Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты

Майкл Ко

МАЙЯ

Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты

Michael Coe

THE MAYA

Ancient Peoples and Places

Центрполиграф 2003

Откуда пришли майя? Почему поселились в горных районах Гватемалы и на полуострове Юкатан? О чем могут поведать величественные монументы, пирамиды и дворцы? Какая катастрофа привела к разрушению великой цивилизации всего лишь через столетие?

В книге Майкла Ко, профессора антропологии Йельского университета, автора нескольких научно-популярных исследований цивилизаций Мезоамерики, увлекательно рассказывается о зарождении, расцвете и крушении цивилизации майя, чья история на протяжении полутора веков вызывает повышенный интерес ученых и неспециалистов. Вы узнаете много интересного о политическом устройстве общества, знаменитых "городах" майя, достижениях древнего народа в области математики, письменности, астрономии, искусства, архитектуры, Специальная статья посвящена трудам российского ученого Ю.В. Кнорозова, внесшего неоценимый вклад в расшифровку письменности майя.

Книга написана ярко и захватывающе и раскрывает многие неизвестные страницы истории исчезнувшей цивилизации.

Пер. с англ. З.М. Насоновой.

I5ВN 5-9524-0273-9

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

 

Вступительное слово

 

Введение

 

Глава 1.

САМЫЕ РАННИЕ МАЙЯ

 

Глава 2.

ПОЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ МАЙЯ

 

Глава 3.

КЛАССИЧЕСКОЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ: РАННИЙ ПЕРИОД

 

Глава 4.

КЛАССИЧЕСКОЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ: ПОЗДНИЙ ПЕРИОД

 

Глава 5.

ПОСТКЛАССИЧЕСКАЯ ЭПОХА

 

Глава 6.

ЖИЗНЬ МАЙЯ

 

Глава 7.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ МАЙЯ

 

 

Вступительное слово

 

Цивилизации древней Мезоамерики — особой культурно-географической области доколумбовой Мексики и Центральной Америки — являются предметом комплексных научных исследований. Книга, которую мы предлагаем читателям, связана с исследованиями, посвященными самой цивили­зации майя.

Пожалуй, этому удивительному народу посвящено научных исследований больше, чем другим коренным народам Нового Света. По уровню культурного раз­вития майя значительно превосходили остальных аборигенов Американского континента, их цивилиза­ция уже на протяжении полутора веков вызывает по­вышенный интерес как ученых, так и неспециалис­тов. Успешные исследования последнего десятилетия позволяют нам лучше понять, что представляла собой эта цивилизация.

Каким было политическое устройство общества, что такое поселения и знаменитые «города» майя, о чем повествуют иероглифические тексты, на какой экономической базе развивалась эта цивилизация и что явилось причиной резкого подъема ее культуры? Сейчас специалисты могут частично ответить на эти вопросы. Эта книга является попыткой рассмотреть цивилизацию майя в свете новых научных данных, хотя автор и отдает себе отчет в том, что в этой об­ласти предстоит сделать еще очень и очень многое.

Основное внимание в книге уделяется цивилиза­ции майя классического периода, когда она достиг­ла своего высочайшего расцвета в лесных равнин­ных областях, расположенных на севере Гватемалы и в соседних с ней штатах Мексики. Достижения этой цивилизации нельзя рассматривать в отрыве от исторического и географического контекста, по­скольку она не смогла бы достичь такого уровня развития в изоляции от других культур.

Автор выражает искреннюю благодарность за помощь, которую была оказана ему во время рабо­ты над этой книгой, доктору Глину Дениелу и док­тору Джеффри Бушнеллу; профессору Флойду Лонсберри за предоставленные материалы его еще не опубликованных исследований в области письмен­ности майя и социальной структуры их общества; Питеру Зеллингеру и Джейн Зеллингер за их работу над некоторыми из карт и чертежей, которые при­ведены в этой книге; всем тем, кто предоставил в его распоряжение фотографии, приведенные в ка­честве иллюстраций.

 

 

Введение

 

Численность майя, этой крупнейшей из индей­ских народностей Америки, проживающих к северу от Перу, составляет сейчас около двух миллионов человек. Большинство индейцев майя до сих пор с замечательным упорством противостоят всем по­пыткам цивилизации Америки вторгнуться в их жизнь. Почти все они живут на территории, в ко­торую входят полуостров Юкатан, Гватемала, Бри­танский Гондурас, некоторые районы мексиканских штатов Чьяпас и Табаско, западные области Гонду­раса и Сальвадора. Этим майя сильно отличаются от других индейских племен Мексики и Центральной Америки, представители которых живут в различ­ных, порой далеко отстоящих друг от друга районах. Такая концентрация однородного населения посре­ди разнообразия языков и народов, с одной сторо­ны, свидетельствует о том, что древние майя не были заинтересованы в военной экспансии, а с дру­гой — что они проживали в относительной безопас­ности от угрозы вторжения.

В мире существует не много народов, у которых область распространения языка, как у майя, совпа­дала бы с областью распространения их культуры. Но было бы ошибкой полагать, что представители этой цивилизации существовали в некоем культурном вакууме. Во времена, предшествовавшие испан­скому завоеванию Центральной Америки, майя жили в той культурно-географической области, ко­торую профессор Киргофф назвал Мезоамерикой.

Северная граница Мезоамерики приблизительно совпадала с границами земледельческих областей в доиспанской Мексике. Дальше на север сельское хозяйство распространиться не могло, поскольку здесь расположено плоскогорье с достаточно суро­выми климатическими условиями, в которых пищу можно было добывать лишь охотой или собиратель­ством.

На юго-востоке границы Мезоамерики тянулись от Карибского моря до Тихого океана через терри­тории, на которых располагаются современные Гон­дурас и Сальвадор.

Все доиспанские культуры Мезоамерики имеют ряд сходных черт, характерных исключительно для этого региона Нового Света: иероглифическое пись­мо; книги, написанные на коре или замше, которые складывались гармошкой; календарь, основанный на системе сложных вычислений; ритуальную игру, в которую играли на специальной площадке каучу­ковым мячом; широкое распространение торговли и использование на рынках вместо денег бобов какао; обряды, включающие ритуальные самоубийства и самоуродование; пантеон, в котором обязательно присутствовали бог дождя и культурный герой, ко­торого называли Пернатым змеем. Также для всех религий Мезоамерики очень характерно представле­ние о многоярусных небесах и о подземном мире, о вселенной, ориентированной на четыре стороны света. Каждая из сторон света и центр мира имели своего бога-покровителя.

 

Основу питания народов Мезоамерики составля­ли тогда маис, фасоль и тыква — культуры, которые и в настоящее время являются в этом регионе основными. Для Мезоамерики характерен своеоб­разный способ приготовления маиса — твердые спелые зерна замачивают или варят в смеси воды и белой извести. Получившуюся массу, несколько похожую на мамалыгу, затем растирают на ручной мельнице, называемой митейт, с помощью плоско­го камня — мано. Из получившегося пресного тес­та готовят на пару тамейлы, а также плоские ле­пешки — тортиллас.

Множество сходных черт позволяет сделать вы­вод, что культура всех народов Мезоамерики восхо­дит к некоей «культуре-родоначальнице», столь да­леко отстоящей от нас во времени, что археологи, возможно, никогда не сумеют обнаружить каких-либо материальных свидетельств ее существования. Можно также предположить, что на протяжении многих веков там происходил активный обмен дос­тижениями как в материальной, так и в духовной сфере, что и привело к однородности культур этого региона. На этой почве впоследствии выросла ци­вилизация майя.

ОБЛАСТИ

 

На территории, занимаемой народом майя, су­ществовало три крупных культурно-географических области с различными природно-климатическими условиями: южная, центральная и северная. Две последние целиком располагались в равнинной зоне.

Южная область майя включает в себя горные районы Гватемалы и соседнего, граничащего с ней мексиканского штата Чьяпас. К ней также относят­ся знойные равнины Тихоокеанского побережья и западные районы Сальвадора.

В работах, посвященных цивилизации майя, юж­ную область нередко отказываются признать терри­торией, связанной с историей майя, приводя доста­точно веские аргументы. В течение весьма продол­жительного периода цивилизации этой области были подвержены очень сильному влиянию со сто­роны культур Центрально-Мексиканского региона, и некоторые специфические черты цивилизации майя здесь отсутствуют. В монументальной архитектуре, например, почти не использовался ступенчатый свод, практически отсутствуют столь характерные для цивилизации майя календарные записи по сис­теме «длинного счета» и стело-алтарные комплексы.

Если исходить из чисто археологических крите­риев, цивилизации, существовавшие в южной об­ласти, не являются цивилизациями майя в полном смысле этого слова. Следует учитывать и то, что центральные и восточные горные районы штата Чьяпас были заселены майяязычными народами относительно недавно.

В центральной области цивилизация майя достиг­ла высочайших вершин своего развития. Ее центр располагался там, где теперь находится департамент Петен на севере Гватемалы. Эта область тянется от штатов Табаско и Кампече, через покрытые густыми лесами равнины, и включает в себя территорию Бри­танского Гондураса (современный Белиз), район реки Мотагуа в Гватемале и узкую полоску на западе тер­ритории Гондураса.

Все самые характерные признаки цивилизации майя встречаются в центральной области: ступенча­тый свод и высокий гребень на крыше, полностью разработанный календарь «длинного счета», иерог­лифическое письмо, стело-алтарные комплексы и многое другое.

Северная область охватывает всю территорию полуострова Юкатан. Естественных барьеров, пре­пятствующих сообщению между северной и цент­ральной областями, нет, поэтому цивилизации, воз­никшие в этих двух областях, имели много сходных черт. Впрочем, существует и целый ряд различий.

Многие особенности цивилизаций северной обла­сти обусловлены главным образом тем, что сельскохозяйственный потенциал Юкатана слабее, чем у тер­риторий, лежащих к югу. Места расселения людей в этом регионе очень сильно зависят от нахождения карстовых колодцев — сенотов. Кроме природно-климатических, между этими регионами существует ряд культурных различий, обусловленных центральномексиканским влиянием. В отличие от Петена се­верная область никогда не была полностью покинута людьми, и численность коренного населения всегда оставалась здесь достаточно высокой.

ХРОНОЛОГИЯ

 

После установления на полуострове Юкатан ис­панского владычества многие, в том числе епископ де Ланда и отец Антонио ди Сиудад Риал, в 1588 г. посетивший знаменитый город Ушмаль, интересова­лись возрастом встречающихся повсюду величествен­ных руин, но от местных жителей смогли узнать очень немного. Настоящий интерес к цивилизации майя начался только в 1822 году после публикации в лон­донском издательстве результатов «исследований», проведенных капитаном Дель Рио в конце восемнад­цатого столетия в Паленке.

Путешествия, предпринятые в 1839—1842 гг. аме­риканским дипломатом и юристом Джоном Ллойдом Стефенсоном и его компаньоном — английским ху­дожником и топографом Фредериком Казервудом, положили начало современным исследованиям и по­казали всему миру былое великолепие исчезнувшей цивилизации.

Стефенс и Казервуд были первыми после еписко­па Ланды, кто связал существование развалин «горо­дов», которые им удалось обнаружить, с коренными жителями страны — индейцами майя, а не с гипотетическими израильтянами, кельтами или татаро-мон­голами, к версиям о которых склонялись другие «на­учные авторитеты», — но они не смогли даже приблизительно определить возраст этих городов.

Эта проблема оставалась нерешенной до тех пор, пока календари майя не были изучены Эрнстом Ферстеманном, хранителем Государственной библиотеки Саксонии, и некоторыми другими исследователями. В конце XIX в. англичанином Альфредом Р. Моудсли были великолепно изданы копии надписей на язы­ке майя. Этим был достигнут настоящий прорыв в понимании календарной системы майя. Кроме того, экспедиция, организованная Гарвардским музеем Пибоди, начала в это время крупномасштабные рас­копки в районах «городов» майя. За этим последовали экспедиции, организованные Институтом Карнеги в Вашингтоне, Институтом центральноамериканских исследований при Тулейнском университете (Новый Орлеан), Университетом Пенсильвании и Институ­том истории и антропологии в Мехико.

Датировка древней цивилизации майя сейчас ве­дется четырьмя способами, основываясь на соб­ственно археологических находках, в особенности керамики, на радиоуглеродном методе датировки, который начал использоваться с 1950 года, на иссле­дованиях местных исторических традиций, хотя и дошедших до нас в изложении авторов хроник, от­носящихся к позднему доиспанскому периоду, и при помощи правильно подобранного соответствия между календарной системой майя и христианским календарем.

Установить соответствие между этими календаря­ми невероятно сложно, все предложенные до сих пор методы остаются достаточно спорными, поэто­му эта тема требует пояснения. Календарь майя, основанный на системе «длинного счета», которая будет подробно рассмотрена в главе 3, является аб­солютным, строго последовательным календарем, который работает подобно огромному часовому ме­ханизму, отсчитывая время от некоей точки в отда­ленном прошлом. Надписи с календарными датами, основанными на системе «длинного счета», встреча­ются во всех древних городах северной и централь­ной областей майя. Однако еще до испанского за­воевания эти даты начали записывать в очень со­кращенной и двусмысленной форме.

В индейской хронике, известной под названием книг Чилам Балам, утверждается, что город Мерида, современная столица полуострова Юкатан, был осно­ван испанцами вскоре после окончания некоего спе­цифического периода по календарю майя, основан­ному на системе «длинного счета». Согласно нашему календарю это произошло в январе 1542 года. Епис­коп Диего де Ланда, считающийся непогрешимым авторитетом, сообщает нам, что по более примитив­ной календарной системе майя, так называемому «ка­лендарному кругу» с 52-летним циклом отсчета, это произошло 26 июля 1553 года. Пытаясь привести ка­лендарь майя в соответствие с христианским календа­рем, необходимо принимать эти факты во внимание. Существуют две системы корреляции календарей, которые согласуются с данными археологии. Это так называемая система 11.16, или система Томпсона, и система 12.9, или система Спиндена. Разница этих систем составляет 260 лет.

Какая же из этих систем является правильной? Древние майя отделывали дверные проемы своих храмов балками из дерева сапоте, которые сохрани­лись до наших дней. Их возраст может быть опре­делен при помощи метода радиоуглеродного анали­за. Серия подобных исследований, проведенных недавно в университете Пенсильвании, определила правильность системы Томпсона. Специалисты по майя вздохнули с облегчением, поскольку любая другая система корреляции календарей внесла бы разброд в современные предположения о развитии культуры майя в течение двух тысячелетий. Более того, любой сдвиг в датировке классического пери­ода майя разрушил бы хронологию исторических событий древней Мезоамерики, поскольку практи­чески все археологические датировки в этой части земного шара привязаны к календарю майя, осно­ванному на системе «длинного счета».

По современным научным представлениям, в области майя существовал целый ряд культур, сме­нявших друг друга или существовавших параллельно. Мало что известно о периоде, когда люди начали селиться на этой территории, но еще до 1500 года до н. э. эту область уже населяли примитивные зем­ледельцы и охотники.

В архаическую, или доклассическую, эпоху, кото­рая определяется как период между 1500 г. до н. э. и 150 г. н. э., во всех трех областях возникло и повсеме­стно распространилось земледелие, появились пер­вые настоящие поселения.

Черты более развитой культуры, такие, как строи­тельство пирамид и появление на архитектурных па­мятниках иероглифических надписей, появляются в конце архаической эпохи. Затем наступил непродол­жительный доклассический период (150—300 гг.), после которого цивилизация достигла наивысшего уровня развития.

В блистательную классическую эпоху, продолжав­шуюся с 300-го по 900 г. н. э., майя воздвигали камен­ные монументы с календарными датами по системе «длинного счета».

В конце X в. на равнинную зону майя обрушил­ся чудовищный по своим масштабам катаклизм.

В эти времена центральная область была большей частью оставлена своими жителями, а северная и южная подверглись вторжению из Центральной Мексики. Эти события явились рубежом между классической эпохой и постклассическим перио­дом, который продолжался до прибытия испанских завоевателей.

НАРОДЫ И ЯЗЫКИ

 

Люди, говорящие на языках майя, обитают очень компактно, однако следует отметить, что к семье майя относится целый ряд языков близкородствен­ных, но имеющих существенные отличия.

Человек, говорящий на одном из языков этой семьи, не сможет понять человека, говорящего на другом языке этой же самой семьи. Индейцу майя с Юкатана так же сложно понять индейца из высо­когорных областей штата Чьяпас, как англичанину понять голландца.

До сих пор не удалось объединить отдельные язы­ки этой семьи в достаточно крупные группы. Причи­на в том, что для многих из этих языков не зафикси­ровано достаточного объема репрезентативной лексической базы, которая могла бы послужить осно­вой для подобной систематизации. Поэтому ни одну из предлагаемых сейчас систематизации нельзя счи­тать окончательной. Профессор Мак-Квоун выделя­ет в майяской языковой семье 10 языковых групп: использование метода лексикостатистики, основыва­ющегося на сравнении словарного запаса языков, по­зволило ему и Морису Сводишу приблизительно оп­ределить время, когда произошло разделение языков. Результаты таких исследований представляют чрезвы­чайный интерес для археологов.

Мак-Квоун предполагает, что самыми первыми майя были члены маленького индейского племени из Северной Америки, находящегося в отдаленном род­стве с некоторыми из народностей Южного Орегона и Северной Калифорнии и в более близком с мекси­канскими народностями, говорящими на тотонакских и зоквейских языках. Продвигаясь на юг, эти люди начали расселяться в высокогорных областях на запа­де Гватемалы в середине 3-го тысячелетия до н. э.

На протяжении следующего тысячелетия от племе­ни отделились хуастеки и юкатеки. Первые двигались к северо-западу и, возможно, обосновались на терри­ториях, лежащих на побережье залива Кампече, там, где сейчас расположены мексиканские штаты Тамаульпас и Веракрус, где оказались полностью изолиро­ванными от других представителей своей этнолингви­стической группы. Юкатеки мигрировали к северу и расселились по обширным равнинным областям по­луострова Юкатан и Петена.

Индейцев лакандонов насчитывается сейчас лишь несколько сотен. Эта народность, использующая луки и стрелы, населяет джунгли штата Чьяпас в юго-за­падной части бассейна реки Усумасинта. Но лакандоны, вероятно, были промежуточной группой, не вхо­дящей ни в одно из основных племен.

В первой половине 1-го тысячелетия до н. э. ис­конную территорию майя покинули представители еще двух, гораздо более крупных языковых групп — чоланской и цельтальской, которые двинулись на юг, в центральную область, где они поддерживали близкие контакты как между собой, так и с живу­щими к северу от них юкатеками.

Дальнейшая история народностей, говорящих на языках цельталь, достаточно хорошо изучена в про­цессе лингвистических и археологических исследо­ваний, поскольку, по существующим на сегодняшний день данным, в 400 г. н. э. они были вынуж­дены уйти из центральной области и вернуться в горную зону, первыми заселив горные долины в окрестностях Сан-Кристобаль-де-ла-Касес в мекси­канском штате Чьяпас.

Представители других лингвистических групп, входящих в семью языков майя, были менее склон­ны к перемене мест. В результате их языки распро­странены более компактно. К ним можно отнести архаичный язык народности мам, живущей на запа­де Гватемалы, который лишь недавно начал распро­страняться на юг, к Тихоокеанскому побережью, и малоизвестные языковые группы чух, канхобалан и мотосинтлек.

Многочисленные народности киче, какчикель и родственная им народность цутухиль, представите­ли которой живут в деревнях, расположенных вдоль побережья озера Атитлан, окруженного со всех сто­рон вулканами, говорят на языках, которые тысячу лет назад были единым языком — киче.

Со времен завоевания испанцами Мезоамерики доминирующая роль принадлежит языку народности кекчи, который продолжает постепенно распростра­няться от центра, расположенного в Алта-Веропаз в Гватемале, захватывая юг Британского Гондураса и области, расположенные вокруг озера Исабаль в Гон­дурасе, в которых когда-то говорили на языке народ­ности чоль.

Так какой же язык положен в основу письменно­сти майя? Одного взгляда на лингвистическую кар­ту достаточно, чтобы увидеть, что полуостров Юка­тан заселен исключительно юкатеками. Именно на этом языке и говорили те люди, которые в северной области использовали для письма иероглифы майя.

Интересно, что центральная часть лингвистичес­кой карты пустая. На этой территории нет коренного населения, за исключением областей, где жи­вут народности лакандон, кекче. Но они там живут недавно. Не ранее XIII в. н. э., а возможно, и го­раздо позже некоторые представители юкатеков на­чали переселяться в Петен. Поэтому гипотеза о том, что языком надписей в центральной области был язык юкатеков, имеет мало сторонников.

Несколько лет назад Эрик Томпсон выдвинул гипотезу, согласно которой на протяжении класси­ческого периода центральная область была заселе­на народностями, говорившими на языках группы чоль. В настоящее время одни из них — чонталь и чоль — населяют зону равнин и невысоких холмов на северо-западе, а другие — чорти — живут на юго-востоке. Кажется бесспорным, что язык чоль был некогда доминирующим на территориях, лежа­щих вдоль огромной дуги, протянувшейся через всю центральную область. Правоту такой точки зрения подтверждают документы, относящиеся к временам завоевания Мезоамерики испанцами. До­полнительным аргументом в пользу этой точки зре­ния является то, что язык народности мопан, ко­торый некоторые исследователи ошибочно относят к той же группе, что и язык юкатеков, то есть к группе собственно языков майя, скорее входит в группу языков чоль. Вряд ли является простым совпадением и то, что на языке народности чоль говорят в местности, где расположены руины клас­сического города Паленке, а на языке чорти — по­близости от Копана.

Неизбежен вывод, что людьми, создавшими все великие цивилизации центральной области, были майя, говорившие на языке чоль, хотя на протяже­нии раннеклассического периода к ним присоеди­нялись некоторые представители групп, говорящих на языке цельталь. Возможно также, что в развитие этих цивилизаций внесли свою лепту и представи­тели загадочной народности лакандон.

Языки, не входящие в семью языков майя, обна­руживаются в некоторых отдельных регионах, ука­зывая либо на чужеземное вторжение, либо на ос­таточные группы населения, язык которого раство­рился в языках майя. Достаточно мало изученная народность пипил, представители которой говорят на языке, очень близком к языку науатль, который был официальным языком империи ацтеков, в ос­новном живет на западе Сальвадора, но целый ряд общин этой народности есть на Тихоокеанском по­бережье и в долине реки Мотагуа в Гватемале. Не­которые авторы считают, что они вторглись на тер­ритории майя из Мексики после крушения государ­ства тольтеков в начале постклассической эпохи. Эта теория не противоречит данным, полученным при проведении исследований их языка с помощью метода лексикостатистики.

Крошечная группа людей, говорящих на языке зокве, которая живет на Тихоокеанском побережье мексиканского штата Чьяпас и в приграничных обла­стях Гватемалы, является, вероятно, следами некогда гораздо более широкого распространения этой семьи языков. Язык ксинкан, о происхождении которого нет практически никакой информации, был предпо­ложительно распространен на всей равнинной части Тихоокеанского побережья перед приходом сюда майя и пипил, но с археологической и этиологичес­кой точки зрения этот вопрос не изучен. Следует до­бавить, что язык науатль был во времена испанского завоевания чем-то вроде лингва франка — универ­сального языка торговли, использовавшегося в пор­ту Шиколанго, расположенном в Лагуна-де-лос-Терминос на юге штата Кампече.

 

Глава1

САМЫЕ РАННИЕ МАЙЯ

 

В старинном эпическом повествовании майя-киче «Пополь Вух» рассказывается, как боги-праотцы Тепеу и Гукуматц подняли из водяной пучины землю и населили ее животными и растениями. Сотворив это, божественные прародители возжаждали почитания и преклонения и вылепили из земли существ, похожих на людей, но они оказались недолговечными и спус­тя некоторое время вновь обратились в грязь. Следу­ющую расу боги создали из дерева, но творение полу­чилось настолько безмозглым, что было уничтожено самими богами, заменившими его на людей, сделан­ных из мяса. Однако эти существа обратились к злу и были уничтожены, когда боги обрушили на землю ужасный ливень: чудовищное наводнение смело их с лица земли. И наконец, из кукурузного теста боги со­здали настоящих людей, предков майя-киче.

Ни предания индейцев, ни археологические иссле­дования не могут пролить свет на происхождение майя. У народов, которые живут племенным строем, историческая память сохраняется недолго, а сложные геологические условия этого региона в сочетании с буйной растительностью сильно затрудняют поиск остатков материальной культуры древнейших времен.

В этом регионе мало естественных пещер и скальных формаций, которые могли бы послужить местом обитания примитивных охотников и собирателей, и в этом районе, особенно в зоне тропических ливневых лесов, очень трудно отыскать места, на которых располагаются открытые площадки.

ДРЕВНЕЙШИЕ ОХОТНИКИ

 

Мы можем только догадываться, когда человек появился на территориях, где впоследствии возник­ла цивилизация майя. Первыми начали заселять Новый Свет выходцы из Азии, которые перебрались в Америку в ледниковый период, в конце плейсто­цена, когда на месте современного Берингова про­лива еще существовала перемычка.

Еще до начала 9-го тысячелетия до н. э. первые ин­дейцы ставили свои лагеря на берегу продуваемого ветрами Магелланова пролива. Можно предполо­жить, что к этому времени примитивные охотники уже расселились по территории обеих Америк.

Большие пространства обоих континентов были тогда покрыты травой, по которой бродили гигант­ские стада травоядных животных — мамонтов, ло­шадей, верблюдов и гигантских бизонов.

В Соединенных Штатах, Канаде и на Аляске, где к настоящему времени обнаружен целый ряд стоянок, относящихся к древнейшей эпохе, эта ранняя культу­ра, которая называется «кловис» и до сих пор не рас­крыла археологам все свои тайны, существовала при­мерно 10—12 тысяч лет назад. Основным способом добычи средств к существованию для людей эпохи «кловис» была охота на мамонтов. К такому выводу пришли ученые, изучая останки в местах, где некогда охотились на этих животных, — на юго-западе Америки. Огромных слонов убивали дротиками, для метания которых существовали специальные приспо­собления. Дротики были снабжены прекрасно сде­ланными каменными наконечниками, которые ис­следователи называют желобчатыми, так как от их основания по одной или по обеим сторонам шли же­лобки, напоминающие чешуйки. Такие наконечники находят и на севере Аляски и Новой Шотландии, и в расположенных гораздо южнее областях Мексики и Центральной Америки. Их находили даже в Коста-Рике и Панаме.

Самым древним предметом искусственного про­исхождения, найденным на территории майя, явля­ется маленький обсидиановый наконечник для ме­тательного орудия, копья или дротика, найденный недалеко от Сан-Рафаэля. Принадлежность его к культуре «кловис» можно определить по желобчатой поверхности на одной из сторон и по тому, что края наконечника сколоты в месте прикрепления к древ­ку. Этот наконечник имеет сильное сходство с не­сколькими другими, найденными на территории Мексики, и с наконечниками меньшего размера, также относящимися к культуре «кловис», которые были найдены в США. Эти немногочисленные на­ходки позволяют лишь предположить, что в конце ледникового периода по высокогорной зоне майя бродили первобытные охотники. Поиски необходи­мо продолжать.

Глава 2

ПОЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ МАЙЯ

 

Существует огромная разница между раннеземле­дельческими культурами, которые мы только что рассмотрели, и вызывающими трепет достижения­ми майя классической эпохи. Но тем не менее, ка­кая бы пропасть их ни разделяла, она не является абсолютно непреодолимой. Основные вопросы, свя­занные со становлением цивилизации майя, звучат так: что произошло в тот период времени, который лежит между позднеархаическим и предклассическим периодами, и как в действительности происхо­дило развитие тех особенностей культуры, которые являются характерными для цивилизации майя классического периода?

По поводу возникновения цивилизации майя выдвинут уже целый ряд противоречивых гипо­тез. Одна из самых одиозных полагает, что ничем прежде не примечательные индейцы майя попали под влияние путешественников, явившихся к ним с берегов Китая. Здесь следует сделать отступление и пояснить для неспециалистов, что можно абсо­лютно категорически утверждать — ни одна из ве­щей, найденных в культурных центрах майя, не была идентифицирована как предмет из Старого Света, и со времен Стефенсона и Казервуда теории о трансатлантических или транстихоокеанских кон­тактах при тщательном научном рассмотрении все­гда рассыпались.

Последователи другого научного направления, исходя из предположительно низкого сельскохозяй­ственного потенциала Петена и Юкатана, утвержда­ют, что развитая цивилизация была привнесена в равнинную область майя из регионов с более бла­гоприятными природно-климатическими условия­ми. Еще одна гипотеза предполагает, что сельскохо­зяйственный потенциал этих областей сильно недо­оценивается и культура майя, в том виде, в каком она известна нам по классическому периоду, явля­ется полностью sui generic (Самобытный (лат.)), не несущей в себе ни­каких следов внешнего влияния. Надо сказать, что обе эти точки зрения являются преувеличением и по крайней мере частично ошибочными. Дело в том, что майя как горной, так и равнинной областей никогда не были изолированы от остальной Мезоамерики, и, как мы увидим в этой и последующих главах, на протяжении всей своей истории, начиная с самых древних времен, культура майя подверга­лась влиянию культур, существовавших на террито­рии современной Мексики.

Что именно мы понимаем под словом «цивили­зация»? Чем именно цивилизация отличается от дикости? Археологи обычно стараются увильнуть от такого вопроса и, вместо четко сформулированного ответа, предлагают целый список черт, присущих, по их мнению, цивилизации. Одним из существен­ных критериев считается наличие городов, но, как мы вскоре увидим, ни у майя классического перио­да, ни у целого ряда других древних цивилизаций не было чего-либо похожего на то, что мы привык­ли определять понятием «город». Ныне покойный В.Дж. Чайлд полагал, что другим важнейшим кри­терием цивилизации является наличие у нее пись­менности. Но инки Перу, создавшие развитую ци­вилизацию, были абсолютно безграмотны.

Цивилизация отличается от того, что ей предше­ствовало, скорее по количественным, нежели по качественным критериям, хотя, вне всякого сомне­ния, ни одна цивилизация не может возникнуть раньше, чем появятся институты государства, храмы, значительные масштабы общественных ра­бот и широко распространенные, единые художе­ственные стили. За немногими исключениями, у сложного государственного аппарата возникает по­требность в ведении записей в какой-либо форме, и в ответ на эту потребность обычно возникает письменность, обычно по этой же причине созда­ются и более или менее точные способы ведения отсчета времени.

Не следует забывать, что, несмотря на существо­вание общих черт, каждая из цивилизаций по-сво­ему уникальна. Майя классического периода, жив­шие в горной области, имели тщательно разрабо­танный календарь, письменность, пирамидальные храмы и дворцы, сложенные из известняковых бло­ков, внутри которых находились комнаты со свод­чатыми потолками. Имелась у них и традиция ар­хитектурной планировки, когда некоторые здания, расположенные вокруг рыночной площади, выделя­лись несколькими рядами каменных стел, установ­ленных перед ними. Кроме того, они имели полихромную керамику и изощренный художественный стиль, который проявлялся как в барельефах, так и в настенной росписи. Все эти характерные черты классического периода полностью отсутствуют в найденных к сегодняшнему дню материалах, от­носящихся к позднеархаическому (300 г. до н. э. — 150 г. н. э.) и предклассическому (150—300 г. н. э.) периодам.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ КАЛЕНДАРЯ

 

Существование в том или ином виде системы за­писи времени характерно для всех достаточно раз­витых культур — необходимо фиксировать важные события в жизни правителей государства, отслежи­вать цикл сельскохозяйственных работ и церемоний года, отмечать движение небесных светил. Кален­дарный цикл продолжительностью в 52 года суще­ствовал у всех народов Мезоамерики, включая и майя. Эта система отсчета времени, уходящая кор­нями, вероятно, в очень древние времена, состоит из двух пермутационных циклов.

Продолжительность одного из этих циклов со­ставляла 260 дней, и эта система представляла со­бой сложную взаимосвязь из отрезков времени, продолжительность которых составляла 13 дней, наложенную на циклическую последовательность из двадцати дней, каждый из которых имеет собствен­ное имя. Иногда для обозначения этой системы сче­та еще используется термин «цолкин». Дни два­дцатидневного цикла носят имена: Имиш, Ик', Ак'баль, К'ан, Чичкан, Кими, Маник', Ламат, Мулук, Ок, Чуэн, Эб, Бен, Иш, Мен, Киб, Кабан, Эсанаб, Кавак, Ахау.

У майя отсчет 260-дневного цикла начинался с дня Имиш, имевшего номер 1, за ним под вторым номе­ром следовал день Ик', под третьим Ак'баль, под чет­вертым день К'ан, и так далее, пока календарь не до­бирался до дня Бен, который шел под номером 13.

Следующим днем в календаре оказывался день Иш, который начинал новый тринадцатидневный цикл и, соответственно, получал порядковый номер 1, следу­ющий за ним день Мен получал порядковый номер 2 и так далее. При такой схеме последним днем 260-дневного цикла оказывался день Ахау с порядковым номером 13, и весь цикл повторялся снова, начиная с дня Имиш, вновь имеющего номер 1.

Как возникла такая схема отсчета времени, остает­ся загадкой, но то, как она использовалась, совер­шенно ясно. Каждый из дней цикла ассоциировался с какими-то определенными понятиями, и весь ход двадцатидневных циклов с механической четкостью показывал, что именно должно произойти в будущем, и жестко регламентировал жизнь как самих майя, так и всех остальных народов Мезоамерики. Такая систе­ма отсчета времени все еще существует в неизменном виде у некоторых изолированных народностей на юге Мексики и в горной области майя. Подсчеты, обеспе­чивающие правильность работы этой системы, ведут специальные жрецы.

Связанным с 260-дневным календарным циклом является и 365-дневный «нечеткий год», названный так, поскольку реальная продолжительность солнеч­ного года примерно на четверть суток длиннее. Имен­но это обстоятельство и заставляет нас объявлять каждый четвертый год високосным и добавлять к нему еще один день для того, чтобы не произошло рассогласование календаря и солнечного года. Кален­дарь майя это обстоятельство полностью игнориро­вал. Внутри этого года выделялось 18 месяцев длиной по 20 дней каждый, к которым в конце года добавлял­ся еще и наводящий страх период, состоящий из пяти несчастливых дней.

Новый год майя начинался первого числа меся­ца Поп, за ним следовало второе, третье число этого месяца и так далее. Однако последний день ме­сяца носил не порядковое число 20, а специальный знак, указывающий на «переход управления» к сле­дующему по порядку месяцу, что связано со фило­софией майя, полагавших, что влияние любого от­дельного интервала времени ощущается до того, как этот период времени фактически наступит, и про­должается некоторое количество времени после его завершения.

Из всего сказанного следует, что каждый из дней имел соответствующую ему дату как по 260-дневно­му календарному циклу, так и по календарной сис­теме «нечеткого года». Например, первый день К'ан 260-дневного цикла мог быть одновременно и пер­вым числом месяца Поп. Такое совпадение дат, ког­да 1-й К'ан являлся первым числом месяца Поп, происходило один раз за 18 980 дней, то есть за период времени, равняющийся 52 «нечетким годам».

Этот период времени и называется «календарным кругом» и является единственной системой ведения счета лет, которую имеют народы горной Мексики, системой, имеющей очевидные недостатки, когда для фиксации событий требуются ссылка на проме­жутки времени, превышающие по продолжительно­сти пятьдесят два года.

Хотя календарь по системе «длинного счета» обычно называют календарем майя, в классическом периоде и даже в более ранние времена этот кален­дарь был очень широко распространен в равнинных областях Мезоамерики. Но до высочайшей степени точности эта система была доведена майя, живши­ми в центральной области. Этот календарь представ­ляет собой совершенно иную систему счета, тоже основанную на пермутационных циклах, но эти циклы настолько длинны, что, в отличие от «кален­дарного круга», любое из событий, происшедших на протяжении всего исторического времени, могло быть зафиксировано без каких-либо опасений, что возникнет двусмысленность в понимании дат.

Вместо того чтобы за основу календаря «длинно­го счета» принять «нечеткий год», майя и другие народы использовали Тун — период, равный 360 дням. Цикл календарного года выглядел следую­щим образом:

20 Кинов — 1 Уинал, или 20 дней;

18 Уиналов — 1 Тун, или 360 дней;

20 Тунов — 1 К'атун, или 7200 дней;

20 К'атунов — 1 Бактун, или 144 000 дней.

 

Календарные даты «длинного счета», записанные майя на своих монументах, состоят из упомянутых циклов, следуя порядку от самых длинных до самых коротких, в нисходящей последовательности вели­чин. Каждый из этих циклов имеет свой численный коэффициент, и все эти периоды нужно сложить, для того чтобы получить количество дней, прошед­ших со дня окончания последнего большого цикла, периода, равного по продолжительности 13 Бактунам, дата окончания которого выпадала на день, который в календарном круге соответствовал 1-му дню Ахау и 8-му числу месяца Кумху при отсчете по 365-дневному циклу «нечеткого года». Таким обра­зом, дату, которая традиционно записывается майя как 9.10.19.5.11, 10-й день Чуэн 4-го числа месяца Кумху, можно просчитать следующим образом:

9 Бактунов — 1 296 000 дней

10 К'атунов — 72 000 дней

19 Тунов — 6840 дней

5 Уиналов — 100 дней

11 Кинов — 11 дней

Итого 1 374 951 день.

 

Именно столько дней прошло от окончания пос­леднего календарного цикла, пока не наступил день, который по календарному кругу соответствует дате: 1-й день Чуен 4-го числа месяца Кумху.

Здесь необходимо пояснить сами численные ко­эффициенты календаря. Майя и некоторые другие народы равнинной области, в частности народность миштеков, живущих в долине Оахака, имеют край­не простую систему счисления, использующую все­го лишь три символа: точку, обозначающую едини­цу, горизонтальную черту, обозначающую цифру 5, и стилизованное изображение раковины, обозна­чающее ноль. Числительные до четырех включи­тельно обозначаются точками, для обозначения цифры 6 рисовалась черточка, над которой стави­лась одна точка, а 10 обозначалось с помощью двух горизонтальных полосок. Самый большой ко­эффициент, который использовался в календаре, число 19, изображался с помощью четырех то­чек, расположенных над тремя горизонтальными черточками. Обозначение чисел свыше 19, для за­писи которых было черезвычайно важно наличие понятия «ноль», будет подробно рассмотрено в гла­ве 8.

Почти все исследователи сходятся во мнении, что календарь по системе «длинного счета» начал использоваться гораздо позже, чем «календарный круг», но нельзя с точностью сказать, на сколько столетий или тысячелетий. Как бы то ни было, са­мая ранняя из дат, записанных майя по системе «длинного счета», относится к периоду, ограничен­ному рамками Бактуна с коэффициентом 7, и об­наружена она на монументе, расположенном вне области майя.

В настоящее время самой древней считается сте­ла 2 из Чьяпа-де-Корсо, древнейшего ритуального центра, существовавшего в засушливой долине Грихальва в Центральном Чьяпасе с позднеархаических времен. На этой стеле была вырезана вертикальная колонка календарных коэффициентов (7.16.) 3.2.13, за которыми следовала дата «календарного круга» — 6-й день Бен. Обозначение месяца «нечеткого года» на этой стеле отсутствует, что вообще характерно для ранних записей календарных дат. Эта дата со­ответствует по современному летоисчислению 9-му декабря 36 года н. э.

Пять лет спустя в ольмекском поселении Трес-Сапотес в мексиканском штате Веракрус была об­наружена знаменитая стела «С», на которой вы­резана календарная дата (7.) 16.6.16.18, 6-й день Эсанаб. На каждом из этих монументов, ни один из которых не дошел до нас в своем первоздан­ном виде, начальный коэффициент отсутствует, но его восстановление не представляет особой проб­лемы.

Период времени, обозначенный в календаре майя как К'атун 16 Бактун 7, приходится на позднеархаический период. Поскольку нет оснований полагать, что начальная точка отсчета в этих кален­дарных записях могла не совпадать с датой, обо­значаемой как 13.0.0.0.0, 4-й день Ахау 8-го числа месяца Кумху, которую используют для записи конца последнего великого цикла, то можно с уве­ренностью сказать, что календарь майя был дове­ден до окончательной формы еще до начала I сто­летия народами, которые находились под сильным влиянием ольмеков и, возможно, даже не были майя. От них письменность и календарь распро­странились на территории, лежащие вдоль Тихо­океанского побережья Гватемалы и в горной обла­сти майя, и постепенно достигли развивающихся государств, расположенных в лесах Петена.

ПЕТЕН И РАВНИННАЯ ЗОНА МАЙЯ

 

В то время когда в горной области майя и на Тихоокеанском побережье происходил невиданный расцвет культуры позднеархаического периода, цен­тральная и северная области тоже переживали стре­мительный подъем. Над расчищенными в джунглях участками возвышались храмы крупных религиоз­но-культурных центров. Но культура майя, живших в равнинной области, с самого начала развивалась в ином направлении, чем родственных им народов южных территорий, и вскоре начала принимать те уникальные черты, которые отличали ее в класси­ческом периоде.

В это время в северной и центральной областях майя ведущая роль приналежала культуре «чиканель», которая, несмотря на отличие ее элементов в разных регионах, была на удивление однородной. Так же как и в южной области, характерными при­знаками этого периода являются керамика «усулутан» и сосуды с широким горлышком, украшенные тщательно вылепленным ободком. Преобладают монохромные изделия — красные или черные, с восковой на ощупь поверхностью, сосудов на нож­ках практически нет. Довольно странным кажется то, что в наиболее известных культурно-религиоз­ных центрах культуры «чиканель» не найдено ста­туэток. Это свидетельствует о том, что в религиоз­ных культах произошли некоторые изменения.

Однако самой важной отличительной чертой этапа «чиканель» является высокий, особенно в конце позднеформативного этапа (100 г. до н. э. — 150 г. н. э.), уровень развития архитектуры. Следу­ет напомнить, что единая, с геологической точки зрения, территория Петен—Юкатан обладает ог­ромными запасами легкообрабатываемого известняка, и здесь же в изобилии встречается кремень, из которого можно изготовлять инструменты. Более того, майя равнинной зоны еще во времена этапа «мамон» обнаружили, что если обжечь куски изве­стняка, а получившийся порошок смешать с водой, то получается белый известковый раствор, очень прочно скрепляющий камни. И наконец, они до­вольно быстро сообразили, что в строительстве можно применять наполнитель, сделанный из из­вестняковой крошки и глины, — своего рода древ­ний бетон.

Поэтому еще в древние времена зодчие майя мог­ли возводить свои храмы, создавая настоящие архи­тектурные шедевры. Раскопки в крупнейших на этой территории культурно-религиозных центрах майя — Вашактуне и Тикале — показали, что уже в конце эта­па «чиканель» их главные пирамиды, храмовые плат­формы и ритуальные площадки начали принимать свою окончательную форму. Общепризнано, напри­мер, что храмовая платформа Е-VII-sub в Вашактуне была сооружена в конце этапа «чиканель». Прекрас­но сохранившаяся под позднейшими напластовани­ями, эта платформа — пирамида с усеченной верхуш­кой — покрыта сверху слоем белой штукатурки и состоит из нескольких ярусов, каждый из которых имеет насыпной порожек, — очень характерная чер­та архитектуры равнинной области майя. По центру каждой из сторон пирамиды идет заглубленная в ее поверхность лестница, украшенная по бокам маска­ми огромных чудовищ, в которых некоторые исследо­ватели видят трансформированный образ ольмекского бога дождя, хотя, вероятно, некоторые из них являются изображениями небесного змея. Сделанные в полу углубления для шестов говорят о том, что на верхней площадке пирамиды находилось здание, по­строенное из жердей или тростника.

Всего лишь в нескольких часах пешего перехода, к югу от Вашактуна, находится другой крупный центр культуры майя — Тикаль. Его храмы по сво­ему архитектурному совершенству нисколько не ус­тупают, а возможно, и превосходят храмы Вашакту­на. На вершине сооружений, относящихся к поздне­му периоду этапа «чиканель», находились культовые сооружения, от которых сохранились только сло­женные из камня стены, и вполне можно предпо­ложить, что их комнаты были перекрыты ступенча­тым, или, как его еще называют, «ложным», сводом. Стены одного из этих храмов с внешней стороны украшены довольно необычной росписью, изобра­жающей человеческие фигуры, стоящие на фоне облакоподобных завитков. Она выполнена, несом­ненно, рукой опытного художника, использовавше­го для этой работы краски черного, желтого, крас­ного и розового цвета. Другой фрагмент стенной росписи, на этот раз нарисованный черной краской на красном фоне, был найден в Тикале внутри за­хоронения, также относящегося к позднему перио­ду этапа «чиканель». На нем изображены шесть пер­сонажей в пышных костюмах, среди которых, веро­ятно, есть как люди, так и боги. Эти работы, которые, предположительно, относятся ко второй половине I в. до н. э., выполнены в несомненно исапанском стиле, очень похожем на тот, который был распространен в Каминальгуйю.

Некоторые из захоронений Тикаля, относящиеся к позднеархаическому периоду, доказывают, что правя­щая верхушка этапа «чиканель» по положению в об­ществе и богатству нисколько не уступала представи­телям высших слоев общества этапа «мирафлорес». Примером может служить захоронение 85, располо­женное, подобно всем остальным захоронениям это­го периода, в основании храмовой платформы. В перекрытой примитивным ступенчатым сводом погре­бальной камере был найден всего один скелет. Уди­вительным кажется то, что у этого скелета отсутству­ют череп и бедренные кости, но, учитывая богатство и разнообразие предметов, найденных в этом захоро­нении, можно предположить, что этот человек погиб во время сражения и его изуродованное врагами тело было позже обнаружено его подданными. Останки были аккуратно завернуты в ткань и находились в вертикальном положении. Маленькая маска из зе­леного камня, с глазами и зубами, сделанными из перламутра, прикрепленная к верхней части этого свертка, должна была, по-видимому, заменить отсут­ствующую голову. В добавление к его страшному со­держимому в сверток также положили шип и спинной щиток морского ежа, существа, считавшегося у майя символом самопожертвования. Рядом с погребальной камерой, в специальных тайниках, было найдено не менее 26 сосудов, относящихся к концу этапа «чиканель», в одном из них были обнаружены обугливши­еся кусочки сосновой древесины, которые, по дан­ным радиоуглеродного анализа, относятся к периоду от 16-го до 131 г. н. э.

Остатки былого великолепия материальной куль­туры позднеархаического периода обнаруживаются в равнинной зоне майя везде, где лопата археолога погружается в глубокие слои почвы. Даже в значи­тельно менее богатой археологическими находками северной зоне имеются памятники монументальной архитектуры этого периода, такие, как огромный насыпной холм Уаксуна — храмовая платформа, основание которой представляет прямоугольник размером 60 на 130 метров.

К началу протоклассического периода, продолжав­шегося с середины II в. по конец III в. н. э., цивили­зация майя вплотную подошла к началу своей самой блистательной эпохи — классической. К этому време­ни уже полностью сформировались многие характер­ные черты культуры этой цивилизации — расположе­ние храмов неподалеку от площадей и использование при их строительстве известняка и белого стука, на­сыпные порожки и лестницы, тянущиеся по передней стороне пирамид, сооружение погребальных камер, фрески с натуралистическими сюжетами.

Во времена короткого протоклассического перио­да появляются новые формы керамики — сосуды с полыми полусферическими ножками, подставки для горшков, формой напоминающие песочные часы. По всей вероятности, такие изделия появились сначала на территории Британского Гондураса (современный Белиз). В этом периоде широкое распространение получает полихромная керамика. Отличительная ее черта — использование большого количества цветов, которые наносились поверх слоя полупрозрачной оранжевой эмали. Нельзя точно сказать, где впервые появилась такая керамика, хотя большинство иссле­дователей полагают, что это произошло за пределами Петена. К середине III в. н. э. в архитектуре уже стал популярен ступенчатый свод, принцип которого применялся при сооружения гробниц. Он довольно прост. От кромки стены до вершины свода ряд за ря­дом выкладывались камни — так, чтобы каждый ряд выступал немного дальше предыдущего. Наверху этой конструкции находился большой плоский камень. При всей простоте эта конструкция имеет свои сла­бые стороны: для того чтобы компенсировать вес ог­ромного потолка, архитекторы майя были вынужде­ны возводить массивные стены и укреплять их строительным наполнителем — прообразом совре­менного бетона. Тем не менее, будучи однажды изо­бретенным, этот метод с течением времени превра­тился в очень характерную черту архитектуры майя равнинной зоны, которая резко отличала ее от мекси­канской архитектуры, отдающей предпочтение плос­ким крышам, при сооружении которых использова­лось дерево или стебли тростника.

Эти впечатляющие достижения позволяют предпо­ложить, что именно здесь, в равнинной зоне, за не­сколько столетий до начала классического периода и появилась цивилизация майя. Но среди них отсут­ствуют две очень важные детали более поздней циви­лизации — календарные даты «длинного счета» и письменность. Как мы уже знаем, они найдены сре­ди материалов, относящихся к существовавшей в то же самое время в высокогорной зоне и на Тихоокеан­ском побережье исапанской цивилизации, хотя, ско­рее всего, и календарь и письменность были заим­ствованы исапанской культурой у еще более древней ольмекской цивилизации, существовавшей некогда на берегах залива Кампече. Исапанский стиль приоб­рел к этому времени довольно широкое распростра­нение в центральной и северной областях, о чем сви­детельствуют, например, осколки резных изделий, найденные в акрополе Тикаля в археологических сло­ях, относящихся к протоклассическому периоду, ран­ние фрески Тикаля и изображения человеческих фи­гур на стенах Лолтунской пещеры, но вплоть до начала классического периода ни календарь, ни пись­менность на этих территориях значительного распро­странения не получили.

 

Глава 3

КУЛЬТУРА «ЭСПЕРАНСА»

 

Окончание этапа «мирафлорес» ознаменовало упа­док культуры в горной области майя. В этот период резко снизились масштабы строительных работ в крупнейших центрах. К концу протоклассического периода Каминальгуйю, который был не только круп­нейшим религиозным центром майя, но и средоточи­ем всей культурной и политической жизни южной области, уже фактически лежал в руинах.

В начале V в. н. э. горные области майя попали под господство Теотиуакана. Захватчики из этого города, расположенного в Центральной Мексике, завладели Каминальгуйю и на его месте соорудили для себя миниатюрную копию своей столицы. При­шельцы образовали высший класс, правивший по­коренными народами. Но вскоре пришельцы по­пали под влияние местных вкусов и традиций и «майянизировались» до такой степени, что начали импортировать из центральной области керамику и другую утварь, которую клали в свои могилы. Таким образом, цивилизацию «эсперанса», которая появи­лась в Каминальгуйю в позднеклассическом пери­оде, можно считать своего рода гибридной.

В Каминальгуйю найдено несколько архитектур­ных комплексов, относящихся к культуре «эсперан­са». Все они были построены по плану, совершенно нетипичному для архитектуры майя, и в основном представлены ступенчатыми пирамидами, в архитек­туре которых присутствуют типичные для Теотиуака­на элементы «талуд-таблеро» — архитектурного при­ема, при котором прямоугольная панель с врезками на боковой поверхности помещалась поверх скошен­ного уступа — талуда. В Каминальгуйю хороший строительный камень, в таком изобилии встречаю­щийся в Мексике, отсутствовал. Поэтому архитекторы, которые, без сомнения, были родом из Теотиу­акана, обходились обычной глиной, поверх которой накладывался слой штукатурки — стука, окрашенной в красный цвет. Вдоль каждого из ярусов храмовой платформы шла только одна лестница, а на вершине располагалось храмовое святилище с тростниковой или, что более типично для строительных традиций Теотиуакана, плоской балочной крышей.

Чужеземные правители этапа «эсперанса» сами выбирали, какая из храмовых платформ послужит местом их захоронения. Как и во времена этапа «мирафлорес», каждая из этих платформ сооружа­лась для того, чтобы разместить в ней гробницу правителя. Погребальная камера с перекрытием из бревен обычно сооружалась под пролетом идущей вдоль фасада лестницы. Пирамиды более поздних погребений сооружались поверх предыдущих. Знат­ных покойников хоронили в сидячем положении — тело помещалось на деревянные похоронные дро­ги. В загробный мир правитель обычно захватывал с собой не только богатые подношения — керами­ческую утварь и другие предметы, но также и при­несенных в жертву людей. Количество жертв коле­балось от одного до трех человек — обычно детей или подростков. Вокруг тела располагались богато украшенные погребальные сосуды, в которых нахо­дились запасы пищи для покойного и все необхо­димое для их приготовления — например, митейты и мано.

Некоторые из нефритовых украшений, в большом количестве найденных при раскопках захоронений этого периода, были недоделаны. Чаще всего встреча­ются бусины всех размеров, украшения для ушей, по форме напоминающие катушки, и подвески. Под од­ной из лестниц был найден кусок нефрита весом око­ло 10 килограммов. Из этого камня были некогда выпилены кусочки в форме буквы «V». Это означает, что у правителей этапа «эсперанса» был доступ к какому-то крупному источнику этого материала, столь высоко ценимому в Мезоамерике.

Совсем немного черепков керамических сосудов, подобных тем, что находят в захоронениях, было обнаружено среди бытового мусора, скорее всего, эта посуда предназначалась исключительно для эли­ты слоев общества Каминальгуйю — его чужеземных властителей. Некоторые из этих сосудов были при­везены из самого Теотиуакана. Чтобы доставить эти предметы в Каминальгуйю за 14—15 сотен километ­ров, требовались огромные усилия. Скорее всего, их приносили в заплечных мешках, наподобие тех, которыми до сих пор пользуются индейские торгов­цы в горных областях майя.

Отличительной чертой цивилизации Теотиуакана являются ее керамическая утварь: цилиндрические сосуды с тремя широкими ножками и крышкой; ма­ленькие кувшины с широким горлышком; «флореро», прозванные так за свое сходство с маленькими вазоч­ками, и «тонкая оранжевая» посуда, которую изготов­ляли для Теотиукана мастера из лежащего на севере Пуэбло. Кроме этих изделий, найдены полихромные керамические чаши из Петена, с характерным для них выступающим пояском на нижней части.

Некоторые из этих трехногих сосудов были по­крыты слоем гипса, поверх которого нанесена кра­сочная роспись с изображениями правителей Тео­тиуакана, одетых в украшенные перьями костюмы, или сидящий людей, судя по всему — майя. Встре­чаются сосуды, на которых изображены боги майя и Теотиуакана, в том числе и столь популярная в доиспанской Мексике богиня Бабочка. На одном из сосудов из Петена полихромная роспись, выполнен­ная в стиле Теотиуакана, изображает целую процес­сию фигур. У некоторых персонажей изо рта выхо­дят завитки, символически означающие произноси­мые ими слова.

В захоронениях этого периода находят множество различных ценностей. Помпезные похоронные риту­алы проходили под звуки, издаваемые трубами из ра­ковин и большими ударными инструментами, сделан­ными из панцирей черепах, в которые ударяли рогом оленя. На большой, покрытой изображениями ку­рильнице, найденной в одном из погребений, можно увидеть фигуру сидящего человека, который бьет в двухцветный барабан с прорезями. Обряжая покой­ника в последний путь, помимо нефрита, использо­вали также жемчуг, изделия, вырезанные из слюды, и богатые ткани, которые давно рассыпались в прах. В некоторых могилах были обнаружены две лапы ягуара — зверя, который в горной области майя считал­ся символом царской власти.

Предметами, которые ярче всего свидетельствуют о высоком уровне развития мастерства ремесленни­ков, являются зеркала, сделанные из пластинок пи­рита. Пластинкам придавали форму многоугольни­ка, а затем получившиеся кусочки плотно подгоня­лись друг к другу и закреплялись на основе — диске из аспидного сланца. Эти предметы сходны с при­везенными в Каминальгуйю из Теотиуакана, но на задней стороне одного из них была найдена вели­колепная резьба, искусно выполненный узор в виде завитков. Его стиль характерен для цивилизации, которая в классическую эпоху существовала на тер­ритории современного мексиканского штата Вера­крус, на побережье залива Кампече. Это свидетель­ствует о том, что правители этого периода могли позволить себе обзаводиться предметами роскоши, завозимыми из весьма отдаленных регионов.

Перечень достижений культуры «эсперанса» про­изводит достаточно внушительное впечатление, до­стижения других культур этого времени в нем отсут­ствуют. С установлением владычества Теотиуакана развитие культуры майя в южной области, особен­но в горной зоне, внезапно было прервано, и, если не считать предметов, завозимых из Петена, традиционные для раннеклассического периода майя способы изготовления предметов уступают место мексиканским. Надолго исчезают из употребления в южной области и календарные даты, записанные по системе «длинного счета», что, учитывая глубо­кие корни традиции их употребления, кажется странным. Исчезает и «культ» статуэток. Нет также никаких доказательств того, что во времена этапа «эсперанса» в Каминальгуйю воздвигались какие-либо каменные сооружения.

В связи со всем сказанным возникает вопрос: кем были эти самозваные пришельцы — торговцами или воинами? Они могли быть и теми и другими. Во времена ацтеков в Центральной Мексике существо­вала особая каста вооруженных купцов, называемых «почтека», которые совершали путешествия в отда­ленные страны в поисках редких изделий и сырья, которых не было в их краях. Все эти товары пред­назначались для правителя. Поскольку в пантеоне Теотиуакана существовал особый бог-покровитель касты «почтека», мы можем с уверенностью утвер­ждать, что эта каста существовала уже в раннеклассическом периоде.

Таким образом, Каминальгуйю был, скорее всего, юго-восточным аванпостом путешествовавших на ог­ромные расстояния торговцев из Теотиуакана, кото­рый был воздвигнут ради эксплуатации богатств майя на благо правителей Теотиуакана. Как вскоре будет показано, следы влияния этой чужеземной группы можно отыскать по всему Петену и еще дальше на севере, на территории полуострова Юкатан.

Что же касается покоренных майя горных облас­тей Гватемалы, то они, очевидно, продолжали жить так, как жили раньше, с той разницей, что дань те­перь платилась пришельцам из Мексики, а не мес­тным правителям. Земледельцы по-прежнему возде­лывали свои участки, в городах продолжали возво­дить архитектурные сооружения. Возможно также, что майя не разрешалось принимать участие в це­ремониях, проводимых в Каминальгуйю, кроме од­ной. Центром ее проведения было озеро Аматитлан, расположенное недалеко от столицы культуры «эс­перанса». По всей видимости, горячие ключи, рас­положенные вдоль южного побережья озера, при­влекали ежегодно толпы людей, приходящих для поклонения богам воды и огня.

Аквалангистам удалось поднять с покрытого го­рячей грязью дна озера сотни почерневших сосудов, начиная от курильниц необычной формы до обык­новенных горшков и сковородок, — все эти пред­меты кидались в бурлящую воду ревностными бого­мольцами.

СЕВЕРНАЯ ОБЛАСТЬ

 

Если о том, что происходило в раннеклассический период на юге области майя, известно доста­точно много, то гораздо меньше мы знаем, как в это время развивалась цивилизация майя на каме­нистых землях Юкатана и Кампече. Если судить по собранным материалам, в своей архитектуре и ке­рамике майя, жившие в этой области, твердо при­держивались стандартов Петена. Одним из самых древних поселений майя на этой земле является Ошкинток, расположенный на поросшей кустарни­ком равнине Западного Юкатана, где была найде­на покрытая резьбой каменная притолока, сделан­ная в V в. н. э., и несколько относящихся к тому же времени, но сильно проигрывающих ей с эсте­тической точки зрения рельефов.

Гораздо больше интереса вызывает поселение Акансех, расположенное к северо-востоку от Мериды, современной столицы мексиканского штата Юкатан. С одной стороны, в нем были обнаруже­ны ступенчатые пирамидальные храмовые платфор­мы с углубленными лестницами и насыпными по­рожками, характерные для архитектуры майя в Петене. С другой — здесь же была найдена и аб­солютно иная платформа, построенная по методу «талуд-таблеро», с фасадом, украшенным рельеф­ными изображениями в чисто теотиуаканском сти­ле, на котором можно увидеть фигуры антропомор­фных летучих мышей, хищных птиц, белок и изображение одного из центральных персонажей пантеона Теотиуакана, известного как Пернатый змей или Кетцалькоатль. Архитектура этого здания не имеет ничего общего с архитектурой майя. Оно является ярким свидетельством того, что динамич­ные люди Теотиуакана устанавливали аванпосты не только в южной и центральной областях майя, но и здесь, в северной области, словно являясь пред­вестниками того огромного вторжения народов из Центральной Мексики на Юкатан, которое про­изошло пять веков спустя.

Глава 4

Глава 5

ПОСТКЛАССИЧЕСКАЯ ЭПОХА

 

К концу X в. судьба некогда гордого и незави­симого народа майя оказалась в руках воинствен­ных завоевателей из горных районов Центральной Мексики. Новый военизированный порядок при­шел на смену правлению просвещенных правителей классической эпохи. О событиях, которые привели к захвату Юкатана и последующему усвоению его захватчиками культуры майя, которая к этому вре­мени уже, правда, пришла в упадок, мы знаем на­столько много, что можем написать то, что, хотя и с некоторой натяжкой, можно было бы назвать ис­торией этого времени. Исторические хроники ка­нуна Конкисты из Юкатана и горных областей Гва­темалы, которые были записаны в испанской транслитерации вскоре после появления испанцев в Америке, восходят к временам, относящимся к началу постклассической эпохи и являются источ­ником очень ценных сведений.

Но даже в том случае, когда эти сведения под­крепляются авторитетом епископа Ланды, который был осторожен и использовал для своих работ толь­ко рассказы местных жителей, которые считались людьми уважаемыми, или сведения, почерпнутые из материалов местного судопроизводства и разреше­ния земельных споров, не стоит безоговорочно до­верять всему, что написано. Уже сами по себе та­кие сведения часто противоречивы и достаточно путаны. В добавление ко всему представители мес­тных знатных родов иногда сознательно фальсифи­цировали свою собственную историю, исходя из соображений местной политической конъюнктуры. Самым полным и наиболее ценным источником являются так называемые «Предсказания К'атунов» из Юкатана, которые содержатся в книгах, которые известны под названием «Чилам Балам». Это назва­ние восходит к пророку майя, предсказавшему при­бытие испанцев из-за моря.

«История», которую рассказывают эти книги, базируется на календарной системе «короткого сче­та», цикла из тринадцати к'атунов, или (13 х 7200 дней) 265,5 лет. Каждый к'атун именовался по на­званию своего последнего дня, который всегда вы­падал на день Ахау. К сожалению, майя, жившие во времена постклассического периода, отличались мышлением, которое было слишком сильно завяза­но на представлениях о цикличности, так что, если некое событие происходило в К'атун 13 Ахау, оно, согласно представлениям майя, должно было про­изойти и в следующем К'атуне, носящем такое же имя. В результате предсказания и история сплелись в этих документах в столь тесный клубок, что иног­да они звучат почти как религиозные откровения. К примеру, одна из подобных историй начинается так: «Это повествование о том, как один и единый бог, 13 богов, 8000 богов явились, отвечая на при­зыв жрецов, пророков, «Чилам Балам», Ах Хупана, Напак Тана, жреца Нахау Печь и Ах Кауил Ч'ель. Затем они получили повеление, те слова, что изме­рены, были переданы им».

 

ИСПАНСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ

 

«И грядет воздвижение деревянных знамен! — восклицал майяский пророк Чилам Балам. — Наш Повелитель грядет, Ицы! Наши старшие братья грядут, о люди Тантуна! Повелитель! Встречай сво­их гостей, бородатых людей, людей с востока, тех, что несут знак Бога!» Это предсказание осуществи­лось в 1517 г., когда Эрнандес де Кордова открыл полуостров Юкатан. Сам он впоследствии скончал­ся от ран, нанесенных ему воинами майя в Чампотоне. В 1518 г. была организована исследовательс­кая экспедиция Грихальвы, а в 1519 г. испанский авантюрист Эрнан Кортес беспрепятственно вошел в Теночтитлан.

До некоторого времени Юкатан оставался в сто­роне от событий этой бурной эпохи, поскольку ал­чность испанцев влекла их не сюда, а в богатую золотом Мексику. Завоевание испанцами северных областей майя началось только в 1528 г., под ру­ководством Франсиско де Монтехо, которого ко­роль Испании пожаловал титулом губернатора всех захваченных им земель. Но захватить эти земли было весьма непросто, поскольку, в отличие от мо­гущественных ацтеков, у майя не было такого вер­ховного правителя, смерть которого повлекла бы за собой падение всей империи. К тому же майя не желали сражаться «по правилам». Они нападали на испанцев по ночам, устраивали засады и ловушки, то есть вели партизанскую войну, полностью соот­ветствующую традициям современных войн подоб­ного рода. Это привело к тому, что очень долго ненавистные чужеземцы не имели своей столицы. Только в 1542 г. испанцам удалось основать город Мериду. Но даже после этого в стране один за дру­гим вспыхивали мятежи, заставляя испанцев на протяжении всего XVI в. чувствовать себя на этой территории крайне неуверенно.

Захват южной области майя был по большей ча­сти заслугой изобретательного, но очень жестокого Педро де Альварадо, который прибыл в Гватемалу в 1523 г. из Мексики, где одержал ряд побед. Он имел в своем распоряжении кавалерию, пехоту и сторонников из местных жителей. Ко времени его смерти в 1541 г., королевства киче и какчикелей уже попали под власть испанцев, и всякому сопротив­лению пришел конец.

Но при всей своей внешней покорности майя яв­лялись самым стойкими из народов, населявших Мезоамерику. Они никогда не прекращали вести борьбу против европейской цивилизации. В 1847 г., а затем еще раз, в 1860-м, юкатеки, являющиеся од­ной из народностей майя, восставали против своих белых угнетателей. Им почти удалось захватить весь полуостров Юкатан. В 1910 г. в штате Кинтана-Роо вспыхнул мятеж, направленный против режима дик­татора Порфирио Диаса. Только в последние де­сятилетия жители отдаленных поселений майя начали наконец признавать власть правительства Мексики. Несколько раз восстание поднимали и представители народности цельталь, живущие в гор­ных районах Чьяпаса. Самые значительные по мас­штабам восстания произошли там в 1712-м и 1868 гг. Регион, расположенный к западу от озера Исабаль в Гватемале, населен людьми, говорящими на язы­ке чоль. Эту местность и миссионеры и солдаты не­когда называли «Землей войны». На усмирение жи­вущих на ней племен майя потребовались столетия. К этому можно добавить, что ицы до сих пор про­должают жить на своем острове Тайясаль и до сих пор продолжают существовать дикие и независимые племена индейцев лакандонов.

Майя не были полностью покорены, но их дух был сломлен, и их цивилизация пришла в упадок. Все это нашло свое выражение в одном из стихо­творений из книги «Чилам Балам»:

Ешь, ешь, ты имеешь хлеб;

Пей, пей, ты имеешь воду;

В тот день пыль покрывает всю землю,

В тот день гибель всему, что существует на лике земли,

В тот день поднимается туча,

В тот день воздвигается гора,

В тот день сильный захватывает землю,

В тот день все обращается в прах,

В тот день увядает нежный лист,

В тот день закрываются умирающие глаза,

В тот день на дереве появляются три знака,

В тот день три поколения повешены там,

В тот день поднимается знамя битвы,

И все они рассеяны по лесам.

Глава 6

ЖИЗНЬ МАЙЯ

 

До этого момента мы в основном говорили о ке­рамических сосудах, изделиях из нефрита и разва­линах поселений, то есть о материальной культуре некогда великой цивилизации. Немало мы знаем и о том, как протекала повседневная жизнь людей майя. Особенно много нам известно о жизни наро­дов, населявших Юкатан накануне конкисты. К сча­стью, испанские миссионеры, работавшие в этот период на Юкатане, были достаточно образованны­ми людьми, которые стремились как можно глубже понять жизнь народов, которые хотели обратить в христианство. Они оставили нам великолепные ан­тропологические описания того, что представляла собой местная культура до прихода европейцев. Именно благодаря этим документам современные ученые могут правильно интерпретировать находки, относящиеся к постклассическому периоду.

ЗЕМЛЕДЕЛИЕ И ОХОТА

 

Экономической основой цивилизации майя, как уже упоминалось в главе 1, являлось земледелие. Они выращивали маис, фасоль, тыкву, перец чили, хлопок и различные сорта фруктовых деревьев. Нет сомне­ний в том, что жители равнинных областей практико­вали методы подсечно-огневого земледелия, но не вполне понятно, как именно они рубили деревья до того, как во время постклассического периода у них появились медные, а после испанского завоевания и стальные топоры. Вероятнее всего, земледельцы-майя делали на деревьях кольцеобразные зарубки и остав­ляли их засыхать. Время посадки растений регулиро­валось своеобразным сельскохозяйственным календа­рем, примеры которого можно отыскать во всех трех дошедших до нас кодексах майя. По сообщениям Диего де Ланды, поля находились в общинной соб­ственности. Их совместно обрабатывали группы из 20 человек, но, как мы скоро сможем убедиться, это не вполне соответствует действительности.

На Юкатане майя хранили собранный урожай в приподнятых над землей деревянных амбарах, а так­же в «прекрасных подземных помещениях», кото­рые, скорее всего, являлись уже упоминавшимися выше чалтанами, столь часто встречающимися в поселениях классической эпохи. Нельзя с уверенно­стью утверждать, что в те времена майя равнинной области уже умели готовить плоские лепешки-тортиллас, но в дошедших до нас источниках упомина­ется множество других способов приготовления блюд из маиса. Это и «атоле» — каша, сваренная из зерен, к которой полагалось добавлять перец чили; ее ели обычно во время первой трапезы. И посол — напиток, изготовляемый на кислой закваске, кото­рый обычно брали с собой в поле для поддержания сил, а также хорошо известные тамейлы. Больше всего известно, что ели простые земледельцы. Их меню было не слишком разнообразным, они до­вольствовались простой пищей, хотя иногда на их столе появлялось рагу, приготовленное из мяса и овощей, к которому добавлялись семена тыквы и перец. О том, как питались представители элиты, нам известно очень мало.

Очень важную роль в экономике Юкатана игра­ли технические культуры. Во многих районах выра­щивался хлопок. Юкатан славился своими тканями, которые вывозились даже в очень далекие области. На юге Кампече и Табаско, а также в Британском Гондурасе, на территориях, расположенных вдоль речных протоков, выращивались деревья какао, но на территориях, расположенных севернее, посадки этих деревьев были ограничены. Они могли расти только там, где были сеноты или естественные кот­ловины. Из бобов какао, которые собирались с этих деревьев, готовили напиток, который очень высоко ценился представителями правящего класса, и, кро­ме того, даже во времена испанского владычества бобы какао использовались на местных рынках в качестве денег. Ценились они очень высоко. Суще­ствует рассказ о том, что купцы майя, каноэ кото­рых столкнулось у побережья Гондураса с каравеллой Колумба, были настолько озабочены сохранно­стью своих «сокровищ», что кидались за любым из упавших на дно каноэ бобов с такой поспешностью, словно это были не бобы, а их собственные глаза.

Рядом с каждым из жилищ майя находился учас­ток земли с огородом и фруктовым садом. К тому же около селений росли целые рощи фруктовых деревьев. Майя выращивали авокадо, яблони, па­пайю, саподилловые и хлебные деревья. Когда на­ступал сезон созревания, в пищу шло большое ко­личество дикорастущих фруктов.

У майя были собаки нескольких пород, каждая из которых имела свое название. Собаки одной из этих пород не умели лаять. Самцы кастрировались и рас­кармливались зерном, а затем либо съедались, либо приносились в жертву. Другая порода использова­лась для охоты. Майя были близко знакомы как с дикими, так и с домашними индюшками, но для религиозных жертвоприношений они использовали только домашних.

С давних времен земледельцы майя разводят ме­стную породу пчел, лишенных жала. В интересую­щие нас времена пчел держали в небольших полых колодах, которые с двух сторон замазывались гли­ной и устанавливались на козлы, напоминающие по форме букву «А». Майя занимались и сбором дико­го меда.

На крупных млекопитающих, таких, как олени и пекари, майя охотились при помощи лука и стрел. Для выслеживания животных использовались соба­ки. Здесь, вероятно, следует напомнить, что на про­тяжении всей классической эпохи основным оружи­ем воинов-майя являлись копья и дротики.

На птиц, таких, как дикие индюки, куропатки, дикие голуби, перепелки и утки, охотились при по­мощи духовых трубок. Изображения разнообразных охотничьих силков и ловушек, которые майя ис­пользовали при охоте, можно увидеть на страницах так называемого «Мадридского кодекса». Там же можно увидеть и изображение ловушки, предназна­ченной для ловли броненосцев.

Рыбу на Юкатане ловили в основном в прибреж­ных водах. Рыболовной снастью служили неводы, бредни, а также крючки, привязанные к бечевкам. Кроме того, в мелких лагунах за рыбой охотились при помощи лука и стрел. Внутри материка, особен­но в горных областях, в воду бросались снадобья, оглушающие рыбу. Когда оглушенная таким обра­зом рыба заплывала в специальные искусственные запруды, ее просто-напросто собирали руками. Изображение на одной из найденных Тикале вещиц из резной кости, которая относится к позднеклассическому периоду, доказывает, что такой способ рыбной ловли был распространен и в Петене. На морском побережье улов засаливали, сушили на солнце или на огне, готовя его для последующей продажи.

В диких лесах майя добывали смолу копалового дерева, которая представляла собой огромную цен­ность и использовалась (вместе с каучуком и смо­лой дерева сапоте) для благовонных курений. Это вещество было окружено таким почитанием, что одна из местных индейских хроник описывает его как «благоухание центра небес». С других деревьев собирали особую кору, которая предназначалась для ароматизации «балчи», «крепкого и вонючего» ме­дового напитка, огромное количество которого по­глощалось во время праздников.

ЖИЗНЬ ЛЮДЕЙ

 

На Юкатане ребенка сразу после рождения об­мывали, а затем укладывали в колыбель. Головка младенца зажималась между двумя дощечками та­ким образом, что по прошествии двух дней кости черепа навсегда деформировались и становились плоскими, что считалось у майя признаком красо­ты. Родители стремились как можно скорее после рождения ребенка посоветоваться со жрецом и узнать, какая судьба ожидает их отпрыска и какое имя ему следовало носить вплоть до официального наречения.

Испанские священники были весьма удивлены тем, что у майя существовал ритуал, очень похожий на христианский ритуал крещения, который обыч­но совершался в благоприятное время, когда в по­селении набиралось достаточное количество маль­чиков и девочек в возрасте от трех до двенадцати лет. Церемония проводилась в доме старейшины поселка, в присутствии родителей, которые по та­кому случаю должны были до праздника соблюдать разнообразные посты. Пока жрец совершал различ­ные очистительные ритуалы и благословлял их аро­матическими курениями, табаком и освященной водой, дети и их отцы находились внутри круга, ограниченного тонкой веревкой, которую держали четверо пожилых почтенных мужчин, изображавших бога дождя Чака. Именно с момента проведения та­кого ритуала считалось, что старшие по возрасту девочки были готовы к тому, чтобы выйти замуж.

Как в горной, так и в равнинной областях майя мальчики и молодые мужчины жили отдельно от своих родителей, в специальных мужских домах, где их обучали военному искусству и другим необходи­мым вещам. Ланда сообщает, что эти дома нередко посещались проститутками. Другими юношескими забавами были азартные игры и игра в мяч. У майя существовали двойные стандарты морали — девоч­ки воспитывались своими матерями в строгости и подвергались жестокому наказанию за отклонения от предписанных правил целомудренного поведе­ния. Браки устраивались свахами.

Так же как у всех народов, практикующих экзо­гамные браки, то есть браки за пределами своего племени или рода, у майя существовали строгие правила по поводу того, кто на ком может или не может жениться. Под особо строгим запретом нахо­дились браки между родственниками по отцовской линии. Браки в большинстве своем были моногам­ны, но исключение составляли важные персоны, которые могли позволить себе содержать несколько жен. У майя, так же как и в Мексике, измена кара­лась смертью.

Представления майя о внешней привлекательно­сти сильно отличались от наших, хотя красота их женщин производила сильное впечатление на ис­панских монахов. У обоих полов передние зубы подпиливались таким образом, чтобы образовыва­лись различные узоры. Найдено множество древних черепов, принадлежащих людям народностей майя, с зубами, инкрустированными маленькими нефри­товыми пластинками.

До женитьбы молодые мужчины раскрашивали свое тело черной краской. Так же во все времена поступали и воины-майя. Татуировки и декоратив­ные шрамы, которыми щедро «украшалась» верхняя половина тела как мужчин, так и женщин, появля­лись после вступления в брак. Очень красивым счи­талось легкое косоглазие, и родители старались, чтобы внешность их детей соответствовала этому критерию красоты, для чего к носам детей прикреп­лялись маленькие бусинки.

Все майя очень боялись смерти, поскольку, по их представлениям, смерть отнюдь не означала автома­тического перехода в лучший мир. Обычных людей хоронили под полом их собственных домов, во рты умершим вкладывали еду и нефритовые бусины. Вместе с телами хоронили ритуальные предметы и вещи, которыми умерший пользовался при жизни. Есть сведения, что вместе с умершими жрецами в их могилы клали книги. Тела представителей высшей знати сжигали. Возможно, что этот обычай был по­заимствован из Мексики. Над урнами с прахом воз­двигались погребальные храмы. Но нет никаких сомнений в том, что на ранних этапах погребение тела в гробницах под мавзолеями было общим пра­вилом. Во времена правления династии Кокомов существовал обычай мумифицировать головы скон­чавшихся правителей. Эти головы хранились в се­мейном святилище, и их регулярно «кормили».

Глава 7

МИРОВОЗЗРЕНИЕ МАЙЯ

 

 

У любой из известных цивилизаций древности примитивные научные знания были настолько орга­нично вписаны в контекст религиозных представле­ний, что очень сложно отделить одно от другого, но это отнюдь не означает, что древние народы, напри­мер майя или шумеры, не имели значительного объема эмпирической информации об окружающем мире. Как мы скоро увидим, знания древних майя об астрономии и арифметике достигали уровня, вполне сравнимого с тем уровнем знаний, которы­ми обладали древние вавилоняне, и в некоторых аспектах даже превосходили те, которыми обладали древние египтяне. Но уровень их знаний не стоит преувеличивать. У майя не было науки в привычном для нас понимании. Вместо нее у всех цивилизаций Мезоамерики существовала своеобразная смесь из данных точных астрономических наблюдений и того, что можно было бы назвать нумерологией. Вся эта сложная система была разработана жрецами и использовалась ими в своих целях. Следует учиты­вать, что все наши знания об образе мыслей древ­них майя являются всего лишь крошечными фраг­ментами общей картины. Из тысяч книг, в которых

содержались сведения об их знаниях и ритуалах, до нашего времени сохранились только три (представь­те себе, что было бы, если бы все представления наших потомков о современной эпохе основывались всего лишь на двух-трех книгах религиозного содер­жания). Книги майя написаны на длинных полосах коричневой бумаги, покрытой слоем белого гипса, и складываются гармошкой. В соответствии с дан­ными из источников, относящихся к ранним време­нам, книги майя содержали исторические хроники, предсказания, тексты песнопений, «научную» ин­формацию и родословные, но те три экземпляра, которые имеются в распоряжении современных уче­ных, содержат только описания ритуалов, а точнее, они описывают связь между астрономическими на­блюдениями неба и проведением ритуалов.

Все три книги происходят из северной области и являются довольно поздними компиляциями. По вре­мени создания они относятся к постклассическому периоду. Самой значимой из этих книг является так называемый «Дрезденский кодекс». Его высота со­ставляет 20 сантиметров, а длина — 36 метров. Эта «книга» имеет ряд признаков, которые позволяют предположить, что она была написана на территории штата Кампече, хотя советский ученый Юрий Кнорозов считает, что она была создана в Чичен-Ице в пе­риод тольтекского владычества. Две другие книги — «Мадридский кодекс» и «Парижский кодекс» (после­дний из двух представлен всего лишь несколькими фрагментами) — гораздо беднее по оформлению, чем «Дрезденский кодекс», и относятся к еще более по­зднему времени. Томпсон выдвинул предположение, что «Мадридский кодекс» мог попасть в руки испан­ских священников в Тайясале.

К числу источников информации о майя следует приплюсовать и календарные надписи классической эпохи, по крайней мере, те из них, которые могут быть прочитаны или хотя бы частично поняты. И кроме того, в нашем распоряжении имеется как огромное количество весьма ценной информации о ритуалах майя, содержащейся в документах перио­да после испанского завоевания, так и различные эзотерические тексты, наподобие книг «Чилам Ба­лам», которые написаны на языке майя, хотя для записи в них использовались буквы испанского ал­фавита. Исходя из сведений, содержащихся в этих документах, можно с полной уверенностью сделать вывод, что вся жизнь майя была очень глубоко про­питана религиозными чувствами и именно тради­ции и ритуалы составляли смысл жизни майя и при­давали им чувство уверенности.

БОГИ И МИРОЗДАНИЕ

 

Для религий Мезоамерики, так же как для рели­гий Востока, характерны представления о повторя­ющихся циклах сотворения и разрушения. Ацтеки, например, полагали, что мироздание прошло уже через четыре таких цикла и наша эпоха является пятым циклом творения, которому суждено погиб­нуть из-за землетрясений. Представления майя были похожими. В них тоже предполагалось суще­ствование временных циклов большой продолжи­тельности. В этом аспекте представления майя схо­жи с индуистскими представлениями о кальпах.

Есть данные, свидетельствующие о том, что длина каждого из этих циклов составляла 13 Бактунов — немногим менее 5200 лет — и что Армагеддон, несу­щий гибель вырождающимся народам мира и всем живым существам, должен наступить в последний день тринадцатого Бактуна. Таким образом, следуя рассчитанной Томпсоном схеме соответствия между календарем майя и христианским, можно подсчитать, что наш мир был сотворен в 3113 г. до н. э., а конец света должен наступить 24 декабря 2011 г. н. э., когда по календарю «длинного счета» наступит окончание очередного великого цикла.

Реконструкция космологии майя является задачей чрезвычайной сложности, учитывая, сколь неполной информацией мы располагаем. Согласно представле­ниям майя, земля была плоской и имела четырех­угольную форму. Каждый из углов четырехугольной земли был направлен на одну из сторон света, и каж­дая из сторон света имела соответствующий ей цвет: красный был цветом востока, белый — севера, чер­ный — запада, а желтый — юга. Центру земли соот­ветствовал зеленый цвет. Небеса были многоярусны­ми. Их поддерживали расположенные в углах земли четыре Бакаба, четыре бога, выполняющие в религии майя ту же функцию, что и древнегреческий Атлант. Эти четыре бога также были связаны с цветами, обозначающими стороны света.

Существовала и другая версия, согласно которой небеса поддерживались че­тырьмя различными деревьями четырех различных цветов, а в центре небеса поддерживало зеленое дере­во капок, которое еще иногда называют шерстяным деревом. Каждый из 13 слоев небес имел своего бога. Богом самого верхнего яруса неба была птица муан — одна из разновидностей ушастой совы. Подземный мир насчитывал девять ярусов, каждый из которых находился под властью одного из Владык ночи, в это холодное и страшное место после смерти попадали большинство майя. По подземному миру, между сво­им закатом и восходом, странствовали все небесные тела, например Солнце и Луна. Если судить по изо­бражениям классической эпохи и документам, относя­щимся к постклассической, майя полагали, что плоская четырехугольная земля размещалась на спине огромного крокодила, плававшего в пруду, на повер­хности которого росли кувшинки. Небесным двойни­ком крокодила был двуглавый змей. Весьма вероят­но, что своим появлением это представление обязано тому, что в языке майя слова «небо» и «змея» имеют одинаковое звучание. Тело небесного змея украшали не только перекрещивающиеся узоры его собствен­ной змеиной кожи, но также Солнце, Луна, Венера и другие небесные светила.

До нас дошло очень мало сведений о пантеоне богов, которым поклонялись майя. Олимп майя был населен таким количеством богов, что разобраться в них совершенно невозможно. Общее представле­ние о количестве богов майя можно почерпнуть из манускрипта XVIII в., озаглавленного «Ритуалы Бакабов», в котором упомянуты по имени 166 богов, или из кодексов, относящихся к кануну испанского завоевания. В текстах этих кодексов можно встре­тить упоминания более чем о тридцати богах.

Причиной такой теогонической множественнос­ти было то, что каждый из богов имел огромное число различных ипостасей. Во-первых, каждый из них представлял собой не одну, а целых четыре ин­дивидуальности, соотнесенные с одной из четырех сторон света. Во-вторых, целый ряд богов имел двойников противоположного пола, которые явля­лись их супругами, что стало отражением дуализма, присущего философии народов Мезоамерики. И на­конец, каждый из богов, олицетворяющих собой ка­кое-либо из небесных тел, имел еще одно воплоще­ние — на тот период времени, когда он умирал и был обречен странствовать по подземному миру. Перед тем как снова появиться на небе, он превра­щался в одного из богов подземного мира.

Хотя некоторые источники утверждают, что майя верили в существование единого бога (Хунаб Ку), который был воплощением всемогущего бестелесно­го духа, тем не менее главным из богов, которым поклонялись майя, был, несомненно, бог Ицамна, чье имя означает «Дом Ящерицы». В рукописях майя этого бога изображали в виде пожилого чело­века с ястребиным — «римским» — носом. Этого бога почитали как изобретателя письменности и покровителя ученых и учености. Его супругой была Иш Чель — «Госпожа радуги», старая богиня, под покровительством которой находились ткачество, медицина и деторождение. Она же, по всей вероят­ности, была богиней старой луны. Змеи, украша­ющие ее прическу, и когти на концах пальцев ее рук и ног доказывают, что в религии майя эта богиня играла ту же роль, что и ацтекская богиня Коатликуэ — мать богов и людей. Все остальные боги, включая и Бакабов, были, очевидно, потомками этой пары.

Бог солнца, Ах Кинчил, в кодексах изображался очень похожим на Ицамна, и возможно, что он яв­лялся одной из его ипостасей. Во время своего ноч­ного путешествия под землей, от заката до восхода, он превращался в бога-ягуара — своего пугающего двой­ника, изображения которого очень часто встречают­ся на монументах классической эпохи. Считается, что молодая полуобнаженная женщина, очень запомина­ющееся изображение которой можно найти в «Дрезденском кодексе», представляет собой богиню Луны Иш Ч'ап (Женщину), которая, возможно, являлась супругой Ах Кинчила. Другими богами, связанными с небесными светилами, были бог Полярной звезды и различные воплощения Венеры.

В углах плоской земли жили добрые боги дождя, каждый из которых именовался Чак и имел свой цвет. Майя очень почитали Чаков, проявления силы кото­рых они видели в громе и молнии. В пантеоне майя присутствовали также четыре Пауахтана, боги с со­вершенно неясными функциями, и четверка Бакабов, каждый из которых по очереди отвечал за одну из четвертей 260-дневного календарного цикла. В самом низу мироздания располагался ад, власть в котором принадлежала целому ряду зловещих богов, самым страшным из которых был бог смерти, которого зна­ли под разными именами, в том числе под именами Камхау, Ах Пач и Сизин.

Менее значительными божествами были покро­вители различных слоев общества и видов деятель­ности. Во главе этого списка находился Кукулкан — бог-покровитель правящей касты. Хотя культ Кукулкана достиг высшей точки своего расцвета во времена правления тольтеков, существуют изобра­жения Пернатого Змея, относящиеся к более ран­ним периодам времени. Находки, свидетельствую­щие о том, что культ этого бога существовал в области майя гораздо раньше прихода тольтекских завоевателей, сделаны в некоторых из поселений майя, например в Тикале.

Воины почитали нескольких богов войны, неко­торые из них, очевидно, были героями, обожеств­ленными за свои военные удачи. Купцам и тем, кто занимался выращиванием какао, покровительство­вал бог Эк Чуах, которого изображали с черным лицом и длинным, как у Буратино, носом. Кроме этих богов, существовало множество других, покро­вительствовавших охотникам, рыбакам, тем, кто занимался изготовлением татуировок, комедиантам, певцам, поэтам, танцовщикам, влюбленным и даже самоубийцам.

Гораздо сложнее разобраться с теми из богов, которые были, по всей вероятности, связаны с пред­ставлениями о различных родах и линиях происхож­дения людей. Одним из таких богов был Болон Цакаб, чье имя примерно переводится как «Множество Праматерей». Изображение лица этого бога с харак­терным, причудливо разветвленным носом можно увидеть на ритуальных полосах и резных скипетрах, которые держат в руках знатные персонажи, изо­браженные на монументах классической эпохи.

ЖРЕЦЫ И РИТУАЛЫ

 

В отличие от ацтекских жрецы майя не были обя­заны соблюдать обет безбрачия. Их сыновья тоже становились жрецами. Некоторые из жрецов были вторыми сыновьями правителей. Жрецы носили титул Ах Кин («тот, что принадлежит солнцу»), что лишний раз доказывает их близкую связь с кален­дарем и астрономией.

Список обязанностей жрецов, очерченный Дие­го де Ландой, позволяет понять, что они занима­лись не только проведением ритуалов, но и обуче­нием. В ведении жрецов находились «исчисление лет, месяцев и дней, праздники и церемонии, про­ведение святых таинств, определение роковых дней и сезонов, гадания и прорицания, различные собы­тия и лечение болезней, различные древности и то, как читать и писать, используя буквы и иерогли­фы...». Жрецы также занимались составлением и хранением генеалогий.

Во времена расцвета Майяпана наследственный верховный жрец проживал в этом городе. Судя по всему, основная функция верховного жреца состояла в том, чтобы надзирать за специальным учебным заве­дением, в котором проходили подготовку те, кто со­бирался присоединиться к жреческому сословию. Ни в одном из документов нельзя найти ни малейшего намека на то, что верховный жрец обладал каким-либо влиянием, или на то, что жрецы каким-то обра­зом подменяли собой гражданские власти.

Во время проведения ритуалов, связанных с че­ловеческими жертвоприношениями, жрецу помога­ли четверо пожилых мужчин, которых, в честь бо­гов дождя, именовали Чаками. Они держали руки и ноги жертвы, в то время как ее грудь вскрывалась еще одним человеком, который носил титул Наком (титул военного вождя). Другим служителем культа был Чилам, своего рода шаман-духовидец, который, находясь в состоянии транса, получал «послания» от богов. Его пророчества обычно интерпретировались собраниями жрецов.

Проведение всех ритуалов жестко определялось календарем, и прежде всего календарем 260-дневно­го цикла. Ритуальные священнодействия были на­сыщены символическим смыслом, в них, например, очень часто фигурировали цифры 4, 9 и 13 и указа­ния на цвета, связанные со сторонами света. До ритуала и во время его проведения запрещалось принимать пищу и было необходимо соблюдать строгое половое воздержание. Нередки были риту­альные самоистязания, во время которых майя на­носили себе уколы иголками или иглами морского ежа в уши, щеки, губы, язык или пенис. Добытой таким образом кровью обрызгивали бумагу или ис­пользовали ее для того, чтобы смазывать идолов. Накануне испанского завоевания жрецы обкурива­ли таких идолов смолами и каучуком и проводили их ритуальные кормления.

Для человеческих жертвоприношений использо­вали пленников и рабов, но чаще всего в жертву приносили детей (незаконнорожденных или сирот, которых покупали специально для этой цели). До установления господства тольтеков в жертву прино­сили чаще все же не людей, а животных. Известно, что дикие индейки, собаки, белки и игуаны счита­лись вполне подходящими приношениями для богов майя.

Наши знания о том, какой именно была последо­вательность проводимых юкатеками ритуалов, очень отрывочны. Одной из причин является то, что Диего де Ланда не сумел в некоторых случаях уловить раз­личие между тем, что он называл «непостоянными праздниками», то есть ритуалами, определяемыми 260-дневным календарным счетом, и ритуалами, на­ходящимися в зависимости от цикла, состоящего из 19 месяцев 365-дневного «нечеткого года».

Нет сомнений в том, что важнейшие церемонии были приурочены к наступлению нового года. Эти церемонии проводились каждой общиной в течение периода, называемого Уайэб. Пять дней этого пери­ода, которые завершали предыдущий год, не имели имен и считались несчастливыми. Среди церемо­ний, посвященных встрече нового года, была такая церемония, как строительство специальной дороги, напоминающей те «скабы», которые строились в классическую эпоху. Эта дорога вела к одному из идолов, которые находились за пределами поселе­ния в определенном месте, расположенном в на­правлении одной из сторон света. Для строительства дороги каждый год выбиралось новое направление, и, таким образом, церемония проходила свой круг за четыре года.

Майя очень внимательно следили за тем, какой год, хороший или дурной, предвещали им различные знамения. Несчастья, которые могли прийти вслед за неблагоприятными предзнаменованиями, можно было отвести при помощи искупительных ритуалов, таких, как, например, широко известный ритуал хождения по огню, во время которого жрец босиком ходил по раскаленным докрасна углям.

В течение всего года проводились ритуалы и це­ремонии, связанные с земледелием, охотой, пче­ловодством, рыбной ловлей и художественными ремеслами. Возможно, церемонии проводились в соответствии с циклом 260-дневного календаря. Упоминания об этом можно отыскать в «Мадридс­ком кодексе». Целью проведения подобных церемо­ний было увеличение количества пойманной дичи, изобилие меда и воска и тому подобное. Очень ча­сто они основывались на действиях, которые Джеймс Фрейзер в свое время назвал «симпатичес­кой магией». Например, при проведении ритуала вызывания дождя люди, одетые в костюмы бога Чака, выливали в костер воду из горшков.

СЧЕТ И КАЛЕНДАРЬ

 

Историк Отто Негебауер рассматривает позици­онную или разрядную систему счисления как «одно из наиболее плодотворных изобретений человече­ства», сравнимую по значимости с изобретением алфавита. Вместо неуклюжей присоединительной системы счисления, которая использовалась римля­нами и представителями многих других культур мира, некоторые народы использовали «систему, основывающуюся на том, что позиция численного символа определяет его значимость и, следователь­но, для выражения сколь угодно большого числа достаточно ограниченного количества уже существующих символов, то есть нет необходимости во введении новых».

Майя, а возможно, что до них и ольмеки опериро­вали всего лишь тремя символами: точкой, обознача­ющей единицу, черточкой, обозначающей число 5, и стилизованным изображением раковины, которое обозначало понятие нуля. В отличие от нашей, заим­ствованной у индусов системы счисления, которая является десятичной и значения разрядов в которой увеличиваются справа налево, система счисления майя была двадцатичной, числа записывались в виде вертикальной колонки и возрастание разрядов проис­ходило снизу вверх. Таким образом, левая, самая нижняя позиция имела разрядность единиц, следую­щая имела разрядность двадцаток, затем шел разряд 400 (20 х 20) и так далее. Понятно, что, например, запись числа 20 должна иметь символ нуля в разряде единиц и точку, обозначающую единицу, — в разря­де двадцаток, хотя для записи этого числа имелся и другой символ, обозначающий непосредственно «20». Профессор Санчес продемонстрировал, с какой лег­костью в такой системе счисления можно проводить арифметические операции типа сложения или вычи­тания. Согласно его предположениям, такая система счисления позволяет производить и такие операции, как умножение и деление, хотя ни в одном из источ­ников не упоминается, что майя были знакомы с та­кими математическими действиями.

Какие же именно вычисления производились майя и для каких целей? Из сообщений епископа Ланды мы знаем, что чисто двадцатичная система счисления использовалась купцами, особенно теми, кто произ­водил расчеты в бобах какао. Ланда также упоминает о том, что вычисления выполнялись «на земле или на плоской поверхности» путем прямого пересчета; в качестве счетного материала, вероятно, использовались бобы какао, зерна маиса или что-то подобное. Но прежде всего арифметические действия предна­значались для календарных расчетов. Для этой цели использовалась несколько модифицированная систе­ма счисления: при подсчете дней, если расчеты были связаны с календарной системой «длинного счета», ценность единицы первых двух разрядных позиций оставалась неизменной — 1 и 20, а ценность еди­ницы третьей разрядной позиции определялась как 365 дней — 1 Тан или «нечеткий год» (18 х 20) и так далее по всем высшим разрядам.

Когда производились расчеты, связанные с неве­роятно запутанным календарем майя, который, по­мимо всего прочего, включал еще и пересчет дат системы «длинного счета» в даты 52-летнего «календар­ного круга», жрецы майя прибегали к помощи «таб­лицы умножения»; в «Дрезденском кодексе» такая таблица включает в себя перемножение цифр 13, 52, 65, 78 и 91 (последняя цифра является округлением до целого числа, равного количеству дней в одной четверти года). В системе счисления майя не суще­ствовало дробей — они всегда старались достичь со­гласованности циклов, состоящих из целых чисел, например: 73 х 260 = 52 х 365 дней.

Существует несколько типов дат, которые встреча­ются на монументах майя и в «Дрезденском кодексе». Наиболее распространенными являются даты, отно­сящиеся к так называемой «вводной серии», — даты по календарной системе «длинного счета», перед ко­торыми стоит «вводный иероглиф» с изображением одного из 19 богов, отвечающих за определенный месяц. Сразу за этим иероглифом идет указание на день, связанный с системой 260-дневного календар­ного цикла, за которым следуют еще несколько иероглифов, после которых указывается день месяца по 365-дневному счету. Иероглифы, которые распо­лагаются между указаниями на дни по 260- и 365-дневному календарному счету, показывают, какой из 9 богов подземного мира правил этим днем (отсчет этих богов происходил по 9-дневному циклу), и связаны с расчетом лунных циклов, о которых более по­дробно будет рассказано ниже. Однако на этом про­блемы не кончаются, поскольку на одном и том же монументе обычно присутствует еще и целый ряд дру­гих дат.

Они обычно связаны с «отдаленными числа­ми», которые указывают на то, сколько дней нужно отсчитать вперед или назад по времени от базисной даты. Обычно интервалы, указанные такими числа­ми, не слишком длинны, но в ряде случаев имеются указания на интервалы, продолжительность которых составляет миллионы лет. Кроме того, в надписях присутствуют и так называемые «даты окончания ка­лендарных циклов», которые служат для того, чтобы отмечать завершение к'атунов, полук'атунов («лахун-тунов», то есть десяти тунов), четверть к'атунов («хо-тунов») и тунов. Как пример можно привести дату, обозначающую окончание к'атуна, которая по кален­дарю майя записывается как 9.18.0.0.0. Эта дата «ши­роко отмечалась» по всей центральной области майя. В надписях, относящихся к классической эпохе, встречается и огромное количество других «годов­щин». Они представляют собой даты «календарного круга», также отсчитываемые по количествам к'ату­нов и тунов от определенных дат, но не совпадают с теми, которые являются «датами окончания кален­дарных циклов».

Откуда же взялась такая навязчивая одержимость датировками и календарем? Что означает присут­ствие столь огромного количества дат на монумен­тах классической эпохи? До недавнего времени это объяснялось действиями жрецов, рассчитывающих позиции календарных и небесных циклов в рамках религии, основой которой было поклонение само­му течению времени. Как мы скоро увидим, не только возможно, но и является вполне вероятным совершенно другое объяснение.

СОЛНЦЕ И ЛУНА

 

Благодаря записям Диего де Ланды нам извест­но, что начало «нечеткого года» отмечалось юкатеками 16 июля. Длина цикла продолжительностью в 365 дней — 18 месяцев по 20 дней и плюс пять до­полнительных дней периода Уайэб — почти точно соответствует длине солнечного года. Майя не осо­бенно интересовало, что существует разница в дли­не реального и календарного года. В действительно­сти Земля совершает полный оборот вокруг Солнца за 365 и 1/4 дня, поэтому при отсчете времени по «нечетким годам» должно было постепенно накап­ливаться рассогласование календаря с настоящим циклом смены сезонов, которую он постепенно об­гонял. Мы знаем, что ни в одной из культур майя не прибавляли дней к високосному году. Не прово­дилось и какой-либо иной корректировки годового цикла, наподобие тех, которые используются в со­временном календаре. Ученые сумели доказать, что все предположения о том, что майя корректирова­ли календарь при помощи каких-либо более слож­ных схем, являются не более чем выдумкой. Тем не менее записи майя, связанные с расчетом лунных циклов, показывают, что майя имели достаточно точные представления об истинной продолжитель­ности солнечного года в тропических широтах.

Любопытно, что майя были чрезвычайно озабо­чены тем фактом, что период движения Луны не являлся целым числом. В надписях, относящихся к «вводной серии», вслед за датой обычно следуют так называемые «лунные последовательности», ко­торые содержат до 8 иероглифов, связанных с цик­лами этого небесного тела. Одна из таких записей указывает на то, что лунный месяц считался рав­ным 29 или 30 дням, а другая запись говорит о возрасте Луны, появление которой в небесах свя­зывалось с определенной датой «длинного счета». Майя, как и все остальные цивилизованные наро­ды, пытались найти способ приведения своего лун­ного календаря в соответствие с календарем сол­нечным, но вряд ли они использовали для этой цели что-то вроде метонического цикла — 19-лет­него лунно-солнечного цикла, на котором, в част­ности, основано «золотое число» «Книги общей молитвы» — литургии англиканской церкви. Вмес­то этого с середины IV столетия н. э. в каждом из центров майя производились различные, отличаю­щиеся друг от друга коррекции, призванные при­вести эти циклы в соответствие друг с другом. В 682 г. н. э. жрецы Копана начали вести вычисле­ния по формуле: 149 лунных месяцев = 4400 дней. Некоторое время спустя эту систему начали ис­пользовать во всех культурных центрах майя. Майя считали, что продолжительность лунного цикла составляет 2 953 020 дней, что очень близко к со­временным представлениям, согласно которым лунный цикл составляет 2 953 059 дней!

Большой интерес как для специалистов по майя, так и для астрономов представляют таблицы затме­ний, которые можно найти на нескольких страни­цах «Дрезденского кодекса». Они указывают на то, что у майя существовал цикл в 405 лунных месяцев, или 11 960 дней, что приблизительно соответствует 46 х 260 дням. Эта формула была необычайно важ­на для майя, поскольку, пользуясь таким уравнени­ем, можно было скоординировать движение этого небесного тела со временем проведения их самых пугающих ритуалов. Уже к середине VIII в. н. э., а возможно, что и раньше, древние майя знали о том, что лунные и солнечные затмения могут происхо­дить только в интервале, начинающемся за 18 дней продолжающемся еще 18 дней от так называемой узловой точки, то есть точки, в которой Луна, в своем видимом движении по небу, пересекает ли­нию видимого движения Солнца. Таблицы затмений представляют собой указания на подобные узловые моменты — периоды, когда существовала вероят­ность затмений. Судя по всему, майя знали, что постепенно происходит сдвиг периода узловых то­чек или, по крайней мере, со временем в нем про­исходят изменения. Эрик Томпсон выдвинул пред­положение, что астрономические таблицы подвер­гались корректировке примерно раз в 50 лет.

ПЛАНЕТЫ И ЗВЕЗДЫ

 

Говоря о разделе астрономии майя, связанном с наблюдением и расчетом движения планет, мы мо­жем с полной уверенностью утверждать лишь, что майя вели расчеты движения планеты Венера. В отличие от греков эпохи Гомера они знали, что ве­черняя и утренняя звезды представляют собой одно и то же небесное тело. Синодический цикл Венеры считался у майя равным 584 дням. По современным расчетам, он равняется 583,92 дня, то есть астроно­мы майя рассчитали эту цифру достаточно точно. Этот цикл майя делили на четыре периода: период, когда Венера появлялась на небе как утренняя звез­да, исчезновение планеты в верхнем соединении, появление Венеры как вечерней звезды и исчезно­вение ее в нижнем соединении. Пять циклов сино­дического движения Венеры соответствовали 8 го­дам солнечного цикла «нечеткого года» 5 х 584 = 8 х 365 = 2920 дней. Таблицу движения Венеры, рас­считанную по 8-летним циклам, можно найти в «Дрезденском кодексе».

Если задаться вопросом, занимались ли майя наблюдением за движением других планет, кроме Венеры, то ответ, скорее всего, должен быть утвер­дительным. Трудно представить себе, что одна из таблиц «Дрезденского кодекса», включающая в себя таблицу умножения числа 78, может быть чем-либо иным, кроме как таблицей расчета движения Марса, синодический цикл которого составляет 780 дней. Также трудно представить, что такие интеллектуалы, как майя, могли проглядеть тот факт, что число 117, которое получается в результате перемножения двух магических чисел нумерологии, 13 и 9, приблизи­тельно равняется синодическому циклу Меркурия, по современным вычислениям — 116 дням. Были высказаны предположения о том, что майя интере­совались и Юпитером. Но следует учесть, что майя были не столько астрономами, сколько астролога­ми, и все небесные тела, блуждающие по небу на фоне звезд, должны были, с их точки зрения, вли­ять на их судьбу.

Халдейские и египетские астрологи делили небо на различные участки, каждый из которых соотно­сился с определенной фигурой, составленной из звезд, — созвездием. Делалось это для того, чтобы было легче отслеживать видимый путь Солнца по мере того, как оно в течение года переходило из одного сектора неба в другой, и для того, чтобы обеспечить наблюдение за временем ночью. Самой известной из систем такого деления неба является зодиак, который был разработан в Месопотамии. Имели ли майя что-либо похожее на зодиак? По этому вопросу среди ученых существует множество разногласий, но некоторые из них находят, что у майя существовал свой собственный зодиак. На поврежденных страницах «Дрезденского кодекса» можно увидеть изображения скорпиона, черепахи, гремучей змеи, которые, подобно украшениям, све­шиваются с ленты, обозначающей небо.

В нашем распоряжении имеется крайне мало материалов, позволяющих нам понять, что именно майя знали о звездах, но есть данные о том, что в небе майя имелось созвездие, называемое Цаб (По­гремушка Гремучей Змеи), которое соответствовало нашему созвездию Плеяд, и созвездие Ак (Черепа­ха), состоящее из звезд созвездия Близнецов. Майя использовали их для определения времени в ночные часы. Поэтому вполне разумно предположить, что у майя был свой зодиак.

СОДЕРЖАНИЕ МАЙЯСКИХ ТЕКСТОВ

 

Поскольку во всех трех имеющихся в нашем рас­поряжении кодексах майя имеется множество таб­лиц и иллюстраций и, кроме того, в текстах очень часто встречаются отрывки, имеющие отношение к датам 260-дневного календаря, то никто из специа­листов не сомневается в том, что их содержание связано исключительно с религией и астрономией. Текст этих кодексов представляет собой свод утвер­ждений эзотерического характера, которые, несом­ненно, должны были читаться на древнеюкатекском языке. Очень похоже, что содержание многих от­рывков этих кодексов перекликается с содержани­ем отрывков из книг «Чилам Балам».

Какие же сведения тогда содержатся в надписях майя? Вплоть до недавнего времени большинство специалистов полагали, что содержание надписей не слишком отличается от содержания книг, и, бо­лее того, существовало мнение, что все календарные даты, записанные на монументах, связаны с суще­ствованием некоего культа, в котором обожествля­лись различные периоды, хотя еще Джон Ллойд Стефенсон придерживался совершенно другого мне­ния. В своих записях, посвященных Копану, он писал: «Я полагаю, что на его памятниках вырезана история. Они все еще ждут своего Шампольона, который потратил бы на них силы своего пытливо­го ума. Кто же сумеет прочесть их?»

В 1958 г. Генрих Берлин опубликовал свидетель­ства того, что в системе письменности майя суще­ствует вид специальных знаков, так называемых «иероглифов эмблемы», связанных с некоторыми из известных археологам поселениями. Такие знаки легко выделить, поскольку они обычно сочетаются с определенными элементами иероглифики, ко­торые появляются вместе с каждым из них. Спе­циалистам уже удалось точно идентифицировать «иероглифы эмблемы» восьми «городов» классичес­кой эпохи: Тикаля, Пьедрас-Неграс, Копана, Киригуа, Сейбаля, Наранхо, Паленке и Йашчилана. Бер­лин предположил, что эти знаки либо обозначали названия самих «городов», либо династий, которые правили в них, и выдвинул предположение, что на стелах и других монументах этих городов были за­фиксированы исторические события.

Следующий прорыв в этой области был сделан известным американским специалистом по майя Татьяной Проскуряковой, которая проанализирова­ла надписи на 35 памятниках из «города» Пьедрас-Неграс, помеченных календарными датами майя. Она обнаружила, что существует определенная за­кономерность в том, как такие памятники распола­гались перед архитектурными сооружениями, — все монументы образовывали семь отдельно стоящих групп. В пределах каждой из таких групп календар­ные даты стел укладывались в период, который не превышал средней продолжительности человечес­кой жизни. Исходя из этого было сделано предпо­ложение, что каждая группа представляла собой своего рода «летопись» одного правления. К насто­ящему времени существует уже целый ряд фактов, подтверждающих это. На первом монументе каждой группы изображалась фигура, чаще всего молодого человека, сидящего в нише, расположенной над платформой или цоколем. На такой стеле обычно высечены две важные календарные даты. Одна из них, к которой добавлялся иероглиф в форме голо­вы животного с подвязанной щекой, указывала на время прихода данного персонажа к власти; другая, сопровождавшаяся иероглифом в виде лягушки с поднятыми вверх лапками, — на время рождения этого человека. Более поздние монументы той же группы были, вероятно, связаны с такими событи­ями, как браки и рождение наследников. Татьяне Проскуряковой удалось идентифицировать знаки, связанные с именами и титулами, особенно с име­нами и титулами женских персонажей, которые до­статочно четко выделяются в скульптуре классичес­кой эпохи майя. Также на стелах часто встречаются указания на военные победы, особенно если прави­телю удалось захватить в плен какого-либо важного врага.

Таким образом, фигуры, вырезанные на рельефах классической эпохи, изображают не богов и жрецов, а представителей правящих династий, их супругов, детей и подданных. Когда каменные «летописи» од­ного правления подходят к концу, следующая после­довательность изображений начинается с того же са­мого мотива — прихода к власти нового правителя. Возможно, самая полная из «хроник» правления свет­ских владык древних «городов» майя вырезана на множестве каменных притолок Йашчилана. Исходя из этих «документов», Татьяне Проскуряковой уда­лось реконструировать историю крайне воинствен­ной династии, известной под условным именем «Ягу­аров», которая правила этим городом в VIII в. н. э. Записи начинаются с воспевания подвигов правите­ля по имени Щит-Ягуар, власть которого в 752 г. пе­решла к человеку по имени Птица-Ягуар, который, по всей вероятности, был его сыном. Оба этих имени похожи на двухсоставные имена юкатеков, в которых первая часть являлась именем, унаследованным со стороны матери, а вторая — со стороны отца.

Примером того, насколько много из содержания надписей, которые сопровождают рельефы, выре­занные для ознаменования военных побед, может быть к настоящему времени если не прочитано, то, но крайней мере, понято, можно привести притоло­ку № 8 из Йашчилана, надпись на которой начина­ется с даты «календарного круга», соответствующей 755 г. н. э. Под этой календарной датой располага­ется иероглиф «чуках», обозначающий, по предпо­ложению Ю.В. Кнорозова, понятие «брать в плен», затем идет иероглиф, напоминающий изображение черепа, украшенного драгоценными камнями, кото­рый, несомненно, является именем изображенного справа пленника. В правом верхнем углу располага­ются еще несколько иероглифов, один из которых — именной иероглиф самого правителя Птицы-Ягу­ара (персонаж с копьем), а под ним располагается «иероглиф эмблемы» Йашчилана.

Особый интерес представляют те надписи, содер­жание которых указывают на влияние, оказываемое одними «городами» на жизнь других. Например, «иероглиф эмблемы» Йашчилана появляется вмес­те с одним из центральных женских персонажей на фресках в Бонампаке, а «иероглиф эмблемы» Тикаля достаточно часто встречается на монументах в Наранхо. Пьедрас-Неграс находится неподалеку от Йашчилана, и сейчас многие специалисты полага­ют, что на знаменитой притолоке № 3 из этого го­рода изображен правитель Йашчилана, «председательствующий» на совете, который был созван при­мерно в конце VIII в. н. э., для того чтобы решить, кто унаследует трон в Пьедрас-Неграс.

Когда рассматривается проблема письменности майя, то неизбежно встает и вопрос: зачем вообще потребовалось этому народу рассчитывать цикл «лунной последовательности» для столь далеко от­стоящих во времени эпох и зачем им понадобилось оперировать в своих вычислениях датами, связан­ными со столь большими периодами времени? От­вет, вероятно, связан с тем, что правители древних майя верили в астрологию, и, возможно, они сове­товались со жрецами о том, как связаны лунные циклы и расположение небесных светил с тем или иным событием в их стране, подобно тому как это делали египтяне, этруски, вавилоняне и многие дру­гие народы Старого Света. В астрологии есть своя собственная логика, которая заставляла серьезно относиться к ней не только народы древности, но и таких людей, как Ньютон и Кеплер. И вряд ли нам стоит порицать майя за их веру.

Еще одной областью, которой майя уделяли мно­го внимания, были родословные и проблемы, свя­занные с происхождением человека. Именно поэто­му на некоторых монументах мы находим даты и изображения, которые могут быть связаны только с представлениями о том, кем являлись их отдален­ные предки. Берлин сумел показать, что даты, со­держащиеся в надписях Храма креста в Паленке, можно разделить на три группы. Первая группа со­стоит из дат, указывающих на период, столь далеко отстоящий во времени, что может быть связан толь­ко с божественным предком, жившим в легендар­ную эпоху; вторая группа дат соотносится с отда­ленными потомками этой легендарной личности, жившими в не столь древние времена, и, наконец, третья группа дат связана с текущими исторически­ми событиями.

До сих пор не нашлось человека, который сумел бы прочитать майяские тексты дословно. Они еще ждут того, кто сможет расшифровать их так же, как Шампольон сумел расшифровать египетские иерог­лифы. Но вероятно, следует вспомнить, что имен­но идентификация личных имен и титулов в египетских текстах позволила великому ученому сделать это открытие, и понимание того, что имен­но содержат в себе тексты письма майя, открывает путь к их полной дешифровке.

Список иллюстраций

 

Обсидиановый наконечник с 'желобчатой' поверхностью

 

Глиняная статуэтка сидящей женщины

Каменная голова ольмекского стиля. Монте-Альто

Фигурная резная чаша из Каминальгуйю

Северный фасад пирамиды E-VII-sub. Вашактун

 

Чаша с гравированным узором из линий. Каминальгуйю

Серый кувшин из мыльного камня. Каминальгуйю

Чаша в стиле керамики 'усулутан'. Тикаль

Маска из зелёного камня. Тикаль

Гранитная стела с изображением человека с масками длинногубого бога

Сосуд на трёх ножках с крышкой. Каминальгуйю

Восстановленный сосуд. 'Тонкая оранжевая' керамика. Каминальгуйю

Крышка сосуда. Тикаль

Погребальная камера захоронения 48. Тикаль

Деревянная фигурка сидящего человека, найденная в штате Табаско. Высота 35 см.

 

Резная нефритовая подвеска. Каминальгуйю и Боковая поверхность стелы 31 из Тикаля

Фигурное изделие из двух частей. Тикаль

Двойной сосуд. Найден предположительно на территории штата Кампече

Резная нефритовая пластинка с изображением бога дождя. Копан

Плоский резной камень в виде головы человека. Эль-Бауль

Изделие из нефрита. Помона

Каменный барельеф с изображением бога-краба. Эль-Бауль

Фрагмент фасада верхней части здания. Акансех

Фигурная глиняная курильница с изображениями голов богов

Реконструкция вида города Копан

Каменная скульптура головы и торса молодого бога маиса. Копан

Голова факелоносца. Копан

Стела D и её альтарь. Копан. Рис.Казервуда

Стела D. Киригуа

Зооморфный алтарь. Киригуа

Притолока 24 из строения 23. Йашчилан

 

    

Стела 14. Пьедрас-Неграс        Резной простенок из дворца. Паленке

Мозаичная маска из нефрита. Паленке  Палетка рабов. Фрагмент. Паленке

Дворец в Шпухиле. Реконструкция Т.Проскуряковой

Арка в Лабне. Рис. Казервуда

Женский монастырь. Западное крыло. Чичен-Ица. Рис. Казервуда

Вид на здания группы 'С'. Чуитинамит. Реконструкция

Большая глиняная курильница. Табаско Чёрный глиняный кувшин. Чочола

Резная нефритовая пластина. Небах

Глиняные статуэтки. Остров Хайна

Глиняная чаша с гравировкой. Северная область        Чаша из оникса. Предположительно из штата Кампече

 

                            

Кремневый предмет необычной формы. Группа 'А'. Каминальгуйю Фигурный сосуд. Гватемала

Подвеска из резной раковины. Остров Хайна

Резная плита с изображением ягуара, поедающего человеческое сердце. Чичен-Ица

Верхняя часть фигурной глиняной курильницы. Майяпан

Майкл Ко

МАЙЯ

Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты

Michael Coe

THE MAYA

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: