Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Непосредственная эффективность психофармакотерапии бредовой деперсонализации



Синдром деперсонализации традиционно считается резистентным к психофармакотерапии. По мнению ряда авторов (В.Н. Краснов, 1980, В.Ю. Воробьев, 1971, Т.Я. Хвилицкий, 1966, и др.), эффективное лечение деперсонализации возможно лишь в тех случаях, когда она включена в состав других синдромов, если же деперсонализация доминирует в клинической картине заболевания, то лечение как правило оказывается безуспешным. Более того, согласно В.Н. Краснову (1980), в ряде случаев лечение лишь приводит к усилению т.н. «автономной» деперсонализации. С другой стороны, по мнению Ю.Л. Нуллера (1988), если деперсонализация играет ведущую роль в клинической картине заболевания, то само оно также приобретает устойчивость к лечению. Применение традиционных лекарственных средств, в том числе трициклических антидепрессантов, ИМАО, СИОЗС как правило оказывалось неэффективным. Сообщения о положительном действии СИОЗС на деперсонализационные расстройства (E. Hollander, M. Leibowitz, C. DeCaria et al., 1990) в дальнейшем не подтвердились (D.W. Black, J. Wojcieszek, 1991). Улучшение состояния больных при применении СИОЗС было связано с редукцией тревоги и депрессии, сопровождавших деперсонализацию, а не с исчезновением самого этого расстройства (D. Simeon, O. Guralnik, J. Schmeidler, M. Knutelska, 2004). Ряд авторов указывал на возможность применение ЭСТ в лечении деперсонализации (B. Ackner, D. Grant, 1960, De Carolis, 1966, и др.). Однако, согласно более поздним публикациям (M. Roth, 1959, U. Oberst, 1983, R. Priest, G. Woolfson, 1986, и др.), такое лечение также оказалось неэффективным и, в ряде случаев, приводило к усилению деперсонализации и мнестическим нарушениям. Согласно мнению некоторых исследователей (Ю.Л. Нуллер, 1997) наибольшую эффективность в лечении острой деперсонализации проявили бензодиазепиновые транквилизаторы в высоких суточных дозах. Однако при хронической деперсонализации они приводили лишь к незначительному улучшению состояния.

В настоящее время вопрос о предпочтительности применения того или иного метода при лечении синдрома деперсонализации остаётся открытым.

В данном исследовании проанализирована непосредст­венная эффективность комплексного лечения пациентов с бредовой деперсонализацией при шизофрении. Психофармакотерапия прово­дилась всем исследуемым больным и включала нейро­леп­тики, антидепрессанты и транквилизаторы.

Нейролептики получали все больные исследуемой выбор­ки (68 человек). В период психомоторного возбуждения больные получали инъекционные формы классических нейролептиков (аминазин до 150 мг/сут, тизерцин до 150 мг/сут, галоперидол 10‑15 мг/сут, клопиксол-акуфаз 50‑150 мг в 2‑3 дня, топрал 400‑1600 мг/сут). В дельнейшем лечение осуществлялось таблети­ро­ван­ными формами нейролептиков: аминазином (300 мг/сут), трифтазином (до 60 мг/сут), галоперидолом (до 30 мг/сут), клопиксолом (10‑50 мг/сут). Реже использовались этаперазин, мажептил, неулептил и др. в средних и высоких терапевтических дозах в течение 1,5‑2 мес. Помимо типичных нейролептиков, ис­поль­зовались атипичные нейролептики — эглонил (до 600 мг/сут), азалептин (до 300 мг/сут), рисполепт (до 8 мг/сут), зипрекса (до 20 мг/сут), сероквель (до 450 мг/сут).

Антидепрессанты получали 52,9% больных. Выбор антидепрессанта, его терапевтической дозы и способа введения проводился с учётом анамнестических сведений об эффективности того или иного препарата в прошлом, переносимости антидепрессантов, тяжести и клинических особенностей депрессивных расстройств, особенностей сопутствующей симптоматики и соматического статуса больного. В лечении использовались: амитриптилин (до 200 мг/сутки), мелипрамин (до 150 мг/сутки), анафранил (до 250 мг/сутки), леривон (30-90 мг/сут), иксел (100-200 мг/сут). Амитриптилин, мелипрамин и анафранил вводились не только перорально, но и внутримышечно и внутривенно капельно.

Транквилизаторы получали 70,6% больных общей выборки. Столь широкое назначение транквилизаторов было обусловлено как высоким удельным весом тревожных расстройств у исследуемых больных, так и данными об эффек­тивном использовании значительных доз безнзодиазепинов в терапии синдрома деперсонализации (Ю.Л. Нуллер, 1997, В.А. Точилов, О.Н. Кушнир, 2002). Возможность развития симптомов привыкания заставляла, в большинстве случаев, использовать транквилизаторы на протяжении не более 3-4 недель. В комплексном лечении использовались: феназепам (до 3 мг/сутки), клоназепам (до 2,5 мг/сутки), лоразепам (до 3 мг/сутки), реланиум (до 20 мг/сутки) и альпразолам (до 3 мг/сутки). Феназепам и реланиум вводились перорально, внутримышечно и внутривенно капельно.

Эффективность лечения оценивалась сравнением следу­ющих параметров до и после проведения терапии: выраженность бредовой деперсонализации, выраженность коморбидной психопатологической симптоматики (аффективной, бредовой, галлюцинаторной и др.), наличие поведенческих нарушений.

Полное или почти полное исчезновение бредовой деперсонализации и коморбидных психических расстройств определялось как значительное улучшение состояния. Положительная динамика хотя бы по одному из указанных параметров расценивалась как частичное улучшение состояния. В таких случаях снижалась острота психопатологической симптоматики. Бредовые переживания, родственные деперсонализации, обычно дезактуализировались. Уменьшалась выраженность коморбидных нарушений. Резистентный характер бредовой деперсонализации оценивался как отсутствие эффекта.

Общая оценка эффективности проведённой терапии на момент выписки больных из стационара отражена в таблице 22.

Таблица 22. Непосредственные результаты лечения
бредовой деперсонализации

Непосредственные результаты лечения (n=68) Доля (в %)
Значительное улучшение 25,0
Частичное улучшение 55,9
Отсутствие эффекта 19,1
Итого 100,0

Анализируя приведенные в таблице 22 данные, следует отметить, что более чем у половины исследуемых больных на фоне лечения наступило лишь частичное улучшение состояния (55,9%). Оно заключалось в исчезновении коморбидной психопатологической симптоматики. Что касается собственно бредовой деперсонализации, то частичное улучшение состояния больного происходило за счет редукции аффективной и, отчасти, когнитивной составляющих этого расстройства. На первый план вновь выступала собственно перцептивная составляющая деперсонализации в виде смутного «темного» переживания собственной измененности, расщепления или исчезновения. В большинстве случаев вскоре после выписки больные самостоятельно прекращали прием психотропных препаратов, что приводило к новому ухудшению состояния и усилению деперсонализации. У 19,1% больных несмотря на проведенное лечение состояние не изменилось или же ухудшилось. У четверти больных в результате медикаментозной терапии состояние значительно улучшилось: деперсонализация редуцировалась полностью или же сохранялась в виде абортивных неврозоподобных расстройств, коморбидная симптоматика также полностью исчезла. Все больные этой группы страдали шизоаффективным расстройством.

Таким образом, бредовая деперсонализация оказалась устойчивой к психофармакотерапии у подавляющего большинства исследованных больных (75%). Это полностью соответствует распространенному мнению о высокой терапевтической резистентности синдрома деперсонализации.

Сравнение эффективности лечения различных феноменов бредовой деперсонализации отражено в таблице 23.


Таблица 23. Эффективность терапии бредовой деперсонализации на момент выписки больных из стационара в зависимости от преобладающего феномена бредовой деперсонализации

Непосредственные результаты лечения Расщеп­ление Перевопло-щение Исчезно­вение Итого
(n=68) % % % %
Значительное улучшение 7,4 14,7 2,9 25,0
Частичное улучшение 22,1 16,2 17,6 55,9
Отсутствие эффекта 5,9 13,2 19,1
Итого 35,4 30,9 33,7 100

Данные, приведенные в таблице 23 свидетельствуют о том, что феномен перевоплощения наиболее хорошо поддается традиционной фармакотерапии — полная редукция бредовой деперсонализации отмечалась в 14,7% случаев, а частичная — в 16,2%. Для феномена расщепления характерна большая устойчивость к лечению, в этом случае речь идет преимущественно об ослаблении и дезактуализации (22,1%), но не об исчезновении симптоматики. Феномен исчезновения наиболее резистентен к терапии — отсутствие эффекта в 13,2% случаев.

Сравнение эффективности лечения бредовой деперсона­ли­за­ции с формой шизофрении приведено в таблице 24.

Таблица 24. Эффективность терапии бредовой деперсонализации на момент выписки больных из стационара в зависимости от течения шизофрении

Непосредственные результаты
лечения

(n=68)


Параноидная шизофрения

Шизо ­­ аф ­ фектив ­ ное расстройство

Итого

Эпизоди ­ ческая Непре ­ рывная
% % % %
Значительное улучшение 25,0 25,0
Частичное улучшение 42,6 4,4 8,9 55,9
Отсутствие эффекта 5,9 13,2 19,1
Итого 48,5 17,6 33,9 100

Из представленных в таблице 24 данных видно, что выраженное улучшение состояния происходило исключительно у больных с шизоаффективным расстройством. Частичное улучшение достоверно чаще наблюдалось у больных с эпизодическим типом течения параноидной шизофрении (p<0,01), чем с непрерывным или с шизоаффективным расстройством, а отсуствие эффекта или ухудшение состояния были характерны для непрерывного течения параноидной шизофрении.

Столь выраженная реакция на психофармакотерапию у больных с шизоаффективным расстройством могла быть обуслов­лена большой остротой и «свежестью» деперсонализации, выражен­ностью аффективных расстройств, в особенности аффекта тревоги. По мере того, как бредовая деперсонализация приобретала за­тяж­ное течение и утрачивала связь с аффективными рас­стройст­вами, возрастала ее устойчивость к терапии. Большую курабель­ность острой деперсонализации и нарастающую резистентность хрони­чес­кой отмечали и другие исследователи (Ю.Л. Нуллер, 1997).

По мере редукции психотической симптоматики всем больным проводилась психотерапия с использованием методов рациональной, когнитивной, экзистенциальной психотерапии, терапии творческим самовыражением, аутогенная тренировка.

Несмотря на высокую терапевтическую резистентность бредовой деперсонализации в ряде случаев удавалось добиться значи­тельного улучшения состояния больных и нормализации их поведения. Для поддержания такого состояния была необходима ре­гу­лярная поддерживающая терапия. Однако, большинство больных негативно относилось к приему лекарственных средств в тече­ние длительного времени. Отказ от продолжения лечения приводил к ухудшению состояния, усилению деперсона­ли­заци­он­ных расстройств. Преодоление негативного отношения к лечению — одна из важных психотерапевтических задач в лечении бредовой деперсонализации.

Таким образом, при бредовой деперсонализации психофармакотерапия оказалась успешной в 25% случаев. Непосредственная эффективность психофармакотерапии в первую очередь зависила от типа течения шизофрении — наиболее курабельной оказалась бредовая деперсонализация при шизоаффективном расстройстве. Успешность лечения была связана и с преобладающим феноменом бредовой деперсонализации: феномен перевоплощения поддавался лечению в наибольшей степени, а феномен исчезновения — в наименьшей.

Заключение

Для изучения бредовой деперсонализации динамически, на протяжении всего срока госпитализации, наблюдались 68 больных шизофренией, находившихся на стационарном лечении в Городской клинической психиатрической больнице №1 им. Н.А. Алексеева (главный врач — доктор медицинских наук, профессор В.Н. Козырев). Изученная выборка была сформирована на основании доминирования в клинической картине проявлений бредовой деперсонализации. Все обследованные больные страдали параноидной или шизоаффективной шизофренией. В связи с возможностью развития синдрома деперсонализации при органическом поражении головного мозга, а также с высокой вероятностью патопластического влияния экзогенно-органических заболеваний на клиническую картину шизофрении, из исследования были исключены больные с тяжелыми острыми или хроническими соматическими заболеваниями, черепно-мозговыми травмами, злоупотреблением алкоголем, наркотическими веществами и другими видами выраженного органического поражения ЦНС. В исследование не включались пациенты, в клинической картине которых имела место болезненная психическая анестезия.

Катамнестически обследовано 27 больных (39,7%) со сроком катамнеза от 1 до 6 лет.

Нозологическая квалификация расстройств основывалась на классификации психических болезней МКБ-10 с использованием рубрик F20 и F25. Большинство больных (66,1%) страдали параноидной шизофренией (F20.0) с эпизодическим (48,5%) или непрерывным (17,6%) типом течения. У 33,9 % больных диагностировано шизоаффективное расстройство (F25) маниакального, депрессивного или смешанного типов.

За основу синдромальной квалификации исследуемого расстройства избраны признаки, используемые в МКБ-10 для рубрики F48.1 (синдром деперсонализации-дереализации), дополненные на основании литературных данных и анализа собственных клинических наблюдений. При выделении бредовой деперсонализации учитывались: переживание качественного изменения своего «Я», тела и/или окружающего мира, их нереальности, отдаленности, автоматичности, расщепления, утраты; а также бредовый уровень деперсонализационных расстройств, что подтверждалось особой абсурдностью, вычурностью патологических идей, глубокой охваченностью ими больных, непоколебимой уверенностью в их реальности, полным отсутствием критики к этим идеям и, соответственно, невозможностью их коррекции извне. Таким образом, бредовая деперсонализация представляла собой бредовое переживание больными качественного изменения своего психического, физического «Я» или окружающей действительности, сопровождавшееся формированием характерных бредовых идей.

Среди обследованных больных заметно преобладали жен­щины — 70,6%, мужчины со­ставляли 29,4%, что соответствует литературным данным. На момент обследования большинство больных (63,2%) находились в возрасте от 21 до 40 лет, то есть в период максимальной социальной и трудовой активности. Больные в возрасте до 21 года составляли 13,3%, а в возрасте старше 51 года — 8,8%. Средний возраст больных на момент обследования — 33,8±1,37 года. У подавляющего боль­шинства больных (94,1%) шизофрения манифестировала в возрасте от 14 до 40 лет, практически равномерно распределившись по раз­ным возрастным группам. Значительную часть составили больные с возникновением заболевания в юношеском возрасте (32,4%). Средняя продол­жительность шизофрении на момент осмотра составляла 8,4±0,96 года. Несмотря на достаточно большую длительность заболевания, количество госпитализаций было относительно невелико (в среднем 3,7±0,56), более половины больных имели постоянную работу или продолжали обучение (57,4%), что свидетельствовало об относительно благоприятном течении шизофрении с невысокой прогредиентностью процесса.

У обследованных больных деперсонализация впервые возникала в различные возраст­ные периоды (в том числе в детском и юношеском возрасте у 35,3%). Наиболее ранний возраст возникновения этого расстройства составил 3 года, наиболее поздний — 59 лет. У больных старше 41 года возникновение деперсонализации было достаточно редким (8,8%). В доманифестный период этот синдром обнаружен в 26,5% случаев. У 32,3% больных деперсонализация впервые возникла в первом приступе заболевания. У почти половины пациентов деперсонализация возникла после манифестации эндогенного процесса (41,2%).

Изучение психопатологической структуры бредовой деперсонализации позволило выделить в ней перцептивный, идеаторный (когнитивный), аффективный и поведенческий компоненты, с помощью которых можно проанализировать структуру этого синдрома.

Перцептивная составляющая (первичные деперсонализационные переживания) возникала непосредственно перед клинической манифестацией бредовой или неврозоподобной деперсонализации. Она представляла собой крайне субъективные, сложные, аморфные патологические переживания отчуждения, измененности, перевоплощения, ирреальности или утраты своего «Я», тела или окружающего мира. Эти переживания возникали на филогенетически древнем протопатическом уровне в форме примитивной, безотчетной психической реакции, носили недифференцированный характер и не имели аналогов в прошлом опыте больного.

Идеаторная составляющая деперсонализации отражала эпикритический или рефлексивный уровень реагирования, на котором пациент пытался осмыслить протопатические сенсации, когнитивно переработать происходящие с ним изменения. На этом уровне необычные, несопоставимые с прошлым опытом, недифференцированные ощущения отображались в языке в виде образных сравнений (метафор). Идеаторный компонент деперсонализации включал в себя рефлексию, понимаемую как постоянное стремление больных оценить происходящие с ними изменения, попытки проанализировать свои переживания. При неврозоподобной деперсонализации у больных сохранялась критика к своему состоянию. При переходе деперсонализации на бредовый уровень и нарастающей дезинтеграции самосознания больные утрачивали критичность. На этом фоне развивался бред, основу которого составляли расстройства самосознания.

Структура такого бреда зависела от остроты психотического состояния. Возникновение бредовой деперсонализации в остром психотическом состоянии приводило к формированию чувственного, образного или острого интерпретативного бреда, фабула которого отражала деперсонализационные переживания. В тех случаях, когда течение шизофрении становилось непрерывным, в структуре бреда начинал преобладать интерпретативный компонент с тенденцией к систематизации и логической разработке бредовых интерпретаций.

Аффективный компонент бредовой деперсонализации возникал уже на уровне первичных деперсонализационных переживаний в виде аффекта тревоги, к которому в дальнейшем присоединялись другие аффективные расстройства (депрессия, мания или смешанный аффект разной степени выраженности).

Поведенческий компонент бредовой деперсонализации проявлялся в виде патологического поведения больных. Он зависел от аффективного радикала и содержания бредовых переживаний.

На разных этапах динамики бредовой деперсонализации соотношение этих компонентов было различным. Перцептивная и аффективная составляющая доминировали при возникновении деперсонализационных расстройств. В этот период аффективный компонент был представлен преимущественно аффектом тревоги. По мере развития синдрома перцептивный компонент ослабевал, возрастал удельный вес когнитивной и поведенческой составляющих. Наблюдалась тенденция к отрыву деперсонализации от аффективных нарушений. При бредовой деперсонализации происходило усложнение когнитивного компонента, усиливалось его влияние на поведение больных.

Для выделения вариантов бредовой деперсонализации была ис­поль­зована классическая систематика деперсонализации K. Haug (1939), что позволило разделить ее на ауто-, сомато- и аллопсихический варианты, каждый из которых проявлялся разными по содержанию бредовыми расстройствами.

Аутопсихическая бредовая деперсонализация, выявлена у подавляющего большинства (92,6%) обследованных больных. Она проявлялась бредом Котара, двойников, психического перевоплощения, одержимости. Больные были непоколебимо убеждены в исчезновении, гибели всего своего психического «Я» или части его; в отсутствии границы между «Я» и окружающим миром; в превращении собственного «Я» в «Я» другого существа; в расщеплении «Я»; во вселении в свою душу иной, как правило, отрицательной, сущности; в отделении души от тела.

Бредовые переживания при аутопсихической бредовой деперсонализации в одних случаях относились к острому интерпретативному, а в других — к образному бреду. Выраженное преобладание аутопсихической бредовой деперсонализации отражало высокую степень дезинтеграции самосознания при шизофрении или распад «субъективной стороны сознания», по Е.Н. Каменевой (1970).

Соматопсихическая бредовая деперсонализация установлена у 41,2% всех обследованных больных. Она представлена бредом физического перевоплощения и нигилистическим ипохондрическим бредом. При сомато­психи­ческой бредовой деперсонализации больные были непоко­ле­би­мо уверены в перевоплощении своего тела в тело другого су­щества или в какой-либо объект, а также в исчезновении, гибели всего тела или его части. При соматопсихической бредовой деперсонализации бредовые идеи относились преимущественно к образному, реже к чувственному или острому интерпретативному бреду.

Аллопсихическая бредовая деперсонализация развилась у 27,9% всех обследованных больных. В таких случаях возникало бредовое переживание измененности, нереальности или отсутствия окружающего мира. Больные были убеждены, что вокруг них «разыгрывается театр» (бред инсценировки), они попали в параллельный мир («бред параллельных миров») или, что окружающий мир вообще не существует (нигилистический мегаломанический бред, «бред гибели мира»).

При аллопсихической бредовой деперсонализации бредовые идеи в одних случаях относились к чувственному, в других — к образному бреду.

В редких случаях (7,0%) возникала тотальная бредовая деперсонализация, проявлявшаяся бредом тотального перевоплощения и нигилистическим мегаломаническим бредом. Больные были убеждены в перевоплощении, нереальности или отсутствии как собственных тела и души, так и окружающего мира («солипсический» бред).

Таким образом, для бредовой, также как и для классической неврозоподобной депер­сона­лизации, оказалось возможным использование классификации деперсонализационных расстройств K. Haug (1939). У подавляющего большинства больных различные варианты деперсонализации сочетались, причем аутопсихическая бредовая деперсонализация (92,6%) преобладала над аллопсихической (41,2%) и соматопсихической (27,9%). Столь выраженное преобладание аутопсихической бредовой деперсонализации не позволяло установить взаимосвязь отдельных вариантов бредовой деперсонализации, по К. Haug, с другими психическими расстройствами, в том числе с аффективными и бредовыми, а также с типом течения шизофрении, и поведенческими нарушениями.

С другой стороны, изучение феноменологических особенностей каждого варианта деперсонализационно-бредовых расстройств позволило выделить однотипные болезненные переживания, и объединить их в 3 феномена: расщепления, перевоплощения и исчезновения.

Феномен расщепления (35,3% всех больных с бредовой деперсонализацией) прояв­лял­ся бредом одержимости, двойников, параллельных миров. Он заключался в чувст­венном пере­живании и убежденности больного в расщеплении его психического «Я» или окружа­ю­щего мира, разделении психического и физического «Я». Наиболее часто разви­вал­ся фено­мен расщепления психического «Я», при котором больные были убеждены, что их «Я» разделилось на две или более сущности, которые не проецировались во вне, и не утрачи­ва­лось чувство принадлежности их самому больному. Больные с феноменом расщепления окружающего мира сообщали, что мир разделился, они попали в другой, «параллельный» мир, что окружающие люди также другие - «двойники» знакомых людей. Больные с феноменом разделения психического и физического «Я» утверждали, что их душа отделилась от тела.

Феномен перевоплощения (30,9% больных), проявлялся бредом метаморфозы, инсценировки, сопровождавшимся бредом двойников, интерметаморфозы, синдромами Капгра и Фреголи. Он заключался в бредовом переживании психического и физического перерождения, перевоплощения больных или окружающей действительности. Больные с феноменом психического перевоплощения были убеждены, что их душа изменилась, они переродились, стали совершенно другими людьми. При физическом перевоплощении больные чувствовали и были уверены, что их тело не принадлежит им, оно превратилось в тело другого человека, животного, или неодушевленный объект. Феномены психического и физического перевоплощения нередко сочетались между собой у одного больного в виде переживания тотального перевоплощения человека в другое существо с развитием бреда метаморфозы. Больные с феноменом перевоплощения окружающего мира были убеждены, что все окружающее, как люди, так и неживые объекты, изменилось, переродилось, перевоплотилось. Феномен перевоплощения окружающего мира проявлялся бредом инсценировки, интерметаморфозы с феноменами Капгра и Фреголи, ложными узнаваниями.

Феномен исчезновения (33,8% больных) проявлялся бредом Котара в виде нигилистического ипохондрического и мегаломанического бреда, включая бред «гибели мира». Больным были свойственны мучительные бредовые переживания исчезновения, растворения психического «Я. Феномен исчезновения своего тела заключался в переживании исчезновения своего тела или его частей. Подобные расстройства нередко было невозможно разграничить с сенестопатиями и висцеральными галлюцинациями. При феномене исчезновения окружающего мира больные утверждали, что «на самом деле окружающего мира не существует», они находятся «в какой-то нереальности», все, что они видят вокруг - «это воображение». В ряде случаев у больных возникал тотальный феномен исчезновения — бредовая убежденность больного в нереальности как его собственных души и тела, так и окружающего мира в целом (нигилистический мегаломанический или «солипсический» бред).

Таким образом, классификация деперсонализационных расстройств K. Haug (1939) и, предложенная в данном исследовании, систематика бредовой деперсонализации не противоречат друг другу, а связаны между собой. Фактически в рамках одного феномена бредовой деперсонализации можно выявить алло-, ауто- и соматопсихические нарушения. Однако, в отличие от классификации K. Haug (1939), в каждом клиническом наблюдении преобладал один феномен бредовой деперсонализации. Это позволило определить взаимосвязь предложенных феноменов с течением основного заболевания, выделить характерные коморбидные расстройства (в том числе аффективные), а также прогнозировать поведенческие нарушения и перспективы терапии.

На основании анамнестических данных определены два преобладающих варианта преморбидного склада личности больных с бредовой деперсонализацией: шизоидный (преимущественно по типу «гипертимного», «сенситивного», «стеничного», «диссоциированного» шизоидов) — в совокупности 50% больных, психастенический — 30,9%. Выделен ряд контитуционально-личностных особенностей, облегчающих возникновение деперсонализации: интровертированность, психический инфантилизм с неустойчивостью самосознания, обусловливающий склонность к рефлексии, самоанализу, мечтательности и фантазированию (т.н. «мифоманическая конституция» по E. Dupre, 1925). С другой стороны, больные с бредовой деперсонализацией отличались повышенной тревожностью, незрелостью эмоциональной сферы, проявляющейся как в расстройствах, близких к регрессивной синтонности (отсутствие выраженной дифференцировки «свой-чужой», симпатий и антипатий, излишние откровенность, наивность, доверчивость), так и в эмоциональной холодности с преобладанием абстрактно-логического мышления и элементами психэстетической пропорции.

В 26,5% случаев в доманифестном периоде наблюдались транзиторные рудиментарные деперсонализационные расстройства в виде патологического фантазирования, алло-, сомато- и аутопсихической деперсонализации. Патологическое фантазирование разной степени выраженности было обнаружено у 10,3% больных преимущественно в виде игрового перевоплощения. В дальнейшем у них развивалась бредовая деперсонализация с феноменом перевоплощения.

В подавляющем большинстве случаев (83,8%) у больных с бредовой деперсонализацией обнаруживалась классическая, неврозоподобная форма этого расстройства. Неврозоподобная деперсонализация в части наблюдений предшествовала возникновению бредовой деперсонализации, возникала после исчезновения бредовой формы этого расстройства или сосуществовала одновременно с ней. Во всех этих случаях небредовая деперсонализация в феноменологическом плане принципиально не отличалась от многократно описанной классической деперсонализации при вялотекущей шизофрении. В соответствии с типологией расстройств самосознания K. Haug (1939), были выявлены все три варианта классической, неврозоподобной деперсонализации: аллопсихический (дереализация) — у 47,4%, соматопсихический — у 35,1% и аутопсихический — у 73,7% обследованных больных с небредовой деперсонализацией. У большинства пациентов одновременно сочетались различные варианты небредовой деперсонализации, поэтому полученная сумма превышала 100%.

Лишь у 14,3% больных с небредовой деперсонализацией последняя оставалась самостоятельным расстройством, не связанным с бредом. В подавляющем большинстве случаев — 85,7%, небредовая деперсонализация представляла собой первый этап развития бредовой деперсонализации. Аутопсихическая деперсонализация принимала бредовый характер достоверно чаще (p<0,05), чем алло- и соматопсихическая. Поскольку в большинстве случаев различные клинические варианты деперсонализации по K. Haug сочетались, оказалось возможным проследить последовательность возникновения ауто-, сомато- и аллопсихического вариантов. В 77,9% случаев первой возникла аутопсихическая деперсонализация, значительно реже — аллопсихическая (14,7%). Соматопсихическая деперсонализация лишь в отдельных случаях (7,4%) предшествовала ауто- и аллопсихической. Как правило, она присоединялась к уже имевшимся расстройствам самосознания.

Таким образом, при параноидной шизофрении и при шизоаффективном расстройстве неврозоподобная деперсонализация представляет собой этап формирования бредовой деперсонализации.

Дальнейшее развитие бредовой деперсонализации зависело от течения шизофрении:

Для параноидной шизофрении было характерно постепенное развитие бредовой деперсонализации из неврозоподобной. В дальнейшем, течение этого расстройства могло принять затяжной характер или же происходила обратная трансформация бредовой деперсонализации в неврозоподобную.

Для шизоаффективного расстройства было свойственно острое внезапное возникновение бредовой деперсонализации. По мере исчезновения приступа наблюдалось быстрое или постепенное исчезновение этого синдрома. В ряде случаев происходила трансформация из бредовой деперсонализации в неврозоподобную, сохраняющуюся в межприступном периоде.

Сформировавшаяся бредовая деперсонализация протекала в виде пароксизмального (от нескольких часов до 1–3 дней), приступообразного (от нескольких дней до 6 месяцев) и затяжного (продолжительность деперсонализации свыше 6 месяцев) вариантов

У больных с аутопсихической бредовой деперсонализацией течение чаще носило приступообразный (57,1%), реже — затяжной характер (38,1%), пароксизмальная динамика отмечалась в отдельных случаях (4,8%). Соматопсихическая бредовая деперсонализация протекала преимущественно приступообразно (57,2%), значительно реже динамика была пароксизмальной (21,4%) или затяжной (21,4%). Для аллопсихической бредовой деперсонализации было свойственно более кратковременное пароксизмальное (47,4%) или приступообразное течение (42,1%), затяжной вариант встречался наиболее редко (10,5%). Таким образом, затяжная динамика была более характерна для аутопсихической бредовой деперсонализации, при которой она наблюдалась достоверно чаще, чем при сомато- или аллопсихической (p<0,05). Приступообразное течение чаще встречалось при соматопсихической бредовой деперсонализации, а пароксизмальное — при аллопсихической.

У больных с феноменом расщепления значительно преобладала приступообразная динамика (66,7%), реже отмечалось затяжное (25,0%) и, только в отдельных случаях, пароксизмальное (8,3%) течение. Феномен перевоплощения так же протекал преимущественно приступообразно (66,7%), значительно реже динамика была затяжной (14,3%) или пароксизмальной (19,0%). Для феномена исчезновения характерна тенденция к более длительному существованию этого расстройства: затяжное (60,9%) и приступообразное (34,8%) течение отмечались значительно чаще пароксизмального (4,3%).

Таким образом, затяжная динамика бредовой деперсонализации преобладала при феномене исчезновения, тогда как приступообразная — при феноменах перевоплощения и расщепления. Тенденция к преобладанию пароксизмального течения выявлялась у больных с феноменом перевоплощения.

Исследование феноменологии и динамики бредовой деперсонализации проводилось одновременно с изучением других психических расстройств, тесно связанных с рассматриваемым синдромом.

Бредовая деперсонализация проявила высокую комор­бидность с аффективными, особенно — с депрессивными (52,9%) расстройствами, которые отмечались достоверно (p<0,05) чаще, чем маниакальные (20,6%) или чем смешенное состояние (26,5%). Преобладала тяжелая депрессия (58,3% больных с депрессией) с выраженной витальной тоской, тревогой или психомоторной заторможенностью, суицидальными мыслями или тенденциями, психотическими проявлениями. Депрессия средней тяжести установлена у 33,3% пациентов. В редких случаях (8,4% больных с депрессией) отмечалась легкая степень этого расстройства.

В большинстве наблюдений (79,4%) бредовая деперсонализация сочеталась с другими формами бреда, не связанного с ней. Наиболее часто выявлялись бред преследования (45,6% всех исследованных больных), бред воздействия (35,3%) и психические автоматизмы (35,3%). Более чем у половины исследованных больных (58,8%) обнаружены вербальные (54,4%) и зрительные (11,8%) псевдогаллюцинации, которые в большинстве случаев сочетались. У 27,9% пациентов бредовая деперсонализация сопровождалась сенестопатиями и сенесталгиями.

Патологическое поведение, которое могло представлять опасность как для здоровья и жизни самого пациента, так и для окружающих, было отмечено у 57,4% больных. Среди поведенческих нарушений преобладали различные варианты аутоагрессивного (89,8% всех случаев патологического поведения), в том числе суицидального (30,8%), поведения. Аутоагрессивное поведение отмечалось у больных достоверно чаще (p<0,01), чем агрессивное (25,6%).

Аутоагрессивное поведение наиболее часто проявлялось в виде отказа от пищи (20,5%). Отказ от еды, в свою очередь, чаще (10,3%) наблюдался при бреде одержимости (феномен расщепления), чем при других бредовых идеях. Больные мотивировали свое поведение тем, что не хотели «кормить демона», «вселившегося экстрасенса» и т.д. По словам больных, на фоне голодания деперсонализационные переживания ослабевали, однако при каждом приеме пищи они вновь усиливались. Нанесение самоповреждений было отмечено у 10,3% пациентов с поведенческими нарушениями. Подавляющее большинство из них составляли больные с бредовыми переживаниями исчезновения своего тела (феномен исчезновения или соматопсихическая бредовая деперсонализация). Такие самоповреждения не угрожали жизни больного и не носили тяжелый, калечащий характер. Они включали неглубокие порезы, ожоги от сигарет или раскаленных металлических предметов (ножницы, ножи), вырывание волос и т.д. При сильных болевых ощущениях переживания исчезновения своего тела на короткое время ослабевали, поэтому самоповреждения обосновывались необходимостью «убедиться, что я еще есть».

Суицидальные попытки совершили 30,8% больных с пато­ло­ги­ческим поведением. Наиболее часто (20,5%) предпринимали суицидальные попытки пациенты с нигилистическим, в том числе нигилистическим мегаломаническим бредом (феномен исчез­новения). В таких случаях суицидальные попытки не были связаны с деперсо­нализацией, а обусловливались тяжестью депрессии. Больные пытались отравиться боль­шими дозами психотропных препа­ра­тов, пускали в квартиру бытовой газ, выпрыгивали из окна, наносили тяжелые самопорезы. Суи­цид оставался незавершенным из-за вмешательства соседей, родственников или по стече­нию обстоятельств. Исчезновение депрессии во всех случаях сопровождалось прекращением суицидальных попыток, даже при сохраняющейся бредовой деперсонализации.

В отдельных случаях, при бредовой деперсонализации с идеями метаморфозы (феномен перевоплощения) суицидальные идеи носили устойчивый характер, они были включены в фабулу бреда, не зависели от эмоционального состояния и плохо поддавались психофармакотерапии.

Нарушение половой идентификации, сопровождавшееся поведенческими расстройствами, обнаруживалось у 15,4% больных с патологическим поведением. Наиболее часто подобные нарушения возникали при бреде метаморфозы (феномен перевоплощения), при котором больные полностью ощущали себя превратившимися в мужчину.

Агрессивное поведение было отмечено лишь у 25,6% пациентов с поведенческими нарушениями. Такая форма патологического поведения обнаруживалась преимущественно у больных с переживаниями раздвоения своего «Я», одержимости (феноменом расщепления). Они неожиданно начинали кричать, ругаться или избивать близких, расшвыривать вещи, бить посуду, вести себя нелепо в общественных местах. У всех больных с агрессивным поведением отмечался маниакальный или смешанный аффект. Ни в одном случае агрессивное поведение не достигало такой степени выраженности, которая повлекла бы за собой обращения в правоохранительные органы.

Таким образом, у больных с бредовой деперсонализацией часто наблюдалось патологическое поведение, которое могло оказаться опасным как для жизни и здоровья самого больного, так и для окружающих. Выделение феноменов бредовой деперсонализации позволяло в определенной степени предсказать характер поведенческих расстройств. В подавляющем большинстве случаев патологическое поведение проявлялось в виде аутоагрессии. Наибольшую опасность для себя в этом отношении представляли больные с феноменом расщепления и бредом одержимости. Суицидальные попытки чаще совершали пациенты с феноменом исчезновения и глубокими депрессивными расстройствами. Агрессивное поведение чаще отмечалось у больных с феноменом расщепления на фоне маниакального или смешанного аффекта.

Проанализирована непосредственная эффективность комплексного лечения пациентов с бредовой деперсонализацией при шизофрении. Психофармакотерапия проводилась всем исследуемым больным и включала нейролептики, антидепрессанты и транквилизаторы. Значительное улучшение состояния с исчезновением бредовой деперсонализации отмечено в 25,0% случаев. У большинства обследованных больных на фоне лечения наступило лишь частичное улучшение (55,9%) с редукцией коморбидной симптоматики, в первую очередь, аффективных расстройств. Бредовая деперсонализация у таких больных полностью не исчезала, а дезактуализировалась или переходила в неврозоподобную форму. В большинстве случаев вскоре после выписки больные самосто­ятельно прекращали прием психотропных препаратов, что приводило к новому ухудшению состояния и усилению деперсонализации. У 19,1% больных, несмотря на проведенное лечение, состояние не изменилось или ухудшилось. Наиболее эффективной оказалась фармакотерапия при шизоаффективном расстройстве. Результаты лечения зависели и от преобладающего феномена бредовой деперсонализации: феномен перевоплощения поддавался лечению в наибольшей степени, а феномен исчезновения — в наименьшей.



Выводы

1. Бредовая деперсонализация представляет переживание больными качественного изменения психического, физического «Я» или окружающей действительности, по смыслу и содержанию соответствующее неврозоподобной деперсонализации, и сопровождающееся характерными бредовыми идеями.

2. Выделены перцептивный, идеаторный, аффективный и поведенческий компоненты бредовой деперсонализации. Перцептивный компонент отражает протопатический уровень реагирования. Он возникает непосредственно перед манифестацией деперсонализации и представляет собой крайне субъективные, сложные, аморфные патологические переживания отчуждения, измененности, перевоплощения, ирреальности или утраты своего «Я», тела или окружающего мира. Развитие идеаторного компонента отражает эпикритический уровень реагирования. У больных с неврозоподобной деперсонализацией сохраняются критика к своему состоянию и рефлексия. При бредовой деперсонализации развивается чувственный, образный, острый или хронический интерпретативный бред, основой которого являются расстройства самосознания, и фабула которого отражает деперсонализационные переживания. Аффективный компонент выражается депрессивным, маниакальным или смешанным аффектом. Поведенческий компонент представлен патологическим поведением больных с синдромом бредовой деперсонализации.

3. Бредовая деперсонализация, так же как и неврозоподобная, может быть классифицирована в соответствии с классической систематикой K. Haug (1939) на ауто-, сомато- и аллопсихический варианты, каждый из которых проявляется разными по содержанию бредовыми расстройствами. Аутопсихическая бредовая деперсонализация проявляется бредом Котара, двойников, психического перевоплощения, одержимости; соматопсихическая — бредом физического перевоплощения, бредом Котара (нигилистическим ипохондрическим бредом); аллопсихическая — бредом инсценировки, «параллельных миров», бредом Котара (нигилистическим мегаломаническим, «бредом гибели мира»). Для бредовой деперсонализации наиболее характерен аутопсихический вариант.

4. Выделены три основных феномена бредовой деперсонализации: расщепления, перевоплощения и исчезновения.

4.1. Феномен расщепления проявляется бредом одержимости, двойников, параллельных миров. Он заключается в чувственном переживании и убежденности больного в расщеплении его психического «Я» или окружающего мира, разделении психического и физического «Я».

4.2. Феномен перевоплощения проявляется бредом метаморфозы, инсценировки, сопровождавшимся бредом двойников, интерметаморфозы, синдромами Капгра и Фреголи. Он представляет собой бредовое переживание психического и физического перерождения, перевоплощения больных или окружающей действительности.

4.3. Феномен исчезновения проявляется бредом Котара (нигилистическим ипохондрическим и мегаломаническим бредом, включая бред «гибели мира»). Больным свойственны мучительные бредовые переживания исчезновения, растворения психического, физического «Я» или окружающего мира.

5. У больных шизофренией возможна трансформация неврозоподобной деперсонализации в бредовую с формированием характерных бредовых фабул. Наиболее часто бредовый характер принимает аутопсихическая деперсонализация, реже — соматопсихическая, аллопсихическая наиболее редко переходит в бредовую форму.

6. Формирование бредовой деперсонализации зависит от течения шизофрении и имеет следующие варианты:

6.1. Для параноидной шизофрении характерно постепенное развитие бредовой деперсонализации из неврозоподобной. В дальнейшем течение бредовой деперсонализации приобретает затяжной характер или же происходит обратная трансформация бредовой деперсонализации в неврозоподобную.

6.2. Шизоаффективному расстройству свойственны острое возникновение бредовой деперсонализации. По мере обратного развития приступа наступает быстрая или постепенная редукция бредовой деперсонализации. В ряде случаев бердовая деперсонализация трансформируется в неврозоподобную, сохраняющуюся в межприступном периоде.

7. Выделены три основных варианта динамики бредовой деперсонализации: пароксизмальный (от нескольких часов до 1–3 дней), приступообразный (от нескольких дней до 6 месяцев) и затяжной (продолжительность деперсонализации свыше 6 месяцев). У больных с аутопсихической бредовой деперсонализацией преобладают приступообразный и затяжной варианты, для соматопсихической деперсонализации более характерен приступообразный, а для аллопсихической — пароксизмальный вариант динамики бредовой деперсонализации. Затяжное течение бредовой деперсонализации преобладает при феномене исчезновения, приступообразное — при феноменах перевоплощения и расщепления.

8. Бредовая деперсонализация проявляет высокую коморбидность с аффективными расстройствами, особенно с депрессивным синдромом. В большинстве случаев бредовая деперсонализация сочетается с другими формами бреда (преимущественно с бредом преследования и воздействия), а также с психическими автоматизмами, псевдогаллюцинациями и сенестопатиями.

9. Для больных с бредовой деперсонализацией характерно патологическое поведение, преимущественно аутодеструктивное, в том числе и суицидальное. Последнее наиболее свойственно больным с феноменом исчезновения, другие формы аутодеструктивного поведения свойственны больным с феноменом расщепления и бредом одержимости. Агрессивное поведение наиболее часто отмечается при феномене расщепления на фоне маниакального или смешанного аффекта.



Список литературы

1. Аккерман В.И. Механизмы шизофренического первичного бреда. –– М., ОГИЗ, 1936, –– 137 с.

2. Ануфриев А.К. О психопатологии начальных проявлений бредообразования // Независимый психиатрический журнал, –– 1992, –– №1-2, –– с.14-24.

3. Аствацатуров М.И. Сборник избранных трудов. –– Л., –– 1939.

4. Ахапкина М. В. К вопросу о клиническом течении шизофрении с деперсонализационными расстройствами// Журн. неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. - 1993. — т. 93. — N5. - с. 82-85

5. Ахапкина М. В. Некоторые аспекты психопатологии деперсонализационных расстройств при шизофрении // Журн. неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. - 1993. — т. 93. —  N 4. —  С. 46-49.

6. Баранов П.А. Особенности формирования деперсонализационных расстройств в тревожно-анестетических депрессиях // Аффективные и шизоаффективные психозы / под ред. Пантелеевой Г.П. и Цуцульковской М.Я.- М., 1998.-с. 185-186.

7. Басова А.Я. Деперсонализация у больных психотической шизофренией. В сб. «Актуальные вопросы психиатрии» // Материалы научно-практической конференции, посвященной 80-летию со дня рождения проф. Г.К. Ушакова (1921-1981 гг.). — М. — 2001. — стр. 45-46.

8. Башина В. М., Симашкова Н.В. О клинических особенностях бредовых приступов при острой приступообразной шизофрении у детей и подростков. // В “Проблемы шизофрении детского и подросткового возраста”. –– М. –– 1986. –– с. 28-38.

9. Башина В.М. Особенности деперсонализационных расстройств у больных шизофренией детей. // Журн. невропатол. и психиатр. — 1978. — т 10. —с. 1517–1523.

10. Беззубова Е.Б. Деперсонализация как расстройство развития самосознания // Журн. невропатол. и психиатр. — 1993. — т 74. — с.40-44.

11. Беззубова Е.Б. Клинико-онтогенетическая типология деперсонализации как расстройства развития самосознания. // Независимый психиатр. журн. — 1994. — №1 —с. 9–13.

12. Бехтерев В.М. О расстройствах в сфере чувственного восприятия у душевнобольных. Избранные произведения. — М., 1954.

13. Богданова Е.И., Шавер Н.В. Катамнезы больных с синдромом деперсонализации. // В кн.: Алкоголизм и экзогенно-органические психозы. . — Л.: Медицина, 1978 . — с. 142–144.

14. Варавикова М.В. Состояния с бредом воображения при приступообразной шизофрении// Синапс, - 1993. - №4. — с.51-56

15. Вертоградова О. П. Психопатологические аспекты острого бреда. // в кн.: Вопросы общей психопатологии. . —  М.: Медицина, 1976. —  с. 63-70.

16. Воробьев В.Ю. Об одном из вариантов юношеской шизофрении, протекающей с преобладанием явлений деперсонализации. // Журн. невропатол. и психиатр. 1971; 8: 1224–32.

17. Вяземский Н. М. Значение местного поражения головного мозга в клинике и патогенезе психических расстройств. — М.: Медицина, 1964. — 238 с.

18. Гиляровский В.А. Избранные труды.–– М. –– 1973. –– c. 328.

19. Гиндикин В.Я. Лексикон малой психиатрии. –– М.: Крон-пресс, 1997. –– с. 73.

20. Голенков А.В. Клинико-социальные особенности больных с бредом колдовства, совершивших опасные действия // Рос. Псих. Ж. — 2001. —№1. — с.41-44.

21. Гуревич М. О. Психиатрия. — М.: Медгиз. –– 1949. –– 502 с.

22. Дементьева Н.Ф. К понятию «чувственный бред». // в сб. Вопросы общей психопатологии и социальной адаптации психически больных. Труды Московского НИИ Психиатрии. 1973. Т.67. стр. 55-64.

23. Дементьева Н.Ф. К разграничению понятий «образный» и «чувственный» бред. // в кн.: Вопросы общей психопатологии. —  М.: Медицина, 1976. —  с. 63—70. 

24. Дементьева Н.Ф. Ложные узнавания, как компонент чувственного бреда // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. — 1973. — т.73. — N.3. — с.407-412.

25. Детская и подростковая психиатрия и медицинская психология // Ред. проф. Ю.С.Шевченко, проф. Венгера А.Л.) — М.; ИД Медпрактика. — 2006. –– 548 с.

26. Доброхотова Т.А. Нейропсихиатрия. — М.: Бином, 2006. — 304 с.

27. Жмуров В.А. Психопатология. — Издательство Иркутского университета — Часть II. — 1994. — 304 с.

28. Зислин И., Спивак И. Иерусалимские этюды// Независимый психиатрический журнал. — 1999. — №4. — с. 45-51.

29. Ильина Н.А. Синдром депрессивной деперсонализации // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. —1998. — т. 88. — с. 19-22.

30. Ильина Н.А. Явления деперсонализации при депрессивных состояниях // Современная психиатрия им. П.Б. Ганнушкина. — 1998. — №2. — с.19-21.

31. Казакова С.Е., Линёв А.Н., Рачкаускас Г.С., и др. Немедикаментозные методы лечения вялотекущей шизофрении // Шизофрения: новые подходы к терапии. сб. научных работ Украинского НИИ клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии и Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи) / Под общ. ред. И. И. Кутько, П. Т. Петрюка. — Харьков, 1995. — т.2. — с.42–43.

32. Калинин В.В. Бредовые синдромы ложного узнавания. Спорные вопросы классификации, феноменологии, прогноза и терапии // Психиатрия и психофармакотерапия — 2001- №6 — С.192 — 198.

33. Каменева Е.Н. Теоретические вопросы психопатологии и патогенеза шизофрении. — М., Медицина, 1970. — 95 с.

34. Каменева Е.Н. Шизофрения. Клиника и механизмы шизофренического бреда. — Москва 1957. — 195 с.

35. Каменева Е.Н., Кудинов А.И. Об архаических формах бреда // тр. 1-й Московской психиатрической больницы. — 1940. — т. 3. — с. 440-450.

36. Каубиш В.К. О бреде отрицания и синдроме Котара // Ж. Невропат. и Психиатр. — 1964. —№ 6. — с.876-884

37. Киндрас Г.П. Некоторые клинические и психологические данные о бреде воображения. // в сб. Вопросы общей психопатологии и социальной адаптации психически больных. Труды Московского НИИ Психиатрии. —1973. — Т.67. — с. 65-72

38. Ковалев В.В. Расстройства сознания и самосознания у детей и подростков (лекция) . — М.: ЦОЛИУВ МЗ СССР, 1985. — 19 с.

39. Концевой В.А. Клиническая типология острых паранояльных состояний при шизофрении с приступообразно-прогредиентным течением. // Ж. Невропат. и Психиатр. — 1971. —№ 1. — с.118-125

40. Коркина М.В. Дисморфомания в подростковом и юношеском возрасте — М. Медицина, 1984 — 224 с.

41. Краснов В.Н. Болезненная психическая анестезия в структуре депрессий // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова.-1978.-т.78.- в.12.-с.1836-1841.

42. Краснов В.Н. Дифференциально-диагностическое и прогностическое значение деперсонализации в структуре депрессии // в сб. Депрессии: психопатология и клиника / под ред. О.П, Вертоградовой. — М., 1980. — с. 33-40.

43. Крепелин Э. Введение в психиатрическую клинику: Пер. 3-го изд. / Под ред. П.Б. Ганнушкина. — М., 1923. — 467 с.

44. Кронфельд А.С. Проблемы синдромологии и нозологии в современной психиатрии // Труды Института им. П.Б. Ганнушкина — М 1940 — № 5. — с. 5-147.

45. Курек Н.С. Дефицит психологической активности. —М: РАН, 1996. —245 с.

46. Личко А.Е. Неврозоподобные расстройства. В кн.: Шизофрения у подростков. Л.: Медицина, 1989; 80–82.

47. Личко А.Е. Подростковая психиатрия: Руководство для врачей. Л.: Медицина, 1979; 61–3.

48. Макаров И.В. Деперсонализация у детей и подростков. // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. –– 2006. –– Т.3. –– №3.

49. Макаров И.В., Незнанов Н.Г. Об игровых перевоплощениях при шизофрении у детей. Ученые записки Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П.Павлова. — 2003. — № 3. — 41–2.

50. Мамцева В. Н. Образное патологическое фантазирование при вялопротекающей шизофрении у детей и его связь с псевдогаллюцинациями. // в кн.: Синдром психического автоматизма. М., 1969. — с. 80-88.

51. Мамцева В. Н., Гервиц Г. М., Шувалова ё. И. О бреде воображения в детском возрасте. // Журн. невропатол. и психиатр. — 1977. — № 10. — с.1537- 1539

52. Меграбян А.А. Деперсонализация. — Ереван 1962. —356 с.

53. Микиртумов Б.Е. Структурно-семантический анализ речевых актов при деперсонализации. // Методология и социология педиатрии. Сб. науч. Тр. –– СПб., 1991. — с. 119-124.

54. Микиртумов Б.Е., Макаров И.В. Клиническая семантика деперсонализации // в кн. Депрессия и коморбидные расстройства. Под ред. проф. А.Б. Смулевича. –– М., 1997. — с. 289-290.

55. Микиртумов Б.Е., Ильичев А.Б. Клиническая семантика психопатологии. –– СПб, 2003. –– 176 с.

56. Мнухин С.С., Богданова Е.И., Коцюбинский А.П. О синдромах деперсонализации у детей и подростков. // в кн.: Актуальные вопросы клинической и судебной психиатрии. Труды Ленинградского научного общества невропатологов и психиатров. Вып. 14. Л., 1970. — с. 73–80.

57. Нуллер Ю.Л. Депрессия и деперсонализация. — Л.: Медицина, 1981, — 208 с.

58. Нуллер Ю.Л. Депрессия и деперсонализация: проблема коморбидности// Депрессии и коморбидные расстройства. — М., 1997.

59. Пападопулос Т.Ф. Острые эндогенные психозы. — М.: Медицина, 1975 — 192 с.

60. Пашковский В.Э. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. СПб.: СПб — МАПО, 2006. — 143 с.

61. Пекунова Л Г О некоторых особенностях преморбида больных юношеской злокачественно прогредиентной шизофренией — Журн невропатол и психиатр. — 1974. — вып. 3. — с 433—439.

62. Пекунова Л Г Особенности доманифестных состояний больных юношеской шизофренией (сравнительное клиническое изучение) — Журн невропатол и психиатр. — 1974. — вып 8. — с 1216—1223

63. Попилина С.В. Интерпретативный бред в острых психотических состояниях. В сб. Вопросы общей психопатологии и социальной адаптации психически больных. Труды Московского НИИ Психиатрии. — 1973. — т.67. — с. 73-79.

64. Ротштейн Г. А. Ипохондрическая шизофрения.—М., 1961.— 138 с.

65. Руднева И.К. Синдром патологического фантазирования при малопрогредиентной шизофрении у детей. // В “Проблемы шизофрении детского и подросткового возраста”.–– М. –– 1986. –– с.39-50.

66. Руководство по психиатрии // Ред. А.В. Снежневский. ––М., Медицина, 1983. — т.1. –– с.20-21.

67. Рыбальский М.И. Бред. Систематика, семиотика, нозологическая принадлежность бредовых, навязчивых, сверхценных идей. - М.,1993.- 367с.

68. Сергеев И.И., Басова А.Я. Психопатология и динамика бредовой деперсонализации у больных шизофренией // Социальная и клиническая психиатрия. — 2002. — т 12, выпуск 1. — стр. 5-10.

69. Сергеев И.И., Басова А.Я. Бредовая деперсонализация: психопатология и динамика // Психиатрия и психофармакотерапия. — 2006. — т. 8, № 1. — стр. 8-12.

70. Сергеев И.И., Басова А.Я. Феноменология бредовой деперсонализации у больных шизофренией // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. — №4. — 2008. — стр. 22-26.

71. Сеченов И. М. Избранные произведения. — М., 1952. — т. 1.

72. Смулевич А. Б., Воробьев В. Ю. Деперсонализация (клинико-психопатологические аспекты) // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. — 1973. — т.73. — N.8. — с.1242-1252.

73. Смулевич А.Б., Щирина М.Г. Проблемы паранойи. — М.: 1972. — с.95-100

74. Сухарева Г.Е. Влияние возрастных особенностей на клиническую картину шизофрении у детей и подростков. // В кн.: Вопросы психиатрии детского возраста. — М., 1962. — с. 67–75.

75. Точилов В.А., Кушнир О.Н. Роль тревоги в патогенезе и терапии деперсонализации // Психиатрия и психофармакотерапия. — 2002. — т. 4. — N 2

76. Ушаков Г.К. Детская психиатрия. — М.: Медицина, 1973. — с. 163–164, с.173–174.

77. Ушаков Г.К. О параноических галлюцинациях воображения при паранойяльных состояниях.// Журн. Невропатол. и Психиатр. — 1971. — № 3. — с. 106–12.

78. Фридман Б. Д. К учению о деперсонализации. // Тр. Психиатр. Клиники 1-го ММИ. — М-Л., –– 1934. — вып. 4. — С. 48-60.

79. Халецкий А.М. О положительном варианте синдрома Кандинского–Клерамбо // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. — 1975. — т.75. — N.2. — с.261-264.

80. Харитонов Р.А. О взаимоотношении деперсонализационных и дереализационных компонентов психосензорных расстройств у детей. // в сб.: Вопросы детской психоневрологии. Труды государственного психоневрологического НИИ им. В.М.Бехтерева. Т. XXV. Л.: 1961; 237–42.

81. Хвилицкий Т.Я. Психопатологические основы лечения депрессивных состояний нейро-психотропными средствами // в кн. Антидепрессанты и лечение депрессивных состояний/ под ред. И.П, Лапин, Т.Я. Хвилицкий. — Л.: Медицина, 1966. — с 179-237

82. Цуцульковская М.Я., Пекунова Л.Г., Михайлова В.А. Преморбидная личность больных юношеской приступообразной шизофренией // Журн. Невропатол и Психиатр. —1977. — вып. 4. — с 547—557

83. Чиковани Г.О. Пароксизмальноподобные расстройства при эндогенных психических заболеваниях (психопатология, клиника, прогноз). // Автореф. дис. канд. мед. наук. — М., 1997. —27с.

84. Шмарьян А.С. Мозговая патология и психиатрия. — М.: Медгиз, 1949 — т.1. — 350 с.

85. Ackner В. Depersonalization // J. Ment. Sci. — 1954. — vol. 100.

86. Aderibigbe Y.A., Bloch R.M., Walker W.R. Prevalence of depersonalization and derealization experiences in a rural population.// Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol. — 2001. — vol. 36 — №2(Feb) — p. 63-69.

87. Arlow J.A. Psychoanalysis and time. // J Am Psychoanal Assoc. –– 1986. — vol. 34. . — N 3. –– p.507-528.

88. Bar El Y., Durst R., Katz G. et al. Jerusalem syndrome // Brit. Psychiatr. — 2000. —vol.176. — p. 86-90.

89. Bell V, Halligan P.W., Ellis H.D. Explaining delusions: a cognitive perspective. // Trends Cogn Sci. –– 2006. — vol.10 –– N 5. –– 219-226.

90. Benezech M., De Witte J, Etcheparre J.J., Bourgeois M. A lycanthropic murderer. // Am. J. Psychiatry. — 1989. — vol. 146. —N 7. — p. 942.

91. Benezech M., De Witte J., Etchepare J.J., Bourgeois M. A case of lycanthropy with deadly violence // Ann. Med. Psychol. (Paris). — 1989. — vol.147. —№ 4. —p. 464-470

92. Bentall R.P., Kinderman P., Kaney S. The self attributional processes and abnormal beliefs: towards a model of persecutory delusions. // Behav. Res. Ter. — 1994 — vol.32 —№ 3. — p. 331-341.

93. Bergeret J. Psychologie pathologique; theorique et clinique. 8 edition. Masson. Paris, 2000. (Бержере Ж.. Психоаналити­ческая пато­психология. — М.: МГУ, 2001. — 400 с.)

94. Bernstein E.M., Putnam F.W. Development, reliability, and validity of a dissociation scale. // Journal of Nervous & Mental Disease. 1986. –– N 174. — p.727-735.

95. Bernstein R.L., Gaw A.C. Koro: proposed classification for DSM-IV.// Am. J. Psychiatry. — 1990. — vol. 147. — N 12. — p.1670-1674.

96. Berze J., Gruhle N. Psychologie der Schizophrenie. –– Berlin. –– 1929.

97. Bickel P, Dittrich A, Schoepf J. Altered states of consciousness induced by N,N-dimethyltryptamine.// Pharmakopsychiatr. Neuropsychopharmakol. — 1976. — Sep; 9(5) — p.220-225

98. Black D.W., Wojcieszek // J. Psychosomatic. — 1991. — vol. 32. — N4. —p. 468-469

99. Blanke O., Landis T., Spinelli L., Seeck M. Out-of-body experience and autoscopy of neurological origin. // Brain. — 2004. — vol. 127(Pt 2) —p.239-242.

100. Blanke O., Mohr C., Michel C.M., Pascual-Leone A. et al. Linking out-of-body experience and self processing to mental own-body imagery at the temporoparietal junction // J. Neurosci. — 2005. — vol. 25 — N3. —p. 550-557.

101. Bleuler E. Lehrbuch der Psychiatric. Springer, Berlin 1920. (Блейлер Э. Руководство по психиатрии: Пер. 3-го изд. / Под ред. А.С. Розенталь. — Берлин: Изд-во т-ва «Врачъ», 1920. — 542 с.)

102. Blewett A.E. Abnormal subjective time experience in depression. // Br. J. Psychiatry. — 1992. — vol. 161. — Aug. — p.195-200.

103. Bouderlique J. Phenomenological analysis of fate. // Jpn J Psychiatry Neurol. –– 1987. ––vol. 41. –– N2. –– p. 207-220.

104. Brenner I. The characterological basis of multiple personality. // Am J Psychother. –– 1996. –– vol. 50. ––N2. –– p.154-166.

105. Bryant R.A. Folie a familie: a cognitive study of delusional beliefs.// Psychiatry. — 1997. — vol. 60. —N 1. —p. 44-50.

106. Buchanan A. Acting on delusion: a review.// Psychol. Med. — 1993. — vol.23. — N 1. —p.123-134.

107. Capgras J, Reboul-Lachaux J. L’illusion des ‘sosies’ dans un delire systematise chronique. // Bull Soc Clin Med Ment. — 1923. — vol.2. — p.6-16.

108. Cau C. The Alice in Wonderland syndrome // Minerva Med. —1999. — vol 90. — N 10(Oct). — p.397-401.

109. Chefetz R.A. The paradox of "detachment disorders": binding-disruptions of dissociative process. // Psychiatry. –– 2004. –– Fall;67. –– N 3. –– p.246-55.

110. Christodoulou G.N. Role of Depersonalization-Derealization Phenomena the Delusional Misidentification Syndromes "The delusional misidentification syndrome". // Bibliotetheca Psychiatrica. —1986. — vol. 164. — p. 99-104.

111. Christodoulou G.N. The delusional misidentification syndromes. // Br. J Psychiatry. — 1991. —Suppl. — p. 65-69.

112. Coleman S. Misidentification and non-recognition. //J. Ment. Sci. —1933. — vol.79. — p.513-521.

113. Coll P.G., O'Sullivan G., Browne Lycanthropy lives on. // Br. J. Psychiatry. —1985. — vol.147. —p.201-202.

114. Conrad К.: Die beginnende Schizophrenie. Versuch einer Gestaltanalyse des Wahns. –– Thieme, Stuttgart. –– 1958.

115. Copperman S.M. "Alice in Wonderland" syndrome as a presenting symptom of infectious mononucleosis in children: a description of three affected young people.// Clin. Pediatr. (Phila). — 1977. — vol.16. — N 2(Feb). — p.143-146.

116. Cotard J. Du délire des négations. // Arch Neurol (Paris). –– 1882. –– N 4. –– p. 152—170.

117. Courbon P, Tusques J. 'Illusion d'intermétamorphose et de charme'. // Ann Med Psychol. –– 1932. –– vol. 90. –– p. 401—405.

118. De Leon O.A. The coexistence of the intermetamorphosis and Foley syndromes: an interhemispheric disconnection or a limbic hyperconnection? // Rev Med Panama. — 1992. — vol. 17. —N 2. — p. 109-116.

119. De Pauw K.W., Szulecka T.K. Dangerous delusions. Violence and the misidentification syndromes. // Br. J. Psychiatry. — 1988. — vol. 152. —91-96.

120. Dening T.R., West A. Multiple serial lycanthropy. A case report. // Psychopathology — 1989. —vol. 22. — N 6. —p. 344-347.

121. Devillieres P., Opitz M., Clervoy P., Stephany J. Delusion and sleep deprivation// Encephale — 1996. — vol.22. — N3 (May-Jun) — p. 229-231

122. Dugas L. Un cas de depersonnalisation // Revue Phylos. — 1898. — vol.45. — p. 500–507.

123. Dugas L., Moutier F. La depersonnalisation. —Paris, 1911. — 24 p.

124. Dupre E. Pathologie de L’Imagination et de L’Emotivite. –– Paris, 1925.

125. Eguchi S. Between folk concepts of illness and psychiatric diagnosis: kitsune-tsuki (fox possession) in a mountain village of western Japan. // Cult. Med. Psychiatry — 1991 — vol. 15. — N 4. —p. 421-451.

126. Ellis H.D., Luaute J.P., Retterstol N. Delusional misidentification syndromes. // Psychopathology. — 1994. — vol. 27. —N 3-5. —p.117-120.

127. Etsuko M. The interpretations of fox possession: illness as metaphor. // Cult. Med. Psychiatry —1991. — vol. 15. — N 4. — p. 453-477.

128. Ey H. Schizophrenie. Etudes cliniques et psychopathologiques. Collection. Edite par Synthelabo. 1996. (Эй А. Шизофренияю Очерки клиники и психопатологии– Киев: «Сфера», 1998 — 388 с.)

129. Favrat B., Menetrey A., Augsburger M., Rothuizen L.E. et al. Two cases of "cannabis acute psychosis" following the administration of oral cannabis BMC //Psychiatry. — 2005. — vol.5. —N 1 (Apr) —p.17

130. Feinberg T.E. Some interesting perturbations of the self in neurology. // Semin Neurol. — 1997. — vol.17. — N 2. —p. 129-135.

131. Feline A., Jouvent R. Psychosensorial manifestations observed in psychotic patients treated with betamimetic drugs. // Encephale. — 1977. — 3(2). — p. 149-158

132. Fish F. Fish`s clinical psychopathology: signes and symptoms in psychiatry// 2-nd ed. — Bristol.: Wright, 1985. — pp. 77-86.

133. Fishbain D.A., Barsky S., Goldberg M. "Koro" (genital retraction syndrome): psychotherapeutic interventions.// Am. J. Psychother. — 1989. — vol. 43. — N 1. — p. 87-91.

134. Fleminger S, Burns A. The delusional misidentification syndromes in patients with and without evidence of organic cerebral disorder: a structured review of case reports. // Biol Psychiatry. — 1993. — vol.33. — N 1. — p. 22-32.

135. Freeman D, Garety PA, Kuipers E, Fowler D, Bebbington PE. A cognitive model of persecutory delusions. // Br J Clin Psychol. –– 2002. –– vol.41. — Nov; (Pt 4). –– p. 331-347.

136. Fuentenebro F., Berrios G.E. The predelusional state: a conceptual history. // Compr. Psychiatry. — 1995. — vol. 36. — N 4 (Jul-Aug) . —p. 251-259.

137. Gittleson N.L. A phenomenological test of a theory of depersonalization. //Br J Psychiatry — 1967. — vol.113(499) — p.677-678.

138. Glatzel J. Somatic symptoms in schizophrenic psychoses. // Internist (Berl). –– 1974. –– May;15(5). –– p. 263-267.

139. Goff D.C., Brotman A.W., Kindlon D. et al. The delusion of possession in chronically psychotic patients. // J. Nerv. Ment. Dis. —1991. — vol. 179. — N 9. — p. 567-571.

140. Goldberg A. Self psychology and the narcissistic personality disorders. // Psychiatr Clin North Am. –– 1989. –– vol. 12. — N 3. –– p. 731-739.

141. Griesinger W., Traite des maladies mentales, 2e ed., 1861, trad. fr. Delahaye, Paris, 1865. (Гризингер В. Душевные болезни, 3 изд., — СПб, 1881.)

142. Guralnik O, Schmeidler J, Simeon D. Feeling unreal: cognitive processes in depersonalization. // Am J Psychiatry. –– 2000. –– vol. 157. — N 1. –– p. 103-109.

143. Hale A.S., Pinninti N.R. Exorcism-resistant ghost possession treated with clopenthixol. // Br. J. Psychiatry. — 1994. — vol. 165. — N 3. — p. 386-388.

144. Harbauer H, Lempp R, Nissen G et al. Lehrbuch der speziellen. Kinder-und-Yugend-psychiatrie. Berlin — Heidelberg — N. Y., 1980 . — 475 s.

145. Harrington A., Oepen G., Spitzer M. Disordered recognition and perception of human faces in acute schizophrenia and experimental psychosis. // Compr Psychiatry. –– 1989. –– vol.30. — N 5. –– p.376-384.

146. Hollander E., Leibowitz M., DeCaria C. et al. // J. Clin. Psychopharmacol. — 1990. — N 10. — p. 200-203.

147. Hunter E.C.M., Sierra M., David A.S. The epidemiology of depersonalisation and derealisation. // Social Psychiatry and Psychiatric Epidemiology. –– 2004. –– Vol. 39. –– N 1. –– p. 9-18.

148. Janet P. La medicine psychologie. Paris, 1923.

149. Janzarik W. Autopractice, derealization, activation, and the subject of will. // Nervenarzt. –– 2004. –– vol. 75. –– N 11. –– p. 1053-1060.

150. Jaspers K. Allgemeine Psychopathologie. Springer–Verlag. Berlin, 1973. (Ясперс К. Общая психопатология. — М.: Практика, 1997. — 1053 с.)

151. Jocic Z., Staton R.D. Reduplication after right middle cerebral artery infarction.// Brain Cogn. — 1993. — vol.23. — N 2. — p. 222-230.

152. Joseph A.B. Koro: computed tomography and brain electrical activity mapping in two patients. // J. Clin. Psychiatry. — 1986. — vol. 47. —N 8. —p. 430-432.

153. Joseph A.B., O'Leary D.H., Kurland R., Ellis H.D. Bilateral anterior cortical atrophy and subcortical atrophy in reduplicative paramnesia: a case-control study of computed tomography in 10 patients. // Can. J. Psychiatry. — 1999. — vol. 44. — N 7. —p. 685-689.

154. Kamanitz J.R., el-Mallakh R.S., Tasman A. Delusional misidentification involving the self. // J. Nerv. Ment. Dis. — 1989. — vol 177. —N 11. — p. 658-658.

155. Kaplan H.I., Sadock B.J. Clinical psychiatry from Synopsis of psychiatry. Williams&Wilkins, 1988. (Каплан Г.И., Сэдок Б.Дж. Клиническая психиатрия. — М.: Медицина, 1994 —т.1 — 672 с.)

156. Kato K. Cotard's syndrome in chronic schizophrenia// Igaku Kenkyu. — 1993. — vol. 63. — N 2. — p. 49-51.

157. Keck P.E., Pope H.G., Hudson J.I., McElroy S.L., Kulick A.R. Lycanthropy: alive and well in the twentieth century. // Psychol. Med. —1988. — vol.18. — N 1. — p.113-120.

158. Kihlstrom J.F., Cantor N. Mental representations of the self. In Advances in Experimental Social Psychology, ed. L. Berkowitz. –– Orlando: Academic Press.. –– 1984. –– p. 1-47.

159. Kimura D. Right temporal-lobe damage. Perception of unfamiliar stimuli after damage. // Arch Neurol. ––1963. –– Mar;8. ––p. 264-271.

160. Kleist К. Gehirnpathologie. –– Leiptzig: Barth, 1934.

161. Koehler K., Ebel H., Vartzopoulos D. Lycanthropy and demonomania: some psychopathological issues. // Psychol. Med. — 1990. — vol.20. — N 3. — p. 629-633.

162. Kranz H. The modern therapy of depressive psychoses. // Anglo Ger Med Rev. –– 1965. –– May;2. –– p. 715-26.

163. Krishaber R. De la nevropathie cerebro-cardiaque. — Paris, 1873 — 260 p.

164. Kulick A.R., Pope H.G. Jr., Keck P.E. Jr. Lycanthropy and self-identification. // J. Nerv. Ment. Dis — 1990. — vol. 178. —N. 2. —p. 134-137.

165. Lader M.H., Mathews AM. A physiological model of phobic anxiety and desensitization. // Behav Res Ther. –– 1968. –– Nov;6(4). –– p. 411-421.

166. Langfeldt, G. Diagnosis and prognosis of schizophrenia. // Proc. Royal Soc. Med. –– 1960. ––vol. 53. –– p. 1047-1054.

167. Liaw S.B., Shen E.Y. Alice in Wonderland syndrome as a presenting symptom of EBV infection. // Pediatr. Neurol. — 1991. —Nov-Dec;7(6). — p. 464-466.

168. Malinick C., Flaherty J.A., Jobe T. Koro: how culturally specific? // Int. J. Soc. Psychiatry. —1985. — vol 31. — N 1. — p. 67-73.

169. Markova I.S., Berrios G.E. Delusional misidentifications: facts and fancies. // Psychopathology. — 1994. — vol. 27. — N 3-5. —p. 136-143.

170. Mayer-Gross W. On depersonalization. // British Journal of Medical Psychology. –– 1935. –– N 15. –– p. 103–122.

171. McCallum W.A. The interplay of organic and psychological factors in the delusional misidentification syndromes. // Bibl. Psychiatr. — 1986. — vol. 164. —p. 92-98.

172. McEvedy C.J., Hendry J., Barnes T.R. Delusional misidentification: the illusion of Fregoli and a dog // Psychopathology. — 1996. — vol. 29. — N 4. —p. 215-217.

173. McFarland S.H. Self creation and the limitless void of dissociation: the 'as if' personality. // J Anal Psychol. –– 2004. –– Nov;49(5). –– p. 635-656.

174. Merrin E.L., Silberfarb P.M. The Capgras phenomenon. // Arch Gen Psychiatry. ––1976. –– Aug;33(8). ––p. 965-968.

175. Mojtabai R. Identifying misidentifications: a phenomenological study // Psychopathology. — 1998. —vol. 31. —N 2. —p. 90-95.

176. Moliner L.F., Vidal J.S., Garcia P.I., Experience of a double or heautoscopy. Psychopathological review and case report // Actas. Luso. Esp. Neurol. Psiquiatr. Cienc. Afines. — 1995. — vol. 23. — N 6. —p.314-318.

177. Moreno R.J., Moreno R.M., Garcia V.C., Sierra R.M. The delusion of lycanthropic transformation. // Actas Luso Esp. Neurol. Psiquiatr. Cienc. Afines — 1990. — vol.18. — N 5. —p. 327-331.

178. Mulholland C., O'Hara A.G. An unusual case of delusional misidentification: 'delusional hermaphroditism'. // Psychopathology. — 1999. — vol. 32. — N 4. — 220-224.

179. Mullan S., Penfield W. Illusions of comparative interpretation and emotion; production by epileptic discharge and by electrical stimulation in the temporal cortex. // AMA Arch Neurol Psychiatry. –– 1959. –– vol.81. — N 3. –– p. 269-284.

180. Murai T., Toichi M., Yamagishi H., Sengok U.A. What is meant by "misidentification" in delusional misidentification syndromes? Comparison between Capgras' syndromes and "clonal pluralization of a person'.// Psychopathology. — 1998. — vol.31. —N 6. —p.313-317.

181. Nishida H., Shinbo Y., Kuramitsu M., Motomura H. One possible classification of the delusional misidentification syndromes and its developmental, regressive understandings // Seishin Shinkeigaku Zasshi. —1996. — vol. 98. — N 8. — p. 533-54

182. Oberst U. Einige theoretische Ansatze sur Depersonalisation// Nervenarzzt. — 1983. — B. 54. — H 1. — s. 17-22.

183. Oyebode F, Sargeant R. Delusional misidentification syndromes: a descriptive study. // Psychopathology. — 1996. — vol. 29. — N 4. — p.209-214.

184. Paillere-Martinot M.L., Dao-Castellana M.H., Masure M.C. et al. Delusional misidentification: a clinical, neuropsychological and brain imaging case study.// Psychopathology. — 1994. — vol. 27. —N 3-5. —p. 200-210.

185. Paulig M., Bottger S., Sommer M., Prosiegel M. Depersonalization syndrome after acquired brain damage. Overview based on 3 case reports and the literature and discussion of etiological models. // Nervenarzt. — 1998. — vol. 69. — N 12. —p. 1100-1106.

186. Pfeifer S. Belief in demons and exorcism in psychiatric patients in Switzerland. // Br. J. Med. Psychol. — 1994. — vol. 67. — Sep Pt. 3. — p. 247-258.

187. Pfleiderer B. The semiotics of ritual healing in a North Indian Muslim shrine. // Soc. Sci. Med. — 1988. — vol. 27. — N 5. — p. 417-424.

188. Phillips M.L., David A.S. Facial processing in schizophrenia and delusional misidentification: cognitive neuropsychiatric approaches. // Schizophr. Res. — 1995. — vol.17. — N 1. —p. 109-114.

189. Pick A. Zur Pathologic des Bekanntseinsgefuhls // Neurol. Centrbl. –– 1903. –– N 1. –– s. 2-7.

190. Pine F. On the pathology of the separation-individuation process as manifested in later clinical work: an attempt at delineation. // Int. J. Psychoanal. –– 1979. –– vol. 60(Pt 2). –– p. 225-242.

191. Priest R., Woolfson G. Handbook of Psychiatry.: 8-th ed. — Londen.: William Heinemann medical books, 1986. — p. 43.

192. Rolak L.A. Literary neurologic syndromes. Alice in Wonderland.// Arch Neurol. — 1991. — vol. 48. — N 6. — p. 649-651.

193. Ross, C.A., Joshi, S., Currie, R. Dissociative experiences in the general population. // American Journal of Psychiatry. –– 1990. –– N147. –– p. 1547-1552.

194. Safa K. Reading Saedi's Ahl-e Hava: pattern and significance in spirit possession beliefs on the southern coasts of Iran. // Cult. Med. Psychiatry. —1988. — vol. 12. — N 1. — p. 85-111.

195. Scharfetter C. Allgemeine Psychopathologie. . — George Thieme Verlag: Stuttgart-New York, 1991. — 332 p.

196. Schilder Р. Mind: Perception and Thought in Their Constructive Aspects–– New York: Columbia University Press. –– 1942. –– p. 247.

197. Schilder Р. Selbstbewufitsein und Personlichkeitsbewufitsein. — Berlin. 1914. –– p.324.

198. Schneider K. Klinische Psychopathologie, Stuttgart, 1959. (Шнайдер К. Кли­ни­ческая психопатология (1959). — Киев: «Сфера», 1999 — 236 с.)

199. Schulz E. "Possessedness" and exorcism in the year 1976 // Z. Rechtsmed. — 1979. — vol. 82. — N 4. —p. 313-321.

200. Sedman G., Kenna J. Depersonalization and Mood changes in Schizophrenia// British J. Psychiatr. — 1963. — vol. 109. — p. 669-673.

201. Sierra, M., Berrios G.E. Depersonalization: a conceptual history. // History of Psychiatry. — 1997. –– N 8. –– p. 213-229.

202. Sierra M., Berrios G.E. The Phenomenological Stability of Depersonalization: Comparing the Old with the New. // Journal of Nervous and Mental Disorders. — 2001. — vol. 189. — September 2001 — p. 629-636.

203. Signer S.F. Capgras' syndrome: the delusion of substitution.// J. Clin. Psychiatry. — 1987. — vol.48. —N 4. —p. 147-50

204. Silva J.A., Dassori A., Leong G.B. The antichrist delusion as a delusional misidentification syndrome of the self. // Can. J. Psychiatry. — 1997. — vol. 42. — N 1. — p. 90.

205. Silva J.A., Ferrari M.M., Leong G.B., Weinstock R. The role of mania in the genesis of dangerous delusional misidentification. // J Forensic Sci. — 1997. — vol.42. — N 4. —p.670-674

206. Silva J.A., Leong G.B. The "delirium" of delusional misidentification: implications for the classification of delusional misidentification syndromes.// Can. J. Psychiatry. — 1997. — vol. 42. — N 6. — p. 665

207. Silva J.A., Leong G.B. The Capgras syndrome in paranoid schizophrenia.// Psychopathology. — 1992. — vol. 25. — N 3. — p. 147-153.

208. Silva J.A., Leong G.B. The relation of Cotard's syndrome to delusional misidentification. // Isr. J. Psychiatry Relat. Sci. — 1996. — vol. 33. —N 3. —p.188-193.

209. Silva J.A., Leong G.B., Tekell J.L., Bowden C.L. Visual-perceptual disturbances in delusional misidentification // Isr. J Psychiatry Relat Sci —1995. — vol.32. — N 4 — p.286-290

210. Silva J.A., Leong G.B., Weinstock R. The dangerousness of persons with misidentification syndromes. // Bull. Am. Acad. Psychiatry Law. — 1992. — vol. 20. —N 1. —p.77-86

211. Silva J.A., Leong G.B., Weinstock R., Klein R.L. Psychiatric factors associated with dangerous misidentification delusions // Bull. Am. Acad. Psychiatry Law. — 1995. — vol.23. — N 1. —p.53-61

212. Silva J.A., Leong G.B., Wine D.B. Misidentification delusions, facial misrecognition, and right brain injury. // Can. J. Psychiatry. — 1993. — vol. 38. — N 4. — p. 239-241.

213. Sims A. Psychopathology of schizophrenia with special reference to delusional misidentification. // Bibl Psychiatr. –– 1986. –– 164. –– p. 30-9.

214. Sno H. A continuum of misidentification symptoms. // Psychopathology. –– 1994. –– vol. 27 (3—5). –– p. 144—147.

215. Weinstein E.A. The classification of delusional misidentification syndromes.// Psychopathology. —1994. — vol. 27. — N 3-5. — p.130-135.

216. Wessely S., Buchanan A., Reed A., et al. Acting on delusions. // Br. J. Psychiatry. — 1993. — vol. 163. —p. 69-76.

217. Wilcox J.A. A case of Capgras' phenomenon. // Aust N Z J Psychiatry. –– 1984. –– vol. 18. — N 4. –– p. 391-392.


[1] По материалам сайта Федеральной службы государственной статистики "Всероссийская перепись населения 2002 года": http://www.perepis2002.ru

[2] Один из героев романа Д.Р.Р. Толкиена «Властелин колец».


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-03-31; Просмотров: 277; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.386 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь