ИЗВИНИТЕ, МЫ ЕЩЕ НА СТАДИИ РАЗРАБОТКИ

НО ЗАХОДИТЕ ЕЩЕ!

Мы созданы, чтобы действовать настойчиво – и именно так мы узнаем, кто мы.

Тобиас Вулф

 

«Вот еще мысль, достойная «Ридерз дайджест»», – отмечает Ходжес и идет к окну. На Нижней Мальборо – оживленное утреннее движение. С радостью и благодарностью он понимает, что боль в боку полностью успокоилась впервые за эти дни. Он мог бы поверить, что с ним все в порядке, но это ощущение затмевает горечь во рту.

«Горький вкус, – думает он. – Остатки».

Звонит мобильник. Это Норма Уилмер, она так шепчет, что ее еле слышно:

– Я о так называемом списке посетителей. Пока что не было возможности его увидеть. Здесь так и кишит полиция и типчики в дешевых костюмах из окружной прокуратуры. Можно подумать, что Хартсфилд не умер, а сбежал.

– Я сейчас не о списке, хотя он тоже мне нужен – и если вы мне о нем разузнаете сегодня, получите пятьдесят долларов. Если до двенадцати – то сотню.

– Боже мой, что же там за важность такая? Я спрашивала Джорджию Фредерик – она в последние годы скачет туда-сюда то в ортопедию, то в «Ведро», и она говорит, что единственный человек, который посещал Хартсфилда, кроме вас, – это была какая-то страшненькая девка с татуировками и стрижкой под морского пехотинца.

Ходжесу это ни о чем не говорит, но он чувствует едва заметный звоночек. Которому до конца не доверяет. Он слишком сильно хочет все собрать воедино, а значит, должен действовать осторожно.

– Что же вам надо, Билл? Я, блин, как дура, сижу в шкафу с бельем, тут жарко, у меня голова болит!

– Бывший напарник мне звонил и рассказал, что Брейди себя отравил каким-то дерьмом. Это у меня вызывает мысль, что он должен был бы долго откладывать какие-то лекарства, а потом сожрать их все сразу. Могло быть такое?

– Могло. Также могло быть, что я посадила бы авиалайнер, если бы вся его команда умерла от пищевого отравления, только и одно, и второе, блин, маловероятно. Я вам скажу то, что и полиции говорила, и двум самым приставучим ищейкам из прокуратуры. Брейди давали «Анапрокс-ДС» на время физических тренировок – одну таблетку с едой к упражнениям, еще одну позже в течение дня, если он просил – просил нечасто. «Анапрокс» не так уж сильно контролирует боль, не намного лучше, чем «Адвил», который продается без рецепта. Также ему был прописан тайленол «Экстра Стронг», но просил он его всего несколько раз.

– И как на это отреагировали ищейки?

– Сейчас у них рабочая теория, что он объелся «Анапрокса».

– Но вы на это не повелись бы?

– Нет, конечно, куда там! Где бы он прятал столько таблеток, в жопу свою костлявую с пролежнями засовывал бы, что ли? Мне пора идти. Перезвоню по списку посетителей. Конечно, если он есть.

– Спасибо, Норма. Выпейте «Анапроксика» от головы.

– Да идите вы на хрен! – смеется Норма.

 

 

15

 

Первая мысль, которая возникает в Ходжеса, когда перед ним предстает Джером: «Ексель-моксель, да ты, парень, вырос!».

Когда Джером Робинсон пришел работать к нему – сначала косить газон, потом как универсальный помощник, потом как техноангел, который хранил его компьютер в рабочем состоянии, – Джером был тощим подростком и весил примерно сто сорок фунтов при росте пять футов восемь дюймов.[46] Юный великан в дверях был не меньше шести футов с двумя дюймами и весил, по меньшей мере, сто девяносто.[47] Он всегда был хорош лицом, но теперь его красота стала вообще звездной, с кучей мышц.

Вышеупомянутый Джером весело скалится, быстро шагает через кабинет и сгребает Ходжеса в объятия. Прижимает его, но быстро отпускает, заметив гримасу боли: «Ой, Боже мой, извините».

– Да мне не больно, я так рад видеть тебя, дружище! – Перед глазами Ходжеса немного туманится, то он протирает их тыльной стороной руки. – Ты просто бальзам для уставших глаз!

– И вы! Как поживаете?

– Сейчас ничего так. У меня есть обезболивающие таблетки, но ты – лучшее лекарство!

Холли стоит в дверях, ее практичная зимняя куртка расстегнута, маленькие ладони сложены в замок на талии. Она смотрит с несчастной улыбкой. Ходжес и не поверил бы, что такая существует, но, похоже, бывает и такое.

– Заходи, Холли, – зовет он ее. – Обещаю, групповых объятий не будет. Ты уже Джерому все рассказала о деле?

– Об истории с Барбарой он знает, но, я думала, лучше, чтобы остальное рассказал ты.

Джером слегка прижимает шею Ходжеса большой теплой рукой.

– Холли говорит, что вы завтра ложитесь в больницу, чтобы сдать еще какие-то анализы и спланировать лечение, а если вы будете упираться, я должен вам сказать, чтобы вы заткнулись.

– Не «заткнулись»! – протестует Холли. – Я вообще такого слова не употребляю!

Джером скалится:

– У тебя на губах было: «Ведите себя вежливо», а в глазах: «Заткнитесь!»

– Дурачек! – говорит она, но снова улыбается.

«Как хорошо, что мы вместе, – думает Ходжес, – жаль только, что по такой причине».

Он прерывает эти причудливо симпатичные братско-сестринские ревности и спрашивает, что там у Барбары.

– Все нормально. Перелом большой и малой берцовой посередине. Такое могло случиться и на футбольном поле, и на лыжной горке. Должно без проблем срастись. Ей наложили гипс, и она уже жалуется, как под ним чешется. Мама пошла найти ей какую-нибудь чесалку.

– Холли, ты ей подборку фотографий показала?

– Да, и она выбрала доктора Бэбино. Даже не колебалась.

«Вот к вам, док, у меня есть несколько вопросов, – думает Ходжес, – и ответы на них я хочу услышать до конца сегодняшнего дня. Если мне для этого надо вас прижать, чтобы глаза у вас повылазили, – вот и ладненько!».

Джером устроился на одном из углов стола Ходжеса: он всегда так сидит.

– Расскажите-ка мне все, от начала до конца. Может, я что-то новенькое замечу.

В основном рассказывает Ходжес. Холли ходит у окна и поглядывает на Нижнюю Мальборо, скрестив руки на груди, положив ладони на плечи. Время от времени она что-то добавляет, но в основном молчит и слушает.

Когда Ходжес завершает рассказ, Джером спрашивает:

– А насколько вы уверены в этом приоритете духа над материей?

Ходжес задумывается.

– На восемьдесят процентов. Может, и больше. Звучит дико, но слишком уж много случаев, которые это подтверждают.

– Если он это смог, то виновата в этом я, – не отворачиваясь от окна, говорит Холли. – Когда я стукнула его «Веселым ударником», Билл, я могла что-то у него в мозгах изменить. Дать ему доступ к тем девяноста процентам серого вещества, которыми мы никогда не пользуемся.

– Возможно, – отвечает Ходжес, – но если бы ты его не ударила, вы с Джеромом были бы уже покойниками.

– Вместе с целой кучей народа, – добавляет Джером. – Да и удар может никак не быть с этим связан. То, чем его кормил Бэбино, могло сделать больше, чем просто вывести из комы. Экспериментальные лекарства часто дают неожиданные результаты, вы же знаете.

– Все это в сочетании, – говорит Ходжес. Он не может поверить, что они сидят здесь и об этом говорят, но не говорить нельзя: это противоречит первому правилу детективной дела: идти туда, куда ведут факты.

– Он вас ненавидел, Билл, – говорит Джером. – Вместо того чтобы он убил себя сам, как хотел, к нему пришли вы.

– И развернули его оружие против него, – добавляет Холли, все еще не отворачиваясь от окна и не отпуская собственных плеч. – Ты использовал «Синий зонт Дебби», чтобы вывести его на чистую воду. Именно он прислал тебе это сообщение позавчера. Я знаю, кто это был: Брейди Хартсфилд, который назвал себя Z-Мальчик. – Теперь она разворачивается. – Это так просто, как нос посреди лица. Ты остановил его в «Минго».

– Нет, я внизу лежал, у меня сердце схватило. Это ты его остановила, Холли.

Она яростно встряхивает головой:

– Он этого не знает, потому что он меня никогда не видел. Или ты думаешь, я могу забыть тот вечер? Никогда его не забуду. Барбара сидела через проход несколькими рядами выше, и смотрел он на нее, а не на меня. Я что-то ему крикнула и ударила, едва он начал поворачивать голову. А потом еще раз. Боже, я с такой силой его била…

Джером делает движение в ее сторону, но она жестом отстраняет его. Ей трудно смотреть в глаза, но сейчас она просто смотрит на Ходжеса, и ее глаза горят.

– Ты его обнаружил, именно ты отгадал пароль, поэтому мы смогли влезть в его компьютер и узнать, что он хочет сделать. Именно тебя он во всем обвинял. Я знаю. А потом ты продолжал ходить к нему в палату и разговаривать с ним.

– И ты думаешь, именно поэтому он сделал вот это, чем бы оно ни было?

– Нет! – Холли почти кричит. – Он это сделал, потому что он долбанутый!

После этого она ненадолго замолкает и тихо просит прощения за то, что повысила голос.

– Не надо извиняться, Холлиберри, – говорит Джером. – Ты меня заводишь, когда ведешь себя развязно.

Она корчит ему рожицу. Джером весело фыркает и спрашивает Ходжеса о «Заппите» Дины Скотт:

– Я бы хотел на него посмотреть.

– У меня в пальто, – говорит Ходжес, – но берегись демо «Рыбалки».

Джером роется в карманах пальто Ходжеса, вытаскивает пачку таблеток «Тамс»[48] и неизменный блокнот детектива, после чего достает зеленый «Заппит» Дины.

– Во как! Я думал, такие штуки уже вымерли вместе с видаками и внешними модемами.

– Да, в принципе так и есть, – говорит Холли, – даже цена не помогла. Я проверяла. Сто восемьдесят девять долларов – предложенная розничная цена в 2012 году. Смех, да и только.

Джером перебрасывает «Заппит» из руки в руку. Его лицо мрачное, вид уставший.

«Ну, конечно, – думает Ходжес. – Он еще вчера строил дома в Алабаме. Примчался домой, потому что его обычно веселая и жизнерадостная сестра пыталась себя убить».

Может, Джером что-то из этих мыслей видит на лице Ходжеса.

– С ногой Барб все будет хорошо. Я немного волнуюсь за ее голову. Она говорит про какие-то синие вспышки, о том, что слышала голос. Из игры.

– Говорит, что он до сих пор в ее голове, – добавляет Холли. – Как навязчивая мелодия. Может, это пройдет, потому что сейчас ее игра разбилась, но что с теми, у которых тоже есть такие консоли?

– Когда закрылся бэдконцерт.com, как можно узнать, сколько еще людей приобрели себе такие?

Холли и Джером переглядываются, затем одновременно качают головами.

– Блин, – говорит Ходжес. – То есть я совсем не удивляюсь, но все же… вот блин.

– А этот издает такие синие вспышки? – Джером еще до сих пор не включил устройство, а играет им в «горячую картошку».

– Нет, и розовые рыбки не превращаются в цифры. Вот попробуй.

Вместо этого Джером переворачивает гаджет и заглядывает туда, где батарейки.

– Обычные, старые добрые АА, – отмечает он. – Аккумуляторы. Никакого волшебства здесь нет. А что, от демо «Рыбалки» действительно в сон клонит?

– Меня клонило, – говорит Ходжес. О том, что он тогда лекарств наелся по самое некуда, он не добавляет. – Сейчас меня больше интересует Бэбино. Он – часть этого дела. Не понимаю, как такое партнерство сформировалось, но если он еще жив, то он нам расскажет. И есть еще кто-то.

– Тот мужчина, которого видела экономка, – объясняет Холли. – Который водит старую машину, на которой грунтовку видно. Хотите знать, что я думаю?

– Говори!

– Один из них – доктор Бэбино, или тот, что на старой машине, – заехал к медсестре Рут Скапелли. У Хартсфилда, наверное, были с ней какие-то счеты.

– Ну как он мог кого-то куда-то посылать? – удивляется Джером, закрывая крышку отделения для батареек. – Умственный контроль? Если вас послушать, Билл, то максимальные его теле-какие-то там способности заключались во включении воды в туалете, а мне даже в это с трудом верится. Это могли быть просто слухи. Бывают городские легенды, а эта – больничная…

– Это должно быть как-то связано с играми, – думает Ходжес. – Он что-то с теми играми сделал. Как-то усилил, что ли.

– В палате? – Джером смотрит на него, будто говоря: ну давайте серьезно!

– Понимаю, это звучит нелепо даже без телекинеза. Но это должно быть связано с играми. Вот должно быть.

– Бэбино должен знать, – говорит Холли.

– Она – поэтесса невольно… – мрачно говорит Джером. Он и дальше перебрасывает консоль из руки в руку. Ходжес чувствует, что парень борется с желанием бросить эту штуку об пол и растоптать, в чем есть определенный смысл. Ведь такая же вещь чуть не погубила его сестру.

«Нет, – думает Ходжес. – Не совсем такая же. В «Заппите» Дины видео «Рыбалки» дает только легкий гипнотический эффект и не более. А там, наверное…

Вдруг он выпрямляется, от чего у него резко стреляет в бок.

– Холли, ты не искала в Интернете информацию о «Рыбалке»?

– Нет, – отвечает она. – Мне это в голову не приходило.

– А сделаешь сейчас? Я вот что хочу знать…

– Ходят ли разговоры о демо? Как же я сама не догадалась?! Сейчас сделаю. – Холли спешит во внешний кабинет.

– Чего я не понимаю, – говорит Ходжес, – так это зачем Брейди себя убил, не посмотрев, что из его штучек получится.

– Вы хотите сказать – не увидев, насколько многих детей он убедит покончить с собой? – спрашивает Джером. – Которые были на том долбаном концерте. Мы же об этом говорим, не так ли?

– Да, – подтверждает Ходжес. – Слишком много белых пятен, Джером. Чересчур. Даже не знаю, как он умудрился себя убить. Если он действительно это сделал.

Джером прижимает ладони к вискам, как будто хочет сделать так, чтобы голова не раздувалась.

– Пожалуйста, не говорите мне, что он еще жив!

– Да нет, мертвый, конечно. Пит тут бы не ошибся. Я хочу сказать, что, возможно, его убил кто-то. Первый подозреваемый – доктор Бэбино.

– Срань Господня! – восклицает в соседней комнате Холли.

Ходжес и Джером в этот момент смотрели именно друг на друга – и в божественной гармонии одновременно сдерживают смех.

– Что? – кричит ей Ходжес. Больше он ничего не может, чтобы не разразиться диким хохотом, который обязательно вызовет боль в боку, а также оскорбит чувства Холли.

– Я нашла сайт под названием «Гипноз Рыбалки»! На стартовой странице написано, чтобы родители не давали детям слишком долго смотреть на демо-экран! Впервые этот эффект заметили в аркадной версии игры 2005 года! В «Гейм Бой» это исправили, а «Заппит»… а ну-ка, секундочку… они сказали, что сделали, а на самом деле нет! Там такая длинная ветка!

Ходжес смотрит на Джерома.

– То есть разговор в сети, – объясняет Джером.

– Какой-то мальчик в Де-Мойне потерял сознание, ударился головой об угол стола – и проломил себе череп! – В голосе Холли звучит почти радость, она вскакивает и подбегает к ним. Ее щеки пламенеют. – Должны быть судебные процессы! Не сомневаюсь, что они и стали одной из причин того, что компания «Заппит» закрылась! Может, даже и «Санрайз Солюшн»…

Звонит телефон на столе.

– Ой, блин! – говорит она ему.

– Кто звонит – скажи ему, что мы сегодня закрыты.

Но после слов «Алло, здравствуйте, вы звоните в «Найдем и сохраним»» – Холли просто слушает. Потом разворачивается, держа трубку.

– Это Пит Хантли. Он говорит, что у него к тебе срочный разговор, и у него голос… странный. Или он грустный, или злой, или что-то еще.

Ходжес идет во внешний кабинет, чтобы узнать, почему Пит грустный, злой или еще какой-то.

За его спиной Джером включает «Заппит» Дины Скотт.

В компьютерном притоне Фредди Линклэттер (которая выпила четыре таблетки «Экседрина» и пошла спать) сообщения «ОБНАРУЖЕНО 44» сменяется на «ОБНАРУЖЕНО 45». Репитер высвечивает «ЗАГРУЗКА»… Потом – «ВЫПОЛНЕНО».

 

 

16

 

Пит не здоровается. Говорит он вот что:

– Бери его, Керм. Бери – и труси, пока правду не вытрясешь. Сука в доме с двумя ОУРовцами, а я вышел в какое-то не знаю что. Видимо, садовый сарай, и холод здесь адский!

Сначала Ходжес слишком удивлен, чтобы ответить, и это не потому, что двое ОУРовцев (следователей отдела уголовных расследований штата) работают вместе с Питом. Удивляет (и, по правде, просто поражает) его другое: за долгое время их сотрудничества Пит таким грубым словом выразился о женщине всего лишь раз. Когда рассказывал про свою тещу, которая подговорила жену Пита уйти от него и забрала ее к себе вместе с детьми, когда она, наконец, это сделала. Единственная «сука», о которой он сейчас может вести речь, – это, вероятно, его напарница Иззи Джейнс, она же мисс Красивые Серые Глаза.

– Кермит, ты здесь?

– Здесь, – отвечает Ходжес. – А ты где?

– Шугар-Хайтс. Дом доктора Феликса Бэбино на живописной Лилак-драйв. В его, бляха, Имении. Ты же знаешь, кто такой Бэбино, точно же знаешь. Никто из нас ближе к Брейди Хартсфилда не подходил, чем ты. Он же какое-то время был у тебя ну вроде хобби.

– О ком ты – я понимаю. А о чем – нет.

– Там все сейчас вот-вот взорвется на хрен, старик, – и Иззи не хочет, чтобы в нее шрапнелью попали. У нее, видите ли, амбиции. Глава детективного отдела через десять лет, пожалуй, всей полиции – через пятнадцать. Я это понимаю, только не значит, что мне это нравится. Она за моей спиной звонила шефу Хоргу, а тот вызвал ОУРовцев. Сейчас это официально еще не их дело, но позже уже будет. У них здесь подозреваемый есть, но, блин, это как-то все не так. Я это знаю, и Иззи тоже. А ей насрать с высокой горы!

– Пит, ты помедленнее. Расскажи, что там происходит.

Холли нервно нависает над ним. Ходжес поднимает палец: подожди.

– Экономка проходит сюда в семь тридцать, понял? Зовут Нора Эверли. И в верхней части подъездной дорожки видит «бумер» Бэбино на газоне, лобовое стекло которого прострелено. Заглядывает, видит кровь на руле и на сидении, звонит 911. Через пять минут – машина с копами приезжает (на Шугар они всегда через пять минут приезжают), и, когда они приезжают, Эверли сидит в собственной машине, замкнувшись, и трясется, как осиновый листок. Те ей говорят, мол, там и сидите – и к двери. Не заперто. Миссис Бэбино – Кора – лежит мертвая в прихожей, и не сомневаюсь, что и пуля, которую медэксперты вытянут из нее, будет такая же, как и та, которую вытащили из «БМВ». На лбу у нее – готов? – написана черным буква Z. И еще есть несколько повсюду, даже на телевизоре. Как в доме Эллертон, и, наверное, тут-то тогда моя напарница и решила, что не хочет играть с этим смоляным бычком.

Ходжес говорит:

– Да, пожалуй… – просто чтобы Пит говорил дальше.

Хватает бумагу, что лежит возле компьютера Холли, и пишет «ЖЕНА БЭБИНО УБИТА» большими печатными буквами, как газетный заголовок. Холли закрывает рот рукой.

– Пока один из копов вызвал криминалистов, второй услышал храп наверху. Как бензопила на холостом ходу, говорил. И они туда пошли, оружие наготове, и в одной из трех гостевых спален, представь себе, трех – дом охреннительно большой – нашли. Спит какой-то старый пердун. Будят его, и он им свое имя называет – Элвин Брукс.

– Библиотечный Эл! – восклицает Ходжес. – Из больницы! Первый «Заппит», который я в жизни видел, он мне показал!

– Это он, так и есть. У него в кармане рубашки бейдж нашелся из больницы Кайнера. И не успели его спросить, а он и говорит, что убил миссис Бэбино. Утверждает, что сделал это под гипнозом. Они его в наручники, ведут вниз, сажают на диван. Там мы с Иззи его и увидели, когда через полчаса прибыли на место. Не знаю, что с тем дедом, у него какой-то нервный срыв, но он вообще где-то не на нашей планете. Его заносит туда и сюда, а несет такую хрень, что на голову не налазит.

Ходжес что-то вспоминает. Эл говорил ему во время одного из визитов в палату Брейди – где-то в районе выходных первого мая 2014 года, вероятно, так:

– Не так хорошо, как то, что вы не видите, не так ли?

– Да… – кажется, Пит удивляется. – Что-то в таком духе. И когда Иззи спросила его, кто его загипнотизировал, он сказал, что рыбки. Те, где море красивое.

Теперь Ходжес кое-что понимает.

– В ходе дальнейшего допроса – который проводил я, потому что Иззи пошла на кухню там все спихнула с рук, не спрашивая меня, – он сказал, что Доктор Z сказал ему, цитирую: поставить свой знак. Десять раз, сказал он, – и точно, есть десять Z, считая ту, что на лбу у покойницы. Я спросил его, Доктор Z – это доктор Бэбино, а он говорит, что это Брейди Хартсфилд. Видишь, обалдеть можно!

– Ну да, – говорит Ходжес.

– Спрашиваю, он застрелил и доктора Бэбино. А он только головой покачал и говорит, что хочет спать дальше. А тут с кухни выбегает Иззи, аж кувыркается – и говорит, что шеф Хорган вызвал ОУРовцев, потому что Доктор Би – высококлассный специалист и расследовать его дело тоже должны высококлассные профи, а двое из них оказались в городе, ждали, когда их вызовут свидетельствовать в деле, не удобно ли? Она мне в глаза не смотрит, красная вся, а когда я показываю во все стороны на эти буквочки и спрашиваю: что, ничего не напоминает? – она не хочет об этом говорить.

Ходжес никогда еще не слышал столько гнева и разочарования в голосе старого коллеги.

– У меня звонит мобильник, и… помнишь, когда я тебя утром вышел и сказал, что попросил врача проверить то, что осталось во рту в Хартсфилда? Еще до того, как вызвали наших экспертов?

– Да.

– Ну, мне звонил доктор Саймонсон, так его зовут. Наши эксперты выдадут результат не раньше, чем за два дня, но Саймонсон все сделал сразу. У Хартсфилда во рту – сочетание «Викодина» и «Амбьена». Ни одно, ни второе Хартсфилду не выписывали, а допрыгнуть до ближайшего шкафчика с лекарствами и украсть он вряд ли мог, не так ли?

Ходжес, который уже знает, что давали Брейди против боли, соглашается, что это маловероятно.

– Просто сейчас Иззи в доме, видимо, наблюдает со стороны и молчит, пока ОУРовцы допрашивают этого Брукса, который божится, что не мог вспомнить своего имени, пока ему не напомнили. И называет себя по-другому: Z-Мальчик. Прямо как в комиксах.

Ходжес крепко, словно двумя руками, хватает ручку и снова заглавными буквами пишет на бумажках, а Холли читает за ним: «БИБЛИОТЕЧНЫЙ ЭЛ ОСТАВИЛ СООБЩЕНИЕ ПОД СИНИМ ЗОНТОМ ДЕББИ».

Холли смотрит на него большими глазами.

– Как раз перед приездом ОУРовцев – а они, знаешь, очень быстро прибежали – я спросил Брукса, не он ли убил и Брейди Хартсфилда. А Иззи ему: «Не отвечайте!»

– Что она сказала?! – восклицает Ходжес. Сейчас в его голове остается еще немного места для понимания, как именно портятся отношения Пита с напарницей, но он поражен. Ведь Иззи – детектив полиции, а не личный адвокат Эла.

– Это именно то, что ты слышал. А потом смотрит на меня и говорит: «Ты ему права не зачитал». Я оглядываюсь на одного из парней в униформе и говорю: «Вы этому господину права зачитали?» Ну, они, конечно, говорят: да. Я смотрю на Иззи, а она еще краснее, чем была, но не отступается. Говорит: «Если мы здесь облажаемся, то тебе ничего не будет, ты через неделю уже на пенсии будешь, а мне будет, и неслабо!»

– Ну тут эти детективы и подоспели.

– Да, и теперь я здесь торчу, как х…, в сарае покойной миссис Бэбино, или как он там, жопу морожу. Самый богатый район города, Керм, а сижу в лачуге, холодной, как пряжка на ремне у копача. Не сомневаюсь, Иззи наверняка знает, что я тебе звоню. Жалуюсь любимому дядюшке Кермиту…

Видимо, Пит прав. Но если мисс Красивые Серые Глаза наладилась лезть по той лестнице, о которой думает Пит, то ей на ум, пожалуй, пришло менее красивое слово: ябеда.

– Брукс уже выжил из того ума, который вообще имел, и из него получится очень удобный козел отпущения, когда об этом разузнают журналисты. Ты представляешь, как они это подадут?

Ходжес представляет, но Пит озвучивает:

– У Брукса была навязчивая идея, что он такой себе ангел мести по имени Z-Мальчик. Вот он сюда пришел, убил миссис Бэбино, когда она открыла дверь, потом и дока убил, когда тот вскочил в свой «бумер», чтобы сбежать. После чего Брукс поехал в больницу и скормил Брейди горсть таблеток из личной аптечки Бэбино. Тут сомнений быть не может, у него до хрена лекарств в аптечке. И, конечно, до мозговой травматологии он мог добраться безо всяких проблем, у него удостоверение, и он постоянно в больнице уже шесть или семь лет, но зачем? И что он сделал с телом Бэбино? Его здесь нет.

– Хороший вопрос.

Пит излагает свою версию:

– Скажут, Брукс положил его в свою собственную машину и куда-то вывез – может, куда-нибудь в овраг или в дренажный колодец, может, когда вернулся, накормив Хартсфилда теми таблетками, но почему же тело женщины тогда валяется у двери? И прежде всего: зачем он сюда вернулся?

– Они скажут…

– Конечно, он ненормальный! Конечно, так и скажут! Это идеальный ответ, когда ничего не понятно. А если вспомнят об Эллертон и Стоувер (а скорее всего, нет!) – то на него повесят и их убийство!

«Если вспомнят, – думает Ходжес, – то Нэнси Элдерсон будет свидетельствовать в пользу этой версии, по крайней мере, частично. Ибо нет сомнения, что именно Библиотечный Эл следил за домом на Хиллтоп-курт, и она его видела».

– Вот они Брукса отправят на просушку, переживут рассказы в прессе и на том и остановятся. Но здесь не все так просто, Керм. Здесь должно быть еще что-то. Если ты что-то знаешь, есть хоть какая-то ниточка, хватайся за нее. Обещай, что сделаешь это.

«Есть, и не одна, – думает Ходжес, – но ключ – это Бэбино, а Бэбино исчез».

– Много крови в машине?

– Не очень, но эксперты говорят, что группа там такая же, как и у Бэбино. Это еще не окончательно, но… б…дь. Должен уже идти. Иззи и один из ОУРовцев только что вышли из задних дверей. Они на меня смотрят.

– Хорошо.

– Позвони мне. Если чем могу помочь, говори.

– Скажу.

Ходжес завершает разговор и поднимает голову, ища глазами Холли, но ее нет рядом.

– Билл, – слышит он ее тихий голос. – Иди сюда!

Удивленный, он заходит в свой кабинет и замирает. Джером за столом во вращающемся кресле Ходжеса. Его длинные ноги выдвинуты далеко под стол, и он смотрит в «Заппит» Дины Скотт. Глаза его широко открыты, но пустые. Челюсть отвисла. На нижней губе несколько капель слюны. Из маленького динамика гаджета раздается мелодия – но не та, что была вечером, Ходжес сразу замечает.

– Джером! – Он делает шаг вперед, но не успевает сделать второй, как Холли хватает его за ремень. На удивление крепко хватает.

– Нет, – говорит она так же тихо. – Его нельзя резко будить. Когда с ним такое, нельзя.

– А как?

– Я когда-то проходила гипнотерапию, когда мне было слегка за тридцать. У меня были проблемы с… да ладно, не важно, с чем. Дай-ка я попробую.

– Ты уверена?

Они смотрит на него, ее лицо бледное, в глазах страх.

– Нет, но так его оставлять нельзя. После того, что произошло с Барбарой, нельзя!

«Заппит» в обмякших руках Джерома мигает ярко-синим. Джером не реагирует, не моргает, только смотрит в экран под музыку.

Холли делает один шаг, потом второй.

– Джером!

Ответа нет.

– Джером, ты меня слышишь?

– Да, – отвечает Джером, не сводя глаз с экрана.

– Джером, где ты?

И Джером отвечает:

– На моих похоронах. Туда все пришли. Очень красиво.

 

 

17

 

Брейди увлекся идеей самоубийств в двенадцатилетнем возрасте, прочитав «Ворона» – документальный криминальный роман о массовом самоубийстве сектантов в Джонстауне в Гаяне. Там более девятисот человек – из них треть дети – покончили с собой, выпив сока с цианидом. Брейди было интересно, кроме потрясающего количества погибших, приготовление к финальной оргии. Задолго до того дня, когда целые семьи вместе проглотили яд и медсестры (настоящие!) с помощью шприцев заливали яд во рты плачущим младенцам, Джим Джонс готовил своих последователей к апофеозу огненными церемониями и вечерами самоубийств, которые он назвал «Белые ночи». Сначала он внушил людям паранойю, а потом зачаровывал их блеском смерти.

В старших классах Брейди написал единственную работу, за которую получил «отлично», – по дурацкому предмету «Американская жизнь». Работа называлась: «Пути смерти в Америке: Краткое исследование самоубийств в США». В ней приводилась статистика за 1999 год – самая свежая на тот момент. Более сорока тысяч человек покончили с собой в тот год, в основном с помощью огнестрельного оружия (самый надежный способ уйти), на втором месте с небольшим отрывом были медикаменты. Также люди вешались, топились, истекали кровью, засовывали головы в газовую духовку, сжигали себя и налетали в машине на опоры мостов. Один изобретательный человек (его Брейди в доклад не внес; даже по тем временам он боялся, что его сочтут извращенцем) засунул себе в задний проход провод, подключенный к электросети, – и погиб от удара током. В 1999 году самоубийство среди причин смерти в США находилось на десятом месте, и если добавить те, которые восприняли как несчастный случай или «естественную смерть», то оно вполне догнало бы сердечные недуги, рак и автокатастрофы. Вероятнее всего, все же не догнало бы, но близко подошло бы.

Брейди цитировал Альбера Камю: «Есть лишь одна действительно серьезная философская проблема – это самоубийство».

Также он цитировал известного психиатра Раймонда Каца, который говорил прямо: «Каждый человек рождается с геном самоубийства». Брейди не позаботился закончить утверждение Каца, ибо оно лишало ситуацию драматизма: «Но у большинства из нас он так и остается в латентном состоянии».

За те десять лет, которые прошли между его выпуском из школы и травмой в зале «Минго», увлечение суицидом у Брейди – в том числе своим собственным, которое он всегда мыслил как грандиозный, исторический жест, – продолжалось.

И это зерно сейчас, несмотря на все, разрослось в полной мере.

Теперь он станет Джимом Джонсом ХХІ века.

 

 

18

 

Он отъехал сорок миль[49] на север от города и не может больше ждать. Брейди заезжает на стоянку на шоссе І-47, выключает уставший двигатель «малибу» Z-Мальчика и включает ноутбук Бэбино. Вай-фай отсутствует, хотя на некоторых стоянках он есть. Но благодаря материнской заботе компании «Варизон» в четырех милях[50] отсюда стоит мобильная вышка, ее отчетливо видно на фоне облаков, которые сгущаются. Открыв «Макбук Эйр» Бэбино, он может войти куда пожелает, не покидая при этом почти пустой парковки. Он думает (и не впервые), что небольшие способности к телекинезу – это все же ничто против силы Интернета. Он убежден: тысячи самоубийств уже зарождаются в питательном бульоне социальных сетей, где свободно гуляют тролли и постоянно кого-то оскорбляют и унижают. Вот настоящий приоритет духа над материей.

Он не может набирать текст так быстро, как хотелось бы, – от сырого воздуха, который накатывается перед бурей, в пальцах Бэбино усилился артрит, – но, в конце концов, ноут выходит на связь с мощным устройством, которое работает в компьютерной комнате Фредди Линклэттер. Долго он эту связь поддерживать не будет. Вызывает скрытый файл, который он закачал на ноутбук в один из предыдущих визитов в голову Бэбино.

 

ОТКРЫТЬ ЛИНК НА ЗИЗЕЭНД?

ДА/НЕТ

 

Он наводит курсор на «ДА», давит «ВВЕСТИ» и ждет. Кружочек на экране крутится и крутится. Как только у него возникает мысль, не случилось ли чего, на экране высвечивается ожидаемое сообщение:

 

ЗИЗЕЭНД АКТИВИРОВАН

 

Хорошо. Этот «зизеэнд» – это так, просто вишенка на торте. Он может засеять только ограниченное количество «Заппитов» (значительное их количество из той партии были бракованными, к черту), но ведь подростки – это стадные существа, а такие умственно и физически повторяют друг за другом. Поэтому рыбы ходят стаями, а пчелы роями. Именно поэтому ласточки каждый год возвращаются в родные места. У людей таким является механизм «волны» на футбольных и бейсбольных стадионах, а отдельная личность теряется в толпе – просто потому, что это толпа.

Мальчики-подростки склонны носить одинаковые мешковатые шорты и выращивать на лице одинаковую растительность – иначе будут изгнаны из стаи. Девочки одеваются в подобном стиле и без ума от тех же музыкальных групп. В этом году это «Мы – твои Бруты», не так давно были «Здесь и сейчас» и «Одно направление». В его время это были «Новички на районе». Мода прокатывается сквозь тинэйджеров, как эпидемия кори, и время от времени бывает мода на самоубийства. В Южном Уэльсе десятки подростков вешались в 2007–2009 годах, а эту одержимость подпитывали сообщения в соцсетях. Даже прощание они писали на языке Интернета: «Доc8иYesния», «ПроWITе».

Пожары, способные выжечь миллионы гектаров леса, могут начинаться с одной спички, брошенной в сухую листву. «Заппиты», которые Брейди раздал с помощью своих живых дронов, – это сотни спичек. Загорятся не все, а те, что загорелись, могут и погаснуть. Брейди это знает, но у него есть зизеэнд.com в роли катализатора. Сработает ли? У него нет полной уверенности, но времени на большие испытания мало.

А если сработает?

Подростковые самоубийства по всему штату – возможно, по всему Среднему Западу. Сотни, возможно, тысячи.

«Как вам это понравится, экс-детектив Ходжес? Улучшит ли вам настроение на пенсии, назойливый старый мудак?».

Он меняет ноутбук Бэбино на гаджет Z-Мальчика. Он думает о нем как о «нулевом заппите», ибо это первое подобное устройство, которое он увидел, – в тот день, когда Эл Брукс принес его ему в комнату с мыслями, что Брейди должно понравиться. И понравилось. О да, очень понравилось.

К этому не добавлена та программка с рыбками-числами и подсознательными сообщениями, потому что Брейди в этом не нуждался. Это – только для мишеней. Он смотрит, как рыбки плавают туда-сюда, смотрит, чтобы сфокусироваться и сосредоточиться, – потом закрывает глаза. Сначала там темно, но через несколько секунд начинают появляться красные огоньки – теперь более пятидесяти. Они похожи на пятнышки на компьютерной карте, только они не стоят на месте. Они плавают туда-сюда, слева, справа, их пути пересекаются. Он наугад выбирает одну, и его глаза под веками двигаются, следя за ней. Она замедляется, замедляется, замедляется. Останавливается, потом увеличивается. Раскрывается, словно цветок.

Он в спальне. Там девочка неподвижно смотрит на экран своего «Заппита», полученного бесплатно с бэдконцерт.com. Она в постели, потому что сегодня не пошла в школу. Может, сказала, что больна.

– Как тебя зовут? – спрашивает Брейди.

Иногда они просто слышат голос из игрового устройства, но наиболее восприимчивые его видят – словно какого-то аватара в видеоигре. Эта девочка – из вторых, начало благоприятное. Но они всегда лучше реагируют на свои имена, значит, он будет его повторять. Она без удивления смотрит на молодого мужчину, сидящего рядом на кровати. Ее лицо бледное. Глаза затуманены.

– Я Эллен, – говорит она. – Я ищу нужные цифры.

«Конечно», – думает он и проскальзывает в ее разум. Она в сорока милях к югу от него, но как только демо-экран открылся – уже никакое расстояние значения не имеет. Он мог бы контролировать ее, сделать одним из своих дронов, но хочет этого не больше, чем когда-то мог бы хотеть темной ночью пробраться в дом Оливии Трелони и перерезать ей горло. Убийство – это не контроль: убийство – это только убийство.

Самоубийство – это контроль.

– Ты счастлива, Эллен?

– Когда-то была, – говорит она. – И могу стать счастливой вновь, если найду нужные цифры.

Брейди награждает ее улыбкой – одновременно очаровательной и печальной:

– Да, но цифры – они как жизнь, Эллен. Ничего не складывается. Не так ли?

– Угу.

– Скажи мне кое-что, Эллен, – что тебя беспокоит? – Он мог бы обнаружить это сам, но лучше, если она расскажет ему сама. Он знает: что-то такое есть, ведь всех что-то беспокоит, особенно подростков.

– Прямо сейчас? АОТ.

«Аг-га, – думает он, – тот самый пресловутый «академический оценочный тест», которым зоотехники из министерства образования отделяют овец от козлов».

– У меня так плохо с математикой, – говорит она. – Просто пипец.

– С цифрами плохо, – говорит он, сочувственно кивая.

– Если я не наберу хотя бы шестьсот сорок, то не попаду в хорошую школу.

– А для тебя и четыреста – это уже большая удача, – говорит он. – Не так ли, Эллен?

– Да. – Слезы стоят в ее глазах и начинают катиться по щекам.

– И тогда ты и английский плохо сдашь, – добавляет Брейди. Он раскрывает ее, и это самое приятное. Как запускать руки во внутренности животному, оглушенному, но еще живому, и извлекать из нее кишки. – Ты затормозишь.

– Пожалуй, я заторможу, – говорит Эллен.

Теперь она громко всхлипывает. Брейди проверяет кратковременную память и обнаруживает, что родители девочки ушли на работу, а младший братик в школе. Поэтому плач вполне уместен. Пусть сучка кричит, сколько хочет.

– Не «пожалуй». А точно затормозишь, Эллен. Потому что ты не справишься с напряжением.

Она всхлипывает.

– Скажи это, Эллен.

– Я не справлюсь с напряжением. Я заторможу, и, если я не попаду в хорошую школу, папа будет разочарован, а мама на меня будет злиться.

– А если ты вообще ни в какую школу не попадешь? А если единственная работа, которую ты сможешь получить, – это убирать в домах или складывать одежду в прачечной?

– Мама меня возненавидит!

– Да она уже тебя ненавидит, разве нет, Эллен?

– Я не… Я так не думаю…

– Да ненавидит, действительно ненавидит. Скажи это, Эллен. Скажи: «Мать меня ненавидит».

– Мать меня ненавидит. Боже, мне так страшно, и моя жизнь такое ужасная!

Это великий дар-сочетание гипноза от «Заппита» и собственной способности Брейди вторгаться в чужой разум, когда тот находится в таком открытом и внушаемом состоянии. Обычные страхи, которые для таких детей составляют просто неприятный фон их жизни, могут превращаться в кровожадных чудовищ. Маленькие шарики паранойи можно раздуть до таких размеров, как те, что запускают во время праздничного шествия на День Благодарения.

– Ты можешь положить конец своим страхам, – говорит Брейди. – И сделать так, чтобы маме стало очень, очень жаль.

Эллен улыбается сквозь слезы.

– Ты можешь оставить это позади.

– Я могу. Я могу оставить это все позади.

– Ты можешь найти покой.

– Покой… – вздыхает она.

Как это прекрасно. С матерью Мартины Стоувер, которая постоянно выходила из этого демо, чтобы раскладывать свои проклятые пасьянсы, на это ушло несколько недель. С Барбарой Робинсон – несколько дней. С Рут Скапелли и этой прыщавой плаксой в розовой девчачьей спальне с рюшечками – несколько минут, и все. Но, отмечает Брейди, я всегда быстро учился.

– Есть ли у тебя телефон, Эллен?

– Вот. – Она засовывает руку под декоративную подушку. Телефон тоже розовый.

– Тебе надо разместить посты на Фейсбуке и в Твиттере. Чтобы друзья смогли прочесть.

– А что писать?

– Пиши: «Теперь я обрела покой. Вы тоже можете. Заходите на зизеэнд.com».

Она так и делает, но очень медленно. В таком состоянии человек как будто под водой. Брейди напоминает себе, как легко все удалось, и пытается сдержать нетерпение. Когда она заканчивает и сообщения отправлены – вот еще спички к сухому хворосту, – он предлагает ей подойти к окну.

– Пожалуй, тебе надо подышать воздухом. Чтобы в голове прояснилось.

– Мне нужно подышать воздухом, – говорит девочка, откидывая одеяло и спуская босые ноги с кровати.

– Не забудь свой «Заппит», – говорит он.

Девочка берет его и идет к окну.

– Прежде чем открыть окно, зайди в основное меню, где иконки. Сможешь, Эллен?

– Да… – Длинная пауза. Ух, она, сука, и медленная, двигается, как в патоке. – Да, вижу иконки.

– Прекрасно. Теперь зайди в «Вытри слово». Иконка, где школьная доска и тряпка.

– Вижу.

– Дважды ее коснись, Эллен.

Девочка так и делает, и «Заппит» благодарно моргает. Если кто-то еще возьмет в руки это игровое устройство, оно моргнет синим и прекратит работать.

– Вот теперь можешь открыть окно.

Морозный воздух врывается в комнату, отбрасывает назад волосы Эллен. Она колеблется, кажется, гипноз вот-вот пройдет, и на мгновение Брейди чувствует, что она выскальзывает. Все же на расстоянии контролировать человека трудно, даже под гипнозом, но он уверен, что отшлифует свою технику до идеала. С практикой все приходит.

– Прыгай, – нашептывает ей Брейди. – Прыгай, и тебе не надо будет сдавать тот экзамен. Мать тебя не будет ненавидеть. Ей будет тебя жалко. Прыгай – и все цифры сойдутся. Ты получишь самый лучший приз. Лучший приз – это сон.

– Самый лучший приз – это сон, – соглашается Эллен.

– Сделай это сейчас, – тихо говорит Брейди, сидя с закрытыми глазами за рулем старой машины Эла Брукса.

В сорока милях южнее Эллен прыгает из окна спальни. Падает она недолго, а под домом навалены снежные кучи. Снег старый, с подмерзшей корочкой, но все равно немного смягчает ее падение, и девочка не разбивается, а ломает ключицу и три ребра. Она кричит от боли, и Брейди вылетает из ее головы, словно пилот, который катапультируется из самолета «F-111».

– Б…дь! – кричит он и бьет по рулю. Артрит Бэбино обжигает ему всю руку и это злит еще сильнее. – Б…дь, б…дь, б…дь!

 

 

19

 

В благополучном зажиточном районе Брэнсон-парк Эллен Мерфи с трудом встает на ноги. Последнее, что она помнит, – это то, что сказала маме, что больна и не пойдет в школу: соврала, чтобы ловить розовых рыбок и попробовать выиграть приз в приятно захватывающей «Рыбалке». Рядом лежит ее «Заппит» с треснутым экраном. Он больше ее не интересует. Она оставляет его и ковыляет босиком к двери. Каждый вдох отзывался резкой болью в боку.

«Но я жива, – думает она. – По крайней мере, жива. О чем я думала? Боже, о чем я только думала?».

Голос Брейди еще остается в ней; скользкий вкус чего-то, что она проглотила, когда оно еще было живое.

 

 

20

 

– Джером! – говорит Холли. – Ты слышишь меня?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты выключил «Заппит» и положил его на стол Билла. – А потом, как вечный перестраховщик, добавляет: – Вниз экраном.

Джером морщит широкий лоб:

– А надо?

– Да. Прямо сейчас. И не глядя на эту чертову штуку.

Еще до того, как Джером успевает выполнить этот приказ, Ходжес бросает взгляд на рыбок, которые плавают, и на еще одну синюю вспышку. На мгновение по его телу прокатывается волна головокружения – может, это от обезболивающего, а может, и нет. Затем Джером нажимает кнопку в верхней части устройства, и рыбки исчезают.

Ходжес чувствует не облегчение, а, скорее, разочарование. Может, это безумие, но, учитывая его нынешнюю проблему со здоровьем, может, и нет. Ему приходилось видеть гипноз, который применялся, чтобы помочь свидетелям лучше вспомнить ситуацию, но по сей день он еще не осознавал его силы. У него возникает мысль, возможно, в этой ситуации кощунственная, что «Заппит» с рыбками может лучше помогать от боли, чем то, что прописал доктор Стамос.

Холли говорит:

– Сейчас я буду считать от десяти до одного, Джером. Каждый раз, когда ты будешь слышать цифру, ты все больше будешь приходить в себя. Ладно?

Несколько секунд Джером ничего не говорит. Он сидит спокойно, мирно, находится в некой иной реальности и, возможно, пытается решить, не хочет ли поселиться там на дольше. А Холли дрожит, как камертон, и Ходжесу даже слышно, как ее ногти врезаются в ладони, когда она сжимает кулаки.

Наконец Джером говорит:

– Да, пожалуй, ладно. Ведь это ты, Холлиберри.

– Начинаем. Десять… девять… восемь… ты возвращаешься… Семь… шесть… пять… просыпаешься…

Джером поднимает голову. Его глаза направлены на Ходжеса, но тот не уверен, что парень его видит.

– Четыре… три… почти здесь… два… один… просыпайся! – Холли хлопает в ладоши.

Джером резко дергается. Одна его рука задевает «Заппит» Дины и сбрасывает его на пол. Джером смотрит на Холли с выражением такого удивления, которое при других обстоятельствах могло бы показаться смешным.

– Что это было? Я уснул?

Холли падает в кресло, предназначенное для клиентов. Она глубоко вдыхает и вытирает потные щеки.

– Где-то так, – говорит Ходжес. – Игра тебя загипнотизировала. Как и твою сестру.

– Вы уверены? – спрашивает Джером и смотрит на часы. – Да, видимо, так. Я потерял пятнадцать минут.

– Скорее двадцать. Что ты можешь вспомнить?

– Кликал по розовым рыбкам, они превращались в цифры. На удивление сложно это сделать. Надо очень внимательно смотреть, действительно сконцентрироваться, а синие вспышки совсем в этом не помогают.

Ходжес поднимает «Заппит» с пола.

– Я бы не стала его включать! – резко говорит Холли.

– Не буду. Но вот вчера вечером я его включил, и, знаете, не было там синих вспышек, и розовые рыбки в цифры не превращались, хоть пальцы все об них отбей. И мелодия сейчас не такая. Не то что совсем уж другая, но не такая.

Холли поет идеальным голосом:

– Где море, где море красивое, мы будем с тобой счастливы… Мне мама пела, когда я была маленькая.

Джером смотрит на нее более напряженно, чем она может выдержать, и она отводит глаза, встревоженная.

– Что? Что такое?

– Там были слова, – рассказывает Джером, – только не такие.

Ходжес слов не слышал, слышал только мелодию, но ничего не говорит. Холли спрашивает Джерома, может ли он вспомнить те слова.

У Джерома музыкальный слух не такой тонкий, как у Холли, но и из его пения ясно, что он слышал ту же самую мелодию:

– Усни, засыпай, будь счастлив, пусть сон тебе снится красивый… – На этом останавливается. – Дальше не помню. Если мне это вообще не показалось…

Холли говорит:

– Теперь мы точно знаем. Кто-то определенным образом изменил демо «Рыбалки».

– Напустил туда заразы.

– А это что такое? – не понимает Ходжес.

Джером кивает к Холли и объясняет:

– Кто-то подгрузил в демо скрытую программку, а видео уже стало немногим более гипнотическое. Эта программа спала, когда «Заппит» был у Дины, спала и тогда, когда вчера вечером на нее смотрели вы, Билл, – к счастью для вас, – а потом кто-то ее запустил.

– Бэбино?

– Или он, или еще кто-то, если полиция права, и Бэбино погиб.

– Это могло быть предусмотрено заранее, – говорит Джером Холли. Затем Ходжесу: – Ну как будильник.

– Давайте прямо, – пытается разобраться Ходжес. – Эта программа была там все время и активизировалась, только когда «Заппит» Дины Скотт включился сегодня?

– Да, – отвечает Холли. – Возможно, где-то работает репитер, как ты думаешь, Джером?

– Да. Компьютерная программа, которая постоянно подсылает обновления, ожидая, пока какое-то чудило – в данном случае я – включит «Заппит» и активирует вай-фай.

– И это могло произойти со всеми?

– Если в них всех установлена скрытая программа, то конечно, – отвечает Джером.

– Это Брейди устроил. – Ходжес начинает ходить из угла в угол, его рука тянется к боку, словно хочет поймать боль и не выпускать ее. – Брейди, сука, Хартсфилд.

– Как? – не понимает Холли.

– Не знаю, но другого объяснения здесь не подобрать. Он пытается подорвать «Минго» во время того концерта. Мы останавливаем его. Публика, в основном девочки, спасены.

– Это ты спасла, Холли, – говорит Джером.

– Тихо, Джером. Пусть рассказывает. – Но по глазам Холли видно, что она понимает ход мысли Ходжеса.

– Прошло шесть лет. Эти девочки, которые в 2010 году ходили в младшую или среднюю школы, теперь в старшей. Может, и в колледже. «Здесь и сейчас» уже нет, девушки повзрослели, интересуются другой музыкой, но получают предложение, от которого невозможно отказаться. Бесплатное игровое устройство – и надо лишь доказать свое присутствие на концерте «Здесь и сейчас» тем вечером. Эта штука им, может, и кажется старой, как черно-белый телевизор, но, и черт с ним, она же бесплатная!

– Да! – говорит Холли. – Брейди они до сих пор не дают покоя. Это его месть, но не только им. Это он мстит тебе, Билл.

«И это делает меня ответственным за все, – строго думает Ходжес. – Только вот что я могу поделать? Что еще может сделать любой из нас? Он собирался бомбить их».

– Бэбино под именем Майрона Закима купил восемьсот таких консолей. Это должен был быть он, потому что у него есть деньги. У Брейди их не было, да и Библиотечный Эл вряд ли мог бы выложить даже двадцать тысяч долларов из своих пенсионных сбережений. Теперь эти устройства разошлись по рукам. И если у них всех такая усиленная программа, когда их включаешь, они…

– Погодите-ка, сдайте назад, – говорит Джером. – Вы серьезно говорите, что в этой фигне замешан уважаемый нейрохирург?

– Вот, собственно, это я и говорю, да. Твоя сестра узнала его, и мы уже знаем, что почтенный нейрохирург использовал Брейди Хартсфилда как лабораторную крысу.

– Но Хартсфилд мертв, – говорит Холли. – Остается Бэбино, который тоже может быть мертв.

– Или нет, – говорит Ходжес. – В машине была кровь, а не тело. Ничего удивительного, что тот, кто что-то натворил, мог попытаться инсценировать собственную смерть.

– Мне надо кое-что проверить на компьютере, – говорит Холли. – Если эти бесплатные «Заппиты» сегодня получают новую программу, то, возможно… – Она быстро выходит.

Джером начинает:

– Я не понимаю, как это все может быть, но…

– Бэбино сможет нам рассказать, – заканчивает Ходжес. – Если он еще жив.

– Да, но подождите. Барб говорила, что слышала какой-то голос, который ей говорил всякие ужасы. Я голоса никакого не слышал и точно не чувствовал желания распрощаться с жизнью.

– Может, у тебя иммунитет.

– Да нет. Этот экран меня забирает – то есть я уплыл. Я слышал слова в той мелодии, и, мне кажется, какие-то слова есть и в синих вспышках – как двадцать пятый кадр. Но… голоса не было.

«На это может быть много причин, – думает Ходжес, – и то, что Джером сам не слышал суицидального голоса, еще не означает, что его не слышит большинство детей, у которых есть эти бесплатные устройства».

– Представим, что этот репитер начал подавать сигналы всего четырнадцать часов назад, – говорит Ходжес. – Мы знаем, что это не могло произойти раньше, чем я включил «Заппит» Дины, потому что иначе я бы увидел рыбок с цифрами и синие вспышки. Возникает вопрос: может ли программа поступать на устройство, даже если он выключено?

– Никак не может, – отвечает Джером. – Надо, чтобы оно было включено. И когда…

– Он активирован! – кричит Холли. – Чертов зизеэнд работает!

Джером бежит к ее столу во внешнем кабинете. За ним медленнее подходит Ходжес.

Холли включает звук на машине, и офис «Найдем и сохраним» заполняется музыкой. На этот раз это не «Море красивое», а «Не бойся смерти».[51] Звучат слова «Сорок тысяч уходят ежедневно, сорок тысяч приходят взамен…» – и Ходжес видит на экране похоронный зал, освещенный свечами и усыпанный цветами гроб. На этом фоне по экрану движутся в разных направлениях парни и девушки, улыбаются, иногда их пути пересекаются, иногда изображения блекнут и тают. Некоторые из них машут руками, кое-кто показывает два пальца – «мир». Под гробом пульсируют, как сердце, надписи:

 

КОНЕЦ СТРАДАНИЙ

КОНЕЦ СТРАХА

ХВАТИТ ГНЕВА

ХВАТИТ СОМНЕНИЙ

ХВАТИТ БОРЬБЫ

МИР

МИР

МИР

 

Потом – прерывистая серия синих вспышек. В них какие-то слова.

«Или, давайте будем называть вещи своими именами, – думает Ходжес – капли яда».

– Выключи это, Холли. – Ходжесу не нравится, как она смотрит на экран – такими же расширенными глазами, как только что Джером.

Она, считает Джером, двигается слишком медленно. И он тянется через плечо и вырубает компьютер из сети.

– Так нельзя! – упрекает его Холли. – Я могла потерять данные.

– Вот именно для этого и создан этот сраный сайт, – говорит Джером. – Чтобы вы потеряли данные. Чтобы вы все, на хрен, потеряли. Я смог прочитать последнюю надпись, Билл, – там сказано: «Сделай это сейчас!»

Холли кивает.

– А еще было: «Расскажи друзьям».

– А «Заппит» направляет их на… на это? – спрашивает Ходжес.

– Он и не должен этого делать, – говорит Джером. – Потому что те, кто его найдет, – а их будет много, в том числе и те, что никакого бесплатного «Заппита» не получал, – расскажут друзьям на Фейсбуке и так далее.

– Он хотел эпидемии самоубийств, – говорит Холли. – Он каким-то образом запустил процесс и убил себя.

– Пожалуй, чтобы оказаться там первым, – замечает Джером, – и у ворот встретить…

Ходжес говорит:

– Это я что, должен поверить, что эта рок-песенка и картинка с похоронами заставят детей идти на самоубийство? «Заппиты» – это я еще понимаю. Я видел, как это работает. А здесь?

Холли и Джером переглядываются, и в их взглядах Ходжес читает: «Ну как это ему объяснить? Как объяснить, что такое синица, человеку, который никогда не видела птиц?» Уже сам этот взгляд его почти убеждает.

– Подростки к такому восприимчивы, – говорит Холли. – Не все, но многие. Когда мне было семнадцать, я могла бы тоже…

– И это заразно… – добавляет Джером. – Когда это начинается… если начинается… – Он пожимает плечами.

– Мы должны найти и отключить репитер, – говорит Ходжес. – Ограничить разрушительную силу.

– Может, он в доме Бэбино? – рассуждает Холли. – Позвони Питу. Узнай, есть ли там какие-то компьютерные штуки. Если есть, пусть все из розеток повыдергивает.

– Если он с Иззи, то не возьмет трубку, услышим лишь «оставьте голосовое сообщение…», – говорит Ходжес, но звонит, и Пит берет после первого же гудка. Он говорит Ходжесу, что Иззи ушла обратно в участок с ОУРовцами ждать первые отчеты судебных экспертов. Библиотечного Эла Брукса уже нет: его взяли под стражу первые копы, которые приехали, частичное возмещение их беспокойства.

У Пита уставший голос.

– Мы поругались. С Иззи. Сильно. Я пытался ей рассказать то, что ты мне говорил, когда мы начинали работать вместе: дело – это твой шеф, и идти надо туда, куда оно ведет. Не уклоняться, не сбрасывать с рук, а просто браться и идти за красной ниточкой до конца. Она стояла, слушала, сложа руки, кивала. Потом знаешь, что она у меня спросила? Знаю ли я, когда в верхних эшелонах полиции служила женщина! Я сказал, что не знаю, а она сказала, что ответ: никогда. Сказала, что будет первой. Слушай, старик, а я же думал, что ее знаю. – Пит смеется: такого безрадостного смеха от него Ходжес еще никогда не слышал. – А я думал, она полицейская…

Когда-нибудь, когда сможет, Ходжес готов ему посочувствовать. Но сейчас у него нет времени. Он спрашивает про электронику.

– Мы не нашли ничего, кроме разряженного айпада, – говорит Пит. – Эверли, экономка, говорит, что в кабинете еще был ноутбук, почти совсем новенький, но его нет.

– Как и Бэбино, – говорит Ходжес. – Видимо, он прихватил его с собой.

– Может. Помни, если я могу помочь, Кермит…

– Я позвоню, не сомневайся.

Теперь он получил всю помощь, на которую мог рассчитывать.

 

21

 

Результат с Эллен просто возмутительный – прямо как с этой сучкой Робинсон, – но Брейди наконец-то успокаивается. Надо сосредоточится на том, что все работает. То, что падать было низко, а куча большая – это просто не повезло. Таких еще будет много. Перед ним непочатый край работы, еще много спичек надо зажечь, но, когда костер разгорится, можно будет просто сесть рядом и наблюдать.

Тогда будет гореть, пока все само не выгорит.

Он заводит машину Z-Мальчика и выезжает со стоянки. Когда он вливается в жиденький поток машин, который движется на север по трассе І-47, с белого неба, кружась, слетают первые снежинки и садятся на лобовое стекло. Брейди прибавляет скорости. Машина Z-Мальчика не имеет оборудования, которое нужно в метель, и, когда он съедет с шоссе, будет становиться все хуже и хуже. Надо опередить непогоду.

«О, я ее опережу, у меня получится», – думает Брейди и улыбается: у него возникла замечательная мысль. «А может, Эллен теперь парализована – голова на палочке, как та вонючая Стоувер! Маловероятно, но все может быть, и с такой приятной фантазией можно проехать много миль».

Он включает радио, находит что-то из «Джудас Прист» и врубает на всю. Как и Ходжес, он любит тяжеленькое.

 

 

КНЯЗЬ САМОУБИЙСТВ

 

Брейди одержал немало побед в палате 217, но был вынужден держать их при себе. Возвращение из комы – живой смерти. Выявление своих возможностей двигать предметы силой мысли благодаря препарату, который давал ему Бэбино, или из-за какого-то коренного изменения в мозговых волнах, или по обеим причинам. Захват разума Библиотечного Эла и создание внутри его вторичной личности – Z-Мальчика. И не забудем о мести жирному копу, который ударил его по яйцам, воспользовавшись его беспомощностью. Но лучшее, абсолютно лучше всего – это склонение Сэйди Макдональд к самоубийству. Это была власть.

Ему хотелось еще.

Эта страсть ставила перед ним простой вопрос: кто следующий? Нетрудно было бы заставить Эла Брукса прыгнуть с моста или проглотить средство для прочистки труб, но Z-Мальчик исчез тогда бы вместе с ним, а Брейди застрял бы в палате 217, которая, по сути, была просто тюрьмой с видом на парковку. Нет, Брукс был ему нужен там, где он есть. И какой есть.

Важнее всего был вопрос: что делать с тем ублюдком, который отправил его сюда. Урсула Хабер, фашистка, которая руководила физиотерапией, говорила, что пациентам на реабилитации нужна ЦР – цель роста. Ну вот, он и растет, а месть Ходжесу – это достойная цель, только как ее достичь? Склонить Ходжеса к самоубийству – не вариант, даже если бы был способ это сделать. Он уже играл с Ходжесом в эти игры и проиграл.

Когда пришла Фредди Линклэттер с фотографией его и его мамы, Брейди еще полтора года оставалось до понимания, как посчитаться с Ходжесом, – но встреча с Фредди стала для него необходимым стартом. Но ему надо быть осторожным. Очень осторожным.

«Шаг за шагом, – говорил он себе, лежа без сна в глухую ночь. – По одному. У меня гигантские препятствия, но и оружие у меня необыкновенное».

Первым шагом стало склонить Эла Брукса вынести из больничной библиотеки остальные «Заппиты». Он их занес в дом брата, где жил в квартире над гаражом. Это было легко, потому что они все равно никому не были нужны. Брейди представлял их себе как боеприпасы. Наконец нашлось и оружие к ним.

Брукс взял «Заппиты», сам, хоть и действовал по указаниям (мыслями-рыбами), которые Брейди подпустил в неглубокую, но полезную личность Z-Мальчика. Он действовал осторожно, старался не полностью завладевать Бруксом, потому что у старика от этого слишком быстро выгорали мозги. Он должен был разумно дозировать моменты полного погружения. Это было ужасно обидно, ему очень нравилось гулять, отдыхая от больницы, но люди начали замечать, что у Библиотечного Эла какие-то нелады с крышей. Если таковых будет много, его заставят прекратить свою волонтерскую работу. А еще хуже – это может заметить Ходжес. Это будет нехорошо. Пусть этот детпен коллекционирует слухи, которые хотят о телекинезе, Брейди это вполне устраивает – но он совсем не хочет, чтобы Ходжес хоть как-то узнал, что происходит на самом деле.

Несмотря на риск умственного разрушения, Брейди полностью завладел Бруксом весной 2013 года, потому что ему был нужен компьютер в библиотеке. Смотреть на экран можно было без полного погружения, а вот пользоваться – это уже другое дело. И это был короткий визит. Он лишь хотел настроить оповещения Гугл, чтобы получать уведомления о появлении в сети информации со словами «Заппит» и «игра «Рыбалка»».

Каждые два-три дня он командировал Z-Мальчика проверять эти уведомления и сообщать ему. Давал указание переходить на сайт телекомпании И-Эс-Пи-Эн, когда кто-то подходил взглянуть, что он там рассматривает. Но такое бывало нечасто, ведь библиотека была величиной где-то со шкаф, и редкие визитеры, в основном, заглядывали туда в поисках часовни, расположенной рядом.

Сообщения были интересные и информативные. Кажется, много людей чувствовали полугипнотическое состояние или приступы эпилепсии, если слишком долго смотрели на демо-экран «Рыбалки». Влияние было даже сильнее, чем мог бы подумать Брейди. Даже была статья в рубрике «Бизнес» «Нью-Йорк Таймс», и у компании из-за этого начались проблемы.

Проблем им не было нужно, ведь дела у компании и так были не очень. Не надо быть гением (коим считал себя Брейди), чтобы понять, что скоро или корпорация «Заппит» прогорит, или ее поглотит какая-то большая компания. Брейди ставил на банкротство. Какая нормальная компания сделает такую глупость: выкупит корпорацию, которая производит безнадежно устаревшие игровые устройства, а одна из игр вообще имеет опасный дефект?

При этом оставалась проблема, что делать с теми «Заппитами», которые у него были (они хранились в шкафу в квартире Z-Мальчика, но Брейди воспринимал их как свою личную собственность), чтобы люди на них дольше смотрели. Он все время думал об этом после посещения Фредди. Когда она выходила, выполнив свой христианский долг (не то чтобы Фредерика Биммель Линклэттер хоть когда-то была христианкой), Брейди надолго и всерьез задумывался.

Потом, в конце августа 2013 года, после особенно неприятного визита детпена он отправил Z-Мальчика к Фредди домой.

 

* * *

 

Фредди посчитала деньги, потом разглядела деда в зеленом рабочей одежде, который, ссутулившись, стоял посреди ее, так сказать, гостиной. Деньги пришли со счета Эла Брукса в Федеральном банке Среднего Запада. Первые деньги, извлеченные из его скромных сбережений, но не последние.

– Двести баксов за несколько вопросов? Да, я это могу. Но если вы на самом деле пришли за минетом, то вам, дяденька, не сюда. Я – лесби.

– Только вопросы, – ответил Z-Мальчик. Он дал Фредди «Заппит» и показал демо-экран с рыбками. – Только больше тридцати секунд не смотрите. Оно… э-э, странное.

– Странное, говорите? – Фредди снисходительно улыбается и переключает внимание на плавающих рыбок.

Тридцать секунд растягиваются на сорок. По указаниям, которые Брейди дал Z-Мальчика, посылая его в миссию (он все эти походы называл миссиями, заметив, что это слово у Брукса ассоциируется с героизмом), это допустимое превышение. Через сорок пять секунд Брукс забирает устройство.

Фредди, моргая, поднимает взгляд.

– Уу. Да оно в голову лезет, не так ли?

– Да. Что-то типа такого.

– Я читала в «Игровом программировании», что у аркады «Стар Смэш» есть подобный эффект, только для этого играть надо где-то с полчаса. А здесь значительно быстрее. Люди об этом знают?

Z-Мальчик делает вид, что не расслышал.

– Мой шеф хочет знать, что надо сделать, чтобы люди смотрели на этот экран дольше и не переходили к игре. Та такого эффекта не имеет.

Фредди впервые стала выпендриваться с русским акцентом:

– Кто ваш бесстрашный вождь, Z-Мальчик? Вы такой молодец и скажете кто товарищ Икс, йес?

Z-Мальчик наморщил лоб:

– Что?

Фредди вздохнула:

– Кто твой босс, красавчик?

– Доктор Z. – Брейди предчувствовал этот вопрос, он давно знаком с Фредди, и на это также было указание. У Брейди были планы на Феликса Бэбино, хотя и довольно нечеткие на тот момент. Он пока прощупывал путь. Летел по приборам.

– Доктор Z и его верный помощник Z-Мальчик… – произнесла она и закурила. – На пути к всемирному господству. Вот так. Я от этого не стану Z-Девочкой?

Указаний относительно этого Брукс не получал, и промолчал.

– Да, понимаю, – сказала Фредди, выпуская дым. – Вашему шефу нужна ловушка для глаз. Способ для этого – превратить саму демку в игру. Она должна быть несложной. В хитром программировании здесь не завязнешь. – Она подняла «Заппит», уже выключенный. – Но достаточно бездумной.

– Какую игру?

– И не спрашивайте, дядя. Это уже креатив. Не самая моя сильная сторона. Спрашивайте у своего шефа, пусть думает. В любом случае, если эта штука заряжена и есть хороший вай-фай, то надо поставить на нее руткит.[52] Хотите, чтобы я это записала?

– Нет. – Брейди выделил часть памяти Эла Брукса, объем которой стремительно уменьшался, именно под эту задачу. Когда надо что-то делать, пусть это делает Фредди.

– Когда будет руткит, можно загрузить исходный код с другого компьютера. – Она снова перешла на игру в шпионов: – С секретной базы Зеро под полярной шапкой!

– Это ему тоже рассказывать?

– Нет, скажите только, что надо руткит и исходный код. Понятно?

– Да.

– Еще что-то?

– Брейди Хартсфилд хочет, чтобы вы к нему снова пришли.

Брови Фредди подскочили почти до самого «ежика».

– Он с вами разговаривает?

– Да. Сначала его трудно понять, а потом привыкаешь.

Фредди окинула взглядом свою гостиную – темную, захламленную, с запахом принесенной вчера вечером китайской еды в коробочке, – как будто ей это зрелище было интересно. Разговор все больше пугал ее.

– Не знаю, дядя. Я сделала доброе дело, но в скаутах никогда не была.

– Он заплатит, – сказал Z-Мальчик. – не очень много, но все же…

– Сколько?

– Пятьдесят за визит?

– Зачем?

Z-Мальчик не знал, но в 2013 году у него в голове еще оставалось немало Эла Брукса, и тот понял.

– Я думаю… потому, что вы были частью его жизни. Вот тогда, когда вы с ним чинили вместе компьютеры. Со старых времен.

 

* * *

 

Брейди не испытывал к доктору Бэбино такой лютой ненависти, как к К. Уильяму Ходжесу, но это не означало, что Доктор Би не был в его черном списке. Бэбино использовал его как лабораторного кролика, а это плохо. Он потерял к Брейди интерес, когда ему показалось, что экспериментальный препарат не работает, а это еще хуже. А хуже всего – уколы возобновились, когда к Брейди вернулось сознание, а кто знает, что они делали? Они могли бы его убить, но такому игроку со смертью, как Брейди, это не добавляло бессонных ночей. Его беспокоило, что уколы могут что-то сделать с его новыми возможностями. Бэбино на людях отмахивался от слов о парапсихологических штучках Брейди, а на самом деле верил, что они возможны, хотя тот имел осторожность не демонстрировать перед врачом своих способностей, несмотря на постоянные уговоры Бэбино. Он считал, что психокинетические способности – тоже результат действия его «Церебеллина».

Возобновились и томографии и магнитно-резонансные исследования.

– Ты – восьмое чудо света, – когда-то после такого обследования сказал Бэбино. Было это осенью 2013 года. Он шел рядом с Брейди, которого санитар вез в палату 217. У Бэбино было выражение лица, которое Брейди воспринимал как победное. – Сегодняшний курс лечения не просто прекратил разрушения твоих нервных клеток – он простимулировал рост новых. Более жизнеспособных. Понимаешь ли ты, насколько это прекрасно?!

«Еще бы, мудак, – подумал Брейди. – Держи свои снимки при себе. Если в окружной прокуратуре узнают, у меня будут неприятности».

Бэбино по-собственническому похлопывает пациента по плечу – Брейди терпеть этого не мог. Как собаку гладит.

– Человеческий мозг состоит примерно из ста миллиардов нервных клеток. Те, которые у тебя в зоне Брока, были серьезно повреждены, но восстановились. Собственно, они нарастили такие нейроны, которых я никогда и не видел. Скоро ты станешь известным не только как тот, кто отбирал у людей жизни, а как и тот, кто помог спасать жизни.

«Если такой день наступит, – подумал Брейди, – ты его уже не увидишь. Надейся, долбодятел».

 

* * *

 

«Креатив – не моя сильная сторона», – сказала Фредди Z-Мальчику. Это было правдой, а вот с Брейди все наоборот, и, пока 2013 год переходил в 2014, у него было достаточно времени подумать, как оживить демо «Рыбалки» и сделать из него то, что Фредди назвала ловушкой для глаз. Но ничто особо не годилось.

Во время ее визитов они не разговаривали о «Заппите», а только вспоминали (говорила, конечно, в основном Фредди) про старые деньки в «Кибепатруле». Обо всех тех ненормальных, которых им приходилось видеть на выездах. Об Энтони (Тони) Фробишере, их боссе-засранце. Фредди постоянно рассказывала о нем, выдавая то, что она хотела ему сказать, за действительно сказанное «просто ему в лицо!». Визиты Фредди были однообразные, но успокаивали. Они уравновешивали отчаяние его ночей, когда он чувствовал, что проведет остаток жизни в палате 217 в руках доктора Бэбино и под действием его «витаминов».

«Я должен его остановить, – думал Брейди. – Контролировать его».

Чтобы это сделать, как раз пригодится улучшенная демка «Рыбалки». Если он упустит первую возможность залезть в голову Бэбино, второй не будет.

 

* * *

 

Теперь телевизор в палате 217 работал минимум четыре часа в день. Это было сделано по указанию доктора Бэбино, который сказал новой старшей медсестре Хелмингтон «давать мистеру Хартсфилду доступ к внешним раздражителям».

Мистер Хартсфилд ничего не имел против Новостей в двенадцать (где-нибудь в мире всегда происходил интересный взрыв или массовая трагедия), а все остальное – кулинарные шоу, ток-шоу, сериалы, якобы медики – было полной хренью. Но однажды, когда он смотрел шоу «Приз-сюрприз» (смотрел тогда в сторону телевизора), на него снизошло озарение. Конкурсантка, которая дошла до бонусного тура, получила шанс выиграть путешествие на Арубу на частном самолете. Ей показали огромный компьютерный экран, по которому бегали большие цветные пятнышки. Она должна была коснуться пяти красных, которые должны были превратиться в цифры. Если их сумма будет равна 100 ± 5, то она выиграет.

Брейди широко раскрытыми глазами смотрел на экран, следил за пятнышками – и понял, что нашел то, что искал.

«Розовые рыбки, – подумал он. – Они двигаются быстрее, да и красный цвет агрессивный. Розовый – он… Как это называется?»

Он вспомнил и улыбнулся. От такой лучезарной улыбки на вид ему стало словно снова девятнадцать лет.

Розовый – успокаивающий.

 

* * *

 

Иногда, когда приходила Фредди, Z-Мальчик оставлял свою библиотечную тележку в коридоре и сидел с ними. Как-то летом 2014 года он тоже так пришел и дал Фредди распечатку. Набрана она была на библиотечном компьютере во время одного из все более редких случаев, когда Брейди находился в Бруксе не на пассажирском сидении, а за рулем и полностью им владел. Должен был, потому надо было действовать наверняка. Шанса на ошибку не было.

Фредди просмотрела распечатку, потом с интересом прочитала внимательнее.

– Ну, – сказала она, – это довольно разумно. И подсознательное сообщение добавить – это крутой ход. Нехороший, но крутой. Или это все – дело рук таинственного Доктора Z?

– Да, – сказал Z-Мальчик.

Фредди обратилась к Брейди:

– А ты знаешь, кто такой Доктор Z?

Брейди медленно покачал головой.

– А это точно не ты? Потому что очень на твою работу похоже.

Брейди только смотрел на нее пустым взглядом, пока она не отвела глаз. Он дал ей увидеть больше, чем Ходжесу или любому из медсестер и физиотерапевтов, но у него не было ни малейшего желания дать ей заглянуть в себя. Ну, по крайней мере, не сейчас. Велики шансы, что она кому-то расскажет. Да и он еще точно не знал, что делать. Говорят, что мир протопчет тропинку к вашим дверям, если вы придумаете лучшую мышеловку, но, поскольку он еще не был уверен, хорошо ли будут ловиться мыши, лучше молчать. Да и нет пока Доктора Z.

Но будет.

 

* * *

 

Как-то вечером вскоре после того, как Фредди получила программу, которая должна была изменить демо-экран «Рыбалки», Z-Мальчик зашел в кабинет к доктору Бэбино. Глава отделения там находился в основном час в день, когда был в больнице, – пил кофе и читал газету. За его окном находилась крытая площадка для гольфа (зачем Бэбино вид на парковку?), где он иногда тренировался. Там он и был, когда Z-Мальчик зашел, не постучав.

Бэбино холодно взглянул на него:

– Могу ли вам чем-то помочь? Вы потерялись?

Z-Мальчик протянул «нулевой заппит», усиленный руками Фредди (после того как докупила несколько новых компьютерных компонентов на деньги Эла Брукса, которых становилось все меньше).

– Взгляните, – сказал он. – Я скажу вам, что делать.

– Вы должны выйти, – сказал Бэбино. – Я о ваших тараканах в голове знаю, но это – мое личное пространство и мое личное время. Или вы хотите, чтобы я вызвал охрану?

– Взгляните, или увидите себя в вечерних новостях: «Врач испытывает непроверенный южноамериканский препарат на обвиняемом в массовых убийствах Брейде Хартсфилде».

Бэбино с открытым ртом посмотрел на мужчину в дверях; в этот момент он был очень похож на того, каким он станет, когда Брейди уничтожит его ядро сознания:

– Я понятия не имею, о чем вы.

– О «Церебеллине». Которому до утверждения Ассоциацией по контролю за продуктами и лекарствами еще годы и годы – если вообще утвердят. Я получил доступ к вашим документам и сделал снимки на телефон. Сфотографировал и те томографии мозга, которые вы никому не показываете. Вы нарушили немало законов, док. Взгляните на эту игру – и это останется между нами. Откажитесь – и вашей карьере конец. Даю вам пять секунд на раздумья.

Бэбино взял игру и посмотрел на рыбок, которые плавали там. Звучала мелодия. Время от времени экран загорался синим.

– Нажимайте на розовых, доктор. Они превращаются в цифры. Прибавляйте их в уме.

– Как долго я должен это делать?

– Узнаете.

– Вы что, обезумели?

– Вы запираете кабинет, когда вас здесь нет, и это разумно, но по этой больнице ходит немало карточек, которые отпирают все. И вы не выключили компьютер – для меня это просто какое-то сумасшествие. Смотрите на рыбок. Нажимайте на розовых. Складывайте числа. Вот и все, и я от вас отстану.

– Это шантаж.

– Нет, шантаж – это за деньги. А тут просто договоренность. Смотрите на рыбок. Напоминать больше не стану.

Бэбино смотрел на рыбок. Попробовал нажать на розовую и промахнулся. Снова ткнул пальцем – и опять промахнулся. Шепотом ругнулся. Это оказалось труднее, чем выглядело на первый взгляд, и ему стало интересно. Синие вспышки должны бы были его раздражать, но не раздражали. Они каким-то образом помогали ему сосредоточиться. Тревога, что о его делах узнал этот старый хрен, проходила на фоне других мыслей.

Ему удалось коснуться одной из розовых рыбок до того, как она бросилась прочь с экрана. Получил девять. Хорошо. Хорошее начало. Он забыл, для чего это делает. Ловить розовых рыбок – это важно.

Играла мелодия.

 

* * *

 

Этажом выше, в палате 217, Брейди смотрел в свой собственный «Заппит» и чувствовал, как его дыхание замедляется. Закрыл глаза и посмотрел на единственную красную точку. Это был Z-Мальчик. Он ждал… ждал… и вот, как только у него возникла мысль, что вторая цель может оказаться недосягаемой, перед ним возникла вторая красная точка. Сначала нечеткая, потом яснее, стала более отчетливой.

«Словно смотришь, как расцветает роза», – подумал Брейди.

Две точки начали игриво двигаться туда-сюда. Он сосредоточился на той, которая была Бэбино. Точка замедлилась и остановилась.

«Попался, – подумал Брейди.

Но надо быть осторожным. Миссия тайная.

Глаза, которые он открыл, принадлежали Бэбино. Доктор продолжал смотреть на рыбок, но прекратил их ловить. Он стал… как это называется? Овощем. Он стал овощем.

Брейди на первый раз долго не засиживался, но ему и не нужно было много времени, чтобы осознать, до каких чудес получил доступ. Эл Брукс был свинкой-копилкой. Доктор Бэбино – огромным хранилищем. Брейди получил доступ к его памяти, его знаниям и умениям. Находясь в Эле, он мог паять электрические схемы. В Бэбино он мог выполнять краниотомию и переключать провода в человеческом мозге. К тому же, он получил доказательство того, о чем только думал и на что надеялся: он мог овладевать разумом других людей на расстоянии. Нужен был только навеянный «Заппитом» гипноз, чтобы человек открылся. Тот «Заппит», который модифицировала Фредди, действительно оказался эффективной ловушкой для глаз и, о Боже, как же быстро он работает!

Брейди не мог дождаться испытать его на Ходжесе.

Прежде чем выйти, Брейди подпустил несколько рыб-мыслей в мозг Бэбино – но совсем немного. С врачом действовать он собирался очень осторожно. Бэбино надо крепко подсадить на экран – который теперь стал орудием гипноза и внушения, – прежде чем Брейди заявит о себе. В тот день одна из навеянных Брейди мыслей заключалась в том, что томография мозга Брейди ничего особо интересного не показывает и ее надо прекратить. Также надо заканчивать с инъекциями «Церебеллина».

«Ведь состояние Брейди никак особо не улучшается. Я в тупике. Да и, к тому же, меня могут поймать».

– Если поймают – будет плохо, – пробормотал Бэбино.

– Да, – сказал Z-Мальчик. – Если вас поймают, нам обоим будет плохо.

Бэбино уронил свою игрушку. Z-Мальчик поднял ее и вложил ему в руки.

 

* * *

 

По мере того, как жаркое лето переходило в холодную и слякотную осень, Брейди держал Бэбино все крепче. Рыбок он подпускал осторожно: так аккуратно зарыбляют пруд форелью. У Бэбино появилось желание щупать некоторых молоденьких медсестер с риском быть обвиненным в сексуальных домогательствах. Иногда Бэбино втихаря воровал обезболивающее из аптечки в «Ведре», пользуясь карточкой фиктивного врача – эту подделку Брейди устроил с помощью Фредди Линклэттер. Бэбино делал это все даже несмотря на страх быть пойманным – и несмотря на то, что имел другой, мене рисковый путь достать таблетки. Однажды он украл «ролекс» из комнаты отдыха неврологов (при том, что у него уже были такие часы) и положил в нижний ящик своего стола, где быстро о них забыл. Мало-помалу Брейди Хартсфилд – который едва мог ходить – завладел врачом, который, по идее, наоборот, должен был иметь власть над пациентом, и загнал его в многозубый капкан вины. Если врач сделает какую-нибудь глупость, попытается рассказать кому-то, что происходит, – ловушка сомкнется на нем.

Одновременно Брейди принялся формировать личность Доктора Z, значительно осторожнее, чем делал это с Библиотечным Элом. Во-первых, теперь он лучше это умел. Во-вторых, перед ним был более качественный материал. В октябре того года, когда в мозге Бэбино уже плавали сотни отборных рыбок-мыслей, Брейди начал захватывать контроль над телом врача, и над его душой, оставаясь в нем все дольше. Однажды он доехал до самого штата Огайо на «БМВ» Бэбино, чтобы проверить, не ослабнет ли связь на расстоянии. Не ослабла. Казалось, что если уж залезть – то так просто не выпадешь. И хорошо же покатался. Он зашел в придорожный ресторанчик и от пуза наелся луковых колец.

Вкуснятина!

 

* * *

 

Еще до рождества 2014 года Брейди чувствовал себя так, как, пожалуй, разве что в раннем детстве. Для него это было такой диковинкой, что когда он понял, что чувствует, повсюду уже поснимали рождественские украшения и начали вешать сердечки на День Валентина.

Он был доволен.

Часть его естества противилась этому ощущению, обзывала его маленькой смертью, а часть желала принять его. Даже окунуться в него. А почему бы и нет? Такое впечатление, что он не лежит, как приклеенный, в палате 217, и даже в собственном теле он не узник. Он может выходить, когда захочет: хочет – пассажиром, хочет – водителем. Только надо проявлять осторожность и не водить слишком долго, да и все. Ведь у ядра сознания, похоже, ресурс ограничен. Если его не станет, не станет и всего остального.

Тогда будет плохо.

 

* * *

 

Если бы Ходжес продолжил свои посещения, Брейди получил бы еще одну цель для роста – заставить его посмотреть на экран «Заппита», потом залезть детективу в голову и напустить туда самоубийственных мыслишек. Будто снова воспользоваться «Под синим зонтом Дебби» – только внушение теперь будет значительно мощнее. Уже не внушение, а команда!

Единственная проблема – Ходжес больше не приходил. Пришел после первого мая и снова завел свою задалбливающую песню: «Я знаю, что ты здесь, Брейди, я надеюсь, что ты страдаешь, Брейди, ты действительно умеешь передвигать вещи, не касаясь их, Брейди, покажешь, как это…», – а потом больше не появлялся. То, что Ходжес исчез из его жизни, стало для Брейди настоящим источником не предсказанного и не совсем желанного удовлетворения. Ходжес был как болячка под седлом, он его злил и разгонял бежать рысью. А сейчас болячки не было, и давай, конь, – спокойно пасись.

И что-то подобное Брейди и делал.

 

* * *

 

Получив доступ к банковскому счету доктора Бэбино, его инвесторскому портфелю и его разуму, Брейди сполна отдался покупательной горячке через Интернет. Бабстер снимал со счета деньги и покупал, Z-Мальчик носил оборудование к зачуханную избушку Фредди Линклэттер.

«Она действительно заслуживает лучшего жилища, – подумал Брейди. – Надо что-то с этим делать».

Z-Мальчик также принес к ней остальные «Заппиты», украденные из библиотеки, и Фредди изменила в них все демки «Рыбалки»… не бесплатно, конечно. И хотя стоила эта работа дорого, Брейди платил, не торгуясь. Это же все-таки деньги доктора, это Бэбино башляет. Что же делать с «улучшенными» устройствами, Брэди еще даже не подозревал. Ему, в конце концов, может понадобиться еще парочка дронов, но пока у него не возникало желания пускать их в ход. Он начал понимать, что такое на самом деле удовольствие: эмоциональная версия того, что моряки прозвали лошадиными широтами, где затихают все ветра, и просто ложишься в дрейф.

Это наступает, когда нет цели для роста.

 

* * *

 

Такое положение вещей продлилось до 13 февраля 2015 года, когда внимание Брейди привлек дневной выпуск новостей. Ведущие, которые только что смеялись над возней двух маленьких панд, вдруг сделали выражение лиц «Блин, как же все плохо!», когда на мониторе за их спинами появилось изображение разбитого сердца.

– В пригороде Сьювикли День Валентина будет грустным, – сказала ведущая.

– Действительно, Бетти, – согласился ведущий. – Двое молодых людей, которые выжили после бойни у Городского Центра, – двадцатишестилетняя Криста Кантримен и двадцатичетырехлетний Кейт Фриас совершили самоубийство в доме Кантримен.

Продолжила Бетти:

– Кен, убитые горем родители рассказали, что молодые люди надеялись пожениться в мае этого года, но оба получили тяжелые травмы в результате нападения Брейди Хартсфилда и, наверное, не выдержали долгих физических и моральных страданий. Фрэнк Дентон сейчас расскажет подробнее.

Теперь Брейди слушал и смотрел внимательно, сев почти прямо в кресле – насколько это ему удавалось, его глаза горели. Действительно ли он убил этих двоих? Если он может так считать, то теперь количество жертв бойни у Городского Центра стало уже не восемь, а десять. Всего-навсего десяток, но! Неплохо все-таки.

Корреспондент Фрэнк Дентон, сделав на лице самое лучшее выражение «ой блин…», какое-то время болтал языком, а потом в кадре появился бедный папаша Кантримен, который прочитал предсмертную записку, оставленную парой. Бормотал он что-то неразборчивое, но главный смысл до Брейди дошел. Они представляли себе загробную жизнь прекрасной, где заживут все раны, где их не будет мучить боль, где они смогут обвенчаться здоровыми перед лицом Спасителя и Бога Нашего, Иисуса Христа.

– Как печально… – вздохнул ведущий, дослушав историю до конца. – Как грустно.

– Точно, Кен, – сказала Бетти. И тут на экране за их спинами возникла картинка с группой идиотов в свадебном наряде, которые стоят в бассейне, – и ее лицо молниеносно переключилось на радостное выражение. – Но это тебя развеселит: двадцать пар молодоженов решили пожениться в бассейне в Кливленде, где температура всего двадцать градусов![53]

– Остается надеяться, что любовь их согреет, – говорит Кен, и показывает в улыбке прекрасно сделанные зубы. – Бррр!  А вот и Патти Ньюфилд – она расскажет нам подробнее.

«Скольких же еще я достану? – думал тем временем Брейди. Он весь горел. – У меня девять настроенных «Заппитов» плюс те два, которые у моих дронов, и еще один в моем ящике. Кто сказал, что между мной и этими придуравочными соискателями работы все кончено? Кто сказал, что я не могу увеличить счет?».

Брейди продолжал следить за корпорацией «Заппит» во время своего туристического периода, раз или два в неделю отправляя Z-Мальчика проверять уведомления в Интернете. Разговоры о гипнотическом действии демо «Рыбалки» (и несколько меньшем – «Певчих птичек») затихли, зато начались другие: о том, что компания идет на дно – уже без вариантов. Когда «Санрайз Солюшн» выкупили «Заппит», блоггер, назвавшийся ЭлектрическийВихрь, написал:

 

Вау! Это похоже на то, как двое влюбленных, больных раком на последней стадии, которым осталось по шесть недель жизни, решили сбежать и тайно пожениться!

 

Теневая личность Бэбино уже неплохо сформировалась, и именно Доктор Z начал выискивать тех, кто пережил бойню у Городского Центра, составляя список всех пострадавших – а, следовательно, наиболее склонных думать о самоубийстве. Двое из них – такие себе Дэниел Старр и Джудит Лома, до сих пор оставались в инвалидных колясках. Лома, возможно, со своего встанет, а Старр уже нет. Еще была Мартина Стоувер, парализованная от шеи до пят, она жила с матерью на Ридждейле.

«Я сделаю им одолжение, – думал Брейди. – Действительно, сделаю».

Он решил, что мамаша Стоувер станет неплохим началом. Первой мыслью было сказать Z-Мальчику, чтобы тот выслал ей «Заппит» по почте «Бесплатный подарок для вас!», но где уверенность, что она его не выбросит? У него лишь девять штук, их нельзя тратить. Усиливать все будет стоить ему (ну, то есть Бэбино) немалых денег. Лучше отправить Бэбино с личной миссией. В хорошо сшитом костюме, с серьезным темным галстуком, этот человек имел, безусловно, более респектабельный вид, чем Z-Мальчик в рабочем рубище, – и вообще такие пожилые мужчины, наверное, нравится женщинам вроде мамаши Стоувер. Теперь Брейди оставалось сочинить правдоподобную историю. Может, что-то о маркетинговых испытаниях? Книжный клуб? Приз?

Он еще перебирал сценарии – некуда спешить, – когда через оповещение Гугл пришла ожидаемая весть о смерти: «Санрайз Солюшн» приказала долго жить. Начинался апрель. Для распродажи активов было нанято доверенное лицо, список так называемого «действительного имущества» должен был вскоре появиться на сайтах распродаж. Для тех, кто не может дождаться, перечень всего непроданного хлама «Санрайз Солюшн» можно было найти в бумагах по банкротству. Брейди подумал, что это интересно, но не настолько, чтобы специально командировать посмотреть Доктора Z. Наверное, есть там и ящики «Заппитов», но он имел девять штук собственных, для забавы хватит.

Через месяц Брейди передумал.

 

* * *

 

В выпуске «Новостей в полдень» была популярная рубрика «Два слова от Джека». Джек о'Мэлли – был старым толстым динозавром, который, наверное, начал карьеру еще в эпоху черно-белого телевидения, и после каждого выпуска он пять минут что-то бубнил о том, что в новостях произвело на него наибольшее впечатление. На носу у него были огромные очки в черной оправе, и обвисшие щеки тряслись, как желе, когда он говорил. Обычно этот Джек представлялся Брейди довольно забавным и развлекал его, но в тот день «Два слова от Джека» были совсем не смешные. Они открывали новые перспективы.

«Семьи Кристы Кантримен и Кейта Фриаса засыпали сочувственными письмами вследствие происшествия, о котором в этих новостях совсем недавно сообщали, – ворчал Джек; голос у него был как у Энди Руни.[54] – Решение молодой пары покончить с жизнью, когда не хватило сил терпеть бесконечную и неослабевающую боль, разожгло новую дискуссию об этичности самоубийства. Также оно напомнило нам – увы – о низменном трусе, который вызвал эту бесконечную и неослабевающую боль, – монстре по имени Брейди Уилсон Хартсфилд».

«Да это же я, – обрадовался Брейди. – Если называют оба имени и фамилию – то ты уже настоящий бармалей!».

«Если существует жизнь после земной жизни, – проговорил Джек (непослушные брови, такие же, как у Энди Руни, сошлись на переносице, щеки дрожат), – то Брейди Уилсон Хартсфилд сполна заплатит за свои преступления, когда там окажется. А сейчас взглянем на серебряную подложку черной тучи горя, ведь она тоже есть.

Через год после подлой бойни у Городского Центра Брейди Уилсон Хартсфилд совершил покушение на преступление еще ужасней. Он пронес большое количество пластиковой взрывчатки на концерт в аудиторию «Минго» с намерением уничтожить тысячи подростков, которые пришли туда развлечься. Здесь его остановили детектив в отставке Уильям Ходжес и храбрая женщина Холли Гибни, которая проломила череп этом убийце-дегенерату, прежде чем он успел активировать…»

Тут Брейди запутался. Что за Холли Гибни, которая разбила ему голову и почти убила его? Кто это, б…дь, такая? И почему никто за все эти пять лет, как она погасила для него свет и посадила в эту палату, не сказал ему этого? Как такое могло произойти?

«А очень просто, – рассудил он. – Когда новость была свежая, я лежал в коме. А потом, я просто решил, что это был Ходжес или его ниггер».

Он при случае найдет эту Гибни в Сети, но она – это не так уж и важно. Она просто часть его прошлого. А будущее – это блестящая идея, которая появилась у него, как всегда возникали лучшие изобретения: она предстала в воображении целостным образом, который можно разве только немного усовершенствовать и дополнить.

Он включил свой «Заппит», нашел Z-Мальчика (который в этот момент раздавал журналы пациенткам в акушерско-гинекологическом отделении) и послал его к компьютеру в библиотеке. Когда тот сидел у экрана, Брейди вытолкал его из-за руля и взялся за дело сам, сгорбившись и щурясь на монитор близорукими глазами Эла Брукса. На сайте под названием «Имущество банкротов – 2015» он нашел список того, что осталось после «Санрайз Солюшн». Там был всякий хлам от дюжины различных компаний, приведенных в алфавитном порядке. «Заппит» был последним по алфавиту, но, отметил Хартсфилд, не по значимости. Первым пунктом в списке его имущества стояли 45 872 «Заппит Коммандеров» по предлагаемой розничной цене $189,99. Их продавали партиями по четыреста, восемьсот и тысяче. Внизу красным стояло предупреждение, что часть партии бракованная, но «большинство – в отличном рабочем состоянии».

От волнения Брейди старое сердце Эла забилось. Его руки снялись с клавиатуры и сжались в кулаки. Возможность убить больше людей, которые не погибли у Городского Центра, блекла на фоне другой грандиозной идеи, которая завладела им: закончить то, что тогда не удалось в «Минго». Он даже представлял, как пишет Ходжесу «Под синим зондом Дебби»: «Ты думал, что остановил меня? Подумай-ка еще раз!»

Как же красиво это будет!

Он был уверен, что у Бэбино хватит денег, чтобы купить «Заппит» каждому, кто был там в тот вечер, но поскольку Брейди будет иметь дело с каждой жертвой отдельно, то горячиться не следует.

Он послал Z-Мальчика за Бэбино. Бэбино приходить в палату не хотел. Теперь он боялся Брейди, Брейди это радовало.

– Вы будете кое-что закупать, – сказал Брейди.

– Закупать… – Послушный, уже не боится. В палату 217 зашел Бэбино, но сейчас возле кресла Брейди сутулился Доктор Z.

– Да. Вы кладете деньги на новый счет. Назовем его «Геймзи Анлимитед» – как «игра», только в конце слова «z».

– Z. Как я. – Глава неврологического отделения выдавил из себя узкую пустую улыбку.

– Очень хорошо. Скажем, сто пятьдесят тысяч долларов. Также вы снимите Фредди Линклэттер новую, большую квартиру. Тогда она сможет получать товары, которые вы закупаете, и работать с ними. Девочка будет много работать.

– Я снимаю ей новую, большую квартиру, чтобы…

– Слушайте молча. Ей также будет нужно некоторое новое оборудование.

Брейди наклонился вперед. Перед ним уже сияло будущее, где Брейди Уилсон Хартсфилд одержит победу после того, как старый детпен решил, что его игра окончена.

– Самое главное устройство называется репитер…

 

ГОЛОВЫ И ШКУРЫ

 

1

 

Фредди просыпается не от боли, а от того, что хочет в туалет. Кажется, мочевой пузырь вот-вот лопнет. Вылезти из кровати – это серьезная операция. Голова гудит, а грудная клетка как будто в гипсе. Не сказать, что очень болит, но все просто какое-то тяжелое и твердое. Дышишь – как штангу толкаешь.

Ванная комната выглядит как в каком-то фильме про кровавых маньяков – и Фредди сидит на унитазе с закрытыми глазами, чтобы не видеть крови вокруг. Ей дико повезло выжить, и из нее выливается чуть ли не десять галлонов мочи.

«Черт, ух ты же и повезло. А почему я попала в эту хреноверть? Потому что фотку ему принесла. Правду мама говорила: доброта наказуема».

Но если уж есть время трезво взглянуть на вещи, то оно как раз наступило, и Фредди вынуждена признать, что сюда ее привела не принесенная Брейди фотография – не из-за нее она сидит здесь в окровавленной ванной с шишкой на голове и дыркой в груди. Она здесь, потому что вернулась, а вернулась, потому что заплатили полтинник за сеанс.

«Прямо таки девочка по вызову, – подумала Фредди. – Ты понимаешь, что это означает. Можно себе говорить, что все стало понятно лишь тогда, когда Доктор Z принес флешку, которая активировала этот стремный сайт, – но ты знала это и тогда, когда начала ставить эти обновления на все их «Заппиты», правда же? Просто конвейер: сорок-пятьдесят штук в день, пока все работали, превратились в бомбы замедленного действия. Более пятисот. И ты же знала все время – это был Брейди, а Брейди Хартсфилд – ненормальный!».

Она натягивает штаны, спускает воду и выходит из ванной. В комнату пробивается приглушенный свет, но все равно он режет глаза. Она щурится, видит, что начинается снегопад, и шаркает на кухню, тяжело дыша. Холодильник набит коробочками с остатками китайского хавчика, но в дверце есть и парочка банок «Ред булла». Фредди хватает жестянку, одним махом выпивает половину – и ей становится немного лучше. Может, это просто психологический эффект, ну и пусть.

«Что же теперь делать? Боже, что же делать? Есть ли какой-то выход из этого всего?».

Она ковыляет в компьютерную, теперь уже несколько бодрее, и будит монитор. Ищет сайт зизеэнд.com в надежде увидеть мультяшного человечка с кайлом, – и у нее сердце уходит в пятки: весь экран заполняет похоронный зал с гробом и свечами – собственно, это она и видела, когда загружалась с той флешки и посмотрела на стартовый экран (вместо того чтобы все грузить не глядя, как было сказано). И этот дурацкий «Блю Ойстер Калт» играет…

Пролистывает надписи, которые пульсируют под гробом (КОНЕЦ СТРАДАНИЙ, КОНЕЦ СТРАХУ…) и нажимает «КОММЕНТИРОВАТЬ». Фредди не знает, как долго действует этот электронный яд, но там уже сотни комментариев.

 

Сумеречный77 : Какая смелая правда!

ЭллисНавсегда : Если бы мне силы на это, дома все так плохо!

ОбезьянаВербана : Люди, держитесь, терпите! Самоубийство – это трусость!!!!

ЗеленоглазаяКошечка : Нет, самоубийство БЕЗБОЛЕЗНЕННОЕ и столько всего меняет.

 

Получается, только эта «ОбезьянаВербана» против? Но у Фредди нет времени листать комментарии и смотреть, действительно ли она (или он?) в меньшинстве.

«Оно распространяется, как грипп, – думает Фредди. – Нет, скорее как эбола».

Она смотрит на репитер: именно в этот момент «ОБНАРУЖЕНО 171» меняется на «ОБНАРУЖЕНО 172». Новость о рыбках-цифрах распространяется быстро, и к вечеру повключаются почти все «Заппиты». Демо-экран гипнотизирует, делает людей восприимчивыми. К чему? Ну, например, наведаться на сайт зизеэнд.com. Или, может, тем, у кого есть «Заппит», туда и ходить не надо. Может, они его будут игнорировать. Люди действительно поступят по гипнотической команде и убьют себя? Нет, правда же, нет?

Правда?

Фредди не может решиться на риск выключить репитер, боясь, что снова придет Брейди, но сайт?

– Тебе пиздец, падлюка! – говорит она и берется за клавиатуру.

Не проходит и тридцати секунд, когда она удивленно видит на мониторе сообщение: «Эта функция не разрешена». Фредди пробует снова, потом останавливается. Насколько она понимает, если она еще раз попытается что-то сделать с этим сайтом – у нее накроется все: не только эта электроника, но и банковские карты, счет, мобилка, даже, блин, права водительские накроются. Если кто умеет программировать такую дрянь, так это Брейди.

Епть. Надо бежать отсюда.

Она забросит какие-нибудь шмотки в чемодан, вызовет такси, поедет в банк и снимет все деньги, которые имеет. Получится где-то четыре тысячи долларов (в глубине души она понимает, что сумма ближе к трем тысячам). Из банка – на автовокзал. За окном кружат снежинки: похоже, будет большая метель – и, может, по снежку она быстро убежит. Но если надо будет на вокзале несколько часов перекантоваться, она перекантуется. Черт, и даже будет спать там, черт с ним. Это все Брейди. Он разработал сложный план, какой-то новый Джонстаун,[55] и те переделанные «Заппиты» – лишь часть замысла, и она ему в этом помогла. Фредди не представляет, как это все будет действовать, но узнавать не хочет. Ей жаль тех, кого может затянуть в «Заппит», кого подтолкнет к самоубийству тот глупый веб-сайт, кто не способен задуматься, что им кто-то манипулирует, – но сейчас она должна позаботиться о себе. Она у себя одна.

Фредди как можно быстрее возвращается в спальню. Достает из шкафа старый чемодан – но тут ей не хватает кислорода, и от волнения и неглубокого дыхания ноги становятся словно резиновые. Фредди возвращается к кровати, садится на нее, опустив голову.

«Понемногу, полегоньку, – думает она. – Отдышись. Не все сразу».

Только вот из-за глупой попытки взломать тот сайт она не знает, сколько времени у нее осталось. И тут с комода звучит песенка «Буги Вуги Багл Бой» – и она тихо вскрикивает. Фредди не хочет отвечать на звонок, но встает. Иногда лучше знать.

 

 

2

 

Снег еще не слишком густой, но когда Брейди съезжает с федеральной автострады на выезде № 7, на внутриштатное шоссе 79 – теперь он в такой глуши – сыплет уже сильнее. Асфальт пока мокрый и черный, но довольно скоро снег нападает, а до того места, где он решил залечь и приступить к делу, отсюда все сорок миль.

«Озеро Чарльз, – думает он. – Вот где начнется веселуха».

И тут ноутбук Бэбино просыпается и подает трехкратный сигнал – на это его настроил Брейди. Ведь береженого Бог бережет. У него нет времени останавливаться на обочине, когда надо мчаться сквозь эту чертову метель, но и не посмотреть он себе позволить не может. Вон там впереди забитое досками здание, на крыше которого две металлические девушки в ржавых бикини держат вывеску с надписями «ПОРНОДВОРЕЦ», «ХХХ» и «РАЗДЕТЬСЯ НЕ БОИМСЯ». Посреди грунтовой парковки – теперь уже притрушенной снежком – табличка «ПРОДАЕТСЯ».

Брейди заезжает, останавливает машину и открывает ноутбук. От сообщения на экране его прекрасное настроение дает заметную трещину.

 

НЕАВТОРИЗОВАННАЯ ПОПЫТКА

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: