Русская Правда в Краткой о Пространной редакциях

1. Сопоставьте Краткую и Пространную редакции РП между собой. Что в них общего и в чём разница? Есть ли преемственность между ними?

2. РП считается памятником прецедентного права. Можно ли в РП выявить явные признаки прецедента («волю случая» в принятии нормы права)?

3. Можно ли выявить в Пространной редакции РП нормы обычного права?

4. Можно ли обнаружить отношение отдельных «статей» к определённым отраслям права?

Что бы вам ещё хотелось сказать о «Русской Правде» как об историческом источнике?

Псковская судная грамота

1. Что общего в РП и ПСГ и что нового усматривается в ПСГ?

2. Есть ли в ПСГ отголоски норм обычного права?

3. Есть ли в ПСГ явные признаки прецедентного права?

4. Можно ли сгруппировать «статьи» ПСГ по какому-нибудь признаку, как это делали историки большей части XX в.?

5. Как соотносятся между собой слова «правда», «божий суд», «как перед богом», «истина», «закон» в РП и ПСГ?

6. Общий для РП и ПСГ вопрос: какой смысл вкладывали авторы в эти памятники права?

7. Ваше понимание смысла этих памятников права как источников по истории Древней Руси?

Судебник 1550 г.

1. Сравните Судебник 1550 г. с ПСГ и ответьте на вопрос: что между ними общего и чем они отличаются друг от друга?

2. Можно ли Судебник 1550 г. считать памятником прецедентного права? Если – да, то почему? Если – нет, то почему?

 

 

ЛЕКЦИЯ 4. ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА XVI-XVII вв.

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVI В.: НАЧАЛО ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА

Содержание темы

Характеристика эпохи и культуры. Протестантизм в странах Запада. Иван Грозный. «Трещина» в культуре (культуре «здравого смысла»)– ключ к пониманию нарративных памятников середины и второй половины XVI в. Летописание: новые тенденции. Хронографы. Литература «государственного устроения». Книга степенная царского родословия. Летописец начала царств. Казанская история. Домострой. Стоглав. Послание старца Филофея. Иные виды источников. Русский чертёж. Изменения в иконописном каноне.

 

Тезисы

Д.С. Лихачёв и Ю.М. Лотман особо выделяют эпоху Ивана – IV Грозного. Первый, вслед за своим предшественником академиком А.С. Орловым, (назвавшим время правления Ивана IV «эпохой обобщающих мероприятий») назвал литературу этого времени «литературой государственного устроения». Дух перемен наметился, по его мнению, ещё во второй половине XV в. Второй квалифицировал культуру этого же периода «культурой здравого смысла» (мир в государственном измерении), сопоставив её с эпохой Петра I.

Действительно, признаки чего-то нового уже в XV в. имелись. По мнению семиотика В.М. Живова, появляется имперская идея – «Москва – Третий Рим». Осваивая её, Московская Русь становится вполне средневековым государством, потому что имеет собственную территорию и проявляет экспансию в сторону окружающей его периферии. Если Киевская Русь – это история народа, Московское царство – история царства. Его границы становятся теократическими, ибо в них утверждается вера, а её средоточием и защитником становится царь. Возникает и новое построение династической истории. При этом имперское начало сохраняет религиозный смысл по отношению к внешнему (безбожному) пространству. То есть расширение границ Московского царства означало тогда не простое присоединение новых территорий, а увеличение пространства православной веры. В этом смысле московский царь выполнял миссию крестоносца[33].

Эта крестоносная миссия была своеобразным ответом на раскол Западнойцеркви в начале XVI в. Раскол начался в Германии и затем охватил часть стран Западной Европы. Идеологом раскола был реформатор Мартин Лютер. Он бросил вызов Римской церкви, обвинив её в отходе от истинной веры. Его поддержали все слои населения. В результате Реформации возникла Протестантская церковь. Рано или поздно это могло произойти, как ответ на вызов Гуманизма.

Уместно заметить, что причисленный в 1323 г. к лику святых Фома Аквинский выделил и обособил три вида мудрости, два вида теологии, два вида добродетели, четыре вида справедливости. И это в XIV в. Сам этот факт обособления сакрального (религиозного) и профанного (мирского) способствовал возникновению Гуманизма, а затем и Протестантизма. Воздействие идей теолога и философа Фомы Аквинского было столь велико, что в 1879 г. его учение было признано официальной философской доктриной католицизма.

С этого момента стали закладываться основы для научной революции, так как повседневная жизнь в протестантских странах становилась всё более рациональной и прагматичной. Гуманизм в соединении с протестантизмом изменяли самого человека, его самосознание. Всё больше человек чувствовал себя хозяином своей жизни и задумывался о способах её совершенствования. На базе астрологии и алхимии постепенно возникают астрономия и химия. Тем самым бывшие астрологи и алхимики постепенно превращаются в учёных. Тем же путём возникают и другие науки. То, что раньше осуждалось церковью, теперь обмирщается, рационализируется, легализуется и становится востребованным обществом для совершенствования земной жизни «здесь и сейчас».

Эти изменения в духовной жизни Западной Европы не могли не насторожить московского царя. Он боялся проникновения протестантских идей в Московское царство, активизации сторонников церковных реформ в Русской православной церкви (РПЦ) и еретиков.

Сама РПЦ откликнулась на изменения в Западной церкви борьбой иосифляни нестяжателей. Эта борьба для нестяжателей (заволжских старцев) завершилась поражением, тем более что в их среде оказался еретик Феодосий Косой, а сами они были склонны к свободомыслию. Иван Грозный поддержал Иосифа Волоцкого (Иосиф впоследствии стал одним из самых чтимых святых).

Кроме того, нужно учитывать и личность московского царя Ивана IV, не случайно прозванного Грозным. Его натура была чрезвычайно противоречивой. Как пишет Г.П. Федотов, в нём сочеталось самое ревностное обрядовое благочестие с утончённой жестокостью и развратом. Он создал опричнину, которая должна была стать своеобразным монашеским орденом, а на самом деле стала его орудием репрессий. Он был семь раз женат. Из-за того, что его жёны не рожали ему сыновей, он прибегал к услугам как колдунов, так и западных медиков. Если первое стерпели, то на второе отреагировали, но весьма своеобразно.

В Псковской летописи под год 1570 г. о докторе Елисее Бомелии написано: «Прислаша немцы к Иоанну Немчина, лютого волхва, нарицаемого Елисея, и бысть ему любим в приближении и положи на царя страхование… и конечне был отвёл Царя от веры, на русских людей возложил Царю свирепство, а к немцам на любовь преложи: понеже безбожнии узнали своими гаданьи; того ради такового злого еретика и прислаша к нему: понеже русские люди прелестнии и падки на волхвование».

Между тем уже действовал «Стоглав», обрушивший свой гнев на еретиков, волхвов и колдунов. А теперь в самих царских палатах врачевал царя иноземный медик. При Иване Грозном появилась на Яузе реке Немецкая слобода, откуда неизбежно проникали новые для москвичей идеи. При нём начался процесс превращения черносошных крестьян, ранее свободных людей, в зависимых владельческих крестьян, впоследствии ставших крепостными.

 

***

Всё это отразилось на памятниках культуры, используемые нами в качестве исторических источников.

С возникновением Московского царства возникают и общерусские летописныесводы. Они создавались на основе местного летописания: ростовского, новгородского, псковского и т.п. Считается, что с начала XVI в. уже существовала единая общерусская летописная традиция, связанная с великокняжеской канцелярией. И общерусское летописание жёстко контролировалось государственной властью, так как оно становилось проводником государственных политических концепций, смысл которых состоял в возвеличивании Московской Руси и её правителей.

Новым для периода правления Ивана IV является создание новых произведений, отличавшихся от летописей, но создававшихся на их основе: «Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича», «Книга степенная царского родословия», «Казанская история». В источниковедении их называют литературно-историческими произведениями. Это уже не классическая летопись, но и не историческое сочинение Нового времени. Это памятники переходного типа. Например, «Книга степенная царского родословия» составлена не по годам, как это положено в канонической летописи, а по периодам правления князей и митрополитов. Начинается она от крещения Руси и доводится до правления Ивана IV. Главное в ней – подчёркивание исключительной роли православия и церкви, идея божественного происхождения царской власти. Это закономерно. «Все правления российских самодержцев – Рюриковичей организованы… в 17 «степеней» («граней»), причём уже на первых страницах провозглашается известная идеологическая конструкция ″ Повести о князьях Владимирских″ о прямой генеалогической связи «самодержьства» Рюрика и Владимира Святого с божественной властью ″ Августа кесаря″. И во всей дальнейшей компоновке исторического материала по «степеням» приоритет всегда отдавался линии, непосредственно выводящей к московским великим государям» ( Н.Н. Покровский ). Вплоть доискажения истории в угоду идеологии. По мнению известного историка Н.Н. Покровского, это – «… фундаментальная попытка интерпретации всей российской истории с позиции византийской концепции «симфонии» между духовной и светской властью»[34]. В начале XX в. П.Г. Васенко «Степенную книгу» опубликовал в Полном собрании русских летописей.

Уместно заметить, что появление титула «царь» - явление исключительное. Соответственно, публикуется «Чин венчания на царство».

Десятитомный «Лицевой летописный свод» тоже уникален. Это иллюстрированная история, где изображения «в лицех» (картинках) является составной, причём важнейшей, частью повествования. Такого не было ни до, ни после этого события. Это последний общерусский свод.

Наряду с общерусским летописанием сосуществовало неофициальное иместное летописание. Сам факт существования неофициального летописания тоже необычен, так как им занимались частные лица. Некоторые из этих неофициальных летописных сводов противостояли великокняжеским сводам. Таковым являлся «Севернорусский свод» 1570-х гг. В нём имеются независимые суждения о политике великого князя.

Заметно возросла в XVI в. роль хронографов, считавшихся изложением всемирной истории, разумеется, в соответствии с её пониманием древнерусскими людьми. Особо выделяется в их составе Хронограф 1521 г. Главное в нём – идея православия и самодержавия, обоснование ведущего положения православной Руси в христианском мире.

Кстати, мышление пишущих людей (монахов и князей) всё ещё древнерусское. Они по-прежнему не владеют языком понятий. Несколькими абзацами раньше написано - «Казанская история». Между тем – это осовремененное наименование данного произведения. Полное его название отличается от современного: «СКАЗАНИЕ ВЪКРАТЦЂ ОТ НАЧАЛА ЦАРСТВА КАЗАНСКОГО И О БРАНЂХ, И О ПОБЂДАХЪ ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ МОСКОВСКИХ СО ЦАРИ КАЗАНЬСКИМИ, И О ВЗЯТИЕ ЦАРСТВА КАЗАНИ, ЕЖЕ НОВО БЫСТЬ». Вот его перевод: «НОВОЕ СКАЗАНИЕ, ВКРАТЦЕ ПОВЕСТВУЮЩЕЕ О НАЧАЛЕ КАЗАНСКОГО ЦАРСТВА, И О ВОЙНАХ С КАЗАНСКИМИ ЦАРЯМИ ВЕЛИКИХ МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ, И О ПОБЕДАХ ИХ, И О ВЗЯТИИ КАЗАНСКОГО ЦАРСТВА». Древнерусский человек ещё не мог выражать свою мысль кратко. В само название он пытался вместить всё основное содержание этого произведения.

«Казанская история», созданная в 1564 -1565 гг., имела единый ″ художественный″ замысел – показать победу над Казанью как закономерный итог многовековой борьбы русского народа с его поработителями – золотоордынскими ханами и их преемниками – казанскими царями. И здесь имеются искажения исторических фактов в угоду единой идеологии.

Выражение «литература государственного устроения» Д.С. Лихачёва, на наш взгляд, точно передаёт смысл этих произведений. Этим они отличаются от предшествующих произведений. Вместе с тем всё ещё сохраняется их ансамблевость: то есть все они повествуют как бы об одном и том же: как будто их предназначение – духовно скрепить людей Московского царства в одно целое. Думается, что это верно подмечено. Разумеется, литературные произведения можно представить порознь так, как это делает И.Н. Данилевский. Но ведь и Ю.М. Лотман не случайно назвал культуру эпохи Ивана IV как культуру «здравого смысла» и «государственного измерения». Действительно, угадывается некий общий смысл во всех основных памятниках культуры той поры. А их смысл в том, чтобы определить своего рода «сценарий» правильной жизни православного человека от его рождения и до самой смерти. Не в качестве индивидуума, а как социальное существо, не мыслимое вне Московского царства и РПЦ. Стремление к упорядочению и дисциплине угадывается во всём. От рядового человека до царя. Контекстуально они действительно свидетельствуют в пользу существования единых по смыслу произведений: «Стоглав» (крепит единство и устойчивость церкви), «Домострой» (вводит быт в регламентированные и идеализированные формы), «Чин свадебный» (как руководство к проведению свадебного торжества), «Повесть о болезни и смерти Василия III» (как чин «кончины», то есть о том, как [великий князь, царь] должен подготовиться к смерти и умереть) и т.п.[35].

В ряду этих произведений стоит выделить «Стоглав». Это сборник постановлений церковно-земского собора, состоявшегося в 1551 г. в Москве. Название «Стоглав» утвердилось за этим сборником лишь с конца XVI в. В самом же тексте этого произведения упоминаются иные наименования: или «соборное уложение», или «царское и святительское уложение». Подлинник «Стоглава» не разыскан. Это дало повод для дискуссии сторонников и противников «Стоглава». Раскольники-старообрядцы возвели в ранг незыблемого законапостановления Стоглавого собора. Представители ортодоксальной, официальнойцеркви на «большом» Московском церковном соборе 1666-1667 гг. осудили некоторые догматы, утверждённые Стоглавым собором: о двуперстном крестном знамении, о сугубой аллилуйе, о брадобритии и др. Научное издание «Стоглава» было впервые осуществлено в Казани в 1862 г. Считается, что без «Стоглава» представление об образе жизни русских людей XVI в. было бы не полным. Основное содержание «Стоглава» сводится к борьбе с еретическими учениями, к унификации церковных обрядов и пошлин на всей территории России, к проведению регламентации норм внутрицерковной жизни.

Полное название «Домостроя» (в переводе): «КНИГА, НАЗЫВАЕМАЯ ДОМОСТРОЕМ, КОТОРАЯ СОДЕРЖИТ В СЕБЕ ПОЛЕЗНЫЕ СВЕДЕНИЯ, ПОУЧЕНИЯ И НАСТАВЛЕНИЯ ВСЯКОМУ ХРИСТИАНИНУ – И МУЖУ, И ЖЕНЕ, И ДЕТЯМ, И СЛУГАМ, И СЛУЖАНКАМ». Под этим углом зрения мы рекомендуем отнестись к литературным произведениям XVI в., знакомясь с ними по указанному учебному пособию.

К нетрадиционным источникам следует отнести источники пространственно ориентирования – чертежи. Если до возникновения Московского царства руководствовались главным образом литературой под названием «хожения» («хождения») в виде «паломников» и «посольств», то в эпоху Ивана Грозного, наряду с ними, всё чаще пользуются чертежами. В «Кунгурской летописи» местного значения (Урал, конец XIV в.) представлена миниатюра с изображением представителей народов Сибири. На миниатюре изображены всадники на конях, люди на нартах, запряжённых либо собаками, либо оленями. Есть даже изображение острога, людей, плывущих на лодке, и волока, но нет надписей. И всё это по обе стороны реки с притоками. Эта миниатюра напоминает чертёж, но в стадии его становления, когда появилась потребность в нём, но ещё рисунки не превратились в символические изображения рек, острогов, племенного состава населения, их наименований и т.п.

При Иване Грозном быстро расширялось пространство русских земель, приобретённых в процессе экспансии. Вслед за стрельцами и казаками отправлялись землепроходцы, мореходцы и простой народ, бежавший от власти грозного царя. Поскольку путешествия в неизведанные ещё земли нуждались в каких-либо путеводителях, резко возросла потребность в документах пространственного ориентирования. Таким документом и стал чертёж. При нём же слово «путешествия» становится общеупотребимым. Достаточно заметить, что даже литературное произведение «паломник» теперь всё чаще называют путешествием. Выполненное в «жанре» типичного хожения произведение Трифона Коробейникова было названо «ПУТЕШЕСТВИЕ В ИЕРУСАЛИМ, ЕГИПЕТ И К СИНАЙСКОЙ ГОРЕ В 1583 ГОДУ, ТРИФОНА КОРОБЕЙНИКОВА».

Кстати, именно при Иване IV была составлена первая русская геометрия («КНИГА, ИМЕНУЕМАЯ ГЕОМЕТРИЯ, ИЛИ ЗЕМЛЕМЕРИЕ РАДИКСОМ И ЦЫРКУЛЕМ… ГЛУБОКОМУДРАЯ, ДАЮЩАЯ ЛЁГКИЙ СПОСОБ ИЗМЕРЯТЬ МЕСТА САМЫЕ НЕДОСТУПНЫЕ, ПЛОСКОСТИ, ДЕБРИ»[36]. Вновь мы констатируем неразвитость логической процедуры абстрагирования.

К середине XVI в. относится составление общего чертежа Московского царства. Он назывался «Большой Чертёж». Но сохранилась лишь его опись – «Книга Большому Чертежу». Само издание «Большого Чертежа» и геометрии свидетельствует, с одной стороны, о влиянии иностранцев Немецкой слободы, а с другой – резко возросшей потребности в знании новых земель, вошедших в состав Московского царства, чтобы надлежащим образом ими управлять.

Сама икона и изменения в иконописном каноне являются историческим источником. П.А. Флоренский, автор фундаментальной работы «Иконостас» (1922 г.), считает, что «История русской иконописи с изумительной закономерностью показывает всю последовательность духовного состояния церковного общества последовательно меняющимся характером складок на одеждах, и достаточно взглянуть на иконные складки, чтобы определить дату иконы и понять дух времени, на ней отразившийся». По его мнению, «Если бы ничего не было известно нам из истории Смутного времени, то на основании одной только иконописи, и даже только складок, можно было бы понять духовный сдвиг средневековой Руси к Возрожденскому царству Московскому: в иконописи второй половины XVI века уже реет Смутное время как духовная болезнь русского общества» (курсив наш. – В.К.). Причину этой болезни он видел в том, что «Неспособность совсем чётко видеть потустороннее, иконописец хочет восполнить сложностью богословских построений; так богословский рационализм соединяется в иконе с типичностью посюсторонних образов, а далее вырождается в отвлечённые схемы, условно выражаемые выродившуюся из второй – чувственностью и светской фривольностью»[37]. Эти мысли Флоренского перекликаются с суждением Ю.М. Лотмана о культуре эпохи Ивана IV как культуры «здравого смысла». Нам дорога мысль Флоренского об иконе как историческом источнике. В частности, он пишет о некоторых изменениях в иконописном каноне. Дело в том, что Стоглавый собор 1551 г. закрепил в качестве нового канона икону Андрея Рублёва «Преподобный Сергий» (Радонежский), а уже в конце XVI в. начались отклонения от канона.

Таким образом, в середине и второй половине XVI в. действительно произошли заметные изменения в культуре. Их можно квалифицировать как начало переходного периода. Эти изменения отразились на корпусе источников, в основном на нарративных, и на появлении новых видов источников.

 

Основная литература

Источниковедение: Теория. История. Метод… Летописи XI-XVII вв. Литературные произведения XI-XVII вв. (только то, что относится к XVI в.).

 

Дополнительная литература

Живов В.М. Два пространства русского средневековья и их позднейшие метаморфозы // Отечественные записки. 2004. № 5.

Калугин В.В. Древнерусская литература. § 6. Литература «Третьего Рима».

В качестве образца источниковедческого исследования рекомендуем статью Н.Н. Покровского «Томский список Степенной книги царского родословия и некоторые проблемы ранней истории памятника», размещённую в папке «материалы к источниковедению».

 

Рекомендуемые источники для 3 семинарского занятия и вопросы к занятию

Судебник 1550 г.

1. Сравните Судебник 1550 г. с ПСГ и ответьте на вопрос: что между ними общего и чем они отличаются друг от друга?

2. Можно ли Судебник 1550 г. считать памятником прецедентного права? Если – да, то почему? Если – нет, то почему?

 

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: