Так кого же в итоге в палату больного впустили?

 

В принципе, меры по охране больного были приняты вполне правильные и адекватные.

Но, как мы видим, друзья Литвиненко (в лице г‑на Гольдфарба) пригрозили в ответ устроить громкий публичный скандал с участием прессы. А полиция, как и любая бюрократическая структура, очень не любит скандалов, способных попортить ее публичный имидж. Похоже, именно из‑за этого полиция так быстро выкинула белый флаг. То есть, формально палата больного осталась «тщательно охраняемой». Вот только теперь охрана никому не мешала входить или выходить оттуда…

Опять Гольдфарб:

 

Наверху на этаже, у входа в реанимацию и дальше, у дверей Сашиной палаты, круглые сутки дежурили вооруженные полицейские. Кроме Марины, в палату разрешалось входить только Борису, Ахмеду Закаеву, Сашиному другу режиссеру Андрею Некрасову и мне. Если мы хотели привести кого‑то еще, необходимо было заранее согласовывать это с полицией.

 

Так ли полон этот список? А как же, например, адвокат Литвиненко Джордж Мензис? Нам же теперь рассказывают, что Литвиненко подписал «свое завещание» в присутствии адвоката! Значит, либо эти утверждения – вранье, либо адвоката к нему тоже пускали.

(Кстати, вынуждены по ходу дела задать еще один недоуменный вопрос: а зачем в принципе Литвиненко понадобился адвокат? Разве жертвам преступлений вообще требуются адвокаты? Им обычно требуются врачи. А вот адвокаты обычно требуются преступникам.)

А еще к Литвиненко пустили фотографа, чтобы тот запечатлел его на смертном одре. Заметим, не какого‑нибудь фотографа, а профессионального, из агентства лорда Белла. А как же иначе: для друга Саши – только самое лучшее!

А еще к Литвиненко пустили его отца (впрочем, он приехал лишь за день‑два до смерти).

А еще, умерший перед смертью успел принять ислам, для чего к нему, оказывается, приходил мулла.

Выяснилось, что 22 ноября, незадолго до того как Саша впал в кому, Ахмед привел в больницу муллу, и тот произнес соответствующую молитву. Все было сделано по правилам, сказал Ахмед, так что Саша умер мусульманином.  

Кстати говоря, для того, чтобы принять ислам, вообще не обязателен мулла. Для этого, вроде бы, вполне достаточно произнести при свидетелях: «Ашхаду ан ля иляха илля Ллах ва ашхаду анна Мухаммада‑р‑расулюллах!» («Свидетельствую, что нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммад есть пророк его!»). Причем, если с арабским произношением сложно – шахаду вполне можно произнести и на родном языке. Может быть, загадочный «мулла» потребовался для совсем других целей?

И еще остается риторический вопрос: так зачем вообще ставить у палаты больного вооруженную охрану, если к нему все равно без проблем пускают всех подряд???

Единственные, кого власти по закону обязаны были к нему пустить – это его прямые родственники: жена, отец и сын. А вот когда в дополнение к ним в палату без проблем пускают и его друзей (а по просьбе перечисленных друзей – еще и, практически, любого другого) – полицейская охрана вообще превращается в какой‑то откровенный фарс.

 

6.5. Что Литвиненко рассказал в своем интервью Би‑Би‑Си 1 1 ноября?

 

Увы, нам неизвестно, что именно покойный рассказывал полиции. Но ведь, кроме нее, он еще успел пообщаться с некоторыми журналистами.

Свое последнее интервью (если не считать весьма сомнительного интервью «Sunday Times», о котором речь пойдет впереди) Литвиненко дал русской службе Би‑Би‑Си, и ноября. Интересно, что впервые это интервью полностью было опубликовано в переводе на английский – в книге Martin Sixsmith, «The Litvinenko File»:

 

BBC: Hello, how are you?

AL: I am listening.

BBC: The Russian press is reporting that there has been an attempt to poison you. Is this information correct?

AL: Look, after a serious poisoning I am still in very bad shape. I feel bad and I am staying at one of London's clinics.

BBC: Do you think what happened is connected to a particular event? There are reports that there was a plan to give you some documents about the murder of the Russian journalist Anna Politkovskaya and that after that you felt sick?

AL: I was contacted by a certain person, he suggested a meeting, and the meeting happened on 1 November at a London restaurant. He gave me some papers which contain the name of a person who might be connected to the murder of Anna Politkovskaya. That's it. After several hours I felt sick with symptoms of poisoning.  

BBC: Could you tell us where this happened? In what area of London?

AL: In the centre, in central London.

BBC: Whereabouts?

AL: I don't want to name the restaurant. Police are investigating this right now – let them work without distraction.

 

А русский оригинал, вроде бы, до сих пор полностью не публиковался. Вот:

 

ВВС: Александр?

Л.: Я слушаю вас.

ВВС: Скажите, пожалуйста: российская пресса сообщает о том, что была предпринята попытка вашего отравления. Насколько это соответствует действительности?

Л.: Вот я в настоящее время, после тяжелого отравления, в еще достаточно тяжелом состоянии нахожусь в одной из клиник города Лондона.

ВВС: Скажите, вы связываете то, что случилось, с каким‑то событием? Вот, сообщается, что вам планировали передать документы, или передали документы, связанные с убийством Анны Политковской, и после этого вам стало плохо?

Л.: На меня вышел человек, предложил мне встретиться. Встреча состоялась первого числа в одном из ресторанов города Лондона. Он мне передал бумаги, в которых есть фамилия человека, который, возможно, причастен к убийству Ани Политковской. Вот и все. После этой встречи через несколько часов я уже был в состоянии отравления.  

ВВС: Скажите пожалуйста, а в каком районе Лондона это произошло? Чтоб мы могли обратиться в…

Л.: (перебивает) В центральном.

ВВС: В центре. В каком конкретно бороу?

Л.: Я не хочу этот ресторан называть! Сейчас полиция ведет расследование, пусть они спокойно работают.

ВВС: Но это Вестминстер, или это Челси, или…

Л.: (перебивает) Я вам сказал, полиция ведет расследование. Пусть они спокойно работают.

ВВС: Понятно.

Л.: Как только я приду в себя, и появлюсь дома, я эти бумаги, которые мне передали, отдам в «Новую газету». В полицию и в «Новую газету». И все.

ВВС: Но, на ваш взгляд, эти два события непосредственно связаны между собой? Вы считаете, что это…

Л.: (перебивает) Я не знаю: связаны они, не связаны… Это, вамя думаю, вы наверно… Вы сами решите, связаны они, или не связаны.

ВВС: Угу. Понятно. Но вот та фамилия, которая называется в русской прессе, она соответствует действительности?

Л.: Соответствует.

ВВС: Угу. Понятно. А документы, на ваш взгляд, основательные, им стоит доверять?

Л.: Документы все на английском языке, я их даже толком не успел изучить. Потому что я уже пришел домой, через буквально несколько часов мне уже стало плохо.

ВВС: Угу. Большое вам спасибо, не будем вас больше задерживать, я вам желаю здоровья, выздороветь поскорее, и рассказать о том, что же случилось, подробнее уже…

Л.: Спасибо.

ВВС: В более хорошем состоянии.

Л.: Спасибо большое, до свидания.

ВВС: Спасибо вам, всего доброго, до свидания.

 

Обращают на себя внимание следующие моменты этого интервью:

• нет никаких обвинений в адрес Путина, российских властей, или каких‑либо иных «врагов» в России,

• нет вообще ни одного упоминания про Лугового или Ковтуна (не говоря уж об обвинениях в их адрес),

• свое отравление Литвиненко очевидным образом связывает с Марио Скарамеллой – единственным человеком, с которым он 1 ноября встречался в «ресторане в центре Лондона», и от которого в тот день получал какие‑либо документы. Заметим, что эта фамилия («которая называется в русской прессе») ни разу не названа ни интервьюером, ни интервьюируемым,

• и очень трудно отделаться от ощущения, что Литвиненко не особенно хочет обсуждать обстоятельства своего отравления с корреспондентом ВВС. На все вопросы последнего у Литвиненко фактически один ответ – «идите в полицию, там вам все расскажут».

Это интервью не очень проясняет ситуацию. Разве что, увеличивает подозрения, что Литвиненко было что скрывать и от прессы, и от властей.

 

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться: