Новое знакомство с блондинкой.

.

.

.

- Освещение тусклое, - проворчал Кэбот.

- Ничего, твои глаза скоро привыкнут к нему, - успокоил его Пейсистрат.

Они уже несколько енов пробирались через тёмные коридоры. Тут и там в стенах проходов имелись проёмы, обычно низкие, но широкие, приспособленные для передвижения кюров. Частично они вели в другие коридоры, а частично в жилые помещения, в некоторых случаях многокомнатные. Большая часть пищи в разных долинах приготавливалась централизованно и, если можно так выразиться, употреблялась за общим столом. Однако были здесь и продуктовые магазины, а во многих из жилых помещений имелись оборудованные кухни, которые при желании могли быть использованы по назначению.

- Нисколько не сомневаюсь, - усмехнулся Пейсистрат, - что Ты предпочёл бы жить снаружи.

- Это точно, - буркнул Кэбот, представив себе, небольшой домик, что-то наподобие виллы, комнаты так на четыре, прилепившийся к склону холма, обязательно с открытой верандой, лёгкой и воздушной. Конечно, это было бы место, которое больше подошло бы человеку, чем кюру, по крайней мере, большинству из них, которые, скорее всего, почувствовали бы себя слишком открытыми, слишком неуверенными, слишком подверженными нападению.

- Лучше бы Ты напросился в Цилиндр Удовольствий, - недовольно проворчал Пейсистрат. - Там, по крайней мере, кюры не кишат как здесь.

- Они тебя что, беспокоят?

- Да, - признал косианец. – Теперь я знаю, как мог бы чувствовать себя верр, оказавшийся в компании ларлов.

- Ай! - вскрикну Кэбот, зажмуривая глаза.

- Прости, - сказал Пейсистрат, придерживая рукой наполовину распахнутую дверь, - мне следовало тебя предупредить. Иногда эти туннели выходят на открытые уступы, ведущие к рядам других пещер.

Кэбот и его гид вышли на своего рода балкон, имевший довольно крутой уклон влево от них, а приблизительно футах в пятидесяти справа и выше просматривался ряд входов в пещеры. Ещё несколько рядов были видны на уступах расположенных выше.

- Скоро мы снова войдём в эти проходы, - сообщил Пейсистрат.

- Человек, человек, человек! – услышали они, взволнованный женский голос, донёсшийся откуда-то сверху.

Кэбот затенил глаза ладонью и поглядел вверх.

- Я делаю звуки! - сообщил тот же голос. - Я говорю. Если можешь меня понять, скажи: «Да»!

Наконец Кэбот заметил её. Блондинка стояла на четвереньках на узком выступе перед одной из пещер и смотрела вниз.

- Да! - крикнул он ей в ответ и помахал рукой.

Из пещеры позади неё, высунулась крупная, сгорбленная фигура, в которой Тэрл узнал Гренделя.

Блондинка стремительно спустилась вниз по склону и, протянув руку, ущипнула его тунику.

- О, уже ухаживает, - усмехнулся Пейсистрат.

- Женщина, - произнесла блондинка, радостно, указывая на себя. - Женщина!

- Да уж, - улыбнулся Кэбот, - точно женщина.

Ни у него, ни у кого-то другого не могло бы возникнуть каких-либо сомнений в этом. Её ошейник домашнего животного, высокий и кожаный, превосходно смотрелся на ней.

Артикуляция звуков у неё, возможно, не была безупречной, но вполне разборчивой. Помнится ещё в контейнере, ей удалось повторить за Кэботом несколько фонем почти идеально.

Девушка обрадовано смотрела на него. Ошейник, как уже отмечалось, был высоким, и ей нелегко было опустить голову без того, чтобы не наклоняться всем телом, хотя, конечно, она могла скосить вниз глаза. Некоторые рабовладельцы не разрешают своим рабыням смотреть им в глаза, но это скорее редкость. Чаще бывает так, что они используют отказ в разрешении рабыне поднимать на них взгляд в качестве наказания. Таким образом, рабыня часто становится крайне неуверенной, поскольку ей труднее прочитать желание и настроение господина. Многие рабовладельцы, наоборот, сами предпочитают изучать глаза своих рабынь, которым это помогает ещё лучше понять, кто их господин.

У её ошейника спереди имелось большое кольцо, к которому можно было пристегнуть поводок. Удобно для обычного движения, когда рабыню ведут за собой, но если она должна идти впереди хозяина, то ошейник следовало повернуть замком вперёд.

- Не демонстрируй излишнего дружелюбия к ней, - посоветовал Пейсистрат, указывая вверх.

Кэбот посмотрел в указанном направлении и встретился со злобным взглядом Гренделя выглядывавшего из-за кромки уступа.

- Она ему явно нравится, - заключил Пейсистрат, - и ему ничего не стоит порвать твоё горло одним ударом своей лапы.

- Но я не хочу её, - пожал плечами Кэбот.

- Ну Ты же знаешь, почему ей преподают гореанский, - сказал Пейсистрат и, не дождавшись реакции, пояснил: - Чтобы она стала лучше для тебя. Агамемнон запланировал передать её тебе.

- А что об этом думает Арцесила? - поинтересовался Кэбот.

- Она всего лишь животное, а он в кольцах, - пожал плечами Пейсистрат. – Но остерегайся Гренделя.

- Мне она не нужна, - отмахнулся Кэбот.

Грендель произнёс серию звуков на языке кюров, и блондинка, внезапно побледнев, отвернулась и быстро вскарабкалась к нему прямо по крутому склону.

- Он позвал её, - прокомментировал работорговец.

- Я догадался, - кивнул Кэбот.

- Остерегайся Гренделя, - повторил Пейсистрат, уже когда они, поднявшись по уступу, подошли к очередному ряду входов в пещеры. – Вот эта дверь ведёт в нужные нам коридоры.

.

.

.

Глава 10.

Прежняя мисс Пим.

.

.

.

- Вот, - сказал Пейсистрат, - это дверь в жилище Пирра, подчинённого Арцесилы, офицера Агамемнона.

- Я помню его, - кивнул Кэбот.

- Входи спокойно, - пригласил Пейсистрат. - Хочу тебе кое-что показать.

За дверью, пройдя через короткую прихожую, они остановились, всматриваясь внутрь большой, тускло освещённой комнаты. Глазам Кэбота потребовалась целая минута на то, чтобы приспособиться к полумраку и рассмотреть её внутренности. Можно сказать, что обстановка была спартанской, разве что сундуки у стены. Да слева стояла какая-то низкая плоская коробка, квадратная, со стороной около четырёх футов. Дно коробки была присыпано, то ли обрывками ткани, то ли тряпками. Рядом стояли небольшие миски и ведро. В дальнем углу комнаты горой были навалены меха, представлявшие собой своего рода диван.

На диване восседал кюр. Это был Пирр, на руках которого сидела маленькая, белая фигурка, перебиравшая и грызшая его мех.

- Она ухаживает за ним, - прошептал Пейсистрат. – Если находит блох, то должна их съесть.

Длинная лёгкая цепь, длиной примерно футов тридцать - тридцать пять, соединяла кольцо в полу, около коробки с кольцом на высоком кожаном ошейнике, который плотно облегал шею белой женской фигуры, ошейнике кюрского домашнего животного.

Кэбот какое-то время с интересом наблюдал за усилиями девушки сидевшей на руках зверя, за шерстью которого она ухаживала.

- Она - домашнее животное кюра, - хмыкнул Кэбот.

Девушка, должно быть, услышала звук его голоса, поскольку обернулась, и, внезапно, воскликнула:

- Тэрл! Тэрл Кэбот!

Она немедленно была сброшена на пол. Звякая звеньями лёгкой, длинной цепи по каменным плиткам пола, брюнетка поднялась на четвереньки, а затем встала на колени, с ясно читаемым на её лице испугом, посмотрела сначала на Пирра, потом на Кэбота, и прижала обе руки ко рту.

- Она - домашнее животное, - пояснил Пейсистрат. - Ей не разрешают говорить.

Пирр что-то бросил брюнетке на языке кюров, и даже не понимая его языка в его полуфырканье, полурычанье можно было различить клокотание ярости.

Со скрежетом волочащейся по полу цепи, тянущейся за её ошейником, девушка метнулась к низкой плоской коробке, запрыгнула в неё и, дрожа от испуга, присела на прикрывавшие дно тряпки.

- Пирр не доволен ею, - прокомментировал Пейсистрат. – Он отослал её на место. Она может быть убита.

- Запрыгивая, - заметил Кэбот, - она цепью опрокинула миску, очевидно, ту, что была с водой.

Конечно, жидкость выплеснулась на пол. Теперь девушка испуганно переводила взгляд то на кюра, то на лужицу воды, и неудержимо тряслась всем телом, словно в лихорадке.

- Она неуклюжа, - пожал плечами Пейсистрат. – А неуклюжесть не позволена домашним животным кюров.

- Не думаю, что её станут убивать за то, что она вскрикнула, или за то, что она пролила воду, - предположил Кэбот.

- Поверь, они могут, - сказал Пейсистрат.

- Да ладно, - отмахнулся от него Кэбот. – Разве нескольких касаний стрекалом или даже словесного выговора поддержанного ударом плети, не будет достаточно, чтобы поощрить её быть не столь неуклюжей и небрежной? Женщины что, перестали понимать такое отношение?

Конечно, поведение рабынь должно быть подобающим, раз уж они носят ошейники. От рабыни ожидается, что она будет неприметной, что прислуживать будет кротко и ненавязчиво, что будет скромной, рафинированной, сдержанной, внимательной, почтительной и изящной. Она не свободная женщина, в конце концов. Она в ошейнике. Она - рабыня.

- Поверь, всё очень серьёзно, - попытался убедить его Пейсистрат, - многие были убиты или отправлены в скотские загоны за меньшее.

- Тогда они быстро лишились бы всех своих домашних животных, - заметил Кэбот.

- Не думаю, - хмыкнул Пейсистрат. - Одно домашнее животное можно легко заменить другим, например, рабыней из Цилиндра Удовольствий.

- Понятно, - нахмурился Кэбот.

- И это знание, - сказал Пейсистрат, - поощряет наших девок в Цилиндре Удовольствий быть очень рьяными в том, чтобы клиенты были ими довольны.

- Могу себе представить, - кивнул Кэбот.

- Конечно, - поддержал Пейсистрат.

- Но это было бы другое домашнее животное, - заметил Кэбот.

- Естественно, - согласился Пейсистрат. - Но для кюра это не имеет особого значения. Для них все человеческие женщины на одно лицо.

- Это понятно, - сказал Кэбот, хотя сам он в этом уверенности не чувствовал.

- Многие даже не могут отличить одну от другой.

- Интересно, - протянул Тэрл.

- Ты, конечно, отметил, - указал Пейсистрат, - что она выкрикнула твоё имя, имя свободного мужчины.

- Это была оплошность, - отмахнулся Кэбот.

- Домашним животным и рабыням, не позволены такими оплошности, - напомнил Пейсистрат.

Обычно рабыням не разрешают называть свободных мужчин и свободных женщин по их именам. Это расценивается как дерзость. Некоторые гореане также считают, что имя свободного человека прекрасная и благородная вещь, таким образом нельзя позволить, чтобы простая рабыня касалась его своими губами и языком. Этот запрет, также служит и для того, чтобы ещё раз напомнить невольнице, что она - простая рабыня.

Пирр оставил свой меховой диван, и сердито прошагал к коробке или кровати брюнетки. Та вскрикнула и прижалась головой к тряпкам.

- Не убивай её! - крикнул Кэбот кюру, который навис с занесённым кулаком над кроватью домашнего животного, на которой сжалась прикованная цепью брюнетка.

Пирр повернулся и, уставившись на Кэбота, сгорбился и напрягся, что у кюров обычно является признаком враждебности. Потом зверь перевёл взгляд на Пейсистрата, которого хорошо знал.

- Наш друг, Тэрл Кэбот, - осторожно начал Пейсистрат, - ничего не смог поделать с собой. Он плохо знаком с нашим миром. Он не знает наших правил. Он испугался, что Вы могли бы под влиянием момента, по неосмотрительности лишить себя ценного домашнего животного, и, возможно, позже об этом пожалеть.

- Я знаю тебя, - сказал Пирр повернувшись к Кэботу. - Ты – тот, которого привезли с Тюремной Луны.

- Да, Лорд Пирр, - подтвердил Кэбот. - Вы были вместе с Лордом Арцесилой, когда меня забрали из конюшни и представили вашему прекрасному миру.

- Это - искусственный мир, - прорычал Пирр.

- Но который очень красив, - развёл руками Кэбот. - Я тогда вернулся в конюшню и обнаружил, что рабыню увели.

- Я договорился, чтобы её привели ко мне, - объяснил Пирр. - Ты возражаешь?

- Почему я должен был против этого возражать? - пожал плечами Кэбот. - Она – всего лишь рабыня.

При звуке слова «кейджера», брюнетка поднялся голову и, испуганно, выглянула из коробки.

Пирр присел на бедрах. Его поведение стало менее угрожающим.

- Ты видел Агамемнона? - поинтересовался он.

- Видел, - ответил Кэбот.

- Значит Ты с нами?

- Я ещё не дал ему своего ответа, - сказал Кэбот.

- Почему Ты пришёл сюда? - спросил Пирр.

- Он хотел видеть темноволосое домашнее животное, - вместо него ответил Пейсистрат.

Пирр что-то порычал брюнетке и та, дрожа от страха, оставила коробку и на четвереньках подползла к ногам Пирра, где растянулась на животе.

- Она быстро учится, - заметил Пейсистрат. – И, вероятно, довольно умна.

«А ещё она отлично выглядит, лёжа на животе», - про себя добавил Тэрл.

Пирр издал другой звук, и брюнетка принялась, отчаянно, жалобно, страстно, прижиматься губами к его когтистым ногам.

«Она прекрасна, - подумал Кэбот, - и она - рабыня. Она должна быть такой у ног того, кто принадлежит к её собственному виду, у ног мужчины, её господина. Жаль только, что такое очарование, несомненно, кюру даже не понятое, пропадает впустую».

Пирр, подняв цепь, слегка потянул её вверх, давая понять своему домашнему животному, что оно должно подняться на четвереньки, а затем подвёл её к Кэботу.

Другая команда, и бывшая мисс Пим встала на колени, глядя прямо перед собой. Ошейник, как и тот, что был на блондинке, не давал её опустить голову. Она была запугана настолько, что даже глаза свои опустить боялась.

Снова из горла Пирра вылетел рычащий грохот, и девушка наклонилась всем телом вперёд, чуть-чуть не достав головой до пола. Только так, женщина в таком ошейнике может склонить голову перед своим господином, владельцем или пользователем.

- Отлично сделано, - похвалил Пейсистрат.

- Ты о чём? - спросил Кэбот.

- О том, что она неплохо обучена, - пояснил работорговец. - Видишь? Она выказывает тебе уважение.

Новое рычание Пирра, и брюнетка выпрямилась, замерев стоя на коленях, выпрямив спину, и глядя вперёд. На мгновение, возможно, только Кэбот и успел это заметить, на её лице мелькнуло выражение неописуемого ужаса, а затем черты лица снова разгладились, приняв бесстрастное выражение.

Кэбот, как мужчина, не мог не быть поражённым очарованием домашнего животного Пирра. Её голова поддерживалась ошейником высоко поднятой. Цепь красиво свисла между её грудей, а затем поднималась к лапе Пирра, с которой свисала петлями.

«Да, - подумал Кэбот, - можно не сомневаться, что она будет стоить хороших денег. Разумеется, мужчины готовы щедро платить за такой товар, как она. Интересно, понимает ли бывшая мисс Пим, что она теперь товар? »

На Горе рабыни быстро приходят к пониманию того, что они - товар, и только это.

- Ты хотел посмотреть на неё? – уточнил Пирр.

- Да, - кивнул Кэбот.

- Посмотрел, - прорычал Пирр. - Теперь можешь идти.

- Возможно, - пожал плечами Кэбот, - я посмотрю на неё ещё некоторое время.

- Она неуклюжа, - насупился кюр.

- Она соблазнительно выглядит на своей цепи, - сказал Пейсистрат, как будто ради объяснения интереса Кэбота, а потом, повернувшись к нему, предупредил: - Ты не можешь говорить с нею.

- Я догадался, - буркнул Кэбот.

- Дал ли ему Агамемнон, Одиннадцатый Лик Неназванного, Теократ Мира, разрешение прийти сюда? – донёсся бесстрастный вопрос из переводчика Пирра.

Кэбот задумался над тем, не была ли в этом произнесении титула Агамемнона, спрятана ирония. Трудно было сказать это по звукам переводчика или по движениям тела Пирра.

- Я не думал, что Вы будете возражать, - начал оправдываться Пейсистрат.

- Нам не требуется использовать людей для продвижения наших проектов, - заявил Пирр.

- Возможно, иногда они могут быть полезными, - заметил Пейсистрат.

- Одного уже сделали, и он оказался бесполезен, - прозрачно намекнул Пирр на неудавшийся эксперимент, результатом которого был Грендель.

- Вы, конечно, бесспорно лояльны к Теократу Мира, - сказал Пейсистрат.

- Конечно, - донеслось из переводчика.

Пирр отбросил цепь своего домашнего животного, но девушка осталась совершенно неподвижной.

- Неплохо, - прокомментировал Пейсистрат.

- Смотри на моё домашнее животное, - бросал Пирр Кэботу. - Ты хотел видеть её? Теперь Ты её видишь.

- Вижу, - кивнул Кэбот.

- Теперь она не больше, чем домашнее животное, и только домашнее животное.

- Да, - согласился Кэбот.

- Моё домашнее животное.

- Да, - опять не стал спорить Кэбот.

- Она тебе нравится? – осведомился кюр.

- Она всего лишь женщина, - пожал плечами Кэбот.

- Она привлекательная?

- Она такой станет, - ответил Кэбот.

Тогда Пирр, клацая когтями по каменному полу, подошёл к одному из сундуков, стоявших у стены комнаты, и, открыв его, вытащил оттуда пару маленьких свисавших предметов. Затем он вернулся к девушке и толкал её голову вниз. Брюнетка, стукнувшись лбом об пол, тихонько заскулила в бесполезном протесте. Кюр грубо завернул ей руки за спину, и, через мгновение, два негромких щелчка возвестили о том, что на её запястьях сомкнулись стальные браслеты.

- Гореанские рабские наручники, - прокомментировал Кэбот.

Глаза девушки стали дикими. Она рефлекторно потянула руки в стороны. Бесполезно. Браслеты держали её надёжно.

Какими беспомощными становятся женщины оказавшись в таких браслетах!

- Ей когда-нибудь прежде приходилось чувствовать наручники на своих руках? - полюбопытствовал Пейсистрат.

- Нет, - ответил Пирр.

Кэбот не мог не видеть, какой жутко уязвимой почувствовала она себя, со скованными за спиной руками.

Тогда Пирр, своей когтистой ногой, пододвинул к девушке мелкую миску, содержавшую какие-то шарики.

- Вы пришёл, чтобы посмотреть на неё? – снова спросил он Кэбота.

- Да, - кивнул Кэбот, и Пирр произнёс что-то рычащее на своём языке, после чего девушка склонилась над миской.

- Тогда смотри на неё, - сказал Пирр.

И Кэбот смотрел, как прежняя мисс Вирджиния Сесилия Джин Пим, стоя на коленях, наклонилась вперёд, отчего её закованные в наручники руки, поднялись над спиной, и принялась изящно собирать губами шарики со дна миски.

- Вот так кормят наших домашних животных, - прорычал Пирр. – Они не могут использовать руки.

- Я в курсе, - сказал Кэбот.

Обычно, конечно, такое кормление проводилось на четвереньках.

Пирр пристально смотрел на мужчину.

- Это обычное дело с новыми рабынями, - пояснил Кэбот, - с девками, которые только начинают изучать свои ошейники, но, иногда, так поступают в качестве наказания или просто напоминания о том, что они - рабыни.

Девушка, поймав последний из шариков, подняла голову и испуганно уставилась перед собой. Пилюль, кстати, в миске было немного, так как кюры не склонны перекармливать своих человеческих домашних животных.

- Ну что, тебя не возмущает то, что женщина твоего собственного вида, к тому же, по-видимому, настолько важная для тебя, что Ты искал её здесь, столь унижена, прикована цепью, носит ошейник? – осведомился Пирр. - Что теперь она не больше, чем домашнее животное кюра?

- Нисколько, - покачал головой Кэбот.

Он и правда ничуть не был рассержен тем, что видел прежнюю мисс Пим в таком положении, поскольку полагал, что это будет весьма полезно для неё. Фактически, принадлежи она ему, и он, несомненно, провёл бы её через подобные шаги, да ещё и понукая, в случае попытки сопротивления, укусом стрекала. В конце концов, она же не была свободной женщиной.

- Разве она не важна для тебя? - поинтересовался Пирр.

- Это поэтому Вы забрали её себе? - уточнил Кэбот.

- Я думаю, что она тебе нравится, - заявил Пирр.

- Её формы представляют некоторый интерес, - заметил Кэбот, - как формы рабыни.

- Так она тебе нравится? – не отставал кюр.

- У неё есть перспективы, хотя и минимальные, - объяснил Кэбот, - как у куска рабского мяса.

- Всё же я думаю, что она тебе нравится, - сказал Пирр.

- На Горе, несомненно, найдутся сотни тысяч тех, кто её превосходит по всем параметрам.

- Тогда зачем Ты пришёл сюда? - спросил Пирр.

- Мне было любопытно посмотреть на неё как на домашнее животное кюра, что кажется мне самым превосходным местом для неё.

- Разве Ты не предпочёл бы видеть её своей рабыней?

- Возможно, - пожал плечами Кэбот, - если бы она была красивее.

- Неужели она не красива?

- Она станет такой со временем, - повторил Кэбот.

- Она была неуклюжа, не так ли? - спросил Пирр повернувшись к Пейсистрату.

- Бесспорно, - заверил его косианец.

Тогда Пирр схватил брюнетку за волосы и, подтащив туда, где в луже воды валялась опрокинутая миска, поставил девушку её на колени, а потом наклонил её голову вниз.

Он смотрел на Пейсистрата и потребовал:

- Скажи ей, чтобы поставила миску на место.

Миска была широкой и мелкой, с двумя ручками по бокам для удобства переноски.

- Она в наручниках, - указал Пейсистрат.

- Просто прикажи ей, - повторил своё требование Пирр.

Пейсистрат по-английски передал это, и девушка склонила голову к своей миске. Звенья цепи, свисавшей с её ошейника, с тихим стуком легли на каменные плиты. Не сразу, но ей удалось захватить одну из ручек зубами, и перевернуть, а затем сдвинуть миску на прежнее место. Её колени были в луже воде, выплеснувшейся из опрокинутой ёмкости.

- Скажи ей, - велел кюр, - убрать воду с пола.

- Она в наручниках, - напомнил Пейсистрат.

- Просто скажи ей, - потребовал Пирр.

- Ты была неуклюжей, - сообщил Пейсистрат девушке на английском языке. – Теперь убери лужу с пола.

Бывшая мисс Пим, стоявшая согнувшись на коленях, повернула голову и удивлённо уставилась на него.

- Быстро, - приказал Пейсистрат, и она немедленно принялась губами собирать воду с пола.

- Ну как, нравится тебе моё домашнее животное? - спросил Пирр Кэбота.

- Нравится, - кивнул головой Кэбот, рассматривая линии её фигуры, которые нельзя было не признать превосходными.

Рабыни весьма часто используются в такоё позе.

Спустя несколько енов девушка робко подняла голову от пола.

- Пол всё ещё остаётся влажным, - заметил Пирр.

- Девка, - окликнул Пейсистрат, - пол всё ещё мокрый.

Брюнетка опять склонила голову и, воспользовавшись волосами, как она могла, попыталась высушить пол.

- Полюбуйся человек на моё домашнее животное, - пришло сообщение из переводчика Пирра.

- На неё любуются, - поспешил успокоить его Пейсистрат.

«Будь её волосы длиннее, рабски длинными, - подумал Кэбот, - в её распоряжении был бы более эффективный инструмент».

Тёмные волосы прежней мисс Пим были роскошными, блестящими и красиво подстриженными, но они едва доставали до её плеч. Со временем они ещё отрастут, конечно, если она выживет. Длинные волосы повышают цену женщины. С ними много чего может быть сделано, как с эстетической точки зрения, так и с практической. Например, она может быть ими связана, и её можно научить использовать их на мехах, чтобы увеличить удовольствие мужчины.

- Ты злишься? - негромко спросил косианец Кэбота, перейдя на английской.

- Нет, - ответил тот. – А что, должен?

- Но девка, - указал Пейсистрат.

- А что с ней не так?

- Пирр пытается спровоцировать тебя, - сообщил Пейсистрат.

- С помощью девки?

- Конечно.

- Возможно, кюр не понимает, что она всего лишь рабыня, - предположил Кэбот.

- То есть Ты не злишься?

- Нет, конечно, - пожал плечами Кэбот. - Она - рабыня. К тому же, домашнее животное кюра. А разве с ними обычно не так и обращаются?

- Конечно, кюры со своими домашними животными чаще всего так и поступают, - признал Пейсистрат, - но я уверен, что в этом случае Пирр надеется, что Ты сорвёшься, возможно, на невежливое слово, протест, оскорбление или даже удар.

- Для чего ему это? - поинтересовался Кэбот.

- Он хочет получить повод, чтобы избавиться от тебя, - объяснил Пейсистрат.

- Зачем? - спросил Кэбот.

- Думаю, - предположил Пейсистрат, - это как-то связано с Агамемноном.

Пирр, меж тем, подтащил спотыкающуюся девушку к подножию кучи мехов, наваленной в виде дивана, и поднял оттуда стрекало.

- Не хотел бы Ты наказать это домашнее животное за её неуклюжесть? – спросил кюр у Кэбота.

- Нет, - покачал головой Кэбот. - Меня она ничем не оскорбила.

- Но, если бы она это сделала, то Ты наказал бы её, разве нет? - поинтересовался Пирр.

- Если бы она была моей, - ответил Кэбот, - то у неё бы не было необходимости в оскорблении меня, чтобы быть наказанной. Я бы наказал её, если бы в её службе появился хотя бы малейший изъян, если бы я оказался ею хоть чуть-чуть менее чем полностью удовлетворён.

Пирр поднял стрекало, и девушка в страхе съежилась.

Он ударил её три раза, но каждый раз, когда девушку дёргалась и вскрикивала, он смотрел не на неё, а на Кэбота. Однако тот оставался бесстрастным.

- Хорошо держишься, - прошептал Пейсистрат, обращаясь к Кэботу по-английски.

- Она всего лишь домашнее животное, - безразлично ответил Кэбот, так же на английском.

- Верный, - согласился Пейсистрат, - но с уж очень приятной фигуркой.

- Она такой станет со временем, - сказал Кэбот.

- Хотел бы я посмотреть на неё, когда это время придёт, и чтобы она была в гореанском ошейнике, - усмехнулся Пейсистрат.

- Она принадлежит ошейнику, - заметил Кэбот.

- А может, мне стоит её убить? - осведомился Пирр у Пейсистрата.

- Я думаю, - осторожно сказал Пейсистрат, - она попытается стать хорошим домашним животным.

- Она заговорила и пролила воду, - напомнил Пирр.

- Это, несомненно, моя ошибка, - признал Пейсистрат, - поскольку это я ввёл нашего друга, Тэрла Кэбота, в Ваши апартаменты, не подумав о том, что следовало предупредить об этом. Если вам она не нужна, отдайте её мне, и я заберу её в Цилиндр Удовольствий, где её быстро обучат плетью и стрекалом, оденут в шёлк, и отправят подавать пагу, извиваться в алькове и так далее.

- Ты в фаворе у Агамемнона, - сказал Пирр.

- Я надеюсь, что служу ему хорошо, - кивнул Пейсистрат.

- Я тоже на это надеюсь, - заверил его Пирр.

- Разумеется, - ответил Пейсистрат.

- Возможно, я дам ей ещё один шанс, - донеслось из переводчика.

- Если желаете, Лорд Пирр, - предложил Кэбот, - я заберу это жалкое существо из ваших рук.

- Я дам ей ещё один шанс, - повторил кюр.

Пирр произнёс команду на языке кюров, и девушка поспешила к мехам и запрыгнула ему на руки. На Тюремной Луне Кэботу уже доводилось видеть подобный прыжок в исполнении блондинки, когда та запрыгнула на руки кюра, которого, как он теперь знал, звали Арцесилой. Правда, было и отличие, блондинка запрыгнула в объятия зверя с радостью, а та девушка, что была перед ним сейчас, хотя и сделала это резво, но, очевидно, в страхе перед ним.

«Как страшно, наверное, было для неё, - подумал Кэбот, - самой лезть в пределы досягаемости этих могучих конечностей и массивных челюстей. Ну ничего, она постарается стать хорошим домашним животным».

- Нам пора, - намекнул Пейсистрат.

Кэбот напоследок окинул взглядом брюнетку, которая со скованными наручниками запястьями, сидела в объятиях огромных рук, и всем телом прижималась, плотно, покорно, жалобно к этой могучей мохнатой горе.

- Пойдём уже, - дёрнул его Пейсистрат.

Однако Пирр, махнув своей левой лапой, дал знак Кэботу, чтобы тот приблизился к нему. Потом он подозвал его ещё ближе и, вздыбив мех на своём правом плече, издал негромкое рычание, оставшееся без перевода. Мужчина заметил, что в его волосах что-то движется, перемещается, миниатюрные чёрные точки, побеспокоенные его действием.

Девушка, с цепью на шее и наручниками на руках, обратилась к своей задаче, очистке меха её владельца своим маленькими, белыми зубами.

- Пойдём, - позвал Пейсистрат.

Челюсти Пирра расплылись в гримасе, которая, как теперь знал Тэрл, была улыбкой кюра.

- Пойдём уже, - убеждал его Пейсистрат.

Наконец, они с Кэботом покинули апартаменты Пирра.

- Полагаю, - заговорил Кэбот, перейдя на английский, - я должен его убить.

- И почему же тебе вдруг захотелось его убить? – полюбопытствовал Пейсистрат.

- Потому, что он хочет убить меня, - пожал плечами Кэбот.

- Значит не из-за девки? – прищурился косианец.

- Конечно, нет, - усмехнулся Кэбот, - она же - только рабыня.

- Но привлекательная.

- Она такой станет, - поправил его Кэбот.

- Не думаю, что тебе стоит беспокоиться из-за Пирра, - сказал Пейсистрат.

- О-о? – протянул Тэрл.

- Поверь.

- И почему же? – уточнил Кэбот, который уже в который раз пожалел, что при нём не было его оружия, мощного гореанского копья, большого лука или хотя бы быстрого короткого клинка, уже давно ставшего продолжением его собственной руки, способным жалить, как ост.

- Дело в том, - ответил Пейсистрат, - что Пирр не в фаворе у Агамемнона.

.

.

.

Глава 11.

Совсем как в таверне.

.

.

.

- А они неплохо танцуют, - похвалил Кэбот.

- Здесь нет ни одной, - усмехнулся Пейсистрат, - которая не принесла трёх серебряных тарсков, даже на рынке Турии или Ара.

- Не сомневаюсь в этом, - заверил его Кэбот, признавая, что нечасто ему случалось видеть женщин, настолько хорошо демонстрировавших себя перед владельцами.

- Разумеется, Ты можешь выбрать любую из них, - сообщил косианец.

- А музыканты, - заметил Кэбот, - достойны играть на пиру Убара.

- Так многие из них прежде именно этим и занимались, - пожал плечами Пейсистрат.

- А что за мясо здесь подают? – с подозрением осведомился Кэбот.

- Не волнуйся, - успокоил его Пейсистрат. - Это - боск, тарск или верр.

- А пага так вообще роскошная, - признал Кэбот.

- Это - пага от Темуса из Ара, - заявил Пейсистрат.

- Моя любимая, - кивнул Кэбот.

- Мы в курсе, - усмехнулся косианец. - Именно поэтому её здесь и подают.

- Очень рад, - отсалютовал бокалом Кэбот.

- Ну вот и хорошо, - сказал Пейсистрат. - Агамемнон тоже будет доволен.

- Похоже, вы обо мне много чего знаете, - заметил Кэбот.

- Заранее озаботились сбором информации, - пожал плечами работорговец. – Нам хотелось, чтобы Ты счёл своё пребывание здесь комфортным и приятным.

Кэбот обвёл взглядом помещение.

- Это могло бы быть таверной какого-нибудь высокого города, - прокомментировал он, оценив прилавок, амфоры с пагой, квадратная сцена посыпанная песком для танцовщиц, отполированные деревянные полы, низкий потолок, драпировки, приятный полумрак, маленькие лампы, занавешенные альковы и многое другое.

- Это и было нашим намерением, - отозвался Пейсистрат, - чтобы всё выглядело именно так.

- А мужчины вокруг нас, - заметил Кэбот, окидывая взглядом ближайшие столы, - кажется, пребывают в прекрасном расположении духа.

- Большинство просто напились, - усмехнулся Пейсистрат. – Точно так же, как они сделали бы это на Горе.

В Цилиндр Удовольствий, как и во все другие вспомогательные цилиндры рассматриваемого Стального Мира, предназначенных для развлечений, промышленности и сельского хозяйства, можно было попасть посредством автоматизированного шаттла, отправляющегося и прибывающего к определённым докам. Вход в шаттл и выход из него осуществлялся через системы шлюзов. Таким образом, пассажиры не подвергаются суровости и опасностям космического вакуума, и им нет нужды заботиться о переодевании в сложные скафандры, проходить специальные тренировки и так далее. Если бы кому-то захотелось, если можно так выразиться, поплавать без воды, то у него был шанс испытать это ощущение внутри шаттла, в то время как он находится в полете. Поручни в салоне шаттла обеспечивали точки опоры благодаря которым пассажиры могли удерживаться на месте или, если было желание, перемещаться внутри челнока.

- А кто вон те два кюра? - поинтересовался Кэбот, кивнув в сторону зверей.

- Это чужаки, - пожал плечами Пейсистрат. – Тех, которые обычно присутствуют здесь, чтобы контролировать цилиндр и смотреть за порядком, сейчас здесь нет.

- Чужаки?

- Офицеры Агамемнона, - прошептал Пейсистрат.

- Чего им здесь надо?

- Так ведь Ты здесь, - сказал Пейсистрат. - Несомненно, они не хотели бы, чтобы тебе был причинён какой-либо.

- То есть – шпионы, - констатировал Тэрл.

- Верно, - не стал отрицать косианец.

- Как и Ты?

- Возможно.

Упомянутые два кюра, огромные и устрашающие, сидели почти за плечами Кэбота. Порой ему даже казалось, что он чувствует горячее дыхание одного из них на своей шее.

- Неужели Ты не узнаёшь их? - спросил Пейсистрат.

- Нет, - покачал головой Кэбот.

- Ты же встречался с ними в зале аудиенций Агамемнона, - напомнил косианец.

- Его дежурные?

- Они самые.

Поскольку имена этих двух существ на языке кюров невозможно передать человеческими звуками, то мы, по принятой традиции, выберем для них, почти наугад, те имена, фонематическая природа которых будет доступна для читателей, которые, как мы можем предположить будут незнакомы с языком кюров. В этом случае мы будем упоминать о них по именам, хорошо известным и весьма распространённым в Аре. Итак в дальнейшем мы будем упоминать о них как о Лукулле и Крассе.

- Подозреваю, что все кюры для тебя на одно лицо, - улыбнулся Пейсистрат.

- Боюсь, что так и есть, по крайней мере, многие из них, - признал Кэбот.

- У некоторых кюров тоже возникает трудность с тем, чтобы отличить одних людей от других, - сказал Пейсистрат.

- Это интересно, - заметил Кэбот.

- Особенно это касается тех, кто живёт в скотских загонах.

- Понимаю, - кивнул Кэбот.

- Впрочем, и у нас, и у них, - сказал Пейсистрат, - после того, как немного поживём бок обок и узнаем друг друга получше, быстро пропадает трудность в распознавании людей или кюров. В действительности, даже молодому кюру поначалу приходится учиться различать своих сородичей.

- Возможно, это также верно и для людей, - пожал плечами Кэбот.

- Возможно, - не стал спорить Пейсистрат.

- Быть может, каждому надо научиться видеть, - вздохнул Кэбот.

- Возможно, - кивнул Пейсистрат.

- Наши друзья, - сказал Кэбот, кивком головы указывая на две присевших, кажущихся неповоротливыми фигуры за его спиной, - не выглядят слишком заинтересованными представлением.

- Они - кюры, - развёл руками Пейсистрат. – Боюсь, они рассматривают нас, прежде всего, с точки зрения нашей съедобности.

- Но музыку-то они, как мы, понимают? - уточнил Кэбот.

- Понятия не имею, - ответил Пейсистрат.

- Но кажутся они несколько подавленными, - заметил Кэбот.

- Наверное, для них она слишком громкая, - предположил Пейсистрат. - Ты когда-нибудь слышал музыку кюров?

- Нет, - мотнул головой Кэбот.

- Скорее всего и не услышишь, - усмехнулся Пейсистрат. - Человеческое ухо её почти не воспринимает. Имей в виду, что когда тебе покажется, что они двигаются странно или бессмысленно, они просто слушают свою музыку.

- А чего они тогда так близко к сцене сели? - осведомился Кэбот.

- Так они нашу беседу пытаются подслушать, - сказал Пейсистрат, - но боюсь, что Ты их расстроил, поскольку упорно говоришь по-английски. Их переводчики неэффективны.

- Но Ты же можешь позже передать им суть нашего разговора, - усмехнулся Тэрл.

- Верно, - не стал отрицать Пейсистрат.

Под переливы цехара и каликов, и дробь барабанов танцовщицы распростёрлись ниц на песке как рабыни, а затем, повинуясь хлопку ладоней Пейсистрата, все вместе подскочили и выбежали из зала через арку, занавешенную нитями с синими и желтыми бусинами, цветами касты работорговцев.

Следом на песок вышла другая танцовщица, которой предстояло танцевать в одиночку. Как и предыдущие её коллеги, она была босой и увешенной множеством бус. На левой лодыжке девушки позвякивали колокольчики.

Для рабыни весьма обычно носить на щиколотке шнурок с колокольчиками. Их звон помогает женщине не забывать о том, что она - рабыня.

- И что же она нам станцует? - полюбопытствовал Кэбот.

Танцовщица опустилась на колени, склонила голову до песка и замерла в ожидании первых звуков калика. Соблазнительность её фигуры подчёркивал прозрачный танцевальный шёлк Гора. Длинные тёмные волосы девушки упали на песок.

- Не хочу быть назойливым, - напомнил о себе Пейсистрат, - но Агамемнону любопытно знать, принял ли Ты решение относительно его предложения.

- Я пока взвешиваю все за и против, - ответил Кэбот.

- На твоём месте я бы не взвешивал это слишком долго, - заметил Пейсистрат, - дело в том, что кюры не славятся излишней терпимостью.

- Можно сообщить ему, - предложил Кэбот, - что его предложение является объектом самого пристального рассмотрения.

- Несомненно, он будет рад услышать это, - усмехнулся Пейсистрат. – И кстати, возможно, твои расчёты пойдут быстрее, если Ты будешь почаще вспоминать о том, что подобное предложение могло бы быть сделано и другим, у кого раздумья могут занять не столько времени.

- Тебе?

- Конечно, нет, - отмахнулся Пейсистрат, - как и не кому-либо другому из моей касты.

- Понимаю.

Тихим шёпотом прозвучали первые аккорды калика, и танцовщица грациозно поднявшись на ноги, замерла, стоя с полусогнутыми коленями, по-прежнему держа голова склонённой, а руки прижатыми к бёдрам.

- Если Ты примешь это предложение, - сказал Пейсистрат, - медальон Убара всего мира будет твоим, власть, сотни городов, реки богатства, неисчислимые сады удовольствий, полные игр и рабынь.

- Только полный дурак мог бы отклонить такое предложение? - усмехнулся Кэбот.

- Вот именно, - согласился Пейсистрат.

- Но предположим, что кто-то действительно отклонил такое предложение?

- Не хотел бы оказаться на его месте, - покачал головой Пейсистрат.

- Понимаю, - кивнул Кэбот.

- Паги, Господин? - послышался мягкий, женский голос.

Она стояла на коленях около стола, как соответствовало рабыне для удовольствий. Рыжеволосая и голая, если не считать ошейника на её шее.

Женщины в целом и рабыни в частности хорошо выглядят в такой позе.

- Да, - ответил Кэбот, протягивая ей свой кубок.

Рабыня встала, сделала шаг назад, а затем, повернувшись, поспешила к прилавку, наполнять кубок.

- Хо, танец плети! - воскликнул Кэбот, возвращая своё внимание к танцовщице на песке.

- Тебе это нравится?

- Она прекрасна, - похвалил Тэрл.

- Это - Коринна, - сообщил Пейсистрат. - Она очень гибкая.

- Это точно.

В определенные моменты этого танца, реагируя на хлопки плети, танцовщица извивается, словно удар был нанесён ей самой. Разумеется, если она не преуспеет, то она может почувствовать плети по-настоящему.

- Кажется, Ты попал под её очарование, не так ли? – засмеялся работорговец.

- А что, кто-то мог бы не попасть? - осведомился Кэбот. - Но я думаю, что мне пора возвращаться домой.

- Эй, вечер же только начинается, - толкнул его в плечо Пейсистрат.

Рыжеволосая пага-рабыня вернулась с наполненным кубком и опустилась на колени подле низкого стола, за которым со скрещенными ногами сидели Кэбот и Пейсистрат. Гореанские мужчины обычно садятся за стол именно так, что называется по-турецки, скрестив ноги, а гореанские женщины - стоят на коленях. Стулья на Горе обычно являются вещью статусной. В гореанском обществе вообще статус и иерархия являются его краеугольным камнем. Нет нужды даже пытаться притворяться, что на Горе не существует очевидного дифференцирования в таких вопросах. Это было бы расценено как постыдное лицемерие.

Взгляды рабыни и Кэбота на мгновение встретились, и в её глазах, полных жалости и мольбы, он прочитал её потребности. Но женщина быстро опустила глаза, и прижала металл кубка к своему животу, потом к груди, а затем, подняв чашу к губам и глядя на Кэбота поверх его края, медленно поцеловала кубок. После этого ритуала она опустила голову между протянутыми вперёд и вверх руками и предложила кубок мужчине, который его принял.

- Я могу говорить, Господин? – кротко спросила она.

- Говори, - разрешил Тэрл.

В её глазах стояли слезы, губы дрожали.

- Я желаю доставить удовольствие, - сказала рабыня.

- Вижу, - кивнул Кэбот.

- Возьмите меня в альков, Господин, - зашептала она, и в её голосе Тэрл уловил едва сдерживаемое напряжение. – Я умоляю об этом!

- Она переполнена потребностями, - объяснил Пейсистрат.

- Возьмите меня в альков, Господин, - всхлипнула женщина. – Прикуйте меня! Сделайте меня беспомощной! Избейте плетью, если желаете! Но используйте меня! Я умоляю использовать меня!

- Похоже, что она была лишена секса, - заключил Кэбот.

- Да, - подтвердил Пейсистрат.

- Для чего?

- Её и некоторых других, - ответил косианец, - посадили на голодный паёк, чтобы подготовить для твоего развлечения.

- Понятно, - кивнул Кэбот.

Рабские огни, как их называют, безжалостно и беспощадно зажжены в животах рабынь. Зачастую – это часть их дрессировки. Интересно наблюдать за тем, как работорговец берёт свободную женщину, удовлетворенную её сексуальной инертностью, и даже высокомерно гордящуюся своей фригидностью, и превращает её в беспомощную, уязвимую, мучимую потребностями, умоляющую рабыню, готовую рьяно служить, лишь бы быть вознаграждённой хотя бы малейшим прикосновением мужчины. С того момента как пламя рабских огней поселится в животе женщины её свобода остаётся для неё в прошлом. Она испорчена для свободы, она вне этого понятия, теперь вместо этого она живёт для внимания, любви и прикосновений её господина. В действительности, весьма обычно, что тот, кто был знаком только со свободными женщинами, с их оговорками, подозрениями, расчётами и запретами, их инертностью и фригидностью, часто удивляется, столкнувшись с рабыней, той, чьи потребности бросили её уязвимо и беспомощно во власть мужчин. Иногда мужчина может столкнуться в алькове с женщиной, за которой он ранее безуспешно ухаживал, а теперь она в рабском ошейнике. Это будет всё равно, что повстречать совсем другую женщину, и, в некотором смысле, это верно, поскольку там, где однажды была свободная женщина, теперь рабыня. Возможно, он даже купит её и отведёт домой. Возможно, она сама будет упрашивать его так поступить, жалобно покрывая поцелуями его ноги.

- Вперёд! - поощрил его Пейсистрат. - Веди её в альков.

- Как тебя называют? - осведомился Кэбот.

- Лейна, если Господину это понравится.

- Расскажи мне о своём ошейнике, - приказал Кэбот. - Что он говорит?

Рабыня коснулась ошейника. Дело в том, что Кэбота мучило любопытство относительно ошейников рабынь в цилиндре. Они выглядели самыми обычными, плоскими, светлыми, плотно прилегающими, запертыми сзади.

- Это - стандартный ошейник, Господин, - ответила она, - очень похожий на общественный ошейник, на тот, что носят государственные рабыни.

- Что он говорит? - повторил вопрос Кэбот.

- Там сказано, Господин, - сказала девушка, - что я - рабыня Цилиндра Удовольствий.

- Кюры не должны есть женщин, на которых найдут такие ошейники, - добавил Пейсистрат.

- Скажи, Лейна, - попросил Кэбот, - Ты хотелось бы носить ошейник на Горе и иметь одного господина?

Она опустила голову, явно боясь отвечать.

- Ты не должна отвечать, - отменил свой вопрос Кэбот.

- Спасибо, Господин, - прошептала Лейна.

- Кюры предпочитают, чтобы у нас здесь не было частных рабынь, - пояснил Пейсистрат. - Это дает кюрам больший контроль над рабынями.

- А заодно над мужчинами?

- Возможно, - кивнул Пейсистрат.

- Кроме того, в этом случае, возникнет меньше беспокойства, если кюры захотят переместить кого-либо куда-либо, не так ли? – уточнил Кэбот.

- Да, или съесть, - ответил Пейсистрат.

- Лейна, - окликнул девушку Кэбот.

- Да, Господин! - отозвалась та.

- Иди, обслужи другого, - приказал мужчина.

Рабыня уставилась на него дикими глазами.

- Вон того, - ткнул пальцем Кэбот в другой конец зала, в человека, который слишком явно и возможно даже раздражёно, любовался боками официантки Кэбота.

Девушка, всхлипнув, вскочила на ноги и поспешила к указанному клиенту, который выкрикнул от радости, добродушно помахал рукой Кэботу, несомненно оценив неожиданный подарок, и уже через мгновение девушку за волосы тянули к соседнему алькову.

Кэбот же вновь уделил всё своё внимание к танцовщице, извивавшейся на песке. Как раз подходила кульминация танца, и вскоре раздался заключительный громкий выстрел плети, и танцовщица, упав на песок и замерев, наполовину стоя на коленях, наполовину присев, жалобно протянула одну руку к товарищу, который провёл его часть танца плети.

- Что Ты думаешь? - поинтересовался Пейсистрат.

- О танце? - уточнил Кэбот.

- Если хочешь, то давай о танце, - пожал плечами работорговец.

- Отлично исполнено, - прокомментировал Кэбот.

Танец плети - весьма частый гость на танцевальной сцене любой таверны, в программу развлечений которой включены рабские танцы.

- Ты - знаток рабских танцев? - поинтересовался Пейсистрат.

- Не то чтобы очень, - признался Кэбот. – Но вполне могу оценить их тонкости.

- Лично я подозреваю, что те, кто судит о таких вопросах слишком точно, слишком критически, - усмехнулся Пейсистрат, - оценивая положение рук, движения тела, наклон головы, легкость или равномерность движений ноги и прочие детали, упускают большую часть удовольствия танца.

- Не могу с тобой не согласиться, - улыбнулся Кэбот.

- Кроме того, далеко не всегда наиболее технически безупречно исполнившая танец девка, окажется той, кого мужчины захотят увести в альков, - добавил Пейсистрат.

- Возможно, танцовщица, которая слишком сосредоточена на доведении мелких деталей до совершенства, - предположил Кэбот, - забывает о том моменте, что это танец который должна танцевать рабыня, демонстрируя своё рабство перед рабовладельцами.

- Верно, - согласился Пейсистрат.

- Рабский танец отлично показывает женщину в женщине, - сказал Кэбот.

- Точнее, рабыню, - поправил Пейсистрат.

- Конечно, - признал его правоту Кэбот.

Танцовщица теперь стояла на коленях и на её шею надевали цепь, длиной примерно футов пять, по-видимому, в качестве поводка.

- Ну а что Ты думаешь о нашей Коринне в целом? - поинтересовался Пейсистрат.

- Прекрасная рабыня, - похвалил Тэрл.

- Говорят, она - превосходная танцовщица, - сказал косианец.

- Не могу не согласиться, - кивнул Кэбот.

- Даже с точки зрения техники исполнения.

- Интересно, - хмыкнул Кэбот. - Но я подозреваю, что немногие из мужчин были бы способны на то, чтобы во время её выступления сформировать взвешенное мнения по этому вопросу, и скорее даже не найдут в этом особого интереса.

- Верно, - улыбнулся Пейсистрат.

- В любом случае, - сказал Кэбот, - закрыв глаза на её навыки как танцовщицы, которые, несомненно, значительны, можно сказать, что она, очевидно, сочный кусок рабского мяса, законно оказавшийся в ошейнике.

Некоторые гореане утверждают, что само существование красавиц является оправданием рабского ошейника. Другие гореане утверждают, что скорее существование женщин оправдывает рабский ошейник.

- Смотри, - указал Пейсистрат, - она идёт сюда.

Танцовщица встала на колени перед Кэботом и, обеими руками протянув ему цепь, сказала:

- Я предлагаю вам свою цепь, Господин.

Кэбот взял цепь и дёрнул её, дав задней стороне шеи девушки почувствовать её давление. У рабыни перехватило дыхание.

- Я возьму это, если пожелаю, - заявил он.

- Да, Господин, - испуганно прошептала танцовщица.

- Она тебе нравится?

- Она прекрасна.

- Ты можешь отвести её с собой в свой дом на склоне в Стальном Мире, - сообщил Пейсистрат, - и держать её там, пока не надоест.

- Ты щедр, - сказал Кэбот.

- Кюры щедры, - поправил его Пейсистрат.

«Ага, - мелькнула в голове Кэбота мысль, - а Пейсистрат-то интересуется этой рабыней».

- Она очень озабочена тем, чтобы понравиться мужчине, - пообещал Пейсистрат.

- Плети боится?

- До жути, - ответил Пейсистрат.

- Это хорошо, - кивнул Кэбот.

Для рабовладельца полезно, чтобы его рабская девка боялась плети. Это залог её редкого использования. Рабыня знает, что плеть будет использована, если она, хоть с малейшей детали, будет признана неприятной. Соответственно, девушка прилагает все возможные усилия, чтобы ею остались удовлетворены, причём полностью.

Кэбот отметил, что рабыня бросила полный страдания взгляд на Пейсистрата, и что её руки на мгновение оторвались от бёдер, словно она хотела повернуть ладони к нему, но затем она быстро вернула их на прежнее место, вжав ладони к в кожу.

- Эту тоже лишили разрядки? - осведомился Кэбот.

- Да, - подтвердил его догадку Пейсистрат, - готовили её для тебя.

- Девка, - бросил танцовщице Кэбот, - возвращайся в свою клетку или конуру, где Ты там ночуешь.

Танцовщица, благодарностью пискнув, подскочила на ноги и, бросив мимолётный взгляд на Пейсистрата, поспешила прочь из зала. Занавес из жёлто-синих бус задрожал, упав за её спиной.

Один из кюров угрожающе зарычал. Очевидно, он был рассержен.

Кэботу показалось, что Пейсистрат немного отпрянул.

- Ты не послал её кому-нибудь другому, как сделал с Лейной, - констатировал косианец.

- Пусть отдохнёт после танца, - сказал Кэбот.

- Понятно, - кивнул Пейсистрат.

Кэбот обратил внимание, что один из кюров посмотрел на колышущиеся нитки бус, служившие занавесом.

- Ты не нашёл её достаточно привлекательной? - поинтересовался Пейсистрат.

- Она очень привлекательна, - заверил его Кэбот.

- Конечно, здесь есть и другие, - сообщил работорговец. – Не хочешь их осмотреть?

- Нет, - покачал головой Кэбот.

- Природа хорошо поработала над ними, создавая для ошейника, - сказал Пейсистрат.

- Рад слышать это.

- Все они разошлись бы в момент, только появившись на рынке.

- Нисколько в этом не сомневаюсь.

- И всех их подготовили для тебя.

- Как пагу от Темуса?

- Да, - улыбнулся Пейсистрат.

- Я ценю это, - поблагодарил Кэбот.

- Возможно, тебя больше интересует та брюнетка из стойла, теперь ставшая домашнее животное Пирра? – предположил работорговец.

- Ты о той, чьи волосы слишком коротки?

- Да.

- С чего бы мне интересоваться ею? - спросил Кэбот.

- Агамемнону ничего не стоит сделать так, что она будет передана тебе, - намекнул Пейсистрат.

- Она - домашнее животное Лорда Пирра, - напомнил Кэбот.

- Так ведь она ему не нужна, - сказал Пейсистрат. - Пирр взял её только за тем, чтобы позлить тебя. Фактически, он может убить её в любой момент.

- Это было бы напрасной потерей рабыни, - заметил Кэбот.

- Здесь полно других, - напомнил Пейсистрат, - он может взять любую из этого цилиндра, или даже из скотских загонов. Люди дёшевы.

- А где Зарендаргар? - спросил Кэбот.

Безразличие и внезапность с которыми был задан этот вопроса, поначалу ошеломила Пейсистрата. Мужчина бросил через плечо встревоженный взгляд на двух кюров сидевших позади них.

- Я не знаю, - наконец ответил он.

- Скажи мне, - надавил на него Кэбот.

- Его нет в этом Стальном Мире, - сказал Пейсистрат. - Его увезли из поместья Агамемнона. Под конвоем. Семь дней назад.

- Его просто использовали, чтобы доставить меня на Стальные Миры? – уточнил Кэбот.

- Боюсь, что так, - предположил Пейсистрат. - Он был полон решимости спасти друга, с которым, как говорят, он когда-то делил пагу. Он готов был идти до конца, чтобы спасти его от позора или смерти от рук Царствующих Жрецов. Благородное намерение. Но вместо спасения он невольно принёс его в руки Агамемнона.

- Понятно, - кивнул Кэбот.

Это не вызвало у него какого-либо удивления. Он уже и сам подозревал что-то подобное. На это указывало то, что Зарендаргар так и не вышел на связь с ним после его освобождения с Тюремной Луны.

- Агамемнон скоро может захотеть получить твой ответ, - предупредил Пейсистрат.

- Я догадываюсь, - сказал Кэбот.

- Завтра, - сообщил Пейсистрат, - Ты должен будешь отправиться на охоту.

- На охоту? – удивился Тэрл.

- В игровой мир, - пояснил Пейсистрат, - вместе с Лордом Пирром.

- Есть ли оружие здесь, в Цилиндре Удовольствий? - осведомился Кэбот.

- Нам не стоит говорить на эти темы.

- Так есть или нет? – не отступил воин.

- На кораблях, - буркнул Пейсистрат.

- На них можно как-то попасть? Они свободны?

- Им для отбытия или пристыковки требуется разрешение, авторизация и прочие нюансы, - покачал головой Пейсистрат. – К тому же они не сравнятся по скорости и вооружению с кораблями кюров.

- Суда работорговцев? – догадался Тэрл.

- Да.

- На кого охотятся на игровом мире? - поинтересовался Кэбот.

- На животных различных видов, - ответил Пейсистрат.

- А как насчёт людей?

- На них тоже.

- То есть, это будет своего рода тест, насколько я понимаю, - проворчал Кэбот.

- Полагаю, что так и будет, - согласился косианец. - Вероятно, они хотят посмотреть, будешь ли Ты убивать людей.

- Я тоже так думаю.

- Но имей в виду, - предупредил он, - Это - необычные люди, и, возможно, нашим мохнатым друзьям просто интересно увидеть, не убьют ли они тебя.

- Необычные люди? – переспросил Тэрл.

- Их вывели специально, чтобы они были неуловимой, опасной добычей. Некоторые из них уже убивали кюров.

- А если эти необычные люди убьют меня, это станет свидетельством того, что я был плохим выбором для продвижения планов кюров?

- Да, и после этого они могут начать поиски других кандидатов.

- Тогда завтра я отправляюсь на охоту, - решил воин.

- Кэбот, - позвал его Пейсистрат.

- Что?

- Остерегайся Лорда Пирра.

Уже поднимаясь на ноги, чтобы идти к шаттлу, который должен был доставить на Стальной Мир, где к склону горы прилепилась его вилла, Кэбот услышал удары плети и крики рабыни.

- Это - Коринна, - сообщил Пейсистрат. – Её наказывают.

- За что? – удивился Кэбот.

- Наши друзья потребовали этого, - пояснил косианец.

- Но, почему? - спросил Кэбот.

- Она оказалась не в состоянии обольстить тебя, - ответил Пейсистрат.

.

.

.

Глава 9.

Игровой мир.

.

.

.

- Думаю, что здесь ничего нет, - сказал Кэбот.

- Нет, - отозвался Пирр. – Здесь есть Ты.

Есть пять вспомогательных цилиндров, легко достижимых со Стального Мира посредством шаттлов. Самыми большими из них являются сельскохозяйственные цилиндры, которых два. Следующий по размеру - лесной мир или, как его ещё называют, игровой. На четвёртом месте - индустриальный цилиндр, а Цилиндр Удовольствий, безусловно, самый маленький.

Лесной мир по существу для кюров, больших любителей охоты, является спортивным миром. Площадь этого игрового спутника, вращающегося вокруг Стального Мира, управляемого Агамемноном, составляет что-то около ста квадратных пасангов.

Кэботу, поднявшему голову вверх, показалось, что он смог рассмотреть деревья, росшие над его головой и из-за расстояния казавшиеся крохотными. Точно такие же, заросшие густым лесом зоны убегали в обе стороны от него, плавно поднимались вверх, переходя в причудливо изогнутый горизонт, постепенно превращаясь в зелёные небеса. Там среди этого, нависавшего над головой моря зелени, поблёскивали серебристо голубые островки, по всей видимости, озёра.

- Прекрасный вид, не так ли? – донёсся голос из переводчика Пирра.

- Да, - не мог не признать Тэрл. – А где остальные? Вроде же собиралась целая охотничья партия.

- Мы прибыли раньше, - ответил кюр.

- У вас с собой только сеть, копьё и нож, - заметил Кэбот.

- Мы не используем на охоте дальнобойное оружие, - объяснил Пирр.

- Это было бы неспортивно? – уточнил Тэрл.

- Да, к тому же, если мы начнём делать это, вся дичь здесь будет очень быстро истреблена.

- Так может, достаточно ваших когтей и клыков? – поинтересовался мужчин.

- В этом лесу хватает зверей помимо людей, - объяснил Пирр.

- И они тоже охотятся на людей?

- Некоторые, - ответил кюр, - ларлы, слины.

- Не было нужды показывать мне ваши скотские загоны, перед тем, как садится в шаттл, - проворчал Кэбот.

- Из них вышла бы никудышная дичь, - заметил Пирр.

- Несомненно, - вынужден был согласиться мужчина.

Кэботу не доставило удовольствия наблюдать огромные загоны, забитые настолько, что люди едва помещались в них, способные только, толкая друг друга, подползать к корытам с едой и водой, жиреть и жаться к решёткам, выглядывая сквозь прутья.

- Я сожалею, если тебя это обеспокоило, - сказал Пирр, - но Ты должен понять, что ваш вид - продовольственный вид. Это я ещё избавил тебя от визгов и криков разделочного стола.

- Они не говорят, - напомнил Кэбот.

- По большей части, нет, - согласился Пирр. – Но иногда мы бросаем к ним туда и тех, кто умеет говорить, кто понимает то, что с ним будет сделано, но они неспособны общаться с другими.

- Понимаю, - кивнул Кэбот.

- Не беспокойся о них, - посоветовал Пирр. - Это - единственное существование, которое они знают. Они боятся только, что их продуктовые корыта не будут заполнены вовремя, что вода в поилках высохнет.

- Ясно, - сказал Кэбот.

- Ты когда-нибудь пробовал вкус человечины? - поинтересовался Пирр.

- Нет, - мотнул головой Кэбот.

- Хочешь попробовать?

- Нет, - повторил Кэбот.

- А ведь люди часто ели друг друга, - напомнил Пирр.

- Полагаю, что это верно, - вынужден был признать Кэбот.

- Но Ты не хочешь этого делать, не так ли?

- Нет, не хочу.

- Я тебя не виню, - прорычал Пирр. - Я сам не очень люблю мясо людей. Ты помнишь моё домашнее животное?

- Думаю да, - кивнул Кэбот.

- Не думаю, что мне самому захотелось бы съесть её, - сказал Пирр, - поскольку я не любитель человечины, но я подумываю о том, чтобы продать её другому, тому, кто мог бы найти её вкусной.

- Не сомневаюсь, что Вы сделаете так, как пожелаете, - пожал плечами Тэрл.

- Я думал, что тебе это могло бы быть интересно.

- С чего это? - осведомился Кэбот.

- Я вижу, - объяснил Пирр. - Я уверен, что Ты мог бы хотеть иметь её.

- У неё волосы слишком короткие, - пожал плечами Кэбот.

- Но разве она не хорошо сложенная женщина одного с тобой вида, и того сорта которыми мужчины любят владеть?

- Она может стать такой, - сказал Кэбот.

- Я тоже так думаю, - поддержал его Пирр.

- Насколько я понимаю, Вы не одобряете план Агамемнона, - заметил Кэбот, - я имею в виду использование людей в завоевании Гора.

- Почему Ты сказал это? - поинтересовался Пирр.

- А почему мы здесь, одни, на краю леса, пришли сюда до прибытия охотничьей партии.

- Для человека Ты умён, - признал Пирр.

- Агамемнон, я так понимаю, - сказал Кэбот, - не знает о том, что я здесь.

- Кое-что, похоже, может избегнуть даже поля зрения Одиннадцатого Лика Неназванного.

- Некий несчастный случай, который здесь произойдет? – уточнил Тэрл.

- Тебе стало любопытно, - развёл руками Пирр. - Ты отошёл от остальных.

- Это было неблагоразумно с моей стороны, - усмехнулся Кэбот.

- Не особого смысла коситься на мой кинжал, - предупредил кюр, - он заперт в ножнах, а Ты не знаешь, как надо нажать, чтобы открыть замок.

- Вы готовы бросить вызов желанию Агамемнона?

- Агамемнон проницателен, - сказал Пирр, - но он мало что знает о чести. Он готов использовать людей, наводнив ими Сардар, чтобы истребить Царствующих Жрецов. Этим он отнимет у кюров славу победы.

- Но ведь, это могло бы спасти жизни многим кюрам.

- Но за счет славы, - напомнил Пирр. – Точно так же можно было бы также использовать бактерий, чтобы достичь целей.

- Победа, купленная задёшево, является незаслуженной победой, - констатировал Кэбот.

- Точно, - подтвердил Пирр.

- Но это - победа.

- Не достойная кюров, - заявил Пирр.

- Кроме того, - усмехнулся Кэбот, - после такой победы вам придётся делить Гор со своими союзниками.

- Уверен, что Ты и сам в это не веришь, - заметил Пирр.

- Не верю, - не стал отрицать Кэбот.

- Этот обман, также, оставляет пятно на нашей чести, - сказал Пирр.

- Но это свидетельствует о проницательности Агамемнона.

- Обещание кюра священно, - сказал Пирр.

- Возможно, так должно быть, - предположил Кэбот.

- Мир не должен быть отдан таким как Агамемнон, - заявил Пирр.

- Насколько мне известно, им доставались многие миры, намного больше чем один, - усмехнулся Кэбот.

- Меня не должны видеть здесь, - предупредил Пирр.

- Мне тоже так кажется, - кивнул Кэбот.

- Снимай тунику, - потребовал кюр.

Кэбот сдёрнул с себя единственный предмет одежды, который у него был и вложил его в широкую, раскрытую ладонь Пирра.

- Ты убьёшь меня сейчас? – осведомился Кэбот.

- Ты думаешь, я хочу вернуться в большой мир с твоей кровью на когтях и зубах? – поинтересовался Пирр. - Или частицами твоей плоти на моих пальцах?

- Как скоро должна прибыть охотничья партия?

- Скоро, - ответил Пирр.

- Я должен бежать в лес? - уточнил Кэбот.

- Если хочешь - пожал плечами Пирр.

- Но ведь я могу остаться здесь и попросить помощи у охотников, - напомнил Кэбот.

- Попробуй, если желаешь, - сказал Пирр, - но все охотники на моей стороне.

- Я смотрю, Вы немногое оставили на волю случая, - усмехнулся Кэбот.

- Охотничью партию не будут обвинять в том, что они убили тебя и съели, - объяснил Пирр.

- Естественная ошибка, поскольку для кюров все люди на одно лицо?

- Конечно, и к тому же никто не ожидал бы встретить тебя здесь.

- Таким образом, планы Агамемнона пойдут прахом?

- Пока, - кивнул Пирр.

- А позже?

- Кто знает то, что может произойти позже? – донеслось из переводчика Пирра.

- Предательство, измена, яд, убийство?

- Я пошёл, - сообщил Пирр.

- А что если я смогу ускользнуть от охотничьей партии, - уточнил Кэбот.

- Я бы на это не надеялся, - сказал Пирр, поднимая тунику, которую отдал ему Кэбот, - потому что у них будет слин.

- Вы, действительно, ничего не оставили на волю случая, - признал Кэбот.

- Возможно, охотники будут для тебя не самой большой опасностью, - добавил Пирр.

- Ларлы, дикие слины? – перечислил Кэбот.

- И люди.

- Люди?

- Конечно, - кивнул Пирр. - Они не знают тебя.

- Они опасны?

- Некоторые уже убивали кюров, - сказал Пирр.

- Я могу договориться с ними, - заметил Кэбот.

- Они не умеют говорить, - ответил Пирр и, отвернувшись, вернулся к шлюзу шаттла, получил доступ в автоматизированный челнок и покинул мир развлечений.

А Кэбот вошёл в лес.

.

.

.

Глава 13.

Встреча в лесу.

.

.

.

- Тал, - поприветствовал Кэбот, поднимая руку.

Он не так далеко успел углубиться лес, когда заметил их среди деревьев. Впрочем, Тэрл не был сильно удивлён тем фактом, что его присутствие было так быстро обнаружено. Нетрудно было сообразить, что в лесу неподалёку от шлюзовой камеры шаттла, откуда появлялись охотничьи партии кюров, должны были быть наблюдательные посты.

Несомненно, это был не единственный причал, предоставлявший доступ в лесной миру. Должны были быть и другие, в других местах.

Люди, жившие в этом лесу, наверняка, знали о каждом из них и не оставляли без присмотра.

С того момента, как Кэбот вошёл в лес его окружала тишина, лишь изредка нарушаемая птичьими криками.

Кэбот окинул взглядом окружавшие его деревья. Его приветствие осталось без ответа и без слышимой реакции.

Однако от него не укрылся произошедший в лесу обмен сигналами. Порой, когда вы находитесь в пределах прямой видимости полезнее общаться посредством знаков. Тем самым сообщения передаются не нарушая тишины.

Кэбот был уверен, что замеченные им движения были именно обменом сигналами. Эти лесные жители были далеко не тем человеческим стадом, что он видел в загонах. Фактически, они были выведены как животные, но исходя из закрепления таких свойств как хитрость, неуловимость и, предположительно, жестокость.

С точки зрения кюра они были идеальной дичью, очень умной и чрезвычайно опасной.

Они были одеты в кожу, что подтвердило мнение Кэбота, что ему повстречались не простая безропотная добыча, но животные которые сами являлись опасными хищниками. При себе у них имелись заострённые палки, практически, примитивные копья, другие сжимали в руках короткие палицы.

- Тал, - повторил Кэбот.

Его приветствие в очередной раз было проигнорировано или неправильно понято.

Казалось, их было десятка два или три. Теперь они окружали его со всех сторон, но при этом ни один из них не подошёл ближе чем на тридцать - сорок футов.

 «Интересно было бы знать, что они думают обо мне, - задался вопросом Кэбот. – Подозреваю, их очень озадачило моё появление здесь. Также, весьма вероятно, что они видели меня с Пирром около шлюза. Думают ли они, что я оставлен здесь, чтобы они или другие такие же убили меня или, по их мнению я должен послужить приманкой для них, чтобы выманить и предать? В такой ситуации меня проще убить, и тогда им нечего будет опасаться. Кроме того, они могут оказаться каннибалами, а для таких всегда лучше съесть человека, не принадлежащего к их собственной группе. В человеческой истории это не было чем-то необычным.

Один из них выступил немного вперёд. Он вместо кожи носил остатки ременной сбруи кюра. И нож на его бедре был ножом кюра. Это было единственное металлическое оружие, которое Кэбот смог обнаружить в их группе.

«Он убил кюра», - догадался Кэбот.

Позади мужчин, среди деревьев, Кэбот заметил несколько гибких женских фигур, также одетых в кожу, оставлявшую их ноги голыми.

Товарищ в остатках кюрской сбруи, приблизившийся к Кэботу ближе остальных, сделал несколько резких, быстрых жестов, которые оказались совершенно незнакомы Кэботу. Затем мужчина обернулся и подал какой-то знак своим соплеменникам.

- А говорить вы можете? - спросил Кэбот по-гореански.

Он был уверен, что произносить звука эти люди были способны. Наверняка, чувствуя себя в безопасности, они это делают. У них должна была быть, если не полноценный язык, то некая система словесных сигналов. Разумеется, Кэбот не ожидал, что они поймут гореанский, но у него была надежда, что они хотя бы ответят чем-то, что указало бы на то, что они, по крайней мере, не были совсем безъязыкими.

«Возможно, они не хотят произносить звуки так близко к краю леса», - подумал Кэбот.

Некоторые из женщин тоже подошли немного ближе.

Их кожаные одежды скрывали немногое из их очарования. Несомненно, они были одеты так в соответствии с предпочтениями мужчин. Ни одна из них не была вооружена, к тому же вокруг их шей были обёрнуты несколько раз, кожаные полосы приблизительно дюйм шириной, завязанные впереди на узел с множеством переплетений.

«Так это же рабыни, - сообразил Кэбот. - Они в ошейниках. А различные способы вязки узлов, вероятно, идентифицируют владельца. Это походит на гореанские рабские шнурки, закрепленные на шее девушки, указывая на её статус невольницы и её владельца. Или на кожаные расшитые бисером ошейники Краснокожих из Прерий, в которых те обычно держат своих бледнолицых рабынь. Значит, они держат своих женщин как рабынь. Таким образом, в пределах их сообщества нет ничего, что могло бы внести беспорядок, неуверенность, разногласия, противоречия могущие подвергнуть опасности выживание группы. К тому же, какой настоящий мужчина не желает неограниченной власти над женщиной, и какая истинная женщина не ищет мужчину, у чьих ног она захотела бы встать на колени? »

Кэбот улыбнулся и протянул руки ладонями вперёд, давая очень ясный, ритуальный сигнал того, что он был безоружен.

«Женщины подошли ближе, - отметил он. - Они хотят посмотреть. Возможно, он собирается напасть».

Но мужчина в остатках кюрской сбруи улыбнулся, точно так же, как это сделал Кэбот.

«Они могут улыбаться», - обрадовался Кэбот.

Затем мужчина протянул свои руки тем же способом, что и Кэбот. Это был универсальный жест мира, приязни и дружбы.

И в следующий момент он напал.

Кэбот ожидал нападения, но не такой его стремительности и проворства. В последний момент он успел сбить захват противника тянувшегося к его шее, а затем шагнул вперёд и, оказавшись между его руками, отбил их в стороны, ударил лбом в его нос. Затем Тэрл повернул своего пораженного, задёргавшегося противника спиной к себе, просунул свои руки под его подмышками, сцепил пальцы на его затылке, и начал давить вперёд и вниз. Таким образом, ломают шею. Кэбот, не ослабляя захвата, повернулся вокруг своей оси, готовый отразить другие удары или тычки заострённых палок. Однако ни один из остальных к ним не приближался.

Кэбот надавил чуть сильнее, но не настолько, чтобы сломать шею своего противника.

Его противник издал сердитые звуки, в которых не слышалось ничего даже отдалённо напоминавшего на призыв к перемирию, просьбу о милосердии или даже эманации страха.

Один из одетых в кожу лесных жителей, отложил своё примитивное копьё, приблизился к Кэботу и мягко положил свою руку на руку Кэбота.

«Они могут убить меня, - подумал Кэбот. – Так какое это имеет значение? »

И он разжал свой захват, и выпустил противника, который тут же свалился на колени и принялся ошеломленно трясти головой.

Кэбот заметил, как женщины обменялись дикими взглядами, а три из них подошли ещё ближе. На его взгляд, у таких как они не возникло бы никаких проблем со сбытом.

Нападавший на Тэрла мужчина, наконец, окончательно пришёл в себя и, отползя на несколько футов, поднялся на ноги.

Он сразу потянулся к вложенному в ножны кинжалу, который он носил на бедре, и Кэбот приготовился защищаться, от второй атаки.

«Интересно, почему он сразу не напал на меня с кинжалом», - задумался Кэбот, принимая оборонительную стойку позицию, чуть согнув колени и подняв руки на уровень груди.

Но вождь, а это был именно он, чтобы не путаться, мы назовем его Архоном, воспользовавшись гореанским названием гражданских чиновников, снял ножны и кинжал с остатков ременной сбруи, и вручил оружие Кэботу. Его жест был встречен ропотом одобрения окружавших поляну мужчин, некоторые даже потрясли в воздухе своим примитивным оружием.

Кэбот взял ножны с кинжалом из рук Архона и попытался обнажить клинок, но тот словно примёрз к ножнам.

«Конечно, - вспомнил Кэбот, - он заперт. Но нужно как-то нажать, чтобы его разблокировать. Это должно было быть просто, чтобы это можно было сделать быстро и инстинктивно, и, наверняка это будет связано с их шестипалой лапой».

Кэбот жестом показал Архону, чтобы тот приблизиться, и взявшись за рукоять правой рукой, разместив пять пальцев в пять углублений, он взял руку Архона и приложил один из его пальцев к оставшемуся незанятым шестому. Ничего не произошло.

«По идее, разблокирующее прикосновение, - попутно размышлял Кэбот, - не может быть простым захватом рукояти, но это должно быть что-то почти такое же, чтобы быть тем, что могло быть сделано инстинктивно».

Тогда Тэрл быстро прижал свои пальцы и палец Архона к углублениям дважды. Кинжал буквально выпрыгнул из ножен. Поляну огласили удивлённые крики Архона и его людей. Кэбот же понял вверх кюрский клинок и полюбовался им. Удобная длина, сужение к острию, канавки по обеим плоскостям, чтобы облегчить оружие и улучшить баланс, грозная острота.

Кэбот осмотрелся. Мужчины вокруг него положили своё оружие на землю, причём заострёнными концами от него, словно он был окружён остриями, готовыми защищать его, или бить того на кого он укажет.

«Похоже, меня признали первым, - заключил Кэбот. - Нет, мне это не нужно».

К удивлению Архона он вернул ему клинок, но теперь освобожденный от ножен и ставший большим, чем простым символом власти, своего рода скипетром, но оружием, которое было способно найти дорогу к сердцу кюра.

Архон поднял кинжал, и на лице его застыло выражение удивления и ликования.

Теперь мужчины окружили его, и уложили своё оружие остриями наружу вокруг него.

Тогда их вождь повернулся лицом к Кэботу, по-прежнему держа нож в руке.

«Ну всё, - думал Кэбот, - сейчас меня будут убивать».

Однако Архон просунул нож под широкий кожаный ремень, похоже, не желая доверять обретённое оружие его странным, упорным ножнам, и приблизился к Кэботу. Мужчина разведя руки, обхватил ими Тэрла.

Кэбот тут же был окружён остальными, хлопавшими его по рукам и спине, издавая негромкие звуки, похожие на возгласы приязни и одобрения.

Тут же жестом были подозваны две женщины. Обе длинноволосые брюнетки. Архон, развязав и сняв кожаные полосы с их шей, указал на ноги Кэбота. Тем не понадобилось второго приглашения и обе немедленно опустились перед ним на колени и, согнувшись в поклоне, поцеловали его ноги. По сигналу Архона обе поднялись и встали перед Кэботом. Кожаные полосы, снятые с их шей, перешли в руки Кэбота. Недолго думая Тэрл вернул тесёмки на их прежние места на шеях женщин, сделав три витка и рывком затянув тугой воинский узел. По следующему жесту Архона рабыни снова встали на колени перед Кэботом, и принялись целовать его ноги.

«Вождь – щедр, - решил Кэбот. - Он дал мне сразу двух женщин. А ведь они, несомненно, в этом месте являются своего рода валютой. Также, они ясно понимают свои отношения с мужчинами, и своё место».

Впрочем, рабыни в любом месте являются одной из форм валюты. Они – товар, пригодный для конвертации в монеты или бартера, как любой другой вид товара вроде тканей, кож, металлов, кайил, тарсков, верров и так далее.

Их меха не особенно-то и скрывали их прелести, и Тэрлу нетрудно было представить себе, как соблазнительно они могли бы выглядеть вымытыми, вычищенными и причесанными, в туниках из реповой ткани или рабском шёлке.

Разве не были обе они достойны служить где-нибудь в высоком городе? Возможно, как униженные рабыни на пиру Убара?

«Да, - подумал Кэбот, - на таких как они всегда будет иметься хороший спрос. Но вождь и вправду, щедр. Многие мужчины были бы рады видеть их прикованными к рабскому кольцу в ногах его постели.

В этот момент птичий крик прилетел из-за деревьев.

Лесные жители немедленно насторожились и схватили оружие с земли.

Архон махнул рукой Кэботу и своим людям, а затем повернулся и исчез среди деревьев.

Вслед за ним и весь его отряд оставил опушку леса, а вместе с ними и Кэбот, с двумя своими женщинами.

.

.

.

Глава 14.

Лес кажется спокойным.

.

.

.

В течение нескольких енов лесной отряд, стремительно удалялся от поляны, на которой они столкнулись с Кэботом, теперь следовавшим за ними в сопровождении двойного подарка, доставшегося ему. Это был один из нескольких подобных отрядов, обитавших в цилиндре развлечений, хотя они избегали встреч друг с другом, кочуя сами по себе, приученные выживать в одиночку.

Вскоре они добрались до холмистой местности, местами загромождённой скалами. Там Архон, а с ним Кэбот и некоторые другие, поднялись на вершину самой высокой скалы, откуда они могли бы осмотреть местность, оставленную позади.

Однако всё выглядело спокойным и мирным.

Кэбот, разумеется, был рад встрече с группой лесных жителей, но он не ощущал особой уверенности в том, что их заострённые палки окажутся эффективны против копий, сетей и отточенных клинков кюров. Кроме того, он отлично понимал, что именно на его запах натравят слина, именно на него будут охотиться соратники Пирра, и у него не было никакого желания подвергать опасности своих недавно встреченных товарищей.

Птичий крик, конечно, был предупреждением о том, что охотничья партия вошла в цилиндр.

Кэбот попытался было покинуть их группу, но один из мужчин удержал его за плечо, а Архон подвигал своей рукой из стороны в сторону, словно затирая следы на песке.

Кэбот предположил, что этот жест означал отрицание или отказ. Тогда он попытался сымитировать звук рычащего слина и указал в сторону заросшей лесом равнины ниже их.

Архон только улыбнулся и снова повторил свой жест, как будто заметал следы на песке.

«А может это означало, - пришла в голову Кэбота мысль, - что следы их передвижения или лагеря были удалены? Могло ли случиться так, что охотничий слин не прибыл на этом шаттле? »

Кэбот попытался передать свои опасения Архону, но лидер группы снова повторил тот же отрицательный жест, и начал спускаться с вершины скалы.

«Похоже, они не понимают грозящей им опасности, - решил Кэбот, - как и риска нахождения поблизости от меня».

Той ночью, группа разбила лагерь около спрятанного запаса продовольствия и мехов, одного из нескольких, как предположил Кэбот. Ему принесли шкуры, из которых он изготовил себе свободную тунику, а также выдали заострённую палку, длиной приблизительно футов семь. На ужин он получил полосы мяса дикого тарска, высушенные на ветвях деревьев. Лесные люди не готовили добытое мясо, даже если было взято недавно. Они просто не умели добывать и контролировать огонь. Впрочем, даже имей они это делать, они вряд ли стали бы его использовать, поскольку его свет и дым могли выдать их местоположение. Его подарки, две длинноволосых рабыни, размягчали мясо, пережёвывая это для него. Затем одна из них выкопала клубни, оказавшиеся дикими сулами, а другая забралась на дерево Бар и нарвала его плодов, орехоподобных стручков, свисавших с ветвей. Это дерево, насколько мы понимаем, не являлось родным ни Земле, ни Гору. Откусив по кусочку от каждого из предложенных ему угощений, Кэбот жестами дал понять, что рабыни могут поесть сами, что они с благодарностью и сделали. Их новый владелец оказался ими доволен, что ясно следовало из его разрешения им питаться. Когда те из их отряда, кому не было назначено заступить на дежурство, начали расходиться по своим спальным местам, подарки Кэбота легли на землю у его бедра, и начали тихонько поскуливать. Тут к Кэботу приблизился Архон и передал ему два корешка. Тэрл поднёс подарок к лицу и принюхался. Судя по запаху, это были корни сипа, хорошо знакомые ему по Прериям. Именно в них содержится активный ингредиент рабского вина. Краснокожие в Прериях дают его своим бледнолицым рабынями в сыром виде, если только не решат использовать их для получения потомства. В сыром, неконцентрированном виде его эффект длятся несколько месяцев, но постепенно рассеивается. В высоких городах Каста Врачей синтезировала из него вино для контрацепции рабыни, эффект которого можно снять только нейтрализующим веществом, названным Релизером. Корень сипа имеет горький вкус, и рабское вино, если не подслащено, тоже на вкус отвратительно. Релизер же наоборот, не только приемлем, но и ароматен, и восхитителен. Когда девушка получает этот напиток, она может начать в тревоге и страдании приняться рыдать о милосердии в ожидании того, что скоро будет послана в сарай вязки, где её прикуют и, накинув на голову капюшон, оплодотворят, причём сделано это будет рабом-мужчиной, глаза которого тоже будут закрыты. Рабыни, как и другие домашние животные, могут понести только согласно желанию их хозяев. Кэбот поставил на колени свои подарки, и дал каждой из них по корешку, который они, опустив головы и дрожа от отвращения, медленно прожевали и проглотили. Для простоты использовании он дал им имена Тула и Лана. Это были обычные для гореанских рабынь клички.

Вскоре удовлетворённые рабыни уснули, а вот Кэботу было не до сна.

Он был уверен, что охотничья партия кюров уже была в лесу, и, возможно, где-то недалеко.

Если он правильно понял Архона, слина с ними не было. Тогда это могла быть некая другая партия, а не сторонники Пирра, вмешавшаяся в его намерения, по невнимательности или, возможно, по неудачному стечению обстоятельств. Впрочем, не исключено, что Пирр мог не захотеть, чтобы его группа вошла в лес вскоре после его возвращения в Стальной Мир. Также, он мог понадеяться, что спустя какое-то время усилия его коллег могли бы оказаться ненужными, поскольку Кэбот к тому времени уже мог пасть перед другими ужасами леса, например, дикими животными того или иного вида, возможно даже, представителями его собственного вида.

Часовые сменились дважды, прежде чем Кэбот заснул.

Когда он проснулся, Тулы и Ланы рядом с ним не было.

.

.

.

Глава 15.

В лес пришла каисса.

.

.

.

Этот звук, звон рабских колокольчиков, трудно было с чем-то перепутать. Вот только в тот момент звон не был размеренным, характерным для таких колокольчиков, звучащих в такт шагов рабыни, которая прекрасно знает тот эффект, который они оказывают на мужчин, и без зазрения совести пользуется этим, чтобы представить себя как рабыню. Как женщины одного мира могут использовать одежду, духи, косметику и прочие аксессуары, а женщины другого тяжёлые мантии, сандалии и вуали, чтобы привлечь внимание к плоти, которую она может предложить мужчине, при этом надменно делая вид, что ничего такого они делать не собирались, точно так же и рабыня может использовать свои колокольчики по-разному, возможно, внезапной вспышкой и искрящимся перезвоном, чтобы объявить о своём присутствии в комнате, возможно, их провокационным и тонким шепотком сопровождая свою работу, словно призывая: «посмотрите на меня, Господин! Я – ваша», возможно, перекрывая нахальным звоном шум улицы, нагло и гордо провозглашая свою неволю, демонстрируя всем, что её нашли достойной ношения колокольчиков, возможно, это будет тихий звук, под аккомпанемент стона в ногах кровати её господина, которым она попытается привлечь внимание к своим потребностям. При этом ей остаётся только надеяться, что тем самым она не заслужит оплеуху.

Кэбот прыжком оказался на ногах. На территорию лагеря, почти вбежала, подгоняемая Тулой и Ланой, у каждой из которых в руке было по гибкой хворостине, жалкая, задыхающаяся, спотыкающаяся фигура. На фигуре была рабская туника и, вероятно, чтобы дать ясно понять кюрам, что её нельзя было съедать, её увесили колокольчиками. На запястьях, лодыжках и шее, которая теперь была свободна от ошейника, звенели колокольчики. Их звук мог быть легко услышан кюрами за несколько сотен ярдов. Маленькие руки девушки были плотно связаны за спиной. На лице красовались ушибы, а один глаз наполовину заплыл. На её теле в тех местах, где на него падали хворостины Тулы и Ланы, вспухли красные полосы и рубцы. Девушки не стеснялись выражать своё недовольство их заключённой, как могли, подгоняли её к лагерю. Икры и бёдра девушки, были исцарапаны и порезаны колючим кустарником, через который её тащили. Тула и Лана бросили свою пленницу на колени перед Архоном, за волосы удерживая её голову поднятой. Она с явным ужасом уставилась на мужчину.

«Ай-и! - мысленно воскликнул Кэбот, впервые увидев блондинку в рабской тунике. - Странно, как прикрытие частицы тела женщины, особенно предметом одежды, ясно указывающим на её рабство, может настолько ошеломить и стимулировать мужчину, может так удивительно увеличить привлекательность женщины и привлечь к ней внимание. Разве это не просит быть сорванным с неё? »

Неудивительно, что во время набегов на высокие города в лапах налётчиков обычно оказываются именно рабыни. По крайней мере, мужчина может видеть, что попалось внутрь петли его аркана. Кроме того, конечно, одетая этим способом рабыня, становясь наиболее вероятной добычей налётчика, тем самым отвлекает внимание от свободной женщины.

«Они должны понимать, - подумал Кэбот, - что блондинка служит приманкой для кюров. Она выпущена в лес, и её путь может быть отслежен. Как только люди подойдут, чтобы рассмотреть её или забрать себе, всё же она женщина изящная, кюры-охотники, могут окружить и уничтожить всю группу, или взять тех, кого они пожелают, возможно, надрезав уши остальным, особенно молодым, оставив их для следующей охоты. Архон, конечно, не дурак. Вон, он уже своим жестами ясно раздал соответствующие приказы, а его люди приступили к сворачиванию лагеря. Кажется, что по какой-то причине Тула и Лана были посланы, чтобы забрать девушку и привести её сюда. Зачем? Мужчины заметили блондинку и решили, что её шея будет хорошо смотреться в петлях кожаного ошейника? Если нет, почему они не убили её в лесу? А может это Тула и Лана, каким-то образом нашли её в лесу, и не знали, что с нею делать? Неужели они не понимали, какой опасности подвергают всех, приводя её в лагерь? »

Ответ на эти вопросы вскоре стал ясным Кэботу, как только была принесена заострённая палка, примерно два фута длиной и большой камень. Голову блондинки запрокинули, и острию палки вставили ей в рот. Её голову удерживали за волосы, так что она не могла ни увернуться, ни отпрянуть от вставленного ей в рот кола. Затем девушка была опрокинута на спину и прижата к земле. Остриё палки всё ещё оставалось в её рту. Рука мужчины подняла камень, намереваясь использовать его подобно молоту, чтобы вбить палку сквозь шею девушки, прибив её тем самым к земле. Широко распахнутые от ужаса глаза блондинки, казалось вот-вот вылезут из орбит.

«Это сигнал кюрам, - понял Кэбот, - ясный знак, намного более ясный чем убийство в лесу, о том, что люди поняли их уловку, и чтобы они не ожидали, что такие хитрости будут эффективны, более того, это приведёт к бесполезной гибели ценного домашнего животного или рабыни.

Кэбот успел вовремя, перехватив руку мужчины, уже начавшую своё падение, и сделал жест, который он подсмотрел у Архона, сигнал отрицания.

Архон сначала озадаченно уставился на него, а потом взмахом руки привлёк к себе внимание Кэбота. Затем вожак указал на блондинку и обвёл группу размашистым жестом. Архон начертил круг на земле, указал на блондинку, а затем, снова на своих людей, и, затем зарычав как кюр, ткнул в края круга, шевеля пальцами в направлении центра.

Кэбот кивнул, но затем тоже указал на блондинку и, начертив свой круг и издав рычание, указал внутрь. Потом воин обвёл рукой группу мужчин собравшихся вокруг них, и резко ткнул ею к центру круга, повторив это движение несколько раз.

Архон улыбнулся, и, повернувшись к одному из своих людей, вопросительно мотнул головой. Мужчина поднял десять пальцев.

«Всего лишь десять, - подумал Кэбот, - только десять. Но даже это, многовато для охотничьей партии кюров».

Архон встал и усмехнулся.

«Здесь, в лагере, приблизительно сорок мужчин. Кюры, конечно, ожидают, что люди побегут, - размышлял Кэбот. - Они всегда убегают. Но на сей раз, они не побегут».

Блондинка немного дёрнулась, и на её движение многочисленные колокольчики отозвались тихим перезвоном. Острая палка всё ещё торчала из её рта, удерживаемая на месте крепким мужчиной. Кэбот забрал у него палку и отбросил далеко в сторону. Блондинка принялась извиваться, попытавшись сесть, но Кэбот ногой снова опрокинул её на спину, прижав к земле.

- Человек, человек! – простонала девушка, лежавшая на спине и умоляюще глядя на него.

- Кюрское домашнее животное, - сказал Кэбот и, указав на блондинку, попытался объяснить, что ему нужно немного меха и кожи.

Лицо Архона расплылось в улыбке, когда тот понял его намерение. Приманка кюров не сможет предупредить их об опасности.

Кэбот присел рядом с распростёртым телом, и сплёл два поводка свисавших в шеи девушки, в один.

- Освободите меня, - попросила она Кэбота, заговорив по-гореански. - Они не понимают нас.

- Ты соблазнительно смотришься в рабской тунике, - сообщил ей мужчина. - Похоже, что у тебя всё в порядке с гореанским. Твои колокольчики тоже изумительны. Правда их слишком много. Это, кстати, рабские колокольчики. Впрочем, я думаю, что Ты это знаешь.

- Освободите меня! – попыталась убедить его блондинка.

Кэбот протянул руку и взял кусок меха и ремни, принесённые по его просьбе.

- Что Вы собираетесь со мной сделать? - испуганно спросила она.

- Мы сходим на прогулку, - ответил Кэбот.

- Вы же умный! - сказала девушка. - Когда мы останемся одни, освободите меня! Верните меня Арцесиле, моему владельцу!

- Возможно, в конечном счете, я это и сделаю, - пообещал он.

- Что Вы делаете! – воскликнула блондинка, и Кэбот быстро воткнул в её раскрытый рот скатанные в плотный комок мех и завязки.

Она уставилась на него дикими глазами.

- Разве домашнему животному кюра, не полагается вести себя тихо? - осведомился Кэбот.

Архон схватил пленницу за волосы и сердитым рывком дёрнул её вверх, поставив сначала на колени, а затем согнул в поклоне, прижав её заткнутый кляпом рот к ногам Кэбота. Подержав девушку так некоторое время, вождь лесных людей, опять за волосы, грубо и болезненно снова поставил на колени.

- Мы идём на прогулку, - сообщил блондинке Кэбот, подняв её на ноги.

Архон жестом показал, что он пойдёт впереди.

«Он знает, - догадался Кэбот, - хорошее место».

Тэрл последовал за Архоном, ведя за собой на поводке блондинку, неспособную говорить, из-за меха заполнившего её рот и удерживаемого завязкой, и руками связанными сзади. Их дорога отмечалась бренчанием колокольчиков.

.

.

.

Глава 16.

Теснина.

.

.

.

«Да, - не мог не признать Кэбот, - отличное место».

Он спустился вниз по откосу узкого прохода, туда, где он оставил сидеть блондинку. Почему сидеть? Да потому, что её лодыжки, скрещенные перед нею, были связаны сплетённым из двух прядей поводком так, что её голова была притянута вперёд и вниз.

При спуске по склону вниз скатывались мелкие камни, так что она знала, что либо он, либо кто-то другой, спустился к ней.

Послышался негромкий перезвон колокольчиков.

Девушка, связанная так, как она была, не могла поднять на него взгляд. Её запястья по-прежнему оставались связанными за спиной, ещё с того момента, как её подобрали Тула и Лана.

Кэбот, подняв голову, посмотрел на верхний край правого от него склона теснины, и махнул Архону, поднявшему руку и тут же с глаз долой исчезнувшему среди скал. Скалы здесь поднимались до высоты порядка пятидесяти футов, обступая теснину с трёх сторон. Лишь с одной стороны можно было попасть в эту похожую на яму впадину среди скал, миновав узкий неудобный спуск.

Снова звякнули колокольчики пленницы, сердито, но бесполезно. Кэбот окинул её оценивающим взглядом. До него донеслись негромкие, сердитые, требовательные, задавленные кляпом звуки.

Похоже, что она ещё не изучила послушание и страх в присутствии мужчины. Такие особенности, несомненно, тут же проявились бы в присутствии формы жизни, с которой она была ближе знакома. А каким удовлетворённым и высокомерным было это домашнее животное кюров, и с какой гордостью и пренебрежением она смотрела на своих собственных соплеменников, которых она считала, и возможно небезосновательно, низшей формой жизни. Разумеется, она и человеческих животных леса, животных добычи, воспринимала, как не достойных уважения, за исключением того факта, что они могли бы представлять для неё ужасную опасность. Конечно, она не забыла заострённую палку, которой её чуть не прибили к земле посреди примитивного лагеря.

Кстати, Кэбот связал её способом, приемлемым для свободной женщины, воздержавшись от связывания, которым могла бы быть связана рабыня. В том случае блондинка, скорее всего, стояла бы на коленях, опустив голову до земли, а поводок был бы пропущен между ей бёдер и, в тугую натянутый, был бы привязан к её скрещенным щиколоткам.

Тут в голову Кэбота пришла мысль о прежней мисс Пим, ныне домашнем животном Лорда Пирра. Она была рабыней, и он подумал, что она хорошо бы выглядела, связанная именно так. Согнутая, стоящая на коленях, со связанными сзади маленькими руками, поднятыми высоко над спиной.

На Горе существует много различий между свободной женщиной и рабыней. Порой эти отличия не более чем простой символ. Если свободная женщина связана как рабыня, то у неё есть причины полагать, что её намеченное будущее - неволя. Так пусть она начинает привыкать к тому, что её ожидает.

Не было ничего удивительного в том, что Кэбот часто вспоминал, и зачастую не без раздражения, о прежней мисс Пим. Конечно, это не было ни совпадением, ни простой случайностью, что именно она была подсажена к нему в контейнер. Неужели кто-то мог поверить в то, что это замечательное, удивительное совпадение всех вкусов, параметров, особенностей не было выбором, махинацией и тонким расчётом Царствующих Жрецов? А ещё Тэрл часто спрашивал себя, не могло ли быть так, что это он был подобран так, чтобы быть для неё таким же невыносимо желанным, какой она была для него. Были ли вычислены вовлеченные в это полярности? Могли ли Царствующие Жрецы быть настолько жестокими? Конечно, нет.

Ему вспомнилась та настойчивость, с какой она презирала мужчин. В общем-то, Кэбот не верил в то, что это было верно, но он не сомневался, что Бывшая мисс Пим хотела убедить себя в этом. Возможно, она презирала мужчин, какими она их знала, но она не презирала их такими, какими она подозревала, что они могли бы быть, мужчинами, перед которыми она могла быть только женщиной и рабыней.

Опять зазвенели колокольчики. Пленница задёргала руками и ногами в попытке освободить их. Она выглядела довольно соблазнительно. Эта блондинка была холёным, чувственным, на данный момент частично говорящим, получеловеческим существом.

Кэботу вспомнился Грендель. Он был столь же силён быстр и, возможно, столь же безжалостен как кюр. Наследие и генетический код кюров подобно электрическим кабелям прятались в его жилах, подобно стали укрепляли каждую частицу его массивного тела.

Помнится, Пейсистрат предупреждал, что Грендель хочет его пленницу.

Сверху послышал крик птицы. Охотничья партия вот-вот должна была появиться в пределах видимости со скал.

Внезапно блондинка замерла, словно превратившись в статую.

«Она понимает, - сообразил Кэбот. - Теперь до неё дошло! Теперь у неё появилась причина бояться. Как кюры будут расценивать её после этого вечера? А что если они разорвут её с клочья? Или утащат к шлюзу шаттла и там съедят живьём? Или привезут обратно и бросят скотские загоны, где она полностью осведомленная о том, для чего она там находится, будет ожидать, возможно, в течение многих недель своей очереди идти на разделочный стол? А может они отдадут её Пейсистрату для его мужчин в цилиндре удовольствия? »

«Безусловно, - размышлял Кэбот, - это только одна охотничья партия, и это, скорее всего, не те кюры, которые являются сторонниками лорда Пирра, поскольку при них нет слина. А вот от слина мне никак не скрыться. Так что, хочу я того или нет, но от людей мне придётся дистанцироваться. Но я хоть попытался сделать что-то для них. Если они научатся противостоять кюрам, вести согласованные действия, то, возможно, изолированные группы, враждующие за территории, смогут объединиться, пусть даже временно, в целях обороны, или, если получится, то и нападения».

Снова сверху прилетел крик птицы.

«Они скоро будут здесь», - заключил Кэбот.

Пленница осторожно обернулась, пытаясь искоса посмотреть на него.

«Связанные женщины хорошо выглядят, - подумал он, - даже когда они связаны как свободные женщины».

Его мысли снова вернулись к прежней мисс Пим. Она теперь рабыня. Дело сделано. Вопрос закрыт. Слова сказаны, и забрать из назад не получится. Это следствие её собственных действий. Она самоназванная, самопризнанная, самопровозглашённая. В результате такого поступка работорговец мог бы немедленно выставить её на продажу. И всё же Тэрл был уверен, что она пока не до конца понимала фактическую и юридическую реальность своего нового состояния. Её прошлое не подготовило её к тому, чтобы понять, по крайней мере, полностью и осознанно, характер её собственного поступка. У него не было особых сомнений в том, что она всё ещё была в ужасе от рабыни, которая жила в ней, фактической, естественной рабыни, и постарается изо всех сил и даже отчаянно продолжать пытаться скрывать её, отказываться от неё.

Блондинка вдруг начала издавать жалобные звуки, в которых больше не слышалось раздражения или дерзости.

«Она пытается умолять, - подумал Кэбот. – Так не пройдёт. Зато какие жалкие, тихие и бесполезные звуки у неё получаются. Смотри-ка, как неподвижно она держит своё тело, словно окаменела».

Конечно, она хотела бы предупредить кюров.

Архон проследил, чтобы за нами остались следы, смещенные камни, раздавленные листья, сломанные ветки, клочки меха, по-видимому зацепившиеся за сучки, в общем множество мелочей, привлекавших охотников в этом направлении.

«Превосходно, - подумал Тэрл. – Теперь нам нужны только колокольчики, сигнализирующие о точном местоположении добычи, возможно собравшейся вокруг приманки. Она хочет предупредить кюры? Замечательно. Почему бы не позволить ей сделать это? »

Кэбот склонился к связанным лодыжкам блондинки и освободил их от связывавшего их поводка. Блондинка посмотрела на него с благодарностью и облегчением. Она неловко встала на ноги и подняла лицо ему, снова негромко умоляюще заскулила, по-видимому, в надежде, что он мог бы освободить её от большого, неудобного кляпа и завязки, которые так эффективно перекрывали ей возможность говорить. Вместо этого, Кэбот взял поводок и несколько раз одернул его вокруг шеи пленницы, и подсунул свободный конец под витки, чтобы тот не болтался. Она повернулась к нему спиной, приподнимая к нему свои связанные запястья, но мужчина, взяв её за руки, просто встряхнул их, заставив колокольчики весело забренчать.

Девушка явно испугалась и попыталась снова замереть.

- Ты привлекательна, - шепнул Кэбот ей на ухо. - И Ты замечательно выглядишь в рабской тунике. Интересно, знаешь ли Ты, насколько соблазнительна Ты в такой одежде. Нисколько не сомневаюсь, что на тебя был бы хороший спрос.

Она изо всех сил старалась оставаться неподвижной.

Тогда Тэрл ещё раз энергично встряхнул её запястья, и новый звон колокольчиков разнёсся по округе. Наверняка его было слышно даже в лесу. И в следующий момент мужчина отпихнул её от себя. Пролетев несколько футов в сторону противоположную выходу из узкого прохода, повернувшись на ходу, бренча колокольчиками, она неловко завалилась на бок.

Блондинка тут же вскочила на ноги и дикими глазами осмотрелась вокруг себя.

Кэбот стоял между нею и выходом.

Тогда она повернулась и попыталась взобраться на крутые стены теснины, один раз, другой, третий, и каждый раз она теряла опору и соскальзывала, скатывалась обратно на дно каменной ямы в основании узкого прохода. Её руки, связанные за спиной, не способствовали успеху её предприятия.

Однако, на четвертой попытке, она почти справилась, поскальзываясь, раскачиваясь но удерживая равновесие, ей почти удалось достичь поверхности, вот только там она была встречена одним из людей Архона, который повалил её на спину, и столкнул вниз по наклонной поверхности, к её основанию.

 Конечно, интенсивность шума и перезвон колокольчиков, должны были бы заставить предлагать скорость и безотлагательность, возможно связанную с преследующими животными.

Цель приманки состоит в том, чтобы собрать добычу и удержать её на месте. Но безумство бренчания теперь должно было возбудить охотничьи инстинкты, заставит двигаться быстрее, преследовать шум, возможно, сигнализирующий о спасающейся и рассеивающийся испуганной добыче.

Кэбот жестом показал, что блондинка должна приблизиться к нему, что она и сделала, в страдании и испуге. Мужчина смотал поводок с её шеи, взял его конец в руку, и поставил девушку на колени рядом с собой, слева и немного позади, где рабыни обычно стоят на коленях, когда сопровождая своего господина, вынуждены сделать остановку.

Она жалобно проскулила.

Кэбот надеялся, что кюры догадаются, что она не была виновна в этой ловушке, а была не больше, чем несчастным, безропотным инструментом в непредвиденной хитрости. В принципе, так оно и было. Однако Кэбот не был уверен, что её владельцы обязательно будут видеть вещи именно в таком свете.

В следующий момент с рёвом и рычанием в теснину ворвались несколько огромных полусогнутых фигур. Кюры!

.

.

.

Глава 17.

Охота.

.

.

.

Их было десять, как и ожидалось.

Одним из них, Тэрл был уверен, был Арцесила, хозяин девушки.

Но увидев перед собой только Кэбота и блондинку, поражённые кюры остановились. Они принялись озираться, выискивая людей. Конечно, они ожидали найти здесь людей, несомненно, убегающих, спасающихся от неумолимых преследователей. Они понятия не имели, что теснина была тупиком, что из неё было никакого выхода другого выхода, кроме того, через который они в неё вбежали. Будь люди здесь, они были бы пойманы в ловушку в этом узком проходе. Это, несомненно, озадачило кюров, поскольку это было нетипично для хитрых животных добычи, обычно не позволявшим поймать их в ловушку в такой манере. Кюрам даже в голову не приходило, что на этот раз именно они могли оказаться теми, кому грозила некоторая опасность.

- Тал, - произнёс Кэбот вскинув руку в гореанском приветствии.

В то же мгновение первый большой камень, сброшенный сверху, ударил одного из кюров в плечо. Зверя развернуло вокруг оси. Тишину теснину разорвал вой боли и ярости. Кюр схватился за руку, которая теперь, казалось, беспомощно повисала вдоль тела. Кюры удивлённо задрали головы, и увидели летящий в них дождь камней, больших и маленьких. Двое сразу получили удары в голову, и один из них как подкошенный упал на землю. Остальные попытались отмахиваться от камней руками, но многие тут же лишились своих конечностей, не выдержавших встречи к летящими обломками скал. А затем вниз по крутому склону покатились несколько огромных валунов, столкнутых с края обрыва усилиями нескольких мужчин. Упав на дно прохода, они запечатали выход из теснины. Двоим кюрам не повезло попасть под этот рукотворный камнепад. Один получил удар прямо в грудь, отлетел назад и, впечатавшись спиной в каменную стену стёк на дно. Однако затем, царапая когтями стену и изворачиваясь, он смог подняться на ноги, и, в ярости, подняв руки, попытался зареветь, но звук вышел странным, наполовину задавленным и булькающим, из его зубастой пасти вылетел воздух пополам с кровью. Зверь, выглядевший ошеломлённым и дезориентированным, покачнулся и завалился на бок, кашляя и заливая своей кровью камни. Со стен теснины вниз снова полетели камни размером с голову человека, швыряемые больше чем двумя дюжинами мужчин. Кюры были ошарашены и, конечно, захвачены врасплох.

Затем несколько человек, с криками и заострёнными палками наперевес начали спускаться вниз по склонам на дно теснины. Другая группа помчалась по пологому проходу, через который вошли охотники. Кюрам никогда прежде не приходилось сталкиваться с людьми в такой манере. Раньше люди всегда бежали от них. А в этот раз люди не то что не бежали, но нападали, неуклонно и зло, и, помимо этого, кюры вдруг оказались в меньшинстве. Люди значительно превзошли их численно. Пока зверь пытался отбить заострённую палку одного, трое или четверо других, подобно слинам, висящим на боках ларла, втыкали своё примитивное оружие глубоко в волосатое тело. Уже в первый момент атаки четыре кюра были мертвы, и не оставалось ни одного не раненного, чья шкура не была окровавлена. Шестерым оставшимся кюрам, рычащим, размахивающим лапами и копьями, в конце концов удалось прорваться через наполовину заваленный проход и массу разъярённых людей к лесу, вплотную подступавшему к скалам. Кэбот подал знак, что люди должны преследовать их и продолжить нападать. Кюрам нельзя давать возможность перегруппироваться или хотя бы осмыслить произошедшее.

Нет ничего необычного в том, что преследуемый может стать охотником. Ларл, например, обычно делает петли или заходит с тыла и начинает преследовать своих охотников. Но с людьми это произошло впервые.

Той ночью люди питались мясом кюра. Кэбот не стал присоединяться к ним, отказавшись есть плоть разумного существа.

В общем, он вернул Архону двух рабынь, Тулу и Лану, и покинул лагерь его людей.

С собой он взял только блондинку, ведя её связанную на поводке и с заткнутым ртом, но теперь избавив от колокольчиков.

.

.

.

Глава 18.

Уступ

.

.

.

Кто-то может предположить, что со стороны Кэбота было глупостью возвращать блондинку в окрестности шлюза шаттла, вместо того, чтобы оставить её хищникам или лесным людям, однако такие действия вовсе не являются чем-то беспрецедентным среди людей. Наверное, представителю одного вида разумных существ не стоит комментировать особенности поведения другого. К тому же, с точки зрения Кэбота, она была свободной женщиной. Возможно, это имело какое-то значение. Но с другой стороны, кажется вероятным, что он повёл бы себя, точно так же будь она не больше, чем рабыня. Люди - существа странные. Им нравится владеть и управлять своими женщинами, причём полностью, даже прибегая к плети, но при этом они пойдут на многое, чтобы защищать их, заботиться и лелеять. Многие готовы умереть за них. Мужчины хотят в женщине рабыню, точно так же, как женщины хотят видеть в мужчине господина.

Около шлюза блондинка склонила голову и потёрлась ею о грудь Кэбота, наполовину испуганно, наполовину благодарно. Это был жест, мало чем отличающийся от того, с каким домашнее животное кюра могло бы подольститься к своему владельцу.

Кэбот же отстранил её от себя и, уже было отвернулся, чтобы скрыться в лесу, как внезапно, резко повернулся назад и, почти со звериным рычанием и яростью, шагнул к ней, схватил за руки и поднял перед собой. Он держал девушку так в течение некоторого времени, пристально разглядывая её. Насколько я понимаю, она была довольно миловидной самкой его вида. Конечно, Царствующие Жрецы, должно быть, с вниманием и заботой подошли к её выбору, прежде чем в своих целях подсадить в его контейнер на Тюремной Луне. Мы подозреваем, что очень немногие из её прелестей Кэбот не смог различить под той рабской туникой, которая была на ней надета. Несомненно, в его крови в тот момент бушевал мощный порыв толкавший его к ней. Будь она рабыней, и Кэбот, скорее всего, взял бы её в свои руки и порадовал себя ею. Но она, конечно, была свободной женщиной. Возможно, это имело значение. Короче говоря, он этого не сделал, не опрокинул её на спину, чтобы использовать резко и яростно, не уложил осторожно на траву, чтобы с терпением и выдержкой, как иногда делается с рабыней, заставить её извиваться и задыхаться, и жалобно умолять в веревках или цепях, чтобы он не прекращал своего занятия. Безусловно, она была бы в его милосердии, и он сделал бы с ней всё, что ему бы понравилось, потому что она – всего лишь рабыня. Но он просто привлёк девушку к себе, как если бы она была человеком, и, удерживая её голову так, что она не могла ни отстраниться, ни отвернуться, прижал свои губы к губам блондинки. Затем сильнее. Спустя несколько мгновений Тэрл немного отстранился. Девушка, на лице которой застыло выражением похожее на недоумение, уставилась на него. Это действие, которое, кажется, является вполне обыденным в культуре людей, не было до конца понято ею.

Это действие, весьма распространено среди людей и, в действительности, среди определенных других видов, но его посыл вовсе не универсален даже среди людей. Универсальны, конечно, сексуальные заигрывания, провокации и прочие подобные действия, того или иного вида, вроде прижатий, касаний, ласк, поглаживаний, поз, танцев и так далее. Среди кюров распространены разного рода покусывания, но не с целью ранить, а скорее дать понять, что вред, который мог бы быть причинён, причинён не был. Самец, например, может собственнически сомкнуть зубы на самке, но не поранить её, а самка в ответ, если не протестует, может так же укусить самца, как бы защищаясь, но не до крови. Если же самка не готова уступить, то она может причинить серьезную травму. Ухаживание кюра, если можно так выразиться, походит на кружение вокруг добычи, с прыжками и притворными выпадами и укусами, которые иногда могут становиться довольно опасными. В действительности, сторонние наблюдатели, не разбирающиеся в этом, иногда думают, что два кюра дерутся, а не ухаживают друг за другом. Самец кюра, как и мужчины у людей, обычно крупнее и сильнее самок своего вида, что может сослужить хорошую службу в плане выживания всего вида в целом, поскольку самка может быть оплодотворена и без её согласия, если этого требует сохранение вида. Самка кюра сама по себе крупная и опасная, но самец ещё крупнее и гораздо опаснее, и в конечном итоге, может удержать её, и сделать с нею всё, что он пожелает. Безусловно, многое зависит от характера каждого конкретного представителя их вида.

В целом, распространённое среди людей касание губами, предполагает, что в это может быть вовлечено нечто большее, чем простая культурная идиосинкразия, но не на уровне немедленно доступном для сознания, а на уровне, на котором акт понимается как символический, наводящий на размышления и предваряющий более интимные отношения. Возможно, именно поэтому в отдельных человеческих культурах многие возражают против касания губами рассматриваемым способом. Например, гореанские свободные женщины обычно на публике прячут лица, по крайней мере, частично, под вуалями, по-видимому, чтобы скрывать от всех свои провоцирующие губы. Фактически, одним из актов, наиболее пугающих для гореанской свободной женщиной, в особенности для представительницы высшей касты, может стать, что называется, раздевание лица, при котором их губы выставляются на всеобщее обозрение, как если бы это были губы рабыни. Это рабыням, не позволено скрывать своего лица, так что их губы должны быть видны всем, и даже публично, что расценивается как один из актов позора и унижения, наложенным на рабыню.

Одна из причин того, что многие гореане рассматривают женщин с Земли как пригодных только для рабства, в том и состоит, что многие из них обнажают свои губы публично. Это изначальное отсутствие беспокойства относительно наготы своего лица обычно пробуждает презрение к рабыням земного происхождения не только у гореанских свободных женщин, но даже и у гореанских рабынь. Кстати, часто рабыня земного происхождения, по мере того как она всё ближе знакомится с Гором и его культурой, начинает всё острее ощущать наготу своего лица, как и то, что прикрыть эту наготу ей запрещено, и мужчины могут рассматривать её, как они пожелают и так далее. Но разве это не то же самое, как с кайилой, или любимым слином? Животные же не носят вуалей. Позже, однако, начав то, что называется изучать свой ошейник и понимать его смысл, как провозглашение её желанности, привлекательности и красоты, она изучит радость неволи, и свою роль и важность в структуре гореанского общества, и, вероятно, будет идти гордо, высоко подняв голову, широко разведя плечи, нахально демонстрируя собственность её господина. Её больше не волнует тот факт, что свободные женщины ненавидят её, а другие гореанские рабыни теперь расценивают как серьезную конкурентку. Она уже узнала, что, у таких как она больше вероятность быть проданной с аукционной площадки. Безусловно, для неё будет разумно, унижаться перед свободными женщинами, становиться на колени, съеживаться и опускать голову, впрочем, как и для любой другой гореанской рабыни. Укус стрекала – штука неприятная.

Но вернёмся к встрече, или прижатию, или касанию губ, одной или обеими сторонами, как реагирует переводчик, на вопрос, что такое поцелуй. Мы отмечаем, что рабыню можно целовать, и она должна целоваться всякий раз, когда и как её хозяину этого захочется, поскольку она ему принадлежит. Точно так же рабовладелец командует не только губами рабыни, но и её языком, зубами, волосами, руками и всем телом. Вся она, как Вы понимаете, принадлежит ему. Она существует для служения ему и его удовольствия. Она обычно готовит, чистит и стирает для него, и вообще заботится о его одежде и имуществе, включая саму себя и его жилище. Она приветствует его в его доме, становясь на колени. Она уже знает, что такое просить, умиротворять, изнемогать и выказывать почтение. Она знакома с беспомощностью и подчинением, поскольку она рабыня. Она более чем знакома с цепями и веревками, или капюшонами и кляпами. Такие вещи освобождают её сексуально и напоминают ей, ясно и недвусмысленно, что она более не свободная женщина. Ей, вероятно, придется освоить многие обязанности, как домашние, так и интимные. С того момента как рабские огни запылали в её животе, свобода для неё осталась в прошлом. Отныне и впредь она принадлежит мужчинам. Так что, нет ничего удивительного в том, что её часто можно увидеть на коленях перед мужчиной, опустив голову, целующей его ноги, в жалобной мольбе о его прикосновении.

Она - рабыня.

Так вот, Кэбот насильно прижав свои губы к губам связанного домашнего животного Арцесилы, удивил её. Несомненно, она нашла этот опыт озадачивающим, но, кажется, одновременно, не неприятным.

Несомненно, также, это вызвало некую незнакомую ей неловкость внутри её прекрасного тела, по-видимому, связанную с внезапно вскрывшейся восприимчивостью. Акт, возможно, говорил с нею при дневном свете сознания, шёпотом ночных секретов её живота, но, также в это могло быть вовлечено не больше, чем, так сказать, зов крови к крови.

Возможно будет проще понять её состояние, если мы упомянем, что Арцесила, несмотря на несколько предложений, некоторые из которых были подкреплены солидной суммой, никогда не использовал её для получения потомства, даже, несмотря на то, что её мягкие бёдра давно покраснели. Её никогда не запирали в кандалы размножения. Она, конечно, в виду своего возраста и здоровья, часто чувствовала странное беспокойство и волнение, вызванные едва понятым ей сексуальным любопытством и побуждениями. Но она мало что могла сделать с этими тревожащими гормональными недугами. Она даже не понимала их сексуальной природы. Её хозяин не стал стерилизовать её. Порой она чувствовала в себе странное напряжение в присутствии мужчин, но таковых было немного в Стальном Мире, за исключением животных в скотских загонах, рождённых среди себе подобных для мяса и глупости, а из тех, с которыми она сталкивалась в других местах, многие были домашними животными, и особого интереса не представляли, поскольку были стерилизованными, ленивыми и пассивными.

Кэбот раздражённо оттолкнул блондинку от себя, и повернулся лицом к лесу.

Блондинка заскулила ему вслед.

Он уже слышал, характерное шипение слинов. Ан назад они вышли из шлюзовой камеры шаттла. Со своего наблюдательного пункта Тэрл насчитал восемь охотников при двух ищейках. Он специально оставил длинный петляющий след, чтобы выиграть время, и иметь возможность сделать круг, вернутся и оставить блондинку у входа в шаттл. Само собой, путал он след в одиночку, оставив свою пленницу в лесу. Связанную и с заткнутым кляпом ртом Кэбот уложил блондинку на живот под высоким туровым деревом и, опустившись на колени рядом с её телом, освободил ей руки, но перевернув девушка на спину, сразу связал их снова, но уже спереди. Опять перевернув пленницу на живот, Тэрл, отвязав от её шеи один из поводков, притянул им её руки к животу и завязал шнур на спине. Второй поводок он пропустил под подмышками девушки, так что его концы оказались спереди, а потом эти концы связал узлом под её коленями, и, закинув получившуюся петлю на плечо, начал взбираться на дерево. Посадив блондинку на высокой ветке, примерно в семидесяти - восьмидесяти футах над землей, спиной к стволу дерева и, отвязав второй поводок, им закрепил девушку на месте, опоясав за ноги, живот и шею. Кэбот небезосновательно предположил, что высота и тишина защитят его подопечную от хищников. Ветки на такой высоте были достаточно тонкими и не выдержали бы вес ларла, а слины были животными наземными, по деревьям лазать не склонными. Оставалось, только надеяться, что охотники из числа людей не догадаются посмотреть вверх.

Блондинка жалобно посмотрела на Кэбота, и немного беспомощно подёргалась. У неё не было ни малейшего шанса освободиться, поскольку она была привязана гореанским воином. В программу обучения таких мужчин связывание пленников входит отдельным предметом. Фактически, даже гореанских подростков обучают тому, как правильно связывать женщин, конечно, предоставляя рабынь, на которых можно практиковаться. Девушка тихонько проскулила, на большее она была не способна, кляп из меха и завязки глушил все звуки. Всё, что она могла, это жалобно смотреть на мужчину. Но в его глазах не было даже намёка на возможность милосердия. Ей предстояло остаться здесь и в том виде, в каком она была. Она снова заскулила и попыталась извиваться, но бесполезно. Блондинка соблазнительно выглядела связанной. Короткая туника также не оставляла особого простора фантазии относительно её очарования. Если бы она смогла понять свой статус, как свободной женщины и природу мужчин, она, скорее всего, постаралась бы держать тело в неподвижности. Рабыни, с другой стороны, часто проявляют недюжинную изобретательность и даже хитрость в плане использовании движений и верёвок. Часто они делают вид, что пытаются бороться, тем самым подстрекая своего господина. Какая рабыня не знает, что даже малейший лязг её цепи, на вид небрежный, может привлечь к ней внимание владельца, а то и возбудить его до безумия. И при этом им удаётся делать это с совершенно невинным видом! Иногда им приходится балансировать тонкой грани, которая отделяет изнасилование и удар плети от нежности, и снисходительную ласку от нетерпеливого, поучительного укуса стрекала.

Закончив с ней, Кэбот спустился с дерева и приступил к запутыванию следа, взять и распутать который любой слин сможет даже многие аны спустя. Позже Тэрл собирался вернуться за кюрским домашним животным, а пока ей оставалось только ждать пока дела мужчин и кюров не будут решены, совершенно неспособной каким-либо образом вмешаться или повлиять на результат. Подобное обращение с женщиной, кстати, даже со свободной, не было чем-то необычным для гореан. Она должна ждать пока события идут своим чередом, ждать, чтобы выяснить, будет ли она освобождена и возвращена с честью, скажем, в её город, или узнает того, кому она теперь будет принадлежать. Женщина с гореанской точки зрения часто рассматривается как товар и приз, который может быть получен или дан в зависимости от желания как мужчин.

 

        *         *    *     *

 

Оставив блондинку около шлюза, куда он её сам же и возвратил, Кэбот прислушался, а затем побежал в лес.

Он запомнил вкус её губ. Ему казалось позором, тратить впустую такой товар как она, оставляя её домашним животным кюра. Разве не лучше бы она смотрелась в клетке, предпочтительно тесной, что было бы весьма поучительно для неё, ожидающей своей продажи?

У Кэбота не было никакой надежды на то, чтобы уйти от слинов в одиночку, но он не хотел подвергать лесных людей дополнительной опасности.

Из оружия у него при себе была только доставшаяся ему в подарок от Архона, длинная заострённая палка, длиной около семи футов, что примерно равнялось длине гореанского копья.

Слин, когда он дикий или спущен с поводка, обычно идёт по следу молча.

Но когда его используют как контролируемое охотничье животное, он часто яростно натягивает поводок, пытаясь торопить охотников, рыча от расстройства, и иногда издавая сердитый визжащий звук, словно указывая егерям держащим поводок, на ненужность такой продолжительной охоты, которую он, если бы его выпустили, мог бы закончить уже давно, прервав дальнейшее бегство неожиданно неуловимой добычи, след которой он уже давно определил, местонахождение знает и готов уничтожить.

 

    *          *          *           *

 

Кэбот понимал свою неспособность оторваться, что от слинов, что от кюров. Слин - быстрый, неутомимый следопыт, а кюр, особенно опустившийся на четвереньки, может легко опередить мужчину, как на короткой дистанции, так и в изнурительном марафоне на целые пасанги, и по скорости, и по выносливости. Мимоходом мы можем подтвердить это превосходство, и слина, и кюра над человеком. Впрочем, это превосходство очевидно для любого нейтрального наблюдателя. И даже нет нужды упоминать о большей силе кюра, о мощи его челюстей, проницаемости его клыков, способности когтей, особенно на задних ногах, выпотрошить добычу одним ударом и так далее.

Соответственно, Кэбот не собирался бежать, пока, отчаянный и опустошенный, возможно после нескольких анов преследования, из-за боли в мускулах, дрожи тела, нехватки воздуха в лёгких, он не станет совершенно беспомощным и беззащитным перед своими преследователями.

Тэрл предпочел бы встретиться с ними, пока ещё он был бы полон сил и подвижен.

Будь его преследователями неосторожные и неопытные люди, или подобные животные другого вида, он, скорее всего, сделал бы петлю и незаметно подкрался бы с тыла, чтобы устранить их одного за другим, конечно, если бы они держались цепочкой и достаточно растянулись, преследуя его. Это - обычная тактика, когда имеешь дело с колонной неосторожных и не подозревающих с кем они связались преследователей, но маловероятно, чтобы это сработало, скажем, Воинами или Убийцами, поскольку они осторожны и знакомы с такой тактикой, к которой к тому же, сами частенько прибегали. И Кэбот предположил, правильно, нет ли не важно, что соратники Пирра должны хорошо знать, что их добычей был Воин, и, соответственно, было бы

неразумно, даже притом, что он человек, недооценивать этого факта. Также, Кэбот предположил, и это я полагаю было правильно, что слух и обоняние кюров воспрепятствовали бы ему совершить больше чем одно нападение. Добавим к этому, что у него не было ни металлического клинка, которым можно было бы быстро перерезать горло, ни топора, которым он мог бы перерубить спинной хребет, ни настоящего копья, наконечник которого мог легко проткнуть даже толстую шкуру кюра, и проложить путь к его сердцу. Короче говоря, он предположил, что, в лучшем случае, смог бы избавиться от одного врага, оставшись перед семью другими и двумя разъярёнными слинами, повернувшимися и бросившимися на него. В общем, Тэрл предпочёл подняться на небольшой уступ, высотой футов тридцать, который задержит и замедлит слинов, а при удаче, позволит ему продержаться против них какое-то время даже с заострённой палкой или шестом. На его взгляд охотникам будет неважно, загрыз ли его слин, который вполне мог быть диким лесным слином, или убит, предположительно случайно, от могучего копья брошенного рукой кюра.

Теперь он ждал на уступе между скалами и размышлял над тем, что это было достаточно странное место для того, чтобы умереть, но весьма интересное. Подняв голову, Тэрл мог видеть лес, росший над его головой, так же, как и вокруг него. Солнечный свет попадал в этот цилиндр аналогично тому, как он попадал в главную среду обитания кюров, будучи собранным и сосредоточенным посредством зеркал от «Тор-ту-Гора» или Солнца, поскольку это были два названия одной и той же звезды. Он с интересом заметил, пока ждал, что из различных скрытых трубопроводов появляется плёнка воды, по-видимому увлажняя воздух вокруг него. Несомненно, это происходило во многих вестах вокруг и выше его, в лесу на потолке. Этим увлажнением, скорее всего, управляли автоматические устройства, а испарившаяся влага, в свою очередь, будет естественным образом усвоена и переработана в планетарной окружающей среде. Мужчина с чувством близким к очарованию смотрел, как образуются бусинки воды на листьях ползучего турпаха, паразитного, но съедобного вьюна, обычно цепляющегося за кору турового дерева. Его кожаная туника, доставшаяся от людей Архона, быстро остыла и начала липнуть к телу. Резко поднявшаяся влажность подчеркнула свежесть и аромат леса. Это продолжалось приблизительно десять енов, после чего увлажнители прекратили работать, также внезапно, как и начали. Над лесом, раскинувшимся ниже, по причине более высокой температуры, смягчённый и освежённый воздух начал дрожать и парить.

Уже прошло около четверти ана с того момента, как Кэбот снова услышал слинов.

Он уже мог точно сказать, что ищейки были взволнованы, и их рвение и возбуждение, росли по мере того, как след становился свежее.

А уже мгновение спустя Тэрл увидел, продиравшуюся сквозь кусты гибкую фигуру слина, уткнувшегося своей змеиной головой в землю.

Кэбот встал и, ударив торцом палки по скале у своих ног, выкрикнул:

- Здесь! Сюда, ползи сюда, серый друг!

Слин поднял голову. Позади него стоял кюр, державший в руке поводок. Он тоже задрал голову, а затем, указав на Кэбота, разразился громким рёвом ликования и триумфа, заодно приводя в готовность своих товарищей.

Слин так ярился, так рвался с поводка, что даже кюру приходилось напрягать все силы, чтобы удержать его на месте. Через мгновение из кустов вынырнул второй слин. Обоих ищеек больше волновал след и его свежесть, чем тот факт, что добыча фактически уже была в поле зрения. След, струйка запаха, всё ещё держал их в своих цепких лапах. Следом и остальные кюры появились из деревьев. Двое их них двигались слегка впереди основной группой, влекомые слинами. Шестеро других разбились по парам, причём каждая следующая пара держалась тандемом за предыдущей. Это доказало Кэботу верность его предположения относительно того, что он был бы в состоянии попытаться убить только одного, поскольку другой член пары немедленно узнал бы о нападении на его товарища.

«Да, - подумал Кэбот, - они понимали, что шли по следу воина».

Мужчина был удовлетворён уважением, проявленным кюрами к его касте.

Все восемь кюров появившиеся из леса, уже были почти у основания занятого им небольшого уступа.

Шестеро были довольно крупными особями, если не сказать огромными, двое другие значительно меньшими, не больше трёхсот - пятисот фунтов.

Их переводчики были включены.

- Приветствую, - донёсся механический голос из переводчика.

- Приветствую, - ответил Кэбот.

- Мы думали, что тебя придётся преследовать дольше, - сказал один из кюров.

- Надеюсь, вы не разочарованы? - осведомился Кэбот.

- Ты догадываешься, почему мы здесь? - поинтересовался другой кюр.

- Думаю да, - ответил мужчина.

- Ты оставил для нас странный след, - заметил третий.

- Ты не мог проникнуть в шлюз шаттла, - сказал первый. – Там нужен код.

- Представляете, я догадался, - усмехнулся Кэбот.

- Вернувшись по твоему эксцентричному следу к шаттлу, мы обнаружили там животное-приманку, - сказал третий из них.

- Самку-приманку, - добавил четвёртый.

- Интересно, - кивнул Кэбот.

Там где речь идёт о мужчинах, лучшими приманками становятся женщины. Выражение «девка-приманка» известно во многих местах. Бывает, что таким рабыням разрешают надеть предметы одежды свободной женщины без того, чтобы быть убитой за это, когда используют её в этой роли. Иногда их выставляют на мосты по вечерам при свете лун, чтобы, в тот момент, когда разбойничающий тарнсмэн заходит в атаку, тарнсмэн города мог напасть на него сверху и застать врасплох. В качестве примера другой распространённой хитрости можно привести такую: группа рабынь переодетых в девушек, развлекается спортивной игрой вне стен города, возможно со смехом перебрасываясь мячом, или беседуя друг с дружкой. Когда чужой тарнсмэн, решивший испытать удачу цепи, садится, чтобы поймать один из на вид уязвимых очаровательных трофеев, к его удивлению внезапно появляются многочисленные гвардейцы, доселе скрывавшиеся в норах, и окружают его. Свободных женщин, кстати, почти никогда не используют в такой роли. Если бы какая-то согласилась на такое, то она, скорее всего, очень скоро обнаружила себя раздетой и в своём ошейнике, то есть в ошейнике её господина.

- Мы не стали её есть, - сообщил пятый, - поскольку она была одета.

- Пока не стали, - добавил третий.

- А откуда вы знаете, что она была животным-приманкой? - полюбопытствовал Кэбот.

- А как ещё она могла бы оказаться здесь? - спросил первый.

- И то верно, - кивнул Кэбот.

- А где её охотничья партия? - спросил тот же кюр.

- Почему бы тебе не спросить у неё самой? - поинтересовался Кэбот.

- Похоже, Ты мало знаешь о нас, человек, - заметил он. - Такие существа, в лучшем случае, домашние животные. Они не умеют говорить.

- Понятно, - протянул Кэбот, поразившийся тому насколько быстро соображала блондинка.

Как быстро она поняла, что они охотились именно на Кэбота. Впрочем, она, конечно, как и он сам, прекрасно слышала визг слина. Принята за безъязыкое домашнее животное, она избегала допроса с пристрастием относительно его местонахождения. Кроме того, её как не умеющую говорить, можно было не опасаться как опасную свидетельницу, которая могла бы сообщить о них. Точно так же, как нечего было бы бояться на Земле беспризорной собаки.

«Пожалуй, самую большую опасность для неё, - подумал Кэбот, - по-видимому, будут представлять выжившие члены предыдущей охотничьей партии, или кто-либо другой, кто мог узнать о том, что она, девушка-приманка, использовалась не кюрами, чтобы заманить людей, но людьми, чтобы завлечь в ловушку кюров. Конечно, Кэбот приложил все усилия, связывая её и держа беспомощной около себя в теснине, чтобы дать ясно понять тот факт, что она не по своей воле предала своих хозяев. Безусловно, её использовали против них, хотела она того или нет, но кюры не склонны проявлять доброжелательности, понимания или всепрощения. Раз её использовали так один раз, разве она не может быть использована тем же способом в следующий раз? К тому же, кто сказал, что она не могла сотрудничать с людьми намеренно? Поскольку она не умела говорить, или точнее умела говорить плохо, это могло бы показаться более чем возможным. И, конечно, Арцесила знал, что она была, по крайней мере, до некоторой степени говорящей, так как он сам отправил её на обучение к Гренделю.

- Мы думаем, на обратном пути снимем с неё одежду и съедим её, - заявил третий из участвовавших в разговоре кюров.

Это замечание обеспокоило Кэбота, поскольку он как-то упустил из виду, что перед ним были кюры, для которых люди мало чем отличались от верров или табуков.

- А что если она убежала, - уточнил Кэбот.

- Нет, - отмахнулся первый из них. - Мы прислонили её спиной к дереву и сковали её руки наручниками сзади, а ключ повесили на шею.

- Так что мясо останется свежим, - опять вступил в разговор третий.

- Вообще-то она - домашнее животное, - напомнил Кэбот, - и её хозяин не будет рад тому, что его собственность съели.

- Он не узнает.

- Это Лорд Арцесила-то не узнает? - усмехнулся Кэбот.

Кюры обменялись удивлёнными взглядами.

- Откуда Ты узнал об этом? - спросил первый.

- На неё не было его ошейника, - заметил второй.

- На ней не была вообще никакого ошейника, - добавил третий.

- Она может быть ничейным животным, которое использовали в качестве приманки, - предположил четвёртый.

- Она могла украсть тунику, чтобы её не съели, - сказал пятый.

- Иногда они готовы убить друг друга за тунику, - сказал первый.

- Я видел её на его поводке, - сообщил Кэбот.

- Мы будем голодны после охоты, - предупредил третий кюр.

- Но я же здесь, - напомнил Кэбот. - Какое вам разница, кого их людей вам съесть?

- Ты достанешься слинам, - объяснил второй. - Они прошли большой путь. И они нашли свою добычу. Они захотят съесть её.

Слины, действительно, нетерпеливо царапали земле и, задрав головы, жадно смотрели на него.

Слин - опасное животное, голодный слин опасен вдвойне, а тот, который ожидает вознаграждения за успешную охоту, и не будет вознаграждён, опасен чрезвычайно. Такое животное может повернуться и броситься на того, кто держит его поводок. Когда слина используют в охоте на сбежавших рабынь, если планируется вернуть рабыню владельцу, а не убить, охотники обычно несут мясо с собой, чтобы наградить животное, как только добыча окажется в руках ловцов.

- Лорд Арцесила не обрадуется, если вы съедите девушку, - предупредил Кэбот, который, честно говоря, сам не был уверен в этом, в конце концов, что мешало Арцесила, самому рассмотреть возможность такого акта.

- Ему неоткуда будет узнать об этом, - заявил третий из группы кюров.

- Ну что, мы спускаем слинов? - поинтересовался тот из кюров, который стоял несколько впереди других, и кого Кэбот счёл лидером их партии.

- Это скорее ваше решение, - пожал плечами Кэбот, - а не моё.

- Признаться, мы ожидали, что ты будешь бежать, пока сможешь, - сказал одни из кюров.

- Люди не всегда бегут, - ответил Кэбот.

- Похоже, Ты слишком глуп, чтобы сделать даже это, - заявил другой.

- А Ты побежал бы? - спросил его Кэбот.

- Нет, - ответил тот, - но я - кюр.

- А может, он – кюр? - предположил третий из группы охотников.

Быть кюром, это знаете ли, далеко не всегда означает простую принадлежность к определённому виду живых существ. Вопрос «Ты кюр? » может быть задам даже кюру, и в данном случае его значение выходит за рамки простой биологической классификации.

- Нет, - ответил Кэбот. - Я – человек.

Одни из кюров у подножия скалы злобно зарычал. Однако его переводчик выдал бесстрастную фразу:

- Ты - мясо.

- Ты думаешь, что та палка, которую Ты держишь - оружие? – явно издевательски спросил их вожак.

- Подари мне своё копье, если хочешь, чтобы я был вооружён лучше, - предложил Кэбот.

- Ты даже не сможешь метнуть его, - заявил кюр.

- Тогда мне придётся суметь обойтись своей палкой, - развёл руками Кэбот.

- Он храбр, - донеслось из одного из переводчиков.

- Ты должен понимать, - вдруг сказал кюр, выглядевший самым крупным среди них, и до сего момента молчавший, - это не имеет отношения конкретно к тебе.

 - Ничего личного, - поддержал его другой.

- Понимаю, - усмехнулся Кэбот. – У вас поручение от Лорда Пирра, бросившего вызов Агамемнону.

- Спускайте слинов, - скомандовал тот, который, как казалось Тэрлу, был их лидером.

Слины, несомненно, узнали эту команду, произнесённую на кюрском, а не по-гореански, на который были выставлены переводчики. В любом случае они реагировали немедленно, даже прежде, чем Кэбот услышал голос из переводчика. Они задрожали и ещё яростней принялись рвать когтями землю, дёрнулись было вперёд, но были удержаны. Потом они снова рванулись вперёд, нетерпеливо шипя, натянув поводки так, что их уже с трудом смогли удержать даже кюры, как и не смогли отстегнуть карабины. Оба зверя смотрели вверх, на Кэбота, в их глазах светилась нетерпеливая жажда крови. Наконец предохранительные защелки, а затем и карабины сработали, четыре щелчка, и два слина буквально выстрелили вперёд. Их когти бешено заскрежетали по короткому крутому склону.

Не пробежав и половины пути, один из слинов оступился, опрокинулся на спину и, дико извиваясь в воздухе, с недовольным визгом упал на землю у подножия откоса. Зверь моментально вскочил на лапы, извернулся, готовый к новой попытке подъёма. Тем временем другой слин был уже у ног Кэбота. Его зубы клацнули через мгновение после того, как Кэбот воткнул своё примитивное копье раскрытую пасть. Остриё, прорвав левую щеку зверя, вышло наружу. Слин отшатнулся, оступился и откатился назад. Но тут же вскочил на все шесть лап, казалось, даже не почувствовав боли. Теперь в атаку бросилось первое животное, получившее доступ к тропе на склоне, и уже через пару мгновений было рядом с Кэботом на его узком уступе. Впрочем их соседство не продлилось долго, и слин, опрокинутый ударом окровавленной палки, снова скатился к подножию. Первый слин ещё не успел подняться на ноги, как его, попытавшийся повторить свой бросок товарищ, получил удар остриём палки в грудь, и покатился обратно. Новую атаку первого слина Кэбот отбил торцом своего примитивного оружия. Теперь уже оба слина остались у подножия тропы ведущей на уступ, занятый мужчиной. Они кружились, шипели, яростно хлестали себя по бокам хвостами, снова и снова бросали вверх злобные взгляды.

«А уступ оказался отличной оборонительной позицией», - мелькнула мысль у Кэбота.

Внезапно словно тьма вспыхнула слева от Кэбота. С острым, скоблящим, скребущим звуком большое копьё пробороздило по каменной стене ограждавшей тропу наверх, и с треском переломилось на две части, врезавшись в скалу позади мужчины. Кэбот прянул в сторону, и второе копьё, пролетев справа от него, ударилось в камень за его спиной, оставив в нём выбоину, словно на него обрушилась кувалда. Теперь уже одни из кюров поднимался на уступ по узкой тропе. Кэбот ткнул его своей заострённой палкой, но кюр схватил её и потащил к себе. Мужчина, чтобы не быть сдёрнутым с уступа вынужден был выпустить своё оружие. И в тот же момент ему показалось, как будто его окружило верёвочное облако, опустившееся на него откуда-то сверху. Он попытался отбросить это, бороться с ним, но оно ловко обернуло его три или четыре раза, сбило его с ног, запутав в своих тугих объятиях. Кэбот попытался окатиться в сторону, выпутаться, освободиться, но волосатая нога прижала сеть к камню, и Кэботу осталось только беспомощно цепляться пальцами в пряди, каждая их которых была почти в дюйм толщиной. Сеть была брошена рукой настоящего мастера своего дела. Кэбот даже почувствовал настоящую зависть и восхищение умением того, кто её метнул. Судя по всему, предположил он, у этого охотника был большой опыт в охоте с сетью на людей. Конечно, это было сделано умело, и Кэбот сознавал свою полную беспомощность. В принципе, он и сам был весьма квалифицирован в использовании сетей, конечно, не настолько, как некоторые бойцы с арены, называемые рыбаками и мастерски использующие сеть и трезубец. Сам Кэбот не раз использовал сети в ситуациях захвата рабынь, или женщин, которых предстояло сделать рабынями. Конечно, когда город взят завоевателями, рабыням свойственно подчиниться чужим солдатам, вставая на колени, опустив голову и протягивая скрещенные запястья, чтобы их легче было связывать. Однако некоторые, особенно свободные женщины, которые переоделись в рабынь, опасаясь, что в неразберихе мародёрства их могут убить, бросаются наутёк. Иногда, даже домашние рабыни, рабыни башни, рабыни дворца и тому подобные, непривычные к более суровым разновидностям рабства, пытаются убежать в надежде на то, что смогут избежать цепей более обычных рабынь. В любом случае Кэбот не был невежественным в охоте с сетью на женщин. Некоторых особенно понравившихся, он оставлял для себя, других, распределял по своему усмотрению среди своих людей, а с остальных получал прибыль от их продажи.

А вот теперь и сам Кэбот запутался в сети, и не в лёгких шнурах нагруженной по углам рабской сети, которую он, возможно, разорвал бы пополам, поскольку она рассчитана быть неизбежной для женщины, но никак не для мужчины, а в прочной сети, сотканной из расчёта на удержание ларла.

Между тем, на уступ, на котором лежат Кэбот, опутанный тяжёлыми прядями ловчей сети, поднялся ещё один кюр.

Этот второй кюр принёс копье, которое вручил своему товарищу придерживавшему сеть. Тот, ухватив древко обеими руками приблизительно в четырёх футах от наконечника, демонстративно поднял его высоко над головой, медленно поводил из стороны в сторону словно прицеливаясь в сердце человека, лежавшего перед ним и выглядывавшего сквозь ячею сети.

.

.

.

Глава 19.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: