СОРЕВНОВАНИЯ ГРУПП СПЕЦНАЗ

 

После очередного прыжка, 28 июля, в бригаде было объявлено о том, что от каждой роты должно быть выделено по одной штатной группе для участия в ежегодных соревнованиях групп спецназ. От нашей роты возможность участвовать в этих соревнованиях, как самому молодому офицеру, предоставили мне. Хорошо помню, как командир второго отряда капитан С.М.Шапиро инструктировал группы 5, 6 и 7 рот нашего отряда, а также выделенных для них радистов-маломощников из 8 роты, которые должны были принимать участие в этих «гонках на выживание» или «скачках», как мы все их называли в бригаде.

Очень хорошо помню, как Сергей Маркович довел до нас положение о соревнованиях разведгрупп, утвержденное в Главном разведывательном управлении ГШ ВС СССР, согласно которому они проводятся по следующим этапам: десантирование группы, проверка ее экипировки, марш-бросок на 6 километров со всем штатным оружием и снаряжением, движение по азимуту, выход в район разведки и проведение в нем поиска объекта разведки, определение его координат и доклад их в Центр, передислокация группы в район объекта, на котором запланировано осуществление специального мероприятия по уничтожению данного объекта, проведение расчета количества взрывчатых веществ (ВВ) и средств взрывания (СВ), необходимых для подрыва указанного объекта. Соревнования заканчиваются на стрельбище бригады, где после подготовки к засаде или налету на объект противника, проводятся практические стрельбы из штатного оружия всем составом группы. 

На выполнение задач каждого этапа соревнований, в соответствии с расчетами, отводилось определенное время. Если подразделение укладывается во временной норматив, то ему начисляется установленное количество очков. За перерасход времени или оговоренные положением о соревновании ошибки, допускаемые отдельными разведчиками или всей группой, начисляются штрафные очки, которые учитываются при подсчете окончательных результатов.

Не смотря на то, что мы, казалось бы, уже все представляли, что нужно знать командиру группы, в ходе инструктажа капитан Шапиро, к моему удивлению, дал множество дельных практических и совершенно конкретных советов как по экипировке, так и по подготовке к соревнованиям, а также по нашим действиям во время того или иного их этапа. Чувствовалось, что многое из того, о чем говорил командир второго отряда, он знал не понаслышке, а неоднократно проверил на своем собственном опыте. Сергей Маркович в очередной раз не столько удивил меня, сколько укрепил меня в мысли, что он человек неординарный и заслуживающий того, чтобы у него можно было многому научиться. Во время соревнований, да и в последующей своей службе в спецназе, я неоднократно с благодарностью вспоминал те его советы, которые он давал нам в период подготовки к «гонкам на выживание» в 1975 году.

Утром 31 июля первыми прыжки с парашютом совершали те группы, которые принимали участие в соревнованиях. Как только шестой парашютист моего взвода отделился от Ан-12, секундомер, отсчитывавший временные нормативы нашей группы, был включен, и время уже начало работать против нас. Сбор группы после приземления, сдача парашютов, 6-километровый марш-бросок, движение по азимуту до контрольной точки, выход в район разведки, определение координат разведанного объекта, составление шифртелеграммы и доклад ее в Центр – все эти этапы фиксировались по времени, а также оценивалась правильность выполнения каждой из стоящих задач. Наша группа, по оценкам судей на всех контрольных точках, держалась на должном уровне.

В результате, уже к обеду, когда термометр поднялся примерно до 35 градусов, самые интенсивные этапы этих «скачек», где все выполнялось исключительно бегом, оказались уже позади. Однако, тем не менее, как можно себе представить, и силы у всех участников также были на исходе. Именно поэтому при выходе в район проведения спецмероприятия повел группу сначала к небольшому каналу, где все мы буквально 20 минут отдохнули, искупавшись в мутной, цвета кофе с молоком воде, пополнили запасы этой самой воды и лишь потом двинулись к объекту, который надо было условно уничтожить путем проведения специального мероприятия.

Когда группа прибыла в указанный район и нашла очередную контрольную точку, инженер бригады капитан М.А.Цыркунов показал нам объект, который необходимо было якобы уничтожить. Это была металлическая труба, которая только при очень богатой фантазии могла бы сымитировать тот нефте- или газопровод, который нам требовалось вывести из строя. При этом, коротко ставя задачу на уничтожение трубопровода, капитан Цыркунов добавил:

- А расчет заряда, необходимого для уничтожения данного объекта, будет проводить рядовой… - Михаил Адамович окинул взглядом всех моих бойцов, затем, показывая на самого маленького по росту, спросил, – Рядовой по фамилии?…

- Старший разведчик ефрейтор Алдабаев, - ответил боец.

- Вот, ефрейтор Алдабаев сейчас нам рассчитает, сколько взрывчатых веществ и средств взрывания нужно для подрыва этой трубы. Помни, что за каждые лишние или недостающие 200 граммов взрывчатого вещества буду начислять штрафные очки всей группе.  

Алдабай, как его звали мои бойцы, к удивлению инженера бригады капитана Цыркунова очень быстро и совершенно точно сделал необходимый расчет. При этом, не делая никаких записей и совершенно не заглядывая ни в какие шпаргалки, назвал количество взрывчатых веществ и средств взрывания, необходимых для подрыва этой трубы.

М.А.Цыркунов немало подивился «такой прыти» бойца. Откуда Михаилу Адамовичу было знать, что подобного рода расчеты – это был, так называемый, «конек» ефрейтора Алдабаева. Он буквально наизусть помнил все необходимые формулы и без особого труда в уме совершенно точно делал довольно сложные расчеты количества необходимых ВВ и СВ. Капитан Цыркунов, выбрав его, попал точно в точку, тем самым сэкономил нашей группе несколько драгоценных минут, которые, несомненно, были бы потеряны, если бы расчет производил бы кто-либо другой.

Пока Алдабай «колдовал» над расчетами, вся группа, не теряя времени, начала выкладывать из рюкзаков на землю деревянные имитаторы тротиловых шашек, и макеты электродетонаторов. А тем временем сержант Бахтий, чтобы сэкономить время, начал закреплять шашки на месте подрыва. Сергей Адамович проверил нашу работу, при этом, поблагодарив за быстрые и слаженные действия, сделал в своем блокноте отметки, необходимые для подсчета набранных группой очков. После этого он выдал новое задание для нашей группы и пожелал успеха в соревновании.

Когда мы приступили к выполнению задач очередного этапа, Бахтий, как заместитель командира группы, вновь вернулся к вопросу, который он ставил передо мной еще до начала соревнований. В связи с тем, что на этом этапе нам предстояло пройти около 15 километров до следующей контрольной точки, Валерий предложил проехать это расстояние на попутной машине. Перед соревнованиями и сейчас он аргументировал данное предложение тем, что, если мы хотим победить, то этого можно достигнуть, лишь воспользовавшись попутным транспортом, как это будут делать многие другие подразделения бригады, участвующие в этих «гонках», и особенно та группа, которая займет первое место в бригаде. «Победить в этих соревнованиях, не пользуясь автотранспортом, просто невозможно», - заключил свои рассуждения Валера Бахтий и в первый, и в этот раз.

Бахтий хорошо знал, что говорил. Ведь основная интрига соревнований групп спецназ заключалась в том, что их участникам было за что бороться. По давно установившейся традиции, командир группы, занявшей на подобных «гонках» первое место, награждался именными часами, а все солдаты и сержанты получали отпуска домой на 10 суток. Поэтому участники этих соревнований, можно сказать, отчаянно боролись за первое место. При этом, многие прекрасно понимали, что, в связи с примерно одинаковым уровнем подготовки всех разведывательных групп, значительно вырваться вперед по времени и создать себе серьезный временной задел возможно, лишь в том случае, если один раз, а если повезет, то два раза воспользоваться какой-нибудь попутной машиной, чтобы проехать, а не пройти протяженные по расстоянию трудные участки маршрута разведгруппы. 

Однако ни до начала соревнований, ни во время их проведения я аргументов Валеры Бахтия в пользу использования автотранспорта в ходе соревнований не принял. Я заявил ему, что вся группа будет упираться собственными ногами на протяжении всего маршрута до тех пор, пока в полном составе не прибудем на конечную точку или пока не попадаем от усталости замертво на одном из промежуточных этапов соревнований. Но ни на каких машинах ездить не будем даже в том случае, если они и будут попадаться на нашем пути.

- Так ведь ездили же и на мотоциклах, и на машинах на итоговом учении бригады в сентябре прошлого года, когда сдавали проверку - удивленно заметил Бахтий.

- Тогда была совершенно другая ситуация и другие временные рамки, а здесь все рассчитано по расстояниям и времени. Так что не надо путать одно с другим.

- Товарищ лейтенант, ну, мне вообще-то совершенно все равно, я этой осенью увольняюсь в запас, поэтому на отпуск, даже если мы и победим, совершенно не рассчитываю, хотя тоже хотелось бы, - продолжал Бахтий. – А вот ребятам будет обидно. Ведь все знают, что победит тот, кто умудрится, или кому повезет подъехать на «попутке», тем самым сократив время на выполнение поставленной задачи.

Далее Валера Бахтий, поддерживаемый еще несколькими старослужащими солдатами группы, начал вслух рассуждать о том, что даже в фильмах про войну показывают, как наши разведчики захватывали автотранспорт фашистов и разъезжали по тылам противника, наводя, как выразился Валерий «шорох» на немцев.

- Нет! Для того, чтобы в последующем у нас были основания уважать себя, будем передвигаться только пешком! Будем надеяться только на собственные силы, – заключил я к заметному огорчению всей группы. – В тылу реального противника нам рассчитывать надо будет лишь на себя, а не на какой-то там автотранспорт, который еще надо будет умудриться захватить. Если захватим – хорошо, а если не повезет, то, кроме как на себя, рассчитывать будет не на кого. Ну, а если кто-то в нашей бригаде победит путем обмана, то пусть это будет на их собственной совести, на совести их командира группы. Бог им судья!

Через некоторое время пути мы вышли к одной из дорог, по которой периодически проходили машины. Конечно же, одним из проходивших по дороге грузовиков можно было воспользоваться, чтобы проехать километров десять - пятнадцать, сэкономив тем самым примерно два, а то и три часа времени. Однако я дал команду со всеми необходимыми мерами предосторожности преодолеть эту дорогу, и мы ушли от нее в сторону, чтобы лишний раз не подвергать себя искушению подъехать на какой-нибудь автомашине.

Когда же «гонки» уже поздно ночью закончились, и бойцы моей группы чистили и сдавали в ружейный парк роты оружие и снаряжение, «солдатская почта» через радистов роты связи нашего отряда не преминула сообщить, что действительно многие участники соревнований групп спецназ все-таки не удержались от искушения и воспользовались попутным транспортом.

Когда старшина Бахтий строил моих изможденных длительными и изнурительными «гонками» по сопкам бойцов перед казармой для следования в столовую, чтобы попить горячего чаю с хлебом, который распорядился приготовить для групп нашего батальона капитан Шапиро, я подошел к строю группы. Чтобы у моих солдат, которые выкладывались в ходе соревнований из последних сил и уставших, как говорят, «до чертиков в глазах», не было неприятного осадка от того, что они не заняли первого места, выразил им благодарность за упорство и мужество, проявленные сегодня. При этом попросил здорово не отчаиваться по поводу того, что по формальным показателям мы, вероятно, не победили.

«Зато, мы одержали победу над собой, - сделал я заключение в своей короткой речи. - Мы к собственному уважению и гордости за себя не поддались на соблазн ездить на машинах в районе выполнения пусть не боевых, но учебных задач. Во время реальной войны нам этого никто не позволит. Там придется надеяться только на себя, а не на мифические попутные машины», - повторил я ту же самую мысль, которую уже говорил совсем недавно, когда в группе были настроения проехать часть дистанции на какой-нибудь попутной машине. 

Кстати, командир отряда капитан Шапиро, с которым я встретился на плацу, когда уже шел домой, спросил:

- Сергей, на «попутках» ездили?

- Никак нет, товарищ капитан - ответил я.

- Ну, и молодец. Пусть не занял первое место на соревнованиях, но, видимо, выиграл в главном, так как победил себя, победил различные соблазны. Поверь мне, солдаты будут тебя только больше уважать за это, - с оттенком уверенности в голосе заявил Сергей Маркович. – Иди, отдыхай с чувством выполненного долга. Да, кстати, а со связью-то, почему у тебя было в этот раз так плохо? - поинтересовался командир отряда под конец разговора, уже направляясь в казарму нашей роты.

- Не знаю, товарищ капитан. Мои радисты, вместо ужина, пошли в радиоотряд разбираться с дежурной сменой, обеспечивавшей связь с группами, участвовавшими в соревнованиях. Завтра узнаем, в чем причина.

То, что Шапиро сначала поинтересовался, ездила ли группа попутных машинах, а лишь потом решил узнать причину того, почему не была качественно обеспечена важнейшая составляющая соревнований – радиосвязь с Центром, говорит о том, что для Сергея Марковича намного важнее знать, что по сути представляют собой его собственные подчиненные, а уже второстепенным является все остальное. Для него более значимым является вопрос о том, способны ли его солдаты и офицеры действовать в сложных, реальных боевых условиях, чем формальные признаки, определяющие то или иное место, которое они займут в таблице соревнований мирного времени в бригаде специального назначения.

Хотя, думаю, как и любому командиру, капитану С.М.Шапиро, видимо, тоже приятно было, когда его подразделения добиваются успеха в ходе боевой и политической подготовки. Для Сергея Марковича, например, победа на тех же соревнованиях групп спецназ - это успехи все-таки тактического масштаба. А если во главу угла ставить стратегию нашего спецназовского дела, то победа над собой, то есть способность солдата или офицера устоять перед соблазном, к примеру, где-то подъехать на машине или «срезать» на маршруте – это победы для спецназа уже более высокого масштаба. Именно такого рода победы дают основания предполагать, что такие спецназовцы не согнутся, выдержат все физические и моральные нагрузки, которые могут выпасть на их долю в сложной реальной боевой ситуации.

Мои последующие наблюдения за своими сослуживцами, а также совершенно непредвзятый и самый поверхностный анализ показали, что те из моих коллег, как по спецназу, так и по другим военным структурам, кто в обычных мирных условиях находил в себе силы удержаться от постоянно преследовавших их соблазнов и не заниматься упрощенчеством, а точнее сказать откровенным очковтирательством, в последующем могли со значительно большим качеством обеспечить выполнение поставленных как учебных, так и боевых задач, в условиях реальной войны. В конце концов, именно они способны были не только выполнять задачи, стоявшие перед ними, но и с большей степенью вероятности спасать жизни своих подчиненных и свою собственную жизнь. На протяжении своей службы в спецназе я неоднократно убеждался в правоте тех установок, которые культивировал во втором батальоне 15 отдельной бригады специального назначения Сергей Маркович Шапиро.

Кстати, мои радисты, как мне утром донесла все та же весьма информированная «народная молва», с горяча просто набили морды тем двум радистам-центровикам, которые обеспечивали связь с нашей группой. Это было сделано зато, что они, когда для нас была дорога каждая минута, то делали вид, что плохо нас слышат, то бесцельно и бесконечно долго «гоняли» нас по радиодиапазонам, то просили бесчисленных повторений наших сообщений. Мои радисты еще в ходе соревнований пришли к однозначному выводу, что битые в последующем радиотелеграфисты-центровики делали все, чтобы наша группа не «продавила» связь с Центром, что являлось важнейшей составляющей соревнований групп спецназ.

В то время, когда разведчики, изнемогая от жары, жажды и неимоверных нагрузок, бегали по сопкам Ташкентской и Чимкентской областей, радисты-центровики, сидя под вентиляторами, попивая прохладную воду и пользуясь другими благами цивилизации, нас откровенно игнорировали, но всячески «подыгрывали» другим группам. Тем самым лоббировали интересы своих друзей и знакомых из других подразделений нашей бригады. За это и получили, как говорят, по «мордасам» от своих коллег радистов-маломощников из роты связи второго отряда.

Когда же поздно вечером я появился в проеме двери своей комнаты уставший, пыльный и грязный, моя мама, увидев меня в таком виде, сразу же расплакалась. Честно говоря, глаза у моей матери всегда были, как говорят в таких случаях, «на мокром месте», но, видимо, и видок у меня был настолько не бравый и замученный, что мама не смогла сдержать слез. Тем более, что ее сын в конце концов вернулся с учений, когда его соседи по холостяцкой квартире и Рафик Латыпов, и Виктор Боев, и Федор Волох уже давно были дома.

2 августа 1975 года, в 45 годовщину образования воздушно-десантных войск, в нашей бригаде, как и положено, по легенде, скрывающей ее истинную суть, был организован большой праздник с торжественным собранием, вручением призов победителям в социалистическом соревновании между подразделениями бригады и награждением победителей в соревнованиях групп спецназ. Кроме того, для солдат и сержантов был запланирован праздничный обед, а также отдых, когда можно после обеда просто завалиться на кровать и поспать. А хоть и короткий, но отдых спецназовцам нужен был, так как за время прыжкового периода все мы порядком устали.

Ну а первое место в соревнованиях групп спецназ заняла группа Рафика Латыпова, второе – Феди Волоха, при этом его бойцы из штабной роты на заключительном этапе соревнований буквально на плащ-палатке и на руках несли получившего солнечный удар рядового Ибрагимова.  Моя же группа заняла лишь шестое место. По общему количеству набранных очков мы могли оказаться на втором или третьем месте, но штрафные очки, полученные группой за безнадежно загубленную радиосвязь с Центром, не позволили нам сделать это.

 

ОТЛИЧНИКИ БОЕВОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОДГОТОВКИ 1975 УЧЕБНОГО ГОДА

 

А тем временем напряженный летний период обучения 1975 года заканчивался. Результатом работы всего личного состава бригады в этот период должна была стать сдача итоговой проверки. Всем было понятно, что осенняя проверка - это настоящий экзамен не только для офицеров, прапорщиков и солдат бригады, но и проверка профессиональной зрелости подполковника Колесника, который впервые выступал на проверке в качестве командира 15 отдельной бригады специального назначения. Думаю, он также это прекрасно понимал и сделал все, чтобы доказать свою состоятельность в новой для себя должности.

Итоговую осеннюю проверку бригада сдала на «отлично», в очередной раз подтвердив, что является лучшим соединением Среднеазиатского военного округа и одним из лучших в войсках специального назначения ГРУ ГШ ВС СССР. Значительный вклад в этот успех всего коллектива внес командир бригады подполковник Василий Васильевич Колесник своей работой по организации учебного процесса и контролем за его ходом. Тем самым он с помощью всего личного состава бригады также сдал экзамен на профессиональную зрелость как командир части. Конечно, это было далеко не первое серьезное испытание в жизни Василия Васильевича, но в качестве командира бригады специального назначения он в 1975 году выступал впервые. И этот очередной свой экзамен он с достоинством выдержал.

Так уж получилось, что в ходе этой проверки, вместе с комбригом Колесником впервые держал экзамен в качестве командира второго отряда и капитан Шапиро. Он также, как и Василий Васильевич, сделал все от него зависящее, чтобы его отряд завоевал звание отличного. Отличной также вновь стала и наша седьмая рота, обязанности командира которой временно исполнял старший лейтенант Тимченко. Он тоже в первый раз сдавал годовую проверку в своем новом качестве. Все четыре группы нашей роты завоевали звания отличных. 

Для Саши Тимченко, да и для всех нас, офицеров роты, это был большой успех, который по окончании проверки нельзя было не отметить должным образом. Поэтому офицеры и прапорщики седьмой роты собрались в квартире одного из наших коллег в четвертом микрорайоне Чирчика и с размахом «обмыли» это наше общее достижение. Как и положено в таких случаях, говорили преимущественно о работе, о наших подчиненных, а также о планах на будущее.

В начале октября мой заместитель старшина Валера Бахтий был отправлен в Москву и Ленинград за молодым пополнением. К его выполнению он отнесся очень добросовестно и привез из Москвы неплохих новобранцев, которые в последующем добросовестно служили в бригаде.

После возвращения в Чирчик, рассказывая о своей работе по подбору молодежи, Валерий обратил мое внимание на одного из молодых солдат, которого звали Ринат Зарипов, который выгодно отличался в лучшую сторону своей толковостью среди остальных призывников-москвичей. До армии он закончил техникум и около года работал на одном из московских секретных ракетных заводов. По мнению Бахтия, было бы хорошо, если бы Зарипова удалось «заполучить» в четвертую группу седьмой роты.

Я коротко побеседовал с Ринатом и понял, что он на самом деле «толковый», как любил выражаться Бахтий. Мы с Валерием проинструктировали его относительно того, как ему следует вести себя в период прохождения курса молодого бойца, а также во время заседания мандатной комиссии бригады, чтобы не выделяться из общей массы молодых солдат. Это, в свою очередь, гарантирует его от того, что после карантина его не заберут в штабную роту или в роту минирования, то есть в те подразделения, которые пользуются преимуществом перед другими при комплектовании молодым пополнением. В результате, тщательно спланированной и хорошо проведенной работы молодой солдат рядовой Ринат Зарипов оказался в нашей группе, о чем я потом, когда Ринат служил в моем подчинении, я ни разу не пожалел.

 

ЗАМПОЛИТЫ СПЕЦНАЗА

 

Как-то, во время одного из достаточно редких среди офицеров бригады дружеских застолий, когда его участники перешли к обсуждению служебных тем, которые офицеры, как правило, начинают, когда «примут на грудь» определенное количество спиртного, мы вспомнили добрым словом бывшего замполита 7 роты Олега Кривопалова, вложившего в свой личный весомый вклад в успехи роты. Однако итоговую проверку 1975 учебного года с нами он не сдавал, так как в августе, незадолго до ее начала, Олега, к сожалению всех, кто его искренне уважал, перевели из нашей бригады на должность замполита отдельного дивизиона реактивных артиллерийских установок БМ-21 «Град».

Справедливости ради, надо сказать, что не все с сожалением восприняли то, что Олег ушел не просто из нашей роты, но и перевелся из спецназа в другие войска. В частности, Сергей Маковский попытался в беседе провести мысль о том, что Кривопалов ему не нравился тем, что, как выразился Маковский, «Олег всегда работал на командира». Сергея сразу же перебил Саша Тимченко, который к всеобщему одобрению собравшихся заявил, что Кривопалов был самым лучшим из всех замполитов нашей бригады категории рота-батальон. Да, у Олега, как и у любого человека, есть недостатки, но он был на голову выше тех замполитов, которые остались в части.

Многие полностью поддержали Тимченко и согласились с тем, что бригада с уходом Олега Кривопалова много потеряла. По словам Александра, командир бригады В.В.Колесник, да и начальник политического отдела Н.В.Лысак были в корне не правы, когда отпустили О.В.Кривопалова на повышение в другую часть, тем более в другие войска. Александр Тимченко твердо заявил, что замполитом одного из батальонов он смог бы со временем стать и в нашей бригаде. Трудно было не согласиться с ним. Я лично и тогда, в 1975 году считал, и сейчас считаю, что хороших подчиненных, я бы даже сказал отличных подчиненных, каким был замполит 7 роты старший лейтенант Кривопалов, надо не отдавать неизвестно кому, а лелеять и выдвигать на вышестоящие должности у себя, в своей воинской части.

Олег мне не единожды рассказывал, как произошло, что его «продали» из спецназа. Летом 1975 года старший лейтенант Кривопалов участвуя в каком-то очередном партийном активе в Алма-Ате, выступил на нем с докладом, который всем понравился. После его доклада к подполковнику В.В.Колеснику подошел кто-то из окружных начальников и, расхвалив только что выступившего старшего лейтенанта Кривопалова, предложил выдвинуть его на должность замполита отдельного дивизиона реактивных артиллерийских установок БМ-21 «Град». Честно надо сказать, что Олег совсем не сопротивлялся этому назначению, так как в бригаде для него на ближайшую перспективу не было совершенно никаких планов на выдвижение.

Замполитов, если говорить в общем, у нас в бригаде, как, наверное и везде в Вооруженных Силах СССР, не очень любили. Однако эта нелюбовь рождалась не на пустом месте, для этого имелись вполне определенные и достаточно веские причины. И прежде всего, это было там и тогда, где и когда на замполитовских должностях не было ярких, незаурядных личностей. Да, дело, в общем-то, даже и не в этом. Как известно, не каждый человек способен, образно говоря, «ярко светить на жизненном небосклоне». По мнению большинства офицеров бригады, у нас среди «политбатраков», как мы их называли между собой, непосредственно работавших с личным составом, в отличие от большинства командиров, было не очень много просто трудолюбивых и порядочных людей. Олег Кривопалов был, пожалуй, был в числе тех людей, которых можно назвать настоящим исключением из правила. Характеризуя большинство из его коллег по замполитовскому поприщу, можно использовать слова классика: «Узок круг их интересов, страшно далеки они от народа». Именно эти слова максимально точно характеризуют отношение некоторых из замполитов нашей бригады к своей работе и подчиненному личному составу.

Весьма наглядно проиллюстрировал мнение офицеров бригады о наших замполитах тот импровизированный опрос, который как-то в мае 1975 года мы, по инициативе старшего лейтенанта А.Юрченко, провели в нашей холостяцкой квартире. Когда дружеское мероприятие по распитию домашнего виноградного вина перешло в стадию обсуждения насущных служебных проблем нашей части, Анатолий предложил присутствовавшим 12 офицерам в звании от лейтенанта до капитана проставить «плюсы» или «минусы» в списке напротив фамилий практически всех офицеров бригады категории командир группы – командир батальона и замполит роты – замполит батальона. И пока Юрченко, легко взяв одной рукой трехлитровую банку с вином, и к удивлению многих совершенно без напряжения разливал ее содержимое по стаканам, все присутствующие по очереди заполнили импровизированный опросный лист.

Результат данного тестирования оказался вполне ожидаемым. Примерно 70 - 75 процентов командиров получили положительную оценку. Из замполитов положительно оценен, причем всеми участниками опроса без исключения, был лишь старший лейтенант Кривопалов. Остальные же «бойцы партийно-политического фронта» единогласно заслужили «неуд». Не думаю, что это была не объективная оценка их деловых и человеческих качеств.

Еще одним весьма показательным подтверждением мыслей, изложенных выше, являлся мой замполит, когда в 1979 году я командовал ротой. Трудно поверить, но таких «сачков» я ни до того, ни, слава Богу, после не встречал. И это тем более удивительно было наблюдать на фоне всеобщего трудового подъема и энтузиазма, который пронизывал жизнь и деятельность всей нашей бригады на этапе ввода советских войск в Афганистан, в том числе и его коллег замполитов всех степеней. Честно скажу, по прошествии 30 лет, я, как ни пытался, так и не смог, к своему удивлению, вспомнить его фамилию. Не вспомнил ее и Игорь Стодеревский, в те времена мой командир отряда. Видимо, настолько безликим и блёклым человеком он был, этот наш замполит, что даже фамилия его в памяти не осталась ни у меня, ни у тех моих сослуживцев, с которыми мы служили в тот период в бригаде.

Так вот, когда мне самому уже надоело бороться с патологическим бездельем этого замполита, которое проявлялось в том, что сам он по собственной инициативе с утра до вечера в буквальном смысле ничего не делал. То есть в течение дня ни с кем не беседовал, не вел необходимую замполиту документацию, не занимался ленинской комнатой и т.д. Это, в общем-то, трудно себе представить, чтобы человек, приходя утром на работу, мог, если его никто не трогал, просидеть в канцелярии роты целый день, ничего не делая, а вечером спокойно уйти домой. Но было именно так, как я пишу. К ставившимся ему командиром роты, замполитом батальона или начальником политического отдела бригады задачам он также относился, мягко говоря, спустя рукава. При этом даже выполнение замполитом моей роты задач, поставленных командованием бригады, требовало постоянного контроля как с моей стороны, так и со стороны замполита батальона.

О сложившейся с замполитом моей роты ситуации я, в конце концов, вынужден был доложить командиру отряда капитану И.Стодеревскому. Игорь заявил, что ему и так все это хорошо известно, так как солдаты его батальона уже неоднократно рассказывали ему и своим сослуживцам из других рот о том, как «проводит в жизнь политику партии и правительства» замполит нашей роты.

В целях исправления создавшегося положения Игорь Стодеревский приказал мне в течение недели никаких конкретных задач замполиту роты не ставить, а в конце каждого дня писать на имя командира второго отряда рапорт с перечислением тех дел, которые были замполитом проделаны за день. Нетрудно догадаться, что практически все рапорты были примерно следующего содержания: «За сегодняшний рабочий день замполит роты лейтенант такой-то не сделал в подразделении ничего». Далее следовало число и моя подпись.

Командир отряда, собрав все мои «весьма содержательные», как выразился капитан Стодеревский, рапорта, пошел докладывать начальнику политического отдела бригады подполковнику И.И.Тебенко о положении дел с воспитанием личного состава замполитом нашей роты. Ну, а мы с офицерами роты и батальона, в это время, обсуждая возможные последствия доклада Стодеревского лично начальнику политотдела, были однозначно уверены в том, что такого замполита роты из спецназа уж точно «выпрут» в пехоту, а точнее переведут на какую-нибудь штабную или административную должность, уж точно не связанную с работой с личным составом.

Впоследствии из рассказа Игоря Стодеревского стало ясно, что политотдел и командование нашей части почему-то принимать вполне оправданные в этом случае радикальные меры в отношении замполита-бездельника было совершенно не намерено. Предложение Игоря убрать замполита из спецназа или хотя бы вывести его за штат, «дабы он не портил нам наш горячо любимый личный состав», начальником политотдела было отвергнуто. Вернувшись из штаба, И.Стодеревский с сожалением заявил: «Придется всем нам его безделье пока терпеть». Но Игорь успокоил нас тем, что сообщил о том, что отцы-командиры все-таки пообещали подумать и принять какие-то «радикальные», как выразился Игорь, меры.

Меры отцы-командиры хоть не сразу, но все же приняли. Они оказались такими, что вызвали у Стодеревского бурю эмоций и отборного солдатского мата, что проявлялось у Игоря в очень редкие минуты искреннего гнева и возмущения. Оказалось, что через некоторое время командира отряда И.Стодеревского вызвали в штаб и приказали написать на замполита моей роты характеристику для направления его в Германию. Можно представить, в какое искреннее удивление повергло не только Игоря, но и всех нас это решение командования бригады.

«Для службы в Кушке, Термезе или Кизыл-Арвате я ему характеристику напишу, но для направления его в Германию – нет. Твердо заявил я начальнику политического отдела бригады, – пересказывал нам Стодеревский суть его беседы в политотделе. - Если хочешь, - обратился Игорь ко мне, - то пиши ему характеристику ты, а я не буду! Мне моя совесть не позволяет это сделать». 

«Да, - с горечью подумал я, - вот, и еще раз получила подтверждение истина, согласно которой «легко живется на свете дуракам и пьяницам». Многие достойные офицеры годами ждут своей очереди, чтобы поехать в Германию, а тут…».

В результате, ни Стодеревский, ни я хвалебные характеристики писать не стали, не смотря на различного рода давление на нас и даже угрозы в наш адрес. Однако, как потом оказалось, в деле отправки бездельника-замполита в Германию обошлись и без наших характеристик и подписей. В результате, он благополучно уехал служить на передовые рубежи борьбы с империализмом, где, как можно предположить, стиль своей работы с личным составом и отношение к службе совершенно не поменял. Ведь, как известно, люди и их характер в таком возрасте, как правило, коренным образом практически не меняется. 

Мы все прекрасно знали и понимали, как должен работать и относиться к людям настоящий офицер, вне зависимости от того, командир он или замполит. Тем более перед глазами был, как говорят в таких случаях, «живой пример» настоящего политработника и комиссара по духу Олега Кривопалова, который являлся таковым, как сказал поэт В.В.Маяковский, «не по службе, а по душе». Олег был приятным и, к сожалению, как мне кажется, единственным исключением из всех его коллег по замполитовскому поприщу. Хорошо, что нам, офицерам, солдатам и сержантам шестой, а в последующем седьмой роты посчастливилось, хоть и немного, но послужить с ним вместе. 

Читатель, прочитавший предыдущую часть моего повествования, видимо, примет мои откровения о замполитах в качестве подтверждения моего пренебрежительного отношения к этой категории офицеров. Ни чуть! Ведь, всегда в их оценке, да и в оценке всех, с кем сталкивала меня по службе судьба, для меня самым важным была, прежде всего, способность офицера с высоким качеством выполнять те обязанности, которые на него возлагались. Те из моих сослуживцев, кто был способен успешно справляться с возложенными на них обязанностями, вызывали у меня искреннее уважение, вне зависимости от того, кто они были по военно-учетной специальности замполиты, командиры или, например, начальники каких-то служб.

Именно поэтому я всегда выступал против того, чтобы делить армию на фракции, в соответствии с тем, какие эмблемы они носят в петлицах, а также какого цвета околыши их фуражек, чем некоторые офицеры в нашей бригаде также грешили. Эти мои сослуживцы, например, считали всех, кто не служил в спецназе, лишь «черной костью», принадлежащей к категории ЧМО, то есть к частям материального обеспечения. Спецназ они считали основой всего и всея, в том числе и основой могущества Вооруженных Сил СССР. Как ни странно, но они были убеждены в том, что «выше советского спецназа, как говорится, лишь солнце», а все остальные – ниже травы…

К сожалению, какого-то более менее определенного и достаточно объективного собственного мнения о других замполитах 15 отдельной бригады специального назначения выразить не могу, так как в те времена, образно говоря, «сектор моего обзора» ограничивался в основном вторым отрядом, в котором я служил, а остальные подразделения бригады, тем более их замполиты, касались нас в самой малой степени. Однако, основываясь на мнении других своих сослуживцев по бригаде, могу сказать, что значительный след в нашей части оставили такие замполиты рот и батальонов, как Д.В.Кондратович, Зуев, Петрачев, Волобуев, а также начальник политического отдела бригады Н.В.Лысак.

Продолжая же свое повествование о замполитах, могу с гордостью заявить, что с началом демократических преобразований в Советском Союзе, по мере своих сил и возможностей, принимал активное участие в защите замполитов, когда на политические органы Вооруженных Сил СССР начались серьезные гонения и даже травля на страницах прессы, так и в самой армии.

Показательным может служить такой пример. В начале 1991 года, когда, как известно, Советский Союз еще не развалился, но вопрос о реорганизации страны, КПСС и политических органов в силовых структурах обсуждался весьма активно. В Генеральном штабе, где я тогда служил, в ходе еще проводившихся в то время плановых занятий по политической подготовке очень серьезно дебатировался вопрос о том, как реорганизовать политические органы Вооруженных Сил СССР и работу замполитов в армии. Довольно большая часть моих коллег, в основном тех, кто с личным составом в свое время не работал, аргументировано доказывали на семинарах по политической подготовке и в довольно частых частных беседах, что и замполиты и, тем более, политические органы в армии, да и в других государственных структурах совершенно не нужны. Я же был в корне против такого мнения. Замполиты и политические органы, доказывал я, в армии нужны, и их роль в деле оказания помощи командирам по воспитанию подчиненных переоценить трудно.

По моему мнению, в их деятельности акцент необходимо было сместить с сугубо политической пропаганды на преимущественно воспитательную работу личного состава, основу которой должна составлять выработка у подчиненных чувства патриотизма, любви к Родине и стремления защищать ее. Проблема состоит лишь в том, что не все замполиты, как, впрочем, и командиры, способны и на самом деле хотят заниматься этим очень неблагодарным и трудным делом. Но это уже другой вопрос.

Что же касается всей системы политических органов в Советской армии, рассуждал я на одном из семинаров по политической подготовке, то она представляла собой, образно говоря, перевернутую с ног на голову пирамиду. Вершина этой пирамиды, то есть замполит подразделения, например, роты или батареи, находится внизу, а ее основание, которое олицетворяет весь имеющийся многочисленный аппарат политработников и политических органов, осуществляющих руководство одним единственным замполитом, непосредственно работающим с личным составом, находится вверху и довлеет над тем фактически единственным исполнителем, который каждый день ведет партийно-политическую работу с подчиненными. Такое положение представлялось малоэффективным с точки зрения конечной цели всего этого процесса – воспитания солдат и офицеров, а в материальном плане является весьма затратным, так как это требовало большого штата высокопоставленных офицеров-политработников, которые непосредственно с людьми-то и не работают. 

В этой связи, мои предложения, высказанные на том семинаре по политической подготовке, сводились к тому, чтобы существующую пирамиду, у которой вершина находится внизу, повернуть ровно на 180 градусов. При таком положении в основании пирамиды будут находиться многочисленные замполиты рот и батарей, батальонов и дивизионов, а на ее вершине минимально необходимое количество политработников, руководящих и организующих ведение замполитами подразделений воспитательной работы с личным составом. По моему мнению, это мог бы быть, например, небольшой по составу политический отдел в дивизии или бригаде, который должен осуществлять непосредственное руководство замполитами во всех подчиненных им подразделениях. При этом замполитовские структуры, например, в полках, которые в повседневной армейской жизни выполняют в основном лишь функцию передачи своим подчиненным указаний вышестоящего руководства, должны быть полностью ликвидированы как излишние и, собственно, не работающие непосредственно с солдатами и офицерами.

Напомню, что данная дискуссия состоялась в самом начале 1991 года, когда демократические настроения в Советской армии не просто присутствовали, а расцвели пышным цветом. Поэтому мои досужие рассуждения (кстати, совершенно не претендующие на истину в последней инстанции) о том, что политико-воспитательные органы в армии ни в коем случае нельзя уничтожать, а надо лишь определенным образом реорганизовать в соответствии с велениями нового времени и, главное, с целью повышения уровня и качества воспитания личного состава в духе любви к Родине и т.д., вызвали у многих моих сослуживцев массу отрицательных эмоций и сарказма. Некоторые из них, наиболее радикально настроенные, с определенной долей издёвки интересовались, а командиром ли я служил в спецназе или был там замполитом.

Руководитель того запомнившегося мне семинара по политической подготовке, достаточно пожилой и заслуженный полковник Владислав Александрович, которого мы между собой называли просто Влад, внимательно слушал споры своих подчиненных, пытаясь вникнуть в суть тех рассуждений, которые высказывались. При этом во время подведения итогов семинара Влад, будучи человеком многоопытным и мудрым, сославшись на то, что самому ему личным составом покомандовать не пришлось, поэтому какого-то определенного собственного мнения по обсуждавшемуся вопросу у него нет, однако «определенные здравые мысли» именно в моих высказываниях он все-таки отметил, особенно в плане серьезного повышения эффективности воспитательной работы в низовом армейском звене.    

Несмотря ни на какие нападки на замполитов, которые были весьма модными на этапе развала СССР, я остался все-таки на своих позициях. Мое мнение не изменилось даже в то время, когда некоторые из моих оппонентов, помня наши к тому времени уже совсем давние споры на том памятном семинаре, с пафосом сообщали мне о ликвидации Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. Я все равно считал, что политические или воспитательные органы (в конце концов, не в названии дело) в армии должны быть.

Как позже показала практика, я все-таки оказался прав. Главное политическое управление в его новом виде, в конечном итоге, было восстановлено и приступило к организации и руководству процессом воспитания личного состава Российской армии и Военно-морского флота в духе патриотизма, любви к Родине и стремлении качественно выполнить стоящие перед ними учебные и боевые задачи. Видимо, не зря в свое время я и пытался убедить в этом своих коллег, с которыми работал в Генштабе в начале 90-х годов. 

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: