Девочка перемещается до тех пор, пока не видит своих родителей, стоящих вместе в передней части магазина.

- Пожалуйста, - говорит ее отец. - У нас есть дочь.

Мир замедляется. Девочка слышит раздающийся щелчок взведенного пистолета, и ее обучение начинается. Она вырывается из пространства под прилавком, вытаскивая свой пистолет, бросается между боевиком и ее родителями, снимает двоих, прежде чем ведущий стрелок успевает прицелиться. Это занимает всего несколько секунд, прежде чем они оказываются на полу, обезоруженные и безвредные.

За исключением того, что этого не было.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ДЖУБИЛИ

 

БАЗА ВСЕ ЕЩЕ В ХАОСЕ. Воздух пронизан дымом и едкими химикатами, весь гражданский персонал из местных удален до конца расследования, а все остальные кроме караула, похоже, здесь, и они заняты более чем я когда-либо видела. У каждого есть работа, а если нет, то они спешат на ее поиски.

Я делаю достаточно долгий перерыв, чтобы переодеться. С заверением Кормака, что Дэвин Куинн не имеет никакого отношения к Макбрайду, становится маловероятно, что взрыв был объявлением войны. Мне не нужна броня для того, что я собираюсь сделать. Я с трудом снимаю костюм, он жесткий и кисло пахнущий дымом, и я отпихиваю его в угол комнаты, чтобы позже разобраться с ним. Даже после того, как я надела чистую униформу и куртку из искусственной кожи, я все еще пахну костром. Мне следует принять чертов душ и вздремнуть. Но у Кормака, вероятно, нет столько времени.

Может, мне не стоило лгать ему. Может, мне стоило сказать ему, что я планировала. Но я начинаю узнавать Ромео, как он думает, и я знаю достаточно, чтобы понять, что он никогда не позволит мне пройти через это. Может, он намного умнее.

Офис службы безопасности находится недалеко от моего расположения. Ноги так устали, что начать прогулку туда кажется невозможным. Поэтому я начинаю бежать трусцой, пытаясь добавить немного жизни в мышцы через явную силу привычки. Легкие почти сразу начинают гореть, и я не могу не думать, что должен чувствовать Кормак, вдохнув гораздо больше дыма.

Когда я добираюсь до офиса службы безопасности, там полно персонала. Несмотря на то, что подрывник был опознан и погиб во время взрыва, наши люди заняты выяснением всего о нем, о самой бомбе, о том, как он это сделал. Сердце колотится от незнакомой неуверенности, я киваю рядовому, стоящему снаружи на посту, а затем проскальзываю через дверь.

Здание охраны было одним из первых постоянных построек, возведенных на базе. Никаких фальшивых композитных стен, никаких сборных комнат. Только толстые, твердые блоки и бетон. Основная комната - это комната наблюдения, и мои глаза бегло пробегают по экранам мониторов, соединенных с различными камерами вокруг базы. Сам отснятый материал хранится и доступен на сервере дальше по коридору, и я вижу канал наблюдения за «Молли Мэлоун».

Я почти ожидала, что бар будет городом-призраком, но «Молли» прямо сейчас работает на полную катушку. Другая форма лечения для солдат, чьи раны не могут быть исцелены в госпитале. Я рассматриваю видеоизображение, сужая глаза. Неудивительно, что они были уверены, что смогут очистить запись достаточно, чтобы опознать моего похитителя. Изображение в низком разрешении, но есть четкое представление о месте, где я обычно сижу, месте, где Кормак первым направил на меня пистолет.

Я сглатываю, отталкивая мысли о нем на задний план. Я делаю шаг назад, намереваясь отправиться в комнату, где находятся кадры со съемки, но я наталкиваюсь на кого-то позади меня.

- Капитан.

Желудок ухает.

- Командир. - Я отхожу от нее, автоматически застывая во внимании.

- Я думала, что сказала вам взять пару выходных. - На этот раз командир Тауэрс выглядит неидеально. Светлые волосы все еще поспешно связаны на затылке, униформа все еще растрепана. Хотя ее лицо не показывает истощение, и этому качеству я завидую. Должно быть, я выгляжу так, будто не спала неделю.

- Не могу, сэр. Слишком много на кону. - Это, по крайней мере, не ложь.

Она почти рассеянно кивает, как будто ожидала такой реакции. В любом случае она кажется рассеянной, ее глаза пробегают по экранам, которые я изучала. Они наблюдают за каждым сантиметром базы, от казарм до бара, даже до комнаты, в которой мы сейчас стоим. Я вижу себя в углу, стоящей в нескольких футах от командира.

- Вы пойдете со мной, капитан? - Ее голос странно формален в сложившихся обстоятельствах, что заставляет сердце пропустить удар.

Прекрати вести себя как нашкодивший ребенок - строго говорю я себе. Они не могут прочесть, что у тебя на уме.

- Конечно, сэр.

Командир Тауэрс идет по коридору, просматривая комнаты, чтобы не пропустить свободную. В конце концов, она просто сует голову в дверной проем и выкрикивает:

- Вы - наружу.

Пара перепуганных рядовых выскакивает оттуда, переводя глаза от командира ко мне. Я следую за Тауэрс внутрь, и вся напрягаюсь, когда я понимаю, где мы.

Хранилище отснятого с камер наблюдения.

Командир Тауэрс направляется к одному из столов, вытаскивая стул и подвигая его ко мне. Затем она берет себе еще один и с размаху садится на него. Я опускаюсь более осторожно, наблюдая за командиром, стараясь не слишком нервничать. Если они закончили чистить записи, то я опоздала. У них будет четкое представление о лице Кормака. Они поймут, что он прямо в нашем лазарете, и я не раз была у него. И командир Тауэрс поймет, что я солгала ей.

Но она не смотрит на экраны и серверы.

- Капитан, я хотела узнать как вы. - Ее глаза встречаются со мной, и хотя в них есть симпатия, я вижу что-то еще за этим. Живой интерес, острый и проницательный. - Вы много с чем столкнулись за последние несколько дней.

- Я в порядке. - Еще одна ложь. Несколько недель назад меня утешил бы мой командир, проявляющий ко мне личный интерес. Теперь, кажется, что она может видеть мое предательство, правду, которую я скрываю.

Тауэрс кивает, наблюдая за мной еще минуту, прежде чем позволить своим глазам опуститься на пол между нами.

- Мне жаль лейтенанта Алекси. Я знаю, что вас многое связывало.

Я борюсь за то, чтобы не задохнуться. Я быстро встряхиваю голову, чтобы очистить разум от вида разрушенного лица Алекси, и быстро отвечаю:

- Спасибо, сэр.

- Мы все еще пытаемся выяснить, как это произошло. Почему это произошло. Подрывник... этот Куинн... появился из ниоткуда. У нас есть запись, как он идет в сторону казарм, вплоть до взрыва, и больше ничего. Наши лучшие поведенческие исследователи анализируют его, и там просто ничего нет - никакой скрытой агрессии, никаких признаков вины, ничего, чтобы предположить, что он собирается убить десятки людей.

Я стискиваю зубы. Это совпадает с тем, что сказал Кормак, что Куинн не мог быть подрывником, что он не из таких. И все же, он был найден с детонатором в том, что осталось от его руки. Может быть, он не понимал, что делает?

- Это место, - бормочет командир Тауэрс, ее глаза переходят на меня. - Оно съедает нас постепенно.

- Кто-то должен быть здесь, сэр. - Но это слабое утешение, когда даже в сердце службы безопасности мы все еще можем слышать запах горящей пластины. Он цепляется за волосы, одежду, въедается в поры нашей кожи.

Глаза Тауэрс резко впиваются в мои, и она кратко кивает.

- Конечно. Иногда мне просто интересно, сколько времени потребуется Эйвону, чтобы поглотить нас всех.

Ей не свойственна такая задумчивость. Это одна из вещей, которые мне нравятся в командире, что она и я оба открытые люди, предпочитающие действие самоанализу, импульс праздному рассмотрению. И все же вот она, ее плечи немного обвисли, ее глаза ищут мои, как будто у меня есть ответы для нее.

Но у меня ничего нет. В безумный момент, правда рвется из меня, моля, чтобы ее выпустили. Я плотно сжимаю губы.

Командир Тауэрс вздыхает и выпрямляется.

- Чейз, я хотела спросить вас о том, что вы сказали во время доклада после захвата и последующего побега.

Я стараюсь заметно не напрягаться.

- Сэр?

- Вы упомянули, что мятежник думал, что у нас есть какая-то база или объект на востоке.

Я немного наклоняюсь вперед, не в силах скрыть внезапную искру волнения, прыгающую внутри моей груди. Она что-то знает.

- Да, сэр.

Она тоже немного наклоняется вперед, подражая моему языку тела, подбирая все мои сигналы. Она гораздо более опытна, чем я, в допросе и манипуляции. Я должна следить за каждым своим шагом. Я позволяю своим рукам остаться на месте, мои локти лежат на коленях. Повседневная. Легкая.

- Мне стало интересно, почему он так думает, - продолжает она. - Кажется странным верить в это. Местные так хорошо знают местность.

Я колеблюсь. Она увидит это, поймет, что это нехарактерно для меня, узнает, что я скрываю правду. Но здесь слишком много вопросов. С одной стороны, Тауэрс может быть союзником. Я всего лишь капитан, а она командир целого форпоста здесь, на Эйвоне, и если она предупредит о возможностях «Компании Лару» там, под радаром, она может стать ключом к выяснению большего.

Но что, если она замешана в каком-то странном заговоре, разворачивающемся на болотах? Может ли человек, ответственный за базу, быть частью аферы?

Я прочищаю горло.

- Это то, что он сказал. - Я должна ступать осторожнее, тщательно следить за любой реакцией ее лица, какой бы маленькой она ни была, это поможет рассказать о том, что она знает. - Для меня это тоже прозвучало безумно, но я не спорила, пока ждала своего шанса.

Командир Тауэрс никак не реагирует, слушая меня с тем, что кажется вежливым интересом и не более. Тем не менее, у нее на челюсти крошечные подергивания, и мои глаза замечают это.

- Я уверена, там ничего не было, - говорю я презрительно, снова откинувшись на спинку стула. – Мало чем отличается от сказок, которые они рассказывают вечерами в компании. Истории о том, как что-то перемещается и никогда не появляется в одном и том же месте дважды, такого рода вещи.

Тауэрс кивает.

- Что-нибудь еще?

Я качаю головой.

- Только слухи.

Командир выпрямляется, проводит рукой по волосам, а затем встает на ноги.

- Спасибо, капитан.

Я рассматриваю ее лицо, ищу что-то, что-нибудь, что объяснит ее внезапный интерес и ее столь же внезапное безразличие. Там мало что можно прочитать… мужчины называют меня «Крепкий орешек» Чейз, но я и в подметки не гожусь Тауэрс, когда дело доходит до игры в покер. Но ее обычно пристальный взгляд бегает, губы сжаты, плечи напряжены больше обычного. Она в состоянии боевой готовности, резкая. И я не думаю, что это только из-за взрыва.

- Конечно, сэр. Хотя, я не думаю, что это то, о чем нужно беспокоиться. Просто истории.

Она кивает, губы искривляются в самом чистом намеке на улыбку.

- Ясно, капитан. Выполняйте... я буду на связи.

Я не могу объяснить почему, но у меня сильное чувство, что она не вовлечена в это. Что она так же ведома, как и я, и пытается разузнать, что там происходит. Ее движения быстры, отрывисты и тревожны. Она хочет уйти отсюда так же сильно, как и я хочу, чтобы она ушла. Я не забыла, почему я здесь.

В один момент я хочу рассказать ей правду. Но сделай я так, это показало бы мою роль во всем этом: что я могла схватить ключевого игрока фианны и не сделала этого, что я позволила ему сбежать от меня не единожды, а дважды. Это покажет, что я предала свое предназначение здесь.

Прежде всего, это предало бы Кормака.

И поэтому я сильно прикусываю губу и встаю на ноги, отдавая честь командиру Тауэрс, прежде чем она поворачивается и выходит из комнаты. Я стою там, собирая свои соображения воедино, а затем мягко закрываю дверь позади нее.

Выгнав из этой комнаты техников, она невольно дала мне возможность.

Одной ногой я подталкиваю стул к двери, так что если кто-то откроет ее, то с треском ударит по стулу. Запертая дверь будет кричать о вине, но стул может отвлечь любого, кто входит, на достаточное время, чтобы я дистанцировалась от консолей и скрыла то, что я делаю.

Глубоко вздохнув, я опускаюсь на другой стул и начинаю охоту на нужные мне файлы.

Мне нужно некоторое время, чтобы найти папки, где хранятся записи наблюдений, но это не сложная часть. Удаление этих файлов - это работа нескольких секунд. Реальная проблема состоит в том, чтобы найти папки с резервными копиями различных файлов.

Пальцы знают, что делать, и мозг только наполовину сосредоточен на том, что я делаю. Один из мужчин, с которыми я тренировалась, научил меня, как это делать, а он узнал это от ребенка, который зарабатывал этим на жизнь. Мой старый капитан, когда я была капралом, позволял нам потихоньку учиться. Он говорил нам никогда не упускать ничего, что может быть использовано в качестве оружия, любого способа борьбы, который не предполагает кровопролития. Я раздражалась по поводу этого приказа в то время - зачем мне вообще учиться взломать защищенные файлы? - но теперь я выражаю молчаливую благодарность моему старому капитану и его дальновидности.

Я стараюсь сосредоточиться. Я не могу перестать думать о том, что делаю, потому что это предает каждую клятву, которую я когда-либо давала, каждый приказ, который я когда-либо получала. Это предает все, во что я верю. Это достаточно грубое нарушение заставляет душу, какие бы лоскутки от нее не остались, болеть. Я помогаю мятежнику. Криминал. Человеку, чей товарищ с легкостью убил более тридцати человек, включая кое-кого, кого я любила как брата.

Перед глазами все размывается от усталости, и мне приходится сделать паузу, чтобы вытереть рукавом лицо. На ткани остается пот и грязь. Время от времени шаги приближаются к двери, но они всегда потом удаляются, вовремя успокаивая биение моего сердца. Тем не менее, в любой момент кто-то может просунуть голову.

Ну, вот… наконец-то. Четвертая и последняя резервная копия. Военные всегда делают вещи по четыре раза - три является естественным числом, четыре - безопасным. Система тратит много времени на то, чтобы обработать мою команду удаления… а затем файл исчезает. Никаких фанфар, никаких признаков того, что он был там. Никаких следов измены, которую я только что совершила.

Я быстро выключаю компьютер, стараясь стереть любую запись о том, что я в нем копалась. Монитор гаснет, стул отправлен туда, где он должен быть, и я выскальзываю в коридор, позволяя двери закрыться позади меня.

В голове пусто, уши ревут, я плыву по коридору к выходу, конечности начинают дрожать. Я с трудом сглатываю, борюсь с тошнотой. Мне нужно вернуться в свою комнату. Принять душ, прилечь на несколько минут. Позволить себе думать, дышать. Найти способ вытащить Кормака, теперь, когда у нас есть на это время.

Коридор ведет в главную комнату, где техники из хранилища наблюдения присоединились к дежурным офицерам. Все они сгрудились вокруг одного из мониторов, который больше не разделен, чтобы показать видеотрансляцию из разных точек базы в реальном времени. Вместо этого он воспроизводит одни и те же три или четыре секунды видеоматериала, проматывая его снова и снова, по кругу.

Я приближаюсь на несколько шагов, молча вглядываясь за их головы - и сердце останавливается. Это кадры, которые я кропотливо стирала. Один из техников, должно быть, сохранил себе копию на локальный диск, чтобы они могли продолжить работу, когда их изгнали из хранилища.

Потому что это не просто кадры… они закончили их очистку и улучшение. Это ролик, проигрывающийся снова и снова, ясно показывающий его: точеный подбородок, густые брови и высокомерную улыбку.

Я молча отступаю, подавляя импульс паники. Никто из техников не заметил меня, и я ускользаю в ночь. Я опускаю голову, заставляя себя идти нормально, отвечаю случайному кивку, направленному в мою сторону, или отдаю честь, когда прохожу других, одинаково истощенных офицеров, выполняющих свои обязанности.

Изображение ограничено офисом службой безопасности. У них займет время, вероятно, часы, чтобы провести его через все необходимые уровни, прежде чем оно станет достоянием общественности. Мозг работает на полную катушку, ища способ вытащить Кормака, прежде чем это произойдет. Сейчас нет времени думать о последствиях. Сначала я должна вытащить его, а потом подумать, что это будет значить для меня.

И затем, внезапно, мониторы оживают по всей базе. Белые экраны вспыхивают на каждом углу, заливая дополнительным светом пути и пересечения. Голос, звучащий ночью, оглушает меня. Я смотрю вверх… и там лицо Кормака на весь экран по всей базе. Оно появляется в «Молли» и в казармах, и в каждом офисе, и в доке.

В госпитале тоже.

Я отказываюсь притворяться и начинаю бежать. Кто остановит меня и спросит, куда я бегу? Я - капитан Чейз. Я принадлежу этому месту.

Я с силой открываю задний вход в госпиталь, пугая санитара, что он бросает поднос с едой на пол. Я бормочу извинения и несусь в коридор, нацелившись на палату Кормака. Я заглядываю по пути в прачечную, подбирая комплект барахла, который примерно подходит ему по размеру. Это самый старый обман, как по книге, но у меня больше ничего нет, и нет времени, чтобы придумать план получше.

Когда я врываюсь в палату Кормака, глаза падают сначала на головизор, установленный в углу. Оттуда мне улыбается лицо Кормака, с волосами, падающими на глаза. Второе, что я вижу, это кровать Кормака, простыни смялись и наполовину скрутились, несколько капель крови омрачают простыни там, где лежит внутривенная игла, как будто она была вырвана из его кожи. Кислородная маска находится на полу, мониторы все вырублены, электроды разбросаны по всей кровати.

Я прислоняюсь к дверной раме, головокружение охватывает меня всей силой приливной волны, в ушах звенит, когда колени угрожают подогнуться.

Кровать пуста.

Большинство других солдат без сознания, но одна поднимает голову, слабая от обезболивающих, и что-то мне бормочет, что я не могу разобрать из-за паники. Она, должно быть, видела, как он бежал, она пытается через свой дурман сказать мне, в какую сторону направился беглец.

Я выбираюсь из палаты и бегу в сторону запасного выхода. Кормак ранен, и он не покинет базу до тех пор, пока кто-то не заметит его, теперь, когда они знают, кого они ищут. И даже если он это сделает, он никогда не вернется в лагерь мятежников без лодки. Это заняло бы у него несколько часов, а в его состоянии он, скорее всего, утонет, чем достигнет своего народа. Хотя измученный краешек моего разума сжимается от идеи вернуться в болото, остальная часть меня не колеблется.

Как только я отхожу на несколько шагов от госпиталя, рот скачкообразно заливается вкусом меди, усиливая головокружение. Ноги дрожат так, как они это делали на том болотистом острове, прежде чем я увидела призрак скрытого объекта Кормака. Я с трудом моргаю, когда шипящий звук шепотов омывает меня на фоне шумов базы. Отдельные голоса — два, может, три — но я не могу разобрать, что они говорят.

Достань лодку. Я скриплю зубами, направляя ботинки к докам. Все, что я знаю, все, что я могу придумать, это то, что я должна найти Кормака.

 

Они всегда вместе, призрак и зеленоглазый мальчик. Они в магазине ее матери, они в гараже ее отца. Они на Парадизе. Они в форпосте на Патроне. Он один из солдат, который умер в первые несколько недель после ее перевода на Эйвон. Его лицо на каждом объявлении розыска на базе.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться: