Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
V . — Изменения в социальном строе и общественном сознании
До своего поглощения более сильными соседями государства Великой Китайской равнины не пребывали в бездействии, а вмешивались в политику, пытаясь устанавливать перемирия между крупными царствами. Поскольку они были слабы, их единственным средством воздействия были дипломатия и искусство убеждения. Так в конфликтах, захлестнувших начиная с VII в. до н. э. государства долин Янцзы и Хуанхэ, развивалось тонкое искусство дипломатических комбинаций и моралистической риторики, оказывавших глубочайшее влияние на китайскую мысль и литературу вплоть до начала нашей эры. Видя угрозу со стороны окраинных царств, древние города-государства держались за свои традиции так сильно, что и пришельцы не оставались нечувствительными к тому, что в их глазах представало как истинные благородство и «китай-скость». Очевидно, важность, которую в то время приобрели нравственные и ритуальные требования как побудительные мотивы действий людей и государств, отчасти объясняет происхождение идеала «порядочного человека», который в начале V в. до н. э. стал центральным в учении Конфуция. Вооруженные же столкновения постепенно заставили осознать реальность военных и экономических факторов (исход войны в конечном счете представлялся уже не вердиктом сонма богов, а логическим следствием степени силы или слабости противника). На смену аристократической иерархии, почитанию традиционных обрядов пришли отношения силы не только между царствами, но и внутри каждого из царств. Около 600 г. до н. э. начались кровопролитные ссоры между знатными семьями за власть, острое соперничество между князьями и землевладельцами, драматические попытки глав государств освободиться от опеки могущественных семейств. Эти конфликты приводили то к устранению родовой знати и выдвижению новых людей, полностью преданных государю (в Цзинь конца VII в. до н. э.), то к фактической узурпации царской власти (в Лу в 562 г. до н. э., где законный государь сохранял функции верховного жреца, но потерял реальную власть), то к полной узурпации царских прерогатив (в Ци в начале V в. до н. э.) и даже к территориальному дроблению (в Цзинь в 453 г. до н. э.). Когда непрочные преграды, созданные обычными установлениями, рухнули, традиционные политические и социальные структуры постепенно распались. Некоторые мыслители эпохи Борющихся царств, особенно Мэнцзы (конец IV в. до н. э.) в знаменитом рассуждении, открывающем сборник его поучений, открыто говорил о разрушительном действии жажды власти и богатства —«корысти» (ли). На смену отношениям архаического типа, основанным на кровном родстве, почитании обрядов и власти религии, пришли личные отношения людей друг к другу в результате свободного согласия. Всякая знатная семья стремилась создать себе клиентелу. Главам государств, не имевшим больше эффективных средств для удержания власти из-за прекращения поступления дани (воинами, колесницами и продуктами земледелия), пришлось устанавливать повинности для того, чтобы набрать войска. Наемные войска и личная «гвардия» царя— в числе новшеств этой эпохи. VI в. до н. э. был временем первых налоговых и аграрных реформ: они зафиксированы в Лу (маленькое государство в Шаньдуне) в 594 и 590 гг. до н. э., в Чжэн (Хэнань) в 543 и 538 гг. до н. э. Если в архаическую эпоху крестьяне, очевидно, были вынуждены даром обрабатывать земли, доход с которых удерживало благородное сословие, то начиная с VI в. до н. э. в обиход вошла система зернового налога. Как правило он составлял десятую часть урожая и рассчитывался, вероятно, исходя из среднегодового сбора зерна либо из реального урожая за каждый год. Практика натурального обложения, весьма вероятно, сопровождалась чувствительной переменой в положении крестьян (земледельцы получили больше свободы и независимости от своих старых хозяев). Швоз-можно, что некоторая автономия деревень началась как раз с того момента, когда традиционный сбор дани сменился настоящей фискальной системой. Примерно в то же время (во второй половине VI в. до н. э.) появились записи уголовных законов на треножниках. Это было важнейшее новшество, приход писаного права на смену неписаным обычным правилам в отношениях между знатью и сельским населением, ибо вместе с ним рождалась централизованная власть. С развитием политической власти китайское общество постепенно становилось более цельным. В то время, как в архаическом обществе, по-видимому, существовало много мелких социальных групп, весьма разнообразных по статусу, теперь складывались более крупные и органичные образования. Традиционно существовавшее при империи деление китайского общества на знать (позднее ученых), крестьян, ремесленников и торговцев, несомненно, начало развиваться в эпоху царств-гегемонов. Острота конфликтов повлекла за собой утяжеление повинностей, лежавших на крестьянстве, и конфуцианская критика вполне справедливо видела связь между упадком древних установлений и нищетой, до которой доводила крестьян жадная до роскоши и власти знать. Раскопки и здесь дают нам ценнейшие сведения: начиная с конца VI в. до н. э. в погребальных обрядах становятся заметны стремление к роскоши и пренебрежение традициями. Именно тогда в гробницы наряду со священными со- судами начинают помещать ценные вещи бытового назначения. По мере обострения морального кризиса усилилось и различие жизненных позиций: в результате распрей, беспорядков и смут, овладевших китайским миром начиная с VII в. до н. э.[27], появились моральная рефлексия и положительные знания.
Глава V ОБРАЗОВАНИЕ ВОИНСКИХ ГОСУДАРСТВ (СЕРЕДИНА VI в. - 221 г. до н. э.) I . — Железный век За три столетия, предшествующие созданию империи (V—III вв. до н.э.), произошли быстрые и необратимые изменения в ландшафте и природных условиях Китая. Огромные лесные пространства были вырублены, заболоченные территории осушены, обработаны, кое-где созданы системы искусственного орошения. Обработанные земли распространились до границ царств. Население Китая вплоть до самого бассейна Янцзы стремительно росло, несмотря на чрезвычайно кровопролитные войны. В конце правления династии Ранняя Хань, когда страна еще далеко не достигла такой степени экономического развития, как в III в. н.э., по переписи 2 г. н.э. население достигло 57 миллионов человек[28]. Границы городов расширялись, население их увеличивалось, у них появлялись вторые ограды. Значимость государств теперь оценивалась не только по числу военных колесниц, но также по их размерам и числу жителей. Современники отмечали глубокие различия, отделявшие эту эпоху от периода государств-гегемонов и более ранних: в древности городам-государствам подчинялись только небольшие слабонаселенные территории. Само собой разумеется, что и принципы управления ими были совершенно другие. Проблемы администрирования, провианта, благоустройства территорий либо вовсе не вставали, либо решались гораздо проще. Эти три века примерно соответствуют эпохе, традиционно известной под именем «Борющихся царств». Началом этой эпохи произвольно считается распад царства Цзинь в Шаньси на три новых государства: царство Хань в Хэнани, Вэй на юге Шаньси и Чжао на севере той же провинции. Это событие произошло в 453 г. до н. э. Но чтобы подчеркнуть новизну политических учреждений этого периода, перестройку государственной структуры под влиянием военных режимов, мы используем здесь термин «воинские государства», а не «Борющиеся царства», начало же этой эпохи устанавливаем по менее искусственному критерию: началу выплавки железа[29]. Первое упоминание об этой технике в письменных источниках относится к 513 г. до н. э., а последние археологические открытия позволяют датировать наиболее ранние образцы железных литых предметов началом V в. до н. э. Таким образом, начало нового, последнего перед образованием империи, периода китайской истории можно отнести примерно к 500 г. до н.э. Очевидно притом, что распространение железоплавильного производства на протяжении V в. до н. э. сделало возможным обработку обширных земель, а без него чрезвычайно быстрое экономическое развитие китайского мира в течение последних пяти столетий невозможно было бы себе представить. Благодаря производству большого количества инструментов для рубки леса, обработки земли и больших ирригационных работ, благодаря повышению урожайности, о котором свидетельствует рост ставки натурального налога, Китай, по-видимому, достиг плотности населения и уровня благосостояния, почти на две тысячи лет давших ему значительное преимущество перед странами Запада. Выплавка чугуна стала известна в Китае примерно на 1600 лет раньше, чем в Европе[30]. Но как бы ни были важны эти изобретения, они были лишь предпосылкой важнейших для истории Китая перемен, а не вызвали их непосредственно. Развитие техники и изменение природных условий в Китае действительно благоприятствовали концентрации средств производства и богатств. Плавка железа, которая была возможна только при совершенствовании системы подачи воздуха, поскольку требует очень высоких температур, производилась на предприятиях достаточно крупных, где было достаточно топлива. По технологии производства плавка железа не могла производиться мелкими ремесленниками, в отличие от ковки (единственный способ производства железа, известный в античной и средневековой Европе). Железоплавильные заводы были государственными предприятиями или же принадлежали богатым купцам-промышленникам, работавшим на глав своих государств. То же можно сказать и по поводу животноводства: с той поры, как обширные равнины Китая стали распахиваться и количество пастбищ сократилось, разведение лошадей стало возможно только в огромных табунах, находившихся в степи (Ордосская излучина, Монголия, север Щэньси и Ганьсу). Или .же лошадей выменивали на ткани в ходе официальной торговли с кочевыми племенами. В этом случае также видно, насколько условия животноводства в Китае отличались от Европы, где преобладало мелкое скотоводство. Кроме того, осушение и орошение земель в Китае было серьезной проблемой, поскольку она должна была решаться в масштабах целых больших областей (мы не говорим о небольших местных ирригационных работах, несомненно, проводившихся с древнейших времен), сельские общины не справились бы с ней. Вот почему некоторые теоретики полагали, что в некоторых регионах мира ирригация породила особую форму правления («восточный деспотизм» по терминологии Карла Виттфогеля). Но если в Китае природа и развитие техники действительно способствовали появлению определенной формы государственного устройства и, в первую очередь, становлению социальной группы крупных предпринимателей, то первую роль в этом процессе все равно следует приписать историческим факторам. В городах-государствах исторической эпохи ремесленные мастерские зависели от дворца; свободных ремесел там не существовало. Так что воинские государства не вводили заново прямой или косвенный контроль политической власти над ремесленным производством, а следовали очень древней традиции. Закрепляя же за казной доходы от эксплуатации недр, лесов и болот, они тоже руководствовались традицией. Наконец, с одной стороны, система регулирования водных ресурсов и ирригации, а также контроль за этой системой могли влиять на политическое устройство военных государств и империи в Китае, а с другой — большие ирригационные работы были возможны только потому, что уже существовали соответствующие государственные структуры, а также многочисленная и дисциплинированная рабочая сила, которую давала армия. Таким образом, ирригация — лишь один из аспектов перемен в китайском мире, начавшихся с железным веком, причем, возможно, не главный; во всяком случае, ею одной нельзя всего объяснить. П. — Реформы В некоторых царствах первые предвестники грядущих перемен: фискальные реформы, писаные уголовные законы, начало организации централизованного управления, — появились еще в VI в. до н. э., когда китайские земли были очень слабо обработаны и, несмотря на вырубку лесов, сохранялись большие площади кустарников и болот. Новая форма войны — стремление к уничтожению противника и захвату территорий — заставила китайцев осознать значение экономических и политических факторов. Архаические порядки не соответствовали такой войне, требовавшей единоначалия, продуманной стратегии, обученных войск и многочисленных резервов. Чем ожесточеннее становились битвы, тем необходимее становилась централизация. Поэтому реформаторское движение, начавшееся в VI в. до н. э., продолжилось в V и в IV вв. до н. э. В разных царствах реформы начались в разное время, были более или мене радикальными, но перед ними везде стояли одни и те же задачи: сломить могущество крупной знати, укрепить центральную власть, накопить людские и продовольственные ресурсы. В большинстве царств прежние уделы были постепенно заменены административными округами. Структура уездных и волостных управлений, первоначально учреждавшаяся на вновь завоеванных землях, со временем распространялась и на старые территории. Установился обычай ставить во главе этих административных единиц сменяемых чиновников, получавших жалованье зерном, которые каждый год подавали подробный отчет о своей деятельности. Так было в конце V в. до н. э. в царстве Вэй, где реформа коснулась даже высших лиц центральной администрации и воинского начальства: начиная с этого времени, министры и генералы в этом государстве назначались непосредственно правителем, в то время как по существующей ранее традиции эти посты закреплялись за членами знатных фамилий. Централизации власти в царстве Вэй служили и другие меры: издание связного кодекса наказаний и наград, позволявшего отбирать и держать в послушании лучших слуг государства, всеобщий запрет на критику законов царства, введение суровых наказаний за подделку казенных печатей и двухчастных грамот для сбора войск[31], запрет кровной мести, из-за которой при господстве знатных фамилий случались затяжные междоусобные войны, регламентация образа жизни, имевшая целью сделать невозможным образование клиентелы и закрепить за государем привилегию на роскошь. К великому сожалению, нам известно о реформах лишь по лаконичным текстам и можно только догадываться о том, насколько важно было бы знать о них подробнее. В разных государствах реформы проходили по-разному. В царстве Хань в середине IV в. до н. э. один реформатор (неизвестно, были ли приняты его советы) доказывал, сколь выгодно правителю сохранять в полнейшей тайне свои политические намерения и решения, предлагал строго контролировать чиновников, функции которых должны быть чрезвычайно четко определены. В царстве Ци в 356—320 гг. до н. э. принимались различные меры для поощрения земледелия и распашки новых земель. Кроме того, были установлены награды для всех тех, кто способен представить государю замечания на законы. Таким образом, древний обычай замечаний, некогда бывших долгом знатных советников, распространялся на все население. В царстве Чу в начале IV в. до н. э. было узаконено, что наследственные привилегии действуют лишь до третьего колена, и вся знать выслана в слабо населенные районы. У нерадивых чиновников сокращалось или вовсе изымалось жалованье, а сэкономленные таким образом средства направлялись на подготовку профессиональных воинов. Но самые последовательные и радикальные реформы произошли в середине IV в. до н. э. в царстве Цинь. С 356 по 348 гг. до н. э. одна реформа проводилась за другой явно по заранее намеченному плану. Знать в этом царстве была слаба и, очевидно, слишком бедна, чтобы оказать сопротивление, а потому социально-политические перемены оказались гораздо глубже, чем в окрестных государствах. Вся территория Цинь была разделена на сорок один уезд, меры длины и веса унифицированы. Были упразднены древние титулы и привилегии знати и учреждены двадцать воинских чинов для отличившихся в сражениях, каждый чин давал право на пенсию определенного размера. Чины присуждались по простому и объективному критерию: показателем доблести служило число отрубленных неприятельских голов. В сельском хозяйстве поощрялись освобождением от общественных работ крестьяне, урожай которых превосходил определенное количество зерна. Бродяжничество было запрещено, все перемещения лиц находились под строгим контролем полиции. К этому времени относятся первые листки регистрации на постоялых дворах. Бродяг и бездельников обращали в государственных рабов. Классические книги («Книга песен», «Книга историй», «Книга обрядов» и др.), служившие основой школьного образования, были сожжены, а после объединения Китая эта мера сразу же распространилась на всю империю. Но самые глубокие реформы состояли в разрушении древних крестьянских общин и новой форме их организации. Крестьян сгруппировали по пятеркам и десяткам; так же были сгруппированы и военные. Каждая группа общин была связана круговой порукой и обязательством доносить обо всех преступлениях. Реорганизация сельских общин сопровождалась также новым межеванием полей и уничтожением прежних ограждений на них. Таким образом, в конечном счете целью законодателя были не частные реформы (административная и военная), а радикальное преобразование общества, переуст- ройство даже его нравов. Не будет преувеличением в данном случае сказать, что это была революция. Дело, начатое в Цинь в середине IV в. до н. э., казалось бы, должно было прерваться со сменой правителя в 338 г. до н. э., но этого не случилось: оно было подхвачено и продолжено будущим основателем империи. В этом и заключается историческое значение реформ в государстве Цинь. Реформы IV в. до н. э. обеспечили Цинь военное превосходство, которое позволило ему установить господство над всем Китаем. Эти же реформы служили основой политики первых китайских императоров. Уголовные законы, системы премий и наград, равно как и установленный в деревнях тип общинного устройства, — военного происхождения. Подданным была предписана суровая армейская дисциплина, и все усилия благодаря системе реформ были направлены к единой цели — завоеваниям. III . - Война Итак, война вообще представляется главным двигателем социально-политических перемен в китайских государствах V—III вв. до н. э. Но, очевидно, и некоторые изменения в военной технике и в организации воинских частей также имели серьезные последствия для китайского общества. Самые значительные из них — появление регулярной пехоты (конец VI в. до н. э.), изобретение арбалета (V в. до н. э.) и формирование кавалерийских частей (IV в. до н. э.). Пример в усовершенствовании организации войска подали некоторые окраинные царства: регулярную пехоту первыми учредили, несомненно, У и Юэ в озерной и болотистой области низовьев Янцзы, непроходимой для колесниц, а около 540 г. до н. э. сражения против варварских племен в горной местности вынудили и царство Цзинь в Шаньси завести пехотные подразделения[32]. Вскоре их примеру последовало государство Чжэн в восточной Хэнани. Знатные цзиньцы, привыкшие к поединкам на колесницах, с трудом соглашались на роль простых пехотинцев. Но это открыло путь неизбежным и необратимым социальным переменам: поединки чести (стычки благородных воинов на колесницах) сменились сражениями упорядоченных и дисциплинированных частей больших пехотных армий, родился новый мир. Появление солдата-крестьянина, выращивавшего злаки и сражавшегося в пешем строю, было, вне всякого сомнения, важнейшим социально-политическим фактом эпохи Борющихся царств. Нетрудно угадать и последствия этого: старая мораль личной чести сначала отошла на второй план, а потом и совсем постепенно забылась за требованиями порядка, дисциплины и эффективности. Между тем, количество перемен в войсках постепенно увеличивалось. В эпоху государств-гегемонов войско состояло из нескольких сот колесниц, за которыми шло еще несколько десятков тысяч неподготовленных и недисциплинированных человек пешком: слуг, носильщиков, конюхов, землекопов и проч. В конце этой эпохи, когда столкновения между царствами стали более ожесточенными, число колесниц увеличилось и достигло нескольких тысяч в войске каждого из крупных царств. Но начиная с конца VI в. до н. э., развитие пехоты постепенно привело к уменьшению числа и роли колесниц. Они не вышли полностью из употребления даже в III в. до н. э., но теперь составляли лишь один из родов войск, основные силы которых составляли специализированные пехотные полки: копейщики, лучники, арбалетчики, обозные и др. Вероятно, в конце V в. до н. э. появились арбалеты и катапульты. Арбалет, тетива которого натягивалась ногой, был гораздо мощнее и стрелял дальше лука: по свидетельству современников, он поражал противника на расстоянии нескольких сот метров. Появление кавалерии было последним значительным изменением в составе войск. И это нововведение, вероятно, появилось под влиянием и давлением окраинных племен. В 307 г. до н. э. царство Чжао (самое северное из трех, на которые распалось древнее Цзинь) создало кавалерийские части, точно скопированные с кавалерии своих противников — кочевников Ордосской излучины и монгольской степи[33]. В это же время в кавалерии распространилась стрельба из лука на всем скаку (одно из любимых упражнений китайских всадников времен империи) и пышное платье древних аристократов было заменено штанами, которые стали обычной одеждой народа во всем Китае. Именно в конце IV в. до н. э. из степи пришли конные воины, вооруженные луками — грозные сюнну (гунны). Сложное искусство объезжать верховых лошадей, возникшее в Европе около 1000 г., в Восточную Азию, по-видимому, проникло гораздо позднее. Отсюда важное различие между западной и китайской цивилизациями. Когда в Китае появилась кавалерия, основные перемены в обществе уже состоялись. Вследствие этого всадники никогда не были там благородным сословием: напротив, их рекрутировали из крестьян, нередко варварского происхождения. Можно сказать больше: именно из-за социальных перемен V—III вв. до н. э. и забвения традиций благородного сословия архаической эпохи воинское ремесло во время империи считалось уделом простонародья. Впрочем, кавалерия всегда оставалась довольно немногочисленной. Это были элитные части со строго определенной функцией: мобильность и быстрота кавалерии применялись только для набегов и внезапных нападений. В самых могущественных царствах накануне объединения империи насчитывалось только 5—10 тысяч всадников. По сравнению с количеством колесниц и численностью конницы пехота играла в войсках поистине определяющую роль. Число пехотинцев достигало сотен тысяч, и если судить по тем огромным цифрам, которые содержатся в источниках, очевидно, почти все мужское население, способное носить оружие, состояло в войсках в качестве солдат пехоты. Но прежде, чем обязательная воинская повинность стала правилом, в разных царствах и в зависимости от степени политической централизации отличалась и система воинского набора. Первоначально добровольцев рекрутировали, привлекая премиями (в Ци — восемь унций золота за отрубленную голову неприятеля) или обещанием освобождения от налогов (в царстве Вэй). Царство Цинь в IV в. до н. э. первым ввело систему обязательной воинской повинности для всех подданных, подав пример, которому Китайская империя следовала до X в. Там же, где сохранялись аристократические обычаи, унаследованные от эпохи государств-гегемонов, вельможи создавали свои личные ополчения, и эта практика впоследствии возобновлялась в империи при каждом ослаблении центральной власти. В эти периоды крупные военачальники играли роль проконсулов в отдаленных провинциях и, прибегая к демагогии, превращали подчиненные им войска в личных клиентов. В V—III вв. до н. э. технический прогресс, рост числа людей, участвовавших в войнах, и единоначалие повлияли и на способы ведения войны. Походы стали более дальними и продолжительными, а потому развивалось искусство стратегии. Войсками командовали не правители и их министры — члены знатных фамилий, как прежде, а полководцы — специалисты. В ходе тотальных войн между крупнейшими царствами становилось все яснее, что исход сражений зависит от могущества каждого из государств: числа и морального духа жителей, политического строя, состояния земледелия и зерновых запасов. Целью войны был разгром противника и аннексия новых территорий. Война зачастую превращалась в осадную: войска стремились захватить города с постоянными гарнизонами и укрепленные позиции. Если в архаическую эпоху исход войны решался за один — два дня, то в V—III вв. до н. э. осады иногда продолжались по три года. В качестве военной техники стали использоваться башни, осадные лестницы, земляные валы, достигавшие высоты городских стен, подкопы и мины, задымление подземелий при помощи мехов; на границах государств и в горных проходах возводились крепости. Но никогда не забывали, что решающим фактором победы или поражения может быть моральный дух противника, а потому широко прибегали к пропаганде, шпионажу и военным хитростям[34]. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-06-20; Просмотров: 141; Нарушение авторского права страницы