В ней идет речь о том, как помочь себе в жизни, чтобы не зависеть от окружающих тебя алкоголиков и наркоманов, даже если это близкие тебе люди.

Это нелегко найти счастье в себе самом, но где-нибудь вне себя его найти просто невозможно.

Агнес Риплайер, «Источник сокровищ»

За помощь в написании этой книги я благодарю:

Бога, мою маму, Дэвида, моих детей, Скотта Иглстоуна, Шерон Джордж, Джоан Маркусон и всех созависимых людей, которые чему-то учились у меня и позволили мне учиться у них.

Эта книга посвящается мне.

СОДЕРЖАНИЕ:

Введение 9

Часть I ЧТО ТАКОЕ СОЗАВИСИМОСТЬ, КТО ПОПАЛСЯ В ЕЕ СЕТИ?

История жизни Джессики

Другие истории

Созависимость

Характеристики созависимых

Часть II ОСНОВЫ ЗАБОТЫ О СЕБЕ

Отстраненность

Не будь былинкой на ветру

Освободи себя

Довольно быть жертвой

Независимость

Живи своей собственной жизнью

Любовные взаимоотношения с собой

Учимся искусству принимать себя и действительность

Испытывать свои собственные чувства

Гнев

Да, ты умеешь думать

Ставьте свои собственные цели

Общение

Работайте по программе «12 шагов»

Остатки

Учимся жить и любить снова

Эпилог

ВВЕДЕНИЕ:

Впервые я столкнулась с созависимыми в начале 60-х годов. Это было до того, как людей, страдающих от поведения других людей, стали называть созависимыми, и до того, как людей, пристрастившихся к алкоголю либо к другим химическим веществам, стали называть химически зависимыми. И хотя я не знала, что такое созависимость, я знала, какие это люди. Поскольку я сама зависима от алкоголя и наркотиков, я жила столь бурной жизнью, что способствовала другим стать созависимыми.

Созависимые — это неизбежно надоедливые люди. Они враждебно настроены, склонны контролировать жизнь близких, манипулировать другими, избегают прямых отношений (иногда говорят через третье лицо), стремятся вызвать у других чувство вины, с ними трудно жить. В общем, они нелегко идут на согласие, временами же они полны ненависти. Все это обусловило то, что созависимые были препятствием на пути к достижению мною эйфории, опьянения. Они кричали на меня, прятали мои таблетки, с помощью которых я достигала эйфории, смотрели на меня с мерзким выражением лица, выливали в песок мой алкоголь, пытались удерживать меня от употребления одурманивающих веществ, хотели знать, что же я делаю, и спрашивали, что со мной происходит, что у меня не в порядке. Однако они всегда были тут как тут, готовые спасать меня от несчастий, которые я сама же себе и сотворила. Созависимые в моей жизни не понимали меня, и наше непонимание было взаимным. Я сама не понимала себя, и я не понимала их.

Моя первая профессиональная встреча с созависимыми произошла много позже, в 1976 году. В то время в Миннесоте алкоголики и наркоманы стали называться химически зависимыми, их семьи и друзья — значимыми близкими, а я именовалась по новой терминологии «выздоравливающая наркоманка и алкоголичка». К тому времени я уже работала в качестве консультанта в области химической зависимости в той широкой сети учреждений, программ, агентств, которые помогают химически зависимым людям достичь благополучия и хорошего здоровья. Поскольку я — женщина и большинство моих значимых близких в то время тоже были женщины, и поскольку я не занимала тогда высокой должности, и никто из моих сотрудников не хотел дать мне подобную должность, мой начальник предложил мне организовать группу поддержки для жен тех зависимых, которые находились в лечебной программе.

Я не была готова к выполнению такой задачи. Я все еще находила созависимых враждебными, контролирующими, манипулирующими, непрямыми в общении, вызывающими у других чувство вины, в общем, теми людьми, с которыми трудно общаться и даже более того.

В своей группе я увидела людей, которые чувствуют себя ответственными за целый мир, но они отказывались взять на себя ответственность за то, чтобы управлять своей собственной жизнью, и за то, чтобы просто жить.

Я увидела людей, которые постоянно что-то отдавали другим, но не знали, как брать себе от других. Я видела людей, которые отдавали до тех пор, пока не становились злобными, психически истощенными и опустошенными. Я видела, что некоторые отдают себя до тех пор, когда они вынуждены прекратить это. Я даже видела одну женщину, которая так страдала и буквально всю себя отдала настолько, что умерла «от старости» по естественной причине в возрасте 33 лет. Она была матерью пятерых детей и женой алкоголика, который к тому времени был уже третий раз в тюрьме.

Я работала с женщинами, которые очень хорошо умели заботиться о каждом из окружающих, тем не менее эти женщины сомневались в том, как им следует заботиться о себе.

Передо мной были не люди, а лишь оболочки от них. Они бессмысленно бросались от одной деятельности к другой. Я видела людей, чьим призванием было ублажение чьих-то желаний, людей-мучеников, стоиков, тиранов. Некоторые были похожи на виноградную лозу, ползучее растение. Они как будто заимствовали строку из пьесы Х.Сэклера «Большая белая надежда»: «С изголодавшимися лицами все отдают бедным».

Большинство созависимых были постоянно поглощены другими людьми. С большой точностью, со множеством деталей они могли приводить длинные перечни деяний и проступков зависимых людей: о чем он (или она) подумал, что почувствовал, сделал и сказал. Созависимые всегда знали, что алкоголик или наркоман должен был делать и чего не должен. И они очень сильно удивлялись, почему же он или она сделали это и не сделали то.

Тем не менее эти Созависимые, которые так проникновенно могли знать других, совершенно не могли видеть себя. Они не знали, что они чувствовали.

Они не были уверены в своих мыслях. И они не знали, что они могли бы делать, если вообще следовало что-нибудь делать, для разрешения своих проблем — если, в самом деле, им еще придет в голову, что у них есть какие-либо собственные проблемы, отличающиеся от проблем их близких — алкоголиков.

Это была огромная группа, состоящая из таких созависимых. Они стонали, жаловались, пытались контролировать каждого и вообще все и вся вокруг себя, но только не самих себя. И кроме нескольких тихих первых энтузиастов в области семейной терапии, многие консультанты (включая меня) не знали, как им помочь.

Область химической зависимости процветала, но вся помощь была направлена на самого зависимого (алкоголика, наркомана). Литературы по семейной терапии было немного, практический тренинг в этой области тоже редко встречался. В чем нуждались созависимые? Чего они хотели? Были ли они просто продолжением своего алкоголика или же только визитерами лечебных центров? Почему они не сотрудничают, а вместо этого вечно создают проблемы? У алкоголика хоть есть формальное извинение за то, что он был не в себе, — он был пьян. У этих же значимых близких нет никаких извиняющих или объясняющих обстоятельств. В этом смысле они были трезвыми.

Вскоре я поддалась двум распространенным мнениям. Эти сумасшедшие созависимые (значимые близкие) сами больше больны, чем алкоголики. И даже нет ничего удивительного в том, что алкоголик пьет, кто бы это на его месте не пил, живя с такой супругой (таким супругом)?

К тому времени я уже какой-то период жила трезво. Я начинала понимать себя, но я не понимала созависимость. Я пыталась, но не могла — не могла, пока не прошло еще несколько лет, когда я оказалась глубоко вовлеченной в жизнь нескольких алкоголиков, потерялась в этом хаосе и перестала жить своей собственной жизнью. Я перестала думать. Я перестала испытывать позитивные эмоции и осталась наедине с яростью, горечью существования, ненавистью, страхом, депрессией, беспомощностью, отчаянием и чувством вины. Временами мне хотелось покончить с жизнью. У меня не было энергии. Почти все время я тратила на то, что тревожилась о других, и на то, что пыталась контролировать их. Я не могла сказать «нет» (разве только тогда могла, когда дело касалось моего удовольствия). Мои взаимоотношения с друзьями и с членами семьи не ладились. Я чувствовала себя ужасно, я была жертвой. Я утратила себя и не понимала, как это случилось. Я не понимала, что случилось. Я думала, что схожу с ума. И я думала, указывая пальцем на людей вокруг меня, что это их вина

Очень печально, что вокруг меня никто не знал, как плохо я себя чувствовала. Мои проблемы были моим секретом. В отличие от алкоголиков или людей с другими проблемами в моем ближайшем окружении я не превращала жизнь вокруг себя в невообразимое месиво, ожидая, что кто-то должен подчищать все за мной. Фактически по сравнению с алкоголиками я выглядела хорошо. Я была такая ответственная, на меня так можно было положиться, уж от меня-то можно было зависеть. Временами я не была уверена, что у меня есть проблема. Я знала, что я чувствовала себя несчастной, но я не понимала, почему моя жизнь не ладится.

Побарахтавшись некоторое время в отчаянии, я начала понимать. Как многие люди, которые резко судят о других, я обнаружила, что проделала долгий и очень болезненный путь в башмаках тех людей, которых я так резко судила. Сейчас-то я понимаю этих сумасшедших созависимых. Я сделалась одной из них.

Постепенно я начала выкарабкиваться из своей черной бездны. Тем временем во мне развился сильнейший интерес к людям с созависимостью. Мое любопытство подстегивалось тем, что я была консультантом (хотя я уже и не работала на полную ставку в этой области, но я считала себя консультантом по проблемам зависимости), и тем, что я была автором книг. Будучи «пламенной, заботливой созависимой» (фраза, заимствованная у члена Ал-Анона), которая сама нуждалась в помощи, я также имела личный интерес к предмету. Что происходит с людьми вроде меня? Как это происходит? Почему? И, что более важно, что необходимо созависимым, чтобы они почувствовали себя лучше? И чтобы это улучшение осталось с ними?

Я разговаривала с консультантами, психотерапевтами и созависимыми. Я читала немногочисленные доступные мне книги по данному вопросу и по смежным темам. Я перечитывала основополагающие теоретические руководства — книги по психотерапии, выдержавшие испытание временем, я искала в них идеи, которые можно было бы здесь применить. Я посещала заседания Ал-Анона, т.е. группу самопомощи, где выздоровление базируется на 12-шаговой программе Анонимных Алкоголиков, но в Ал-Аноне эта программа предназначена для тех лиц, которые испытывают на себе влияние алкоголизма своего близкого.

В конце концов я нашла то, что искала. Я начала видеть, понимать и меняться. Моя собственная жизнь стала насыщенной, пришла в движение. Вскоре я собрала другую группу созависимых при другом лечебном центре в Миннеаполисе. Но на этот раз я не имела ни малейшего понятия, что я делаю.

Я все еще считала созависимых людьми недружелюбными, контролирующими, манипулирующими, непрямыми во взаимоотношениях, в общем со всеми теми качествами, которые я у них обнаруживала ранее. Я все еще видела своеобразную перекрученность их личности, которая и раньше бросалась мне в глаза. Но теперь я видела глубже. Да, я видела недружелюбных людей; они так много пережили, так много претерпели, что враждебность, недружелюбие стали их единственным защитным механизмом против полной раздавленности. Да, они были злыми, поскольку каждый, кто претерпел столько, сколько они терпели, был бы злым на их месте.

Да, они были контролирующими, поскольку все в их внешней и внутренней жизни вышло из-под контроля. Плотина их собственной жизни и тех, кто жил рядом с ними, была так переполнена, что всегда грозила прорваться. Тогда никому несдобровать. И, похоже, никто, кроме них, не замечал этого и не заботился о создавшемся положении.

Да, я видела людей, которые манипулировали, поскольку манипулирование представлялось единственным способом добиться того, чтобы что-то было сделано. Я работала действительно с людьми, прибегающими к непрямым взаимоотношениям, поскольку системы, в которых они жили, были не в состоянии выдерживать честные, прямые отношения. Я работала с людьми, которые думали, что они уже помешались, поскольку они в своей предыдущей жизни так часто верили лжи, что уже и не знали, где же была реальность.

Я видела людей, которые были так поглощены проблемами других людей, что у них уже не было времени идентифицировать и разрешить свои собственные проблемы. Это были люди, которые длительное время были так глубоко погружены в заботу о других, и часто их забота была разрушающей, что они позабыли, как можно заботиться о себе. Созависимые чувствовали себя слишком ответственными, поскольку люди рядом с ними брали на себя так мало ответственности; они просто подхватили конец ослабнувшей веревки.

Я видела настрадавшихся, сбитых с толку людей, которые нуждались в комфорте, понимании и информации. Я видела жертв алкоголизма, которые сами не пили, тем не менее они были измучены алкоголем. Передо мной были жертвы, отчаянно борющиеся за то, чтобы возыметь какую-то власть над своими обидчиками. Они учились у меня, а я училась у них.

Вскоре я начала поддаваться новым верованиям в отношении созависимости. Созависимые не являются безумными и больными в большей степени, чем алкоголики. Но страдают они точно так же или больше. Им не удалось загнать в угол агонию, но они прошли через боль без обезболивающих эффектов и других веществ, без тех приятных эйфорических состояний, которые достигаются людьми, страдающими компульсивными нарушениями. А боль, идущая от любви к человеку, находящемуся в беде, может быть очень глубокой.

«Химически зависимый партнер вызывает у себя онемение чувств, а не злоупотребляющий химическими веществами партнер испытывает двойную душевную боль и может облегчить свое состояние только с помощью гнева или эпизодических фантазий», — писала Жанет Герингер Уойтитц в книге «Созависимость, неотложная проблема».

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒