Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Нет, ты скажи, за что он меня так?
— А ты чего? В морду сразу же. Другие видели — он первый. — Надо бы. Нехорошо только — люди. — А он-то при людях! Я рядом сидел. Константин, тот не видел. Тебя же не было тогда? — Я куда-то вышел. Но, если надо, я скажу. — Чего ты скажешь? Я-то был, видел. Еще наши были. И их главный врач.</p> — Давайте, дорогие гости, выпьем еще по одной. Вот матери нет, и вы у меня первый раз. Помянем. Так. — Водка плохая. И чего ж меня-то не было! — Водка не плохая. Верно, пить надоело. Вот ушел и не видел. Он врезал Петьке — тот только рот открыл. Да, Петь. — Я и не понял ничего. Ну, не так сделал. Переделаем. Если мы все так на работе будем… Армия, что ли… Он-то свою работу переделывать не стал? — Ему не переделать. — Я бы сразу дал ему. Откуда огурчики у тебя такие? Из магазина, что ли? — Не сам же банки закатывал. — Может, мать еще? — Вообще-то мать делала какие-то банки. — Давай еще помянем. — Давай. Ага. Хлебушком занюхай, а потом уж огурчик. — Маленькие, с пупырышками, сладкие. — Соленые. Вот я, когда увидел, как он врезал, сразу хотел… Вскочить даже не успел. Сразу тот удрал. — Звонок. Кто пришел? Пойди открой. Тебе ближе… Антонина! Тонюшка, иди выпей с нами. Мы тут мать мою поминаем, вот. — Я на минутку, Петр Ильич… Я не буду. — Нет, Антонина. Вы должны с нами. Помянуть мать Петра надо. — Уже поминали. Уже и на девять дней поминали, и на сорок дней поминали. — А мы еще не были у Петра. Ведь при мне он врезал. Антонина, должна выпить. Раз пришла — должна. — А я вот не был, когда было. Я бы дал ему, Петь. — Да не успел я. Только подумал: за что?! — Я вскочил. Подумать не успел, а вскочил, да он уже удрал. — Ушел. Испугался. Надо было дать. — Нехорошо так. Он ведь мою мать оперировал. Как я при всех? — Не было меня. «Мать»! Ну и что?! Что он сделал? Где мать-то? Умерла ведь. Я бы… — Зря вы, дядечки-мальчики, расшумелись. Он и сам сейчас знаете как убивается. Он ведь с приветом, с психом. А другие у нас — наоборот. Говорят: молодец. Наконец-то нашелся человек и сказал им про их работу. Про ремонт то есть. — Плохо работаем?! А он может без ножа работать? Не больно наработает, если, к примеру, пенициллин не дадут. А с приветом если — не работай. Иди на пенсию. Псих без справки. Меня не было. — Молодой еще — на пенсию! — Что верно, то верно. Пришел ко мне, говорит: прости ты меня, Петр Ильич, и сам не знаю, что со мной. Хочешь — ударь меня. Хочешь — при всех ударь. Я вот в знак примирения бутылку коньяка принес. — Это при мне было. Коньяк ему больной принес, и он к нам. Знаем. Я ему сразу сказал: «Пошел давай отсюда. Не хрена нам с тобой разговаривать. Еще поплачешь у нас». Еще взятки свои нам тащит. Прохиндей. — Я стою как дурак, что и говорить, не знаю. — А в этот раз не было меня. Жаль. Не успел. И ушел? — Сразу ушел. Коньяк на столе оставил. — Да? Я и не видел. Все думал, что ответить. — Давай морду набьем — и квиты. — Да вы что! Дядечки-мальчики, очумели? Он и так весь искаялся, а вы — драку. Да ведь ремонт-то и впрямь уже надоел всем. Он все равно считает, что работаете плохо. А сам-то он мужик хороший. — «Ремонт надоел»! У вас он только два года, а мы всю жизнь в таком ремонте. — Константин засмеялся, радуясь, по-видимому, найденному образу. — Сразу надо было в морду. — Нельзя же, говорю. Он мать мою оперировал. Вот. — Ну что заладил! «Мать, мать»! Вот, вот. Где она, твоя мать, после его операции? — И то… Да… Оперировал. Налейте еще, что ли. — Он сейчас точно такую же, как ваша мама, оперировал. На этот раз удалось ему все убрать. — Вот видишь, Петь! А ты — «маму оперировал». Правильно ты ему сказал: у нас только плитки отвалятся, а у них… За твое здоровье, Антонина. Выпей с нами чуток. За его здоровье. За хозяина. Ну, вот и молодец. Правильно. Жаль, меня в этот раз не было. Тогда был, а сейчас нет. Плохо. Колбаску подай.</p> — А я был в этот раз. — Антон, положи себе консерву на хлеб. Все лучше будет. Ты хоть кошку заведи. Антонина, у тебя кошки нету? — Я кошек не люблю. — Не любишь? Все живое что-то. Антонина, выпей еще . — Да не пью я. — Немножечко можно. Ты ему помогала? Ты ему помогала — знаю. Хочу за твое здоровье выпить. — Да, Антон. Спасибо тебе за все. Давай выпьем. За тебя, Антон. — А я не был тогда, я бы сразу дал. — «Дал»! Говорю, нельзя. Мать оперировал. — «Нельзя»! Не слышал, что ли? А по морде, значит, можно? На работе. Ты исполнял свои обязанности, а он — по морде. Да за это срок дают. — Во! Правильно, Петь! В суд подавай. Как так? По морде при исполнении служебных обязанностей. Давай в суд. Я свидетель. — Свидетелей-то много. — Все. Заметано, Петь. Давай список писать буду — кто был , — Неудобно. Он мать оперировал. Ваше здоровье, мужики. — Ха!.. Ух! Хорошая водка. Занюхаешь — и хорошо. Ты не за себя. Ты за всех нас. Что это будет, если каждый по морде, да на работе. Тебе неудобно, а мы, рабочие, терпеть должны от них! Давай пиши. В суд. Завтра же идем вместе. Я от коллектива. У нас коллектив решает. Петька один, а мы решили. Так, Константин? — Слушай, а что будет, если все-таки дать ему по морде? А? — Что будет? Что? — «Что-что»! Вот подойдешь и дашь — что будет? — Ну и даст. — Думаешь, ответит? — Не-а. Не станет. — Говорит только так. А как врежешь — сразу руками замахает. — Не. Не станет. — А что? Закроется? — Или пойдет? — Не. Молчать будет. — Много ты о нем понимаешь. Тоже врежет. — Не-а. Не врежет. — А если врежет? Что тогда? — Ну, тогда мы ему дадим. — Промолчит. — А промолчит, тогда бить, бить… Пока не заговорит. — Или закричит. — И на колени. Пусть прощения просит. — Да он просил. — Нет, врежет. — Молчать будет. — Давай врежем, Петь. Пусть знает, Петь. — Да он знает. — Да вы что, дядечки? Он же хороший, Евгений Максимович. Он всем помогает, вежливый. Ну, виноват он перед Петром Ильичом. А вы-то что? Вы при чем? Он со всеми вежливый. — Мы при чем?! Он всех нас оскорбил. Мы принципиально. У Петьки, может, душа горит от оскорбления. Честь его и наша рабочая честь затронута. Мы требуем справедливости. И не можешь ты так этого оставить. Не можешь! И мы не можем. Надо было сразу… От коллектива пойду я. Чтоб из принципа, по справедливости… Когда они расходились, Константин, поборник чести и справедливости, остановился около лифта, обнял Петра и сказал: — Да шут с ними, Петя. Мало, что ли, мы по морде получаем? И дальше проживем. Да больно он противен мне… Подумаешь, вежливый! Здоровается. Советские люди всегда здороваются. Вот я кому-нибудь ихнему тоже врежу за их работу. Здоровается! Вот в армии: сколько раз встречу офицера, столько раз и здоровался. Положено козырять. Значит, и я вежливый? Вежливый! А по морде бить — это что?! Вежливый! Мальчики-дядечки тебе… Сегодня пришел на работу пораньше. Прежде доходил с Виктором до школы, и там расставались. Сейчас он уже большой, ему неудобно. Да и мне лучше на работе пораньше быть. Похожу по отделению, посмотрю больных, взгляну, как ремонт идет. Утром мне вольнее, пока рабочих нет. Знать надо, а в глаза им смотреть стыдно. |
Последнее изменение этой страницы: 2019-03-31; Просмотров: 258; Нарушение авторского права страницы