что был прежде мной прельщен,

В разлучении со мною

На иную обращен;

И она те ж нежны речи

Слышит, что слыхала я,

Удержися, дух мой слабый,

И крепись, душа моя

 

Мне забыть его не можно

Так, как он меня забыл;

Хоть любить его не должно,

Он, однако, всё мне мил.

Уж покою томну сердцу

Не имею никогда;

Мне прошедшее веселье

Вображается всегда.

 

Весь мой ум тобой наполнен,

Я твоей привыкла слыть,

Хоть надежды я лишилась,

Мне нельзя престать любить.

Для чего вы миновались,

О минуты сладких дней!

А минув, на что остались

Вы на памяти моей.

 

О свидетели в любови

Тайных радостей моих!

Вы то знаете, о птички,

Жители пустыней сих!

Испускайте глас плачевный,

Пойте днесь мою печаль,

Что, лишась его, я стражду,

А ему меня не жаль!

Повторяй слова печальны,

Эхо, как мой страждет дух;

Отлетай в жилища дальны

И трони его тем слух.

 

1740-е годы

 

 

* * *

 

Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю,

И горесть опишите, скажите, как терплю;

Останьтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд

И после прилетите опять ко мне назад;

Но только принесите приятную мне весть,

Скажите, что еще мне любить надежда есть.

Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,

Хороших в свете много, другую льзя сыскать.

 

<1755>

 

 

* * *

 

Уже восходит солнце, стада идут в луга,

Струи в потоках плещут в крутые берега.

Любезная пастушка овец уж погнала

И на вечер сегодни в лесок меня звала.

 

О темные дубровы, убежище сует!

В приятной вашей тени мирской печали нет;

В вас красные лужайки природа извела

Как будто бы нарочно, чтоб тут любовь жила.

 

В сей вечер вы дождитесь под тень меня свою,

А я в вас буду видеть любезную мою.

Под вашими листами я счастлив уж бывал

И верную пастушку без счету целовал.

 

Пройди, пройди, скоряе, ненадобный мне день,

Мне свет твой неприятен, пусть кроет ночи тень.

Спеши, дражайший вечер, о время, пролетай!

А ты уж мне, драгая, ни в чем не воспрещай.

 

<1755>

 

 

* * *

 

Негде, в маленьком леску,

При потоках речки,

Что бежала по песку,

Стереглись овечки.

Там пастушка с пастухом

На брегу была крутом,

И в струях мелких вод с ним она плескалась.

 

Зацепила за траву,

Я не знаю точно,

Как упала в мураву,

Вправду иль нарочно.

Пастух ее подымал,

Да и сам туда ж упал,

И в траве он щекотал девку без разбору.

 

"Не шути так, молодец, --

Девка говорила, --

Дай мне встать пасти овец, --

Много раз твердила, --

Не шути так, молодец,

Дай мне встать пасти овец;

Не шути, не шути, дай мне пасти стадо",

 

"Закричу", -- стращает вслух.

Дерзкий не внимает

Никаких речей пастух,

Только обнимает.

А пастушка не кричит,

Хоть стращает, да молчит.

Для чего же не кричит, я того не знаю,

 

И что сделалось потом,

И того не знаю,

Я не много при таком

Деле примечаю;

Только эхо по реке

Отвечало вдалеке:

Ай, ай, ай! -- знать, они дралися.

 

<1755>

 

 

* * *

 

Сокрылись те часы, как ты меня искала,

И вся моя тобой утеха отнята.

Я вижу, что ты мне неверна ныне стала,

Против меня совсем ты стала уж не та.

 

Мой стон и грусти люты

Вообрази себе

И вспомни те минуты,

Как был я мил тебе.

 

Взгляни на те места, где ты со мной видалась,

Все нежности они на память приведут.

Где радости мои? Где страсть твоя девалась?

Прошли и ввек ко мне обратно не придут.

 

Настала жизнь другая;

Но ждал ли я такой?

Пропала жизнь драгая,

Надежда и покой.

 

Несчастен стал я тем, что я с тобой спознался,

Началом было то, что муки я терплю,

Несчастнее еще, что я тобой прельщался,

Несчастнее всего, что я тебя люблю.

 

Сама воспламенила

Мою ты хладну кровь.

За что ж ты пременила

В недружество любовь?

 

Но в пенях пользы нет, что я, лишась свободы,

И радостей лишен, едину страсть храня.

На что изобличать -- бессильны все доводы,

Коль более уже не любишь ты меня.

 

Уж ты и то забыла,

Мои в плен мысли взяв,

Как ты меня любила,

И время тех забав.

 

<1759>

 

 

* * *

 

Тщетно я скрываю сердца скорби люты,

Тщетно я спокойною кажусь.

Не могу спокойна быть я ни минуты,

Не могу, как много я ни тщусь.

Сердце тяжким стоном, очи током слезным

Извлекают тайну муки сей;

Ты мое старанье сделал бесполезным,

Ты, о хищник вольности моей!

 

Ввергнута тобою я в сию злу долю,

Ты спокойный дух мой возмутил,

Ты мою свободу пременил в неволю,

Ты утехи в горесть обратил;

И, к лютейшей муке, ты, того не зная,

Может быть, вздыхаешь о иной,

Может быть, бесплодным пламенем сгорая,

Страждешь ею так, как я тобой.

 

Зреть тебя желаю, а узрев, мятуся

И боюсь, чтоб взор не изменил;

При тебе смущаюсь, без тебя крушуся,

Что не знаешь, сколько ты мне мил.

Стыд из сердца выгнать страсть мою стремится,

А любовь стремится выгнать стыд.

В сей жестокой брани мой рассудок тьмится,

Сердце рвется, страждет и горит.

 

Так из муки в муку я себя ввергаю,

И хочу открыться, и стыжусь,

И не знаю прямо, я чего желаю,

Только знаю то, что я крушусь;

Знаю, что всемастно пленна мысль тобою

Вображает мне твой милый зрак;

Знаю, что, вспаленной страстию презлою,

Мне забыть тебя нельзя никак.

 

<1759>

 

 

ПЕСНЯ

 

Ты сердце полонила,

Надежду подала

И то переменила,

Надежду отняла.

Лишался приязни,

Я всё тобой гублю.

Достоин ли я казни,

Что я тебя люблю?

 

Я рвусь, изнемогая;

Взгляни на скорбь мою,

Взгляни, моя драгая,

На слезы, кои лью!

Дня светла ненавижу,

С тоскою спать ложусь,

Во сне тебя увижу --

Вскричу и пробужусь.

 

Терплю болезни люты,

Любовь мою храня;

Сладчайшие минуты

Сокрылись от меня.

Не буду больше числить

Я радостей себе,

Хотя и буду мыслить

Я вечно о тебе.

 

<1760>

 

ПЕСЕНКА

 

Савушка грешен,

Сава повешен.

Савушка, Сава!

Где твоя слава?

 

Больше не падки

Мысли на взятки.

Савушка, Сава!

Где твоя слава?

 

Где делись цуки,

Деньги и крюки?

Савушка, Сава!

Где твоя слава?

 

Пруд в вертограде,

Сава во аде.

Савушка, Сава!

Где твоя слава?

 

<1760>

 

* * *

 

Где ни гуляю, ни хожу,

Грусть превеликую терплю;

Скучно мне, где я ни сижу,

Лягу, спокойно я не сплю;

Нет мне веселья никогда.

Горько мне, горько завсегда,

Сердце мое тоска щемит,

С грусти без памяти бегу;

Грудь по тебе моя болит,

Вся по тебе я немогу;

Ты завсегда в моих глазах,

Я по тебе всегда в слезах, --

То ли не лютая беда!

То ль не увечье мне, младой!

Плачу я, мучуся всегда,

Вижу тебя я и во сне:

Ты, мою молодость круша,

Сделался мил мне, как душа;

Ты приволок меня к себе,

Ты и любить меня взманил,

Так ли мила я и тебе,

Так ли ты тужишь обо мне;

Весел ли ты, когда со мной,

Рад ли, что виделся с младой.

Сем-ка сплету себе венок

Я из лазуревых цветов,

Брошу на чистый я поток,

Сведать, мой миленький каков,

Тужит ли в той он стороне,

Часто ли мыслит обо мне.

Тонет ли, тонет ли венок,

Или он поверху плывет,

Любит ли, любит ли дружок,

Иль не в любви со мной живет;

Любит ли он, как я его,

Меньше иль вовсе ничего;

Вижу, венок пошел на дно,

Вижу, венок мой потонул:

Знать, на уме у нас одно,

Знать, о мне миленький вздохнул;

Стала теперь я весела:

Знать, что и я ему мила.

 

<1765>

 

 

* * *

 

О ты, крепкий, крепкий Бендер-град,

О разумный, храбрый Панин-граф!

Ждет Европа чуда славного,

Ждет Россия славы новыя:

Царь турецкий и не думает,

Чтобы Бендер было взяти льзя.

Петр Великий, храбрый мудрый Петр

Дал Петру свой ум и мужество,

И устами самодержицы,

Щедрой, мудрой и великия,

Говорит он графу Панину:

"Не был город Бендер взят никем;

Вижу града стены крепкие,

Вижу множество турецких войск;

Здесь число войск русских малое,

Да в тебе душа великая,

Покажите вы величество

Чад и матери империи,

Будьте славой самодержице,

Будьте пользою отечеству".

Панин на это ответствует

От Невы пришедшу голосу:

"Я клянуся перед воинством:

Град возьму, или умру под ним;

Увенчаемся здесь лаврами,

Иль падем под кипарисами".

Слышен голос войска храброго:

"Град возьмем, иль все помрем с тобой".

Наступил уже решенья час,

Приближается ночь темная,

Скрылось солнце в море бурное,

Из-за леса не взошла луна,

Не мешает небо мрачное.

Войска двинулись ко Бендеру,

Загремели громы страшные,

Заблистали светлы молнии,

Зашумели войска русские,

Затряслися стены градские,

Зажигается селение,

Разгораются все здания.

Панин, Панин, то исполнил ты,

В чем ты клялся перед воинством:

Стонут, стонут побежденные,

Торжествуют победители.

Славься, славься, государыня!

Славься, Панин! Славься, воинство!

 

<1770>

 

 

* * *

 

Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой,

Что давно я не видалася с тобой, --

Муж ревнивый не пускает никуда;

Отвернусь лишь, так и он идет туда.

 

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;

Говорит он: "Отчего невесела?"

Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,

Ты из мыслей не выходишь никогда.

 

Ах, несчастье, ах, несносная беда,

Что досталась я такому, молода;

Мне в совете с ним вовеки не живать,

Никакого мне веселья не видать.

 

Сокрушил злодей всю молодость мою;

Но поверь, что в мыслях крепко я стою;

Хоть бы он меня и пуще стал губить,

Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

 

<1770>

 

 

* * *

 

В роще девки гуляли

Калина ли моя, малина ли моя!

И весну прославляли.

Калина и пр.

Девку горесть морила,

Калина и пр.

Девка тут говорила:

Калина и пр.

"Я лишилася друга.

Калина и пр.

Вянь, трава чиста луга,

Калина и пр.

Не всходи, месяц ясный,

Калина и пр.

Не свети ты, день красный,

Калина и пр.

Не плещите вы, воды!

Калина и пр.

Не пойду в короводы,

Калина и пр.

Не нарву я цветочков,

Калина и пр.

Не сплету я веночков.

Калина и пр.

Я веселья не знаю,

Калина и пр.

Друг, тебя вспоминаю

Калина и пр.

Я и денно и ночно.

Калина и пр.

В день и в ночь сердцу тошно.

Калина и пр.

Я любила сердечно

Калина и пр.

И любить буду вечно.

Калина и пр.

Сыщешь ты дорогую,

Калина и пр.

Отлучився -- другую

Калина и пр.

Сыщешь милу, прекрасну

Калина и пр.

И забудешь несчастну.

Калина я пр.

Та прекраснее будет,

Калина и пр.

Да тебя позабудет.

Калина и пр.

Ах, а я не забуду,

Калина и пр.

Сколько жить я ни буду.

Калина и пр.

Не пойдут быстры реки

Калина и пр.

Ко источнику ввеки.

Калина и пр.

Так и мне неудобно

Калина и пр.

Быть неверной подобно".

Калина и пр.

 

 

* * *

Не гордитесь, красны девки,

Ваши взоры нам издевки.

Не беда.

Коль одна из вас гордится,

Можно сто сыскать влюбиться

Завсегда.

Сколько на небе звезд ясных,

Столько девок есть прекрасных.

Вить не впрямь об вас вздыхают,

Всё один обман.

 

 

* * *

 

Лжи на свете нет меры,

То ж лукавство да то ж.

Где ни ступишь, тут ложь;

Скроюсь вечно в пещеры,

В мир не помня дверей:

Люди зляе зверей.

 

Я сокроюсь от мира,

В мире дружба -- лишь лесть

И притворная честь;

И под видом зефира

Скрыта злоба и яд,

В райском образе ад.

 

В нем крючок богатится,

Правду в рынок нося

И законы кося;

Льстец у бар там лестится,

Припадая к ногам,

Их подобя богам.

 

Там Кащей горько плачет:

"Кожу, кожу дерут!"

Долг с Кащея берут;

Он мешки в стену прячет,

А лишась тех вещей,

Стонет, стонет Кащей.

 

 

* * *

 

Всего на свете боле

Страшитесь докторов,

Ланцеты все в их воле,

Хоть нет и топоров.

 

Не можно смертных рода

От лавок их оттерть,

На их торговлю мода,

В их лавках жизнь и смерть.

 

Лишь только жизни вечной

Они не продают.

А жизни скоротечной

Купи хотя сто пуд.

 

Не можно смертных и проч.

 

Их меньше гривны точка

В продаже николи,

Их рукописи строчка

Ценою два рубли.

 

Не можно смертных и проч.

 

 

* * *

 

Если девушки метрессы,

Бросим мудрости умы;

Если девушки тигрессы,

Будем тигры так и мы.

 

Как любиться в жизни сладко,

Ревновать толико гадко,

Только крив ревнивых путь,

Их нетрудно обмануть.

 

У муринов в государстве

Жаркий обладает юг.

Жар любви во всяком царстве,

Любится земной весь круг.

 

 

* * *

 

Трепещет, и рвется,

Страдает и стонет.

Он верного друга,

На брег сей попадша,

Желает объяти,

Желает избавить,

Желает умреть!

 

Лицо его бледно,

Глаза утомленны;

Бессильствуя молвить,

Вздыхает лишь он!

 

 

ХОРЫ

 

ХОР САТИР

 

В сырны дни мы примечали

Три дни и три ночи на рынке.

Никого мы не встречали,

Кто б не коснулся хмеля крынке.

В сырны дни мы примечали:

Шум блистает,

Шаль мотает,

Дурь летает,

Разум тает,

Зло хватает,

Наглы враки,

Сплетни, драки,

И грызутся, как собаки.

Примиритесь!

Рыла жалейте и груди!

Пьяные, пьяные люди,

Пьяные люди,

Не деритесь!

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

ХОР ПЬЯНИЦ

 

Двоеныя водки, водки скляница!

О Бахус, о Бахус, горький пьяница,

Просим, молим вас,

Утешайте нас.

Отечеству служим мы более всех,

И более всех

Достойны утех:

Всяк час возвращаем кабацкий мы сбор

Под вирь-вирь-вирь, дон-дон-дон, протчи службы вздор.

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

ХОР К ОБМАНУ

 

Пусть мошенник шарит, невелико дело;

Срезана мошонка, государство цело,

Тал лал ла-ла, ра-ра,

Плутишку он пара.

 

К ябеде приказный устремлен догадкой,

Правду гонит люто крючкотворец гадкой,

Тал лал ла ла ра ра,

И плуту он пара.

 

Откупщик усердный на Руси народу

В прибыль государству откупает воду,

Тал лал ла ла ра ра,

Плутищу он пара.

 

К общу благоденству кто прервет дороги,

Ежели приставить ко лбу только роги,

Тал лал ла ла ра ра,

Он дьяволу пара.

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

ХОР НЕВЕЖЕСТВА

 

То же всё в ученой роже,

То же в мудрой коже:

Мы полезного желаем,

А на вред ученья лаем;

Прочь и аз и буки,

Прочь и все литеры с ряда;

Грамота, науки

Вышли в мир из ада.

Лучше жити без заботы,

Убегать работы;

Лучше есть, и пить, и спати,

Нежели в уме копати.

Трудны к тем хоромам

В гору от земли подъезды,

В коих астрономам

Пялиться на звезды.

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

ХОР КО МЗДОИМСТВУ

 

Если староста бездельник, так и земский плут,

И совсем они забыли, что ременный жгут.

"Взятки в жизни красота,

Слаще меда и сота".

 

Так-то крючкотворец мелет,

Как на взятки крюком целит;

Так-то староста богатый,

Сельской насыщаясь платой.

 

Так их весь содом:

Крючкотворцова жена

Такова же сатана,

А от эдакой наседки

Таковые же и детки;

С сими тварьми одинаки

Батраки их и собаки;

Весь таков их дом.

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

ХОР КО ПРЕВРАТНОМУ СВЕТУ

 

Приплыла к нам на берег собака

Из-за полночного моря,

Из-за холодна океяна.

Прилетел оттоль и соловейка.

Спрашивали гостью приезжу,

За морем какие обряды.

Гостья приезжа отвечала:

"Многое хулы там достойно.

Я бы рассказати то умела,

Если бы сатиры петь я смела,

А теперь я пети не желаю,

Только на пороки я полаю".

Соловей, давай и ты оброки,

Просвищи заморские пороки.

За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.

Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.

За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.

Хам, хам, хам, хам, за морем, хам, хам, хам.

За морем, хам, хам, хам, хам, хам, хам.

 

Конец 1762 -- январь 1763

 

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: