Детские поведенческие реакции в подростковом возрасте.

* * *

По целому ряду психологических тестов подростковые и юношеские нормы психического здоровья существенно отличаются от взрослых. Так, изучение 15-15-летних американских подростков посредством Минесотского личностного теста (MMPI) показало, что вполне нормальные юноши и подростки имеют более высокие показатели по шкалам “психопатия”, “шизофрения” и “гипомания”, чем взрослые.

По мнению А.Е. Личко, возраст от 14 до 18 лет представляет собой критический период для психопатий.

Эмоциональные трудности в болезненное протекание переходного возраста – побочные и не всеобщие свойства юности. Существует, по-видимому, общая закономерность, действующая в фило- и онтогенезе, согласно которой вместе с уровнем организации и саморегулирования организма повышается эмоциональная чувствительность, но одновременно возрастают и возможности психологической защиты. Круг факторов, способных вызывать у человека эмоциональное возбуждение, с возрастом расширяется. Разнообразнее становятся способы выражения эмоций, увеличивается продолжительность эмоциональных реакций, вызываемых кратковременным раздражением и т.д. Если бы взрослый человек реагировал на все раздражители с непосредственностью ребёнка, он неминуемо погиб бы от перевозбуждения и эмоциональной неустойчивости – ведь круг значимых для него отношений гораздо шире детского. Однако взрослого спасает развитие эффективных механизмов внутреннего торможения и самоконтроля, а также способность избирательно реагировать на внешние воздействия.

Исследование, проведённые Гарольдом Джонсом (1971), показали, что общая эмоциональная реакция у юношей гораздо выше, чем у подростков. Но главное различие заключается в уровне избирательности: разница в уровне реакции на эмоционально заряженные и нейтральные стимулы у юношей гораздо больше, чем у подростков. Они лучше контролируют свои реакции, поэтому их труднее “завести”.

В.Р. Кословская, изучавшая с помощью проективного теста возрастную динамику тревожности, нашла, что старшие школьники обнаружили самый высокий по сравнению с другими возрастами уровень тревожности во всех сферах общения, но особенно резко возрастает у них тревожность в общении с родителями и теми взрослыми, от которых они в какой-то мере зависят.

Наряду с общим повышением уровня эмоциональной избирательности, т.е. того, на какие стимулы реагирует субъект, в юношеском возрасте продолжается дифференциация по силе эмоциональной реакции. Следует подчеркнуть, что низкий уровень эмоциональной реактивности – фактор психологически неблагоприятный. По данным Калифорнийского лонгитюда, подростки и юноши с низкой эмоциональной реактивностью оказались более беспокойными, раздражительными, эмоционально неустойчивыми, чем их высокореактивные сверстники; в среднем возрасте (около 30 лет) первые труднее приспосабливались к среде и чаще обнаруживали невротические симптомы.

Эмоциональные проблемы юношеского возраста имеют разные истоки. Подростковый синдром дисморфомании – озабоченности своим телом и внешностью – в юности обычно уже проходит. Резкое увеличение в переходном возрасте количества личностных расстройств обусловлено главным образом тем, что у детей таких расстройств не бывает вовсе из-за неразвитости их самосознания. Болезненные симптомы и тревоги, появляющиеся в юности – часто не столько реакция на специфические трудности самого возраста, сколько проявление отсроченного эффекта более ранних психических травм.

Относительно недавние исследования, на которые ссылается И.С. Кон, опровергают мнение о юности как “невротическом” периоде развития. У большинства людей переход из подросткового возраста в юношеский сопровождается улучшением коммуникативности и общего эмоционального самочувствия.

По данным лонгитюдного исследования И.В. Дубровиной, общий уровень тревожности у девятиклассников по сравнению с семи- и восьмиклассниками резко снижается, но в Х классе снова повышается, в основном за счёт роста самооценочной тревожности. Рост самооценочной тревожности в VIII и X классах объясняется, по-видимому, тем, что эти классы – выпускные. У юношей сильнее, чем у подростков, выражены также половые и индивидуальные различия в степени тревожности и в характере вызывающих её факторов (успеваемость, положение среди сверстников, особенности самооценки, тревожность, связанная с типом нервной системы).

Эмоционально неуравновешенные, с признаками возможной психопатологии, подростки и юноши составляют статистически меньшинство в своей возрастной группе, не превышающее 10-20 % от общего числа, т.е. почти столько же, сколько и у взрослых.

Хотя уровень сознательного самоконтроля у юношей гораздо выше, чем у подростков, они чаще всего жалуются на своё слабоволие, неустойчивость, подверженность внешним влияниям и такие характерологические черты, как капризность, ненадёжность, обидчивость. Многое в их жизни, включая собственные поступки, кажется совершающимся автоматически, помимо их воли и даже вопреки ей.

Старшим часто кажется иррациональными многие юношеские увлечения. Даже если их предмет вполне невинен и положителен, взрослых смущает и раздражает юношеская одержимость, страстность.

В целом же эмоциональное процессы, как и мыслительные, нельзя понять без учёта самосознания личности.

ЛЕКЦИЯ 15. РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ В ЮНОСТИ.

1. Развитие самосознания.

2. Юношеская дружба и любовь.

3. Нравственное и профессиональное самоопределение.

Л и т е р а т у р а:

1. Абрамова Г.С. Возрастная психология. М., 1997

2. Божович Л.И. Избранные психологические труды. М., 1995, С.104-120

3. Ковалёв А.Г. Психология личности. М., 1965

4. Кон И.С. Психология ранней юности. М., 1989, С.78-105, 206-237

5. Немов Р.С. Психология. Книга 2. Психология образования. М., 1995, С.193-216

6. Фридман Л.М., Кулагина И.Ю. Психологический справочник учителя. М., 1991

* * *

И в научных и в художественных источниках юность в целом характеризуется как возраст любви и профессионального самоопределения.

Центральным психическим процессом данного возраста является развитие самосознания. Главное психологическое приобретение ранней юности – открытие своего внутреннего мира. Для ребёнка единственной осознаваемой реальностью является внешний мир, куда он проецирует и свою фантазию. Вполне осознавая свои поступки, он ещё не осознаёт собственных психических состояний. Если ребёнок сердится, он объясняет это тем, что кто-то его обидел, если радуется, то этому тоже находятся объективные причины. Для юноши внешний, физический мир – только одна из возможностей субъективного опыта, средоточием которого является он сам. Это ощущение хорошо выразила 15-летняя девочка, которая на вопрос психолога “Какая вещь кажется тебе наиболее реальной? ” ответила: “Я сама”.

Обретая способность погружаться в себя, в свои переживания, юноша заново открывает целый мир новых эмоций, красоту природы, звуки музыки. Открытия эти нередко совершаются внезапно, как наитие: “Проходя мимо Летнего сада, я вдруг заметил, как прекрасна его решётка”, “Вчера я задумался и вдруг услышал пение птиц, которого раньше не замечал”. Эмоции начинают восприниматься и осмысливаться уже не как производные от каких-то внешних событий, а как состояния собственного “Я”.

Открытие своего внутреннего “Я” - радостное и волнующее событие. Внутреннее “Я” не совпадает с “внешним” поведением, актуализируя проблему самоконтроля.

Вместе с осознанием своей уникальности, неповторимости, непохожести на других приходит чувство одиночества. Юношеское “Я” ещё неопределённо, расплывчато, оно нередко переживается как смутное беспокойство или ощущение внутренней пустоты, которую необходимо чем-то заполнить. Отсюда растёт потребность в общении и одновременно повышается его избирательность, потребность в уединении.

Осознание своей непохожести на других исторически и логически предшествует пониманию своей глубокой внутренней связи и единства с окружающими людьми.

Не менее сложным является осознание своей преемственности, устойчивости своей личности во времени. Развитие временных представлений тесно связано как с умственным развитием, так и с изменением жизненной перспективы человека. Восприятие времени подростком ещё остаётся дискретным и ограничено непосредственным прошлым и настоящим, а будущее кажется ему почти буквальным продолжением настоящего. В юности временной горизонт расширяется как вглубь, охватывая отдалённое прошлое и будущее, так и вширь, включая уже не только личные, но и социальные перспективы. Как писал А.С. Макаренко, “чем старше возраст, тем дальше отодвигается обязательная грань ближайшей перспективы. У юноши 15-16 лет близкая перспектива уже не имеет такого большого значения, как у подростка в 12-13 лет.

Изменение временной перспективе тесно связано с переориентацией юношеского сознания с внешнего контроля на самоконтроль и ростом потребности в достижении конкретных результатов.

Расширение временной перспективы означает также сближение личного и исторического времени. У ребёнка эти две категории почти не связаны друг с другом. Историческое время воспринимается им как нечто безличное, объективное; ребёнок может знать хронологическую последовательность событий и длительность эпох, и тем не менее они могут казаться ему одинаково далёкими. То, что было 30-40 лет назад, для 12-летнего почти такая же “древность”, как то, что происходило в начале нашей эры. Чтобы подросток действительно осознал и почувствовал исторические прошлое и свою связь с ним, оно должно стать фактом его личного опыта.

Временная перспектива чрезвычайно существенна для понимания возрастной динамики рефлексивного “Я”.

Обострённое чувство необратимости времени нередко соседствует в юношеском сознании с нежеланием замечать его течение, с ощущением, будто время остановилось. Чувство “остановки времени”, согласно концепции Э.Эриксона – это как бы возврат к детскому состоянию, когда время ещё не существовало в переживании и не воспринималось осознанно. Человек может попеременно чувствовать себя то очень юным, даже совсем маленьким, то наоборот, чрезвычайно старым, всё испытавшим. Вспомним лермонтовское: “Не правда ль, кто не стар в осьмнадцать лет, тот, верно, не видал людей и свет”.

Юношеский возраст, по Эриксону, строится вокруг кризиса идентичности, состоящего из серии социальных и индивидуально-личностных выборов, идентификаций и самоопределений. Если юноше не удаётся разрешить эти задачи, у него формируется неадекватная идентичность, развитие которой может идти по четырём основным линиям:

1. Уход от психологической интимности, избегание тесных межличностных отношений;

2. Размывание чувства времени, неспособность строить жизненные планы, страх взросления и перемен;

3. Размывание продуктивных, творческих способностей, неумение мобилизовать свои внутренние ресурсы и сосредоточиться на какой-то главной деятельности;

4. Формирование “негативной идентичности”, отказ от самоопределения и выбор отрицательных образцов для подражания.

5. Оперируя в основном клиническими данными, Эриксон не пытался выразить описываемые явления количественно. Канадский психолог Джеймс Марша восполнил этот пробел, выделив четыре этапа развития идентичности, измеряемые степенью профессионального, религиозного и политического самоопределения молодого человека.

6. “Неопределённая, размытая идентичность” характеризуется тем, что индивид ещё не выработал сколько-нибудь чётких убеждений, не выбрал профессии и не столкнулся с кризисом идентичности.

7. “Досрочная, преждевременная идентификация” имеет место, если индивид включился в соответствующую систему отношений, но сделал это не самостоятельно, в результате пережитого кризиса и испытания, а на основе чужих мнений, следуя чужому примеру или авторитету.

8. Для этапа “моратория” характерно то, что индивид находится в процессе нормативного кризиса самоопределения, выбирая из многочисленных вариантов развития тот единственный, который может считать своим.

9. На этапе достигнутой “зрелой идентичности” кризис завершён, индивид перешёл от поиска себя к практической самореализации.

10. Статусы идентичности – это как бы и этапы развития личности, и вместе с тем – типологические понятия. Подросток с неопределённой идентичностью может вступить в стадию моратория и затем достичь зрелой идентичности, но может также навсегда остаться на уровне размытой идентичности или пойти по пути досрочной идентификации, отказавшись от активного выбора и самоопределения.

Чрезвычайно важный компонент самосознания – самоуважение. Это понятие многозначно, оно подразумевает и удовлетворённость собой, и принятие себя, и чувство собственного достоинства, и положительное отношение к себе, и согласованность своего наличного и идеального “Я”.

Поскольку высокое самоуважение ассоциируется с положительными, а низкое – с отрицательными эмоциями, мотив самоуважения – это “личная потребность максимизировать переживание положительных и минимизировать переживание отрицательных установок по отношению к себе” (Г. Каплан, 1980).

Высокое самоуважение отнюдь не синонимы зазнайства, высокомерия или несамокритичности. Человек с высоким самоуважением считает себя не хуже других, верит в себя и в то, что может преодолеть эти недостатки. Низкое самоуважение, напротив, предполагает устойчивое чувство неполноценности, ущербности, что оказывает крайне отрицательное воздействие на эмоциональное самочувствие и социальное поведение личности.

Юноши с пониженным самоуважением особенно ранимы и чувствительны ко всему, что как-то затрагивает их самооценку. Они болезненнее других реагируют на критику, смех, порицание. Их больше беспокоит плохое мнение о них окружающих. Они болезненнее других реагируют на критику, смех, порицание. Их больше беспокоит плохое мнение о них окружающих. Они болезненно реагируют, если у них что-то не получается в работе или если они обнаруживают в себе какой-то недостаток. Вследствие этого многим из них свойственна застенчивость, склонность к психической изоляции, уходу от действительности в мир мечты, причём этот уход отнюдь не добровольный. Чем ниже уровень самоуважения личности, тем вероятнее, что она страдает от одиночества. Пониженное самоуважение и коммуникативные трудности снижают социальную активность индивида.

Но неудовлетворённость собой и высокая самокритичность не всегда свидетельствуют о пониженном самоуважении. Несовпадение реального и идеального “Я” – вполне нормальное, естественное следствие роста самосознания и необходимая предпосылка целенаправленного самовоспитания.

Расхождение реального и идеального “Я” – функция не только возраста, но и интеллекта. У интеллектуально развитых подростков и юношей расхождение между реальным и идеальным “Я”, т.е. между теми свойствами, которые индивид сам себе приписывает и теми, которыми он хотел бы обладать, значительно больше, чем у ребят со средними способностями. То же – у более творческих людей, у которых гибкость и независимость мышления часто сочетается с недовольством собой, повышенной ранимостью.

Рефлексивная самокритика творческой личности и пониженное самоуважение невротика схожи с тем, что в обоих случаях присутствует стремление к совершенству и выбор настолько высокого образца, что по сравнению с ним наличные достижения и свойства “Я” кажутся незначительными. Но в первом случае конфликт реального и идеального “Я” разрешается в деятельности, будь то учёба, труд или самовоспитание. Этот конфликт развёртывается на основе сильного “Я”, которое может ставить себе сложные задачи, и в этом проявляется мера самоуважения. Наоборот, типичная черта невротика – слабое “Я”. Невротическая рефлексия остаётся на уровне пассивного самосозерцания, вырождается в “самодовольное няньчанье индивида со своими ему одному дорогими достоинствами. Признание или даже гипертрофия собственных недостатков служат здесь не стартовой площадкой для их преодоления, а средством самооправдания, отказа от деятельности, вплоть до полного “выключения” из реального мира.

В сфере самосознания существуют и половые различия. Если судить по самоописаниям, то уже в 14-15 лет девочки гораздо больше мальчиков озабочены тем, что о них думают другие, значительно более ранимы, чувствительны к критике, насмешкам и т.д. Склонность девочек видеть себя более интроспективными и чувствительными подтверждается и сравнением дневников юношей и девушек. Не говоря о том, что девочки раньше начинают вести дневники и делают это гораздо чаще и систематичнее мальчиков, девичьи дневники отличаются большей интимностью. Это, как правило, описание и анализ собственных чувств и переживаний, особенно любовных, сплошной разговор с собой и о себе. Юношеские дневники более разнообразны и предметны, в них шире отражаются интересы авторов, их практическая деятельность; эмоциональные переживания описываются юношами более скупо и сдержанно.

Самосознание и самооценки юношей и девушек сильно зависят от стереотипных представлений о том, какими должны быть мужчины и женщины, а эти стереотипы, в свою очередь, производны от исторически сложившейся в том или ином обществе дифференциации половых ролей.

* * *

У человека в юношеском возрасте существует огромная потребность необходимость в интегрировании разных проявлений жизни своего “Я” – он чувствует, переживает возможность этого как направленность течения жизни, но для осуществления интеграции нужна сила, нужна энергия, позволяющая преодолеть противоречивость разных проявлений жизни. Источником такой силы, такой энергии становится друг, другой человек, который своим присутствием даёт необходимую психологическую информацию для интеграции “Я”.

Друг – не гость, не приятель, не любимый, а друг. Если он не встречается на жизненном пути, так и останется горький след тоски, горький след невостребованного, живого “Я”, которое не нашло самого себя.

У настоящей дружбы есть одно удивительное свойство: в ней никогда не возникаетпотребности изменить другого человека. Каждый из них имеет своё жизненное пространство, психологическое пространство, где выстраивается его жизнь. Друг бывает рядом, он занимает такое положение, которое помогает осуществить переход на другую позицию с учётом существования уже имеющейся. Друг не разрушает позицию, он помогает её отрефлексировать, осознать, то есть посмотреть на себя со стороны, используя ту часть знания о себе, которая для этого необходима. Друг помогает быть справедливым в отношении собственного “Я”, собственной позиции. Никто другой этого сделать не может. В дружбе главное её содержание – разум и способность оценивать соответствие проявлений “Я” человека, его собственной сущности. Друзья судят друг друга по нравственным законам, потому что дружба основана на свободе. Это её основное отличие от любви. Любимого человека можно и ненавидеть. Ненависть – обратная сторона любви. Любовь не предполагает постоянства чувств и вовсе необязательно бывает взаимной. В дружбе взаимность чувств и строгость в соблюдении нравственных законов составляет главное содержание. Другу не прощают их нарушения, любимому – да. Дружба не может существовать без нравственного отношения людей друг к другу. Друг – это тот человек, который открывает для нас эти ценности и который строит своё поведение в соответствии с ними. По друзьям человека можно составить адекватную картину нравственного облика человека.

Юношеская потребность к самораскрытию часто перевешивает интерес к раскрытию внутреннего мира другого, побуждая не столько выбирать друга, сколько придумывать его. Нуждаясь в сильных эмоциональных привязанностях, молодые люди подчас не замечают реальных свойств партнёра. При всей их исключительности дружеские отношения в таких случаях обычно кратковременны. Чем эгоцентричнее дружба, тем вероятнее, что с возрастом в ней появятся нотки враждебности.

Юношеская мечта о любви выражает прежде всего потребность в эмоциональном контакте, понимании, душевной близости; эротические мотивы в ней могут быть почти не выражены или не осознанны.

Появление любимой девушки снижает эмоциональный накал однополой дружбы, друг становится скорее добрым товарищем. С другой стороны, любовь предполагает большую степень интимности, чем дружба, она как бы включает в себя дружбу.

Юноше бывает трудно совместить пробуждающуюся чувственность с нормами своего морального кодекса. Наряду с мальчиками, которые гипертрофируют физические аспекты сексуальности, есть и такие, которые всячески стараются отгородиться, спрятаться от них. Психологической защитой им может служить аскетизм, подчёркнуто презрительное и враждебное отношение ко всякой чувственности. Идеалом такого юноши является не просто умение контролировать свои чувства, но и полное их подавление. Другая типичная защитная установка – “интеллектуализм”. В требованиях моральной чистоты и самодисциплины, конечно же, нет ничего плохого, однако их гипертрофия влечёт за собой искусственную самоизоляцию от окружающих, в основе которой лежит страх перед жизнью.

Любовные чувства юношей, как и взрослых, индивидуальны и многообразны.

Наиболее разработанная, опирающаяся на эмпирические данные современная классификация различает шесть видов любви:

1.) Эрос – страстная, исключительная любовь-увлечение, стремящаяся к полному физическому обладанию;

2.) Людус – гедонистическая любовь-игра, не отличающаяся глубиной чувства и сравнительно легко допускающая возможность измены;

3.) Сторге – спокойная, надёжная любовь-дружба;

4.) Прагма – рассудочная, совмещающая людус и сторге, легко поддающаяся сознательному контролю любовь по расчёту;

5.) Мания – иррациональная любовь-одержимость, для которой типичны неуверенность и зависимость от объекта влечения;

6.) Агапе – бескорыстная любовь-самоотдача, синтез эроса и сторге.

Как заметил Пришвин, “любовь – это неведомая страна, и мы все плывём туда каждый на своём корабле, и каждый из нас на своём корабле капитан и ведёт корабль своим собственным путём”.

Одной из главных задач юношеского возраста является подготовка к браку и семейной жизни. Тут огромное значение имеют половой просвещение и воспитание. И если с просвещением в этом аспекте дело сейчас обстоит более-менее удовлетворительно, то постановка полового воспитания оставляет желать лучшего.

В настоящее время отмечается значительное ослабление регулирующего воздействия ранее установленных в обществе и закреплённых в общественном сознании норм и стандартов поведения в семье. Значительно изменились и функциональные роли, типичные для мужчины-супруга и женщины-жены, имевшие место в прошлом. Общественная нравственность на протяжении человеческой истории непрерывно эволюционирует в ту или иную сторону по отношению к регламентации вопросов половых отношений. Поэтому, на наш взгляд, основной задачей полового воспитания должно быть формирование у юношей и девушек чувства адекватности, зрелой ответственности за отношения с партнёром, их психологические, социальные и другие последствия.

* * *

На период юности приходится становление нравственного самосознания. Этот же период характеризуется переходом (по Кольбергу) на конвенциональный уровень морали.

Бурные социальные события, произошедшие за последние годы в мире и в нашей стране, вынуждают подрастающее поколение самостоятельно делать выбор, лично ориентироваться во всём и занимать вполне независимые позиции.