Либерально-рыночный блеф и реальность

Либерально-рыночный блеф проистекает из воззрений Адама Смита (1723

— 1790), высказанных им во второй главе четвёртой книги работы «Исследова- ние о природе и причинах богатства народов» (англ.: «An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations», 1776 г.):

«… всякий человек употребляет капитал на поддержку промышленности только ради прибыли, поэтому он всегда будет стараться употреблять его на поддержку той отрасли промышленности, продукт которой будет обладать

наибольшей стоимостью и обмениваться на наибольшее количество денег или других товаров.

Но годовой доход любого общества всегда в точности равен меновой

стоимости всего годового продукта его труда или, вернее, именно и представ- ляет собой эту меновую стоимость. И поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употреблять свой капитал на поддержку отечествен- ной промышленности и так направлять эту промышленность, чтобы продукт её обладал наибольшей стоимостью, постольку он обязательно содействует тому, чтобы годовой доход общества был максимально велик. Разумеется, обычно он не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Предпочитая оказывать поддержку отечественному производ- ству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес, и осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал мак- симальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причём в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к це- ли, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои соб- ственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это» [114].

Однако вопреки такого рода декларациям о благости рыночного либера- лизма на практике либерально-рыночная экономическая модель работает каче- ственно иначе.

Деятельность всего множества предпринимателей на всех специализиро-

ванных рынках подчинена максимизации их ЧАСТНЫХ доходов и сокраще- нию издержек каждого из них любыми путями. Это действительно так, но это вовсе не означает, что не регулируемый — так называемый «свободный» — рынок работает на удовлетворение общественных интересов. Он этого в прин- ципе делать не может потому, что:

· Если прибыль, которую можно извлечь за пределами своего государства, ожидается выше, чем в своём государстве, то производство будет перенесе- но в другие страны в ущерб интересам своего общества и государства.

· Максимизация доходов и сокращение издержек достигается сплошь и рядом путём нарушения нравственно-этических норм общества, переносом инве- стиций в производство губительной для общества продукции, развивающей его пороки. Бизнес на пороках оказывается самым высокорентабельным. Для многих предпринимателей ориентация на него становится их личностной нормой поведения («Ничего личного: это просто бизнес» — Альфонсо Ка-

поне, американский гангстер). Один из идеологов либерализма Айн Рэнд (1905 — 1982)1провозгласила правомочность такой позиции недвусмыслен- но:

«Вы спросите, какие у меня моральные обязанности перед человечест- вом? — Никаких, только обязанности перед самой собой». «Единственная моральная цель человека — его собственное счастье» [108].

«Выражение “делать деньги” является основой человеческой морали.

(…)

Пока вы не поймёте, что деньги — корень добра, вы будете идти к са-

моуничтожению. Если деньги перестают быть посредником между людьми, люди превращаются в объект произвола.

Кровь, кнут, дуло пулемёта — или доллар.

Делай выбор! Другого не дано! Время пошло! » [109, с. 123, 124].

Соответственно, большинство общества, не являющееся собственниками капитала, доходы от которого позволяют жить, не работая по найму, пред-

ставляет собой всего лишь один их многих «экономических ресурсов», экс- плуатируемых капиталистами на тех или иных законных либо незаконных основаниях.

· Кроме реального сектора в либерально-рыночной экономике есть и спекуля- тивный сектор, который вообще ничего не производит, предприятия которо- го извлекают доходы из перепродажи всего, что можно легально или неле- гально купить и перепродать с прибылью, эксплуатируя колебания цен либо

генерируя такого рода колебания цен по своей инициативе. Фактически спе- кулятивный сектор — системный паразит на обществе.

· Рынок не способен к целеполаганию в отношении образа жизни страны и развития её экономики (а мировой рынок не способен к этому, но уже на

глобальном уровне).

· Рынок не содержит в себе механизма самонастройки экономики государства на достижение поставленных политиками целей или жизненных идеалов на- рода.

· Есть виды деятельности, общественно необходимые, но не осуществимые на принципах коммерческой самоокупаемости вообще или в объёме, необхо- димом для устойчивого и безопасного развития общества. В частности, это касается фундаментальной науки, опытно-конструкторских разработок, об-

разования, здравоохранения, многих видов художественного творчества.

· Есть множество коммерчески эффективных видов деятельности, которые наносят вред обществу прямо или опосредованно, препятствуя обществен- ному развитию вплоть до того, что способны вызвать катастрофу культуры или медико-биологическую катастрофу общества.

1 Алиса Розенбаум, получив образование, эмигрировала из СССР в США в 1926 г. Тиражи её книг о сущности буржуазно-либерального капитализма и его морально-этическом оправдании на протяжении не- скольких десятилетий ХХ века уступали в США только Библии. На произведениях Айн Рэнд сформировалось миропонимание политического неолиберального истэблишмента США конца ХХ — начала ХХI веков. В част- ности, о ней в таком качестве вспоминают Алан Гринспен (возглавлял Федеральную резервную систему США с 1987 по 2006 г.) и Хилари Клинтон (супруга бывшего президента США Уильяма Дж. Клинтона, а в период пре- зидентства Барака Х. Обамы в 2008 — 2012 гг. — госсекретарь США).

· Научно-технический прогресс в либерально-рыночной экономике сопрово- ждается тем, что часть населения становится «экономическим избыточным». При исторически сложившейся организационно-технологической структуре востребованности профессий и конъюнктуре попавшие в эту категорию лю- ди становятся лишними и как трудовые ресурсы, и как неимущие, лишённые заработка потребители, вследствие чего социальная система их уничтожает тем или иным способом. В разные эпохи и в разных странах это делалось по- разному: смертная казнь «за бродяжничество» в Великобритании в эпоху первой промышленной революции; алкоголизм и наркотики в наши дни — повсеместно.

В силу выше изложенного, либерально-рыночная экономическая модель античеловечна. Вопреки либерально-рыночному блефу, реально действующее

законы либерально-рыночного ценообразования таковы, что по факту они из поколения в поколение воспроизводят массовую нищету и бескультурье, запус- тение и биологическое опустошение территорий, на фоне чего сверхбогатое

меньшинство «бесится с жиру» и сетует на лень, тупость и озлобленность про- стонародья, не желающего честно работать на эту систему. И этот вывод под- тверждается исторической практикой множества государств, в число которых

попала и постсоветская Россия.

Возражения против сказанного со ссылками на пример США, Японии, развитых стран Европы безосновательны, поскольку, во-первых, ни в одной из экономически успешных стран к настоящему времени нет либерально-

рыночной экономики, а во вторых, в действительности они преуспели в органи- зации жизни за счёт других государств. В каждой из них, главным образом под воздействием Великой октябрьской социалистической революции и «великой

депрессии» конца 1920-х — 1930-х гг., сложилась своя система государствен- ного регулирования рынков, дополняемая системой государственного планиро- вания социально-экономического развития. Вследствие этого со второй поло-

вины ХХ века их экономики не имеют ничего общего с представленной выше либерально-рыночной экономической моделью, кроме названия их экономик —

«рыночная». Во всех них системы государственного регулирования рынков и

государственного планирования социально-экономического развития профи- лактируют и компенсируют негативные явления, порождаемые либерально- рыночной экономической моделью в её чистом виде, которые получили в эко- номической теории название «провалы рынка».

Рыночная экономика, полностью соответствующая либерально-рыночной экономической модели и «десяти заповедям» «Вашингтонского консенсуса» — удел бывших колоний, которые после обретения суверенитета де-юре, по-

прежнему остаются колониями де-факто, если анализировать структуру их ва- лового внутреннего продукта (ВВП) и экспортно-импортные балансы. Т.е. быв- шие колонии стали криптоколониями, не обладающими экономическим суве-

ренитетом, вследствие чего их экономики работают не на интересы собственно- го развития, а на интересы иностранного капитала, бывших метрополий и транснациональных корпораций, а культ рыночного либерализма в их общест-

вах служит для поддержания их криптоколониального статуса.

О несоответствии реальной экономики развитых в научно-техническом отношении государств либерально-рыночной экономической модели и культо- вым в них экономическим теориям писал Дж. К. Гэлбрейт ещё в 1973 г. [39], а также в 2004 г. [38].

В реальном секторе экономик развитых в научно-техническом отношении стран с так называемой «рыночной экономикой», Дж. К. Гэлбрейт на примере

США выделил две подсистемы, взаимодействующие друг с другом, которые он называет «рыночной системой» и «планирующей системой» [39, гл. 5].

В «рыночной системе» множество фирм действительно функционируют в условиях конкуренции на рынках товарной продукции, соответствующей их профилю. «Рыночная система» включает в себя большей частью мелкий и

средний бизнес (главным образом семейный), который в силу своей отраслевой принадлежности и специфики рынков, на которые работает, не имеет перспек- тив когда-либо стать крупным. Но то, что писал А. Смит в приведённой выше

выдержке из его трактата, в современных условиях отчасти соответствует тому, что происходит в «рыночной системе».

Но кроме неё есть ещё «планирующая система», и то, что в ней происхо- дит, не имеет ничего общего с тем, что писал А. Смит. «Планирующая система»

включает в себя большей частью крупные корпорации, которые малочисленны в сопоставлении с количеством фирм, принадлежащих «рыночной системе». Фирмы «планирующей системы» подчинили себе цены на рынке своей продук-

ции и производственные издержки, работают на основе внутрифирменного долгосрочного планирования и внутриотраслевого и межотраслевого сговора о ценах, объёмах производства, политике зарплаты и т.п. Это практически полно-

стью устраняет какую бы то ни было конкуренцию между ними (в общеприня- том понимании этого явления) за рынки и покупателей. Сговор основан на принципах «само собой разумения», носит неформальный характер и потому не

подпадает под действие антимонопольных законов и законов о нечестной кон- куренции.

Целью деятельности фирм в «планирующей системе» является не макси- мум прибыли в краткосрочной перспективе, как это свойственно большинству

фирм в «рыночной системе», а приемлемый уровень гарантированных доходов на долгосрочных интервалах времени. В удовлетворении потребностей общест- ва и в разрешении его проблем они участвуют только в тех пределах, которые

не мешают решению их главной задачи — получению гарантированных прием- лемых доходов на продолжительных интервалах времени. Если же интересы общества и его проблемы становятся помехой при осуществлении этой цели, то

они предпринимают усилия к тому, чтобы подчинить государство своим кор- поративным интересам и навязать свои интересы обществу в качестве его смысла жизни. Это нашло своё выражение в широко известном афоризме «то,

что хорошо для Дженерал Моторс, — хорошо и для Америки». И это же поро- дило общество потребления ради потребления, двигателем которого является стремление собственников капиталов к получению прибылей и сверхприбылей.

Кроме того, рынок даже без государственного планирования и регулиро- вания не является действительно свободным. Дело в том, что он реально под- властен трансгосударственному сообществу, контролирующему институту кре-

дита со ссудным процентом в глобальных масштабах и биржи. Распределение кредитов и ставок по ним является средством управления «финансовым клима- том». В результате такого управления распределением кредитов (прежде всего долгосрочных, инвестиционных), возможностей расплатиться по кредитам и заведомой невозможности расплатиться по ним одни государства могут быть экономически успешными, а другие обречены на нищету, бескультурье, бегство населения и экономический геноцид.

Изложенное выше это — то о чём в либеральном мире публично говорить не дозволяется, прежде всего, не дозволяется говорить высоко поставленным

публичным деятелям. Так бывший директор-распорядитель МВФ Доминик Стросс-Кан в апреле 2011 г., выступая перед студентами Университета им. Дж.

Вашингтона в Нью-Йорке, заявил: «Кризис разрушил интеллектуальные осно- вы мировой экономики, которыми мы руководствовались на протяжении чет- верти века. Теперь нам нужна глобализация нового рода, более справедливая

глобализация, глобализация с человеческим лицом» [58]. — По сути Д. Стросс- Кан выразил порицание «Вашингтонскому консенсусу», лежащему в основе деятельности МВФ. И менее чем через два месяца после этого заявления Д. Стросс-Кан был свергнут с поста директора-распорядителя МВФ под пред-

логом, по внешней видимости никак не связанным с его публичным порицани- ем глобализации, осуществляемой на принципах рыночного либерализма.

Этот эпизод из недавней истории подтвердил правоту Дж. К. Гэлбрейта в

его мнении о роли экономической теории в политике:

«Насаждение полезных (для проведения той или иной политики: наше по- яснение по контексту) верований особенно важно ввиду способа, которым осу-

ществляется власть в современной экономической системе. Он состоит, как от- мечалось, в том, чтобы побуждать человека отказаться от целей, к которым он обычно стремится, и осуществлять цели другого лица или организации. Имеет-

ся несколько способов добиться этого. Угрозы физических страданий — тюрь- мы, кнута, пытки электрическим током — относятся к древней традиции. Так же обстоит дело и с экономическими лишениями — голодом, позором нищеты, если человек не хочет работать по найму и тем самым принять цели работода-

теля. Все большее значение приобретает убеждение, которое состоит в измене- нии мнения человека таким образом, чтобы он согласился, что интересы друго- го лица или организации выше его собственных. Дело обстоит именно так, по-

скольку в современном обществе физическое насилие, хотя и одобряется до сих пор многими в принципе, на практике наталкивается на неодобрение. Кроме то- го, с ростом доходов люди становятся менее уязвимы в отношении угрозы эко-

номических лишений. Соответственно убеждение (в формах, которые будут рассмотрены в дальнейшем) превращается в основной инструмент осуществле- ния власти. Для этого жизненно важное значение имеет существование пред-

ставлений об экономической жизни, которые были бы близки представлениям организаций, осуществляющих власть. То же самое относится и к процессу обучения, посредством которого насаждаются такие взгляды. Он или просто

направлен па убеждение людей, что цели организации фактически полностью совпадают с их собственными целями, или подготавливает почву для такого убеждения. Представление об экономической жизни, при котором люди рас-

сматриваются в качестве инструментов для осуществления целей организации, было бы гораздо менее полезно и удобно.

Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти, можно назвать ее инструментальной функцией в том смысле, что она служит не пониманию или улучшению экономической системы, а целям тех,

кто обладает властью в этой системе.

Частично такое содействие состоит в обучении ежегодно нескольких сот тысяч студентов. При всей его неэффективности такое обучение насаждает не-

точный, но все же действенный комплекс идей среди многих, а может быть большинства, из тех, кто подвергается его воздействию. Их побуждают согла- шаться с вещами, которые они в ином случае стали бы критиковать; критиче-

ские настроения, которые могли бы оказать воздействие на экономическую жизнь, переключаются на другие, более безопасные области. Это оказывает ог- ромное влияние непосредственно на тех, кто берется давать указания и высту-

пать по экономическим вопросам. Хотя принятое представление об экономике общества не совпадает с реальностью, оно существует. В таком виде оно ис- пользуется как заменитель реальности для законодателей, государственных служащих, журналистов, телевизионных комментаторов, профессиональных

пророков — фактически всех, кто выступает, пишет и принимает меры по эко- номическим вопросам. Такое представление помогает определить их реакцию на экономическую систему; помогает установить нормы поведения и деятель-

ности — в работе, потреблении, сбережении, налогообложении, регулировании, которое они считают либо хорошим, либо плохим. Для всех, чьи интересы та- ким образом защищаются, это весьма полезно» [39, гл. 1].

По сути это мнение Дж. К. Гэлбрейта — развёрнутое пояснение законо- мерности, представленной нами на рис. В-1 во Введении.

Дж. К. Гэлбрейт высказался по вопросу о расхождении либерально-эконо-

мических теорий и экономической реальности развитых в научно-техническом отношении государств политкорректно. М.Л. Хазин высказался по этому же вопросу прямолинейно: он отнёс авангард современного рыночного либерализ- ма — монетаристов — к числу тоталитарных сект:

«Вопросы о том, что такое экономическая теория, как она соотносится с реальностью, границы и возможности её применения, способы верификации и т.д., и т.п. являлись важной частью философии с самых давних времен. Кон-

цепций на эту тему разработано множество, и все они направлены на то, чтобы дать возможность более или менее стороннему наблюдателю понять, насколько та или иная теория объективно отражает мир. К сожалению, как только речь за-

ходит об общественных науках, все умные теории заканчиваются и начинается голая пропаганда. (…)

И сегодня мы видим, что либерально-монетаристская «мафия» навязыва-

ет, используя все свои возможности по контролю над СМИ, экспертным сооб- ществом, международными финансовыми организациями и т.д., и т.п., свою теорию народам и правительствам. А те бы и рады что-то сделать, но находятся в ловушке, поскольку любое отклонение от «линии партии» приводит к жуткой критике в СМИ (что для современных политиков смерти подобно) в части

«ориентации на маргиналов», «отсутствия команды и опыта» и прочее.

… поскольку монетаристы связаны своими идеологическими штампами, то и реальные механизмы они оценивают достаточно «криво» и модели приме- няют на сегодняшний день совершенно неадекватные» [136].

Поэтому выход из-под власти неприемлемой системы и её идеологов (так называемых «светил экономической науки»), наносящих прямой и косвенный

ущерб развитию народов России, возможен только путём выработки и внедре- ния в учебный процесс адекватных и управленчески состоятельных воззрений на экономическую деятельность общества.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒