Глава Пятнадцатая: завершение правления Ивана Грозного. Успехи и неудачи

 

Упразднение опричнины привело к ряду сложностей. Дело в том, что опричные воеводы, командовавшие в ней полками и целыми войсковыми соединениями, земцами не признавались. Так, Плещеевы, которые командовали целыми корпусами, при вхождении в земское войско не имели возможности занять сколько-нибудь высоких постов. Очин-Плещеев активно пытался местничать со всеми подряд, но никто из князей не хотел быть «под ним». Не признавали и других воевод. Началась путаница. Тот же самый Дмитрий Хворостинин не мог занять высоких постов, по той же самой причине. С местничеством столкнулись и князья Сицкие, и Телятевский, и многие другие. Начался настоящий всплеск местнических споров.

Вот и оборотная сторона репрессий – при опричнине местничество почти совсем заглохло, побаивались карательных мер. Как только ненавистные Басманов и Скуратов ушли в небытие и прекратились репрессии, сразу же местничество вспыхнуло ярким пламенем. Самого царя не особо боялись. Его указ для воевод не был «истиной в последней инстанции». Так, Дмитрий Хворостинин, отправленный командовать передовым полком, столкнулся с недовольством абсолютно всех «высокородных и не очень» князей, которые были возмущены, что некий выдвиженец поставлен выше их. И царь был вынужден отозвать Хворостинина, отменив свой же указ.

Боеспособность войска резко падала. Лучшие воеводы – Щенятев, Петр Шуйский, князья Серебряные, Турунтай-Пронский, Воротынский, некоторые Ростовские, Кашины, Охлябинины, Барбашины, Горбатый-Шуйский, Хилков, либо были казнены, либо уже умерли. Опричнина дала немного талантов (проще сказать – только четверых братьев Хворостининых, каждый из которых отличался воинским искусством), да и тех бывшие «земцы» не признавали, и опричные «выдвиженцы» не могли занять высокого положения. Не было и командира, который обладал бы авторитетом. Мстиславский не показал себя талантливым полководцем, заслужив недовольство царя своими действиями в Ливонии. Припомнили ему и его действия против татар и сняли с командования. У Литовцев появился новый король-полководец – Стефан Баторий, весьма талантливый. На Руси просто не оказалось никого, кто мог бы ему быть достойным противником.

Иван Грозный, не долго думая, поставил командовать войском, действующим в Ливонии и готовым сражаться с Баторием, Ивана Голицына. Воевода этот не отличился ровным счетом ничем, кроме того, что ни разу не был замечен в заговорах против царя, и имел происхождение, которое все уважали – старшая ветвь Гедиминовичей. Его назначение стала классикой «род, а не заслуги». В войско щедро напихали бывших опричников – Сицких, Хворостининых, а заодно и земцев – Тюфякиных и Палецких, создав «гремучую смесь». Андрей Палецкий, представитель известного рода и достаточно удачливый воевода, был поставлен ниже Сицкого, чем был крайне недоволен, и наотрез отказался подчиняться. Тюфякин из славного клана Оболенских точно так же начал спорить с Дмитрием Хворостининым. Царь послал с войском своего нового любимца – думного дьяка Щелкалова, чтобы он «разобрался», а заодно и помог войску. Его появление только добавило сумятицы. Щелкаловский корпус действовал сам по себе, не подчиняясь никому. Иван Голицын ситуацию вовсе не контролировал, не имея абсолютно никакого авторитета и не умея командовать. Воеводы, грубо говоря, «послали» Щелкалова, и Иван Грозный, сам же поставивший Дмитрия Хворостинина командовать передовым полком, отозвал его, лишив армию единственного талантливого командира.

С уходом Хворостинина положение не улучшилось, войско, представлявшее по сути клубок ссорящихся воевод, с абсолютно непопулярным начальником во главе, двигалось к Вендену. Конечно, Баторию такое войско не могло противостоять. После первого дня боя Голицын просто-напросто покинул армию и сбежал с частью войска. Его примеру последовал Щелкалов и князь Палецкий. На следующий день Баторий атаковал войско, оставшееся без командира. Надо отдать должное – Сицкие, Тюфякин и Петр Хворостинин, брат Дмитрия, сражались доблестно, Тюфякин погиб в бою, Сицкие и Хворостинин попали в плен.

Столь громкое поражение и явная трусость воевод должна была повлечь за собой карательные меры. Но Иван Грозный понимал: других воевод у него просто нет. В этот сложный момент он старался сохранить контроль над ситуацией. Однако его кадровые решения были довольно странные – Ивану Голицыну снова доверили войско. Другую часть доверили Палецкому. В Полоцке был поставлен Телятевский, бывший опричник. Почему-то Иван Грозный решил, что это именно тот человек, который сможет защитить город, хотя у него опыта подобного не было. План был таков – пока король атакует Полоцк и вязнет под ним, Палецкий и Голицын, выждав момент, наносят удар по его тылам. План был хорош, но подвели исполнители. Голицын попросту проявил пассивность (назовем это так) и спокойно дал Баторию осаждать Полоцк. Палецкий действовал в тылу, занял крепость Сокол, но на свой страх и риск не решился атаковать Батория. В итоге тот довольно быстро взял Полоцк, несмотря на храбрость оброняющихся. Телятевский, как воевода, не проявил должной степени подготовленности, и потому все держалось не на искусстве, а на банальной храбрости. Заметим: это в той стране, где было столько замечательных талантливых воевод, прославившихся обороной куда менее сильных крепостей. Расправившись с Полоцком, Баторий нанес удар по Соколу и уничтожил там войско Палецкого, который погиб в бою, загладив позор бегства под Венденом.

Баторий, нанеся свои удары, должен был передохнуть. Теперь решалось, куда он будет наносить удар. Надо отдать Ивану должное – он смог оценить ситуацию и разработать план действия. На сей раз и его кадровые решения были на высоте. На севере шведы готовились к наступлению. Он укрепил Орешек – наш форпост, и поставил там воеводой Василия Буйносова-Ростовского. На сей раз это было попаданием «в яблочко» - Буйносов был как раз тем человеком, который умел оборонять крепости. В Ливонии гарнизоны были оставлены небольшие, царь уже смирился с ее потерей. Баторий мог бить либо на Смоленск, либо на Псков. Взятие любого из этих городов открывало ему дорогу напрямик на Москву.

Сил на создание обороны обоих городов у царя не было. Надо было решающим образом укрепить один город. Ошибиться он права не имел. Выбрали Псков.

Царь проявил ум и распорядительность – он заставил наших воевод действовать на Смоленском направлении активно, дабы Баторий подумал, что именно там концентрируются все наши силы. Воевода Бутурлин одержал победу над литовским крупным отрядом, используя небольшие силы, в другом бою наши войска были побеждены – командовал Василий Хилков, сын казненного полководца Данилы Хилкова. Затем Хилков, действуя небольшим отрядом, смог добиться таких успехов, что Баторий окончательно поверил – именно на Смоленском направлении русские наиболее сильны и активны, тогда как на самом деле Смоленск был почти беззащитен. На Псковском направлении как раз наши бездействовали. И Баторий решил ударить по Пскову.

Второй частью плана для царя был выигрыш времени. Надо было заставить напасть Батория на Псков как можно позднее. Для этого снова привлекли Дмитрия Хворостинина. Ему дали крупный отряд (формально командовал, во избежание местничества, Катырев-Ростовский, что тоже было неплохим решением Ивана Грозного) и заставили провести рейд по литовским землям. Рейд должен был отвлечь войска Батория на необходимый срок. Хворостинин полностью справился, как всегда. Он дошел до самого Вильно, под Шкловом победил довольно крупное войско Литвы, и Баторий был вынужден отложить наступление на Псков и повернуть вспять, пытаясь поймать отряд Хворостинина. Но тот благополучно вернулся. Под Псков Баторий попал лишь в августе.

Третьей частью плана было укрепление Пскова. Главное было угадать с командиром. Иван Петрович Шуйский до того никак себя не проявил, но Иван Грозный смог рассмотреть в нем талант. Это умение найти для каждого нужное место было характерно для Ивана Грозного. Именно он отвечал за оборону (формально командовал на сей раз Василий Скопин-Шуйский). Помогать ему должен был Федор Хворостинин – брат Дмитрия и тоже блистательный полководец. И теперь оставалась лишь надежда на искусство воевод и героизм защитников.

...Мы не будем пересказывать подробности героической осады Пскова. Скажем лишь – Иван Грозный на заключительном этапе войны показал блистательный талант, хладнокровие и умение находить нужных людей. В то же время в Ливонии его приятно удивил гарнизон Ленвардена – брошенный всеми, маленький гарнизончик более месяца отбивал штурмы литовцев. В крепости практически не было еды, но гарнизон удержался. Командовал им князь Елецкий. В итоге Баторий был вынужден пойти на мир.

На севере снова положение спас Дмитрий Хворостинин – он одержал победу в бою при Лялицами, где снова со своим небольшим отрядом нанес неожиданный и сокрушительный удар. Гарнизон Орешка во главе с Буйносовым-Ростовским отбил все атаки, в свою очередь. В итоге этих двух героических эпизодов мы и здесь почти ничего не потеряли.

Так завершалось правление Грозного царя. Последним его деянием было строительство массы новых городов по Волге. Он планировал активно заселять русскими эти земли, и для строительства отрядил князя Засекина, который и основал города Царицын, Саратов и Самару (к слову сказать, Иван Грозный снова показал блестящее понимание, какой человек на каком месте нужен). Также при Иване Грозном были построены Данков, Орел, Белгород, Воронеж, заново отстроены Липецк, Курск, Брянск, Мценск, Россия развивалась и расширялась...

 

 

Заключение

 

...Людей той эпохи не втиснуть в общие рамки. Они слишком масштабны для этого, слишком сложны, слишком сильно в них сплетается добро и зло. Вчерашний герой становился предателем, вчерашний предатель – героем. Ченслер, да и другие иностранцы, удивлялись русской смелости, неприхотливости, тому, что воеводы всегда желают быть на войне, а главное наказание – это запрет им воевать за царя. И тут же отмечают русскую жестокость и лихоимство.

...Вот перед нами встает фигура Басманова... Колоритный, смелый полководец, с горсткой войска сражающийся против полчищ Девлет-Гирея – и побеждающий, когда победа невозможна! А вот он же – жестокий, расчетливый убийца своих политических противников. И снова он – ужасающийся тому, что совершил, пытающийся спасти несчастный Новгород, хотя и понимающий, чем это может закончиться для него...

...Вот всемогущий магнат – Воротынский, богатейший человек страны, как рядовой воин, бьется с татарами под Казанью, изранен, но бой не покидает. Вот он же – бездействует, пока хан громит русские земли, но не трогает его собственные. А вот он под Молодью спасает Русь и Грозного, разгромив втрое большее войско Девлет-Гирея...

...Вот князь Курбский, самый смелый витязь, герой Казани, постоянно удачливый и победоносный... А вот он же, предатель, ведущий на Русь иноземные полки...

...Сколько таких двойственных личностей мы видим в то непростое время! Иван Турунтай-Пронский, Темкины-Ростовские, Малюта Скуратов, Палецкие, Щенятев, Телепнев-Оболенский, Шуйские (в их числе и герой обороны Пскова), Мстиславские... А сколько их увидим в смуту!  Понятия «добро и зло» в этих людях сплетаются накрепко. Они способны сражаться против полчищ врага, строят новые города, колонизируют новые земли, способны на самопожертвование и верность долгу, и в то же время – на жестокость, интриги, предательство. В одном их не упрекнешь – в мелочности. Это люди крупные, масштабные, великие и в зле, и в добре.

Таким же был и Иван Грозный. К этой личности с одной меркой не подойдешь. «Тиран или святой», «реформатор или мракобес», «талант или бездарь», «храбрец или трус»... историки спорят...

А мы видим, что в нем сплеталось и то, и другое. Он мог быть милостивым – когда Семена Ростовского приговорили к казне бояре, он помиловал изменника. Помиловал и многих других, возможно, заслуживших казни и опалы. И в то же время мог быть жестоким до крайности. Даже если отбросить сочинения Курбского, Штадена, Шлихтинга и ряда других, все же синодики, скупой, но страшный документ, содержащие писанные его рукой свидетельства об «отделанных тысяча сто девять людей в Новугороде и окрестностях, имя же им, Господи, Ты веси», являются страшным свидетельством против него, оставленным им самим.

Иван Грозный издавал новые законы, строил новые города, вводил новые технические новинки, создавал систему пограничной службы – и рушил все это, земля истощалась, обслуживая опричнину, создавалась путаница в управлении. Иван Грозный одерживал блестящие победы, которые вошли в историю Руси, и терпел страшные поражения.

Иван Грозный был отличным кадровиком, умевшим угадывать, где какой человек находится на своем месте. Буйсновов-Ростовский, Хворостинин, Пронский-Шемякин, Воротынский, Иван Шуйский, Засекин – вот только главные его кадровые попадания. Не говоря уже о таких личностях, как Адашев и другие члены «Избранной рады». И в то же время его кадровые ошибки предопределили сожжение Москвы, поражение под Венденом, взятие Полоцка.

Итак, закончив рассказ об Иване Грозном, мы просто скажем: это был великий человек, совмещавший в себе как качества великого правителя, так и тирана. И его деятельность имела как огромные плюсы для страны, так и огромные минусы.

КОНЕЦ

Оглавление.

 

Предисловие стр. 2

Глава Первая: Хронология казней   стр. 3

Глава Вторая: Знатность или личные заслуги?  стр. 3

Глава Третья: «Революция» Ивана Грозного стр. 6

Глава Четвертая: Первый удар грома стр. 8

Глава Пятая: Предательство или смена сеньора? стр. 9

Глава Шестая: Дилемма стр. 11

Глава Седьмая: Конец эры «избранной рады». Личность Басманова. Первые казни стр. 14

Глава Восьмая: Феномен опричнины. Две столицы, два войска, два правительства. стр. 15

Глава Девятая: Опричный террор стр. 19

Глава Десятая: Митрополит Филипп стр. 22

Глава Одиннадцатая: Новгородский погром стр. 24

Глава Двенадцатая: Падение Басманова стр. 26

Глава Тринадцатая: экзамен для опричного войска стр. 27

Глава Четырнадцатая: Личность Воротынского стр. 30

Глава Пятнадцатая: завершение правления Ивана Грозного. Успехи и неудачи стр. 32

Заключение стр. 36

⇐ Предыдущая567891011121314

Поделиться: