Портрет Ахматовой 40 –х годов

 стихотворения

Портрет Ахматовой 40 –х годов

ЕВДОКИЯ

ЗАРОВА

Е

Мое поколение

Мало меду вкусило. И вот

Только ветер гудит в отдаленье,

Только память о мертвых поет.

Наше было не кончено дело,

Наши были часы сочтены,

До желанного водораздела,

До вершины великой весны,

До неистового цветенья

Оставалось лишь раз вздохнуть…

Две войны, мое поколенье,

Освещали твой страшный путь.

ЯРОСЛАВ СМЕЛЯКОВ (1940)

ДАНИЛА

РЯБОВ 10 Г

Если я заболею,

к врачам обращаться не стану,

Обращаюсь к друзьям

(не сочтите, что это в бреду):

постелите мне степь,

занавесьте мне окна туманом,

в изголовье поставьте

ночную звезду.

Я ходил напролом.

Я не слыл недотрогой.

Если ранят меня в справедливых боях,

забинтуйте мне голову

горной дорогой

и укройте меня

одеялом

в осенних цветах.

Порошков или капель — не надо.

Пусть в стакане сияют лучи.

Жаркий ветер пустынь, серебро водопада —

Вот чем стоит лечить.

От морей и от гор

так и веет веками,

как посмотришь, почувствуешь:

вечно живем.

Не облатками белыми

путь мой усеян, а облаками.

Не больничным от вас ухожу коридором,

а Млечным Путем.

СТЕПАН ЩИПАЧЕВ

Июня 1941 года.

АЛЕКСЕЙ

ВОЛОШИНОВ

Г

Казалось, было холодно цветам,

и от росы они слегка поблёкли.

Зарю, что шла по травам и кустам,

обшарили немецкие бинокли.

Цветок, в росинках весь, к цветку приник,

и пограничник протянул к ним руки.

А немцы, кончив кофе пить, в тот миг

влезали в танки, закрывали люки.

Такою все дышало тишиной,

что вся земля еще спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

всего каких-то пять минут осталось!

Я о другом не пел бы ни о чем,

а славил бы всю жизнь свою дорогу,

когда б армейским скромным трубачом

я эти пять минут трубил тревогу.

Павел Коган

ДАНИИЛ

ЛУЦКИЙ

Е

Мы, лобастые мальчики невиданной революции.

В десять лет мечтатели,

В четырнадцать - поэты и урки,

В двадцать пять - внесенные в смертные реляции.

Мое поколение -

       это зубы сожми и работай,

Мое поколение -

       это пулю прими и рухни.

Если соли не хватит -

          хлеб намочи потом,

Если марли не хватит -

        портянкой замотай тухлой.

Александр Межиров (Памяти Семена Гудзенко)

ДАВИД

ЛИХТЕНФЕЛЬД

Г

Полумужчины, полудети,

На фронт ушедшие из школ...

Да мы и не жили на свете,

Наш возраст в силу не вошел.

Лишь первую о жизни фразу

Успели занести в тетрадь,

С войны вернулись мы и сразу

Заторопились умирать.

Булат Окуджава « До свидания, мальчики!» ( 1 ч. песни про мальчиков) исполняют артисты

Фотографии погибших учеников нашей школы

Вадим Шефнер

Июня

СОФИЯ

ВИНОГРАДОВА 10 Е

Юрий Белаш (1943)

ГЛЕБ

ПТИЦЫН

Е

Семен Гудзенко

ПАВЕЛ

ЛОКТАЕВ

Г

Булат Окуджава « До свидания, мальчики!» ( 2 часть песни про девочек)

Юлия Друнина

НАТАЛЬЯ

ОСИПОВА

Е

...Школьным вечером,

Хмурым летом,

Бросив книги и карандаш,

Встала девочка с парты этой

И шагнула в сырой блиндаж

ЕКАТЕРИНА ТАРАСОВА

Е

Глаза бойца слезами налиты,

Лежит он, напружиненный и белый,

А я должна приросшие бинты

С него сорвать одним движеньем смелым.

Одним движеньем — так учили нас.

Одним движеньем — только в этом жалость...

Но встретившись со взглядом страшных глаз,

Я на движенье это не решалась.

На бинт я щедро перекись лила,

Стараясь отмочить его без боли.

А фельдшерица становилась зла

И повторяла: "Горе мне с тобою!

Так с каждым церемониться — беда.

Да и ему лишь прибавляешь муки".

Но раненые метили всегда

Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,

Когда их можно снять почти без боли.

Давид Самойлов (1920-1990)

СОРОКОВЫЕ

Солдат с девушкой

ЯРОСЛАВ

РУФИМОВ

Г

Сороковые, роковые,

Военные и фронтовые,

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.

Просторно. Холодно. Высоко.

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку...

А это я на полустанке

В своей замурзанной ушанке,

Где звездочка не уставная,

А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,

Худой, веселый и задорный.

И у меня табак в кисете,

И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,

И больше нужного хромаю,

И пайку надвое ломаю,

И все на свете понимаю.

Как это было! Как совпало -

Война, беда, мечта и юность!

И это все в меня запало

И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,

Свинцовые, пороховые...

Война гуляет по России,

А мы такие молодые!

АЛЕКСАНДР МИН

Е

Хорошо мне в теплушке,

Тут бы век вековать,—

Сумка вместо подушки,

И на дождь наплевать.

Мне бы ехать с бойцами,

Грызть бы мне сухари,

Петь да спать бы ночами

От зари до зари,

У вокзалов разбитых

Брать крутой кипяток —

Бездомовный напиток —

В жестяной котелок.

Мне б из этого рая

Никуда не глядеть,

С темнотой засыпая,

Ничего не хотеть —

Ни дороги попятной,

Разоренной войной,

Ни туда, ни обратно,

Ни на фронт, ни домой,—

Но торопит, рыдая,

Песня стольких разлук,

Жизнь моя кочевая,

Твой скрежещущий стук.

1943 г.

В землянке (песня в исполнении Утесова)

ЧИТАЮТ

ТРИ

ЛУЦКИЙ

ПТИЦЫН

ЛОКТАЕВ

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души...

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: — Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

1941

ВЕРОНИКА ШАТАЛИНА

Е

Это будет, я знаю...

Нескоро, быть может, -

Ты войдешь бородатый,

                                            сутулый,

                                                              иной.

Твои добрые губы станут суше и строже,

Опаленные временем и войной.

Но улыбка останется.

Так иль иначе,

Я пойму - это ты.

Не в стихах, не во сне.

Я рванусь,

               подбегу.

И наверно, заплачу,

Как когда-то, уткнувшись в сырую шинель...

Ты поднимешь мне голову.

Скажешь: "Здравствуй..."

Непривычной рукой по щеке проведешь.

Я ослепну от слез,

                                от ресниц и от счастья.

Это будет нескоро.

Но ты - придешь.

1941

Виктор Урин

1924 – 2004

ЕГОР КОРОТИЧ 10 Е

Ах, Майка в майке, - это пахнет летом,-

Когда ты к ней приходишь за советом.

И камешки в окно ее бросая,

Ты ждешь, когда она сбежит с крыльца.

Ты так и знал: в оранжевой косынке

Она сбегает, растолкав дождинки,

Загадочная, легкая, такая,

Как книга без начала и конца.

Что было раньше и что будет позже,

Она тебе не скажет – и похоже,

Тебе стоять, промокшему до нитки,

Стоять тебе растерянному впредь.

А что если – схватить на руки,

И побежать, марая в лужах брюки,

И , в радугу ворвавшись из калитки,

От счастья и от смеха – умереть?

Я вспомнил это, потому что снова

порывы ветра и дождя лесного,

и у меня в землянке между бревен

она на фотографии легка.

Как и тогда – в оранжевой косынке,

как и тогда – прозрачные дождинки

на волосы, на щеки и на брови

упали в беспорядке с потолка.

Меня война взяла на срок немалый,

и что с того, что я - солдат бывалый?

Ведь пуля столько раз подстерегала,

и верной смерти не преодолеть…

Но если не убьют меня, то все же

мне не хочется, чтоб дождь хлестал по коже.

чтобы опять – во что бы то ни стало

от счастья и от смеха умереть!

Фотографии пар 40-х годов

Ольга Берргольц.

АННА МАСЛОВА

Е

Дарья Власьевна, соседка по квартире,

сядем, побеседуем вдвоем.

Знаешь, будем говорить о мире,

о желанном мире, о своем.

Вот мы прожили почти полгода,

полтораста суток длится бой.

Тяжелы страдания народа —

наши, Дарья Власьевна, с тобой.

О, ночное воющее небо,

дрожь земли, обвал невдалеке,

бедный ленинградский ломтик хлеба —

он почти не весит на руке...

Для того чтоб жить в кольце блокады,

ежедневно смертный слышать свист —

сколько силы нам, соседка, надо,

сколько ненависти и любви...

Столько, что минутами в смятенье

ты сама себя не узнаешь:

— Вынесу ли? Хватит ли терпенья?

— Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь.

Будем свежий хлеб ломать руками,

темно-золотистый и ржаной.

Медленными, крупными глотками

будем пить румяное вино.

А тебе — да ведь тебе ж поставят

памятник на площади большой.

Нержавеющей, бессмертной сталью

облик твой запечатлят простой.

Вот такой же: исхудавшей, смелой,

в наскоро повязанном платке,

вот такой, когда под артобстрелом

ты идешь с кошелкою в руке.

Юлия Друнина

АРИНА КУПЦОВА

Е

Нет, мой отец погиб не на войне —

Был слишком стар он, чтобы стать солдатом,

В эвакуации, в сибирской стороне,

Преподавал он физику ребятам.

Ждал вести с фронта — писем от меня,

А почтальоны проходили мимо...

И вдалеке от дыма и огня

Был обожжен войной неизлечимо.

Вообще-то слыл он крепким стариком —

Подтянутым, живым, молодцеватым.

И говорят, что от жены тайком

Все обивал порог военкомата.

В Сибири он легко переносил

Тяжелый быт, недосыпанье, голод.

Но было для него превыше сил

Смириться с тем, что вновь мы сдали город.

Чернел, а в сердце ниточка рвалась —

Одна из тех, что связывают с жизнью.

(Мы до конца лишь в испытанья час

Осознаем свою любовь к Отчизне.)

За нитью — нить. К разрыву сердце шло.

(Теперь инфарктом называют это...)

В сибирское таежное село

Вползло военное второе лето.

Старались сводки скрыть от старика,

Старались — только удавалось редко.

Информбюро тревожная строка

В больное сердце ударяла метко.

Он задыхался в дыме и огне,

Хоть жил в Сибири — в самом центре тыла.

Нет, мой отец погиб не на войне,

И все-таки война его убила...

Борис Слуцкий

(1919-1986)

ДАВИД

ЛИХТФЕЛЬД

Г

Теперь Освенцим часто снится мне:

дорога между станцией и лагерем.

Иду, бреду с толпою бедным Лазарем,

а чемодан колотит по спине.

Наверно, что-то я подозревал

и взял удобный, лёгкий чемоданчик.

Я шёл с толпою налегке, как дачник.

Шёл и окрестности обозревал.

А люди чемоданы и узлы

несли с собой,

        и кофры и баулы,

высокие, как горные аулы.

Им были те баулы тяжелы.

Дорога через сон куда длинней,

Чем наяву, и тягостней и длительней.

Как будто - не идёшь - плывёшь по ней,

и каждый взмах всё тише и медлительней.

Иду как все: спеша и не спеша,

и не стучит застынувшее сердце.

Давным-давно замёрзшая душа

на том шоссе не сможет отогреться.

Нехитрая промышленность дымит

навстречу нам

        поганым сладким дымом

и медленным полётом

              лебединым

остатки душ поганый дым томит.

ТВАРДОВСКИЙ

ЛЕВ

ГОРОДЕЦКИЙ

Г

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В том, что они — кто старше, кто моложе -

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, -

Речь не о том, но все же, все же, все же...

АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ

СУББОТА, 21 ИЮНЯ

ОЛЕГ

ЗАХАРОВ 10 Г

Пусть роют щели хоть под воскресенье.

В моих руках надежда на спасенье.

Как я хотел вернуться в до-войны,

Предупредить, кого убить должны.

Мне вон тому сказать необходимо:

"Иди сюда, и смерть промчится мимо".

Я знаю час, когда начнут войну,

Кто выживет, и кто умрет в плену,

И кто из нас окажется героем,

И кто расстрелян будет перед строем,

И сам я видел вражеских солдат,

Уже заполонивших Сталинград,

И видел я, как русская пехота

Штурмует Бранденбургские ворота.

Что до врага, то все известно мне,

Как ни одной разведке на войне.

Я говорю — не слушают, не слышат,

Несут цветы, субботним ветром дышат,

Уходят, пропусков не выдают,

В домашний возвращаются уют.

И я уже не помню сам, откуда

Пришел сюда и что случилось чудо.

Я все забыл. В окне еще светло,

И накрест не заклеено стекло.

Геннадий Шпаликов

ДАНИЛА

РЯБОВ 10 Г

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

А не то рвану по следу -

Кто меня вернет? —

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,

Там, где — боже мой! —

Будет мама молодая

И отец живой.

БАХ