Искушение архангела Михаэля

 

Габриэль стоит и смотрит на необычную мумию.

Её "бинты" сработаны из тонких деревянных пластин, соединённых в единую ленту. Лицо закрыто маской. У древесины необычный цвет и необычные свойства.

Габриэль приказывает роботу снять маску, наклоняется, всматривается в лицо Элессы... Оно тоже похоже на дерево - тёмное, морщинистое, высохшее.

К помосту, где лежит мумия, подходит Михаэль, и Габриэль спрашивает: "Зачем ты так поступил, брат?".

"Затем, - отвечает Михаэль, - что если он не захотел стать моим, то не будет ничьим".

"Это жестоко, брат. Ты же видишь: он медленно умирает. Знаешь о его выборе, и заставляешь страдать. И Рафаэль... он тоже страдает там в одиночестве".

"И я страдал. Когда знал, видел, чувствовал, что они вместе. Чьи страдания ранят тебя меньше? Мои? Тогда попробуй, освободи его!" - Михаэль смеётся.

Он знает, о чём говорит. Консуться голодного эмпира, высохшего до состояния мумии - значит отдать ему часть своего Света. Накормить его. Поэтому за мумией ухаживает робот, который слушается лишь своего создателя, Михаэля, и особых гостей - до определённого момента.

Габриэль помнил: перед тем, как робот обернул Элессу "бинтами", в эльмайну метнули нож с клинком из того же Древа. А потом Михаэль приказал биомеху регулярно перематывать "бинты" - чтобы они плотнее прилегали к усыхающему телу. Архистратиг очень не хотел, чтобы Элесса сбежал.

Ангел вздыхает. Думает, глядя на лицо без маски: "Ну почему ты не позовёшь его сейчас? Позови его, пока он здесь! Кто ещё сможет... и захочет освободить тебя?"
И слышит в ответ слабую мысль: "Да потому, что это может быть ловушкой. Способом заставить Рафаэля начать войну, о которой так мечтает ваш стратег... и не может развязать её сам"

Михаэль опять смеётся: "Элесса прав. Глупо не использовать такую фанатичную привязанность друг к другу".

Габриэль осуждающе качает головой.

"Ты нехорошо поступаешь, брат. Зная о его выборе...".

"Да что мне его выбор? - Ангел презрительно встряхивает плечами. - Он сказал, что разделит с Рафаэлем всё, пойдёт за ним всюду. Но с какой стати мне уважать мнение какого-то эльмайну?".

"Это мелкий поступок, брат, - Габриэль смотрит на Михаэля в упор. - Ты пользуешься тем, что Рафаэль не может защитить его. И провоцируешь войну".

"Я хочу уничтожить Тьму".

"В себе или везде? Если в себе - для этого война не нужна. Если везде...".

"Везде".

"Тогда вспомни о мирах, где ты это уже сделал".

Михаэль вздрагивает, словно получив пощёчину.

"Уйди, брат".

Габриэль внимательно смотрит на архистратига, на Элессу - и молча выходит.

Поднимается по бесчисленным шатким переходам к солнечному свету, ветру и воздуху.

Когда его мысли угасают вдали, Михаэль садится на край помоста, где лежит мумия. Робот уже закончил снимать с неё бинты, и ангел внимательно рассматривает некогда совершенное тело. Теперь, когда мышцы атрофировались, а кожа высохла и обтянула торчащие кости и суставы, оно уже не кажется ему верхом совершенства. Он дотрагивается до мумии кончиками пальцев, будто желая убедиться, что это не сон. Говорит вслух:

- Я не хочу возвращать тебя Рафаэлю. Не хочу, чтобы вы были вместе. Да, это тёмное желание, а я ангел Света и должен бороться с Тьмой... в первую очередь - в себе. Но я уже изнемогаю от этой борьбы. Я хочу иметь тебя. Пусть рабом, пусть сломанной постельной игрушкой - но иметь. Я могу сделать так, что ты не будешь ощущать разницы между нами. Скажешь "да" - и я восстановлю твоё тело, сделаю его ещё прекраснее. Скажешь "нет"... - Ангел подносит пальцы ко лбу мумии. Пальцы слабо светятся, с них на Элессу перетекает энергия, Свет, жизнь. Из горла мумии слышится слабый стон. Тоскливый и восторженный.

- Да, он давал тебе Свет, - кивает сам себе Михаэль. - Вот почему ты продержался так долго. Но всё рано или поздно кончается. Древо выпьет тебя, оставить лишь оболочку, - ангел криво усмехается, - и вот её-то я и отдам Рафаэлю, когда он вернётся.

"Ты уверен, что хочешь именно этого, ангел?".

- Чего "этого"?

"Моей смерти... Горя Рафаэля... Войны, после которой уже ничего не будет...".

- Я хочу уничтожить Тьму!

"Начни с себя".

- Я же сказал... - Михаэль осекается. - Ты... ты имел в виду - буквально? - ангел вскакивает с постамента. - Как ты посмел думать такое?! Проклятый тёмный!

Элесса мысленно хохочет. Смех не утихает, становится сильнее. Его теперь почти слышно. Михаэль ругается и сплёвывает себе под ноги, словно портовый грузчик.

- Дурак, - цедит он сквозь зубы, - эмпир. - И повелительно, роботу:

- Немедленно обмотай его "бинтами". Как можно плотнее. И маску не забудь наложить.

"Что, даже не поцелуешь на прощание?", - новый приступ смеха.

"Нет, эмпир. Больше еды ты от меня не получишь".

"Ненавижу тебя, Михаэль".

Ангел кивнул: "Я знаю. Ты единственный не-ainoo, который может различить двух близнецов. Пусть даже так примитивно".

И архангел вышел прочь из пещеры, оставив робота наедине с полуживой мумией.

 

Затерянный рай

 

И стал он сед
От долгих лет,
На сердце - тени Ада.
Искал года,
Но нет следа
Страны той - Эль-Дорадо.

 

Самое ценное лучше всего прятать на виду.

Этот парадоксальный принцип использовали ангелы Света, создавая свой форпост на Земле. Более того, они искусственно организовали шумиху вокруг этой местности, и пока авантюристы и романтики всех мастей пытались добраться до вожделенной цели, ainoo спокойно обосновались несколькими километрами выше этой цели и посмеивались над людским тщеславием и людскими же мечтами.

Ainoo никогда не скрывали своего присутствия на Земле, однако и не давали людям в точности убедиться в их существовании. Эта двойная игра, придуманная замечательным стратегом Михаэлем, была призвана решить сразу несколько задач - это и испытание веры, порой сводящее с ума, и возможность внедрять свои тайные планы, и контроль над людьми, и прочее, и прочее. Но на каждую хитрую игру найдётся ещё более хитрый игрок. Чем технократичнее становились люди, чем больше развивали свою науку, а религию превращали в бизнес, тем сильнее разрывались связи между ними и ainoo. Теперь только полные безумцы могли верить в нас, те самые авантюристы и романтики, которым нужно было нечто большее, чем материя. И которые искали потерянный рай.

Михаэль проигрывал в битве за души, попавшись в ловушку собственных же интриг, но мне тогда, если честно, было не до нашего политического противостояния.

"Твоя ссылка будет отсрочена, пока ты не найдёшь его... его материю, - сказал мне Габриэль. - Раз уж так вышло".

"Ты знаешь, где он?".

"Нет".

"Я имею в виду его материю, ты же понял, не прикидывайся идиотом".

"Нет. Я не знаю, где прячет его Хель. А если бы знал - не сказал. Я и так делаю для тебя слишком много".

"Зачем ты помогаешь мне?".

"Я не хочу войны. Уходи, Рафаэль".

"Если ты не хочешь войны, Габи, скажи мне прямо сейчас, где он, и всё быстро разрешится..."

"Убирайся с глаз моих, сатана. Я сказал всё, что мог. Удачных поисков".

 

Я не поверил ему. Ангелы Света не могу лгать, это отнимает их силы. Но Габи тогда решил пожертвовать частью своего Света, и я не мог понять во имя чего.

Однако слово он сдержал. Ровно семь лет мне было позволено странствовать по миру в поисках Элессы, с прежними условиями - не пользоваться некоторыми способностями ainoo, открывать порталы, например, или изменять материю, и не вмешиваться в дела людей. Но мне было так же на них плевать, как и на войны Михаэля, кроме той войны, которую он развязал против меня лично.

Семь лет упорных поисков, загадок, мытарств. Иногда, соскальзывая от усталости в короткий транс, привалившись спиной к дереву, промокая под тропическим ливнем, я забывал о том, кто я такой, и меня посещала странная мысль, что быть обычным человеком не так уж плохо. Я чувствовал себя свободным как никогда. Но всё это было позже.

 

Чтобы раздобыть все зацепки, мне пришлось попотеть. Первым делом я выследил Каму, верного фаворита Хеля. Я не люблю насилие, хотя пришлось к нему прибегнуть. Кама всё равно восстановится после пыток, но вот как долго он выдержит боль?

И когда Кама сорвал голос от собственного крика, когда почти истёк кровью, к нам явился Михаэль. Увидев, что я сделал с его любовником, он, не сдержавшись, выругался.

- Ты безжалостное чудовище, Рафаэль, - зло процедил он. - Палачом был, палачом останешься.

- Где? - спросил я, сжимая кисть Камы, которая лишилась почти всех пальцев. - И тогда я оставлю ему мизинец, чтобы ваши любовные игры не стали совсем уж пресными.

Камаэль жалобно всхлипнул.

- Хель... за что?.. Я ничего не знаю...

Михаэль бросил на него взгляд и тут же отвёл глаза, недовольно скривившись.

- Он правда не знает, ему нельзя лгать.

- Ещё как можно. Вы все с удовольствием врёте во имя высших целей и теряете остатки своей сущности. Вы уже давно не ainoo, а чёрт знает кто.

- Уж тебе это точно неведомо. Ты первый из нас, кто перестал быть ainoo, и уже, верно, забыл, каково оно.

- Где, Михаэль?

Он усмехнулся.

- Ну что ж, Рафаэль. Раз твоё наказание отложил сам Создатель, мне ли противиться его воле? Мог бы не трогать Каму, а сразу прийти ко мне.

- Где?

- Отпусти его, слышишь? Отпусти, и поговорим. Слово ангела Света.

Меня тошнило от всего этого, да и Камаэль отыграл трагическую роль на полях нашей войны. Я швырнул его Михаэлю. Кама, простонав, повалился прямо на него, Хель едва успел подхватить его на руки.

- Позволь мне отнести его домой, и я сразу вернусь.

- Ты дал Слово.

Он кивнул. Некоторое время я пробыл в одиночестве, в полутёмном подвале, забрызганном ангельской кровью, и чувствовал себя прескверно.

Вскоре мрак вновь рассеяло сияние, и из портала вынырнул Михаэль.

- Давно мы так не говорили с тобой, один на один, - сказал он, мягко улыбаясь. - Не лучшие обстоятельства, но всё же...

- Я не настроен на философские беседы, просто скажи, - устало ответил я. - Скажи, где Элесса. А лучше отдай его материю мне. По-хорошему.

- Что ты с ней будешь делать? - рассмеялся Хель. - Трахать мёртвого? С тебя станется, Люцифер...

Я почувствовал, как инферно вскипает в моей крови. Поднял на брата глаза.

- А что делаешь с его телом ты? Я не знаю, Хель. Возможно, ты делаешь с ним, что похуже.

- Я делаю то, что должно, то, что делал и с тобой. - Я вздрогнул. - Я охраняю его материю, пока не закончится ссылка. Это моя работа.

- Отдай мне тело. Преступник я, а не он. Вы сами отпустили Элессу, поэтому его телом, как его создатель, могу распоряжаться только я.

- О, начались юридические разбирательства, - он довольно улыбнулся. - Может, ещё вспомнишь закон об авторском праве?

- Что это за закон?

Михаэль махнул рукой.

- А, тебя уже не было здесь. Впрочем, неважно. Человеческие законы на нас не распространяются. Мы живём по совести.

- Значит, вы уже давно мертвы. Совести у тебя, Хель, ни на грош. Отдай мне Элессу.

Наши взгляды встретились, пересеклись, как мечи.

- Хорошо, Рафаэль. Ты получишь его, но сначала найди.

- Зная, как ты умеешь прятать, я буду искать его ещё десять тысяч лет. Намекни хотя бы. Тебе же выгоднее, чтобы я снова убрался отсюда как можно быстрее.

Он приблизился ко мне и внезапно провёл языком по моей щеке. Я дёрнулся и пихнул его кулаком в плечо, отталкивая.

- Кровь Камы, - сказал он. - Сладкая. А с твоего прекрасного лица она ещё сладше, брат... Когда ты злишься, ты такой очаровательный, искуситель...

- Что тебе нужно? Хочешь меня? Я отдамся, не сомневайся, только скажи про Элессу.

Он презрительно фыркнул.

- Я всегда знал, что ты шлюха. Ангельская шлюха, которую все имели, пока она не решила придержать свой Свет только для себя.

Это был удар ниже пояса. Если бы не желание выведать у него информацию любой ценой, я бы не сдержался. Мне хотелось вырвать его язык и свернуть ему шею. Видимо, он заметил, как полыхает инферно в моих глазах, и поспешил отойти в сторону.

- Ты любишь играть, сатана, да? Я тоже люблю играть. - Михаэль задумчиво рассматривал свою ладонь, потом повернулся ко мне, улыбнулся. - Мы так похожи, брат. И не только внешне. Поиграем?

Я втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Глаза застилал багровый туман.

- Говори.

Он засмеялся.

- Лови координаты - Затерянный рай. Этого достаточно.

- Где это? Эдем?

- А разве Д'Айше достоин пребывания в раю?

Сияние ослепило меня, и он исчез. А в ушах звенел его радостный, почти детский смех.

Пару дней я просидел над картой, отмечая вероятные места Затерянного рая на Земле. Все необычные места, некоторые и раем-то трудно назвать. И почти все они были созданы ainoo, а потом покинуты по разным причинам. Что там творилось после нас - неизвестно, но достаточно изучить человеческие легенды, чтобы понять - творилось странное. Джунгли Амазонки, Бермудский треугольник, Сарагосы, Тибет, легендарные страны вроде Китеж-града, Авалона или Эльдорадо. Я проверял каждую зацепку, но не учёл в своих рассуждениях принцип "спрячь на виду".

Незачем искать там, где давно никого нет, включая самих ainoo. Незачем раскапывать старые могилы. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов, а мой Эле жив, хоть временно душа его покинула тело, как когда-то в инферно... Он жив, и искать его надо среди живых.

Надо идти туда, где шумно, где правда мешается с вымыслом, и где устроен земной филиал Эдема.

Я прибыл в Катманду мартовским утром. Пёстрый, разноголосый и разноязыкий город оглушил меня, опьянил своим пряным запахом, смешанным с удушливо-сладким ароматом цветущих орхидей, роз и азалий. Среди ярко одетых, разукрашенных азиатов, будто навсегда застрявших в средневековье, встречались и европейцы. Туризм здесь разрешили чуть более двадцати лет назад, и толпы охочих до экзотики людей наводнили прежде закрытую ото всех страну. В большинстве своём это были хиппи, которые своей простотой и открытостью завоевали доверие непальцев, а также пополнили их кошельки, скупая гашиш, продукты, арендуя велосипеды и снимая местные хибары. Я нанял рикшу и быстро добрался до Фреки Стрит - рая для местных наркоманов, проституток и прочих маргинальных личностей. Где ещё может найти приют изгой, как не среди изгоев?

- Господина хочет удовольствие?

Неземной красоты и неясного пола существо взирало на меня тёмными глазами, напоминающими глаза лани, и говорило со мной на ломаном английском.

Я заглянул в эти глаза пристальнее, и существо тоненько вскрикнуло.

- Господина... - оно невнятно пролепетало что-то на своём птичьем языке, я лишь понял, что меня назвали асуром (1).

Я ухмыльнулся и произнёс по-английски:

- Отведи-ка меня к вашему асуру. Говорят, он прорицатель?

Существо покачало головой, разноцветные бусины, украшавшие его волосы, мелко затряслись.

Я взял тонкую руку, провёл большим пальцем по нежной оливковой коже. Существо всхлипнуло, подняло на меня влажные глаза, испуганно сглотнуло, и под увесистой вязкой бус судорожно зашёлся кадык. Мальчик.

- Отведи.

Он выдернул руку и бросился бежать, путаясь в складках длинной разноцветной юбки. Потом остановился, обернулся. Он чуть не плакал.

- Проклянёшь?

- Ага, - весело отозвался я.

Мальчик тяжело вздохнул. Потом, кивнув, быстро зашагал. Я последовал за ним.

- Если ты асур, - угрюмо пробурчал он на том же искажённом английском, - мог бы и сам найти.

- Мог бы, - ответил я. - Но так быстрее. Я тороплюсь.

Вскоре мы подошли к кирпичному двухэтажному дому с черепичной крышей, окна были прикрыты ставнями. Я сразу же уловил слабое присутствие Света - больше, чем есть в обычных людях, но гораздо меньше, чем в ainoo, но и этого хватит, чтобы обеспечить весёлую жизнь с видениями и стать потенциальным клиентом психиатрической лечебницы.

Я протянул мальчишке несколько рупий. Он захныкал.

- Шива... Шива накажет меня...

Только сейчас я заметил под свисающим монисто три белых горизонтальных полосы на лбу, знак принадлежности к шиваистскому культу.

Я погладил его по голове и благодарно поцеловал в губы, наклонившись. Мой проводник задрожал.

- Господина... - он потянулся ко мне всем своим хрупким телом.

Я подмигнул ему и сунул деньги в ладонь.

- Не переживай, парень. Шива - тоже немного асур. Он поймёт.

- Господина... - робкий голос звал меня, но я уже поднимался на второй этаж.

Прорицатель в гашишном дыму валялся на циновках, что-то бормоча себе под нос. Это был здоровенный блондин, заросший волосами обкуренный хиппи, далёкий потомок какого-то ангела Света, который согрешил с его пра-пра-пра- и ещё много раз прабабкой.

Немудрено, что сия одарённая личность немедленно ударилась во все эзотерические тяжкие, которые в то буйное время обязательно были сопряжены с употреблением психоделиков и прочих изменяющих сознание веществ.

Парень уставился на меня мутными блёклыми глазами.

- Чувак... чо те надо, чувак? Не приемный день...

Я молча поднял его с пола, встряхнул.

Хиппи закашлялся, издал горлом булькающий звук, бросился за занавеску. Я терпеливо ждал, пока он проблюётся. Таким образом наркотик из крови не выведешь, но очищение организма этому поспособствует.

Вскоре прорицатель, пошатываясь, вышел ко мне, плюхнулся со стоном на циновки. Я опустился рядом, разглядывая его бледное отёкшее лицо. Хиппи поскрёб в спутанной бороде, уставился было на меня, потом опустил глаза.

- Какого хрена, чувак? Ты кто такой?

- Неважно. Я ищу Шамбалу.

Он расхохотался. Смеялся долго, раскачиваясь и хлопая себя по коленям. Потом оборвал смех.

- А ты сегодня сколько выкурил, приятель? Всяко больше, чем я. - Я промолчал, он неприязненно спросил: - Её все ищут, а я причём?

- Тебя зовут Свен Торвальдсон, - я отчеканивал слова, чтобы до него быстрее дошло. - Тебе девятнадцать лет. Твоя мать работает официанткой в дорогом ресторане, а отца своего ты не знаешь. Три года назад она собиралась пойти в банк, снять немного денег, но ты начал её отговаривать. Потом из новостей вы узнали, что в этом банке террорист захватил четверых заложников...

- Все остались живы.

- Да, все остались живы. И только твоя мать погибла бы, потому что от газа, который пустили в здание, у неё бы случился анафилактический шок. Поэтому ты всеми правдами и неправдами отговорил её.

Парень вздрогнул. Всё время, пока я говорил, он сидел, застыв каменным изваянием.

- Откуда ты...

Я вздохнул.

- Чувак, я много чего знаю, особенно, если это лежит на самой поверхности твоего сознания. Но есть вещи, которых я по умолчанию не имею права знать. Например, я не знаю, где Шамбала.

- Да кто ты такой, чёрт тебя возьми?

Я улыбнулся.

- Если бы каждый, кто задавал мне этот вопрос, платил мне по баксу, я давно бы стал мультимиллионером. Но деньги меня не интересуют. Мне нужна информация о Шамбале, а я постараюсь излечить твою мать от рака.

Он прикрыл глаза.

- Свен, ведь ты же сюда за этим явился. Тебе было видение, что здесь тебе помогут. Так вот он я, ты нашёл, что искал.

Парень открыл глаза, впился в меня взглядом, словно пытаясь просверлить насквозь.

- А что я тебе буду должен? Душу продать?

Мне сделалось не по себе. Интересно, сколько ещё эта легенда будет в силе?

- Друг мой, душу ты так или иначе отдашь дьяволу, если будешь продолжать жить, как сейчас. Дьяволу, в общем, глубоко похрену и на твою душу, и на то, что ты с ней делаешь. А мне нужна информация, взамен я предлагаю конкретную услугу. Всего лишь бизнес, чувак. Но, если ты такой духовный подвижник, можешь рассказать мне бесплатно.

Ехидная улыбка исказила его прежде простодушное лицо.

- Заберись сюда, - он постучал по своей голове, - и узнай.

"Дурак! Ты - дитя ангела Света, - захотелось крикнуть мне, - и всё, что связано с ними, я не могу считывать, могу только догадываться!".

Вместо этого я терпеливо ответил:

- Этого я узнать не могу.

Какое-то время мы молча сидели, глядя друг на друга. Я с надеждой, а он с подозрением. Сомнения боролись в нём. Наконец, цель оправдала средства, и он глухо заговорил.

- Я правда не знаю, где Шамбала, приятель. Но я чувствую след, который может туда привести. - Я замер, вслушиваясь в каждое слово. - Тебя точно приведёт, потому что ты кто угодно, только не человек. Ты на себя в зеркало-то смотрел? Таких людей не бывает, на Библии могу поклясться. Я не знаю, кто ты, но если ты поможешь моей матери... - Свен перевёл дыхание. - Отправляйся в Пашупатинат. Туда ведёт это... это... - он замялся, не зная, какое сравнение подобрать.

- Свет.

- А вот это ты знаешь...

Я усмехнулся, потрепал его по плечу.

- Это я знаю. Спасибо, Свен. И завязывай с гашишем. Он не поможет познать истину, только ещё больше запутает.

Выйдя из дома, я увидел, что мой проводник не ушёл, а смиренно сидит на крылечке, погрузив босые ноги в пыль. Заметив меня, он вскочил.

- Господина сделал дела?

Я молча кивнул и зашагал вдоль дороги, задумавшись, почему дорога в Шамбалу пролегает не через путь Вишну (2), а через путь Шивы. Хотя, если принять во внимание, что форпост создавался Михаэлем, то ничего удивительного.

- Господина...

Я обернулся. Мальчик, как заворожённый, тащился следом.

- Что тебе, парень? Ещё денег?

Неожиданно он бухнулся передо мной на колени и забормотал на санскрите, отбивая поклоны.

- Ом намах Шивайа (3), ом намах Шивайа, ом намах Шивайа...

Я схватил его за худенькое плечико и рывком поднял с колен.

- Никакой я тебе не Шива. У меня даже руки всего две, - попытался я отшутиться.

Он упорно мотал головой, продолжая бормотать это своё "ом намах Шивайа". Я встряхнул мальчишку, он заткнулся, воззрился на меня мокрыми от слёз глазами. Похоже, маленький шиваит, а по совместительству малолетняя проститутка, с какого-то перепугу уверовал, что я его бог.

И пока такие мальчики будут искренне верить в асуров и богов, разгуливающих по улицам их родного города, ainoo будут процветать, мрачно подумал я.

- Я - не Шива, - сказал я на хинди, сжав плечо мальчика так, что он ойкнул. - Вернее, я только его часть. Обратная сторона твоего бога. Считай, брат-близнец.

- Рудра-Шива (4), - прошептал он, и осторожно убрал мою руку с плеча. - Ты пришёл разрушить наш мир?

- Нет. Я пришёл кое-кого найти. Потом уберусь обратно. Так что, не переживай, время этой кальпы (5) ещё не закончилось, - я сжал его точёное личико пальцами, посмотрел в испуганные непонимающие глаза. - Ты забудешь о нашей встрече, тёзка (6). А ещё перестанешь продавать своё тело белым людям и пойдёшь в школу. Ступай теперь.

Его глаза затуманились, он весь сжался, отвернулся от меня и побрёл назад по пыльной дороге.

Я смотрел ему вслед и думал, что пора бы богам уже наградить моё длительное воздержание и примерное поведение в этом отношении. Да вот только я знал этих богов, как облупленных, и знал, что на награды, подарки и милости они не слишком щедры.

Храмовый комплекс Пашупатинат, раскинувшийся по обе стороны реки Багмати, был призван отразить величие Шивы-Пашупати, царя живых. А также Шивы, у которого был самый большой лингам (7) в мире. Комплекс утыкали сим величественным органом аж в количестве ста восьми штук. Всё это меня изрядно веселило, но я напустил на себя почтительный вид и присел на выщербленные каменные ступени рядом с группой садху (8), облачёнными в ярко-оранжевые одежды.

Один садху расположился в стороне ото всех и, кажется, медитировал. Чёрный и высохший, он напоминал дерево, которое росло из этих камней лет этак тысячу. Йог был человеком, а эти замечательные люди умудрялись сохранить в себе и даже приумножить данное им; поэтому они замечали то, что обычные люди не в состоянии заметить. Я всегда восхищался терпением, стойкостью и нечеловеческим спокойствием садху. Вот истинно святые люди, которые в мою контору попадают разве по собственному желанию познать все стороны этого мира. И кто, как не йоги, могут мне подсказать?

Я расположился напротив, тоже приняв позу лотоса, сложил руки лодочкой. Садху открыл глаза. Он так и остался безмятежно-каменным. Только светились белки глаз на тёмном морщинистом лице.

- Спрашивай, - сказал мне йог на хинди.

- Мне нужно попасть в Шамбалу.

- Разве Махадеве (9) закрыт туда путь?

Я вздрогнул. Ну спасибо, родные, за честь, конечно. Но это у вас я - уважаемый Махадева, а у своих - вечный мальчик для битья. Свой среди чужих, чужой среди своих, так сказать.

- Значит, закрыт. Меня... эээ... наказали.

Йог задумчиво пожевал сухими губами.

- В сердце твоём печаль и скорбь. Что с тобой случилось, Махадева?

- Я ищу любимого... любимого асура...

Старик вновь задумался. Видимо, я умудрился всё-таки сбить с толку даже йога, но он не решился задать мне сакраментальный вопрос о жене, которой у меня отродясь не было.

Садху спросил:

- Поэтому ты странствуешь по Земле?

- Да.

- Шамбала тоже странствует.

Я задумался над его словами. Выходит, что форпост Михаэля - передвижной, а чуткие к Свету создания это как-то улавливают.

- И где же она теперь? - беспомощно спросил я йога, ощущая себя чуть ли не школьником, прогулявшим все уроки.

- Ты ищешь свою любовь в Шамбале?

- Да.

- Значит, Шамбала там, где твоя любовь.

Эта восточная мудрость меня окончательно добила. Эле находится в Шамбале, а Шамбала там, где Эле. И что вся эта ахинея значит?

- Уважаемый садху... - начал было я, но йог снова впал в транс или сделал вид, что разговор окончен. Вот ещё почему я люблю этих святых людей - если они считают, что сказали всё, что хотели сказать, будь ты хоть трижды Махадевой и четырежды магараджей, ответов не получишь.

Похоже, мне тоже нужна медитация, чтобы вернуть ясность мышления ainoo, которую я, наверное, утратил за время ссылки и жизни среди людей.

Я отыскал тихий угол в одном из садов, окружавших храм, и потянулся Светом к небесам.

Шамбала там, где твоя любовь.

От моей любви осталось только высохшее тело.

Как мне ощутить его?

Я не чувствовал Элессу ни в одном из своих походов. И не чувствую сейчас. И, что ещё непонятнее, нигде не ощущаю присутствия ainoo.

Моя любовь в моём сердце.

Может, надо ощутить Шамбалу своим сердцем?

Но всё это казалось эзотерическими бреднями, вроде бредней тех экзальтированных проходимцев, которые дарят миру "лучики света", а потом стекаются в инферно толпами, так и не поняв, что такое Свет.

Я сканировал сознанием окрестности Непала, заболоченные тераи, джунгли, подножия гор...

Рафаэль...

Чувство, совсем истёртое, давнее, исчезающее. Когда-то это был сильный эмоциональный выплеск, сейчас он превратился в едва различимый вздох, такой слабый, что узнать его в хаосе миллионов эмоций не смог бы и сам Создатель.

Но я хотел узнать, я искал, и я нашёл.

Как собака, определившая по нюху цель, я сорвался с места и побежал за этой угасающей эмоцией, стараясь удержать её в сознании.

Я не помнил, сколько времени шёл, куда, и что говорил людям, пытающимся меня остановить; я не помню ничего, кроме той искры, что вела меня. Я сосредоточился только на этом слабо мерцающем в сознании Рафаэль.

Шамбала там, где твоя любовь.

И когда я обнаружил себя у южного подножия Джомолунгмы, я рассмеялся.

Моя искра терялась там. На самой вершине. И снова никакого присутствия ainoo. Это меня сильно смущало, но я доверился тому, кто привёл меня сюда.

Нужно было возвращаться в город за альпинистским снаряжением, однако за это время я мог потерять след...

Я без колебаний сбросил одежду и начал обрастать доспехами. Мне запретили пользоваться способностями ainoo и, вероятно, такое неповиновение или увеличит срок моей ссылки, или сделает её совсем невыносимой, но мне было плевать. У меня есть след, и упускать его - преступление по отношению к Элессе. С того времени, как я узнал, что Хель спрятал его тело где-то у себя, в сердце поселился холодный страх. Я не мог доверять брату - хоть он и ангел Света, но именно это развязывает ему руки и позволяет быть нетерпимым и жестоким к созданиям Тьмы, особенно к тем, к кому тянется его странная душа.

Выпустив крылья, я поднялся в воздух.

На уровне больше шести километров холод сделался плотным, казалось, я прогрызал лёд своим телом. Разреженный воздух обжигал лёгкие. Я летел над гигантскими хребтами, высматривая убежище ainoo, следовал за слабым, давно выкрикнутым мысленным зовом.

Передо мной высились такие крутые скальные стены, что даже снег не мог на них удержаться. Сейчас я находился на высоте примерно восьми километров.

Я увидел ущелье, едва заметное, напоминающее издалека трещину на гладкой поверхности скалы. Искра терялась где-то там. Я подобрался ближе. Очень узко. Вряд ли я смогу протиснуться внутрь. Если только снять доспехи и полностью окутать себя Светом...

Так я и поступил.

Наверное, со стороны это смотрелось жутковато. Совершенно голое существо с радостной улыбкой протискивается в узкую скалистую расщелину на высоте восьми тысяч метров, где замерзает сам воздух. Слава Создателю, зевак тут не было даже в виде птиц.

Уверен, вход в Шамбалу был где-то ещё, но мне пришлось с трудом пролезать в эту трещину, обдирая кожу на спине, животе, груди и ягодицах; если бы не мой Свет, я бы превратился в кусок мороженного мяса. В какой-то момент мне стало дурно, показалось, что стены сдавливают меня и сейчас полностью раздавят, но приступ клаустрофобии быстро прошёл.

Вскоре трещина стала расширяться, и я попал в коридор, который вёл вглубь скалы. У меня отпали все сомнения - коридор был искусственного происхождения, и делали его не люди.

Повеяло тёплым воздухом. А я вновь обтёк доспехами, и на всякий случай сформировал в руке инфернальный меч.

Коридор стал разветвляться и превращаться в лабиринт. Шамбала больше всего напоминала пещеру, вознесённую чудесным образом на небеса. В лабиринте царила кромешная тьма, поэтому я подсвечивал себе собственным телом.

Эмоция Элессы служила мне нитью Ариадны, ведя по тёмным проходам в неизвестность. Плохо одно - тут мог водиться Минотавр, и даже не один. А прикинуться, что я тут просто мимо проходил, отбившись от экскурсии по Шамбале, не получится. Началась открытая игра. Поэтому - либо бой с Минотавром, либо... Об этом я думать не хотел.

Как подтверждение своим мыслям, я наконец-то ощутил Свет ainoo. В пещере кто-то был. Кто-то затаился. Или, скорее всего, кто-то работал, не подозревая, что враг крадётся во тьме. Как бы там ни было, мы столкнёмся. На крайний случай у меня есть обещание Хеля, может быть, удастся поторговаться.

Коридор вывел меня в просторный полукруглый зал. Стены его были выложены живой зеленоватой губкой, создающей необходимые влажность и температуру воздуха. Тут было сухо и прохладно.

Посреди зала на ступенчатом помосте стоял саркофаг. Возле застыл биомеханический робот с поднятыми стальными манипуляторами, которые приводились в движение сухожилиями, прикреплёнными к будто бы освежёванному торсу. Очередная причудливая фантазия Уриэля.

На ступенях сидел Габриэль и дружелюбно мне улыбался.

- Я знал, что ты придёшь, - улыбнулся он ещё шире.

Можно подумать, он рад меня видеть. Хотя, кто его знает...

- Оружие убери, - мягко сказал брат. - Имей приличия, в гости с оружием не ходят.

- Я не в гости пришёл, а за Элессой, - я и не подумал спрятать меч.

Габриэль рассмеялся.

- Вай-вай, злой и страшный раджа украл любимую жену нашего грозного Махадевы! Может, написать сценарий для Болливуда?

Не ответив на его ёрничанье, я прошёл к саркофагу. Габи чуть подвинулся, давая взойти мне.

Я склонился над лежащей там мумией. Тело Эле было полностью обёрнуто белыми бинтами из Мирового Древа, на лице лежала маска из того же материала.

- Ну, убедился, что всё в порядке?

- Нет. Сними с него маску, Габриэль.

Он недовольно вздохнул и отдал роботу приказ на Языке.

Манипуляторы с тонкими гибкими конечностями бесшумно опустились к лицу Элессы и сняли маску. У меня комок к горлу подкатил. Некогда прекрасное лицо Эле теперь сморщилось, высохло, приобрело тёмно-коричневый цвет, как старое дерево. Но всё же это было моё создание, мой любовник, который столь неосмотрительно отправился за мной в ссылку и тут же угодил в руки к Михаэлю.

Жизнь едва теплилась в материи Элессы.

- Создатель, что вы с ним сотворили... Он же... он же не ainoo, он наполовину человек, его материя может не выдержать...

- Сделаешь ему новое тело, - усмехнулся Габи.

Я почувствовал, как рукоять меча жжёт мне ладонь. Видимо, ангел ощутил всплеск инферно, и в руке Габриэля тут же возник меч из Света.

- Хочешь крови, Рафаэль?

- Да, хочу. Но не сейчас. Сейчас я заберу Элессу с собой.

- Нет.

- Тогда кровь прольётся здесь.

Ангел Света вскинул подбородок.

- Ты не можешь его забрать. Ты можешь убедиться, что он никуда не делся, и что за ним присматривают. Михаэль говорил тебе только об этом.

- Я вижу, как за ним присматривают. Лучше отойди, Габи, пожалуйста, я не хочу тебя убивать.

Что-то такое мелькнуло в его небесных глазах, тень затаённой обиды, давнего страдания. Губы Габриэля искривила усмешка. Броня из золотой чешуи мгновенно обтекла его тело.

- Ты ещё попробуй меня убить, брат.

У меня мороз по спине пробежал от его тихого, ледяного "брат". Я отступил назад, поднимая меч.

- Почему, Габи?

Он как-то странно рассмеялся, потом крутанулся вокруг своей оси, золотые волосы на мгновение окутали его сиянием, и бросился на меня с оружием. Я едва успел отскочить в сторону.

Памятуя о том, что оружие Света и Тьмы не скрещивается, я старался, чтобы Габриэль не попал по моему мечу, и стремился дотянуться до его материи. В этой тесноте приходилось фехтовать так, что оружие в моей руке напоминало не меч, но извивающийся хлыст, старательно избегающий столкновений со Световым мечом брата. А наш бой превратился в безумный танец.

Я увернулся от атаки, и гибкий конец моего меча обвил ногу Габриэля, нанеся ему резаную рану, я резко дёрнул меч на себя, и брат, вскрикнув от неожиданности, рухнул на пол. Ногой я выбил Световое оружие из руки Габи. И тут же навалился на него, придавив к полу коленом - шипы на наколеннике поранили его броню, приставил меч к сердцу.

Он тяжело дышал, лицо побледнело от боли - инферно разъедало его материю, но он улыбался, его глаза безмятежно светились. Ещё один сумасшедший, подумал я.

- Ты убьёшь меня, брат? Как обещал?

Проклятье.

Из всех ainoo меньше всего достоин смерти Габриэль.

Я втянул меч обратно в доспехи.

- Нет. Но Элессу заберу, и ты мне не помешаешь.

- Нет, никакой нужды его забирать... - Он поморщился. - Рафаэль, может, ты всё-таки слезешь с меня? Мне больно.

Я поднялся и подал ему руку. Габриэль опёрся на неё, потом отдёрнул ладонь, будто обжёгшись, и, оставляя кровавый след, похромал к помосту. Тяжело опустился на ступеньку, принялся рассматривать раненую лодыжку.

- Мы тут пересмотрели условия ссылки, - хрипло сказал он. - Ты можешь иногда возвращаться к нам.

Я уставился на него, не понимая, к чему он клонит.

- Ты нужен нам, а мы нужны тебе. Бизнес, чувак, - Габи подмигнул мне.

- О чём ты?

- О том, что инферно без тебя неуправляемо, и оно опасно. Твои дэмайну не способны с ним ладить. В общем, в ссылке ты будешь заниматься своей работой.

- А если я не соглашусь? Мне хватит того, что меня ждёт.

- Согласишься, Рафаэль. - Он ткнул тонким пальцем в мумию Эле. - Из-за него. Ты сможешь его навещать и давать ему Свет, чтобы он не окочурился совсем. Это сделка, как я и сказал.

- Ты совершаешь сделку с дьяволом?

Он в упор посмотрел на меня.

- Я совершаю сделку с ainoo, у которого долг перед Создателем.

Я задумался. Вот, значит, как повернулось, теперь я уже не падший, а ainoo, у которого долг... В общем-то, я ничего не теряю, только приобретаю.

- А Михаэль знает?

Габи довольно засмеялся.

- Пока не знает, но я ему доложу о твоём согласии.

Я хмыкнул.

- Зачем ты всё это делаешь, Габриэль?

- Я уже говорил, я не хочу войны.

- Зачем ты заставил меня скитаться столько лет, ты ведь знал местонахождение Элессы?

Он вздохнул.

- По-моему, семь лет свободы лучше ссылки.

- Спасибо, конечно, но я бы предпочёл раньше выйти.

- Рафаэль... есть кое-что, о чём я не могу тебе сказать.

- Ну, конечно.

Я устало сел рядом с ним.

- А джигитовка к чему?

Габриэль повернулся ко мне и провёл пальцами по моей щеке.

- Я хотел проверить - сможешь ли ты меня убить...

Я с шумом выдохнул.

- Нашёл время, дурак.

Он тоненько засмеялся.

- А, по-моему, самое время для испытаний.

Мы смотрели друг на друга, и я не мог поверить, что когда-то, на заре времён, это золотоволосое существо было самым дорогим для меня в этом мире. Потому что самое дорогое существо для меня сейчас лежало в саркофаге и медленно умирало.

- Хорошо, Габриэль, я снова доверюсь тебе, потому что другого выхода у меня, похоже, нет. Я возвращаюсь в инферно, вы отдаёте мне тело Элессы, устраиваете его в более удобном месте, чем эта дыра.

Габриэль встал, подтянув и прижав раненую ногу к себе. В этой забавной позе он больше смахивал на индусского бога.

- Кстати, Габи, где твой белый конь? Шантара (10) обкатывает?

Он пожал плечами.

- Ты же знаешь, брат, что легенды переписываются под нужды истории.

Он выпустил крылья и поднялся к куполообразному потолку. Только сейчас я заметил, что наверх ведёт лестница.

- Возможно, это будет золотой слон...

- Или голубой лось, - сказал я. Габриэль фыркнул.

Мои пальцы гладили высохшие пальцы Элессы.

- Я могу побыть с ним, Габи? Наедине?

- Да.

И, отдав роботу приказ размотать бинты, брат покинул меня.

Я долго сидел рядом с Эле, прижав ладонь к его сухому лбу. Напитывал его Светом, как когда-то в инферно, пока морщины не стали разглаживаться, а кожа из коричневой не стала смугло-золотистой. Я смотрел, как мой мальчик возвращает себе прежние черты, и понимал, что всё остальное по сравнению с этой метаморфозой - сущая ерунда. Ссылка, инферно, противостояние с братьями. Всё это не имеет никакого значения.

Я наклонился и поцеловал его в заалевшие губы. Элесса не шелохнулся. Его сознание блуждало где-то в другом мире.

Всё будет хорошо, любовь моя. Всё будет хорошо, даже если будет очень плохо.

Я найду тебя.

А после всего мы всё равно будем вместе.

 

---------------------

1) Асур - демон, злой дух в индуизме.

2) не через путь Вишну - в некоторых легендах считается, что из Шамбалы явится десятая аватара бога Вишну, Калки-Вишну, Мессия на белом коне, который окончательно победит зло. Вишну - один из троицы богов индуистского пантеона: Брахма-Вишну-Шива.

3) Ом намах Шивайа - я доверяюсь Шиве, шиваистская мантра.

4) Рудра-Шива - Шива-Разрушитель, одна из основных ипостасей Шивы. Более известен, как Шива-Натараджа, Танцующий Шива, который в танце разрушит мир.

5) Кальпа - день и ночь Брахмы, проще говоря, эпоха. Во время ночи Брахмы мир разрушается Шивой для нового "дня", эпохи.

6) Тёзка - одно из имён мальчика - Шива, индусы дают своим детям имена почитаемых в данной семье богов.

7) Лингам - божественный знак. Знаком Шивы является фаллос, поэтому другое значение лингама - фаллос.

8) Садху (саду) - странствующий йог.

9) Махадева - Великий Бог, одно из прозвищ Шивы.

10) Шантара - Шива-Благодетель, созидательная ипостась Шивы.

 

Теорема

 

...мой язык медленно скользит по твоей гладкой коже, чуть солоноватой от испарины и уже влажной от моей слюны. От бедра по рельефно выступающим мышцам живота к груди - я трогаю языком твой уже острый сосок, и ты бесстыдно стонешь. Я лижу его, медленно, долго, наслаждаясь, как он становится алмазом. Ты не выдерживаешь и выгибаешься весь, дрожа, порывисто вцепляешься в мои волосы, сжимаешь страстно. Я тоже стону, ощутив твои сильные пальцы. Моя ладонь гладит тебя ниже, и твой стон переходит в рычание.

Мы так голодны, думаю я, стряхивая с себя эти непозволительные грёзы. Я держу тебя за руку, безвольно свисающую с саркофага. Ты уже почти полностью восстановился, после того как Михаэль умертвлял твою плоть бинтами из Мирового Древа. Сейчас ты улыбаешься безмятежно, будто ощущая, что я рядом. Ты теперь живёшь где-то совсем в другом мире, в мире, куда скоро отправлюсь и я. Но часто на твоё прекрасное лицо наползает тень, и я понимаю... нет, я ощущаю всем своим Светом, что тебе там - больно и плохо. И я не знаю, смогу ли прийти к тебе там, утешить тебя, как утешал в Отлучении, ведь я отправлюсь в такое же непредсказуемое путешествие. Я уже знаю, как это - терять свою память. Но терять собственную душу больше не собираюсь. Я намерен остаться самим собой, чего бы мне это не стоило.

- Рафаэль... - я вздрагиваю от спокойного голоса Габриэля. - Нам пора.

Встаю и, склонившись к тебе, касаюсь своими губами твоих мягких губ. И лба.

- Я найду тебя, мой мальчик. Обещаю. Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания.

За спиной Габриэль тихо вздыхает.

- Брат, вероятность, что ты отыщешь его там, стремится к нулю. Лучше спокойно отбывай ссылку, размышляй над тем, что ты сделал, и смиренно относись ко всем даденным тебе испытаниям.

Я смеюсь тихо.

- Когда это страдания пугали меня, Габриэль? - я подхожу к нему и всматриваюсь в его глаза, воплощение самого неба, о котором так мечтают люди. - Ледяной Ад, Мировое Древо, инферно, теперь ещё и это... Ты думаешь, я тревожусь о предстоящих испытаниях? Я к ним привык, Габриэль, более того - я всегда знал, на что шёл, и я плачу положенную цену. Я тревожусь всего лишь о том, кого люблю. - Киваю на Элессу.

- Мне кажется, ты сейчас заплатил не только собой, но и им тоже, - говорит Габи.

Улыбаюсь ему. Мне хочется его ударить.

- Он сам пошёл за мной.

- Будто ты не знаешь его, Рафаэль. Восемьсот лет Отлучения ничему его не научили. - Габриэль задумывается. - Или это просто его сущность - идти за тобой...

- Или это его Свет - не бросать любимого, даже если любимый - Сатана.

Габриэль вскидывает голову. Кажется, я сделал ему больно. Он холодно улыбается мне.

- Или это его Свет, Люцифер. Но тебе от этого не легче, я же вижу. Все, кто любил тебя, давали тебе свой Свет, искренне давали, забыв самих себя, а что им дал ты? Боль? Тащил за собой в бездну? - Он кивает самому себе. - Но не все идут за тобой в бездну, наверное, ты считаешь их слабаками...

Он резко поворачивается и выходит из подвала, где стоит саркофаг с Элессой. Я иду следом за ним, понимая, насколько горьки и правдивы его слова, и что мне решать эту теорему, наверное, до конца моих дней...

Но всё, что нам пока остаётся - держаться изо всех сил.

 

Ночной клуб

 

До этого момента я никогда не был в ночных клубах, и даже мало что слышал о них - так, сам факт существования, не более. И даже сюда я попал совершенно случайно, ведомый странным, почти мистическим притяжением. В сумеречном зале всё было для меня в диковинку: длинный подиум, ассиметрично разрезающий танцпол, хромированный шест, подпирающий потолок, такая же хромированная опалубка подиума, почему-то напомнившая мне "кенгурятник". Мелодия, что лилась из скрытых от глаз колонок, завораживала. Люди, запрудившие танцпол, не умели под неё танцевать.

Просочившись через толпу, я занял свободное место у стойки бара. Оглянулся, ища того, кто притягивал меня к себе. Всегда и везде, где бы мы ни были. Среди толчеи на танцполе его не было. Неудивительно, если знать, как он не любит чужих прикосновений.

Музыку из колонок сменил саксофон. Толпа поредела - на медленный танец всегда остаются только парочки. Парень на сцене обнимал сверкающий серебром инструмент, длинные пальцы ласкали клавиши. Нежный, тягучий блюз заполнил клуб, и даже самый тихий шёпот казался громом среди ясного неба.

- Они ещё не требовали меня?

Я вздрогнул и повернул голову.

- Нет, босс. Но почти дошли до кондиции.

Тот, кого бармен назвал "боссом", окинул взглядом танцпол и столики вокруг. Губы изогнулись в грустной улыбке:

- Это уж точно. Надеюсь, сегодня экзальтированных девиц не будет. - Он помолчал, бросил взгляд в мою сторону. Сердце, замерев на секунду, понеслось вскачь. - И парней тоже. Не люблю, когда прыгают на сцену.

- Зато весело, - усмехнулся бармен. Форма черепа и ушей выдавала в нём дэмайну-оборотня.

Я слушал их разговор и откровенно разглядывал Рафаэля. Он почти не изменился: как прежде - высокий, худощавый и гибкий. Чёрная рубашка, полупрозрачная, отделанная кружевом, чёрные же кожаные брюки, чёрный шёлк волос, свободно падающих вдоль спины - и алебастровая, будто подсвеченная изнутри кожа. Изящные кисти рук, точёный профиль, нос с горбинкой, нахмуренные брови, тёмная, глубокая зелень глаз... Тоска и постоянный груз на душе, и нет рядом того, кто способен разделить это, отогнать то, что гложет постоянно.

Я любуюсь им, наслаждаюсь каждым движением, звуками голоса. Я слишком долго не видел, не чувствовал его рядом - и теперь от одного его запаха охватывает истома. Мне до боли хочется прикоснуться к нему, я тянусь к его руке - и замираю, остановленный тишиной. Саксофон умолк. Половина зала взорвалась аплодисментами, вторая - видимо та, что уже "дошла до кондиции", - начала громко скандировать: "Ангел! Ангел!"

Рафаэль невесело рассмеялся.

- У них совершенно нет терпения, - заметил он бармену, - и уважения. Макс отлично выступал, почему бы не поблагодарить его за это?

- Потому что они хотят тебя.

- Да, они хотят меня.

И добавил вполголоса:

- А я хочу их души.

Бармен усмехнулся:

- Сожрать?

- Штампы оставь попам.

Я вдруг прозрел: даже в ссылке он работает.

Рафаэль встряхнул волосами и не спеша пошёл к сцене. Люди расступались, аплодируя - так, словно это он сейчас играл на саксофоне. Он легко запрыгнул на подиум, вызвав восторженный свист; я заметил, что Рафаэль успел расстегнуть рубашку, пока шёл. Он улыбался, печально и в то же время высокомерно, глаза осматривали зал так, будто он чувствовал моё присутствие.

Рафаэль не знал, что я здесь. Я и сам точно не знал, как смог вырваться из ссылки, надолго оставить тело, данное мне в наказание, обрести память, оказаться здесь. Но факт остаётся фактом. Я был на воле, хоть и бестелесным призраком.

Лёгкий кивок Максу и саксофон начинает петь, хрипловато и сексуально. Музыкант отступает в тень, сейчас вся сцена и весь мир принадлежат ангелу. Единственному и неповторимому. Самому прекрасному. Гению чистой красоты.

Он не движется, а парит в пространстве. Переплетается с воздухом, с мелодией, с разлитой вокруг сексуальной жаждой. Рубашка давно отлетела в сторону, и гибкое тело играет мышцами, кожа блестит от испарины и особой пудры. Я чувствую, как меня влечёт к сцене, и протискиваюсь через толпу.

Люди беснуются возле "кенгурятника", топча и отталкивая друг друга, борясь за мгновение случайного внимания, за шальной взгляд зелёных глаз. Рафаэль обхватывает шест - и танец становится тем, чему и названия на человеческом языке нет. Акробатика? Искусство? Колдовство? Всё вместе?

Толпа взрывается криками восторга, когда он заканчивает свой полёт вокруг шеста. Шаг назад, отрепетированный поклон - волосы на долю секунды свешиваются к толпе, потом стремительно отлетают назад - и одинокий недовольный вопль.

- Что ж ты штаны так и не снял? За что я деньги платила, красавчик?

Я слышу, как соседи возмущённой клиентки говорят ей что-то про искусство танца, про то, что вид члена - не главное в стриптизе, но женщина продолжает настаивать. Рафаэль ухмыляется. Похоже, его это откровенно забавляет.

- Эй, - говорит он со сцены. - Эй, дамочка. Не пропустите оплаченного зрелища. - И, не переставая ухмыляться, расстёгивает ширинку и стягивает брюки. Потом встаёт в центре подиума, раскинув руки в стороны. - Можете считать себя удовлетворённой.

Его голос с лёгкостью перекрывает свист и аплодисменты. А я понимаю, что больше не могу находиться внизу, среди толпы. И мощным толчком выбрасываю своё тело на подиум.

Рафаэль уходит со сцены. Исчезает, растворяется в тенях. Или это растворяюсь я сам, непонятно как на мгновение очутившийся рядом с ним?

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: