РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ ПОМЕСТНЫЙ СОБОР

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ ПОМЕСТНЫЙ СОБОР

Православие было государственной религией Российской Империи. Российский император был православным, православным был практически весь управленческий аппарат государства. Православная церковь пользовалась в России значительными привилегиями по сравнению с другими исповеданиями, ее вероучение предавалось в школах и университетах, на ее содержание выделялись значительные средства из государственной казны. Вплоть до 1905 года государство пресекало попытки своих подданных уклониться из православия в другие исповедания и преследовало многие из них. В 1914 году в России было 117 млн. православных христиан. Страна делилась на 67 епархий, которыми управляли 130 епископов. Более 50 тыс. священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмах. Существовало более тысячи монастырей с 95 тысячами монашествующих. Всеми церковными делами управлял Священный Синод, во главе которого стоял назначаемый императором обер-прокурор из светских лиц. в 1917-м в результате революции к власти пришло временное правительство 20 марта (2 апреля) оно объявило равенство всех религий перед законом, отменило все национальные и религиозные ограничения. Ровно через месяц правительство Керенского отняло у церкви все принадлежащие ей общеобразовательные школы (около 37 тыс.). 5 (18) августа упраздняется пост обер-прокурора и образовывается министерство исповеданий, которое должно было заниматься налаживанием отношений со всеми существующими в стране конфессиями. В это время уже завершалась подготовка к созыву Поместного Собора. Собор открылся в Москве 15 (28) августа. В нем участвовало 73 архиерея, 192 приходских клирика и 299 мирян. Это был первый полноценный Поместный Собор за 217 лет. Перед ним стояли поистине грандиозные задачи: предстояло выработать формы и правила нового устройства Церкви. 18 октября (10 ноября) — через два дня после большевистского переворота в Петрограде, на Соборе в Москве было принято решение о восстановлении патриаршества как должности первого между равными ему епископами, возглавляющего церковное управление. Высшая законодательная, административная, судебная и контролирующая власть передавалась регулярно созываемому Поместному Собору, которому был подотчетен Патриарх. При Патриархе создавался Синод из тринадцати архиереев, в ведение которого передавались вопросы вероучения, церковной дисциплины и церковного управления, а также Высший Церковный Совет, которому поручалось ведение дел церковно-общественных, хозяйственных и просветительских. В ВЦС могли входить кроме архиереев также представители белого духовенства и мирян. Собор также решил вопросы об административно-территориальном устройстве епархий, выборности духовенства, самоуправлении приходов, статусе монастырей, церковной проповеди и статусе женщины в Церкви. 30 октября (12 ноября) 1917 года Собор преступил к выборам Патриарха. Голосование проводилось тайно. В результате было выбрано три кандидата: архиепископ харьковский Антоний (Храповицкий), набравший наибольшее число голосов, архиепископ новгородский Арсений и митрополит московский Тихон (Белавин). Окончательное избрание должно было решиться жребием. Оно состоялось 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя. Жребий пал на митрополита Тихона. Его интронизация состоялась 21 ноября (3 декабря) в Успенском соборе Кремля.

Собор проходил в три сессии: 1-я — с 15 (28) августа по 9 (22) декабря 1917 года; 2-я — с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля 1918 года; и 3-я — с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года. Работа Собора была приостановлена по вине Советской власти и больше не возобновлялась вопреки решению его участников, так что многие важные вопросы остались нерешенными.

ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Гражданская война, продразверстки и сильная засуха вызвали летом 1921 года страшный голод в Поволжье, считавшемся до того одной из житниц России. Жертвы голода исчислялись сотнями тысяч.

В августе 1921 года Патриархом был основан Всероссийских церковный комитет помощи голодающим. Он должен был действовать параллельно с аналогичной правительственной комиссией (Помгол-ом). 22 августа Тихон направил в Помгол письмо с уведомлением о создании этого комитета и с предложениями сотрудничества[17]. Вместо этого 27 августа 1921 года ВЦИК распустил церковный комитет, распорядившись передать все собранные средства правительственному Помголу. Таким образом в тот тяжелейший момент Церковь была лишена возможности заниматься самостоятельной благотворительной деятельностью. Тем не менее, 19 февраля 1922 года Тихон издал воззвание, призывавшее верующих жертвовать для помощи голодающим даже церковные украшения, не имеющие богослужебного употребления. Однако в это же время в печати велась активная пропагандистская кампания, обвинявшая Церковь в глухоте к народному бедствию. 23 февраля 1922 года ВЦИК издал Декрет об изъятии в месячный срок у групп верующих всех религий драгоценных предметов и передаче их в Наркомфин со специальным назначением в фонд Помгола[18]. В ответ Патриарх 28 февраля выпустил специальное обращение к православным верующим, в котором подтвердил готовность Церкви помогать голодающим всеми доступными ей средствами, однако резко осудил возможные попытки изъятия священных предметов, «употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами вселенской Церкви и карается ею как святотатство: миряне — отлучением от нее, священнослужитель — низвержением из сана»[19]. Иными словами Патриарх запрещал православным участвовать в неконтролируемых Церковью актах изъятия ценностей.

Между тем акции по изъятию начались с марта месяца в некоторых городах России. Проводились они часто без всякой предварительной подготовки и нередко наталкивались на сопротивление духовенства и массы верующих. Самый драматический эпизод такого рода произошел в городе Шуе 15 марта 1922 года. Там противостояние верующих с комиссией по изъятию вылилось в рукопашные потасовки, разоружение красноармейцев и перестрелки, что повлекло за собой человеческие жертвы с обеих сторон. Недовольство было подавлено, виновные (со стороны верующих) привлечены к суду, несколько человек расстреляно. Но этот эпизод привел в ярость большевистское руководство и в особенности Ленина. 19 марта он пишет членам политбюро строго секретное письмо, в котором откровенно излагает свою точку зрения на изъятие церковных ценностей. Он серьезно полагает, что шуйские события были лишь частью обширного «черносотенного» заговора с целью свержения Советской власти. Он предлагает использовать голодное время для того, чтобы дать решительный бой политическим противникам. По мнению Ленина, только в голодное время можно было обеспечить нейтралитет большинства крестьянской массы при изъятии ценностей, которое должно было проводиться «с самой бешеной и беспощадной энергией», и таким образом обеспечить победу над врагами революционной власти. Ленин считал, что расследование шуйских событий должно было завершиться не иначе как «расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев города Шуи, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров». Патриарха Тихона Ленин хотя и считал главой заговора, но предлагал «не трогать», а организовать за ним самое пристальное наблюдение. Вообще же по поводу всей кампании Ленин писал, что «чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». О расходовании вырученных средств Ленин пишет, что без них «никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы»[20]. Между тем золото нужно было не только для Генуи. Государству требовались средства для выплаты 30 миллионов золотых рублей репараций Польше по итогам проигранной Советской Россией войны. Об этом в частности Ленину нарком финансов Л. Б. Красин[21]. 5% от изъятых ценностей по постановлению Политбюро ЦК РКП(б) отчислялось на нужды военного ведомства[22].

Большевистское руководство провело большую работу по организации изъятия ценностей. Фактически всей кампанией руководил Л.Д. Троцкий. Формально всем руководил ЦК Помгола, но за его спиной стояла секретная комиссия из четырех человек (Сапронов, Уншлихт, Землячка, Галкин (кстати, бывший священник)), которая и ведала всей «организационной и технической стороной дела»[23]. Относительно организации дела на местах очень интересна инструкция, принятая политбюро ЦК РКП 20 марта по предложению Троцкого. На местах по примеру центра создавались две комиссии (секретная и официальная). Перед изъятием требовалось проводить недельную агитационную кампанию. Предлагалась подключать к ней представителей голодающих и «лояльное» духовенство, провоцируя таким образом раскол в Церкв. Для недопущения эксцессов предполагалось организовывать коммунистов и использовать части особого назначения. В случае сопротивления его организаторы подлежали аресту[24]..

Особенно сложно проходило изъятие ценностей в Петрограде, где во главе местной епархии стоял популярный среди верующих (и избранный ими) митрополит Вениамин (Казанский). В своих взглядах на проблему ценностей он был близок к Патриарху Тихону. Но он готов был идти и дальше него в уступках властям и необходимости. Он готов был жертвовать даже священные предметы, но при условии, что все прочие средства помощи голодающим будут исчерпаны, что все пожертвования действительно дойдут до голодающих, что на пожертвование будет получено благословение Патриарха. В своем письме в губисполком он требовал для Церкви права самостоятельной благотворительной деятельности[26]. В письме в губернский Помгол от 25 апреля Вениамин утверждал, что Церковь готова пожертвовать даже священные сосуды, но предварительно переплавив их в слитки. В случае отказа властей выполнить все эти условия Вениамин не отказывался от участия в помощи голодающим, но запрещал жертвовать священные богослужебные предметы[27]. В воззвании к пастве от 10 апреля митрополит призывал ее жертвовать ценности за исключением особо священных предметов, но ни в коем случае не прибегать к насилию и не использовать ситуацию в политических целей[28]. Советская власть, однако, не терпела, когда ей ставили условия. К тому же несмотря на усилия митрополита столкновений верующих с властями (без серьезных, правда, последствий) избежать все же не удалось. Митрополит был арестован и 10 июня вместе с другими клириками и с православными мирянами был предан суду. 5 июля был вынесен приговор. 10 человек было приговорено к расстрелу. 6 были впоследствии помилованы, четверо — казнены, среди них митрополит Вениамин.

Еще в мае в Москве проходил аналогичный процесс, результатом которого стала казнь 11 обвиняемых (среди них многие — священники). Патриарх Тихон, проходивший сначала по делу как свидетель, был привлечен к суду как обвиняемый и вскоре арестован. Ему вменялись в вину едва ли не все эксцессы, произошедшие в ходе кампании по изъятию ценностей. Затруднительное положение Патриарха создало благоприятную почву для церковного раскола, поддержанного властями.

Кампания по изъятию ценностей проходила неодинаково в разных частях страны. Где-то все прошло мирно (например, в Саратове), в других местах возникали серьезные конфликты (Смоленск, Псков). Все попытки сопротивления беспощадно подавлялись. Погибли сотни, если не тысячи священников, монахов и монахинь. Государство и Церковь по-прежнему находились в состоянии ожесточенного противостояния.

ОБНОВЛЕНЧЕСКИЙ РАСКОЛ

Как уже было сказано, внутри Церкви еще до революции существовали различные мнения и направления по поводу ее внутреннего устройства и богослужебной практики. Еще в 1906 году появилась «группа 32-х священников», выдвигавшая реформаторские требования (брачный епископат, русское богослужение, григорианский календарь). Однако тогда эти реформаторские тенденции не получили развития.

В ходе гражданской войны и политической борьбы первых лет Советской власти некоторые представители духовенства (главным образом белого — столичные священники) стали приходить к мысли о необходимости сотрудничества с новой властью, проведения внутрицерковных реформ и адаптации Церкви к новым условиям. До определенного момента их устремления не находили отклика у властей, однако борьба вокруг изъятия церковных ценностей, горячо поддержанного сторонниками церковного обновления, создала благоприятную ситуацию для осуществления их планов. Быстро выявились и руководители обновленческого движения — петроградский протоиерей Александр Введенский (позже ставший единоличным лидером всего движения), священник Владимир Красницкий (бывший черносотенец) и епископ Антонин (Грановский).

В ходе кампании по изъятию ценностей сторонники этой группы неоднократно выступали в печати (а официальные газеты охотно их печатали) с критикой действий церковного руководства. Они поддержали осуждение митрополита Вениамина, но просили власти о смягчении приговора.

9 мая 1922 года Патриарх Тихон как обвиняемый по делу был посажен под домашний арест. Церковное управление оказалось фактически дезорганизованным. Этой ситуацией воспользовались лидеры будущих обновленцев для довольно неприглядной интриги. По согласованию с ВЧК они 12 мая посетили Патриарха и долго уговаривали его сложить с себя церковное управление. Тихон согласился временно передать свои полномочия престарелому митрополиту Ярославскому Агафангелу, известному своей преданностью Тихону. Свою канцелярию Тихон временно передавал посетившим его священникам (Введенскому, Красницкому и другим) до приезда в Москву Агафангела. Однако органы ГПУ запретили Агафангелу выезд из Ярославля, а посещавшие Патриарха священники сфальсифицировали его распоряжение о передаче им канцелярии и представили его как акт передачи высшей церковной власти. После этого они образовали Высшее Церковное Управление из своих сторонников во главе с епископом Антонином (Грановским). Этот орган объявил о подготовке нового поместного Собора, на котором предполагалось решить вопрос об отстранении Тихона и о внутрицерковных реформах в духе идей обновленцев. В это же время возникает несколько обновленческих группировок. Самыми значительными из них были Церковное Возрождение во главе с епископом Антонином, «Живая Церковь» во главе с Красницким и вскоре отколовшийся от нее «Союз общин древлеапостольской Церкви» (СОДАЦ) во главе с Введенским. Между этими группировками вскоре началась борьба за власть.

Таково было начало второго с XVII века раскола Русской Церкви. Если при Никоне и Аввакуме раскольники защищали старину и бросали прямой вызов власти, то во времена Тихона и Введенского «бунт» был поднят именно во имя новшеств и изменений, а его сторонники всячески старались угодить властям.

Вообще же ГПУ (его специальный VI отдел) и так называемая «Антирелигиозная комиссия» при ЦК РКП играли во всех этих событиях первостепенную роль. Главную работу по «разложению церкви» вел занимавший ответственные посты в этих органах Е. А. Тучков. В то же время разворачивает свою деятельность «Союз воинствующих безбожников» во главе и Емельяном Ярославским (Минеем Израилевичем Губельманом). Этот «Союз» был фактически государственной организацией и финансировался из государственной казны.

Убедившись в невозможности в тот момент «обезвредить» Церковь «лобовой атакой» большевики сделали ставку на ее внутренний раскол.

С 29 апреля по 9 мая 1923 года в Москве проходил Поместный Собор обновленцев. Выборы представителей на этот собор проходили под строгим контролем ГПУ, что обеспечило преобладание на нем сторонников обновленческого ВЦУ. Находившийся под арестом Патриарх был лишен всякой возможности влиять на ситуацию.

Самыми важными деяниями Собора были: осуждение всей предшествующей политики Церкви по отношению к Советской власти как «контрреволюционной», лишение Патриарха Тихона сана и монашества и превращение его в «мирянина Василия Белавина», отмена патриаршества, восстановление которого в 1917 году было актом «контрреволюционным», учреждение «соборного» управления Церковью, разрешение белого брачного епископата и второбрачия священников (что открывало людям типа Введенского дорогу к высотам церковной иерархии, а по мнению «тихоновцев» противоречило канонам Православной Церкви), закрытие монастырей в городах и преобразование отдаленных сельских монастырей в своеобразные христианские трудовые коммуны, отлучение от Церкви епископов-эмигрантов.

Собор 1923 года был высшей точкой обновленческого движения. За обновленцами пошли многие священники со своими приходами и значительное число епископов. В Москве в период проведения Собора в распоряжении обновленцев находилось большинство действующих церквей. Этому способствовали и власти, всегда отдававшие им предпочтение в случае спора из-за храма. Правда, обновленческие храмы стояли пустыми в то время как в оставшихся «тихоновских» невозможно было протолкнуться. Многие священники и епископы шли за обновленцами не по убеждению, а опасаясь репрессий. И не напрасно. Многие преданные Патриарху епископы и священники подвергались административному (т. е. без предъявления обвинений, следствия и суда) аресту и ссылке только за противодействие обновленческому расколу. В ссылках они пополнили уже находившуюся там со времен гражданской войны и изъятия ценностей армию церковников.

Арестованный Патриарх Тихон вскоре понял всю серьезность положения. К тому же «органы» начинали опасаться (впрочем, напрасно) усиления обновленцев. Им нужен был церковный раскол и смута, а не обновленная Церковь (пусть даже и лояльная). Еще в ноябре 1922 года Тихон предал анафеме «Живую Церковь», а позже категорически отказался признать правомочность обновленческого Собора. Власти потребовали от Тихона в качестве условия освобождения декларации лояльности к Советской власти и признания своей вины перед ней, отмежевания от контрреволюции, осуждения церковных эмигрантов. Тихон принял эти условия. 16 июня 1923 года он подал заявление в Верховный Суд, в котором признавал свою вину в «проступках против государственного строя», раскаивался в них и просил об освобождении[34]. 27 июня 1923 года Патриарх Тихон был освобожден.

Сразу же после освобождения Тихон и его сторонники — епископы, из которых он вскоре сформировал свой Синод, вступили в решительную борьбу с обновленцами. Возвращение обновленческих приходов в лоно патриаршей Церкви приняло массовый характер. Многие обновленческие иерархи принесли покаяние перед Тихоном. Лидеры обновленчества стали нащупывать почву для «объединения». Эти примиренческие попытки, однако, натолкнулись на сопротивление Тихона и приближенного к нему митрополита Петра (Полянского). Они требовали не «воссоединения», а покаяния обновленцев и отречения от раскола. Далеко не все готовы были пойти на это. Поэтому обновленчество просуществовало еще два десятилетия. Не раскаявшиеся обновленцы были запрещены Тихоном в священнослужении.

Тем не менее, репрессии против сторонников Тихона продолжались. Тихон все еще находился под судебным преследованием и поэтому даже поминание его имени в молитвах (что было обязательно для православных приходов) согласно Циркуляру Наркомюста считалось уголовным преступлением[35]. Только в 1924 году дело Тихона было прекращено судебными органами.

Желая вызвать новый раскол в Церкви власти (в лице Тучкова) потребовали от Церкви перехода на григорианский календарь. Тихон ответил вежливым отказом. Начиная с 1924 года в церквях стали возноситься молитвы «о стране Российской и о властех ея».

7 апреля тяжело больной Тихон подписал послание к пастве. Тихон выражал надежду на возможную свободу церковной печати и возможность преподавания Закона Божия детям верующих[36].

Это послание часто называют «завещанием» Патриарха Тихона, ибо в тот же день 7 апреля 1925 года он скончался.

ЦЕРКОВЬ В 1925–1927 ГОДАХ

Еще в 1917 году Собор попросил Патриарха Тихона самому назначить себе трех кандидатов в Местоблюстители и хранить их имена в тайне на случай чрезвычайных обстоятельств. Тихон выбрал митрополитов Кирилла, Агафангела и Петра (Полянского). Так как первые двое в 1925 году находились в ссылке, Местоблюстителем патриаршего престола после смерти Тихона стал Митрополит Крутицкий Петр.

Петр выступал за лояльное отношение Церкви к Советской власти, но был непримиримым противником обновленцев, не признавая никаких возможностей нормализации отношений с ними кроме их полного раскаяния. Встав во главе Церкви, он активно занялся борьбой с раскольниками. Предвидя возможные осложнения, он издал специальный документ, в котором на случай невозможности для себя исполнения обязанностей, он назначал себе трех заместителей. Первым в этом списке стояло имя митрополита Нижегородского Сергия (Старогородского). Опасения Петра оказались не напрасными. 10 декабря 1925 года он был арестован. После ареста он специальным распоряжением назначил своим Заместителем Сергия.

Однако группа из 10 иерархов во главе с архиепископом Григорием (Яцковским) не признала его прав и опять подняла на щит идею коллегиального управления Церковью. 22 декабря они организовали Временный Высший Церковный Совет, который немедленно был зарегистрирован Наркомюстом. Так (не без участия ГПУ) возник новый церковный раскол. «Григорьевцы», однако, не имели сколько-нибудь значительной поддержки среди верующих и низшего духовенства.

Митрополит Сергий, следуя примеру Петра, назначил себе «на всякий случай» трех возможных заместителей. Власти же решили воспользоваться этой ситуацией, чтобы внести в Церковь новые расколы и привести ее к хаосу. Они начали беспорядочно арестовывать претендентов на церковную власть (каждый из которых имел по три «заместителя» — так развилась эта идея), а затем отпускать некоторых из них. Митрополит Сергий в 1926 несколько месяцев провел под арестом (за попытку «заочно» избрать Патриарха путем сбора подписей архиереев — созыв Собора тогда был невозможен). После возвращения ему пришлось отстаивать свое право на церковную власть перед другими иерархами (в первую очередь перед митрополитом Агафангелом). Но в конце концов ему удалось доказать свою правоту.

Важнейшим событием в жизни Церкви в 1926 году стала «памятная записка» группы архиереев, томившихся в Соловецком лагере особого назначения, советскому правительству, известная как «Соловецкое послание». Документ этот замечателен тем, что его авторы, не стесненные никакой цензурой (хуже их положения могла быть только смерть) рисовали положение Церкви в СССР таким, каким знали и видели его сами. Основной мыслью документа было следующее: в то время как церковь отказалась от всякой политической деятельности, государство не выполняет своих же законов о свободе совести. Авторы послания так определили нужды церкви: предоставление прав юридического лица, свобода проповеди и преподавания религии, разрешение на свободный созыв Собора, избрание Патриарха, нормализацию епархиального управления и полная независимость от гражданской власти. В случае отклонения этой просьбы, главной задачей церкви станет сохранение не целостности организации, а чистоты веры[37].

10 июня 1926 года Сергий подал в НКВД прошение о регистрации своего вновь образованного Синода. Со стороны комиссариата переговоры по этому вопросу вел Тучков. После продолжительных переговоров текст был изменен и 29 июля 1927 года Митрополит Сергий подписал свою знаменитую декларацию.

Он извещал Церковь о регистрации своего временного патриаршего Синода, вследствие чего «теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление: епархиальное, уездное и т. д.». Сергий резко осуждал заграничный Карловацкий Синод и требовал от заграничных иерархов признания Советской власти, угрожая в противном случае порвать с ними всякое общение. Сергий также выражал надежду на скорый созыв Собора[38]. «Декларация» митрополита Сергия вызвала настоящую бурю в церковной среде. Но большая часть церковных иерархов признала Декларацию и пошла за Сергием.

Надежды митрополита Сергия на скорый созыв Собора и полную нормализацию церковной жизни не оправдались. Наоборот, после 1929 года, когда у власти окончательно утвердился Сталин, Церковь стала повергаться усиленным репрессиям, чередовавшимися с незначительными «послаблениями», что вообще было характерно для сталинской политики. Обвальный характер приняло закрытие церквей, что привело к тому, что даже в крупных городах действующих приходов насчитывались единицы. Сотни представителей духовенства и тысячи мирян оказывались в лагерях и ссылках. Широкое «наступление на религию» развернул «Союз воинствующих безбожников» во главе с Емельяном Ярославским, объявившим вторую пятилетку «безбожной». Массовый террор 1937–1938 годов уничтожил и унес в лагеря огромное число верующих всех направлений (в том числе и обновленцев). В 1937 году был расстрелян митрополит Петр и Сергий стал Патриаршим Местоблюстителем. Митрополит Сергий, чтобы сохранить хоть какое-то подобие церковного управления, готов был идти на любые уступки. В результате к 1941 году в его «канцелярии» не было даже секретаря и свое патриотическое воззвание 22 июня 1941 года он печатал на машинке собственноручно. И, несмотря на все это, большинство населения, как показала перепись 1937 года, считало себя верующими.

Ситуация изменилась к лучшему только во время Отечественной Войны, когда Сталин, видя необходимость возвращения к патриотическим ценностям и оценив роль в этом православия согласился дать Церкви возможность мало-мальски нормального существования. После встречи Сталина с Сергием в 1943 году стали вновь открываться церкви, начал выходить «Журнал Московской Патриархии» был созван архиерейский Собор Русской Православной Церкви и избран Патриарх. Им стал все тот же митрополит Сергий (Старогородский).

Сила живописи.

Павел Дмитриевич Корин – известный русский художник и иконописец, автор героического триптиха «Александр Невский», выразительных портретов своих современников: полководца Георгия Жукова, скульптора С.Т. Коненкова, художников-карикатуристов М.В. Купреянова, П.Н. Крылова, Н.А. Соколова (Кукрыниксов), пианиста К.Н. Игумнова, итальянского художника Ренато Гуттузо и других. Особое место в наследии художника занимают удивительные изображения людей Церкви, сделанные в процессе подготовки к, пожалуй, самой главной работе П.Д. Корина – полотну «Реквием».

Разрушение устоев православного государства в России в 1920-е годы было непоправимой ошибкой истории. Его творчество развивалось, несмотря на вероломный для России Февральский переворот 1917 года и политику Советского государства. Работы для художников-иконописцев в годы гонения на Русскую Православную Церковь не было. Население СССР под руководством коммунистов отступило от веры своих дедов и отцов, повсеместно закрывались и рушились православные храмы, только монахи и схимники в монастырях святыми молитвами сохраняли веру в православную Россию. В этот период и родился у художника грандиозный замысел увековечить «уходящую Русь» на полотне – его «Реквием». Сюжетно действие картины происходит в Успенском соборе Московского Кремля, где церковные иерархи, монашествующие и русские православные люди молятся за Россию православную. Картина была сложна для исполнения технически, ведь было задумано огромное полотно размером более чем 5 х 9 метров. Русские верующие люди всё более убеждались в богоборческой сути советской власти. На картине П.Д. Корина «Реквием» православные люди в черной скорби и страшном горе стоят в Успенском соборе Московского Кремля и молятся – за святую Русь, за Православную Церковь. Художник долго не мог приступить к работе над собственно полотном «Реквием», а потом всё никак не мог окончательно завершить картину, так сильны были ощущения трагической силы обрушившегося на всех горя и вселенской скорби. Над полотном-эпопеей художник работал тридцать лет и три года – до 1959 года. К нему было сделано 29 больших по формату портретов (хранятся в ГТГ). Эти портреты иерархов, схимников, монахов, священников, монахинь и схимниц потрясают зрителей своей жесткой реалистичностью. Трагические и драматические образы верующих людей православной России сегодня можно увидеть на выставке в Государственной Третьяковской галерее (на Крымском валу). Назвать картину «Русь уходящая» порекомендовал Павлу Корину Максим Горький после посещения мастерской художника на Арбате в 1931 году. Горький покровительствовал Корину, и это давало художнику возможность спокойно работать.

Реквием. Русь уходящая

 

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ ПОМЕСТНЫЙ СОБОР

Православие было государственной религией Российской Империи. Российский император был православным, православным был практически весь управленческий аппарат государства. Православная церковь пользовалась в России значительными привилегиями по сравнению с другими исповеданиями, ее вероучение предавалось в школах и университетах, на ее содержание выделялись значительные средства из государственной казны. Вплоть до 1905 года государство пресекало попытки своих подданных уклониться из православия в другие исповедания и преследовало многие из них. В 1914 году в России было 117 млн. православных христиан. Страна делилась на 67 епархий, которыми управляли 130 епископов. Более 50 тыс. священников и диаконов служили в 48 тыс. приходских храмах. Существовало более тысячи монастырей с 95 тысячами монашествующих. Всеми церковными делами управлял Священный Синод, во главе которого стоял назначаемый императором обер-прокурор из светских лиц. в 1917-м в результате революции к власти пришло временное правительство 20 марта (2 апреля) оно объявило равенство всех религий перед законом, отменило все национальные и религиозные ограничения. Ровно через месяц правительство Керенского отняло у церкви все принадлежащие ей общеобразовательные школы (около 37 тыс.). 5 (18) августа упраздняется пост обер-прокурора и образовывается министерство исповеданий, которое должно было заниматься налаживанием отношений со всеми существующими в стране конфессиями. В это время уже завершалась подготовка к созыву Поместного Собора. Собор открылся в Москве 15 (28) августа. В нем участвовало 73 архиерея, 192 приходских клирика и 299 мирян. Это был первый полноценный Поместный Собор за 217 лет. Перед ним стояли поистине грандиозные задачи: предстояло выработать формы и правила нового устройства Церкви. 18 октября (10 ноября) — через два дня после большевистского переворота в Петрограде, на Соборе в Москве было принято решение о восстановлении патриаршества как должности первого между равными ему епископами, возглавляющего церковное управление. Высшая законодательная, административная, судебная и контролирующая власть передавалась регулярно созываемому Поместному Собору, которому был подотчетен Патриарх. При Патриархе создавался Синод из тринадцати архиереев, в ведение которого передавались вопросы вероучения, церковной дисциплины и церковного управления, а также Высший Церковный Совет, которому поручалось ведение дел церковно-общественных, хозяйственных и просветительских. В ВЦС могли входить кроме архиереев также представители белого духовенства и мирян. Собор также решил вопросы об административно-территориальном устройстве епархий, выборности духовенства, самоуправлении приходов, статусе монастырей, церковной проповеди и статусе женщины в Церкви. 30 октября (12 ноября) 1917 года Собор преступил к выборам Патриарха. Голосование проводилось тайно. В результате было выбрано три кандидата: архиепископ харьковский Антоний (Храповицкий), набравший наибольшее число голосов, архиепископ новгородский Арсений и митрополит московский Тихон (Белавин). Окончательное избрание должно было решиться жребием. Оно состоялось 5 (18) ноября в храме Христа Спасителя. Жребий пал на митрополита Тихона. Его интронизация состоялась 21 ноября (3 декабря) в Успенском соборе Кремля.

Собор проходил в три сессии: 1-я — с 15 (28) августа по 9 (22) декабря 1917 года; 2-я — с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля 1918 года; и 3-я — с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября 1918 года. Работа Собора была приостановлена по вине Советской власти и больше не возобновлялась вопреки решению его участников, так что многие важные вопросы остались нерешенными.

123Следующая ⇒

Поделиться: