Любовь моего сердца, исполни меня Своей любовью.

Ради Иисуса. — Аминь.

ГЛАВА 13

 

Молитва-размышление

 

Размышление — это язык души, это разговор нашего духа.

— Джереми Тейлор

 

Вы когда-нибудь видели, как корова жует траву? Это скромное животное набивает свой желудок травой и другой пищей. Затем она в процессе регургитации перерабатывает все то, что съела, слегка двигая ртом. Таким образом она способна переварить съеденное и превратить это в жирное и полезное молоко.

Нечто подобное происходит во время молитвы-размышления. Истина, о которой мы размышляем, переходит из наших уст в наш разум, а затем дальше, в наше сердце. И уже там в процессе размышления, или пережевывания, если хотите, преобразуется в отклик, исполненный любви и веры.

 

Монах, любивший бегать трусцой

 

Позвольте мне поделиться с вами историей о Джиме Смите, бывшем моем студенте. Гениально одаренный, Джим поехал за новым дипломом в одну престижную школу. Но уже на втором году учебы он осознал, что его духовная жизнь слабеет, и он решил сделать перерыв в учебе.

Он выбрал христианский дом отдыха, и, приехав туда, познакомился с братом, который должен был стать его духовным наставником. Увидев его, Джим испытал разочарование. Под монашеской сутаной с капюшоном он увидел беговые кроссовки фирмы Adidas! Джим ожидал увидеть бородатого старца, исполненного мудростью, а вместо этого перед ним предстал монах, любивший бегать трусцой!

Этот монах дал Джиму только одно задание: размышлять над историей Благовещения, которая записана в первой главе Евангелия от Луки. И все! Джим вернулся в свою комнату и, ворча про себя, открыл Библию: «История рождения, я читал ее уже, наверно, тысячу раз». Пару часов он копался в этом фрагменте Писания, провел экзегетический анализ, записал несколько наблюдений, на основании которых можно было бы составить несколько проповедей. Оставшуюся часть дня он провел в тишине.

На следующий день Джим встретился с братом, чтобы поговорить о своей духовной жизни. Монах спросил Джима, как обстоят дела с заданным отрывком из Евангелия. Джим поделился своими наблюдениями, надеясь впечатлить ими монаха.

Но впечатлить не удалось.

- Какова была твоя цель чтения Писания? — спросил монах.

- Моя цель? Понять значение текста, я так думаю.

- Что-то еще?

Джим задумался.

- Нет. А что еще?

- Что ж, есть нечто большее, чем просто понимание того, что этот текст означает. Что он значит для тебя? Что задевает тебя? И, что более важно, пережил ли ты соприкосновение с Богом, читая Писание?

Монах задал Джиму читать тот же самый текст весь день, но не одним лишь умом, но и сердцем. Весь тот день Джим усердно старался сделать то, что ему задал его духовный наставник. Но вновь повторилось то же самое. К вечеру он уже знал весь фрагмент практически наизусть, но все еще не чувствовал в нем жизни. Джиму казалось, что он вот-вот оглохнет от нависшей над ним тишины.

На следующий день они вновь встретились. В отчаянии Джим поведал монаху о том, что он просто не может сделать то, что ему было задано. И в этот момент он стал понимать мудрость, сокрытую за беговыми кроссовками: «Ты стараешься изо всех сил, Джим, но ты пытаешься управлять Богом. Вернись к чтению этого текста, но на этот раз будь открыт принять то, что Бог предназначил открыть тебе. Не пытайся манипулировать Богом — просто прими. Общение с Ним — это не то, что происходит только лишь на твоих условиях. Оно подобно сну. Ты не можешь самого себя усыпить, но ты можешь создать условия, которые будут способствовать твоему засыпанию. Все, о чем я прошу, чтобы ты создал условия: открыл Библию, медленно прочитал текст и начал о нем размышлять».

Джим вернулся в свою комнату и начал читать. Ничего... К вечеру он уже стал вопиять к потолку: «Все! Сдаюсь! Ты победил!» Но, как он и ожидал, ответа не было. Он склонился над столом и стал тихо рыдать.

Спустя некоторое время, он открыл Библию и вновь пробежался по тексту той же самой главы. Слова были очень знакомыми, но в то же время показались другими. Его разум и сердце были готовы впитывать. Слова Марии, сказанные ангелу, стали его собственными словами: «Да будет мне по слову твоему». Эти слова громко зазвучали в его голове. Затем Бог проговорил. Казалось: кто-то резко открыл окно в душной комнате. Бог хотел поговорить с ним как с другом. И они беседовали о Луке, о Марии, о Боге, о Джиме.

Дух помог Джиму прочувствовать то, что было на сердце у Марии: ее чувства, сомнения, страхи, ее исполненный верой ответ. И это стало путешествием и к сердцу самого Джима: к его чувствам, страхам, сомнениям. Дух касался воспоминаний прошлого, исцеляя Своей любовью и состраданием.

И хотя Джим с трудом мог в это поверить, слова ангела, сказанные к Марии, были теперь обращены и к нему: «Ты обрел благодать у Бога». Вопрос Марии был теперь очень близок Джиму: «Как это может быть?». Именно так оно и было, и Джим, рыдая, оказался в объятьях Бога — благодати и милости.

В Писании ангел сообщил Марии о предназначенной для нее судьбе. Но каким будет будущее Джима? Они говорили об этом, Бог и Джим, что может с ним произойти. Джим отправился на молитвенную прогулку вместе с Богом, наблюдая за тем, как солнце играет с ним в прятки, то укрываясь, то показываясь за кронами деревьев. К тому моменту, как солнце скрылось за горизонтом, он мог произнести молитву Марии, как свою собственную: «Да будет мне по слову твоему». Джим отпустил контроль за своей жизнью, но в тот же момент обрел его!¹

 

Размышление над Писанием

 

История Джима служит примером наиболее фундаментальной формы христианского размышления — размышления над Писанием и выдающимися духовными произведениями. В этой главе мы рассмотрим этот самый распространенный подход к молитве-размышлению². Причина этого проста. Вначале мы должны наполнить наш разум Писанием, определяющим принципы, которыми мы будем руководствоваться, а затем мы уже будем способны с истинной пользой для себя находиться в Божьем присутствии, в общении с Ним без участия нашего разума. Мы должны подражать тем верным мужам, о которых говорится в первом псалме: «Но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!» (Пс.1:2). На протяжении всей истории великие молитвенники считали meditato Scripurarum — размышление над Писанием — основой, сердцевиной, фундаментом, на котором уже могли строиться другие формы размышления.

Во время молитвы-размышления Библия перестает быть набором цитат, становясь «чудесными словами жизни», которые приводят нас к Слову Жизни. Это отличается даже от изучения Писания. В то время как при изучении Писания основной упор делается на экзегезу, во время размышления мы переживаем, пытаемся прочувствовать текст. Написанное слово становится живым словом, обращенным именно к нам. В это время не нужно проводить технический анализ текста, даже стоит воздержаться от того, чтобы записывать мысли, которыми бы вы могли поделиться с другими. Мы должны отставить в сторону все, что может вызвать в нас дух высокомерия, и вместо этого со смиренным сердцем принять то слово, которое обращено непосредственно к нам. Часто я чувствую побуждение склониться на колени во время этой молитвы. Дитрих Бонхёффер однажды сказал: «Вы не анализируете слова, сказанные вам тем, кого вы сильно любите, но принимаете их, так как они обращены к вам. Принимайте Слова Писания и складывайте их в своем сердце, как когда-то это делала Мария»³. Бонхёффер основал семинарию в Финкенвальде, и в этой семинарии все ежедневно проводили полчаса в размышлении над Писанием.

Мы должны противостоять искушению выбора множества фрагментов Писания для размышления, просматривая их лишь поверхностно. Наша спешка отражает наше внутреннее состояние, но ведь именно наше внутреннее состояние и должно меняться. Бонхёффер рекомендует размышлять над одним фрагментом Писания целую неделю! Поэтому вот вам мое предложение: берите описание одного события: притчу, несколько стихов — и позвольте тексту пустить в вас корни.

Размышляя над Писанием, мы можем пережить то, что Сёрен Кьеркегор называет «современностью» Писания. Прошлое идет не параллельно с настоящим — прошлое и настоящее пересекаются. Говоря об этом, широко известный шотландский проповедник Александр Уайт сказал, что Библия становится «вашей автобиографией»⁴. Размышляя над Писанием, мы уже не сможем, к примеру, прочитать историю о повелении Бога Аврааму принести в жертву собственного сына Исаака отстраненно, внутренне радуясь тому, что не мы находимся на его месте, потому что мы находимся на его месте! Как и Аврааму, нам также приходится бороться с принятием трудных решений, когда надо отдать то, что очень дорого нам. Как и Авраам, мы приходим к жертвеннику, на который кладем самое ценное. И, подобно Аврааму, мы спускаемся с горы, на которой стоит этот жертвенник, с полностью измененным пониманием того, что значит слово «мое».

 

Освящение воображения

 

Самый простой и наиболее распространенный способ размышлять над текстом Писания — это использовать воображение. В этой связи Александр Уайт говорит о «Божественном предназначении и удивительном свойстве воображения христианина»⁵. Возможно, лишь немногие могут пережить соприкосновение с Богом путем абстрактного размышления, но большинству из нас нужно научиться более умело использовать сферу наших чувств.

Воображение — это удивительный помощник в нашем размышлении над Писанием. Мы должны возжелать увидеть, услышать, потрогать историю, записанную в Библии. Мы как бы входим в эту историю — она становится уже и нашей историей. Мы уходим от позиции стороннего наблюдателя и становимся активным участником.

Нам не следует недооценивать этот простой, смиренный путь в Божье присутствие. Иисус этому учил, взывая к воображению слушателей, рассказывая им притчи. Многие учители веры также побуждают нас это делать. Святая Тереза Авильская говорит: «Когда я не могу найти применение текста своим разумением, я представляю образ Христа во мне. Я делаю много чего подобного. Я думаю, что душа моя через это много приобрела, потому что я стала практиковать эту молитву, сама того не зная»⁶. Многим из нас ее слова будут близки, так как мы сами прибегали порой лишь к интеллектуальному штурму текста Писания и обнаруживали его сухим, отстраненным от нашей жизни.

Более того, воображение помогает нам сфокусировать наше внимание на главном. Франциск де Салз отмечает, что «посредством воображения мы заточаем все наше разумение в ту тайну, о которой размышляем, наш разум уже не отвлекается на что-то еще, подобно тому, как мы заточаем птицу в клетку или привязываем ястреба, чтобы он научился сидеть на нашей руке»⁷.

При помощи воображения мы высвобождаем наши чувства и приходим к Богу не с одним лишь разумом, но и с сердцем. Крайне важно понимать Писание интеллектуально, но если мы не прочувствуем его на эмоциональном уровне, мы не сможем его полностью понять.

Некоторые возражают против использования воображения, говоря о том, что ему не стоит доверять, и что оно может с легкостью быть использовано лукавым. Это веское возражение, так как наше воображение — часть нашей падшей природы, испорченной грехопадением. Но ведь мы верим, что Бог может использовать наш разум (также испорченный грехопадением), освятить его и достигать посредством него благих целей. Конечно, воображение может быть извращено сатаной, как и все остальные наши способности. Бог сотворил нас, наделив воображением, и, будучи Господом всего творения, Он может искупить его и делает это для Своего Царства.

Другое беспокойство в связи с использованием воображения вызывает страх человеческого манипулирования и самообмана. В конце концов, у некоторых людей чрезмерно богатое воображение — они представляют то, что им хотелось бы. Кроме того, разве Библия не предупреждает нас об опасности суетного воображения нечестивых (Рим.1:21).

Это беспокойство вполне обоснованное. Возможно, что использование воображения станет не чем иным, как попыткой выдавать желаемое падшей природой за действительное. Поэтому крайне важно осознавать свою зависимость от Бога в этом вопросе. Мы стремимся думать так, как думает Бог, наслаждаться Его присутствием, искать Его истину и идти по Его путям. И чем больше мы будем в этом преуспевать, тем более Бог будет использовать наше воображение для Своих целей. Вера в то, что Бог может освятить и использовать наше воображение, основывается на христианском учении о воплощении. Бог настолько снизошел до нашего мира, настолько воплотился в нем, что может использовать известные нам образы для того, чтобы рассказать нам о невидимом мире, о котором мы знаем так мало, и понять который нам так непросто.

 

Переживание Писания на собственном опыте

 

Размышляя, христианин стремится пережить Писание на собственном опыте. Александр Уайт говорит: «Вы открываете Новый Завет... и посредством вашего воображения, помазанного святым елеем, вы в один момент становитесь одним из учеников Христа — вы у Его ног... в какой-то момент вы мытарь, потом вы оказываетесь на месте блудного сына, потом — на месте Марии Магдалины, потом — на месте Петра, входящего через задний вход во двор священников»⁸.

Чтобы пережить опыт Писания, Игнатий Лойола призывает нас прибегать к помощи всех наших чувств. Мы должны вдохнуть в себя морской бриз. Мы прислушиваемся к ударам волн о прибрежные скалы. Мы пытаемся вглядеться в толпу. Мы чувствуем, как припекает солнце. Мы ощущаем вкус соли на наших губах. Мы прикасаемся к краю Его одежды.

Предположим, мы хотели бы поразмышлять над потрясающими словами Иисуса «мир Мой даю вам» (Ин.14:27). Наша задача не в том, чтобы как следует исследовать текст, а в том, чтобы оказаться в той реальности, о которой в нем идет речь. Мы пытаемся осознать, что Он наполняет нас Своим миром. Сердце, разум и дух готовы принять этот мир. Мы чувствуем проявление наших страхов, которые постепенно исчезают под действием духа «силы и любви и целомудрия» (2Тим.1:7). Вместо того чтобы анализировать сущность этого мира, мы принимаем его. Он пропитывает нас изнутри, проникает в самые глубины нашего сердца.

Во время таких переживаний мы забываем о себе. Нас перестает волновать, сможем ли мы когда-либо избавиться от наших страхов, потому что мы приняли Божественный мир в свое сердце. Мы уже не думаем о том, как нам являть собой пример совершенства, так как мир, который в нас, определяет наши поступки.

Так много стихов из Писания говорят о молитве-размышлении: «Остановитесь и познайте, что Я — Бог»; «Пребудьте в любви Моей»; «Я есмь пастырь добрый»; «Всегда радуйтесь в Господе». В каждом случае мы пытаемся приблизиться к Богу и ищем пребыть в Его присутствии.

Помните о том, что молитва-размышление всегда затрагивает нашу волю. Христос ставит нас перед выбором. Услышав Его голос, мы должны за Ним последовать. Это может быть призыв к покаянию, к изменению, к послушанию. Этим христианское размышление отличается от восточной медитации во всех се формах. В молитве-размышлении мы не теряем свою идентичность, не сливаемся с космическим сознанием, не уходим в астральный мир. В этой молитве мы слышим призыв к послушанию, которое преобразит нашу жизнь. В этой молитве мы встречаемся с живым Богом Авраама, Исаака и Иакова. Христос воистину присутствует среди нас, Он исцеляет нас, прощает нас, меняет нас, наделяет нас силой.

Есть технический термин, который обозначает то, что я только что описал, — lectio divina (Божественное чтение). Это разновидность чтения, при котором разум объединяется с сердцем, и вместе с ним погружается в любовь и благость нашего Бога. Генри Ньюен однажды указал на прекрасную картину, висящую у него в доме, и сказал мне: «Это — lectio divina». На картине была изображена женщина, держащая на коленях открытую Библию, но взор ее был обращен к небу. Вы улавливаете суть? Мы не просто читаем слова, мы отправляемся в поиски «Слова, которое откроется в словах», говоря языком Крала Барта. Мы прислушиваемся своим сердцем к Святому Богу, присутствующему в нас. Молитвенное чтение, как его можно назвать, наставляет и укрепляет нас.

 

Источники, которые питают нас

 

Несомненно, Священное Писание всегда было и остается главным и самым чистым источником lectio divina, но мы также можем черпать вдохновение и силы из духовных произведений великих мужей веры, которые питали и поддерживали христиан на протяжении веков.

Говоря о духовных произведениях, я боюсь, что кто-то подумает, что речь идет о банальных, пустых, поверхностных книгах, которыми завалены сегодня книжные полки. Совсем нет! Здесь мы должны воспользоваться правом вето. Добродетель порой проявляется как раз в том, что мы обходим стороной огромное количество этих так называемых «духовных книг».

Нет, я говорю о книгах, которые родились после долгих лет борьбы с искушениями в пустыне, после пережитого в исповедальне с Богом. Это труды тех, кто поднимается на гору Синай, но при этом способен обращаться к людям на их уровне.

Источники, которые питают нас, глубоки. Вы можете начать с книги святителя Григория, епископа Нисского, «Жизнь Моисея». В этой книге вы можете найти руководство для добродетельной жизни. Для Григория и для всех, кто следует за ним, добродетель проявляется не в достижении, а в попытках, в борьбе, в стремлении. Мы находим добродетель в чистоте наших намерений. И главная цель — подружиться с Богом: «Мы рассматриваем утрату дружеских отношений с Богом как самое ужасное, что может нас постигнуть, и, наоборот, обретение друга в лице Бога — это единственное, что мы желаем и ценим. Это... совершенство жизни»⁹. Цель, достойная того, чтобы посвятить этому свою жизнь, разве не так?

Затем вы можете обратиться к «Исповеди» Блаженного Августина. Следовать за извилистым путем Августина к свободе само по себе есть приключение. На этом пути множество развилок, и, свернув не туда, можно зайти в тупик или подойти к краю пропасти. Наблюдайте за тем, как личное непослушание, зло этого мира и общественное разложение содействуют тому, чтобы извратить и разрушить его жизнь и нашу. «Кто», — он пишет, — «может развязать этот настолько запутанный и переплетенный узел? Сама мысль об этом кажется отвратительной. Мне противно думать об этом — я стараюсь на это не смотреть»¹⁰. Проследите путешествие его интеллекта от Цицерона до манихейства, от сочинений Платона до трудов Апостола Павла. Заметьте, какое влияние на Августина возымели примеры добродетели: Моника, покойная подруга его молодости; Антоний, Амвросий. Пусть ваше сердце исполнится радостью от созерцания того, как Бог в конце концов освободил его по Своей благодати от того, что Августин называл «водоворотом порока» — гордости, амбиций, чувственности, лени, расточительства, соперничества, страха, жажды мести.

После описания тяжелой борьбы Блаженного Августина было бы неплохо обратиться к другому произведению, поражающему своей простотой и жизнерадостностью, — «Цветочки Франциска Ассизского». Вы можете присоединиться к Франциску в прославлении Бога, Творца всего сущего, воспевая «Песнь о Солнце», радуясь брату Солнцу и сестре Луне, брату Ветру и сестре Воде. Восхититесь удивительными историями о брате Бернарде и сестре Клэр, брате Мессеане и моем любимом брате Юнипере. Пусть вас поразит мудрость и глубина «Сказания брата Жиля». Тем, кто близок к отчаянию из-за своего поведения, Жиль дает такой совет: «Вы поступаете правильно, скорбя о своем грехе. Однако я бы призвал вас скорбеть с надеждой, потому что вы должны всегда верить, что Божья сила прощать превосходит вашу склонность к греху»¹¹. Что бы мы ни думали об исторической правдоподобности этих историй, чтение о тех, кто смиренно служил другим, следуя побуждениям Божьей любви, сделает нас лучшими людьми.

Говоря о любви Божьей, было бы полезно затем обратиться к «Откровениям Божественной Любви» Юлианы Норвичской. В этой книге содержатся зрелые размышления о шестнадцати видениях, которые были даны ей 8 мая 1373 года. Это потрясающий образец религиозной литературы, написанный языком любви. «Возлюбленный наш», — она пишет, — «желает, чтобы душа наша прилепилась к Нему всей крепостью, и все, чем мы должны дорожить, — это Его благостью». Сегодня нам, с такой легкостью терпящим сухую и безжизненную религию, следует прислушаться к ее словам, полным страсти и ревности: «Возлюбив нас, Он объемлет нас, крепко прижимая к Себе. Он наполняет нас Своей любовью, и никогда не отпустит нас»¹².

И конечно, вы не забудете о непревзойденном шедевре духовной литературы, который вот уже более половины тысячелетия никто не смог затмить. Это «Подражание Христу». Христиане всего мира черпали силу и вдохновение из этой простой книги, подробно описывающей духовное пробуждение в пятнадцатом веке, известное, как движение братьев общинной жизни. О популярности этой книги свидетельствует тот факт, что она была переведена на более чем пятьдесят языков. Книга изобилует глубокими высказываниями, о которых можно размышлять днями, извлекая из них истинные жемчужины мудрости. Задумайтесь над такими фразами: «Тот, у кого в сердце мир Божий, не обращает внимания ни на лесть, ни на хулу в свой адрес»; «Противостоять своим слабостям — это более важное дело, нежели проливать пот, усердно трудясь»; «Не спешите следовать за каждым хорошим чувством, как не спешите противиться каждому плохому чувству»; «Старый змей будет искушать вас, но молитвы обратят его в бегство, и если вы займетесь после этого полезным делом, то он уже не сможет подойти к вам вновь»¹³.

Джон Вульман — это тот автор, который углубит ваше понимание природы страдания падшего человечества. И, несмотря на то, что его «Дневник» был написан в восемнадцатом веке, в нем поднимаются темы, которые не утратили своей актуальности и сегодня: расизм, материализм, милитаризм. Прочитав его книгу, мы уже не сможем отделять Божью любовь от любви к ближнему, так как он справедливо замечает, что это одна заповедь, а не два независимых друг от друга повеления. Ульман был во главе народного движения, выступающего за отмену рабства, которое, несмотря на противостояние, привело к тому, что рабовладение было отменено квакерами в США еще за 150 лет до начала там гражданской войны. Поражает, как умело он сплетает воедино сострадание и мужество, нежность и твердость. «Дневник» Ульмана достоин того, чтобы его включить в программу вдумчивого и молитвенного чтения.

Один из наиболее проверенных временем путей достижения духовной зрелости — это чтение историй о жизни святых, живших прежде нас. Из этих историй мы можем узнать о хождении великих мужей веры с Богом, и о том, как брать с них пример. Есть множество книг, к которым мы можем обратиться: это и «Жизнь Антония» четвертого века, и «Автобиография Терезы Авильской» четырнадцатого века, и книги Тойохико Кагавы, написанные уже в двадцатом веке. Хорошим введением к знакомству с этим облаком свидетелей будет произведение Джеймса Лоусона «Глубокие переживания знаменитых христиан».

Мне здесь следует противостать искушению продолжать бесконечный перечень этих замечательных произведений, так как я уже поддался этому искушению в другой книге¹⁴, но также и потому, что можно утонуть в этом море книг, если окунуться в них сразу. Лучше выбрать несколько духовных книг и питаться из них, пока они не начнут менять нас.

Во время чтения этих духовных книг нас ждет замечательное открытие. Мы увидим, как легко и естественно авторы этих книг переходят от описания каких-то деталей к страстным молитвам, а затем опять возвращаются к повествованию. В этом нет ни тени искусственности. Я полагаю, им это удавалось потому, что они воспринимали труд и молитву как две стороны одной медали. Паскаль говорил о том, что его книга «Мысли» была написана «на коленях». Сёрен Кьеркегор однажды сказал о себе как об авторе: «Я буквально жил с Богом так, как кто-то живет с отцом. Аминь... Я просыпаюсь утром и благодарю Бога. Затем я приступаю к работе. В назначенный час вечером я прекращаю работать и опять благодарю Бога. Затем я ложусь спать. Так я живу»¹⁵.

И нет ничего удивительного в том, что святой Бенедикт включил lectio divina в свой «Устав» в качестве ежедневной практики! Такое молитвенное чтение даровано нам Богом для нашего укрепления и изменения нашей жизни. Читая, нам следует прислушиваться к совету Фомы Кемпийского: «Ищите истину в священных преданиях, а не красоту слога. Все священные предания следует читать в том же духе, в каком они были написаны... Пусть влечет вас не известность автора, не его образованность, какой бы она ни была, а любовь к чистой истине»¹⁶.

 

Лучи Божьей любви

 

В молитве-размышлении Бог обращается лично к нам. Не мы это инициируем. Ведь даже желание услышать голос живого Бога — это результат Божественной работы в нашем сердце, так как наша естественная тенденция заключается лишь в том, чтобы прятаться от Небесного Охотника. Томас Мертон пишет: «Всякий, кто думает, что может просто начать размышлять, не помолившись о желании и о благодати для этого, вскоре бросит это занятие. Но желание размышлять и благодать для начала размышления следует воспринимать как непреложное обетование того, что Бог дарует нам больше Своей благодати»¹⁷.

Желание даровано вам. Я это знаю. Иначе бы вы не читали эти строки. Бог пошлет вам еще Своей благодати, когда это будет необходимо. И пусть Бог дарует вам и мне воскликнуть в сердце в унисон с псалмопевцем: «Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем... Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим» (Пс.118:97,103).

Господь, Я стремлюсь к тому, чтобы размышлять над Твоими словами, которые в данный момент ставят меня в тупик: «Огонь пришел Я низвести на землю» (Лук.12:49). Что Ты имеешь в виду? Что эти слова должны означать для меня?

Есть ли что-то во мне, что должно сгореть?.. гордость... страх... гнев? Пусть Твой огонь сожжет это все.

Есть ли что-то в этом мире, что бы Ты хотел уничтожить — религию, к Которой мы прибегаем, чтобы лишь спрятаться от Тебя, — границы, которые мы устанавливаем, чтобы отделиться друг от друга: белые от черных, мужчины от женщин, родители от детей, — ужасную несправедливость по отношению к слабому и беспомощному, — невыразимую жестокость по отношению женщинам и еще не рожденным детям?

Прости нас, о Господь.

Ради Иисуса. — Аминь.

 

 

ГЛАВА 14

Молитва-созерцание

 

О мой Божественный Господин, научи меня этому языку, в котором нет слов, но которым можно так много сказать.

— Жан Николь Гроу

 

В молитве-созерцании мы погружаемся в Божью тишину. Сегодня нам так нужно пережить крещение тишиной! Мы стали подобны, как говорил Климент Александрийский — один из отцов церкви — изношенной обуви: все истрепалось, кроме одного лишь языка. Мы находимся в мире, живущем по мирским принципам, какими бы ни были продвинутыми или высокотехнологичными современные системы телекоммуникации. Мы отличаемся от всех цивилизаций в истории тем, что способны сообщать больше и при этом говорить меньше.

Исаак Сирин однажды заметил: «Те, кто наслаждаются множеством слов, даже если произносятся восхитительные слова, внутри пусты»¹. И сегодня мы понимаем, что это обличение относится к нам.

Молитва-созерцание может помочь нам освободиться от словесной зависимости. Рост нашей близости с Богом подразумевает рост в тишине. «Только в Боге успокаивается душа моя», — восклицает псалмопевец (Пс.61:2). Отец пустыни, святой Аммоний, ученик святого Антония, пишет: «Я показал тебе силу тишины, как глубоко она исцеляет и как угодна она Богу... Знай, что святые возрастают в тишине, что благодаря тишине сила Божья обитает в них, и в тишине открываются им Божьи таинства»². В молитве-созерцании мы призваны возродить в нашей жизни такую тишину.

 

Предупреждение и предостережение

 

Вначале мне необходимо предупредить вас о некоторых мерах предосторожности, подобно тому, как это делают производители лекарств. Молитва-созерцание не для новичков. Я бы не сказал такого обо всех остальных формах молитвы. Все могут, вне зависимости от опыта и осведомленности, воздавать Богу молитвы-благоговения, размышления, ходатайства. Но с созерцанием все обстоит немного иначе. Несмотря на то, что в очах Божьих мы все одинаково ценны, мы не все одинаково готовы вслушиваться в «Божью речь в этой чудесной, пугающей, нежной, полной любви, всеобъемлющей тишине»³.

Младенцам дают молоко, а не жаренное на костре мясо, потому что от такого мяса им может быть только хуже. Начинающий электрик не имеет доступа к некоторым видам работ, которые выполняют только более опытные его коллеги. И более того, если он все-таки решится на это, то для него, с его опытом, это может быть опасно.

Точно так же и в духовной жизни. Мы заучиваем таблицу умножения прежде, чем приступает к изучению алгебры. Подобный факт мы наблюдаем и в духовной реалии, и было бы неправильно мне об этом не упомянуть.

К.С. Льюис рассказывал другу Малькольму о том, что уже в начале своей христианской жизни пробовал молиться без слов, однако особого успеха не добился. Он пишет: «Я все еще думаю о том, что молитва без слов — это самая лучшая молитва. Если кто-то сможет дорасти до этого. Но на данный момент я осознаю, что когда я рассчитывал, что такая молитва станет моим насущным хлебом, я переоценил свои умственные и духовные силы. Чтобы молиться без слов, нужно быть в превосходной форме»⁴.

Льюис прав. Молитва-созерцание не для тех, кто лишь иногда дает нагрузку своим духовным мускулам и лишь поверхностно знаком с духовной реальностью. Те, кто соприкасается с духовным миром, всегда ищут признаки зрелой веры в человеке прежде, чем побудить его к молитве-созерцанию. Лучше всего свидетельствуют о готовности человека подвизаться в такой молитве следующие признаки: постоянная жажда близости с Богом; способность прощать других, переступая для этого через собственное «эго»; острое осознание того, что только лишь Бог может утолить жажду сердца человека; глубокое удовлетворение, получаемое от молитвы; способность реально оценивать собственные силы и слабости; свободу от искушения хвалиться духовными успехами; способность преодолевать сложности повседневной жизни с мудростью и терпением.

Это не означает, что мы должны достигнуть совершенства во всех вышеперечисленных областях. Но во всем этом должен быть виден устойчивый рост. Вы можете задать себе некоторые вопросы, которые помогут вам оценить собственную готовность: «Исчезает ли мой страх по поводу того, что Бог будет знать обо мне все, что я целиком буду принадлежать Ему?»; «Становится ли молитва для меня желаемой?»; «Становится ли проще мне принимать в свой адрес критику и замечания?»; «Учусь ли я выходить за рамки личных обид и прощать тех, кто причинил мне боль?». Если после такого небольшого экзамена вы понимаете, что еще не готовы к созерцательному общению с Богом, то не смущайтесь и переходите к чтению следующей главы. Не волнуйтесь. Придет то время, когда в вас проснется и готовность, и желание «прочитать текст Вселенной в подлиннике»⁵.

Я также хотел бы сказать о мерах предосторожности. Приступая к молитве-созерцанию, мы входим в духовную сферу, где есть место сверхъестественному водительству, отличному от Божественного водительства. Хотя Библия не так много говорит нам о природе духовного мира, но мы знаем со страниц Писания о том, что среди духовных сил есть иерархия, и определенные силы противятся Богу и препятствуют достижению Его целей!

Я говорю об этом не для того, чтобы вас напугать, но для того, чтобы предупредить. Вы должны помнить о том, что «противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет.5:8). Но при этом не забывать о том, что «Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире» (1 Ин.4:4).

Более подробно мы поговорим о духовной битве в следующей главе. Однако сейчас я хотел бы призвать вас научиться практиковать оберегающую молитву. Вот как молился Лютер: «Укрой нас, Господь, Своей могучей рукой. Сохрани нас от убийственной силы греха»⁶. Лично я перед тем, как приступить к созерцательной молитве произношу такие слова: «Властью Всемогущего Бога я окружаю себя светом Христа, я покрываю себя кровью Христа, я запечатлеваю себя крестом Христа. Все темные и злые силы теперь должны исчезнуть. Ничто не может приблизиться ко мне без того, чтобы сперва преобразиться во свете Иисуса Христа, именем Которого я молюсь. Аминь». Это, конечно, всего лишь один из примеров подобной молитвы — вы можете молиться так, как сочтете более удобным для себя.

 

Прислушиваясь с любовью и вниманием к Богу

 

Что же это за переживание, которое Ричард Бакстер называет «восхищением души небесным созерцанием»? А Тереза из Лизьё называла это «мечтанием о небесах». Николай Кузанский использовал выражение «созерцанием Бога». Мадам Гюйон называла это «молитвой реальности».

Молитва созерцания, по своей сути, — это не что иное, как прислушивание к Богу с любовью и вниманием. Мы внимаем Тому, Кто любит нас, Кто близок к нам, Кто влечет нас к Себе. В молитве-созерцании все уходит на второй план, а на авансцену выходят наши чувства. Ричард Ролл сидел как-то в церкви, когда «вдруг почувствовал внутри себя необычный, но приятный огонь»⁷. Бернар Клервоский, выдающийся религиозный и политический деятель двенадцатого века, описывал опыт своего пребывания в присутствии Христа такими словами: «Я чувствовал, что Он рядом; позднее я вспоминал о том, как Он был близок; иногда я даже предчувствовал Его приближение, но всегда Его приход или уход оставались незаметными»⁸. А Джон Уэсли воскликнул после известной встречи с Моравскими братьями в Алдерсгейт: «Я чувствовал, что сердце мое согрето странным теплом. Я чувствовал, что в деле спасения я уповаю на Христа, и только на Христа. Мне была дарована уверенность, что Он взял мои грехи и спас меня от закона греха и смерти»⁹.

Заметьте, сколько чувств выражено в каждом высказывании. Эта молитва, несомненна, больше задействует сердце, чем разум. Но выраженность чувств может напугать нас. Всю жизнь нас учили о том, что чувства могут обмануть нас, поэтому сама мысль о том, что мы можем приобрести какое-то познание истины и реальности посредством чувств, кажется нам нелепой.

Однако нам не следует делать скоропалительные выводы. Во-первых, нас призывает к этому огромное количество достойных доверия и уважения христиан. Во-вторых, речь идет о чем-то более глубоком, что просто эмоциях. Говоря о чувствах в молитве-созерцании, речь идет о глубоком ощущении Бога — способности слышать без ушей, если хотите. В этой молитве мы просто и верно следуем повелению Яхве: «Приклоните ухо ваше и придите ко Мне: послушайте, и жива будет душа ваша» (Ис.55:3). Именно о таком внутреннем общении идет речь, когда мы говорим о чувствах.

Кроме того, наши чувства могут быть научены и освящены Богом, точно так же, как и наш разум, и наше воображение. Помните, что молитва-созерцание рассчитана на закаленных ветеранов жизни по вере. Это не те люди, которые колеблются и увлекаются всяким ветром учения... или всяким ветром чувств. Это те люди, которые прекрасно осознают разницу между энтузиазмом временного духовного подъема и твердой убежденностью, дарованной Духом. Это те люди, которые в испытаниях и на собственных ошибках научились отличать голос Христа от человеческих подделок.

 

 

Единство с Богом

 

Какова же цель молитвы-созерцания? На этот вопрос все авторы отвечают в один голос: достичь единения с Богом. Юлиана Норвичская говорит об этом так: «Молимся мы лишь для того, чтобы объединиться в видении и созерцании Того, Кому мы молимся»¹⁰. Бонавентура, ученик Франциска Ассизского, говорит, что главная наша цель в том, чтобы достичь «единства с Богом», таких отношений с Ним, когда мы «ничего» более не видим¹¹. А Мадам Гюйон пишет: «Мы подошли к последней стадии христианского опыта — Божественному Единству. Одними своими силами этого не достичь. Размышлением не придти к Божественному Единству. Не достаточно для этого любви, поклонения, вашего посвящения, ваших жертв... В конечном итоге, чтобы это единство стало реальностью, потребуется действие Божие»¹².

Эти высказывания напоминают нам слова Иисуса, произнесенные ученикам накануне Его ареста: «Пребудьте во Мне, и Я в вас»; «Я есмь лоза, а вы ветви»; «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет, и радость ваша будет совершенна»; «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин.15:4,5,11; 17:21).

Единство с Богом не означает потерю нашей индивидуальности. Скорее, наоборот, это единство делает нас более полной личностью. Мы становимся теми, кем Бог нас сотворил. Идущие путем созерцания, говоря о своем единстве с Богом, приводят аналогию с деревом в огне: горящее дерево в огне настолько едино с огнем, что оно и есть огонь, хотя в то же самое время остается деревом. Кто-то приводит пример с раскаленным добела железом в печи: «Наша личность в печи Божьей любви не теряется, а преображается»¹³.

Важные приготовления

 

Как же достичь этой цели единства с Богом? Хотя обретение единства целиком и полностью — дело Бога, совершаемое в нашем сердце, со своей стороны и нам нужно что-то сделать, чтобы это единство стало возможным, а именно: возлюбить Бога и очистить сердце.

Молитва созерцания начинается с любви к Богу. И эта любовь, по сути, — тот двигатель, который все приводит в движение. Говоря проще, мы принимаем Его любовь и отдаем ее Ему в ответ. «Послание надежды, которое предлагает созерцание», — пишет Томас Мертон, — «не в том, что вам нужно пробираться через джунгли проблем на пути к Богу, а в том, что ... Бог любит вас, что Он в вас: живет в вас, обитает в вас, призывает вас, спасает вас, дарует вам понимание, которое не найти в книгах или в проповедях»¹⁴.

Проделав весь этот путь, стараясь понять изречения практикующих созерцательную молитву, в которых выражается невыразимое, мы соглашаемся с простым исповеданием Уолтера Хилтона: созерцание — это «огненная любовь с посвящением»¹⁵.

Любовь имеет совершенное действие и ведет нас к очищению сердца. Постоянно ощущая на себе действие Божественной любви, совершенно естественно желать уподобления Тому, Кто нас так любит. Псалмопевец произносит: «Кто взойдет на гору Господню или кто станет на святом месте Его? Тот, у которого руки неповинны и сердце чисто, кто не клялся душею своею напрасно и не божился ложно» (Пс.23:3-4). И ему вторит сам Иисус: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мат. 5:8).

Нечистота делает единство с Богом невозможным. Чистое и нечистое объединить нельзя. Природы должны быть подобными. Примеси не могут быть частью чистого золота. Золото очищается в огне, и все примеси удаляются из него. Так же и с нами. «Именно поэтому Бог послал огонь на землю», — пишет Мадам Гюйон, — «чтобы удалить все примеси из наших сердец, ведь ничто не может устоять перед силой этого огня. Он поглощает все. Его мудрость сжигает все человеческое несовершенство с одной лишь целью: чтобы человек был пригоден для Божественного единства»¹⁶.

В предыдущих главах мы обсудили некоторые пути, которые ведут к очищению сердца, включая путь уподобления жизни Христа. Также мы упоминали «темную ночь души». К этому много можно добавить, однако Сёрен Кьеркегор сказал об этом очень лаконично: «Чистота сердца — это стремление к единственной цели».

Так мы и делаем: стремимся к единственной цели. Мы оставляем все, что мешает нам на этом пути. Мы становимся полностью открытыми для небесного света. Мы видим лишь то, что видит Отец, говорим лишь то, что Отец говорит, делаем лишь то, что Он делает. Мы стремимся лишь к одной цели, как напоминает нам Кьеркегор, и это — Бог. В этом чистота сердца.

 

Учимся концентрироваться

 

В молитве-созерцании есть три основных шага, и я уверен, что краткое обсуждение этих шагов окажет нам большую помощь.

Первый шаг традиционно называется концентрацией. Речь идет о том, когда мы пытаемся собрать себя воедино. Бэзил Пеннингтон использует выражение «центрирующая молитва». Сью Монк Кид называет это «молитвой присутствия». Квакеры говорили о стремлению к центру. Все они говорили об одном. Суть этого шага в том, чтобы отстраниться от всего, что нас отвлекает, чтобы быть полностью поглощенными созерцанием.

Вот один из способов концентрации: сядьте поудобней, пусть исчезнет всякое напряжение и беспокойство, осознайте, что Бог присутствует в этой комнате. Возможно, вы захотите представить, что в кресле напротив вас сидит Иисус, ведь Он на самом деле рядом с вами¹⁷. Если что-то начнет вас отвлекать, то предайте все это в руки Отца, пусть Он обо всем позаботиться. Речь идет не о подавлении внутреннего беспокойства, а об освобождении от Него. Подавляя, вы все равно «на чеку», но в молитве-созерцании вы должны отстраниться от всех земных забот. И это не просто какая-то техника релаксации. Мы говорим о сознательном подчинении «Божественному провидению», если говорить языком Жана Пьера де Коссада.

И именно потому, что Господь с нами, мы можем успокоиться и отпустить все, что нас отвлекает, потому что в Его присутствии уже ничего не имеет значения. Все становится неважным, кроме внимательного созерцания Его. Все, что нас отвлекает и расстраивает, тает и исчезает перед Ним, как снег на солнце. Мы позволяем Ему успокоить бури в нашем сердце одним лишь словом: «Утихни». Мы позволяем Его тишине придти на смену суете и шуму.

Должен вас предупредить, что вначале подобная концентрация не будет даваться легко. Мы настолько привыкли жить разными параллельными жизнями, что сама эта идея чужда нам. В тот момент, когда мы искренне возжелаем собрать всего себя для созерцания Бога, мы осознаем, насколько легко мы отвлекаемся. Романо Гуардини отмечает: «Когда мы пытаемся собраться с мыслями, то наше беспокойство удваивается, подобно тому, как ночью, когда мы пытаемся заснуть, заботы и желания одолевают нас с такой силой, которая несвойственна им днем».

Но нам не следует расстраиваться. Мы должны быть готовы потратить все время созерцания на концентрацию, не ожидая какого-то результата или вознаграждения. Мы осознанно «тратим время», принося его как мирную жертву нашему Отцу. Бог затем примет то, что кажется нам пустой тратой, и введет нас в Свое присутствие. Гуардини проницательно отмечает: «Если вначале мы ничего не достигнем, кроме осознания того, насколько мы лишены внутренней целостности, то, на самом деле, мы многого достигнем, потому что мы соприкоснулись с тем центром, где уже нет отвлечений»¹⁸.

 

Молитва успокоенного

 

Возрастая в благодати, помогающей нам концентрироваться, мы подходим ко второму шагу молитвы-созерцания, который Тереза Авильская называет «молитвой успокоенного». Благодаря концентрации, мы смогли отстраниться от всего, что отвлекает нас в сердце и в разуме, преодолеть колебания нашей воли. Божественная благодать Его любви омыла нас, подобно волнам океана. При этом мы становимся удивительно внимательными к Божьим действиям. Мы успокаиваемся в глубине нашего бытия. Это переживание гораздо более глубокое, чем простое пребывание в тишине. Конечно, речь идет о пребывании в тишине, но при этом мы вслушиваемся в эту тишину. И в такие минуты мы гораздо живее, активнее, чем тогда, когда наш разум овладевают мысли о приобретении и накоплении. Где-то глубоко внутри нас что-то пробуждается. Наш дух на чеку, мы готовы внимательно слушать.

Есть некое внутреннее состояние сердца, когда особо ощущается принадлежность Господу. Мы согреваемся теплом Его присутствия. Мы ощущаем Его близость и любовь. Джеймс Борст говорит: «Он ближе к моей истинной сущности, чем даже я сам. Он любит меня сильнее, чем я люблю себя. Он для меня ‘Авва’, Отец. Я есть лишь потому, что Он есть»¹⁹.

На горе Преображения из облака были явлены Божьи слова: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте» (Мат. 17:5). И мы слушаем, по-настоящему слушаем. Мы слушаем разумом, сердцем, духом, костями, мускулами и спинным мозгом. Мы слушаем всем своим существом.

Франсуа Фенелон однажды сказал: «Успокойтесь и прислушайтесь к Богу. Пусть ваше сердце будет готово, и Дух наделит вас теми добродетелями, какими Ему будет угодно. Пусть все, что есть в вас, слушает Его. Все земное, что окружает нас, все человеческое пусть смолкнет, потому что только так мы сможем услышать Его голос»²⁰. Такое слушание на самом деле требует, чтобы смолкло все «земное и человеческое». Святой Иоанн Креста, говоря об этом, использовал образное выражение: «В моем доме все спокойно». Тем самым он говорил о важности того, чтобы все наши чувства: физические, эмоциональные и психологические — были настроены на слушание Его.

Когда мы ожидаем действия от Господа, то Его благодать меняет нас, делает нас готовыми учиться от Него. Я говорю о Его благодати, так как без нее любое слово, сказанное Богом, которое должно вести нас к истине, может лишь ожесточить наши сердца. Мы будем противиться любым наставлениям, если Его благодать не сделает нас восприимчивыми и готовыми принимать. Но если мы готовы слушаться, то наставления Господни станут для нас жизнью и светом. И конечно, цель заключается в том, чтобы такое состояние готовности сопровождало нас в каждом дне нашей жизни. Это придет не сразу. Однако со временем мы станем все более и более внимательны к шепоту Святого Духа во всех обстоятельствах нашей жизни: когда мы пытаемся свести расходы с доходами, когда убираем в комнате, посещаем соседей и коллег по работе.

 

Духовный восторг

 

Последний шаг в молитве-созерцании — это шаг навстречу духовному восторгу. Этот шаг отличается от двух предыдущих. Здесь речь идет о действии, которое делаем не мы, но Бог. Наша задача лишь в том, чтобы оставаться полностью открытыми и готовыми принять то, что Дух уготовал для нас. Все остальное сделает Бог, а не мы.

Несомненно, вы помните слова апостола Павла, когда он говорил о том, что был вознесен до третьего неба, где слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2Кор.12:1-5). Но, быть может, вы не слышали удивительного свидетельства Блаженного Августина и его матери, Моники, о том, что произошло с ними в городе Остии на реке Тибр. Позвольте мне поведать вам об этом.

Однажды они оба сидели у окна, рассматривая изысканный сад и обсуждая, какой прекрасной будет жизнь в Царствии Божьем. Августин пишет: «Устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего небесного Источника, Источника жизни, который у Тебя». Но в какой-то момент им уже не хватало слов. Августин продолжает: «Возносясь к Нему Самому сердцем, всё более разгоравшимся, мы перебрали одно за другим все создания Его и дошли до самого неба, откуда светят на землю солнце, луна и звезды. И, войдя в себя, думая и говоря о творениях Твоих и удивляясь им, пришли мы к душе нашей и вышли из нее, чтобы достичь страны неиссякаемой полноты, где Ты вечно питаешь Израиля пищей истины»²¹.

Описав это необычное переживание духовного восторга, Августин отмечает: «И вздохнули и оставили там ‘начатки духа’ и вернулись к скрипу нашего языка, к словам, возникающим и исчезающим»²².

Переживание Августина, хотя, несомненно, необычное, но все же далеко не уникальное. Прислушайтесь к свидетельству Теодора Бракеля, голландского пиетиста семнадцатого века: «Я был... в таком состоянии радости, мои мысли были настолько устремлены ввысь, что, видя Бога очами своей души, я как бы слился с Ним. Я чувствовал, что я оказался внутри Бога, и в то же время я был настолько исполнен радостью, миром, благостью, что не могу это выразить. В духе я был на небесах, и это продолжалось два или три дня».

Духовный восторг — это молитва созерцания, возведенная в n-ую степень. Но даже авторитеты жизни созерцания признают, что это, скорее, изысканное блюдо, нежели повседневная диета. И может, это то, к чему вам или мне не стоит стремиться прямо сейчас, ибо это не то, что мы делаем, но то, что Бог дарует нам, причем лишь тогда, когда понимает, что мы готовы. Кроме того, все вышесказанное о созерцании может вас огорчить. Может, вам все это кажется какой-то неведомой реальностью, далекой от вашей жизни. Может, вместо того, чтобы пытаться взобраться на высоты духовных переживаний, вы думаете лишь о том, как продержаться следующую неделю.

Если это в какой-то степени отражает ваши чувства, не расстраивайтесь. Подобные чувства одолевали и меня, когда я писал эти строки. Меня посещали мысли о том, что написанное мной балансирует на грани реальности. Очень часто мы не достигаем поставленных целей. Очень часто все наши попытки прислушаться в молитве к Богу заканчиваются мыслями о невымытой посуде или об экзамене по химии на следующий день. Но даже то малое, что нам удалось пережить, ободряет нас, так как мы смогли взглянуть в любящее сердце Бога, полное благодати и милости, приглашающее нас к алтарю Его Духа.

Хотелось бы в заключении высказать еще одну мысль, призванную ободрить нас на пути к молитве-созерцанию. Ценность этой молитвы раскрывается тогда, когда мы на закате жизненного пути, когда увядает наша способность рационально мыслить. И может наступить такое время, когда мы уже не в силах произнести слова, но — и в этом слава — все еще способны молиться, молиться без слов. В конце жизни, как и в начале, мы те, о ком говорит Герхард Терстеген: «Они смотрят на Бога, Который Вездесущ, и позволяют Ему смотреть на себя»²³.

Мой Господь и мой Бог, слушать для меня тяжело. И Я понимаю, что так не должно быть, так как здесь речь идет о принятии, а не о попытках что-то делать. Но Я настолько привык что-то делать, добиваться каких-то результатов, что что-то делать для меня легче, чем просто быть.

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться: