Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Легкое средство к усвоению святой жизни христианской (Поучение в Неделю 23-ю по Пятидесятнице)



 

«Того бо есмы творение, созданы во Хрис­те Иисусе на дела благая, яже прежде уготова Бог, да в них ходим» (Еф. 2, 10).

Так, братие, христианская жизнь и свя­тость, истинный христианин и человек святой суть одно и то же. Тот только и христианин, кто творит дела благие, и та только жизнь христианская, которая есть непрерывная цепь благих дел. Христианин на то и создан благодатию Иисуса Христа в крещении, чтобы тво­рить только благое, чтобы служить непрерыв­но Богу живу и истинну, чтобы быть постоян­ным ревнителем добрым делам. Он — Ангел на земле, и еще более — сын Божий. Все в нем чисто и свято от души до тела, от внутрен­него до внешнего, от простого взгляда до пол­ного преднамеренного и обдуманного действия. Блажен тот человек, коего жизнь течет, как струя чистой воды, в прекрасном, стройном, ангельском виде. Кто не пожелает ревновать по ней? Кто не пожелает стяжать небесную красоту и облечься ею?

А есть, братие, средство к тому, и средство самое легкое из всех, какие даны нам к совер­шению нелегкого дела нашего спасения. Оно состоит в блюдении чистоты мыслей. Надобно так устроить свои мысли, чтобы ни один пред­мет, не только соблазнительный, даже про­стой, не поучительный, не входил в нашу душу, так держать ум, чтобы он занимался только Богом и божественными вещами, чтобы посто­янно Его видел как бы пред собою, Вездесу­щего, и ни на одно мгновение не отклонял от Него своих взоров. Надобно размышлять или о Божиих свойствах, или о Божиих делах, или о спасении человеков, или о погибели их, об Иисусе Христе, об Ангелах и святых, и о дру­гих спасительных предметах. Когда мы таким образом будем блюсти чистоту в мыслях, когда мы будем думать только о добром и спаситель­ном, то от добрых мыслей непременно родятся у нас и добрые чувствования; а от добрых мыслей и чувств произойдут и добрые распо­ложения, далее — добрые дела и доброе пове­дение. И мы, значит, достигнем того, чего ищем, — жизни непорочной и богоугодной.

Добрые и благочестивые мысли подобны лучам солнечным. Лучи солнца, падая на хо­лодную и бесплодную землю, согревают и оп­лодотворяют ее, так и добрые мысли, касаясь нашего холодного и плотяного сердца, согрева­ют его и рождают в нем святые чувства, и чем более кто держать будет духовных мыслей над сердцем, тем оно и само будет духовнее, мягче, чувствительнее. Так, например, если кто раз­мышляет о благости Божией, тот сначала мо­жет и ничего не чувствовать; но если далее поддержит мысль свою на сем одном предмете, то сердце его начнет мало-помалу приходить в движение, и, чем более он будет думать о бла­гости, чем более будет постигать и яснее изоб­ражать ее в своих мыслях, тем более в нем будет возрастать и расширяться чувство души, наконец же он всецело проникнется чувством благости Божией, и с сих пор человек и сам станет подражать в благости Господу. То же произойдет, если кто станет думать и о другом каком благочестивом предмете, например о Страшном суде. Сначала душа может и ничего не чувствовать; а потом мало-помалу начнет трогаться все более и более, живее и живее, смотря по степени живости и ясности, с какою будет раскрываться в его мыслях картина Страшного суда, наконец в сердце возродится полное чувство страха и трепета, и человек с тех пор станет бегать всякого греха, как огня гееннского.— Итак, братие, несомненно, что если у нас на душе будут добрые мысли, то вместе с тем будут и добрые чувства, затем добрые расположения и добрые дела, и мы тогда будем на самом деле Божие творение, на дела благие во Христе Иисусе созданное и яв­ляющее их, будем действительными ревнителя­ми добрым делам. Возлюбив христианскую жизнь, добрую и благообразную, возлюбим и добрые мысли: так их устроим, чтоб в них не было ничего земного, суетного, пустого, а было одно небесное, святое, божественное.

Не думайте, чтобы это было слишком труд­но и чтобы нельзя было совсем выполнить спа­сительного правила благомыслия.— Не спра­ведливо. Трудно, правда, будет сие занятие несколько времени, но только сначала. Чем же более кто будет упражняться в сем святом де­ле, тем оно будет для него легче и приятнее. Душа наша походит на резвое дитя. Не хочет­ся ей быть в себе самой, как дитяти не хочется сидеть дома на одном месте: беспрестанно рас­сеивается она и блуждает по разным предме­там. Но как дитя приучают к тихости, так можно приучить и душу к постоянству, то есть приучить к тому, чтобы она пребывала внутрь себя и занималась спасительными размышле­ниями о Боге и вообще о божественных вещах. Надобно только понудить себя к тому, надоб­но, не жалея себя, противиться душе и не пу­щать ее в мир к суетным вещам. Сначала это будет скорбно и не угодно душе, мало-помалу потом она будет привыкать к такому занятию, а далее будет находить в нем уже приятность и наслаждение. И всякое дело трудно снача­ла.— Трудно писать, трудно читать, трудно петь тому, кто начинает только учиться сему. Но кто приучится и привыкнет, например, пи­сать, тому не только не трудно, даже хочется писать: он находит в том удовольствие. Так и здесь. Трудно на первый раз держать душу в постоянном напряжении на духовные предме­ты; но потрудимся и понудим себя к тому несколько времени, и заметим сами, что сие трудное дело значительно облегчится; потру­димся еще и еще понудим себя — оно еще ста­нет легче, и, чем более будем упражняться в богомыслии, тем сие занятие будет легче и приятнее, под конец же исчезнет всякий труд, и мы будем чувствовать неприятность, будем скучать и тяготиться не тем, что занимаемся небом и небесными вещами, но тем, что не занимаемся ими или занимаемся другим чем. Кто вкусит сладкого, тому отвратительно горь­кое, а в богомыслии — всякое веселие и всякая радость и блаженство. Та душа, которая дума­ет только о божественных предметах, живет как бы в раю, окружена божественным неве­щественным светом, разливающим блаженство, и, входя в общение с Богом всеблаженным, — блаженствует. В той жизни, которую она провождает, есть полнота всяких наслаждений, и тамо, говорит святитель Христов Димитрий Ростовский, тишина и покой, тамо безбоязнство и беспечалие, тамо сокровище и вечное наслаждение, тамо радость, веселие, тамо кра­сота, сладость и всякое утешение. Кто не по­желает стяжать такое сокровище?!

Одно только, братие, несколько законное можем мы представить препятствие к беспре­рывному занятию богомыслием.— Это необ­ходимое развлечение внешними предметами. Живем в мире, среди сует, поминутно встреча­ем обстоятельства, отвлекающие нас от неба. Как при сем держать мысль вперенною в Бога? Увидишь что или услышишь — тем и займешь­ся, а уже не тем, чем бы хотел, не небом и не небесными вещами.— Справедливое оправда­ние, но всему этому мы сами причиною. Сами мы причиною, что вещи развлекают нас, а не собирают, разоряют, а не созидают. Какая-ни­будь вещь развлекает нас, потому что мы при­выкли соединять с нею неблагочестивые мыс­ли. Если же приучим себя соединять с нею благие помышления, то она перестанет для нас быть соблазнительною и суетною.— Напри­мер, видим золото и тотчас помышляем — о нарядах, о вкусных яствах, об угощениях и других суетных предметах, какие могли бы приобрести помощью сего золота. Золото со­блазнило нас и дало повод если не сделать, то подумать о делах не богоугодных, но соблазни­ло потому, что мы не знали до сих пор лучшего золоту назначения. Если бы мы привыкли в золоте видеть не средство к удовлетворению наших пожеланий, а средство к творению доб­родетели, то вместо соблазна встреча с ним была бы для нас благочестивым поучением; тогда, посмотря на золото, мы подумали бы: если бы это золото было наше, то мы того-то избавили бы от беды, тому-то доставили бы пропитание, того-то вылечили от болезни и проч. Золото не соблазнило бы нас, а, напро­тив, подало повод обнаружить и укрепить доб­рое наше расположение. Как видите, мир и все вещи мирские соблазняют и отдаляют нашу мысль от Бога только потому, что мы соблаз­нительно и неблагочестиво смотрим на них. Станем смотреть на них иначе, и вместо со­блазна они будут составлять для нас назида­ние; оденем их, так сказать, небесным покры­валом, и, вместо того чтобы отвлекать нас от неба, они будут возводить к небу. Благочести­вые люди давно заметили, что окружающие нас вещи действительно могут отвлекать наши мысли от Бога и осуечать душу, а потому все­ми мерами старались дать им духовное значе­ние, а после уже не иначе и представлять их, как под сим духовным значением. Когда они видели горящую свечу, она значила у них не просто только свечу, но нечто и другое, напри­мер — жизнь, которая сокращается подобно тому, как умаляется свеча; когда смотрели на зеркало, то думали не о зеркале, но от него пе­реносили мысль свою на другой, духовный предмет, например — на совесть, которая так­же изображает чистоту или нечистоту состоя­ния души, как зеркало чистоту или нечистоту тела. Встречая какой-нибудь случай, они пред­ставляли его совсем не в том значении, какое он обыкновенно имеет; слыша, например, что один человек говорит другому: что ты здесь медлишь, тебя отец давно ждет, — они думали совсем о другом, нежели о чем заставляют ду­мать слова сии, — воображали грешника, уда­лившегося от Бога, Который, как отец, ждет его и зовет к Себе разными способами. Огра­див себя такими мыслями и как бы написав на каждой вещи ее духовное значение, благочес­тивые не столько уже опасались соблазна со стороны мира и вещей мирских. Живя среди суеты, они как бы не знали ее и не прикасались к ней. Мир и прелести его исчезали пред их Богом хранимою мыслию, а вместо того построевался другой — поучительный, духовный, таинственный мир, живя в котором, они жили как бы на небе.

Так поступали святые мужи, так советовали поступать и всем, желающим и ищущим спасе­ния. Мир точно сеть; но в нашей воле состоит снять сию сеть, снять с него покров соблазна и облечь в одежду духовную, небесную. Для сего, братие, осмотрим все окружающие нас вещи, перечислим все неизбежные для нас слу­чаи и всему дадим поучительное значение. Пусть все, одежда и пища, дом и открытое место, сон и бодрствование, разговор и молча­ние, утро и вечер, полдень и полночь, — пусть все поучает, назидает и возводит нас к небу. Перевесть обыкновенное значение вещей на духовное очень нетрудно: всякий, у кого есть здравый смысл и усердие, легко сделает это сам. Впрочем, если и полное усердие и сила требуют руководства в деле новом и необык­новенном, предложим вам образцы для приме­ра.— Многие ревнители благочестия одухо­творяли чувственные вещи и опыты своих тру­дов оставили нам. Вот целая книга таких опы­тов. Их оставил нам благочестивейший, всем известный архипастырь Воронежский Тихон — под заглавием: «Сокровище Духовное, от мира собираемое». Здесь он все одухотворя­ет — и вещи, и случаи... Будем читать их по воскресным и праздничным дням, избирая наи­более такие, кои были бы не только назида­тельны, но и приучали бы нас самих к такому же умному деланию. Если бы беседа наша не продолжалась так долго теперь, можно бы и прочитать что-нибудь. Внимание ваше утомле­но, потому оставляем сие до следующего бого­служения, пожелав вам непрерывного богомыслия в сей промежуток времени — по край­ней мере, ревности и напряжения к богомыслию. Господь да укрепит вас. Аминь.

 


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-03-22; Просмотров: 1040; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.012 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь