НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ»: МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТОРИИ КАК ПОНИМАНИЕ МАТЕРИАЛЬНОГО ИСТОЧНИКА И МЕХАНИЗМА ОТЧУЖДЕНИЯ

Мы уже видели, что в известном фрагменте «Отчужденный труд» Маркс ставит перед собой задачу уяснения сущности самого процесса отчуждения, а конкретнее – последовательности форм отчуждения, со-ответствующих этапам человеческого развития.

Первоначально в этой задаче Маркс видел лишь средство для того, чтобы вывести все категории политэкономии из понятия «отчуж­дения», то есть увидеть логическое в историческом. Однако затем эта за­дача приобрела самостоятельную ценность: в этапах самоотчужде­ния Маркс увидел последовательность этапов его снятия, то есть ком­мунизма. Соответствующий фрагмент о коммунизме, который Маркс начинает словами «снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоот­чуждение...», является примечанием к не дошедшим до нас фрагментам «Рукописей», которые, очевидно, и содержат первона­чальный набро­сок этапов самоотчуждения. Однако они могли пред­ставлять собой лишь феноменологию, а не логику отчуждения, по­скольку его сущ­ность была вскрыта только в «Немецкой идеологии», в ходе углублен­ной разработки материалистического понимания исто­рии.

Для буржуазных экономических мыслителей частная собствен­ность выступает как незыблемая твердь и основание в самой себе. Вскрытие все новых сущностных слоев, лежащих под ней, вызывает у опирающихся на эту твердь столпов общества тошнотворное чувство невесомости: едва смирившись с мыслью о том, что она покоится на неких сомнительных слонах, они уясняют, что те, в свою очередь, стоят на совсем уж неблагонадежной черепахе, которая барахтается в бурном океане производительных сил и производственных отноше­ний.

Уже в конце «Экономическо-философских рукописей 1844 г.» Маркс приближается к пониманию того, что следующий сущностный слой за отчуждением связан с категорией «разделение труда». В «Не-мецкой идеологии» разделение труда, в свою очередь, выступает как форма, в которой развертывается новая сущность – диалектика про-изводительных сил и производственных отношений.

При первом взгляде эта рукопись Маркса и Энгельса предстает как поразительное разнообразие внешне сходных между собой терми­нов: способ производства, производительные силы, способ деятельно­сти, форма общения, производственные отношения, форма деятельно­сти и т.п. кружатся в пестром калейдоскопе меняющихся связей, тон­ких различений и взаимных рефлексий. Проницательный читатель из Шервудского леса из соображений методологического пуризма согла­сен оставить не более двух из них, объясняя досадное разнообразие терминологической неустойчивостью раннего Маркса.

В фокусе рассмотрения «Немецкой идеологии» находится катего­рия СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА, которая, в свою очередь, выступает как единство определенного СПОСОБА (совместной) ДЕЯТЕЛЬНО­С-ТИ и соответствующей ему ФОРМЫ ОБЩЕНИЯ.

Ключ к пониманию дальнейшего – в марксистском понятии кон­кретно-всеобщего[32]. Соотношение между способом деятельности и фор­мой общения у Маркса фактически трактуется двояко. Взятые в феноменологии, в качестве конкретно-всеобщего они абстрактно проти-

востоят друг другу. В качестве развитого конкретно-всеобщего они в своем взаимопроникновении образуют целостную ткань спосо­ба про-изводства.

Трактовка в «Немецкой идеологии» этого сущностного слоя мате­риалистического понимания истории в самом общем виде сводится к следующему.

Способ деятельности, понимаемый как развитое конкретно-все­общее, представляет собой совокупность соответствующих ему осо­бенных форм деятельности, объединяемых формой общения (пони­маемой как развитое конкретно-всеобщее) в качестве системы произ­водственных отношений. Форма общения как конкретно-всеобщее есть основное производственное отношение данного способа произ­водства. Способ деятельности как конкретно-всеобщее есть основная (всеобщая) форма деятельности данного способа производства, есть («в себе») его основная производительная сила.

Исторический процесс развития и смены способов производства есть процесс разрешения противоречия между возникающими и раз­вивающимися новыми способами деятельности (производительными силами) и сковывающими их прежними формами общения (производ­ственными отношениями).

В свою очередь, развитие и смена форм общения выступает как процесс развития разделения труда[33].

Помимо различений через категорию конкретно-все-

общего в тек­сте «Немецкой идеологии» сделаны и другие различения частного ха­рактера, выражающие отношения отдельных категорий друг к другу.

Так, способ жизнедеятельности есть способ деятельности, пони­маемый как «производство жизни – как собственной, посредством тру-да, так и чужой, посредством деторождения»[34], то есть как единст­во «об­работки природы людьми» и «обработки людей людьми»[35].

С другой стороны, способ самодеятельности есть способ дея­тельности человека, в которой реализуется его родовая сущность.

В Марксовом анализе отчуждения деятельности показано, как на его последней, заключительной стадии это тождество через различие развивается до противоположности: родовая деятельность (самодея­тельность) превращается лишь в средство для поддержания жизнедея­тельности.

Основная форма деятельности по отношению к «своему» способу производства выступает как производительная сила «в себе»; истори­чески последующий, более высокий способ производства действи­тель-но превращает ее в свою производительную силу и т. п.

Таким образом, даже краткое рассмотрение вопроса о «термино­логической неустойчивости» показывает, что проблема не в молодости Маркса, а в тяжелом детстве Проницательного читателя.

Итак, в «Немецкой идеологии» в качестве сущности процесса раз­вития отчуж­дения выступает диалектика производительных сил и про-изводствен­ных отношений.

Однако проделанный анализ показывает, что Маркс понимал эту диалектику совершенно иначе, чем обыденный рассудок, для которого она превратилась в очередное общее место, истину в последней ин­станции, магическую формулу, каковая призвана объяснить все и вся и сама по себе не нуждается ни в каком дальнейшем объяснении. Счита­ется очевидным, что производительным силам от природы свойствен­но самозабвенно развиваться, а производственным отношениям – чи­нить им в этом всяческие препоны, по коей причине последние перио­дически разделяют плачевную участь

всех обструкционистов. Имма­нентное развитие производительных сил в данном случае заняло в по­тревоженных умах Ноттингема вакантное место вечной и само­тожде­ственной частной собственности. Выража-ясь определеннее – диалек­тика здесь и не ночевала.

Крамольный вопрос об источнике развития производительных сил в свою очередь скрывает за собой вопрос совсем уж неприличный: а что они такое?

Готовый рефлекторный ответ замирает на устах лесного борца с частной собственностью. Он ждет подвоха и, действительно, испыты­вает очередное крушение идеалов, читая в письме Маркса Анненкову о том, что «машина также мало является экономической категорией, как бык, который тащит плуг... Способ эксплуатации машин – это со­всем не то, что сами машины»[36]. Как было уже показано выше, произво­дительными силами для Маркса являются конкретно-истори­ческие способы человеческой деятельности.

Безусловно (и понимание этого уже намечено в «Немецкой идео­логии») в диалектике развития форм деятельности определяющую роль играют средства производства и, в частности, орудия труда. Од­нако это отнюдь не тождественно головокружительному прыжку через четыре сущностных слоя, в результате которого уничтожение частной собственности «материалистически» обосновывается самопорождени­ем синхрофазотрона из сельфактора и сноповязалки. Глядя на это диво, престает самоотчуждаться ущемленная в своих правах Абсо­лютная Идея, ибо подобный «материализм» дает сто очков вперед лю­бому идеализму в деле мистификации истории.

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: