Глава 10, в которой я не знаю, где найду, но зато знаю, что терять

Августа, четверг

Вечер

Если катастрофа уже произошла, остается только искать светлые стороны в произошедшем. Все, что ни делается, – к лучшему, а значит, что и в моем появлении на неопределенной деловой встрече на высшем уровне в простом ситцевом платье есть и позитивные стороны. Какие? Черт его знает. Я раздумывала над этим, лихорадочно перебрасывая русско-английские фразы с одного конца стола на другой. Опыта синхронного перевода у меня, в общем-то, почти не было, если не считать перевод пререканий Алексея и продавцов в европейских магазинах, когда мы там бывали. И перевести его мысли на другой язык было проще простого.

Вариант № 1:

– Вы что, с ума сошли – такие цены! Этот пиджак не может стоить больше двух сотен!

Вариант № 2:

– Господин офицер, я поехал на красный свет, потому что думал, что зеленая стрелка сломана. Простите нас, пожалуйста. Что? Сколько пеналти? Скажи ему, что он не в своем уме.

Вариант № 3:

– Нам гарантировали, что бассейн будет с подогревом. А мне плевать, что в Испании и так жарко. И это не единственное ваше нарушение. Верните половину стоимости путевки. Что значит – разбирайтесь с турагентом в Москве. Я вас засужу! Скажи ему, что он осел. Что? Почему это ты не будешь этого переводить?

Вот такие варианты. Нужное подчеркнуть. Хорошо хоть, что случилось это всего пару-тройку раз за всю нашу совместную жизнь. Алексей считал, что полезнее отдыхать отдельно друг от друга, и чаще отсылал меня с детьми куда-нибудь в Турцию или Египет. А там сами аборигены столь скудно владели английским, что мне хватало пары слов в день, как Эллочке-людоедке. От меня требовалось только вовремя принимать пищу (раз восемь в день, отчего страдала моя талия), кивать на все детские «А можно, мы?..» и тратить деньги на местных барахолках типа «блошиный рынок». И вот сейчас передо мной стояла задача синхронно перевести разговор о чем-то, чего я не очень-то понимала и по-русски. Попробуй пойми это по-английски! Хорошо хоть, что годы жизни в Англии с родителями в юности еще не выветрились полностью из моих домохозяичьих мозгов. А там мне приходилось слушать и не такое, так что в общих чертах смысл я понимала, то есть разбирала все слова по отдельности. Но чтобы сложить смысл – это нет. В общем, переводила я как могла, а могла я, кажется, плохо. Во всяком случае, Николай постоянно щурился, водил подбородком и недовольно морщился, слушая тот бред, что я несла.

– Сверхсовременные политические технологии используют возможности воздействия и управления психологией масс, – перевела я слова серьезной иностранки с сильно обесцвеченными волосами.

– Это банально, – возражал Николай, и его ответ я переводила с удовольствием. Спасибо ему за простоту изложения.

– Это общие постулаты. И если вы решитесь провести всестороннее исследование психологических стереотипов в среде вашего потенциального… – Я запнулась, поскольку слово «электорат» с первого раза вообще не поняла. Я переспросила, и женщина, недовольно глядя на меня, повторила свои слова, а я их перевела.

Николай бросил на меня ледяной взгляд. Кажется, он приходил в бешенство.

– Мы работаем на будущее. Политтехнологии побеждают прямое идеологическое воздействие, – добавил молодой мужчина с чисто англосаксонской внешностью, то есть рыжий, страшненький и весь в веснушках. Совсем не наш, не русский.

Его более-менее простая фраза привела Николая просто в неистовство. Он побелел и стукнул степлером по столу:

– Только не надо мне заливать про будущее и ваши хваленые технологии, мы тут с этим кризисом не знаем, как быть с настоящим!

– Если бы вы только передали дело в отдел анализа, – по-русски зашептал еще один в дорогом костюме.

Я передохнула. Хорошо, что хоть кто-то из них знает русский язык.

– Я сам решу, когда и куда передать их предложение, – осадил его Николай.

Мужчина в костюме моментально заткнулся.

– Николай Эммануилович, за этими словами стоят реальные достижения. Работа с молодыми людьми невозможна без грамотного идеологического комплекса, – добавил какой-то парень.

– Так, ты вообще не лезь, – бросил ему Николай. – Люль, переведи им: то, чего они просят, сейчас невозможно. Это стратегическое решение. И чтобы его принять, нам нужно время. И потом, я должен убедиться в эффективности их способов промывания мозгов.

– Промывание мозгов? – дернулась я. И как это перевести? Как идиому?

– Да, так и скажи. Я вообще считаю, что мы могли бы обойтись и своими силами. В конце концов, ресурсы наши не столь безграничны, чтобы кормить всю Англию, – скривился Николай. – Но этого ты не переводи.

– Хорошо, – кивнула я и, как могла, донесла до иностранцев его мысль.

Я не очень понимала, что тут происходило, потому что была больше сосредоточена на том, чтобы все разобрать и ничего не упустить. Вообще, работа у переводчиков не такая и простая, надо вам заметить. Особенно когда все эти дорогие люди в дорогих костюмах принялись горячиться из-за какого-то стандартного способа оценки качественного и количественного результата. Иностранцы что-то кричали про рейтинги и формирование имиджа партии. И почему-то сравнивали это с рекламой нового сока, недавно появившейся на наших экранах. Я и сама видела эту рекламу, но времени что-либо вспомнить у меня не было, потому что я была как волейбольная сетка. И мяч через меня перелетал каждые три секунды. В общем, я серьезно тормозила, Николай даже прикрикнул на меня:

– Что замолчала? Скажи им, что меня вообще не волнуют их чертовы рейтинги. Тут вопрос в реальных списках!

– Что? – еле успевала крутиться я, потому что после этого иностранцы вообще принялись говорить все одновременно. Николай же замолчал и только сверлил нас всех ледяным взглядом. А мне приходилось судорожно бормотать то одно, то другое.

– Все, – хлопнул он ладонью по столу. – Достаточно. Скажи им, чтоб подготовили письменную презентацию мне на рассмотрение. Я в таком бардаке думать не могу. Мне вообще не нравится идея с этими технологиями. Бабок много, а толку, как всегда, не будет ни хрена. Что они вообще могут знать о русской психологии, эти чертовы технологи!

– О’кей, – кивнула я и начала переводить его слова.

Николай побагровел от ярости.

– Этого переводить не надо! Скажи только про презентацию! – гаркнул он, отчего я подпрыгнула на месте, а все вокруг замолчали.

Дрожащим голосом я сказала про презентацию, и, когда закончила, Николай встал и быстрым шагом направился к выходу. Я нервно облизнула губы и посеменила за ним.

– Все в порядке? – на всякий случай уточнила я, имея в виду мою дальнейшую горемычную судьбу.

– Ни хрена не в порядке, – коротко ответил Николай и больше не удостоил меня ни словом.

Черт его знает, что там творилось у него в голове, но всю обратную дорогу он проделал в полном молчании, недовольно покачивая головой. Мне очень хотелось избежать увольнения. По всему было видно, что он недоволен мной. И я бы многое могла ему сказать в свою защиту. Например, что я вообще-то не переводчик и не нанималась к нему в этом качестве. Там же надо все знать, вести какой-то регламент. А я только беспомощно бормотала что-то, но ведь он же нанимал меня полы мыть и еду готовить. И зачем тогда он сам себя дискредитировал, приведя простушку без нужного образования. Сам виноват! Неужели же у него нет нормального переводчика, чтобы на нужном уровне представлять его в этих больших комнатах с круглыми столами. Еще я хотела добавить, что вообще мало чего смыслю в политике и во всех тех вещах, о которых сегодня шел разговор. Кроме того, я бы попросила его вообще не вести себя, как напыщенный индюк, и сказать мне хоть слово. Но сказать в свое оправдание я ничего не могла. Вместо этого я тоже молчала как рыба и ждала приговора. И он, как ни печально, не заставил себя ждать. Уже подъезжая к дому, Николай ледяным голосом изрек:

– Н-да уж. Пора с этим кончать. – И вздохнул, отвернувшись в сторону.

Все мое возмущение, какое было до этого, в секунду превратилось в холодный липкий страх, поползший по моей спине холодным потом. Что я буду делать, если завтра останусь на улице? А я останусь на ней, это как пить дать. Вся эта затея с Николаем, надо признать, с самого начала была полнейшей глупостью. Единственный человек, которому действительно есть до меня дело (или, вернее, было), – это Алексей, мой муж. Надо было, как умные люди советовали, держаться за него. Не выпендриваться. А я, что придумала я? Целый месяц бесплатно прислуживала какому-то странному типу, который вообще непонятно чем занимается, и еще надеялась, что он возьмет меня на реальную работу. Он же предупреждал: не обижайся.

– Ну и кончайте, – в сердцах выдала я ему, не в силах больше сдерживать свое отчаяние и страх.

– Вы считаете? – с иронией посмотрел на меня Николай. В его взгляде было столько недовольства, столько холода, что стало ясно – ловить мне нечего. Отработала, мать. Собирай манатки.

– А чего тянуть? В конце концов, осталось всего пара дней.

– Вы о чем? – нахмурился Николай.

– Как о чем? – возмутилась я. – Будто вы сами не знаете. Месяц-то прошел!

– А, точно! – хищно улыбнулся Николай и продолжил посматривать на меня с насмешкой. – Так вы хотите расставить все точки над «ять»?

– Ничего я не хочу. Слушайте, высадите меня, мне надо «восьмерку» свою забрать. В ней, кажется, бензин вот-вот кончится, так что мне надо на заправку. – Я захотела немедленно покинуть этот шикарный кабриолет с этим шикарным неврастеником.

– «Восьмерку»? – удивился Николай. – А зачем вы ее оставили?

– Чтобы успеть к вам, – злобно пояснила я. – Уж извините, что не умею хорошо переводить, но вас никто и не просил меня звать. Я к вам не в переводчики нанималась.

– Я сам буду решать, что кому и как делать, – отрезал он. – Не надо меня учить.

– Я не учу, – затихла я.

Когда Николай говорил в таком тоне, я моментально терялась. Кажется, кстати, не только я. От него исходили такие волны, знаете, как сказать… опасные. Он был опасен. По ощущениям. Хотя на самом деле он ни разу ничего такого не сделал, но с ним не хотелось расслабляться.

– Вот и правильно. Не имейте такой привычки. А сейчас идите за этой вашей «восьмеркой», раз она вам так нужна. И через час чтобы были дома. Мне надо с вами поговорить, уже достаточно нам ходить вокруг да около.

– Хорошо, – тихо кивнула я и выбралась из машины на обочину около заправки.

Значит, все так и есть. Все кончено. Ну, что ж, надо помнить, что во всем есть что-то хорошее. Да, мне придется идти на поклон к Алексею. Или можно пойти и попытаться подыскать место домработницы через агентство. Только, кажется, и в этом сегменте рынка высокая конкуренция. Еще бы, в стране кризис, сколько людей готовы за деньги мыть не только полы, но и вообще что угодно.

Я подошла к заправке и спросила, можно ли мне налить бензину в пластиковую бутылку. Конечно же, мне отказали, и, конечно же, за лишний стольник моя просьба все же была удовлетворена. А потом я ехала на троллейбусе к метро, держа в руках пластиковую бутылку с бензином, чем совершенно законно возмущала остальных пассажиров. Бензин – удивительно вонючая штука.

– Вообще все с ума посходили. С бензином в транспорт! – не сдержалась одна бабуся, косясь на меня. – На воздух же взлетим! Вам что, помереть охота?

– А вам и так уж пора. – Я пробормотала это себе под нос, но, уж не знаю как, бабуля услышала. Каюсь, это действительно было очень грубо. Ай-яй-яй, как нехорошо. Но у меня был стресс, а она дошла до того, что начала визжать на весь троллейбус и требовать моей немедленной высадки из троллейбуса. Ведь я же пошутила, это же ясно! Но ясно это было не всем, поэтому, в нагрузку ко всем моим несчастьям, я оказалась выброшена из рогатого транспорта и поплелась к машине пешком. Не знаю, к какому лучшему все это могло быть, но в конце концов, когда я заливала в бачок бензин из бутылки, она выскользнула из моих рук и упала на асфальт, попутно забрызгав меня бензином.

– Черт! Черт! Что ж такое! – в бессильной ярости я колотила кулаками об крышу родной помойки.

Тошнотворный запах бензина заполнял салон. Ничего хорошего, ничего не к лучшему. Пока я возилась со своим автомобилем, отведенный мне час кончился, и Николай, не поленившись перезвонить, недовольно поинтересовался, собираюсь ли я вообще еще появиться или ушла в загул. Не терпелось ему на мне отыграться. У него был тяжелый день, так что теперь надо было расслабиться, как-то отдохнуть. Выкинуть на улицу беззащитную женщину.

– Сейчас, я еду, – чуть не плача ответила я.

– Что у вас с голосом? – помолчав, переспросил Николай.

– Ничего, – ответила я, – Мне гораздо интереснее сейчас, что у меня с жизнью, – вздохнула я. К чему изображать счастливую беззаботную домохозяйку? Все очень плохо, и хороших перемен в жизни не предвидится. Нечего заниматься самообманом и стоить радужные планы.

– Господи, почему от вас воняет бензином?! – с брезгливостью принюхался Николай, стоило мне только пересечь порог квартиры.

Безо всякого энтузиазма я пояснила ему, что у меня с машиной.

– Я не понял – вы что, шли с бутылкой бензина до своей машины? Сказали бы мне, я бы вас подвез до нее. А почему вы вообще не заправились как положено?

– Потому что мой датчик сломан. И уж если он упал на ноль – машина встает на месте. Проще с бутылкой бензина доехать, чем потом машину буксировать тросом. Но пешком я шла, потому что меня бабка одна из троллейбуса выкинула, – пояснила я. А что такого? Нормальная история про нормальную водительскую ситуацию, но Николай смотрел на меня, вытаращившись.

– Вы в порядке? – спросил меня Николай.

– Конечно, – пожала плечами я.

Николай помотал головой и усмехнулся:

– Что-то не похоже.

– Спасибо на добром слове, – без удивления отреагировала я. – Так вы хотели поговорить со мной?

– Я так понял, это вы хотели поговорить, – парировал он.

– Я? Ну да, пожалуй. Никак не могу вам угодить. Что делать, если я не умею всего, что нужно. Вы постоянно недовольны. Вы правы, я же простая домохозяйка, так что чего я могу? Только котлеты жарить.

– Э-э…

– Правда, я прямо вижу, как мой муж будет смеяться. Он-то как раз всегда был уверен, что я без него ни на что не способна, – затараторила я без остановки.

Николай попытался было перебить меня, но без успеха, поэтому махнул рукой, сел в кресло, налил себе виски и с интересом стал слушать. Ему удалось вставить лишь:

– Хотите виски?

– Давайте, – кивнула я.

– Итак, продолжайте. Вы остановились на том, что ваш муж вас будет презирать. И вы считаете, что так и должно быть?

– Я не считала! Я как раз думала, что я хорошая жена. Может, не отличная, но не плохая. Со мной можно жить и радоваться, разве нет? Но что я могу сделать, если получается, что я действительно ничего не умею. Только готовлю и убираю. А вам этого мало. И ему тоже. Она-то, эта его Ника, она карьеру строит, она небось деньги гребет.

– Какие деньги гребет? – усмехнулся Николай.

– Я не знаю, – пожала я плечами. – А вот я не устраиваю никого. Даже работаю бесплатно. В общем, не надо тут продлевать агонию! Говорите!

– А что говорить-то? – с усмешкой поинтересовался Николай.

– Чтобы я убиралась.

– Убирайтесь, – невозмутимо согласился он.

– Хорошо. – Я вдруг как-то разом опала и сдулась, словно воздушный шарик. Весь мой запал сгорел, поэтому я встала и поплелась к себе в комнату. Жизнь – дерьмо.

– Постойте, – окликнул меня Николай. – Только я что-то не понял, почему вы теперь собираетесь только убираться? А готовить что, не будете? И потом, я тут задумал прием на двадцать человек. Вы так забавно сервируете стол с вашими этими оригами из салфеток, что я уже пригласил кучу народа. Вообще-то просто уборщица мне не очень-то нужна.

– Вы сейчас о чем? – не поняла я ни слова.

– Ну, вы сказали, что будете убираться? А остальное? – Николай широко улыбнулся мне, и вдруг комната осветилась светом, словно бы от этой улыбки. На самом деле просто именно в этот самый момент солнце выскочило из-за облаков на секундочку и залило наш аквариум светом.

Я зажмурилась и переспросила.

– Так вы меня увольняете или нет?

– Я что, похож на идиота? – вопросом на вопрос ответил мне Николай. – В кои-то веки удалось найти нормального работника.

– Нет, вы отвечайте на вопрос. Вы меня не уволите? Это правда?

– Конечно!

– А-а-а-а! – заверещала я от радости.

– Ничего себе, – усмехнулся Николай. – Вот типичный пример человека, любящего свое дело. Но давайте уж утрясем некоторые детали. Во-первых, если я впредь буду вас вызывать на переговоры, то одевайтесь в приличную одежду. Договорились?

– Договорились, – с готовностью кивнула я, еле сдерживая неожиданно наполнивший меня восторг.

– Теперь по поводу готовки: раз уж мы продлеваем контракт, то давайте договоримся, что вы сами будете ходить в магазины. Потому что, как мне доложили, вы не очень довольны качеством продуктов, которые вам привозят.

– О, это было бы идеально. Лучше я все буду закупать сама.

– Так, что еще? У вас будет только один полный выходной – воскресенье. Но по понедельникам вы сможете встречаться с подружками.

– Отлично!

– Возможно, я буду теперь чаще устраивать дома переговоры. У меня здесь удобнее, видеокамеры есть и все такое.

– Что? – вылупилась на него я. – Видеокамеры? И у меня в комнате тоже? Вы за мной наблюдали?

– У вас в комнате нет, – поморщился он. – Но вы, кстати, имейте в виду, что тут целая система безопасности. Я привык все и вся контролировать. Это не должно вас уже смущать, потому что я не собираюсь как-то этим злоупотреблять, но… это просто должно быть, и это есть. Так, вы поняли все про приемы?

– Да, я все поняла, – кивнула я с максимально серьезным лицом. Как все странно!

– Вот и отлично.

– Можно вопрос? – как в школе подняла руку я. Мне хотелось узнать, почему все-таки он вызвал переводить меня, ведь не может же быть, чтобы у него не было переводчика. Но Николай понял меня по-своему.

– Валяйте. Думаю, я догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Давайте я сразу отвечу. Зарплата у вас будет, и она будет большая. Все, кто работает на меня, должны чувствовать себя спокойно и должны быть мне преданы. Так что завтра вам надо будет подъехать ко мне в офис. Запишите адрес и телефон. Там вы пройдете в отдел кадров и скажете, что вас надо оформить на должность моего личного помощника. Контракт они подготовят. Мне так проще будет вам платить, через фирму. Все ясно? Еще вопросы?

– Спасибо большое за зарплату, – хитро усмехнулась я. – Но я хотела спросить не об этом. Вы не собирались меня увольнять?

– Не собирался, – кивнул Николай.

– А почему тогда вы сегодня сказали, что с этим надо кончать? И зачем вообще вы доверили мне переводить? Ведь я ничегошеньки не понимаю в политике!

– О, моя дорогая Люлечка. Именно поэтому, именно поэтому. Вы в этом смысле очень ценный кадр. А кончать надо не с вами, а с этими олухами английскими. Впрочем, это неинтересно. У вас все?

– Нет. Еще один вопрос, – засмущалась я. – А большая зарплата – это сколько?

– Вам хватит, – ответил Николай. – Все, давайте пить.

– За ваше здоровье! – не стала я возражать.

За этот месяц у меня уже накопился большой опыт таких посиделок. И я научилась за весь вечер выпивать одну-две рюмки, не раздражая Николая и не обламывая его удовольствия. Правда, много раз мне хотелось сказать ему, что вообще-то, если так пить, как он, можно же и допиться. Уж очень все это напоминало алкоголизм. Не буйный, не запойный и вообще такой, алкоголизм белого воротничка, где даже лошадь из белой горячки была бы очень дорогой и породистой. Но ведь суть вещей от этого не меняется. И все же я молчала. Потому что чувствовала: Николай очень непростой человек. Так что до поры до времени я решила не разгадывать тайны Синей Бороды, а принимать все как есть.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒