Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Геополитика как инструмент национальной политики
Планетарный дуализм основной закон геополитики
Несмотря на разнообразие точек зрения мы имеем дело все же с некоей единой картиной мира, которая может быть названа геополитической. Эта картина мира стремится включить в анализ исторических процессов, международных и межгосударственных отношений сразу несколько дисциплинарных подходов географиче ский, политологический, идеологический, этнографиче ский, экономический и т.д. В этом состоит основная характеристика всех геополитических доктрин стремление к междисциплинарному синтезу. Самой общей и разделяемой всеми геополитиками методологической формулой является утверждение фундаментального исторического дуализма между Сушей, теллурократией, " номосом" Земли, Евразией, heartland'ом, " срединной землей", идеократической цивилизацией, " географической осью истории" с одной стороны, и Морем, талассократией, Sea Power, " номосом" Моря, Атланти кой, англосаксонским миром, торговой цивилизацией, " внешним или островным полумесяцем", с другой. Это можно рассматривать как главный закон геополитики. Вне постулирования этого дуализма все остальные выводы теряют смысл. При всем расхождении в частных аспектах ни один из основателей геополитической науки не ставил под сомнение факта такого противостоя ния. По своей значимости он сопоставим с законом всемирного тяготения в физике. Геополитик не может не быть ангажирован
Сложнее обстоит дело с французами, у которых есть теоретический выбор самоидентификации либо талассократия, либо теллурократия. В первом случае, следует солидарность с англосаксонским миром, с Sea Power, во втором германофилия. Оба варианта подразумева ют безусловные национальные симпатии. Теоретически обе эти тенденции присутствуют среди французских геополитиков, но наиболее стройную геополитическую концепцию выработала группа " атлантистов", последовате лей Видаля де ля Блаша, остающегося центральной фигурой в этой области. Его геополитические антиподы Лавалль и Де Голль с теоретической точки зрения значительно ему уступают. У Германии тоже двойственная ситуация. Если в целом ее геополитическая мысль ориентирована преимущественно континентально и " евразийски", эта ориента ция ограничивается сложным отношением к славянско му миру, к Азии и особенно к России. Это ограничение настолько существенно и попытки Германии волюнта ристски уравнять свое срединно-европейское положение со срединно-евразийским, игнорируя тем самым историческое значение России-Евразии, настолько упорны, что в обеих мировых войнах Германия вынуждена была воевать не только против талассократических держав, но и против своего логического евразийского союзника России (СССР). Можно сказать, что для германской геополитики характерен " неевразийский" континентализм. Такая установка резюмирует в геополитической формуле всю немецкую историю и предопределяет саму структуру германского национального сознания. Необходимость для геополитика изначально определить собственную позицию на геополитической карте мира и ее поясах (схема Макиндера в этом смысле является предельно ясной иллюстрацией) повлияла на то, что эта наука развивалась почти исключительно у представителей крупных держав, имеющих амбиции стать " мировым могуществом" (Weltmacht), " сверхдержавами", достичь планетарного господства. Американцы Мэхэн и Спикмен, англичанин Макиндер представляют " островной полумесяц". Они " спикеры" атлантизма, талассократии. Видаль де ла Блаш (и его школа) представляют атлантистскую Францию. Лаваль и Де Голль склоняются в сторону континентализма, " европеизма", антиатлан тизма. Отсюда их обоюдная германофилия, которая геополитически сближает их несмотря на то, что они принадлежали к двум враждебным лагерям: Лаваль был главой коллаборационистского правительства Виши, а Де Голль главой антифашистской французской армии. Немцы Ратцель, Хаусхофер, Шмитт отождествляют Германию с осью Суши, теллурократии, и стремятся создать из Германии " Большое Пространство", которое должно противостоять англосаксонской талассократии. К ним примыкает швед Рудольф Челлен, который, однако, мыслит скорее как представитель Средней Европы, германского европейского пространства, а не как " узко-швед ский" националист. Самые радикальные континентали сты Эрнст Никиш, Фридрих Георг Юнгер, Артур Мюллер ван ден Брук и т.д. идут еще дальше и полагают будущее Германии только в стратегической интеграции с евразийской Россией. Наконец, русские евразийцы (Савицкий, Трубецкой и т.д.) выражают самую законченную версию континента лизма, выражая самую радикальную позицию " номоса" Суши, теллурократии. Отсутствие хоть сколько-нибудь выдающихся имен среди геополитиков иных стран (хотя такие были и в Италии, Испании, Бельгии, Румынии, Голландии и т.д.) объясняется тем, что второстепенных по масштабу государств основополагающий геополитический дуализм касается лишь опосредованно, их влияние на ход глобального противостояния незначительно, а следовательно, сама сущность геополитики, ее острота, ее актуальность, ее " судьбоносное" измерение для них совершенно не актуальны. Судьбы ученых судьбы держав
Но интересна и еще одна закономерность. Степень прямого влияния геополитиков на власть, обратная связь между научными разработками и политическим курсом в международных отношениях соответствующих государств резко разнится. Мэхэн, Спикмен и Макиндер занимали высокие посты в своих государствах, их политическая активность имела самые непосредственные результаты, их прямое влияние на англосаксонскую политику очевидно и огромно. Несмотря на некоторые трения с научным миром своих стран и некоторое (тактическое) замалчивание значения их идей для всей " морской цивилизации" в целом, они пользовались при жизни почетом, им оказывалась всяческая поддержка, их судьба и карьера были показательно удачными. Иначе обстоит дело с континентальными геополити ками. Видаля де ля Блаша считали лишь географом, стремящимся расширить сферу своих исследований до политического масштаба. Отношение к нему со стороны правительства уважительное, но в целом равнодуш ное, хотя многие практические принципы (особенно изложенные в " Восточной Франции" ) взяты на вооружение. Он не пользуется таким престижем как англо-аме риканцы, но его теоретическое наследие учитывается. У немцев особенно у Хаусхофера и Шмитта ситуация уже серьезнее. И в Веймарской республике и при Гитлере отношение к ним меняется волнообразно, переходя от определенного внимания властей к прямым репрессиям. По сравнению с " талассократическими" геополитиками их судьба трагична, их карьеры зигзагооб разны, они в определенные моменты становятся жертвами даже тех режимов, национальные цели которых в общих чертах совпадают с их собственными. Здесь уже не почести и не уважение, но истерическое внимание, чередующееся с гонениями. У евразийцев картина еще более трагичная. Здесь никакого прямого внимания, ни одного упоминания в официальных источниках, лишь лагеря, ссылки, аресты, преследования при полном игнорировании. И хотя до определенного момента советской истории создается впечатление, что основные решения на международном уровне принимаются последователями Петра Савицкого, сверяющими каждый шаг с публикациями евразийцев, наступает переломный момент 1989 год когда выясняется, что никто в советском руководстве не способен связно объяснить логику традиционной внешней политики, и в результате происходит молниеносное разрушение гигантского евразийского организма, создаваемо го с таким напряжением тремя поколениями, выдержав шими войны, лишения, страдания, непосильные тяготы. Роль личности геополитиков в смысле их влияния на власть резко сокращается по оси Запад-Восток. С почтением к Мэхэну и Спикмену контрастирует постоянные угрозы Шмитту со стороны СС-овцев и преследования Хаусхофера (его сын был расстрелян), а в еще большей степени лагеря Савицкого и Карсавина. Поражает, что, в конечном итоге, именно те страны, которые более всего прислушивались к своим геополитикам и ценили их, добились потрясающих результатов и подошли вплотную к тому, чтобы окончательно достичь единоличного мирового господства. Германия же заплатила за невнимание к тезисам Хаусхофера о " континентальном блоке" тем, что на полвека выпала из истории, потерпела чудовищное поражение и впала в политическое небытие. СССР, не обративший внимание на труды наиболее ответственных, глубоких и прозорливых русских патриотов, без боя и сопротивления оказался почти в той же ситуации, что и послевоенная Германия мировое влияние сошло на нет, пространства резко сократились, экономика и социальная сфера превратились в развалины.
Часть II Современные геополитические теории и школы
Глава 1 Общий обзор
Американская и, шире, атлантистская (талассокра тическая) линия в геополитике развивалась практиче ски без всяких разрывов с традицией. По мере осущест вления проектов американцев по становлению " мировой державой" послевоенные геополитики-атлантисты лишь уточняли и детализировали частные аспекты теории, развивая прикладные сферы. Основополагающая модель " морской силы" и ее геополитических перспектив, превратилась из научных разработок отдельных военно-гео графических школ в официальную международную политику США. Вместе с тем, становление США сверхдержавой и выход на последний этап, предшествующий окончательной планетарной гегемонии талассократии, заставил американских геополитиков рассматривать совершенно новую геополитическую модель, в которой участвовало не две основных силы, но только одна. Причем существовало принципиально два варианта развития событий либо окончательный выигрыш Западом геополитической дуэли с Востоком, либо конвергенция двух идеологических лагерей в нечто единое и установление Мирового Правительства (этот проект получил название " мондиализма " от французского слова " monde", " мир" ). В обеих случаях требовалось новое геополитическое осмысление этого возможного исхода истории цивилизаций. Такая ситуация вызвало к жизни особое направление в геополитике " геополитику мондиализма ". Иначе эта теория известна как доктрина " нового мирового порядка". Она разрабатывалась американскими геополитиками начиная с 70-х годов, а впервые громогласно о ней было заявлено президентом США Джорджем Бушем в момент войны в Персидском заливе в 1991. Европейская геополитика как нечто самостоятельное после окончания Второй мировой войны практически не существовала. Лишь в течение довольно краткого периода 1959 1968 годов, когда президентом Франции был " континенталист" Шарль Де Голль, ситуация несколько изменилась. Начиная с 1963 года Де Голль предпринял некоторые явно антиатлантистские меры, в результате которых Франция вышла из Северо-Атланти ческого союза и сделала попытки выработать собствен ную геополитическую стратегию. Но так как в одиночку это государство не могло противостоять талассократиче скому миру, на повестке дня встал вопрос о внутриевро пейском франко-германском сотрудничестве и об укреплении связей с СССР. Отсюда родился знаменитый голлистский тезис " Европа от Атлантики до Урала". Эта Европа мыслилась как суверенное стратегически континентальное образование совсем в духе умеренного " европейского континентализма ". Вместе с тем к началу 70-х годов, когда геополитиче ские исследования в США становятся крайне популярными, европейские ученые также начинают включаться в этот процесс, но при этом их связь с довоенной геополитической школой в большинстве случаев уже прервана и они вынуждены подстраиваться под нормы англосаксонского подхода. Так, европейские ученые выступа ют как технические эксперты международных организа ций НАТО, ООН и т.д., занимаясь прикладными геополитическими исследованиями и не выходя за пределы узких конкретных вопросов. Постепенно эти исследова нии превратились в нечто самостоятельное в " региональную геополитику ", довольно развитую во Франции (" школа Ива Лакоста", издателя журнала " Геродот" ). Эта " региональная геополитика" абстрагируется от глобальных схем Макиндера, Мэхэна или Хаусхофера, мало внимания уделяет основополагающему дуализму, и лишь применяет геополитические методики для описания межэтнических и межгосударственных конфликтов, демографических процессов и даже " геополитики политических выборов ". Единственная непрерывная традиция геополитики, сохранившаяся в Европе с довоенных времен, была достоянием довольно маргинальных групп, в той или иной степени связанных с послевоенными националистически ми партиями и движениями. В этих узких и политиче ски периферийных кругах развивались геополитические идеи, прямо восходящие к " континентализму", школе Хаусхофера и т.д. Это движение совокупно получило название европейских " новых правых". До определенно го момента общественное мнение их просто игнорирова ло, считая " пережитками фашизма". И лишь в последнее десятилетие, особенно благодаря просветительской и журналистской деятельности французского философа Алена де Бенуа, к этому направлению стали прислуши ваться и в серьезных научных кругах. Несмотря на значительную дистанцию, отделяющую интеллектуаль ные круги европейских " новых правых" от властных инстанций и на их " диссиденство", с чисто теоретической точки зрения, их труды представляют собой огромный вклад в развитие геополитики. Будучи свободной от рамок политического конформизма, их мысль развивалась относительно независимо и беспристрастно. Причем на рубеже 90-х годов сложилась такая ситуация, что официальные европейские геополитики (чаще всего выходцы из левых или крайне левых партий) были вынуждены обратиться к " новым правым", их трудам, переводам и исследованиям для восстановления полноты геополитической картины. Наконец, русская геополитика. Официально признан ная " фашистской" и " буржуазной псевдонаукой" геополитика как таковая в СССР не существовала. Ее функции выполняло несколько дисциплин стратегия, военная география, теория международного права и международных отношений, география, этнография и т.д. И вместе с тем, общее геополитическое поведение СССР на планетарной арене выдает наличие довольно рациональ ной, с геополитической точки зрения, модели поведения. Стремление СССР укрепить свои позиции на юге Евразии, в " береговой зоне", проникновение в Африку, дестабилизирующие действия в Южной Америке (призванные внести раскол в пространство, контролируемое Северо-Американскими Штатами по доктрине Монро) и даже вторжение советских войск в Афганистан (для того, чтобы рассечь американскую " анаконду", стремив шуюся приблизить стратегические границы " талассокра тии" вплотную к южным границам " географической оси истории" ) и т.д. Такая последовательная и геополити чески обоснованная политика СССР указывает на существование какого-то " центра решений", где должны были сводиться воедино результаты многих традицион ных наук и на основании этого " сведения", " синтеза" приниматься важнейшие стратегические шаги. Однако социальная локализация этого " криптогеополитическо го" центра представляется проблематичной. Есть версия, что речь шла о каком-то секретном отделе советского ГРУ. Собственно же геополитика развивалась исключитель но маргинальными " диссидентскими" кружками. Самым ярким представителем этого направления был историк Лев Гумилев, хотя он никогда не использовал в своих работах ни термина " геополитика", ни термина " евразийство", и более того, стремился всячески избежать прямого обращения к социально-политическим реальностям. Благодаря такому " осторожному" подходу ему удалось опубликовать даже при советском режиме несколько книг, посвященных этнографической истории. После распада Варшавского договора и СССР геополитика стала в российском обществе снова актуальный. Отмена идеологической цензуры сделала возможной, наконец, называть вещи своими именами. Не удивитель но, что первыми в возрождении геополитики приняли участие национально-патриотические круги (газета " День", журнал " Элементы" ). Методология оказалась настолько впечатляющей, что инициативу перехватили и некоторые " демократические" движения. В скором времени после перестройки геополитика стала одной из популярнейших тем всего русского общества. С этим связан возросший интерес к евразийцам и их наследию в современной России. Популярное:
|
Последнее изменение этой страницы: 2016-03-22; Просмотров: 934; Нарушение авторского права страницы