Хотя не испытали ужасов войны?

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 8Следующая ⇒

- Понимаете, хотя эта тема разработана многими, за нее, по сути,

серьезно никто не берется. Тем же, кто пишет псевдопатриотические и

псевдоантивоенные песни, не верят. Я написал эту песню потому, что

тема войны действительно меня взволновала и волнует до сих пор.

- А может ли рок-музыка решить какие-то проблемы?

- В принципе, рок-музыка в социальном плане - вещь довольно сильная,

среди музыкантов есть люди, которым верят, и они многое могут сде-

лать. Если бы нам чаще давали возможность выступать в газетах, на

телевидении, излагать свою точку зрения на разные вопросы, то,

может быть, моя музыка и тексты были бы иными. А поскольку, скажем,

у меня нет такой возможности, я все стараюсь выразить в песнях.

Интервью газете " Молодежь Эстонии", 9 мая 1988 г.

- Скажите, Виктор, вам часто приходится выступать в такой " тихой"

Аудитории, которая наблюдалась в рок-гостиной нашего Дворца

Культуры и спорта? Обычно ваша публика кричит, и шумит, и танцует,

В общем, очень откровенно выражает эмоции.

- Ну, конечно, нечасто. Но, заметьте, в зале сидели далеко не

тинэйджеры, ведь кричат, в основном, они. И потом такие концерты,

где я один с гитарой, и не рассчитаны на бурную реакцию.

- А бурная реакция вам необходима?

- Нет, мне важно - чувствовать. Вот это очень важно.

- Сейчас нашему року открыли все окна, все двери, подул сквозняк,

Все можно, подполье кончилось - вы верите в свежесть этого

Сквозняка?

- Знаете, мне все равно. По большому счету мне все равно, где

играть - в квартире, в подпольном клубе или в зале на десять тысяч

человек. У меня есть возможность играть - я играю. Нет такой воз-

можности - я готов это делать бесплатно. Сейчас у меня есть возмож-

ность шире выступать - я ею пользуюсь, и то не всегда. В любом слу-

чае делаю то, что хочу. Разумеется, насколько позволяет ситуация,

в том числе и политическая ситуация в стране.

- И вы совершенно не думаете о том, насколько искренни те, кто

Сейчас громко так заговорили о роке, как о больном ребенке, нужда-

Ющемся в ласке?

- Нет, я вполне отдаю себе отчет в этой суете. И не доверяю ей.

- А чему вы доверяете?

- Не знаю... Есть люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не

доверяю. Есть люди, в чьей искренности сомневаться не приходится,

и есть люди, которые мне кажутся нечестными. Допустим, тот, кто

два-три года назад кричал, как это ужасно, как это все омерзи-

тельно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они

замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое

дело...

- Вы себя ощущали когда-нибудь борцом за правое дело?

- Скорее, я просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то

препятствиям, которые приходилось преодолевать, относился философ-

ски. Потому что точно знал, что ничем дурным я не занимаюсь. По

большому счету все эти конфликты с роком на меня не влияли. Они

меня не заботят. Заботит отношение людей - в массе. И я бы не

согласился поменяться местами с... кого бы лучше вспомнить? Вобщем,

с любым представителем популярной эстрады.

- То, что произошло у нас в стране с рок-музыкой, как вы думаете,

Это нормальный, тысячелетний конфликт поколений или нечто принципи-

Ально отличное?

- Конечно, в этом есть доля проблемы " отцов и детей", потому что

всегда получается так, что у власти стоят " отцы", то есть люди

другого поколения, которым непонятно и неблизко то, что волнует,

тревожит, будоражит " детей". И они считают это не недоступным для

себя, а неестественным, быть может, ненормальным. В отличие от

" детей", которые считают это своим, считают своей культурой и так

далее. Такой конфликт существует всегда и везде. И даже на Западе

всем группам, направлениям и течениям приходилось через это

проходить. А потом все новое всегда натыкается на сопротивление

старого. Но с нашим роком, конечно, сыграла свою роль и ситуация

в стране, которую называют периодом застоя. Это слово, хоть его

уже затаскали, по сути своей очень точное - застой. И оно говорит

само за себя. Согласитесь, зто очень странно, когда пишешь песни,

в которых нет ничего крамольного, а воспринимаются они и как

крамола, и как мерзость. При том, что сам ты точно знаешь, что

можешь собрать многотысячный зал, - и люди придут, и будут слушать,

и откликаться, и переживать вместе с тобой. Но ведь, правда,

странно - всерьез предполагать, что в зал этот собираются тысячи

подонков и мерзавцев? А если почитать некоторые газеты трехлетней

давности, то так оно и складывалось в чьих-то недалеких умах и еще

преподносилось как истина в последней инстанции. Странно, когда ты

знаешь, что можешь работать, что ты живой, а тебя не замечают и

делают вид, что тебя в природе нет. А ты на самом деле просто дру-

гой, не такой, как все привыкли, - не такой блестящий, переливаю-

щийся и радующий глаз. И за это тебя исключают из поля зрения. Вот

это, я думаю, в другой стране было бы невозможно. Это, я думаю,

характерно только для нас.

- Держать и не пущать?

- Да, именно. И просто - не замечать. На официальном уровне. В то

самое время, когда массы, огромные массы, и видели, и знали, и

любили. И ведь множество людей в результате от этого сильно

пострадало. Мы ведь молодые, и мы еще как-то успели. А были и

постарше, которые не успели - и сломались, и ушли, даже из жизни

ушли. Тот же Высоцкий - яркий пример.

- Но приходилось наблюдать яркие примеры и другого рода. Когда на

ленинградском " Музыкальном ринге" рок-публика " рассчитывалась" с

Бардами. Честно говоря, не очень приятно было наблюдать, как

Молодые полные апломба и непоколебимой уверенности в истинности

Своего вкуса юноши оголтело набрасывались на постаревших, усталых

Людей, которые пронесли через жизнь свою искренность и свою вышед-

Шую из моды романтику. Я ни в коем случае не хочу приравнивать, не

Хочу, чтобы прозвучало обидно, но вот я слушала ваши песни, которые

Мне очень понравились, - чувства те же. Те же чувства, которые пе-

Реполняли этих несчастных бардов, которых ваши поклонники старались

Затоптать всеми силами. Музыка другая, ритм - другой, но слово,

Стих, выражающий чувство, - о том же. В чем тогда конфликт? Вы

Понимаете?

- Думаю, что да. Их поэтический язык, язык символов, образов,

которые составляют песню, сейчас звучит фальшиво. И то, что они

продолжают это петь сегодня, не замечая фальши, рождает недоверие

и неприятие. Я не понимаю, как сегодня можно слушать песни о том,

что все замечательно, когда мы сидим в палатке, у костра, и до

чего здорово, какая у нас здесь любовь, дружба и так далее. Мало

кто этому поверит. И не верят. И правильно делают. Возможно, когда-

то это было актуально и когда-то, быть может, действительно моло-

дежь сидела у костров и пела. Но сейчас ведь они не верят во все

это - в романтику стройотрядов и все ей сопутствующее. Не верят!

Потому что все это - прошло.

- А во что все же верят?

- Понимаете, нас действительно обманули со всем этим.

- И вы ощущаете, как вас обманули?

- Конечно, ощущаю.

- А среди ваших знакомых есть люди того поколения - " от костра"?

- Есть. Но они... Это как раз те люди, которые поняли, что уже -

проехали... Ну, взять, например, Борю Гребенщикова, когда он поет

один с гитарой, или, ну, не знаю... Клячкина... Это же разных

интересов люди.

- Я недавно услышала, как Гребенщиков поет... Вертинского. Зам-

Кнулся круг, да?

- Вот Вертинскому мы верим. Как человеку, который душой чист. И в

нем самом, в его стихах, песнях чувствуется искренняя вера, без

оттенка " коммерческого" характера.

- У вас не было мысли публиковать свои собственные стихи?

- Нет, я считаю, что они должны звучать вместе с музыкой, вернее

даже, с группой. Последний же год я не занимался музыкой вообще,

а занимался съемками в кино.

- Вы имеете в виду фильм Сергей Соловьева " Асса"?

- И этот фильм, и документальные фильмы о роке. Сейчас буду

сниматься на " Казахфильме" в картине с рабочим названием " Игла",

главный герой - наркоман.

- Вам интересно это?

- Ну, как интересно? Конечно, попробовать себя в кино интересно. Я

думаю даже, что это - необходимо. Потому что, если я хочу (а я

хочу) выходить на профессиональный уровень, если я хочу (а я хочу)

достичь равного диалога со зрителем, надо расширять поле своей

деятельности. Я не сторонник тех, кто утверждает: люди нас не пони-

мают. Значит, надо сделать что-то еще - чтобы поняли. Поэтому и

стихи, и музыка, и живопись, и кино мне нужны для того, чтобы проще

было находить с людьми общий язык. Я чувствую, что сейчас еще не

всегда могу достичь понимания с кем-то, особенно с людьми более

старшего поколения. Мне трудно в этой ситуации, потому что они

по-другому мыслят. Естественно, люди и не могут думать одинаково,

но понимать друг друга - должны. На то он и люди.

Интервью бюллетеню " Новый фильм", (Алма-Ата), март 1988 г.

- Виктор, с чего началось ваше увлечение музыкой?

- Конечно, с гитары. Я не избег общей участи мальчишек моего

возраста, охваченных желанием овладеть столь престижным в те годы

инструментом. Мне было четырнадцть лет, и занимался я тогда в худо-

жественном училище, но постепенно, как ни странно, бесперспективное

занятие рок-музыкой взяло верх. Я бросил свои живописные начинания

и стал писать песни. Мечтал собрать музыкантов и создать группу. В

1982 году руководитель " Аквариума" Борис Гребенщиков послушал мои

песни, они ему понравились, и он помог записать первый магнитофон-

ный альбом, который очень быстро из рук в руки разошелся по всей

стране.

- Стала ли ваша группа теперь профессиональной?

- Пока нет. Но в скором времени, возможно, произойдут изменения.

Сейчас, когда многие коллективы переходят на новую систему хозяй-

ствования, мы могли бы ездить с концертами по стране, иметь,

допустим, свой счет в банке. Хотя теперь практически мы можем

играть почти все, что хотим, а музыка для нас всегда была основным

делом. Правда, оно не давало средств к материальному существованию,

поэтому все мы еще где-то работали, я, например, в кочегарке. Заня-

тие это довольно распостраненное среди самодеятельных музыкантов,

дающее немного денег, но много свободного времени.

- Всякое творчество, и ваше в том числе, - способ выражения миро-

ощущения, миропонимания...

- У меня есть свои жизненные принципы, основываясь на которых я

пишу об окружающей меня жизни, о волнующих проблемах. Важно лишь

быть не тем или другим, а только самим собой. Пусть для кого-то

странным, смешным, неприемлемым, а для кого-то замечательным, но

только собою. А рок-музыка для меня, так же, как и для огромной

массы молодежи, совершенно естественная и органичная форма самовы-

ражения. В ней нет ничего конъюктурного, заказного. Только ты, твоя

совесть - твой главный критик и цензор. И эту позицию не надо афи-

шировать на каждом углу. Ее нужно просто реализовать, воплотить в

песне. Как показало время, появилось не случайное поветрие моды, а

социальное явление - современная музыка. Причем, как мне кажется, с

довольно-таки размытыми жанровыми границами. Я, например, часто

выступаю и как автор-исполнитель. Вообще для меня есть просто песня.

Можно ее петь одному под гитару, можно группой, можно - в сопровож-

дении оркестра из трехсот человек. Это неважно...

- Как вы пишите свои песни?

- Беру гитару, начинаю играть. Складывается стихотворный размер,

потом строчки начинают обрастать фразами. И наоборот...

- Почему до сих пор есть противники рок-музыки?

- Новое всегда находится в конфликте со старым. Это естественно.

Ироничный, иногда агрессивный, искренний и свободный самодеятельный

рок никогда не был фальшивым. Противопоставление его духовной глу-

хоте, бездарности, скуке, благополучному мироощущению обывателей и

послужило, вероятно, причиной неприязни многих к року. Самодеятель-

ные группы не имели возможности приобрести дорогостоящую технику,

инструменты, записываться в специальных студиях, но пели то, что

думали, честно и бескомпромиссно. Конечно, можно ругать ребят за

серьги в ушах, заклепки, цепи, причудливые прически. Но если разо-

браться, эти внешние проявления вызваны протестом против традицион-

ного мышления, образа жизни, культуры. Насколько я знаю свою ауди-

торию, там плохих людей не больше, чем в любой другой. А молодые

музыканты вовсе не разрушители или хулиганы от искусства, а скорее

его хранители. Ведь в сложное время, во многом лживое и циничное,

именно они сумели сберечь в своем искусстве радость живой жизни,

индивидуальность, неприятие конформизма, протест против псевдоцен-

ностей.

- А как вы пришли в кино?

- Пригласили. Сначала в Киев на музыкалный фильм " Конец каникул".

В нем учавствовала вся наша группа. Сыграл там главную роль и напи-

сал пять песен, затем появился Рашид, и была работа о ленинградском

роке - фильм " Йя-хха! ". Снялся также у Соловьева в " Ассе" и в фильме

Алексея Учителя " Семь нот для размышлений", тоже о рок-музыке.

- Рашид, почему вы остановили свой выбор именно на Викторе? (Это

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒