СЛОЖИВШЕЕСЯ УПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВА «ЦИВИЛИЗАЦИЯ»
В русском языке слово «цивилизация» получает широкое распространение в 60-х гг. XIX в. и включается в первое издание словаря В. Даля: «Цивилизация — общежитие, гражданственность, сознание прав и обязанностей человека и гражданина»*. Это слово уже часто используется H.A. Добролюбовым, Д.И. Писаревым и Н.Г. Чернышевским при противопоставлении общественного и природного начал, развитого и дикого состояний**.
Каковы бы ни были теоретические достижения той или иной научной дисциплины, общественная мысль использует слова, вкладывая в них свой смысл, отражающий не столько «научную картину мира», сколько идеологическое состояние умов данного периода. Ставшее уже расхожим в нашей общественной мысли обращение к «цивилизационным принципам» пока еще сохраняет значительную неопределенность и разброс значений. И существующие словари русского языка уже не помогают нам разобраться в значениях слова «цивилизация» в силу как их идеологической привязанности к нормативным словоупотреблениям предшествующей эпохи, так и быстрых изменений в менталитете российского общества.
В «Толковом словаре русского языка» (1940) можно обнаружить характерное несовпадение значений данного слова:
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882 С.574.
• См.: Будагов P.A. История слов в истории общества. С. 126.
18
1. Только ед. Высокая степень общественного развития, возникшая на основе товарного производства, разделения труда и обмена (научн.). 2. Вообще общественная культура, достигшая высокой степени развития, а также общество, являющееся носителем такой культуры. 3. Только ед. Употр. как обозначение современной европейской культуры*.
Первое значение как бы замещает формацию, но в единственном числе и без «классового подхода», второе, хотя и размытое, явно расходится с первым, а третье отражает еще не изжитое «преклонение перед Западом». Во втором издании «Словаря русского языка» (19S4) мы найдем следующие основные определения слова «цивилизация»: 1. Уровень общественного развития, материальной и духовной культуры, достигнутый той или иной общественно-экономической формацией. 2. Современная мировая культура. 3. Устарелое название третьего периода в развитии общества, наступившего после двух предшествовавших — варварства и дикости (введенное Л. Морганом, Ф. Энгельсом)**.
И здесь очевидна привязка к идеологии (в первом значении), но также и отстранение от ее раннего наивно-просветительского варианта (в третьем), а вместе с тем и признание (во втором), хотя и самое неопределенное, ценности мировой культуры. Привязанность первого значения к формационной теории явно противостоит второму, оказывающемуся перегруженным по своему объему, но перечень выглядит явно сокращенным, не учитывающим того разнообразия, которое проявилось уже к тому времени, а впоследствии еще более расширилось.
Среди вариантов значения слова «цивилизация», которые сложились в настоящее время в научном дискурсе, в качестве достаточно содержательных следует выделить следующие: 1. Цивилизация — и есть общество (при всем разбросе значений и этого слова), а значит, она сочетает в себе все компоненты, необходимые для существования общества. Правда, это сложное общество — в отличие от простого, а значит, включающее различного рода подсистемы, прежде всего политическую, экономическую, культурную и социальную.
Впрочем, встречаются и более низкие таксономически представления о цивилизации как о совокупности природно-этносоциальных организмов, формирующихся еще до перехода к производящему хозяйству и адаптированных к естественной среде оби-
Толковый словарь русского языка. М., 1940. Т. IV. С. 1222.
• Словарь русского языка. 2-е изд. М., 1984. Т. IV. С. 645.
тания, или вообще любую более или менее определенную общность. Такое употребление проводится, например, в работах одного из основателей школы «Анналов» Л. Февра, который признавал существование цивилизаций племен, групп, наций, частей континентов или целых континентов, отдельных городов и т.д. Раскрывая «интеллектуальное поле» этого историка, исследователь Г.Д. Манн пишет, что для Л. Февра «в узком и эмпирическом значении слова общее число цивилизаций, настоящих и прошлых, может быть рассматриваемо как равное числу народов и племен, исчезнувших или живущих, помноженное на число эпох, которые отличают их в истории»*. По мнению Л. Февра, границы цивилизаций могут пересекать народы и даже проходить через индивидов.
В этих случаях мы имеем дело с очевидным неразличением этнического, субкультурного, регионального, индивидуального и собственно цивилизационного уровней социокультурной регуляции. В таксономию уровней регуляции включается и хронологический принцип, что делает ее поистине «безразмерной».
Иногда объем компонентов расширяется и тогда, как мы находим в работе Г. Мишо и Э. Марка «К науке о цивилизациях», цивилизация включает в себя всю социальную реальность, в том числе «биосоциальную систему» и «экосисистему» на разных этапах ее освоения**. «Цивилизация» становится синонимом слова «общество» в широком смысле, воплощая не только единство материальной и духовной культуры, но и систему взаимодействия с природной средой, а также биологические факторы бытия.
Широта и размытость термина при таком употреблении позволяет использовать его в названиях весьма различных исторических трудов, например, вышедшей во Франции серии «Великие цивилизации»: «Цивилизация Египта эпохи фараонов» (Ф. Дома), «Цивилизация классической Европы» (П. Шоню) и т.д.
Так, согласно некоторым исследователям, даже в Тропической Африке можно выделить множество цивилизаций, начиная с древних, имевших развитое разделение труда, построивших города и государства, освоивших ремесла и науки, создавших собственные архитектурные стили, проложивших торговые пути в другие страны и т.д.
Введение в оборот самого слова «цивилизация» означает, в сущности, обязательство историка дать разностороннее и цельное опи-
Mann G.D. Lucien Febvre. La pensee vivante d'un historien. P., 1971. P. 50.
* Michaud G., Mark E. Vers une science des civilisations? Bruxelles, 1981. Обзор
этой книги дан И. H. Ионовым в сборнике «Современные теории цивилизаций» (М., 1995).
сание какого-либо общества с признанием, пусть и не всегда отчетливо сформулированным, взаимосвязи множества элементов, образующих ткань общественной структуры, множественности цивилизаций и разных путей мировой истории.
Однако при таком определении понятие «цивилизация» оказывается слишком перегруженным и неопределенным, в результате оно, по сути дела, совпадает по содержанию с понятием «общество», что вызывает необходимость вводить дополнительные термины для обозначения разных типов общества.
Г. Мишо и Э. Марк предложили семантически отделить общество как «субъект» деятельности и «организованный ансамбль индивидов, связанных длительными отношениями», от цивилизации как результата такой деятельности, отводя при этом культуре смысл «стиля», «образа жизни и поведения, формы созидания, посредством которых это общество выражает себя»*. Размытость рамок и содержания такого рода «общества» (группа любого размера и характера может считаться «субъектом» и сохраняться «достаточно» длительное время, например, масоны) и такой «культуры» делает их неоперациональными в общей системе категорий, приводит к тому, что и по объему и по ценностно-нормативному и функциональному наполнению они оказываются неопределенными.
Необходимость выявления соотношения между этими компонентами вызвала к жизни сложные построения и комбинации переменных, имеющих немалую эвристическую ценность, хотя и чреватых принципиальным расхождением в определении ведущих компонентов.
2. Цивилизация — как город, как городское общество. В таком виде цивилизация предстает как качество, отделяющее город от окружающей среды и нецивилизованных обществ на основе продвинутого разделения труда, формирования государственно-политической власти и политико-военных отношений между городами-государствами. Это значение до сих пор перечисляется как этимологически первичное во многих словарях (в том числе вебстеровском и оксфордском — см. выше).
Следуя этой традиции, П. Бэгби определяет цивилизацию как «культуру, связанную с городами»**. О. Шпенглер также видел в городах наиболее законченное воплощение цивилизации, которую он, однако, определял как пагубное окостенение культуры.
Michaud G., Mark E. Vers une science des civilisations? P. 23.
* Bagby Ph. Culture and History: Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations. Berkeley & Los Angeles. 1963. P. 162-163.
Такой связи цивилизации с городом явно избегал А. Тойнби, не включивший, однако, в свой реестр цивилизаций ни одного кочевого общества. Современный американский ученый Д. Уилкинсон также полагает, что «цивилизация — это городское общество» с численностью населения не менее 10 000 человек, имеющих постоянную привязку к местности *. Тем не менее сам Д. Уилкинсон констатирует необходимость рассмотрения социополитических ареалов, создаваемых сетью отношений между группой городов, и в этой сети отношений так или иначе ведущим началом становится государство. Применяя такой подход к истории Африканского континента, он находит в ней в разные времена восемнадцать «кандидатов» на цивилизацию, в числе которых четыре погибшие: Египет, Западноафриканская, Восточноафриканская (Суахили) и Западноцентральная (Конго), а остальные — «возможные», или полупериферийные**.
Если такой подход распространить и на другие континенты, то число цивилизаций достигнет нескольких сот, а исследование будет представлять скорее историю городов или государств, что станет особым предметом, весьма отличным от цивилизационной теории, истории и компаративистики.
3. Цивилизация как современный тип общественного устроения, характерный для высокоразвитых стран Запада и других регионов, которые достигли передового уровня технологического развития, в той или иной степени внедрили гражданские, политические, социальные и правовые институты, обеспечивающие эффективное развитие общества, поддержание его стабильности и самостоятельность личности. При таком словоупотреблении остается иметь в виду лишь «современную мировую цивилизацию», воплощающую в себе «новый мировой порядок», вхождение в который обязательно для каждого «нормального» общества.
Тем самым отвергается, как в настоящем, так и в прошлом, сущностное значение чего-либо незападного, сводимого к «пережиткам» или «историческому своеобразию», которое не имеет какого-либо значения ни для современности, ни для будущего. Существующие в мире социокультурные системы во всем многообразии исторических типов прошлых и сохранившихся поныне цивилизаций не охватываются в этом случае понятием «цивилизация», которое оказывается лишь идеологемой вестернизованного менталитета.
Такое понимание слова «цивилизация» сохраняется уже на про-
См.: Wilkinson D. Spatio-Temporal Boundaries of African Civilizations Reconsidered/Comparative Civilizations Review. 1993. № 29. P. 52-53. " Там же, 1994. №31. С. 93.
тяжении почти двух веков, несмотря на накопление обширных знаний и разработку устойчивых научных концепций, свидетельствующих о многообразии культур и цивилизаций.
4. Цивилизация — это хорошо организованное и гуманистически устроенное общество, обеспечивающее основные права личности, в том числе право собственности, свободу совести и вероисповедания. Такое толкование понятия породило и привычное употребление сочетания «цивилизованное поведение». Оно восходит еще к упомянутым выше французским или английским просветителям и нередко употребляется вместо слова «культура»*. В этом значении оба слова воспроизводят смысл, придаваемый им западными «культуртрегерами» или носителями «цивилизаторской миссии», возлагавшими на себя «бремя белого человека», чтобы нести новые порядки «полудиким, угрюмым племенам», как выражался Р. Киплинг. Хотя эта миссия исчерпала себя с распадом колониальных империй, прежнее значение слова «цивилизация» вновь и вновь встречается в идеологических построениях вестернизованной элиты.
5. Достаточно часто в слово «цивилизация» вкладывается представление о результатах человеческой деятельности («совокупность достижений человеческих обществ»), и тогда считается, что цивилизация формируется собственно материально-технологическими, хозяйственными компонентами общественной жизни и сложившимися институтами — в противопоставлении культурному творчеству. Такое словоупотребление может иметь как позитивный, так и негативный смысл. Последний утвердился в значительной степени благодаря тому впечатлению, которое произвели работы Ж.-Ж. Руссо, а позднее О. Шпенглера, и несмотря на широкую критику субъективных метафор как объясняющих конструкций, это употребление сохраняется во многом для того, чтобы отделить сферу творчества — прежде всего культуру, противопоставив ее цивилизации как созданному продукту.
Хотя их концепции в общем не приняты научной теорией цивилизаций, предложенные ими интерпретации часто используются в общественной мысли при анализе социокультурных противоречий сложных обществ на поздних этапах их эволюции. Иногда
Когда американские культурологи А. Крёбер и К. Клакхон в 1952 г. опубликовали список из 164 определений слова «культура», они показали, что в большинстве случаев это слово употребляется наряду с «цивилизацией» (Kroeber A.L., Kluckhohn С. Culture: A Critical Reveiw of Concepts and Definitions. N.Y., 1952. P. 291). Данное число очень часто фигурирует в научных публикациях без упоминания того обстоятельства, что все эти употребления были ими сгруппированы в несколько основных групп, в которых преимущественно подчеркиваются разные стороны культуры или разный объем ее содержания.
материальные факторы сводятся к одному сводному (например, типу хозяйства или производимого продукта), имеющему, предположительно, определяющее значение на все общество и даже группы обществ: бронзовая, железная, скотоводческая, земледельческая, рисовая, индустриальная и т.п. «цивилизации». На основе технологических характеристик различных человеческих общностей постулируется существование целостных «цивилизаций».
6. Цивилизация как качественная специфика каждого из крупномасштабных обществ, проявивших себя в мировой истории или присутствующих поныне, с присущим ему своеобразием социальной и духовной жизни, его базовыми ценностями и принципами жизнестроения, т.е. самобытность, формируемая опытом исторического развития и становящаяся основой его самосознания и установления отличия от других обществ. В этом значении цивилизация вводит плюрализм в историю и современность, во многом совпадая с мировыми религиями как целостными системами социокультурной регуляции. Привязанность цивилизации к религии почти постоянно подчеркивается семантикой ее названия: западнохристианская, восточнохристианская, исламская, индийская (индусская), буддийская*. Только дальневосточная цивилизация кажется выпадающей из этого ряда, но именно потому, что она основывается на комплексе, состоящем из трех религий — конфуцианстве, китаизированном буддизме и даосизме. Такое понимание цивилизации способствовало развитию компаративистики, сравнительному изучению обществ Запада и Востока, религиозных и культурных систем разных стран, народов и периодов.
Тот же подход можно усмотреть и в придании понятию «цивилизация» значения национальной социокультурной общности — в противопоставлении другим национальным общностям и глобальной системе отношений — общности, обладающей коммуникативным единством и своим историческим опытом, привязанным к истории государственности. Тогда возникают английская, французская, японская, арабская, турецкая, татарская «цивилизации», в рамках которых мировая история подвергается членению на национально-государственные образования, вступающие во взаимодействие, будь то тесное общение или противостояние.
Под такое определение можно было подвести и бесчисленное
Вопреки суждению ряда ученых, в том числе и авторитету М. Вебера, в сравнительных цивилизационных исследованиях вполне утвердился разделительный подход в рассмотрении индийской и буддийской цивилизаций. См. гл. XIII.
количество мелких этнических культур, и государственных образований, и крупномасштабных социокультурных общностей. Встречаются случаи, когда престижный термин «цивилизация» применяется и для обозначения коллективной жизни этнических общностей, что и получило название «этнографическая концепция цивилизации». Однако в подобных случаях термин приобретает прямо противоположное значение как своему первоначальному смыслу, так и позднее устоявшемуся общему употреблению.
Исчерпывающую критику таких подходов дал П. Сорокин (см. гл. II).
7. Цивилизация как социокультурная общность, формируемая на основе универсальных, т.е. сверхлокальных ценностей, получающих выражение в мировых религиях, системах морали, права, искусства. Эти ценности сочетаются с обширным комплексом практических и духовных знаний и разработанными символическими системами, способствующими преодолению локальной замкнутости первичных коллективов. Но сколько бы ни было распространенным слово «цивилизация» в остальных его значениях, именно при данном употреблении оно получило наиболее устойчивый терминологический статус в теоретической мысли и обоснование в теории, которую и можно назвать собственно теорией цивилизаций.
Мы опускаем использование слова «цивилизация» в отношении человечества вообще в его «родовом» значении, как совокупности наиболее общих характеристик и закономерностей развития в экономической, духовной или эколого-демографической сферах. Здесь мы оказываемся в рамках того универсализма, для которого все большие и малые человеческие общества представляют собой лишь частные проявления этих закономерностей. Как специфический вариант такого универсализма следует выделить противопоставление «земной» и «внеземных» цивилизаций. Здесь мы выходим за рамки реальной земной истории и проблематики, что переводит предмет исследования в совершенно иной план.
Итак, принятое употребление слова весьма разнообразно, что дает основание подчас сомневаться в целесообразности его использования как слишком расплывчатого и предлагать другие варианты. Может быть, чтобы избежать этой семантической перегрузки, российский культуролог Г.С. Померанц вводит в научный оборот термин «субэкумена», обозначающий «завершенную попытку наднациональной культуры, выработавшей самостоятельную философию (или мировую религию)». В соответствии с таким высоким духовным критерием Г.С. Померанц выделяет только три
особые и самостоятельные субэкумены: средиземноморскую, индийскую и китайскую, а если выделить две модификации средиземноморской — западную и ближневосточную, то четыре*.
Однако логика исторического анализа заставляет Г. С. Померанца констатировать дробление предполагаемых «субэкумен» на цивилизации, находившиеся между собой в сложном взаимодействии и диалоге
К ТЕОРИИ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Обращение к термину «цивилизация» и формирование цивилизационной теории происходило в рамках двух параллельно развивавшихся направлений западной общественной мысли и науки. Одно направление, в рамках которого сформировались социальные науки, было призвано не только объяснить разнообразие того материально-предметного мира, который предстал перед человеком нового Запада, но и выявить закономерности феноменального развития индустриального общества, которое за период XVII—XIX вв. коренным образом преобразило облик Западной Европы и наделило ее способностью распоряжаться судьбами многих народов земного шара. Естественно, что определяющим началом для этого направления выступали материальное производство, экономика, способ хозяйствования и порожденные ими отношения.
Другое направление, опиравшееся на гуманитарные методы исследований и породившее комплекс гуманитарно-филологических и исторических наук, должно было раскрыть человеку современного Запада многообразие мира в его социальных и культурных измерениях. Именно в рамках гуманитарных дисциплин происходило интенсивное накопление знаний о религиях, языках, литературах, философии, истории и т.д., что породило богатую компаративистику, привело к формированию комплекса ориенталистики, американистики, африканистики, исламоведения, индологии, буддологии, китаеведения и т.д. Широкое распространение «историй» народов, религий, художественной культуры угрожало превратить историческую науку в искусство постижения своеобразного смысла тех или иных событий или их чередования в данной локальной среде.
В обоих направлениях были выдвинуты целостные, методологически обоснованные концепции, позволившие дать систематизированное объяснение огромного материала.
См.: Померанц Г.С. Теория субэкумен и проблема своеобразия стыковых культур/Померанц Г.С. Выход из транса. М., 1995. С. 210.
КОМПЛЕКСНЫЙ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД В ИЗУЧЕНИИ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Комплексное изучение общества уходит в далекое прошлое, во времена античной науки или учений об обществе в ранней истории общественной мысли Китая, Индии или арабских стран. Глубокая содержательность и разработанность выдвигавшихся тогда концепций все же не дает основание причислить их к провозвестникам собственно цивилизационной теории, хотя такие попытки неизбежны при размытом, концептуально не определенном употреблении термина «цивилизация».
Так, иногда к числу таких основоположников относят знаменитого арабского ученого Ибн Халдуна (Ибн Хальдуна) (ум. в 1406 г.), во многом предвосхитившего позднейшие положения макросоциологического подхода к изучению цивилизаций. Для этого есть определенные основания, так как его подход был основан на выявлении механизма социополитической организации, позволяющего преодолеть первоначальный локализм родоплеменных обществ, а также города и деревни. Среди комплекса социообразующих факторов (накопление средств к существованию, разделение труда, обмен, собственность, отделение города и т.д.) он выделил конституирующее значение в этом механизме принципов аскриптивной социальности (асабийя) и этатизма и раскрыл их динамику, приводящую к смене периодов интеграции и упадка общества. Тем не менее его подход можно отнести к тому комплексному материалистическому подходу, выявляющему общетипологические характеристики общества, а не его целостность как устойчивой социокультурной системы, обеспечивающей длительную протяженность в истории. (Вполне оправданно поэтому исследователь его творчества С.М. Бациева отвергает часто встречающийся перевод (на английский или французский) основного термина, которым Ибн Халдун назвал предмет своей «новой науки» — «умран», как «цивилизация», предпочтя ему термин «социальная жизнь»*.)
Реакция на засилье религиозно-умозрительного понимания мира привела в XIX в. к интенсивному росту научно-материалистического направления, в рамках которого цивилизация представала как более высокий уровень развития, выходящий за пределы «естественного» общества с его природными производительными силами. Это направление, в рамках которого формировался и марксизм, перехватило просветительский термин «цивилизация», пре-
См.: Бациева С.М, Бедуины и горожане в Мукаддиме Ибн Халдуна/0черки арабской культуры V-XV вв. М., 1982. С. 323.
вратив его в инструмент комплексного материалистического подхода, усматривающего критерий развития прежде всего в уровне материальной культуры.
При материалистическом подходе цивилизация рассматривается, как это и было заложено изначально, в качестве антитезы изучаемому этнографами «естественному» состоянию общества, как уровень развития, на котором оно преодолевает свою зависимость от природы и окружающей среды, как сложное, разнообразное общество, которому присущи производительный тип хозяйства, функциональная разд елейность различных сфер и уровней жизни, но вместе с тем и некоторая системная организованность.
Как мы видели в приведенном выше определении, данном П. Армилласом в «Международной энциклопедии общественных наук» (1968), такое употребление термина «цивилизация» получило признание в работах видных ученых, занимавшихся изучением процессов перехода от ранних примитивных обществ к более сложным, совместимым с современным миром. Оно восходит во многом к работам известного американского этнографа Л. Моргана (1818—1881), фундаментальный труд которого «Древнее общество» был опубликован в 1877 г. Однако предметом исследования было прежде всего «примитивное» общество, которое можно изучать и в современном мире. Концепция Л. Моргана была выработана на основе детального изучения культуры индейцев Северной и Центральной Америки, сохранившихся в период создания США и других государств этого региона.
В своем разделении двух типов общества Л. Морган исходит из следующих критериев. Примитивное общество основано на принципах общего происхождения и родства. Для цивилизованного общества характерно развитие материальных производительных сил, функциональное разделение труда, расширение системы обмена товарами, появление частной собственности на землю, концентрация богатств, раскол общества на классы и формирование государства. Среди исследователей, обративших особое внимание на труды Л. Моргана, были К. Маркс и Ф. Энгельс. К. Маркс сделал значительные выписки из работ этого этнографа с обширными комментариями, но в 1883 г. он умер, оставив нереализованным свой замысел анализа перехода к классовому обществу. Эту работу проделал Ф. Энгельс, опубликовавший в 1884 г. книгу «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Последовательный материализм привел не столько самого К. Маркса, сколько его продолжателей к формулированию формационной теории, в которой история сводилась во «всемирный исторический процесс «на основе «восходящего движения», возникаю-
щего в ходе «диалектического взаимодействия» материальных производительных сил и производственных отношений. Цивилизация осталась при этом как бы побочной характеристикой «классового общества», достаточно важной в идеологическом плане, но не имеющей значения при анализе хозяйственных укладов, социальных отношений и политической борьбы. Лишь избежав «материалистического монизма» и сохраняя многофакторный подход, историки и социологи могли остаться в русле цивилизационных исследований.
В этом русле проводил свои исследования ранних периодов человеческой истории Г. Чайлд (1892-1957), который придавал особое значение периоду «неолитических революций», означавших внедрение земледелия и образование сельских общин, что сопровождалось и «урбанистической революцией», т.е. ростом городов, процессом, который привел к формированию новых социальных порядков. По его концепции, город — символ и результат цивилизационного процесса, важнейшая его роль заключается в стимулировании и закреплении профессиональной и социальной дифференциации вместо прежних синкретических систем сельского общества. Р. Редфилд (1897-1958) на материале культурантропологических исследований в Центральной Америке сформулировал концепцию, в которой противопоставлял «народное» и «городское» общество. Народному обществу, согласно Р. Редфилду, присуща социальная однородность, сильная групповая солидарность, синкретизм культуры и ее изолированность, «народная мудрость» и отсутствие письменной традиции. Именно с городом Р. Редфилд связывал цивилизационное устроение жизни, включающее в себя новые системы коммуникации и интеграции, основанное на политической власти, письменности и религии. Именно в городе формируется высокая культура, содержащая в себе обособленные компоненты: знания, социальные учения, философию и эстетику. Носителем этих компонентов становится образованная элита, освобожденная от непосредственного участия в материальном производстве. Усложнение духовной жизни общества приводит к ее разделению на «большую» и «малую» традиции*.
Таким образом, материалистический подход не игнорировал роли духовных факторов, однако явно связывал их с типом технологии или социальности. В суммарном виде признаки цивилизованности, выделяемые школой культурного материализма, включают в себя: развитие земледелия и ремесел, классовое общество, наличие государства, городов, торговли, частной собственности и денег, а также монументальное строительство, «достаточно» раз-
См.: The Encyclopedia of the Social Sciences. N.Y„ 1968. V. 16. P. 220.
витую религию, письменность и т.п. При использовании развернутых перечней термин «цивилизация» становится слишком широким и эклектичным, пригодным лишь для суммарного описания разных сторон сложных исторических общностей, для создания перечней, не раскрывающих, насколько обоснованно введение каждой из характеристик и каково их соотношение друг с другом. (Что дало повод П. Сорокину и другим критикам иронически назвать их «списком белья в стирку».)
Успехи социальной антропологии привели к тому, что понятия «варвары» и «дикари» ушли со страниц научных работ (впрочем, иногда они употребляются в наукообразной идеологической публицистике для принижения культурного статуса того или иного народа или категории населения) и на смену им пришли обозначения «примитивные» или «естественные» племена, «традиционные» или «доисторические» общества. Расширение смысла слова «цивилизация» в свою очередь привело в некоторых случаях к его распространению за рамки прежней дихотомии. Однако эта «реабилитация» первичных общественных образований, выполняющая определенные аксиологические и идеологические задачи, влекла за собой еще большую размытость значений слова, лишая его терминологической определенности.
Широкую известность как в исторической науке, так и среди ученых, разрабатывающих цивилизационную проблематику, приобрела французская школа «Анналов» (т.е. историков, группирующихся вокруг журнала «Анналы экономической и социальной истории», основанного М. Блоком и Л. Февром в 1929 г.). Эта школа способствовала преодолению «событийной» истории, повествующей о чередовании исторических событий, и созданию «синтетической», т.е. многомерной и разносторонней, истории, в которую вовлечены многие страны и народы*. В этой истории должны быть раскрыты различные стороны их жизни: экономическая, социальная, политическая и культурно-психологическая. Названные стороны и составляют четыре блоковые подсистемы, совокупность которых порождает целостную систему общественной регуляции. Первая из них — социальная, или биосоциальная — включает в себя все, что относится к существованию людей, образу их жизни, воспроизводству населения (семья, родство, половозрастные отношения, здоровье, гигиена, питание, жилье, одежда, труд,
См.: Афанасьев Ю.Н. Понятие цивилизации во французской историографии/Цивилизация и исторический процесс. М., 1983; Дмитриев М.В. Некоторые аспекты изучения истории цивилизаций в современной французской историографии/Цивилизации. М., 1994. Вып. 2.
досуг, зашита от опасностей). Вторая — экономическая — охватывает производство, потребление, обмен продуктами и услугами, технику, систему коммуникаций, регулирования экономики и т.д. Третья — политическая подсистема — включает в себя то, что относится к институциональным отношениям между людьми, т.е. совокупность обычаев, норм, права, власти, организаций гражданской жизни, партий, общественных движений и т.д. Четвертая — культурно-психологическая подсистема — вбирает все проявления духовной жизни, создание н утверждение знаково-коммуникационных систем, т.е. культуру как область норм, ценностей, знаков, обеспечивающих взаимодействие людей. Совокупное взаимодействие этих блоков и порождает целостную систему, которую и можно определить как цивилизацию. В общем смысле Л. Февр дает такое определение: «Цивилизация — это равнодействующая сил материальных и духовных, интеллектуальных и религиозных, воздействующих в данный отрезок времени в данной стране на сознание людей»*. Впрочем, работы самого Л. Февра вносят важную поправку в это определение: как экономические, так и социальные и тем более политические факты подлежат рассмотрению только через убеждения и взгляды взаимодействующих субъектов цивилизации. «Даже богатство, труд и деньги не есть ли они совсем не " вещи", но идеи, представления, человеческие суждения о " вещах"? »** Поэтому история приобретала важное психологическое измерение и задача историка в немалой степени была обозначена как изучение исторической психологии и истории ментальности, в которой взаимодействуют разум и человеческие страсти.
В 1979 г. видный французский историк Ф. Бродель (1902—1985) выпустил трехтомное сочинение «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.». Эта и другие его работы считаются высшим достижением школы «Анналов». В данном фундаментальном сочинении именно материальная сторона, экономическая история предстают как важнейшие и во многом определяющие. При этом материальная деятельность людей выявляется именно через ее вещную и технологическую сторону, и тем самым из экономической и социальной истории выпадают отношения людей в процессе производства — классовое и профессиональное разделение общества. «Хлеб насущный», т.е. характер и количество тех злаков, которые шли на прокормление населения разных стран, другая пища и напитки, употребление которых характеризует образ жизни населения, жилище и одежда, орудия труда и технология их
Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группы идей. С. 282.
* Mann G.D. Lucien Febvre. La pense'e vivante d'un historien. P. 90.
изготовления и применения, сеть сообщений и характер транспорта, деньги и характер денежного обращения, города, структура экономики, национальные рынки, промышленная революция и экономический рост, приведшие к формированию капитализма, — вот беглый перечень основных сюжетов и названий глав его труда.
Важным нововведением Ф. Броделя стало понятие «большая длительность» как протяженное историческое время, в котором живет та или иная цивилизация и которое она сохраняет через накопленный опыт своей жизнедеятельности. На примере ряда масштабных общественных событий, таких, как французская и русская революции, Ф. Бродель показал, как цивилизации переживают и преодолевают экономические, социальные, идеологические и политические потрясения, воздействуют на их протекание, «командуют ими», по выражению ученого. Цивилизации переваривают социальные потрясения и катастрофы или стимулируют их в ходе выявления своих собственных глубинных ритмов. (Конечно, сходное понимание цивилизационных ритмов мы находим и у А. Тойнби.)
Как указывали критики, огромный фактический материал, наглядно демонстрирующий протекание процессов в различных сферах жизнедеятельности общества, не находит достаточного общетеоретического объяснения *. Цивилизация предстает у Ф. Броделя прежде всего как некое пространство, как «культурно-географическая зона» (привязанная к географии и демографии), некоторый «ансамбль», в котором можно найти много определенным образом упорядоченных элементов культуры (особое отношение к технике, манера вести хозяйство, верить, любить и т.д.), однако общие принципы регуляции, закономерности перемен, сущностные связи и иерархия различных компонентов — все это остается за рамками объяснения. В частности, Ф. Бродель отказывается от представления о цикличности в динамике цивилизаций, рассматривая их как переменную длительности. История как бы складывается из многочисленных частных историй — историй языка, письменности, науки, искусства, права, социальных и политических институтов, нравов, техники, будничной жизни и т.д. Каждая цивилизация предстает в своем неповторимом разнообразии, в котором весьма затруднительно предположить общие принципы устроения и законы эволюции.
Параллельно с историко-материалистической школой, а иногда и как реакция на ее передержки развивается школа «исторического идеализма», а вернее культурно-историческая школа, в которой приоритетное, а иногда и определяющее значение отводится духов-
См.; Грабски А.Ф. Фернан Бродель: вопросы методологии истории цивилизаций/Цивилизации. М., 1992. Вып. 2.
