Л. Сеа. ОБ ОПРЕДЕЛЯЮЩИХ ЧЕРТАХ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО СТРОЯ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ

Перевод осуществлен по изд.: Zea L. Filosofia de la historia americana. Mexico, 1978. P. 165-172 (первый фрагмент); Zea L. Discurson desde la marginacion y la barbarie. Mexico, 1990. P. 17, 57, 81-82, 241-242 (второй фрагмент).

Утверждая одну культуру с тем, чтобы отвергнуть другую, мы тем самым отрицаем самих себя.

Философия латиноамериканской истории появляется в результате осознания латиноамериканцами своей зависимости от колонизаторских проектов, которые Европа пыталась навязать Америке. Разнообразие этих проектов породило разнообразие латиноамериканских ответов на них... В ходе выработки этих ответов складывалось представление Латинской Америки о собственной истории... Осознание своей зависимости порождает стремление избавиться от нее, а тем самым — и от собственного прошлого, от колониальной истории. Но история эта — единственная, которая принадлежит народам Латинской Америки; им не на что больше опереться в их стремлении к обновлению своего исторического бытия. Следовательно, речь идет о том, чтобы отвергнуть собственное прошлое, свою историю как нечто неподлинное, чуждое природе человека Америки.

В философии латиноамериканской истории отрицание прошлого — это нечто совсем иное, чем в философии истории Г.В.Ф. Гегеля. В данном случае имеет место не гегелевское снятие, трактуемое как ассимиляция, «переваривание» прошлого, осуществляемое с той целью, чтобы оно больше не повторялось; речь идет о попытке (впрочем, безуспешной) полностью отринуть прошлое, целиком вычеркнуть его из памяти... Иными словами, о том, чтобы начать новый этап истории с нуля... Это означает... перечеркивание всего того опыта, который обеспечил Европе высочайший уровень развития...

Осознание латиноамериканцем своей зависимости не только не приводит к его освобождению, но, напротив, порождает новые формы зависимости. Латиноамериканец принимает их добровольно и осознанно для того, чтобы избавиться от прежних... Освобождение от одной формы отчуждения становится исходным моментом развертывания новых форм отчуждения в бесконечном ряду соположенностей. Все началось с иберийских конкистадоров, которые стремились полностью разрушить автохтонные индейские культуры, трактуемые как нечто совершенно чуждое духу христианства, как порождение Сатаны. В дальнейшем у представителей поколения «великих американских освободителей», лидеров и идеологов Войны за независимость возникло стремление стереть с лица земли культуру, навязанную Америке конкистадорами. Однако подобное стремление привело в ловушку: воспринятая взамен культура также оказалась формой зависимости. Наконец, в настоящее время осознание новой формы зависимости выливается в призыв к очередному радикальному отказу от наличной культуры, вплоть до тотального отрицания этой новейшей фазы латиноамериканской истории... Итак, продолжается ряд «соположенных», т.е. наложившихся друг на друга, сосуществующих, но изолированных, полностью отчужденных друг от друга фаз развития латиноамериканской культуры. Ситуация «соположенности» исключает какое-либо взаимопроникновение или, если выражаться языком Г.В.Ф. Гегеля, снятие, столь характерное для европейской и западной истории...

На наш взгляд, данная «соположенность» — сосуществование культурных элементов различного происхождения — может стать позитивным фактором лишь при условии их взаимопроникновения, ассимиляции... В этом случае ассимиляция — это не что иное, как систематическая метисация... Именно такой характер носила метисация, осуществленная западной культурой в отношении древней азиатской, античной и христианской культур и способствовавшая колонизации остальной части планеты европейцами. Подобную метисацию как раз и имел в виду Г.В.Ф. Гегель, введя термин «снятие».

Комментарии

Здесь приведен отрывок из одной из самых содержательных работ Л. Сеа «Философия американской истории».

Центральная идея Л. Сеа заключается в признании ключевого значения для Латинской Америки процесса метисации — и не только расово-биологической, но и (прежде всего) культурной. Культурная метисация (т.е. синтез) предстает у Л.Сеа как единственно возможная перспектива прогрессивного развития Латинской Америки, как база для осуществления «проекта самообретения» континента, альтернативного различным историческим проектам зависимости от западных центров. Осуществление «проекта самообретения» открывает в свою очередь

перспективу формирования на базе Латинской Америки новой цивилизации, качественно отличной от западной.

Однако тенденция метисации пробивает себе дорогу вопреки мощным контртенденциям. Характеризуя современное состояние социокультурной системы латиноамериканского общества, Л. Сеа по существу приходит к тем же основным принципиальным выводам, что и О. Пас. Так, согласно Л. Сеа, определяющая черта цивилизационного строя Латинской Америки от конкисты до наших дней — «соположенность» — конфликтное сосуществование далеких Друг от друга цивилизационных традиций и наследия различных культурно-исторических эпох, продолжающее реально существовать в деятельности различных групп населения, осуществляющих программы воспроизводства определенных культурных матриц. Контакт между ними крайне затруднен или вообще отсутствует.

В соответствии с концепцией Л. Сеа главная причина возникновения ситуации «соположенности» — неспособность доминировавших до сих пор на сцене латиноамериканской истории социокультурных типов осуществить «снятие» (Aufhebung) в гегелевском значении данного термина, т.е. диалектическое (с сохранением положительного содержания отрицаемого — опыта предшествующего этапа развития либо иной культуры) отрицание отживших, ретроградных форм и, соответственно, (здесь полное совпадение с оценкой О. Паса) очень значительная роль абсолютного, нигилистического отрицания, предполагающего катастрофическое «сбрасывание» опыта прошлого. Подобное нигилистическое отрицание неизменно связано в то же время с неспособностью реально преодолеть это прошлое, «переварить» его в рамках процесса кристаллизации новых исторических форм. В результате те или иные «блоки» исторического наследия (будь то традиции доколумбовой Америки или эпохи испанского колониального господства) оказываются «сокрыты» под спудом новых историко-культурных напластований. Именно в этом смысле Л. Сеа неоднократно говорил о том, что путешествие Колумба привело не к открытию, а к «сокрытию» человеческой реальности Нового Света — доколумбовых культур.

Выход из этой ситуации возможен, согласно Л. Сеа, в случае реализации двух обязательных условий: во-первых, полного устранения всех препятствий (прежде всего внутренних, духовно-культурных) на пути процесса метисации; во-вторых, осуществления «снятия» наследия прошедших эпох и тем самым — преодоления логики тотального нигилистического отрицания.

«ЛОГОС ВАРВАРСТВА» И ПРОБЛЕМА ЛАТИНОАМЕРИКАНСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

После того как произошла кристаллизация Европы как единого ансамбля наций, она, подобно Греции и Риму, поддерживала отношения с народами Азии, живущими к востоку от нее, и с народами Африки, живущими к югу от Средиземноморского региона, основываясь на дихотомии «цивилизация» и «варварство».

Но она подобным же образом строила отношения и с народами, отделенными от центра европейской цивилизации естественными препятствиями, такими, как обширные славянские степи и горный хребет Пиренеев... Иберийские народы по ту сторону Пиренеев, как и русские за далекими степями, будучи отделены этими естествен-

ными барьерами от центра Европы, в то же время находились в постоянном непосредственном контакте с неевропейскими народами, живущими к востоку и к югу от Европы. Так, Россия была самым тесным образом связана с такими народами, как монголы и тюрки; Иберия — с арабами Северной Африки. В зонах контакта имела место расовая и культурная метисация. Испанцы и португальцы, так же как и русские, являлись пограничными народами как по отношению к их азиатским и африканским соседям, так и по отношению к Европе... Иберия на протяжении всего долгого периода борьбы против мусульманских завоевателей держалась изолированно по отношению к... Западной Европе; в большей мере она находилась в контакте с исламской цивилизацией, утвердившейся на Пиренейском полуострове. В ходе этого взаимодействия иберийские народы изучили иные стили жизни, что, по всей видимости, стало предпосылкой их экспансии в других регионах Земли. < ·.·> Испания образовала историко-культурную амальгаму со своими римскими и мусульманскими завоевателями. Точно так же на другом конце континента Россия обрела свои характерные черты в качестве особого неповторимого народа и культуры в результате смешения с нормандскими и татарскими завоевателями...

Центральная проблема Ибероамерики — та же самая, что и у народов, осознающих свое маргинальное положение в самой Европе: это проблема идентичности. Идентичность есть не что иное, как форма утверждения собственной индивидуальности в контексте, который первоначально ощущается как чуждый и которым данная культура стремится овладеть, став его органической частью... Проблема идентичности не стоит перед людьми Запада...

Она стоит перед испанцем, который мечтает быть принятым Европой в качестве европейца; точно таким же образом она стоит перед русским, который настойчиво стремился прорубить окно в Европу в прошлом и стремится пробиться на Запад сегодня. И тот, и другой пытаются войти в мир, который не пускает их в себя, рассматривая как нечто чуждое.

Итак, проблема идентичности стояла и стоит в Ибероамерике, Испании и России. Она стояла и стоит перед теми латиноамериканцами, которые мечтали ранее и мечтают теперь превратиться в «янки Юга», либо во французов и англичан Южной Америки. В России возникла и превратилась в константу ее истории альтернатива западничества и славянофильства. Испанцы ищут во Франции или в Германии образцы того, чем они хотели бы быть...

Калибан в «Буре» Шекспира, для того чтобы освободиться от своего господина, Просперо, должен был изучить его родной язык. Московиты должны были в свое время научиться говорить на язы-

ке татарской тирании. Россия Петра Великого, в свою очередь, должна была изучить язык Европы... язык своих враждебных соседей. Россия должна была стать одной из стран Европы, такой же, как они. Аналогичным образом Испания... должна была усвоить культуру и цивилизацию Европы.

Россия Петра Великого, по всей видимости, пыталась отвергнуть свое славяно-варяжское варварство с тем, чтобы сделать возможной собственную европеизацию. Это — то же самое явление, что и «нордомания», о которой позже, в начале XX в., говорил применительно к Латинской Америке Х.Э. Родо. Суть данного явления — в принятии ценностей, которые не являются собственными ценностями, и, тем самым, подчинение творцам этих ценностей. Навязывая России европейскую цивилизацию, Петр Первый, даже не ставя сознательно такой цели, подчинял свой народ новой власти... власти Западной Европы... лидером которой являлась Англия. Много лет спустя советские наследники царской России... судя по всему, в свою очередь испытывали огромное восхищение по отношению к народу, который являлся их постоянным противником, к народу США.

Комментарии

Здесь приведен отрывок из одной из наиболее интересных работ Л.Сеа, озаглавленной «Дискурс с позиции маргинальности и варварства». Философ стремится осмыслить специфику латиноамериканской цивилизации в общемировом контексте, в ряду родственных цивилизаций, к числу которых он относит Россию и страны Пиренейского полуострова. Определяющие черты этого цивилизационного типа Л.Сеа видит в том, что относящиеся к нему социокультурные общности, занимая периферийное положение в мировой структуре западной цивилизации, всячески стремятся отстоять свою самобытность, свое право на историческое творчество перед лицом центров этой цивилизации, и в то же время для многих их представителей характерно очень сильное стремление самим войти в состав ядра «фаустовской» субэкумены, добиться признания в качестве неразрывной органической составной части западного мира.

Делая особый упор на периферийность положения таких культурно-исторических общностей, как Россия, Латинская Америка и иберийские страны, в системе западной цивилизации, Л. Сеа тем самым, казалось бы, признает их принадлежность данной системе. В то же время фактически он выделяет такие характеристики данных обществ, которые позволяют говорить об их качественном отличии от Запада, об их собственной цивилизационной динамике. Как и в других своих работах, Л. Сеа особо подчеркивает роль культурной метисации. Особую нагрузку в данной работе несет еще одна важнейшая общая характеристика России, Латинской Америки, Испании и Португалии — их пограничность, положение не только на периферии Запада, но и между различными человеческими мирами. Западом и Востоком.

Выделяется и всячески акцентируется еще один аспект понятия пограничности. Как Россия, так и Латинская Америка, и Испания являют собой, в интерпретации Л. Сеа, «воплощенное беспокойство границы» (Гегель) между «цивилизацией» и «варварством». В открытой полемике с концепцией Д.Ф. Сармьенто (а в значительной мере и со всей классической европейской традицией) Л. Сеа подчеркивает мысль об относительности грани между ними, о наличии у «варварства» собственного «логоса».

⇐ Предыдущая48495051525354555657Следующая ⇒

Поделиться: