III. Четвертая коалиция: Пруссия и Россия (1806–1807)

 

Нерешительность Пруссии. Если Рейнский союз окончательно дискредитировал Австрию в глазах Германии, то он набросил тень также и на Пруссию. В последней войне эта держава придерживалась выжидательной политики, которая делала ей мало чести. Нерешительный король Фридрих-Вильгельм III, у которого хватало энергии только на противодействие, сначала хорошо принял императора Александра: во время трогательного свидания, состоявшегося в полночь в Потсдаме у могилы Фридриха II, прусский король торжественно обещал русскому царю поддержку прусских войск, если Наполеон отклонит его посредничество. Но прусский министр Гаугвиц убедил короля подождать с предложением этого посредничества, пока военное счастье не даст решительного перевеса французам или их врагам. Гаугвиц встретился с Наполеоном после Аустерлица и, ошеломленный этой блестящей победой, обратился к императору не с высокомерным требованием, как ему было поручено, а с самым смиренным поздравлением. «Вот комплимент, – отвечал ему Наполеон, – направленный судьбою не по указанному адресу». Тем не менее император решил воспользоваться этим вынужденным благожелательством. По договору, заключенному им с Гаугвицем в Шёнбруннском замке, он добился от Пруссии уступки нескольких небольших областей, вклинивавшихся в чужие владения, – Берга, Клеве и Везеля на Рейне, Ансбаха и Байрейта в Баварии, Невшателя в Швейцарии; взамен он дал Пруссии значительную компенсацию, именно отнятый у Англии Ганновер. Наполеон надеялся благодаря этой комбинации посеять смертельную вражду между Англией и Пруссией. Наконец, он предложил Фридриху-Вильгельму III образовать по образцу Рейнского союза союз северо-германских княжеств, в котором гегемония принадлежала бы Пруссии.

Ганноверский вопрос. Казалось, Пруссии суждено было стать в центре Европы тем опорным пунктом, в котором нуждалась Французская империя. Но Наполеон не счел нужным привлечь ее на свою сторону предупредительным отношением. Предлагая королю образовать Северный союз, он в то же время запретил мелким германским князьям входить в него. Сверх того, ввиду предпринятых новым министром Георга III Фоксом шагов в пользу мира между Францией и Англией, он объявил, что, если Ганновер является единственным препятствием к заключению прочной дружбы между обеими великими нациями, он с такой же легкостью отнимет у Пруссии Ганновер, с какой отдал ей его. Англия ловко использовала эту двуличность императора. Пруссаки приняли Ганновер лишь скрепя сердце и отчасти с чувством стыда, так как он был платой за мало почетный нейтралитет или, вернее, за настоящую измену по отношению к их бывшим союзникам. Общественное мнение в Пруссии было крайне раздражено против Наполеона. Королева Луиза-Амалия, принц Людвиг, племянник короля, и министр Гарденберг горячо настаивали на объявлении войны Франции. Офицеры воображали, что все обстоит так же, как во времена Семилетней войны. Они ручались, что сокрушат эту так называемую Великую армию, которая сумела пока победить только австрийцев и русских, С каждым днем партия войны становилась многочисленнее и наглее. Гаугвиц подвергся оскорблениям в театре как виновник позорного мирного договора. Прусские гвардейские офицеры вызывающе точили свои сабли о ступени здания французского посольства в Берлине.

Прусско-русский союз. Англия по обыкновению предложила Пруссии и России денежную субсидию. Несмотря на то что Наполеон отпустил без выкупа множество русских пленных, Александр I не мог ему простить Аустерлицкого. поражения. Как и после битвы при Цюрихе, он обвинял австрийцев в бездарности, а его ближайшие советники Долгоруков и Ростопчин подозревали их даже в предательстве, утверждая, что план атаки был сообщен Наполеону за двое суток до сражения. Русский царь не подписал мирного договора с императором: соглашение, принятое в Париже д'Убри, не было ратифицировано. Вопреки представлениям министра ипостраняых дел князя Чарторыйского, предвидевшего, что России в недалеком будущем придется начать двойную войну – с Турцией и Персией, Александр приказал произвести новый набор, обратился с воззванием к студентам и молодым дворянам^[30], обещая им офицерский чин за шестимесячную службу, и предписал духовенству проповедовать «отечественную войну». Англия ссудила шесть миллионов фунтов; Пруссия двинула свои войска; Швеция примкнула к союзникам. Так образовалась четвертая коалиция (15 сентября 1806 г.).

Прусская армия и настроение умов в Пруссии. Прусский король обратился к Наполеону с высокомерным ультиматумом, в котором предписывал ему очистить всю Германию и отказаться от Рейнского союза. Берлин был охвачен небывалым энтузиазмом. Только и было разговоров, что о необходимости освободить Германию и ввести Францию в ее прежние границы. Народ восторженно приветствовал королеву Луизу, которая верхом делала смотр войскам. «Это была Армида, сама поджигающая свой дворец», – резко выразился Мопитер, а Наполеон тотчас написал Бертье: «Нас вызывают к барьеру на 8 октября; от такого вызова французы никогда не уклоняются». Объявление войны Пруссией произошло слишком поздно, так как Австрия потерпела поражение, а с другой стороны, оно оказалось преждевременным, так как Россия еще не была готова. Вопреки похвальбе своих полководцев и политиков, Пруссия 1806 года была уже не та, что при Фридрихе II; после его смерти Пруссия как бы впала в летаргический сон. Прусская армия по прежнему была великолепна на параде, но и только на параде. Как и раньше, она в значительной мере состояла из иноземцев; солдата насильно держали на службе до полного истощения его сил, после чего ему вместо пенсии давали билет на право нищенства. Единственной связью между солдатами была железная дисциплина, главной основой последней – битье палками за малейший проступок. Солдат получал неудовлетворительное продовольствие и не мог выслужиться выше чина унтер-офицера. Командир был хозяином своей роты, в которой все – солдаты, лошади, форменная одежда и оружие – являлось его безусловной собственностью. Офицерский персонал служил усердно, но производство обусловливалось исключительно старшинством, почему высшие офицерские чины доставались обыкновенно людям, фактически уже непригодным для службы. Довольно было одного дня, чтобы сорвать эту пышную декорацию выродившейся Пруссии. «Наполеон дунул на Пруссию, и ее не стало», – говорит Генрих Гейне.

Тюрингенская кампания; Пена и Ауэрштедт (14 октября). Все войны Наполеона имеют сходство между собою и отличаются как бы архитектурной симметричностью. Прусская кампания 1806 года – почти копия австрийской 1805 года. Сперва Наполеон разбивает прусскую армию в Тюрингии; затем он бросаемся на русских в Польше и Пруссии: это – новый Ульм и новый Аустерлиц; разница лишь в том, что русские признают себя побежденными только через полгода. Как всегда, Наполеон ошеломил врага и быстротою своих операций и точностью своих ударов. Пруссаки готовились к наступательной войне, они надеялись застигнуть врасплох Великую армию, расквартированную частями от Майна до Дуная. «Они бурно устремились вперед, словно долго сдерживаемая и, наконец, освобожденная от оков страсть» (Сегюр). Чтобы продлить это заблуждение и внушить неприятелю беспечность, Наполеон с умыслом задержался в Париже и даже сделал притворную демонстрацию в сторону Везеля. Он дал время обеим прусским армиям обнаружить свое движение к Гессену. Главная из них, которою командовал сам король совместно со старым герцогом Брауншвейгским и герцогом Саксен-Веймарским, продвинулась до Эйзенаха, оставив свою главную квартиру в Эрфурте. Вторая, более слабая армия, под командою князя Гогеялоэ, растянулась от Иены до Шлейца, имея авангард в Заальфельде. Прусские войска насчитывали в общем до 150 ООО человек.

Наполеон быстро сосредоточил шесть корпусов между Вюрцбургом и Бамбергом; с включением резервной конницы Мюрата и гвардии он располагал 175 ООО бойцов. Пруссаки ждали его на северо-западе, у Эйзенахского прохода; но он обошел их с юго-востока тремя ущельями Франкенвальда: от Байрейта к Гофу (Сульт и Ней с правым крылом), от Кро-паха к Шлейцу, откуда вытеснил Тауэнципа (Бернадотт, Даву и Мюрат с центром), от Кобурга к Заальфельду (Ланн и Ожеро с левым крылом). Выиграв сражение при Заальфельде, где пал принц Людвиг Прусский, один из подстрекателей к войне, Ланн укрепился за Заале в хорошей оборонительной позиции. Наполеон повторил тот маневр, к которому прибегал под Маренго и Ульмом; но на этот раз он обошел пруссаков с левого фланга и, грозя отрезать от Берлина, заставил их перейти к оборонительной тактике, к которой они не готовились. Прусский король поспешно отступил от Эйзенаха к Веймару, чтобы прикрыть, пока это было не поздно, сообщение со своей столицей.

14 октября разыгрались два решительных сражения. Наполеон, прочно утвердившийся на Заале, у Иены, думал, что перед ним главная прусская армия. Князь Гогенлоэ впал в обратную ошибку: он полагал, что имеет дело только с той частью французской армии, которая выиграла сражение у Заальфельда; поэтому он не выработал никакой диспозиции для боя и, пренебрегая противником, даже на следующий день только в 9 часов утра стал во главе своего войска. Напротив, Наполеон хорошо использовал ночь с 13 на 14 октября: по его приказу гренадеры Ланна за ночь вскарабкались на крутые склоны плоскогорья Ландграфенберг, господствующего над Заале^[31]. Утром Ланн под прикрытием густого тумана отбросил прусские аванпосты и поспешно занял плоскогорье своей пехотой и артиллерией, между тем как Ожеро на левом фланге наступал по единственной дороге, ведущей на Веймар вверх по склонам Мюленталя. Когда туман рассеялся, пруссаки с изумлением увидели, что французы спускаются по скатам Ландграфенберга. Ланн атаковал их с фронта. Сульт отрезал им путь на Дорнбург; Ней, пройдя между Ланном и Ожеро, прорвал прусский центр и овладел важной позицией при Фирценгейлигене. В этот момент правое прусское крыло под начальством Рюхеля подоспело из Веймара с намерением возобновить битву. Наполеон приказал произвести общее наступление. Мюрат бросил свою конницу на дрогнувшие неприятельские войска и превратил их отступление в бегство.

Корпус Гогенлоэ, разбитый Наполеоном при Иене, составлял лишь меньшую часть прусской армии. Главные же силы последней, под начальством герцога Брауншвейгского, поспешно шли от Веймара к Наумбургу через Ауэрштедт с целью вновь овладеть линиями Заале и Эльстера. Накануне битвы при Иене Наполеон, будучи уверен, что ему предстоит бой со всей прусской армией, послал Даву и Бернадотта к Наумбургу, предписав им перейти Заале и зайти в тыл пруссакам. В ночь с 13-го на 14-е Даву прочно утвердился в Кезенском ущелье. На следующий день Блюхер сделал попытку выбить его оттуда, но без успеха. Приближалась вся прусская армия в количестве 54 000 человек, а Даву мог противопоставить ей только 26 000. Тщетно звал он на помощь Бернадотта, предлагая даже стать под его команду; Бернадотт, не любивший делить славу с другими и не желая связываться с противником, слишком превосходящим его по численности, сослался на приказ императора и отступил к Дорнбургу, где и остался бездеятельным и бесполезным между двух боевых арен. Даву, полагаясь только на свое мужество и мастерски поддерживаемый своими тремя дивизионными командирами, храбрейшими из храбрых – Гюдэном, Фрианом и Мораном, постепенно ввел в бой свои дивизии, все время находясь под прикрытием благодаря ущелью. Корпус Гюдэна, выстроенный в карре, продвинулся до Гассенгаузена. Фриан, заняв его правый фланг, сдерживал Вартенслебена; наконец, когда противник благодаря своему численному перевесу грозил сломить левое крыло французов, подоспел Даву с дивизией Морана и довершил победу в знаменитом отныне местечке Ауэрштедте. Наиболее опытные из прусских военачальников, герцог Брауншвейгский и Шметтау, были смертельно ранены, принц Вильгельм выведен из строя, Моллендорф убит на месте. Даву, который «ничего не забывал и все делал кстати», думал не только о победе, но и о том, чтобы использовать ее, и отбросил пруссаков на императора. Прусский король, потеряв голову, велел отступить к Веймару, и здесь беглецы из-под Ауэрштедта встретились с беглецами из-под Иены. Это был ужасающий хаос: люди, лошади и фуры сбились в одно стадо, охваченное смятением, без предводителей. 22 000 убитых и раненых, 18 000 военнопленных, 200 орудий и 60 знамен – таковы были трофеи этой двойной победы, стоившей французам 12 000 человек ранеными и убитыми.

Наполеон в Берлине. Прусской армии, которая должна была все сокрушить на своем пути, больше не существовало. Ее жалкие остатки сдались спустя несколько дней: Гогенлоэ, преследуемый Данном и Мюратом, сложил оружие в Пренц-лау; Блюхер, настигнутый в Мекленбурге Сультом и Бернадоттом, капитулировал в Любеке. Крепости сдались без сопротивления: Магдебург открыл свои ворота Нею; Штеттин сдался, как только завидел кавалеристов Лассаля, которые наверное не могли бы прорваться через его укрепления. Один французский отряд достиг берегов Одера напротив цитадели Кюстрина, но за отсутствием лодок не мог переправиться через реку;, комендант крепости любезно предоставил в распоряжение французских командиров нужное количество лодок чтобы французы могли скорее вступить в крепость. «Города сдавались один за другим. Это было похоже на сон: словно сам бог бросал их в лоно победителя» (герцогипя д'Абрантес). Вену Наполеон не захотел оскорбить триумфальным въездом, но теперь он относился к побежденным уже не столь снисходительно. Победоносная армия продефилировала по улицам Берлина, и во главе ее Наполеон поставил Даву, чтобы вознаградить за его блестящую победу при Ауэрштедте; а сзади армии, как в античных триумфах, шли безоружные военнопленные кавалергарды короля, в наказание за их похвальбу. Берлин был совершенно лишен гражданского чувства и патриотизма; здесь царил полнейший нравственный маразм, которым и объясняется катастрофа 1806 года. После Иены почти все берлинское население и вся печать обнаруживают полнейший индиферентизм^[32]. Притом Наполеон приласкал буржуазию, которая противилась войне: «Добрый берлинский народ, – сказал он, – является жертвой войны, тогда как ее виновники спаслись. Но я настолько унижу эту дворцовую знать, что ей придется протягивать руку за подаянием».

Военный режим в Германии. Однако Наполеон не пощадил побежденных. Лично себе он взял в добычу только шпагу Фридриха Великого; он отослал ее, как и отнятые у пруссаков 340 знамен, в Париж с депутацией от Сената, приехавшей поздравить его с победами. Но он наложил на Пруссию огромную военную контрибуцию. Главный казначей Великой армии Дарю взимал ее с неукоснительной строгостью. Император назначил в главные города аудиторов своего Государственного совета, которым и была вверена администрация; таким образом, он без обиняков занял место изгнанных хозяев страны, чтобы для себя использовать все ее ресурсы. Все взимаемые суммы стекались к Биньону, французскому резиденту в Берлине. Таким образом, Пруссия, разоренная мародерством французских войск, громадными реквизициями и контрибуцией, должна была еще платить подать своему победителю, чтобы тем продлить его владычество. И эта система была распространена на всю Германию: Жером и Вандамм занимали всю линию верхнего Одера, Бреславль, Франкфурт и Кюстрин; голландский король Людовик обирал Вестфалию и Ганновер; Мортье прогнал герцогов Нассауского, Гессен-Кассельского и Брауншвейгского из их княжеств, потому что они обнаружили равнодушие или даже враждебность по отношению к императору и, значит, не заслужили, чтобы он оставил им власть. Дело в том, что здесь нужно было сколотить несколько немецких княжеств, чтобы составилось приличное королевство для Жерома, единственного из послушных братьев Наполеона, который до сих пор не получил удела. Чума всемирной монархии повсюду производила свои опустошения. Пощажены были только князья саксонские, потому что при дворе одного из них – герцога Саксен-Веймарского – жили величайшие умы тогдашней Германии: Гёте, Виланд, Шиллер, Иоганн фон Мюллер. Наполеон старался не ссориться с поэтами и историками. Он заботился о славе и надеялся водить пером истории.

Упорное сопротивление России; польская кампания. Пруссия была сокрушена; но это была лишь одна и притом более легкая часть дела. Теперь нужно было одолеть русских, громадные полчища которых, медленно передвигаясь, уже показались на границе Польши. Приходилось начинать против них зимнюю кампанию в стране, усеянной озерами и болотами. Положение Великой армии становилось более опасным. 28 ноября Мюрат вступил в Варшаву. Наполеон прибыл сюда 19 декабря и был встречен восторженными кликами поляков: при виде французских орлов они мгновенно уверовали в скорое освобождение Польши. Но Наполеон ничего не хотел сделать для нее, раньше чем справится с русскими.

Военные действия начались тотчас по прибытии императора. Русская армия, которою командовали Каменский и Веннигсен, была расположена на Нареве, от Чарново до Остро-леяки. Ланну удалось перейти Вкру после ночного сражения при Чарново, где свет костров из сырой соломы, зажженных по приказу императора, помог французам привести в расстройство неприятельское войско. 26 декабря общая атака была увенчана тройным успехом. На левом фланге Ней оттеснил от Зольдау прусский корпус Лестока, единственный, который мог бы соединиться с русскими; на правом Ланн после ожесточенного боя прогнал русских от Пултуска^[33] и отбросил их к Остроленке; в центре Ожеро и Даву овладели Голымином. Русские, исполняя боевые приказы, шли на увечья и сме ть без единого стона. «Казалась, – говорит Марбо, – что мы деремся с призраками». Земля была покрыта белым снежным покровом, но оттепель на этой глинистой почве оказалась еще гораздо хуже. «Для Польши, – сказал Наполеон, – господь создал пятую стихию – грязь». Поэтому решено было дождаться более благоприятного времени года для возобновления операций. Наполеон расположил свои войска на завоеванной территории, от Варшавы и Модлина до Остроленки, а сам сосредоточил все свои усилия на осаде Данцига.

Эйлау (8 февраля). В то время как французская армия отдыхала в своих зимних квартирах, Беннигсен решил разрезать ее надвое. Он внезапно кинулся между корпусами Нея и Бернадотта, рассчитывая окружить последнего и опрокинуть его войска в море. Стойкое сопротивление Бернадотта у Морунгена расстроило план русского генерала. Узнав об этом, Наполеон поспешил сюда сам, собираясь обойти левое крыло Беннигсена, отрезать ему отступление и принудить его к сдаче. Депеша Наполеона к Бернадотту, перехваченная русскими, открыла Беннигсену грозившую ему опасность и побудила его двинуться назад к Кенигсбергу. Наполеон погнался за ним, и при Эйлау произошло большое сражение (8 февраля 1807 г.).

Наполеон готовился дать бой лишь на следующий день, так как хотел укрепиться на Цигельгофской возвышенности и здесь дождаться прибытия Нея и Даву, которые должны были прикрывать оба его фланга. Но русские напали на фурьеров Наполеона, стоявших в селе Эйлау; корпус Сульта отбросил их, и схватка превратилась в общее сражение. Поле битвы было покрыто снегом; противники, сами того не зная, дрались на прудах, покрытых таким толстым льдом, что даже пушки не проломили его, – иначе здесь произошла бы такая же катастрофа, как при Аустерлице. Вначале положение Наполеона было чрезвычайно опасным. Русская армия охватила французов полукругом от Серпаллена до Шмодиттена; русская артиллерия, став впереди всех трех боевых линий, производила страшные опустошения. Брошенный к Серпаллену корпус Ожеро был ослеплен снежной метелью и почти весь истреблен. Русская конница достигла эйлауского кладбища и едва не захватила Наполеона. Тогда Мюрат во весь опор ринулся со своими 90 эскадронами на поле битвы; перед этим страшным вихрем людей и коней ничто не могло устоять; все три русские линии были опрокинуты, и Мюрат вторично перерезал их пополам, прокладывая себе обратный путь. Наконец, успешная диверсия Даву на правом фланге и прибытие Нея на левом заставили русских отступить. С наступлением ночи они очистили поле битвы, где на залитом кровью снегу лежали грудами 30 ооо русских и 10 ооо французов, убитых и раненых. «Что за бойня, – воскликнул Ней, – и без всякой пользы! » Сражение-при Эйлау действительно было едва ли победой, вернее – ужасной резней.

При известии об этой битве сильно встревожилась вся Европа. Казалось, Наполеон уже не непобедим и счастье оставило его. Беннигсен служил благодарственные молебны. Прусский король и русский император заключили в Бартенштейне (25 апреля 1807 г.) новый союзный договор, взаимно обязавшись не вступать в переговоры с Наполеоном раньше, чем Франция не будет оттеснена за Рейн; таким образом, условия 1813 года были выставлены уже в 1807 году. Они обратились с настойчивыми воззваниями ко всей Европе, призывая ее встать против Наполеона. Но у Австрии уже не было ни войска, ни денег, да она была и не прочь, чтобы Пруссия поплатилась за свою измену в 1805 году. Швеция была бессильна. Англия отказалась гарантировать русский заем в 150 миллионов. Себастиани, посланный со специальной миссией в Константинополь, склонил султана Селима III объявить войну царю и привел Дарданелы в оборонительное состояние на случай внезапного нападения английского флота. Вообще Наполеон пользовался Турцией то как пугалом, то как приманкой. В то же время, однако, он старался успокоить общественное мнение; в своей новой главной квартире, в Остероде, он для отвода глаз занимался всевозможными делами, не имеющими ничего общего с текущей войной: газетами, академией, оперой, недвижимостями, пожалованными ордену Почетного легиона. Тем временем была произведена реорганизация армии; Массена привел из Италии 36 000 человек. Шасселу-Лоба и Ларибуазьер принудили Данциг к сдаче, вследствие чего освободился сорокатысячный корпус маршала Лефевра. Наконец, генерал Гардан, отнюдь, впрочем, не отличавшийся ловкостью дипломата, был послан в Персию, чтобы подстрекнуть шаха к диверсии против русских. Мортье заставил Швецию вступить в переговоры с Францией. Вандамм овладел Бреславлем и покорил всю Силезию. Все было подготовлено для решительной кампании.

Фридланд (14 июня). Русские также получили подкрепления: 10 000 солдат и 6000 казаков. Беннигсен, располагавший приблизительно 100 000 человек, начал военные действия. Ней первым подвергся нападению, но Наполеон в ожесточенной битве при Гейльсберге принудил русских отступить к Фридланду. Здесь Беннигсен, желая сохранить за собою дорогу на Кенигсберг, перешел Алле и сбил свое войско в кучу в узкой лощине на левом берегу этой реки, так что в случае неудачи оно могло спастись только через фридландские мосты. «Не каждый день поймаешь неприятеля па такой ошибке! » – воскликнул Наполеон. В ночь, предшествующую сражению, Ланн сильно укрепился на возвышенности Постенен, чем дал время Мортье утвердиться в Герихсдорфе. Сражение началось в три часа утра. Это была годовщина битвы при Маренго – доброе предзнаменование, как полагали французы. Наполеон заявил, что русские в его руках. Ланн с 26 ООО человек в течение тринадцати часов сопротивлялся 82 ООО русских. В четыре часа дня, начиная уже слабеть, он понял по замешательству русских, что Нею удалось обойти их. Ней, клином врезавшись в гущу русских и сначала бесстрашно выдерживая град их картечи, а затем, сам открыв по ним убийственный огонь из своих орудий на расстоянии полутораста шагов, обошел левое русское крыло, предводимое Багратионом, перешел Алле, разрушил мосты, обеспечивавшие отступление русских, и занял в их тылу замок Фридланд. С этой минуты русскими, несмотря на их стойкость перед лицом смерти, овладело полное смятение. Они потеряли 25 000 человек и 80 орудий. Французы вступили в Кенигсберг. Русская армия была совсем расстроена.

Тильзитское свидание и мир. Тильзитский мир (7 июля 1807 г.) положил конец существованию четвертой коалиции. Пруссия не захотела пойти навстречу предложениям Наполеона: он сокрушил ее и решил сделать своей точкой опоры Россию. В основе всякого политического союза лежит общность вражды двух договаривающихся держав против третьей: Александр I не мог простить Англии, что она смотрела на коалицию лишь как на орудие для защиты своих собственных интересов; с другой стороны, Наполеон только что знаменитым берлинским декретом организовал против нее континентальную блокаду. И вот Александр и Наполеон соединяются в своей общей ненависти к Англии. Союз был быстро заключен. Они впервые увиделись'(25 июня) на закрепленном среди Немана плоту, который был нарочно построен для их встречи. Затем они уже часто виделись в городе Тильзите. Они взаимно осыпали друг друга знаками самой задушевной дружбы. Александр был очарован Наполеоном как существом, которое превосходит всякое понимание и не поддается разгадке, а Наполеон пускал в ход все обольщения, чтобы пленить восторженного царя. Они делили между собою Европу. Наполеон посулил царю территориальное обогащение в Финляндии за счет Швеции и в румынских княжествах (Молдавии и Валахии) за счет Турции; взамен царь согласился признать все завоевания Французской империи и все королевства, созданные Наполеоном. По тайному пункту он обязался соблюдать блокаду, т. е. строжайше закрыть свои порты англичанам. Итак, царь отрекся от своей недавней союзницы, Англии, а Франция – от своих старых союзниц, Швеции и Турции.

С Пруссией Наполеон поступил беспощадно. У прусского орла были отрублены оба крыла: с одной стороны, король Фридрих-Вильгельм должен был уступить провинции, отнятые у Польши: они образовали теперь великое герцогство Варшавское, за исключением Данцига, объявленного вольным городом; с другой стороны, он принужден был отказаться от всех своих владений и к западу от Эльбы, от Магдебурга, который не спасли и слезы прекрасной прусской королевы. Эта последняя территория, вместе с Гессен-Касселем, Браун-швейгом и частью Ганновера, составила королевство Вестфалию, отданное Жерому Бонапарту. Великое герцогство Варшавское было предоставлено саксонскому курфюрсту, которого Наполеон произвел в короли. Эти два королевства с двух боков охватывали Пруссию, готовые ежеминутно проглотить ее жалкие остатки. В угоду русскому царю Наполеон возвратил королю четыре провинции: Силезию, Бран-денбург, Померанию и Пруссию, которые одни и должны были отныне составлять Прусское королевство. Фридрих-Вильгельм обещал закрыть свои порты английским товарам, признать все территориальные перекройки, произведенные Наполеоном, и уплатить военную контрибуцию в 100 миллионов. Эвакуация французскими войскамц провинций, возвращаемых прусскому королю, была поставлена в зависимость от уплаты этой контрибуции. Этим способом Наполеон обеспечив себе возможность еще надолго продлить мучения Пруссии.

Отныне Италия, Германия, Австрия, Пруссия и Польша всецело были подвластны Наполеону; он разделял с русским царем владычество над миром. Вскоре он пожелал уже один властвовать над Европой; но его мирные договоры отныне превратились лишь в кратковременные передышки в непрерывной войне.

 

ГЛАВА IV. ФРАНКО-РУССКИЙ СОЮЗ ОТ ТИЛЬЗИТСКОГО СВИДАНИЯ ДО ОБРАЗОВАНИЯ ПЯТОЙ КОАЛИЦИИ. 1807–1809

 

Политика Наполеона после Тильзитского свидания. При Эйлау счастье Наполеона пошатнулось; сражение при Фридланде снова его укрепило, а Тильзитское свидание, повидимому, упрочило его окончательно. Никогда еще человек не поднимался так высоко. Менее чем в два года Наполеон сокрушил в Европе две большие военные монархии, а третью, победив, склонил затем содействовать своим замыслам. Он впервые располагал теперь крупным союзником; это предотвращало возможность образования новых коалиций и позволяло ему всецело посвятить свое внимание морской войне и завершению своего грандиозного предприятия. Именно этот избыток счастья и погубил его. Обеспечив себя на время со стороны России, он уже считал себя в силах на все дерзать, все предпринять и всего достигнуть. Упорно преследуя свою постоянную цель – ослабление Англии, он с течением времени все более утрачивал чутье реального и возможного. Провозгласив своим берлинским декретом от 21 ноября 1806 года блокаду Британских островов, он был уверен, что ему и в самом деле удастся осуществить этот способ ведения войны, который должен был привести к системе постоянных нашествий и всеобщего угнетения. Он хотел, чтобы все европейские порты фактически были закрыты для английских судов. Вслед затем он применил эту меру и к судам нейтральных государств (миланский декрет 1807 г.), ввиду того что англичане позволяли этим судам совершать рейсы только с своего согласия и за известную плату. Таким образом, он пытался совершенно запретить Европе морскую торговлю и приостановить экономическую жизнь ста миллионов человек. В то же время он хотел забрать в свои руки все живые силы приморских государств, чтобы затем распоряжаться ими по своему усмотрению: те из государств, которые оказываются непокорными его велениям, он принуждает силой или экспроприирует, занимает их территорию, конфискует их провинции, низлагает их правительства и в конце концов доводит дело до того, что вызывает против себя единодушный взрыв национальных восстаний, перед которыми не в силах устоять и его гений. Таким образом, от Тильзитского соглашения тянется непрерывная нить событий, ряд заблуждений и все учащающихся ошибок, которые в пять лет приводят его к поражениям. Тильзитское свидание толкнуло его на путь гибели, внушив ему желание невозможного и дав средства дерзать на это.

Возвращение в Париж; пребывание в Фонтенебло. Дав инструкцию полякам в Варшаве и саксонскому двору, он Еернулся в Париж 27 июля 1807 года. Здесь Сенат и Государственный совет старались превзойти друг друга раболепством поздравлений. Общество приветствовало не столько победу, сколько мир: последние две кампании слишком истощили и утомили Францию, чтобы она могла наслаждаться своей славой; тильзитское чудо – превращение вчерашнего врага в друга – предвещало, казалось, эру отдыха и покоя. Это вызвало в Париже энтузиазм, проявившийся во время празднеств 15 августа; никогда народное ликование не обнаруживалось так свободно и бурно. «Сегодняшний праздник, – гласил один из полицейских рапортов, – был поистине национальным праздником».

На некоторое время Наполеон, казалось, погрузился в дела внутреннего управления, которых он никогда не упускал из виду. Он употреблял все старания, чтобы оживить промышленность и торговлю, создать народное благосостояние, развить и усовершенствовать те важные установления, которые он желал сделать опорами трона. Именно в это время он отпраздновал женитьбу своего брата Жерома на принцессе Екатерине Вюртембергской (23 августа) и, отняв у Талей-рана портфель министра иностранных дел, даровал ему звание великого вице-электора (vice-grand-electeur)тем не менее он оставил Талейрана министром-консультантом при государственном секретаре или, скорее, над государственным секретарем, которым в то время был граф Шампаньи. 22 сентября он переехал со своим двором в Фонтенебло. Здесь непрерывно сменялись блестящие приемы, празднества, охота, театральные представления; в продолжение девяти недель гости императора веселились по приказанию, что многим казалось невыносимым. Для охоты даже дамы должны были надевать установленную форму, впрочем, удобную и изящную. Здесь разыгрывались и семейные сцены, романы и интриги, но их теневая сторона терялась в блеске, которым был окружен император. Немецкие князья, раболепствуя, являлись к нему на поклон; постепенно он привык видеть себя окруженным государями в качестве царедворцев. Можно было подумать, что он, наконец, почил на лоне своего всемогущества и своей славы; между тем он работал неутомимо, составлял сложные проекты и обдумывал всеобъемлющий план новых предприятий.

Действия Наполеона в Италии; экспедиция против Португалии. Его замысел состоял в том, чтобы сплотить весь континент, поднять его против Англии и мобилизовать его для морской войны на оба фронта – со стороны Средиземного моря и со стороны океана. На Средиземном море Наполеон укрепляет свои позиции и увеличивает их число. Согласно Тильзитскому договору он захватывает Корфу и Каттаро с его обширным рейдом и приводит их в оборонительное состояние; эти две военно-морские базы обеспечивали ему возможность давить на Турцию и в случае надобности – урезать ее. В силу конвенции, подписанной в октябре 1807 года, он возвращает Австрии Браунау, оставленный в залог впредь до возвращения Каттаро, и тем улаживает спор с этим двором, но тут же навязывает ему размежевание границ, выгодное для Итальянского королевства, а потом заставляет высказаться против Англии и закрыть для нее Триест. В Италии, где он предписывает Евгению преследовать товары подозрительного происхождения и при содействии Жозефа подготовляет поход против Сицилиег, его внимание привлекают два непокорные государства: Рим и Тоскана. Пий VII как глава мирной религии не считал для себя возможным участвовать в мероприятиях, имевших репрессивный и военный характер^[34]. Его владения, омывавшиеся двумя морями, с двух сторон были доступны для ввоза продуктов английской промышленности, Помимо претензий в области церковной политики^[35], Наполеон вменял папе в вину этот нейтралитет и заявлял, что больше не потерпит его. Папе Пию VII было предложено уступить в континентальную лигу, закрыть свои порты и допустить в Священную коллегию двадцать четыре французских кардинала. В противном случае легатства Урбинское, Маче-ратское и Анконское будут присоединены к Империи; Ро-манья была уже занята. Еще меньше церемонился Наполеон с Тосканой. Так как англичане устроили в Ливорно складочное место для товаров, то он отправил туда Миоллиса с 4000 солдат и наложил секвестр на королевство Этрурию, причем очень неопределенно обещал королеве-регентше компенсацию по ту сторону Пиренеев.

Действительно, Пиренейский полуостров представлялся ему удобной ареной для обширных предприятий. Он хотел начать о одной из его оконечностей, именно с юго-западной, где Португалия дала превратить себя в британскую колонию. В Тильзите было у словлено, что Португалии должно быть предписано закрыть свои порты для врагов Франции. По возвращении в Париж Наполеон обратился к Португалии с соответствующей нотой, а затем, не обращая внимания на лживые уверения Браганцского дома и его лицемерные уступки, сформировал в Байонне сорокатысячную армию под командой Жюно и предписал ему, перейдя Пиренеи, итти прямо на Лиссабон. Мадридский двор должен был прислать вспомогательный корпус и дать пропуск французскому войску. Независимо от своей прямой выгодности, португальская экспедиция давала императору возможность ввести свои войска в Испанию^[36].

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: