Мужество изменить то, что могу,

И мудрость отличить одно от другого.

Все слова тут были понятны и актуальны, смущало только пер­вое слово: обращение «Боже». Но (вслед за Блезом Паскалем, сами не зная того) наши наркоманы и алкоголики подумали: «если Его нет — я ничего не теряю, если молюсь или не молюсь. Если Он есть, а я не молюсь — я теряю все». Постепенно общность молящихся людей сделала свое дело: человек стал задумываться, а может ли он как-то сам молиться Богу? Ко мне регулярно приходят мои пациен­ты с просьбой написать какие-нибудь молитвы и получали в руки молитвослов с напутствием не усердствовать чрезмерно (бросит все потом), а потихоньку почитывать, разбираться, и что стукнуло в сердце — пробовать читать вслух, обращаясь к Богу. Получается пробовать, и молитвы «своими словами» тоже никем никогда не запрещались. Сердцем говорит человек с Богом — и слава Ему.

Результат всего долгого процесса таков: многие наши ребятки давно ходят в храм, некрещеные крестились и крестят своих деток, да и усердно молятся. Другие никуда не ходят опасливо, но молятся как-то сами — и, слава Богу. Тут лишь бы удержаться и не встать в ленинскую позу, вытянутой рукой указывая всем правильное нап­равление. Спросят — скажем, как мы сами это делаем: от православ­ного человека не требуется кричать на перекрестках, надо жить хо­рошо, и люди сами тебя спросят, как это у тебя получается... В этом-то и проблема, как бы жить по-христиански. Я верю не только в Бо­га, что Он есть, но и в то, что Он в силах как-нибудь без меня привес­ти людей к Себе. Позовет меня — буду помогать, назначит это дру­гим — не надо мне вмешиваться и торопить события. Веру еще надо выносить и родить, и у каждого она приходит в свой срок.

Еще одна тема Одиннадцатого шага — это тема смерти. Нарко­ман или алкоголик, несмотря на свой часто юный возраст, знаком со смертью лично. Умирали друзья и знакомые, нередко на глазах. Как ни вытесняй, понятно, что-то же ждет и меня, и скоро. В выздоров­лении тема смерти отодвинулась, плавно перейдя в смысл жизни. Есть много шуток про вопросы смысла жизни, но он не так сложен, как кажется, и выздоравливающий человек понимает это очень лич­но и буквально. Во-первых, человек принял: Бог есть, и как-то я Его понимаю. Тогда значит, нет смерти в том смысле, что «после меня лопух вырастет — и все». После физической смерти что-то продол­жает происходить с моей душой, душа бессмертна. Тогда понятно, что мы работаем на вечность в своих поисках добра и вечность же ру­шим до мук богооставленности, когда творим зло. Этими словами никто не говорит, но одна девочка-наркоман сказала: «Вечные муки — это очень просто. Умру, тела нет—наркотик не употребишь, не отключишь сознание, а все-все будешь помнить, и будет депрессия и боль вечно... не дай Бог». Этой девочке уже не нужно ничего гово­рить про наркоманские мифы о «золотой дозе» наркомана-самоу­бийцы. Она сама все поняла... Еще есть опыт жестокой жизни с действующими наркоманами, жизни по «волчьим» законам, когда нет друзей, если мало «вещества», — и опыт выздоравливающей жизни, когда девушка тоненькая смеется радостно и счастливо как лютик, забыв о том, что было месяц назад. К чему себя подготовишь в этой жизни, с тем «туда» и уйдешь... Совсем не хочется оказаться там, где Бога нет. Кто-то из них не верит в дьявола, кто-то опытно знает его страшное влияние на себя. Со всем этим приходится иметь дело в выздоровлении, и это очень важные вопросы.

Смысл жизни связан еще с одним существенным моментом. По­чему-то думают, что смыслом жизни мы будем заниматься как-ни­будь потом, когда повзрослеем и поумнеем (и станем посвободнее, а то сейчас некогда). Между тем смысл моей жизни осуществляется сегодня и состоит в том, на что я свою жизнь трачу. В сутках все-таки 24 часа, и дней не так уж много. Именно сейчас то, на что я трачу эти часы и дни и составляет, как ни грустно, смысл моей жиз­ни. Очень интересные и жутковатые результаты этих наблюдений помогают мне выбирать, что делать сейчас. Это тоже связано с во­лей Бога про меня и дарованием сил для исполнения ее, не так ли?

 

Двенадцатый шаг звучит так: «Достигнув духовного пробуж­дения в результате этих шагов, мы старались нести эту весть⁴⁵ дру­гим алкоголикам (наркоманам), и применять эти принципы во всех наших делах». Тут нам надо вспомнить, что выздоровление вновь пришедшего алкоголика или наркомана началось с того, что участники группы — малого круга, или АА, или НА — говорили ему о своем опыте выздоровления, как они прямо сейчас его понимают. Они старались не давать советов и вообще не говорить о дру­гих, предметом их высказываний было то, что происходило с ними в выздоровлении вообще и прямо сейчас. Без этого весь описанный путь не мог бы состояться. Но кроме очевидной пользы, которая была новичку от этой откровенности остальных, польза была и им самим. Может быть, вы знаете, что лучший способ понять, как ре­шается математическая задачка — это объяснить задачку кому-то еще. По мере того, как мы в муках рождаем словесные формулы нашего выздоровления, оно начинает обретать плоть и становить­ся видимым нам самим. Объясняя какой-то вроде бы ясный нам пункт выздоровления новичку, мы, наконец понимаем то, что нам и не приходило в голову до начала разговора. Появляется актив­ность нашей позиции, поиски слов, а у слова есть огромный смысл в культуре и жизни человека вообще. Словом творился мир, имя, слово является завершением смысла вещи или явления. Вот и мы, в меру своего духовного пробуждения пытаемся искать слова.

Духовное пробуждение — это, конечно же, появление духовно­го измерения жизни, оперирующего словами — смыслами: «бесси­лие», «помощь», «Бог, как я Его понимаю», «покаяние», «нрав­ственная оценка». Впечатление действительно такое, будто рань­ше жизнь была, но какая-то плоская, двумерная, широкая и длин­ная только, а теперь стала объемная — высокая. Конечно, она мо­жет быть и узкая, и короткая, и низенькая когда-то, но раз я вижу, что мне не хватает высоты, можно искать ее, смотреть вверх, а не только на плоскость у себя под ногами. Вот и живем мы теперь в этой объемной жизни, не сводя ее только к житейским измерени­ям. Мы бы и не добрались до этого, если бы не наша зависимость, освобождение от которой стало возможным только на духовных путях. Кстати, есть до смешного простая математическая анало­гия. Две прямые под углом друг к другу на плоскости непременно пересекутся. А не хочется... все искрит, горит! Но как ни старались — пересекаются все равно. Прямо бессилие какое-то... Тогда пос­мотрели вверх и сообразили: если жить не только на плоскости, то, может, что и получится... Подняли одну прямую повыше вверх, и смотрим — не пересекаются, ну совсем никогда, скрещивающиеся прямые! Ни искорки... А угол-то остался как был!

Понятно, что работа по всем этим шагам занимает долгое время, а поддерживать себя в них, «чтобы не искрило», надо вообще всю жизнь. Поддерживающая реабилитация ограничена, как правило, годом выздоровления. Во-первых, это достаточно долгий срок, что­бы сделать основную работу по выздоровлению. Во-вторых, девять месяцев поддержки позволяют «прорастить» навыки и намерения, полученные в «парниковых условиях» базового курса, в живую трудную жизнь. В-третьих, есть полумистические точки в сроках выздоровления: не очень понятно, почему именно, но именно в сро­ки 1,2,3,6,9,12 месяцев выздоровления (у наркоманов еще 18 меся­цев) и далее ежегодно наваливается тяга и наступают трудные вре­мена. Это прослеживается не у всех, и не точно в срок, но закономер­ность без сомнения есть, и не только у тех людей, которые в нее ве­рят. Вероятно, это какие-то физиологические ритмы с не очень по­нятным механизмом. Хорошо поэтому пережить эти частые «треп­ки» первого года в поддерживающем режиме. И, наконец, год — это недостаточно, чтобы привязать к центру человека, сделав его зави­симым от помощи конкретных людей. Впрочем, у всех эти сроки разные, и лучше определять его «по месту», по целесообразности.

За время поддерживающей реабилитации обычно успевают про­работать с Четвертого по Седьмой шаги. Если этого не произошло, то работа по ним все равно должна продолжаться, но только в усло­виях работы со спонсором в сообществе АА или НА. У каждого своя скорость, и не стоит форсировать события. В то же время, ес­ли пациент остался с тремя шагами на всю жизнь, может быть, его жизнь и будет трезвой, но вряд ли легкой и счастливой. Бывает так, что, начав выздоравливать в АА или НА и сделав определен­ную работу по шагам, человек идет каким-то иным путем, скажем, церковным, или еще как-то... Может быть, у него и получится. Но зато точно известно, что если он будет продолжать работать по ша­гам — у него получится. Как говорится в книге Анонимные Алко­голики: «Мы редко встречали человека, который бы строго следо­вал этим принципам и потерпел неудачу».

Поэтому стоит пробовать, даже если получается не сразу. Что ж, люди ошибаются, и теперь пришло время поговорит о срыве.

 

 

Срывной процесс.

Чтобы понять, что такое срывной процесс, воспользуемся опять несколькими образами.

Широкий путь. Если вы думаете, что, начав выздоравли­вать, наркоман или алкоголик радостно шагает по новому пути, вы заблуждаетесь. Десять лет перед этим наркоман шел иной дорогой, и она было достаточно понятна. Его друзья тоже ходили по этой до­роге употребления, известны были на ней опасности: милиция, пе­редозировка, отсутствие наркотика и др. — и был опыт как-то справляться с этими опасностями. Была (хотя бы вначале) своего рода романтика и уж точно, безответственность в прогулках по этой дороге. Впереди маячил обрыв, за которым последовательно исчезали попутчики, но это же происходило не со мной, я буду поосторожнее... и все равно иной дороги нет... Плохо, страшно, зато знакомо. Когда обозначился иной путь, путь выздоровления, пришлось уйти от прежнего пути совсем. Просто мы пошли напра­во, а широкий путь остался слева. На новом пути нет ничего знако­мого: ни прежних попутчиков, ни понятной перспективы (кроме общих фраз и лозунгов, которым не очень-то и верится), ни даже прежних опасностей. Есть какие-то другие, и еще не понятно, как с ними справляться... Это совершенно новый путь. Нет никакого опыта! У нас есть опыт до зависимости, независимости, — и опыт употребления. Опыта выздоровления у нас, конечно, еще нет! Поэтому наркоман не очень-то торопится отходить далеко от прежнего пути. Выздоровление, конечно, хорошо, но так уж сов­сем расстаться с прошлым, это же очень трудно! Подождите, я вот тут шнурки завяжу, друг встретился — надо спросить его, как де­ла, и вообще... Отойдя от развилки на два шага, наркоман или ал­коголик медлит. Он вроде бы выздоравливает, ему не особенно что-то можно возразить, но если что-то случится в его жизни — или с той стороны громко позовут — он в один прыжок может ока­заться на прежнем широком пути, сначала к своему облегчению, а потом к горьким слезам. Непривычное и потому страшное это но­вое дело — выздоровление.

Развилка. Продолжая предыдущий образ, можно еще пока­зать один вариант, довольно частый среди начинающих выздорав­ливать людей. Человек даже не уходит с широкого пути действу­ющего наркомана или алкоголика, но другой ногой старается все же идти по пути выздоровления. И сначала это у него как-то полу­чается, ну, несколько шагов! При этом он стоит в весьма неудоб­ной и неприличной позе, приветливо кивая попутчикам на обеих дорогах. Зато он знает: если что не так, чуть что плохо — он нож­ку поднял, и вот уже совсем свой на другой дороге. Чуть успокои­лось — он тихонечко ставит ногу на нее опять, мило всем улыба­ясь. Вроде бы выздоравливает, и вроде бы нет... Ходит на собрания АН, говорит о своих проблемах, написал задание по Первому ша­гу — и продолжает общаться с прежними друзьями, «гоняет тягу» в курилке. У человека два лица, «одно из них, конечно, личина: которое ж из двух?» В нашей истории понятно, какое: человек сам себя обманывает выздоровлением, на самом деле он принадлежит еще широкому пути, хорошо бы успеть это вовремя понять. Мож­но предложить такому человеку написать два сценария своей жиз­ни: на широком и на узком пути. После чего попробовать написать третий, средний... И он у него, конечно, не получится, а вместо не­го получится первый и только первый... Может быть, это заставит его сделать выбор.

Альпинизм. Альпинист лезет в гору. Все хорошо, воздух све­жий и очень все красиво. Он старательно забивает крепления в ска­лу, обеспечивает страховку, ищет, куда поставить ногу, находит, уверен и ловок... Но солнышко сияет, день идет, и наш альпинист устал. А гора длинная... Имеет ли он право отдохнуть? Без сомне­ния, он не машина, надо передохнуть. Он закрепился, нашел чуть больше площадку, где хорошо ноги стоят, и встал отдышаться. Но если он чуть дольше будет стоять, чем надо, ноги затекут: его дви­жение, пусть и утомительное, не давало крови застаиваться, а сей­час поза одна, стоять труднее в каком-то смысле, чем идти! Он на­чинает чуть менять положение ног, двигаться на одном месте. Но теперь он уже не выбирает, как ему повернуться, это вынужденное движение, не продуманное и не подготовленное... В этот раз обош­лось. Но если он постоит еще и еще, грунт начнет сыпаться у него под ногами, и он вместо того, как бы залезть вверх, будет хватать­ся за страховку, и стараться не съехать вниз... Это уже другой про­цесс, чем был в начале пути. Действовать надо быстро, уже не он выбирает, куда идти, а хватается за все мало-мальски подходящее, хотя бы и за куст — а тот остается у него в руках, и альпинист по­вис на страховке. У ног уже нет опоры, вся надежда на то, как он раньше хорошо забил крюк. Если он ошибся... грохот, крик, ссади­ны и кровь, хорошо, если не переломы, а бывает и смерть. Не оста­новится, пока его что-то не остановит, пока дно не появится в его жизни. Останется живой, не поломается — полезет опять. Так и мы живем, срываясь и падая. Отсюда понятно, как важна связка в горах, когда вместе идут несколько человек, тогда от малой ошиб­ки они могут удержать и, напрягая свои силы, не дать товарищу упасть. Но если он не хочет страховаться, рискует попусту и любит висеть, раскачиваясь на остальных — они его в связку не возьмут. «Стравят» веревку, чтобы не расшибся, «адью» — и пойдут без не­го, потому что это угрожает их собственной жизни, а он, видно, не понимает, что такое горы, дружба и поддержка.

Вернемся теперь к схеме Джеллинека из главы, посвященной развитию зависимости, и посмотрим на правую часть этой кривой (рис.15). Прекратив употреблять наркотики или алкоголь, осоз­нав свое бессилие перед зависимостью, наш наркоман обращается за помощью: медицинской, психологической, дружеской — для того, чтобы удержаться. Общение с выздоравливающими людьми приносит ему доверие и чувство безопасности, а также новые представления о том, что помогает выздоравливать: границы, ре­комендации, принцип «только сегодня» и др. Он учится видеть и избегать ловушки старых стереотипов, старается поступать по-другому. Все это приносит ему надежду на то, что у него получится выздоравливать, — просто уже получается! — и он видит изме­нения: улучшается его состояние как физическое, так и эмоцио­нальное, появляются первые победы над тягой. Вот тут-то и подстерегает его первая серьезная опасность.

Дело в том, что такое замечательное состояние, которого давно не было, радость (в т.ч. и нереалистичная — эйфория), поддержка (нередко чрезмерные похвалы) со стороны близких и друзей созда­ют ему удобную «площадку», на которой он хочет помедлить и «погреться под солнышком». Он ведь так устал, замучился от зави­симости, а сейчас так хорошо... Наркоман продолжает выполнять все то, что делал раньше: ходит на собрания НА, общается с выздо­равливающими и соблюдает все рекомендации, но не делает ниче­го нового, оставаясь в своем положении. Тем временем его «дого­няют» мысли о последствиях его употребления и чувство вины: действительно, сколько денег «проторчал», не работает, «ничего не делает, только выздоровлением и занимается». Поэтому понят­но, что надо браться за дело, теперь же все хорошо! Надо загладить свою вину за прошлое, тем более, что сейчас он такой хороший...

Он идет работать, зарабатывать свою репутацию, возмещать ущерб (а на самом деле, скорее «затыкать» свое чувство вины за прошлое). Это стоит ему большого напряжения, потому что надо сов­мещать два дела: выздоровление и работу, но выздоровление уже есть, и оно не очень видно, а работа реальна, за нее платят деньги, и самооценка растет пропорционально успехам на работе. Постепенно интенсивная работа становится несовместной с прежним образом жизни выздоравливающего человека, и наркоман начинает поти­хоньку нарушать границы: засиживается на работе допоздна, спит мало, пошел на презентацию, где все пили, а он один терпел... Это же нужно, это моя работа! Он уже едва справляется со своей жизнью, и это вызывает усталость, острую потребность остановиться и отдох­нуть. Наркоман начинает пропускать собрания НА, занятия в тера­певтической поддерживающей группе, он становится одинок. Друзья пытаются поговорить с ним, показывают ему, что все идет в срыв, но он не слышит критики: ему и так тяжело, а от него еще тре­буют дополнительных каких-то действий! Он отторгает тех, кто мог бы ему помочь, обижен на них за то, что

 

Его не понимают, и настра­ивает себя на то, что теперь он уже «должен справиться», несмотря ни на что. Понятно, что такое напряжение приводит его закономер­но к ситуации, когда перед ним оказывается стакан, и он думает: «Во-первых, это же не мой наркотик! У меня с ним не было проблем! Во-вторых, я только один раз, должен же я, наконец, отдохнуть и рас­слабиться во всей этой ужасной жизни! И, в-третьих, никто же не уз­нает!». Он употребляет, и потом начинается уже достаточно понятная скучная цепочка лжи, повторений употребления, возвращения к своему наркотику и пр. и пр., и наркоман быстро обнаруживает се­бя там, где он был еще недавно — в ужасном употреблении. Хоро­шая жизнь выздоравливающего человека развеялась как дым, а вер­нуться к ней не пускает ложное чувство вины перед теми, с кем выз­доравливал: «Я не смог, а они смогли, я хуже их, я их предал, я дру­гой, у меня не получится...» — и тому подобный вздор.

Если же наш наркоман успешно миновал эту ловушку-развил­ку, он продолжает выздоравливать. Оставаясь честным с самим со­бой, отвечая за свои поступки и выздоровление в целом, он прини­мает как факт свои чувства вины, гнева, обиды и постепенно начи­нает их проживать, выходя из них. Близкие видят его ответствен­ность и взросление, и начинают постепенно ему больше и больше доверять — и успокаиваются. Он же, преодолевая внутреннее соп­ротивление, начинает всерьез работать по Шагам.

Дело в том, что, хотя элементы Первого, Второго и Третьего шагов уже были в его жизни до этого момента, они касались скорее его преж­ней жизни в употреблении, а у него уже довольно давно идет жизнь другая, трезвая. Вот теперь ему и надо разобраться в своем бессилии и помощи в нем. Тут он обнаруживает, что рядом есть друзья. Он боль­ше не одинок, притом, что уже может быть в уединении. Одиночество исчезает из жизни, и вместе с ним отчаяние и тяжелая злость. Более того, по мере работы по Третьему шагу он видит, что его контакт с эти­ми людьми происходит так, как писал об этом авва Дорофей⁴⁶ (только сам он этого имени, вероятно, не знает): образуется особенная бли­зость с теми друзьями, которые, как и он, стремятся к тому, чтобы Бог действовал в их жизни. Устремление себя к Богу сближает тебя с дру­гими людьми, потому что Бог-то у нас один! (рис.16). Бог видимо действует, присутствует на его пути, следы этого Присутствия опозна­ются им и создают удивительное чувство наполненности, безопаснос­ти и смысла. Молитва естественно становится частью жизни, он прост и ясен в общении, что создает ему мир в семье и общество друзей. Пря­мо рай... Не тут-то было. В этой нормальной, в общем-то, для человека жизни присутствует еще один фактор, который становится все нас­тойчивее: совесть. Появляется некая нравственная линейка «хорошо» \» плохо», и не каждый поступок так прост и безоблачен, как это казалось совсем недавно. Радостные события перемежаются с испыта­ниями, и тут новый поворотный пункт.

Как хочется сохранить безоблачную, спокойную жизнь! Разве он не заслужил ее своими усилиями? Он просто научился действо­вать правильно, вот жизнь и наладилась. Теперь она всегда будет спокойной, если он опять будет поступать правильно. Он освобо­дился от гнета зависимости, и не собирается опять делать свою жизнь хуже. Что же ему мешает? Надо это просто убрать. Жена слишком нервная, подозревает, плачет — буду поменьше бывать дома. На работе напряженно — поменяю работу. Друзья говорят, что я изменился, поругался с ними... Что же они мне все мешают выздоравливать? Такая была хорошая жизнь! Нет, я, конечно, не буду с ними рвать отношения, я просто им объясню, надо — по пять раз буду объяснять, что они делают со мной не так, где они мне мешают жить. Они не понимают, хотя они, в общем, хорошие люди, и я их даже люблю... Но надо повоспитывать.

Почему-то не слушают, не воспитываются. Пошел к другим друзьям, рассказал им все, не переставая рассказывал на собра­ниях НА, как он борется за светлую, добрую жизнь... Ничего не получается, напряжение только растет. Они не хотят меняться, значит, мне с ними не по пути. Ушел от жены, порвал с двумя друзьями, с которыми выздоравливал с самого начала. Появи­лись другие люди в жизни, потом исчезают и они. Что же так много не-друзей вокруг? Одиночество пришло как-то неожиданно, и уже не придешь к старым приятелям — просто стена раз­деляет с ними. Ничего, надо справляться одному, и не такое прожили. Главное — не сорваться, а остальное как-нибудь. Ус­тал только очень... Хронически устал, просто от такой жизни ус­тал... Как же так получилось, что позвонил «барыге»? Что меня стукнуло? Ну ладно, только повидаюсь с ним, ничего «брать» не буду, просто поговорим о том, о сем, вспомним старых знако­мых... Через два часа сидел и плакал, употребив, и звонил ста­рым друзьям. «Я все понял, я завтра приеду». Не приехал, и пропал на полгода.

 

Рис. 16. Как дружат люди

Заметим некоторые закономерности:

♦ «Развилка» на пути выздоровления возникает, как правило, в хорошие времена, когда человек спокоен и благополучен. Имен­но там возникает опасное замедление.

♦ По мере движения по пути срыва, наркоман или алкоголик пос­ледовательно теряет то, чего добился на пути выздоровления. Идет регресс: обратное развитие.

♦ На пути срыва человек вовсе не собирается срываться. У него вполне «благородные» цели, которые он не оценивает, как лож­ные. Сам он не видит своего срыва!

♦ Употребление наступает достаточно неожиданно для самого наркомана или алкоголика, и не обязательно сразу тяжелое. Процесс возвращения к старому ужасу может занять вторую по­ловину срывного «кольца».

♦ Срыв — это всегда обманутые ожидания, какими бы они не бы­ли. Это в характере дьявола: поманить, обмануть и оставить ни с чем или с ничтожным результатом. Человек никогда не полу­чает того, на что рассчитывал, идя в срыв.

К сожалению, новое «дно» становится хуже, чем предыдущее, хотя сам наркоман прошлый раз думал, что хуже уже некуда. Это похоже на то, как буксует машина: чем дольше буксует, тем ниже садится колесо. Финал известен: безумие (если наступает) и смерть. Оттуда еще никто не возвращался выздоравливать. Поэтому надо успеть вернуться.

Понятно, что когда я писала о наркомане, это делалось для об­легчения изложения: все это легко переносится на историю алко­голика. Детали процесса тоже могут быть разные, например, вмес­то работы может появиться «большая любовь», которая наконец-то посетила нашего алкоголика, должно быть в награду за его труды в выздоровлении. Это может быть на самом деле любое дело, ко­торое отличается от выздоровления, и потому ему противостоит.

И последнее: есть большая радость во всей этой грустной теме. Дело в том, что срывной процесс — это процесс, и если человек на­ходится пока еще в общении, и его близкие видят его неблагополу­чие, и он сам осведомлен и натренирован, чтобы видеть признаки срыва — а они формализуемы в общем и конкретизируемы для каждого пациента в отдельности — срывной процесс можно оста­новить. Тогда регресс сменяется вновь прогрессом, человек вос­станавливает потерянное и возвращается к выздоровлению на ра­дость себе и всем вокруг.

Более того, я должна вам сказать, срывной процесс бывает у каждого выздоравливающего наркомана. Это потому что дьявол силен, а люди делают ошибки. И все мы когда-то устаем, и жизнь сложна. Поэтому срывной процесс — это одна из главных тем рабо­ты в поддерживающей реабилитации, и при неизбежности срывно­го процесса для всех и каждого, фатальной неизбежности срыва нет. Это грубая ошибка — считать, что раз болезнь хроническая, обязательно должны быть рецидивы. Как срывной процесс — ко­нечно, да. Как употребление, срыв — конечно, нет! Для того и ра­ботаем в выздоровлении все вместе.

 

Глава 2

МЕТОДЫ РЕАБИЛИТАЦИИ

 

Рассказывая о выздоровлении по первым трем шагам, я опира­лась скорее на процесс, который идет в реабилитационном центре. Мне это, конечно, ближе, и там все более формализовано, а потому легче рассказать об этом. Но это совершенно не означает, что реаби­литационный центр — единственный путь. Многие наркоманы и алкоголики выздоравливают, посещая только собрания Аноним­ных Алкоголиков или Анонимных Наркоманов. Есть реабилитаци­онные центры и общины с другими формами работы, там скорее просто учатся жить вместе. Тогда основная реабилитация проходит подспудно, человек усваивает иной способ думать, чувствовать и жить более постепенно и на практике.

Мне хочется высказать здесь свои понятия о том, что такое пра­вильно организованный процесс выздоровления. Может быть, это наша профессиональная «кухня», которая не так интересна зави­симым людям и их родственникам. Но мне кажется, нам все же важно обсудить основные положения процесса реабилитации в этой книге, потому что когда вы выбираете для себя реабилитационный центр или иные пути помощи, нужно сделать обоснованный выбор. В то же время эта глава может быть полезна тем, кто профессио­нально помогает выздоравливать алкоголикам и наркоманам: кон­сультантам и психологам.

В основной реабилитации, если она проходит в профессио­нальном формате, желателен формат дневного или полного стаци­онара для того, чтобы курс был достаточно интенсивным. Нужно, чтобы пациент практически непрерывно был в поддерживающей среде группы. Продолжительность основной реабилитации от 35 до 90 дней и более.

Иногда считают, что полный стационар дает лучший результат. Не могу с этим согласиться, у нас в «Зебре» были оба варианта, и более эффективным оказывается дневной стационар. Отчасти, правда, это связано с «естественным отбором» пациентов на пер­вичном приеме: особенно тяжелых мы направляем в полный стаци­онар, а они, вероятно, имели бы больше шансов сорваться в днев­ном стационаре в процессе. Но я думаю, что главная причина в другом. Полный стационар закрывает пациента на 35 дней от опаснос­ти употребления, и он чувствует себя замечательно защищенным, отложив свои проблемы выживания до выхода из стационара. В центре он, конечно, работает с возможными стрессовыми ситуаци­ями, опасностями, но это уровень школы. В формате дневного ста­ционара опасности есть каждый день, и потому в «боевых» услови­ях пациент гораздо точнее и быстрее учится безопасно жить в горо­де, чем его собрат в полном стационаре. А поддержки в дневном стационаре для этого достаточно, есть разработанная система «те­лефонной терапии» и другие пути помощи. Более активно в выздо­ровление включается семья, по крайней мере, пациент несет акту­альные семейные проблемы каждый день в центр, и это тоже более реалистично. Наконец, именно в формате дневного стационара только и возможно ежедневное посещение городских собраний Анонимных Алкоголиков и Анонимных Наркоманов, которые по окончании базового курса будут основной поддерживающей си­лой, и к ней надо еще привыкнуть. Опыт показывает, что, как пра­вило, пациент, который хочет выздоравливать, имеет для этого достаточно возможностей в условиях дневного стационара.

В то же время крайнее физическое истощение пациента, не поз­воляющее ему ездить каждый день в центр (а за наркотиками — ездил?), возможность осложнений, неблагополучный дом (напр. брат продолжает «колоться»), реальные опасности преследования и некоторые другие обстоятельства могут вынудить поместить па­циента в режим полного стационара. Если он имеет детоксикационное отделение, перевод пациента из детокса в реабилитацию бу­дет более мягким.

Попытки поместить пациента под охрану, чтобы он не мог поки­нуть центр и употребить наркотик, физическая изоляция его от наркотика, о которой мечтает большинство родителей и с ужасом думают сами наркоманы и алкоголики, крайне редко оправданы. Как правило, они заканчиваются немедленным употреблением после выхода из центра, или намеренным нарушением режима для выписки и употребления. Каковы бы ни были условия в таком центре, он воспринимается как тюрьма, и вызывает страстное же­лание вырваться оттуда, поэтому усилия, денежные затраты здесь себя не оправдывают. Мне известны, впрочем, несколько случаев, когда такая изоляция оказывала без сомнения положительное влияние на пациентов, просто спасала им жизнь. Но это скорее исключения, чем правило. Очень трудно научиться жить без нар­котика в реальной жизни, если ты под охраной. Такой путь игно­рирует факт болезни и считается, что «в нормальных условиях са­мо все восстановится». Это просто неправда.

В нашем центре охраны нет. Он окружен жилыми домами, ребя­та выходят в перерывы в общий двор, курят, играют в мяч, просто живут. Каждый имеет право уйти прямо сейчас, и именно поэтому, если возникает сильное желание уйти, пациент приходит и снача­ла говорит об этом, а мы работаем с его тягой, проблемами и стра­хами. Если мы когда-нибудь и заведем охрану, она скорее будет ох­ранять нас от незваных посетителей, чем наоборот.

С каждым пациентом при поступлении в центр подписывается соглашение, в котором оговорены его и наши обязанности, что сра­зу ставит вопрос о сотрудничестве в центре и разрешает множество вопросов и недоумений. Одним из простых требований является право персонала в любой момент попросить пациента пройти ана­лиз на следы наркотиков или алкоголя, анализ проводится тут же, и результат готов уже через 3 минуты. Отказ от анализа означает признание факта употребления и означает выписку из центра. По­этому мы не следим за пациентами, а просто проверяем анализы так часто, как захочется — раз в несколько дней или даже недель, или хоть пять раз на дню. Обманывают нас редко, мы уже научи­лись справляться с этим.

Мы уже говорили, что в основе метода реабилитации лежит груп­повое и индивидуальное психологическое консультирование по программе «12 шагов» в рамке классической недирективной психотерапии. Формат основной реабилитации варьируется в зависимос­ти от школы и предпочтения работающих в ней психологов и кон­сультантов, но обязательно включает:

♦ Групповое консультирование, в котором пациенты ра­ботают по программе «12 шагов» с помощью специальных за­даний. Существует «протокол», т.е. обязательный список за­даний, которые, как правило, каждый пациент должен выпол­нить за время курса, и специальные задания, которые пишут­ся для конкретного пациента в помощь ему для решения его особенных или слишком острых проблем. Пациент, пользуясь этими методическими материалами, письменно заранее гото­вится к обсуждению указанной темы, и его задание становится посылом для работы круга по данной теме, началом события, которое состоится теперь уже не только в его жизни, но в жиз­ни круга как общности.

♦ Процессуальные («малые») группы, работающие с личностными проблемами пациентов. Подготовки к ним не требуется, работают с состояниями «здесь и сейчас» в связи с прош­лым опытом. Лучше не ограничивать группу формализованными правилами, которые естественно вырабатываются в процессе ее работы. Это самые интересные, самые глубокие группы, именно там чаще всего возникают осознавания, в корне меняю­щие жизнь и выздоровление человека.

♦ Информационно-тренинговый блок: лекции (не слишком много: усвоится только 10% информации, лучше вре­мя потратить на групповую работу); тренинги по отработке важ­ных навыков или различные иные техники: психодрама, артте­рапия, релаксации, и другие. Необходимо избегать любых тех­ник, влияющих на состояние сознания пациентов: визуализации и медитации, холотропное дыхание, реберфинг, гипноз всех ви­дов, и др. Болезненная психика пациента имеет тенденцию пере­носить изменение состояния сознания на известный ей опыт при­менения наркотиков и алкоголя, и нередко медитация или хо­лотропное дыхание становятся заменой наркотика при том, что терапевт имеет в виду совершенно иные цели. Именно поэтому они могут быть довольно эффективны для снятия тяги у пациен­та, но цена слишком высока. Кроме того, из-за этого переноса ре­зультат может быть совершенно иным: тяга может стать неуп­равляемой и очень сильной. Наконец, это противоречит концеп­ции недирективности и принципам программы «12 шагов».

♦ Духовные группы. В них акцент стоит на обсуждении и начале разрешения духовных вопросов, возникающих при выз­доровлении. Хотя духовными темами занимаются, без сомне­ния, и остальные виды активностей, в особенности «шаговые» группы, нужны специальные группы для обсуждения этих воп­росов. Нужно особенное внимание уделить квалификации кон­сультанта, работающего в этой области, у него должна быть про­фессиональная специальная подготовка (например, духовное образование), как никакая другая, эта работа должна быть точ­ной. Темами духовных групп могут быть молитва, прощение, смерть, любовь... Важно, чтобы духовные группы не станови­лись религиозными, чтобы не было практики духовного наси­лия во время реабилитации. Например, если в центре есть груп­па, где работают с Евангелием, обязательно параллельно долж­на идти другая группа, например, группа по изучению «шагов», так чтобы у каждого пациента каждый раз был выбор, в какую группу он сегодня пойдет: работа с Евангелием (а также с любым другим религиозным текстом) должна быть строго факультативной.

♦ Смешанные группы с близкими пациентов. Жела­тельно, чтобы это были не «семейные сессии», включающие толь­ко одну семью, но чтобы семьи, встречаясь вместе, могли в груп­пе работать по своим проблемам созависимости, переживания тя­желых чувств, выстраивания адекватных отношений и пр. К со­жалению, формат основной реабилитации таков, что работа имен­но с семьей пациента совсем не всегда осуществима: многие близ­кие считают, что их единственная проблема — употребление близкого, а раз сейчас все хорошо, так и незачем «тратить время». Дача, работа или просто усталость оказываются более важны... Сделать ничего нельзя, заставить выздоравливать невозможно, и у родственников, как мы уже знаем, отрицания работают посиль­нее, чем у пациентов. Но все, что в наших силах, мы сделать должны: инициаторами создания терапевтического альянса здесь должен выступать консультант, если нет запроса от семьи. Если же альянс существует, то 12 групповых занятий за три первых месяца — это все же неплохо для начала работы с семьей. Не за­будьте про детей, нередко требуется специальная работа и с ними тоже, хотя бы неявная, в общем кругу. Дети требуют особой дели­катности и внимания, может быть, здесь нужны будут семейные сессии в рамке консультирования семьи, или детей с одним из ро­дителей. Для работы с детьми также требуется специальное обу­чение.

♦ Индивидуальное консультирование. Служит форми­рованию плана реабилитации в альянсе пациент-монитор, рабо­те по индивидуальным особенностям выздоровления данного пациента (в т.ч. и строго конфиденциальным), и текущему мо­ниторингу процесса. Обычно бывает раз или два в неделю, так что эта форма является скорее вспомогательной по отношению к групповой терапии.

♦ Посещение городских собраний Анонимных Ал­коголиков или Анонимных Наркоманов. Очень важная позиция по причинам, описанным в главе, посвященной целям основной реабилитации, поэтому желательно ежедневное посещение этих собраний. Кроме того, в сообществах существу­ет рекомендация: посетить 90 собраний АА\НА за 90 дней. Луч­ше еще в центре начать соблюдать рекомендации сообществ. Важно, чтобы администрация центра не вмешивалась в работу собраний, посылая туда своих консультантов для «слежения» за пациентами, регламентируя, на какие группы можно ходить, на какие — нет и пр. Тем более нельзя обсуждать в центре сдержанность рамки: режим дня, режим трезвости, определяемой с по­мощью специальных анализов, наличие соглашения-контракта и соблюдение сторонами его условий, соблюдение графика выпол­нения заданий, посещение собраний АА и АН и пр.

Важным элементом профессиональной компетенции является ведение документации. По ней нетрудно видеть уровень квалифи­кации персонала. Документация создает системность и преем­ственность работы команды в центре, но, кроме того, помогает консультанту систематизировать свои наблюдения и строить вмес­те с пациентом план реабилитации. Когда пишешь, особенно пони­маешь то, что происходило в кругу или на консультации. Как не хочется порой, мы ведь устаем, да и пациенты ждут нас погово­рить... Документация не только отражает качество работы, но и яв­но способствует ей, поэтому надо «учиться писать». Очень важным требованием является отсутствие в документации компроме­тирующих пациента материалов. В нашей стране мы никогда не знаем, что нас ждет, поэтому на бумаге не должно остаться ни­чего из того, что по секрету, доверяя нам (нашей профессиональ­ной компетенции, в том числе и в этом отношении!), сказал паци­ент. Конечно, это относится и к фамилиям, телефонам и иной иден­тифицирующей пациента информации — наши программы ано­нимные именно в этом смысле слова. Об этом мы обычно говорим и пациентам, показывая и рассказывая о документации, чтобы они чувствовали себя защищенными. Но карты пациентам мы все же обычно не показываем: это наша «кухня», она им ни к чему.

Статистика — один из видов документации. Грамотно работаю­щий центр отслеживает эффективность своей работы в течение 3 лет после поступления в центр пациента. Мы это делаем в соответ­ствии с приведенной на рис. 17 блок-схемой. Она достаточно ясна, так что можно, наверное, ее не описывать, просто пройдитесь по «стрелочкам», и поймете, что может случиться с пациентом реаби­литационного центра в жизни.

Началом статистической обработки считается момент выхода из курса основной реабилитации, поскольку именно он закладывает ба­зис, который потом будет работать более или менее эффективно: бо­лее или менее, это как раз нам и предстоит определить. Каждый ромб — это вызов нашему пациенту и всем нам. Как мы откликнемся на этот вызов? Статистика, понятно, отличается год от года, но в целом, по опыту нашего центра можно вывести некие средние цифры.

Выздоровление без срывов в течение 3 и более лет — удел нем­ногих, только примерно 15% счастливчиков идут этим прямым путем (группа А). У оставшихся 85% все же бывают срывы, кото­рые приводят к разным результатам. Около 35% после одного или нескольких эпизодов срыва возвращаются за помощью, переста­ют срываться и стабильно выздоравливают, за этих «битых» мно­го «небитых» дают... (группа Б). Третья группа продолжает ходить по цепочкам срыв — выздоровление все три года (группа В), их около 15%. Еще примерно 32% либо пошли выздоравливать в об­щины, церковь и «иные пути помощи», либо «пропали без вести» — надеемся, что живы (группа Г). Последняя, печальная очень группа Д — те, кто умерли в срыве, и не успели дождаться выздо­ровления, их примерно 3%.

В этой статистике есть очень хорошее: всем, кроме группы Д, на­ши совместные усилия продлили жизнь, и половина наших паци­ентов — выздоравливают (А+Б). Другие (В+Г), надеемся, успеют. Если помните, их всех, кроме 3% «чудес», ждала смерть. Ради это­го счастья все наши муки, усилия и долгий труд. Как трудятся на­ши ребята, знают только такие же выздоравливающие, как они са­ми, и потому Бог им так чудесно помогает.

 

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: