Любовь Чиркова на могиле поэта:

«Мы помним тебя, наш дорогой земляк!»

 

После смерти поэта вышли книги его стихов «Любовь на окраине» (М.,1988); «Лебедь у дороги» (М., 1990) «День русской поэзии. Анатолий Передреев» (М.,1992), «Разбуди эту землю, весна» (М., 1996), «Спой мне, море. Стихотворения и письма. Семейный фотоальбом. Воспоминания о поэте. Песни и романсы» (М., «Студия», 2010), «Родина внутри нас» (М., «Здравие», 2013).

После кончины А.И. Баженовой её дело продолжил Саратовский Рубцовский центр (СРЦ). За последние пять лет СРЦ провёл более 20 литературных и литературно-музыкальных вечеров, посвящённых творчеству А. Передреева, посетил место, где находилась деревня Новый Сокур. Была опубликовала в газете «Вестник» Татищевского района статья о поэте. В ноябре 2016 года увидела свет моя книга «Литературные перекрёстки», в которой имеется очерк о нашем поэте-земляке. В селе Октябрьский Городок Татищевского района, куда переселились жители из Нового Сокура, состоялась научно-практическая конференция на базе Октябрьского сельскохозяйственного техникума под названием «Молодёжь-XXI: активность, цели, перспективы», где мне довелось выступить с предложением провести научно-практическую конференцию, посвящённую творчеству известного земляка поэта Анатолия Передреева. Было принято решение о создании рабочей группы по претворению в жизнь нового проекта.

Саратовский Рубцовский центр выступил с инициативой о названии небольшой безымянной площади в Саратове именем нашего поэта-земляка. И поскольку деревни Новый Сокур не существует, где можно было бы поставить памятник Анатолию Передрееву, как и не существует метизного завода, где можно было бы укрепить мемориальную доску, то кроме как площади, в которую по созвучию названия упирается Сокурский тракт, лучшего места не придумать, хотя поэт достоин и названия улицы его имени, и памятника на своей родине. Однако много лет этот вопрос не решается чиновниками, отягощёнными такими полномочиями. А жаль!

В 2018 году Саратовский Рубцовский центр выступил с инициативой проведения в Саратове Всесоюзных Передреевских чтений, которая была одобрена Министерством культуры.

Хотелось бы верить, что когда-нибудь в Саратове, равно как в Вологде или Константиново будут проходить мероприятия, посвящённые нашему знаменитому земляку.

Л.Л. Чиркова

 

 

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

 

 

ТРИ СТАРШИХ БРАТА[2]

 

Три старших брата было у меня…

От них остались

Только имена.

Остались три портрета

На стене,

Убиты братья

На большой войне.

Один упал

Под снежною Москвой,

Другой –

На сталинградской мостовой,

А третий пал

К Берлину на пути…

И каждый

Не дожил до двадцати.

Безмолвны три портрета на стене.

Идут года.

Давно за двадцать мне.

Но боль моя

Острей день ото дня –

Три старших брата было у меня.

Безмолвны

Три портрета на стене.

А мне кричат о будущей войне.

Но помните, фанатики огня:

Три старших брата[3]

Было у меня!

 

1958

ЩЕЛЬ

 

Перебираю детство, как наследство,

Припоминаю тысячу вещей…

Я, как слепой, ищу на ощупь детство

И падаю – проваливаюсь в щель.

Я погружаюсь в темноту и глину,

В узлы пожитков,

Сваленных на дне…

Я обнимаю худенькую спину

Моей сестры[4],

Прижавшейся ко мне.

 

Над нами мир

Раскромсанный и чёрный,

Провалы тишины сменяют гул…

И слышно –

В щель протискивает корни

Наш сад,

Забытый нами наверху…

 

1959

В ЛЕСУ[5]

 

Качались ели,

Тишину колыша,

Встревожено отряхивая снег…

Скользил по снегу

Человек на лыжах,

И очень торопился

Человек.

Он знал –

Опасна ранней мглы завеса,

Он видел –

Затевается пурга,

Не выберешься вовремя

Из леса,

Начнёшь плутать, –

Не выпустит тайга.

И он спешил,

И знал он,

Что успеет

Дойти к жилью,

К весёлому огню.

Успеет раньше,

Чем в лесу стемнеет…

И вдруг

Увидел

Странную лыжню.

Петляя меж стволами,

Как слепая,

Она металась

На исходе дня…

И понял человек,

Что погибает

Лыжня чужая,

В дебри уходя…

А он спешил,

Он очень торопился,

Он шёл к жилью,

К весёлому огню…

Качались ели,

Ветер в елях бился,

И две лыжни

Слились в одну лыжню!

 

1959

СОН МАТЕРИ

 

Стучат в окно,

Стучат в ночные двери –

Скорей вставай

И двери отворяй!..

И входят в дом

Её живые дети,

Встают над нею

Три богатыря.

Они встают,

Какими их навечно

На каждый час запомнила она,

И нету сил,

Чтоб кинуться навстречу,

Дыханья,

Чтобы крикнуть имена.

Они!

Руками каждого потрогай,

Гляди,

Гляди на каждого –

Они!

И, как тогда,

Как перед той дорогой,

На них крест-накрест

Жёлтые ремни.

 

1959

МАТЬ

 

Уляжется ночь у порога,

Уставится в окна луна,

И вот перед образом Бога

Она остаётся одна.

 

Туманный квадратик иконы,

Бумажного венчика тлен.

И долго роняет поклоны

Она, не вставая с колен.

 

И пламя лампадки колышет,

Колеблет листочек огня.

Ночной её вздох –

Не услышит

Никто его, кроме меня!

 

Лишь сердце моё шевельнётся,

Сожмётся во мраке больней…

Никто никогда не вернётся

С кровавых и мёртвых полей!

 

Не будет великого чуда,

Никто не услышит молитв…

Но сплю я спокойно, покуда

Она надо мною стоит.

 

1961

О МАТЕРИ

 

1

 

Она закроет на ночь ставни,

А ночь монашески черна,

И вот над матерью усталой

Встаёт библейская луна.

 

И одиноко и убого

Лампада робкая горит,

И мать с иконным плоским Богом,

С безмолвным Богом говорит.

 

2

 

Я вижу, как заперла двери,

Как свет погасила она

И шепчет молитву, и верит,

Что богу молитва слышна.

 

Простая, в накинутой шали

На зябких плечах и спине,

И тень её странно большая

Кивает, крестясь, на стене.

 

3

 

Она меня учила, а сама

Работала, стирала и варила.

«Ученье – свет», – задумчиво слова

Чужие, как свои, мне говорила.

 

Сквозь все разрухи, голодухи все

Её терпенье не имело меры,

Она хотела, чтобы были все –

Учителя, врачи и инженеры.

 

Она кружилась посреди забот

И из всего переустройства мира

Освоила один водопровод,

«Сработанный ещё рабами Рима»…

4

 

Пред открывающимся чудом

Мы все наивнее детей,

У всех космическая удаль –

Куда прикажете лететь!

 

Какую выберем планету,

Какая нынче по плечу?

На этот счёт сомнений нету

И у меня. Я – полечу!

 

Я от волненья онемею,

Ракета дрогнет, как струна…

Но вот над матерью моею

Плывёт библейская луна!..

 

1960

Я УЧИЛСЯ ПИСÁТЬ

 

Я учился писать…

Мимо школы – колонны, колонны

Колыхались рекой

И впадали в невидимый фронт…

Я учился писать

Не спеша, с нажимом, с наклоном.

И скрипело стальное

Защитного цвета перо.

Я учился писать…

Лихорадочно били зенитки,

У войны отвоёвывая

Островки тишины,

И таскал я в карманах

Тяжёлые рваные слитки,

Как горячие метеориты войны.

Я учился писать…

Где-то плавились танки,

Где-то люди кричали,

Умирая в огне и дыму…

Я учился писать

Изложения о Каштанке,

Я учился страдать

Над судьбою Герасима и Муму.

Я учился писать,

И хрустящие хлебные карточки

От себя отрывала

По клеточке

Мать.

Чтоб меня не тошнило,

Чтоб меня не шатало за партою…

Я учился писать!..

 

1959

ФИКУС

 

В субботу спать ложились вдоволь,

И в доме сутолока стихала…

И было слышно в целом доме,

Как мама фикус поливала.

А фикус рос в зелёной кадке,

Тянулся к потолку проворно,

До солнечного света падкий

И до воды водопроводной.

 

Своим названием и формой,

И всей листвой своей картинной

Он был чужой, по сути, флорой,

По существу – декоративной.

 

Уже в углу не умещался,

Мешался, разрастаясь густо…

А мать не знала о мещанстве,

Совсем не слышала о вкусах.

 

А ей хлопот хватало вдоволь,

Но всё чего-то не хватало.

И было слышно в целом доме,

Как мама фикус поливала.

 

1961

 

ПЕХОТА 41-ГО ГОДА

 

Только выйду за ворота,Только выбегу – и вот,Вижу: движется пехота,По бокам стоит народ...За колонною колонна,Колыхаются полки –Непреклонные знамёна,Неуклонные штыки.За шеренгою шеренга –Грудь равняется на грудь –Пылью светится железной,Потом, блещущим, как ртуть.За винтовкою винтовка –Монолитный взмах руки...Алюминиевые толькоИм мешают котелки.Этих красок половодье!Этих труб литая медь!..Мне догнать бы их сегодня,Попрощаться бы успеть.

1970

ПАМЯТНИКИ

 

Памятники,

Памятники,

Памятники…

В бурях, в ливнях,

В солнечных лучах –

Гимнастёрки,

Плащ-палатки,

Ватники

Бронзовые,

На бронзовых плечах.

Памятники

На площадях широких,

Памятники

На берегах крутых –

Сколько их,

Прославленных героев,

Сколько безымянных рядовых…

Бронзовые сомкнуты уста их,

Только ветер бронзовый поёт.

И земля, осев под пьедесталами,

Тяжело и медленно плывёт.

 

1959

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: