КИРХМАН— КИСТЯКОВСКИЙ 513

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 3

160, 170, 173, 196, 221, 243 и др.)- Развивая ленинскую мысль о том, что социализм — как осуществление тех идеалов, «которые написаны лучшими умами человечества и подлинными защитниками угнетенных...» (там же, с. 125), — «... не построишь только руками коммунистов и комсомольцев, — социализм можно построить только руками всех трудящихся» (там же, с. 305), К., в частности, усматривал в новом отношении рабочих к своему труду «...проблески того, чем должен быть труд в коммунистическом обществе» (там же, с. 594). К. постоянно подчеркивал творч. функции диктатуры пролетариата: «...Когда пролетарская диктатура переходит к своей творческой, положительной работе, она не знает границ своему молодому, возвышенному творчеству...» (там же, с. 462). В социализме К. видел такое общество, «...где действительно будет настоящее царство свободного труда, где будет действительно полное, настоящее равенство, где уничтожится без остатка все то, что называется неравенством между людьми» (там же, с. 463).

Исходя из этого, К. и определял задачу теоретич. исследований. Он подчеркивал, что в науч. работе необходимо делать упор на совр. тематику. «Это не значит, — говорил К., — что запретно читать Канта и проч.— это все нужно. Но надо читать то, что действительно сегодня помогло бы нашему социалистическому строительству, чтобы это было прожектором, который освещал бы пути нашего соцстроительства» (там же, с. 596). «Только один путь к будущему, — говорил К., —изучение ленинизма» (там же, с. 157).

С о ч.: Статьи, речи, документы, т. 1—3, 1935—36; Забытые статьи С. М. Кирова о Толстом (публ. М. Минокина), в кн.: Яснополянский сб. Статьи и материалы 1910—60, Тула, 1960; Мы идем вперед, мы несем священный огонь пролетарской борьбы в своих руках, М., 1960; Черт возьми! Хорошо все-таки жить на свете! Письма Сергея Мироновича Кирова из царской тюрьмы, «Неделя», 1961, 12-—18 ноября, № 46, с. 6—7.

Лит.: Памяти С. М. Кирова. 1886—1934. [Сб., м.], 1934; Д рейде н С, Киров и искусство, «Звезда», 1939, №12; Б у т ы р и н а П., Киров и дружба народов, «Борьба пролетариата», 1940, №1; Шахнович M., Разоблачение поповщины С. M. Кировым в газете «Терек», «Антирелигиозник», 1940, № 12; А в в а к у м о в С, Сергей Миронович Киров. 1886—1934, Л., 1944; Кондрате» И., Трибун партии, «Агитатор», 1958, №21; Смирнов П. Г., Публицистическая и литературно-критическая деятельность С. М. Кирова в дооктябрьский период, «Уч. зап. Калининградского гос. пед. ин-та», 1.J59, вып. 6; ПушкарёвГ. М., is борьбе за рабочее дело. С. М. Киров в Сибири, Новоггб, 1959: С и н flee В. С, О революционной деятельности С. М. Кирова в Томске, в кн.: Революционное движение в Сибири и на Дальнем Востоке, вып. 1, |Томск1. 1960; Мужественный борец за коммунизм, «Правда», 1961, 27 марта, № 86; 3 а в-риев Д. С, С. М. Киров на посту сов. полпреда в меньшевистской Грузии, «История СССР», 1961, № 2.

Библиография: СМ. Киров в ленинградской пе
чати. 1926—34. Библиографический указатель, М.— Л., 1936;
[Захарьина Р. Г.], С. М. Киров. (1886—1934). (Указа
тель литературы), М., 1940; С. М. Киров. Краткий указатель
литературы, [Л.], 1947. А. Володин. Москва.

КИРХМАН (Kirchmann), Юлиус Герман фон (5 нояб. 1802—20 окт. 1884) — нем. юрист и философ-идеалист. За чтение в «Союзе по пополнению образования рабочих» лекции «Коммунизм в природе» («Ub-er den Communismus der Natur», 1866) был в 1867 уволен прус, правительством с занимаемой им должности вице-президента апелляционного суда. После этого он полностью посвятил себя вопросам философии и основал «Философскую библиотеку» («Philosophische Bibliothek», Bd 1—91, 1868—83), в к-рой опубликовал и прокомментировал соч. Аристотеля, Бэкона, Гроция, Лейбница, Спинозы, Канта. К. называл свои собств. философ, взгляды «реалистическими», противополагая их как материализму, такиидеализму. В то же время сам К., по сути дела, являлся идеалистом, признавая существование нематериальной, хотя и независимой от субъекта, реальности.

С о ч.: Die Philosophie des Wissens, Bd 1— Die Lehre vom Vorstellen, В., 1864; Dber die Unsterblichkeit, В., 1865; Aest-

hetik auf realistischer Grundlage, Bd 1—2, В., 1868; Die Grund-begriffe des Rechts und der Moral..., 2 Aufl., Lpz., 1873; Kate-chismus der Philosophie, Lpz., 1877; t)ber das Prinzip des Rea-lismus, Lpz., 1875; Die Lehre vom Wissen als Einleitung in das Studium philosophischer Werke, 4 Auf!., В., 1886.

Лит.: Hartraann E. von, J. H. von Kirchmann's erkenntnistheoretischer Realismus, В., 1875; Lass on (A.) und M e i n e k e, J. H. von Kirchmann als Philosoph, Halle, 1885; Sternberg T h., J. H. von Kirchmann und seine Kritik der Rechtswissenschaft, В., 1908; В erger H., Wege zum Realismus und d.e Philosophie der Gegenwart, Bonn, 1959.

КИСЕЛЙНЧЕВ, Асен Христов (13 сент. 1905 — 3 февр. 1960) — болг. философ-марксист, психолог. Действит. член Болг. АН (с 1959), д-р филос. наук (с 1954). Член БКП (с 1927). Профессор Софийского ун-та (с 1951), директор Ин-та философии Болг. АН (с 1952). К. разоблачал расистские теории Розен-берга, выступал против идеалистич. концепции Казанджиева, работал над проблемами философии, психологии и педагогики, филос. вопросами биологии. Осн. произведение К.— «Марксистско-ленинская теория отражения и павловское учение о высшей нервной деятельности» (1954, рус. пер. 1956).

Соч.: Прогресивни и реакционни идеи в педагогиката,
С, 1947; Прагматичната философия и съвременната реакция,
С, 1948; Марксистско-ленинското учение за познанието, С,
1948; Миргледът на Христо Ботев, С, 1949; Марксическият
диалектически метод, [С, 1952]. К. Марковски. НРБ.

КИСТЯКОВСКИЙ, Богдан (Федор) Александрович (1868—1920) — рус. юрист и социолог-идеалист, кадет. Проф. Киевского ун-та (с 1917). Один из авторов сб. «Проблемы идеализма» (1902, ст. «Русская социологическая школа и категория возможности при решении социально-этических проблем») и «Вехи» (1909, ст. «В защиту права»), отразивших эволюцию рус. бурж. интеллигенции в сторону реакции (см. Ве-хоестео). По филос. взглядам К. принадлежал к неокантианству баденской школы. Эту разновидность идеализма он называл «научной философией» или «научно-философским идеализмом» и противопоставлял ее религ.-мистич. направлению рус. философии (Бердяев, Булгаков и др.).

Гл. работы К. посвящены методологич. вопросам социологии. Разрешение след. проблем должно, по мнению К., привести к созданию действит. науки об обществе: 1) как путем выделения наиболее простых признаков социальных явлений и комбинирования их образуются социально-науч. понятия; 2) применимо ли причинное объяснение к социальным явлениям; 3) каково значение норм в обществ, жизни и как они воздействуют на определенные социальные группировки. Согласно К., сфера познания делится на область действительного (где господствует естествознание с его принципом причинной необходимости, т. е. закона) и на область должного (где решающее значение имеют социальные науки); в последнем случае гл. роль играют не категории необходимости и причинности, а априорные нормы теоретич. мышления, прак-тич. деятельности и художеств, творчества. Эти об-щеобязат. нормы и составляют основание для оценки и систематизации социальных фактов. Т. о., К. не вышел за пределы неокантианского дуалистич. противопоставления природы и общества; его попытка обосновать социологию как науку, дающую достоверные знания, явно несостоятельна. Выступая против историч. материализма, К. полагал, что классовая концепция несовместима с объективным учением об обществе. Он не мог также понять материалистич. монизма марксистской теории.

В правоведении К. примыкал к теориям бурж. нем. государствоведа Еллинека, придававшего большое значение формально-юридич. методу в науке о праве. Соч.: Gesellschaft und Einzelwesen. Eine methodologische Untersuchung, В., 1889; на рус. яз.: Идея равенства с социологической точки арения, «Мир божий», 1900, Ni 4; Категория необходимости и справедливости при исследовании социальных явлений, «Жизнь», 1900, т. 5—6; В защиту научно-философского идеализма, «Вопр. филос. и психол.», 1907, кн. 1 С86),

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

янв —февр.; Проблема и задача социально-научного познания, там же, 1912, кн. 2(112); Право как социальное явление, «Вопр. права», 1911, кн. 8(4); Сущность государственной власти, Ярославль, 1913; Социальные науки и право, М., 1916.

Лит.: Ленин В. И., О «Вехах», Соч., 4 изд., т. 16; История политических учений, 2 изд., М., 1960, с. 691—92; Фатеев А. Н., Русский методолог теории права, X., 1917.

А. Поляков. Москва.

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. Историография. Начало изучения истории К. ф. в России относится к 18 в. Большой вклад в науку внесли работы А. Леонтьева, в к-рых содержатся первые переводы филос. трактатов («Чжун-Юн» — «Учение о середине и постоянстве», «Да сюэ» — «Великая наука»). В конце 18 в. появилась работа «Опыт древних китайцев философии о нравоучении и правлении», в к-рой излагались принципы конфуцианства. Более широкое изучение истории К. ф. начинается с 19 в. Появляется целый ряд оригинальных исследований рус. китаеведов, посвященных различным проблемам истории духовной жизни Китая (напр., сочинения О. Ковалевского, Н. Зоммера). Зоммер дал подробное изложение философии эпохи Сун, осуществил анализ гл. принципов неоконфуцианства, подверг резкой критике соч. зап. синологов — Куплета, Ноэля, Дюгальда, Амиота. В 1832 рус. китаевед И. Бичурин опубликовал переводы двух трактатов основоположника неоконфуцианства Чжоу Дунь-и «Туншу» и «Тай цзи ту шо». Его перевод конфуцианского «Четверокнижия», к сожалению, не был опубликован и сохранился в рукописи. Изучением истории буддизма и религии в Китае занимался В. П. Васильев. Истории религии в Китае посвящены также работы С. Георгиевского: «Мифические воззрения и мифы китайцев» (1892) и «Принципы жизни Китая» (1888). Изучение философии буддизма было продолжено в трудах О. О. Розенберга и Ф. И. Щербатского. В истории изучения К. ф. видное место принадлежит переводам П. С. Попова филос. трактатов «Мэн-цзы» (1904) и «Лунь юй» (1910).

В сов. время проблемам К. ф. посвящены труды акад. В. М. Алексеева «Учение Конфуция в китайском синтезе» (журн. «Восток», 1923, № 3), «Утопический монизм и „китайские церемонии" в трактатах Су Сюня (XI в.)» (1945), Ю. К. Шуцкого «Исследование о даоском трактате „Ле-цзы" » (1928). Шуцкому принадлежат исследование и перевод одного из труднейших памятников филос. мысли Китая — «Книги перемен» («И цзин», рус. пер. 1960). Крупнейший сов. специалист по истории К. ф. А. А. Петров занимался изучением отд. проблем (исследование о взглядах Ван Б и, Ван Чу на, Ян Чжу), & также написал краткий очерк развития филос. мысли в Китае. В его работах используется большой фактич. материал. Сов. ученые, продолжая лучшие традиции рус. китаеведения, внесли новый вклад в науку, положив в основу изучения К. ф. метод диалектич. материализма. В сов. науке большое внимание уделяется публикации памятников филос. наследия Китая. К ним принадлежат переводы и исследования акад. Н. И. Конрада о трактатах «Сунь-цзы» и «У-цзы», о кит. ср.-век. мыслителе Хань Юе. Среди отд. монографич. исследований по К. ф. большое значение имеет работа Ян Хии-шуна о мировоззрении Лао-цзы и книга Я. Б. Радуль-Затуловского «Конфуцианство и его распространение в Японии» (1947). Сов. работы по истории К. ф. сыграли большую роль в изучении богатого культурного наследия Китая.

На Западе история изучения К. ф. открывается исследованиями и переводами миссионеров. В 17—18 вв. сведения миссионеров были единств, источником для знакомства с историей развития филос.мысли в Китае. Для работ и переводов миссионеров в большинстве случаев характерна ярко выраженная тенденциозность, что, естественно, приводило к искажению оригиналов произведений и извращению учений кит. мыс-

лителей. В филос. трактатах Китая миссионеры пытались выискать христ. идеи, не останавливаясь порой и перед прямой фальсификацией памятников. В 18 в. появилось неск. обобщающих работ по истории К. ф.: исследование П. Ноэля (2 тт., Прага, 1711, на лат. языке), работы Бюлингера (Франкфурт, 1724) и Гине (Париж, 1777). Зап. исследователи много внимания уделяли вопросам истории религии в Китае. Этой теме посвящены многочисл. фундаментальные исследования 19 в. (Плат, Эдкинс, Арлез, Легг, Штраус, Грот и др.)- Большой заслугой зап. синологии является широко проводимая работа по переводу первоисточников и памятников К. ф. В этой области большая роль принадлежит Леггу, к-рый перевел осн. произведения классич. конфуцианства, а также ряд памятников даоской мысли. Переводами даоских памятников занимались также Жюльен, Штраус, Уэйли, Вильхельм. Переводы отд. памятников по истории К. ф. выполнены А. Форке (трактат «Мо-цзы», 1922, трактат Ван Чуна «Критические рассуждения»), Дабсом («Сюньцзы», 1928), Вильхельмом («Люйши чуньцю», 1928), Морганом («Хуай Наньц-зы», 1934), Дайвендаком («Шан-цзюнь шу», 1928) и т. д.

Обобщающие работы по К. ф., как правило, страдают рядом существ, недостатков. На англ. языке до сих пор не опубликовано общей истории К. ф., за исключением перевода с кит. языка Д. Бодде двухтомной работы Фын Ю-ланя. Работа же Хьюза, посвященная классич. периоду К. ф., является всего лишь хрестоматией к отд. разделам. На нем. языке имеются общие работы Краузе, Хакмана, Вильхельма, Ценкера, Форке. Ценкер в своем исследовании подходит к К. ф. с позиций неокантианства. В трехтомном труде А. Форке, содержащем большой фактич. материал, эклектически смешиваются осн. направления в истории К. ф. Много внимания филос. мысли Китая уделяется в работах Гране, Масперо, Виже, Крила, Нидема, Грэхема и др.

Периодизация истории китайской философии. Вопрос о периодизации истории К. ф. тесно связан с вопросом о периодизации гражданской истории. Большинство кит. исследователей подразделяет весь процесс развития филос. мысли в Китае на четыре больших этапа: 1) древний период (до эпохи Цинь), 2) средневековый период (от эпохи Хань до сер. 19 в.), 3) новый период (от сер. 19 в. до «движения 4 мая» 1919), 4) новейший период (с 1919 по наст, время). Однако в науч. разработке проблемы периодизации К. ф. еще не существует единого мнения.

Китай — страна древней цивилизации и богатого филос. наследия. История филос. мысли Древнего Китая восходит к началу 1-го тысячелетия до н. э. Естественно, что многие из древнейших представлений о мире были неразрывно связаны с религ. воззрениями. Однако длит, процесс становления и развития первых естеств.-науч. взглядов проходил в оже-сточ. борьбе за освобождение от религ.-мистич. наслоений. Накопление первых естеств.-науч. знаний и опыта привело к возникновению наивно-материа-листич. представлений. Уже в глубокой древности, в период Чуньцю (8—5 вв. до н. э.), были высказаны отд. положения учения о пяти первоэлементах природы. В древнейших памятниках «Го юй» и «Цзо чжуань» пять первооснов — вода, огонь, металл, дерево, земля—объявлялись источником всех вещей. Одновременно складывалось учение о двух противоположных силах (инъ и ян), воздействием к-рых объяснялись движение и изменчивость в природе. Полярные силы инь и ян символизировали взаимодействие света и тьмы, мужского и женского начал в природе. Большим достижением др.-кит. философии следует считать постановку и раз-

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 515

работку проблемы об «изменениях и переменах» в природе. Для истории др.-кит. философии характерным является создание широких филос. схем, в к-рых наибольшее значение придавалось объяснению нравств., этич. природы человека. Меньшее внимание было обращено на натурфилос. концепции, к-рые характеризуются слабым привлечением эмпирич. материала и недостаточным анализом отд. частных проблем.

Оформление разнообразных течений и школ К. ф. относится к эпохе Чжаньго (5—3 вв. до н. э.), при к-рой происходят глубокие изменения в кит. обществе. Резкое обострение классовых противоречий нашло выражение и в идеологи, борьбе мн. школ и направлений др.-кит. общества. Онтология даосизма, разработка гносеологич. проблем последователями учения Мо-цзы, решение вопроса о соотношении понятия и реальности школой логиков (минцзя), широкое распространение учения о полярных силах инь и ян и пяти первоэлементах природы, этико-политич. положения раннего конфуцианства, развитие школой законников (фацзя) учения о гос-ве и праве — все это нашло свое выражение в филос. трактатах этого периода. В вопросах натурфилософии ожесточ. борьба развернулась вокруг представлений о дао — путь, дэ — проявление дао, как сущности вещей, ци — первома-терия, о первоэлементах природы. Широкое распространение получило учение об относительности различий явлений и вещей, проблема тождества (ХуэйШ и, Тянь Пянь, Чжуан-цзы). В области этики и морали внимание уделялось учению о сущности человека. По этим проблемам шла острая борьба между представителями материалистич. и идеалистич. направлений.

В эпоху Хань было широко распространено учение о пяти первоэлементах и полярных силах инь и ян. Оно было основой многочисл. натурфилос. и кос-могонич. построений. Характерным для данного периода является развитие мистич. учений. В 1—2 вв. н. э. мистифицируется даосизм, к-рый в дальнейшем оформился в религ. систему. Приобретало окраску религ. вероучения также и конфуцианство. В это время в борьбе между материализмом и идеализмом первостепенное значение приобретает вопрос о сущности «неба» и «земли». Во 2-й пол. периода Хань центр, вопросом борьбы материализма и идеализма становится проблема соотношения бытия и небытия. В этот период в процессе взаимовлияния и синтеза даоских и конфуцианских концепций получают развитие представления об изначальном (юань), церво-материи (ци или юань-ци), сокровенном (сюань), дао (путь) и других первоосновах бытия.

Под мощным натиском крупных крест, восстаний пала династия Хань. За этим последовал длит, период раздробленности и междоусобной борьбы. К тому времени относится начало распространения буддизма в Китае. Ведущими течениями кит. мысли становятся конфуцианство, даосизм и буддизм. Идеалистич. направление в конфуцианстве в этот период было представлено учениями Хэ Аня и Ван Би. Последний находился под сильным влиянием даосизма, особенно учения Лао-цзы. 5—6 века были периодом господства буддийской мистики. Развернулась активная работа по переводу обширной буддийской лит-ры. Распространение буддизма в Китае сопровождалось широким использованием даоской и конфуцианской терминологии. Буддизм активно приспосабливался к кит. действительности. Борьба развернулась вокруг буддийской теории о нереальности, несуществовании, вокруг проблем соотношения сущности и явления, бытия и небытия, тела и души. Так мистич. учение буддизма проповедовало идею бессмертия души, а материалисты— Хэ Чэнь-тяыь (370—447), Фанъ Чжэнъ (450— 515) и др. развивали учение об уничтожимости духа.

При династии Тан (7—10 вв.) наиболее распространенным учением был буддизм. Происходит оформление многочисл. буддийских религ. сект. Борьба против буддийского идеализма шла в основном под флагом конфуцианства и даосизма. Особенно характерным для этого периода является широкое взаимовлияние и взаимодействие осн. положений трех основных направлений филос. мысли Китая — конфуцианства, даосизма, буддизма. Эпоха Сун (10—13 вв.) была периодом блестящего расцвета филос. мысли Китая. Подъем филос. мысли был связан с большими политич. и экономич. сдвигами в жизни Китая. Заимствуя идеи буддизма и даосизма дальнейшее развитие получило конфуцианское учение. Под этико-политич. учение древнего конфуцианства была подведена метафизич. основа. Много внимания уделялось проблемам космогонии. Спекулятивные построения сунской школы получили у европ. синологов название неоконфуцианства. Конфуцианство окончательно превращается в чисто схоластич. учение. Оформлению конфуцианской догматики во многом способствовала комментаторская деятельность Кун Ин-да. В борьбе с буддизмом сложилось учение Хань Юя (768—824) и его ученика Ли Ао, выступавших в защиту конфуцианства против схоластики.

Центр, проблемой борьбы различных филос. школ и направлений являлся вопрос о соотношении идеального начала ли (закон) и материального начала ци (первоматерия). В онтологии и натурфилософии мыслителей эпохи Сун получили разработку также представления о синь (разум), тайцзи (Великий предел), тайхэ (Великая гармония), взаимодействии космических, полярных сил инь и ян и пяти первоэлементах природы.

Ранние представители неоконфуцианства (Чжоу Дунь-и, Шао Юн, Чжан Цзай) нек-рые филос. вопросы решали с позиций материализма. Идеалистич. направление в неоконфуцианстве представлено братьями Чэн Хао и Чэн И. В своем учении они подчеркивали примат идеального начала ли (закон) — вечного и неуничтожаемого принципа Вселенной. В развитии и обобщении неоконфуцианских построений видное место принадлежит Чжу Си. Отвечая на вопрос о взаимоотношении ли и ци, Чжу Си в конечном счете признал ли первичным началом, а ци—вторичным. Линия субъективного идеализма в неоконфуцианстве представлена именами Лу Цзю-юаня (Лу Сян-шаня) с его тезисом: «мир есть мой разум, а мой разум есть мир» и Ван Шоу-жэня (Ван Ян-мина) с его учением о врожденном знании и тезисе о том, что «вне разума нет ли» и «вне разума нет вещей». В опровержениях неоконфуцианского идеализма оформлялись и развивались материалистич. учения Чэн Ляна, Е Ши, Ло Цинь-шуня, Ван Тин-сяна.

Большую роль в борьбе с ортодоксальной школой неоконфуцианства сыграло учение прогрессивного мыслителя Ли Чжи (1527—1602).

При династии Цин (1644—1911) на первый план выдвигается конфуцианское учение в трактовке Чжу Си. Его интерпретация сущности конфуцианства признавалась основой официальной системы образования. Получает свое дальнейшее развитие проблема соотношения ли и ци. Эта проблема находит материалистич. решение у Ван Фу-чжи (1619—92) и Дай Чжэня (1723—77).

Опиумная война 1840 явилась началом иностр. проникновения в Китай. Китай вступил в период новой истории. На гнет феодалов и иностр. агрессию кит. народ ответил мощным крест, восстанием — тайнинским движением. В ходе движения возникли и сыг~ рали большую роль утопич. идеи социального переустройства общества. В дальнейшем, когда Китай превратился в полуколониальную страну, лучший

516 КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

традиции и материалистич. идеи в К. ф. использовались рядом прогрессивных мыслителей (Тань Сы-тун, Сун Ят-сен и др.) для решения задач освобождения родины. С начала «движения 4 мая» начался новейший период в развитии обществ.-политич. и филос. мысли Китая, когда ведущим идейным оружием в борьбе за нац. независимость становится марксизм-ленинизм, к к-рому обратились кит. революционеры под влиянием победы Великой Окт. социалистич. революции. После образования Китайской Народной Республики философия марксизма-ленинизма заняла господств, положение в стране и превратилась в могучую силу в борьбе за социалистич. преобразования Китая.

Основные проблемы в истории развития китайской философии до 19 в. Оитологияи натурфилософия. Одной из особенностей онтологич. и натурфилос. систем в К. ф. является почти полное отсутствие мифологич. окраски. Весьма характерна для онтологич. построений мн. кит. мыслителей идея изменчивости мира, к-рый рассматривался в процессе постоянного становления и развития. Эта идея последовательно проводится уже в ранних высказываниях и комментариях одного из древнейших памятников кит. филос. мысли — «Книге перемен» («И цзип»). В поисках объяснения этой изменчивости сложились две линии, два осн. подхода в кит. натурфилософии. Один из них нашел свое выражение в своеобразном детерминизме учения о «небесной судьбе» (начиная с Конфуция) и «небесной воле» (особенно у Мо-цзы и ранних моистов), другой, более распространенный, связан с натуралистич. подходом к объяснению причин изменчивости, при к-ром эти причины выводились из самой природы (наиболее ярким представителем является Ван Чун). По вопросу о бесконечности мира в К. ф. существовали разнообразные концепции, напр. утверждения раннего даосизма о начале и конце мира, с одной стороны, и высказывания Ван Фу-чжи о бесконечности реальной действительности—с другой.

Кит. мыслители проявляли глубокий интерес к проблеме единства мира. Они стремились найти и дать объяснение основам сущности окружающей человека действительности. Это получило отражение в осн. понятиях онтологич. и натурфилос. учений. Одной из гл. онтологич. категорий является понятие тянь (небо). Первоначально это понятие было связано идеей шанди (верховного владыки) и выражало, т. о., представление о персонифицированной, божеств, силе. К периоду Чуньцю и Чжаньго складывается учение о тянь как безличной, высшей, сознательно действующей силе. Такое понимание тянь особенно характерно для конфуцианского учения. Особенностью первых филос. систем (напр., учения Конфуция и Мо-цзы) являлась их связь с религ. представлениями. Они широко использовали идею о наказующей и вознаграждающей «воле неба». В своем учении Конфуций и Мо-цзы исходили из признания существования высшей, небесной силы. Под более сильным влиянием религ. мировоззрения находилось учение Мо-цзы, в к-ром особая роль отводилась «воле неба». Существовало и противоположное объяснение понятия тянь. Оно употреблялось для выражения определения всей совокупности естеств. явлений и вещей, т. е. природы. В таком значении понятие тянь характерно для материалистич. учений Сюнь-цзы, Ван Чуна и др. Многие представители конфуцианской школы исходили из двойной характеристики понятия тянь, с одной стороны, как высшей целенаправляющей силы, и с другой — как неотъемлемой части природы. Именно поэтому конфуцианству очень часто присуща сильная окраска натурализма (напр., учение Дун Чжун-шу). Представления о тянь получают более абстрактное содержание в онтологич. схемах мыслителей

эпохи Сун. Они отождествляли тянь с идеей ли (закон), тайсюй (Великая пустота). На протяжении всей истории К. ф. вокруг учения о тянь шла ожесточ. борьба представителей материалистич. и идеалистич. подхода к объяснению мира.

Неменьшую роль в К. ф. сыграло учение о дао (путь) и дэ (проявление). Это учение разрабатывали пе только представители даосизма, но и мыслители др. школ и направлений. Однако к проблемам объяснения природы большой интерес проявляли прежде всего последователи даоской школы. В трактате «Дао-дэцзин» (4—3 вв. до н. э.), автором к-рого по традиции называют Лао-цзы, изложены осн. положения учения о дао. Однако лаконичность, недостаточная ясность и нек-рая противоречивость отд. положений в трактате «Даодэцзин» явились причиной того.что в истории К. ф. учение Лао-цзы о дао использовалось представителями как материалистич., так и идеалистич. направлений. У первых понятие дао трактуется как естеств. закон природы, независимый от воли верховного божества, а последние рассматривают дао как надмировой абсолют, к-рый лишь в сфере дэ, или проявлений, выступает как естеств. закономерность процесса возникновения и развития всего сущего.

В учении Чжуан Чжоу (Чжуан-цзы) дается диалек-тич. трактовка понятия дао, к-рое определяется как абс. единство противоречий. Для Чжуан-цзы дао — источник возникновения всех явлений и вещей. «[Обладающее] формой без дао не рождается, а родившись без дэ, не проявляется». Чжуан Чжоу также четко определяет понятие дэ — как другой важнейший термин даоских построений. Он говорит: «То, что вещи получают с рождения, названо дэ». В трактате «Хуай Нань-цзы» в учении о дао развиваются осн. положения Лао-цзы и Чжуан-цзы. Согласно трактату, все вещи и явления в мире развиваются по законам, свойственным самой природе, однако материалистич. представления трактата не свободны от элементов мистики. Конфуцианская трактовка дао наиболее ярко представлена в мировоззрении ханьского мыслителя Дун Чжун-шу (2 в. до н. э.). В его теологич. учении сильны элементы натурализма. Представления о понятии небо (тянь) как высшей целенаправляющей силе, о дао и взаимодействии инь-ян и пяти первоэлементов природы Дун Чжун-шу соединил с этико-политич. положениями конфуцианства. В эпоху Хань учение о дао было связано с представлениями о ци (или юаньци — первоматерия). Идея связи дао и ци высказывалась еще мыслителями эпохи Чжаньго, однако свое более последовательное воплощение она нашла в трактате «Хуай Нань-цзы» и особенно в трактате Ван Фу «Цзянь-фу-лунь». Ван Фу (85—162) рассматривал дао как основу ци, а последнее в своем самодвижении и самоизменении, начиная с первосостоя-пия хаоса, обазует все вещи и явления. Мыслители эпохи Сун использовали понятие дао в трех осн. значениях: как определение естеств. закономерности природы, связывая дао с учением о Великом пределе (тайцзи); как выражение абс. закона, приравнивая дао к ли (закон, принцип), и, наконец, как воплощение синь — разума. Последняя трактовка, несомненно, обнаруживает влияние буддийских концепций. Первое значение наиболее характерно для ранних представителей сунского неоконфуцианства, второе — представлено в учениях Чэн И и Чэн Хао, особенно Чжу Си, третье значение развивали субъективные идеалисты Лу Цзю-юань и Ван Шоу-жэнь (Ван Яи-мин).

В целом можно выделить две линии в подходе к учению о дао. С одной стороны, существуют конфуцианские представления о дао как этич. пути человека, как воплощение этич. закона, с другой стороны —

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 517

даоские концепции о дао как естеств. законе и как о надмировом абсолюте, к-рый находит свое выражение в мире вещей и явлений через посредство дэ (проявление).

Одним из осн. понятий онтологич. и натурфилос. схем является тайцзи (Великий предел). Впервые оно встречается в комментарии «Си-цы-чжуань», входящем в состав «Книгиперемен» («Ицзин»).В нем сказано, что в переменах существует Великий предел. Последний выступает как начальный этап и причина возникновения и развития всех явлений и вещей. Постоянный процесс возникновения основан на взаимодействии полярных сил инь и ян, что определяется как дао — путь. Очень близок к тайцзи по своему значению термин тайи — Великое единство. Объяснение тайи приводится в сочинении «Люй-ши Чуньцю»: «Великое единство образует небо и землю, действует посредством сил инь и ян, а изменения создает в процессе смены четырех времен года». Понятие тайцзи занимает ведущее место в построениях сунской школы философии. Так, напр., Чжоу Душ.-и (1017—73) в своем произведении «Тай цзи ту шо» («Объяснение плана Великого предела») показывает процесс развития мира. Первоначально мир находился в состоянии хаоса, или беспредельного Великого предела. Самодвижение Великого предела через связи инь-ян и пяти первоэлементов приводит к возникновению и развитию всего многообразия действительности. Идеалистич. трактовка тайцзи дана в учении Чжу Си (ИЗО—1200). Он отождествлял тайцзи с абс. законом — ли. Истории К. ф. известна и своеобразная попытка синтеза представлений о тайцзи и дао. Она нашла свое выражение в учении Ян Сюна (53 до п. э.— 18 н. э.) о Великом сокровенном. Ян Сюн объединил построения «Книги перемен» с принципами учения даосизма,

В период Чжаньго (5—3 вв. до н. э.) сложилась школа т. н. натурфилософов (иньянцзя).Согласно представлениям этой школы, мир образуется из материального начала ци, или юаньци (первоматерия), легкая и чистая часть к-рой поднимается вверх и образует небо, а тяжелая и мутная часть опускается и создает землю. Первая называется ян-ци, вторая — инь-ци. Кроме того, существует также пять ци, или пять первоэлементов (т. н. пять стихий) — вода, огонь, дерево, металл, земля. Расцвет и гибель инь-ян и пяти первоэлементов проходят в смене четырех времен года. Эта натурфилос. теория, в к-рой инь-ян и пять первоэлементов выступают одновременно как полуфизич, и полуметафизич. категории, оказала исключительное воздействие на развитие К. ф. мысли. Она широко использовалась даосизмом, конфуцианством и частично буддизмом. Учение об инь-ян и пяти стихиях нашло разнообразное применение в разработке тео-ретич. основ кит. медицины, химии, музыки и т. д.

Несколько иная характеристика понятий инь-ян дана в «Книге перемен» («И цзин»), где их выражением объявляются твердое и мягкое, светлое и темное. В более ранний период (8—5 вв. до н. э.) были распространены взгляды о силах инь-ян как символах взаимодействия мужского и женского начал в природе. В процессе развития К. ф. понятия ян и инь все более становились выражением крайних противоположностей: света и тьмы, дня и ночи, солнца и луны, неба и земли, жары и холода, положительного и отрицательного и т. д. Исключительно абстрактное значение инь-ян получили в спекулятивных схемах неоконфуцианства. В нем указанные представления об инь-ян и пяти стихиях были оформлены в учении о ли (абс. закон). Осн. вопросом учения о ли явился вопрос о соотношении ли и ци, о характере их связи. Представители идеалистич. направления на первый план выдвигали ли (Чэн И, Чэн Хао, Чжу Си), сторонники материалистич. объяснения мира основой

считали ци (Чэн Лян, Е Ши, Фан И-чжи, Ван Тин-сян, Ван Фу-чжи, Дай Чжэнь). Представители субъективного идеализма, напр. Лу Цзю-юань (1139—92) и Ван Ян-мин (1472—1528), гл. понятием своего учения объявляли синь (разум), что несомненно явилось результатом влияния учения буддийской секты Чань о роли мистич. созерцания.

Одним из узловых вопросов истории К. ф. является проблема соотношения бытия и небытия. Первая постановка этой проблемы принадлежит Лао-цзы, к-рый говорил, что «в мире все вещи рождаются в бытие, а бытие рождается в небытие». Др. представитель даосизма — Чжуан-цзы, утверждал, что бытие можно назвать небытием, и наоборот. Особую остроту данная проблема приобрела в период 2—4 вв. Хэ Ань (193— 249) и Ван Би (226—249) основой мира считали небытие. Противоположного мнения придерживался Го Сян (252—312). Активное участие в споре о бытии и небытии приняли буддийские мыслители. Так, напр., буддийская школа мадхт.ямика (2 в.) утверждала, что мир вещей выступает как проявление сознания, и провозглашала идентичность «Я» (атман) с ничто, с небытием. Другая буддийская секта Ава-тамсака (Хуаяпь цзун) (6—7 вв.) развивала учение о двух мирах — мире явлений и вещей и мире высшего бытия и принципов. Причем самостоятельность и реальность первого отвергалась и ставилась в зависимость от второго. Мыслители эпохи Сун также интересовались проблемой соотношения бытия и небытия. Наиболее характерной является точка зрении Чэн Хао, к-рый утверждал: «Если говорить, что существует небытие, то излишне слово существует, а если говорить, что не существует небытие, то излишне слово не существует. Бытие и небытие тождественно движению и покою».

При всем многообразии систем объяснения окружающего человека мира история К. ф. остается историей борьбы двух осн. направлений — материализма и идеализма. С течением времени, в зависимости от изменений классовых и социальных целей, менялись формы решения осн. вопроса философии, видоизменялась борьба материализма и идеализма, но она никогда не прекращалась. В периоды Чжаньго и Хань осн. вопрос философии решался вокруг проблемы о дао (путь) и тянь (небо). В период Троецар-ствия и далее вплоть до 10 в. гл. значение приобретают вопросы о соотношении тела и души, сущности и явления, бытия и небытия. В период с 10 по 19 вв. на первый план выдвигалась проблема соотношения и связи идеального начала ли и материального ци. В решении этих вопросов К. ф. имеет длительную богатую, непрерывно развивающуюся материалистич. традицию. В этом также заключается одна из особенностей истории К. ф.

Гносеология. Вопросам теории познания кит. мыслители уделяли меньшее внимание, чем проблемам натурфилософии. Гносеологич. вопросы, как правило, решались вместе и в связи с этико-политич. проблемами. Свидетельством является уже тот факт, что в истории К. ф. отсутствует термин, соответствующий познанию. Понятие чжи одновременно означало и познание и знание. В др.-кит. философии за рацион, познание выступали Лао-цзы и Мэн-цзы, к-рые отрицательно высказывались о роли чувств в процессе познания. Чжуан-цзы выразил сомнение в возможности познания, подчеркивал огранич. характер познават. способностей людей. Больше внимания гносеологич. проблемам уделяли последователи Мо-цзы. Они говорили, что возможность познания мира осуществляется тремя путями: чувствами, разумом и посредством личного опыта. В материалистич. учении Сюнь-цзы также подчеркивалась роль чувств, восприятий в процессе познания. Одновре-

518 КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

менно Сюнь-цзы указывал, что обработка чувств, восприятий разумом приводит к достижению достоверного знания. О значении опыта в познании говорится в материалистич. и атеистич. учении Ван Чуна. В эпоху Сун основой мн. гносеологич. высказываний являлось положение о достижении знания из трактата «Да сюэ» («Великая наука»), к-рое связывалось с принципом чэнь (истина) — идеальной сущностью явлений и вещей. Гносеология неоконфуцианства получила яркое выражение в системе эмпирич. рационализма Чжу Си. Видное место в решении гносеологич. проблем принадлежит учению об интуитивном, врожденном знании у Лу Цзю-юаня и особенно у Ван Шоу-жэня. Против последнего учения выступил Ван Фу-чжи, к-рый материалистически подошел к вопросу познания объективного мира. Он отрицал утверждения об ограниченности человеч. познания.

Л о г и к а. В др.-кит. философии разработкой проблем логики в основном занимались представители школы минцзя (логиков, или школы имен), последователи учения Мо-цзы и отчасти школы законников (фац-зя). В логич. изысканиях древних китайцев на первый план выдвигалась проблема соотношения имени (понятия) и действительности. Разработкой проблем логики занимались представители конфуцианства (Конфуций, Сюнь-цзы), мн. мыслители эпохи средневековья и нового времени. Учение Сюнь-цзы о связи имени и действительности основано на положении, что имена являются отражением объективных явлений и вещей. Много внимания вопросам логики уделяли позднейшие монеты. Они утверждали, что действительность изображается именами, и признавали наличие трех категорий имен: общее, родовое и частное имя. Позднейшие монеты внесли большой вклад в развитие логики своей теорией о семи логич. приемах: вероятность (хо), предположение (цзя), вывод из общего (сяо), сопоставление вещей (би), сопоставление понятий (моу), познание на основании примера (юань), познание неизвестного через известное (туй). Нек-рые из этих приемов очень близки к методам индукции и дедукции.

Крупнейший представитель минцзя (логиков) Гунсунъ Лун утверждал, что субъективные восприятия не зависят от объективного мира, поскольку качества и свойства (чжи — т. е. указатели) существуют отдельно от вещей. Гунсунь Лун объявлял абстракцию и понятие основой реального мира. В этом он сближается с отд. аспектами даоского учения. Нек-рые софизмы Гунсунь Луна аналогичны апориям Зенона. Однако в Др. Китае не было создано последовательно развитой системы логики, какими, напр., были школы нъяя и еайшешика в Индии, школа Аристотеля в Древней Греции.

Этика. Для истории К. ф. характерен глубокий интерес к изучению социально-этич. проблем. Основу учения Конфуция составляли вопросы этики, морали и управления гос-вом. Осн. принципы этого учения изложены в трактате «Лунь юй». Особое внимание Конфуций уделял нравств. самоусовершенствованию личности. В трактате «Лунь юй» изложены осн. принципы и понятия этико-политич. учений Конфуция. Понятия жэнъ (гуманность), и (долг, справедливость), ли (нормы поведения) стали стержнем последующих этич. концепций конфуцианства. Ведущее место в др.-кит. философии принадлежит учению Конфуция о природе человека, к-рое имеет много общего с учением Сократа. Как и Сократ, Конфуций основное внимание уделял этич. проблемам, самопознанию человеч. личности. Учение Конфуция оказало влияние на формирование концепции Мэн-цзи о врожденной доброте человеч. природы и учения Сюнь-цзы о врожденном зле природы человека. В эпоху Хань происходит синтез названных положений. В период Сун

преимущество отдается учению Мэн-цзы, в то время как точка зрения Сюнь-цзы считалась еретической. Эгоизм Ян Чжу, альтруизм теории Мо-цзы о всеобщей любви, высказывания крупнейшего представителя школы законников Ханъ Фая о зависимости этич. положений от материальных условий жизни, этич. требования трактатов «Да сюэ» и «Чжун юн» о нравств. гармонии человека — все это свидетельствует о богатстве и многообразии этич. концепций в истории К. ф. Большое значение в истории кит. этики имел дао-ский принцип у-вэй (недеяние), с его требованиями необходимости соблюдения естественного пути (дао) жизни, превратившийся впоследствии в проповедь пассивности и смирения. Во многих своих чертах дао-ское положение о недеянии очень близко к буддийскому учению о нирване как состоянии полного и безмятежного спокойствия.

Философия истории. В истории К. ф. большое место занимают учения об истории и законах ее развития. Многие из этих учений представляли развитие общества как регрессивное. По мнению древних китайцев, общество все более удаляется от перво-нач. «золотого века» древности. Об этом свидетельствуют широко распространенные идеи с призывом о возврате к древности. В К. ф. получили распространение и идеи о цикличности развития в истории. Процесс изменений в обществе представлялся в форме круговорота. Первым и, очевидно, наиболее ярким представителем подобного учения следует считатьЦзоу Яня, к-рый перенес систему взаимопорождения пяти первоэлементов природы на объяснение историч. процесса. Цзоу Янь утверждал, что каждый период истории проходит под знаком чередования пяти первоэлементов. Теории циклич. развития придерживались Сыма Цянь, Ван Чун и др. На основе теории первоэлементов построена и историч. концепция Дун Чжун-шу о смене трех периодов господства, к-рые Л у Синь трактовал как периоды господства неба, земли и человека. Большое влияние на развитие философии истории оказало учение о трех эрах, изложенное в трактате «Ли цзи», в главе «Ли юнь». Согласно этому учению, развитие общества идет от эры неустройства и беспорядков к достижению эры Великого благоденствия. Эти идеи нашли яркое воплощение в утопия, планах социального переустройства в период Тайпинского движения. Тайпины выступали с идеей равенства людей, требовали ликвидации деления на бедных и богатых. Однако утопич. идеи тайпннов имели ярко выраженную религ. окраску.

Идея о Великом единении (датун) послужила основой создания оригинальной утопической социальной теории кит. реформатора Кан Ю-вэя (1858—1927). В своих сочинениях он рисовал картину «прекрасного мира в эпоху великого равенства, когда Поднебесная будет принадлежать всем, не будет классов и все будут равны». В построении утопич. общества Великого единения Кан Ю-вэй видел единств, возможность спасения человечества от социальных бед. ^ф- Быков, мосша.

Философская и социологическая мысль Китая 2-й пол. 19 и 20 вв. Со времени Опиумной войны (1840— 1842) Китай начал превращаться в полуколониальную страну. Реакц. силы феодализма, подавляя патриотич. выступления нар. масс, шли на союз с колонизаторами. Духовным оружием у них по-прежнему была традиц. конфуцианская идеология, требующая рабской покорности феод, знати. Напротив, прогрессивная филос. и социология, мысль этого периода стремилась найти пути обновления страны и избавления ее от колониального порабощения. Идеологи Тайпинского восстания выступали с идеей создания на кит. земле гос-ва Великого равенства путем вооруж. свержения Маньчжурской династии. Проповедуя

КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 519

и своеобразно истолковывая христ. учение, они осуществили на территории тайпинов ряд реформ, подрывавших основы феодализма. Конфуцианской идеологии был нанесен серьезный удар.

Вслед за движением тайпинов развернулось реформаторское движение, осн. целью к-рого было восстановление мощи кит. гос-ва путем нек-рых преобразований «сверху» при сохранении феод.-монархич. строя. Реформаторы (Кан Ю-вэй и др.) пропагандировали идеи прогресса под знаком восстановления истинного учения Конфуция, взгляды к-рого, по их мнению, были фальсифицированы со времени Позднего Хань (25— 220 н. э.). Учениям нек-рых реформаторов, напр. Тань Сы-туна, свойственны материалистич. тенденции, что нашло яркое выражение в его кн. «Жэньсюэ» («Учение о гуманности»). На смену реформаторам выступили революц. демократы во главе с Сун Ят-сеном, к-рые боролись за свержение Маньчжурской династии и демократич. преобразование кит. общества. Социальное учение Сун Ят-сепа не было свободно от традиций прошлого и народнич., идеалистич. взглядов. Однако в целом учение Сун Ят-сена было прогрессивным и носило антиимпериалистич. и антифеод, характер. В его основе лежали материалистич. тенденции. Учение Сун Ят-сена обогащалось в ходе революц. борьбы, освобождаясь от своих консервативных элементов и ошибочных положений. После Великой Октябрьской революции Сун Ят-сен пришел к выводу, что нац. освобождение Китая возможно лишь при вовлечении в революц. борьбу широких нар. масс, стал на путь сотрудничества с коммунистами и союза с Сов. государством.

Со времени Тайпинского восстания кит. революционеры внесли серьезный вклад в освободит, борьбу своего народа. Однако они не находили правильного пути к победе. Великая Октябрьская социа-листич. революция, всколыхнувшая весь мир, заставила кит. революционеров пересмотреть свои позиции. «Орудийные залпы Октябрьской революции донесли до нас марксизм-ленинизм. Октябрьская революция помогла передовым людям всего мира, в том числе и Китая, пересмотреть свои проблемы, применяя пролетарское мировоззрение для определения судеб своих стран» (М а о Ц з э-д у н, О новой демократии, М., 1960, с. 96). Под непосредств. влиянием Окт. социалистич. революции началось в 1919 антиимпериалистич. и аптифеод. «движение 4 мая», к-рое подорвало в самой основе традиц. идеологию китайского феодализма — конфуцианство. На историческую арену выступил рабочий класс. В этот период на кит. яз. впервые был переведен ряд работ Маркса, Энгельса и Ленина. Активизировалась деятельность передовых представителей кит. интеллигенции. В гуще рабочих масс (в Шанхае, Пекине, Ухани) возникли марксистские кружки, превратившиеся в центры пропаганды научного социализма. Осн. вопросами идеологич. борьбы стали вопросы борьбы с феодализмом и колониализмом, о движущих силах и перспективах развития совр. истории Китая, о путях нац.-освободит. борьбы кит. народа. Борьба вокруг этих вопросов по существу была борьбой за материалистич. или идеалистич. понимание истории совр. Китая. Соединение идей марксизма с революц. движением кит. рабочего класса привело к созданию на базе марксистских кружков Коммунистич. партии Китая (КПК, 1921), к-рая явилась организатором и руководителем победоносного движения кит. революции. Творчески применяя общие положения марксизма-ленинизма к конкретной практике кит. революции, КПК помогла пролетариату завоевать симпатии крестьянства и поднять роль пролетариата до гегемона революции, что предопределило превращение демократич. революции в социалистическую.

Распространение марксизма в Китае происходило в ожесточенной борьбе с реакционной идеологией. Образовалось два лагеря на идеологическом фронте, выражающих две политические линии, к-рые существовали в то время в стране. В одном лагере находились марксисты и поддерживающие их прогрессивные мыслители, а в другом лагере — идеологи феодально-компрадорской реакции. Китайские марксисты широко развернули пропаганду марксистско-ленинских идей на страницах журналов «Синь цинь-нянь» («Новая молодежь»), «Сяньдао» («Путеводитель») и других, пытаясь применить эти идеи к анализу китайской действительности. Их идейные противники, опираясь на ведущих идеологов империалистической реакции (Бергсон, Дыон и др.), с различных позиций атаковали марксизм-ленинизм в Китае.

Прагматист Ху Ши, выступая против марксизма, отрицал объективную истину и возможность познания закономерностей обществ, развития. Им была выдви нута т. н. теория постепенной эволюции, исключающая любую форму революц. борьбы народа за свое нац. и социальное освобождение. Вслед за ним выступают неокантианцы (Чжан Дун-сунь, Лян Ци-чао и др.) с тезисом о том, что Китаю сначала нужно всестороннее развитие капитализма и лишь после этого можно говорить о социализме. Причем социальные преобразования они понимали в плане этич. совершенствования в духе кантовского учения о катего-рич. императиве. В 1923 между махистами (Дин Вэнь-цзян и др.) и бергсонианцами (Чжан Цзюнь-май и др.) развернулась дискуссия по вопросам науки и метафизики. В 1925 правый гоминьдано-вец Дай Цзи-тао выпустил книги «Национальная революция и гоминьдан» и «Философские основы сунъятсенизма», в к-рых он требовал изничтожения марксизма, пропагандировал реакц. идеи о пассивности нар. масс и решающей.роли выдающихся личностей в истории. Попытка возрождения и модернизации буддизма содержится в соч. Тай Сюя (1889— 1947) «Обозрение истории свободы». В 30—40-х гг. один из ведущих в то время философов Фын Ю-лань выступил со своей «системой нового неоконфуцианства», в к-рой развивал идею синтеза неоконфуцианского идеализма с прагматизмом и неореализмом. Синтезом традиц. идеологии кит. феодализма и реакц. бурж. философии Запада занимались и мн. др. идеологи феод.-компрадорской клики, в том числе Лян Шу-мин, к-рый еще в начале 20-х гг. написал книгу «Культура и философия Востока и Запада» («Дун-си вэньхуа цзицичжэсюэ»). Идея синтеза реакционных идей Запада и Востока находит наиболее яркое выражение в «Философии жизни» («Вэйшэн-лунь») Чэнь Ли-фу, где дается филос. обоснование диктатуры гоминьдановской реакции.

Разоблачая различного рода реакц. бурж. идеи и борясь против правого и левого оппортунизма в своих рядах, кит. коммунисты творчески применяли и развивали марксизм-ленинизм, анализируя политич. обстановку и соотношение классовых сил в стране, определяя политич. линию партии в едином нац. фронте, разрабатывая стратегию и тактику революц. войны и идеологич. борьбы в Китае. Важный вклад в развитие филос. мысли марксизма представляют собой работы Мао Цзэ-дуна «Относительно практики» и «Относительно противоречия», сыгравшие большую роль в идейном воспитании кит. коммунистов. В первой работе рассматриваются вопросы о соотношении теории и практики, о роли практики в процессе познания. Во второй — закон борьбы противоположностей, вопросы о всеобщности и специфичности противоречия, о главном противоречии и о главной стороне противоречия, о месте антаго-

520 КИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

ниама в ряду противоречий, о противоположности как источнике движения. Творч. применение и развитие КПК марксизма-ленинизма явилось одним из решающих условий, приведших к победе народной революции в 1949.

После образования Китайской Народной Республики (КНР) марксизм-ленинизм, в т. ч. диалектич. и историч. материализм, стал руководящей теоретич. основой в борьбе за социализм и получил широкое распространение в стране, став господств, мировоззрением, противостоящим всем унаследованным от прошлого враждебным взглядам. В духе марксистско-ленинской идеологии стала проводиться огромная воспитат. работа среди населения. Еще в первые годы после образования КНР широко разверпулось движение за идеологич. перевоспитание интеллигенции. В 1954—55 проводились кампании по разоблачению реакц. взглядов Ху Фына, ХуШи и ЛянШу-ми-на. В 1957 по всей стране происходила борьба против реакц. взглядов правобурж. элементов и их сторонников из числа ревизионистов. В борьбе против бурж. идеологии большую роль сыграла работа Мао Цзэ-дуна «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» (1957).

Народ Китая под руководством КПК быстро и успешно осуществил социалистич. преобразования в промышленности, сельском хозяйстве и торговле. Была достигнута победа на политич. и идеологич. фронтах; на смену старым производств, отношениям пришли новые. Победа, одержанная кит. народом в народно-демократич. революции, а затем и в социалистич. революции, означает победу идей марксизма-ленинизма над мелкобуржуазной и буржуазной идеологией.

В процессе идеологич. борьбы воспитываются и растут филос. кадры нар. Китая. Создаются и расширяются филос. учреждения, объединяющим центром к-рых является Йн-т философии АН. Изучение и разработка проблем философии ведется также на кафедрах в Народном, Пекинском, Шаньдунском, Шанхайском, Уханьском, Гуанчжоуском и др. ун-тах. За годы нар. власти кит. философы-марксисты создали ряд трудов по вопросам диалектич. и историч. материализма, логике и критике совр. бурж. философии. К их числу относятся работы Ай Сы-ци «Философия масс» («Дачжунчэкэсюэ», 1949), «Лекции об историческом материализме и истории развития общества» («Лиши вэйулунь, тэхуй фачжань ши цзяньи», 1953), «Лекции по диалектическому материализму» (1957, рус. пер. 1959); Фын Дина «Простая истина» («Пинфаньди чжэпьли», 1955), «Коммунистическое мировоззрение» («Гунчаньчжун жэнынэнгуань», 1956); Юй Гуан-юаня «Лекции по основам общественных наук» («Шэхуй кэсюэ цзибэнь чжиши цзянцзо», 1953, совм. с Ху Шэн и Ван Хуй-дэ), «К вопросу о преобразовании природы» («Таньжань чайцзао цзыжаньди вэньти», в журн. «Чжзсюэ яньцзю», 1958, № 4); Цзюнь Юэ-линя «Критика интуитивизма Лян Шу-мина» («Пи-пань Лян Шу», в журн. «Чжэсюэ яньцзю», 1956, № 2); «Об единстве действительного и истинного мышления» (там же, 1959, № 3).

Большое внимание уделяется изучению истории философии. За последние годы в Китае изданы такие труды, как пятитомная «История китайских идеологий» («Чжунго сысянтунши», т. 1—5, 1957—60) Хоу Вай-лу и др.; «История древне-китайской идеологии» (рус пер. 1957) Ян Юн-го и др. Теоретич. органом кит. филос.мысли является журн. «Чжэсюэ яньцзю». Статьи на филос. темы систематически печатаются также в журн. «Хун ци» и газ. «Жэньминь жибао»— органах ЦК КПК, в журн. «Синь цзяныпэ» и газете «Гуанмин жибао». Широко обсуждаются проблемы философии на дискуссиях: по проблемам истории кит. философии,

по вопросам эстетики, логики, соотношения мышления
и бытия и др. В нар. Китае переводятся и издаются
важнейшие труды сов. философов, в т. ч. шеститомная
«История философии», «Основы марксистской филосо
фии», монографии и учебные пособия по диалектич.
и историч. материализму. Кит. ученые проводят боль
шую работу по изданию классиков марксистской фило
софии. За последние годы переизданы на китайском
языке «Капитал» К. Маркса, «Анти-Дюринг» и «Диа
лектика природы» Ф. Энгельса, «Материализм и эм
пириокритицизм» и «Философские тетради» В. И.
Ленина. Завершено издание полного собр. соч. В. И.
Ленина. Издается полное собр. соч. Маркса и
Энгельса. Труды классиков марксизма-ленинизма слу
жат могучим оружием в борьбе кг.т. народа за социа
лизм. Успехи социализма в Китае — новое подтверж
дение истинности и всепобеждающей силы марксист
ско-ленинских идей. ян Хип-шьн. Москва.

Хронологическая		т а б л и ц л
Название эпохи	Историческая периодизация	Основные события в развитии истории китайской философии
Эпоха Инь-Шан..	16—11 вв. до н. э.	Первые естеств.-науч представления. Развитие астрономии, земледелия.
	11—3 вв. до н. э.
а) Период Чуньцю	8—5 вв. до н. э.	Ранние положения учения о пяти первоэлементах природы и полярных силах инь и ян. Учения Лао-цвы, Конфуция.
б) Период Чжаньго	5—3 вв. до н. э.	Формирование осн. школ и направлений др.-кит. философии. Ш1 ола Мо-цзы.
Династия Цинь...	221—207 гг. до н. э.	Создание первого централизованного гос-ва. Торжество школы законников.
Династия Хань...	206 г. до н. э. -220 г. н. э.	Становление конфуцианства как официальной идеологии. Даоская мистика. Две школы толкования конфуцианских текстов. Материа-листнч учение Ван Чуна. Начальный период проникновения буддизма в Китай.
Эпоха Троецарствия	220—264 гг. и. э.	Распространение буддизма. Синтез конфуцианства и даосизма.
Династия Цзинь..
Период. Сев. и Юж.	265—588	Атеистическое учение Фань Чжэня.
Династия Суй....	589-617
Династия Тан....	618—907	Расцвет буддийских сект. Даосизм. Борьба конфуцианства против
Период Пяти ди-		буддизма.
	907—960
Династия Суп....	960—1279	Становление школы ли-сюэ, или неоконфуцианства.
Династия Юань...	1280-1367» 1368—1644/	Развитие положений
Династия Мин...	1280-1367» 1368—1644/	неоконфуцианства.
Династия Цин...	1644-1911	Взгляды просветителей. Революн. демократизм Сун Ят-сена.
Период Республики.	1912-49	Кризис конфуцианской идеологии. Пропаганда зап. бурж. философии и социологии в Китае. Распространение марксистско-ленинской идеологии в борьбе с идеологией имперна-листич. и феод, реакции.
Китайская Народная Республика....	с 1949	Торжество марксистско-ленинской идеологии. Строительство социалистич. Китая.

КЛАГЕС—КЛАПАРЕД 521

Издания: Геянь, то-есть умные речи, пер. скит. А. Л. 1А. Леонтьев!, СПБ, 1779; Сы шу геы, т. е. четыре книги с толкованиями. Книга первая филозофа Кун Дзы, пер. с кит., СПБ, 1780; Джун-юн, т. е. закон непреложный, пер. с кит. А. Леонтьева, СПБ, |1784]; Хань Вэй цуншу (Собр. произведений эпохи Хань и Вэй), кн. 1—55, (б. м.], 1791; Изречения Конфуция, учеников его других лиц, пер. с кит. П. С. Попова, СПБ, 1910; Китайский философ Мэн-цзы, пер. с кит. П. С. Попова, СПБ, 1904; Иванов А., Материалы по китайской философии. Введение. Школа Фа. Хань Фэй-цзы, СПБ, 1912; Син ли цзин и (Полн. собр. произведений эпохи Сун), в собрании; Сы бу бэй яо, Шанхай, 1936; Чжуцзы цзичэн (Собр. произведений древних мыслителей), т. 1—8, Пекин, 1957.

Лит.: Скачков П. Е., Библиография Китая, М., 1960,
с. 42—50; Опыт древней китайцов философии о их нравоуче
нии и правлении, СПБ, 1794; Ковалевский О., Буд
дийская космология, Каз, 1837; 3 ом мер Н., Об
основаниях новой китайской философии, «Уч. зап. Казанского
ун-та за 1851 г.», 1852, № 1, с. 109—67; Васильев В. П.,
Буддизм, его догматы, история и литература, ч. 1, СПБ, 1857;
его же, Религия Востока: конфуиианство, буддизм и даосизм,
СПБ, 1873; Геор г и е и с к и й С, Принципы жизни Китая,
СПБ, 1888; Мифические воззрения и мифы китайцев,
СПБ, 1892; Щербатской Ф. И., Теория познания и
логика по учению позднейших буддистов, ч. 1—2, СПБ, 1903—
1909; Розенберг О. О., Введение в изучение буддизма по
японским и китайским источникам, ч. 2 — Проблемы буддий
ской философии, П., 1918; Петров А. А., Очерк фило
софии Китая, в сб.: Китай, М.— Л., 1940; Китай, в кн.:
БСЭ, 2 изд., т. 21, раздел Китайская философия; История
философии, т. 1, М., 1957, гл. 1, § 3, гл. 3, § 1; там же, т. 2,
М., 1957, гл. 10, § 2; там же, т. 4, М., 1959, гл. 7; Ш у ц-
к и й Ю. К., Китайская классическая Книга перемен, М.,
1960; Ф ы н Ю-л а н ь, Чжунго чжэсюэ ши (История китай
ской философии), т. 1—2, Шанхай, 1931—34; X у Ц я о-м у,
Тридцать лет Коммунистической партии Китая, пер. с кит.,
М., 1952; М а о Ц з э-д у н, Избр. произв., т. 1—4, М., 1952—
1953; Люй Чжэн ь-ю й, Чжунго чжэнчжи сысян ши (Исто
рия политической мысли в Китае), Пекин, 1956, с. 602;
Ян X и н-ш у н, Из истории борьбы за победу марксизма-
ленинизма в Китае, М., 1957; Фэн Дин, Торжество
великих идей Октября в Китае, «Вопр. философии», 1957,
JM56; Хоу Вай-лу, Социальные утопии древнего
и ср.-гек. Китая, там же, 1959, М° 9; Г о М о-ж о, Фило
софы древнего Китая, пер. с кит., М., 1961; F о г k e
A., The world-conception of the Chinese, L., 1925; его же,
Geschichte der alien chinesischen Philosophie, Hamb., 1927;
его же, Geschichte der mittelalterlichen chinesischen Phi
losophic, Hamb., 1934; его же, Geschichte der neueren chi-
nesische Philosophie, Hamb., 1938; К r a u s e E. E., Ju-Tao-Fo.
Die religicisen und philosophischen Systeme Ostasiens, Munch.,
1924; W i e g e r L., A history of the religious beliefs and phi
losophical opinions in China, Hsien-hsien, 1927; Hackmann
H., Chinesische Philosophie, Munch., 1927; Zenker E. V.,
Geschichte der chinesischen Philosophie, Bd 1—2, Reichenberg,
1926—27; Wilkelm R., Chinesische Philosophie, Breslau,
1929; Hughes E. R., led.], Chinese philosophy in classi
cal times, L., 1942; Creel H. G., Chinese thought from Con
fucius to Mao Tse-tung, Chi., 1953. Ф. Быков. Москва.

КЛАГЕС (Klages), Людвиг (10 дек. 1870—1956)— нем. бурж. идеолог профашистского толка. Философия К. представляет собой один из наиболее реакционных вариантов т. н. философии жизни. Согласно осн. тезису К., существует космич. жизнь, к-рая открывает себя в поступках людей, в действиях животных, а также в жизни растений. В то же время он считает, что в предшеств. истории космич. жизнь никогда не была в состоянии развиваться правильным образом, т. к. из-за несчастного космического случая со времен Анаксагора дух всегда выступал в качестве мешающего фактора. Поэтому возникает задача — оттеснить дух и дать душе развиться. По мнению К., Ницше первый показал, чем в сущности является душа или же жизнь: это бессознательная жизнь, дио-нисийская, оргиастическая. В этой связи К. пытается доказать, что путь науч. прогресса оказался для человека роковым, т. к. дух, разум (под к-рым он понимал всякое науч. исследование, стремление к познанию вообще) все более оттесняли подлинную сущность человека — душу. Т. о., К. изображает науч. исследование как святотатство (как «гнусность»), к-рому должен быть положен предел. Что такое душа или космич. жизнь, этого, по К., нельзя выразить в логич. форме, но можно приблизительно описать как противостоящий духу ритм жизни. Соответственно это-\iy он утверждает, будто в философии не играет больной роли размышление о том, что представляет со-

бой душа, ибо задача философии заключается не в познании, но в распространении знания о таинствах. Поскольку же философии следует заниматься таинствами и мифами, постольку предпочтение следует отдавать не мышлению, но фантазии или созерцанию. Время нужно постигать как «поток, направленный из будущего в прошлое». Эти реакц. черты учения К. сделали его неиосредств. предтечей нем. фашизма, идеологи к-рого неоднократно признавали это.

В ФРГ филос. мифология К. все еще пользуется признанием. Это находит свое выражение, напр., в том, что за последние годы его книги вновь издавались.

С о ч.: Die psychologischen Errungenschaften Nietzsches,
2 Aufl., Lpz., 1930; Vom Wesen desRhythmus, 2Aufl., Z.— Lpz.,
1944; Der Mensch und das Lei en, Jena, 1944; Vomkosmogonischen
Eros, 5 Aufl., stuttg., 1951; Die Grundlagen der Charakterkunde,
11 Aufl., Bonn, 1951; Der Geist als Widersacher der Seele,
Bd 1—3, 3 Aufl., Munch.— Bonn, 1954; Mensch und Erde, 6
Aufl., Stuttg., 1956. M. Бур. ГДР.

КЛАПАРЕД (Claparede), Эдуар (24 марта 1873— 16 ноября 1940) — швейцарский психолог, проф. Женевского ун-та, один из основателей Педагоги, ин-та им. Ж. Ж. Руссо в Женеве (1912). К. разрабатывал вопросы общей, генетической, сравнительной и прикладной психологии. К. противопоставлял свою концепцию, с одной стороны, смыкающемуся с неврологией и физиологией механицизму, а с другой — умозрит. филос. психологии. К. рассматривал психологию как биологич. науку о месте психики в процессе осуществления жизн. функций, как стремление организма преодолеть расхождения между его потребностями и возможностями их удовлетворения («L'edu-cation fonctionelle», 1931). Центральным для теоретич. концепции К. является понятие интереса, к-рый «обозначает полное соотношение и взаимное соответствие между субъектом и объектом. Сам по себе объект никогда не интересен, он становится интересным только благодаря психическому состоянию того, кто его рассматривает» («Психология ребенка и экспериментальная педагогика», СПБ, 1911, с. 86). Лишь возбуждения, соответствующие «интересу данного момента» (см., напр., «Archives de psychologie», Gen., 1905, v. 4, p. 307, 343), способны вызвать действия, тогда как все остальное остается без ответа. На низших уровнях эти ответы организма могут совершаться рефлекторно — по типу автомата. Осознание же появляется там, где на пути осуществления этих рефлекторных актов имеется к.-н. препятствие (см. «La conscience de la ressemblance et de la difference chez l'enfant», в журн.: «Arch, de psychol.», 1918, v. 17, № 65, p. 67—77; «La psychologie de l'intelligen-ce», в журн.: «Scientia», 1917, v. 11, p. 353—67). К. выдвинул идею о качественно различных уровнях в онтогенезе процесса обобщения, к-рая оказала значит, влияние на генетич. психологию, в частности на Пиаже. Известность получила также теория игры, к-рая, по К., служит развитию личности и является подготовит, упражнением к к.-н. полезной функции или деятельности и в то же время служит удовлетворению опред. потребностей организма. В решении осн. филос. вопроса К. стоял на позициях психофизического параллелизма.

С о ч.: L'association des idees, P., 1903; La question de la «memoire» affective, «Arch, psychol.», 1911, t. 10, p. 361—77; La psychologie de l'intelligence, «Scientia», 1917, Ifasc] 11; Feelings and emotions, в кн.: Feelings and emotions. The Wittenberg symposium. Ed. by M. L. Reymert, Worcester (Mass.), 1928, p. 124—39; La genese de Г hypothese. Etude experirnen-tale, «Arch, psyhol.», 1934, v. 24, [№93—94]; La psychologie fonctionnelle, «Acta psychol.», 1936, v. 1, № 1; Профессиональная ориентация, ее проблемы и методы, М., 19Г5; Как определять умственные способности школьников, Л., 1927; Сборник, посвященный Владимиру Михайловичу Бехтереву. К 40-летию профессорской деятельности. (1885—1925), Л., 1926, с. 81—86.

Лит.: Edouard Claparede, Gen., 1941; LernerE., Edouard Claparede: 1873—1940, «Amer. I. Psychol.», 1941, v. 54, Л»2.

M. Роговин. Москва.

522 КЛАРК — КЛАСС «В СЕБЕ» И КЛАСС «ДЛЯ СЕБЯ»

КЛАРК (Clarke), Самюэл (11 окт. 1675—17 мая 1729) — англ. пастор, религ. философ, активно боровшийся против материализма, атеизма и деизма. Особенность защиты религии К. заключалась в религ.-идеалистич. истолковании им выводов физики Ньютона. Это был своеобразный ньютонианский «физический идеализм», приводивший к оправданию христианских догматов. В острой полемике против учений Гоббса, Спинозы, Локка, Лейбница, Толанда, Коллинза, Г. Додуэлла Старшего К. защищал теизм, учение о духовной субстанции, свободу воли, бессмертие души. Исходя из учения Ньютона об абсолютном пространстве, К. отрицал, что протяженность есть атрибут материи, рассматривая пространство как «божественное чувствилище». Выступая против сенсуалистич. этич. теорий, К. отстаивал объективно-идеалистич. этику, основанную на вечном, незыблемом, теологич. миропорядке. Моральные обязанности каждого существа определяются, по К., его местом в установленной богом мировой гармонии. Пытаться изменить существующий порядок вещей — значит действовать вопреки законам разума и природы.

С позиций деизма против К. выступали Додуэлл Старший, Ковард, Коллинз. Острая критика взглядов К. была дана Гольбахом («Система природы», ч. 2, гл. 4, «Разбор доказательств бытия божия, данных Кларком»; см. также с. 67, 291, 326).

Соч.: A discource concerning the unchangeable obligations of natural religion..., L., 1706; Remarks upon a book entitled «A philosophical enquiry concerning human liberty», L, 1717; A demonstration of the being and attributes of God, 8 ed., L., 1732; The works, v. 1—4, L., 1738; The Leibniz — Clarke correspondence, ed. by H. Q. Alexander, fManch., 1956], франц. изд., Р., 1957; в рус. пер.: Полемика Г. Лейбница и С. Кларка по вопросам философии и естествознания. (1715—16 гг.), Л., I960.

Лит.: Zimmermann R., Samuel Clarke's Leben und Lehre, W., 1870; L e R о s s i g n о 1 J. E., The ethical philosophy of samuel Clarke, Lpz., 1892 (Diss.); A 1 b e e E., Clarke's ethical philosophy, «Philos. Rev.», 1928, v. 37, Ki 4—5

Б. Быховский. Mocki a.

КЛАСС (от лат. classis — группа) — совокупность предметов (называемых элементами класса), удовлетворяющих к.-л. условию или признаку. Примером К. может быть совокупность всех предметов, удовлетворяющих условию «быть положительным числом»; соответствующий этому условию К. состоит из всех объектов, каждый из к-рых имеет признак, указанный в этом условии (из всех положительных чисел). К. можно рассматривать как совокупность тех предметов, на к-рые распространяется нек-рое понятие (т. е. как объем понятия). Можно также понимать К. в том смысле, что всякая функция-высказывание, заданная нек-рой формулой Р(х) логики предикатов, содержащей лишь одну свободную переменную х (значениями к-рой являются объекты нек-рой предметной области), определяет нек-рый К.; этот К. состоит из предметов, каждый из к-рых удовлетворяет данной функции-высказыванию, т. е. отличается тем, что при замене переменной х в выражении Р(х) обозначением этого предмета выражение Р(х) обращается в истинное предложение. Вхождение в К. его элементов записывается обычно формулой aiA (где А есть нек-рый К., а а — любой его элемент). Два К. считаются тождественными (совпадающими), если они имеют одни и те же элементы. С т. зр. «численности» своих элементов К. бывают конечными и бесконечными. Примером конечного класса, т. е. К., состоящего из конечного числа элементов, может быть К. жителей г. Москвы в определ. момент времени. Примером бесконечного К. может быть упомянутый выше К. всех положительных чисел. Иногда численность элементов в К. является неопределенной; таков, напр., К. всех травоядных животных; этот К. содержит неопределенно большое число элементов, т. к. травоядные животные пе

только существовали в прошлом и существуют в наст, время, но и будут существовать в будущем. К., состоящий только из одного элемента, называется единичным, или сингулярным, К. В логике и математике рассматривается также т. н. пустой, или нулевой. К., т. е. К., не содержащий ни одного элемента. Пустой К. соответствует таким функциям, к-рые не удовлетворяются ни одним предметом данной области. Сингулярный К. и нулевой К. Аристотель не вводил при построении своей силлогистич. системы.

Над К. можно производить различ. операции: с л о ж е-н и я (объединения) К., пересечения К. и др. Два К. наз. исключающими друг друга, если они не имеют общих элементов; понятия, объемами к-рых являются исключающие друг друга К., наз. внеположными. Отношению логического подчинения одного понятия другому соответствует отношение включения к. в К.; если класс А включен в класс В, то, значит, понятие, объемом к-рого является класс А, логически подчинено понятию, объемом к-рого является класс В.

Любые два класса А и В могут находиться между собой в одном из следующих отношений: (1) либо быть тождественными, (2) либо А будет частью (подклассом) класса В, причем в В будут также элементы, к-рых нет в А, (3) либо, наоборот, В будет подклассом А, причем в А окажутся элементы, к-рых нет в В, (4) либо А и В будут частично совпадать, т. е. у них будет нек-рая общая часть, но при этом в классе А будут элементы, к-рых нет в В, и в классе В будут элементы, к-рых нет в А, (5) либо, наконец, А и В будут исключать друг друга. Франц. ученый Ж. Д. Жергонн (1771—1859) построил аристотелеву силлогистику на основе этих отношений (т. н. пяти отношений Жергонна). Позднее (1955) Фэрис, выразив систему Жергонна в согр.а (сиоматич. форме, показал, что она не совпадает с силлогпч. системой Аристотеля в интерпретации Лукасевича. Подробнее о теории К. и ее логич. значении см. Логика классов.

С понятием К. (множества) связаны трудности, о к-рых см. Множество, Миожеств теория, Парадокс, Типов, теория.

Лит.: Горский Д. П., Некоторые вопросы объема
понятия, в кн.: Вопр. логики. |Сб.], М., 1955, с. 285—326;
Тарский А., Введение в логику и методологию дедуктив
ных наук, пер. с англ., М., 1948, гл. 4; Ч е р ч А., Введение
в математическую логику, (/г.] 1, пер. с англ., М., 1960, § 04;
Поварни п С. И., Логша, Иг., 1916, с. 29—36, 41;
Gergonne J.-D., Essai de dialectique rationelle, «Ann. de
math, pures et appliquees», 1816—17, t. 7; p. 189—228; P a-
r i si. A., The Gergonne relations, «J. symb. logic», 1955, v. 20,
, Чв 3. П. Попов. Москьа.

КЛАСС «В СЕВЕ» И КЛАСС «ДЛЯ СЕБЯ» — понятия историч. материализма. Класс «в себе» — такая ступень развития класса, когда он в силу неразвитости еще не осознал своих особых, объективно обусловленных коренных интересов, различия и противоположности их интересам др. классов. Такой класс не выдвигает своей собственной программы, характеризуется отсутствием развитого классового сознания. Так, пролетариат на первой ступени своего развития не противопоставлял своих интересов интересам своего антипода — буржуазии. «Экономические условия превратили сначала массу народонаселения в рабочих. Господство капитала создало для этой массы одинаковое положение и общие интересы. Таким образом, эта масса является уже классом по отношению к капиталу, но еще не для себя самой. В борьбе... эта масса сплачивается, она конституируется как класс для себя» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 183).

Понятия класс «в себе» и класс «для себя» выражают объективные и субъективные предпосылки формирования классов. Выделение этих понятий имеет глубокий теоретич. и политич. смысл, т. к. объективное и субъективное формирование классов происходит неравномерно в разных странах. Класс существует объективно как класс «в себе» уже с момента формирования определ. отношения группы людей к средствам произ-ва. Субъективное же его формирование зависит от наличия целого ряда обстоятельств и условий. Так, при формировании пролетариата в обществ, класс важнейшую роль играет наличие марксистско-ленинских партий; степень распространения среди рабочих пролетарского' мировоззрения; размах всех форм классовой борьбы, прежде всего

КЛАССИФИКАЦИЯ 523

борьбы политической; характер внутриполитич. обстановки, отсутствие реакции, фашизма, преследования демократов; наличие организац. сплоченности членов класса; отсутствие продажного реформистского н ревизионистского руководства в экономич. и по-литич. орг-циях; отсутствие сильного влияния на рабочих бурж. и мелкобурж. идеологии. В зависимости от сочетания этих условий формирование пролетариата в класс «для себя» происходит неравномерно, в одни периоды ускоряясь, а в другие—затормаживаясь, растягиваясь в результате на довольно длительный срок. При этом неравномерно совершается формирование классового сознания у отдельных отрядов рабочего класса. Обычно наиболее быстро формируется сознание у фабрично-заводских рабочих, составляющих ядро пролетариата (см. Классы, Классовая борьба).

Лит.: Маркс К., Нищета философии, в кн.: Маркс К.
иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 83—84; Маркс К.,
Энгельс Ф., Манифест Коммунистической партии, там же,
с. 431—34, 437—38 446—47. В. Семенов. Москва.

КЛАССИФИКАЦИЯ. 1) В материалист и ч. диалектике — раскрытие внутренней необходимой связи между группами (классами, родами и т. д.), по к-рым распределены классифицируемые предметы. К., исходящая из формальных принципов, основана на таких способах распределения предметов но группам, к-рые базируются на сходстве предметов в пределах каждой группы, определяющемся наличием у них нек-рых общих свойств; при этом сходство противопоставляется несходству, тождество — различию. С т. зр. формальной К. наиболее важным является достижение по возможности наиболее четкого и резкого обособления членов одной группы от членов всех др. групп; в формальной логике этому соответствует правило деления, требующее, чтобы члены деления исключали друг друга. В результате формальной К. может вместе с тем устанавливаться нек-рый порядок в расположении самих групп; однако, как правило, этот порядок носит внешний, нередко искусственный и произвольный характер.

Содержат. К. (напр., в естествознании) опираются не на формальные, а на диалектич. принципы и носят подлинно науч. характер. В качестве необходимой предпосылки они, как правило, имеют те или иные группировки предметов в соответствии с принципами формальной К.; в этом обнаруживается познават. функция формальных К., их пропедевтический, предварительный характер. Но содержательные К. переносят центр внимания на раскрытие внутренних, закономерных связей между группами классифицируемых предметов. При этом между предметами обнаруживаются такие отношения (напр., переходы, общие признаки), к-рые исчезали из поля зрения при первоначальном формальном подходе. Основой для установления таких отношений всегда служит нек-рый объективный закон, охватывающий данный круг предметов или явлений. Такой охват отдельного (классифицируемых объектов) общим (нек-рым общим законом) как раз и осуществляется в содержат. К.; поэтому такая К. является на деле лишь выражением и следствием лежащего в ее основе закона; она отражает именно те связи и отношения между •классифицируемыми предметами, к-рые обусловлены данным законом.

Важнейшей задачей К., опирающейся на диалектическую логику, является преодоление ограниченности формальной К. Это выражается в следующем: 1) Содержат. К. учитывает не только сходство между предметами, составляющими каждую отд. группу, но любые отношения между всеми предметами, подвергаемыми данной К. и входящими в разные группы, — следовательно, и теми, к-рые несходны между собой и даже обладают взаимоисключающими признаками. Т.о., если в основе формальной К. лежит

односторонний учет сходства (или тождества), противопоставленный несходству (или различию) и обособленный от него, то в содержат. К. отражаются оба момента в их единстве — сходство и несходство, тождество и различие. 2) Содержат. К. выражает момент развития, изменения классифицируемых предметов. Наиболее известными К. такого рода являются те, которые отражают последовательный порядок усложнения предметов от низшего к высшему, определяемый процессом их развития. Таковы К. живых существ, осн. на теории развития органич. природы, К. видов вещества, осн. на теориях их усложнения и превращения, и т. д. Момент развития несовместим с принципами формальных К., к-рые вынуждены от него отвлекаться. 3) Принцип развития ведет к признанию наличия переходов между классифицируемыми предметами. В содержат. К. главным становится не проведение максимально четких разграничит, линий между различными группа ми, а раскрытие переходов между ними, обнаружение связующих областей, в к-рых предметы обнаруживают не один к.-л. отличит, признак, присущий опред. группе, а по меньшей мере два признака, присущие двум или более различным группам. Так, открытие фи-зико-химич. процессов сделало невозможным прежнее резкое разделение всех явлений на физические и химические, ибо им оказались присущи признаки обоего рода явлений. 4) В силу того, что содержат. К. являются логич. выражением объективных связей и отношений между классифицируемыми предметами, они обладают максимальной объективной гибкостью и исключают искусственность, произвольность, субъективизм.

Примером содержат. К. служит созданная Д. И. Менделеевым периодическая система элементов, основанная на открытом им же периодич. законе. Менделеев подчеркивал, что его К. исходит из учета не только сходства химич. элементов между собой (напр., щелочных металлов, обособленных от галоидов, и др.), на чем строилась прежняя формальная К. элементов с разбивкой их па т. н. «естественные группы», но, главное, на учете их несходства, т. е. отношений между несходными группами. Менделеев показал, что никаких резких граней между группами или классами (металлы и неметаллы) элементов, проводившихся ранее, не существует: металлич. свойства постепенно переходят в неметаллические; у одного и того же элемента в разных условиях обнаруживаются и те и другие (неметаллы могут иметь физич. вид металлов и т. п.). В наст, время установлено, что система Менделеева отражает последоват. развитие химич. элементов от простейшего (водорода) до сложнейших из ныне известных. Аналогичным примером может быть К. наук, созданная Энгельсом.

Различие формальных и содержат. К. до известной степени отвечает различию между искусств, и естеств. К. Первые строятся на основе произвольного выделения одного или нескольких свойств или признаков у классифицируемых предметов, вторые — на учете всей совокупности их признаков, взятых в их взаимной связи и обусловленности одних из них (производных) другими (основными, определяющими); различие между теми и другими К. состоит в том, что одни являются односторонними (искусственные), другие — всесторонними (естественные).^Б- Кедров. Москва.

2) В формальной логике — система (схема) соподчиненных понятий (имен классов), каждое из к-рых занимает в ней строго определенное место. К. имеют большое значение в науке и практич. деятельности людей и рассчитаны на долговрем. пользование без существ, изменений в схеме. Осн. задача К.— систематизировать данную область знания или деятельности для облегчения ориентировки в ней. К. непосредственно связана с двумя

524 КЛАССИФИКАЦИЯ

логич. операциями: с делением объема понятия и с классифицированием, т. е. упорядочением объектов по классам, и может строиться дедуктивно и индуктивно. При дедуктивном построении используется операция деления объема наиболее общего понятия; при дедуктивном подходе оперируют с понятиями и на основе сходства или различия их признаков устанавливают между ними родо-видовые отношения; логич. единство и стабильность схемы К. обеспечивается самим способом построения К., исходным пунктом к-рого являются малоподвижные общие понятия. Примером может служить биологич. систематика растений и животных, основанная на эволюц. теории. При индуктивном построении классификац. схемы анализу подвергаются отд. объекты, объединяемые в классы на основе сходства или различия в признаках. Индуктивное построение основано на нек-рых специфич. правилах: 1) из различных возможных группировок сходных объектов предпочтение надо отдать той, к-рая основана на наибольшем числе сходных признаков («золотое правило» англ. логика Бэна); 2)из числа сходных признаков следует выделить такой, к-рый объяснял бы все остальные или служил их показателем; 3) чтобы выделить специфич. признак класса (differentia), нужно сравнить два крайних его представителя и взять такой признак (признаки), к-рого не будет у двух крайних представителей классов, соподчиненных данному. Выделенные т. о. признаки определяют класс и фиксируются его именем в схеме К. При индуктивном способе слабее обеспечивается единство и фиксированность К., т. к. при ее построении не всегда возможно охватить все объекты изучаемой области и часто возникает необходимость перераспределения низших классов, что в той или иной степени отражается на структуре всей системы. Обычно К. строятся с применением как дедуктивного, так и индуктивного способов: высшие классы, как правило, образуются дедуктивно, низшие — индуктивно. Дедукции отдают предпочтение в систематизации областей знания, индукции — при обработке фактич. материала и оформлении его в виде схем и таблиц. В случае, если классификационная схема является сложным комплексом соподчиненных понятий, образованным, напр., последовательным делением, ее можно представить в виде иерархич. дерева, корнем к-рого является самое общее понятие, вершиной самые частные, а в узлах размещаются остальные имена классов (такое дерево образуют, напр., рубрики в библиотечной универсальной десятичной К., в к-рой вся область человеч. знаний делится на 10 классов, каждый из них на 10 подклассов и т. д.). Ближайшие подклассы класса образуют горизонтальный ряд К., к-рый создается одной ступенью деления. Ряды, одинаково отстоящие по количеству узлов от корня дерева, находятся на одном уровне (ярусе). Последовательность понятий, связанных родо-видовым отношением, называется вертикальным рядом (ветви дерева). Горизонтальному ряду соответствует ряд непересекающихся классов объектов, а вертикальному — последовательность классов, находящихся между собой в. отношении включения правильной части множества в множество. Правила образования К. основаны на правилах деления, к-рые на практике, однако, несколько модифицируются: 1) Деление на одной ступени должно проводиться по единому основанию. Это, однако, не исключает возможности многократного деления (по нескольким основаниям) одного и того же класса на подклассы и образования каждый раз различных рядов. Если такие ряды удается упорядочить между собой, система К. только выигрывает от этого: в ней оказывается зафиксированным больше свойств и отношений объектов. Примером такого упорядочения рядов может служить таблица Менделеева, в к-рой

деление элементов по атомному весу (ряды) и по валентности (группы) образует своего рода решетку. 2) Следует различать основание деления и принцип упорядочения членов горизонтального ряда. Если основанием деления является нек-рый, иногда специфический, признак делимого понятия, то принципом упорядочения членов ряда может быть лишь такой признак объектов или понятий, к-рый может быть распространен на всю К. Члены ряда можно упорядочивать по их логич. свойствам (сходство содержания, степень абстрактности его, напр., от конкретного к абстрактному), по общефизическим, генетическим, пространственным (от близкого к далекому), хроноло-гич. свойствам, по признакам имен классов (алфавитный порядок). 3) При построении К. желательно выбрать такой признак, к-рый можно было бы использовать в качестве основания деления на всех ступенях, т. е. признак, к-рый мог бы служить в качестве принципа упорядочения горизонтального ряда. Однако в К. с большим числом уровней это практически недостижимо. Поэтому стремятся к тому, чтобы основания деления на каждой ступени были бы по возможности близкими по содержанию и объединялись хотя бы в общие категории (предмет, процесс, атрибут и т. д.), как это делается в библиотечных К. Единый характер оснований деления не только обеспечивает систематичность К., но и облегчает операцию классифицирования, поскольку он выступает как точка зрения при выявлении признаков объектов и сопоставлении их с признаками понятий. 4) Деление должно быть соразмерным. Это правило имеет относительную силу. Оно применяется в момент составления К.: все известные в это время подклассы должны быть учтены. Однако, оберегая К. от ломки, следует предусмотреть способы включения в нее новых понятий. Для этого используются такие приемы, как оставление пустых узлов в классификац. дереве, специальная нумерация классов и др. 5) Члены деления одного ряда должны исключать друг друга. Последоват. осуществление этого правила возможно лишь в схемах с малым числом уровней. Чем больше разветвлений в классификац. дереве, тем труднее соблюдать это правило. Случаи, когда один и тот же объект попадает в несколько классов, фиксируются путем дублирования или методом перекрестных ссылок. В нек-рых К. (напр., библиотечная классификация Ранганатапа) такие случаи рассматриваются как норма. В связи с этим система строится из различных по основанию деления классификац. таблиц, что и дает возможность фиксировать принадлежность объекта различным классам. 6) Образование вертикального ряда схемы должно быть непрерывным, без скачков.

Правильное построение К. облегчает пользование ею, т. е. применение в операции классифицирования. Однако это не значит, что классифицирование проводится только после создания схемы. Эта операция имеет двоякое применение: в процессе образования классификац. схемы, где она состоит в упорядочении предметов по классам на основе сходства или различия в их признаках, и в процессе использования схемы, в к-ром она выступает как операция определения принадлежности объекта классу путем сравнения его признаков с признаками понятий в схеме.

Формально-логич. правила классифицирования разработаны слабо. Однако в различных К. имеются отд. приемы этой операции. Так, в биологич. систематике применяется т. н. метод типа. Для каждого вида, рода и др. высших категорий устанавливаются типовой экземпляр, типовой вид, типовой род, вообще, типовой образец ближайшей низшей категории. При установлении места особи в систематике ее признаки сравниваются с признаками типовых экземпляров различных видов и делается вывод о принадлежности ее к тому или иному виду. Аналогично, при включении нового вида в род его признаки сопоставляются с типовыми видами нескольких родов. Классифицирование проводится в целях: 1) систематизации объектов нек-рой области и фиксирования их свойств и отно-

КЛАССИФИКАЦИЯ — КЛАССИЦИЗМ 525

шений, 2) поиска упорядоченных объектов; оно может решать одновременно обе задачи или же одну из них. Если имеется в виду первая цель, то при построении схемы за основания деления берутся наиболее существ, признаки, из к-рых вытекает максимум производных. Основание деления должно приводить к важным различиям между членами деления. Такая К. служит источником знания об объектах: по месту понятия в схеме можно судить о его содержании и, следовательно, о свойствах предметов, входяиих в его объем. Так, по месту элемента в таблице Менделеева можно судить о его атомном весе, заряде ядра атома, валентности, о химических свойствах. К., построенная на существенных признаках, называется естественной. Вели К. (имеется в виду достаточно сложная схема К.) используется для поиска объектов, то порядок расположения членов вертикального и горизонтального ряд и должен быть формализован, т. е. принцип построения рядов должен быть таков, что, имея об искомом объекте нек-рые данные формального характера (напр., знание начальной буквы имени), можно было бы легко найти в схеме нужное понятие и соответствующий ему класс объектов. Примером такой К. могут быть именные каталоги в б-ках. К., служащая для поиска объектов и построенная только на формальных признаках, наз. вспомогательной (или искусственной). Часто сложные К. совмещают в себе свойства естеств. и искусств, построений. В таких случаях ряды упорядочиваются и содержательно и формально: каждое понятие приобретает порядковый номер, благодаря к-рому оно переводится на искусств, язык индексов, имеющий свой алфавит (цифровой или буквенный), правила образования, а иногда и элементы синтаксиса.

В зависимости от широты области, к к-рой принадлежат классифицируемые объекты, К. могут быть энциклопедическими (универсальными), специальными (отраслевыми) и К. узкого круга однородных явлений (таблицы). Энциклопедия. К. охватывают всю область человеч. знания. К ним относятся, напр., К. наук и универсальные библиотечные К. В каждой отрасли науки и техники создаются специальные К.: биологич. К. растений и животных, химич. К. элементов и их соединений, К. звезд, минералов и т. д., технического, военного и др. оборудования. Часто в науке возникает необходимость упорядочить нек-рый круг важных для нее объектов. Чаще всего это делается или с целью обнаружения к.-л. существ, отношения между близкими по природе объектами, или для демонстрации уже открытого закона. Примерами могут служить К. субатомных частиц, полей, атомных ядер в физике, К. предложений, аффиксов, фопем в языкознании и т. д. В связи с возникшими возможностями автоматизировать многие интеллектуальные процессы, в частности обработку и поиск науч. информации, появилась необходимость в математич. обработке, а также в изучении логич. структуры К. Традиционная К., построенная на иерархии, не может быть приемлемой для полного упорядочения к.-л. области объектов. Если в ручном классифицировании можно допустить условное и произвольное включение объекта в тот или иной класс, то для машинного классифицирования каждое включение должно быть формализовано и подчинено опред. правилам. В связи с этим в логику К. были внесены изменения. В наст, время различаются строгая и слабая иерархии. В первой каждому узлу клаеси-фикац. дерева непосредственно предшествует один и только один узел. При второй — узлам дерева может непосредственно предшествовать одновременно несколько узлов, в силу чего образуется сеть (строго иерархическое дерево тоже является частным случаем сети). И строгая и слабая иерархии рассматриваются как частично упорядоченные системы, формальные свойства к-рых описываются логико-мате-матич. теорией структур.

Лит.: Горский Д. И., Логика, М., 1958; Ш а м у р и н ЕЙ., Очерки по истории библиотечно-библиографической классификации, т. 1—2, М., 1955—59; БукановскийВ. М., Принципы и основные черты классификации современного естествознания, Пермь, 1960; М и н т о В., Дедуктивная и индуктивная логика, 6 изд., М., 1909; МайрЭ., Л и н с л и Э. и Юзингер Р., Методы и принципы зоологической систематики, пер. с англ., М., 1956; Gregg Т. П., The language of taxonomy, N.Y., 1954; say ers W., An introduction to library classification, 9 ed., 1954; Ranganathau S. R., Colon classification, 5 ed., v. 1, Madras — L., 1957; V i с k e-ry B. C, Classification and indexing in science, L., 1958.

Б. Якушин. Москва.

КЛАССИФИКАЦИЯ НАУК — см. Наука.

КЛАССИЦИЗМ (от лат. classicus, букв.— принадлежащий к первому классу римских граждан; в переносном смысле — образцовый) — художеств. направление и соответствующая ему эстетич. теория, возникновение к-рых относится к 16 в., расцвет — к 17 в., упадок — к началу 19 в. К.— первое в истории нового времени направление в иск-ве, в к-ром эстетич. теория предшествовала художеств, практике и диктовала ей свои законы. Эстетика К. нормативна и сводится к след. положениям: 1) основу художеств, творчества составляет разум, требованиям к-рого должны быть подчинены все компоненты иск-ва; 2) цель творчества — познание истины и раскрытие ее в художественно-наглядной форме; между красотой и истиной не может быть расхождения; 3) иск-во должно следовать природе, «подражать» ей; то, что безобразно в природе, в иск-ве должно становиться эстетически приемлемым; 4) иск-во морально по самой своей природе и всем строем художеств, произведения утверждает моральный идеал общества; 5) познавательные, эстетич. и этнч. качества иск-ва диктуют определ. систему художеств, приемов, к-рые наилучшим образом содействуют практич. осуществлению принципов К.; правила хорошего вкуса определяют особенности, нормы и пределы каждого из видов иск-в и каждого жанра в пределах данного вида иск-ва; 6) художеств, идеал, по мнению теоретиков К., воплощен вантич. иск-ве. Поэтому наилучший способ достигнуть художеств, совершенства — подражать образцам классич. иск-ва древности.

Название «К.»происходит от принятого этим направлением принципа подражания антич. классике. К. отчасти свойствен и античной эстетике: теоретики императорского Рима выступали с требованиями подражать греч. образцам, руководствоваться в иск-ве принципами разума и т. д. Культ античности заново возникает в эпоху Возрождения, когда обостряется зштерес к антич. культуре, частично уничтоженной, частично забытой в средние века. Гуманисты изучали памятники античности, стремясь найти в языческом мировоззрении древности опору в борьбе против спиритуализма и схоластики ср.-век. феод, идеологии. «В спасенных при падении Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность; перед ее светлыми образами исчезли призраки средневековья» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 345—46). Важнейшее значение для формирования эстетич.теории гуманизма эпохи Возрождения имело изучение трактатов по поэтике Аристотеля и Горация, к-рые были приняты в качестве свода непререкаемых законов иск-ва. В особенности большое развитие получает уже в 16 в. теория драмы, в первую очередь трагедии, и теория эпич. поэмы, к-рым уделено преимущественное внимание в сохранившемся тексте «Поэтики» Аристотеля. Минтурно, Кастельветро, Скалигер и др. комментаторы Аристотеля закладывают основы поэтики К. и устанавливают типичные для этого художеств, направления правила композиции драмы и эпоса, а также др. лит. жанров. В изобразит, иск-вах и архитектуре происходит поворот от готики средневековья к стилю антич. образцов, что получает отражение и в теоретич. работах об иск-ве, в частности Леона Баггиста Аль-берти. В эпоху Возрождения, однако, эстетич. теория К. переживала лишь начальный период своего формирования. Она не была признана общеобязательной, и художеств, практика во многом отклонялась от нее. Как в лит-ре, драме, так и в изобразит, иск-вах и архитектуре, художеств, достижения античности использовались в той мере, в какой они соответствовали идейным и эстетич. стремлениям деятелей иск-ва гуманизма.

526 КЛАССИЦИЗМ

В 17 в. происходит превращение К. в непререкаемую доктрину, следование к-рой становится обязательным. Если начальный этап формирования К. происходит в Италии, то оформление К. в законченную эстетич. доктрину совершилось во Франции в 17 в. Со-циально-политич. основу этого процесса составляла регламентация всех сфер жизнедеятельности, осуществлявшаяся абсолютистским гос-вом. Кардинал Ришелье создал во Франции Академию (1634), к-рой было поручено наблюдение за чистотой франц. языка и лит-ры. Первым документом, официально утверждавшим доктрину К., было «Мнение французской Академии о трагикомедии (П.Корнеля) „Сид" » («Les sentiments de l'Academie francaise sur la tragi-comedie du Cid», 1638), где были прокламированы правила трех единств в драме (единство места, времени и действия). Одновременно с утверждением К. в лит-ре и театре происходило и завоевание им сферы архитектуры, живописи и скульптуры. Во Франции создается Академия живописи и скульптуры, на заседаниях к-рой формулируются правила К. и в пластич.иск-вах. ВоФран-ции 17 в. К. обретает свою классич. форму не только в силу гос. поддержки, но и благодаря общему характеру развития духовной культуры того времени. Определяющим моментом содержания иск-ва К. была идея утверждения государственности. Она возникла как противовес феод, сепаратизму и в этом отношении представляла собой прогрессивный принцип. Однако прогрессивность этой идеи была ограничена, т. к. она сводилась к апологии монархпч. самодержавия. Носителем принципа государственности был абсолютный монарх и в его персоне воплощался чело-веч, идеал. Печать этой концепции лежит на всем иск-ве К., к-рый даже именовался впоследствии иногда «придворнымК.». Хотя двор короля действительно был центром, откуда исходили идеологич. директивы иск-ву, К. в целом отнюдь не был только дворянско-аристократич. иск-вом.

Эстетика К. находится под значит, влиянием философии рационализма. Гл. представитель франц. рационализма 17 в. Р. Декарт оказал определяющее влияние на формирование эстетич. доктрины К. Этич. идеалы К. были аристократичными лишь но внешности. Сущность их составляла гуманистич. этика, признавшая необходимость компромисса с абсолютистским гос-вом. Однако в пределах доступного им сторонники К. боролись против пороков дворянско-монархич. общества и воспитывали сознание нравств. ответственности каждого перед обществом, включая и короля, к-рый также изображался в качестве человека, отказывавшегося от личных интересов во имя интересов гос-ва. Такова была первая форма гражданского идеала, доступная на той стадии обществ, развития, когда подымающаяся буржуазия была еще недостаточно сильна, чтобы выступить против абсолютистского гос-ва. Наоборот, используя его внутр. противоречия, в первую очередь борьбу монархии против дворянского своеволия и фронды, передовые деятели бурж.-демо-кратич. культуры поддерживали монархию как централизующее гос. начало, способное умерить феод, гнет или, по крайней мере, ввести его в какие-то рамки. Если в нек-рых видах и жанрах иск-в и лит-ры преобладали внешняя помпезность, приподнятость формы, то в других допускалась свобода. Соответственно природе сословного гос-ва в иск-ве также существовала иерархия жанров, к-рые делились на высшие и низшие. К числу низших относились в лит-ре комедия, сатира, басня. Однако именно в них получили яркое развитие наиболее демократич. тенденции эпохи (комедии Мольера, сатиры Буало, басни Лафонтена). Но и в высоких жанрах лит-ры (трагедия) сказались как противоречия, так и передовые нравств. идеалы эпохи (ранний Корнель, творчество Расина). В прин-

ципе К. претендовал на то, что он создал эстетич. теорию, проникнутую всеобъемлющим единством, на практике же художеств, культура эпохи характеризуется бросающимися в глаза противоречиями. Важнейшим из них было постоянное несоответствие между совр. содержанием и антич. формой, в к-рую оно втискивалось. Герои классицистских трагедий, несмотря на антич. имена, были французами 17 в. по складу мышления, нравам и психологии. Если изредка подобный маскарад был выгоден для прикрытия выпадов против властей, то вместе с тем это препятствовало непосредственному отражению совр. действительности в «высоких жанрах» классицистич. иск-ва. Поэтому наибольший реализм свойствен низшим жанрам» к-рым не возбранялось изображение «безобразного» в «низменного». По сравнению с многосторонним реализмом Возрождения К. представлял собой сужение жизненной сферы, охватываемой художеств, культурой. Однако эстетич. теории К. принадлежит заслуга выявления всей важности типического в иск-ве. Правда, принцип типизации понимался ограниченно, ибо осуществление его достигалось ценой утраты индивидуального начала. Зато сущность жизненных явлений и человеч. характеров получает в К. такое воплощение, к-рое делает действительно возможной как познавательную, так и воспитат. функцию произведений. Их идейное содержание становится ясным и четким, доходчивость идей придает произведениям иск-ва непосредственный идеологич. характер. Иск-во превращается в трибуну моральных, филос, религ. и поли-тич. идей.

Кризис феод, монархии рождает новую форму антифеод, идеологии — просветительство. Возникает новая вариация этого художеств, направления — т. и. просветительский К., к-рый характеризуется сохранением всех эстетич. принципов К. 17 в. Поэтика просветительского К., как она была окончательно сформулирована Буало (стихотворный трактат «Поэтическое искусство» — «L'art poetique», 1674), остает^ ся кодексом нерушимых правил и для просветителей— классицистов, во главе к-рых стоял Вольтер. Новой в К. 18 в. является в первую очередь его социально-политич. ориентация. Возникает гражданский идеальный герой, заботящийся не о благе гос-ва, а о благе общества. Не служение королю, а забота о народе становится центром морально-политич. стремлений. Трагедии Вольтера, «Катон» Аддисона, трагедии Аль-фьери, в какой-то мере и рус. классицисты 18 в. (А. Сумароков)утверждают жизненные понятия и идеалы, вступающие в противоречие с принципами феод, государственности и абс. монархии. Эта гражданская струя в К. трансформируется во Франции накануне и во время первой бурж. революции в К. республиканский. Причины, приведшие к обновлению К. в период Франц. бурж. революции, были глубоко вскрыты Марксом, к-рый писал: «В классически строгих традициях Римской республики гладиаторы буржуазного общества нашли идеалы и художественные формы, иллюзии, необходимые им для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии» («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 8, с. 120). За республиканским К. периода первой бурж. революции последовал К. наполеоновской империи, создавший стиль «ампир». Все это было историческим маскарадом, прикрывавшим бурж. содержание происходившего тогда социального переворота.

К. 18 в. освобождается от нек-рых черт догматизма, присущего поэтике 17 в. Именно в эпоху Просвещения в связи с более глубоким изучением иск-ва классич. древности культ античности в пластич. иск-вах приоб-

КЛАССИЧЕСКАЯ НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ — КЛАССОВАЯ БОРЬБА 527

ретает особенно большое развитие. В Германии Винкелъман, а затем Лессинг устанавливают, что эсте-тич. прелесть памятников античности связана с по-литич. строем греч. полиса: только демократия и психология свободного гражданина могут породить такое прекрасное иск-во. С этого времени в нем. теоре-тич. мысли утверждается идея связи между эстетич. идеалом и политич. свободой, получившая наиболее ясное выражение в «Письмах об эстетическом воспитании» Ф. Шиллера («tlber die asthetische Erziehung der Menschen, in einer Reihe von Briefen», 1795). Однако у него эта идея предстает в идеалистически извращенной форме: гражданская свобода достигается путем эстетич. воспитания. Такая постановка вопроса была связана с отсталостью Германии и отсутствием в ней предпосылок для бурж. переворота. Однако и в этой своей форме поздний нем. классицизм, т.н. веймарский классицизм Гёте и Шиллера, представлял собой прогрессивное, хотя и ограниченное идей-но-художеств. явление.

В целом К. был важным этапом в развитии художественной практики и теоретич. мысли. В антич. оболочку облекалась передовая бурж.-демократич. идеология эпохи подъема бурж. общества. Сковывающий характер доктринерских учений классицистов был ясен уже в конце 17 в., когда против этого восстал Сент-Эвремон. В 18 в. Лессинг нанес сокрушительные удары именно по догматич. элементам К., защищая, однако, «душу» К., его прекрасный идеал свободного, гармонически развитого человека. Именно это составляло сердцевину веймарского классицизма Гёте и Шиллера. Но в первой трети 19 в., после победы и утверждения бурж. строя в Зап. Европе, К. теряет свое значение. Крах просветительских иллюзий о наступлении царства разума после победы бурж.революции делает ясным иллюзорность классич. идеала в царстве бурж. прозы. История, роль ниспровержения К. выполнила эстетика романтизма, к-рая выступила против догм К. Наибольшей остроты борьба против К. достигла во Франции в конце 1820 — нач. 1830, когда романтики одержали окончат, победу над К. как художеств, направлением и эстетич. теорией. Это, однако, не означало полного исчезновения идей К. в иск-ве. В конце 19 в., а также в 20 вв. эстетич. движениях Зап. Европы возникают рецидивы отд. идей, корни к-рых восходят к К. Они носят антиреалистич. и эстетский характер («неоклассические» тенденции во франц. поэзии 2-й пол. 19 в.) или служат маской для идеологич. реакции, напр. в теориях декадента Т. С. Элиота после 1-й мировой войны. Наиболее устойчивыми оказались эстетич. идеалы К. в архитектуре. Классич. стиль зодчества неоднократно воспроизводился в архитектурном строительстве в 1930—40-х гг., напр. в развитии архитектуры в СССР.

Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Об искусстве, т.
1—2, М., 1957; Плеханов Г. В., Искусство и литература,
[Сб.|, М., 1948, с. 165—87; Кранц |Э.|, Опыт фило
софии литературы. Декарт и французский классицизм, пер.
[с франц.], СПБ, 1902; Лессинг Г. Э., Гамбургская дра
матургия, М.— Л., 1936; Поспелов Г. Н., Сумароков и
проблема рус. классицизма, «Уч. зап. МГУ», 1948, вып.
128, кн. 3; Купреянова Е. Н., К вопросу о классицизме,
в кн.: XVIII век, сб. 4, М.— Л., 1959; Ernst F., Der Klas-
sizismus in Italien, Frankreich und Deutschland, Z., 1924;
Peyre H., Qu'est-ce que le classicisme?, P., 1942; Kris-
teller P. O., The classics and Renaissance thought, Camb.,
(Mass.), 1955. А. Аникст. Москва.

КЛАССИЧЕСКАЯ НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ —

период в развитии нем. философии конца 18 — начала 19 вв., в течение к-рого в ней последовательно появились: нем. классич. идеализм (осн. представители — Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель) и материализм Фейербаха. С К. н. ф. была тесно связана и классич. нем. литература (Гердер, Гёте, Шиллер и др.). Термин «К. п. ф.» употребляется Энгельсом в его работах (Людвиг Фейербах и конец классической немецкой

философии». К. н. ф. является одним из филос. источников марксизма (подробнее о содержании К. н. ф. и об отношении к ней марксизма см. в ст. Немецкая философия).

КЛАССОВАЯ БОРЬБА — борьба между классами, интересы к-рых несовместимы или противоречат друг другу. К. б. представляет собой осн. содержание и движущую силу истории всех антагонистич. классовых обществ, начиная со времени разложения первобытнообщинного строя и вплоть до полной ликвидации эксплуататорских классов и победы социализма. В К. б. находит свое выражение осн. противоречие каждого антагонистич. способа произ-ва. Если источником всякого развития является возникновение, развитие и разрешение противоречий, то в классов о-анта-гонистич. обществах осн. противоречия проявляются и разрешаются прежде всего в форме и через борьбу классов. Познание К. б. открыло путь к пониманию закономерности развития классового общества. «Что стремления одних членов данного общества идут в разрез с стремлениями других, что общественная жизнь полна противоречий, что история показывает нам борьбу между народами и обществами, а также внутри них, а, кроме того еще смену периодов революции и реакции, мира и войн, застоя и быстрого прогресса или упадка, эти факты общеизвестны. Марксизм дал руководящую нить, позволяющую открыть закономерность в этом кажущемся лабиринте и хаосе, именно: теорию классовой борьбы» (Л е н и н В. И., Соч., т. 21, с. 41). Создание теории К. б. дало возможность историч. науке обобщить бесконечно разнообразные и, казалось бы, не поддающиеся систематизации действия отд. лиц и свести их к действиям больших групп людей, различающихся по своему положению в системе обществ, произ-ва, — классов. Тем самым былдан объективный критерий для обнаружения повторяемости в истории, для «...сведения индивидуального к социальному..'.» (там же, т. 1, с. 390), а, стало быть, и для понимания закономерности историч. процесса. Выработка Марксом и Энгельсом теории К. б. имела решающее значение для научного обоснования необходимости социализма и путей перехода к нему. Марксизм показал, что единственно реальный путь к социализму лежит через К. б. пролетариата и руководимых им масс трудящихся против капитализма, через установление им своей революц. диктатуры. Теория К. б. обосновывает тактику пролетариата, к-рая должна строиться, по словам Ленина, на основе объективного учета всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а также взаимоотношений между ним и другими обществами, на основе изучения всех классов и стран «... не в неподвижном состоянии, а в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса)» [там же, т. 21, с. 58].

Историческое развитие понятия К. б. Люди прак-jj тически участвовали в К. б., выступавшей в форме эко-| номич., политич., религ. и вообще идеологич. борьбы, '! задолго до того, как было выработано понятие К. б. Фактич. ход К. б. в городских республиках ярко описывали антич. историки и итал. историки эпохи Возрождения. Макиавелли рассматривал как движущую силу истории «материальный интерес» и писал, что «...люди скорее забудут смерть отца, чем лишение имущества» (Соч., т. 1, М.—Л., 1934, с. 77). В столкновении материальных интересов видел он и причину борьбы между бедными и богатыми, оспову политич. событий. «...В каждой республике существуют два различных устремления...: одно —народное, другое—высших классов... и все законы, благоприятные свободе, порождены их борьбой..., как нетрудновидетьна примере Рима» (там же, с. 79). Дальнейшее развитие идеи

528 КЛАССОВАЯ БОРЬБА

К. б. связано с обобщением опыта англ. (17 в.) и особенно франц. (18 в.) бурж. революций, а также последующих историч. событий нач. 19 в. Характеризуя историч. условия, сделавшие возможным познание классовой борьбы, Энгельс писал: «Со времени введения крупной промышленности, то есть по крайней мере со времени европейского мира 1815 г., в Англии ни для кого уже не было тайной, что центром всей политической борьбы в этой стране являлись стремления к господству двух классов: землевладельческой аристократии..., с одной стороны, и буржуазии...— с другой. Во Франции тот же самый факт дошел до сознания вместе с возвращением Бурбонов. Историки периода Реставрации, от Тьерри до Гизо, Мипье и Тьера, постоянно указывают па него как на ключ к пониманию французской истории, начиная со средних веков. А с 1830 г. в обеих этих странах рабочий класс, пролетариат, признан был третьим борцом за господство. Отношения так упростились, что только люди, умышленно закрывавшие глаза, могли не видеть, что в борьбе этих трех больших классов и в столкновениях их интересов заключается движущая сила всей новейшей истории...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 308).

Франц. историки, особенно Тьерри, развили положения, выдвинутые ранее Сен-Симоном, рассматривавшим европ. историю 15—18 вв. как проявление борьбы классов — промышленников против феодалов. От истории героев, королей и завоевателей Тьерри призывал обратиться к изучению истории народов. Если бы кто-нибудь написал историю народных масс, стремившихся к свободе и благосостоянию, — говорил он, — то французы узнали бы, что их города могут гордиться «не только тем, что в них жили те или другие аристократы или что через них проходил тот или другой король. Они узнали бы также, что политическая жизнь народа не ограничивалась уплатой податей и поставкой рекрут». Ключ к пониманию политич. истории Тьерри искал в гражд. быте людей, т.е. в условиях существования различных классов, в их «положительных, житейских интересах». Он призывал «глубже проникнуть в социальное бытие, изменения которого обусловливают собой различные стадии законодательства» (Избр. соч., М., 1937, с. 263). Тот же взгляд проводили Гизо и Минье. Гизо отмечал, что история Франции «полна борьбой сословий или, вернее, сделана ею... Борьба классов — не теория и не гипотеза, это — самый простой факт»; поэтому «не только нет никакой заслуги за теми, которые его видят, но почти смешно отрицать его» (цит. по кн.: Плеханов Г. В., Соч., т. 11, 1928, с. 294—95). Однако франц. историки эпохи реставрации не сумели вскрыть действит. основу классового расчленения общества: для объяснения происхождения классов они ссылались на насилие, завоевание одних рас другими. К тому же, когда на арену самостоят. К. б. выступил пролетариат, они уже отрицали ее правомерность, в чем ярко проявилась классовая ограниченность идеологов буржуазии.

Обобщить отд. проявления К. б. в закон, к-рому подчиняется вся история классового общества, научно объяснить источники К. б., связав их с развитием способов произ-ва, смогли только Маркс и Энгельс. Им принадлежит открытие великого закона историч. движения классовых обществ, согласно к-рому «всякая историческая борьба — совершается ли она в политической, религиозной, философской или в какой-либо иной идеологической области — в действительности является только более или менее ясным выражением борьбы общественных классов, а существование этих классов и вместе с тем их столкновения между собой в свою очередь обусловливаются степенью развития их экономического положения, характером и спосо-

бом производства и определяемого им обмена» (Э я-г е л ь с Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 259). Этот закон, по словам Энгельса, имеет такую же важность для историч. науки, изучающей развитие классового общества, как закон превращения энергии для естествознания (см. там же). Руководствуясь им, историк имеет возможность вскрыть источники противоречивых идей и стремлений, выступающих в истории человечества. Теория К. б. имеет громадное методологич. значение для всех отраслей общественных наук, т. к. помогает понять реальное классовое содержание идеологической борьбы во всех ее многообразных формах. Познание классового смысла нравств., религ., политич. и др. требований и деклараций имеет решающее значение для революц. просвещения масс, для выработки у них уменья ориентироваться в политич. жизни. Как подчеркивал Ленин, люди всегда были и будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся разыскивать за любыми социальными фразами, заявлениями, обещаниями интересы тех или иных классов.

Марксизм-ленинизм развил все теоретич. и прак-тич. выводы, вытекающие из признания К. б., показал, что К. б. пролетариата в необходимостью ведет к завоеванию им политич. власти, к установлению диктатуры пролетариата. Ленин неоднократно отмечал, что признанием одной К. б. нельзя ограничиться. «И б о учение о классовой борьбе н е Марксом, а буржуазией д о Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики... Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата» (Соч., т. 25, с. 383—84).

К. б. как движущая сила исторического развития антагонистического общества. Источником К. б. является противоречие интересов классов. В зависимости от характера этого противоречия различают классы антагонистические и неантагонистические. Антагонистическими являются прежде всего взаимоотношения между осн. классами всех формаций, основанных на эксплуатации человека человеком. Антагонистическими могут быть и взаимоотношения между классами сменяющих друг друга формаций (напр., между феодалами и буржуазией), если их коренные интересы несовместимы и столкновение между ними ведет к социальной революции, однако, поскольку и тот и другой класс являются эксплуататорскими, это создает возможность в иных условиях объединения их действий, особенно тогда, когда перед ними оказывается общий противник — пролетариат. Неантагонистическими являются отношения между классами, коренные интересы к-рых совпадают. Это совпадение создает возможность для их совместных действий или союза между ними. Подобное совпадение интересов может быть длительным (напр., у рабочего класса и трудящегося крестьянства) или временным, характерным лишь для тех или иных этапов историч. развития. При этом совпадение интересов различных по своей социальной природе классов не исключает совершенно борьбы между ними (напр., внутри нац.-освободит, движения против империализма, в к-ром участвуют различные классы).

Классовые интересы марксизм рассматривает как объективные, вытекающие из положения классов в обществе, из всей их жизненной обстановки. К. б.между аптагонистич. классами имеет место и в тех случаях, когда угнетенный класс не сознает свои коренные интересы, но она носит тогда стихийный характер, не всегда выступает открыто. С осознанием угнетенным

КЛАССОВАЯ БОРЬБА 529

классом своих коренных интересов она становится сознательной, выливается в открытые столкновения между классами. «Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов», — так характеризовали Маркс и Энгельс осн. фазы К. б. до возникновения капитализма (Соч., 2 изд., т. 4, с. 424).

В каждой обществешю-экономич. формации К. б. отличается своими особенностями, вытекающими из характера способа произ-ва, из своеобразия классовой структуры общества. Так, напр., в антнч. рабовла-дельч. обществе К. б. проявлялась непосредственно гл. обр. в борьбе между различными слоями свободного населения. «...В Древнем Риме, — заметил Маркс, — классовая борьба происходила лишь внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, тогда как огромная производительная масса населения, рабы, служила лишь пассивным пьедесталом для этих борцов» (там же, т. 16, с. 375). Конечно, это не означает, будто рабы вообще не участвовали в К. б.: они оказывали сопротивление рабовладельцам, поднимались на восстания против рабства. Многочисленные восстания рабов, самым крупным из к-рых было восстание Спартака в Древнем Риме, нанесли смертельный удар рабовладельч. строю. Вместе с рабами в ряде случаев выступали и беднейшие слои свободного населения. К. б. рабов имела прогрессивное исторнч. значение, ибо разрушала отживший строй. Но рабы, представлявшие собой разноплеменную и слабоорганизованную массу, не были способны одержать победу. Их К. б. носила в основном стихийный характер и преследовала только цель разрушения рабовладельч. строя и освобождения от рабства.

К. б. в условиях феод, строя поднялась на более высокую ступень. В отличие от рабов, угнетенные крестьяне представляли собой более однородную массу, объединенную в рамках общины. Крепостные крестьяне стояли выше рабов и по степени понимания своих классовых интересов, хотя их борьба также носила в значит, мере стихийный характер. Высшим проявлением К. б. крестьян были крест, войны, к-рые охватывали значит, районы, иногда даже целые страны (Крест, война 16 в. в Германии, Жакерия во Франции, восстания Пугачева и Разина в России и т. д.). Большинство из этих войн терпели поражения, а когда в отд. случаях крестьянам удавалось одержать победу (напр., в 1644, в Китае), они не могли упрочить ее. История, опыт показывает, что крест, восстания могут быть успешными только тогда, когда крестьяне идут за более развитым и организованным ре-волюц. классом города. Таким классом выступала в ряде бурж. революций на Западе буржуазия, а после того, как буржуазия стала терять свою революционность, выступил пролетариат. Русская революция 1905—07 была первой бурж.-демократия, революцией, в к-рой крестьянство боролось за свое освобождение от остатков крепостнич. гнета под руководством пролетариата.

Капитализм упростил и обнажил классовые противоречия, противопоставив друг другу два больших класса — буржуазию и пролетариат. По сравнению с предшествовавшими угнетенными классами, пролетариат отличается гораздо более высокой организованностью, способностью к объединению. Пролетариат — первый из угнетенных классов, К. б. к-рого принимает действительно интернац. характер и всемирный размах. Преимущество пролетариата состоит также в

том, что он спосооен стать носителем нового социали-стич. способа произ-ва, к-рый приходит на смену капиталистическому. Пролетариат не может добиться своего освобождения иначе, как уничтожив всякую эксплуатацию. В отличие от предшествовавших угнетенных классов, пролетариат ведет К. б. под руководством своей политич. партии, к-рая вооружает его правильным науч. пониманием коренных классовых интересов и путей их осуществления. Классовые интересы пролетариата совпадают с интересами всех трудящихся, заинтересованных в освобождении от капнталистич. гнета. Это определяет возможность создания прочного союза пролетариата, осуществляющего свою гегемонию в революц. борьбе, с широкими трудящимися и эксплуатируемыми массами.

Значение К. б. в истории классового общества состоит в том, что она выступает важнейшим двигателем обществ, прогресса. К. б. оказывает серьезное влияние на развитие производит, сил. Так, напр., одним из стимулов введения машин было стремление капиталистов сломить сопротивление рабочих, заставить их подчиниться принудит, ритму машинного произ-ва. Маркс отмечал, что в Англии, «начиная с 1825 года, изобретение и применение машин было только результатом войны между предпринимателями и рабочими» (Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. письма, 1953, с. 26). Сопротивление рабочих удлинению рабочего дня мешало капиталистам умножать свои прибыли преим. путем увеличения абс. прибавочной стоимости и заставляло их переносить центр тяжести на увеличение относит, прибавочной стоимости (т. е. сокращение необходимого рабочего времени путем повышения производительности труда, применения более совершенной техники).

Однако положение марксизма о том, что К. б. есть движущая сила развития антагонистич. обществ не означает будто она является первопричиной развития производит, сил. Классовая структура общества и вытекающая из нее К. б. сами определяются развитием производит, сил и производств, отношений. К. б. выступает как двигатель история, развития прежде всего потому, что через нее осуществляется переход от отжившего свои век обществ, строя к новому, более высокому строю. В антагонизме классов находит свое проявление конфликт между новыми производит, силами и устаревшими производств, отношениями. Этот конфликт разрешается социальной революцией, представляющей высшее проявление К. б.

К. б. выступает двигателем историч. событий не только в эпохи социальных революций, но и в т. и. мирные эпохи. Восхваляемые реформистами мелкие улучшения, реформы являются на деле побочным продуктом революционной борьбы. Степень демократизма, достигнутая в той или иной стране, в решающей степени зависит от размаха К. б. передовых классов. Противопоставляя социалистич. теорию К. б., как единственно реального двигателя истории, бурж. теории солидарного обществ, прогресса, Ленин писал: «По учению социализма, т. е. марксизма... действительным двигателем истории является революционная борьба классов... Но учению буржуазных философов, двигатель прогресса — солидарность всех элементов общества, сознавших „несовершенство" того или иного учреждения. Первое учение — материалистично, второе — идеалистично. Первое— революционное. Второе — реформистское. Первое обосновывает тактику пролетариата в современных капиталистических странах. Второе — тактику буржуазии» (Соч., т. 11, с. 54).

Формы К. б. пролетариата. К. б. развертывается

во всех областях обществ, жизни — экономиче-

I ской, политической, идеологической. Ее широта и

| размах зависят прежде всего от степени развития

530 КЛАССОВАЯ БОРЬБА

данного класса. В этом отношении К. б. пролетариата достигает значительно более высокой ступени, чем К. б. других угнетенных классов.

Исторически первой формой К. б. пролетариата явилась э к о п о м и ч. б о р ь б а, т. е. борьба за проф. интересы рабочих (повышение зарплаты, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда и т. д.). Эта борьба противодействует наступлению предпринимателей на жизненные условия рабочих, подготавливает рабочих к борьбе за более широкие цели, способствует их революц. воспитанию и организации. Однако экономич. борьба, взятая сама по себе, не может принести пролетариату освобождения. Это борьба только за улучшение условий продажи рабочими своей рабочей силы капиталисту, а не за ликвидацию тех экономич. условий, к-рые вынуждают их наниматься к предпринимателям. Последнее может быть достигнуто только политич. борьбой. Марксисты борются как против реформистов, пытающихся свести К. б. пролетариата к экономич. борьбе, объявить ее гл. формой К.б., так и против сектантской недооценки экономич. борьбы. Для марксистов экономич. борьба не самоцель, но «если бы рабочие малодушно уступали в своих повседневных столкновениях с капиталом, они несомненно утратили бы способность начать какое-либо более широкое движение» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 16, с. 154). Политич. борьба является высшей формой К. б. пролетариата. Особенности этой формы К. б. состоят, во-первых, в том, что она означает борьбу за коренные интересы пролетариата. «...Самые существенные, „решающие" интересы классов могут быть удовлетворены только коренными политическими преобразованиями вообще; в частности, основной экономический интерес пролетариата может быть удовлетворен только посредством политической революции, заменяющей диктатуру буржуазии диктатурой пролетариата» (Л е н и н В. И., Соч., т. 5, с. 362, прим.). Во-вторых, политич. борьба — это общеклассовая борьба; она означает уже не борьбу рабочих отд. предприятия против своего хозяина, а всего класса пролетариев против класса капиталистов. Маркс, исследуя процесс капиталистического производства, показал, что рабочий отд. предприятия эксплуатируется не только его хозяином, но и всем классом капиталистов. Величина средней нормы прибыли зависит от степени эксплуатации совокупного труда всеми капиталистами. «Итак, — писал Маркс, — мы имеем здесь математически точное объяснение того, почему капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым» («Капитал», т. 3, 1955, с. 206). Экономич. отношения капитализма противопоставляют весь класс капиталистов классу рабочих. Еще более резко эта противоположность выступает в области политики, когда рабочие, борясь за улучшение своего положения, сталкиваются с «коллективным капиталистом» — бурж. гос-вом. По определению Маркса и Энгельса, всякая К. б. есть борьба политическая. Это не означает будто любое столкновение рабочих с предпринимателем может рассматриваться как политич. борьба. Но такое столкновение еще не есть и К. б. в собств. смысле слова. Поскольку же в борьбу втягивается весь класс, она с необходимостью превращается в политич. борьбу (см. письмо Маркса к Ф. Вольте от 23 ноября 1871 в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. письма, с. 271). В экономич. борьбе вырастают первые формы классовой организации пролетариата — профсоюзы, в политич. борьбе складывается партия, представляющая собой высшую форму классовой организации пролетариата. Самое главное в политич. борьбе пролетариата — борьба за ус-

тановление и упрочение им своей власти. Такую борьбу можно успешно вести лишь при наличии опытной и закаленной революционной марксистской партии.

Партия является также носителем идеология, борьбы пролетариата. Задача этой формы К. б. состоит прежде всего в том, чтобы высвободить пролетариат из-под влияния бурж. идеологии, к-рая навязывается ему в капиталистич. обществе не только господствующими организациями и учреждениями, но и всеми условиями его повседневной жизни. Идео-логич. борьба призвана внести в массы пролетариата социалистич. идеологию, помочь ему осознать свои коренные интересы. Осуществление этой задачи представляет собой условие превращения стихийной К. б. в борьбу сознательную. Идеологич. борьба партии пролетариата, направленная против всех форм бурж. и реформистской идеологии, против философии, политики, морали капиталистич. мира, приобретает в совр. эпоху особенно широкий размах. «Эта борьба — отражение в духовной жизни человечества исторического процесса перехода от капитализма к социализму» (Программа КПСС, 1961, с. 51). Чем глубже становится кризис мирового капитализма, чем сильнее обостряются классовые противоречия в капиталистич. странах, тем больше возрастает значение идеологич. борьбы как составной части К. б. пролетариата.

Понятие «формы К. б.» употребляется не только при рассмотрении соотношения экономич., политич., идеологич. борьбы. Им пользуются и в ином, более узком смысле слова, совпадающем с понятием средств, методов К. б. В этом смысле, напр., говорят о таких формах К. б., как стачки, демонстрации, бойкот выборов, парламентская борьба, вооруж. восстание и т. д. Эти формы весьма многообразны и их применение зависит от конкретных условий. Они могут быть схематически разделены на мирные и немирные, насильственные и ненасильственные. Марксизм-ленинизм отвергает абсолютизацию тех или иных форм К. б. (напр., мирных у реформистов, считающих парламентскую борьбу решающим средством К. б., или насильственных у анархистов, различного рода сектантских течений). Подчеркивая необходимость применения диалектики к тактике К. б. пролетариата, Ленин учил, что партия пролетариата должна уметь владеть всеми формами К. б., применять те или иные формы в зависимости от история, обстановки, быстро менять их, когда происходит коренной перелом в ходе событий. «Успех борьбы рабочего класса за победу революции будет зависеть от того, насколько он и его партия овладеют всеми формами борьбы — мирными и немирными, парламентскими и непарламентскими — и будут готовы к самой быстрой и неожиданной смене одной формы борьбы другой» (там же, с. 41).

К. б. в эпоху диктатуры пролетариата. Установление диктатуры пролетариата означает не прекращение К. б., а ее продолжение в новых формах и новыми средствами. К. б. в эпоху перехода от капитализма к социализму неизбежна, т. к. классы еще остаются, т. к. силы старого мира не исчезают сразу с установлением диктатуры пролетариата, а продолжают существовать и оказывают ой сопротивление. Но с установлением диктатуры пролетариата условия его К. б. коренным образом изменяются. Пролетариат превращается в господствующий класс и приобретает такое орудие К. б., как новая гос. власть. В связи с этим отпадает ряд форм К. б., к-рыми пользовался пролетариат, будучи угнетенным классом (стачки, бойкот, восстание и т. д.) и появляются новые формы К. б., к-рые можно назвать государственными. В набросках брошюры «О диктатуре пролетариата» (конспект 1919 — нач. 1920) Ленин определил след. новые формы К. б. пролетариата: 1) подавление сопротивления

КЛАССОВАЯ БОРЬБА 531

эксплуататоров; 2) гражданская война; 3) нейтрализация мелкой буржуазии; 4) «использование» буржуазии и бурж. специалистов; 5) воспитание новой дисциплины. Первая и вторая из этих форм характеризуют отношение победившего пролетариата к свергнутым эксплуататорским классам и поддерживающей их междунар. буржуазии. Пролетариат, взяв власть в свои руки, вынужден подавлять сопротивление свергнутых классов, к-рые усиливают свою борьбу и нередко с умноженной энергией борются за то, чтобы реставрировать капиталистич. порядки. Если свергнутые эксплуататорские классы имеют возможность, то они развязывают и гражд. войну против новой власти. Она может сочетаться, как это было в СССР в 1918—20, с иностр. воен. интервенцией. Опыт СССР и ряда др. стран показывает, что инициаторами гражд. войны против победившего или побеждающего пролетариата всегда выступают свергнутые эксплуататорские классы при поддержке имнериалистич. сил. Пролетариат отнюдь не заинтересован в развязывании гражд. войны, но он может быть вынужден к ней воо-руж. действиями врагов революции. Первая из перечисленных форм К. б. является всеобщей, обязательной для всех стран, к-рые переживают переходный период от капитализма к социализму, поскольку нигде эксплуататорские классы не сходят с историч. сцены без сопротивления. Вторая — не обязательна для всех стран. Как показывает опыт европ. стран нар. демократии, при благоприятных для рабочего класса условиях (помощь социалистич. стран и ослабление мирового капитализма) есть возможность избежать гражд. войны, а в ряде случаев и иностр. военной интервенции.

Отношение победившего рабочего класса к свергнутым классам не исчерпывается подавлением их сопротивления. Ленин учил соединять приемы беспощадного подавления тех слоев буржуазии, к-рые упорно сопротивляются новой власти, с приемами компромисса по отношению к тем слоям буржуазии, к-рые идут на соглашение с новой властью и знания, опыт к-рых можно использовать для организации социалистич. произ-ва (см. Соч., т. 27, с. 311). На это Ленин обращал внимание и при характеристике четвертой новой формы К. б. («использование» буржуазии). В Сов. России, к-рая была первой и долгое время единств, социалистич. страной, ожесточ. сопротивление буржуазии сужало возможности такого рода «использования»; вследствие этого здесь не получили широкого развития в ходе преобразования экономики и формы гос. капитализма. В странах нар. демократии благодаря более благоприятным историч. условиям «использование» буржуазии осуществлялось значительно шире, с чем было связано и появление таких своеобразных форм К. б. пролетариата, как мирное социалистич. преобразование капиталистич. пром-сти и торговли, находившейся в руках нац. буржуазии, а также перевоспитание нац. буржуазии (Китай, ГДР и др.).

Наряду с К. б., ведущейся непосредственно против свергнутых эксплуататорских классов, пролетариат борется и против их идейного влияния на трудящиеся массы. Одним из осн. направлений К. б. при диктатуре пролетариата Ленин считал «...систематическое руководящее воздействие (тоже — борьба, но особого рода, преодоление известного, правда, совсем иного сопротивления и совсем иного рода преодоление) на всех трудящихся кроме пролетариев» («Ленинский сборник», 3, 1925, с. 494).

Диктатура пролетариата обязательно предполагает установление союза пролетариата, как руководящего класса, с широкими непролетарскими массами трудящихся (прежде всего, крестьянством). В зависимости от историч. условий рамки этого классового союза могут быть менее или более широкими, но оп

всегда остается условием установления и упрочения диктатуры пролетариата. Это союз между неодинаковыми экономически, социально, духовно классами. Поскольку буржуазия пытается воспользоваться этими различиями, чтобы повлиять на трудящихся, отколоть по крайней мере часть из них от союза с рабочим классом, неизбежна борьба. Вот почему ленинская характеристика охватывает и такие новые формы К. б. пролетариата, к-рые выражают его руководящее воздействие на непролетарские слои трудящихся — крестьянство, бурж. интеллигенцию и даже на отсталые слои самого рабочего класса, зараженные пережитками капитализма и еще не воспринявшие новой обществ, дисциплины. Конкретное выражение этих форм К. б. может быть различным. Политика нейтрализации середняка в одних условиях (напр., в первый период пролетарской революции в Сов. России) может сменяться политикой прочного союза со средним крестьянством [принятой VIII съездом партии (1919) в Сов. России]. В странах нар. демократии почти везде не было надобности проводить политику нейтрализации среднего крестьянства, а оказалось возможным сразу установить с ним отношения союза. Но и здесь гос. руководство крестьянством со стороны рабочего класса представляло своеобразную форму К. б. В этих странах нашли применение, с учетом конкретных условий, и такие формы К. б., как использование и перевоспитание рабочим классом старой интеллигенции, воспитание новой обществ, (и в особенности трудовой) дисциплины.

Оси. вопросом К. б. в переходный период является вопрос «кто-кого», кто победит — социализм или капитализм. Этот вопрос решается сначала в области политики (т. к. вопрос о власти — осн. вопрос всякой революции), а затем в различных областях экономики и в области культуры. С решением этого вопроса связано и неизбежное на нек-рнх этапах переходного периода обострение К. б. Марксизм-ленинизм отвергает как правооппортунистич. теорию затухания К. б., к-рая отрицает антагонистич. противоречия между пролетариатом и буржуазией, так и левацкую теорию разжигания К. б. Рабочий класс, стоящий у власти, разумеется, не заинтересован в искусственном разжигании К. б. Обострение К. б. может быть вызвано двоякими причинами: 1) наступлением враждебных эксплуататорских классов, к-рые, пользуясь поддержкой со стороны капиталистического мира, могут предпринимать различного' рода вылазки против власти трудящихся; 2) наступлением социалистич. элементов на капиталистические, вызывающим усиление сопротивления последних. В Сов. Союзе наибольшее обострение К. б. падает на годы гражд. войны, когда решался вопрос «кто-кого» в области политики, и на годы реконструкции нар. х-ва, когда окончательно ликвидировались позиции капитализма в экономике. В странах нар. демократии К. б., как правило, имела менее острые формы, чем в Сов. Союзе, что определяется прежде всего изменением соотношения классовых сил в пользу социализма. Как показывает историч. опыт, «... укрепление диктатуры пролетариата и успехи социалистического строительства неуклонно ведут к изменению в соотношении классовых сил в пользу социализма, к ослаблению силы сопротивления остатков враждебных классов. Такова общая тенденция развития классовой борьбы внутри стран, вставших на путь социалистического развития» (Хрущев Н. С, Мир без оружия — мир без войн, т. 2, 1960, с. 398). Однако развитие не идет по прямой линии, К. б. в эпоху строительства социализма может в связи с теми или иными изменениями внутренней и внешней обстановки в отд. периоды усиливаться и принимать самые острые формы, вплоть до вооруж. выступления врагов социализма против власти рабо-

532 КЛАССОВАЯ БОРЬБА

чего класса (напр., в Венгрии в 1956). «Поэтому требуется постоянная бдительность, чтобы вовремя пресекать происки как внутренних, так и внешних враждебных сил, не оставляющих попыток подорвать народный строй и внести разлад в братскую семью социалистических стран» (Программа КПСС, 1961, с. 24).

Как показал опыт СССР, с победой социализма и ликвидацией классового антагонизма внутри страны исчезает всякая почва для классовых столкновений. Отношения между всеми социальными группами со-циалистич. общества (рабочими, кооперированными крестьянами, интеллигенцией) есть отношения дру-жеств. сотрудничества, а не взаимной борьбы. Их коренные интересы едины. В процессе постепенного перехода от социализма к коммунизму партия обеспечивает дальнейшее укрепление нерушимого союза рабочего класса и колхозного крестьянства, что имеет решающее политич. и социалыю-экономич. значение для строительства коммунизма в СССР. Крепнет также сотрудничество между этими классами и социа-листич. интеллигенцией. В этих условиях движущей силой развития общества уже не является К. б. Острие К. б. оказывается повернутым вовне, против враждебных сил капиталистич. мира, к-рые не прекращают своих вылазок против социализма. Внутри страны остается необходимость борьбы против проникающих в нее агентов империализма. Остается также необходимость преодоления духовного влияния капиталистич. мира, к-рому подвержены нек-рые неустойчивые люди. В условиях морального и политич. единства народа борьбу против пережитков капитализма в сознании трудящихся уже нельзя отождествлять с борьбой классов; но она имеет известное классовое содержание, поскольку ведется против традиций старого, эксплуататорского общества. В нашем обществе еще имеются антиобществ, и преступные элементы — расхитители обществ, достояния, спекулянты, взяточники, хулиганы и т. д. Борьба против носителей вредных и опасных для общества нравов требует применения наряду с воснитат. мерами решит, мер принуждения. Вместе с гос. органами ее ведет общественность — передовые люди всех социальных групп общества — рабочего класса, колхозного крестьянства, интеллигенции.

Т. о., при социализме коренным образом изменяются условия развития общества по сравнению с переходным периодом. Это изменение игнорировалось в известной формуле Сталина, утверждавшего, что К. б. неизбежно должна обостряться по мере роста сил социализма. Даже в условиях переходного периода от капитализма к социализму вовсе не обязательно сплошное и непрерывное обострение К. б. Тем более неприемлема формула Сталина для социалистич. общества, где уже нет враждебных классов, нет экономич. условий, порождающих К. б. Ошибочная формула Сталина служила в обстановке культа его личности своего рода теорстич. обоснованием серьезных нарушений законности, массовых репрессий против честных и преданных народу кадров. Эти репрессии нанесли серьезный практич. вред партии и социалистич. гос-ву. Формула Сталина была подвергнута глубокой критике партией, решительно осудившей культ личности и принявшей меры к ликвидации его последствий (см. Материалы XX и XXII съездов КПСС и Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий»).

При решении вопроса о К. б. и ее роли в развитии общества марксизм-ленинизм требует всегда учитывать конкретно-историч. обстановку; он отнюдь не увековечивает К. б., как и само существование классов. К. б. как движущая сила истории сходит со сцены с уничтожением антагонизма классов. Но это вовсе не означает ни исчезновения всяких противоре-

чий, ни приостановки развития. Вместе с классовым обществом кончается лишь предистория человечества и начинается подлинно человеч. история, когда развитие общества, свободного от классовых противоречий, неизмеримо ускоряется. Социально-политическое и идейное единство общества, достигнутое в СССР и складывающееся во всей мировой системе социализма, воплощает собой новое качеств, состояние общества, внутри к-рого уже нет классовых столкновений.

Что же касается внешних отношений, то пока рядом с миром социализма существует мир капитализма, между ними неизбежна К. б. Классовая борьба в зависимости от историч. условий может иметь различные формы как мирные, так и немирные. Империалистич. мир уже дважды (в 1918—20 и в 1941—45) пытался предпринимать воен. нашествия против мира социализма; это были наиболее острые проявления К. б. (капитализма против социализма. Сов. Союз вынужден оыл дать должный отпор этим нашествиям, но он всегда стоял и стоит за мирное сосуществование гос-в с различными социальными системами. В совр. историч. условиях, когда социализм превратился в могучую силу, оказывающую все большее воздействие на развитие человечества, есть реальная возможность предотвратить мировую войну. Мирное сосуществование означает не отрицание К. б. с капитализмом, а своеобразную форму К. б., в к-рой социализм путем экономич. соревнования доказывает свое превосходство над капитализмом. «Последовательно проводя линию на мирное сосуществование, социалистические страны добиваются неуклонного укрепления позиций мировой социалистической системы в ее соревновании с капитализмом» (Программа КПСС, с. 59). Понимание мирного сосущест-|В_о^адия_1«ад..с11гау^гч._ф^р^! Мы К. б. диаметрально противоположно ревизионистской трактовке этого поия-1тия, рассматривающей мирное сосуществование как примирение противоречий, отрицание К. б. между социализмом и капитализмом. Догматики также утверждают, будто мирное сосуществование несовместимо с К. б., и на этом основании отвергают ленинский принцип мирного сосуществования гос-в с различным социальным строем. В противоположность этому, марксизм-ленинизм подчеркивает, что мирное сосуществование создает более благоприятные условия как для соревнования между социализмом и капитализмом в междунар. масштабе, так и для развертывания К. б.рабочего класса внутри капиталистич. стран.

Превращение социализма в мировую систему заставляет капиталистич. мир применять против него наряду с прежними и новые формы К. б. Одним из важнейших средств К. б. капитализма являются попытки разобщить социалистич. страны, поссорить их друг с другом. Коммунистические и рабочие партии ведут решительную борьбу против национализма, к-рый представляет собою наиболее опасное политич. и идеологич. оружие, используемое междунар. реакцией против единства социалистич. стран. «Национализм наносит ущерб общим интересам социалистического содружества и прежде всего вредит народу страны, в которой он проявляется, поскольку обособление от социалистического лагеря тормозит ее развитие, лишает возможности пользоваться преимуществами мировой социалистической системы, поощряет попытки империалистических держав использовать националистические тенденции в своих целях» (Программа КПСС, с. 24). Укрепление единства мировой социалистической системы на основе пролетарского интернационализма представляет собой необходимое условие дальнейших успехов всех входящих в эту систему гос-в.

Обострение К. б. в странах капитализма. Обострение общего кризиса капитализма неразрывно связано

КЛАССОВАЯ БОРЬБА 5.33

с нарастанием борьбы между трудом и капиталом. Развитие К. б. в различных капиталистич. странах происходит неравномерно. К. б. обостряется пе только во Франции, Италии, Японии, но и в США, где за 15 послевоенных лет (1945—60) среднее ежегодное количество забастовок составило 4139, а число стачечников 2413 тыс. (в довоенные годы соответствующие цифры составляли 2862 и 1130 тыс., т. е. примерно вдвое меньше). Грандиозные стачечные бои, сопровождавшиеся уличными столкновениями, к-рые развернулись в Бельгии в конце 1960 — нач. 1961, показали, что распад колониальной системы империализма неизбежно обостряет социальные противоречия в метрополиях.

В совр. эпоху произошло существ, изменение соотношения классовых сил на междунар. арене в пользу трудящихся. Это связано прежде всего с образованием мировой социалистич. системы, к-рая является гл. завоеванием междунар. рабочего класса. Мировая система социализма оказывает все большее воздействие на ход развития человечества, превращается в решающий фактор развития общества. Это открывает невиданные ранее возможности для решения коренных вопросов обществ, развития в пользу мира, демократии и социализма. Более благоприятными стали в ряде стран и внутр. условия для перехода к социализму. Общее ослабление капитализма, рост рабочего класса и усиление его влияния в обществе, расширение числа союзников рабочего класса, заинтересованных в борьбе с империализмом, укрепление коммуни-стич. партии — все это позволяет применить более многообразные формы борьбы за социализм.

Важнейшая особенность К. б. пролетариата на нынешнем этапе истории состоит в органич. сочетании борьбы за демократию с борьбой за социализм. Перерастание монополистич. капитализма в гос.-мо-нополистич. капитализм сопровождается наступлением крупных монополий на интересы рабочего класса и широких масс народа по всем линиям. Усиливаются эксплуатация рабочего класса, процесс разорения широких масс крестьянства и мелких собственников города. В то же время растут трудности, испытываемые мелкой и средней городской буржуазией. Гнет крупных монополий становится все более тяжелым для всех слоев нации. Т. о., вместе с обострением основного классового противоречия буржуазного общества — между трудом и капиталом — углубляется противоречие между большинством наций и монополиями. Эта новая расстановка классовых сил создает возможность установления союза рабочего класса с широчайшими слоями народа в борьбе за ликвидацию господства монополий. Борьба за мир, предотвращение новой мировой войны, за демократию, нац. суверенитет — это борьба за общедемократич. задачи. Вокруг решения этих задач пролетариат может объединить самые широкие слои народа, что облегчает ему и борьбу за социализм.

В ряде стран рабочий класс, объединив вокруг себя широкие нар. массы, имеет возможность еще до свержения буржуазии навязать ей осуществление таких мер, к-рые выходят за рамки обычных реформ и облегчают дальнейшую борьбу за победу революции. Он может, напр., объединив демократические и миролюбивые силы, заставить правящие круги прекратить подготовку войны, использовать экономику в мирных целях. Вместе с широкими массами народа рабочий класс в состоянии отбить наступление фашистской реакции, добиться осуществления общенац. программы мира, нац. независимости, демократич. прав и известного улучшения условий жизни народа (см. там же, с. 37).

Экономия, борьба пролетариата в совр. условиях отличается не только особым упорством (напр.,

нек-рые стачки продолжались по два и более года), ной тем, что она теснее, чем когда-либо раньше, связывается с политич. борьбой — борьбой за мир, против гонки вооружений, против фашистских вылазок и т. д. Важным оружием пролетариата стали политич. стачки. В 1958 в политич. стачках участвовало ок. 10 млн. чел. — приблизительно 43° о всех стачечников, в 1959 — ок. 23 млн. чел., или 56% стачечников, в 1960—41 млн. чел., или ок. 73% стачечников.

Важнейшее значение для успеха К. б. пролетариата капиталистич. стран на совр. этапе имеет, во-первых, создание единого фронта всех демократич. сил, заинтересованных в свержении господства монополий, во-вторых, обеспечение единства самого рабочего класса. Решение первой из этих задач связано прежде всего с завоеванием на сторону рабочего класса многочисленных средних слоев, особенно крестьянства, к-рое должно стать его гл. союзником. Вторая задача предполагает преодоление в рядах рабочего класса раскола, к-рый продолжает оставаться гл. препятствием на пути к достижению рабочим классом своих целей. Виновниками этого раскола в нац. и междунар. масштабе являются прежде всего правые лидеры социал-демократии и реакц. лидеры профсоюзов. Этот раскол крайне выгоден империалистам, т. к. он подрывает позиции рабочего класса. Совещание представителей коммунистич. и рабочих партий (1960) подчеркнуло, что рабочий класс многих капиталистич. стран, добившись единства действий всех своих отрядов, мог бы нанести тяжелый удар политике правящих кругов, заставить их прекратить подготовку новой войны, мог бы отбить наступление монополистич. капитала, обеспечить удовлетворение своих насущных требований.

В слаборазвитых странах К. б. сочетается с борьбой за нац. освобождение. В нац.-освободит, борьбе против империализма, к-рая по своему социальному содержанию является демократической, различные классы могут выступать единым фронтом. Однако наиболее последовательным борцом за доведение до конца задач нац.-освободит., антиимпериалистич., демократич. революции является рабочий класс. Его союзником выступает крестьянство, кровно заинтересованное в осуществлении аграрных преобразований и ликвидации остатков феодализма, и др. демократич. силы. Нац. буржуазия колониальных и зависимых стран также может быть участницей нац.-демократич. фронта. В ряде стран буржуазия возглавила нац.-освободит, движение и после освобождения страны оказалась у власти. В совр. условиях нац. буржуазия в колониальных, бывших колониальных и зависимых странах, не связанная с пмпериалистич. кругами, сохраняет способность вести борьбу против империализма и феодализма и в этом смысле играет прогрессивную роль. Но нац. буржуазия отличается двойственным характером и склонна к соглашательству с империализмом и феодализмом. Развитие национально-освободительного движения в решающей степени зависит от того, какой класс возглавляет его. Общая тенденция развития К. б. в странах, борющихся или завоевавших нац. независимость, состоит в том, что после разрешения в основном общенац. задач особенно остро встают социальные задачи, а в решении этих задач выступают различия классовых интересов. На этой почве неизбежна К. б. По мере обострения К. б. внутри страны нац. буржуазия проявляет все большую склонность к соглашательству с внутр. реакцией и империализмом. В зависимости от соотношения классовых сил и хода К. б. развитие освободившихся от колониальной зависимости стран может пойти либо по пути капитализма, либо по некапиталистич. пути. Последний отвечает интересам абсолютного большинства нации и при нынешнем соотношении сил на мировой

534 КЛАССОВАЯ БОРЬБА

арене может быть обеспечен борьбой рабочего класса п широких нар. масс.

Буржуазные и реформистские теории «сотрудничества классов» отрицают непримиримость К. б. Идеологи современного капитализма и реформисты стремятся сгладить классовые противоречия, доказать их случайность, неправомерность. В целях опровержения марксистской теории К. б. бурж. социологи часто используют теорию социальной мобильности, к-рую они определяют как «... передвижение индивидов или групп людей из одного об-| щественного положения в другое во всей совокупности социальных групп и слоев» (S о г о k i n P., Society, culture and personality, N. Y., 1947, p. 405). «Закрытые общества», утверждают бурж. социологи, затрудняют такое перемещение, создают барьеры между классами, в результате чего способные люди не имеют возможности для продвижения вверх; в связи с этим становится необходимой К. б. «Открытые общества», к к-рым бурж. социологи относят совр. капитализм, устраняют-де подобные препятствия, обеспечивают социальную мобильность и тем самым лишают почвы К. б. В капиталистич. обществе, по утверждению его идеологов, существует якобы целая система социальных институтов, к-рые «дают возможность индивидам двигаться вверх и вниз по социальной лестнице. Эти институты действуют как каналы или пути— даже как социальные лестницы или лифты — вертикальной циркуляции» (Hertzler J. О., Society in action, N. Y., [1954], p. 238). Подобная концепция призвана придать «наукообразный» вид измышлениям бурж. пропаганды. Однако жизнь показывает, что в капиталистич. обществе выбиваются «наверх» лишь единицы, а для широких масс мобильность, если она имеет место, означает передвижку «вниз» (разорение мелких производителей, переход в ряды резервной армии безработных и т. д.). Такие передвижки обостряют, а не смягчают классовые противоположности. Коренной методологич. порок теории социальной мобильности состоит в том, что она подменяет взаимоотношения классов отношениями между отд. индивидами. При этом игнорируется тот факт, что в классовом обществе (в т. ч. и при капитализме) не классы и их взаимоотношения определяются положением индивидов, а, наоборот, положение индивида определяется в решающей степени его классовой принадлежностью (напр., от этого зависят возможности получения образования и т. п.).

Широкое распространение в бурж. странах получила теория общности интересов классов. Она ставит своей целью, вопреки фактам, доказать, будто интересы буржуа и пролетариев совпадают, т. к. и те и другие якобы заинтересованы в повышении производительности труда, рационализации произ-ва, процветании экономики и т. д. Капиталист и рабочий, в изображении ряда бурж. социологов, — не классовые враги, а социальные партнеры. На практике теория социального партнерства находит свое воплощение в доктрине человеческих отношений, к-рые якобы могут быть установлены на капиталистич. предприятиях. Эта доктрина предлагает заинтересовать рабочих в успехах предприятия путем их участия в прибылях, социального обслуживания и пр. Таким путем маскируется эксплуатация рабочих капиталистами, к-рая несовместима с действительно человечными отношениями.

Усердными проводниками подобных теорий выступают правые социалисты, реакц. лидеры профсоюзов. Характерной чертой реформизма всегда были подмена марксистского понятия К. б. либеральным, стремление урезать К. б. пролетариата, свести ее к борьбе за улучшение экономич. положения рабочих, чтобы отвлечь их от борьбы за диктатуру пролетариата. Ныне реформисты пошли еще дальше, они нередко

срывают даже экономич. борьбу рабочего класса. Нек-рые правосоциалистич. партии (напр., Социали-стич. партия Австрии, СДПГ и др.) вообще исключили из своих программ понятие К. б., объявили ее анахронизмом. Франц. правый социалист Боннель заявил: «С тех пор, как мы отмечаем, что общество (речь идет о совр. капитализме.— Ред.) не разделяется больше на антагонистические классы..., не имеется, собственно говоря, и классовой борьбы» («La Revue Socialiste», 1959, № 123, p. 203). К. б. как путь к социализму подменяется у реформистов «моральным самоусовершенствованием» отд. индивидов, «культурной сублимацией» общества и т. д. Правые социалисты целиком становятся на позиции теории «социального партнерства», пропаганде к-рой, напр., англ. лейборист Д. Коул посвятил спец. кн. «Доводы в пользу промышленного партнерства» (G. D. H. Cole, The case for industrial partnership, 1957). По заявлению нем. реформиста Штампфера, «участие рабочих в управлении предприятиями означает, что на смену классовой борьбе между непримиримыми противниками приходят сотрудничество равноправных партнеров и мобилизация духовных ресурсов широких масс на борьбу за дальнейшее развитие производства» («Ge-werkschaftliche Monatshefte», 1952, Н. 8, S. 49). Подобная проповедь классового мира сочетается у реформистов и ревизионистов с буржуазным национализмом. Не видя противоречий между классами внутри нации, они раздувают противоречия между нациями, противопоставляют свою нацию остальным. Марксистская теория К. б. исключает какую бы то ни было нац. ограниченность. Историч. опыт строительства социализма в СССР и в др. странах подтвердил па практике марксистско-ленинское положение о том, что вместе с антагонизмом классов падает и антагонизм наций.

Лит.: М а р к с К., Наемный труд и капитал, в кн.: М а р к с К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 6; е г о же, Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г., там же, т. 7; е г о же, Заработная плата, цена и прибыль, там же, т. 16; его же, Гражданская война во Франции, там же, т. 17; его же, Конспект книги Бакунина «Государственность и анархия», там же, т. 18; е г о же, Критика Готской программы, там же, т. 19; его же, [Письмо] Ф. Вольте 23 ноября 1871, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. письма, М., 1953; Маркс К. и Энгельс Ф., («Циркулярное письмо») — А. Бебелю, В. Либкнехту, В. Бракке и др. 17—18 сент. 1879, там же; Энгельс Ф., Положение рабочего класса в Англии, в кн.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2; е г о ж е, Похороны Карла Маркса. Речь на могиле Маркса, там же, т. 19, с. 350—52; его же, Крестьянский вопрос во Франции и Германии, в кн.: Маркс К. и.') н г е л ь с Ф., Соч., т. 16, ч. 2, М., 1936; его ж е, К критике проекта социал-демократической программы 1891 г., там же; Ленин В. И., Что делать?, Соч., 4 изд., т. 5; е г о же, Две тактики социал-демократии в демократической революции, там же, т. 9; е г о же, Еще о думском министерстве, там же, т. 11; его же, Три источника и три составных части марксизма, там же, т. 19; е г о же, О либеральном и марксистском понятии классовой борьбы, там же; его же, Пролетарская революция и ренегат Каутский, там же, т. 28; его ж е, Привет венгерским рабочим, там же, т. 29; е г о же, О диктатуре пролетариата, там же, т. 30; Л а б р и о л а Л., Очерки материалистического понимания истории, М.. 1960; Плеханов Г. В., Первые фазы учения о классовой борьбе, Соч., т. 11, М.—Л., 1928; Хрущев Н. С, Речь на VII съезде Венгерской социалистической рабочей партии 1 дек. 1959 г., М., 1959; его же, О мирном сосуществовании, М., 1959; его же, За новые победы мирового коммунистического движения, М., 1961; его же, Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии. 17 окт. 1961 года, М., 1961; его же, О Программе КПСС, М., 1961; О преодолении культа личности и его последствий. Постановление ЦК КПСС, М., 1956; Программа КПСС, М., 1961; Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм, М., 1961; Программные документы коммунистических и рабочих партий капиталистических стран Европы, [Сб.], М., 1960; Седьмой съезд Болгарской коммунистической партии. Доклады, решения, речи, [С, 19581; V съезд Социалистической единой партии Германии. [Материалы, пер. с нем.], М., 1959; Д и м и т-р о в Г. М., Избр. произв., т. 1—2, пер. с болг., М., 1957; Кадар Я., О политическом положении и задачах партии, М., 1960; е г о ж е, Из опыта классовой борьбы в Венгрии, в его кн.: Избр. статьи и речи, М., 1960; Новотный А., За победу мира и социализма, М., 1960; Ульбрихт В.,

КЛАССЫ 535

Основные вопросы политики СЕПГ, М.. 1960; Ф о с т е р У.,
Исторический прогресс мирового социализма, М., 1961; Рабо
чее движение в капиталистических странах (1959—1961 гг.),
М., 1961; Кризисы и трудящиеся. Обмен мнениями, «Про
блемы мира и социализма», 1961, № 7—9; 1962, Л" « 3, 5;
Кал лай Д., Некоторые вопросы мирного сосуществова
ния и классовой борьбы, там же, № 10; Современное нацио
нально-освободительное движение и национальная буржуазия.
Сб. статей по материалам обмена мнениями, проведенного
жури. «Проблемы мира и социализма». [Под общ. ред. А. М.
Румянцева], Прага, 1961; Красин Ю., Мирное сосущество
вание—форма классовой борьбы, М.. 1961; Marxistische Phi-
losophie und sozialistische Politik, В., 1958. См. также лит-ру
при статье Классы. Г. Глезерман. Москва.

КЛАССЫ (общественные) (от лат. classis — группа, разряд). Наиболее полное и всестороннее определение сущности классового деления и К. антагони-стич. общества дал Ленин: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они /располагают. Классы, это такие группы людей, из | которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе 'общественного хозяйства» (Ленин В. И., Соч., т. 29, с. 388). Исходным пунктом этого определения К. является признание зависимости классового деления общества от исторически определенных способов произ-ва (так, напр., рабы и рабовладельцы являются К. рабовладельческого, пролетарии и буржуа— капиталистам, общества). С изменением способа произ-ва меняется и классовое деление общества. Основными всегда являются такие К., существование к-рых вытекает из господствующего в данном обществе способа произ-ва. Неосновные К. связаны с существованием более или менее значит, остатков предшествующего или зародышей последующего способа произ-ва, представленных особыми укладами х-ва. Переходными называют такие К., к-рые, будучи порождены одним способом произ-ва, сохраняются при другом, сменившем его способе произ-ва. При атом их место и роль в обществе меняются: неосновной К. может стать основным (напр., крестьянство со сменой рабовла-дельч. общества феодальным; трудящееся крестьянство после ниспровержения капитализма), основной К.— неосновным (напр., буржуазия в переходный период от капитализма к социализму), угнетенный К.— господствующим (напр., пролетариат в тот же период).

К. не вечны, они возникли на определ. этапе развития общества и с той же неизбежностью должны исчезнуть. Для полного уничтожения К. «...надо не только свергнуть эксплуататоров, помещиков и капиталистов, не только отменить их собственность, надо отменить еще и всякую частную собственность на средства производства, надо уничтожить как различие между городом и деревней, так и различие между людьми физического и людьми умственного труда» (там же). К. сохраняются и на первой фазе коммунизма — при социализме, поскольку еще не устранены эти различия, но сущность К. при этом коренным образом меняется. Это уже не К. в собственном смысле слова, не такие обществ, группы, из к-рых одна может жить трудом другой; частная собственность на средства произ-ва ликвидирована, а стало быть, устранен классовый антагонизм, сделано главное, решающее в деле уничтожения К.

Производств, отношения в обществе, разделенном на К., суть прежде всего отношения между К., занимающими различное место в обществ, произ-ве. Осн. сторонам производств, отношений соответствуют и признаки К.: отношение к средствам произ-ва, роль в обществ, организации труда, способы получения

и размеры той доли обществ, богатства, к-рой они располагают. Определяющим признаком является отношение к средствам произ-ва. Форма собственности на средства произ-ва определяет как взаимоотношения между людьми в процессе произ-ва, так и форму распределения между ними произведенных продуктов. Марксизм-ленинизм отвергает попытки выдвинуть на первое место такие признаки К., рассматриваемые в отрыве от целого, как их роль в организации обществ, произ-ва [т. н. организац. теория (А. Богданов)] или способы получения и размеры их доходов (т. н. распределит, теория К., к-рой придерживались, напр., К. Каутский, Туган-Барановский). Маркс отмечал при характеристике буржуазии: «Капиталист не потому является капиталистом, что он управляет промышленным предприятием, — наоборот, он становится руководителем промышленности потому, что он капиталист. Высшая власть в промышленности становится атрибутом капитала, подобно тому как в феодальную эпоху высшая власть в военном деле и в суде была атрибутом земельной собственности» («Капитал», т. 1, 1955, с. 339). Во «Введении» и в последних главах 3-го т. «Капитала» Маркс подчеркивал, \, что не способ распределения, а способ произ-ва определяет классовую структуру общества. «Основной признак различия между классами — их место в общественном производстве, а следовательно, их отношение к средствам производства» (Л е и и н В. И., Соч., т. 6, с. 235).

Марксизм-ленинизм выступает также против смешения деления общества на К. с разделением людей по профессиям. Последнее обусловливается в области материального произ-ва непосредственно техникой и технологией, тогда как разделение на К. определяется характером экономич. отношений, прежде всего отношений собственности на средства произ-ва. Смешение этих категорий нек-рыми бурж. социологами и ревизионистами выражает «...практическую тенденцию стереть самое понятие „класса", устранить самую идею классовой борьбы» (там же, т. 5, с. 175). Марксизм-ленинизм рассматривает К. не только как экономическую, но и как более широкую социальную категорию.

Складываясь на почве экономич. отношений, классовое деление общества пронизывает также сферу, политики и идеологии, отражается в обществ, сознании, в духовной жизни общества. Различия между классами охватывают также область быта, отражаются в их образе жизни, в их семейных отношениях, в их психологии, морали и т. д.

Формирование К.— объективный процесс, определяемый развитием экономич. отношений. Условиями жизни каждого К. определяются его интересы, их отношение к интересам других К. На почве общности коренных классовых интересов и противопоставления их в ходе классовой борьбы интересам других, противоположных К. происходит консолидация членов данного К. Как учит марксизм-ленинизм, К. «...складывается в борьбе и развитии» (там же, т. 30, с. 477). В процессе конституирования К. огромную роль играет и субъективный фактор — осознание К. своих коренных интересов и создание им своих классовых организаций. К., к-рый объективно уже сложился, но еще не осознал своих коренных интересов, Маркс называл К. «в себе». Осознав свои коренные интересы и организовавшись, он превращается в К. «для себя» (см. Класс «в себе» и класс «Зля себя»). Решающее значение в этом процессе имеет объединение наиболее сознат. элементов К. в те или иные классовые организации, среди к-рых наиболее важны политич. партии.

Историческое развитие понятия К. Представление о том, что общество делится на К., появилось задолго до возникновения марксизма, по научной теории К.

536 КЛАССЫ

предшествующая историческому материализму социология создать не смогла. В докапиталистич. формациях классовое деление общества было прикрыто религ.-классовыми или сословными оболочками. Это затрудняло понимание классовой структуры и ее связи с экономич. строем общества. Большим препятствием для науч. анализа К. было стремление идеологов господствующих К. доказать естественность, незыблемость, вечность существующих порядков. Люди издавна видели, что общество делится на богатых и бедных, знатных и незнатных, свободных и несвободных, но не могли объяснить причины этого неравенства. Вначале преобладало стремление объяснить социальные градации велениями бога или природы. В антич. мире рабство рассматривалось как естеств. явление. Так же расценивалось и деление свободных граждан на различные сословия. Платон усматривал слабость совр. ему гос-в в том, что в каждом городе «сколь бы мал он ни был, —в нем всегда есть два взаимно враждебных города: один город бедных, другой — богатых...» («Государство» IV 422Е—423А; рус. пер., СПБ, 1863). Однако он стремился не упразднить сословия, а упорядочить взаимоотношения между ними. В «идеальном государстве» Платона остается разделение на 3 сословия: философов, или правителей, стражей (воинов), земледельцев и ремесленников; разделение труда между ними опирается, по Платону, на естеств. основу. «... Каждый из нас рождается... отличным по своей природе, и назначается для совершения известной работы» (там же, II 370В), одни от рождения «способны начальствовать», другие быть «земледельцами и прочими мастеровыми» (там же, III 415А). Аристотель также признавал естественность рабства: «одни люди, по своей природе — свободны, другие — рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справедливо» («Политика» I 2, 1254в24— 1255а 19; рус. пер., СПБ, 1911). Подвергая критике «идеальное государство» Платона, Аристотель отдавал предпочтение средним слоям рабовладельцев. «В каждом государстве мы встречаем три класса граждан: очень зажиточные, крайне неимущие и третьи, стоящие в середине между теми и другими». Люди первой категории, по мнению Аристотеля, по преимуществу становятся наглецами и крупными мерзавцами; люди второй категории — подлецами и мелкими мерзавцами. «Средний достаток — из всех благ всего лучше, он рождает в людях умеренность» (там же, IV 9, 1295а23—в18). Возникновение демократич. или олигархич. строя Аристотель объяснял борьбой между простым народом и зажиточным классом: «... кому из них удастся одолеть противника, тот и вводит не общий и равный для обоюдных интересов государственный строй», а перетягивает гос. порядок на свою сторону (там же, IV9, 12^)6а 16 — в19).

В эпоху феодализма существовавшая классово-сословная структура общества объявлялась божественным установлением. Только в эпоху ломки феод, строя и становления капитализма, упростившего классовую структуру общества, возникли предпосылки для выработки самого понятия К.

Накануне и во время франц. бурж. революции 18 в. философы и публицисты выступали с резким осуждением феод, строя. Ж. Мелье относил к К. богатых — феод, знать, духовенство, банкиров, откупщиков и др., а к другому К.— крестьянство. «Как будто две расы людей живут в одном обществе, — говорит Мелье: одна ничего не делает, наслаждается и повелевает, другая трудится, страдает и повинуется.) (цит. по кн.: В о л г и н В. П., Французский утопический коммунизм, 1960, с. 28). Нек-рые мыслители (напр., Г. Мабли) уже ищут основы разделения на К. в собственности. «...Собственность разделяет нас на два класса — богатых и бедных» (Мабли Г,, Избр. про-

изв., М.—Л., 1950, с. 109—10). Глубокое понимание противоположности между богатыми и бедными пронизывает труды Ж. П. Марата, к-рый рассматривал революцию как проявление борьбы К.

В трудах бурж. экономистов конца 18—нач. 19 вв. (отчасти Ф. Кенэ и гл. обр. А. Смит и Д. Рикардо) сделан важный шаг к познанию экономич. анатомии К. Вместо обычного в эпоху франц. бурж. революции деления общества на два К.— богатых и бедных —• они делят его на три К. У Кенэ это деление еще не отличается ясностью: он видит в обществе: 1) К. собственников (землевладельцы, духовенство), к-рый не вкладывает труда в произ-во общестЕ. продукта, но в силу права собственности присваивает себе весь чистый доход и выполняет функции управления; 2) К. производителей, гл. обр. капиталистич. фермеров; 3) К. бесплодный или непроизводительный (торговцы, промышленники, рабочие, ремесленники и т. д.). А. Смит дает гораздо более четкую характеристику К. бурж. общества: он различает К. землевладельцев, капиталистов и рабочих. Обществ, продукт, по мнению Смита, распадается на три части и «...составляет доход трех различных классов народа: тех, кто живет на ренту, тех, кто живет на заработную плату, и тех, кто живет на прибыль с капитала. Это три главных, основных и первоначальных класса в каждом цивилизованном обществе...» («Исследование о природе и причинах богатства народов», т. 1, М.—Л., 1935, с. 220—21). Рассматривая труд как общий источник доходов, Смит подходит к пониманию противоречивости интересов К. капиталистов и рабочих: «Рабочие хотят получать возможно больше, а хозяева хотят давать возможно меньше» (там же, с. 62). Однако Смит не проводит последовательно этого взгляда, т. к. иногда утверждает, будто доходы являются источником стоимости. Эта непоследовательность была устранена Рикардо, рассматривавшим труд как единств, источник стоимости и установившим противоположность заработной платы и прибыли. Рикардо считал, что заработная плата всегда повышается за счет прибыли, а, когда она падает, прибыль всегда поднимается (см. Соч., т. 1, М., 1955, с. 98—111). Обосновав противоречивость интересов осн. К. капиталистич. общества, Рикардо открыто отстаивал необходимость высоких прибылей, как условия быстрого развития произ-ва. По мнению Рикардо, интересы землевладельцев стоят в противоречии с интересами всех других К. и мешают развитию общества. Англ. экономисты продвинулись вперед в понимании классового строения капиталистич. общества, однако они связывали классовое деление общества лпшь с отношениями распределения, а не произ-ва и рассматривали его не исторически, а как естественное и вечное. По словам Маркса, для Рикардо капиталистич. способ произ-ва с его классовыми противоположностями был «... естественной формой общественного производства» («Капитал», т. 1, 1955, с. 519).

В противоположность идеологам буржуазии, утопич. социалисты пытались доказать неразумность и историч. обреченность общества, построенного на эксплуатации человека человеком. Уже ранние представители утопич. социализма, а особенно идеологи революционного плебейства (напр., Т. Мюнцер в 16 в., Г. Бабёф в 18 в.), выдвигали требования уничтожения частной собственности и классовых различий. В дальнейшем нек-рые из утопич. социалистов (напр., Сен-Симон) близко подошли к пониманию исторического процесса как борьбы общественных К. Однако Сен-Симон не выделял рабочий К. из общего К. промышленников, куда включалась и буржуазия. Кроме того, осуществление социализма мыслилось Сен-Симоном и Фурье как результат «сближения» К., установления гармонии между пими.

КЛАССЫ 537

Эту ограниченность взглядов пытались преодолеть нек-рые утоиич. социалисты. Важную роль в развитии теории К. сыграли рус. революц. демократы и утоиич. социалисты, особенно Добролюбов и Чернышевский, от произведений к-рого, по выражению Ленина, «...веет духом классовой борьбы» (Соч., т. 20, с. 224). За противоборствующими силами в истории человечества они видели различные сословия, К. с их противоречивыми материальными интересами. «По выгодам, все европейское общество, — писал Чернышевский, — разделено на две половины: одна живет чужим трудом, другая своим собственным; первая благоденствует, вторая терпит нужду... Это разделение общества, основанное на материальных интересах, отражается и в политической деятельности» (Полн. собр. соч., т. 6, 1949, с. 337). Однако Чернышевский еще не мог дать строго науч. определения К. Он, напр., говорил о земледельческом классе и простолюдинах, как одном целом, не выделял рабочий К. из общей массы эксплуатируемых и не видел его особой исто-рич. роли.

Только основоположники марксизма, выступившие
как идеологи самого революционного К.— пролета
риата, оказались в силах создать подлинно научную
теорию К. Характеризуя отличие своей теории К. от
всех предшествующих, Маркс писал: «Что касается
меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что
я открыл существование классов в современном
обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой.
Буржуазные историки задолго до меня изложили
историческое развитие этой борьбы классов, а буржу
азные экономисты — экономическую анатомию клас
сов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве
следующего: 1) что существование клас
сов связано лишь с определенными ис
торическими фазами развития
производства, 2) что классовая борьба необ
ходимо ведет к диктатуре пролетариа
та, 3) что эта диктатура сама составляет лишь
переход к уничтожению всяких клас
сов и к обществу без классов»
(Маркс К. и Энгельс Ф., Избр. письма,
1953, с. 63).

Возникновение К. К. возникли в период разложения первобытнообщинного строя, совершавшегося у различных народов в разное время. Классовое общество сложилось в конце 4-го — начале 3-го тысячелетий до н. э. в долинах рек Нил, Евфрат и Тигр, в 3—2-м тысячелетиях до н. э. в Индии, Китае и других странах, в 1-м тысячелетии до н. э. в Греции, а затем в Риме. Возникновение К.— длит, процесс. Его наиболее общей предпосылкой было развитие производит, сил, приведшее к появлению прибавочного продукта, разделению труда, обмену и возникновению частной собственности на средства произ-ва. Появление прибавочного продукта создало экономич. возможность существования одних людей за счет труда других. Возникновение частной собственности превратило эту возможность в действительность. Когда в общинах в результате развития производит, сил зародилась частная собственность на средства произ-ва, когда место прежнего, коллективного произ-ва заняло произ-во индивидуальное, силами отд. семей, стало неизбежным и экономич. неравенство между людьми. Этим были созданы предпосылки классового расслоения общества. Образование К., как показал Энгельс в «Анти-Дюринге», происходило двумя путями: 1) путем выделения внутри общины эксплуататорской верхушки, состоявшей первоначально из родовой знати; 2) путем обращения в рабство военнопленных, а затем и обнищавших соплеменников, попадавших в долговую кабалу. Это две стороны единого процесса, к-рый при-

водит к тому, что на развалинах родового строп, как правило, возникает общество, разделенное на три К.: 1) рабовладельцев, представлявших сначала господствующую верхушку родовой знати, а затем более широкий слой богатых людей; 2) свободных общинников — земледельцев, скотоводов, ремесленников, обычно попадавших в зависимость от первых; 3) рабов. Образование К. основоположники марксизма связывали с развитием обществ, разделения труда. Как отмечал Энгельс, «...в основе деления на классы лежит закон разделения труда» («Анти-Дюринг», 1957, с. 265). Первое крупное обществ, разделение труда связано с выделением из общей массы племен скотоводч. племен; оно приводит к появлению обмена между скотоводами и земледельцами, к росту обществ, богатства и более широкому применению труда рабов. Второе крупное обществ, разделение труда связано с отделением ремесла от земледелия; оно способствует проникновению обмена внутрь общины и усилению экономич. неравенства, появлению наряду с разделением на свободных и рабов различия между богатыми и бедными. Дальнейшее развитие обществ, разделения труда приводит к отделению умств. труда от физического, к превращению умств. труда в монополию небольшого меньшинства — господствующих К., сосредоточивших в своих руках управление произ-вом, заведывание обществ, делами и т. д., тогда как огромное большинство общества оказывается обреченным нести на себе все бремя тяжелого физнч. труда.

Т. о., причины возникновения К. марксизм видит не в обмане и насилии, как это делают, напр., сторонники теории насилия, хотя несомненно, что насилие играло в этом процессе свою, и притом немалую, роль. Возникновение К.— результат закономерного экономич. развития общества; насилие лишь содействовало этому процессу и закрепляло созданные экономич. развитием классовые различия. По-литич. насилие само есть продукт экономич. развития.

Основные типы классового деления общества. При всех различиях классовой структуры антагонистич. обществ их общая черта — присвоение господствующими К. труда непосредств. производителей. «Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, —указывал Маркс, —рабочий, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственника средств производства, будет ли этим собственником афинский... (аристократ), этрусский теократ...(римский гражданин), норманскнй барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современный лэндлорд или капиталист» («Капитал», т. 1, с. 240). В классовом обществе осн. средства произ-ва принадлежат всегда господствующему классу. Однако какие именно средства произ-ва становятся объектом классовой монополизации (земля, орудия труда или сам работник, рассматриваемый как средство произ-ва), это зависит от конкретных историч. условий, от особенностей данного способа произ-ва. Вместе с изменением распределения средств произ-ва изменяются и способы эксплуатации. «Та специфическая экономическая форма, в которой неоплаченный прибавочный труд выкачивается из непосредственных производителей, определяет отношение господства и порабощения, каким оно вырастает непосредственно из самого производства, и, в свою очередь, оказывает на последнее определяющее обратное действие. А на этом основана вся структура экономического общества..., вырастающего из самых отношений производства, и вместе с тем его специфическая политическая структура» (там же, т. 3, 1955, с. 804).

538 КЛАССЫ

«Рабство — первая форма эксплуатации, присущая античному миру; — пишет Энгельс, — за ним следуют: крепостничество в средние века, наемный труд в новое время. Таковы три великие формы порабощения, характерные для трех великих эпох цивилизации...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 175).

Все эти формы эксплуатации встречались уже в древности. В эпоху разложения первобытнообщинного строя наряду с рабством возникали и отношения наемного труда (напр., поденщики-феты в гомеровской Греции) и первые зародыши крепостнич. отношений (см. Ф. Энгельс, там же, т. 24, 1931, с. 605—06). Однако эти отношения не стали тогда господствующими. Рабство, крепостничество, наемный труд отличаются друг от друга не только степенью эксплуатации, но и различным положением непосредств. производителя. При рабстве и крепостничестве производитель является лично зависимым. Это одна из причин, вследствие к-рых классовое деление общества выступает здесь в форме деления на сословия. Положение каждого класса в обществе закрепляется юридически при помощи гос. власти.

В рабовладельч. обществе раб представлял собственность рабовладельца, к-рая в Древней Греции и Риме не отличалась от собственности на вещь, орудие произ-ва. Рим. писатель Варрон (1 в. до н. э.) в трактате о с. х-ве делил орудия, к-рыми возделываются поля, на три части: «... орудия говорящие, орудия, издающие нечленораздельные звуки, и орудия немые; к говорящим относятся рабы, к издающим нечленораздельные звуки — волы, к немым — телеги» (цит. по кн.: «Античный способ производства в источниках», Л., 1933, с. 20). Раб не считался человеком: в большинстве случаев закон разрешал рабовладельцу не только продавать, но и убивать его. Раб не мог, по крайней мере в принципе, владеть собственностью, не имел семьи. В Греции у раба не было даже имени, а только кличка.

Способ эксплуатации труда рабов и источники их пополнения—война, морской разбой и т.д.—обусловливали необходимость внеэкономич. принуждения как характерную черту рабовладельч. строя. При сравнительно медленном развитии производит, сил, при грубых и примитивных орудиях нроиз-ва, при отсутствии у раба заинтересованности в результатах своего труда нельзя было добиться регулярного произ-ва прибавочного продукта иначе, как средствами прямого физич. принуждения. С этим в свою очередь связаны крайне грубые и жестокие формы эксплуатации. Продолжительность жизни раба сама по себе не имела значения для рабовладельца, к-рый стремился извлечь из раба возможно большую массу труда в возможно более короткий срок. Поэтому смертность рабов была очень велика. При таком способе эксплуатации рабского труда не происходило регулярного воспроизводства рабочей силы внутри страны; потребность в рабах покрывалась гл. обр. при помощи ввоза извне. Вообще считалось более выгодным купить взрослого раба, чем выращивать потомство рабов в своем хозяйстве (см. А. Валлон, История рабства в античном мире. Греция, т. 1, М., 1936, с. 56). Наиболее жестокий характер эксплуатация приобрела там, где выступал на сцену торговый капитал, где произ-во имело целью обмен.

Наряду с осн. К.— рабовладельцами и рабами — в древнем мире существовали и мелкие крестьяне, ремесленники. Многие из них вытеснялись рабским трудом и разорялись, образуя, напр., в Риме массу люмпен-пролетариата. В последние века существования рабовладельч. общества в Риме в его недрах стали зарождаться новые отношения, подготовлявшие переход к крепостничеству. Крупные рабовладельч.

латифундии раздроблялись и обрабатывались колонами, к-рые считались рабами земли; их можно было передавать другому владельцу только вместе с землей. С изменением способа произ-ва рабовладельч. форма эксплуатации сменилась феодальной. При феод, системе х-ва собственником земли считался феодал, помещик, к-рый наделял крестьянина участком земли, а иногда и др. средствами произ-ва и заставлял его работать на себя. Характеризуя крепостнич. систему х-ва, Ленин указывал, что «во-первых, крепостное хозяйство есть натуральное хозяйство... Во-вторых, в крепостном хозяйстве орудием эксплуатации является прикрепление работника к земле, наделение его землей... Для получения дохода (т. е. прибавочного продукта) крепостник-помещик должен иметь на своей земле крестьянина, обладающего наделом, инвентарем, скотом. Безземельный, безлошадный, бесхозяйственный крестьянин — негодный объект для крепостнической эксплуатации... В-третьих, наделенный землей крестьянин должен быть лично зависим от помещика, ибо, обладая землей, он не пойдет на барскую работу иначе как под принуждением. Система хозяйства порождает здесь „внеэкономическое принуждение", крепостничество, зависимость юридическую, неполноправность и т. д.» (Соч., т. 15, с. 66). Феод, система х-ва также предполагала личную зависимость производителя, к-рая в зависимости от конкретных условий принимала различные формы: от наиболее жестокого крепостничества, мало чем отличавшегося от рабства, до сравнительно легкого оброчного обязательства. Но, в отличие от антич. раба, крепостной, во-первых., не считался полной собственностью феодала; последний мог продать, купить, но, по закону, не мог убить его; во-вторых, крепостной крестьянин имел свое хозяйство, владел пек-рой собственностью и пользовался участком земли; в-третьих, крепостной крестьянин был членом сел. общины и пользовался ее поддержкой. Этими особенностями феод, системы х-ва обусловливался и свойственный ей способ эксплуатации: присвоение прибавочного продукта в виде феод, ренты. Маркс указывал на 3 осн. формы феод, ренты: отработочную ренту, ренту продуктами и денежную ренту, к-рые обычно сочетались друг с другом. В различные периоды истории феод, строя преобладала какая-либо одна форма, сменявшая другую в определ. историч. последовательности: за отработочной рентой следовала рента продуктами, за последней — денежная рента. По сравнению с рабством феод, система представляла собой исторически прогрессивное явление. Феод, способ произ-ва предполагал более высокое развитие производит, сил и создавал нек-рую заинтересованность производителя в результатах своего труда. Кроме того, возникли большие возможности для классовой борьбы угнетенных масс. Место разноплеменной массы рабов заняли крепостные крестьяне, объединенные в общину. Большое прогрессивное значение имело и возникновение городов, в к-рых росли новые обществ, слои: ремесленники, организованные в цехи и корпорации, торговцы и др. В городах позднего средневековья из числа цеховых мастеров вырастал новый эксплуататорский слой. Капиталистич. элементы выделялись также из верхушки крестьянства.

Капиталистический способ произ-ва заменил феод, форму эксплуатации новой, капиталистической. Основными К. капиталистического общества являются буржуазия и пролетариат (см. Рабочий класс). Рабочий считается юридически свободным, но находится в экономич. зависимости от капиталистов. Будучи лишен всех средств произ-ва и владея лишь своей рабочей силой, оп вынужден продавать ее капиталистам— владельцам средств произ-ва. Капитали-

КЛАССЫ 539

стич. способ эксплуатации характеризуется присвоением капиталистами прибавочной стоимости, созданной трудом наемных рабочих-пролетариев. С упразднением личной зависимости непосредств. производителей и заменой ее экономич. зависимостью исчезает необходимость в разделении общества на сословия. Поэтому, в отличие от рабовладельч. и феод, обществ, К. капиталистич. общества уже не выступают как сословия. Однако пережитки сословного деления еще оказывают влияние на обществ, жизнь ряда капиталистич. стран.

Капитализм ни в одной стране не существует в «чистом» виде. Рядом с капитадистич. отношениями везде существуют более или менее значит, остатки отношений, унаследованных от предшествующих формаций. Поэтому наряду с осн. К. в капиталистич. странах существуют и неосновные. К ним принадлежит, напр., в ряде стран К. помещиков. При переходе от феодализма к капитализму в нек-рых странах помещичье землевладение было ликвидировано. В др. странах (Германия и др.) помещичье х-во постепенно превращалось в капиталистическое, а К. помещиков — в слой аграрной буржуазии. Наконец, в менее развитых странах, где сохранялись значит, пережитки феодализма (Россия до Октябрьской революции и др.), помещики продолжали существовать как особый К. В наст, время К. помещиков представляет значит, силу в отсталых, зависимых странах, где империализм поддерживает их как свою опору.

К числу неосн. К. капиталистич. общества относится и мелкая буржуазия, особенно крестьянство, к-рое во всех странах, за исключением Англии, представляет собой значит, массу, а в нек-рых менее развитых странах даже большинство населения. Крестьянство, ремесленники и др. мелкобурж. слои по мерс развития капитализма размываются, расслаиваются, выделяя из своей среды немногочисл. капиталистич. верхушку и массу бедняков-пролетариев и полупролетариев. В развитых капиталистич. странах крестьянство все в большей мере подвергается эксплуатации со стороны монополий, банков, опутывающих его сетями кабальной зависимости. Не будучи основным К. капиталистич. общества, крестьянство тем не менее вследствие своей роли в с.-х. произ-ве, значит, численности (даже в капиталистич. Европе ок. трети населения) и связи с рабочим классом способно стать большой силой в классовой борьбе против капитализма. Осн. силами, от к-рых зависит ход классовой борьбы в капиталистич. странах, выступают буржуазия, мелкая буржуазия (особенно крестьянство), пролетариат (см. В. И. Ленин, Соч., т. 30, с. 88).

Классовая структура современного капиталистического общества. Вопреки утверждениям реформистов, в классовой структуре капиталистич. общества за последние сто лет не произошло таких коренных изменений, к-рые могли бы сгладить противоположность классов. Вывод Маркса о том, что накопление богатств на одном полюсе общества сопровождается ростом пролетаризации на другом, остается в полной силе. Удельный вес буржуазии в населении капиталистич. стран за последние десятилетия уменьшился (напр., в США с 3% в 1870 до 1, 6°/₀ в 1950; в Англии с 8, 1% в 1851 до 2, 04°/₀в 1951), а вместе с темвы-росли ее богатства и власть. Выделилась монополи-стич. верхушка буржуазии, к-рая соединила в своих руках как экономич., так и политич. власть. Буря;, гос-во превратилось в комитет по управлению делами мононолистич. буржуазии, в орудие ее обогащения. Кучка миллиардеров и миллионеров возвышается не только над обществом, но и над всеми остальными слоями класса капиталистов. Господство монополий усиливает процесс поглощения мелких и средних ферм крупными. Т. о., интересы монополий оказы-

ваются в противоречии с интересами не только трудящихся, но и мелких и даже части средних предпринимателей.

В условиях совр. капитализма ускоряется процесс разорения крестьянства, ремесленников, кустарей, мелких лавочников и т. д. Удельный вес в населении этих старых «средних слоев» падает. Так, напр., в США с 1910 по 1954 доля в населении т. п. «самостоятельных» уменьшилась с 27, 1% до 13, 3%; в Зап. Германии число самостоят, хозяев сократилось с 33, 8% в 1907 (данные по всей Германии) до 24, 5% в 1956. Наряду с вытеснением пз нроиз-ва «средних слоев» «целый ряд „средних слоев" неминуемо вновь создается капитализмом (придаток фабрики, работа на дому, мелкие мастерские, разбросанные по всей стране ввиду требований крупной,, например велосипедной и автомобильной индустрии, и т. д.). Эти новые мелкие производители также неминуемо опять выбрасываются в ряды пролетариата» (Л е н и н В. И., Соч., т. 15, с. 24—25). Такие процессы происходят не только в сфере произ-ва, но и еще больше в сфере торговли и обслуживания.

В результате сокращения численности самостоятельных мелких производителей растет удельный вес в населении лиц, работающих по найму. По данным Междунар. организации труда, доля людей наемного труда возросла: в Зап. Германии в 1882 —1956 с 64, 7% до 75, 4% самодеят. населения, во Франции в 1851 — 1954 с 54, 6% до 64, 9%, в США в 1940—50 с 78, 3% до 82, 2%, в Австралии в 1911—54 с 74, 3% до 81, 3%. В составе лиц наемного труда растет численность служащих и интеллигенции, особенно инженерно-технической. Увеличение удельного веса этих слоев, к-рые нередко называют новыми «средними слоями», расценивается бурж. социологами, а также правыми социалистами как показатель «дспролотарпза-ции» населения. В действительности классовый состав служащих и.интеллигенции неоднороден: только часть из них можно отнести к «средним слоям»; верхушка служащих и интеллигенции (крупное чиновничество, управляющие и т. д.) срастается с буржуазией, а большинство сливается по своему положению с рабочим классом плп непосредственно примыкает к нему. В совр. капиталистич. обществе, особенно в наиболее развитых странах, преобладающая масса служащих утеряла свое прежнее привилегированное положение н превратилась или превращается в «пролетариат в белых воротничках». Что касается ипженерно-тех-нпч. интеллигенции, то в связи С автоматизацией произ-ва значит, часть инженеров и техников по характеру своего труда сближается с основной массой рабочих, утрачивая вместе с тем функцию управления и надзора за рабочими. В развитых капиталистич. странах, как, напр., США, все большее число инженеров и техников оказывается рядовыми участниками производств, процесса, занятыми при рабочих машинах. Т. о., происходит не «депролетари-зация» населения, а, наоборот, пролетаризация тех слоев, к-рые раньше занимали более или менее привилегированное положение в обществе. Осн. массу пролетариата составляют по-прежнему работники физпч. труда. Но соцпально-экономич. границы пролетариата в совр. капиталистич. обществе расширились и в его ряды вошли и значит, слои наемных работников, занятых умств. трудом (см. «Обмен мнениями. Какие изменения происходят в структуре рабочего класса? », в журп.: «Проблемы мира и социализма», 1960, № 5, 9, 12; 1961, № 4, 5, 6, 9).

Рост рабочего класса происходит не только в нац., по и в междунар. масштабе. К сер. 20 в. в развитых капиталистич. странах было сосредоточено более половины общего числа рабочих п служащих всех несоциалистич. стран (св. 160 млн.) и ³/₄ пром. проле-

540 КЛАССЫ

тпрната (ок. 85 млн.). В экономически слаборазвитых странах за последние десятилетия также сложился многочисл. рабочий класс. В странах Азии, Лат. Америки и Африки насчитывается ныне св. 100 млн. рабочих и служащих — св. 30% общего числа людей наемного труда в несоциалистич. мире.

В условиях совр. капитализма продолжает расти удельный вес пром. рабочих и сокращается доля и численность с.-х. пролетариата. Усиливается тенденция к ухудшению положения рабочего К., выражающаяся, в частности, в отставании заработной платы от стоимости рабочей силы, в массовой безработице и т. д. Развитие автоматизации вытесняет из произ-ва часть рабочих, на ряде участков произ-ва ведет к замене квалифицированных рабочих малоквалифицированными, прошедшими кратковременное обучение. Изменение соотношения между квалифицированными и обученными рабочими, сближение уровней их оплаты порождают в ряде капиталистич. стран тенденцию к сужению слоя рабочей аристократии. Этому же содействует распад колониальной системы империализма, сокращающий источники, за счет к-рых моно-полистич. буржуазия в странах империализма подкупает верхушку рабочего К. Однако этот процесс протекает противоречиво; в нск-рых странах (США и др.) рабочая аристократия сохраняет свое привилегированное положение и даже растет. Гос. монополиста, капитализм «... не только не изменяет положения основных классов в системе общественного производства, но и углубляет пропасть между трудом и капиталом, между большинством нации и монополиями» (Программа КПСС, 1961, с. 27).

Уничтожение классов. Обосновав исторически преходящий характер классового деления общества, марксизм-ленинизм впервые доказал исторпч. необходимость и определил условия уничтожения К. Существование К. являлось неизбежным до тех пор, пока развитие производит, сил было недостаточным для того, чтобы обеспечить условия всестороннего развития всех членов общества, пока оно требовало разделения труда между громадным большинством, занятым лишь подневольным физич. трудом, и привилегированным меньшинством, освобожденным от прямого производит, труда и занятого управлением. Однако в эпоху капитализма производит, силы достигли такой высокой ступени развития, что стало возможным и необходимым устранение этого деления. Классовое деление превратилось в препятствие для дальнейшего экономич., политич. и умств. развития общества.

Общественной силой, способной осуществить историческую задачу уничтожения К., является пролетариат — К., лишенный собственности па средства производства и потому наиболее революционный, К., к-рый связан с наиболее передовой формой х-ва — крупным произ-вом, и способен стать носителем нового, более высокого, чем капиталистический, способа произ-ва, К., к-рый сплачивается и организуется самим своим положением в системе произ-ва. По своему объективному положению пролетариат представляет собой единств. К., способный стать во главе всех тр5^гдящихся и эксплуатируемых, чтобы низвергнуть капитализм и создать коммунизм. К этой цели могут привести лишь непримиримая классовая борьба пролетариата и установление им своей революц. политич. власти — диктатуры пролетариата. Критикуя бакунистов, провозглашавших уравнение К. путем установления «гармонии капитала и труда», Маркс писал: «не уравнение классов — бессмыслица, на деле неосуществимая — а, наоборот, уничтожение классов — вот подлинная тайна пролетарского движения...» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 16, с. 364). В отличие от всех предшествующих господствующих К., проле-

тариат берет в свои руки политич. власть не для того, чтобы навсегда закрепить свое классовое господство, а для того, чтобы уничтожить всякое классовое господство и осуществить переход к социализму. Политич. власть пролетариата служит орудием его классовой борьбы против всех сил старого мира, орудием коренного социалистич. преобразования экономики, устраняющего всякую почву для существования эксплуататорских К. и эксплуатации человека человеком. С осуществлением этой задачи, как показывает опыт СССР, гос-во диктатуры пролетариата перерастает в общенар. социалистич. гос-во, к-рое сохранится до полной победы коммунизма. При этом рабочий К. остается руководящей силой общества вплоть до построения коммунизма и исчезновения К. Важнейшими условиями уничтожения К. являются ликвидация частной и установление обществ., всенар. собственности на средства произ-ва. «Уничтожить классы, — учил Ленин, — это значит поставить всех граждан в одинаковое отношение к средствам производства всего общества, это значит — все граждане имеют одинаковый доступ к работе на общественных средствах производства, на общественной земле, на общественных фабриках и так далее» (Соч., т. 20, с. 128). Уничтожение К. требует целой историч. эпохи. Первый и важнейший этап в решении этой задачи охватывает переходный период от капитализма к социализму. Две коренные задачи решаются в этот период: 1) ликвидация частнокапиталистич. собственности и на этой основе — К. капиталистов; 2) преобразование мелкой частной собственности крестьян и ремесленников путем социалистич. кооперирования их хозяйств и на этой основе уничтожение гл. классовых различий между рабочими и крестьянами.

В Сов. России была в первую очередь осуществлена ликвидация К. помещиков путем_ конфискации помещичьих земель и ликвидация крупной и средней буржуазии города путем национализации пром-сти. транспорта, банков, торговых предприятий и т. д. Сильный удар был нанесен в первые годы революции и сел. буржуазии (кулачеству), численность к-рой значительно сократилась. В результате этого частнокапиталистич. элементы города и деревни были оттеснены на положение второстепенного неосн. класса. Трудящееся крестьянство, наоборот, стало наряду с рабочим классом одним из осн. классов переходного периода. В 1921 Ленин отмечал, что в Сов. стране в первый раз во всемирной истории существуют в течение ряда лет два осн. класса: рабочий класс и мелкое крестьянство, составлявшее большинство населения.

В первые годы нэпа имел место нек-рый рост капиталистич. элементов в городе и деревне.Социалистич. гос-во осуществляло политику ограничения их эксплуататорских тенденций и вытеснения их гл. обр. путем развития социалистич. форм х-ва в торговле, пром-сти и с. х-ве. В результате этой политики гор. буржуазия была к концу 20-х — нач. 30-х гг. полностью вытеснена из торговли и мелкой пром-сти. В с. х-ве капиталистич. элементы вначале также ограничивались и частично вытеснялись, а в конце 1929 была начата ликвидация кулачества как класса на базе сплошной коллективизации крест, х-в. После того, как осн. масса крестьян при товарищеской помощи и под руководством рабочего К. повернула на путь социализма, оказалось возможным покончить с последним и наиболее многочисл. эксплуататорским К.— кулачеством, а вместе с тем закрыть и все источники, порождающие капиталистич. элементы.

В зависимости от историч. условий и классового состава населения в различных странах ликвидация эксплуататорских К. может иметь свои особенности.

КЛАССЫ 541

Так, в нок-рых странах (напр., в Болгарии) не пришлось ликвидировать К. помещиков, так как его уже не было ко времени народио-демократич. революции. В Китае же стояла задача ликвидации не только крупной компрадорской буржуазии и помещиков, но и освобождения нек-рых народностей от эксплуатации со стороны феодалов и рабовладельцев. Творчески используя опыт Сов. Союза, коммунистические н рабочие партии стран народной демократии внесли много своеобразия в методы ликвидации эксплуататорских К. Изменение соотношения классовых сил в мировом масштабе в пользу социализма, наличие мировой системы социализма, помощь Сов. Союза открыли возможности для применения в ряде случаев мирных форм преобразования капиталистич. пром-стп и торговли. Как отмечено в Заявлении Совещания представителей коммунистических и рабочих партий (1960), в странах нар. демократии уже нет К. помещиков и капиталистов, уничтожена или успешно уничтожается эксплуатация человека человеком. В большинстве социалистич. стран перестало существовать также кулачество, с к-рым было покончено в ходе его ограничения и вытеснения.

С победой социализма оказывается осуществленной в основном и решающем задача уничтожения К., ибо все эксплуататорские К. ликвидированы. Однако это не означает исчезновения всех классовых различий. Как показал опыт СССР и др. социалистич. стран, и после победы социализма остаются два дружественных класса — рабочий класс и кооперированное крестьянство, а также продолжает существовать как особый социальный слой интеллигенция.

Рабочий К. и крестьянство в прошлом, в переходный период от капитализма к социализму были связаны с различными способами произ-ва — социалистическим и мелкотоварным, с различными формами собственности на сродства произ-ва — социалистической, общественной и мелкой, частной. В условиях социализма это различие исчезло, они объединены па почве единого социалистич. способа произ-ва, поэтому различия между рабочими и крестьянами уже не являются коренными. Но своеобразие путей этих К. к социализму оставило свой отпечаток в виде различия двух форм социалистич. собственности — всенародной, государственной и колхозно-кооперативной. С этим связаны и различия между рабочим К. и крестьянством по их отношению к средствам произ-ва, по их роли в обществ, организации труда, по формам получения дохода. Существование классовых различий между рабочими и крестьянами, а также различий между этими К. и интеллигенцией обусловлено в конечном счете остатками старых форм обществ, разделения труда. Социализм устраняет антагонизм между городом и деревней, между умств. и физич. трудом. Однако этим еще не устраняются сразу существ, различия между городом п деревней, между умств. и физич. трудом, представляющие наследие классового общества. В процессе преодоления этих различий постепенно стираются грани между рабочими, крестьянами и интеллигенцией.

Процесс стирания классовых граней, завершающий уничтожение К., начатое победой социалистич. революции и утверждением социалистич. способа произ-ва, имеет существ, особенности. Во-первых, это процесс постепенный, к-рый не требует революц. переворота. Во-вторых, он совершается не в результате борьбы между К., а в результате их дружеств. сотрудничества.

Период развернутого строительства коммунизма представляет собой новый этап в развитии классовых взаимоотношений, к-рый характеризуется ускорением процесса стирания различий между К. и социальными группами, ростом и укреплением коммуни-

стич. начал во взаимоотношениях между рабочими, крестьянами и интеллигенцией. «Различия между рабочим классом и крестьянством в решающем, главном преодолены; процесс окончательного стирания классовых граней будет протекать теперь все быстрее и быстрее» (Хрущев Н. С, Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии, 1961, с. 101).

Изменение классового состава населения в условиях социализма показывают следующие данные: в 1939 52, 5% населения СССР составляли (вместе с семьями) рабочие и служащие, 44, 9% — колхозное крестьянство, 2, 6% — крестьяне-единоличники и некооперированные кустари; в 1959 удельный вес рабочих и служащих возрос до 68, 3%, колхозного крестьянства уменьшился до 31, 4%, а крестьяне-единоличники и некооперированные кустари почти исчезли, их доля в населении составляла только 0, 3%. В 1961 рабочие и служащие составили свыше 72% населения, а колхозное крестьянство — около 28%. Быстрый рост рабочего класса — это результат бурного развития нром-сти, механизации с. х-ва, создания значит, числа совхозов, особенно в районах освоения целинных земель. Он показывает вместе с тем, что все возрастающая часть населения СССР связана непосредственно с общенар. собственностью. «Общенародная собственность составляет основу жизни всего населения, в том числе и колхозного крестьянства» (Хрущев Н. С, О Программе КПСС, 1961, с. 79).

Важнейшим условием окончат, стирания граней между рабочим классом и колхозным крестьянством является создание материально-технической базы коммунизма. В процессе создания этой базы с.-х. труд будет все больше превращаться в разновидность индустриального; по характеру своего труда и но своему культурно-технич. уровню крестьяне будут сближаться с рабочими. На основе развития производит, сил совершенствуются н развиваются как государственная, так и колхозная форма х-ва. Рост осн. производств, фондов колхозов, совершенствование внутриколхозных отношений, развитие межколхозных производств, связей, а также связей колхозов с совхозами и местными пром. предприятиями способствуют сближению, а в дальнейшем и слиянию колхозной собственности с общенародной. Программа КПСС ставит задачу построения в основном коммунистич. общества в СССР в течение двух десятилетий. В связи с решением этой задачи, с созданием материально-тех-нич. базы коммунизма во втором десятилетии произойдет постепенный переход к единой общенар. собственности, будут в основном ликвидированы существ, различия между городом и деревней, а также будет происходить ликвидация существующих еще остатков различий между К.

Создание материалыю-технич. базы коммунизма явится также основой преодоления в последующем существ, различий между физич. и умств. трудом. На основе комплексной механизации уже в первом десятилетии исчезнет тяжелый физич. труд в пром-сти, с.х-ве, строительстве, на транспорте, в коммунальном х-ве. В течение двадцатилетия осуществится в массовом масштабе комплексная автоматизация произ-ва. Технич. прогресс будет все больше изменять характер труда непосредств. производителей, способствуя ор-ганпч. соединению в их деятельности умств. и физич. труда. В то же время будет расти культурно-технический уровень работников физич. труда, сближающий их с работниками умств. труда. На этой основе будут преодолеваться различия между рабочими и крестьянами, с одной стороны, и интеллигенцией — с другой стороны. Важную роль в преодолении этих различий призвана сыграть система нар. образования. Сокращение рабочего дня также будет способствовать

542 КЛАССЫ

росту культурного уровня и формированию всесторонне развитых членов коммунистич. общества.

Стирание граней между рабочим К., крестьянством и интеллигенцией полностью завершается их превращением в тружеников бесклассового коммунистич. общества, к-рое уже не будет знать никаких социальных различий. «... Коммунизм покончит с делением общества на классы и социальные слои, в то время как вся история человечества, за исключением первобытных времен, была историей классового общества. Деление па противоположные классы вело к эксплуатации человека человеком, классовой борьбе и антагонизму между нациями и государствами. При коммунизме все люди будут иметь равное положение в обществе, одинаковое отношение к средствам производства, равные условия труда и распределения и активно участвовать в управлении общественными делами» (Программа КПСС, 1961, с. 63).

Современные буржуазные и правосоциалистические теории К. В отличие от идеологов прогрессивной буржуазии, к-рые пытались, но не могли познать сущность классового деления общества, идеологи реакц. буржуазии стремятся прикрыть, затушевать его. Нек-рые из них вообще отрицают существование К. Другие пытаются доказать вечность, неустранимость классового деления. Во 2-й пол. 19 в. получили широкое распространение биологич. теории общества. Сторонники органич. теории объясняли классовое деление по аналогии с разделением функций между высшими и низшими органами в организме животного (Спенсер). Проповедники социал-дарвинизма связывали возникновение К. с борьбой за существование между индивидами, народами или расами (см., напр., О. Ammon, Die Gesellschaftsordmmg und ibre naturlichen Grandlagen, 1895). Теории, выводящие разделение на К. из биологич. законов, проповедуются нек-рыми совр. бурж. социологами и биологами, к-рые пытаются использовать новейшие данные генетики (Дж. Хаксли, С. Дарлингтон и др.) для того, чтобы [увековечить К. и классовое господство буржуазии. Од-|нако более широко распространены в совр. условиях психологич. теории К., выводящие классовые различия из различий в идеях и психологии, в уровне нравственного и интеллектуального развития людей. Для ряда сторонников этих теорий К. по существу сводятся к классовому самосознанию. «Классы, — пишет амер. социолог Р. Сентерс, — суть психосоциальные группировки, нечто совершенно субъективное по своему характеру, опирающееся на классовое сознание, т. е. чувство группового членства» («The psychology of social classes», Princeton, 1949, p. 27). Буржуазно-апологетич. смысл подобных определений очевиден, их социальное назначение состоит в том, чтобы скрыть действительную материальную основу деления общества на К., его связь с экономич. строем. Субъективистский подход к определению К. проявляется и в чрезвычайно распространенных в бурж. социологии попытках определить социальную структуру общества на основе опроса людей, их ответов на вопрос о том, к какому К. они себя причисляют. Т. о., К. как объективная категория подменяются субъективными представлениями людей об их классовой принадлежности, хотя эти представления нередко не совпадают с их действит. положением в обществе. Понятие К. часто заменяется в бурж. социологии широкими и неопредел, понятиями «обществ, группа», «слой» (страта), «среда» и т. д. Так, по мнению амер. социолога Э. Росса, общество состоит из совокупности социальных групп. К такого рода группам относят, напр., семью, религ. организации, культурные и политич. объединения и т. п. Франц. католич. социолог Р. Бертрап-Серре утверждает, что общество делится не на К., а на различные среды: буржуазную, рабочую и т. д.,

различающиеся по образу жизни (см. R. Bert-rand-Serret, Le mythe marxiste des «classes», 1955). В качестве критерия разграничения социальных групп различные авторы выдвигают также род занятий, условия жизни, в т. ч. тип жилища, образование, доход и т. д. Пр'и этом следствия классового деления, напр. различия в бытовых условиях, в уровне образования и пр., выдаются за его причины. Более низкий уровень образования рабочего по сравнению с буржуа, плохие жилищные условия, в к-рых он находится, рассматриваются не как следствие, а как причина его пролетарского положения и таким путем действит. отношения полностью извращаются. Ряд бурж. социологов предлагает объединить все критерии различения в общее понятие «ранга» или «статуса». Так, напр., амер. социолог Л. Уорнер считает, что статус определяется занятием, источником дохода, типом жилища и районом проживания. Следуя этому принципу, он разделил население изучавшегося им города на пять К.: высший, высший средний, низший средний, высший низший, низший низший (W. L. Warner, М. Meeker and К. Eells, Social class in America, a manual of procedure for the measurement of social status, 1949). Т. о., деление капиталистического общества на два враждебных друг другу К. подменяется неопределенным делением на «ранги», чтобы скрыть, замазать коренной классовый антагонизм между буржуазией и пролетариатом. Нек-рые бурж. социологи пытаются, по примеру нем. социолога М. Вебера, расщепить классовую структуру общества на несвязанные друг с другом группировки людей в сфере экономики, социальной жизни и политики. Бурж. социолог Дж. Каль видит заслугу М. Вебера в том, что он расщепил марксово понятие К. на три частиц якобы доказал, что деление людей на политич. партии, а также их группировка в социальной жизни не определяются «экономическими классами» (J. А. К a h 1, The american class structure, [1957]). Такие взгляды имеют своей целью затушевать органич. связь между господством К. капиталистов в экономике и его политич. господством. При всем многообразии группировок людей в различных сферах жизни общества остается несомненным, что именно тот К., к-рый владеет важнейшими средствами произ-ва, держит, как правило, в своих руках политич. власть и господствует во всей социальной жизни.

Значит, часть совр. бурж. социологов пытается доказать, будто классовые различия при капитализме постепенно исчезают, стираются. Так, напр., амер. бурж. социолог Дж. Бернард выступила на 3-м Меж-дунар. социологич. конгрессе (1956) с утверждением, будто в США уже нет буржуазии и пролетариата, ибо они сливаются в едином «среднем К.». «Бесклассовое общество, — заявила она, — возникает не благодаря переходной диктатуре пролетариата, а в результате огромного расширения среднего класса, который имеет тенденцию поглощать классы, находящиеся „ниже его" » («Transactions of the third World Congress of Sociology», v. 3, Amst., 1956, p. 26—27). Однако единого среднего К., о к-ром говорят бурж. социологи, в капиталистич. обществе не существует. Имеются различные средние слои (мелкая буржуазия города и деревни, часть служащих и интеллигенции и т. д.), занимающие промежуточное положение между рабочим К. и классом капиталистов и постоянно подвергающиеся изменениям по составу и численности, что отнюдь не устраняет противоположности между буржуазией и пролетариатом (см. С. Ааронович, Британский монополистический капитал, пер. с англ., 1956; Э. Грант, Социализм и средние классы, пер. с англ., 1960). Не устраняет этой противоположности и «революция в доходах», к-рая якобы сблизила низшие доходы с высшими. На деле никакой «революции

КЛАССЫ — КЛАУС 543

в доходах» не произошло. Для монополистич. капитализма характерно углубление пропасти между доходами верхушки монополистич. капитала и большинства трудящихся.

Вслед за бурж. социологами миф об исчезновении классовых различий в совр. капиталистич. странах усердно проповедуют правые социалисты, реформисты, а также ревизионисты. Они утверждают, будто в совр. обществе вопрос о форме собственности все больше теряет значение. Так, напр., англ. лейборист Кросленд находит, что форма собственности уже не является критерием, определяющим характер обществ, строя, а франц. правый социалист А. Филип доказывает, что «собственность играет все меньшую роль в классовых различиях» (см. A. Philip, J.e soci-alisme train, pt. 1—2, [P., 1957], p. 21). Акционерная форма капиталистич. собственности выдается правыми социалистами за обществ, собственность, а отсюда делается вывод о том, что капиталист якобы уже исчез. Т. о., лидеры правых социалистов стараются внушить рабочему К., будто ему уже не с кем вести борьбу, стараются отвлечь его от атаки на капиталистич. собственность. Вместо отношения к средствам произ-ва многие правые социалисты выдвигают на первый план отношения распределения, становясь, т. о., на позиции распределит, теории К. Эта теория служит обоснованием реформистской политики, сводящейся к борьбе за мелкие улучшения положения рабочих и отрицающей необходимость ликвидации капитализма. Среди правых социалистов пользуется распространением также организац. теория, сводящая различия между К. к различиям между организаторами и исполнителями. Эта теория ныне сливается с теориями мэнеджеризма (от слова «мэпеджер» — управляющий). В предисловии к книге амер. бурж. социолога Бёрнхема «Эра организаторов» лидер франц. правых социалистов Л. Блюм утверждал, что «переход капитализма к режиму организаторов» явится «революцией организаторов», к-рая заменит собой и сделает ненужной социалистич. революцию. На деле «революция организаторов» — такой же миф, как и «революция в доходах». Значит, часть капиталистов, все более паразитируя, действительно передает непосредств. управление произ-вом своим служащим. «Монополистическая буржуазия является бесполезным наростом на общественном организме, излишней для процесса производства» (Программа КПСС, 1961, с. 29). Но это не означает будто капиталисты утрачивают власть над пром-стью и «исчезают». Это лишь новое свидетельство растущего паразитизма буржуазии, подтверждающее необходимость ликвидации этого К., к-рая может быть осуществлена только социалистич. революцией. Историч. опыт показал, что только марксистская теория К. указывает человечеству путь из классового общества в бесклассовое.

Лит.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Манифест Коммунистической партии, Соч., 2 изд., т. 4; М а р к с К., Введение (Из экономических рукописей 1857—58 годов), там же, т. 12; его же, Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта, там же, т. 8; е г о же, [Письмо] И. Вейдемейеру 5 марта 1852 г., в кн.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Избр. письма, М., 1953; его же, Капитал, т. 1—3, М., 1955; его же, Теории прибавочной стоимости (IV т. «Капитала»), ч. 1—3, М., 1955—61; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, М., 1957, отд. 2, гл. 3, 4, отд. 3, гл. 1—2; его же, Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии, М., 1955, гл. 4; е г о же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1953; его же, Общественные классы — необходимые и излишние, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19; Л е н и н В. И., Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов, Соч., 4 изд., т. 1; е г о же, Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве, там же, т. 1; е г о же, Вульгарный социализм и народничество, воскрешаемые социалистами-революционерами, там же, т. 6; е г о же, Еще одно уничтожение социализма, там же, т. 20; его же, Карл Маркс, там же, т. 21; его же, Государство и революция, там же, т. 25; е г о же, Великим почин, там же, т. 29; е г о же, Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата, там же, т. 30; е г о же,

Детская болезнь «левизны» в коммунизме, там же, т. 31; Программа КПСС, М., 19В); Хрущев Н. С, О контрольных цифрах развития народного хозяйства СССР на 1959— 1965 годы, М., 1959; его же, Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии 17 окт. 1961 года, М., 1961; его же, О Программе КПСС, М., 1961; Заявление Совещания представителей коммунистических и рабочих партий. Москва, ноябрь 1960 г., М., I960; Ф остер У. 3., Закат мирового капитализма, пер. с англ., М., 1951; Торез М., Новые данные об обнищании трудящихся Франции, М., 1959; U 1 b r i с h t W., Die Staatslehre des Marxismus-Leninis mus una ihre Anwendung in Deutschland.B., 1958; Основы марксизма-ленинизма, [2 ичд.], M., 1962, гл. 5, 10, 11, 22. 24, 26; Основы марксистской философии, |2 изд.!, М., 1962, гл. 15, 19; С о л н ц е в С. И., Общественные классы, 2 изд., П., 1923; У д а л ь ц о в А., К теории классов у Маркса и Энгельса, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Архив, кн. 1, М., 1924; К у н о в Г., Мар-ксова теория исторического процесса, общества и государства, пер. с нем., т. 2, М.— Л., 1930; К а у т с к и и К., Материалистическое понимание истории, пер. с нем., т. 2, М.—Л., 1931; Глезер ман Г. Е., Ликвидация экеплоататорских классов и преодоление классовых различий в СССР, [М.], 1949; Чернов Ф. Ф., Марксистско-ленинская теория классов и классовой борьбы, 2 изд., [M.J, 1952; III Международный конгресс социологов. Стенограмма доклада [П. Н. Федосеева] и выступлений [В. С. Немчинова, С. Ф. Кечекьяна, А. М. Румянцева, М. Д. Каммари]..., М., 1957; Немчинов В. С, Великая Октябрьская социалистическая революция и изменение классовой структуры сов. общества, в сб.; Всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции, М., 1957; Семенов В. С, Проблема классов и классовой борьбы в современной буржуазной социологии, М., 1959; Исторический материализм и социальная философия современной буржуазии [Сб. статей. Под общ. ред. IO. П. Францева], М., 1960; Зарубежные марксисты в борьбе против реформизма и ревизионизма. Сб. переводов. Под общ. ред. А. Ф. Окулова, М., 1960; Большов Д. Г., М и д ц е в В. В., Я к о в л е-в а Л. А., Кризис реформистских иллюзий «демократического социализма», М., 1961; В а р г а Е. С, Капитализм двадцатого века, М., 1961; Изменение классовой структуры общества в процессе строительства социализма и коммунизма. [Гл. ред. Г. Е. Глезерман], М., 1961; Шнейерсон А. И., Городские средние слои при капитализме, М., 1961; Андреева Г. М. и У г р и н о в и ч Д. М., Классы и классовая борьба, М., 1961; Андреева Г. М., На пути к бесклассовому коммунистическому обществу, М., 1961; Рабочее движение в капиталистических странах (1959—61 гг.), М., 1961; Марков М., Към въпроса за класовите изменения в НРБ, С, 1960; Radulescu I., Dulea M., structura economics §i de class a RP Romine, Buc, [1960].

Г. Глезерман. Москва.

КЛАУБЕРГ (Clauberg), Иоганн (24 февр. 1622—31 янв. 1665) — нем. философ-картезианец (см. Карте-зианство). Проф. философии и теологии в Лейдене и Херборне (1650—52), с 1652 — в Дуйсбурге. Одним из первых стал пропагандировать философию Декарта в Германии. В его сочинениях дано систематич. изложение дуалистич. системы Декарта, в переработке к-рой он предвосхищал Гейлинкса (см. также Окказионализм). К. учил, что взаимодействие между двумя субстанциями — духом и телом — не может проистекать из их собств. природы. Причиной того, что возможны взаимодействия одной субстанции с другой, является бог. Отдельный волевой акт или отдельное телесное движение является лишь «causa procatarctica» (внешней причиной, нуждающейся в побуждении), бог же является «causa libera et universalis» (свободной и всеобщей причиной). В своем произв. «Metaphysica de ente, quae rectius Ontosophia» (1656) К. выступил как предшественник логич. и психоло-гич. учения X. Вольфа, к-рый заимствовал у К. термин «онтология» или «онтософия», введенный К. вместо понятия «метафизика».

Соч.: Opera omnia philosophica, TI 1—3, Amst., 1.691; Differentia inter Cartesianam et in scholis vulgo usitatam pliilo-sophiam, [s. l.j, 1651.

Лит.: История философии, т. 2, М., 1941, с. 138; Mlil-
1 е г Н., J. Clauberg und seine stellung im Cartesianismus mit
besonderer Beriicksichtigung seines Verhiiltnisses zu der occasio-
nalistischen Theorie, Jena, 1891 (Diss.); В г о s с h P., Die
Ontologie des J. Clauberg, Greifswald, 1926; В a lz A., Clau
berg and the development of occasionalism, «Philos. Rev.»,
1933—34, v. 42, 43, p. 42—43. О. Фишер. ГДР.

КЛАУС (Klaus), Георг (р. 1912) — нем. философ-марксист, действит. член Герм. Академии наук (с 1961). Участник подпольной борьбы с фашизмом. В книге «Иезуиты, бог, материя» («Jesuiten, Gott, Materie»,

544 КЛАЦЕЛЬ — КЛЕМАН

1957) К. подверг критике фальсификацию диалектич. материализма, содержащуюся в сочинениях неотомиста Г. Веттера. Большое внимание К. уделяет разработке филос. вопросов совр. формальной логики и кибернетики.

С оч.: Philosophie und Einzelwissenschaft, В., 1958; в рус. пер.: Введение в формальную логику, М., i960.

Лит.: Гулыга А., Достойный отпор неотомистской
фальсификации диалектического материализма, «Коммунист»,
1958, Л« 12. А. Гулыга. Москва.

КЛАЦЕЛЬ (КЛасеГ), Франтишек Матоуш (7 аир. 1808 — 17 марта 1882) — чеш. политич. деятель и философ-левогегельянец. Получил богословское образование. С 1835 — проф. философии. В 1844 был уволен со службы за панславизм и гегельянство. В период с 1844 по 1852 К. выступал со статьями в моравских прогрессивных журналах «Tydenniku», «Moravske noviny». К.— автор первой чеш. книги о социализме «Послания друга подруге о происхождении социализма и коммунизма» («Listy pfitele k pfi-telkyni о puvodu socialismu a komunismu», 1849; послед-нее издание в 1948 с предисловием Л. Свободы). К. был знаком с основами франц. социализма, придерживался идей утопич. социализма. В 1869 К. уехал в США, где продолжал свою просветит, деятельность в качестве журналиста, основал в 1872 филантропич. об-во «Объединение свободомыслящих», выступавшее против суеверия и религ. предрассудков. В работах, посвященных вопросам этики, напр. «Наука о добре» («Dobroveda», 1847), К. проповедовал космополитизм («всемирность»), противопоставляя его «патриотизму», под к-рым К. подразумевал пационалистич. эгоизм.

Лит.: Kabelik J., F. M. Klacel, Praha, 1908; Trapl
M., Pedagog Klacel, в сб.: Tyl. Ncmcova. Klacel. Vychovny v_, z-
nam jejic.h dila, Praha, 1955. Л. Свобода. ЧССР.

КЛЕАНФ (KA, e2Vv)T)g) из Асса в Троаде (р. ок. 330 — ум. ок. 232 до н. э.) — др.-греч. философ, один из основателей (вместе с Зеноном из Китиона и Хри-■ сип-пом Киликийским) стоицизма. Учение К. можно только с большим трудом выделить из общестоич. учения, поскольку источники большей частью имеют в виду их всех троих вместе. Как и все стоики, К. разделял философию на логику, физику и этику. Логику К. понимал как учение о слове, разделяя ее на учение об обозначающем (акт смыслового по-лагания) и обозначаемом (предмет смыслового по-лагаиия) (SVF I frg. 483—90, Arnim). Вместе с прочими стоиками К. проповедовал в физике единую материю, к-рая разрежается в тончайший огонь и сгущается в воду и землю (там же, frg. 495), являясь, однако, в то же время мировым логосом или осмысленным словом (там же, frg. 493). Впрочем, у К. была также и тенденция трактовать логос как формообразующий принцип (там же, frg. 496), что до нек-рой степени уже напоминает Платона и Аристотеля. Им же признавалось перио-дич. воспламенение Вселенной (там же, frg. 497). Телесной сущностью обладает, по К., и человеч. душа, представляющая собой истечение божеств, первоогня (там же, frg. 518—26). Боги и демоны тоже являются силами природы на разных ступенях их развития (там же, frg. 528—47). Однако материалистич. тенденция, роднящая древних стоиков, в т. ч. К., с раннегреч. натурфилософией, в частности с Гераклитом, сталкивалась в учении К. с трактовкой логоса как общемировой цели и как всеобщего провидения (там же, -frg. 548—51). Общестоич. концепция чувственного познания (к-рая вполне совмещалась с рационализмом учения о логосе) у К. выступала как учение об от-печатывании вещей на воске души (там же, frg. 484). В области этики К. выставлял обычные для раннего стоицизма учения — о жизни сообразно с природой или, что то же, с разумом, логосом (там же, frg. 552); об искоренении страстей и об отсутствии всяких переходов между мудрецом и глупым или между доброде-

тельным и порочным (там же, frg. 570, 574); весьма ригористич. учение о добродетелях (там же, frg. 563—69) и т. д. Для взглядов К. характерно толкование удовольствия как противоестеств. аффекта, добавление к этике политики, отсутствие учения о космосе как о мировом гос-ве, набожность (заставлявшая его выступать против учения Аристарха Самосского о движении Земли и писать торжественные гимны Зевсу), помещение верховного божества на Солнце и др. Синкретизм мировоззрения К. отражал особенности эпохи эллинизма, когда, с одной стороны, развивалась гос. централизация, осн. на крупном рабовладении, а с другой — индивидуализм, достигший небывалой до того времени распространенности. Первая из этих тенденций эпохи эллинизма отражалась в мировоззрении К. в виде фатализма, космополитизма, приверженности идеям Гераклита об огненном логосе как всеобщем законе п о необходимости; вторая находила выражение в симпатиях К. к индетерминизму, теории свободы воли и кинизму.

С о ч.: Fragments of Zeno and Cleantlies, ed. A. C. Pearson, Camb., 1891; stoicorum veterum (ragmenta, coll. I. Arnim, v. I, Lpz., 1921, S. 103—39.

Лит.: Poppelreuter H., Die Erkenntnislehre Zenons
und Kleanthes, Koblenz, 1891; Paulys Real-Encyklopadie der
classichen Altertumswissenschaft, Halbbd 21, Stuttg., 1921, s.
558—74; P о h 1 e n z M., Die Stoa, Bd[l—2J, Giitt., 1948—49.
См. также лит. при ст. Стоицизм. А. Лосев. Москва.

KflEMHIIETEP(Klempeter), Ханс (р. 1869)— австр. философ, крайний представитель махизма, доходивший до выводов в пользу солипсизма. Активный популяризатор махизма; по его мнению, «исходный пункт Беркли и Маха неопровержим» («Kant-Studien», Bd 8, В., 1903, S. 274). Вслед за Махом К. считал, что тела — мысленные символы для комплекса ощущений (см. «Archiv fur systematische Philosophie», В., 1899, Bd 5, S. 162—64). Согласно К., «субъективное убеждение, а не объективная истина, есть единственная достижимая цель всякой науки» (*Die Erkeimtnis-theorie der Naturforschung der Gegenwart», Lpz., 1905, S. 9). К. подчеркивал «волевой характер нашего мышления», считая, что в нем выражается несвязанность нашей воли «внешними обстоятельствами» (там же, S. 50). С идеалистич. позиций К. критиковал филос. взгляды Гелъмголъца за «непонимание» того, что масса, сила и т. д. это «только понятия, продукты нашей фантазии, а вовсе не реальности, существующие вне мышления» («Archiv...», S. 164). Пытался доказать совместимость субъективно-идеалистич. теории Маха с требованиями новейшего естествознания, за что был высмеян Лениным (см. Соч., т. 14, с. 83).

Соч.; Die Erkenntnistheorie der Naturforschung der Gegenwart, Lpz., 1905; Der Phanomenalismus, Lpz., 1913.

А. Мысливчеико. Москва.

КЛЕМАН (Clemens), Рене (р. 14 апр. 1911) — бельг. социолог, представитель эмпирич. социологии. Проф. Льежского ун-та; директор социологич. ин-та в Льеже, руководитель издания «Travaux de l'lnstitut de socio-logie de la faculte de droit de Liege». Осн. интерес исследований К. составляет индустриальная социология. К. и его сотрудники исходят из принципов, разработанных в духе бурж. теорий социальной мобильности и социальной стратификации. К. пытается объяснить классовые конфликты совр. капи-талистич. общества взаимным непониманием (напр., между рабочими и администрацией предприятия), возникающим в результате несовершенства средств человеч. общения. Устранение классовых конфликтов, по К., возможно будто бы с помощью ряда «организационных форм» в рамках капиталистич. общества. Главным К. считает создание эффективной «человеческих отношений теории». Занимается также вопросами социологии права и экономики.

Соч.: Personnalite morale et personnalite juridique, P., 1935; L'assimilation culturelle des immigrants en Belgique, Italiens et Polonais dans la region liegeoise, Liege, 1953 (совм.

КЛИМА — КНЕЖЕВИЧ 545

с G. Vosse-smal et P. Minon); Les relations humaines au cour du travail, P., 1955 (совм. с A. Massart); Les relations humaines dans l'industrie, Liege, [1958].

Лит.: Contemporary sociology. Ed. by I. s. Roucek, L., 1959,
p. 752, 756, 759, 762. И. Добронравов. Москва.

КЛИМА (Klima), Ладислав (22 авг. 1878 — 19 апр. 1928) — чешский философ-идеалист, близкий по взглядам к Ницше. К. резко критиковал позитивизм, называемый им мещанским реализмом «торгашей и весов», отрицал офиц. университетскую философию. Волюнтаристски толкуя историю чешского народа, К. высоко оценивал гусизм и выражал уверенность в том, что чешский народ и в будущем способен на революционные действия. Философия К., иногда называемая им экзистентизмом, некоторыми своими чертами, в частности трактовкой абсурдности, предвосхитила совр. экзистенциализм. Филос. идеи К., получившие выражение также в его романах и драматич. произведениях, представляли собой своего рода анархич. бунт против бурж. философии нач. 20 в., за границы к-рой они тем не менее не выходили.

С о ч.: sv^ft jako vedomi a nic, Praha, 1904; Traktaty a dik-taty, Praha, 1922; Matej Poctivy. Fantasticka lidovS veselohra о 3 dej, Praha, 1922 (совм. с A. Dvorak); Vtefina a vecnost, Praha, 1927; Utrpeni knizete sternenhocha, ГРгапа, 1928]; Vlastni zivotopis filosofa Ladislava Klimy, Praha, 1938.

Лит.: Sal da F. X., Filosof—basnik [L. Klima], «Tri
bune», 1922, 16.4, t. 90; К a b e s J., Ladislava Klirny filosofie
ce^;stvi, Praha, 1945; его же, Ladislav Klima filosof-basnik,
1878—1928. Praha, [1948]. _ С Blmpoc. ЧССР.

КЛИМЕНТ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ (Clemens Ale-xandrinus) (до обращения в христианство — Тит Флавий) (р. ок. 150 — ум. ок. 215).— христ. богослов, один из «отцов церкви», руководитель церк. школы в Александрии. В своих соч. («Увещание к эллинам», рус. пер. 1888; «Педагог», рус. пер. 1890, и др.) К. А. пытался обосновать христианство, используя стоич. платонизм. Поднимая на щит идеалистич. философию Платона, К. А. выступал против материализма Эпикура, что отметил К. Маркс (см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с. 30). Историю философии К. А. рассматривал как подготовку христианства. Будучи большим знатоком др.-греч. философии, К. А. неоднократно цитировал работы древних авторов, в т. ч. Гераклита Эфесского, Демокрита и др., что делает сочинения К. А. (особенно 8-томный сборник изречений древних философов и поэтов «Строматы», рус. пер. 1892) ценным историко-филос. источником.

Соч.: Opera quaeextant omnia, t. 1—2, P., 1857(Migne J. P., Patrologiaecursus completus. Series graeca, t. 8—9); The writings. Transl. by W. Wilson, v. [1] — 2, Edin., 1867—69; [Werke. Griechisches Original!, Bd 1—4, Lpz., 1909—39 (Bd 1—2, 2 Aufl., 1936—39; Bd 3—4, 1909—36); Ausgewiihlte Schriften, ans d. griech. Ubersetzt von O. stiihlin, Bd 1—5, Munch., 1934—38 (Bibliothek d. Kirchenvater, 7, 8, 17, 19, 20); в рус. пер. Н. Корсунского: Кто из богатых спасется, Я 1888.

Лит.: Скворцов К., Философия отцов и учителей церкви, К., 1868; Миртов Д., Нравственное учение Климента Александрийского, СПБ, 1900; История философии, т. 1, М., 1940, с. 389—90 и др. (см. Указатель); F а у е Е. de, Clement d'Alexandrie, 2 ed., P., 1906; D a s k a 1 a k i s M. J., Die eklektischen Anschauungen des Clemens von Alexandria und seine Abhangigkeit von der griechischen Philosophie, Lpz, 1908; T о 1 1 i n g t о n R. В., Clement of Alexandria, v. 1—2, L., 1914; M e i t о r t J., Der Platonismus bei Clemens Alexan-drinus, Tubingen, 1928; Pohlenz M., Klemens von Alexandria und sein hellenistisches Christentum, Gatt., 1943; Mondesert C, Clement d'Alexandrie, P., 1944; V 6 1-k e г W., Der wahre Gnostiker nach Clemens Alexandrinus, В.— Lpz., 1952; О s b о r n E. F., The philosophy of Clemens of Alexandria, Camb., 1957.

КЛЙНИ (Kleene), Стивен Коул (р. 5 янв. 1909) — амер. логик и математик, проф. Висконсинского ун-та (Мэдисон) с 1948. Работы К. в области математич. логики посвящены в основном разработке теории общерекурсивных функций, в к-рой им доказан ряд осп. теорем. К. изучал также понятие ^.-определимости функций, являющееся одним из уточнений понятия алгоритма. К. показал, что класс Я-определимых

функций совпадает с классом общерекурсивных функций. К. принадлежит также разработка теории рекурсивной реализуемости формул. Эта теория является одной из попыток интуиционистского истолкования математич. суждений. Автор кн. «Введение в метаматематику» (1952, рус. пер. 1957) — одного из ведущих в мировой лит-ре сочинений по логике и основаниям математики.

Соч.: A theory of positive integers in formal logic, «Amer.
J. Math.», 1935, v. 57, p. 153—73, 219—44; General recursive
functions of natural numbers, «Math. Ann.», 1936, Bd 112, p.
727—42; -definability and recursiveness, «Duke Math. J.»,
1936, v. 2, p. 340—53; Recursive predicates and quantifiers,
«Transactions Amer. Math, soc», 1943, v. 53, p. 41—73; On
the forms of the predicates in the theory of constructive ordinals,
«Amer. J. Math.», 1944, v. 66; On the interpretation of intui-
tionistic number theory, «J. Symbolic Logic», 1945, v. 10, p.
109—24. В. Донченко. Москва.

КНЁВЕЛЬ (Knebel), Карл Людвиг фон (30 нояб. 1744—23 февр. 1834) — нем. философ-материалист и писатель, друг Гёте и Гердера. Утверждая, что «природа и сущность человека, как и всех других существ, одного и того же порядка; и то, что мы называем духом и приписываем только человеку, есть не что иное, как более высокая сила, основанная на свойствах природы» («Blicke auf unser Dasein», 1818, цит. по кн.: «Literarischer Nachlass und Brief wechsel», Bd 3, Lpz., 1840, S. 410), К. отстаивал материалистические позиции в философии. К. — сторонник естеств. происхождения жизни и человека. Он выступал против механистич. отрицания качеств, многообразия действительности. Каждая сфера действительности обладает своей спецификой: жизнь, напр., нельзя объяснить ни механич. перемещением мертвых частиц, ни даже химич. закономерностями. К. — поклонник Лукреция и переводчик его поэмы «О природе вещей» на нем. яз. Однако он не принимал атомистич. взглядов Лукреция, видя в них лишь их механистич. слабости. Творчество К. проникнуто.атеистич. идеями. Он отрицал бессмертие души, считая христ. религию препятствием на пути развития науки.

С о ч.: Briefwechsel mit Goethe, Lpz., 1851.

Лит.: К n e b e 1-D 6 b e r i t z H., Karl Ludwigv. Knebel. Bin Lebensbild, Weimar, 1890; M a 11 z a li n H., Karl Lud-wig v. Knebel. Goethes Freund, Jena, 1929; R e i m a n n P., Hauptstromungen der deutschen Literatur, В., 1956, S. 185—99.

А. Гулыга. Москва.

КНЕЖЕВИЧ (Кнежевип), Божидар (7 марта 1862— 18 февр. 1905) — югосл. философ-идеалист. Окончил Великую школу в Белграде. С 1889 — профессор. Утверждая, что «Бог есть сила, создавшая время», К. рассматривал весь мир, «пространство со всеми вещами и мирами» как «отложение времени» («Мисли», Београд, 1931, с. 9). Мышление — это «процесс, в котором все другие процессы в природе и жизни являются только фазами и элементами, следовательно, мышление — это процесс процессов» (там же, с. 55). Чувство и идея бога возникли у человека стихийно, а из религии произошли науки, искусство и философия. «Главная задача философии — примирять науку и религию» (там же, с. 27).

Осн. произведение К.— «Принципы истории» («Принципи HCTopnje», кн. 1—2, 1898—1901), отражающее влияние на К. Спенсера, состоит из двух книг: «Порядок в истории» («Ред у iiCTOpujn») и «Пропорция в истории» («Пропорц^а у историки»). Соответственно этому К. выдвигал два осн. космич. закона: закон порядка и закон пропорции. Человек — часть космич. жизни. Взаимная связь вещей ведет в конечном счете к общему примирению, к-рое, однако, является непродолжительным, ибо все существующее подвержено гибели. Прогресс и цивилизацию создают голодные, а используют сытые. Но народы в итоге стряхнут с себя «высшие классы».

Соч.: Историски календар, [б. м.], 1904; Заксн реда у
ncTopiijii, Београд, 1921; Историски дога! )а] и [б. м.], 1924;
Мисли, Београд, 1931. И. Элез. Москва.

546 КНОВЛАУХ—КОВАЛЕВСКИЙ

КНОВЛАУХ (Knoblauch), Карл фон (3 нояб. 1756— 6 сент. 1794) — нем. философ-материалист. Изучал в Херборне, Гисене и Гёттингене математику, юриспруденцию и философию. Сторонник франц. бурж. революции, К. мечтал о подобном перевороте также и в Германии. За свои откровенно антимонархистские и ате-истич. убеждения подвергался постоянным преследованиям. К. — автор политич. статей и книг антифеод, содержания, а также работ на религ. и филос. темы. Большую часть своих работ он вынужден был выпускать анонимно. К. разработал материалистич. и атеистич. представление о мире, основанное на учении Спинозы, франц. механистич. материализме и нем. материалистич. психологии. Излагал он его не академически, а как публицист, в связи с борьбой против феод, абсолютизма и религ. суеверий, в особенности христ. веры в чудеса.

Соч.: Antithaumaturgie, oder die Bezweiflung der Wun-der, Loretto, 1790; Die Nachtwachen des Einsiedlers zu Athos, Niirnberg, 1790; Euclides Anti-thaumaturgicos, [Lpz.], 1791; Politische und philosophische Gesprache, Bd 1, В., 1791; Grund-satze der Vernunft und Erfahrung in ihren Anwendungen aul das Wunderbare, Weissenfels, 1791.

Лит.: Finger O., Karl von Knoblauch — ein deutscher Atheist des 18. Jahrhunderts, «Dtsch. Z. Philos.», 1958, X° 6; его ж е, Der Kampi Karl von Knoblauchs gegen den religio-sen Abergbruben, в кн.: Beitrage zur Geschichte des vormarxi-stischen Materialismus, В., 1961, S. 255—97. О. Финеер. ГДР.

КНУТЦЕН (Knutzen), Мартин (14 дек. 1713—29 янв. 1751) — нем. философ-идеалист, учитель Канта. В двадцать один год стал профессором логики и метафизики в Кенигсберге. Последователь рационализма X. Вольфа и естеств.-науч. идей Ньютона. Подверг критике учение о предустановленной гармонии.

Соч.: Philosophischer Beweis von der Wahrheit der christ-lichen Religion, Konigsberg, 1740; systema causarum efficien-tium, Lpz., 1745; Elementa philosophiae rationalis..., Konigsberg, 1747.

Лит.: E r d m a n n В., Martin Knutzen und seine Zeit, Lpz., 1876; Biema M. van, Martin Knutzen, la critique de l'harmonie preetablie, P., 1908. А. Гулыга. Москва. КНУТЦЕН (Knutzen, Knutsen), Маттиас (р. 1646 — г. смерти неизв.) — нем. революционно настроенный просветитель, воинств, атеист. Изучал теологию и философию в Кёнигсбергском и Копенгагенском ун-тах.В 1674 распространял нелегально в Иене и др. городах листовки антирелиг. и антиправительств, содержания (текст их воспроизведен в кн: J. Musaeus, Ableinung der ausgesprengten abscheulichen Verleum-dung..., |2 Aufl.], Jena, 1675) и в анонимно изданной работе И. Эдельмана «Moses mit Aufgedectem Ange-sichte...», Bd 2, Fr./M., 1740, S. 46—55, 69—76). Листовки написаны в форме диалогов, в одной из них содержится следующее заявление: «Я не верю в бога, нив грош не ставлю Библию, я заявляю вам, что надо прогнать попов и начальство, так как без них можно прекрасно прожить» (указ. соч., S. 49— 50). К. утверждал, что создал организацию «совестливых» — людей, живущих согласно велениям разума и совести, к-рых в одной только Иене насчитывалось ок. 700.

Лит.: Гропп Р. О., Прогрессивное философское наследие Германии последней трети XVII — конца XVIII вв., «Философские науки» (Научн. докл. высш. школы), 1961, № 1, с. 89—90; Гулыга А. В., Из истории немецкого воинствующего атеизма, «Вестник истории мировой культуры», 1961, Л^г! 6, с. 91—102; Allgemeine Encyklopadie der Wissen-schaftenund KUnste..., hrsg. von J. S. Ersch und J. G. Gruber, I Section, Bd 66, Lpz., 1857, S. 55—66; Back L., Spinozas erste Einwirkungen auf Deutschland, В., 1895; G r u n w a 1 d M., Spinoza in Deutschland, В., 1897; M a u t n e r F., Atheismus und Seine Geschichte im Abendlande, Bd 3, Stuttg., 1922; H e-i se W., Mathias Knutzen, в кн.: Beitriipe zur Ceschichte des vormarxistischen Materialismus, В., 1961, S. 28—43.

В. Пфо. ГДР. А. Гулыга. Москва. КОВАЛЕВСКИЙ, Максим Максимович (27 авг. 1851—23 марта 1916) — рус. социолог, историк, правовед и политич. деятель бурж.-либерального направления. Окончил юридич. фак-т Харьковского ун-та (1872). Продолжал образование в Берлине, Париже и Лондоне, где познакомился с Марксом и

Энгельсом. Возвратившись в Россию (1877) и получив степени магистра (1877) и доктора («Общественный строй Англии в конце средних веков», 1880), преподавал право в Моск. ун-те. Совм. с В. Ф. Миллером редактировал журн. «Критическое обозрение» (1879— 1880). Один из основателей Моск. психологич. общества (1884). Уволенный из ун-та (1887), уехал за границу. Участник многих междунар. конгрессов социологов и историков. В Россию возвратился в 1905, преподавал в Петербургском ун-те, Психо-неврологич. и Политехнич. ин-тах. Издатель журн. «Вестник Европы» (1909—16), один из редакторов Энцикло-педич. словаря Гранат (1910— 1916). С 1899 — член-корр., с 1914 — действит. чл. АН. Активно участвовал в политич. жизни: основатель партии «демократич. реформ», депутат 1-й Гос. думы, с 1907 — член Гос. совета.

Филос. взгляды К. сложились в основном под влиянием позитивизма Конта и Спенсера. Приверженность к позитивизму К. сохранил в течение всей жизни, критически относясь к неокантианству и неогегельянству. Несмотря на знакомство К. с Марксом и Энгельсом и их учением, нашедшее известное отражение в его трудах (интерес к истории землевладения, к экономич. проблемам), он остался противником марксизма; в нем К. усматривал одностороннее объяснение истории, к-рое будто бы преодолевается позитивизмом. Значит, влияние оказали на К. теории, биологизирующие социальный процесс (социальный дарвинизм и др. — см. Биологическое направление в социологии).

Центральное место в трудах К. занимают проблемы социологии. Спец. работы К. по социологии посвящены гл. обр. разбору социологич. учений («Современные социологи», 1905; «Социология», т. 1—2, 1910). Свою задачу К. видел в сближении различных учений об обществе, в преодолении односторонности психологич., биологич., экономич., географич. и др. школ социологии на почве «теории социального прогресса». Сущность прогресса, согласно К., состоит в развитии солидарности и единства между группами, классами и народами, т. е. в социальной гармонии. Социология, по К., призвана «...объяснить прошлое и настоящее разнообразнейших форм человеческой солидарности и самую природу последней...» («Современные социологи», СПБ, 1905, с. 286). Установление обществ, солидарности возникает из влияния множества причин, среди к-рых нельзя выделить какой-либо отд. фактор как основной и определяющий (см. там же, с. XIV). Историк должен ограничиваться констатацией взаимодействия и соотносительности в развитии обществ, явлений. В то же время К. указывал на рост населения как на «главный двигатель экономической эволюции» («Развитие народного хозяйства в Западной Европе», СПБ, 1899, с. 2), оказывающий опосредств. влияние и на др. стороны обществ, эволюции. Опираясь на свою «теорию социального прогресса» и под влиянием бурж. экономизма и wamedep -социализма», К. проповедовал отрицание революц. методов изменения общества, гармонию классовых интересов.В гос-ве К. видел выражение солидарности классов, в революции — патологич. явление и искусств, состояние.

В своих работах К. разрабатывал и применял ис-торико-сравнит. метод, характерную особенность к-рого, по К., составляет «параллельное изучение

КОВАРД —КОГЕН 54?

общественной эволюции различных народов, древних и современных, которое должно, в конечном счете, дать общую формулу поступательного движения общественной жизни» («Очерк происхождения и развития семьи и собственности», 1939, с. 19). Давая исто-рико-сравнит. характеристику этнография, и истори-ко-легендарному материалу, К. показал, что коллективные формы пользования землей не связаны с нар. психологией славян или германцев, а общи всем народам. К. опровергал объяснение истории «национальным духом», «народным характером» и т. п. началами. В работе «От прямого народоправства К представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму» (т. 1—3, 1906) К. (в отличие от господствовавших в то время в России учений, в к-рых история политич. учений выводилась из нравств. и метафизич. начал) пытался показать историю политич. идей как продукт политич. практики. Однако отсутствие у К. объективного Критерия для определения принадлежности сравниваемых явлений к одной и той же стадии развития, отказ от выделения определяющих обществ, явлений делали его концепцию философски эклектичной.

В период бурж.-демократия, и социалистич. революций 20 в. идеи К. стали играть реакц. роль в политич. жизни России. Вступая в область политики, К. стремился теоретически обосновать бурж. либерализм, примирение демократии с монархией.

Соч.: Исчерпывающего списка трудов К. нет. Неполные данные см. в книгах: Материалы для биографического словаря действительных членов имп. Акад. наук, ч. 2, П., 1917; М. М. Ковалевский, П., 1917. Осн. работы: Общинное землевладение, ч. 1, м., 1879; Современный обычай и древний закон, т. 1—2, М., 1886; Первобытное право, вып. 1—2, М., 1886; Закон и обычай на Кавказе, т. 1—2, М., 1890; Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства, т. 1—3, М., 1898—1903; Происхождение современной демократии, т. 1—4, М., 1895—99; Мое научное и литературное скитальчество, «Рус. мысль», 1895, кн. 1; Две жизни, «Вестн. Европы», 1909, JnB 6; Очерк происхождения и развития семьи и собственности, пер. с франц., М., 1939.

Лит.: Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с рус. политическими деятелями, 2 изд., М., 1951 (см. Указатель имен); [М а р к с К.], Конспект книги М. М. Ковалевского «Общинное землевладение...», «Советское востоковедение», 1958, № 3, 4, 5; Энгельс Ф., Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1954; Ленин В. И., Соч., 4 изд. (см. Указатель имен); Г. Б. [Плеханов Г. В.], Поземельная община и ее вероятное будущее, «Рус. богатство», 1880, №1—2; Тимирязев К. А., Памяти друга, Соч., т. 8, [М.], 1939; С а ф р о н о в В. Г., М. М. Ковалевский как социолог, [М.1, 1960 (имеется обширная библиография; ) Очерки истории исторической науки в СССР, т. 2, М., 1960; История философии, т. 5, М., 1961, с. 349—52.

В. Нарпачев. Свердловск.

КОВАРД (Coward), Уильям (1656—1725) — англ. врач и философ-деист. Обучался медицине в Оксфорде (1674—77). Магистр (с 1685) и доктор (с 1687) медицины. В своей книге «Мысли о человеческой душе...» («Second thoughts concerning human soul...», 1702) доказывал с т. зр. деистич. «истинного христианства» и используя аргументы, заимствованные из Священного писания, что не существует самостоят, духовной субстанции, что душа есть материальный огонь, погасающий при смерти организма. К. утверждал, что материи внутренне присуще движение, к-рое является также основой психики животных и человека. Это произв., как и др. соч. К. «Большой очерк или Защита разума и религии от философских обманщиков» («The grand essay, or a vindication of reason and religion against impostures of philosophy», 1704), было осуждено (1704) комитетом, специально учрежденным палатой общин для его рассмотрения. Палата постановила сжечь работы К., считая, что они содержат вредные идеи. Однако К. сумел не только переиздать «Мысли...», но и напечатать в развитие этой работы соч. «Истинное исследование, или Серьезное рассмотрение современных представлений о душе» («The just scrutiny, or a serious enquiry into

the modern notions of the soul», 1700). В соч. «Офталь-миатрия» («Opthalmiatria», 1706) К. высмеял представления картезианцев о нематериальной душе, находящейся в шишковидной железе. К. выступал также против активного защитника религии и идеализма Кларка. К. является автором ряда мед., художеств, и лит.-критич. соч. Маркс относил К. к числу англ. философов-деистов, уничтоживших «...последние теологические границы локковского сенсуализма» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 144).

Лит.: История философии, т. 2, [М.1, 1941, с. 245; S t е-phenL., Coward William, в кн.: The Dictionary of national biography, v. 4, L., 11949 — 50], p. 1298—99.

КОГАКУХА (дословно—«школа древней науки»)— офиц. название япон. «Школы классического конфуцианства», выступавшей в 17—18 вв. против офиц. идеологии токугавского режима — чжусианского неоконфуцианства. Этико-политич. учение К. различно истолковывалось в течение мн. столетий в кит. и япон. философии. Используя конфуцианские этич. категории и терминологию, мн. философы вкладывали в них свое содержание, доказывая гл. обр. идею универсальности жэнь — человеч. гуманности. Гл. деятели К.— Огю (Буцу) Сорай, Ямага Соко и др. — придерживались первоначального понимания конфуцианских этич. норм и выступали против стремления неоконфуцианцев истолковывать их в духе буддийской и да-оской мистики. В еовр. япон. историко-филос. лит-ре говорится даже о «когакуха ундо» — «движении школы древней науки», представляющем пример «японского ренессанса».

Лит.: Р а д у л ь-3 а т у л о в с к и й Я. В., Конфуцианство и его распространение в Японии, М.— Л., 1947, с. 344—57; Armstrong E. С, The light from the East, Toronto, 1914; Сайгуса Хирото, Нихон-по юибу-цуронся (Японские материалисты), Токио, 1956, с. 57—58. Я. Радуль-Затуловский. Ленинград.

КОГЕН (Cohen), Герман (4 июля 1842—4 апр. 1918)— нем. философ-идеалист, глава марбургской школы. С 1873 — доцент, а с 1876 — проф. в Марбурге, в 1912 переехал в Берлин.

К. в качестве исходного пункта своих исследований взял «трансцендентальный метод» Канта. Отвергая материалистические элементы кантовской философии, он последовательно выводил из чистой мысли не только априорные формы чувственности и рассудка, но и сам предмет познания. «Вещь в себе» у К. превращается лишь в формальный принцип, в некую задачу познания. Он один из первых среди неокантианцев пытался создать на основе трансцендентализма и априоризма кантовского учения чисто гносеологич. философию. Под последней он понимал такое филос. учение, которое не признает никаких независимых от познания предпосылок («System der Philosophie», Tl 1 — «Logik der reinen Erkenntnis», 1902). Предметом его философии является, с одной стороны, т. н. культурное сознание, объединяющее в себе всевозможные области познания, гл. обр. две большие сферы — науки о природе и науки о духе, и, с др. стороны, «чистая мысль», или «принцип первоначала», — осн. принцип идеализма К.

«Культурное сознание», по К., представляет собой единую науч. картину мира в целом, к-рая воссоздается только на основе всех науч. знаний. «Культурное сознание» якобы является единственным предметом познания. Этот предмет познания особый (трансцендентальный), независящий от окружающей

548 КОГЕН — КОДИРОВАНИЕ

человека материальной действительности. Он, согласно К., не имеет аналога в действительности, т. е. не выражает собой ощущаемого и воспринимаемого мира. Для познания, говорит К., важно не то, существует ли единичный атом в действительности или нет, а то, насколько достаточна гипотеза (идея) атома для решения новых науч. проблем.

«Принцип первоначала» в когеновской философии являет собой то идеальное первоначало, или начало в чистой мысли, к-рое, по К., может служить не только действит. основой единства всей системы науч. знания — «культурного сознания», но и единств, источником, порождающим этот трансцендентальный предмет познания. Идеалистич. толкование данных фйзи-ко-математич. науки привело К. к ошибочному выводу о том, что действит. содержание знания дается не извне, а создается самой мыслью. Последние достижения физико-математич. науки якобы доказывают идеальный характер основного содержания науки. Тот факт, что ощущения обусловливаются движением чувственно невоспринимаемых бесконечно малых величин — атомов, электронов и т. д., приводится К. в качестве доказательства его мысли, что в основе мира лежит нечто нечувственное, идея, гипотеза — ма-тематич. понятие бесконечно малого. «Таким образом, — пишет К., — понятие бесконечно малого, как единство, представляющее в себе и созидающее из себя все реальное, устраняет материалистическую атомистику» («Das Prinzip der Infinitesimal-Methode und seine Geschichte», В., 1883, S. 135—36).

Ленин в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» раскрыл действит. связь между естеств. науками и нек-рыми течениями, филос. идеализма, в т. ч. и неокантианства. Он показал, что идеалистич. выводы об исчезновении материи являются результатом неверного истолкования новейших достижений естеств. науки конца 19 — нач. 20 вв. Крутая ломка старых принципов физики, до тех пор считавшихся неизменными и незыблемыми, выявила их относительность и недолговечность и породила тем самым среди ряда ученых мнение, что вообще не может быть никакой объективной истины. Нек-рые математики при исследовании мира бесконечно малых величин абстрагировались от них как от реальности, старались представить их число логически. Чистые понятия, концепты заменяли им реальные элементы, их действит. отношения. К. стремился подвести филос. фундамент под эту идеалистич. тенденцию.

В своей философии К. пытался доказать, что методология, основоположения естественных и общественных наук содержатся в «чистой мысли» и «чистой воле», не зависящих от всяких объектов и субъектов. Если в системе естеств. наук центр, место у К. принадлежит чистой мысли — логич. строению сознания, то для обществ, наук роль логики играет этика. Подобно тому, как логика устанавливает категории для наук о природе через математику, так и этика определяет регулятивные идеи для наук о культуре через юриспруденцию («System der Philosophie», Tl 2 — «Ethik des reinen Willens», 1904). Кант говорил, что в естествознании столько науки, сколько там математики, К. добавляет, что в обществ, дисциплинах столько науки, сколько там юриспруденции. Выступая против марксизма, К. выдвинул свое учение «этического социализма», в к-ром ратовал за осуществление т. н. идеального гос. устройства «правового государства», отвечающего абс. идее гос-ва.

Существующие в действительности классовые гос-ва — «государства насилия», по К., будут совершенствоваться под влиянием культурного и нравств. прогресса и постоянно приближаться к своему идеалу. Однако абс. идеалы чужды действительности, а потому и действительность не может обещать их осущест-

вление. Этич. идеалы, по утверждению К., могут рассматриваться в качестве возможной действительности лишь в том случае, если существует бог.

С о ч.: Kants Begrilndung der Ethik, В., 1877; Kants The-orie der Erfahrung, 2 Aufl., В., 1885; Kants Begriindung der Aesthetik, В., 1889; Religion und sittlichkeit, В., 1907; Der Begriff der Religion im System der Philosophie, IGiessen], 1915; system der Philosophie, Tl 3, Bd 1—2 — Asthetik des reinen Gefuhls, 2 Aufl., В., 1923; Jtidische schriften, Bd 1—3, В., 1924.

Лит.: Селитренников А. М., Новая система панлогизма, М., 1910; Яковенко В., О теоретической философии Германа Когена, «Логос», кн. 1, 1910; Трубецкой Е. Н., Метафизические предположения познания, М., 1917; Каган М. И., Герман Коген, в сб.: Научные известия, т. 2, М., 1922; С итковский А., Неокантианство, в кн.: Из истории философии XIX века, [М.], 1933; N a t о г р P., Hermann Cohen als Mensch, Lehrer und Forscher, Marburg, 1918; К ink el W-, Hermann Cohen. Einftihrung in sein Werk.Stuttg., 1924. Б. Григорьян. Москва.

КОДИРОВАНИЕ, (от франц. code — свод законов, правил) — отображение (преобразование) нек-рых объектов (событий, состояний) в систему конструктивных объектов (называемых кодовыми образами), совершаемое по определ. правилам, совокупность к-рых наз. шифром К., или кодом; каждый конструктивный объект (а также каждый набор таких объектов и вся система конструктивных объектов и их наборов в целом), сопоставляемый при К. к.-л. исходному объекту (объектам, системе объектов), также при этом обычно наз. кодом этого объекта (объектов). Совокупность конструктивных объектов — т. н. «букв», из к-рых состоят наборы, кодирующие исходные объекты К. (кодовые прообразы), наз. алфавитом К.; само К. при этом можно определить как фиксацию («запись») событий (из нек-рого класса событий) в определ. алфавите; при этом под «буквой» понимается не обязательно к.-л. графич. образ или звук (фонема), — алфавит может состоять из любых четко фиксируемых состояний к.-л. физич. системы. Исходя из вышеуказанного, К. можно кратко охарактеризовать как «языковое» моделирование.

Термин «К.», применявшийся первоначально в криптографии (теории засекречивания сообщений), перешел из нее в теорию информации, составной частью к-рой является теория К. В процессе познания и практич. деятельности людей, в технике и обществ, отношениях каждое сообщение обычно проходит через цепь посредствующих звеньев передачи, называемых каналами связи. Поэтому в теории информации К. и характеризуют обычно как преобразование сообщения для передачи его по нек-рому каналу связи. Однако содержание понятия К. не укладывается полностью в рамки совр. теории информации. Понятие К. носит общенауч. характер и имеет широкий филос. аспект. К.— необходимая составная часть процессов управления, процессов преобразования и передачи информации в любых областях действительности; оно в той или иной форме всегда присутствует в процессах познания. Примерами К. могут быть: пользование (естественным) языком (исходными объектами являются представления, мысли и переживания, возникающие в мозгу говорящего; алфавитом К.— алфавит данного языка); телеграфное К. (исходные объекты — выражения языка, использованные для записи текста; алфавит — напр., азбука Морзе); военное и др. К., преследующее цель засекречивания сообщений (алфавит и правила К. и декодирования, т. е. восстановления закодированных образов по их кодам — определяются принятым шифром); преобразование конечных последовательностей цифр, слов, электрич. импульсов, дырочек на перфорированных картах и т. п. в др. последовательности цифр, в др. слова, последовательности импульсов, в элементы к.-л. др. систем и т. д., применяемое в технич. кибернетике (в автоматпч. системах управления, при работе на вычислит, машинах и т. п.); употребление

КОДИРОВАНИЕ — КОДОВИЛЬЯ 549

символич. обозначений в науке; перевод с одного (естественного или искусственного) языка на др. язык, осуществляемый человеком или машиной; индексирование документов или отд. терминов при составлении различных каталогов (справо.виков, описаний) в библиотечной, архивной и др. информац. службе; пользование любой системой сокращ. обозначений; использование нотных знаков для записи музыкальных фраз (наборов акустич. колебаний определ. частоты; декодирование происходит при исполнении музыкальных произведений или при чтении партитуры «про себя»); запись (в т. ч. с помощью автоматич. регистрирующих приборов) данных фи-зич. и др. экспериментов (декодирование состоит в обработке этих данных, а на более высоком уровне — в истолковании эксперимент, результатов и в открытии законов природы). Понятие К. не связано с обязат. наличием лица, осуществляющего К. Кодирование наследств, информации в живой клетке происходит, напр., независимо от деятельности к.-л. «кодировщика». Антропоморфная окраска, присущая распространенной характеристике К. как акта преобразования сообщения, восходит ко времени, когда термин «К.» связывался непременно с зашифровкой секретных сведений. Эта окраска сохраняется и поныне в тех разделах кибернетики, где К. производится человеком (напр., при программировании на вычислит, машинах). Но теория информации как таковая, а тем более материалистич. философия не нуждаются в связывании понятия К. с деятельностью «творца» кода или «дирижера» К.

Совокупность кодируемых объектов можно рассматривать в качестве интерпретации полученной в результате К. системы кодовых образов. Последняя может иметь и др. интерпретации (так, восприятия музыканта, читающего партитуру симфонии, отличны от переживаний слушателя, находящегося в концертном зале). О К. говорят, что оно, преобразуя форму сообщения, должно сохранять его содержание; это требование можно уточнить след. образом: К. сохраняет содержание, если различные интерпретации системы кодовых образов изоморфны (в к.-л. смысле, см. Изоморфизм) друг другу; этот изоморфизм достигается, прежде всего, удачным выбором правил К. Проблемы, относящиеся к содержанию (смыслу) сообщений, находятся вне пределов совр. статистич. теории информации. Их рассмотрение проводится на основе понятия о семантической информации. Существенно, что К. может осуществляться независимо от знания или понимания содержания сообщения (так, машинный перевод с одного языка на другой не предполагает, что машина «понимает» переводимый текст). Поэтому к вопросу о сохранении содержания, об инвариантах К. можно подойти, не предполагая к.-л. истолкования кодовых прообразов и образов, а лишь оперируя понятиями однозначности и неоднозначности К. и декодирования. Применяемые обычно (в технике связи, кибернетике и т. д.) правила К. определяют однозначное отображение исходных объектов в кодовые образы, обусловливая тем самым отношение гомоморфизма между системой прообразов и системой образов К. Однозначное декодирование (не требуя однозначности К.) предполагает однозначность обратного перехода от образов к прообразам (т. е. отношение гомоморфизма между системой кодов-образов и системой кодируемых объектов). Как видно из определения К., результат после-доват. выполнения неск. операций К. может быть получен при помощи однократного К. (называемого произведением, или суперпозицией, промежуточных К.). В случае взаимной однозначности всех промежуточных К. декодирование может быть в принципе также осуществлено в один этап. Однако на практике

такое декодирование всегда осложняется накоплением случайных ошибок, возникающих на промежуточных стадиях К. Однозначность К. и декодирования достигается не во всех кодовых преобразованиях. Она может быть полностью осуществлена (и обычно осуществляется) в технич. К., но является лишь идеальным случаем при переводах с одного естеств. языка на др. естеств. язык. Отображение, осуществляемое при таком переводе, не является даже гомоморфным (не говоря уже об изоморфизме). С др. стороны, естественные и особенно формализованные языки обладают свойством, в общем случае не присущим коду, — свойством «внутренней организации», к-рое обеспечивается синтаксич. правилами языка. При всей неоднозначности перевода с одного языка на другой естеств. языки позволяют людям с большой точностью выражать свои мысли и общаться друг с другом. Это открывает перед технич. К. принципиальную возможность отказа (в нек-рых случаях) от требования однозначности. На этом пути за последнее время разрабатываются статистич. методы К., учитывающие различную частоту появления кодируемых событий. Важнейшей задачей теории К., решение к-рой весьма важно для техники, является оптимизация К., состоящая в нахождении наилучших (наиболее экономичных в к.-л. смысле) кодов. Критерием экономичности может быть количество информации, к-рое может быть передано в единицу времени, число букв алфавита К. и др. факторы. Установлено, напр., что любое сообщение может быть закодировано в двубуквенном алфавите (двоичный код — самый распространенный в прикладной кибернетике). Др. важным требованием, предъявляемым к К., является надежность. Надежность К. достигается в технике применением т. н. самокорректирующихся кодов, позволяющих восстанавливать сообщение, искаженное в процессе К. и передачи по каналу связи из-за наличия помех. Для этого на употребляемые при К. комбинации кодовых знаков накладываются дополнит, ограничения (поэтому такой код, неизбежно неся т. н. избыточную информацию, не может быть оптимальным в указанном выше смысле). Надежность — отличительная черта механизмов К., существующих в живой природе. Изучение способов К., естественно возникших в ходе развития органич. мира, является важной задачей науки. Новейшим фундаментальным результатом в этой области являются успехи в раскрытии механизма К. наследственной информации, см. Наследственность.

Лит.: Полетаев И. А., Сигнал, М., 1958; Эшби У. Р., Введение в кибернетику, пер. с англ., М., 1959; Б р и л-люен Л., Наука и теория информации, пер. с англ., М., 1960; Я г л о м А. М. и Я г л о м И. М., Вероятность и информация, 2 изд., М., 1960; Гнеденко Б. В., К о р о-л ю к В. С, Ю щ е н к о Е. Л., Элементы программирования, М., 1961; Реймон Ф., Автоматика переработки информации, пер. с франц., М., 1961; АхмановаО. С, Мельчуки. А., ПадучеваЕ. В., Фрумкина Р. М., О точных методах исследования языка, М., 1961, гл. 6; ДворкинГ. А., Кодирование наследственной информации в нуклеиновых кислотах, «Журнал общей биологии», 1962, т. 23, № 3, с. 216—26; ЭнгельгардтВ. А., Расшифровка кода рибонуклеиновой кислоты..., «Наука и жизнь», 1962, № 4, с. 19—20; В а г-Н i 1 1 е 1 Y., Car nap R., Semantic information, «Brit. J. Philos. Sci.», 1953, v. 4, № 14; Crick P. H. C, BarnettL., Brenner S., Watts-TobinR. J., General nature of the genetic code for proteins, «Nature», 1961, v. 192, № 4809, p. 1227—32.

КОДОВИЛЬЯ (Codovilla), Викторио (р. 8 февр. 1894) — деятель аргент. и междунар. рабочего движения, выдающийся пропагандист марксизма-ленинизма в Аргентине, секретарь ЦК Компартии Аргентины (с 1941). Род. в Италии в семье мелкого торговца. С ранних лет участвует в революц. борьбе. В 1912 эмигрировал в Аргентину. К. — один из основателей и руководителей Коммунистич. партии Аргентины (осн. в 1918, до 1920 называлась Интернациональной социалистич. партией).

550 КОДОВИЛЬЯ —КОЗЕЛЬСКИЙ

В работах «Наш путь ведет к победе» («Nuestro са-mino desemboca en la victoria», 1954, рус. пер. под назв. «Статьи и речи», 1957), «Куда идет мир» («На-cia donde marcha el mundo», 1948), «Будет ли Аргентина сопротивляться империализму США? » («Resistira la Argentina al imperialismo yanqui? », 1948) К. ставит вопрос о путях развития Аргентины и др. латиноамер. стран, выступает против империализма и фашизма, за нац. независимость народов, демократию и мир.

Значит, теоретич. интерес представляют работы К., Посвященные исследованию вопросов бурж.-демократич. революции в условиях Аргентины. С самого начала своей деятельности К. ведет неустанную борьбу за правильное понимание роли и значения пролетариата в революции. В 1929 в докладе «Латинская Америка в системе империализма» К. подчеркивал, что «почти во всех странах Латинской Америки наблюдается сейчас период великого пробуждения народных масс, период крупных движений, развитие которых по революционному пути будет зависеть от того, кто их возглавит» («Статьи и речи», М., 1957, с. 45). Отмечая, что революция в Лат. Америке должна носить бурж.-демократич. характер, К. писал, что «завоевания этой революции могут быть осуществлены лишь в том случае, если рабочие и крестьяне при гегемонии пролетариата будут движущей силой этой революции» (там же, с. 53).

К. принял активное участие в разработке принятых VIII (1928) и одобренных X (1941) съездами Коммунистам, партии Аргентины тезисов о характере революции в стране, к-рая была определена как «буржуазно-демократическая, аграрная и антиимпериалистическая». Эти идеи К. разрабатывает и углубляет в ряде своих работ. Большое прогрессивное значение имеют работы К., разоблачающие фашистскую сущность социальной демагогии перонизма о классовой гармонии, особом пути развития Аргентины и т. д. К. раскрыл классовые корни перонизма, разоблачил иллюзии, порожденные среди нек-рых слоев трудящихся демагогич. лозунгами о справедливости и равенстве. Отмечая, что «до тех пор, пока олигархия, крупный капитал и империалистические монополии занимают господствующие позиции в экономике страны, разговоры об уничтожении эксплуатации человека человеком будут лишь пустой болтовней» (там же, с. 208), К. показал, что «,, хустисиализм" Перо-на является не чем иным, как попыткой обуздать борьбу рабочего класса и народа за серьезное улучшение условий жизни и труда и за победу аграрной и антиимпериалистической революции, которая стоит в порядке дня как в нашей стране, так и в других странах Латинской Америки» (там же, с. 213). В своих работах К. разоблачает империалистич. политику США в Аргентине.

Большое теоретич. значение имеют работы и выступления К., относящиеся к периоду после XX съезда КПСС. Особый интерес представляет доклад К. на пленуме ЦК КП Аргентины в июне 1956 «Новая расстановка сил на международной арене и внутри страны и путь Аргентины к демократии, национальной независимости и социализму», в к-ром К. критикует проявления ревизионизма в аргент. коммунистич. и рабочем движении. В выступлении на XXII съезде КПСС (1961) К. отметил, что «победа героической кубинской революции открыла в Латинской Америке эру

демократических и национальных аграрных и антиимпериалистических революций» («Правда», 1961, 25 окт., с. 9). К. подчеркнул, что КПА, «исходя из положений Заявления Совещания 81 коммунистической и рабочей партии и проекта вашей Программы, считает, что мирный путь наиболее соответствует интересам рабочего класса Аргентины в его борьбе за свою свободу, национальную независимость страны и социализм. Но одновременно она предупреждает трудящиеся массы, разъясняет им, что империалисты и их прислужники внутри страны намереваются закрыть им этот путь, используя все, вплоть до государственных переворотов. В этом случае у трудящихся масс остается только немирный путь борьбы» (там же). К. подчеркивает, что в совр. условиях борьба за единство рабочего класса, установление союза между ним и крестьянством и сплочение вокруг этого союза передовых демократич. сил Аргентины является необходимым условием победы революции, перехода к социализму и обеспечения мира. Р- Бургете. москна.

КОЖЁВ (Kojeve, русская фамилия — Кожевников), Александр (р. 1902) — франц. бурж. философ, один из лидеров т. н. экзистенциалистского неогегельянства. Учился в Германии у Ясперса. Большое влияние на К. оказал Хейдеггер. В 30-х гг. читал лекции о гегелевской «Феноменологии духа», к-рые впоследствии были изданы. Осн. недостатком гегелевской философии К. считал монизм, он обвинял Гегеля в распространении диалектики на «естественное б л-тие».

Выдвигая в противовес Гегелю дуалистич. концепцию, К. проводит резкую грань между «естественным бытием», т. е. природой, и человеч. существованием. «Нужно, — писал К., — различать, с одной стороны, естественную реальность, тождественную себе и не являющуюся, таким образом, диалектической в себе, не отрицающую диалектически самое себя и, с другой стороны, человеческую реальность..-., которая диалектически отрицает как самое себя, так и естественную реальность» («Introduction a la lecture de Hegel», P., [1947], p. 472). Искажая диалектич. метод Гегеля, К. выдает его за «феноменологический» метод. Концепция диалектики К., как диалектики исключительно «человеческого существования» [«Я не допускаю, — писал он, — диалектики естественного бытия» (там же) ], оказала значит, влияние на ряд совр. субъективистских теорий диалектики.

С о ч.: Hegel, Marx et le christianisme, «Critique», P., 1946, I, Кя 3—4.

Лит.: Возврат к Гегелю— последнее слово университет
ского ревизионизма, в сб.: Против буржуазных и правосоциа
листических фальсификаторов марксизма, М., 1952; Г а роди
Р., Марксистский гуманизм, пер.сфранц., М., 1959; его же,
Perspectives de l'homme, P., 1959. С. Эфиров. Москва.

КОЗЕЛЬСКИЙ, Яков Павлович (р.ок. 1728— ум. после 1793) — рус. философ-материалист. Род. в местечке Келеберди на Украине, получил образование в Петербурге. Преподавал в Арт. и Инженерной школах, затем служил в Сенате и Малороссийской коллегии. Автор филос. работ «Философические предложения» (1768), «Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании» (1788) и др. Перевел и издал «Статьи о философии и частях ее из энциклопедии» (ч. 1, 1770), «Статьи о нравоучительной философии и частях ее из энциклопедии» (1770), взятые из «Энциклопедии» Дидро, и ряд историч. произведений (Гольберга, Мозера и др.).

К. высоко ценил идеи франц. просветителей 18 в., особенно Руссо, Монтескье, Гельвеция, известное влияние к-рых испытал. Вместе с тем К. говорил, что он писал свои сочинения, «...основываясь на опытах, и не ласкал никому из других авторов, каков бы он велик ни был...» (Избр. произв. рус. мыслителей второй половины XVIII в., т. 1, 1952, с. 425).

КОЗЕЛЬСКИЙ —КОЛАРОВ 551

Философия, по К., есть «наука испытания причин истинам» (там же, с. 427), содержащая «генеральные познания о вещах и делах человеческих» (там же, с. 428). «Все познание человеческое начинается от чувств...» (там же, с. 446) и делится на «нижнее» {чувственное) и «вышнее» (логическое). К. верил в «силу умствования», т. е. в возможность познания истины. Полемизируя с Гельвецием, К. указывал на недопустимость стирания качеств, граней между чувств, познанием и мышлением (см. там же, с. 436). Он утверждал, что «...натура ведет нас к познанию своих истин восходительным, или постепенным, порядком...» (там же, с. 572). Подразделяя истины на естеств. (или натуральные), нравоучит. и логические, К. материалистически определял логич. истину, как «...сходство мыслей наших с самою вещию» (там же, с. 441).

Хотя филос. взгляды К. не были свободны от элементов деизма, его воззрения на природу носили в основном материалистич. характер. Он исходил из того, что натура (природа) предшествует науке о ней, т. е. сознанию. Природа, или натура, по К., — «общая наша мать» (там же, с. 573). Вещи существуют объективно во времени и пространстве. Их бытие способно к «действию» (т. е. имеет в себе причину изменения) и «страданию» (когда причина изменений находится во вне). Вещи обладают свойствами; «...свойства вещи от существа ее отделиться не могут, ...они суть необходимые, вечные, непременные и незаимст-вуемые...» (там же, с. 448). Мир, состоящий из четырех стихий — земли, воды, воздуха, огня, — находится в непрерывном движении, к-рое трактовалось К. как механическое. Хотя К. пользовался вольфианской терминологией и воспроизводил нек-рые положения вольфианской логики, в целом он отрицательно относился к религ.-идеалистич. учению о предустановл. гармонии, о совершенстве мира, о духовных монадах и т. п. Он отказывался включить в философию т. н. «естественное богословие».

Большое место в трудах К. занимали вопросы «философии нравоучительной», к-рая призвана, по К., показывать людям путь к добродетели. Она складывается из «юриспруденции» и «политики». Юриспруденция трактует вопросы о правах, законах и основываемых на них добродетелях, об обязанностях человека по отношению к себе и другим. «Политика есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и притом праведными средствами в действо» (там же, с. 503).

Воззрения К. носили гуманистич., в основе своей антифеод., характер. Обществ, благо, облегчение тяжелой участи народа выдвигались им на первое место как самое важное условие обществ, преобразований и просвещения народа. К. осуждал паразитич. образ жизни, кичливость аристократов, жестокость правителей. Он решительно не соглашался с христианской проповедью «непротивления», считая, что народ, доведенный до отчаяния угнетателями, может восстать. Однако сам К. не дошел до революц. выводов; он лишь предуцреждал угнетателей о каре, к-рая их может ожидать, если они не облагоразумятся (см. там же, с. 512). К. был противником захватнич.и грабит, войн.

Соч. см. в кн.: Избр. произв. русских мыслителей второй половины XVIII века, т. 1, [М.], 1952(вступ. статья И. Я.Щи-панова); Арифметические предложения..., СПБ, 1764; Механические предложения..., СПБ, 1764.

Лит.: Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР, т. 1, М., 1955, гл. 9; История философии, т. 1, М., 1957, с. 630—38; Б а к И., Я. П.Козельский, «Вопр. истории», 1947, № 1; Коробкина О., К биографии Якова Козельского, «Уч. зап. ЛГУ. Сер. филоло-гич. наук», 1955, вып. 25; Дмитриченко В. С., Общест-«енно-иолитич. и философские взгляды Я. П. Козельского, Киев, 1955 (Автореф.); К о г а н Ю. Я., Просветитель XVIII века Я. П. Козельский, М., 1958; ДемичевВ. А., О месте

Я. П. Козельского в истории философии второй иол.
XVIII века, «Вестн. ЛГУ», 1958, № 5; е г о ж е, Я. П. Козель
ский о предмете философии и классификации наук, «Вопр. фи
лософии», 1958, № 4; Л о т м а н Ю. М., К биографии Я.П.
Козельского, там же, 1959, № 8. И. Щипаное. Москва.

КОЗЛОВ, Алексей Александрович (8 февр. 1831— 27 февр. 1901) — рус. реакц. философ-идеалист, один из первых сторонников персонализма в России. Окончил Моск. ун-т (1854). К изучению философии обратился после 1870. Большую роль в формировании филос. взглядов К. сыграл Тейхмюллер. Приват-доцент (с 1876), проф. (с 1884) Киевского ун-та. Издавал филос. журналы «Философский трехмесяч-ник» (Киев, 1885—87, № 1—4) и «Свое слово» (СПБ, 1888—98, № 1 — 5).

К. боролся против материализма и позитивизма; отрицательно оценивал философию Гегеля, особенно его диалектику; враждебно относился к работам Плеханова и др. марксистов конца 19 в.

Утверждая, что все сущее имеет в своей основе психич. начало, К. отрицал какую бы то ни было возможность существования бессознат. бытия. Отсюда и название системы К.— панпсихизм. Мир, по К., — бесконечное множество самостоят, духовных субстанций, непосредственно связанных с центр, субстанцией — богом. В области морали взгляды К. близки к ницшеанству.

Последователем К. в философии был С. Аскольдов (см. его кн. «А. А. Козлов», 1912). Взгляды К. оказали влияние также на Бердяева, Л. Лопатина, Лосского («А. А. Козлов и его панпсихизм», «Вопр. филос. и психол.», 1901, кн. 58).

Соч.: Сущность мирового процесса, или философия бес
сознательного Э. фон Гартмана, вып. 1—2, М., 1873—75;
Г. Вл. Соловьев как философ, «Знание», 1875, JNi> 1—2; Фило
софские этюды, ч. 1—2, СПБ—К., 1876—80; Философия как
наука, К., 1877; Философия действительности, К., 1878; Ге
незис теории пространства и времени Канта, К., 1884; Рели
гия графа Л. Н. Толстого, его учение о жизни и любви, СПБ,
1895. Л. Суворов. Москва.

КОЛАРОВ, Васил Петров (16 июля 1877—23 янв. 1950) — деятель болг. и междунар. рабочего и комму-нистич. движения, один из основателей и руководителей БКП и позднее — болг. народно-демократич. гос-ва; публицист и ученый, д-р экономич. наук (с 1936), действит. член Болг. АН (с 1946). Родился в г. Шумен (ныне Коларовград) в семье ремесленника. С 1897 — член БРСДП. Изучал юриспруденцию в ун-те в г. Экс (Франция) (с 1897), затем — в Женевском ун-те. Летом 1899 К. слушал лекции по философии в Бернском ун-те. Во время пребывания в Швейцарии К. получил серьезную марксистскую подготовку, был близок к группе «Освобождение труда». С 1905—член ЦК БРСДП (тесные социалисты); в 1918—23 К.— секретарь ЦК партии, переименованной в 1919 в компартию. В 1922— 1943 — член Президиума ИККИ. В 1926—29 К.— гл. редактор журн. «Комунистическо знаме». В 1923 К. вместе с Г. Димитровым руководил сентябрьским нар. восстанием. Во время 2-й мировой войны К. отдавал все свои силы созданию единого антифашистского фронта демократия, сил Болгарии. В 1945—47 К.— пред. Нар. собрания; с 1949 — пред. Совета министров НРБ.

К. был одним из видных теоретиков БКП. В 1914 в ст. «Капитализмът, всеобщата война и социалната де-мокрация» К. проанализировал социально-экономич. изменения в капиталистич. обществе, вызванные концентрацией капитала и производства. Работа К. «Боль-

552 КОЛИЧЕСТВО

шевистская Россия» («Болшевишка Русия», 1919) была одной из первых за границей попыток науч. осмысления революц. перемен в России и оценки авангардной роли рус. пролетариата. В ней был дан анализ предпосылок Великой Октябрьской социалистич. революции, показано ее интернац. значение, рассмотрены Советы как органы гос.. власти нового, подлинно де-мократич. типа, отношение большевиков к войне и миру и др. вопросы. Вместе с Г. Димитровым К. разрабатывал теорию, стратегию и тактику единого фронта против капитализма и фашизма, а также др. вопросы социалистич. революции в Болгарии. К. вел активную борьбу против троцкизма и др. мелкобурж. уклонов в БКП. В работах «Болгария и мировой экономический кризис» («България и световният иконо-мически кризис», 1930), «Против протаскивания каутскианства в вопросе о гос. капитализме» (1931, опубл. 1932) и др. К. дал глубокий марксистско-ленинский анализ рассматриваемых вопросов.

Осн. место в н.-и. деятельности К. занимал аграрный вопрос, изучение положения крестьянства и путей создания революц. союза рабочего класса и крестьянства в каниталистич. странах. В выступлении на VII конгрессе Коминтерна К. развил тезис о необходимости вовлечения крестьянства в единый антифашистский нар. фронт. Он показал, что «фашизм является орудием злейших эксплуататоров и грабителей крестьянского труда» (Избр. произв., т. 2, С, 1955, с. 364), и вскрыл полную беспочвенность стремлений выдать фашизм за идеологию крест, масс. Неотложной задачей компартий на пути создания рабоче-крест. союза, подчеркивал К., является преодоление сектантских колебаний в оценке борьбы крестьян за свои нужды. Пролетариат завоюет на свою сторону крестьянство лишь в том случае, если окажет ему действенную помощь, а для этого необходимо отстаивать частичные крест, требования, направленные по существу против монополистич. капитала (см. там же, с. 372).

После победы антифашистского восстания 1944 К. разрабатывал вопрос о нар.-демократич. форме диктатуры пролетариата. К. принадлежат также исследования в области истории славянских народов, где его внимание привлекали гл. обр. периоды нар. движений. Так, напр., он дал анализ социального содержания апрельского восстания 1876, оцененного им как вершина нац.-демократич. революц. движения в Болгарии. К. уделял большое внимание литературной критике и теории лит-ры, разоблачал формализм, эстетизм и аполитичность, страстно боролся за большевистскую партийность в искусствен науке.

Соч.: Избр. произв., т. 1—3, С, 1954—55.

Лит.: История философии, т. 5, М., 1961; Павлов Т., Басил Коларов, «Българо-съветска дружба», 1947, кн. 7—8; Васпл Коларов. Био-библиографиа по случай 70-годишни-ната му 16 юли 1947, С, 1947; Натан Ж., Васил Коларов за икономическото и социално развитие на България, С, 1951; В памет на Васил Коларов, [Сб.], [С, 1951].

Библиография в кн.: История Болгарии до 9 сент. 1944 г. Указатель^литературы, М., 1962, с.255—57. Г. Братоев. НРБ.

КОЛИЧЕСТВО — объективная определенность качественно однородных явлений, или качество в его пространственно-временном аспекте, со стороны его бытия в пространстве и времени. Поскольку все явления в природе и человеч. истории существуют в пространстве и изменяются во времени, постольку они и могут рассматриваться как качественно тождественные, т. е. со стороны лишь количеств, различий, а категория К. является универсальной, т. е. логич. категорией, необходимой ступенькой познания действительности.

Универсально-логич. характер категории К. доказывается всей историей познания и практики человека. Познание внешнего мира на стадии его количеств, анализа связано с методами и языком мате-

матики. Количеств, характеристика явлений необходима в процессе целенаправл. изменения природы человеком. Предмет, не отраженный в аспекте К., не может считаться конкретно познанным. Однако ошибочно видеть только в чисто количеств, описании явлений их полное, тем более исчерпывающее, познание. Односторонне-количественный взгляд на действительность есть такой, с т. зр. к-рого единственно объективными формами существования внешнего мира являются лишь пространственно-геометрич. контуры тел и их изменения во времени, т. е. механич. перемещение частей материи, а все остальные чувственно воспринимаемые качества и свойства тел объявляются субъективными иллюзиями человека, его органов чувств. Поэтому односторонне-количеств. понимание внешнего мира и выступает-исторически как механистич. материализм.

Идеалистич. вариант одностор'онне-количеств.. взгляда на мир и его познание всегда связан с идеалистическим же пониманием пространства и времени, с толкованием их как субъективно-психологич. (Юм) или трансцедентальных (Кант) категорий. В своем крайнем выражении этот взгляд приводит к чисто формальному представлению о К. как о чисто субъективном феномене.

Материализм, отстаивая предметный смысл категории К., а также ее универсальный характер, всегда усматривал предметную основу количественно-мате-матич. характеристик в реальной пространственно-временной форме бытия материи. К. всегда находится в диалектически противоречивой связи с качеством, выступающей, в частности, как закон перехода количеств, изменений в качественные и обратно (см. Мера, * Переход количественных изменений в качественные).

Первой попыткой специально проанализировать проблему К. можно считать исследования пифагорейцев. Непосредств. предметом их анализа явилось число как абстрактнейшая форма выражения К., сложившаяся в стихийно-практич. сознании людей на основе их предметно-практич. деятельности. Число сразу же обнаруживает свойства, кажущиеся таинственными. Натуральный ряд чисел содержит в себе ярко выраженные правильности, гармонически-периодич. соотношения. Но ведь люди, создавшие числа и расположившие их в естеств. (натуральную) последовательность, вовсе не заботились о том, чтобы вложить в нее эти правильные соотношения. Откуда же они там взялись? Религиозно-мистич. традиция подсовывала готовый ответ, объявляя загадочные свойства чисел и числовых рядов божеств, природой числа. Пифагорейская мистика чисел и есть не что иное, как отсутствие объяснения, принятое за объяснение, или постановка действит. проблемы, выданная за ее решение. В наблюдениях пифагорейцев был зафиксирован также и тот загадочный факт, что «правила», обнаруженные в числовых рядах, затем открываются и в явлениях внешнего (чувственно созерцаемого) мира, напр. в соотношениях длин звучащих частей струн и т. п. Этот факт также был отнесен к числу божественных. Отсюда прямо вытекало и пифагорейское понимание задачи рацион, познания. Оно сводилось к тому, чтобы обнаруживать в чувственно воспринимаемых явлениях те самые соотношения и закономерности, к-рые были до этого обнаружены в числах как таковых. Однако обожествление числа очень скоро привело пифагорейскую школу к ряду противоречий. Оказалось, напр., что невозможно найти путем подбора такие целые числа, к-рые выражали бы сформулированное самим Пифагором правильное соотношение между квадратом гипотенузы и квадратами катетов, когда катеты равны (т. е. когда гипотенузой служит диагональ квадрата). Это «атеистическое» свойство квадрата настолько обескуражило священнослужителей пифагорейского союза, что его решили держать в строжайшей тайне. Ни к чему не привели и старания выразить через целое число соотношение радиуса и окружности. Пифагорейцы в итоге оказывались перед альтернативой — либо отказаться от священных основоположений, либо закрыть дорогу свободному математич. исследованию. Тайны и мистич. обряды, к-рыми Цифагорейцы окружили число, превратились очень скоро в тормоз развития антич. математики.

Еще острее выявились трудности, связанные с числом, в исследованиях элейской школы. Здесь число было поставлено на очную ставку с чувственно воспринимаемым фактом движения тел, перемещения тела в пространстве. Между выражением этого факта через число как отчетливо выраженную дискретную величину и столь же отчетливо выраженной непрерывностью движения тела в пространстве и времени был зафиксирован неразрешимый конфликт, апория. У числа появился новый грозный враг — бесконечность. Оказывалось, что любая конечная величина (тела, пройденного им пути или от-

КОЛИЧЕСТВО 553

резка времени, 'в течение к-рого этот путь проходится), будучи выражена через число, выглядит как бесконечная величина, как нечто неисчислимое. До исследований элейцев К. выступало в сознании только в виде числа, выражающего определ. величину, т. е. как нечто всецело дискретное, многое. Апории Зенона остро зафиксировали, что число и величина суть формы выражения чего-то иного, притом такие формы, к-рые бессильны выразить это иное. То, что выражается в числе как многое, как прерывное, на самом деле есть «одно», «единое», «непрерывное». Объективно только здесь и мог встать вопрос о том, что такое К. независимо от его выражения в числе, т. е. как особое понятие, отличное от понятий числа и величины. Рассуждения элейцев разрушали представление о божеств, природе числа. По существу они доказывали, что число, связанное с представлением о дискретности бытия, есть лишь субъективно произвольная форма, извне налагаемая на бытие, к-рое на самом деле непрерывно и едино, и что поэтому число и числовые соотношения выражают не подлинное бытие, а лишь видимость, пестрое марево чувственно воспринимаемых фактов. Тем самым математика попадала, по классификации элейцев, в сферу «мнения». По этой причине элейская школа не могла противопоставить пифагорейской мистике чисел своего принципа мате-матич. мышления.

Единственно плодотворным для конкретного исследования количеств, аспекта действительности принципом оказалась в этих условиях атомистика Левкиппа — Демокрита. Более того, сам атомистич. принцип возник, по-видимому, именно как единственно возможный выход из трудностей, до предела обостренных столкновением пифагорейской и элейской школ. Представление об атоме как о мельчайшей, физически неделимой частице позволяло сохранить в составе представления о реальном мире оба взаимно исключающих друг друга момента количеств, (пространственно-временного) аспекта действительности — и прерывность и непрерывность, и неделимость и делимость, и единое и многое, и бесконечное и конечное (т. е. величину). Атомистика позволяла истолковать число, выражающее форму и порядок тел в пространстве pi времени, как чисто объективную характеристику материального мира, не зависящую от произвола людей или богов. Согласно учению Левкиппа—Демокрита, любое чувственно воспринимаемое тело состоит из очень большого (отнюдь не бесконечного) числа атомов, «неделимых». Поэтому величина есть функция от числа неделимых. Неделимое выступает, т. о., как естеств. единица, как реальное основание измерения и счета. Осн. понятия математики (арифметики и геометрии) выстраивались, т. о., в строгую систему, построенную к тому же на чисто материалистич. фундаменте. И прерывность и непрерывность, и делимость и неделимость, и единство и множество, и бесконечность и конечность определялись здесь как одинаково объективные свойства и характеристики «тела», ибо понятие тела формально объем-лет как «атом», так и чувственно воспринимаемое тело. Реальностью К. тем самым оказывалась телесность, а не нек-рые «бестелесные» сущности вроде единицы, точки, линии или поверхности. Эта установка атомистики отнюдь не была только философско-гносеологич. принципом. Она являлась также могучим эвристич. принципом развития собственно математич. построений. Идея Демокрита позволяла перекинуть мост между бытием и его образами в чувств, созерцании, в частности между числами и геометрич. фигурами. Толкуя, напр., окружность как многоугольник с очень большим числом сторон, равным числу «неделимых», Демокрит теоретически разрешил проблему числа «пи». При этом толковании бесконечность частичной дроби выступала как показатель того факта, что масштаб (мера) измерения взят неточно, приближенно, огрубление В том случае, когда единицей измерения оказывается «неделимое», число «пи» должно выразиться в целом конечном числе. Рассматривая атом как естественный объективно допустимый предел деления тел, как естеств. единицу измерения, Демокрит ставил математику на прочный фундамент физич. реальности. Именно в атомистич. строении тел обнаруживалась та однородность и одноименность, к-рая вообще позволяет рассматривать тела любой формы и вида как математически соизмеримые, как различающиеся между собой только количественно. По существу только здесь было обосновано право математики рационально соотносить и сравнивать между собой линию с точкой, линию — с поверхностью, поверхность — с объемом, кривую — с прямой, число — с фигурой и т. д. К. только здесь переставало быть просто собират. названием для совершенно разнородных понятий и выступало как тот общий для всех математич. понятий предмет, без к-рого они, строго рассуждая, должны рассыпаться.

Атомистика, направленная своим острием против спиритуа-листич. концепций внешнего мира, будто внешний (телесный) мир так или иначе состоит из бестелесных, непротяженных точек, из линий, лишенных толщины, и поверхностей, лишенных глубины, и оформляется бестелесными же числами, попадала в естеств. конфликт с официальной греч. математикой [ср. Аристотель: «Постулируя неделимые тела, они (Демокрит и Левкипп) вынуждены впасть в противоречие с математикой»]. Греч, геометров смущало, что при допущении мельчайшей, даже мысленно неделимой частицы оказывается невозможным разделить точно пополам отрезок, состоящий из нечетного числа неделимых. Две половины такого отрезка никогда не могут быть «равными», «конгруэнтными», а будут только казаться таковыми в силу грубости наших чувств, слабой разрешающей силы глаза. Но тем самым «равенство», «конгруэнтность» и им подобные понятия, на к-рых геометрия основывала свои дока-

зательства, оказывались, строго рассуждая, лишь приблизительными, лишь огрубленными образами. Отстоять свою «абсолютность» геометрия в этих условиях могла, только провозгласив суверенность геометрич. образов и построений ог внешнего мира, причем не только от чувственно воспринимаемого многообразия эмпирии, но и от бытия в филос. смысле, от физич. реальности в смысле Демокрита. Интересы геометров в этом пункте прямо смыкались с интересами филос. учений, враждебных атомистике. Офиц. математика поэтому шла в общем и целом в фарватере идеалистич. филос. систем и получила от них ярлык точнейшей из наук и квалификацию своих аксиом как вечных и неизменных.

Школа Платона попыталась усвоить идеи атомистики, отвергая в то же время материализм, представление о телесно-физич. природе неделимых. Вместо неделимого тела она приняла неделимую, минимальную поверхность и далее неделимый бестелесный контур — треугольник, к-рый, подобно идеям, оформляет бесформенную материю. Тем самым прерывность,, оформленность, ограниченность чувственно воспринимаемых тел приписывались действию бестелесных математич. идей, а чистая геометрия получала полную независимость от материи,, от физич. (качеств.) характеристик. Материя, представленная в этой концепции как нечто киселеобразное, как «апейрон», внутри себя абсолютно однородна и не может быть представлена как определ. К., как величина, число или фигура. Это — чистая возможность количеств, различений, полагаемых в нее извне, со стороны царства «идей»; опосредующим же звеном между идеями и материей выступают как раз «математич. предметы», непосредственно воплощающиеся в виде чувственно воспринимаемых контуров, очертаний и фигур определ. величины и числа, короче'говоря— в виде многообразных тел в пространстве. Тем же путем была лишена предметного смысла и «единица», основа счета и измерения. Числовые пропорции и отношения вновь, как у пифагорейцев, начинают представляться абсолютно самостоят, сущностями, т. е. особого рода вещами, к-рые существуют несмотря на то, что у них нет тела.

Аристотель попытался впервые зафиксировать и рассмотреть К. как особую категорию, не совпадающую с числом, величиной, фигурой и другими специально математич. понятиями. «Количество м— называется то, что может быть разделено на составные части, каждая из которых, будет ли их две или несколько, является чем-то одним, данным налицо. То или другое количество есть множество, если его можно счесть, это—величина, если его можно измерить» (Met. V, 13, 1020а 7—14; рус. пер., М., 1934). «Между количествами одни раздельны, другие — непрерывны, и одни состоят из находящихся в них частей, имеющих определенное положение друг к ДРУгу, а другие из частей, не имеющих такого положения. Раздельными являются, например, число и речь, непрерывными — линия, поверхность, тело; а кроме того еще время и простран-CTBo»(Cat., VI, 4 b.; pyc. пер., М., 1939).Уже формальная (словесная) дефиниция весьма характерна, она обнимает не только «разнородные», но и прямо взаимоисключающие, противоположные друг другу предметы рассмотрения;! ^, выступает как высший род, содержащий внутри себя противоположности, как единство этих противоположностей. Рассмотрение этих диалектич. трудностей и попытки найти им решение осуществляются Аристотелем не в общей форме, а в его обычной манере двигаться «от частного к частному». Сила аристотелевского гения вообще обнаруживается не в дефинициях и итоговых выводах, а именно в способе рассмотрения трудностей, в поиске, в постоянных поворотах мысли, точки зрения, постановки вопроса и т. д. В качестве примеров непрерывных К. фигурируют линия, поверхность, тело, «а кроме того еще время и пространство». Все эти примеры просто ставятся рядом, как равноценные. Но анализ показывает, что линия и поверхность ни в коем случае не суть самостоятельно существующие вещи, а только определ. характеристики тела. Кроме того, Аристотель категорически отвергает и самостоят, существование пространства, т. е. представление о нем в виде пустоты, и толкует пространство также в качестве определ. характеристики того же «тела». Т. о., все непрерывные К. по существу сводятся к одному образу — к образу пространственно определенного тела. Время тоже рассматривается им как «число движения», т. е. тоже как определение тела, поскольку то движется, перемещается в пространстве. Непрерывное К. тем самым толкуется уже не как у элейцев, т. е. не как неразличенная сплошность, в к-рой отсутствуют какие бы то ни было границы. Это непрерывное К. само внутри себя различено, разграничено, т. е. состоит из частей. Но части непрерывного К. соприкасаются друг с другом, т. е. имеют общую (одну на двоих) границу и между ними нет промежутка, заполненного инородным телом или инородной «сущностью». Раздельные. же (прерывные) К. характеризуются тем, что их части не имеют общей границы. В качестве примеров раздельных К. фигурируют число и речь, единицы и слоги. Иными словами, пока речь идет о реальной, вне человека сущей, действительности, Аристотель допускает в ней только непрерывные К., т. е. такие К., составные части к-рых всегда имеют общую граничу. В итоге вопрос об отношении прерывных и непрерывных К. у Аристотеля фактически сводится к вопрсу об отношении числа и речи к реальному чувственно воспринимаемому миру или знаков к вещам, этими знаками обозначаемым. Число, как постоянно повторяет Аристотель в ходе своей полемики с пифагорейско-платоновским идеализмом, ни в коем случае нельзя рассматривать как особую вещь, имеющую отдельное, обособленное от чувств.

554 КОЛИЧЕСТВО

(телесных) вещей существование (см. Met. XIV, 6 1093 b 24—29).

Комментируя рассуждения Аристотеля, Ленин особо выделяет эту мысль «Метафизики»: «Наивное выражение.трудностей" насчет „философии математики" (говоря по современному): книга 13, глава 2, § 23:

__ Далее, тело есть субстанция, ибо оно обладает известной

законченностью. Но как могли бы быть субстанциями линии? Они не могли бы таковыми быть ни в смысле формы и образа, подобно, например, душе, нив смысле материи, подобно телу: ибо очевидно, что ничто не может состоять из линий, или из плоскостей, или из точек...".

Книга13, глава 3 разрешает эти трудности превосходно, отчетливо, ясно, материалистически (математика и другие науки абстрагируют одну из сторон тела, явления, жизни). Но автор не выдерживает последовательно этой точки зрения» («Философские тетради», в кн.: Соч., т. 38, с. 371).

«Количеством в собственном смысле называется только то, что указано выше; все же остальное называется так _члишь> при-входящим образом: в самом деле, имея в виду те -_чвеличины>, которые были указаны, мы называем количествами и остальные предметы; так, например, белое называется большим, потому что велика поверхность, и дело — продолжительным, потому что оно совершается (происходит) долгое время, и точно также движение — значительным: все это называется количеством не само по себе. В самом деле, если человек указывает, сколь продолжительно данное деяние, он определит это посредством времени, называя такое деяние одногодичным или как-нибудь подобным образом; также указывая, что белое есть некоторое количество, он определит его чрез посредство поверхности: как велика поверхность, такую величину припишешь ты и белому. Поэтому только указанное выше называется количеством в собственном смысле и само по себе; из всего же остального ничто не называется так само по себе, а если и называется, то— привходящим образом» (Cat., VI, 5 Ь). К. здесь весьма явственно толкуется как пространственная, временная, или пространственно-временная определенность того предмета, о к-ром идет речь. Но для Аристотеля совершенно ясно, что эта (количеств.) характеристика никогда не исчерпывает полной действительности предмета. Напр., исследователь чисел рассматривает человека не поскольку он человек, а поскольку он — единое и неделимое. С др. стороны, геометр не рассматривает его ни поскольку он человек, ни поскольку он неделим, а поскольку это — тело (см. Met. XIII, 3). Но человек является «единым и неделимым» именно постольку, поскольку он — человек. По той же причине он есть вполне определенное геометрически тело, а не просто тело. Иными словами, Аристотель отмечает здесь, что человек в его «полной действительности» есть всегда нечто большее, чем его изображение в арифметике (в числе) и в геометрии (в виде пространственно-определенной фигуры). Здесь же ясно видна и принципиальная разница между Аристотелем и атомистикой. Аристотель в качестве примера «единого и неделимого» приводит здесь человека, точнее — индивидуума, понимая это в том смысле, что индивидуум есть предел деления рода «человек». При делении человека пополам получаются не две половшши «человека», а две половинки трупа. Это значит, что каждый род действительности имеет свою «меру», т. е. свою «естеств.» единицу. «И мера всегда должна быть дана как что-то одно для всех предметов < данной группы>, например, если дело идет о лошадях, то мера—лошадь, и если о людях, то мера — человек. А если мы имеем человека, лошадь и бога, то < мера> здесь, пожалуй — живое существо, и < то или другое> их число будет числом живых существ. Если же мы имеем человека, белое и идущее, здесь всего менее можно говорить об их числе, потому что все эти определения принадлежат тому же самому предмету и одному по числу, но все же число таких определений будет числом родов, или здесь надо взять какое-нибудь другое подобное обозначение» (Met. XIV, 1 1087b 33 — 1088а 14). Число тут явно понимается как мера, повторенная много раз, т. е. как математич. выражение качества предмета. Аристотель, как отмечает Ленин, не выдерживает последовательно материалистич. т. зр. на математич. предметы. Это связано с тем, что, кроме тела, в его философии важнейшую роль играет активная форма как самостоят, сущность, и с тем, что он постоянно путается в диалектич.трудностях, касающихся отношений общего и единичного, чувственно воспринимаемого и умопостигаемого. Но сама эта путаница не плод недомыслия, а выражение того факта, что проблема К. на самом деле ведет к др. общефилос. проблемам и решается, в конце концов, только в общефилос. контексте, и ни в коем случае Ае внутри математики.

Схоластика, почву для к-рой подготовили уже стоики своей предельно формалистич. логикой, в общем не дала почти ничего для постановки и решения проблемы К. Это было связано, в частности, и с тем, что на протяжении средних веков почти не двинулись вперед исследования в области математики. Логика стоиков и схоластов не могла послужить сколько-нибудь плодотворным средством развития математики или способом объяснения существа ее методов и результатов. Ни стоики, ни схоласты не выделили из своей среды ни одного крупного математика, а их разработки носили по большей части характер формальных спекуляций по поводу готовых результатов математич. исследования или философствования по поводу «основ математики».

Дальнейшее продвижение вперед стало возможно только вместе с подъемом математич. естествознания в 16 в. и было

связано с именами Кавальери, Декарта, Ньютона, Спинозы. Проблема К. естественно выступала на первый план по той причине, что естествознание 16—18 вв. было преимущественно математическим или, если охарактеризовать его методологич. и мировоззренч. характер, механистическим. Особый интерес в этом плане представляет фигура Декарта, соединившего в себе, впервые после Демокрита, математика и философа. Его открытия в области математики в значит, мере обусловлены его философией, и в частности — его анализом проблемы К. как филос. категории. Математич. естествознание 16—17 вв. стихийно склонялось к др.-греч. атомистике, возрожденной почти без корректив; однако Декарт в своей реконструкции атомистич. принципа сделал важнейший шаг вперед по сравнению с Демокритом. В его представлениях о К. сказывается сильнейшее влияние филос. диалектики, идей Аристотеля. Декарт отвергает представление о пространстве как о бестелесной пустоте и также представление об абс. пределе деления тел. Но это как раз те два пункта, к-рые разделили Аристотеля и Демокрита. В этих пунктах Декарт решительно стал на сторону Аристотеля и тем самым против традиции, к-рая связана с именами Ньютона и Гоббса, против некритич. репродукции древней атомистики. В качестве единственно объективных форм действительности здесь признаются только пространственно-геометрич. формы чувственно созерцаемых тел и отношения тел в пространстве и времени, выражаемые числами. Поэтому категория К. становится здесь центр, категорией мировоззрения и метода.

Декарт ставит проблему К. в «Правилах для руководства ума». Прежде всего он обращает внимание на отношение математич. форм выражения К. к реальному предмету математич. исследования. Солидаризируясь с Демокритом и Аристотелем, Декарт возражает против представления, будто число и величина и далее — точка, линия и поверхность, представляют собой нечто действительно существующее отдельно от тел. Он выступает здесь против иллюзии, к-рая характерна для профессионально-одностороннего математич. мышления, принимающего субъективный образ предмета за сам предмет. Эта иллюзия замыкает мышление в кругу уже ранее идеализированных свойств подлинного предмета математич. исследования и делает мышление неспособным к действит. приращению математич. знания. Задача теоретически-математич. исследования на почве этой иллюзии неизбежно ограничивается чисто формальными преобразованиями уже ранее полученного знания. В итоге получается, как выражается Декарт, не математик, исследующий реальный предмет, а «счетчик», бессмысленно оперирующий с готовыми знаниями. Дечарт подчеркивает, что предметом математич. исследования являются не «числа», «линии», «поверхности» и «объемы», т. е. не та или иная уже известная форма или вид К., а самое реальное К., к-рое и расшифровывается как реальная пространственная и временная определенность тел. Поэтому К. толыго выражается через число, меру, величину и т. д., но ни в коем случае нельзя сказать, что К. это и есть число, мера, величина и пр. Это значило бы принять математич. средства выражения К. как предмета математики за самый предмет и превратиться из математика в «счетчика». «Счетчик» просто заучивает словесно-знаковые формулы математики, не умея соотнести их с тем реальным предметом, в исследовании к-рого они возникли и зафиксированы. Поэтому реальный предмет загорожен от счетчика непроницаемой для его умств. взора стеной слов, знаков, с к-рыми он и манипулирует, постоянно принимая слова за предметы, сочетая и разделяя их по правилам, заданным ему др. людьми как штампы, как догмы, проверить и понять к-рые он не в состоянии.

Различение, к-рое проводится между «протяжением» и «телом», счетчик принимает за реальное различие между двумя вещами. «...Большинство придерживается ложного мнения, что протяжение содержит в себе нечто отличное от того, что обладает протяжением...», — т. е. от протяженного тела (Д е-к а р т Р., Избр. произв., М., 1950, с. 148). Для ума счетчика характерно, что он, встречая три слова, выражающих одну и ту же вещь, строит в своем воображении три разные вещи и никак не понимает, как и почему эти три вещи связаны между собой. Поэтому-то «очень важно различать выражения, в которых слова протяжение, форма, число, поверхность, линия, точка, единица и др. имеют столь строгое значение, что иногда исключают из себя даже то, от чего они реально не отличаются, напр., когда говорят, что протяжение или фигура не есть тело, число не есть сочтённая вещь, поверхность есть предел тела, линия есть предел поверхности, точка есть предел линии, единица не есть количество и т. д. Все такие положения и другие, подобные им, должны быть совершенно удалены из воображения, как бы они ни были истинны» (там же, с. 148—49). Поэтому как протяжение, так и К. не следует представлять себе в виде нек-рой «вещи», существующей реально отдельно от протяженных тел, находящихся в тех или иных отношениях друг к другу. «Нужно обратить особое внимание на то, что во всех других положениях, где эти названия хотя и удерживают то же самое значение и таким же образом абстрагируются от предметов, но не исключают, однако, или не отрицают ничего в той вещи, от которой они реально не отличаются, мы можем и должны прибегать к помощи воображения, ибо если интеллект имеет дело только с тем, что обозначается словом, то воображение должно представлять себе действительную идею вещи, для того чтобы ин-

КОЛИЧЕСТВО 555

теллект мог по мере надобности обращаться и к другим свойствам, которые не выражены в названии, и опрометчиво не считал бы их исключёнными. Так, например, если речь идёт о числе, мы представляем себе какой-нибудь предмет, измеряемый многими единицами, но хотя наш интеллект мыслит здесь только о множественности этого предмета, мы, тем не менее, должны остерегаться, чтобы он не сделал вывода, будто измеряемая вещь считается исключённой из нашего представления, как это делают те, кто приписывает числам чудесные свойства, — чистейший вздор, к которому они не питали бы такого доверия, если бы не считали число отличным от исчисляемой вещи» (там же, с. 149). Данное рассуждение Декарт продолжает далее и по отношению к «фигуре», «величине> > и т. д. Здесь, как и везде, Декарт предполагает понимание материи (телесной субстанции), как тождественной с протяженностью. Поэтому и К. есть в общем и целом одно и то же, что и материя, только рассматриваемая под аспектом ее численной измеримости; иными словами, К. есть численно измеримое протяжение. Оспаривая схоластич. определение материи, Декарт говорит, что все трудности, испытываемые философами в вопросе о материи, происходят «...только оттого, что они хотят отличать материю от её собственного количества и её внешней протяжённости, то-есть от её свойства занимать пространство» (там же, с. 196). Собственное понимание Декарт формулирует так: «...Количество описанной мною материи не отличается от численно измеримой субстанции», «истинной формой и сущностью» к-рой является протяженность и ее свойство занимать пространство (см. там же). Спиноза, излагая философию Декарта, также формулирует в числе ее аксиоматич. определений ту мысль, что протяжение не есть что-либо отличное от К. (Quantitas) (см. «Принципы философии Декарта», ч. 2, определение 1). С этой идеей как раз и связана у Декарта идея «всеобщей математики», лишь частями к-рой должны являться арифметика и геометрия, исследующие только частные виды К., т. е. телесной субстанции, понимаемой как безграничная протяженность. Именно этот взгляд позволил Декарту разорвать узкие рамки предшествующей и современной ему математики и вывести математику в принципиально новые области исследования, заложить основы аналитич. геометрии, дифференциального и интегрального исчисления и т. д.

Принципиально тот же, глубоко верный в филос. отношении, но парадоксальный для узко-формально мысливших математиков взгляд на природу К.развивал и Спиноза. «.Количество представляется нами двояким образом: абстрактно или поверхностно, а именно, как мы его воображаем, или же как субстанция, чтб может быть сделано только интеллектом. Таким образом, если мы рассматриваем количество, как оно существует в воображении, что бывает часто и гораздо легче, то мы находим его к о н е ч н ы м, делимым исостоя-щим из частей; если же мы рассматриваем его, как оно существует в интеллекте, и представляем его как субстанцию, чтб очень трудно, то мы находим его бесконечным, единым и неделимым. Это будет достаточно ясно для каждого, кто умеет различать между воображением и интеллектом".— „Этика", ч. 1, теорема 15-я, схолия...» (цит. по кн.: Гегель, Наука логики, в кн.: Соч., т. 5, М., 1937, с. 202; см. также Б. Спиноза, Избр. произв., т. 1, М., 1957, с. 376). Данное положение Спинозы на первый взгляд просто воспроизводит позицию элейской школы. Однако Спиноза вовсе не отрицает фактич. разделенное™ природы в целом (субстанции) на отд. тела. Отд. тела и границы между ними существуют, по Спинозе, отнюдь не только в воображении, а лишь познаются с помощью воображения. Отрицает Спиноза совсем другое, — то представление, будто эта фактич. ограниченность (конечность) отд. тел свидетельствует об их принципиальной, субстанциальной разнородности. Смысл этого рассуждения в том, что реальные границы между телами, служащие, в частности, основанием для математич. выражения (для измерения и счета), суть границы между принципиально однородными частями или границы внутри одной и той же субстанции — внутри естественно-природной материи, а не между материей и чем-то ей противоположным, именно пустотой.

Лейбниц, возражавший Декарту и Спинозе по ряду других принципиально важных пунктов, в вопросе об отношении материи и К. выразился хотя и более осторожно, но достаточно определенно: «Не совсем невероятно, что материя и количество суть в действительности едно и то же» (цит. по кн.: Г е г е л ь, Наука логики, и кн.: Соч., т. 5, с. 203). Лейбниц соглашается с тем, что величина и фигура суть пространств, определения тела (см. Избр. филос. соч., М., 1908, с. 4). Однако дело сразу же оборачивается по-иному, как только вопрос встает не о пространстве и К. вообще, а об определенном К., об определенной величине и фигуре: «...Из природы тел их определенная величина или фигура объяснена быть не может» (там же, с. 5). Точно также остается без объяснения и движение. Лейбниц делает следующий вывод: «...тела могут иметь определенную фигуру и величину, а также движение, только при предположении невещественного Существа... Но почему это невещественное Существо избрало именно такую, а не иную, величину, фигуру и движение — это можно объяснить лишь в том случае, если Оно разумно, мудро, —в виду красоты вещей, а всемогуще — в виду повиновения их его мановению» (там же, с. 9). Здесь и заключается секрет отношения Лейбница к общей линии механистич. материализма — Гассенди, Декарта, Гоббса и др.: «Я принимаю общее всем этим реставраторам правило, что в телах все должно объяснять только посредством величины, фигуры и движения» (там же, с. 15).

Однако количеств, определенность сама требует объяснения и его приходится искать вне тел, вне материи, вне вещества. Тело при этом представляется как нечто само в себе абсолютно неопределенное, неограниченное, сплошное и киселеобразное, к тому же лишенное движения. Поэтому в теле самом по себе нельзя найти основания для счета, для измерения, и математика лишается своего веществ, фундамента. Все различения и границы в телесную субстанцию вносит, посредством движения, разум. В итоге получается такая картина: «Итак, материя есть бытие в пространстве или бытие, сопро-тяженное с пространством. Движение есть перемена пространства. Фигура же, величина, положение, число и т. д. суть не бытия, реально отличные от пространства, материи и движения, но лишь отношения между пространством, материей и движением и их частями, созданные привзошедшим разумом. Фигуру я определяю как границу протяженного, величину —как число частей в протяженном. Число я определяю как единица+единица+единица и т. д., т. е. как совокупность единиц. Положение сводится к фигуре, так как оно есть конфигурация нескольких вещей. В р е-м я есть не что иное, как величина движения. А так как всякая величина есть число частей, то нет ничего удивительного, что Аристотель определил время как число движения» (там же, с. 32). Итак, все количеств, (пространственные и временные) различия и соотношения между телами — это различия, привнесенные в материю деятельной силой разума. Протяженная, но неопределенная, неразличенная в себе «материя» играет здесь роль экрана, на к-рый проецируются различия, границы и соотношения, заключенные в нематериальном начале, определяющемся в конце концов как монада, как «энтелехия» — субъект «действующей силы». Монада есть подлинная «единица», «единое и неделимое» идем не менее, заключающая внутри себя все многообразие мира, все его прошлое, настоящее и будущее. Арифметическая же единица делима (дробь). Следовательно, все те количеств, (геометрич. и арифметич.) определения, в к-рых исчерпывается понимание внешнего, телесного мира, суть только внешние способы выражения внутр. определенности монады, имманентной ей «живой силы». Все богатство необходимых математич. истин, т. е. вся количеств, определенность мироздания, заключается, согласно концепции Лейбница, внутри монады, и тем самымв «душе» математика, сопричастной, в силу предустановленной гармонии, к универсальному миропорядку. «И хотя все частные явления природы могут быть объяснены математически и механически тем, кто их понимает, тем не менее, общие начала телесной природы и самой механики носят скорее метафизический, чем геометрический характер, и коренятся скорее в известных неделимых формах и натурах, как причинах явлений, чем в телесной или протяженной массе» (там же, с. 79). Это в общем очень похоже на Платона, на к-рого Лейбниц не устает ссылаться в своей полемике с Декартом, Спинозой и представителями механистич. естествознания.

Следующим принципиально важным этапом филос. анализа проблемы К. является нем. классич. философия конца 18— нач. 19 вв. Кант, в значит, мере опираясь на Лейбница, связывает проблему К. с пониманием пространства и времени как априорно-трансцендентальных форм чувств, созерцания, т. е. как имманентно присущих субъекту форм его деятельности, с помощью к-рых субъект конструирует в своем представлении внешний мир. Формы созерцания тел в пространстве и времени (в т. ч. «величина», «фигура», «число», «положение», «последовательность» и т. д.) суть, по Канту, именно условия, и ни в коем случае не следствия опыта относительно тел. Этот тезис Кант обосновывает тем соображением, что иначе чистая математика протяженности (т. е. геометрия) не могла бы претендовать на всеобщее и необходимое значение своих аксиом и конструкций и все ее положения имели бы характер лишь эмпирич. истин типа «все лебеди белы», т. е. находились бы под постоянной угрозой опровержения со стороны фактов чувств, опыта. Но даже сам чувств, опыт свидетельствует о том, что между телами, абсолютно тождественными друг другу по величине и взаимному расположению частей, существует принципиальное пространств, различие: левая и правая рука различаются друг от друга, — они «инконгруэнтны», хотя никакого различия между ними ни по величине, ни по взаимному положению их частей нет. Это различие между ними существует лишь по отношению к «абсолютному пространству». Следовательно, пространство подлежит исследованию совершенно независимо от исследования наполняющих его тел, от свойств материи вообще. Это исследование и есть геометрия. В «Критике чистого разума» Кант производит дедукцию осн. понятий чистой математики, исходя из своего понимания пространства и времени. Так, величина (quanta) определяется Кантом след. образом: «Все явления содержат, что касается формы, наглядное представление в пространстве и времени, лежащее в основе их всех a priori. Поэтому они могут быть аппрегендированы, т. е. восприняты в эмпирическое сознание не иначе, как посредством синтеза многообразия, который создает представления определенного пространства или времени, т. е. посредством сложения однородного и сознания синтетического единства этого многообразного (однородного). Но сознание многообразного однородного в наглядном представлении вообще, поскольку посредством него впервые становится возможным представление объекта, есть понятие величины» («Критика чистого разума», П., 1915, с. 130). «Величина» представляется здесь как понятие, характеризующее не вещь вне сознания, обладающую пространственно-временными границами, а ре-

556 КОЛИЧЕСТВО

зультат действия силы воображения, выделяющей из хаоса чувств, впечатлений нек-рую его часть и превращающей эту часть в объект внимания, очерченный пространственно-временными границами. Здесь речь ни в коем случае не идет ни об «измерении», ни о «счете», ни о каких бы то ни было специфически математич. действиях и их результатах. Здесь рассматриваются исключительно трансцендентальные (общепси-хологич.) предпосылки действий математика, ни от каких специально математич. представлений не зависящие, или условия опыта относительно явлений вообще: «так как чистое наглядное представление во всех явлениях есть или пространство или время, то всякое явление, как наглядное представление, есть экстенсивная величина, так как оно может быть познано только посредством последовательного синтеза (от части к части) в аппрегензии. Уже поэтому все явления наглядно представляются как агрегаты (множество заранее данных частей)...» (там же, с. 131). Но пространство и время в конструкции Канта играют не одинаковую роль. Если пространство есть априорная форма внешнего чувства или форма созерцания внешних явлений, то время есть априорная форма единства (синтеза) всех чувств вообще, форма созерцания явлений вообще, как внешних, так и внутренних. Поэтому именно время выступает как более общий и чистый образ величины вообще, включая сюда не только экстенсивные, но и интенсивные величины. «Чистый образ всех величин (quantorum) пред внешним чувством есть пространство, а чистый образ всех предметов чувств вообще есть время. Чистая же схема величины (quanti-tatis) (собственно К.—Ред.) как понятия рассудка, есть чис-л о, т. е. представление, объединяющее в себе последовательно присоединение единицы к единице (однородного). Следовательно, число есть нечто иное, как единство синтеза многообразия однородного наглядного представления вообще...» (там же, с. 121). В качестве чистого понятия рассудка, т. е. категории, К. и выступает как род единства явлений в пространстве и времени или как принцип действий рассудка, позволяющий объединять различные представления как однородные, т. е. связывать их в составе суждения, на том основании, что все они — величины. К. в этом плане выступает как класс, состоящий из трех категорий—единства, множества и всеобщности (в смысле цельности, совокупности), а в проекции общей логики как группа видов суждений — общих, частных и единичных, т. е. различающихся между собой по объему. К., как и любая др. категория, выступает у Канта как чистая форма субъективной деятельности, содержание к-рой задается только эмпирич. опытом, только ощущением. Т.о., между К. вообще и определ. К. (величиной) остается зиять та же самая пропасть, к-рая вообще разделяет у Канта умопостигаемое от чувственно-эмпирического. Тем не менее проблема К. у Канта уже достаточно определенно была поставлена как проблема единства многообразных явлений в пространстве и времени или пространственно-временного аспекта единства многообразного (т. е. конкретного). Тем самым количеств, аспект любого предмета науч. исследования был истолкован как необходимый, но отнюдь не единственно исчерпывающий аспект (категория) науч. мышления. Под этим углом зрения проблема К. рассматривается и в диалектике Гегеля.

Гегель рассматривает К. как логич. категорию, т. е. как фазу или ступень, через к-рую необходимо проходит мышление, созидающее и воспроизводящее внешний мир. К. представляется здесь как снятое качество, т. е. как более глубоко и строго понятое качество — «тождественная с бытием непосредственная определенность». «Количество (Quantitat) есть чистое бытие, в котором определенность положена уже больше не как тождественная с самим бытием, а как снятая или безразличная» (Соч., т. 1, М.— Л., 1929, с. 170). Иными словами, это— та же самая определенность, к-рая выступала ранее как качество; но если на ступени качества мышление не различало бытие от его определенности, непосредственно отождествляя одно с другим, то в результате анализа оказалось, что бытие вообще безразлично к какой бы то ни было чувственно воспринимаемой определенности, т. е. к любой из бесконечно многих конечных, отграниченных друг от друга вещей. Но в таком случае от определенности вообще остается лишь внешняя отграниченность одного от другого, от многих других таких же одних, без указания на то, что же именно заключено внутри этих границ. К последнему определенность бытия как К. совершенно безразлична, внешня. В представлении К. поэтому выступает как величина, как определ. К., и поэтому «прежде всего надлежит отличать чистое количество от него же, как определенного количества, от Quantum» (там же, с. 197). В качестве примеров чистого количества Гегель приводит материю вообще, а также пространство и время.

Между «материей» и «К.» Гегель ставит знак равенства: «...Эти понятия отличаются друг от друга лишь тем, что количество есть чистое определение мысли, а материя есть это же определение мысли во внешнем существовании» (там же, с. 203). Но при таком обороте мысли одним и тем же оказываются также Односторонне количеств, миропонимание и материализм, квалифицируемый Гегелем как т. зр., сводящая все различия между предметами к различиям в протяжении, фигуре, положении и к изменениям этих различий во времени, к механич. движению. «...Упомянутая здесь исключительно математическая точка зрения, с которой количество, эта определенная ступень логической идеи, отождествляется с самой идеей, ... есть не что иное, как точка зрения материализма, и это в самом деле находит себе полное подтверждение в истории научного познания, в особенности во Франции, начиная с середины прошлого века» (там же, с. 172). Пространство и время Гегель толкует как два взаимно дополняющих образа «чистого К.». «Пространство есть непосредственное, на-личпо сущее количество, в котором все остается существовать, и даже граница носит характер некоего существования» (там же, т. 2, М.—Л., 1934, с. 48), а время выступает как «отрицание» наличных пространств, границ, не выводящее, однако, за пределы пространства вообще и лишь заменяющее одни пространств.границы другими, пространственными же, границами.В силу этого К. выступает не просто в образе пространства как такового или же времени как такового, а только в образе пространственно-временного континуума, единства времени и пространства, т. е. «материи», к-рой свойственны многообразные формы движения, изменения пространств, границ во времени. Односторонне-количеств., «исключительно математич.» аспект осмысления внешнего мира поэтому и состоит в том, что любой предмет во Вселенной рассматривается как абсолютно тождественный всякому другому в качестве «части» пространственно-временного континуума, только как «часть» пространства — времени (т. е. материи). Иными словами, чисто количеств, взгляд на мир вовсе не упраздняет категории качества — она и тут остается молчаливо принимаемой предпосылкой, гласящей, что во Вселенной существует на самом деле лишь одно единств, качество, а не бесконечно много качеств, и что все предметы по существу однородны, одноименны в качестве частей одного и того же пространственно-временного континуума. Принципиальный недостаток односторонне-количеств. взгляда на мир и на его познание Гегель поэтому усматривает в том, что этот взгляд, стремясь уйти от бесконечно многих чувственно воспринимаемых качеств, различий, в к-рых он теряется, выбирает одно из них и объявляет его единственно реальным, а все остальные объявляет лишь иллюзиями восприятия. Поэтому, говорит Гегель, Пифагора и его единомышленников следует упрекать не в том, что они де «заходят слишком далеко», а как раз в противоположном — в том, что они не идут достаточно далеко по пути превращения чувственно воспринимаемой действительности в понятие, а ограничиваются тем, что выдают одно из бесконечно многих качественных (т. е. чувственно воспринимаемых) определений внешнего мира за его единств, определение или необходимую ступень развития мышления — за весь путь мышления. «Согласно всему здесь сказанному, следует признать отыскивание, как это часто случается, всех различий и всех определен-ностей только в количественном одним из предрассудков, наиболее мешающих как раз развитию точного и основательного познания» (там же, с. 173). Полная, конкретная определенность предмета познания не исчерпывается одним лишь «количествен-

КОЛИЧЕСТВО 557

ным»; она все время, несмотря на то что её объявили лишь субъективной иллюзией восприятия, стоит за спиной математика и выступает в представлении, в созерцании в виде тех бесконечно многих «качеств», к-рые к одному единственному никак не сводятся, несмотря на все старания. Внутри же односторонне-математич. изображения идеи эта ситуация обнаруживается в виде неожиданно возникающих и принципиально неразрешимых чисто математич. средствами противоречий, антиномий. Сюда относятся, напр., апории Зенона и антиномии Канта. Поскольку К. есть снятое качество, постольку, хотят того или не хотят математики, в определениях К. всегда будут «высовываться» все те всеобщие определения, к-рые мышление с необходимостью выработало анализом качества, т. е. до и независимо от специально количеств, анализа. Таковы непрерывность и прерывность, единство и множество, бесконечное и конечное, безграничное и ограниченное и т. д. К. одинаково обладает, напр., моментом прерывности и непрерывности. И когда хотят во что бы то ни стало свести К. к одной дискретности (напр., к числу), то в числовом выражении тот момент, к-рый хотели бы видеть несуществующим, обнаруживает себя в бесконечности числового ряда. Примерами могут служить число «пи», отношение стороны квадрата к его диагонали и т. п. В дурной бесконечности числа «пи» выражается, в частности, тот факт, что прямая и кривая отличаются друг от друга качественно. Эта качеств, несводимость одной к другой предстает в количеств, проекции именно как невозможность закончить числовой ряд, что и уводит в дурную бесконечность пространства и времени, в «чистое К.», вообще — в неопредел. К. Анализируя математич. операции и трудности, вытекающие из непонимания этого факта, Гегель доказывает, что определ. К. (величина как предмет математики) есть всегда, видят это или не видят, признают это или нет, выражение определенного же качества, и что поэтому в количеств, выражении всегда более или менее ясно и осознанно просвечивает вся та диалектика, к-рую логика обнаружила ранее в качестве. Вывод, к к-рому Гегель стремится привести через свой анализ всех этих фактов, гласит, что «истиной определенного К.», или образа К. в математике является мера — качественно определ. К., а не просто К.

Диалектич. моменты гегелевского анализа проблемы К. послужили исходным пунктом для диалектико-материалистич. решения этой проблемы у Маркса и Энгельса. В «Капитале», в анализе стоимости предполагается, хотя и не излагается систематически, в общей форме, совершенно строгое понимание природы К. и границ применимости категории К. к анализу действительности. В противоположность Гегелю, к-рый понимал К. как необходимый, ноне единственный аспект, или фазу раскрытия «конкретной идеи», Маркс толкует К. как определ. абстрактный момент действительности, соответственно — как ступень ее логич. воспроизведения. Маркс четко различает К. и величину, это различение играет важнейшую методологич. роль в «Капитале», в ходе анализа экономия, категорий. Под величиной здесь также понимается определенный, тем или иным способом огра-нич. К.; К. есть то, что находит свое выражение в величинах, — то непрерывное и неразличенное «одно и то же», внутри к-рого возможны любые перерывы и границы, величины и их взаимные отношения, пропорции. К. выступает здесь отнюдь не как абстракт-но-собират. название для разнообразных величин, хотя формально эту категорию можно при желании истолковать и так. Это то реальное общее в действительности, к-рое позволяет рассматривать как одно и то же не только разные, но и взаимоисключающие

виды величин, позволяет, напр., приравнивать экстенсивную величину к интенсивной, хотя известно, что это — противоположные и взаимно исключающие друг друга выражения одного и того же К. Величина необходимо бывает либо прерывной, либо непрерывной; либо интенсивной, либо экстенсивной, но эти различия не касаются К. Величина поэтому выступает всегда как абстрактный образ К., к-рое остается всегда чем-то более богатым и содержательным, чем его собств. выражение в тех или иных величинах и их соотношениях. С этим различением связано одно из фундаментальных положений политич. экономии Маркса: «... величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для её изготовления» («Капитал», т. 1, 1955, с. 46). В данном выражении нелепо и неправильно было бы говорить о «величине труда» или о «величине рабочего времени» уже потому, что рабочее время одной и той же величины (т. е. продолжительности) может заключать в своих границах труд самой различной интенсивности (производительности), а тем самым и разные К. труда. С др. стороны, труд одной и той же интенсивности может совершаться в течение разных отрезков времени, и его К. вследствие этого опять-таки окажется не одинаковым. Одно и то же К. труда может выражаться (опредмечиваться) в зависимости от бесконечно многообразных и постоянно меняющихся условий, в самых различных К. продуктов и величинах меловых стоимостей, в них представленных. К. выступает здесь как то инвариантное, что определяет собой величины и их взаимные отношения, и ни в коем случае не наоборот, не величины определяют К., хотя люди определяют — в смысле измеряют — К. именно величинами и их пропорциями. О величине труда или рабочего вре-мени, общественно необходимого для изготовления определ. товарной стоимости, говорить невозможно по той причине, что эта величина остается сама по себе неопределенной и определяет себя только через бесконечный ряд величин. Напр., простая форма стоимости («20 аршин холста=1 сюртуку») говорит лишь о том, что в двух обмениваемых товарах содержится одно и то же К. овеществленного труда. Но какое именно, какова его собственная величина — этого в эквивалентной форме стоимости прочитать нельзя: «в действительности эквивалентная форма товара не содержит никакого количественного определения стоимости» (там же, с. 63). Поэтому количеств, определенность самой стоимости обнаруживается только через неопределенно большой, никогда и нигде не завершающийся ряд пропорций, уравнений, отношений между величинами меновых стоимостей, но как таковая, как особая величина, на поверхность не выступает нигде. Поэтому бурж. экономисты, мышление к-рых с самого начала ориентировано узким практицизмом, обращают внимание исключительно на количеств, определенность менового отношения, на те пропорции, в к-рых выступают величины меновых стоимостей, и приходят в итоге к выводу, что говорить о каком-то «количестве труда» или о «количестве рабочего времени» значит вообще заниматься «несуществующими вещами». «Поверхностное понимание этого факта, — что в стоимостном уравнении эквивалент имеет всегда только форму простого количества известной вещи, известной потребительной стоимости, — ввело в заблуждение Бэйли и заставило его, как и многих из его предшественников и последователей, видеть в выражении стоимости только количественное отношение» (там же, с. 62—63). Эта односторонне-количеств. трактовка, продиктованная прагматич. взглядом на вещи, естественно согласовалась с позициями англ. эмпиризма в логике и

558 КОЛИЧЕСТВО

теории познания; последний также истолковывал К. просто как абстрактно-собират. название, как «термин», обозначающий величины и их отношения. Плоско-эмпирич., абстрактно-математич. взгляду на стоимость Маркс противопоставляет требование выяснить прежде всего реальные предпосылки чисто количеств, рассмотрения экономич. явлений, величин стоимости и их пропорций. «Чтобы выяснить, каким образом простое выражение стоимости одного товара содержится в стоимостном отношении двух товаров, необходимо прежде всего рассмотреть это последнее независимо от его количественной стороны. Обыкновенно же поступают как раз обратно и видят в стоимостном отношении только пропорцию, в которой приравниваются друг другу определённые количества различных сортов товара. При этом забывают, что различные вещи становятся количественно сравнимыми лишь после того, как они сведены к известному единству. Только как выражения известного единства они являются одноимёнными, а следовательно, соизмеримыми величинами» (там же, с. 66). «Что предполагает чисто количественное различие вещей? Одинаковость их качества» (Архив Маркса и Энгельса, 4, 1935, с. 119). Иными словами, количеств. анализ явлений предполагает вовсе не слепоту к качеству, не абстракцию от всех и всяких качеств, различий, а как раз наоборот, четкое усмотрение тех качеств, границ, внутри к-рых этот анализ производится, или выделение того одного качества, количеств, выражение к-рого должно быть в данном случае найдено. Когда бурж. политич. экономия видит в действительности экономич. отношений лишь количеств, отношения и остается слепой к качеств, структуре произ-ва, она заходит в итоге в тупик и в самом количеств, анализе. Ибо одно дело сознательно отвлекаться (абстрагироваться) от качеств, различий там, где это диктуется специфич. природой дела, а совсем другое — просто закрывать глаза на все и всякие качеств, различия; это самый верный способ запутаться в неразрешимых антиномиях и парадоксах, с необходимостью возникающих в результате неправомерных, неоправданных математич. экстраполяции. Общеметодологич. корень всех иллюзий бурж. политич. экономии в отношении стоимости Маркс видит в недостаточности анализа величины стоимости: «... ей и в голову не приходит, что чисто количественное различие видов труда предполагает их качественное единство или равенство, следовательно их сведение к абстрактно человеческому тру-ду»(«Капитал», т. 1, с. 86, прим.). Вся трудность проблемы стоимости заключается в том, что здесь все качественно различные виды труда выступают просто как формы выражения одного и того же труда, труда одного и того же качества, и что труд этого совершенно определ. качества становится здесь формой выражения своей собств. противоположности, — труда, лишенного каких бы то ни было качеств, — абстрактно-всеобщего, однородного, «бескачественного» труда, а потому определяется лишь количественно. Одно-сторонне-количеств. понимание экономич. явлений предполагает, т. о., не игнорирование всех и всяческих качеств, определений, а молчаливо допущенное сведение всех качественно различных видов труда к одному единственному. Что это за труд, каково его «качество», об этом бурж. наука предпочитала не распространяться. На самом же деле это вполне определенный историч. образ труда — труд «простой» необученный, неквалифицированный, труд просто как затрата определ. образом дрессированной природной силы человека, —«...п р о с т о й труд, которому может быть обучен каждый средний индивидуум и который он, в той или другой форме, должен выполнять» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф.,

Соч., 2 изд., т. 13, с. 17). Любой труд, вид труда приравнивается к простому труду и меряется его мерой. Но поскольку реальные качеств, различия между разными видами труда при этом из действительности не исчезают, постольку такое приравнивание совершается «за спиной» людей и неведомыми для них способами. Но если такое сведение всех качественно различных видов труда к труду одного качества предположено, то различные виды труда могут отличаться друг от друга лишь как разные К., лишь в количеств, проекции. «Как количественное бытие двия? ения есть время, точно так же количественное бытие труда есть рабочее время. Различие в продолжительности самого труда является единственным различием, свойственным ему, предполагая данным его качество... Рабочее время суть живое бытие труда, безразличное по отношению к его форме, содержанию, индивидуальности; оно является живым количественным бытием труда и в то же время имманентным мерилом этого бытия» (там же, с. 16). Соответственно меновые стоимости товаров выступают здесь просто как порции, величины, определ. К. «застывшего рабочего времени»; только как порции этого времени товары и могут рассматриваться с чисто количеств, т. зр., как меновые стоимости. Рабочее время, имеющееся в распоряжении общества, выступает как единственный чисто количеств, аспект «субстанции» стоимости, или субстанция как К., могущее делиться на бесконечно многообразные порции одного и того же качества, на однородные и потому одноименные величины. Другое дело, что бурж. общество не имеет возможности измерять К. общественно-необходимого труда прямо и непосредственно рабочим временем, т. е. его имманентной мерой, а вынуждено прибегать к окольному его измерению через весовые единицы золота, через «внешнюю меру». Но весовые величины благородных металлов имеют здесь значение своеобразных проекций величин рабочего времени, значение «пространств, эквивалента» величин времени. Поэтому всеобщее рабочее время в свою очередь представляется как особая вещь, как товар, существующий наряду со всеми другими товарами и вне их всех. Тот специфич. товар, к-рый начинает представлять собой всеобщее рабочее время и играть роль его специфич. воплощения, «... должен обладать способностью выражать чисто количественные различия, что предполагает тождественность, качественную однородность» (там же, с. 135). Поскольку все товары в своих ценах суть лишь мысленно представляемые количества золота разной величины, постольку «... возникает техническая необходимость относить их к определенному количеству золота как к единице измерения; последняя развивается далее в масштаб, благодаря тому, что она делится на равные части, которые, в свою очередь, опять-таки делятся на равные части» (там же, с. 55). В свете своего понимания количества Маркс разбивает характерную для бурж. науки иллюзию, будто единица измерения, через к-рую выражаются пропорции величин меновых стоимостей, представляет собой чисто произвольное установление и потому могла бы существовать даже в том случае, если бы на свете не существовало никакой субстанции стоимости. Обосновывая это понимание денег, бурж. экономист Дж. Стюарт ссылался на практику геометрия, измерений и задавал риторич. вопрос — какова нормальная величина градуса, секунды, метра. Действительно, если речь идет только о сравнении величин стоимостей, о чисто количеств, стороне дела, то здесь совершенно безразлично как собств. содержание денежной единицы, так и ее название. Фиксируя этот поверхностный аспект практики измерения, Стюарт отрицает вообще к.-л. рацион, связь между

КОЛИЧЕСТВО 559

единицей измерения и качеств, свойством меры: «так как товары благодаря превращению своих меновых стоимостей в цены выступают как одноименные величины, то он отрицает качественную особенность меры, которая и делает их одноименными; так как в этом сравнении различных количеств золота величина того количества золота, которое служит единицей измерения, условна, то он отрицает, что эта величина вообще должна быть установлена. Вместо того, чтобы '/„о часть круга называть градусом, он может назвать градусом V'teo часть; тогда прямой угол равен был бы 45 градусам вместо 90, и соответственно изменилось бы измерение острых и тупых углов. Тем не менее мерой угла по-прежнему осталась бы, во-первых, качественно определенная математическая фигура — круг и, во-вторых, количественно определенный отрезок круга» (там же, с. 64—65).

Выявить то полное понимание категории К., к-рое предполагается анализом стоимости в «Капитале», остается первоочередной задачей при конкретной разработке диалектики как логики и теории познания марксизма. Эта важнейшая задача в филос. литературе еще не разрешена с той степенью конкретности, к-рой она заслуживает.

Общие контуры решения проблемы К. в связи с развитием естествознания были освещены Энгельсом в ряде сочинений, прежде всего в «Диалектике природы» и «Анти-Дюринге». Универсальное значение количеств, определений действительности, соответственно количественно-математич. обработки опытных данных, универсальную применимость математики и ее методов Энгельс обосновывает тем, что любая из возможных в природе форм движения «...заключает в себе механическое движение, перемещение больших или мельчайших частей материи» («Анти-Дюринг», 1957, с. 356), т. е. тем, что пространство и время суть всеобщие формы бытия движущейся материи. Как движение в общем смысле слова представляет собой способ существования материи, внутренне присущий ей атрибут, так и механич. движение — эта самая абстрактно-всеобщая из всех форм движения — представляет собой способ существования материи в пространстве и времени. Поэтому любая из форм движения материи, кончая высшими — жизнью и мышлением, всегда связана с механич. движением, выражается через него и потому всегда может быть проанализирована и описана с т. зр. ее пространственно-временных параметров, т. е. чисто количественно. Энгельс вместе с тем остро полемически выступает против известных иллюзий естествоиспытателей, связанных с непониманием диалектич. отношения механич. движения (т. е. пространств, изменения частей материи во времени) к другим, более сложным и конкретным формам движения, с представлением, будто бы лишь механич. движение и его продукты, фиксированные в пространстве, суть единственно объективные (т. е. вне и независимо от воли и сознания человека существующие) определения естественно-природных явлений, а все остальные непосредственно наблюдаемые факты — лишь субъективные иллюзии, создаваемые органами чувств человека. Односторон-не-механич. (односторонне-количеств.) взгляд на природу неизбежно связан с превращением качества в чисто субъективную категорию, с отрицанием возможности применять ее к чему-либо, кроме мира чисто субъективных переживаний и самоощущений человеч. индивида, причем сам этот субъективный мир оказывается при таком предположении совершенно несоизмеримым с объективными характеристиками и невыразимым через них. Отмечая, что все виды и формы движения в природе заключают в своем составе механич. движение, т. е. пространств, изменение, совершающееся во времени, Энгельс продолжает: «познать

эти механические движения является первой задачей науки, однако лишь первой ее задачей». «Можно охотно согласиться с тем, что современное течение в науке движется в этом направлении, но это не доказывает, что оно является исключительно правильным и что, следуя этому течению, мы до конца исчерпаем физику и химию» (там же).

Поэтому при всей справедливости истины, к-рая была высказана уже Кантом, а на материалистич. основе переосмыслена Марксом, что наука вообще достигает совершенства лишь там и в той мере, в какой ей удается взять на вооружение математику, это вовсе не означает, что чисто математич. описание явлений есть предел, цель и идеал совершенства теоретич. знания. Не выявив количеств, определенности явлений, наука остается при неполном и одностороннем их понимании. Но верно и обратное: если явления проанализированы только в плане К., их понимание не менее ущербно и абстрактно. Односторонне количеств, описание явлений природы исчерпывало бы задачу науки лишь в одном случае, если бы материя действительно представляла собой абсолютно тождественную, неразличенную внутри себя массу, а все различия и изменения внутри этой массы сводились бы к чисто пространств, перемещениям, протекающим во времени. В этом случае все науч. знание действительно свелось бы к ряду математич. уравнений, пропорций неименованных величин, чистых чисел, и пифагорейская философия могла бы претендовать на титул единственно науч. философии. Конечно, все это никак но снимает важности нахождения механич. эквивалентов всех многообразных форм движения; с этой задачей и связана неустранимая потребность и тенденция разрешить все многообразные физич. величины (массы, энергии и т. д.) в чистые пространственно-временные величины, к-рые можно затем рассматривать как неименованные величины, как чистые числа в составе уравнений, абстрактно-математич. пропорций. Это, однако, не значит, что они объективно к ней «сводятся» без остатка. «Остаток» получается весьма солидный, ибо этот «остаток» — качество, качественно-количеств. оп-ределетшость с ее специфич. мерами. Несводимость качеств, различий к количественным Энгельс демонстрирует и на примерах из самой математики: «говоря о бесконечно большом и бесконечно малом, матема-^ тика вводит такое качественное различие, которое имеет даже характер непреодолимой качественной противоположности: мы имеем здесь количества, столь колоссально отличные друг от друга, что между ними прекращается всякое рациональное отношение, всякое сравнение, и что они становятся количественно несоизмеримыми. Обычная несоизмеримость, например несоизмеримость круга и прямой линии, тоже представляет собою диалектическое качественное различие; но здесь именно количественная разность однородных величин заостряет качественное различие до несоизмеримости» («Диалектика природы», 1955, с. 206—07). Именно поэтому теоретики, в к-рых бурж. общество воспитало подозрит. недоверие к диалектике, к логике противоречия, всегда испытывают враждебное чувство к понятию бесконечности, в виде к-рой в математич. выражении всегда выступает неразрешенное качеств, различие между объектами, измеряемыми одной и той же мерой. Анализируя взгляды Е. Дюринга, Энгельс показывает, что стремление уйти раз и навсегда от диалектич. противоречий в понятии бесконечности, в математич. описаниях времени, пространства и движения, всегда рано или поздно приводит к противоречиям нелепым, формальным, к-рые отнюдь не исчезают от того, что их маскируют искусств, способами выражения, разрешают чисто словесно.

560 КОЛИЧЕСТВО

Дальнейшую разработку и конкретизацию т. зр..диалектич. материализма на проблему К. получила в работах Ленина, в связи с «новейшей революцией в естествознании» и с критикой философско-гносео-логич. спекуляций на трудностях развития физики, открывшей на рубеже 19—20 вв. дверь в мир субатомных структур. Проблема К. встала в этих условиях существенно по-новому в связи с тем, что углубляющаяся математизация физики сочеталась здесь с кризисом традиц. механистич. представлений и понятий. «Новая физика, найдя новые виды материи и новые формы ее движения, поставила по случаю ломки старых физических понятий старые философские вопросы» (Лени н В. И., Соч., т. 14, с. 266) и, в частности, вопрос об отношении пространства, времени и движения к материи, к «субстанции». Механистич. представления о материи не позволяли уже сколько-нибудь удовлетворительно объяснить свойства и поведение частиц, пространств, размеры, скорости, массы и энергии к-рых оказывались несоизмеримыми с величинами классич. физики, а попытки выразить одно через другое стали то и дело приводить к парадоксам. Именно с этим и был прежде всего связан т. н. «кризис в физике» и попытки найти из него выход на пути физич. идеализма. В качестве первой причины «физич. идеализма» Ленин назвал математизацию физики: «Крупный успех естествознания, приближение к таким однородным и простым элементам материи, законы движения которых допускают математическую обработку, порождает забвение материи математиками. „Материя исчезает", остаются одни уравнения» (там же, с. 294). В основу односторонне-количеств. идеала познания Мах положил свою субъективно-идеалистич. концепцию пространства и времени: «пространство и время суть упорядоченные (или гармонизированные...) системы рядов ощущений» (цит. по кн.: Ленин В. И., там же, с. 165); количественяо-математич. анализ явлений этим был сведен к субъективной операции, к упорядочивающему описанию рядов ощущений, а математика — к «языку» этого описания. Не случайно и то, что неопозитивизм — прямое продолжение махизма в философии — сделал субъективно-идеалистич. «обоснование математики» осн. руслом своей работы и фундаментом всех своих достроений, а идеалистически истолкованную математику — осн. оружием против материализма вообще, против материалистич. решения проблемы К. в частности. Следуя по этому пути, неопозитивизм по существу расписался в полной капитуляции перед трудностью проблемы, заявив устами Б. Рассела, что математика — это доктрина, в крой мы не знаем ни того, о чем мы говорим, ни правильно ли то, что мы говорим. Проблема К. (или количеств, определенности реальной действительности) как реального основания количественно-математич. описания явлений природы, т. о., в неопозитивистской философии оказалась фактически снятой с повестки дня и подменена совсем другой, подчиненной ей, проблемой формальной структуры языка математики, способов знаково-символич. изображения К. в математике. Опровергая субъективно-идеалистич. спекуляции на математизации естествознания, Ленин доказывает ту истину, что количествеино-математич. описание физич. явлений всегда было, есть и остается формой отражения материальных, т. е. в пространстве и времени существующих, тел. Отвечая Богданову, к-рый вслед за Махом утверждал, что «понятие материи сводится к выступающему в уравнениях механики коэффициенту массы, а этот последний при точном анализе оказывается обратной величиной ускорения при взаимодействии двух физических комплексов — тел», Ленин формулирует: «Понятно, что если какое-ни-

будь тело взять за единицу, то движение (механическое) всех прочих тел можно выразить простым отношением ускорения. Но ведь „тела" (т. е. материя) от этого вовсе еще не исчезают, не перестают существовать независимо от нашего сознания. Когда весь мир сведут к движению электронов, из всех уравнений можно будет удалить электрон именно потому, что он везде будет подразумеваться, и соотношение групп или агрегатов электронов сведется к взаимному ускорению их, — если бы формы движения были так же просты, как в механике» (Соч., т. 14, с. 275).

В пользу диалектико-материалистич. взгляда на количественно-математич. аспект анализа (отражения) естественно-природных явлений Ленин приводит также многочисл. высказывания тех физиков, к-рые сохранили стихийно-материалистич. взгляд на вещи. В плане анализа количеств, стороны дела в физике Ленин цитирует свидетельство Больцмана: «Если не делать себе иллюзий насчет значения дифференциальных уравнений, то не может быть сомнения в том, что картина мира (посредством дифференциальных уравнений) все-таки необходимо будет атомистическая, картина того, как по известным правилам будут изменяться во времени громадные количества вещей, расположенных в пространстве с тремя измерениями» (там же). Иными словами, объективным прообразом дифференциальных уравнений оказывается и с т. зр. Больцмана именно пространственно-временная определенность материальных тел, дискретных частей единой материи. Этот взгляд Больцмана Ленин приводит сочувственно, как совпадающий в главном с т. зр. диалектич. материализма.

Огромную роль придавал Ленин и количественно-математич. анализу в социальных науках, называя статистику «...одним из самых могущественных орудий социального познания...» (Соч., т. 16, с. 400). В то же время Ленин показывал на, фактах, насколько важна при статистич. анализе качеств, сторона дела, качеств, критерии систематизации цифрового материала. Без тщательнейшего внимания к этим критериям статистика «...превращается... в уродство, в статистику ради статистики, в игру» (там же), под к-рой чаще всего кроется отнюдь не бескорыстно-математич. цель.

Разработка проблемы К. с позиций диалектич.
материализма остается актуальнейшей задачей марк
систской философии как в связи с продолжающимся
расширением роли количественно-математич. методов
анализа во всех областях науки, так и в связи с тем,
что гл. направление атак неопозитивизма на диалек
тико-материалистич. логику и теорию познания
находится как раз на линии математики и ее роли в
науке. Полное и конкретное решение проблемы К.
как важнейшей категории диалектич. логики, свя
занной с диалектико-материалистич. пониманием «ос
нований математики», является поэтому одной из
актуальнейших задач диалектики как логики и тео
рии познания марксизма. Э. Ильенков. Москва.

Количество (в математике) — филос. категория, причисленная впервые к числу категорий Аристотелем и являющаяся прежде всего соотносительной с категорией качества. Будучи категорией, т. е. одним из осн. понятий, К. не определяется формально через другие, более широкие, понятия: выясняется только его отношение к др. категориям или понятиям, таким как качество, мера, число, величина, множество, вещь («одно»), дискретность, непрерывность, возможность и др.

Так, у Аристотеля читаем: «Количеством — называется то, что может быть разделено на составные части, каждая из которых, будет ли их две или несколько, является чем-то одним, данным налицо. То или другое количество есть множество, если его

КОЛИЧЕСТВО 561

люжно счесть, это — величина, если его можно измерить. Множеством при этом называется то, что в возможности (потенциально) делится на части не непрерывные, величиною — то, что < делится> на части непрерывные» (Met. V, 13, 1020 а 7 —14).

Хотя на первый взгляд в этом пояснении термина «К.» нет, в действительности, однако, эта категория скрыта уже за «чем-то одним, данным налицо». Пусть, напр., тем «что может быть разделено на составные части, каждая из которых... является чем-то одним, данным налицо», является семья, состоящая из отца, матери, бабушки, дочери и сына. Ясно, что для того, чтобы трактовать каждого из членов этой семьи как нечто «одно, данное налицо», нужно отвлечься от всех качеств, особенностей каждого из этих лиц; нужно видеть в каждом из них только одного из членов семьи, однородного (в этом смысле) со всеми остальными, но в то же время отличимого от них настолько, чтобы никаких сомнений в числе различных членов семьи не могло быть. Наилучшим выражением такой «семьи» как К. будет поэтому, напр., «слово» III1I, состоящее из «букв» «I», по качеству совершенно однородных, но в то же время полностью отличимых друг от друга.

Выражением К. в этом его смысле будет, очевидно (натуральное) число, 1, 2, 3, 4, 5, ... (об обобщении понятия числа на пустое слово нуль см. Число). Выражением К. в смысле величины также служит число (действительное); отношение же к качеству опять оказывается скрытым за требованием возможности деления на однородные (по качеству) части. Т. о., в пояснении К., данного Аристотелем, действительно содержится определ. информация о ситуациях, в к-рых применение категории К. имеет смысл.

Гораздо более трудно понять, что именно хотел сказать автор, — даже если им является Кант, — в «определениях» вроде следующего: «... сознание многообразного однородного в наглядном представлении вообще, поскольку посредством него впервые становится возможным представление объекта, есть понятие величины (Quanti)» («Критика чистого разума», 1915, с. 130).

По Гегелю («Наука логики»), К. отличается от качества тем, что в то время как последнее однозначно характеризует (специфицирует) вещь, так, что при изменении качества вещи (индивидуума) она становится другой вещью (другим индивидуумом — вещью другого рода), — количественное изменение вещи может и не делать ее другой вещью; лишь при накоплении количественных изменений наступает критический момент, когда К. переходит в качество.

В соч. классиков марксизма-ленинизма категория К. рассматривается прежде всего в связи с установлением количеств, (математич.) закономерностей, связанных с качеств, изменениями объектов; закон «перехода количества в качество и обратно», — писал Энгельс, — содержит в себе тот смысл, что «... невозможно изменить качество какого-нибудь тела без прибавления или отнятия материи либо движения, т, е. без количественного изменения этого тела. В этой форме таинственное гегелевское положение оказывается... не только вполне рациональным, но даже довольно-таки очевидным» (М а р к с К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 385). (См. Переход количественных изменений в качественные). Как замечает Энгельс, наличие этих закономерностей может быть прослежено во всех областях науки, в т. ч. и в биологии, и в истории человеч. общества, где закон перехода К. в качество «...подтверждается на каждом шагу...» (там же, с. 389). А т. к. количеств, отношения действит. мира изучаются математикой,

то из этого непосредственно следует применимость математики ко всем наукам. По мнению Энгельса, только недостаточным развитием техники точного измерения может быть объяснено отсутствие строгих количеств, закономерностей в тех или иных областях науки. Так, в применении к биологии Энгельс пишет (по поводу закона перехода К. в качество и обратно): «этот же самый закон имеет силу и для живых тел, но в живых телах он проявляется в весьма запутанных условиях, и количественное измерение здесь для нас в настоящее время часто еще невозможно» (там же, с. 386). С тех пор, как были написаны эти слова (1879), наука и техника сделали такой шаг вперед, что это замечание Энгельса звучит теперь как полностью оправдавшееся предвидение применимости математич. методов в биологии. Конечно, из этого не следует, будто качеств, различия поддаются объяснению лишь постольку, поскольку они могут быть сведены к количеств, различиям (т. зр. механистич. материализма).

В связи с вопросом о единстве К. и качества нужно отметить исторически возникающую необходимость расширения смысла категории К. (и понятия «количеств, соотношение»), связанную с пониманием математики как науки о количеств, соотношениях действит. мира. Дело в том, что совр. математика не есть уже только наука о числах и величинах. В то же время для всей математики, в т. ч. и современной, особое значение имеет понятие К. в применении к множествам объектов. Если мы имеем дело с множеством жестких (т. е. подчиняющихся закону «Л=Л», т. е. не изменяющихся) объектов, «безразличных», как говорил Гегель, друг к другу (т. е. не меняющихся, когда они вступают в отношения друг с другом), то количеств, характеристика этого множества объектов настолько не специфирует последние, что остается неизменной при замене каждого из них на любой другой жесткий объект, «безразличный» к остальным. Одно и то же число 5 является количеств, характеристикой любого множества из пяти жестких предметов: будут ли это пальцы рук, или стороны выпуклого пятиугольника, или лепестки цветка, или какие угодно др. предметы, образующие множество из пяти элементов.

Выражением К. элементов к.-л. множества является число этих элементов. Два разных множества имеют одно и то же число элементов, если эти множества можно привести во взаимно-однозначное соответствие, сопоставив каждому элементу одного из них один, и только один, элемент другого. Такие два множества наз. равномощными (их можно было бы называть также равночисленными или равно-количественными). Так, множества букв (знаков) в словах «отец» и «мать» равноценны. Их можно привести во взаимо-однозначное соответствие, сопоставив, напр., следующим образом их элементы: м«-> о, а«-«, т«-> е, ь< -> ц (слева от знака соответствия^-» стоят буквы слова «мать», справа — соответств. буквы слова «отец»).

Поскольку К. элементов множества не определяется их качеств, особенностями (существенно только, чтобы их можно было отождествлять и различать), — с чем связано и то обстоятельство, что при определении числа (количества) элементов к.-л. (конечного) множества их можно заменять любыми достаточно жесткими предметами, — люди еще со времен аитич. древности научились пользоваться счетными приборами и инструментами, в к-рых операции производились над камушками (лат. слово calculus — «камушек» — означает на мн. совр. языках исчисление), косточками (см. рус. выражение «скостить со счета»), буквами (цифры тоже можно рассматривать как буквы в нек-ром алфавите) и т. п. жесткими

562 КОЛИЧЕСТВО - КОЛЛАР

объектами, с помощью к-рых и создавались математик- исчисления.

Роль букв особенно существенна. Достаточно на-номнить роль буквенных обозначений в математике. Суть дела в том, что уже простая замена вещей буквами, — рассматриваемыми при этом не как знаки для фонем (т. е. не в фонегпч. смысле), а только как нок-рые объекты, к-рые мы умеем различать и отождествлять, — помогает нам отвлечься от качеств, особенностей вещей, выявить (и выразить) их количеств, соотношения. Простейшими из последних являются, напр., ужо упомянутое выше соотношение равномощ-ности двух множеств; соотношения порядка (больше, меньше); соотношения, определяемые оперированием с множествами (их объединением, пересечением, дополнением и др.). Но можно пойти и дальше. Все, что относится к области соотношений, верных для неспе-цифицированных ближе объектов (к-рые мы тем не менее умеем различать и отождествлять), и что поэтому может быть выражено с помощью букв, — при условии, что с последними мы умеем оперировать по точным правилам, характерным для математич. исчислений, — можно считать примером К. или количеств, соотношений. Это является тем более обоснованным, что всякое буквенное исчисление допускает т. н. арифметизацию, с помощью крой его операции превращаются в нек-рые вычислимые функции (см. Алгоритм).

Поскольку формальная логика также не специфицирует объектов тех предметных областей, к рассуждениям о к-рых должны быть применимы ее правила [не случайно еще Аристотель выражал общие правила логики (см. «Аналитики...», I 4, 25 b 37—26 а 20; рус. пер., М., 1952) с помощью букв], но приходится удивляться тому, что и к ней оказываются применимыми математич. методы, с помощью к-рых и строится математич. логика. Именно этой применимостью математики и логики к любым объектам, рассматриваемым в отвлечении от их качеств, особенностей (в пределах нск-рой предметной области), и объясняется исключит, общность этих наук и плодотворность их применения в др. науках. Достаточно напомнить в этой связи, что нет такой мысли, к-рая не могла бы быть выражена (закодирована) с помощью букв к.-л. алфавита (и притом так, что операциями с этими буквами и образованными из них словами выражаются соотношения между закодированными в них объектами). С др. стороны, ясно, что всякий код имеет смысл лишь постольку, поскольку мы умеем расшифровывать, т. е. понимать его. Попугай умеет повторять слова, по он не умеет пользоваться ими для выражения и сообщения мысли, в к-рой отражаются предметы и явления окружающего нас мира (в т. ч. и наши собств. переживания). Всякое яракгич. применение нек-рого кода связано с к.-л. интерпретацией его «слов», в к-рой последние не являются уже только комбинациями из неспецифицированных объектов («букв»), но становятся обозначениями качественно определяемых предметов (в т. ч. и процессов) или же их конкретных свойств или соотношений. Во всяком таком применении мы имеем уже дело поэтому с нек-рым единством К. и качества, в к-ром количеств, закономерности могут характеризовать, в частности, узловые точки, где происходит изменение качества предмета.

О единстве К. и качества приходится говорить и в применении к самим количеств, соотношениям. Дело в том, что абстрагирование от качеств, особенностей рассматриваемых предметов не означает в действительности полного исключения всего связанного вообще с качеств, характеристиками. Бесконечные множества, рассматриваемые даже только как становящиеся, т. е. потенциально (см. Мно-

жеств теория), могут быть заданы лишь с помощью указания общих свойств («качеств») их элементов (в т. ч. и способа их построения). А ведь уже натуральный ряд чисел 1, 2, 3, 4..., с изучения к-рого начинается вся математика, есть бесконечное множество (каждый элемент к-рого есть, к тому же, качественно определ. индивидуум). Различные количеств, соотношения, хотя они и являются соотношениями между неспецифицированными (индивидуально! ) предметами, сами отличаются уже друг от друга качественно, т. е. представляют собой индивидуальные— хотя и абстрактные — предметы. (Свойства и отношения в этой связи также могут рассматриваться как предметы, напр. как предметы исследования). Уже в этом, т. о., проявляется диалектич. единство К. п качества. Поэтому но приходится удивляться тому, что в математике существуют даже такие названия дисциплин, как «качественная теория дифференциальных уравнений», или что в топологии числа играют лишь вспомогат. роль, величин же вообще нет.

Еще Аристотель связывал категорию К. с измере
нием величин и рассматривал в этой связи вопросы
соотношения непрерывного и дискретного. В совр.
пауке эта проблематика рассматривается в связи с
измерением величин или общими понятиями числа
(особенно действительного) и меры (в т. ч. и меры
множества). См. Мера. ^с - Яновская. Москва.

КОЛИЧЕСТВО СУЖДЕНИЯ — свойство категория, суждений субъектно-предикатного строения быть общими или частными. См. Суждение.

КОЛЛАР (Ко11аг), Ян (29 июля 1793—24 янв.1852)— поэт-просветитель Чехии и Словакии; борец против феодализма и нац. гнета, за дружбу слав, народов. Род. в Мошовце (Словакия). Учился в Банска-Бистрице и в Братиславе, окончил Иенскпй ун-т (Германия). Пастор словацкой евангелич. церкви в Будапеште (1819—49), проф. кафедры слав, древностей в Венском ун-те (с 1849).

В нач. 20-х гг. 19 в. К. разработал свою нац.-просветит, программу, воплощенную в лит.-художеств.произв. и науч. трудах («О литературной взаимности...», 1837, 2 изд., 1844, рус. пер. «Отеч. Зап.», 1840, т. 8, № 1—2), а также в проповедях и речах. Историю народов К. представлял себе как постепенное развитие разума и закономерное движение человечества к всестороннему прогрессу и свободе. Вера в прогресс человечества была источником история, оптимизма К.: он был убежден, что период социальных и нац. переворотов в Европе принесет освобождение угнетенным слав, народам. Путь к этому К. видел в создании активного единства всех славян, осуществление к-рого, по К., будет содействовать выполнению их историч. миссии, приписываемой этим народам Гердером: после греков, римлян, германцев и романских народов славяне должны взять на себя роль руководителей и осуществить идею свободы и человечности. Для этого они должны объединиться на основе широкого взаимного обмена в области культуры и просвещения. Идея К. о слав, взаимности оказала влияние на последующее национально-просветит. движение словаков (Л.Штур, Гурбан), чехов и других народов.

С оч.: Spisy, dl 1—4, Praha, 1862—63; Vybrani! spley, sv, i—2, Praha, 1952—56; Pamati г mladsich rokov livota, Brat., 1950; в рус. пер.— Из поэмы «Дочь Славы», в сб.: Пооаия славян, СПБ, 1871.

КОЛЛЕКТИВИЗМ 563

Лит.: История философии, т. 2, М., 1957, с. 488—89;
Эк к А., Ян Коллар, «Варшавские университетские изв.»,
1900, № 1—5, 9; Н е е д л ы 3., Идеолог и певец славянской
взаимности, «Славяне», 1943, № 8; Фадеев А., Он любил
Россию и был любим ею, там же; Ormis J. V., Bibliografia
Jana Kollara, Brat., 1954. Э. Варошова. ЧССР.

КОЛЛЕКТИВИЗМ (первоисточник: лат. colligo — соединяю, объединяю) — особенность, характерная черта социалистич. и коммунистич. обществ, отношений и принцип коммунистич. морали, выражающий товарищество, солидарность, единство и общность интересов людей, их преданность общенародному делу. К. в корне противоположен индивидуализму и эгоизму. К.— важнейший принцип классовой борьбы пролетариата. При социализме и коммунизме К. является всеобщим принципом нравств. поведения человека, соответствующим господствующим социальным отношениям.

В иримитивпой форме коллективистские отношения существовали в первобытном обществе. Их материальной основой была общинная собственность на средства произ-ва. Коллективистские отношения воплощались в узах родства, общих потребностях, взаимопомощи в труде, в уравнит. распределении продуктов.

С разложением первобытнообщинного строя и возникновением классов К. перестал быть принципом обществ, отношений. «Самые низменные побуждения, — писал Энгельс, — вульгарная жадность, грубая страсть к наслаждению, грязная скаредность, корыстное стремление к грабежу общего достояния — являются воспреемниками нового, цивилизованного, классового общества; самые гнусные средства — воровство, насилие, коварство, измена — подтачивают старое бесклассовое родовое общество и приводят к его гибели» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 99). В обществе, основанном на частной собственности и эксплуатации человека человеком, возникли отчужденность и вражда между людьми. Эволюция коллективистского сознания в классово-ан-тагонистич. обществе связана с революц. борьбой угнет. масс; в этич. воззрениях идеологов масс разрабатывались представления об общности интересов угнетенных, о любви к людям, требования счастливой жизни для всех людей, и т. д. И*деи верности общему делу, вЗаимо< г< тм7лци, товарищества составляли положит, содержание морали передовых классов,

В период формирования капиталистич. отношений, ранних бурж. революций и утверждения бурж. строя в развитии коллективистских идей наметились различные тенденции. Идеи К. содержались в учениях нек-рых прогрессивных бурж. мыслителей 17—1-й пол. 19 вв. Напр., Гельвеций, выступая против реакц. религ. морали, противопоставлял ей «земную» нравственность, основу к-рой, наряду с «чувственными впечатлениями, себялюбием, наслаждением...», составляет также доктрина «...правильно понятого личного интереса...» как главного мотива человеч. постучшов (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 144). Оп видел осн. задачу морали в определении условий, при к-рых возможно согласование «правильно понятого личного интереса» с т. и. общим интересом. «...Добродетельный человек не тот, кто жертвует своими привычками и самыми сильными страстями ради общего интереса, — такой человек невозможен, — а тот, чья сильная страсть до такой степени согласуется с общественным интересом, что оп почти всегда принужден быть добродетельным» (Гельвеций К. А., Об уме, М., 1938, с. 213).

У Фейербаха коллективистские идеи нашли выражение в учении о морали, осп. принципами к-рой были якобы свойственное людям от природы сердечное влечение друг к другу и стремление к счастью. Истинная мораль, по Фейербаху, «...не знает никакого собственного счастья без счастья чужого, не

знает и не хочет никакого изолированного счастья, обособленного и независимого от счастья других людей... Она зпает только товарищеское, общее счастье» (Избр. фжлос. произв., т. 1, М., 1955, с. 621).

Бурж. мыслители не смогли научно обосновать гармонию личных и обществ, интересов, т. к. не выходили за рамки бурж. общества, не выступали против его материальных основ — частной собственности и эксплуатации.

Важную роль в развитии коллективистских идей сыграли учения представителей утопич. социализма (Мор, Кампанелла, Морелли, Мабли и др.). При своеобразии взглядов каждого утописта, что связано с конкретными история, условиями их деятельности, в целом для них характерно отрицание частной собственности и выдвижение проектов организации обществ, произ-ва, объединяющего людей в единый коллектив.

Принцип К. включен в систему Бабёфа, к-рый выступил от лица пробуждавшегося пролетариата с планами установления во Франции коммунистич. строя, «общества равных». Отношения между членами коммунистич. хоз. общин должны складываться на основе коллективистских принципов равенства, всеобщего братства и общего благосостояния. Ликвидировать противоположность интересов можно, по мнению Бабёфа, путем установления коммунистич. порядка, «...при котором никто не должен ничем владеть частным образом, в котором все должны пользоваться всем сообща» (цит. по кн.: Волгин В. П., Французский утопический коммунизм, 1960, с. 61).

В 19 в. коллективистские идеи получили дальнейшее развитие в соч. Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Сен-Симон разработал проект мероприятий с целью «...поставить человека в такое положение, чтоб его личные интересы и интересы общественные постоянно находились в согласии» (Избр. соч., т. 1, М.— Л., 1948, с. 115, прим.). Фурье в учении о человеч. страстях и «социетарном строе» пытался обосновать необходимость иузникновения такого строя, к-рый способствовав бы удовлетворению присущих человеку Страстей, согласованное действие к-рых «порождает страсть коллективную», и привел бы к полному расцвету задавленные при строе эксплуатации «сцепляющую», «разнообразящую», «упорядочивающую» страсти и страсть «гармонизма». Комбинированная гармония страстей должна стать принципом организации труда (см. Избр. соч., т. 1, М.— Л., 1951, с. 195—96).

Коллективистские идеи выдвигались в соч. Ка-бе, Дезами, Вейтлинга и др. Вейтлипг считал, что человечество создаст социализм в виде гармонического общества и «...установит общность имуществ и соединится в одну большую дружную семь" ю...», но в то же время отрицал значение организованного пролет, движения (см. «Человечество, каково оно есть и каким оно должно быть», П., 1918, с. 9). Однако планы переустройства общества Сен-Симона, Фурье, Оуэна, др. утопистов и их последователей были оторваны от реальной жизни и отрицали революц. методы обществ, преобразований.

В России проблемы К. разрабатывались революц. демократами (Герцен, Белинский, Чернышевский) и революц. народниками. Чернышевский рассматривал общинный строй как коллективистскую основу для перехода к социализму, нравств. обновления людей. Принцип «разумного эгоизма» в этике Чернышевского выражал созпат. подчинение всего личного общему делу борьбы за свободу и счастье народа, сознание обществ, долга, К. «...Общечеловеческий интерес, — но Чернышевскому, — стоит выше выгод отдельной нации, общий интерес целой нации сто^ ит выше выгод отдельного сословия, интерес многочисленного сословия выше выгод малочисленного» (Поли.

564 КОЛЛЕКТИВИЗМ

собр. соч., т. 7, 1950. с. 286). Однако он не смог дать последовательно-научного обоснования К.

Развитие пролет, движения обусловило рождение новой, пролет, морали, противопоставившей бурж. индивидуализму принцип коллективизма. Маркс и Энгельс показали, что К. с неизбежностью порождается условиями труда и жизни рабочего класса, связанного с крупным произ-вом. «Прогресс промышленности, невольным носителем которого является буржуазия...ставит на место разъединения рабочих конкуренцией революционное объединение их посредством ассоциации» (Соч., 2 изд., т. 4, с. 435—36), Ка-питалистич. эксплуатация и развитие противоречий капитализма подводят пролетариев к необходимости классовой борьбы против капитала, защиты общеклассовых интересов. На первой ступени эта борьба носит еще стихийный характер, и коллективистское сознание возникает в среде рабочего класса первоначально как отражение опыта его экономич. борьбы. Однако в процессе борьбы против буржуазии в пролет, среде развивается понимание необходимости товарищества, солидарности и преданности общему делу. Коллективистский принцип «все за одного, один за всех» становится долгом, обязанностью рабочего — борца против капиталистич. рабства. Маркс говорил, что «человеческое братство в их устах не фраза, а истина, и с их загрубелых от труда лиц на нас сияет человеческое благородство» (Маркс К. и Энгельс Ф_м Из ранних произведений, 1956, с. 607).

Научный социализм дает теоретическое обоснование пролетарскому К., способствует его распространению среди рабочих. Маркс и Энгельс доказали противоположность пролетарского К. «мнимой коллективности» эксплуататоров. «В существовавших до сих пор суррогатах коллективности — в государстве и т. д.— личная свобода существовала только для индивидов, развивавшихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса... В условиях действительной коллективности индивиды обретают свободу в своей ассоциации и посредством её... Общественные отношения, в которые вступал]! индивиды какого-нибудь класса и которые обусловливались их общими интересами против какого-либо другого класса, составляли всегда такую коллективность, к которой индивиды принадлежали лишь как средние индивиды, лишь постольку, поскольку они жили в условиях существования своего класса; они находились в этих общественных отношениях не как индивиды, а как члены класса. Совершенно обратное имеет место при коллективности революционных пролетариев, ставящих под свой контроль как условия своего существования, так и условия существования всех членов общества: в этой коллективности индивиды участвуют как индивиды» (Маркс К. и Э н г е л ь с Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 75—76). Достижение подлинной коллективности Маркс и Энгельс связывали с революц. уничтожением частной собственности и эксплуатации.

К. рабочего класса включает в себя междунар. солидарность рабочих и всех трудящихся, к-рую марксизм противопоставляет как «...национальному эгоизму, так и лицемерному частноэгоистическому космополитизму...» (Энгельс Ф., там же, т. 2, с. 587). Требование К.— ставить интересы общего дела рабочего класса выше частных интересов, классовые интересы выше групповых — нашло выражение в провозглашенном основоположниками марксизма лозунге «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! ». Подлинный расцвет пролет. К. связан с неизбежностью победы коммунизма, «...в котором общность интересов возведена в основной принцип, в котором общественный интерес уже не отличается от интереса каждого отдельного лица! » (там же, с. 538).

Маркс и Энгельс показали, что «только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода» (там же, т. 3, с. 75). «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (там же, т. 4, с. 447).

Творчески развивая марксизм и марксистскую этику, Ленин внес существ, вклад в разработку вопросов коллективизма. Ленин показал, что К., как важнейший принцип классовой борьбы пролетариата, лежит в основе содержания пролет, морали, без овладения к-рым невозможен рост социалистпч. сознательности пролетариата. Задача социал-демократов, писалЛении, «...развивать в рабочих сознание своей солидарности, сознание общих интересов и общего дела всех русских рабочих, как единого рабочего класса, составляющего часть всемирной армии пролетариата» (Соч., т. 2, с. 305). Без воспитания пролетариата в духе К., дисциплинированности, преданности общему делу невозможны успешная политич. борьба и полная победа пролетариата над буржуазией.

Воспитание пролетариата в духе коллективизма Ленин связывал с необходимостью сочетания интересов рабочего класса нашей страны с интересами мирового пролетариата. Ленин призывал бороться «...п рот и в мелконациональной узости, замкнутости, обособленности, за учет целого и всеобщего, за подчинение интересов частного интересам общего» (там же, т. 22, с. 332).

Победа социалистпч. революции, установление обществ, собственности, уничтожение эксплуатации и утверждение социалистич. обществ, отношений создают реальные возможности для объединения всех трудящихся, воспитания их в духе пролет. К. В условиях социализма гл. средством такого восйитания является социалистич. труд, основанный на товарищеской взаимопомощи и сотрудничестве, т. к. «...собственность разъединяет, а труд соединяет» (там же, т. 31, с. 300). Ленин говорил, что в строительстве социализма «мы будем работать, чтобы вытравить проклятое правило: „каждый за себя, один бог за всех"... Мы будем работать, чтобы внедрить в сознание, в привычку, в повседневный обиход масс правило: „все за одного и один за всех"...» (там же, с. 103).

В процессе строительства социализма и коммунизма на основе общности коренных интересов рабочих, крестьян, интеллигенции, в результате всесторонней идейно-воспитат. деятельности коммунистич. партии и социалистич. гос-ва происходит широкое внедрение К. во все сферы жизни трудящихся.

Главными чертами всего социалистич. общества и каждого социалистич. коллектива являются: объединение людей не только в общей цели и в общем труде, но и в общей организации этого труда; органич. связь со всеми другими коллективами; наличие органов управления и координирования, уполномоченных в первую очередь представлять интересы коллектива и общества; принципиальное признание единства трудового человечества... (см. А. С. Макаренко, Соч., т. 5, 1958, с. 353—56).

Существ, чертой социалистич. К. является осознание места и роли каждого человека и коллектива в обществе, в системе социалистич. обществ, отношений, понимание значения и задач своей деятельности, развитие на этой основе произв. и обществ, активности и инициативы каждого труженика. Связь с производств, коллективом служит раскрытию и применению способностей, приложению труда и знаний человека, его коммунистич. воспитанию. Важную роль в укреплении коллектива, связей индивида и коллек-

КОЛЛЕКТИВИЗМ —КОЛЛИНГВУД 565

тива играет правильное сочетание материальных и моральных стимулов к труду. Значение и сфера деятельности производств, коллектива в социалистическом обществе расширяется и охватывает труд, организацию свободного времени, включающего отдых и дальнейшее научное, художеств., физич. развитие человека, а также во все возрастающей степени и его быт. Наиболее ярко эти особенности проявляются в движении за коммунистический труд.

В условиях социализма в сознании и поведении нек-рых людей еще сохраняются пережитки капитализма, к-рые проявляются, напр., в форме мелко-собственнич. психологии, эгоизма, национализма, суеверий и предрассудков и т. д. Эти пережитки преодолеваются в процессе коммуннстич. строительства, усиления обществ, воздействия на членов общества, являющихся носителями пережитков. К. в условиях социализма проявляется в моралыю-политич. единстве общества, социалистич. интернационализме, дружбе и братском сотрудничестве народов.

В период развернутого строительства коммунизма в СССР идеологич. работа партии, гос-ва и др. обществ, организаций направлена на дальнейшее развитие и укрепление К. и его материальных основ, на полное преодоление отсталых взглядов и нравов, на дальнейшее идейно-политич. сплочение всех трудящихся.

Программа КПСС ставит целью утверждение коллективистских начал во всех сферах жизни строителей коммуннстич. общества, моральный кодекс к-рых включает «коллективизм и товарищескую взаимопомощь: каждый за всех, все за одного». «Совместный, планомерно организованный труд членов общества, их повседневное участие в управлении государственными и общественными делами, развитие коммунистических отношений товарищеского сотрудничества и взаимной поддержки ведут к преобразованию сознания людей в духе коллективизма, трудолюбия и гуманизма» (Программа КПСС, 1961, с. 117).

Представители различных направлений совр. бурж. философии, социологии и этики стремятся всячески опорочить обществ, собственность и К. Напр., неотомисты объявляют обществ, собственность источником подавления личности, лживо утверждают, будто «коммунизм жертвует человеком во имя коллектива». Прагматисты (Дьюи и др.) стремятся противопоставить марксистскому К. «новый» или «этический» индивидуализм, являющийся «величайшим достижением американской жизни», так как он «...означает инициативу, изобретательность, ответственность в выборе веры и поведения» (Dewey J., Reconstruction in philosophy, L., 1921, p. 194).

Бурж. моралисты провозглашают абсолютную свободу личности «...брать все, что только возможно, даже за счет коллектива...» (Д е в и с Д., Капитализм и его культура, М., 1949, с. 289), пытаются примирить бурж. индивидуализм и К., убеждают искать «средний путь» — путь, который уничтожает дихотомию на крайний индивидуализм и коллективизм (см. do H u s z а г L. В., Practical applications of democracy, N. Y., 1945, p. 115).

Социалистич. действительность, обеспечивая подлинную свободу и расцвет личности, реальные возможности для гармоничного сочетания личных интересов с общественными, полностью опровергает утверждения бурж. идеологов о невозможности сочетать личные и обществ, интересы. Социалистич. К. не ведет к растворению личности в коллективе, а, наоборот, является условием раскрытия и проявления ее способностей и дарований.

Лит.: Маркс К. иЭнгельс Ф.. Немецкая идеология, Соч., 2 изд., т. 3, разд. 1; их же, Манифест Коммунистической партии, там же, т. 4; Л е н и н В. И., О национальной гордости великороссов, Соч., 4 изд., т. 21; е г о же, Ве-

ликий почин, там же, т. 29; е г о ж е, От разрушения векового
уклада к творчеству нового, там же, т. 30; его же, От пер
вого субботника на Московско-Казанской железной дороге
ко всероссийскому субботнику-маевке, тамже, т. 31, с. 102—
104; его же, Задачи союзов молодежи, там же; Б е 0 е л ь А.,
Будущее общество, М., 1959; Калинин М. И., О ком
мунистическом воспитании. [Сб.],. М., 1959; Хрущев
Н. С, Воспитывать активных и сознательных строителей ком
мунистического общества, М., 1958; его же, Созидательным
трудом крепить дело мира, обеспечить победу в экономическом
соревновании с капитализмом. Выступление на Всесоюзном
совещании передовиков соревнования бригад и ударников
коммунистического труда 28 мая 1960 г., М., 1960; его же,
Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии, М., 1961, ч. 2, § 6;
его же, О Программе КПСС, М., 1961, ч. 4, § 4; Программа
КПСС, М., 1961, ч. 2, разд. 5, § 1; Л у н а ч а р с к и й А. В.,
Мещанство и индивидуализм. Сб. статей, М.—П., 1923; Пле
ханов Г. В., Анархизм и социализм, Соч., т. 4, М., 11925];
его же, Учение о нравственности, там же, т. 5, М., [1925];
Гак Г. М., Социалистическое общество и личность, М.,
1945; Горький А. М., Разрушение личности, Соч., т. 24,
М., 1953; Крупская Н. К., О коммунистическом
воспитании, [М.], 1956; Макаренко А. С, О коммуни
стическом воспитании, М., 1956; С м и р н о в Г., Социали
стические отношения между людьми в непосредственном про
цессе производства, «Коммунист», 1958, JV» 17; Федоре н-
к о Е. Г., Коммунистическая нравственность, [К.], 1958;
Шишкин А. Ф., Основы коммунистической морали, М.,
1955; его же, Из истории этических учений, М., 1959; С а м-
с о н о в Р. М., Формирование и укрепление коллективизма и
преодоление пережитков индивидуализма, в сб.: Проблемы
коммунистического воспитания, М., 1960; Вопросы марксист
ско-ленинской этики, М., 1960; Проблемы коммунистического
воспитания. Сб. статей, М., 1960; Э н г с т Я., Некоторые проб
лемы научной этики, пер. с чеш., М., 1960; Францев Ю.П.,
Социалистический коллективизм и формирование личности,
«Вопр. философии», 1961, № 5; Шахназаров Г., Раз
витие коллективистского сознания, «Политическое самообра
зование», 1961, Л» 7; Н о в и к о в Н. В., Современный аме
риканский капитализм и буржуазная проповедь «коллективиз
ма» и «сотрудничества», в сб.: Новейшие приемы защиты ста
рого мира, М., 1962; L е 1) ш я n G., Das Kollektivbewusstsein,
В., 1928; К a s s n е г R., Der Einzelne und der Kollektivmensch,
Bern, [1931]; Dewey J., Individualism, old and new,
N. Y., 1930; его же, Problems of men, N. Y., 1946; R о р k e
W., Die Krise des Kollektivismus, Erlenbach—Z., [1948];
В Ion del Ch., Introduction a la psychologie collective.
5 ed., P., 1952; E r t e 1 Ch., Der Kollektivmensch, [Limburg
a. d. Lahn, 1950]; HeinemannFr., Existenzphilosophie
lebendig oder tot?, Stuttg., 1954; Kollektive oder freie Ord-
nung, Diisseldorf, 1956. Л. Сентебов. Москва.

КОЛЛИЗИЯ (от лат. collisio — столкновение) — категория этики и эстетики, означающая столкновение, противоречие и борьбу характеров в иск-ве, интересов, чувства и долга в нравств. поведении. См. Конфликт.

КОЛЛИНГВУД (Collingwood), Робин Джордж (1889—1943) — англ. философ, представитель неогегельянства, историк, специалист по древней истории Британии. Проф. философии в Оксфорде (с 1935). Согласно К., философия, в отличие от частных наук, опирающихся на чувств, опыт, есть изучение «опыта мышления», «мышления второго порядка». К. считает, что понятия философа не подчиняются правилам формальной логики, к-рые сохраняют силу применительно к понятиям науки; в сфере философии приобретает значение диалектич. логика, «чьим объектом служит не абстрактная, а конкретная мысль истории и философии» («Speculum mentis or the Map of knowledge», Oxf., 1924, p. 195). Противопоставляя формальную логику, как единственную «логику науки», диалектич. логике, как логике филос. знания, К. вместе с тем противопоставляет естествознание философии, а также изымает диалектику из мира природы, рассматривая ее как исключит, принадлежность мышления. Метод философии, по К., — классификация материала опыта путем установления отношений субординации между различными его видами, «шкала форм»; такую «шкалу форм» образуют иск-во, религия, наука, естествознание, история и философия. Эта восходящая иерархия «форм духовной активности» основывается, соответственно, на воображении, символизации и абстракции. В философии, к-рая, по К., есть высшая форма духовного самосознания, ибо делает своим предметом историю, субъект приходит к аб-

566 КОЛЛИНЗ —КОЛЛОНТАЙ

солютному знанию, обнаруживая, что внешний мир есть «проекция духа». В последний период жизни К. под влиянием Б. Кроне все более склонялся к «абсолютному историзму», растворяющему философию в истории (причем история рассматривается как история мысли историка, — см. The idea of history, Oxf., 1946, p. 215). 15 этот период философия для К.— не наука о реальности (хотя бы и духовной), а выяснение при помощи метода исторнч. релятивизма (т. и. логики вопроса и ответа) «абсолютных логич. предпосылок знания», принимаемых в данную эпоху. Эти предпосылки совпадают с «символом веры». В связи с этим в основе знания лежат «постулаты веры». Так философия К. смыкается с теологией. Однако К. имеет опред. заслуги в критике иррационализма и позитивизма.

С о ч.: Religion and philosophy, L., 1916; Speculum mentis, Oxf., [1924]. Faith and reason, L., 1928; An essay on philosophical method, Oxf., [1933]; Human nature andhuman history..., L., [1936]; An essay on metaphysics, Oxf., 1940; The new Leviathan, Oxf., [1942]; An autobiography, N. Y., [1944]; The principles of art, Oxf., [1947]; The idea of nature, Oxf., 1945; The idea of history, Oxf., 1956.

Лит.: Киссель М. А., Р. Коллингвуд и борьба объек
тивного идеализма с позитивизмом, «Филос. науки», (Научн.
доклады высшей школы), 1960, № 2; Т о m 1 i n E. W. F.,
R. G. Collingwood, [L., 1953]. M. Киссель. Ленинград.

КОЛЛИНЗ (Collins), Джон Антони (1676—1729) — англ. философ-деист, просветитель. Ученик и друг Локка, он был одним из тех мыслителей, к-рые, по словам Маркса, «уничтожили последние теологические границы локковского сенсуализма» (М а р к с К. и Э н г с л ь с Ф., Соч., 2 изд., т. 2, с. 144). Деизм К. заключал в себе явную материалистич. тенденцию. В «Письме к Додуэллу» он защищал материалистич. понимание души и отрицал ее бессмертие. В полемике с Кларком он отстаивал детерминизм от идеа-листич. учения о свободе воли. К. причислял себя к «секте свободомыслящих». Сохраняя веру в бога, К. все усилия своей мысли направил на ограждение науч. познания от фидеизма и христианской мифологии. Все его работы проникнуты глубоким уважением к разуму и стремлением к мышлению, независимому от церк. догматики. Религ. верования должны сообразоваться с требованиями естеств. разума. К. выступал против фидеистич. различения сверхразумпого и противоразумного. Разоблачая несоответствие библейских мифов естеств. разуму, К. пытался дать им аллегорич. истолкование. Все работы К. публиковались анонимно и вызывали десятки резких контрвыступлений со стороны клерикалов и теологов. Деистич. взгляды К. и его единомышленников послужили также объектом одной из сатир Дж. Свифта («T-l-nd's invitation to Dismal to dine with the Calves-Head Club», 1712).

Соч.: An essay concerning the use of reason in propositions, the evidence whereof depends upon human testimony, 2 ed., L., 1709; A discourse of free-thinkine, occasion'd by the rise and growth of a sect called free-thinkers, L., 1713; A discourse of the grounds and reasons of the Christian religion, new ed., L., 1741; A philosophical inquiry concerning human liberty, new ed., Birmingham, 1790.

Лит.: Thorschmid U. G., Critische Lebensgeschichte
Anton Collins, des ersten Freidenkers in England, Dresden—
Lpz., 1755. Б. Быховский. Москва.

КОЛЛОНТАЙ, Александра Михайловна [19 марта (1 аир.) 1872—9 марта 1952] — деятельница российского и международного революц. рабочего движения, публицист и дипломат. Род. в Петербурге в семье генерала Домонтовича. Изучала экономич. науки в Цюрихском уп-те. В революц. движении с 90-х гг. С 1906 примыкала к меньшевикам. В 1915 вступила в партию большевиков. В 1908—17 в эмиграции. Вернувшись в Россию весной 1917, активно участвовала в Октябрьской революции, вошла в состав первого сов. пр-ва в качестве наркома социального обеспечения. В 1920 заведовала женотделом ЦК партии, в 1921—22 — зам. пред. Междунар. женского секре-

тариата при Исполкоме Коминтерна. С 1922 —па дипломатич. работе.

Выступая в дореволюц. России со статьями по вопросам педагогики, философии, политэкономии, К. в борьбе с реакц. идеологией отстаивала марксистское мировоззрение. В работе «Основы воспитания по взглядам Добролюбова» (см. «Образование», 1898, №№ 9—11) К. раскрыла педагогич. и этические воззрения рус. революц. демократа. Статьи К. «Проблема нравственности с позитивистской точки зрения» (там же, 1905, № 9, 10), «Этика и социал-демократия» (там же, 1906, ■ № 2) и др. были направлены против идеа-листич. трактовки этики как внеисторич. и внеклассовой категории, будто бы присущей «природе» субъекта. Вскрывая классовое содержание философии Ницше, К. доказывала, что ницшеанство содержит «...все те нравственные черточки, какими буржуазно-капиталистическое общество всего более дорожит» (там же, 1905, № 10, с. 105). В совр. условиях «...именно в классе буржуазном могла и должна была зародиться та проповедь безграничного индивидуализма, которая в лице Макса Штирнера, Ницше и Гюйо получила свое наиболее яркое выражение» (там же, с. 100). Если для буржуазии гуманные этич. нормы — излишнее бремя и она их отбрасывает прочь, то для пролетариата, выдвигающего на первый план принцип солидарности, объединения, самоотвержения, интересы класса выше индивидуального блага. К. подчеркивала гуманность классовой морали пролетариата, содержащей в себе важнейшие элементы будущей общечеловеч. нравственности (см. там же, 1906, № 2, с. 27—28).

В 1916 была издана отредактированная Лениным брошюра К. «Кому нужна война? » (поправки Ленина к этой брошюре см. в кн.: Ленинский сборник, XVII, с. 324—30); в ней был дан анализ социально-эко-номич. причин первой мировой войны.

Значит, вклад К. внесла в разработку женского вопроса и в развитие женского рабочего движения. В кн. «Социальные основы женского вопроса» (1909), «Общество и материнство» (1916), «Труд женщины в эволюции хозяйства» (1920) и др. К. показывала, что положение женщин в обществе определяется господствующими производств, отношениями, что полное раскрепощение женщины требует разносторонних социальных мероприятий: освобождения ее от хозяйств, забот, передачи обществу многих функций по воспитанию детей, создания широкой сети яслей и детских садов, обществ, столовых, школ-интернатов. Создание подобных условий в рамках эксплуататорских обществ невозможно. С победой социалистич. революции возникают необходимые предпосылки не только ддя равного с мужчиной участия женщины в процессе обществ, произ-ва, но и для обеспечения женщине равноправного положения в семье. Обобщая опыт первых лет диктатуры пролетариата, К. утверждала, что прежняя семья с зависимым положением в ней жены и матери уходит в прошлое. Новые условия порождают новые взаимоотношения в семье. При этом К. подметила ростки новых взаимоотношений в социалистич. семье, но вместе с тем возводила в абсолют ряд временных ненормальных явлений, порожденных эпохой военного коммунизма («Новая мораль и рабочий класс», М., 1918, «Семья и коммунистическое государство», М.—П., 1918; «Любовь пчел трудовых», П., 1923, и др.). Впо-

КОЛЛОНТАЙ — КОЛМОГОРОВ 567

следствии К. сама высмеивала свои прежние представления о «свободной любви».

К. участвовала в дискуссии о профсоюзах (1921), выступая на стороне т. н. рабочей оппозиции, но после речи Ленина на X съезде партии поняла ошибочность платформы оппозиции, признала правильными решения съезда и последовательно их выполняла.

С о ч.: Жизнь финляндских рабочих, СПБ, 1903; Основные аграрные тенденции, тури. «Правда», 1904, ин. 11; К «опросу о классовой борьбе, [СПБ, 1905]; Финляндия и социализм. Сб. статей, СПБ, [1906]; Судьба человечества в вопросе о народонаселении, «Жизнь», 1м10, № 2; Кто такие социал-демократы и чего они хотят?, 2 изд., П., 1917; Карл Либкнехт и Роза Люксембург, «Рабочий мир», 1919, № 2—3; Тезисы о коммунистической морали в области брачных отношений, «Коммунистка», 1921, № 12—13; Брак и быт, «Рабочий Суд», 1926, М 5; По «божеским» делам у монахов, «Смена», 1927, № 20; Иь воспоминании, «Октябрь», U46, № я; Воспоминания об Ильиче, М., 1959; Американские дневники. 1915—1916, «Историч. архив», 1962, № 1, с. 12S—59.

Лит.; У т к е с Д., А. М. Коллонтай, в кн.: Славные боль
шевики, М., 1958; Pelencial. d e, A. Kollontay, ambas
sadress from Russia, N. Y., 1947. В. Бильшай. Москва.

КОЛЛоНТАИ (Kolrataj), Гуго (1 апр. 1750—28 февр. 1812) — польский обществ, деятель и мыслитель-материалист. Род. в мелкошляхетской семье. Окончил Краковский ун-т, получив звание д-ра философии (1768); в Риме в 1770 защитил диссертацию на звание д-ра нрава и богословия. Обществ, деятельность начал (1776) в Комиссии нар. образования. На Четырехлетнем сейме К. был идеологом т. н. Патриотич. партии, ставившей целью умеренно-прогрессивную реформу гос-ва и социально-: > кономич. отношений. Способствовал созданию и принятию Конституции 3 мая 1791. После того как одержала верх коптрреволюц. Тарговицкая конфедерация, К. эмигрировал. В восстании 1794 под руководством Костюшки возглавлял республиканцев. После поражения восстания был осужден как «опасный революционер» на 8 лет (1794—1802) тюремного заключения. В последние годы жизни занимался гл. обр. науч. работой в области истории, этики, философии, геологии, а также вопросами школьного дела. Осн. работы К.: «Письма анонима» («Anonyma listow kilka», cz. 1—3, 1788—89), «Последнее предостережение Польше» («Ostatnia przestroga dla Polski», 1790), «Критический разбор основ истории начала человеческого рода» («Rozbior krytyczny zasad historyi o poczatkach rodu ludzkiego», t. 1—3, 1842), «Физическо-моральный порядок» («Porzadek fizyczno-moralny...», 1810, последнее изд. 1955).

Центр, пункт филос. идей К.— борьба за освобождение человеч. разума от пут религии и схоластики. К. положил начало науч. изучению религии в Польше. По К., религия — создание самих людей. Идея бога — религ. видоизменение филос. гипотезы о первопричине; однако осн. факторы, создающие религ. установления, — обман и частные интересы деспотов и правящих групп. В их руках религия является орудием политич. господства. В борьбе с феод.-католич. моралью К. отстаивал принципы светской этики; отбрасывая надприродные правила поведения, К. видел источник этич. норм в «физико-моральных» законах.

Материализм К. выступал в деистич. оболочке. Деизм был для К. гипотезой, необходимой для ответа на вопрос о первопричине мира. Действит. миром, понимаемым как внутри себя связанное материальное

бытие, управляют внутр. закономерности, исследование к-рых, по К., составляет задачу науки. Есть три рода закономерностей; 1) действие одних охватывает все предметы и процессы материального мира; 2) действие других охватывает только мир живых существ; 3) действие третьих касается лишь человека и человеч. общества.

Человек и общество, являющееся частью материального мира, подчиняются определенным, вечным и неизменным закономерностям. С этих позиций К. критиковал «дурные» общества и политич. образования, противоречащие «закону природы». Последнее понятие отождествлялось К. с понятием «требование разума». Пытаясь преодолеть абстрактную схему «закона природы», К. стремился сформулировать принцип историзма; он полагал, что обществ, взаимоотношения, мораль, обычаи и взгляды людей различных эпох надо рассматривать конкретно, вникая в условия их жизни, традиции и т. д. Ученый не даст ценных исследований, если свои суждения о людях прошлого «...захочет вывести... из своей собственной учёности, из теперешнего состояния общества, из законов и обычаев, под властью которых он живёт и к которым он привык» (Избр. произв. прогрессивных польских мыслителей, т. 1, М., 1956, с. 426). Предпосылкой этого методологич. правила К. был тезис: «образ жизни каждого человека зависит от способа удовлетворения его потребностей. В зависимости от степени их удовлетворения создается его моральный характер; а удовлетворение этих потребностей зависит от владе ния и пользования теми вещами, которые его окружают...» (там же, с. 434). Поэтому, чтобы познать человека, нужно познать природную и социальную среду, сформировавшую его.

В теории познания К. был сторонником материали стпч. сенсуализма, последователем Кондильяка и Гельвеция. Однако К. пытался преодолеть односторонность сенсуализма; он указывал на качеств, своеобразие логич. познания, рассматривал познание как процесс, тесно связанный с потребностями, интересами и деятельностью народа.

С о ч.: Uwagi nad terazniejszym potozeniern tej cz ^ sci ziemi polskiej, ktorq od pokoju tylzyckiego zacz^to zwat Ksiestwem Warszawskim, (2 wyd.), Lipsk, 1810; Korespondencja listowna z Tadeuszem Czackim, przedsiewzi^ta w celu urzj(dzenia insty-tutow naukowych..., t. 1—4, Кг., 1844; Wybor pism politycznycb, Wr., [1952]; Wybor pism naukowych, Warsz., 1953; Listy лпош ma i Prawo polityczne narodupolskiego, t. 1—2, [Warsz., 1954]; в рус. пер. 'в кн.: Избр. произв. прогрессивных польских мыслителей, т. 1, М., 1956, с. 291—458.

Лит.: История философии, т. 1, М., 1957, с. 657—60;
Касьянова Е. В., Гугон Коллонтай — выдающийся
польский философ-материалист конца XVIII—начала XIX ве
ка, «Вопр. философии», 1955, № 2; Н а р с к и й И. С, Из ис
тории оби ественно-политической и философской мысли в Поль
ше XVIII—XIX веков, М., 1956; е г о ж е, Философия поль
ского просвещения. Лекции, М., 1958; О с и п о в а К. В., Фило
софия польского просвещения, М., 1961; KrzywicklL.,
Kotfataj H., в кн.: Wielka Encycklopedia Powszechna ilustro-
wana, ser. 1, t. 37—38, Warsz., 1905; Tokarz W., Ostat-
nie lata Hugona KotIa.taja (1794—1812), t. 1—2, Kr., 1905;
Daszynska-Golinska Z., Koll^taj jako filozof
spofeczny, [Warsz., 1912]; Janik M., Hugo KoHijtaj, Lw,
[1913]; Giergielewi? z E., Pog^dy filozoficzno-prawne
H. KoMqtaja, Warsz., 1930; S _n i a d e с k i J., < ywot litera-
cki Hugona Kotl^taja, Wr., 1951; Materialy sesji KoHqtajowskieJ,
«Przegltd historyczny», 1951, t. 42; Opalek K., Hugona
KoHataja pogliidy na panstwo i prawo, Warsz., 1952; В о-
b i n s k a C, Szkice о ideologach polskiego о wicenia, Wr.,
1952; Lesnodorski В., Hugo Kollata], в кн.: Z dzie] w
polskiej mysli filozoficznei i spotecznej, t. 2, Warsz., 1956;
HiuzH., Rozwazania Koft^taja о religii, «Studia filozoficzne»,
1958, № 1 (4); его же, Kolla.tajowska rozprawa о metodzie,
там же, 1959, № 6 (15). X. Хипц. ПНР.

КОЛМОГОРОВ, Андрей Николаевич [р. 12(25) апр. 1903] — сов. математик, акад. (с 1939), проф. Моск. ун-та (с 1931). Лауреат Гос. премии СССР (1941). Член ряда иностр. науч. учреждений. Исследования К. оказали значит, влияние на развитие множеств теории, теории функций, логики, топологии, теории вероятностен. Для К. характерны как поиски поста-

568 КОЛОДЯЖНЫЙ — КОЛОНИАЛИЗМ

новок и решений проблем в возможно более общем виде и интерес к логич. основам науч. теорий (работы но общей теории операций над множествами, общей теории интегрирования, обоснованию проективной геометрии, теории алгоритмов и автоматов, теории информации; создание ставшей классической аксиоматики теории вероятностей), так и внимание к запросам естествознания и техники (работы но гидромеханике, броуновскому движению, математич. биологии, статистич. методам контроля массовой продукции). К. принадлежит ряд работ по диалектико-ма-териалистич. методологии математики, по филос. проблемам кибернетики, по вопросам истории и преподавания науки. В ст. «Математика» (БСЭ, 2 изд., т. 26, 1954, с. 464—83) К. дал новую периодизацию истории математики, основанную на энгельсовском определении зтой науки.

Исследования К. но логике относятся к т. п. конструктивной логике и теории алгоритмов. В ст. «О принципе tertium поп datur» («Матем. сб.», 1925, т. 32, № 4, с. 646—67) К. на основе открытого им т. н. погружения классич. логики в конструктивную показал, что присоединение к последней принципа исключенного третъегопе ведет к противоречию (если непротиворечива сама конструктивная логика); этот результат явился первым в серии аналогичных результатов, полученных затем Гливенко, Гёделем и др. В статье «Zur Deutung der intuitionistischen Logik» (см. «Mathematische Zeitschrift», В., 1932, Bd 35, H. 1, S. 58—65) К. истолковал интуиционистскую (конструктивную) логику как логику задач (см. Исчисление задач). Тем самым было впервые показано, что созданные интуициони-стами логич. исчисления имеют содержание, независимое от филос. установок интуиционизма. В 1952 К. предложил весьма общее определение алгоритма, покрывающее ранее известные определения.

Соч.: Современные споры о природе математики, «Научное слово», 1929, № 6; Теория и практика в математике, «Фронт науки и техники», 1936, № 5; Современная математика, в кн.: Сб. статей по философии математики, М., 1936; Лобачевский и математическое мышление девятнадцатого века, в кн.: Николай Иванович Лобачевский. 1793—1943, М.— Л., 1943; Ньютон и современное математическое мышление, в кн.: Московский университет — памяти Исаака Ньютона. 1643—1943, М., 1946; Роль русской науки в развитии теории вероятностей, «Уч. зап. МГУ», 1947, вып. 91, т. 1, кн. 1, М.; Аксиома, БСЭ, 2 изд., т. 1; Алгебра в средней школе, там же, т. 2; Алгоритм, там же; Бесконечность (в математике), там же, т. 5; Величина, там же, т. 7; Вероятность, там же, Знаки математические, там же; т. 17 (совм. с И. Г. Башмаковой, А. П. Юшкевичем); Множеств теория, там же, т. 28 (совм. с П. С. Александровым); Кибернетика, там же, т. 51; Предисловие к кн.: Петер Р., Рекурсивные функции, пер. с нем., М., 1954; О понятии алгоритма, «Усп. мат. наук», 1953, т. 8, вып. 4; К определению алгоритма, там же, 1958, т. 13, вып. 4 (совм. с В. А. Успенским); Предисловие к рус. изд., кн. Э ш б и У. Р о с с, Введение в кибернетику, пер. с англ., М., 1959; О профессии математика, [Зизд.], М., 1960; Кибернетика, МСЭ, 3 изд., т. 4; Автоматы и жизнь, в сб.: «Машинный перевод и прикладная лингвистика», ran. 6, 1961.

Лит.: Математика в СССР за тридцать лет. 1917—47, М.— Л., 1948; Александров П. С. и Хин чин А. Я., Андрей Николаевич Колмогоров. (К пятидесятилетию со дня рождения), «Усп. мат. наук», 1953, т. 8, вып. 3; Математика в СССР за сорок лет. 1917—1957, т. 1—2, М., 1959 (в томе 2 имеется библиография).

КОЛОДЯЖНЫЙ, Василий Ильич (р. 29 дек. 1909)— сов. философ, д-р филос. наук (с 1954), профессор (с 1954). Чл. КПСС с 1940. Окончил Моск. ин-т истории, философии и лит-ры (1932) и филос. аспирантуру при нем (1935). Преподает философию в вузах с 1934. Зав. кафедрой философии Укр. академии с.-х. наук (Киев, с 1958). Осн. проблематика науч. работы — филос. вопросы естествознания (гл. обр. биологии).

Соч.: Философские вопросы теории видообразования и вида, «Вестн. ЛГУ», 1954, № 10; Борьба К. А. Тимирязева против «социального дарвинизма», «Уч. зап. ЛГУ», 1955, ! ■ & 168; Из истории борьбы за дарвинизм в России (XIX в.), там же, 1956, № 196; Вопросы теории познания в трудах К. А. Тимирязева, Л., 1955; До методолоНчних питань сучасного

природознавства, «Наук, пращ Укр. Акад. Ыльст.когоспод. наук», 1959, т. 19; Фшософське значешя бюлопчно! теора Чарлза Дарв на, К., 1960; Дарвини.-м и философия, К., 1960 (соавтор); [Методологич. вопросы совр. биологии], в кн.: Филос. вопросы совр. биологии, К., 1962, с. 475—81.

КОЛОНИАЛИЗМ (идеология) — политич., экономил., идеологич. и культурное порабощение одних стран, как правило экономически менее развитых, эксплуататорскими классами др. стран. В определенных конкретно-историч. формах К. присущ всем эксплуататорским формациям — рабовладельч. строю, феодализму и капитализму и является перенесением на междунар. арену антагонистич. классовых отношений.

Каждая общественно-зкономич. формация и даже различные стадии одной и той же формации определяют как конкретные формы К. (см. В. И. Ленин, т. 22, с. 247), так и особенности идеологии К.

Колониями в эпоху рабовладельч. строя называли организованные массовые поселения граждан к.-л. гос-ва за его пределами или в малонаселенных окраинах. Наряду с ними существовали колонии иного типа, захваченные с целью прямого насильстп. грабежа, обложения податями и обращения в рабство населения этих территорий. Рим. империя была основана па беспощадной эксплуатации завоеванных земель. Идеологи рабовладельцев восхваляли эту захватнич. политику (Полибнй, Плиний Младший).

В эпоху феодализма колониальные завоеватели действовали вместе с торгово-купеч. элементами. Колонизация осуществлялась в форме грабительских экспедиций крупного масштаба. На амер. материке были основаны колон, владения феодально-абсолютистской Испании и Португалии. Рим. папа и идеологи католицизма санкционировали и обосновывали «право» на захват колонизуемых земель феод, гос-вамп.

В эпоху капитализма К. расширился до невиданных ранее масштабов и приобрел качественно новый характер, будучи составной частью процесса первоначального капиталистич. накопления. К. порождался погоней за рынками сбыта, источниками сырья, а впоследствии — и за прибыльными сферами приложения капитала. «... Искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шагн к завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих — такова была утренняя заря капиталистической эры производства. Эти идиллические процессы составляют главные моменты первоначального накопления» (Маркс К., Капитал, т. 1, 1955, с. 754). Возникшая колониальная система основывалась на грубейшем насилии.

В условиях империализма весь мир оказался политически и экономически поделенным между горсткой империалистич. держав. «Капитализм перерос во всемирную систему колониального угнетения и финансового удушения горстью „передовых" стран гигантского большинства населения земли» (Л е-нин В. И., Соч., т. 22, с. 179). Колониальные и зависимые страны стали аграрно-сырьевыми придатками метрополий с типичной колониальной структурой нац. х-ва (однобокая, монокультурная направленность, ориентация на экспорт двух-трех видов сырья и продовольствия, зависимость от мирового капиталистич. рынка). Важнейшие отрасли х-ва колониальных и зависимых стран оказались в руках иностр. монополий, получающих колоссальные сверхприбыли.

Реакц. бурж. идеологи всегда «обосновывали» и поддерживали колониальную экспансию. Апологеты расизма (Гобино, Лапуж) открыто проповедовали антинауч. тезис о биологич. превосходстве белого человека и неполноценности цветных народов. Варварские колониальные экспедиции, истребление целых

КОЛОНИАЛИЗМ 569

народов, системами, грабеж и насилие неизменно прикрывались ссылками на «цивилизаторскую роль белого человека».

Расизм взяли на вооружение франц., англ., нем. и амер. империалисты и их идеологи. Англ. реакц. философ X. С. Чемберлен и писатель Дж. Р. Киплинг воспевали «бремя белого человека» и порабощение колониальных народов. В США в 19 в. расисты Дж. Фиске, Ч. Стронг, Дж. Бёрджесс и др. приписывали североамериканцам особые черты, дающие им будто бы право па господство над др. народами. Теория т. н. «психорасизма» исходила из того, что у народов, живущих в различной географич. среде, будто бы неизбежно образуются различия в развитии интеллекта и в психич. качествах.

Антинауч. взгляды географич. детерминизма поставили на службу К. представители геополитики [К. Риттер, Ф. Ратцель, К. Хаусхофер (Германия), Бокль (Англия), Челлен (Швеция), Мэхэн (США) и др.].

Важную роль в идеология, обосновании К. играла церковь, выдвинувшая еще в 15 в. теорию, согласно к-рой христ. миссионеры имеют право на беспрепятств. проповедь христианства в «языческих» странах. Провозглашенный церковью принцип «провиденциального назначения благ мира сего», означавший, что богатства земли и ее недр должны принадлежать тем, кто умеет извлекать из них наибольшую пользу, т. е. европейцам, служил оправданием колониальных захватов. Эти принципы не претерпели существ. изменений на протяжении веков и содержатся в работах совр. христ. идеологов К. (см. об этом в кн. 1. Arnault, Proces du colonialisme, P., 1958). Одной из распространенных является также теория «ассимиляции», исходящая из антинауч. тезиса о превосходстве «зап. культуры» (К. Monier, Sociologie colo-niale, v. 1, P., 1932). Откровенные идеологи К. полностью отвергали идею нац. суверенитета народов Азии и Африки.

История развития человечества в 20 в. нанесла сокрушит, удары по идеологии колонизаторов. Великая Октябрьская социалистич. революция разбудила Восток, вовлекла колониальные народы в общий поток освободит, антиимпериалистич. борьбы. Возникновение социализма знаменует наступление эры освобождения угнетенных народов. Образование мировой системы социализма и обострение общего кризиса капитализма создали благоприятные условия для успешного развития нац. освободит, движения, ликвидации вековой отсталости и нищеты, достижения иолитич. и экономич. самостоятельности колониальных и зависимых народов. В результате широкого нац.-освободит, движения на месте бывших колоний и полуколоний возникли и возникают молодые суверенные гос-ва, народы к-рых стали активными участниками междунар. политики. Крах колониальной системы — второй по своему историч. значению после образования социалистич. системы итог мирового развития. К концу 1962 возникло св. 50 новых суверенных гос-в. В прямой колониальной зависимости осталось 1, 5% населения земли.

Однако народы подавляющего большинства стран, освободившихся от иолитич. гнета империализма, продолжают эксплуатироваться капнталистич. монополиями. Большинство этих гос-в еще не вырвалось из мирового капнталистич. х-ва, хотя и занимает там особое место.

Империалнстич. гос-ва, и в первую очередь США, прилагают немалые усилия к тому, чтобы удержать свои позиции в экономически слаборазвитых странах. «Новыми методами и в новых формах империалисты стремятся сохранить колониальную эксплуатацию народов» (Программа КПСС, 1961, с. 46). Империа-

листы вмешиваются во внутр. дела этих стран, поддерживают контрреволюц. группировки, марионеточные пр-ва и военнодеспотич. режимы, организуют заговоры, террор, подрывную деятельность, втягивают отд. страны в воен. блоки и развязывают кровавые колониальные войны. Играя на нац. и племенной розни, колонизаторы стараются внести раскол в ряды нац.-освободит, движения. «...Колониализм не уходит со сцены после достижения угнетенными народами государственной самостоятельности, — он цепляется за любые возможности, за старые связи, экономические, финансовые, военные и другие рычаги и часто использует разложившиеся и подкупленные им реакционные элементы этих стран для того, чтобы в новом виде, в новых формах продолжать колониальную эксплуатацию. Это обычно и называют неоколониализмом» (Микоян А. И., «Правда», 1962, 15 марта, с..'! ).

Совр. К. проявляется в постоянных попытках империалистов использовать экономич. трудности слаборазвитых стран для навязывания им кабальных экономич. и иолитич. требований.

Одна из коренных проблем экономически слаборазвитых стран — это проблема пути их дальнейшего развития. Капитализм — это путь нар. страданий. Некапиталистический же путь обеспечивает быстрый подъем экономики и культуры и отвечает интересам абс. большинства нации. В условиях распада колониальной системы при нынешнем соотношении сил на мировой арене и реальной возможности всесторонней поддержки со стороны мировой социалистич. системы широкие перспективы для народов экономически слаборазвитых стран открываются на путях образования и развития гос-в нац. демократии.

В совр. условиях империалисты стремятся раси№ рить идеологич. обоснование своей деятельности, приспособить ее к новой обстановке. Идеология К. отражает необходимость для империализма мапсн< рировать и отступать перед лицом нац.-освободит, движения. В условиях, когда нац. государственность завоевала большинство стран Азии и Африки и идея равенства этих стран с др. гос-вами, по крайней мере в юридич. смысле, приобрела междунар. признание, многие прежние теории (расизма и т. и.) могут лишь еще более подорвать позиции империализма в этих странах и поэтому подобные теории в их наиболее откровенной, неприкрытой форме появляются все реже. В довоенный период идеология К. разрабатывалась гл. образом в зап.-еврои. странах — метрополиях (Англии, Франции, Голландии), в наст, время идеологич. центром К. являются США. Амер. империализм стремится нажить иолитич. капитал па ненависти народов Азии, Африки и Лат. Америки к своим прежним поработителям и выступает преим. под флагом «антиколопиализма», распространяя лживую легенду, будто США никогда не были колониальной державой. Осн. внимание амер. идеологи К. уделяют социально-экономич. вопросам. Для англ. и франц. идеологов К- в первые послевоен. годы были характерны стремление обосновать иолитич. господство колониальных держав, разработка вопросов о целесообразных, с т. зр. империализма, путях сохранения иолитич. позиций колонизаторов в освобождающихся странах (теории многостадийной передачи власти и т. п.). В последнее время англ. и франц. идеологи К. также активно занимаются разработкой социально-экономич. проблем. В целом совр. идеология К. не представляет собой единой концепции, а состоит из ряда разрозненных, часто противоречащих друг другу теорий, положений и линий пропаганды. В выработке этой идеологии активно участвуют не только различные бурж. социологи (начиная с откровенных проповедников ра-

570 КОЛОНИАЛИЗМ

сизма и насильств. подчинения народов и кончая представителями «либеральных», реформистских течений), но и правые социалисты.

Возрастающее значение в совр. идеологии К. приобретают теории, призванные замаскировать и приукрасить взаимоотношения империализма с экономически отсталыми странами и представляющие империалистов в роли защитников равенства, демократии, свободы, прогресса. Предпринимаются попытки приукрасить историч. прошлое К. (а попутно и мн. черты совр. взаимоотношений империалистич. гос-в с экономически отсталыми странами), представить К. как необходимый этап обществ, развития и в то же время как явление, ускорившее развитие экономически отсталых стран. Обоснованием подобной апологии К. являются различные варианты теории культурной, экономил., политич,, религ. и иной «взаимозависимости» и «взаимодействия» [Тойнби, Франкель, Хинден (Великобритания), Нортроп (США)].

Вурж. проповедники этих теорий сознательно смешивают исторически неизбежный процесс экономич. и хозяйств, сближения народов с его насильств. коло-ниалистскими формами в условиях империализма. Они пытаются представить нац.-освободит, движение как явление, противоречащее ходу истории, а политич. суверенитет — как историч. анахронизм. В то же время, умалчивая о насильств. подавлении колонизаторами любого волеизъявления колониальных народов, идеологи К. выдвигают тезис о том, что господство иностранцев способствовало распространению в колониях «идеалов демократии и независимости». Наряду с этим мн. идеологи К. утверждают, что колонизаторы обеспечивают «мир и порядок» в подвластных им территориях. Ссылаясь на якобы неподготовленность народов колоний к самоуправлению, апологеты К. выдвигают т. н. теорию вакуума, согласно к-рой преждевременный уход колонизаторов порождает якобы вакуум власти, что будто бы приводит к политич. хаосу и впоследствии к новому порабощению народа (Берне, Кинг, Хинден). Подобные теории служат не только идеология, прикрытием и оправданием совр. колониальных войн, но и обоснованием постоянных попыток империалистов подчинить освободившиеся страны своему политич. влиянию.

Бурж. экономисты также широко проповедуют различные формы экономич. взаимозависимости. Опираясь на теорию сравнит, издержек произ-ва, они стремятся преподнести однобокое развитие нар. х-ва слаборазвитых стран как неотъемлемую черту любого прогрессивного междунар. разделения труда. Согласно этим теориям, нынешняя структура нар. х-ва и внешнеэкономич. отношений якобы обеспечивает отсталым странам Азии, Африки и Лат. Америки наибольшие выгоды и благоприятно влияет на их экономич. развитие.

Стремясь обелить К., его защитники дают извращенную трактовку причин экономич. отсталости стран Азии, Африки и Лат. Америки. Замалчивая пагубное воздействие господства колонизаторов, идеологи К. обосновывают положение слаборазвитых стран различными геополитич. и неомальтузианскими рассуждениями, а также апологетич. теорией «порочных кругов бедности», согласно к-рой эти страны бедны потому, что они мало производят, а мало производят потому, что они бедны и не могут увеличивать капиталовложений. В действительности, империалистич. грабеж колоний и зависимых стран американскими и др. монополиями является одним из гл. препятствий для их быстрого экономического развития.

Одной из форм апологии К. является утверждение, будто.империализм ныпе переродился, и К. (к-рый

трактуется как чисто политич. явление) якобы больше не существует. Представляя завоеванную в результате нац.-освободит, борьбы политич. независимость как добровольный «дар» империализма, бурж. и пра-восоциалистич. апологеты К. говорят о наступлении новой эры во взаимоотношениях между империалистич. державами и слаборазвитыми странами [Эллиот, Стейли, Лайнбергер, Хазард (США), Стрейчи, Хинден (Великобритания)]. Ныне якобы существует широкое совпадение интересов империалистов и народов экономически отсталых стран, их совместная заинтересованность в экономич. развитии стран Азии, Африки и Лат. Америки.

Одно из центр, мест в идеологии совр. К. занимает антикоммунизм, к-рый призван расколоть и ослабить единый нац. фронт освободит, движения. «В нем смыкаются империалистическая идеология с идеологией феодальных, проимпериалистических элементов и реакционных групп буржуазии стран, освободившихся от колониального ига» (Программа КПСС, с. 54). Ссылкой на борьбу против «коммунистич. опасности» империалисты оправдывают наступление против широких нар. масс, против всех прогрессивных сил и ведущих борцов за независимость в слаборазвитых странах. Идеологи К. выступают против прогрессивных сторон национализма и поддерживают его реакц. тенденции, стремятся склонить нац. буржуазию к компромиссу с империализмом. Антикоммунистич. выступления, переплетающиеся с постоянными выпадами против стран со-" циалистич. лагеря, служат идеологич. прикрытием политики сколачивания агрессивных воен. блоков и нередко оправданием насильств. захвата отд. важных стратегия, районов. Осн. знаменосцем антикоммунизма является американский империализм, выступающий в роли руководящей «илы современного К.

Возрастающее значение в идеологии К. занимает вопрос о дальнейших социально-экономич. путях развития слаборазвитых стран. Осн. работы бурж. социологов, историков и экономистов направляются на проповедь рецептов развития этих стран по ка-питалистич. пути. Бурж. социологи пытаются доказать, что предпосылкой быстрого экономич. развития является создание благоприятных условий для частного предпринимательства [Ростоу, Райт, Стейли (США) и др.]. Под этим углом зрения подробно разбираются вопросы права, религии, экономики, политики и т. п. Признавая неизбежность участия гос-ва в экономич. жизни освободившихся стран, идеологи К. усиленно проповедуют необходимость всемерного ограничения его роли и передачи важнейших отраслей экономики в руки частного капитала. Бурж. идеологи отвергают в принципе политику национализации важнейших отраслей и выступают за максимальную свободу деятельности частного п пностр. капитала. Особое внимание уделяется проблеме индустриализации экономически отсталых стран. Империалисты, пытаясь сохранить зависимость слаборазвитых стран от поставок осн. средств произ-ва из империалистич. гос-в, стремятся помешать подлинной индустриализации этих стран, направить их развитие на создание второстепенных отраслей легкой, а не тяжелой пром-сти и машиностроения. В этой связи проводится клевет-нич. кампания и против опыта индустриализации в социалистич. странах.

Ряд идеологов К. проповедует необходимость оказания экономич. помощи слаборазвитым странам [Боулсс, Стассен, Ростоу (США)] с целью удержания этих стран в зависимости от империалистич. держав. Эта помощь преподносится как конкретный носитель «нового» отношения империалистов к экономическж

К ОЛОНИАЛИЗМ — КОЛХИДСКАЯ ШКОЛА 571

отсталым странам, как средство, способное облегчить социально-экономич. трудности развития этих стран но капиталистич. пути. В действительности же империалиста, «помощь» — это средство эксплуатации и орудие закабаления экономически отсталых стран. Рост сил социализма и демократии, небывалый подъем и размах нац.-освободит, движения обусловливают в совр. условиях неодолимость процесса крушения К., к-рый мечется в попытках отсрочить свою гибель. В одних случаях предпочтение отдается идеологии и политике частичных уступок, маневров и реформ, в других — верх берут идеология и политика воен. авантюр, неприкрытого насилия. В целом совр. К. выступает как сочетание и переплетение обеих этих тенденций. В совр. идеологии К. в большей мере, чем в реальной политике империализма, предпочтение отдается «либеральным» реформистским течениям. Реальная политика, проводимая империа-листич. державами в отношении экономически отсталых стран (непрекращающиеся колониальные войны, вмешательство во внутр. дела, систематич. грабеж и т. п.), показывает, что «... империализм остается главным врагом и главным препятствием на пути решения общенациональных задач, стоящих перед молодыми суверенными государствами и всеми зависимыми странами» (там же, с. 46).

Совр. идеология К. отражает глубокий кризис, переживаемый империализмом в период, когда социа-листич. система показывает свое преимущество над капитализмом, а народы Азии, Африки и Лат. Америки усиливают борьбу за полную ликвидацию К.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс о колониальной системе капитализма. [Сб.], М., 1959; В. И. Ленин о национальном и национально-колониальном вопросе, М., 1956; Хрущев Н. С, Отчетный доклад ЦК КПСС XX съезде партии, [М.], 1956; е г 0 ж е, О контрольных цифрах развитии ЯарЧЩ-ного хозяйства СССР на 1959—65 годы, М., 1959; его же, Своболу и независимость всем колониальным народам, решить проблему всеобщего разоружения!, М., 1960; его ж е, За новые победы мирового коммунистического движения, М., 1961; его же, Отчет ЦК КПСС XXII съезду партии, М., 1961; его ж е, О Программе КПСС, М., 1961; Документы совещаний представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшихся в Москве в ноябре 1957 года, М., 1957; Документы Совещания представителей коммунистических и рабочих партий, Москва, ноябрь 1960 года, М., 1960; Программа КПСС, М., 1961; Варга Е. С, Основные вопросы экономики и политики империализма (после второй мировой войны), 2 изд., М., 1957; Васильева В. Я., Распад колониальной системы империализма, М., 1958; Грече в М. А., Колониальная политика США после второй мировой войны, М., 1958; Последние колонии в Азии. [Сб. статей], М., 1958; Л е м и н И. М., Экономическая сущность современного колониализма, «Проблемы востоковедения», 1959, № 4; его же, Политическое содержание современного колониализма, там же, 1960, № 1; К о л л о н т а й В., Правые социалисты и колониализм, в кн.: Правые социалисты — против социализма, М., 1960; Проблемы индустриализации суверенных слаборазвитых стран Азии, М., 1960; Разбуженный Восток. Записки сов. журналистов о визите Н. С. Хрущева в Индию, Бирму, Индонезию, Афганистан, кн. 1—2, [М., I960]; Аграрно-крестьяиский вопрос в суверенных слаборазвитых странах Азии, М., 1961; Аграрные реформы в странах Востока. [Сб. статей], М., 1961; Б р у т е н ц К. Н., Против идеологии современного колониализма, М., 1961; Недр-Hi и и с к а я Е. Д., Идеология современного колониализма, М., 1961; Национально-освободительное движение в Латинской Америке на современном этапе, М., 1961; Рабочее движение в капиталистических странах (1959—61 гг.), М., 1961; Ф и т у н и Л. А. и Щ е т и и и н В. Д., Проблемы помощи экономически слаборазвитым странам, М., 1961; III а б а д Б. А., Идеологические основы современного колониализма, М., 1961; Черняк Е. Б., Новейшая реакционная историография колониализма, «Новая и новейшая история», 1961, jVo 5; Айдит Д. Н., Уроки истории Коммунистической партии Индонезии, [пер. с индонез.], М., 1961; Алжирская коммунистическая партия в войне за национальную независимость, [пер. с франц.], М., 1961; Кастро Ф., Речи и выступления, пер. с исп., М., 1960; Рока Блас, Куба — свободная территория Америки, пер. с исп., М., 1961; Неву Д., Автобиография, пер. с англ., М., 1955; Нкрума К., Автобиография, пер. с англ., М., 1961; С у к а р н о, Индонезия обвиняет. Сб. статей и речей, пер. с индонез. и англ., М., 1956; Секу Туре, Независимая Гвинея, пер. с франц., М., 1960; Гудзима Канэсабуро, Современный таик^ ниализм, пер. с.япон., М., 1960; Баран П., К экономической теории общественного развития, пер. с англ.,.М., 1960.

О с п. труды совр. и д е о л о г и ч. защит-н и к о в К.— М a u n i с г В... Sociologie colonlale, v. 1—'2, P., 1932—36; Folliet J., Le droit de colonisation..., P., 1933; Labouret H., Colonisation, colonialisme, decolonisation, P., 1952; Northrop F. S. C, The taming of the nations..., N. Y., 1952; Asian nationalism and the West..., ed. by W. L. Holland, N. Y., 1953; F r a n k e 1 S. H., The economic impact of under-developed societies, Oxf., 1953; S t a-1 e у Е., The future of underdeveloped countries, N. Y., 1954; R i с h m о n d A. H., The colour problem..., Harmondsworth, [1955]; Kohn H., Nationalism, its meaning and history, Princeton — N. Y., 1955; Adam Th. R., Modern colonialism: institutions and policies, N. Y., 1955; Race relations in world perspective, Honolulu (Hawaii), 1955; The political economy of American foreign policy, N. Y., [1955]; Nationalism and progress in free Asia, ed. by Ph. W. Thayer, Bait., 1956; Coggle B. J., Byrnes J. P. K., Christian social ethics. L., [1956]; Burns A. C, In defence of colonies, L., [1957]; Idea of colonialism, ed. by R. Strausz-Hupe, H. W. Hazard, 1958; Kindleberger P. Ch., Economic development, N. Y., 1958; Schonfield A., Attack on world poverty, [N. Y.], 1960; Nurkse R., Problems of capital formation in underdeveloped countries, N. Y., 1960; H о s e-1 i t z B. F., Sociological aspects of economic growth, N. Y., 1960; его же, Theories of economic growth, [N. Y.], 1961. В. Коллонтай, E. Модржинская. Москва.

КОЛРИДЖ (Coleridge), Самюэл Тейлор (20 окт. 1772—25 июля 1834) — англ. иоэт-романтик, философ-идеалист и эстетик. В молодости восхищался идеями франц. революции. В 1798—99 изучал в Германии философию нем. классич. идеалистов, к-рую пропагандировал в издаваемом им журнале «Друг» (1809—10). К. не создал самостоятельного, цельного учения и был неустойчив в своих филос. воззрениях, тяготея к объективному идеализму пантеистич. типа и мистицизму. Решающее влияние на его филос. взгляды оказали натурфилософия и эстетика Шеллинга, а также пантеистически истолкованный спинозизм. В истории англ. философии К. был ранним предшественником неогегельянства (Керд, Грин и др.). К, принимал активное участие в политич. жизни, борясь против торийскай политики Питта с либеральной позиции внгов. Нек-рые представители совр. оурж. литературоведения рассматривают К. как одного из предшественников совр. модернистских эстетич. теорий и направлений в литературе (см., напр., Salinger L. С, Coleridge: poet and philosopher, в кн.: From Blake to Byron. Pelican guide to English literature..., v. 5, L., 1957, p. 194; Read H., Coleridge as critic, L., 1949, p. 22. 30).

С оч.: Aids to reflection in the formation of a manly character, L., 1825; Essays on his own times, v. 1—3, L., 1850; Works, [t. 1—6], L., 1885—94; Treatise on method, L., 1934; The philosophical lectures (1818—19), L., 1949; Collected letters, v. 1—2, Oxf., 1956; Confessions of an inquiring spirit, L., [1956].

Лит.: Е л и с т р а т о в а А. А., Наследие английского
романтизма и современность, М., 1960, гл. третья (с. 197—242);
Sch a nc k N., DiefeozialpolitischenAnschauuagenColeridges...,
Bonn, 1924; М u i r h e a d J. H., Coleridge as philosopher, L.,
1930; Winkelmann E., Coleridge und die Kantische Phi-
losophie, Lpz., 1933; Wiinsche W., Die Staatsauffassung
Samuel Taylor Coleridges, Lpz., 1934; Cob urnK., Inquiring
spirit. A new presentation of Coleridge..., L., 1951; P u с e 1 1 e
.1., L'idealisme en Angleterre de Coleridge a Bradley, Nchat.,
1955. В. Быхоеский. Москва.

КОЛУБОВСКИИ, Яков Николаевич (р. 1863—г. смерти неизв.)—• рус. философ-идеалист. Работал в редакции журн. «Вопросы философии и психологии» (1890—91), преподавал на Петербургских педагогич. курсах (с 1892). Известен материалами по библиографии истории рус. философии. К своему переводу «Истории новой философии...» Ибервега — Гейпца (1890) приложил очерк «Философия у русских».

Соч.: Психологическая лаборатория В. Вундта, «Рус. богатство», 1890, № 2, 3; Философский ежегодник, кн. 1—2, М., 1894—96; Материалы для истории философии в России, «Вопр. филос. и психол.», 1890—98, кн. 4—8, 44; К ю л ь не О., Введение в философию, пер. с нем., с библиограф, дополнениями Я. Н. Колубовского, СПБ, 1901.

КОЛХИДСКАЯ ШКОДА философского и риторического образования (от греч. KoAxte —г Колхида, историч. область, соответствующая приблизительно Зап. Грузии) — центр ан-тйч. филос. мысли в Грузии, Находилась в районе

572 КОЛЫЧЕВ —К ОМЕНСКИЙ

совр. г. Поти. Была основана в 3 в., существовала примерно до 6 в. Господствующей философией в К. ш. был аристотелизм. К. ш. сыграла большую роль в развитии груз, обществ, и фил ос. мысли в период становления феодализма в стране. Засвидетельствованная визант. историками высокая риторич. культура в Грузии 6 в. была в значит, степени результатом деятельности К. ш. В К. ш. получали образование, помимо местной знати, также и юноши Вост.-Римской Империи. Воспитанниками К. ш. были, в частности, Фемистий и его отец — философ Евгений (Евгенос).

Лит.: Панцхава И. Д., Колхидская риторическая
школа и ее значение.-., «Уч. зап. Моск. оОл. пед. ин-та», т. 28,
Тр. кафедры истории древнего мира, 1953, вып. 2; Themistii
orationes ex codice, Mediolanensi emendatae a Guil.elirio Din-
dorfio, Lpz., 1832, p. 401—402; на груз, яз.: Хидашелп
Ш., Из истории груз, общественной и философской мысли,
Тб., 1954; Нуцубидзе Ш., История груз, философии,
т. 1, Тб., 1956. Ш. X идашели. Тбилиси.

КОЛЫЧЕВ, Василий Петрович (1736—94) ~- рус. писатель, пропагандист науч. знаний. Происходил из старинного дворянского рода, жил в дер. Чогло-кове Тульской губ. В стих. «Письмо к В. С. Шереметеву о пользе учения» прославлял науки, указывая, что они уничтожают суеверия, приносят людям счастье и благосостояние, делают возможным познание материи («вещественности»). Невежеством же цсегда пользовались, по К., коварные священнослужители, к-рые грозные явления природы объясняли результатом божьего гнева и этим «народы к трепету и буйству побуждали, и часто жертвенник их кровью обагряли, чтоб ярость всю небес смягчить и отвратить» («Труды уединения», М., 1781, с. 12). К. превозносил физику, особенно оптику, к-рая «взор наш к небесам дальнейшим донесла» (там же, с. 13); указывал на заслуги Ломоносова в изучении строения Земли. К. осуждал завоеват. войны, изобличал жестокость европ. колонизаторов (поэма «Письмо Американца к Европейцу»), полагая непререкаемым право народов восставать против поработителей и захватчиков.

С о ч.: Театр, М., 1781.

Лит.: Светлов Л. В., Писатель-вольнодумец XVIII
века В. II. Колычев, в кн.: Вопросы истории религии и атеиз
ма. Сб. статей, 3, М\, 1956. Л. Светлов. Москва.

КОЛЬЕР (Collier), Артур (12 окт. 1680—1732)— англ. философ, субъективный идеалист. Очень сходный с берклианством, феноменализм К. сложился независимо от Беркли под влиянием идеализма Малъб-ранша. Программа философии К. сформулирована в самом заглавии его осн. произведения (вышедшего в 1713, через три года после «Принципов» Беркли): «Универсальный ключ, или новое исследование истины, доказывающее несуществование или невозможность внешнего мира» («Clavis universalis, or a new inquiry alter truth, being a demonstration of the nonexistence or impossibility of an external world»). Направленная против материалистпч. теории отражения, философия К. отрицает существ, различие между восприятием и воображением. Как и Беркли, К. заменял материю, как источник ощущений, богом. К. предвосхитил учение Канта об антиномиях: согласно К., признание объективной реальности неизбежно ведет к неразрешимым противоречиям конечного — бесконечного, делимого — неделимого, движущегося — неподвижного, чем «доказывается» недопустимость признания объективной реальности.

Лит.: Lyon G., L'idc'alisme en Anglettere au XVIII sii'de, P., 1888; К о w a 1 e w s k i A. C. F., Kritische Analyse von A. Collier's Clavis universalis, Greifswald, 1897, (Diss.); Join-it о n 6. A., The relation between Collier and Berkeley, «Arch. Oescliiohte Philos», 1920, Bd 32, S. 161—175.

Б. Быховский. Москва. КОЛЫИАН, Арношт (Эрнст) (р. 6 дек. 1892, Прага) — философ-марксист. До 1959 работал в СССР, (в 1945—48 — в Чехословакии), с 1959—в ЧССР. Д-р филос. наук (с 1934), проф. математики (с 1939), проф. философии (с 1946), академик Чехословацкой

АН (с 1960). Директор Ин-та философии АН ЧССР. Исследует вопросы диалектич. материализма и истории философии, филос. вопросы математики и физики, истории математики и естеств. наук, нек-рые спец. проблемы математики (топология), логики и кибернетики.

Соч.: Предмет и метод современной математики, М., 1936; Энгельс и естествознание, [М.], 1941; Новейшие открытия современной атомной физики в свете диалектического материализма, [М.], 1943; Бернард Больцано, М., 1955, чеш. пер., [Praha], 1958; Великий рус. мыслитель Н. И. Лобачевский, 2 изд., М., 1956; Кибернетика, М., 1956, чеш. пер., Praha, 1957; Философские проблемы современной физики, М., 1957; Есть ли бог?, [М.], 1958; Православие о вере и знании, М., 1959; Ленин и новейшая физика, М., 1959; Wissenschaft, Religion und Marxismus, 2 Aufl., M., 1936; The development of physics since Lenin's Materialism and empiriocriticism, N. Y., 1940; Ideologie nemeckeho fasismu, Praha, [1946]; Atomova energie a Sovetsky svaz, [Praha], 1946; Co je smyslem zivota?, Praha, 1947; Logika, Praha, 1947; О tak zvane tepelne smrti vesmiru, Praha, 1948; Kriticky v/klad symbolicke metody mo-derni logiky, Praha, 1948; О vire v bona, Praha, 1961.

It. Дубска. ЧССР.

КОМБИНАТОРНАЯ ЛОГИКА — см. Логика комбинаторная.

КОМЁНГКИИ (Komensky), Ян Амос (28 марта 1592—15 ноября 1670) — чешский педагог, философ и писатель. Окончив Херборнскую академию и Гей-дельбергский ун-т, К. стал священником, а затем епископом общины Моравских братьев. После разгрома восстания чешских сословий (1618—20) К.покинул родину и жил в эмиграции в г. Лешно (Польша), в Англии, в Пруссии, затем в Трансильвании и Голландии. К. вел широкую педагогич. работу, занимался организацией школьного обучения. Он является основателем демократии, педагогич. системы, в к-рой выступил с критикой схоластич. формализма, подчеркивал значение наглядности и опыта в/ обучении, связь языкового обучения с предметный.',, требовал совместного обучения детей всех сословий, указывал на необходимость учета индивидуальной психологии, нац. речи и культуры воспитуемого.

Педагогика К. тесно связана с его филос. воззрениями. В области гносеологии К. стоял на позициях материалистпч. эмпиризма. В 1613, за семь лет до появления «Нового органона» ф. Бэкона, в работе «Вся кое ли познание берет свое начало от ощущения? » К. выдвинул тезис: «Нет ничего в уме, чего раньше не было в ощущении». Находясь под влиянием Ф. Бэкона, К. придавал большое значение изучению природы и чувственного опыта. Однако К. не был последоват. материалистом. Он признавал три источника познания: чувства, разум и Священное писание. Согласно К., знания, приобретаемые посредством чувства, разума или Священного писания, являются взаимно дополняющими. На этом К. строит синкретический, т. е. сравнительный метод, по к-рому можно неполные познания в одной области дополнить аналогичными из др. области. Соч. К. «Пансофия» («Pansophia») представляет попытку охватить в одной системе все человеч. знания таким образом, чтобы они составили одно логич. целое, в к-ром одно вытекает из другого, и знание было бы прочным, убедительным и всем доступным. Одинаковые знания всех обо всем должны стать средством всеобщего улучшения человечества, средством устранения споров и войн и осуществления международного сотрудничества. С целью содействия распространению такого образования во всем мире К. пытался в своем труде «Панг-лотня» предложить универсальный язык и во всех

КОМИЧЕСКОЕ 573

своих пансофич. и дидактич. произведениях рекомендовал систему всеобщего обучения и воспитания для всех людей без различия положения, имуществ. состояния, национальности и расы. К. полагал, что для улучшения мира следует создать всемирный конгресс, на к-ром должен быть рассмотрен вопрос улучшения обществ, жизни, религии, философии и политики. Религ. распри могут быть устранены при условии терпимости, улучшение философии может быть достигнуто путем устранения бесплодных размышлений и посредством изучения природы, организованного в междунар. масштабе, а улучшение междунар. отношений — путем выравнивания экономич. и культурного уровня всех народов. Проект К. со следами хилиастич. идей вошел в 7-томное произв. «Всеобщий совет об улучшении дел человеческих» («De rerum humanarum emendatione consultatio catholica ad genus humanum»). Это соч. выдвигает К. в ряды выдающихся мыслителей своей эпохи, являясь переходом от социальных утопий Возрождения к обществ, теориям эпохи Просвещения.

С о ч.: Opera didactica omnia, Arnst., 1657; t. 1—3, Pragae, 1957; Sylloge quaestiomim controversarum, в кн.: Korrespon-dence J. A. Komenskeho, Praha, 1902; Gentis felicitas, там же; Conatuum Comenianorum praeludiae, Oxoniae, 1637; Janua rerum reserata, Leyden, 1681; Via lucis..., Amst., 1668; Sapien-tiae primae usus triertium catholicum appellandus, Leyden, 1681; Praha, 1920; Panegersia, Amst., 1663; Panaugia, Amst., [s. a.]; Methaphysica, Lesnae, 1649; Vienaprava (Panorthosie), Praha, 1950; Vrevychova (Pampaedia), Praha, 1948; Physicae ad lumen divinum reformatae synopsis, Lipsae, 1633; в рус. пер.— Избр. педагогии, соч., т. 1—3, М., 1939—41; Великая дидактика, М., 1896; Лабиринт света и рай сердца, С11Б, 1904.

Лит.: История Чехословакии, т. 1, М., 1956, с. 261,
311—14; Крофта К., Коменский, как завершитель гусит
ской традиции, Прага, 1946; Лордкипанидзе Д. О.,
Дидактика Яна Амоса Коменского, 2 изд., М., 1949; Крас-
новский А. А., Ян Амос Коменский, М., 1953; II о п е-
лова-Отагалова И., Философские и общественные
взгляды Я. А. Коменского (1592—1670), «Философские науки»,
(Научн. доклады высшей школы), М., 1959, № 3, с. 149—160;
ее ж е, J. A. Komenskrho cesta k vsenaprave, Praha, 1958;
Patocka J., Fjlosoficke zaklady Komenskeho pedagogiky,
«Pedagogika», 1957, № 2. И. Попелова. ЧССР.

КОМИЧЕСКОЕ (от греч. хордход — смешной) — эстетич. категория, отражающая несоответствие между несовершенным, отжившим, неполноценным содержанием явления или предмета и его формой, претендующей на полноценность и значимость, между важным действием и его несовершенным результатом, высокой целью и негодным средством. Обнаружение и раскрытие этого несоответствия поро? кдает чувство комического. К. всегда смешно — в этом состоит особенность его восприятия. Вместе с тем, в отличие от смешного, К. имеет широкий социальный и обществ, смысл, связано с утверждением положит, эстетич. идеала.

К. возникает уже на ранних ступенях развития общества. В иск-ве К. встречается уже у Гомера, где оно оказывается связанным прежде всего с сознанием радости бытия (напр., «смех богов» в «Илиаде» и т. д.). В античности категория К. получает также и теоретич. осмысление. Платон говорит о К. как о воспроизведении «...действий людей безобразных телом и образом мыслей...» (Legg. VII, 19, 816D). Обобщающее определение К. дает Аристотель в «Поэтике». Комично, по Аристотелю, «некоторое безобразие и ошибка». Обращаясь к различию между трагедией и комедией, он указывает, что трагедия стремится изображать людей лучших, чем существующие, а комедия — худших. Определение Аристотеля содержит важные моменты: связь К. с обществ, противоречиями, элементы Диалектики, к-рые проявляются в сопоставлении им комедии и трагедии. Вместе с тем трактовка Аристотелем К., как никому не причиняющего страдания, ограничивает социальное значение К., т. к., по существу, исключает из него сатирич. начало. Эта односторонность становится очевидной

уже в последующий период истории антич. общества, дающий целую плеяду крупнейших сатириков — Аристофана, Марциала, Ювенала, Лукиана, творчество к-рых явилось отражением глубоких социальных противоречий. Ювенал, напр., прямо говорит о том, что сатирику стихи «диктует негодование». К. составляет предмет изучения и в эстетич. учениях Древнего Востока. Напр., в инд. эстетич. трактате «Натьяшаст-ра» исследуется предмет К. и его формы, указывается, что К. порождается «...нелепой одеждой и украшениями, бахвальством, взбалмошностью, бессмысленным беснованием, зрелищем уродств, объявлением недостатков и т. д.» («Натьяшастра», VI, 48), приводится классификация смеха на шесть видов: улыбка, усмешка, посмеивание, смех, хохот, бешеный хохот (см. там же, VI, 52).

Значительно меньше внимания К. уделяется в эстетич. мысли средних веков, в значит, мере проникнутой христ. идеологией с ее пафосом смирения, аскетизма и страдания. Отцы церкви объявляют смех «искусством дьявола», предосудит. слабостью, «единственной, которую никогда не испытывал Христос» (см. W. Clarke, The ascetic works of St. Basil, L., 1925, p. 180). Комедия, юмор объявляются обманом с целью развлечения (св. Августин). Типичным документом эпохи является сочинение нем. монахини Гротсвиты Гандерсхеймской (10 в.) «Анти-Теренций», направленное против известного рим. комедиографа и проповедывающее подчинение чувств христ. долгу.

Однако К. широко используется в иск-ве этого времени, особенно в русле нар. творчества — в иск-вс вагантов, буффонов, гистрионов, к-рое не получает, однако, отражения в господствующих эстетич. учениях. Наиболее демократам, жанром эпохи является фарс, элементы к-рого проникают даже в религ. жанры, напр. в мистерию.

Эпоха Возрождения знаменует собой новую страницу в истории К. Освобождение от оков феодализма и религии, к-рое приносит с собой веру в безграничные творч. возможности личности, ощущение богатства, многогранности и красоты реальной жизни — факторы, определяющие принципы реалистич. иск-ва эпохи — формируют и новый взгляд па К. В противоположность средневековью, К. оказывается одной из центр, категорий. Теоретики раннего Возрождения в Италии (Даниелло, Чинцио, Скалигер) следуют еще за вновь открытым Аристотелем, истолковывая его на свой лад — различие между К. и трагическим они связывают с социальной принадлежностью изображаемых героев; отстаивают чистоту жанров и в этом выступают как предшественники классицизма. Однако в целом эпохе Возрождения свойствен глубоко реалистич. взгляд на К. и мате-риалистич. понимание его природы. К. считается неотъемлемым качеством самой объективной действительности. Оно связывается равно и с критическим, и с жизнеутверждающим, проникнутым гедонистич. мотивами, отношением к жизни. Для Рабле К.— «глубокая и несокрушимая жизнерадостность, пред которой все преходящее бессильно» (пролог к 4-й кн. «Гар-гантюа и Пантагрюэль»). Другая особенность эстетики Возрождения заключается в установлении ор-ганич. взаимосвязи К. с драматическим и трагическим. «...Природа тем для пас прекрасна, что крайности являет ежечасно», — утверждал Лопе де Вега в «Новом руководстве к сочинению комедий» (цит. по кн.: Хрестоматия по истории западно-европейского театра, т. 1, 1953, с. 323). Эта «стихийная диалектика», к-рая необычайно ярко проявляется в трагедиях Шекспира, в «Дон Кихоте» Сервантеса, в пьесах Лопе де Вега, отражает глубину проникновения художников Возрождения в противоречия действительности И становится важнейшим завоеванием реализма вообще.

574 КОМИЧЕСКОЕ

В 17 в. возникает классицистская система взглядов па К. Провозглашая своим осн. принципом следование античности, классицисты берут из нее прежде всего то, что соответствует их собств. идеалам. Положение Аристотеля о различии К. и трагического переводится ими в социальный план и канонизируется; диалектика категорий сменяется установлением их строгой иерархии. Самый яркий представитель эстетики классицизма Буало гл. жанром иск-ва считал трагедию, предметом к-рой являются судьбы «великих людей», тогда как сфера К.— низшие сословия и народ. Смешение этих элементов, по Буало, недопустимо — «Уныния и слез смешное вечный враг. С ним тон трагический несовместим никак...» («Поэтическое искусство», М., 1957, с. 94). Границы между жанрами оказываются столь же незыблемыми, как и сословные перегородки внутри абсолютистской монархии. Др. теоретик классицизма Баттё утверждает: «...Комедия есть представление мещанского действия, заставляющее нас смеяться» («Начальные правила словесности», т. 3, М., 1807, с. 177).

Пафос трактовки К. просветителями (Дидро, Лес-синг, Шефтсберри, Хетчесон) состоит в преодолении ограниченности и нормативности классицистских взглядов. Историч. значение их эстетики состоит в расширении сферы К., в утверждении ого обществ. значения. Комедия должна «просвещать на счет обязанностей и воспитывать вкус» (Дидро), «исправлять то, что не входит в компетенцию закона» (Лессинг).

Дндро, разрабатывая новую систему жанров («Беседы о „Побочном сыне" », «О драматической поэзии»), выступил против метафизич. разделения комедии и трагедии, указывая на существование многочисл. градаций и оттенков, лежащих между этими крайними формами. В противовес классицистам, у просветителей идея равенства пронизывает все аспекты понимания ими К. Все сословия одинаковы в их отношении к К. и трагическому; художник обращается ко всему народу, и зритель должен видеть в произведении иск-ва самого себя (Дидро), смешно как раз стремление чем-либо выделиться среди других (Лессинг). Здесь ясно выявлен революц. смысл эстетики просветителей, получающий свое практнч. воплощение в произведениях самого Дидро, Бомарше и др.

Несколько иной характер приобретает К. в эстетике Канта и Шиллера в свете характерного для них противопоставления мира эстетического миру действительности. Рассматривая К., Кант видит причину смеха во «внезапном разрешении противоречия в ничто» (см. «Критика способности суждения», СПБ, 1898, с. 210), подчеркивая, что это разрешение не есть превращение в «...какую-либо положительную противоположность того предмета, которого мы ждали, — ибо это всегда нечто и часто может даже печалить — но именно в ничто» (там же, с. 211), он считает, что К. связано со снятием противоречия, возвышением над ним. Вместе с тем Кант признает силу обществ, воздействия смеха. Шиллер указывает на важное нравств. назначение комедии, к-рая призвана служить моральному совершенствованию человека. Противоречие между действительностью и идеалом — источник сатиры (см. Собр. соч., т. 6, М., 1957, с. 413—14). В то же время в самом понимании Шиллером сущности воздействия комического по своему сказывается свойственное ему противопоставление областей эстетического и практического: восприятие комедии связано, по Шиллеру, с созерцательным, беззаботным со-«тоянием, в к-ром «...мы не чувствуем себя ни активными, ни пассивными...», где нас «не касается никакая судьба, пе связывает никакой закон» (там же, о, 68).

Романтизм с его обостренным интересом к личности обращает особое внимание на субъективную сто-

рону К., иногда абсолютизируя ее. Близкий романтикам Жан Поль (Риппер) писал, что К. «...никогда не заключается в объекте, а всегда в субъекте» (цит. по кн.: Ф у л ь е А., Отрывки из сочинений великих философов, М., 1895, с. 417). Шеллинг определяет К. как противоречие между «бесконечной необходимостью» и «бесконечной свободой». Иенские романтики разрабатывают теорию иронии, к-рая становится гл. творч. принципом их иск-ва.

Целый ряд важнейших идей о природе К. содержится в эстетике Гегеля. Это относится прежде всего к его определению К. как противоречия между формой и содержанием, сущностью и ее индивидуальным проявлением (см. Соч., т. 14, М., 1958, с. 368, 385). Гегель обосновывал необходимость обществ.-историч. подхода к К., выдвигая положение о трагич. икомич. фазах историч. процесса. Однако учение Гегеля о К. оказывается связанным с его идеалистич. системой: противоречие формы и содержания выступает как противоречие материального и духовного (в К. материальное, в противоположность возвышенному, получает перевес над духовным); смены трагич. и комич. «состояния мира» объясняются развитием абс. духа. Идея «примирения с действительностью» сказывается в трактовке Гегелем юмора, к-рый, но его мнению, выражает «радостность в покорности судьбе...» (см. Соч., т. 12, М., 1938, с. 162), и во взгляде на сатиру: признавая ее правомерность в прошлом, Гегель пессимистически оценивает ее возможности в современности, там, где «всеобщая разумность» получает свое воплощение в действительности.

Значит, вклад в эстетику К. вносят рус. революц. демократы. Чернышевский определял К. как «...внутреннюю пустоту и ничтожность, прикрывающуюся внешностью, имеющею притязание на содержание и реальное значение...» (Поля. собр. соч., т. 2, 1949, с. 31), его истинная область — «человек, человеческое общество, человеческая жизнь...» (там же, с. 186)., Указывая на узость точки зрения Гегеля, он противопоставляет К. но возвышенное, а более широкую категорию — прекрасное. Выражая критич. отношение к своему объекту, К. «...пробуждает в нас чувство собственного достоинства...» (там же, с. 191) и служит важным средством формирования обществ, самосознания. Белинский называл комедию «...цветом цивилизации, плодом развившейся общественности» (Поли, собр. соч., т. 8, 1955, с. 90), смех — «посредником в деле отличия истины от лжи». «Комедия, — говорил он, — требует глубокого, острого взгляда в основы общественной морали, и притом надо, чтоб наблюдающий их юмористически своим разумением стоял выше их» (там же, с. 68). Герцен видел в смехо «...одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и еще держится, бог знает на чем, важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых» («А. И. Герцен об искусстве», 1954, с. 223).

Характерное для революц. демократов особое внимание к критич. функции К. объясняется тесной связью их эстетич. взглядов, вырастающих из опыта иск-ва критич. реализма, с социальными условиями времени, с кризисом обществ, отношений в России 19 в. и задачами освободит, движения. Соотношение К. с др. эстетич. категориями, и прежде всего драматическим и трагическим, рассматривалось революц. демократами диалектически. Однако, остановившись перед историч. материализмом, они не могли до конца раскрыть обществ, сущность противоречий, порождающих К., и осмыслить историч. диалектику/ их развития. Так, напр., у Чернышевского это сказывается в элементах антропологизма в понимании им «безобразного» как основы К.

Совр. бурж. эстетич. мысль о К., несмотря на внешнюю теоретич. пестроту, развивается, в конеч-

КОМИЧЕСКОЕ 575

ном счете, в русле неск. осн. тенденций. Одна из них имеет отправным пунктом формальное определение комического Кантом. У позитивистов, напр. Спенсера, это приобретает характер попытки свести К. к физиология, основе, рассматривая его как «род мышечных действий, способствующих ослаблению нервного возбуждения» («Смех, слезы, грациозность», СПБ, 1898, с. 5). Преимущественно в психология, аспекте рассматривает комическое Т. Липе («Комизм и юмор»— «Komik and Humor», 1898), к-рый связывает его со способностью человека противостоять жизненным противоречиям. Др. тенденция восходит к консервативному романтизму,.продолжая линию субъективистского понимания К. Откровенным субъективизмом проникнута теория комического Бергсона, к-рая органически связана с его учением об интуиции и отрицанием рацион, познания. Продолжая идею Канта о незаинтересованности эстетич. чувства, Бергсон утверждает, что для восприятия К. необходимо «отойти в сторону» и быть «равнодушным зрителем» (см. Собр. соч., т. 5, СПБ, 1914, с. 98). К., по Бергсону, «...обращается к чистому разуму» (там же). Вместе с тем художеств, познание осуществимо только при помощи некоей носящей мистич. характер интуиции — лишь опа способна «...поставить нас с самой действительностью лицом к лицу» (там же, с. 182). Теория Бергсона проникнута отрицанием всякого познават. значепия К. В субъективистском плане положения Канта о К. развивают Э. Штейгер, Н. Гартман и др. В индивидуальном сознании видит источник К. и Фрейд, для к-рого оно является одним из способов компенсации постоянной неудовлетворенности человека жизнью. Общими для осн. направлений совр. бурж. эстетики являются тенденции к отказу от объективного критерия К.

Подлинно науч. методологию подхода к К. дает марксистско-ленинская эстетика, к-рая, опираясь на диалектико-матерналистич. понимание истории, вскрывает его глубокую обществ, природу и связывает К. с революц. ходом истории. К. порождается движением история, процесса, противоречиями его развития. Если гибель нового, исторически перспективного — предмет трагического, то обществ, явление, к-рое теряет свое историч. оправдание, но претендует на него, стремится быть, казаться не тем, что оно есть в действительности, становится объектом К. «История, — пишет Маркс, — действует основательно и проходит яерез множество фазисов, когда уносит в могилу устаревшую форму жизни. Последний фазис всемнрно-историяеекой формы есть её комедия... Пояему таков ход истории? Это нужно для того, ятобы человечество весело расставалось со своим прошлым» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 418). Логика истории определяет и логику перехода категорий трагического, драматического в К., перехода, к-рый Энгельс называл «иронией истории». Т. о., критерий К. всегда носит конкретно-историч. и классовый характер. Помогая расстаться с прошлым, вызывая критическое, осуждающее отношение к тому, что осмеивается, К. вместе с тем всегда несет в себе чувство историч. оптимизма, жизнеутверждающее начало. Оно не сводится к простому отрицанию, а проникнуто положит, эстетич. идеалом, выражающим то историч. превосходство, с позиций к-рого художник судит явления жизни, хотя способы его воплощения в зависимости от жанра меняются; в сатире, напр., идеал может вовсе не получать своего непосредствен-

ного воплощения. Соотношение критического и утверждающего начал в различных формах К. различно. Сами эти формы чрезвычайно многообразны. Крайние точки этого очень широкого и богатого переходами диапазона К. находят свое выражение в сатире и юморе. В сатире проявляет себя с особой остротой социальная и обществ, сила смеха; в ней концентрируется критнч., обличающее начало. Об этом свидетельствует творчество ее классиков (Рабле, Свифт, Вольтер, Гоголь, Салтыков-Щедрин) и сатирические произведения сов. иск-ва (В. Маяковский, И. Ильф и Е. Петров, Кукрыниксы и др.).

Художеств, принципы сатирич. изображения нередко оказываются связаны с приемами заострения, гротеска или эксцентрики, в к-рой, но словам Ленина, проявляется «сатирическое или скептическое отношение к общепринятому, есть стремление вывернуть его наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного» («Ленин о культуре и искусстве», 1956, с. 516). На другом полюсе К. находится юмор, к-рому, в отличие от сатиры, свойствен пафос утверждения. Энгельс связывает чувство юмора с уверенностью в себе, движением вперед, оптимистич. взглядом в будущее (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 27, 1935, с. 434). Отсюда то непосредственное выражение жизнерадостности, чувства симпатии и сочувствия, к-рым проникнут юмор. В практике иск-ва сатирич. и юмористич. мотивы очень часто взаимопроникают и выступают пе в «чистом виде», а в различного рода сочетаниях друг с другом и с ипыми оттенками К., что отражает сложность и многогранность самой изображаемой действительности.

В социалистич. обществе особую роль приобретает сатира как воспитат. фактор в борьбе со старым, а также и комедийное иск-во, цель к-рого, по словам Горького, заключается в том, чтобы утверждать радость этого движения вперед, — не только отрицать, но и созидать.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве, т. 1—2, М., 1957 (см. Предметный уназ.); Чернышевский Н. Г., Возвышенное и комическое, Поли. собр. соч., т. 2, М., 1949; Луначарский А. В., О смехе, «Литературный критики, 1935, кн. 4; Сретенский Н. Н., Историческое введение в поэтику комического, ч. 1, Ростов Дон, 1926; Литературная теория немецкого романтизма. Документы под ред. Н. Я. Бер-ковского, [Л., 1934]; Белецкий А., Ювенал [вступит, ст.], в кн.: Ювенал, [М, —Л.], 1937; Борев Ю. В.,

0 комическом, М., 1957; Эльсберг Я., Вопросы теории
сатиры, М., 1957; Чернявский М. Н., Теория смеш
ного в трактате Цицерона «Об ораторе», в сб.: Цицерон, [М.],
1959; Лосев А. Ф., Гомер, М., 1960, с. 311—31; Пин
ский Л., Реализм эпохи Возрождения, М., 1961; Спен
сер Г., Слезы, смех и грациозность, СПБ, 1898; Бергсон
А., Смех, в его кн.: Собр. соч., т. 5, СПБ, 1914; С а к к е т т и
Л., Эстетика в общедоступном изложении, т. 2, П., 1917, гл.
12, 13; В ер ли М., Общее литературоведение, пер. с нем.,
М., 1957; Hutcheson F., Reflections upon laughter and
remarks upon the fable of the bees, [2 ed.], Glasgow, 1758;
Z e i s i n g A., Asthetische Forschungen, Fr.M., 1855; M u 1-

1 e r J., Das Wesen des Humors, Munch., 1895; Ueberhorst
K., Das Komische, Bd 1—2, Lpz., 1896—1900; L u t z e 1 e r H.,
Philosophie des Humors, «Z. dtsch. Geisteswiss.», 1939, [Bd] 2;
Janentzky Ch., Cber Tragik, Komik und Humor, в сб.':
Jahrbuch des Freien deutschen Hochstifts. 1936—40, Fr.'M.,
[1940]; Ritter J., tJber das Lactien, «Blatter dtsch. Philos.»,
1940, [Bd] 14; Rommel O., Die wissenschaftlichen Bemii-
hungen um die Analyse des Komischen, «Dtsch.. Vierteljahres-
schrift fur Literaturwiss. und Geistesgeschichte», 1943, Jg. 21;
Radermacher L., Weinen und Lachen, W., 1947; Jiin-
g e г F., ttber das Komische, Z., [1948]; A u b о u i n E., Les
genres du risible, Marseille, 1948; Krause K., Humor der
Antike, Bonn, [1948]; Plessner H., Lachen und Weinen,
[2 Aufl.], Bern, [1950]; H i r s с h W., Das Wesen des Komis
chen, Amst.—Stuttg., [1959]. А. Карягим. Москва.

Философская энциклопедия. Гл. ред. Ф. В. Константинов. М.,

«Советская энциклопедия», 1962.

(Науч. совет изд-ва «Советская энциклопедия».
Ин-т философии АН СССР. Энциклопедии, словари, справочники).
Т. 2. Дизъюнкция — Комическое. 19 62. 576 с. с илл.

Технический редактор Ч. А. Зенцельская. Бумага для текста изготовлена на фабрике им. Ю. Янсниса. Печать текста с матриц, изготовленных в Первой OOpaai

типографии им. А. А. Жданова.

Сдано в набор 19/1 1962 г. Том подписан к печати 11/Х 1962 г.

Государственное научное издательство «Советская Энциклопедия»: Москва, Ж-28, Покровский бульвар, д. Ь.

Т09668. Тираж 69500 экз. Формат 82х108> /ю- 18 бум. л., 36 физ. л. 59, 04 усл. п. л., 104, 90 уч.-изд. л. Цена 1 экз. книги

3 руб. 50 коп.

Московская типография № 2 Мосгорсовнархоза. Москва, Проспект Мира, 105. Закаа № 2255.

⇐ Предыдущая 1 23

Последнее изменение этой страницы: 2019-06-19; Просмотров: 179; Нарушение авторского права страницы