Это смешно – что она думает будто после того жалкого признания Адам будет принадлежать Аве навечно.

Он направился в ванную комнату с четким планом. Крови не будет. Тела не будет. Ничего не будет. Как и раньше. Адам отложил на тумбочку Клинок Падшего и размял пальцы, которые будто бы задеревенели. От страха – потому что он знает: назад пути не будет. В этот раз удар будет четким и точным, и никто не перевяжет ему рану.

Он сделал вдох, затем порылся в шкафчиках в поисках аптечки. Выпил все найденные таблетки и, ощущая горечь во рту, принялся избавляться от пуговиц. Казалось, что дрожат его пальцы, все тело вплоть до кончиков волос, но сосредоточенное отражение в зеркале говорило о том, что Адам вытянут по струнке. Едва дышит. Легкие давно не подчинялись ему, так что сейчас даже лучше – умрет раньше.

Адам стянул рубашку, бросил на пол, подкатал штанины и забрался в ванную. Включил воду и едва не поскользнулся от напора воды. Справившись с шоком от холодной воды, он дотянулся до Клинка и сжал его в пальцах. Костяшки побелели, но вовсе не от холода, а от страха.

В зеркале на противоположной стене Адам словил свой уничтоженный вид. Он хотел видеть себя, когда делает это – когда сдается. Адам заметил всклоченные волосы и пригладил их рукой. Почувствовал под ладонью влагу. Капля скатилась по щеке к подбородку.

Он должен перестать быть таким слабаком, как раньше.

− Давай, сделай это, − сказал он сам себе. – Ты неудачник.

Он поклялся Адель что никогда, ни при каких обстоятельствах не сделает этого с собой и вот он здесь. Адам прикусил внутреннюю щеку и с трудом оторвал взгляд от своего ненавистного лица.

Страшно было не умереть.

Что собственно такое смерть? Это противоположность жизни, ее другая грань. Ну так, а он давно уже не жилец – просто тень. Тварь, собирающая души для Дьявола.

Было страшно, что теперь он попадет в Ад и никогда не посетит могилу сестры. Никогда больше не попросит у нее прощения, потому что будет думать лишь о боли. Ее будет много – Падшие позаботятся об этом.

Он попадет в Ад, в то время как Надежда будет в раю.

Адам почувствовал слабость в ногах и понял, что таблетки начали действовать. Если и во второй раз он не умрет, боль будет адская. Нужно прекратить думать, закрыть разум, но мысли не прекращали атаковать. Адам вспомнил Надежду, вспомнил Адель. А ведь он находится сейчас в ее излюбленном месте, делает то, от чего она была зависима.

Адам зажмурился.

Прекратить думать.

И все.

Поднял Клинок и установил его острым концом прямо в сердце. Кожу кольнуло. Адам осторожно выдохнул и положил сверху на рукоятку вторую ладонь. Он забьет Клинок себе в грудь, как забивали во сне вампиров.

Внизу живота разлилась боль от волнения. Нервное возбуждение заставило руку дрожать, а дыхание сделаться прерывистым.

«Прощай Ава. Мне жаль, что я тебя обидел. Ты хорошая девушка, и ты очень вкусно готовишь. Этого я так тебе и не сказал».

Адам поднял ладонь, собираясь ударить по рукояти Клинка, как тут внезапно шторка ванной отдернулась и Адам, испуганно содрогнувшись, выронил оружие.

− Что ты делаешь?

На парня вмиг навалилась реальность, будто какой-то невидимый щит удерживал ее на безопасном расстоянии. Под ногами плескалась холодная вода, которая насквозь пропитала каждый кусочек тела и одежду. Хоть тело подрагивало от холода, зубы, к счастью, не стучали, когда он волком уставился на незваного гостя и процедил:

− Какого черта ты здесь, Экейн? Как ты меня нашел? – и не дожидаясь ответа склонился, чтобы выловить Клинок из воды. Когда он достал его и выпрямился, Рэн отступил назад, чтобы на него не попали брызги воды. Он был одет в черную футболку, штаны и ботинки. На сгибе локтя висела кожаная куртка, которую он снял, прежде чем войти в номер. Как какой-то джентльмен.

− Ты слушаешь Металлику? – Адам кивнул на надпись на футболке. Рэн с отсутствующим видом посмотрел на нее:

− Ты о чем?

Адам закатил глаза. Выключил воду.

− Ни о чем. Чего тебе надо опять? Зачем пришел, тебя не звали.

Если Рэн и понял сарказм Адама, он и бровью не повел.

− Лиам сказал, что ты собираешься сделать. Ты можешь накинуть полотенце? Выйдем.

− Лучше убирайся, − мрачно посоветовал Адам, напружинившись всем телом. Вокруг него был целый океан ледяной воды, который омывал ноги вплоть до колен, проникая сквозь прилипшие к коже штаны, однако Адам замечал лишь ненавистное лицо Рэна Экейна. Тот омрачился сильнее:

− Ты забыл, с кем говоришь? Вылезай из ванны.

− Я не забыл, с кем говорю. Я говорю с интриганом, которому вздумалось сыграть в игру под названием жизнь.

Адам даже не успел заметить, как Рэн Экейн сжал зубы от недовольства и пошевелился, - лишь почувствовал, как ангел Судьбы схватил его за локоть с такой силой, что вырвал Адама из ванной.

− Ты что делаешь, козел? – парень едва не поскользнулся на полу, хватаясь за бортик ванной.

− Тут один козел и это ты. Помнится, Ава с особым шармом так тебя называла.

Рэн отступил и вытер ладонь о штанину. Это и то, что он упомянул рыжеволосую девушку вывело Адама из себя, но его глаза стали стеклянными, а лицо приняло отсутствующее выражение:

− Ты шпионил за мной?

− Да, − кратко бросил Рэн; он развернулся и вышел из ванной комнаты. Адам пошел за ним. – Я здесь и из-за нее тоже.

− С ней что-то случилось? Что ты с ней сделал?

Рэн остановился у письменного стола, и облокотился о него. Комната была небольшой и неуютной. Здесь пахло пылью и холодом. Мерзко.

«Здесь ему не место», − подумал Рэн, глядя на Адама, но, скрестив руки на животе и удерживая между ними куртку, лишь сказал:

− Ты занимаешь половину моих дел. Больше ни на что не хватает времени.

− Хватит играть со мной! – Адам вспыльчиво провел рукой по волосам, метаясь взглядом от лица Рэна к двери. Он хотел сорваться с места на поиски Авы и в то же время знал, что лучше остаться и дослушать.

Рэн Экейн услышал, как отчаянно колотится сердце беспокойного юноши, и произнес:

− Прекрати вести себя словно обычный человек, и позволь мне все объяснить. – Рэн прищурился. – Неужели Ава сделала тебя таким чувствительным, что ты по любому поводу устраиваешь истерики? Недавно ты едва не съедал сердца невинных дев. Образно говоря.

Адам ни капли не улыбнулся, что, впрочем, не разочаровало Экейна; он отложил куртку и присел на стул.

− Мы должны кое-что обсудить.

− Что обсудить?

Адаму было не по себе от внезапной встречи, и еще хуже, что он чувствовал себя уязвленным перед ангелом Судьбы, словно сквозь его тело одновременно протекает и прошлое, и настоящее. И Адам злился, что все еще обижен на него. Будто бы он вновь стал уязвимым ребенком.

− Ты не хотел бы переодеться? – вдруг подал голос ангел Судьбы. − Иначе все замараешь.

Адам не двигался, замерев в дверном проеме и пристально изучая Рэна. Тот же выглядел самим собой: насмешливый, высокомерный, коварный, умный и хитрый. И он наслаждался растерянностью Адама, как наслаждается куском хлеба изголодавшийся человек. Он ждет, когда Адам задаст вопрос.

− Так что за дело?

− Ты глупее, чем кажешься, – Экейн не мог упустить возможности поддеть Адама, и тот вспылил:

− Прекрати, и если есть что сказать говори прямо!

Рэн едва сдерживал улыбку. Он даже не знал ее причин, да и не хотел знать, просто чувствовал себя хорошо, увидев этого мальчика, который преодолел незаслуженные испытания и не сломался. Рэн сцепил пальцы, чувствуя в суставах боль, и спросил:

− Что я сказал тебе много лет назад, когда ты ждал помощи?

Адам скосил глаза в сторону, притворившись, что вспоминает. Рэн вновь едва не улыбнулся.

− Ты сказал, что время не пришло.

− Что думаешь об этом?

− Я думаю, что было бы неплохо набить тебе морду.

− Насилие не ускорит работу твоего мозга, а вот мирный разговор может помочь. Присядь на кровать, − Рэн кивнул в сторону кровати напротив, и Адам неуверенным шагом повиновался и присел на смятое покрывало. – Ни к чему спешить со смертью, знаешь ли. Тем более Лиам сейчас не придет за тобой – мертвый Падший, скажем так, не в приоритете.

- Я никогда не был в приоритете.

- Ложь.

Повисло напряженное молчание, которое Адам едва вынес; ему хотелось вскочить на ноги и разораться, а еще наброситься на Рэна и выбить из него всю дурь и, что главное – он хотел знать, к чему ведет этот разговор.

− Прости за то, что отказал в помощи.

− Пошел ты, – выплюнул Адам, сквозь стиснутые зубы.

− Мне действительно жаль, что тебе пришлось пережить то, что ты пережил, − искренне произнес Рэн. Будто ослабил бдительность, позволив чертам лица смягчиться и проступить настоящей сущности. Адам заметил усталость и тяжелый груз на плечах ангела Судьбы, но до того, как успел проанализировать, тот вновь произнес: − Я слушал тебя. Каждый день наблюдая, как ты растешь и о чем просишь, я хотел спуститься и помочь. Хотел, но не мог.

− Что значит, ты не мог? – тихо спросил Адам. Ему хотелось ударить Экейна. Избить его до крови, чтобы он сейчас мучился и страдал, как раньше страдал Адам, чтобы ему было больно до слез, как раньше было больно Адаму. Хотел сделать все это, но внезапно ощутил в своей собственной груди боль. Будто это Рэн напал на него и истязает. – Есть что-то, чего ты не можешь?

− Есть. Я не могу делать выбор между человеком и человечеством. Это было жестоко, но правильно – иначе я не мог поступить. Я должен был тебя бросить. И то время, которое ты провел в лечебнице, время, которое потратила Кэтрин чтобы соблазнить тебя, я хотел помочь.

В голос Рэна просочилась печаль, которую он испытывал много лет назад. Адам почувствовал, что тело начинает гореть от боли; она перекинулась с груди на шею, спину, ноги, лицо. Заставляла пылать кожу. Он едва боролся со слезами жалости к себе, потому что Рэну было его жаль. Лишь несколько секунд спустя, проглотив комок в горле, ему удалось произнести:

− Я сдался только потому, что ты пришел и сказал, что не станешь помогать.

− Знаю.

− Тогда почему я? Почему ты выбрал именно меня, неужели не мог найти себе другую жертву? Или, может, ты выбрал меня потому что знал, что у меня нет будущего?

− Я выбрал тебя потому, что ты был сильнее всех, кого я когда-либо встречал. И после этого я жалел каждую секунду, что уготовил для тебя эту судьбу, но не мог ничего поделать. Потому что от твоей судьбы зависели судьбы других. Я должен был так поступить, чтобы уберечь Ауру.

− Ты уничтожил меня ради нее, − констатировал Адам и Рэн вскинул брови:

− Разве ты поступил не так же? Разве ты не пожертвовал собой ради нее?

Глаза Адама заволокло слезами, он с трудом произнес:

− Ублюдок. Ты с самого начала знал, что я это сделаю?

− Да.

Адам молчал несколько секунд, яростно утирая лицо. Он ненавидел себя за то, что показал слабость, ненавидел, что рыдает как девчонка.

− Ты… это ты убил мою сестру?

− Нет. Я не влияю на поступки, это делают другие.

− Падшие?

Рэн Экейн кивнул:

− Кэтрин всегда крутилась поблизости и пробуждала в людях их пороки. В отчиме, в компании тех ребят, которые убили тебя, в Кэтрин. Потому они не задумывались – потому что их души уже не были невинными.

− Ты все предвидел, верно? Решил перевернуть мою жизнь с ног на голову?

− Да.

− Ты сделал меня Падшим и забрал мою душу, потому что знал, что я не заберу душу Ауры, а пожертвую собой ради нее?

− Да.

− Тогда ты добился своего, – закончил Адам, вскакивая на ноги. – Теперь проваливай, и не мешай мне.

Рэн вскинул голову.

− И все же ты не понял кое-чего.

− И что же я не понял, черт возьми?! – заорал Адам, вспыхивая. Печаль уступила место гневу. – Думаешь я настолько тупой, что не понимаю, о чем ты тут говоришь?! Я понимаю! Я понял все достаточно хорошо! Ты, как разумный полководец, пожертвовал пешкой, чтобы спасти свой отряд!

− Умный полководец покончит с войной, не пожертвовав ни одной пешкой.

Повисло молчание. Оно было ощутимым и звонким, как писк аппарата, который вдруг вспомнился Адаму, когда он лежал в больнице на операционном столе, до того, как душа покинула его тело.

Звук не прекращался, пока Адам не произнес:

− Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Он едва слышал свой голос за стуком собственного сердца. И положил руку на грудь, стараясь утихомирить орган, ведь иначе он не расслышит слов Рэна. Слабый фитилек надежды вспыхнул в его сердце: «А что, если для него не все потеряно? ».

− Я мог бы найти пару причин чтобы вернуть твою душу назад. На самом деле много причин.

Адам видел, как Рэн шевелит губами, и вроде бы слышал его голос, но не мог взять в толк, что тот произносит.

− Ты не шутишь?

Он не боялся показаться дураком в этот момент, потому что сейчас все было неважно − все, кроме его души, которая может вернуться назад. Он сможет жить нормальной жизнью. Он вернет Ауру.

− Как я и говорил, я пришел из-за Авы тоже, − неспешно произнес Рэн, поднимаясь на ноги. – Хотел убедиться, что ты не дурак и не прогнал последнего человека, который тебя любит.

− Ты действительно не шутишь?

− Нет. Как выяснилось, я обделен чувством юмора. – Экейн накинул куртку. – Когда пойдешь за своей девушкой надень сухую одежду. Лиам очень занят, пытаясь выискать твою душу в Аду, но, если ты подвергнешь свою жизнь опасности просто так, он очень разозлится. А он итак не в себе в последние дни.

Рэн уже не смотрел на Адама; он прошел к двери и ухватился за ручку, но парень не позволил ангелу Судьбы отделаться так быстро. Он ступил на шаг вперед, сжав кулаки, чтобы не схватить Рэна и не удержать. Вдруг он просто упорхнет, так и не ответив на вопросы?

− Погоди.

− Чего еще? – Рэн остановился и обернулся. – Кстати, твои раны заживут сразу же, как к тебе вернется душа, но ты будешь по-прежнему испытывать боль. Постоянно.

− Аура и Надежда…

− Нет. Она не умерший дух твоей сестры, не беспокойся. Просто Аура особенная и всегда была такой. Кое-кто отвечает за ее судьбу лично. К сожалению, она сама отвечает за себя.

− Я попаду в Рай? – выпалил Адам. Он чувствовал, будто время истекает, будто он оказался в ток-шоу, где участнику дается минута на ответ. Рэн нахмурился, и Адам пояснил: − Я хочу увидеть Надежду.

− Увидишь, − кивнул Рэн. Он отвернулся и открыл дверь. В комнату впорхнул декабрьский воздух, но никто из парней не поежился. Адам ступил еще на шаг.

− Прости, что я заставил ее так близко подойти к этой черте.

Рэн бросил на парня, которого знал совсем крохой, добрый взгляд:

− Ты сделал все правильно, Адам. Для этого тебе пришлось перейти свою черту, потому что в свое время ты сделал правильный выбор.

− Ты снова прав. Как и всегда, – мрачно заключил Адам. Его тело расслабилось, кулаки разжались. Холод тут же атаковал кожу. Рэн вышел за дверь, сразу же переставая быть саркастичным и бодрым; на него вновь навалилась усталость.

− На самом деле я совершаю гораздо больше ошибок, чем ты думаешь, − пробормотал он, прежде чем исчезнуть.

 

Глава 41

Лихорадка усилилась, за ночь я просыпалась много раз. Не припомню, чтобы когда-нибудь мне было так плохо. Боль сравнивалась лишь с тем днем, когда я очнулась в переулке в крови. Но она быстро прошла; сейчас же я чувствовала, что в моей груди образовалась дыра, в которую медленно стекается вся живая энергия. К вечеру лихорадка вновь возобновилась, как и галлюцинации. Я знала, что всего этого на самом деле нет, что моя комната пуста, что незнакомцев, собирающихся меня убить нет, но правда в том, что они есть. Не здесь и не сейчас, но они существуют где-то там, за пределами комнаты, за пределами гостиной Рэна, ждут, когда мне станет совсем плохо. Поэтому увидев людей, столпившихся вокруг моей постели, я испугалась и стала звать Рэна. Он вошел полностью одетый и бодрый и остался рядом. Он не спрашивал, как я себя чувствую или что мне снилось, наверное, потому что чувствовал, что я не хочу отвечать, а может потому, что уже знал ответ.

Он сидел в кресле, читал роман на итальянском. Когда я в полудреме спросила, ничего ли, если он не пойдет спать и не устал ли он, Экейн сказал, что будет любопытно понаблюдать за мной в момент болезни и указал на книгу:

− Я читаю, Аура.

Я с трудом разлепила веки и шепотом спросила:

− Что читаешь?

Рэн сидел под лампой; на нем был теплый коричневый свитер с V-образным вырезом, поэтому я могла заметить его белую шею. В свете лампы она казалась неестественного цвета, как у мертвеца, но я готова была спорить, что, если бы я поднялась с постели и приблизилась к Рэну я бы увидела пульс на шее, когда он вскинул голову и посмотрел на меня.

Я долгое время молчала, уже было за полночь.

− Я думал, ты спишь.

Я боялась, что если прикрою веки, он исчезнет, но сил бороться с сонливостью не было. Я быстро моргнула и распахнула глаза, и это длилось несколько секунд. Рэн все еще был в моей комнате; все еще смотрел на меня в упор, будто прочел мои мысли и решил доказать, что не смотря ни на что останется рядом.

− «Люцифер».

− Что?

− Я сказал, я читаю книгу «Люцифер».

− О, – раздосадовано выдохнула я, переворачиваясь на спину и складывая руки на животе. Он что, шутит? – Ты знаешь итальянский язык?

− Я могу говорить практически на любом языке.

Я одарила Рэна недоверчивым взглядом, затем неуклюже повернулась набок и положила голову на локоть.

− Скажи что-нибудь на латыни.

Ни секунды не задумываясь, и совершенно поразив меня, Рэн Экейн произнес нечто на незнакомом диалекте.

− Что ты сейчас сказал?

− Что было бы неплохо, если бы ты закрыла глаза и уснула.

Я скорчила гримасу, на самом деле чувствуя, что сейчас усну, причем навсегда.

− Я не хочу спать.

− Конечно же хочешь.

− Не буду, – я решила проявить упрямство. Рэн, до этой секунды просматривающий страницу пристальным взглядом, закрыл книгу и отложил ее на тумбочку. Откинулся на спинку кресла и спросил:

− Почему?

− Ты знаешь, − буркнула я, отворачиваясь. Если усну, могу не проснуться. Если усну, вновь увижу тех людей. Я зажмурилась, но больше не испытывала страха, потому что сердце колотилось и в кровь хлынул адреналин. Я услышала шаги Рэна по полу, затем почувствовала, как под его весом сместилось одеяло. Перед моим взглядом возникла рука, затянутая в теплую коричневую ткань.

− Аура, тебе привиделись какие-то события?

Этот вопрос насторожил, и я резко обернулась.

− Какие события?

− Ты должна отдохнуть, – тут же пошел он на попятную и поднялся на ноги. Я взвилась:

− Ты снова избегаешь ответов, а это значит, происходит что-то плохое. Я что-то сделала не так? Это все из-за простуды? Это необычная болезнь?

Рэн будто не слышал моих вопросов, он произнес:

− Я позову Кэмерона.

На минуту я погрузилась в одиночество, и этого было достаточно, чтобы ощутить себя глубоко несчастной. Рэн вновь что-то скрывает. Он утаивает вещи, которые касаются меня, возможно, − нет, я уверена! – это что-то очень важное.

Кэмерон пришел через минуту и у меня тут же отхлынула кровь от лица, ведь я не видела брата уже больше года. С тех пор как он бросил меня в лечебнице, я не разговаривала с ним и даже не попросила прощения за то, что подозревала.

У него в руке была стопка дисков, и я могла с уверенностью заявить, что большинство из них – медицинские фильмы.

− Ты шутишь? – вырвалось у меня.

− Что? – он невинно похлопал ресницами, опустившись рядом со мной на кровать. Извернувшись, достал из кармана мою любимую шоколадку, и протянул мне. – Разве ты не любишь это?

− Не хочу смотреть документальные фильмы про операцию на сердце, − сказала я, принимая шоколадку. – И спасибо.

− Это легкое.

− И про легкое не хочу. Только тебе могут нравиться такие фильмы.

− Эй, – возмутился Кэмерон, – неужели ты думаешь, что я какой-то псих? – он загрузил на ноутбуке кино и сказал: − То, что мне любопытно смотреть документальные фильмы про операции не делает меня странным или каким-то еще.

− Разве нет? – я скептически изогнула бровь и Кэмерон со всей страстностью воскликнул:

− Нет!

Мы одновременно засмеялись, и я наконец-то ощутила, что все как прежде: мы просто брат и сестра, просто смотрим фильм и поедаем шоколад. Мы просто семья, нет недомолвок, недоверия и прочего.

− Прости за то, как я себя вела, – сказала я приглушенно десять минут спустя. Голова болела, но сон испарился. Я осторожно глянула на брата и заметила, что с его лица исчезла усмешка, хотя секунду назад он улыбался, слушая как профессор остроумничает, объясняя что-то студентам.

− Это ты прости нас. Мы вызвали у тебя недоверие, тем самым спровоцировав происходящее.

− Это Рэн виноват со своими судьбоносными решениями, – мигом сказала я. Мне стало неловко, что после всего в чем я подозревала Кэмерона он еще и чувствует себя виноватым. Но Кэмерон, как и следовало ожидать повел себя соответственно: он спокойно принялся защищать своего брата:

− Независимо от чувств он всегда поступает правильно. – Кэмерон на целых тридцать секунд поджал губы, и когда я решила, что он больше ничего не скажет, он произнес: − Мы с Лиамом даем и отбираем жизнь, но Рэн должен распределить судьбу и решить, когда человек должен родиться и умереть. На его плечах бремя, но мы с Лиамом знаем, что Рэн не сломается.

Что ж, очевидно Кэмерон любит Рэна. Он не злится на него, потому что считает, что тот всегда поступает правильно. Я прочистила горло и, отгоняя слабость и тошноту, выпалила:

− Ты не злишься на меня? Ни капельки?

− Из-за чего и как я смогу злиться на свою младшую сестру? – он прикоснулся большим пальцем к моей щеке. − Я разве не говорил тебе о мечте? Кстати, ты этого не помнишь, но, когда тебе было пять лет, ты ходила со мной в школу. Никогда не сидела на месте и всегда шла за мной.

− Нет, я… − я усмехнулась, чувствуя, как по шее разливается жар. – Мне кажется, я помню… мне просто было страшно. Вдруг Тени вернутся. – Едва я договорила, тут же пожалела об этом, потому что лицо Кэмерона стало хмурым. Я решила быстро сменить тему:

− А ты… как вы спустились с небес?.. Я этого не понимаю.

− Рэн сказал, что мы с Лиамом должны спуститься вниз, чтобы предотвратить Ад. Поэтому мы выбрали человеческие семьи. Я – семью Ридов, ведь Изабелль была сестрой Марка, а Лиам – семью Коллинзов. Не знаю, почему.

− Тогда… а как же Экейн? Разве он не был братом Лиама? В этом мире, − добавила я, боясь запутаться. На заднем фоне рассмеялся профессор, рассказывая про инфекцию кишечника. Кэмерон не задумался ни на секунду:

− Он спустился с небес не в виде человека, а в виде ангела Судьбы.

− Но разве ангелы не бесполые?

Кэмерон хмыкнул.

− Мы Мойры, Аура. Мы с Лиамом родились в человеческих семьях, поэтому мы больше всего походим на людей, ведем себя как они и чувствуем, как они. А иногда даже говорим, как они. Но не Рэн. Он пришел в мир, управляя человеческими судьбами, чтобы быть рядом с нами и с тобой, но с людьми он никак не связан. Он лишь выбрал семью Коллинзов для иллюзии жизни.

− Вот почему он как рыба.

− Рыба? – фыркнул Кэмерон. – Почему рыба?

− Скользкая и холодная рыба.

Кэмерон рассмеялся:

− Ты похожа на себя, Аура.

− Только не говори ему, – пробормотала я.

− Он уже знает, – со смешком разрушил мои надежды инкогнито Кэмерон.

− Как – знает? – я изумленно отстранилась от брата. Покрутила головой. – Он слышит через стены? Читает мысли?

− Нет, не читает, − Кэмерон продолжал улыбаться. – Просто ты уже называла его так. Хм… не думаю, что он забыл это.

− Называла… − эхом повторила я, вновь укладываясь на подушку. – Это так странно – ничего не помнить. Память вернется ко мне когда-нибудь? Как это случилось?

− Эй! – в комнату без предупреждения вошел Лиам. Он безумно вращал глазами, и сразу же заметил шоколад. – Чем вы тут занимаетесь? Аура, ты почему не спишь, не боишься умереть?

Чувство, будто бы он специально вошел, чтобы не позволить Кэмерону ответить на вопрос.

− А что? – спросил он, будто читая мои мысли. Демонстрируя крайнюю степень бесцеремонности, завалился на кровать с моей стороны и вырвал у меня из рук кусок шоколадки. Я и глазом моргнуть не успела, как Лиам уничтожил мое лакомство. Кэмерон пригвоздил его взглядом, склонившись вперед.

− Что. Ты. Делаешь?

− А что, мне уже вход воспрещен? – Лиам с вызовом вскинул брови. Или вы секретничали без меня? – Мне показалось, что они говорят о чем-то совершенно другом. Тон голоса едва уловимо изменился, подтверждая мои догадки: − Ребятишки, у вас есть от меня секреты?

− Нет, – безмятежным тоном отозвался Кэмерон, уперев локти в колени. Я обернулась, чтобы проверить, действительно ли он невозмутим, и оказалось да, но когда я вновь обратила внимание на Лиама, заметила, что тот мигом стер какое-то свирепое выражение, адресованное Кэмерону. Я омрачилась и тут же осведомилась:

− Что это? У вас опять тайны? Хотите, чтобы я надумала себе чего-то?

− Вот только не надо нам угрожать, – протянул Лиам, облизывая губы от шоколада. – Не надо усложнять нам жизнь своими угрозами. Иди, Кэмерон. Рэн тебя ждет.

Я думала, Кэмерон скажет, что это Лиам должен уйти, потому что у меня вновь возникло ощущение, что Кэмерона никто не ждет. Рэн бы не стал его звать, тем более после того, как сам его пригласил. Однако Кэмерон вновь бесстрастно сказал:

− Когда я вернусь, Аура, − я почувствовала, как он сжал пальцы на моем предплечье, будто кроме гипнотизирующего взгляда хотел передать силу мысли через прикосновение, − я надеюсь, застану тебя спящей. Лиам, останься с ней.

Я немигающим взглядом уставилась на дверь, вновь почувствовав, что боль проснулась и пульсирует во всем теле, будто желая подкрепиться.

Итак, они снова от меня скрывают нечто важное, и, если они не говорят что это, значит это нечто плохое. Что-то поистине ужасное. Со мной что-то происходит, отрицать бессмысленно. Не зря Рэн спрашивал о том, что мне снилось. И еще: они боятся оставить меня наедине с собой.

Сквозь размышления я услышала голос Лиама: он вовсю критиковал медицинский фильм Кэмерона.

− Ну и гадость вы тут смотрите. Все время спрашиваю себя о том, как тебе удалось прожить с ним столько лет и не сойти с ума, − Лиам бросил на меня взгляд. − Мне кажется, я убил бы его еще при рождении. Я включаю военное кино. Да? Тебе нравится... Ладно, не будем смотреть военные фильмы. Что ты хочешь?

Я продолжала буравить парня взглядом, изо всех сил стараясь, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке.

− У тебя раздвоение личности?

− Нет.

− Тогда что ты сделал, чтобы Кристина в тебя влюбилась?

− О чем ты? – Лиам продолжал притворяться удивленным, но даже не был смущен. – Мы с Кристиной только друзья.

− Ну да, − саркастично кивнула я, отбирая у Лиама ноутбук. Парень изумленно таращился на меня, разыгрывая удивление, что я почти поверила. Он даже резко сел, и повернулся ко мне всем торсом; я же делала вид, что полностью сосредоточилась на поиске подходящего фильма.

− Я тебе правду говорю, − настойчиво повторил Лиам. Он вел себя так, будто я узнала его страшный секрет, и теперь он боится, что я выйду из этой комнаты и расскажу о нем всем.

− Уверена, что так и есть, Лиам, − сказала я строгим тоном, глядя на парня. − Ты просто ангельски хорош в рассказывании правды. Может и сейчас тоже скажешь эту самую правду? Например, что вы от меня скрываете?

− Что скрываем? – озадачился блондин. – Ничего мы от тебя не скрываем, мы чисты, как прозрачный ручей. АЙ! – воскликнул он, когда я шлепнула его по руке. – За что? И ты знаешь, что если будешь нападать на меня, рискуешь умереть в страшных муках?

− Шутишь, что ли? – я сильнее ударила Лиама кулаком по бедру, и он ойкнул. Я с вызовом констатировала: – Видишь, со мной ничего не произошло. Вы все время от меня все скрываете. Я не спорю – возможно есть вещи, которые… опасно знать. Возможно вы боитесь, что я выйду из себя и убью кучу народу, но то, что со мной творится… я должна знать! – я тяжело вздохнула, запутавшись в собственных словах, но хуже всего то, что Лиам на мою горячую речь лишь обиженно спросил:

− Неужели ты думаешь, что я настолько плохой? Я сделал для тебя много хорошо.

− Никто не спорит, что ради моего же блага ты вломился в мой дом в приступе бешенства. Никто не говорит, что это предательство – что ты скрыл, что Рэн твой брат…

− Так вот оно что! – Лиам победоносно хлопнул в ладони. Я вздрогнула и поежилась от звона в ушах. – Рэн тебя игнорирует, вот ты и злишься.

− Вовсе нет! – воскликнула я, раздражаясь все сильнее. Почему он перекрутил мои слова, я ведь даже не думала о подобном. Однако, чтобы я не сказала и какие доказательства не привела бы, Лиам все равно решил, что все знает. Он самодовольно упал на подушки и повернулся на бок, подперев щеку кулаком. Глядя на меня из-под ресниц приободрил:

− Давай, кричи, чтобы я окончательно оглох и не смог слышать твои вопли.

Я сокрушенно покачала головой:

− Ну, ты и гад, − и, хотя я все еще была раздражена из-за его вызывающего поведения, я все равно почувствовала на губах улыбку. На Лиама невозможно долго злиться, а на небесах, наверное, кто-то что-то перепутал, и он никакой не ангел Смерти. Я пробормотала, стараясь поддеть парня: − Как Кристина могла полюбить такого человека, как ты?..

Лиам, будто бы догадавшись о моей цели, насмешливо вскинул брови, глядя на меня, как на глупышку:

− Я и не человек вовсе, забыла? – но тут он склонился ко мне, полностью напугав меня: − Или, могу ли я осмелиться предположить подобное, ты ревнуешь?

Я на секунду поразилась, затем оттолкнула парня от себя:

− Веди себя как ангел! Держи дистанцию.

- Я и не ангел на самом-то деле.

На самом деле я даже не злилась на него; благодаря Лиаму я почти забыла о боли, на мгновение отвлеклась от гудения в висках и жжения под веками. Лиам включил какой-то комедийный фильм, на сюжете которого я не могла сосредоточиться, потому что анализировала, насколько ошибалась, когда подозревала братьев во всех смертных грехах.

А я ведь даже думала, что они могли кого-то продать на органы. При этом воспоминании с моих губ сорвался смешок, на который тут же отреагировал Лиам; он повернулся в мою сторону, спрашивая:

− Почему ты смеешься? – он стрельнул глазами в сторону тумбочки. − У тебя больше нет сладостей?

− Нет, – буркнула я. – Ты съел то, что принес мне Кэмерон.

− Даже не надейся, что меня замучает совесть, потому что присматривать за тобой – сплошная головная боль.

− Да? – возмутилась я, внутри вспыхивая. − Это ты – сплошная головная боль. Ты и твои братья. Вы заперли меня в психушке, где меня убила моя собственная мать. И у кого тут проблемы?

Это прозвучало как шутка, но на самом деле мне не было смешно. Воспоминание о маме – еще одном человеке, который ненавидит меня – больно кольнуло в сердце и оставило царапинку разрастаться и кровоточить.

Лиам между тем хмыкнул:

− Да, ты победила, Аура. – Он приобнял меня легонько за плечи, соскользнул по подушке и сказал: − Теперь спи, дядя Лиам поможет тебе. Иначе умрешь. Не с моей подачи, − поспешно добавил парень, скосив на меня взгляд, − а от недосыпания. Удивляюсь твоим силам, ведь в подобном состоянии ты по-прежнему чувствуешь себя хорошо.

− В каком состоянии? – насторожилась я, подняв голову. Лиам с силой надавил мне ладонью на лоб, возвращая в прежнее положение. Он с расстановкой, очевидно продумывая каждое слово, произнес:

− В таком. Уставшем. И у тебя температура. Разве люди с температурой не хотят спать? – Лиам настораживал своей болтливостью, несмотря на то, что разговорчивость была ему свойственна. Просто чувство было такое, будто бы он специально меня заговаривает. – Обычно души растеряны, совершенно беспомощны и беспрепятственно уходят со мной, но случается и такое, когда мне приходится применять силу. Однажды, − в голосе Лиама загорелся смешок, − был у меня забавный случай. Он был связан с умершим во сне мужчиной. Этот старец покинул мир так и не проснувшись, однако, когда я попросил его проследовать за мной, он отказался. Сказал, что не уйдет, пока не проснется. Я терпеливо объяснил, что, к сожалению, мужчина уже никогда не проснется, но он был непреклонен. Мне пришлось забрать его.

Я думала о том, что Лиам специально пытается запудрить мне мозги, но теперь меня посетил новый вопрос, встревоживший каждую клеточку мозга.

− А что, если я тоже умру во сне?

− Не говори ерунды, – проворчал Лиам. Ему не понравилось мое предположение. – Рэн не допустит такого. И я тоже, и, конечно, Кэмерон.

− Рэну-то какое дело? – с сомнением пробормотала я, но сердце против воли затрепетало. Лиам проигнорировал мой вопрос, притворившись, что заинтересован фильмом. Я тоже несколько минут смотрела на экран, а мысли продолжали атаковать и потому я вновь не вытерпела:

− Он был влюблен?

− Кто? – Лиам опять сделал вид, что не понял, о чем я.

− Ну, вы можете влюбляться? Вы можете просто любить?

Продолжая пялиться в экран, будто бы там непрерывно показывали кондитерские изделия, он отрешенно произнес:

− Он прожил долгую жизнь, но за все это время любил лишь единожды, и до сих пор любит ту девушку.

− Зачем делать вид, что не слышал?! – рявкнула я. Он любил лишь одну девушку? – А кто эта девушка? Где она сейчас? – я не могла остановиться, хотя знала, что не должна настаивать.

«Она сидит рядом со мной» или «Эта девушка ты», − хотелось мне услышать, однако Лиам все тем же отрешенным голосом произнес:

− С ней случилось несчастье.

Мое сердце упало, и Лиам, заметив, что я застыла, приглушенно прошептал мне в волосы:

− Разочарована?

− Нет, почему я должна быть разочарована? – мой голос был полностью под контролем. Я прочистила горло и добавила: − Мне просто было любопытно, как вы отличаетесь от обычных людей.

− Мы ничем не отличаемся. Кроме того, что мы сильнее, красивее, умнее, остроумнее и обаятельнее людей.

− И вы влюбляетесь?

− И ты хочешь обсудить это прямо сейчас и именно со мной? – уточнил Лиам, будто знал что-то, чего не знаю я; и явно не хотел говорить со мной об этом. Вот только я настаивала:

− Разве ты видишь здесь еще кого-то?

Лиам сдался:

− Ну ладно. – Он тяжело вздохнул, и я приготовилась слушать, закрыв глаза и пытаясь бороться с усталостью. – Да, мы влюбляемся. Мы не просто ангелы и можем встречаться с людьми. Тем более сейчас, когда мы выступаем в роли людей, но…

− Но? – прошептала я, с трудом ворочая языком.

− Но у всех это случается по-разному. Кэмерон, например, никогда не заводит серьезных отношений. Боится, что станет отцом десятерых детей.

− А ты не боишься убить кого-нибудь случайно?

− Нет. Ты же не умерла.

− А Рэн?..

− Аура, − голос Лиама стал серьезным, и я поняла, что шутки кончились, − тебе лучше обсудить все с ним. Не нужно спрашивать у меня, ведь я не знаю всех ответов, а Рэн знает. Но сейчас тебе не стоит ни с кем разговаривать. Сейчас ты должна поспать. – Лиам положил мне на макушку ладонь, затем я почувствовала сухой поцелуй в висок. – Освободись от мыслей, Аура.

− Я не могу спать, Лиам, − прошептала я, и он заверил:

− Конечно можешь. Просто считаешь, что нет, ведь твой мозг переполнен болезненными мыслями. Ты должна отключить сознание и расслабиться. – Рука Лиама прошлась по моим волосам. Тон голоса парня снизился, отчего я едва расслышала следующие слова. – Я могу помочь, Аура. Могу наслать иллюзию, если позволишь.

− Галлюцинацию? – настороженно уточнила я, быстро открывая глаза. Лиам оставался невозмутимым.

− Нет, я говорю про обычный сон.

⇐ Предыдущая26272829303132333435Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Automobiles Gonfaronnaises Sportives (AGS) — французская автогоночная команда и конструктор, выступавшая в ряде гоночных серий, в том числе в Формуле-1.
2. B. это наиболее суровая мера юридической ответственности
3. D. межгрупповая дискриминация – возможно это неверный ответ
4. I Расчет номинального состава бетона
5. I. Автоматизации функциональных задач в государственном и региональном управлении.
6. I. В АРЕАЛЕ УГАСШЕЙ ПАССИОНАРНОСТИ
7. I. Многофункциональность глагола to be.
8. I. СИНДРОМЫ ПОРАЖЕНИЯ ПРОДОЛГОВАТОГО МОЗГА.
9. II Открытые соревнования Воскресенского района
10. II Проблемы рационального питания
11. II. БЛОК ЭМОЦИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ
12. II. Исторические корни современного гражданского права. Национальные и универсальные элементы в нем