Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Мозговая организация мотивационной основы и программирования речевого высказывания



 

Выше уже говорилось о том, что речевое высказывание начина­ется с наличия известного мотива - передать что-либо другому, по­просить о чем-либо или уяснить какую-либо мысль. Если этот мотив отсутствует, естественно, что речевое высказывание не может иметь места.

Мотивационная основа высказывания имеет двойную природу.

С одной стороны, для того чтобы речевое высказывание состоя­лось, человек должен быть достаточно активным, т. е. иметь нужный тонус коры головного мозга.

С другой стороны, мотивационная основа высказывания должна заключаться в исходном замысле, который в дальнейшем, через по­средство предикативно построенной внутренней речи, превращается в схему развернутого речевого высказывания. Оба этих момента свя­заны с функцией различных отделов мозга.

Хорошо известно, что в основе энергетического тонуса, необхо­димого для всякой активной психической деятельности, лежит рабо­та стволовых отделов мозга, которые посредством восходящей акти­вирующей ретикулярной формации обеспечивают нужный тонус коры. Поражение этих стволовых формаций, как было показано многочисленными исследователями, неизбежно приводит к снижению тонуса коры, к патологическому состоянию всего мозга.

В клинике хорошо известны синдромы первичной инактивности, связанные с поражением стволовых отделов мозга и про­являющиеся в равной мере как в общем поведении больного, так и в его речевой деятельности.

При таком первичном нарушении активности речевое высказы­вание оказывается невозможным; больные не обнаруживают ника­ких попыток обратиться к кому-нибудь, сказать что-либо. Их рече­вая деятельность заторможена, и это выступает лишь как один сим­птом на фоне тотальной инактивности больного.

Один из таких больных, ученый, получивший тяжелую мозго­вую травму, сопровождавшуюся мелкоточечными кровоизлияниями в стволе мозга, в течение ряда недель был без сознания, после чего появились симптомы максимальной инактивности. В этот период он ничего не говорил и почти не реагировал на речь окружающих. Ди­агноз моторной афазии, который предположительно ставился неко­торыми невропатологами, не подтверждался одним существенным симптомом. Этот больной в отличие от больных с моторной афазией не пытался ничего сказать, и можно было предположить, что это не специальное нарушение какой-нибудь формы речевой деятельности, а мутизм, т. с. общее отключение речи, в основе которого лежит первичная инактивность больного. После того как этот период об­щей инактивности прошел и восстановилась нормальная работа вос­ходящей ретикулярной формации, обеспечивающей тонус коры го­ловного мозга, речь больного оказалась полностью сохранной.

Описанная форма первичной речевой инактивности характерна, однако, лишь для наиболее тяжелых форм поражения глубинных стволовых структур мозга.

Значительно чаще встречаются случаи, когда общее снижение тонуса коры головного мозга проявляется у больных в своеобразном спутанном, «онейроидном» состоянии, при котором они не могут четко ориентироваться в окружающей среде, месте и времени. Этот факт отражается и на их речевой деятельности.

Больные этой группы часто высказывают не соответствующие реальности суждения, хотя легко называют предъявленные им пред­меты и повторяют слова, группы слов или короткие фразы.

Однако достаточно сделать небольшую паузу между предъяв­ленной группой слов или фразой и ее воспроизведением или отвлечь внимание больного побочным раздражителем, чтобы воспроизведе­ние слов или фразы замещалось «контаминациями», т. е. смешениями непосредственно предъявленных слов с ранее предъявлявшими­ся. В этих случаях избирательный характер речевой деятельности нарушается.

Особенно отчетливо этот симптом проявляется в нарушении передачи сложных текстов, семантические компоненты которых становятся неустойчивыми и заменяются побочными связями и конфабуляциями [Лурия, 1975, 1976].

Совершенно другой характер носят нарушения речевой дея­тельности при поражении лобных долей мозга.

Мы уже многократно останавливались на том, что лобные доли, занимающие у человека около трети полушарий большого мозга, имеют специальную функцию, обеспечивая создание специфически человеческих мотивов, потребностей, планов и программ, которые регулируют организованное выполнение дальнейшей целенаправ­ленной деятельности. Ряд наблюдений, которые послужили предме­том многих специальных публикаций [Лурия, 1963, 1969, 1973, 1975, 1976; Лурия, Хомская, 1966; и др.], показал вместе с тем и тот факт, что лобные доли мозга активно участвуют в контроле за текущей деятельностью, обеспечивая поступление в мозг сигналов «обратной афферентации», говорящих об успешности или неуспешности дея­тельности. Таким образом, лобные доли мозга являются тем корти­кальным аппаратом, который обеспечивает программирование сложных форм деятельности, с одной стороны, и контроль за проте­канием этой деятельности - с другой.

Больные с тяжелыми двусторонними поражениями лобных до­лей мозга обнаруживают очень грубые нарушения активной дея­тельности. Целенаправленное активное поведение заменяется либо эхолалическим повторением движений или действий эксперимента­тора, либо стереотипным повторением одних и тех же действий. Этот переход от сложного программированного поведения к эхопраксическому (имитационному) или стереотипному (персевераторному) поведению не сопровождается у таких больных сколько-нибудь отчетливыми эмоциональными реакциями и попытками ис­править свои ошибки.

Аналогичные нарушения наблюдаются и в речевой де­ятельности таких больных. Как правило, такие больные лежат молча, не делая никаких попыток речевого общения. Они не обращаются к окружающим с просьбами и не пытаются сообщить что-нибудь.

В то же время в отличие от описанных выше больных с глубин­ными поражениями ствола мозга они легко отвечают на задаваемые им вопросы и не обнаруживают при этом никаких грамматических дефектов в структуре высказывания. Однако ответы на эти вопросы, как правило, принимают форму эхолалического повторения вопроса, либо же заменяются инертным воспроизведением уже данного раз ответа. Так, на вопрос «Как вы себя чувствуете? » они отвечают: «Как вы себя чувствуете? » или «Как я себя чувствую? » и затем за­молкают. Даже если больной отвечает: «Хорошо я себя чувствую», то он проявляет в ответе частичные морфологические признаки той же эхолалии. Однако когда вопрос требует выхода за пределы про­стого повторения, например «Что было на обед сегодня? », больной может только повторить: «Что было на обед сегодня? » вместо адек­ватного ответа.

Естественно, что более сложные формы речевой деятельности оказываются совсем недоступными для такого больного. Он в со­стоянии, например, повторить отдельные слова, пары или тройки слов, называть показанные предметы, но стоит только перейти к по­вторению целой серии слов или называнию серии предметов, как у больного начинают проявляться речевые стереотипы или персевера­ции. Тенденция к эхолалии и стереотипии коренным образом нару­шает речевую деятельность подобных больных, указывая на невоз­можность формирования сложных мотивов и программ речевого высказывания [Лурия, 1975, 1976].

В еще большей степени такой дефект проявляется в сложных формах речевой деятельности. Так, больные этой группы совершен­но не могут передавать содержание предложенной им сюжетной картины или прочитанного им рассказа, и если такому больному предлагается, например, картина, изображающая человека, прова­лившегося сквозь лед, перед которым стоит знак «осторожно», такой больной может интерпретировать картину следующим образом: «Осторожно - бомбежка! », «Осторожно - зараженная местность», «Осторожно - зверинец», затрудняясь дать общую оценку изобра­женному на картине сюжету.

Общая инактивность речевой деятельности оказывается основ­ным препятствием для порождения речевого высказывания у таких больных, выступая как в простых, так и в более сложных видах ре­чевой деятельности.

Иная картина наблюдается у больных с тяжелыми поражениями лобных долей мозга, когда заболевание проходит на фоне расторможенности, повышения обшей возбудимости мозга.

Такие больные проявляют повышенный ориентировочный реф­лекс, легко отвлекаясь в сторону и живо реагируя на каждое побоч­ное раздражение. Однако их целесообразное поведение оказывается столь же нарушенным, как и у больных предшествующей группы. Начиная выполнять какое-либо задание, они так же легко теряют задание и соскальзывают либо на эхопраксические действия, либо на инертные стереотипы. Для их поведения также характерна неустой­чивость плана или программы действия, в результате чего целена­правленное действие становится фрагментарным, легко подменяется побочными, не входящими в программу движениями и действиями.

Аналогичные явления можно наблюдать и в речевой деятельно­сти этих больных. Больные с тяжелым «лобным синдромом», проте­кающим на фоне общего повышенного возбуждения, при передаче содержания прочитанного ими рассказа быстро отвлекаются и со­держание рассказа замещается у них либо бесконтрольно всплыва­ющими побочными ассоциациями, либо инертным повторением только что данных речевых стереотипов.

Важно отметить, что весь лексический и синтаксический аппа­рат речевой деятельности остается у таких больных полностью со­хранным.

В качестве примера нарушения целенаправленного речевого высказывания можно привести следующий: начиная излагать содер­жание только что прочитанного рассказа, например рассказа «Кури­ца и золотые яйца», больной легко повторяет первую фразу этого рассказа: «У одного хозяина была курица, которая несла золотые яйца», но затем соскальзывает на цепь побочных ассоциаций, гово­ря, что «это, наверное, был хозяин, у которого были мелкособ­ственнические интересы, он продавал эти яйца, желая заработать на них как можно больше денег» или, дойдя до того места рассказа, в котором говорится, что хозяин убил курицу и не обнаружил у нее внутри золота, он начинает говорить: «Он открыл курицу, потом закрыл курицу, потом открыл, потом закрыл... дверь открывается, дверь закрывается... вот я вхожу в столовую, сажусь за стол...» и т. д. Таким образом, передача содержания рассказа легко заменяется у таких больных бесконтрольным всплыванием побочных ассоциаций, полностью нарушающих организованную программу речевого вы­сказывания. Фактором, нарушающим организованную передачу со­держания рассказа, может быть патологическая инертность раз воз­никших речевых стереотипов.

В ряде случаев организованная передача речевого сообщения заменяется у таких больных вплетающимися в речевую деятельность непосредственными впечатлениями.

Примером такого нарушения речевого высказывания может служить случай, когда сотрудница лаборатории предложила больному с тяжелым двусторонним поражением лобных долей передать содержание рассказа «Галка и голуби». Этот рассказ начинался с фразы: «Галка услыхала, что голубей хорошо кормят, перекрасилась в белый цвет и влетела в голубятню». Больной «воспроизвел» предъ­явленный рассказ следующим образом: «Галка... (взгляд на сотруд­ницу) девушка Галка... покрасила свои волосы в белый цвет... сдела­ла перманент... и поступила в Нейрохирургический институт... Ней­рохирург влюбился в нее и сделал ей предложение». В данном слу­чае содержание рассказа заменилось рядом ассоциаций: «галка» превратилась в «девушку Галку», фрагмент «перекрасилась в белый цвет» превратился в «покрасила волосы в белый цвет и сделала пер­манент» и т. д.

Легко видеть, что все эти случаи характеризуются одной общей чертой. У всех больных аппарат речевого высказывания остается сохранным, отсутствуют какие-либо фонетические, лексические, морфологические и синтаксические речевые дефекты. Однако рече­вое высказывание этих больных оказывается грубо нарушенным. Замкнутая семантическая система текста, определяющаяся содержа­нием только что прочитанного рассказа или только что предъявлен­ной картины заменяется системой, открытой для любых побочных влияний. Такими побочными влияниями могут быть эхолалии, инертное воспроизведение ранее возникших стереотипов, бескон­трольное всплывание посторонних ассоциаций или вплетение в пе­редаваемое содержание непосредственных впечатлений.

Таким образом, у «лобных» больных порождение речевого со­общения нарушается как внеречевыми факторами (нестойкостью мотивов, лежащих в основе высказывания), так и факторами, свя­занными с самой речевой деятельностью (распадом программы вы­сказывания, бесконтрольным вплетением в речевую деятельность побочных ассоциаций, разрушающих эту программу, и т. д.).

Все эти факторы, разрушающие порождение адекватного рече­вою высказывания, не контролируются больными с массивными поражениями лобных долей мозга, возникшие у них ошибки не ис­правляются и не осознаются самими больными. Бесконтрольно всплывающие ассоциации или инертные речевые стереотипы полно­стью заменяют у них организованное речевое высказывание.

 


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-22; Просмотров: 943; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.02 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь