Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Духовные оружия против страха



— Батюшка, как понять, что твой страх патологический, чрезмерный?

— Человеку свойственно многого в жизни бояться, это естественно. А патологический страх — это, наверное, такой страх, который парализует волю и настолько овладевает человеком, что тот утрачивает способность действовать самостоятельно. Такой страх не предупреждает от опасности, а отравляет жизнь человека.

— Почему один человек боится меньше, а другой человек в такой же ситуации — гораздо больше, доходя до этого самого патологического страха?

— Это вопрос скорее не к священнику, а к психологу. Назову лишь одну причину, которая мне лично, как священнику, представляется тоже серьезной причиной, и которая лежит в основе очень многих страхов. Это маловерие.

В Священном Писании есть такой эпизод, когда Господь одному человеку, оказавшемуся в очень страшной ситуации, говорит: «Не бойся, только веруй». Эти слова для меня являются во многом ключевыми, когда я размышляю о том, что является причиной страха и каким путем нужно идти, чтобы страх преодолевать: не бойся, только веруй.

Страх и вера в этом высказывании противопоставляются, хотя на первый взгляд это может показаться непонятным. Если сделать опрос на тему, какое слово противоположно слову «вера», то в первую очередь, наверное, скажут «неверие» или «атеизм». А вот, судя по этим словам, — страх. «Не бойся, только веруй» — значит, чем больше будешь верить, тем меньше будешь бояться, и наоборот: чем меньше ты веришь, тем больше боишься.

Есть в Евангелии и другое место, когда апостолы переплывают море на лодке. Море разбушевалось, а Господь уснул и спит; и ученики, испугавшись, будят Его и говорят: «Учитель! неужели тебе нужды нет, что мы погибаем?» Господь запретил буре — она прекратилась, всё утихло. Он к ним обращается и говорит: «Что вы так боязливы? как у вас нет веры?»

Если дальше идти от Священного Писания, есть такие прекрасные стихи в Псалтири — 26 псалом, он начинается словами: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся?» Эти слова — они очень часто звучат в Церкви, — мне кажется, тоже ключевые. Они объясняют причину многих страхов, которые наполняют человека.

Когда совершается служба в храме, то священник неоднократно благословляет молящихся в храме людей словами: «Мир всем!» Что такое мир? Мир и есть, в общем-то, отсутствие тревог, страхов. Ведь ничто так не нарушает мир, как страхи и тревоги. Когда заканчивается наша Литургия, священник всегда возглашает: «С миром изыдем!» Предполагается, что у всех тех, кто был на службе, кто молился, кто причастился, кто исповедался, в душах должен воцариться мир. А когда этого нет, когда человек отделен от Бога, то любые бури могут бушевать у него в сердце.

Я не хотел бы упрощать и говорить о том, что все верующие люди смелые, они ничего не боятся, а неверующие, наоборот, трусливые. Это не так. Знаю, что среди людей, совершенно далеких от Церкви, неверующих, есть очень смелые и мужественные люди, и они всегда были; и наоборот. Отлично понимаю, что среди людей, которые ходят в храм и веруют, есть люди, исполненные страхами. Поэтому всё не так просто: верую — и ничего не боюсь. Но всё-таки, я считаю, основная закономерность именно эта.

Насчет себя точно могу сказать (это опыт моей жизни): в той мере, в какой я пребываю в вере, из души уходят всякие страхи, становится легко и ничего не страшно, ничего не боишься. Вера, конечно, не покидает — я даже помыслить не могу, чтобы вера меня покинула, чтобы я был неверующим, но когда, по тем или иным причинам, вера не настолько сильна, как она должна быть, по грехам или по каким-то другим причинам, то и начинаешь чувствовать какую-то неуверенность, внутреннюю тревогу, и спешишь вернуть этот мир, эту уверенность, эту силу молитвой и обращенностью к Богу.

— То есть первое духовное средство борьбы со страхом — молитва?

— Конечно. И не только своя личная молитва, но и молитва церковная, участие в Таинствах: исповедь, причастие. В книге отца Павла Флоренского «Столп и утверждение истины» в предисловии есть слова, которые меня в свое время очень сильно поразили, когда я еще был невоцерковленным и только делал первые шаги: «Церковность — вот имя тому пристанищу, где умиряется тревога сердца, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит в разум».

Именно в Церкви, именно в церковности человек обретает мир, покой, уверенность. У всех по-разному, но про себя точно знаю, что до моего прихода в Церковь, до того, как стал сознательно верующим, я по характеру своему был склонен переживать, тревожиться, и состояние тревоги, ожидания перемен к худшему было очень мне присуще. Помню, часто никуда не мог от этого тревожного состояния деться. Но с моим воцерковлением, когда я сначала стал просто верующим, принял крещение, стал читать молитвы, ходить в храм, исповедоваться, это состояние ушло. Сказать, что сейчас, когда я уже священник, мне тревога совершенно не свойственна, было бы неправдой. Бывает, и переживаю, и тревожусь о том, о чем не надо бы тревожиться, но это уже совершенно всё по-другому, несоизмеримо с тем, как это было раньше.

Наверное, пока мы живем, мы все будем в той или иной степени о чем-то тревожиться, но дай Бог, чтобы это было в разумных рамках, чтобы это не мешало нам жить полноценной жизнью и делать то, что мы должны делать в жизни.

— Какие еще известны духовные средства борьбы со страхом, тревогами?

— Одной из серьезных человеческих проблем является зацикленность на самом себе. Следствием этого тоже является страх. Христианская позиция как раз другая. В идеале человек должен забыть вообще о самом себе. Есть одна древняя молитва, в которой есть такие слова: «забывающий себя обретает себя». В той мере, в какой я забываю себя, в такой мере я не просто обретаю себя, но и освобождаюсь от страхов. Потому что самость, обращенность на себя — это такая почва, на которой растут всевозможные страхи и боязни. И наоборот, когда человек отдает себя другим, когда человек живет не по принципу «брать», а по принципу «давать», то страхи уходят. Поэтому чем больше будет эгоизма, эгоцентризма, обращенности на себя, тем боязливее, трусливее и неувереннее будет человек, и наоборот.

— А от чего усиливается страх смерти? Как с ним бороться?

— Во-первых, страх смерти — это нормальный страх. Когда мне от некоторых людей приходится слышать, что они не боятся смерти, я даже не очень в это верю. Посмотрим, повторят ли они эти слова, когда будут лицом к лицу перед смертью. Если для нас образец Иисус Христос и нет никого выше Него, то мы знаем, что Иисус Христос смерти боялся. В Гефсиманском саду Он молился до кровавого пота, просил Отца, чтобы его миновала чаша сия. Это уже говорит о том, что Он, как нормальный человек, не хотел смерти, боялся ее.

Бояться чего-то нормально. Потому что страх — это естественная реакция на то, чего мы не хотим, чтобы было в нашей жизни. Но дальше начинается и другое: кто кого побеждает — этот страх человека или человек страх? Говорят, что храбрый человек — это не тот, кто не боится, а тот, кто умеет преодолевать свой страх и поступать в жизни вопреки ему. Иисус Христос молился о том, чтобы эта чаша была пронесена мимо Него, но когда Он услышал от Отца, что нет, Он должен на это пойти — Он пошел, как ни было страшно и больно.

Дальше возникает вопрос: как сделать так, чтобы этот страх нас не парализовал, не мешал жить полноценной жизнью? Какая сила противоположна смерти? Что может победить смерть?

Только любовь. Вот сейчас мы празднуем Пасху. Смерть побеждена, она побеждена любовью. Любовь — единственная сила, которая сильнее смерти. Следовательно, и страха смерти. Поэтому, чем больше в человеке любви, тем меньше он зависит от страха смерти, тем меньше страх смерти им владеет.

Если говорить о людях неверующих, то для них смерть — это уничтожение, это гибель. С одной стороны — страшно, а с другой стороны, некоторые думают: что там страшного? Ну не будет и не будет...

Для верующего человека смерть — это начало новой, иной жизни. Но верующий человек тоже обычно боится смерти. Почему боится? Потому что все равно это тайна. Человек стоит перед неизвестностью. И хотя даже он верит, что есть жизнь вечная, но верить — это еще не значит знать. Вера всегда предполагает наличие какого-то элемента сомнения. И уже замечено, что в той мере, в какой человек примиряется со своими обидчиками, прощает тех, кто сделал ему какое-то зло, и, в свою очередь, старается исправить вину, искупить ее перед теми, перед кем он виноват (в этом и проявляется любовь), в той мере страх смерти уходит.

В проповедях владыки Антония Сурожского есть прекрасный пример про человека, который умирал от рака. Владыка Антоний (тогда он еще был священником) предложил ему посвятить последние недели или месяцы жизни тому, чтобы примириться со всеми людьми, с которыми он в жизни вступил в конфликт, имел какие-то обиды. Владыка рассказывает, что достаточно долгое время они это делали: он привозил к нему этих людей, они писали письма, молились за тех, с кем не успел примириться при их жизни. Постепенно этот список сужался, люди примирялись. В конце, когда этому человеку оставалось жить несколько дней, он уже был весь высохший, тем не менее, такая радость сияла на его лице! И он тогда сказал, что я телом уже почти мертв, а душой... — я когда был здоров, никогда не чувствовал себя настолько живым и живущим такой полноценной жизнью, которой живет моя душа сейчас; поэтому мне сейчас смешно даже подумать, что существует смерть. Я чувствую, что никакой смерти нет.

То состояние, которое стяжал этот человек своим примирением со всеми, оно внутреннее; не надо никаких доказательств того, что нет смерти — это доказательство внутри тебя. Думаю, и мы в той мере, в какой мы идем этим путем (а Церковь нас и ведет этим путем, мы должны каждый раз идти к Чаше причастия, примирившись со всеми), в той мере человек становится свободен, становится выше этого страха смерти.

Еще одна вещь важна для победы над страхом смерти. Это чистая совесть. Многие святые отцы пишут о том, что чем чище совесть человека, тем меньше он боится смерти. Поэтому работа со своей совестью, очищение своей совести, следование велениям своей совести — это могучее средство обрести мужество и ничего не бояться.

Любовь, чистая совесть, примирение, прощение — вот то, что первое приходит в голову, что должен делать человек, чтобы страх смерти не господствовал над ним.

— Как быть с тревогой за близких? Многим людям такой страх, даже в чрезмерной степени, кажется нормальным, благородным. Согласны ли вы с тем, что боязнь за близких вполне нормальна, даже если доходит до болезненного состояния? Как быть с этим страхом?

— Изначально страх, переживания за близких — это здоровое, нормальное состояние. Скорее, было бы удивительно, если бы мои близкие находились в опасности или был бы тяжело болен человек, а я спокойно к этому относился. Это говорило бы о моей черствости, о том, что у меня каменное сердце. Почитаем святых отцов, даже в Евангелии Господь порой тревожится. И апостол Павел в некоторых посланиях прямо пишет, что он переживает, скорбит, тревожится о ком-то. Поэтому, тревожиться за близких нормально.

Но понятно, что состояние болезненного страха — это состояние ненормальное, а значит, и доходить до этого состояния не нормально. Здесь я опять возвращаюсь к вере. На Божественной службе очень часто звучат такие слова: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу Нашу Богородицу, и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувши, сами себя и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». Смотрите: самих себя и друг друга, и всю свою жизнь Христу Богу предадим. Доверие воле Божией. Ввериться в волю Божию! Вот то, что от нас требуется.

Мы постоянно читаем молитву «Отче наш», в которой звучит «Да будет воля Твоя». Есть прекрасная молитва оптинских старцев: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё, что принесет мне наступающий день; дай мне всецело предаться воле Твоей святой...» Вот тот путь, которым человек преодолевает и тревогу за близких.

Тревога за близких, может быть, даже гораздо больше имеет место, чем за себя. Человек говорит: ну, будь со мной что будет, но я не могу за своего сына не переживать, который сейчас оказался в такой ситуации. Или еще за кого-то. Поэтому, переживания за близких — они правильные, а вот дальше что? Любые сильные переживания выплескиваются во что-то. И тут очень важно, чтобы они правильно выражались. Допустим, я могу ходить и трястись весь, каждому знакомому звонить и говорить: «Как страшно! Какая беда!», — всячески выражать свою тревогу и ничего при этом не делать.

Беспокойство за близких имеет свою энергию. И эту энергию надо во что-то реализовать. И вот она реализуется в то, что у человека трясутся руки, выступает пот, отказывают ноги или еще что-то... А надо эту энергию трансформировать в молитву. В той мере, в какой я боюсь — в такой мере я должен усердно молиться. И тогда этот страх принесет должные плоды.

Переживаешь о ком-то — правильно делаешь, переживай, если человек попал в трудную ситуацию; но пусть это переживание приведет тебя либо в Церковь, где ты напишешь записку, где ты помолишься, поставишь свечку, какую-то жертву принесешь, либо просто будешь сам молиться. Если трансформировать свой страх в молитву, в заботу или в иное полезное русло, то этот страх принесет свою пользу.

В молитве очень важна сила и искренность. Если я вижу, что какой-то человек находится в опасности, но это чужой мне человек, малознакомый, и я чисто по долгу тоже за него помолюсь: «Господи, помоги этому человеку, он в опасности», но сам я за него не боюсь. Это будет одна молитва. А когда я переживаю за этого человека и с этим переживанием молюсь — это совершенно другая молитва. Такая молитва действительно может принести плоды.

Мне сейчас вспомнился эпизод, описанный у отца Софрония (Сахарова) Он рассказывал, как на Афоне они, монахи, наблюдали в окно за лодкой, которая должна была пристать к берегу. Был очень сильный шторм, лодку било. Люди, которые были на лодке, боролись всеми силами, но была опасность, что их сейчас выбросит на скалы, они разобьются и погибнут. Монахи смотрят в окно, молятся, конечно, чтобы им помочь. И молодой монах вдруг сказал неожиданно: «О, Господи! Как же болит у меня сердце за этих людей!» И тогда отец Силуан сказал ему: «Раз ты молишься за них с болью сердечной — значит, они спасутся». И действительно, скоро они всё-таки преодолели, спаслись и поспешили мокрые в храм служить благодарственный молебен.

Поэтому страх, боль в сердце за близких пусть не приводит нас к апатии, когда человек опускает руки, перестает что-либо делать, а пусть человек, наоборот, действует; и молитвой, и теми средствами, которыми, помимо молитвы, он может действовать сам.

— Что такое страх Божий, и имеет ли он что-то общее с обычным страхом?

— Конечно, имеет. Что значит бояться? Это значит, чего-то очень сильно не хотеть. До такой степени не хотеть, что если это все-таки произойдет, то это воспринимается как какая-то страшная катастрофа. В этом смысле страх Божий имеет нечто общее с любым другим страхом.

Но, может быть, этим всё общее и заканчивается. Страх Божий — это единственный страх, который возвышает человека, а не унижает. Любой страх мучителен. Как говорит апостол Иоанн Богослов: «В страхе есть мучение. Совершенная любовь прогоняет страх». А вот страх Божий не такой. В нем не то что нет никакого мучения, а наоборот, он приносит в душу мир, радость, даже более того — веселье. В одной из церковных молитв есть такие слова: «Возвесели сердца наша, во еже боятися имене Твоего святаго» («Возвесели сердца наши, чтобы бояться имени Твоего святого» — ред.). И в некоторых других молитвах встречается: «Господи, дай мне веселиться, пребывая в страхе Твоем» — примерно такой смысл.

На первый взгляд может показаться: как в страхе может быть веселье? А вот страх Божий именно такое имеет свойство.

Дело в том, что обычно не уживаются вместе разные страхи. И тот, кто боится чего-то одного, уже не боится другого. Как говорят, «клин клином вышибают», и один страх может вытеснить другой. Человеку все равно свойственно чего-то бояться. Но когда я боюсь чего-то большего — я перестаю бояться чего-то меньшего. У меня неприятность на работе, я знаю, что мне завтра могут объявить выговор, я этого очень сильно боюсь. И вдруг мне вечером сообщают, что анализы показали страшный диагноз, что мне нужна операция. Естественно, что я уже больше боюсь этой операции. Мне кто-то напоминает про работу — а мне сейчас уже не до выговора, у меня есть страх посерьезней. Т.е. один страх вытесняет другой.

Так вот, человек, который по-настоящему боится Бога, — он уже никого и ничего в жизни не боится. И это здорово. Это по-настоящему мужественный и смелый человек. Потому что если его начнет пугать что-то, то он говорит: «Я Бога боюсь! И я буду еще вас бояться, когда я Бога боюсь?!»

Это было хорошо заметно во времена сталинских гонений. В лагерях, в тюрьмах, в ссылках наиболее мужественно вели себя христиане, верующие люди. Они не боялись там, где боялись другие. Анастасия Цветаева (сестра писательницы Марины Цветаевой) рассказывала в своих воспоминаниях: когда ее арестовали, когда допрашивали, пугали, грозили, она смеялась: «Чего вы меня пугаете? Я Бога боюсь. Что бы вы мне ни сделали — всё это будет во славу Божию, если я буду с верой». И от нее отставали часто, потому что понимали, что таких не напугаешь.

Что же такое страх Божий? Часто думают, что страх Божий — это страх наказания Божия. Это не совсем так. Отчасти это и правильно, что страх наказания; только наказание Божие не надо воспринимать как кару, месть. Как с любимым человеком: я могу этого человека оскорбить, обидеть, и он повернется и уйдет. Он не будет меня никак наказывать, он просто уйдет. И я останусь без него. Человек, который уже имеет опыт пребывания в благодати Божией, который знает чувство близости Бога, пережил пребывание в любви Божией, и который знает, что любой грех, любое недоброе слово, нехороший поступок ведет к тому, что благодать исчезает, тот человек боится ее потерять. Он боится соврать, оскорбить кого-то, боится осудить, потому что он знает, что как только он это сделает, сразу почувствует, что потерял, утратил ту гармонию, радость, тот мир в душе, которые даются только благодатью Божией. Одна из сторон страха Божия — это страх оскорбить Бога, оттолкнуть благодать Божию какими-то своими поступками, которые не совместимы с благодатью Божией. Потому что Бог не может в нечистоте пребывать.

Другая сторона страха Божия — это благоговение. Это ощущение предстояния пред Богом. Ведь мы все верим, что Бог есть. Но мы очень часто не чувствуем Его. Потому что мы ведем себя так, что человек со стороны, неверующий, может сказать: «Он тоже не верит». Да потому что, если бы ты верил, ты бы разве сказал такие слова? Ты же знаешь, что нельзя.

Вот все мы знаем, что нельзя никого осуждать, нельзя злословить. И, тем не менее, мы, верующие люди, с легкостью злословим, осуждаем. И когда говорят: «Слушай, ну вот ты же знаешь что нельзя?» — «Знаю...» — и продолжаешь. — «А вот представь, что здесь сейчас с нами, видимым образом был бы Иисус Христос. При Нем бы ты сказал эти слова?» — «Нет, конечно.» — «Так Он же присутствует здесь невидимо! Ты же в это веришь?» — «Верю. Верю, но не чувствую этого»...

А вот страх Божий — когда человек не просто верит в то, что всё, что происходит в его жизни, в присутствии Божием происходит, а когда он каким-то непостижимым чувством реально ощущает присутствие Божие рядом с собою. И именно это ощущение не позволяет ему сделать многих вещей, которые он мог бы сделать по причине своих немощей.

Всегда страх представлялся чем-то недостойным. Сказать, например, «Я боюсь на войну идти» — было стыдно. А вот сказать «Я Бога боюсь» — это всегда считалось силой, достоинством человека. Помните, как на кресте, когда распинаются два разбойника рядом с Иисусом Христом, один поносит Иисуса Христа, а второй говорит: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Как раз не бояться Бога в те времена, считалось чем-то постыдным.

Помню в детстве, когда о вере в Бога я еще ничего не знал, с недоумением читал слова Пушкина о ветре в любимой «Сказке о Царе Салтане»: «Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе. Не боишься никого, Кроме Бога одного». Теперь эти слова очень близки и понятны! Этого и хочу пожелать всем и себе: не бояться никого, кроме Бога одного.

© Pobedish.ru

Об авторе: протоиерей Игорь Гагарин

Read more: http://www.pobedish.ru/main/strah/duhovnaya_borba_so_strahom.htm#ixzz4yW3ci7urСтрах и разрушение сопричастности

— Как понять, что твой страх, тревога выходят за пределы нормы? Каковы критерии патологии?

— Болезненные страхи обладают свойством навязчивости. Они «наваливаются» на человека. Они парализуют его сознание, его обычную жизнедеятельность.

Кроме того, возникают болезненные физиологические реакции. При невротической тревоге у человека, чаще всего, учащается сердцебиение, может повыситься давление, начинается обильное потоотделение, человек чувствует мышечную скованность, бывает, что от страха человек не может сдвинуться с места, у него оказываются скованы ноги — такой ступор наблюдается. А бывает, тревога невротического характера вызывает состояние паники, возбуждения, когда человек не может сидеть на месте: начинает метаться, может плакать, непроизвольным образом жестикулировать. Человек чувствует вдруг, что по его щекам текут слезы, и он сам не понимает, почему это происходит, и, может быть, даже осознает неадекватность этих реакций, но не может с ними ничего поделать. Т.е. невротические реакции могут появляться сами собой, помимо воли, помимо интеллектуальной, сознательной оценки происходящих событий.

— Страх и тревога — это примерно одно и то же?

— Обычно, когда речь идет о тревоге, отсутствует указание предмета, конкретного объекта. А страх — это всегда страх чего-то. Некоторые люди боятся вполне определенных вещей: темноты, высоты, кто-то боится воды — не может заходить в реку или в море, кто-то боится собак, кто-то боится летать на самолете, кто-то — ездить в машине. Как правило, провоцирующими факторами таких страхов являются события в прошлом: либо человек сам попадал в ситуацию — тонул, захлебывался, и в итоге он боится воды, или видел, что кто-то другой тонул и его едва откачали; или, к несчастью, он оказался свидетелем того, что какой-то человек выпал из окна — например, сосед по дому. Это тоже может запечатлеться в сознании — видение чужой смерти или каких-то тяжелых переживаний, которые может испытывать другой человек, который попал в какую-то ситуацию, к которой он не был готов, а, в итоге, она завершилась какими-то трагическими обстоятельствами. И это вполне может быть провоцирующим фактором.

Когда возникает патологический, болезненный, непреодолимый страх, его еще называют фобией. «Фобии» — это страхи, которые испытывает человек помимо своей воли. Они вызывают очень тревожные, субъективно-неприятные переживания, которые оказывают на человека подавляющее воздействие. Из-за возникших фобий его жизнь не может протекать по-прежнему.

— Есть ли еще какие-то виды страхов?

Да, есть. С некоторыми видами страха мы постоянно живем, нам никуда от них не деться. К ним относятся, так называемые экзистенциальные страхи. Экзистенциальный страх неразрывно связан с ощущением завершенности, конечности человеческой жизни. Каждый из нас знает, что рано или поздно наступит смерть. Кроме того, существует также страх неизвестности, страх непредвиденного развития событий, страх одиночества, переживания собственной беспомощности и другие. Человек отличается от животного именно наличием экзистенциальных страхов. Коль скоро мы представители рода человеческого, мы с этими страхами и тревогами идем по жизни. Человек должен научиться двигаться вперед, к своему будущему, не зная, что оно принесет: горе или радость.

— Почему один человек в определенной жизненной ситуации боится больше, а другой меньше? От каких качеств человека это зависит?

— Несомненный факт, что существуют индивидуальные различия в переживании тревоги и страха у разных людей. У некоторых людей эти переживания характеризуются особенной остротой и интенсивностью. Это люди невротического склада. Они имеют такие особенности нервной системы и психики, которые делают их повышенно впечатлительными, ранимыми склонными к преувеличению реальной опасности. Таких людей называют в психологии людьми «тревожно-мнительного, фобического типа». Они довольно часто страдают склонностью к ипохондрии: очень боятся боли, боятся заразиться какой-либо болезнью, живут и постоянно прислушиваются к своему состоянию здоровья.

Кроме того, на обостренное переживание тревоги и страха оказывают влияние приобретенные психологические травмы. В жизни некоторых людей могут трагическим образом сложиться обстоятельства, когда, когда на протяжении короткого периода времени один за другим уходят из жизни близкие люди: мать, отец, брат, сестра… Не дай Бог, кто-то теряет единственного ребенка… Это одна из самых больших и тяжелых потерь. Когда у человека так выстраиваются события, он особенно остро ощущает то, что жизнь человеческая скоротечна, что есть некая ограниченность человеческих сил и возможностей, что человек подвержен болезням и опасным ситуациям, — тогда даже небольшие неприятности очень болезненно переживаются. Совокупность накопленных травм в предыдущей жизни, может обусловить обостренное восприятие переживания текущих страхов и тревог.

Что еще может сыграть роль? Все мы очень отличаемся по способности преодолевать трудности. Это напрямую связано с развитием человеческой воли. Есть люди, которые умом всё понимают, но воля у них недостаточно сформирована, поэтому и способность к целенаправленному волевому усилию тоже ограничена. Есть люди, которые в трудных ситуациях способны мобилизоваться, смотреть своему страху в глаза и идти прямо на него, можно сказать — напролом. А есть люди, которые постоянно ищут окольные пути, пытаются избежать этих опасных жизненных ситуаций, осторожничают, подстраховываются или до поры до времени создают для себя иллюзии, что «это меня не касается», «эта опасность пройдет мимо», «умирают только другие», «болеют только другие», «для меня этого ничего не существует».

В зависимости от типа нервной системы, от темперамента и формирующегося типа личности у каждого человека существует своя определенная форма психологической защиты от непредвиденных и опасных ситуаций. Можно сказать, что существует некоторый набор стратегий поведения человека, при помощи которых человек преодолевает свой страх и тревожность.

Есть люди, которые склонны в минуту опасности паниковать. Они никак не борются со своим страхом, не ищут никаких обходных путей для решения проблем, — они сразу капитулируют, сдаются и начинают дрожать всем своим существом. В биологии есть такое явление — живой организм может впадать в анабиоз, в состоянии ступора или спячки. Точно также могут себя вести и люди: раз — и человек закрывается, психологически «захлопывается», входит в своеобразную капсулу. Когда такой защитный механизм начинает действовать, взрослый человек может впадать в детское, инфантильное состояние. Он становится беспомощным, наивным, глуповатым существом, которое не может отвечать за свои слова и поступки. На основе такого состояния человек может совершить «уход в болезнь». Перед лицом опасной ситуации у человека могут развиться различные соматические недомогания, потому что болезнь тела переносится гораздо легче, чем внутреннее состояние страха. В этот момент у человека может и поясницу сковать, и давление может подскочить, и сердце заболеть…

В трудных ситуациях у такого человека всегда находится какая-то болячка, которая избавляет его ответственности за принятие решений. Он ложится на больничную койку или на домашний диван и говорит: «Всё, я больной». Для него собственная болезнь становится неким убежищем, в которое он погружается; тогда уже не он сам что-то решает, а другие люди начинают о нем заботиться, начинают думать, как ему помочь и как его вылечить. В этих случаях человек создает из своих физических страданий для себя своеобразный «кокон», из которого он не хочет выходить. Он болеет и не хочет выздоравливать. Почему? Потому что как только он выздоровеет, ему надо отвечать за свои поступки и решать реальные проблемы. Существуют люди невротического склада, у которых целый букет болезней. Эти болезни есть проявление психосоматики: они являются частью психологической реакции на возникшие жизненные проблемы. Одна болезнь кончается, — начинается другая. Они болеют, болеют и болеют… Часто врачи их лечат и не могут вылечить: то одна часть тела болит, то — другая: то — печень, то — селезенка, то — поясница, то — давление, и опять по кругу. И эти люди ходят по врачам, лечатся, но вылечиться долго не могут, потому что в основе этого букета симптомов есть психологический корень — «уход от проблем». Этот психологический механизм может быть осознанным, а может быть и бессознательным.

Такие люди выздоравливать не хотят, поскольку они получают некоторую выгоду от своего положения «вечно больного человека». Логика простая: «Что вы хотите от больного человека?» С него ничего нельзя взять, ему ничего нельзя поручить. В нашей практике встречались такие люди, которым очень хотелось задать вопрос: «А что вы будете делать, когда вылечитесь? У вас есть какой-то план дальнейшей жизни?»

Конечно, чаще всего мы можем видеть такой букет страданий и такую линию поведения у людей пожилого возраста. Существует достаточно много людей, которые вышли на пенсию и уже не работают, и вот когда еще в семье начинаются какие-то неурядицы, или возникают потери близких людей (умер муж, умерла жена, близкий родственник), и человек начинает ходить по замкнутому кругу постоянно возникающих болячек: ходит по врачам, лечится, а лучше ему не становится, потому что он не знает, как теперь ему жить дальше.

В основе патологических видов страха и тревоги, которые называются фобиями, как правило, всегда лежит причина — первоначальное переживание, когда человек столкнулся с некими трудностями, был растерян, унижен, подавлен или шокирован. Это опыт переживания своей немощи, непроизвольно откладывается в памяти человека. Откладываются и забываются, поскольку неприятные, травмирующие, болезненные события вытесняются из сознания человека, но не исчезают совсем. Об этом писал еще З. Фрейд. Через какое-то количество времени это может проявиться в виде патологического вид страха, который вдруг внезапно наваливается на человека. Откуда ни возьмись, вдруг у человека открывается навязчивый страх, ужас от того, что он, скажем, оказывается в толпе людей. И он не может понять, почему. Человек когда-то, быть может, очень давно, получил удар по своей нервной системе, по своей психике, по своему личностному строю, что-то в нем дрогнуло, нарушилось, какая-то «трещинка» возникла, а со временем она только разрастается. И вот через какой-то период времени на это переживание могут наложиться новые обстоятельства жизни, и в результате страх может явиться к человеку вторично, в виде состояния фобии. Возникает тягостное душевное состояние, которое он уже не может усилием воли прогнать, поскольку теперь это состояние им уже им владеет.

Очень многие виды страха рождаются еще в детстве, и наш опыт практической работы показывает, что часто на приеме оказываются люди, которым уже, может быть, 40-50 лет, но они говорят о том, что на протяжении всей своей жизни пронесли какой-то страх, связанный, например, с тем, что отец пил, жестоко порол ремнем ребенка. Дети, которых собственные родители недолюбливали, жестоко наказывали, унижали и угрожали выгнать из дома, вырастают невротиками. У некоторых из них даже развиваются душевные заболевания или появляется склонность к суициду.

— Пожалуйста, расскажите подробнее о страхах, идущих из детства.

— Бывает так, что детские страхи может спровоцировать не агрессия, а равнодушие родителей — скажем, равнодушное, эмоционально холодное отношение матери к ребенку. Например, женщина первоначально хотела сделать аборт, но не сделала, ребенок все же родился, но он может в последствии вызвать у нее раздражение и гнев. Когда ребенок оказывается нежеланным, ненужным, когда он воспринимается как обуза, мать может жестоко с ним обращаться. Очень часто причиной эмоционального отвержения ребенка становится обида на мужа, отца ребенка, который пьянствовал, изменял или ушел из семьи в период беременности. Смотрите, ребенок ни в чем не виноват, но он живет и развивается в атмосфере материнской нелюбви, равнодушия, отсутствия какой-то теплоты и ласки.

Для того чтобы дети хорошо развивались, хорошо учились, были разумными, очень важна материнская забота, ласка и любовь. Особенно в первые полгода, когда женщина еще кормит ребенка, подносит к груди, когда она поет ему колыбельные песенки, когда она его нежно целует. В этот момент формируется привязанность ребенка к матери, положительное отношение к ней, а также положительное отношение матери к ребенку. И вот когда эти отношения симметричны, ребенок хорошо развивается.

Но многие дети этого не получают. Ведь сейчас есть такие молодые женщины, которые не хотят кормить ребенка грудью, потому что боятся испортить фигуру. Ребенок не получает материнского молока, его кормят смесями, его редко берут на руки; какая-нибудь няня его воспитывает, но не мать. Эта отчужденность от матери, отсутствие эмоционального тепла, проявления любви, нежности лишает ребенка очень важного ресурса, из которого его душа, психика и его личность питаются. В результате, чем старше ребенок, тем больше проявляется таких неприятных последствий. Как раз у детей недолюбленных, необласканных матерью в самом раннем возрасте, очень часто появляется безотчетная напряженность, страх, боязливость, неуверенность в себе. Такие дети часто боятся и темноты, и незнакомых людей.

Кроме того, очень чувствительны для ребенка конфликты между родителями. Некоторым родителям кажется, что в раннем возрасте не стоит даже беспокоиться по этому поводу. И ругаются при ребенке грязными словами, иногда даже и дерутся, оскорбляют друг друга, выражают какую-то агрессию, швыряют друг в друга разные предметы. На самом деле, чем младше ребенок, тем сильнее на него воздействует такая конфликтная ситуация. Конечно, самым отрицательным образом действует на психику детей развод родителей. Они могут от этого серьезно заболеть. У некоторых возникают ночные страхи, энурез, заикание, нервные тики, бронхиальная астма, хронические нарушения пищеварения.

Некоторые страхи, к счастью, проходят сами собой с возрастом. Если родители спохватываются вовремя, всё-таки начинают понимать, что у ребенка начались психосоматические реакции невротического плана, они могут исправить ситуацию. Можно лечить симптомы, но если ситуация в семье не станет более благоприятной, если к этому ребенку родители не подойдут со вниманием, с любовью, если они не научатся строить с ним и друг с другом добрые взаимоотношения, то, естественно, то эти страхи закрепляются, а потом вызывают развитие каких-то душевных заболеваний.

— Получается, что страхи тесно связаны с ситуацией в нашей семье?

— Конечно. Причинами страхов могут быть конфликтные отношения в семье или с другими людьми, с которыми мы сталкиваемся в социуме.

Например, есть такой вид страхов, который связан с восприятием пространства: клаустрофобия — боязнь закрытых помещений, а агорафобия — боязнь открытых пространств и большого скопления людей. Люди с агорафобией боятся ездить в транспорте, в частности, очень боятся спускаться в метро; боятся выходить из дома, на улицу, — особенно, когда белый день, когда все куда-то бегут... Мы, москвичи, уже адаптировались и не замечаем, а вот люди, приезжающие из какой-нибудь российской глубинки, говорят: «Ой, вы, москвичи, все тут ненормальные; вы живете в таком бешеном ритме». Я часто езжу на лекции в метро, в ранние утренние часы, когда все идут на работу. В переходе никто ни с кем не разговаривает, стоит напряженная тишина, только слышно мерный топот ног: мы из одного поезда пересаживаемся в другой. Мы видим застывшие, закрытые, «глухие» лица людей. Многие с наушниками, погруженные в свои телефоны, смартфоны, планшеты. Никто никому не интересен, отчужденность полная. Притом, люди стоят лицом к лицу и носом к носу, бывает, минут по сорок в одном направлении едут.

Мы живем в таком социальном пространстве, которое нарушает все законы нормального человеческого общения. Потому что у каждого человека есть личное психологическое пространство, та оптимальная дистанция, которую он устанавливает между собой и другим человеком. Но в таком мегаполисе как Москва, все эти пространства нарушаются. Обязательно в твое личное пространство вторгается кто-то, кого ты не знаешь, кого ты не приглашал, который, может быть, дурно пахнет или вызывающе себя ведет, который к тебе совершенно равнодушен и т.д. Есть люди, которые ужасно боятся этого скопления людей в транспорте, особенно в метро.

По опыту консультаций хочу сказать, что когда такие агорафобия наваливается на человека, он не может работать, т.к. надо каждый день ехать до работы в метро. В основном, этой фобией страдают женщины, причем женщины, которые живут в кругу семьи, но чувствуют свое одиночество из-за какого-то разлада в отношениях с близкими людьми. Когда под крышей одного дома люди живут рядом, но не вместе, человек испытывает чувство одиночества. Разрушение семьи, которая представляет собой психологическое и духовное единство людей, наносит человеческой душе серьезную травму. Человек начинает обостренно ощущать свою беспомощность и беззащитность, бесполезность и ненужность своего существования. Он теряет часто смысл своей жизни. Нам бывает хорошо, когда у нас есть ощущение общности, духовного и психологического единения, сопричастности друг другу. Когда у нас есть «чувство Мы», — тогда мы сильны, уверенны в себе, спокойны. Мы — можем быть очень разными, каждый может заниматься своим делом, но для нас важно иметь «чувство локтя», ощущать поддержку и заинтересованность в наших делах и успехах со стороны близких людей.

Когда такой сопричастности нет — а это сейчас во многих семьях, — когда у мужа своя жизнь, у жены — своя, у ребенка — своя жизнь, тогда мы становимся одинокими в кругу близких людей. Встретились вечером, поужинали, поцеловались, спать легли, утром опять разбежались. Параллельная жизнь. Эта отчужденность рождает глубокое чувство сиротства, бессмыслицы существования. Человека Бог сотворил так, что ему оказывается нужен кто-то Другой. Человеку нужно общение «лицом к лицу», ему нужна доверительность, общность, близость, необходимо единомыслие и поддержка. Как только эта личностная связь теряется, — человек заболевает. Спусковым крючком этой фобии может стать обостренное переживание чувства одиночества, которое приходит к человеку в этот момент, когда люди рядом, но не вместе. Как поездка в метро — «мы рядом, но не вместе».

— Ирина Николаевна, вы говорили, что разные люди по-разному реагируют на стресс, на страх. Один человек идет напролом, другой ищет обходные пути, третий замыкается в «домик»… Это реакции врожденные или приобретенные? Может ли человек изменить свои реакции? Человек, который привык уходить в «домик», может заставить себя идти напролом, например?

— Это зависит от того, как далеко зашла ситуация, насколько болезненная симптоматика охватила человека. Для того, чтобы человек мог с этим побороться, сначала он должен проанализировать ситуацию, он должен уметь рефлексировать. Идя за своим чувством, за своим физиологическим состоянием, он должен прийти к выводу, и самому себе честно признаться в том, чего же все-таки он боится.

Приведу свой личный пример. У меня самой был опыт борьбы со страхом публичных выступлений — социофобией. Во время выступления перед большой аудиторией страх может нас буквально парализовать: при этом нарушается наше мышление и речь, в этот момент человек может растеряться, неожиданно покрыться потом, стать рассеянным, забывчивым. Когда мы заканчивали МГУ, в нашем дипломе была сделана запись о полученной специальности: «психолог, преподаватель психологии». Я сказала себе тогда, что я хочу заниматься наукой и никогда не буду работать преподавателем. Сказала так, потому что внутри меня жило чувство неуверенности в себе, боязнь[ИМ1] больших аудиторий. А в девяностые годы, когда началась перестройка российской экономики, нужно было просто выживать, зарабатывать деньги, чтобы кормить семью и о близких людях заботиться. Поразмыслив, я поняла в тот момент, что у меня нет другого выхода, кроме как пойти преподавать психологию в Институт повышения квалификации учителей. Другой работы тогда не было.

И вот представьте себе, что подготовка к первой лекции вызвала у меня очень серьезные внутренние переживания, реакцию страха, почти что паники. Помню, как я допоздна писала конспекты, без конца перечитывала книжки... Я отгладила всю свою одежду, одела самые лучшие туфли на каблуках, тщательно причесалась. В общем, волновалась жутко. Тревога была такая, что я даже спать не могла в этот момент. И, конечно, когда я пришла на лекцию, я пережила настоящий ужас: в зале сидели одни мужчины! Помню, что я разложила на преподавательском столе свои бумаги. Но я не могла даже оторвать свой взгляд от аудитории и посмотреть в свой конспект. Мне казалось, как только я посмотрю в бумаги, все увидят, что я недостаточно знаю материал. И меня настолько это парализовало… Была скованность ужасная, речь вся разорванная на отдельные фразы... Когда эта лекция закончилась, у почувствовала, что я едва стою на ногах: все одеревенело…Блузка буквально прилипла к моей спине. А потом… Потом начался выход из этого состояния, который тоже длился еще целых два дня. Я без конца прокручивала в памяти все свои фразы, без конца анализировала их и испытывала горькое чувство от того, что все прошло неудачно. На душе было очень плохо… Свой провал я переживала болезненно.

Но, наверное, обучение на факультете психологии помогло, — всё-таки у меня установка на рефлексию существовала. Я начала себя беспощадно анализировать: чего я боюсь? Видимо, страх был связан с тем, что я, действительно, не была достаточно готова к занятиям. Я вынуждена была признаться себе, что пока не владею этим материалом настолько, чтобы обходиться без конспектов. Самое главное, я себе призналась тогда, что, когда я готовилась к лекции, я больше заботилась о том, чтобы выглядеть безупречно, чтобы мой внешний вид соответствовал какой-то пресловутой «норме». Я поняла, что у меня есть крен в сторону погони за внешним, в ущерб внутреннему содержанию лекции. Считаю, что мое исцеление началось с этого момента, от сознания, что я больше беспокоюсь о внешнем, чем о внутреннем.

В тот момент я вынесла себе суровый приговор: для публичной лекции, для работы с аудиторией я пока недостаточно готова. И надо было с этим смириться, с этим осознанием, что хоть у тебя в дипломе одни пятерки, но этот вид деятельности для тебя новый, тебе нужно этому учиться, набираться опыта. И прежде всего, нужно научиться преодолевать самою себя, свой страх.

Мне, действительно, очень помогла эта ситуация. Попав в нее, я поняла, что должна привыкнуть к мысли, что мне придется изо дня в день готовиться к этим лекциям и учиться говорить, общаться с аудиторией. Еще я поняла, что если я буду говорить о чем-то новом, о том, что будет для людей интересно, это будет привлекать их внимание слушателей, то я могу меньше думать о внешнем. Таким образом, перестановка акцентов с формы на содержание меня некоторым образом раскрепостила. Я не могу сказать, что со второй попытки все прошло гладко, но, по крайней мере, я осознала обнаружила свой страх и приняла решение двигаться вперед, навстречу своему страху, преодолевая свою немощь. Я не могла предполагать тогда, что работа преподавателем психологии впоследствии станет моим постоянным занятием.

Один из видов борьбы со страхом, это движение навстречу ему: когда человек не прячется, не уходит от ответственности, не сворачивает в сторону, не ищет каких-то отходных путей, не капитулирует, отказываясь от своих целей и задач. Самое опасное, когда что-то не получилось, вызвало комплекс неполноценности, сказать самому себе: «Ну все, лучше я этого вообще делать не буду; я не переживу этого позора». Очень важно уметь со своим страхом бороться, жить с ним, даже использовать его появление для того, чтобы он заряжал нас на работу, на поиск в своей душе новых ресурсов развития. Для этого нужно активизировать свою волю, надо побороться за себя.

У человека верующего, есть важное, спасительное средство для преодоления трудностей: когда мы чего-то боимся, не хотим, или не очень хорошо умеем, мы можем молиться и делать какое-то дело, которое нам поручено, — ради Христа. Когда ты начинаешь делать «ради Христа», понимаешь, что выполнение конкретной деятельности — твой христианский долг, твоя прямая обязанность. Мы, христиане, не должны бежать от ответственности, от этого жизненного Креста. Мы должны добровольно взять на себя ответственность за порученное дело, и терпеливо понести все полагающиеся для этого труды. Когда человек горд, он, как правило, страдает перфекционизмом, и рассуждает так: «Раз я не могу сразу сделать это дело с высокими показателями, значит, я вообще для этого дела не гожусь. Это — не мое!». Нет, так думать нельзя! Надо уметь смиряться с состоянием ученичества: сегодня я могу так, завтра — сделаю чуть-чуть лучше, послезавтра — еще немножко лучше. Если я буду в упражняться, если я буду прилежно учиться новому делу, которое ранее я никогда не делал, то со временем обязательно его освою. Тогда незаметно и страх уйдет, а также появятся какие-то дополнительные личностные ресурсы, которые делают человека крепче, сильнее.

— Получается, надо себя заставлять?

— Да. Понуждение — очень важный личностный ресурс. Но понуждение должно быть подкреплено какими-то мотивами высшего порядка. Ради благополучия близких людей, ради Христа — здесь уже зарождается подвиг преодоления своей немощи. Что такое «подвиг»? Это значит, ты двигаешься вперед, преодолеваешь свои естественные немощи и ограничения, становишься человеком, руководимым волей Божией и реализующим некий смысл.

Человеку свойственно страшиться, пугаться, тем более, когда он понимает, что ему поручено какое-то очень ответственное дело. Но вот тут мы и проверяемся, как мы действуем. Помните, в Евангелие есть эпизод, когда по Генисаретскому озеру плывут апостолы, а вместе с ними Христос. Спаситель спокойно спит на корме, а апостолы видят, что начинается буря. Они Его расталкивают и говорят: «Господи! Мы погибаем!» А Он говорит им в ответ: «Что вы так боязливы, маловерные?» Т.е. боязливость есть одновременно и недостаток нашей веры. Таким образом, боязливость рассматривается в Православии как грех. А корнем всякого греха является гордость, самолюбие. Мы ведь больше полагаемся на себя, нежели на помощь Божию, поэтому и испытываем различные страхи.

И наоборот, когда у человека появляется духовный опыт, умение предаваться на волю Божию, ему даются особое внутреннее спокойствие, мужество и сила.

— Это довольно трудно для человека, который сосредоточен на решении каких-то сиюминутных и зачастую довольно эгоистических задач.

— Заметно, что люди, которые страдают разными фобическими, невротическими расстройствами, не ориентированы в будущее. Для человека очень важно, чтобы он развивался, совершенствовался, чтобы всё время был устремлен в Царствие Небесное. Когда мы приходим в храм на службу, первый возглас, с которого начинается литургия: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа». Людям напоминают о той цели, ради которой мы живем и ходим по Земле. Устремленность в такое будущее — это… как свет в конце тоннеля. Желание войти в Царствие Небесное наполняет нас и нашу жизнь смыслом. Ради этого стоит потерпеть темноту и тесноту этого движения, какие-то свои жизненные тяготы, груз ответственности, который на нас возложен.

Люди, которые страдают фобическими расстройствами, чаще ориентированы в прошлое. Это одна из характерных черточек их образа жизни. Переживая состояния страха, человек боится будущего, он не хочет ничего менять. В какой-то момент он хочет сказать: «Остановись, мгновение!». Если у него были какие-то потери, человек пострадал, вот наконец-то наступило какое-то затишье. И человеку хочется, чтобы он в этом состоянии пребывал бесконечно, и не хочет ни в коей мере двигаться вперед. Он цепляется за какие-то свои «костыли», за какие-то формы психологической защиты, которые он выработал. Любое изменение ситуации для него несет ощущение чего-то неприятного, что его опять выбивает из колеи. Такие люди останавливаются в развитии.

Кстати, в одной статье прочитала, что одна из характерных причин фобий — ригидность (консервативность) мышления. Человек стремится к какой-то константе, к неизменному состоянию своего бытия. Т.е. он не хочет расти, учиться, меняться. Где-то внутри себя он находит точки опоры, и за это держится. Для него предсказуемость лучше непредсказуемости.

Мы все отличаемся друг от друга в этом отношении. Например, когда человек отправляется в путешествие. Некоторые люди взяли и поехали. Они уверены, что если будет нужно что-то — они купят, найдут, сориентируются. Но есть люди, которые не хотят никуда ехать, и считают, что далеко от дома не надо отходить, потому что всё опасно, а дом рассматривается как бомбоубежище — «мой дом — моя крепость».

— Если страх охватил человека — нет рядом психиатра, нет рядом психолога. Как с этим справиться?

— Если человек может молиться, идеальный вариант — чтобы он помолился. Хорошо дойти в этот момент до храма, или хотя бы со священником поговорить, исповедовать свое состояние. Фобия тем и тяжела, что ее просто так, усилием воли не подавишь. Происходит еще зацикливание мыслей на одной и той же теме. Порочный круг: человек что-то вспомнил, какие-то неприятные ассоциации у него возникли, и он начинает раскручивать и вспоминать детали произошедших событий, а вместе с этим наваливается всё более серьезный страх. Чтобы переключиться мыслями на другую тему, иногда полезно несколько поменять обстановку: можно просто выйти из дома и дойти до магазина, позвонить кому-то из близких знакомых, пригласить к себе в гости, чтобы попить чайку, поговорить не спеша, поделиться своими мыслями и чувствами… Иметь какой-то дружеский разговор, получить совет хорошего знакомого, — тоже бывает весьма полезно.

Если человек занимается творческой деятельностью, то он может переключиться на свое любимое увлечение. Рисование, пение, музицирование или просто прослушивание спокойных мелодий может тоже дать целебный, психотерапевтический эффект. Существует ведь направление психотерапевтической работы, которое получило название «арт-терапия», т.е. терапия искусством. Важно прервать болезненное и неприятное течение мыслей, нужно осуществить переключение. Очень опасно находиться в замкнутом круге тяжелых проблем, из которых человек не может выйти. В этом случае он сам себя программирует на развитие болезненной мнительности и страха.

— Какие есть продуктивные методы преодоления хронического страха? Не ухода от него, а именно помощи самому себе!

— Самый конструктивный метод — это приобретение таких качеств как смелость, мужество, отвага. На чем зиждутся эти качества? На мой взгляд, это духовная сила и преданность какой-то по-настоящему высокой идее.

Вспомним Великую Отечественную войну. Что люди пережили — это даже представить невозможно! Какие там сражения были жестокие: та же блокада Ленинградская, Курск, Сталинград... Это уму непостижимо. С одной стороны, понятно, что им тоже было очень страшно. Но патриотизм, любовь к Родине укрепляли их силы. В этот момент люди проявляли чудеса мужества и героизм. Оказывается, есть в человеке такой ресурс мужества и отваги, который позволяет ему первым подниматься в атаку.

Много фильмов на эту тему снято, и действительно, часто бывает, что у человека был изначально совсем не боевой характер, не такой физически закаленный организм… Но если он был движим какой-то высокой идеей, большой целью или он хотел отомстить за своих убитых родственников, такой человек обретал дополнительные силы. Война показала, что когда человек горит духом, когда он хочет осуществить справедливое возмездие, его духовная мощь может победить страх смерти, который свойственен всем людям.

Я не так давно читала дневники отца Иоанна Крестьянкина. Он был человеком, который очень плохо видел, носил толстенные линзы. Как его по ложному доносу схватили сотрудники НКВД, у него в первый же день эти очки разбились. Он остался в состоянии почти слепого человека. Причем, он был человеком глубоко верующим, молящимся, который вообще даже понятия не имел, как нужно физически за себя постоять. Наверное, ему было очень страшно в этих условиях сталинских лагерей, в условиях полной неопределенности и непредсказуемости. Он описывает один случай из своей жизни: их, репрессированных, гнали в место заключения. И на пути был момент, когда нужно было преодолевать речку. По узкому бревну надо было пройти с одного берега на другой; а иначе человек падал в пропасть и разбивался. Отец Иоанн Крестьянкин пишет в своих воспоминаниях: «Я помню, что я долго молился, чтобы Господь, помог мне преодолеть препятствие, но как я в действительности прошел по узкому бревну без очков, — совсем не помню. Это чудо и милость Божия. Пришел я в себя уже на другом берегу. Помочь мне никто не мог, потому что там очень узко было. Как я прошел — одному Богу ведомо».

Когда человек действительно уповает на милость Божию в экстремальных, критических ситуациях, то находятся какие-то удивительные силы и возможности превозмочь то, чего невозможно вообще даже себе представить.

Конечно, все упирается в духовную зрелость личности. Мужество — это качество духовное, оно может быть свойственно и женщинам, и мужчинам. И у женщин бывают такие судьбы! Через что только женщины не проходили: и чужих детей брали на воспитание, и сами разведчицами были, и с поля боя раненых выносили, и в плену побывали… Вообще, это представить невозможно: как женщина может в такой обстановке от страха не умереть?! Ведь любой человек мог и унизить, и оскорбить, и уничтожить физически. Но люди всё-таки выживали, как-то превозмогали эти неимоверные трудности. Есть тут совершенно необъяснимые ресурсы, очень высокие, святые переживания, благодаря которым человек становится героем.

С одной стороны, мы обречены жить в этом мире, который лежит во зле. А с другой стороны — мы можем быть неподвластными злу этого мира; и можем даже на этот мир влиять, освещать его своей верой, своим присутствием. Когда человек преисполнен пониманием такой высоты своей задачи, он может внутренне собираться и стоять до последнего, претерпевать то, что, кажется, вообще вытерпеть невозможно.

Однажды у меня был непростой период в жизни. Помню, я пришла к священнику, говорю: «Батюшка, нет у меня сил ни душевных, ни физических, унываю я сильно». И страх тогда был, и какая-то подавленность… У меня муж тогда очень тяжело болел. Священник мне тогда сказал: «Преодоление страха — это как хождение по водам. Пока ты видишь Христа, пока ты идешь, доверясь Ему, — все преодолеешь. А как посмотришь себе под ноги, начинаешь себя жалеть, видишь, что ты идешь по воде, по какой-то зыбкой поверхности, — так и тонуть начинаешь!».

И оглядываясь назад, понимаешь, как все правильно и вовремя было сказано. Потому что когда возникает задача со многими неизвестными, очень важно человеку «за деревьями видеть лес». Виктор Франкл — известный психолог и философ — создал целое направление психотерапевтической работы, которую назвал «логотерапией», терапией смыслом. Он тоже побывал в лагерях, оказался в тех условиях жизни, когда над ним издевались, унижали, когда ему приходилось жить с ощущением постоянного страха смерти... Единственная возможность со всем этим совладать — это приобрести понимание того, что во всех испытаниях есть свой смысл. Для того, чтобы человек что-то в себе преодолел, выстоял, чтобы он реализовал свое предназначение, у него должна быть настоящая, осмысленная, большая цель.

Всё-таки человек чудесным образом устроен. С одной стороны, он ощущает свою бренность, хрупкость, какую-то немощь; а с другой стороны — человек велик и силен: своим разумом, духом, и волей. Сильнее этого нет ничего, оказывается. Сила духа и сила воли делает из немощного человека богатыря.

Важно вовремя заметить в себе малодушие, которое происходит от гордости, от желания себя обезопасить, соломки себе подстелить, отказаться от всяких волнений — «лучше я это делать не буду, лучше я от этого откажусь». Есть литературный персонаж — учитель Беликов, из повести А.П. Чехова «Человек в футляре». Можно сделать «футлярчик» из своей работы, из своей семьи, из своего дома. Пока он в этом «футлярчике» — ему кажется, что он силен. А чуть что изменится — может от страха умереть.

Помните, Христос говорит: «Всякий, кто хочет душу свою спасти — погубит ее, а кто погубит ее ради Меня и Евангелия — тот ее спасет». Это такое место в Евангелии, которое не так просто осознать. Если мы своими силами пытаемся себя от всех неприятностей оградить и уберечь, пытаемся везде соломки себе подстелить, — то душу свою человеческую губим, поскольку при этом мы не можем выполнить своего предназначения. А, если человек, с помощью Спасителя Христа, смиренно принимает все жизненные обстоятельства и скорби, воспринимая их как Богом данные испытания, человек обретает спасение души, он становится христианином и подтверждает свое призвание.

Личность человека не сводится к природе. Каждый человек должен определиться в вопросах: «Кто ты есть?», «Для чего ты живешь?», «Какие цели перед собой ставишь?». В зависимости от ответов, которые дает человек на эти вопросы, определяется его личностный ресурс и вся его последующая жизнь: сильным и мужественным будет человек, или слабым и трусливым. Это выбирать нам.

© pobedish.ru


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-03-20; Просмотров: 349; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.122 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь