Мать, чересчур балующая своего ребенка

Некоторые женщины решаются пойти на прерывание бе­ременности, поскольку считают, что не смогут дать будущему ребенку «все самое лучшее». Когда в таких семьях рождается «запланированный» ребенок, родители чувствуют себя обязан­ными обеспечить его всеми материальными благами. Элизабет, например, отдавала себе отчет в том, что портит свою дочь, но считала, что у нее просто нет другого выбора.

После аборта я испытывала огромное чувство вины. Когда наконец у меня родилась девочка, я ее испортила. Я всегда по­ купала ей все, что она хотела. Я боялась воспитывать ее. Меня пугала мысль о том, что я могу ее обидеть и она меня разлю­бит. Ведь я заведомо считала себя плохой матерью.

У другой пациентки, Даны, чувство вины из-за перенесенно­го аборта вызывало страх, как только она думала о каких-либо ограничениях для двух своих детей. Она компенсировала это тем, что удовлетворяла любые детские капризы.

Я никогда не могла совладать с моими детьми. Боялась рас­ строить их или поссориться с ними. Они всегда получали все, что их душе угодно, поскольку я боялась им отказать. Думала, что они рассердятся. Мне было необходимо, чтобы они люби­ли меня, потому что только это придавало мне уверенности в том, что я не такая уж плохая мать. Поначалу этот подход казался мне эффективным, но со временем я поняла, что созда­ла очень много проблем. Оба моих ребенка выросли эгоцентрич­ными, невежливыми, злыми, требовательными и дерзкими.

Муж Даны, который вместе с ней пережил аборт, тоже чув­ствовал полную беспомощность. По его словам, он стал «залож­ником желаний детей» и не смог взять ситуацию под контроль. Как и Дана, он ощущал необходимость щедро одаривать своих детей материальными ценностями, чтобы тем самым компенси­ровать чувства родительской неполноценности, несостоятель­ности и уязвленного самолюбия.

Мать, чрезмерно опекающая своего ребенка

Некоторые матери пытаются компенсировать снижение само­оценки и утрату полноценного чувства материнства повышенной заботой о своих детях. Зачастую такая гиперопека основана на бес­сознательной боязни, что Бог покарает их за прерывание беремен­ности, отобрав детей, которые родились после аборта, поскольку они их не заслуживают. Сэнди испытывала эти чувства всякий раз, когда дети оказывались за пределами ее поля зрения.

После аборта мир стал казаться мне очень опасным. Люди, которым, как я считала, можно доверять, причинили мне боль, и я перестала верить кому бы то ни было. Особенно в том, что касалось моих детей. У меня развилась паранойя: я постоянно думала, что с детьми что-нибудь случится. Я никому их не доверяла. Муж говорил, что я задушила их в объятиях. Меня преследовал страх, что с ними произойдет что-нибудь плохое. Поэтому я боялась позволить им зани­маться чем-либо.

Ивонну охватывал страх каждый раз, когда она с детьми ока­зывалась в людном месте.

Стоило нам с детьми прийти в торговый центр, библио­ теку или на детскую площадку, как я начинала до смерти бо­яться, что кто-нибудь украдет моих детей или причинит им вред. Я никогда не выпускала их из виду и постоянно была на­стороже. .. Это очень сильно выматывало меня. Я даже не раз­решала детям играть с соседскими ребятами без присмотра. Я считала, что должна защищать своих детей от всего, что может причинить им боль.

А вот как бремя гиперопеки описала Джэнет:

Всякий раз, когда у моего ребенка появлялась шишка или синяк, я думала, что это моя вина. Я все время чувствовала себя виноватой и растерянной. Кроме того, мне казалось, что окружающие постоянно меня осуждают, поэтому я стала замкнутой. Я перестала водить ребенка в прогулочную группу и участвовать в других общественных мероприятиях, пото­му что не могла не сравнивать себя с другими матерями. Мне было очень сложно расслабиться. Я никогда не была уверена в правильности принятого решения. Друзья и родственники считали, что я «чересчур сильно забочусь о ребенке».

Плохая мать

Некоторые женщины, перенесшие прерывание беремен­ности, в дальнейшем испытывают сложности при построении взаимоотношений с детьми, поскольку руководствуются сле­дующим принципом: «Если я недостойна быть матерью, зачем вообще пытаться». При таких обстоятельствах запланированные дети могут превратиться в тяжелую ношу, все время напоминая женщине о ее неполноценности.

Дженнифер, например, задумалась о совершенном аборте только спустя двенадцать лет, когда посмотрела в глаза свое­му новорожденному ребенку. С этого момента она стала про­тивна самой себе, и ее начали одолевать сомнения. Дженнифер непрестанно изводила себя безжалостными вопросами: «Что я за мать? Как я могла убить собственного ребенка?»

Поставив крест на себе как на матери, Дженнифер тем самым отвергла своего сына. Она не могла установить с ним связь, так как считала себя не способной любить его по-настоящему и за­ботиться о нем. Дженнифер постоянно была на взводе и болез­ненно реагировала на внешние раздражители. Ее злость на себя выливалась в нетерпимое и агрессивное отношение к сыну. Она признавала, что плохо обращалась с ним. Это в свою очередь подкрепляло убежденность Дженнифер в том, что она ужасный человек, и лишь усиливало чувства вины и стыда, пропорцио­нальные ее представлению о себе как о плохой матери. Столь от­рицательное восприятие себя способствовало отторжению сына, который самим своим существованием напоминал Дженнифер о ее никчемности. Таким образом, она попала в порочный круг. К счастью, курс психологической реабилитации после аборта помог Дженнифер вырваться из этого круга, простить себя и на­чать налаживать отношения с сыном.

К сожалению, история Дженнифер не уникальна. Результаты многочисленных исследований свидетельствуют о наличии связи между абортом и последующим неприятием заплани­рованных и «желанных» детей¹. Этот вопрос мы рассмотрим в следующей главе.

Глава 6

Игры разума

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: