Глава двадцатая. СОЛДАТ МОРСКОЙ ПЕХОТЫ
В оклахомской газете мы видели мельком фотографию девушки, полулежащейв белой больничной кровати, и надпись: " Она улыбается даже на ложестраданий". Вчитываться в то, почему девушка улыбается на ложе страданий, небыло времени, и газета была отложена в сторону. Мистер Адамс успел, однако, за кофе прочесть заметку под фотографией Лицо его сморщилось, и он снедовольством уставился на газовый камин, который стоял в ресторанчике. Мыторопливо насыщались яйцами с бэконом перед выездом из Оклахомы. Во многих местах Среднего Запада имеются выходы натурального газа. Газэтот по специальным трубопроводам доставляется в города и стоит сравнительнодешево. Мистер Адамс смотрел на розово-голубые струи огня, пылавшего впереносном никелированном камине, и сердито сопел. - Мистеры, - сказал он, - я сам великий оптимист, но иногда я прихожу вотчаяние от американского оптимизма. - И он с отвращением повторил: - " Онаулыбается даже на ложе страданий! " Нам надо было спешить, и разговор на тему, волновавшую мистера Адамса, не завязался. А в дороге он о ней, как видно, забыл, увлекшись открывшимсянам удивительным зрелищем. Мы ехали сквозь светлый алюминиевый нефтяной лес. Еще вчера, мчась к Оклахоме через степь, поросшую лишьнепривлекательными пыльными букетиками, мы увидели первые нефтяные вышки.Большие поля были тесно заставлены решетчатыми железными мачтами. Качались, чуть поскрипывая, толстые деревянные коромысла. Людей не было. Здесь, встепной тишине, в глубоком молчании сосали нефть. Мы ехали долго, лес вышекгустел, коромысла все раскачивались; иногда лишь виднелась фигура рабочего вовероле, прозодежде из прочной светло-синей парусины. Он неторопливопереходил от одной вышки к другой. Лес вышек был светел, потому что все они были выкрашены алюминиевойкраской. Это цвет елочного серебра. Он придает технической Америкенеобыкновенно привлекательный вид. Алюминиевой краской покрываются нефтяныебаки, бензиновые и молочные автомобильные цистерны, железнодорожные мосты, фонарные столбы в городах и даже деревянные придорожные столбики. В Оклахоме тоже стояли вышки и мерно качались коромысла. Нефтьобнаружилась в самом городе. Вышки все ближе подступали к Оклахоме инаконец, сломив слабое сопротивление, ворвались в городские улицы. Городотдан на разграбление. Во дворах домов, на тротуарах, на мостовых, протившкольных зданий, против банков и гостиниц - всюду сосут нефть. Качают все, кто в бога верует. Нефтяные баки стоят рядом с большими, десятиэтажнымидомами. Яйца с бэконом пахнут нефтью. На уцелевшем пустыре дети играютобломками железа и заржавленными гаечными ключами. Дома ломают к черту, наих месте появляются вышки и коромысла. И там, где вчера чья-то бабушка, сидяза круглым столиком, вязала шерстяной платок, сегодня скрипит коромысло, иновый хозяин в деловой замшевой жилетке радостно считает добытые галлоны. Всюду мы видели решетчатые мачты и слышали оптимистическое скрипение. Кроме нефтяных вышек, Оклахома удивила нас громадным количествомпохоронных контор. В поисках ночлега мы, по обыкновению, направились в" резиденшел-парт", чтобы снять комнату. Не вглядываясь, мы подъехали кдомику, на котором светилась вывеска, и с ужасом увидели, что это похоронноебюро. Еще трижды мы сослепу кидались к приветливо освещенным зданьицам икаждый раз отпрыгивали назад. Это все были похоронные бюро. Не было ни однойтуристской вывески, никто не сдавал проезжающим комнат на ночь. Здесьпредлагали только вечный отдых, вечный покой. По-видимому, жители Оклахомытак успешно накачались и насосались нефтью, что уже не нуждались в стольмелком подспорье, как сдача комнат. Пришлось пойти на то, чтоб наше сердце наполнилось гордостью ипоселиться в отеле. Второразрядная гостиница, на которой мы остановили свойпридирчивый выбор, называлась весьма пышно - " Кадиллак", она воздвигнутабыла, несомненно, еще до нефтяного расцвета, потому что из крана, откудадолжна была литься горячая вода, шла холодная, а из крана холодной водывообще ничего не лилось. Мистер Адамс искренне огорчился. Вместословоохотливой хозяйки домика, знающей все городские новости, он увиделкоридорного, малого лет пятидесяти, который на все вопросы отвечал сполнейшим безразличием: " Иэс, сэр", или: " Но, сэр". При этом он курил такуюзловещую сигару, что после его ухода мистер Адамс долго еще откашливался иотсмаркивался, как утопающий, которого вытащили на берег в последнюю минутуперед гибелью. Через час мистер Адамс подошел к двери нашего номера и снадеждой постучал. Так как разлепить уже сомкнувшиеся веки не было никакойвозможности, то мы ничего не ответили. Мистер Адамс снова деликатно стукнулв дверь. Ответа не было. - Сэры, - сказал он голосом, от которого могло разорваться сердце, - выне спите? Но спать хотелось безумно. Мы не ответили. Мистер Адамс еще минуткупостоял у двери. Ему очень хотелось поговорить. И он поплелся в свой номер сомраченной душой. Проклятые оклахомцы испортили ему вечер. Утром мистер Адамс был полон сил и весел, как всегда. Бетонная дорогадлинными волнами шла на подъем и видна была на несколько миль вперед. У краядороги, подняв кверху большой палец правой руки, стоял молодой солдатморской пехоты в расстегнутой черной шинели. Рядом с ним стоял такой жеточно солдат. Большой палец правой руки он тоже держал поднятым кверху.Машина, шедшая впереди нас, пронеслась мимо молодых людей без остановки. Каквидно, она была полна. Мы остановились. Поднятый большой палец руки обозначает в Америке просьбу подвезти.Человек, который выходит на дорогу, уверен в том, что кто-нибудь его даподберет. Если не первая машина, то пятая, седьмая, десятая, но возьмутобязательно. Таким образом можно совершить большое путешествие: с однимпроехать сто миль, с другим - еще сто, с третьим - целых пятьсот. Двух человек мы не могли взять, нас было четверо в машине. Молодые людиназначили друг другу свидание на почте в городе Амарилло, и один из них, согнувшись, влез в автомобиль. Он аккуратно поставил в ногах свой маленькийчемодан, вынул сигарету и попросил разрешения закурить. Мистер Адамснемедленно повернул голову назад, насколько это было возможно, и засыпалнашего спутника вопросами. О, мистер Адамс взял неслыханный реванш заОклахому. Солдата морской пехоты он препарировал на наших глазах. Это был почти мальчик, с красивым, чуть слишком уверенным, даженемножко нагловатым лицом. Но в то же время это был очень симпатичныймальчик. Отвечал он очень охотно. О его товарище не надо беспокоиться. Он догонит его на какой-нибудьдругой машине. Так было уже не раз. Ведь они делают большой " трип" -путешествие. Им дали перевод по службе из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Онипросили этого перевода. Но им сказали, что добраться они должны своимисилами. Они взяли месячный отпуск и вот едут уже три недели, пересаживаясь содного автомобиля на другой. Думали пробыть в Чикаго три часа, а пробылидевять дней. - Подвернулись хорошие девочки. В Деймоне они тоже застряли. Их взяла в машину одна дамочка, довольногордая с виду. Потом они вынули бутылку виски и выпили. Дама тоже выпила сними, и вся ее гордость исчезла. Потом она угощала их пивом, потом заехали кее сестре, муж которой был в отъезде. Веселились четыре дня, пока не приехалмуж. Тогда пришлось удрать. Форменная фуражка без герба молодцевато сидела на красивой головесолдата. Большие плоские пуговицы мундира светились как полагается. Впетлицах сияли какие-то медные бомбочки и револьверы. Солдат совсем нехвастался. Американцы редко бывают хвастунами. Его просили рассказать осебе, вот он и рассказывает. Позади раздался дружелюбный рев, и нас обогнал тускло мерцавший черный" бьюик". Рядом с хозяином кара сидел товарищ нашего спутника. Они обменялисьвеселыми нечленораздельными криками. Разговор продолжался. Солдат рассказал нам, как он побывал во Франции. Там тоже с нимпроизошла интересная история. Когда их корабль пришел в Гавр, семерыхотпустили в Париж погулять. Ну, они смотрели город, потом попали наГрэнд-бульвар и решили пообедать. Зашли в ресторанчик и начали оченьскромно, заказали гэм энд эгг. Потом разошлись, пили шампанское и так далее.Платить, конечно, было нечем. Откуда у солдат морской пехоты могут бытьсредства на шампанское? Гарсон позвал метрдотеля, но они ему сказали: - Знаете что, спишите стоимость нашего обеда с военных долгов, которыеФранция до сих пор не заплатила Америке. В общем, был грандиозный скандал. Об этом писали в газетах. Но отначальства им ничего не было, только выговор. Что он думает насчет войны? - Насчет войны? Вы же сами знаете. Вот мы недавно воевали в Никарагуа.Разве я не знаю, что мы воевали не в интересах государства, а в интересах" Юнайтед Фрут", банановой компании? Во флоте эта война так и называется -банановая война. Но если мне говорят, что надо идти на войну, я пойду. Ясолдат и должен подчиняться дисциплине. Он получает двадцать пять долларов в месяц. В Сан-Франциско он надеетсясделать карьеру быстрее, чем в Нью-Йорке, поэтому он и перевелся. У него вНью-Йорке есть жена и ребенок. Жене он дает десять долларов в месяц. Крометого, жена служит. Конечно, ему не следовало жениться. Ведь ему всегодвадцать один год. Но раз уж так вышло - ничего не поделаешь. В Амарилло солдат нас покинул. Он благодарственно откозырял, впоследний раз послал нам свою победоносную улыбку и пошел на почту. Он былтак освежающе молод, что даже его шалопайство не казалось противным. Мы ночевали в фанерных кабинках Амарилло-кэмпа. Потушили плиты игазовые печи. Легли спать. Кэмп стоял у самой дороги. С шумом ветрапроносились автомобили. Мчались осатаневшие коммивояжеры, тяжело рокоталивеликаны-грузовики. Свет их фар все время проходил по стене. Амарилло - город новый и чистый. Он вырос на пшенице и, кажется, емунет и пятнадцати лет. Но это настоящий американский город, тут есть полныйкомплект городских принадлежностей: фонарные столбы, покрытые алюминием, жилые домики из отполированного лилового кирпича, громадная десятиэтажнаягостиница, аптеки. Как говорится, что угодно для души. Вернее - для тела.Для души тут как раз ничего нет. Когда мы пришли в аптеку, там сидело много девушек. Они завтракали, перед тем как отправиться на службу. Если в восемь часов утра или в восемь споловиной в аптеке завтракает аккуратно одетая девушка с выщипаннымибровями, нарумяненная, как румянятся в Штатах, то есть сильно и грубовато, сподпиленными ногтями, вообще - готовая словно на парад, - знайте, что онасейчас отправляется на службу. Одета такая девица в зависимости от вкуса исредств, но всегда опрятно. Без этого она служить не сможет, не получитработы. А эти девушки - прекрасные работницы. Каждая из них знаетстенографию, умеет работать на счетной машине, умеет корреспондировать ипечатать на машинке. Без этих знаний нельзя получить никакой работы.Впрочем, теперь и с ними получить трудно. Большинство таких девушек живет у родителей, заработок их идет на то, чтобы помочь родителям уплатить за домик, купленный в рассрочку, или захолодильный шкаф, тоже купленный в рассрочку. А будущее девушки сводится ктому, что она выйдет замуж. Тогда она сама купит домик в рассрочку, и мужбудет десять лет не покладая рук работать, чтоб заплатить те три, пять илисемь тысяч долларов, в которые этот домик обошелся. И все десять летсчастливые муж и жена будут дрожать от страха, что их выгонят с работы итогда нечем будет платить за дом. И дом отберут. Ах, какую страшную жизньведут миллионы американских людей в борьбе за свое крохотное электрическоесчастье! Девушки были в коротких оленьих или песьих жакетах. Они улыбались, отламывая неземными пальчиками поджаренный хлеб. Хорошие трудолюбивые, замороченные сумасшедшим американским счастьем девушки! На одном из аптечных прилавков мы увидели немецкие готовальни. - Мистер Адамс, неужели в Америке нет своих готовален? - Конечно, нет! - с жаром ответил Адамс. - Мы не можем делатьготовален. Да, да, сэры, не смейтесь. Не то что мы не хотим, мы не можем.Да, да, мистеры, Америка со всей своей грандиозной техникой не можетпоставить производство готовален. Та самая Америка, которая делает миллионыавтомобилей в год! А вы знаете, в чем дело? Если бы готовальни нужны были всему населению, мы организовали бы массовое производство, выпускали бы десятки миллионовпревосходных готовален за грошовую цену. Но население Соединенных Штатов, сэры, не нуждается в десятках миллионов готовален. Ему нужны только десяткитысяч. Значит, массового производства поставить нельзя, и готовальнипридется делать вручную. А все, что в Америке делается не машиной, а рукойчеловека, стоит невероятно дорого. И наши готовальни стоили бы в десять раздороже немецких. Мистер Илф и мистер Петров, запишите в свои книжечки, чтовеликая Америка иногда бывает бессильна перед старой, жалкой Европой. Этоочень, очень важно знать!
