Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Апреля. Перекрестный допрос Риббентропа
Утреннее заседание.
Риббентроп был подвергнут перекрестному допросу сэром Максуэллом‑Файфом. Уловками, противоречивыми заявлениями, пустой аргументацией и ничего не значившими аналогиями, зависанием на отдельных пунктах, использованием «дипломатического языка», а также отнявшими массу времени заиканиями и откашливаниями Риббентроп попытался отмести отягчающие его вину документальные доказательства: об оказанном им содействии Гитлеру в деле присоединения к Рейху Австрии и Чехословакии, когда тот угрозой и шантажом вынудил эти государства уступить ему, о предпринятых им дипломатических шагах непосредственно перед нападением на Польшу, хотя Риббентроп сознавал, что это означало войну с Англией. Даже в дневнике Йодля появилась запись о том, что министр иностранных дел увлекся смертельно опасной игрой.
Обеденный перерыв. Во время обсуждения перекрестного допроса Риббентропа в отсеке, где принимали пищу пожилые обвиняемые, Шахт, возбужденно размахивая руками, подчеркнул основное звено вопроса: – все сходится в одном: он знал о предстоящей войне с Польшей, он не предпринял ничего, чтобы се избежать! Вот ядро, суть всего вопроса, все остальное – пустая болтовня! Папен вспомнил, как Гитлер оказывал давление на канцлера Австрии Шушнига, угрожая применить силу. Когда совещание в Берхгесгадене 12 февраля 1938 года достигло точки кипения, Гитлер громким криком призвал к себе Кейтеля. На зов Гитлера, который был слышен на все здание, примчался Кейтель. Гитлер велел ему усесться в углу. Этого жеста было вполне достаточно, чтобы нагнать страху на Шушнига. Однако и Папен, и Шахт придерживались единого мнения о том, что не было необходимости прибегать к подобного рода угрозам – Шушниг и без Гитлера понимал, что 80 % населения Австрии стояло за присоединение к Германии. Против чего Шушниг еще мог возразить, так это против всеобщего господства нацистов. Шахт вспомнил, что бывший канцлер Австрии был вообще человеком, на которого надавить ничего не стоило; Шахт познакомился с ним в концлагере. Зейсс‑Инкварт потешался над невежеством Риббентропа в области истории. Когда я направлялся в другой отсек для приема пищи, он, хитровато улыбаясь, шепнул мне: – Тсс! Вы сейчас ничего не говорите, но мне кажется, что наш министр иностранных дел не знает даже, что болгарский вопрос связан с Трианонским соглашением. До меня дошли слухи, как доктор Хорн готовил своего подзащитного Риббентропа к послеобеденному заседанию: защитник сказал ему, что если ему будут задавать вопросы о дневнике Йодля, то их следует переадресовывать самому Йодлю, а о приказах Кейтеля за его подписью – самому Кейтелю. Если будет затронут вопрос об антисемитизме, то Риббентропу следует указывать на то, что он никогда не позволял себе никаких циничных высказываний в геринговском духе о том, что, мол, лучше было расстрелять на две сотни больше евреев, чем позволять нанести такой урон собственности. Этот последний пункт поверг Риббентропа в ужас – нет, нет, он никогда не сможет решиться на подобный выпад против Геринга, поскольку тот по‑прежнему человек, способный оказать влияние.
Послеобеденное заседание.
Риббентроп продолжал отрицать все обвинения в агрессивных замыслах. Перекрестный допрос достиг пика комизма, когда Риббентроп стал отрицать, что оказывал на Гаху сильное давление, требуя от него в нарушение Мюнхенского соглашения передачи Рейху Чехословакии. «Какое еще давление вы могли оказать на главу иностранного государства, кроме как угрожать ему тем, что ваша многочисленная армия перейдет границы этого государства, а военно‑воздушные силы подвергнут бомбардировке его столицу?» – желал знать сэр Дэвид. «Война, например», – нимало не смущаясь, ответствовал Риббентроп, после чего весь зал зашелся хохотом. Риббентроп не соглашался с тем, что в отношении Англии проводилась вероломная политика и, хотя внешне все выглядело весьма благопристойно, в действительности замышлялась коалиция против этой страны. В конце концов, сэром Дэвидом был предъявлен подписанный самим Риббентропом документ, в котором тот рекомендовал Гитлеру именно такую политику. Бывший министр иностранных дел Рейха попытался оспорить и это документальное доказательство, заявив: «Англичане хладнокровно оставили бы Польшу в беде*. Не хотел он признавать и своего удовлетворения начавшейся войной, поскольку не сомневался, что данная проблема должна быть и будет решена еще при жизни Гитлера. Отрицал Риббентроп и факт оказываемого давления на Японию с тем, чтобы она также участвовала в нападении на Англию.
На обеденном перерыве Кейтель, Геринг и Йодль рассуждали о нападении на Польшу. Начало нападения было намечено на 24 августа, затем 25 августа срок его был перенесен на 30 августа, а потом ещё на сутки, то есть на 31 августа – ожидалось, что требования Германии будут удовлетворены. Требования не были удовлетворены, и нападение произошло в ночь с 31 августа на 1 сентября. Позже Кейтель заявил мне: – Понимаете, никто не верит Риббентропу, что он не знал о военных приготовлениях. А ведь он и правда не знал. Ему Гитлер говорил одно, нам совершенно другое. Он всем лгал по‑разному. Йодль слышал слова Кейтеля, слышали и остальные. Такое он никогда и нигде не решился бы заявить, разве что в стенах своей камеры, если бы до сих пор находился под влиянием Геринга.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-19; Просмотров: 309; Нарушение авторского права страницы