Популярная Медицинская Энциклопедия

 

Так. Домой возвращаться нельзя. Могут взять прямо там, не дожидаясь совещания. Идем, естественно, к немцам. Благо есть что предложить, так что можно будет рассчитывать на высокий пост в отошедшей рейху Литве. В том, что Гитлер, получив от него подробную информацию, раскатает Советский Союз в блин – Прунскас не сомневался. Там-то все на волоске висело. А тут… Даже получив королевский подарок от неведомых сил, Сталин не мог ничего изменить, по большому-то счету. Уж это-то посвященный во многие тайны и подробности лейтенант госбезопасности знал. Слишком велика эта страна, слишком много азиатчины. Временами Россия напоминала ему болото – сколько ни ухни в вонючую жижу бревен и камней (да хоть бетона!) – а под ногами все одно хлюпает. Немцы совершили несколько роковых ошибок. Теперь они их не совершат. И его доклад – как своевременно! – им в этом поможет.

Где уходить? В хорошо знакомой ему Литве его будут искать в первую очередь. Либо юг, либо Брест. Юг… румыны – это дополнительная затяжка времени. Неделю будут надувать щеки, прежде чем сведут его с немцами. Значит, Брест. Было бы забавно сбежать к англичанам – но прямых границ с ними нет, а через Турцию или Иран – масса сложностей. Нет, надо делать все нагло и быстро. Сначала – в архив.

Прунскас заполнил бланк, расписался. Документы и вещдоки по делу «Паука» выдавались ему в любое время и по первому требованию. А часть вообще хранилась в его собственном сейфе. Так и произошло. Дежурный с заспанной круглой мордой выдал ему под роспись маленькую опечатанную картонную коробку и пару папок. Жаль, электрический патефон уехал с наркомом на Урал. В кабинете коробка и папки отправились на дно дорожного саквояжа. Туда же – те материалы, из сейфа, над которыми он работал до того, как их Особую группу начали устранять. Несколько чистых бланков управления – пригодятся. Теперь – в общий отдел.

Общий отдел в столь серьезном учреждении, как Народный Комиссариат Внутренних Дел, тоже работал круглосуточно. Но природу человеческую полностью пока переделать не удалось. Неважно, что окна в помещении были замазаны краской и закрыты тяжеленными шторами, неважно, что свет электрических ламп одинаков что днем, что ночью. Плотный делопроизводитель с кубарями, чья карма обрекла его на это ночное дежурство, явно позевывал – кофе в доппайке ему не полагался.

Выписать командировку в Брянск (благо, что один из дальних предков объекта разработки как раз там и проживал) было минутным делом. Дежурный пошел к сейфу за печатью, а пока возился с ключами сейфа – длинные тонкие пальцы прибалта умыкнули со стола из неосмотрительно оставленной там стопки пару бланков. Что поделать – дыры в самых лучших системах безопасности образуются неизбежно, причем, как правило, из-за несовершенства человеческой природы. С печатями, конечно, так просто не получится, придется изобретать что-то на ходу. Ага, а вот это просто подарок судьбы. Взглядом нашел в лежащей под стеклом таблице нужные условные слова, попросил разрешения позвонить. Коммутатор ответил сразу – по ночному времени загрузка была небольшой – и соединили его с «Папоротником» почти сразу. «Папоротник» тоже был сонным, телефонограмму с указанием о содействии принял только со второго раза. Дежурный ухом не повел – едет человек, причем из особой, подотчетной лично наркому, группы, в командировку, и едет. Причем командировка у него за этот месяц четвертая или пятая уже. Ишь, лицо аж заострилось. И идей насчет проверки позывных у него не возникло, конечно. А возникни случайно – человек так устроен, что со строчки, в начале которой стоит «Брянск», глаз неминуемо перескочит на только что упомянутый «Папоротник», хотя «Папоротник», как и еще ряд произнесенных только что кодовых слов, соответствовал соседнему в списке Бресту.

Тепло попрощавшись, Прунскас вернулся в свой кабинет. Распотрошил аптечку, накрутил на спичку ватку. Открыл флакончик с перекисью водорода, аккуратно, точечными касаниями удалил все буквы после «Бр» во всех встретившихся «Брянсках». И заменил «Брянск» на «Брест», благо, что чернила во всем НКВД использовались одинаковые. А врожденной аккуратности следователю было не занимать.

Теперь вызвать машину и переодеться в штатское. На проходной лейтенант под тяжелым взглядом двух сержантов сдал пенал с ключами, расписался в журнале. Машиной оказался древний «фордик» со спицевыми колесами. Лейтенант сел на переднее сиденье:

– Домой, Саша! – Персонального водителя ему не выделили, но этот парень возил его по ночам частенько.

– Доставим, товарищ лейтенант! – улыбнулся тот.

Машина вырулила на Лубянку, потом пять минут по бульварам. После поворота на Каретный ряд Прунскас встрепенулся.

– Саша, останови здесь. Сам дойду. Духотища в управлении, хоть воздухом подышу.

«Фордик» скрипнул тормозами, остановился, пофыркивая. Попрощавшись, лейтенант неторопливо, прогулочной походкой отправился в сторону дома. Улица была пустынна, доставивший его шофер развернулся и поехал назад, видимо, отсыпаться. Проверить, не ждут ли его во дворе? Не стоит. Это все равно ничего не изменит. Если его уже пасут – возьмут так и так. Лейтенант прошел мимо ведущего во двор прохода и немного ускорил шаг. Перешел через Садовое, потом двадцать минут до Белорусского вокзала. Пистолет – не штатный «ТТ», а компактный полицейский «вальтер» – лежал в кармане плаща. Застрелиться… если дадут.

Народу у касс было мало, окошко администратора было свободно. Лейтенант подошел, сверкнул корочкой в левой руке – правая ласкала рукоять пистолета.

– Бронь категории «А», отдельное купе до Бреста на ближайший.

– Ваше командировочное, товарищ лейтенант госбезопасности, – никакого пиетета к НКВД тетка не испытывала. Их таких в день штук десять набирается. И всем категорию «А» подавай. Благо, на утренний поезд места были, а то, бывало, скандал и до Кагановича доходил. Года два назад, причем скандалисты частично поисчезали, один вон раз пять ей неприятностями грозил, а потом пропал. А она все тут же, на том же месте. То-то!

Впрочем, этот пассажир был спокоен, не хамил. Пока администраторша выписывала билет, пассажир стоял, привалившись к стойке, скучающим взглядом бродя по залу. Получив требуемое, вежливо поблагодарил и пошел в буфет – коротать оставшиеся пару часов до поезда.

Пронесло.

Пронесло.

Видимо, все-таки не предполагали, что он встрепенется. Теперь хватятся не раньше полудня понедельника, он уже будет в Бресте. Полдня на выяснение что к чему. И искать, скорее всего, начнут с Прибалтики. Выручили бы документы на другое имя – но где их взять? Ладно, шансы есть и так. Расслабляться, конечно, не стоит – но побег, кажется, начался удачно.

* * *

Возьмем винтовки новые,

На штык – флажки,

И с песнею в стрелковые

Идем кружки!

В. Маяковский

 

Андрей задом загнал полуторку в сарай – проводку в новом гараже он дотянул, но электрики на заводской подстанции что-то телились. Наверное, ругаются с главинжем по лимитам – раньше Андрею и в голову не могло прийти, что с тривиальным освещением гаража могут возникнуть какие-то проблемы. Электричество было строго нормировано, за перебор лимита в комнатушке барака, к чему Андрей регулярно бывал близок, тут могли и провода обрезать. Да это еще что – вот когда Андрей увидел приводные ремни, тянущиеся от вала под потолком к шкивам токарных станков – вот это был шок. И бормотание трудовика в школе – дескать, в стары времена вам-то руки бы поотрывало, разгильдяи, – стало, наконец, понятным.

Да и по сравнению с тем, на чем приходилось ездить, в ноль убитая батина «шаха» была шедевром. Что неудивительно, гм. Механические тормоза полуторки не тормозили вообще. Ну вообще. Шкворни передней подвески требовали регулярной смазки – как, впрочем, и другие механизмы. Электростартер, слава богу, уже был, но тянул через пень колоду – регулярно приходилось пользоваться кривым. Заводной рукояткой, по-научному.

А уж знаменитый двойной выжим сцепления… Елки-палки, Андрей никогда в жизни не понимал, какое гениальное изобретение – синхронизаторы в коробке перемены передач. Здесь для тривиальнейшей операции – с первой на вторую, со второй на третью и обратно – требовалось вдвое больше движений и как бы не втрое – усилий. Да и машину новичку, да еще – со справкой, дали хм… не самую лучшую. Но тут выручила общая техническая грамотность, да и ребята помогли. Пивом угостил, конечно, не скупясь, да. В результате Андрей так вылизал аппарат, что завгар Семеныч крякал и предложил было Андрею передать машинку Семенычеву зятю – за премию со стороны Семеныча и отдельный магарыч со стороны зятя, понятно. А самому взять еще одну развалину и довести ее до такого же состояния. Андрей подумывал даже согласиться – поупиравшись и выбив с Семеныча запчасти. Но тут зятя призвали на сборы, танкистом, и вопрос, как думал завгар, был отложен. Андрей, ясно дело, понял, что вопрос вообще отпал. Такие дела.

Собравшиеся на стрельбы комсомольцы кучковались у проходной. Андрей подошел, поздоровался. Он боялся, что до стрельбища будут идти строем и с песней, как в фильмах, то-то идиотом бы себя почувствовал, но Давид помимо самого стрельбища выбил еще и грузовик, так что ехали хотя и с песнями, но в кузове. Репертуар был в основном знакомым по довоенным фильмам. Да и дорога была недлинной. Наташка сидела напротив, улыбалась Андрею. Пела она замечательно.

Стрельбище было динамовским, при райотделе милиции. Длинная, метров пятьсот, обвалованная площадка с грубыми силуэтными мишенями. Вместо матов на позициях для стрельбы лежа – дощатые настилы, покрытые мешковиной. Привычной россыпи гильз на огневых рубежах не было – на гильзы здесь шла в основном латунь, цветной металл, так что собирали гильзы (а кстати, когда и пули из мишеней, за ради свинца) после каждых стрельб.

На всю ораву выдали пять винтовок и пять наганов, патроны в картонных пачках – по счету. Начать решили с винтовок.

Андрей попал в третью пятерку, вместе с Наташкой. Смотрели, как стреляют остальные. С винтовкой народ управлялся ловко, видно, что на стрельбище не первый раз. Первая пятерка отстрелялась так себе, только отслуживший в пехоте Иванченко выполнил норматив. Вторая – уже неплохо. Там было двое служивших, да и Давид не подкачал.

Андрей взял винтовку с некоторым волнением – легендарную «мосинку» он до того вживую видел только у задержавшего его патруля и прочих конвоиров. Дерево было отполировано тысячами рук, да и приклад был спроектирован изумительно удобно. А вот металлические части… Нет, то, что выглядел металл грубо, как только что от деревенского кузнеца – ладно. Даже с торчащей сантиметров на пять вбок рукоятью затвора можно было смириться. Но вот почему ни Александр Третий, ни Николай Второй не высказали капитану Мосину свое императорское «фэ» по поводу предохранителя – Андрей решительно не понимал. Он и понял-то, что это предохранитель, только наблюдая за первыми двумя пятерками. А при первом же применении его грибок начисто содрал Андрею шкуру с большого пальца левой руки. Даже стыдно немного стало за свою неумелость. Забить обойму в приемник магазина тоже было нетривиальной задачей. В общем, все товарищи по пятерке уже отстрелялись, а Андрей только-только примерился к прицелу. Вроде никто пока не смеется, и то ладно.

«Бабах!» – Ого, как конь лягнул. Да, ребята, это не «Калашников». Не «Калашников», я сказал! Что, Андрей Юрьевич, затвор за тебя сам Михаил Тимофеевич передергивать будет?

«Бабах!» – Да, так без ключицы останешься.

– Андрей, ты приклад к плечу плотнее прижимай, синяк набьешь. – Давид, советчик хренов. Ладно.

«Бабах!» – Уже легче. Не было бы двух первых выстрелов – вообще все нормально было бы. «Бабах!» «Бабах!» Уфф.

– Открыть затворы! Положить оружие! К мишеням!

Так. Непомеченных мелком – четыре дырки, одна в молоко ушла. Три лежат кучно, в девятке-десятке. Четвертая – в районе тройки, видимо – результат неудачной прикладки то ли с первого, то ли со второго выстрела.

– Ого! Для первого раза ничего. Из винтовки раньше же не стрелял?

– Не стрелял. – «Ну да. Только из автомата. В школе, на стрельбах по НВП вызвался на полигоне училища связи для всего класса рожки набивать. Все пальцы ободрал, зато потом оставшиеся полцинка на пару с приятелем расстреляли, на зависть остальным пацанам».

– Тогда совсем хорошо.

Стоя и с колена получилось средненько, но хоть не последний по результатам. Могло бы быть и лучше, но отбитое плечо меткости не добавляло.

А вот от «нагана» Андрей проперся. До того ему довелось попробовать только «макарку», из которого, если ты не офицер группы «Альфа», только стреляться удобно. И бутылки с пивом открывать, ага. По аналогии с «мосинкой», Андрей ждал мощной отдачи – но «наган» только слегка подпрыгнул. Андрей так удивился, что отстрелял весь барабан со вторым в группе результатом. Всего на одно очко хуже Наташки. Хотя, вообще-то, в Интернете «наган» ругали. Может, экземпляр удачный попался… Экземпляр экземпляру, как известно, люпус эст…

Обратно на машине не поехали – общежитие было в стороне от завода. Пошли пешком, по легкой вечерней прохладе. Давид погнал полуторку в гараж, основная масса народа оторвалась и гомонила впереди. Андрей с Наташкой шли рядом, примерно в метре друг от друга. По тутошним временам – как в обнимку в девяностых. Да-а-а… Попал ты, Андрюха, на прицел. А эта дивчина бьет без промаха и наповал.

– А ты где так стрелять научился?

– Да нигде особо. Так. В тир ходил иногда, в школе.

– Говорить не хочешь?

– Да нет… Что скрывать-то? – Есть, есть что скрывать. Не расскажешь ведь ей ничего. – Просто – я же рисую много. Вот, видимо, руку и набил.

– Да, рисуешь ты здорово… А меня… Можешь нарисовать?

– Могу. – И о том, что уже нарисовал ее после памятного побоища – в ночнушке и со сковородкой наперевес, тоже не расскажешь. Рисунок, по обыкновению, сжег, хотя и было жалко. До того, кстати, рисовалась только Ленка. Странно, по ней вообще не тосковал с самого начала. Да и, в общем, дело там явно шло к разрыву, месяцем раньше, месяцем позже, какая разница. – Если хочешь – пойдем, посидишь у меня, а я порисую.

Наташка покраснела, но предложение ей явно понравилось.

– Давай, – тряхнула головой, – у меня пироги еще остались, с капустой. Хочешь, принесу?

– Заметано. Тащи пироги, а я пока чай поставлю.

Тащила пироги Наташка минут пятнадцать – прихорашивалась. Чайник на примусе успел засопеть, да и Андрей немного прибрался. Пришла церемонная, накрашенная, села на табурет напротив, водрузив блюдо с пирожками на стол.

Андрей разлил по эмалированным кружкам чай с молодыми смородиновыми листьями (с детства любил). Пирожки оказались что надо, даром, что холодные. Андрей съел штуки три, Наташка ограничилась одним. Сидела, смотрела на него, чисто по-русски подперев подбородок ладонью. Андрей мысленно сфотографировал ее, и потом, когда он короткими штрихами переносил ее образ на бумагу, принятая ею поза, совсем как на старых карточках – скованная, официальная, но, видимо, для этих времен каноническая, – уже не имела никакого значения.

* * *

Был побег на рывок -

Наглый, глупый, дневной, -

Вологодского – с ног

И – вперед головой.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: