Глава 30. Медленное начало конца.

 

Столица. Спустя несколько часов.

Был прохладный вечер. Небо Рима, окрасившееся в красно–фиолетовый цвет, было усеяно белыми облаками.

 Римский закат был особенно красив: солнце уже практически ушло за горизонт, лишь немного озаряя небеса и надевая ночной тьме окончательно поглотить город. Солнечный диск садился, освещая некоторые здания, погружая их в бесконечном массиве золотого света.

 Над Римом повисла лёгкая и прекрасная прохлада. Не было слишком жарко, но не было и сильно холодно.

 Ветер спокойно гулял по улицам города. Ветер не был ледяной или порывистый, только слегка освежающий, подобно легкому морскому бризу, слегка заставлявший покачиваться знамёна и флаги на домах.

 Гул над вечным городом стал постепенно стихать, ведь скоро настанет комендантский час, когда город окончательно уснет, и на улицах останутся лишь те, кто вечно блестят закон и порядок в Рейхе. А так же, на улицу выйдут те, кто вечно славят имя Канцлера и во славу его готовы пойти на всё – храмовники. В Риме улицы патрулируют не только полицейские с уличными комиссарами, но и храмовники, под руководством инквизиторов. Не одна мышь, после комендантского часа не могла спокойно пройти по улицам ночного города и не попасть в руки бесконечным патрулям.

 Время было чуть более шести часов. Скоро опять министерство Пропаганды Идеалов Рейха заведёт свою хвалебную шарманку и из граммофонов снова обильною рекою польются хвалебные, произносимые речи во славу Канцлера.

 Морс стоял на балконе собственного дома, взявшись за его поручни. Его пальто легко развивалось на ветру, а пыль и бетонная крошка летали под ногами. Он стоял около двадцати минут, тщательно всматриваясь в закат.

 – Ну, что надумал? – Спросил его Эштон, находившийся в квартире.

 Сантьяго ничего не ответил. Инспектор лишь немного повернул голову в сторону прозвучавшего голоса.

 Помощник Морса, не получив ответа, вышел к нему на балкон.

 – Этот закат прекрасен, не так ли? – С неким заворожением в голосе спросил инспектор, так же, не отрываясь от созерцания зданий, утопающий в массивах солнечного золота.

 Эштон от этого вопроса несколько опешил. В его глазах читалось беспокойство, сам он постоянно крутил монетку у себя в руках. Помощник инспектора не мог уловить ход мыслей своего патрона.  Эштон давно заметил, что его друг стал в последнее время несколько загадочным и необычным в поведении. Он всё это списывал на его проблемы в личной жизни. Но всё же, инспектор недавнее время назад жутко страдал и рвал душу из–за понятной причины, а сейчас он впадает в состояние, схожее с апатией и безразличием и это на фоне того, что дело им порученное, отозвал Имперор Магистратос по приказу самого Лорд–Магистрариуса. В отделе это вызвало большие возмущения, но им пришлось подчиниться и прекратить ряд расследований. Инспектору Морсу лично сообщил агент главы правительства, что расследование прекращено. Все в Канцелярии были в глубоком недоумении и не могли понять причину свёртывания целого ряда расследований, проводимых в сторону идеологических преступников. Но приказы главной администрации не обсуждаются, и что было сказано, значит, тому и быть. Хотя, этот случай практически подвёл к расколу управляющую верхушку Канцелярии. Одни считали, что нужно проинформировать Канцлера и начать расследование уже в отношении самих многочисленных структур Имперор Магистратос, а другие наоборот, говорили, что нужно беспрекословно подчиниться приказу и продолжить выполнять работу. В конце концов, сам генеральный инспектор заявил, что всем следует выполнять собственную работу и не интересоваться мыслями правительства и не оспаривать приказы сверху. Конфликт был почти подавлен. Практически все подчинились словам главы Канцелярии. Но и были и те, кто начал собственное расследование, только уже в сторону Имперор Магистратос. Они уходили в подполье, пряталась. Но многих рассекречивали и увольняли с позором и лишением всего имущества. Все те, кто был рассекречен, допускали одну и ту же ошибку: они в своём расследовали поисковую систему и базу данных Канцелярии. Через однотипные и необычные для инспекторской работы запросы их и вычисляли. Тем, кто оставался в подполье и кого не рассекретили, приходилось пользоваться общими поисковыми системами и общими базами данных. Иногда, но с предельной осторожностью и не на долгое время, они пользовались базами данных полиции и Трибунала Рейха.

 И одними из тех, кто решил начать собственное расследование, были инспектор Морс со своим помощником Эштоном. Инспектор наконец–то смог вернуться в свою новую квартиру, взяв двухнедельный отпуск. Эта новая квартира была расположена в одном из новых громоздких серых домов. Квартирка была довольно сера, а убранство аскетично. Всего две маленькие комнаты, в которых едва могла уместиться небольшая семья. В помещении не был закончен ремонт, от чего квартира была в ещё более удручающем состоянии: обшарпанные и побитые стены без обоев, бетон под ногами вместо ковра или паркета, вместо хорошей люстры с новым типом освещения, с потолка свисал настоящий раритет, анахронизм давно минувшей эпохи, про которую все забыли.… С не побелённого потолка весело временами бодро покачивалась старая лампочка Ильича, которую Эштон откуда–то достал. Когда помощник принёс её своему инспектору, то у того полезли глаза на лоб от удивления. Он сначала её около получаса вертел и внимательно разглядывал, а потом удивлённого спросил, где Эштон её достал. Тот ответил, что она просто давно была в его доме.

 В квартирке инспектора даже не было кроватей и они спали на самодельных лежанках. Из мебели здесь были только шкаф с одеждой, шкаф с посудой, пара стульев, стол, старое изорванное кресло и несколько полок для зубных щёток, расчёсок, бритв и зубной пасты. Из электроники здесь был только компьютер и электрическая плитка для готовки еды. При переезде в новую квартиру, Морс по максимуму продавал своё имущество, чтобы купить новый компьютер.

 Здесь же можно задаться вопросом: почему они не стали проводить своё расследование, находясь в квартире Эштона, которая выглядела намного лучше этой и была больше неё? Всё дело в тайной директиве «Око ястреба», по которой всем государственным служащим и работающим на государство устанавливали в комнаты скрытые камеры, их телефоны ставили на просушивание, а за передвижениями и действиями старались внимательно и максимально следить. И следило за этим специальное, отдельное министерство – Доброго Наблюдения за Слугами Рейха. Конечно, сделано это было исходя из популистских лозунгов, типа: «недопустим коррупции и посадим всех воров» или «нет предателям страны в Рейхе». Но на самом деле, цели этой директивы были куда прозаичнее: не допустить мятежа и предательства в государственном аппарате и заранее ликвидировать все мысли о бунтарстве. Именно предупредить даже не сами действия, а предотвратить всякую мысль, сулящую идею мятежа и свободы. И инспекторы с их помощниками не были таким исключением. В их квартирах находились специальные камеры наблюдения, работавшие постоянно и передающие все данные в министерство. А в квартиру Морса должны были прийти только через две недели и установить эти камеры. А пока он это время использует максимально, чтобы найти любую компрометирующую информацию на Имперор Магистратос.

 – Инспектор Морс, вы придумали, что делать дальше? – С непривычным для себя формализмом и нервно дёргая Морса за руку, беспокойно спрашивал Эштон.

 – Где ты ещё увидишь такую прекрасную картину? Здания тонут в золотом пламени заката. Всё несколько символично. Не замечаешь? – Будто не замечая вопросов своего помощника, всё продолжал заворожёно твердить про закат инспектор.

 – Да какой к чёрту закат! У нас дело, которое нам нужно расследовать! – Уже чуть ли не крича, говорил Эштон.

 Инспектор оторвал костлявые пальцы от балкона и посмотрел в беспокойные глаза своего помощника.

 – Ты не замечаешь той великолепной красоты, что рядом с тобой. Хотя стоит начать, ведь, как и сама красота, так и сам Рейх могут перестать существовать, в прямом понимании этих слов, я имею в виду. – Томным голосом спокойно сказал Морс.

 От этих слов Эштон чуть не впал в шок. Его ноги подогнулись, а взгляд сделался уже не беспокойным, он наполнился неподдельным страхом. Он двумя руками вцепился в балкон, развернул своё тело и тяжело облокотился на его стенку. Помощник Инспектора с крайним удивлением и страхом в интонации начал лихорадочно и бегло задавать вопросы:

 – Что? Как? Почему? Как это возможно?

 Эштон был в шоке. Обычно слова, говорящие о скором падении Рейха или о смене правления, сулили человеку как минимум потерю работы, как максимум, его могли отправить в тюрьму, как подстрекателя к мятежу. К тому же, их постоянно уверяли в том, что Рейх это нерушимая монолитная система, построенная на тысячелетия. Людям бесконечно вменяли, что Канцлеры будут бессменны, Департаменты Власти будут жить вечно, а эта система бессмертна. Но сейчас он слышит эти слова от своего наставника и единственного настоящего друга, тем более занимающегося непосредственно расследованием дела, связанного с безопасностью Рейха. Он практически потерял дар речи.

 – Пойдём в дом, я тебе всё объясню. – Уже спокойно, без напущенной загадочности сказал инспектор.

 Безмятежный Морс и нервный Эштон зашли в комнату и сразу же инспектор пошёл к компьютеру. Умный механизм представлял собой небольшой процессор, тонкий экран, маленькую беспроводную мышь и компактную клавиатуру.

 – Мда, как эта рухлядь только работает? – Возмущённо спросил Эштон.

 – Работает и ладно. Мы инспектора, нам и этого должно хватать. – Вконец развеяв свою загадочность, сурово ответил Морс.

 Эштон был в смятении, мало того, что он услышал о скором падении правления Канцлера, которое все считают нерушимым, но он не мог и уловить ход мышления своего друга – то он невообразимо загадочен, то он приходит в норму и становится по привычному строгим и суровым.

 – Ты обещал мне всё объяснить? Из твоих слов я понял, что режим Канцлера скоро падёт. Но как такое возможно? Разве его правление не защитят Империал Экклесиас и армия? Разве на помощь не придут силы Трибунала? Разве Имперор Магистратос не встанет железной стеной перед отступниками? Ведь учитывая всю мощь этого монолита – не один мятежник или отступник не пройдёт. Все будут уничтожены. – Нервно старался опровергнуть слова своего наставника Эштон.

 Инспектор отошёл от компьютера и присел на старое кресло. Он полностью облокотился на спинку кресла, запрокинул голову и громко выдохнул.

 – Я в своём расследовании зашёл туда, куда ещё никто не заходил. И для меня открылась страшная истина. Отзыв нашего расследования был всего лишь небольшим ходом в огромной партии по свержению нашего Канцлера.

 – Я ничего не понимаю. – Растеряно сказал Эштон.

 – Пожалуй, я приступлю рассказывать с самого начала, так будет понятней для тебя. Стоит начать со времени, когда Канцлер фактически не правил. Это всё началось больше года назад, когда умер наш первый правитель. Когда мы потеряли своего любимого вождя, то у власти оказалась небольшая группа людей, а именно четвёртая палата парламента узурпировала власть.

 – Но как такое было возможно? – С сильным удивлением задался вопросом Эштон.

 – Если ты меня не будешь перебивать, то я всё расскажу.

 – Прости. – Повинно сказал помощник. 

 – Так вот, всё началось с тех пор, как кучка тех Лордов решила захватить власть и установить собственное правление. По сути, в Рейхе, больше чем на год установился диктат олигархии. Но как до этого дошло? Я вскрыл переписку среди Лордов и узнал, как они прижучили Канцлера. Всё случилось в старом драматическом театре. Его полгода назад закрыли. Лорды сломили Канцлера психически: они решили показательно убить его жену, которую он до фанатизма любил. И они устроили показательную порку для него. Из их интереснейшей переписки следует, что Канцлер чуть с ума не сошел, и они сослали его в старую психическую больницу. В некоторых кругах её называли «Апогей безумия». Я нашёл то место. Оно было давно заброшено и представляло собой почти разрушенный сарай. Я сумел туда пробраться, несмотря на бессчетное количество заноз, сумел найти то, что искал. В каком–то запылённом и полуразрушенном шкафу я нашёл подгнившую медицинскую карту нашего Канцлера. Слава Богу, фотография сохранилась. Это подтверждение того, что больше года у власти были Лорды. Но самое интересное среди этого я нашёл чуть позже. В одной из переписок с неизвестным мне человеком один из Лордов указывает: «Этот щенок повёлся на мою постановку, как и остальные, а его сука, однако, всё же жива и не стоит ему об этом говорить». Это значит, что Калья жива и где–то сейчас беззаботно прибывает. Но это не самое важное в этом расследовании. Ещё мне попадается сообщение, где говорится, что им оказывается странное противодействие, со стороны Имперор Магистратос. Это единственный примечательный момент в их переписке, всё остальное просто пропитано наглостью, похотью и сладострастием. Так же, упоминается: «На доброе попечительство нашу марионетку взял бумажный царёк». Я полагаю, что Канцлера, реанимировал, возвращал ему вкус к жизни наш Лорд–Магистрариус. Следующий момент, достойный внимание, происходит после разгона четвёртой палаты и тайной казни, о которой я узнал от доверенных лиц, якобы предателей в Имперском буле. Это означает возвращение Канцлера к полной и неделимой власти. Но именно тогда активизировались сепаратистские движения: Иберийская республика на западе старой Испании, Венецианская Аристократия в Венеции, новая ересь в Великой Пустоши. Для меня это не показалось просто совпадением и я стал копать, искать причинно–следственные связи. Через доверенные каналы, я узнал, как в Иберии были сверху спущены приказы, приписать оружие к городам и не давать их армии. Потом я узнал, что откуда–то у повстанцев появилось, много оружия, и они стали предугадывать все действия армии Рейха. То есть им кто–то поставлял оружие и секретную информацию. Но вот кто? Я пытался вскрыть информационные сети повстанцев. В них указывался всего лишь некий «Благодетель». Но его след, несомненно, ведёт в структуры Имперор Магистратос. Потом из множественных переписок охраны на границах, я узнал, что в Милан приезжал: «Важный гусь». Также из проверенных каналов мне сообщили, что в некоторых местах Рейха есть скрытые культы, которые наверняка были бы уничтожены Империал Экклесиас, но они тщательно укрываются «некоторыми» служащими из всех структур правительства. Мне удалось внедриться в один из этих культов, и там я многое узнал. Их, иерарх, пастор, помпезно рассказывал нам о больших переменах в Рейхе, что скоро всё изменится, о новом мире. Он говорил, что за ними такие большие люди стоят, что их никто не посмеет тронуть. На следующий день я просто проинформировал местного инквизитора о секте, а к вечеру они все горели. Так же, я устанавливал слежку за перемещением ребят, на которых было заведено дело. Вместе с этим, я проверил местонахождение телефона Лорд–Магистрариуса в определённый день. Он отключился около старого района.

 Морс сглотнул слюну, чтоб освежить пересохшее горло. Он поднял голову и увидел непонимающий и глубокий взгляд Эштона. Инспектор понял, что лучше уже подытожить.

 – Пора подвести итог. Кто может поставить оружие отступникам и предоставить им секретную информацию? Кто способен поддержать отступников в разных регионах? Кто может так покрывать секты еретиков, что даже могущественная церковь не способна их найти? Кто так хорошо знает повадки Канцлера, потому что провёл с ним больше года, что легко его обманывает? Кто помимо Канцлера способен контролировать стену? Есть только один человек, который способен на это.

 – Лорд–Магистрариус. – Прошептал Эштон.

 – Он самый.

 Помощник инспектора впал в глубочайшее удивление. Он не мог поверить, что во всём монолите государственного правления есть такие высокие предатели. А теперь ему рассказывают, что сам Рейх может пасть, погребя под собой все устои, что закладывались в них с молоком матери.

 – А как ты всё это узнал? Ты же не обладаешь ни знаниями в информатике, чтобы вскрывать переписки, да и, причём удалённые. – С удивлением в голосе спросил Эштон.

 – Я инспектор. У меня есть нужные знакомства, налаженные каналы и определённые методы. И пускай, они не все законны. – С улыбкой на лице ответил Морс.

 – Нужно сообщить. – Потребовал помощник.

 Инспектор усмехнулся и сказал:

 – И кому ты сообщишь? Куда ты пойдёшь? И кто тебе поверит? Никто не поверит помощнику инспектора. Тебя ещё и арестуют, за подрывную деятельность и усомнение в авторитете верховных управляющих.

 – Но что тогда делать? Нельзя сидеть, просто сложа руки.

 – Согласен, если мы ничего не сделаем, то и Рейху, и Канцлеру наступит конец. Что ж пришло время собраться ордену. – Загадочно сказал инспектор.

 – Кому собраться? – С удивлением спросил Эштон, не понимая, о чём идёт речь.

 – Ордену Железной Лилии.

 

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться: