Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Родители в печали и кризисе ⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5
Когда родители осознают, что с ребенком что-то не так, у них обычно возникает кризисная ситуация. Они становятся очень уязвимыми, поэтому важно выбрать верный тон в общении с ними. От родителей редко можно получить объективные сведения о ребенке, которого госпитализируют. Обычно они часто бывают в отделении, пытаясь успокоить ребенка, и здесь следует уважительно поддержать их, учитывая реакции, связанные с кризисом. Важно отметить, что, когда дело касается больного ребенка, информацию о диагнозе надо давать в спокойной обстановке и желательно в присутствии обоих родителей. Им обычно назначают время новой встречи, чтобы, все осмыслив, они смогли задать возникшие вопросы. Мать и отец ведут себя в состоянии кризиса по-разному. Это может вызвать непонимание и создать между ними дистанцию. Иногда требуется помощь, чтобы они смогли понять себя и друг друга. Кризис отнимает много сил и времени. При остром кризисе иногда требуется отпуск по больничному листу, чтобы родители могли побыть вместе в трудное время. Иногда они вынуждены из-за ребенка сдерживать свои эмоции. Порой отец выглядит более сильным и выдержанным, а мать в это время не может с собой совладать, затем роли могут поменяться. Отношения родителей могут обостряться в периоды напряжения, а роли меняться кардинальным образом. Часто из-за кризиса семьи не берут на себя инициативу просить о помощи (Jagerheim, 1998). Обычно инвалидность и серьезные болезни не единственные причины кризиса. Могут возникать новые симптомы, осложнения и препятствия для нормального развития ребенка, которые вновь затрудняют жизнь. Например, когда ребенок идет в школу, родители могут осознать, что он не справится с обычной программой, и это очень травмирует. Fyhr (1999) показал, что печаль может «сидеть внутри», даже если острый кризис миновал. Она может напоминать о себе, когда родители видят здоровых детей или понимают, что у их ребенка нет друзей. Печаль может привести к усталости и отсутствию желаний. Она может «поселиться» между родителями, нарушать их отношения и приводить к конфликтам. Иногда душевная горечь делает родителей критичными и требовательными по отношению к миру даже без причины. Поэтому конкретная практическая помощь семье имеет особое значение. Многие родители чувствуют себя лучше, если получают больше информации о болезни, если их поддерживают в экономическом плане, помогают принять правильное решение. В целом психотерапия здесь не слишком помогает. Больше пользы принесет встреча семьи с человеком, много знающим о таких нарушениях в общем и о данной проблеме в частности. При этом важно «индивидуализировать» помощь, помня о том, что каждая семья уникальна. Иногда помогает, если родители оказываются способными вместе осознать создавшуюся ситуацию. Можно горевать о том, что не смогли родить здорового ребенка, или о том, что он заболел, до тех пор, пока сам не будешь готов свыкнуться с мыслью, что у ребенка проблемы. Иногда у окружения недостает уважения и терпения, когда этот процесс затягивается. Он может продолжаться весь период взросления ребенка: родители, даже приняв факт, что у них больной ребенок, мечтают, что он пойдет в школу, как обычные дети, у него будет нормальный, здоровый подростковый период. Это особенно заметно в тех семьях, где больной ребенок рано умирает (Kiiblr-Ross, 1974, 1978, 1987). Обычно первая реакция у родителей, когда они узнают диагноз, — отрицание: «Это неправда, кто-нибудь сможет вылечить». В следующую фазу возникает гнев и горечь. В это время им трудно понять чувства других и правильно «видеть» своего ребенка. Третью фазу Kublr-Ross называет «сделкой». Пока умирающий еще достаточно силен, обычно пытаются отстранить смерть, «заключить сделку с судьбой». Хорошо, если при этом люди из окружения поддерживают способность семьи ценить маленькие радости, делая вид, будто они не поняли серьезности ситуации. Четвертая фаза — депрессия, когда смерть приближается, когда болезнь берет верх. Тогда родителям нужно помочь справиться с ситуацией. Им нужна также практическая помощь, если они будут ухаживать за ребенком дома. В последней фазе родители вынуждены настроиться на смерть. Важно, чтобы они могли обеспечить ребенку покой, он должен хотя бы умереть спокойно. После смерти ребенка у родителей, братьев или сестер должен быть шанс поговорить с врачом и другими людьми о последних его днях, чтобы они получили ответы на все вопросы и могли бы разделить с кем-то небезучастным свое горе. Важно, чтобы другие дети не были оставлены «вне печали». Они должны выразить свои чувства и попрощаться с братом или сестрой. Хорошо подготовленные дети старше четырех-пяти лет могут пойти на похороны. Й. Цубер, Й. Вейс (J. Weis) ТРУДНОСТИ, ВОЗНИКАЮЩИЕ У СЕМЕЙ С НЕПОЛНОЦЕННЫМИ ДЕТЬМИ* Первое, что приходится совершить семье, — это принять диагноз. В своей обзорной статье Штеги говорит о том, что сообщение диагноза «вызывает шок и личностную дезинтеграцию у родителей» (Stegie, 1988, S. 121). За этим следует процесс, состоящий из фаз отрицания, приписывания вины, агрессии, ярости и печали, что напоминает совладание с диагнозом у тяжело и смертельно больных людей. На самом деле, как считает Троут (Trout, 1983), многие родители, когда у них появляется новорожденный ребенок с какой-либо недостаточностью, печалятся об утраченном ребенке, а именно о ребенке, которого они себе воображали. Троут подчеркивает значимость процесса печали, так как лишь после этого родители могут сформировать более сильную эмоциональную привязанность к своему ребенку. Это социально-эмоциональное отношение, как уже отмечалось, является важной предпосылкой для редукции нарушения у ребенка. Психосоциальные последствия неполноценности ребенка затрагивают преимущественно две сферы жизни родителей. Во-первых, это практическое обеспечение и уход за неполноценным ребенком, что нередко очень ограничивает и профессиональную деятельность, и досуг (особенно матерей). Плюс к этому необходимые особые медицинские, педагогические и психологические мероприятия часто связаны с немалыми финансовыми затратами. Энгельберт (Engelbert, 1994) показывает, что налицо большие несоответствия между финансовой потребностью и фактическими доходами у семей с неполноценными детьми; эти семьи имеют явно меньший средний доход по сравнению с другими семьями. Во-вторых, неполноценность ребенка влияет на отношения между супругами, отношения между родителями и их здоровыми детьми, а также и на прочие социальные контакты. Это рассмотрение ясно показывает, «как психосоциальные последствия в одной сфере становятся одновременно медиаторами для стрессов в другой сфере, и наоборот» (Stegie, 1988. S. 123). Ранее постулированный тезис о том, что семьи с неполноценными детьми по причине этих стрессов превращаются в «неполноценные семьи», не подтверждается более новым исследованием. Все-таки наряду с большими нагрузками и вытекающими отсюда трудностями для родителей, а также братьев и сестер нельзя не упомянуть также приобретаемую силу характера и позитивный опыт, например искренность, толерантность и способность к эмпатии (ср.: Engelbert, 1994). Наибольший стресс для семьи — это все время повторяющиеся кризисы, различные требования в разные периоды развития или конфронтация с тем фактом, что недостаточность неустранима. При этом родители неполноценных детей особенно тяжело переживают те стадии развития, которые у здоровых детей являются типичными, например время, когда дети учатся ходить или говорить, поступление в школу или пубертатный возраст. Похожие стрессы родители переживают, когда младший брат или сестра опережает в развитии неполноценного ребенка или когда надо решить вопросы помещения в школу или приют. В этих ситуациях необходима специфическая поддержка, ориентированная на индивидуальные потребности семьи (Thurmair, 1990). Рассмотрение всех семей с неполноценными детьми как патологических, разумеется, противоречит дифференцированному взгляду на них, и такой подход вреден. Существует также исследование роли братьев и сестер. Как оказалось, у старших сестер и младших братьев неполноценных детей имеется повышенный риск психосоциальных расстройств (у старших сестер — по причине падающих на их плечи обязанностей по уходу, у младших братьев — по причине отсутствия внимания со стороны родителей). Чувства братьев и сестер по отношению к их неполноценному брату или сестре высоко коррелируют с тем, насколько здоровый ребенок чувствует, что родители принимают его. В целом ситуация братьев и сестер неполноценных детей часто очень сложна, так как здоровые братья и сестры, как правило, получают мало внимания («У тебя же все в порядке»). Особый социальный стресс обнаруживается прежде всего в более позднем детском и подростковом возрасте (ср.: Strasser, Wisnet, Klingshirn & Schadler, 1993).
Д. Н. Оудсхорн СЕМЬЯ РЕБЕНКА-ПАЦИЕНТА* Пациент-ребенок, как правило, является частью семьи, которая, как и любая система, состоит из различных элементов. Можно рассматривать ребенка-пациента наравне с другими членами семьи, то есть как индивидуума, но уже после пятиминутной беседы становится ясно, что ребенок связан с членами своей семьи всевозможными узами и что его независимость и автономия — это понятия относительные. То же касается и других членов семьи, можно рассматривать всех как индивидуумов (и это само по себе тоже система) и как участников различных отношений. Можно также подойти с другого конца и рассматривать в первую очередь всю семью как систему с уникальными свойствами, которые имеют несколько иную упорядоченность, чем индивидуальные свойства. Затем можно выделить различные подсистемы, каждая из которых, в свою очередь, обладает собственными уникальными качествами. Следует хорошо понимать, что изучение индивидуумов с их взаимоотношениями — это явление иного порядка, чем рассмотрение системы с ее подсистемами. Для глубокого изучения теории и практики семьи как системы предлагается список литературы. В настоящей главе обсуждаются лишь некоторые наиболее важные подходы. 1. Каждая семья имеет собственный культуральный порядок (Geertz, 1973; Van der Velden, Van der Hart, 1983), включающий: традиционные мнения, мифы и ценности, с позиций которых члены семьи воспринимают себя и других, выражают (или нет) свои чувства и высказывают свою точку зрения. 2. Каждая семья имеет также и собственный социальный порядок, который охватывает все модели взаимоотношений, соответствующие определенным правилам, что лишь частично осознается членами семьи, но которым члены семьи обычно следуют. Эти правила способствуют поддержанию семьи во временном аспекте, а также сохранению в ней равновесия. В этой связи используется термин из общей теории системы — «гомеостаз» или «морфостаз». Но с другой стороны, семьи знают и другие правила, которые позволяют производить изменения и приспосабливаться, для описания которых используется термин «морфогенетические качества» и процессы. Для морфостатических процессов также используется термин «негативная обратная связь». Такой механизм сохраняет свою активность до нейтрализации нарушения. Для морфогенетических процессов используется термин «позитивная обратная связь», который соответственно отражает закрепляющий эффект на проявляющиеся изменения. Соответственно применяются и другие термины, такие как «отклонение от процесса снижения» и «отклонение от процесса усиления». В таких семейных системах проявляется всевозможная системная патология: а) морфостаз чересчур ригиден и не дает возможностей для гибкой адаптации к неизбежным изменениям. При этом затрагиваются существенные проблемы — по мере того, как ребенок превращается в младшего подростка или происходят изменения в социальном положении семьи, например потеря отцом семейства работы. На каждую перемену семья реагирует как на вызов, который должен найти разрешение. Иногда это возможно, но в некоторых случаях изменения не могут быть нейтрализованы. В таких случаях семейный стресс воспринимается в течение длительного времени и ведет к последующей патологии; б) саморегулирующих качеств семьи не хватает, и изменение может привести в результате к серьезным нарушениям равновесия в семье, что в системной теории обозначается термином «избегание». Равновесие семьи в таких случаях неустойчиво, и когда она попадает из одного кризиса в другой, то один или более членов семьи могут сойти с правильного пути; в) структура семьи аномальна, так как в ней доминируют необычные подсистемы вместо привычной родительской системы. Возможно формирование коалиции одного из родителей с одним или более детьми, направленной против другого родителя. Возможна также патернификация ребенка, когда ребенок должен выполнять роль родителя по отношению к одному или обоим своим родителям, отодвинув в сторону собственные чувства и желания; г) у члена семьи проявляется симптоматическое поведение. При этом возможны психиатрические симптомы, такие как тревога, фобические и депрессивные жалобы и/или соматические симптомы без физической причины. Характеристики симптоматического поведения: • сравнительно сильное влияние на других; • симптом непроизволен и не поддается контролю со стороны пациента; • симптом закрепляется окружением. Пациент приобретает в той или иной форме вторичное заболевание (Laufer & Sarlow, цит. по: Lange & Van der Hart, 1979); • симптоматическое поведение может быть выгодно другим членам семьи (например, не обязательно выполнять досадные социальные правила, когда Сюзанна «больна» или у нее «страхи»). Симптоматическое поведение может выполнять в семейной системе две функции: 1) в первую очередь морфостатическую (отклонения в сторону снижения) функцию в семье. Так, ребенок может «заболеть» или у него появляется девиант-ное поведение как попытка уменьшить напряжение в браке своих родителей. В генезе поведенческих расстройств у детей особое место принадлежит способам разрешения конфликтов между родителями (Boeckhout, 1980); 2) морфогенетическую (отклонения в сторону усиления) функцию в семье. Так, подросток может предпринять суицидальную попытку как крайнюю меру для того, чтобы получить больше жизненного пространства для самого себя и чтобы изменить жесткие семейные правила. Предпочтительно применение понятий «процессы отклонения в сторону усиления» и «процессы отклонения в сторону снижения» (Hoffman, 1971), так как они способствуют пониманию индивидуальной проблематики в контексте семьи (Lange & Van der Hart, 1979). Эти авторы описывают очень часто встречающийся процесс в сторону усиления на примере девятилетнего мальчика по имени Рул, у которого были функциональные боли в желудке и отказы от посещения школы. Родители Рула оказались в типичном порочном круге: • родители не в состоянии разрешить проблемы с Рулом; • в связи с этим нарастает напряжение в семье; • это, в свою очередь, усиливает стресс у Рула, что приводит к экстремальным проявлениям в поведении и более выраженным болям в области желудка; • мать активно вмешивается в дела и проблемы своего сына во всех их проявлениях; • отца выводит из себя отказ Рула идти в школу, и он провожает сына туда лично; • уже через полчаса Рул находится дома под крылышком любящей матери; • мнения родителей по данному вопросу расходятся; • этот конфликт в результате приводит к большему напряжению в отношениях родителей; • в связи с этим нарастают жалобы у Рула; • и так далее. Вместе с тем наравне с продолжающимся процессом отклонения в сторону усиления в семье идет и процесс отклонения в сторону снижения: прежде родители упрямо придерживались различных точек зрения; разногласия все больше и больше сводились к Рулу по мере все более очевидных проявлений симптоматического поведения; причем чем слабее были напряженность и разногласия в семье, тем «больнее» был Рул. В таком длительном процессе создается впечатление об идеальной семье, в которой единственная проблема — это «болезнь» или поведенческие трудности ребенка. Процесс отклонения в сторону усиления на одном уровне может привести к процессу отклонения в сторону снижения на другом уровне, в данном случае к семейным конфликтам. Данная альтернатива безопаснее для дальнейшего существования семьи в целом. Можно поспорить, что системы в общем имеют тенденцию к концентрации нарушений на одном уровне. • Индивидуум может рассматриваться как самостоятельная система. Предположим, что он обращается к врачу с определенными жалобами. Врач обнаруживает какие-либо проблемы, вызывающие стресс, которые и являются причиной жалоб на боль в спине. Но пациент целиком сконцентрирован на своей спине (или на любых других симптоматических соматических проявлениях) и направляет все свое внимание на это «слабое место». • В пределах семейной системы мы видим проблемы, затрагивающие всех, но семья концентрируется лишь на одном члене семьи, у которого все не так, его имеют в виду, говоря, что «в семье не без урода», он является козлом отпущения или больным, на которого направлено все внимание. 58 • В вопросах организации мы часто видим, как на одного человека сваливается вся вина за возникшие проблемы. • Тот же механизм просматривается и на уровне политики. Согласно теории, такая система устойчива в случае, если:
Все знают, что такие теории на практике подтверждаются очень редко, но несмотря на это, их придерживаются, и всякий раз, когда «специалист» или «помощник» пытаются объяснить свои взгляды такой системой, то они наталкиваются на упорное сопротивление. На многих детей с гиперкинетическим синдромом, направляемых, например, в подростковую психиатрическую клинику, поликлинику или другую подростковую службу по настоянию родителей, приклеивается ярлык «минимальная мозговая дисфункция» или «органическое поражение головного мозга», так как такие дефиниции приемлемы для родителей и не встречают у них сопротивления. Для первопричины устанавливается окончательное алиби — поражение головного мозга, и программа помощи может ограничиться определением направлений оптимальных подходов к подобному проблемному ребенку. По мнению родителей, нет никакой необходимости заниматься поисками каких-либо еще проблем, и если такая попытка предпринимается, то она разбивается о стену сопротивления и отрицания. 18. Семья ребёнка-инвалида из интернета Социокультурный прогресс как процесс гуманизации отношений между личностью и обществом, направленный на сохранение духовной наследственности человеческих взаимоотношений, с необходимостью требует особого внимания к представителям наименее социально защищенных слоев населения, среди которых дети с ограниченными возможностями являются наиболее многочисленной группой. Принципиально новый взгляд на проблему детей-инвалидов связан, во-первых, с переходом общества к постиндустриальной стадии развития, а во-вторых, с поворотом в общественном сознании от «культуры полезности» к «культуре достоинства». На пороге нового тысячелетия человек с ограниченными возможностями должен рассматриваться не только как объект социально-педагогической помощи и заботы, но и как активный субъект окружающего социума, создающего условия для максимально возможной его самореализации и интеграции в общество. Вот почему поиск оптимальных путей для воспитания толерантного отношения общества к детям с ограниченными возможностями встает в число первостепенных задач педагогической науки и выступает объектом междисциплинарного исследования. Вместе с тем, анализ массовой практики показывает, что в настоящее время ко многим категориям лиц с отклонениями в развитии сложилось отношение, далекое от толерантности. Негативный стереотип восприятия лиц с отклонениями в развитии проявляется, прежде всего, в представлениях о данной категории лиц как убогих, несчастных, с максимально ограниченными возможностями людях, которых нужно жалеть, помогать им, но которые не представляют для общества социальной и личностной значимости. Однако для оптимального развития и адекватной самореализации человеку с ограниченными возможностями нужна многоаспектная взаимосвязь с обществом, которая устанавливается в процессе социализации, общения, коллективной деятельности. В этих условиях неизмеримо возрастает роль семьи ребенка-инвалида, которая может и должна стать значимым фактором воспитания толерантного отношения общества к детям с отклонениями в развитии. Типы реагирования семьи в связи с появлением ребёнка-инвалида. Проблемы семьи ребенка с особенностями развития затрагиваются в работах многих авторов (Т.Г. Богдановой, Н.В. Мазуровой, В.А. Вишневского, Т.А. Добровольской, А.И. Захарова, И.Ю. Левченко, Р.Ф. Майрамяна, И.И.Мамайчук, А.И. Раку, М.М. Семаго, А.Р. Шарипова, В.В. Юртайкина и др.). Однако данные исследования рассматривают решение проблемы в рамках психолого-педагогического подхода, в центре которого находится аномальный ребенок. С позиций данного подхода работа с семьей ребенка-инвалида сводится к тому, чтобы дать родителям квалифицированную помощь специалистов, направленную на усвоение необходимого минимума знаний и навыков в работе по преодолению имеющихся у ребенка проблем. Прежде всего, круг, получаемых родителями знаний, касается характера внутрисемейных отношений, поскольку основной проблемой, имеющей важнейшее значение для воспитания ребенка-инвалида, является отношение родителей к его дефекту. В соответствии с уровнем знаний, культуры, личностных особенностей родителей и ряда других факторов возникают различные типы реагирования, а соответственно и поведения в связи с появлением в семье ребенка-инвалида. Этот момент, как правило, сопровождается потрясением, приводит родителей в стрессовое состояние, вызывает глубокие переживания, чувство растерянности и беспомощности, нередко служит причиной распада семьи. Многие родители в сложившейся ситуации оказываются беспомощными. Их положение можно охарактеризовать как внутренний (психологический) и внешний (социальный) тупик. Качественные изменения, имеющие место в семьях данной категории, могут проявляться на нескольких уровнях. Психологический уровень. Рождение ребенка с отклонениями воспринимается его родителями как величайшая трагедия. Факт появления на свет ребенка «не такого, как у всех», является причиной сильного стресса, испытываемого родителями, в первую очередь матерью. Стресс, имеющий длительный и постоянный характер, оказывает сильное деформирующее воздействие на психику родителей и является исходным условием резкого травмирующего изменения сформировавшихся в семье жизненных стереотипов. Надежды, связываемые с рождением ребенка, рушатся в один миг. Обретение же новых жизненных ценностей растягивается порой на длительный период. Это обуславливается многими причинами: психологическими особенностями личности самих родителей (способность принять или не принять больного ребенка), комплексом расстройств, характеризующих ту или иную аномалию развития, воздействием социума при контактах с семьей, воспитывающей ребенка с отклонениями в развитии. Социальный уровень. Семья ребенка-инвалида становится малообщительной, избирательной в контактах. Она сужает круг своих знакомых и ограничивает общение с родственниками в силу особенностей состояния ребенка с отклонением, а также из-за личностных установок самих родителей. Вследствие тех же причин матери детей с особенностями развития более чем в 30% оставляют работу по избранной до рождения ребенка специальности или переходят на низкооплачиваемую низко квалифицированную работу. Таким образом, общество теряет работника определенной квалификации, который часто навсегда оставляет свою специальность. Рождение ребенка с отклонением оказывает деформирующее влияние и на взаимоотношения между родителями. Известны случаи, когда подобные трудности сплачивали семью, однако гораздо чаще наблюдается ее распад (32%), что оказывает отрицательной воздействие на процесс формирования личности ребенка. Соматический уровень. Переживания, выпавшие на долю матери ребенка с отклонением в развитии, часто превышает уровень переносимых нагрузок, что проявляется в различных соматических заболеваниях, астенических и вегетативных расстройствах. Психологическое изучение особенностей личностных нарушений, проявляющихся у родителей детей с отклонениями в развитии, позволило выделить три группы матерей со специфическими индивидуально-типологическими характеристиками: невротичный тип, авторитарный тип, психосоматический тип. Для родительниц невротичного типа характерны следующие проявления: — пассивная личностная позиция, оправдание собственной бездеятельности в отношении развития ребенка и непонимание того, что некоторые недостатки, возникающие у него, вторичны и являются результатом уже не биологического дефекта, а собственной личностной несостоятельности матери; — стремление оградить ребенка от всех проблем, даже от тех, которые он может решить собственными силами; — проявление слабости или инертности при реализации поставленной воспитательной цели; — постоянно тревожный фон настроения, наличие излишних опасений о чем-либо, что, в свою очередь, передается ребенку и может явиться причиной формирования у него невротических черт характера. Полярные характеристики имеют родительницы авторитарного типа: — активная жизненная позиция, стремление руководствоваться своими собственными убеждениями, вопреки уговорам со стороны, стойкое желание найти выход из создавшегося положения как для себя, так и для своего ребенка; — неумение сдерживать свой гнев и раздражение, отсутствие контроля над импульсивностью собственных поступков, склонность к участию в ссорах и скандалах; холодность или отстраненность от проблем ребенка при установлении с ним контакта; — неравномерный характер применения воспитательных мер: частое использование жестких форм наказания (окрик, подавление личности, избиение). У категории родительниц психосоматического типа проявляются черты как первой, так и второй групп. Им свойственны более частые смены полярных настроений (то безудержная радость, то глубокая депрессия). У некоторых из них в большей степени прослеживается тенденция к доминированию, характерная для авторитарных родительниц. Таким образом, личностные особенности родителей определяют их отношение к дефектам ребенка: часть родителей серьезно озабочены отклонениями в развитии ребенка, другие, выражая тревогу, ничего не предпринимают для того, чтобы помочь своему ребенку; остальные вовсе не обращают внимание на недостатки детей.
II.Характеристика семей, имеющих детей с отклонениями в развитии
Система социально-педагогической помощи должна быть направлена не на подмену семьи, а на развитие её собственных ресурсов и инициативы, так как только превращение семьи в активного субъекта социально-педагогической деятельности является решающим фактором эффективности процессов реабилитации и интеграции ребёнка. Во многом это зависит от типа внутрисемейных отношений и стиля семейного воспитания. По этим признакам семьи, имеющие детей с о значительными отклонениями развития, можно дифференцировать на четыре группы. Первая группа родители с выраженным расширением сферы родительских чувств. Характерный для них стиль воспитания – гиперопёка. Родители имеют неадекватные представления о потенциальных возможностях своего ребёнка, у матери отмечается гипертрофированное чувство тревожности и нервно-психической напряжённости. Стиль поведения взрослых членов семьи характеризуется сверхзаботливым отношением к ребёнку, мелочнойрегламинтацией образа жизни семьи в зависимости от самочувствия ребёнка, ограничением от социальных контактов. Этот стиль семейного воспитания характерен для большенства семей матерей – одиночек. Вторая группа характеризуется стилем холодного общения – гипопротекцией, снижением эмоциональных контактов родителей с ребёнком, проекцией на ребёнка со стороны обоих родителей или одного из них собственных нежелательных качеств. Родители фиксируют излишнее внимание на лечении ребёнка, предъявляя завышенные требования к медицинскому персоналу, пытаясь компенсировать собственный психический дискомфорт за счёт эмоционального отвержения ребёнка. Отношение к стрессовой ситуации накладывает сильный отпечаток на способ выхода из неё, который избирает семья. Третья группа характеризуется стилем сотрудничества – конструктивная и гибкая формавзаимоответственных отношений родителей и ребёнка в совместной деятельности. Как образ жизни, такой стиль возникает при вере родителей в успех своего ребёнка и сильные стороны его природы, при последовательном осмыслении необходимого объёма помощи, развития самастоятельности ребёнка а процессе становления особых способов его взаимодействия с окружающим миром. Четвёртая группа - репрессивный стиль семейного общения, который характеризуется родительской установки на на авторитарную лидирующую позицию. Как образ отношений проявляется в пессимистическом взгляде на будующее ребёнка, в постоянном ограничении его прав, в жестоких родительских предписаниях, неисполнение которых наказывается. В этих семьях от ребёнка требуют неукоснительного выполнения всех заданий, упражнений, не учитывая при этом его двигательных, психических и интеллектуальных возможностей. За отказ от выполнения этих требований наредко прибегают к физическим наказаниям.
III. Модели семейного воспитания ребёнка-ивалида.
В отношении родителей к дефекту ребенка, определяющем стратегию и тактику его воспитания, можно выделить несколько моделей. Модель «охранительного воспитания» связана с переоценкой дефекта, что проявляется в излишней опеке ребенка с отклонениями в развитии. В этом случае ребенка чрезмерно балуют, жалеют, оберегают от всех, даже посильных для него дел. Взрослые все делают за ребенка и, имея благие намерения, по существу делают его беспомощным, неумелым, бездеятельным. Ребенок не овладевает простейшими навыками самообслуживания, не выполняет требования старших, не умеет вести себя в обществе, не стремится к общению с другими детьми. Таким образом, модель «охранительного воспитания» создает условия для искусственной изоляции ребенка-инвалида от общества и приводит к развитию эгоистической личности с преобладанием пассивной потребительской ориентации. В будущем такой человек из-за своих личностных особенностей с трудом адаптируется в коллективе. Иной крайностью являются взаимоотношения в семье, основанной на модели «равнодушного воспитания», которая приводит к возникновению у ребенка чувства ненужности, отвергнутости, переживания одиночества. В семье с подобной моделью воспитания ребенок становится робким, забитым, теряет присущие детям доверчивость и искренность в отношениях с родителями. У детей воспитывается умение приспосабливаться к окружающей среде, равнодушное недоброжелательное отношение к родным, взрослым и другим детям. Следует отметить, что обе модели семейного воспитания в равной степени вредят ребенку. Игнорирование дефекта, воспитание, опирающееся на неоправданный оптимизм («все пути для тебя открыты») могут привести аномального ребенка к глубокой психической травме, особенно тогда, когда при выборе профессии подросток или юноша понимают ограниченность собственных возможностей. В тех случаях, когда родители предъявляют ребенку непосильные требования, заставляя его прилагать чрезмерные усилия для их выполнения, ребенок перенапрягается физически и страдает морально, видя недовольство взрослых. Родители, в свою очередь, испытывают чувство неудовлетворенности, сердятся, что не оправдал их ожиданий. На этой почве возникает затяжной конфликт, в котором наиболее страдающей стороной является ребенок. Неконструктивные модели семейного воспитания ребенка с отклонением в развитии создают предпосылки для возникновения вторичных отклонений в его психическом развитии, которые оказывают значительные влияния на интеллектуальное и личностное развитие ребенка. Лишь адекватная оценка отклонений в развитии ребенка со стороны родителей служит основой и базисом для успешного воспитания его личности. Кроме того, надо учитывать, что большинство семей, где воспитывается ребенок с отклонениями в развитии, имеют более низкий уровень образования и профессиональной квалификации, следовательно, не могут способствовать полноценному интеллектуальному и социальному развитию ребенка. К тому же, проблемы семьи ребенка с особенностями развития рассматриваются, как правило, через призму проблем самого ребенка. При этом считается, что достаточным ограничиться методическими рекомендациями по обучению и воспитанию ребенка с особенностями, исключая воздействие на самих родителей, не учитывая их личностные особенности.
IY. Характеристика комплексной программы повышения психолого-педагогической культуры родителей.
Сущность предлагаемого подхода заключается в том, чтобы помочь семье ребенка-инвалидапереструктурировать иерархию жизненных ценностей путем приобщения к работе с ребенком через максимально полное личное участие в его развитии и формирование новой установки на восприятие своих проблем и проблем своего ребенка. Это становится возможным, если создана и оптимально реализуется комплексная программаповышения психолого-педагогической культуры родителей, включающая просвещение в форме консультаций, семинаров, круглых столов, конференций. Кроме того, данная программа основана на личном участии родителей в образовательно-воспитательном процессе, что позволяет решить целый ряд задач: — коррекция неконструктивных форм поведения родителей и воспитание толерантных установок на взаимоотношения в социуме; — формирование понимания родителями проблем их ребенка, способствующего переходу в позицию активного взаимодействия с обществом; — постепенное снижение уровня гиперболизации проблем ребенка, представления о бесперспективности его будущего; — переориентировка родителей с позиций бездействия на позицию деятельностного общения с ребенком; — коррекция семейных взаимоотношений, внутреннего психологического состояния родителей; — повышение личностной самооценки родителей в связи с возможностью увидеть результаты своего труда в успехах ребенка. Содержание предлагаемой нами комплексной программы включает 3 поэтапно сменяющихся блока. 1 блок охватывает работу, которая в рамках лектория для родителей осуществляется учителем (классным руководителем) и направляется на расширение знаний родителей по следующим основным аспектам: – медико-социальные проблемы жизнедеятельности лиц с отклонениями в развитии; – психолого-педагогические и социальные проблемы данной категории лиц; – роль семейного воспитания в формировании у толерантных установок общества на восприятие лиц с отклонениями в развитии. 2 блок программы направляется на отработку практических навыков конструктивного взаимодействия родителей с детьми, имеющими отклонения в развитии, и включает в себя участие родителей в специально моделируемых педагогических ситуациях (внешкольных и внеклассных мероприятиях), в которые интегрировались дети с отклонениями в развитии и их родители. 3 блок программы направляется на коррекцию конструктивного взаимодействия родителей с детьми, имеющими отклонения в развитии, и содержит специально разработанные анкеты, тестовые задания и тренинги. Сущность предлагаемой нами программы на родителей ребенка с ограниченными возможностями заключается в комплексном воздействии на ведущие компоненты личности: – мотивационный, объединяющий совокупность установок, направленных на толерантное взаимодействие с обществом; – интеллектуальный, основанный на совокупности знаний об особенностях поведения, деятельности, общения лиц с ребенком-инвалидом; – поведенческий, охватывающий широкий спектр навыков конструктивного деятельностного общения с ребенком-инвалидом; – рефлексивный, предполагающий наличие адекватной оценки характера и уровня своего взаимодействия с детьми, имеющими отклонения в развитии.
Заключение.
Таким образом, приоритетное направление в воспитании толерантного, то есть терпимого отношения общества к детям с отклонениям в развитии принадлежит семье. В повседневной жизни родители детей с отклонениями в развитии сталкиваются с множеством проблем. С одной стороны, они испытывают трудности при выборе воспитательных и образовательных средств воздействия на своих детей, а с другой - глубокие, внутренние психологические проблемы, обусловленные рождением в семье аномального ребенка. Именно это не позволяет им оптимально организовать межличностные отношения со своими детьми. Поэтому при работе с семьёй, воспитывающей ребёнка с отклонениями в развитии, важно чётко, последовательно, планомерно осуществлять психологическую, педагогическую, социальную помощь. А так же важно учитывать модель, характер семьи для оптимальных путей решения проблем семьи, воспитывающей ребёнка с отклонениями в развитии, и общества.
19. Проблема созависимости в семьях наркомана из интернета Созависимость - это понятие пока почти неизвестно обычному человеку. Термин "созависимость" появился в результате изучения природы химических зависимостей, их воздействия на человека и влияния, которое оказывает заболевание химически зависимого на окружающих. Например, алкоголик зависит от алкоголя, или наркоман зависит от наркотиков, игрок - от казино, а их близкие зависят от самого алкоголика, наркомана или игрока. С одной стороны - это просто общая фраза, все мы по-разному зависим друг от друга. Но созависимость отличается от других зависимостей и имеет особенности и черты, носящие болезненный характер. Болезненный, потому что мы зависим от больного человека и как бы заражаемся от него его болезнью. Но заражение этой болезнью, как и любой другой, происходит не сразу, и у каждого человека - в силу его характера, личностных особенностей, образа жизни, жизненного опыта, событий прошлого, заражение и течение болезни происходит специфическим, только ему одному присущим образом. Американские ученые, много лет занимающиеся этой проблемой, пришли к выводу, что в первую очередь созависимостью страдают люди, у которых было так называемое "тяжелое" детство, люди из неблагополучных семей, где отсутствовал один из родителей или родители страдали алкоголизмом, где дети подвергались насилию, люди с детскими травмами, полученными не только в семье, но и в школе, на улице, от сверстников, учителей или других значимых взрослых. Сюда же входят жертвы сексуального, физического, эмоционального, сектантского насилия, самих химически зависимых от алкоголя, наркотиков, лекарственных средств и т. д. Итак, что же такое созависимость с точки зрения зарубежных авторов? Кого можно считать созависимым? В широком понимании термин "созависимость" применим в отношении супругов, партнеров, детей и взрослых детей алкоголиков или наркоманов, самих алкоголиков или наркоманов, которые почти наверняка росли и развивались в дисфункциональной семье. Созависимым можно считать любого человека, живущего в неблагополучной семье, с нездоровыми правилами, способствующими созависимым отношениям. Созависимость - это болезненное состояние в настоящий момент времени, которое в значительной мере является результатом адаптации к семейной проблеме. Вначале это средство защиты или способ выживания данного человека в неблагоприятных для него семейных обстоятельствах, своеобразная закрепившаяся реакция на стресс наркомании или алкоголизма близкого человека, которая со временем становится образом жизни. По мнению Шэрон Вегшейдер Круз, созависимость - это специфическое состояние, которое характеризуется сильной поглощенностью и озабоченностью, а также крайней зависимостью (эмоциональной, социальной, а иногда и физической) от человека или предмета. В конечном счете, такая зависимость от другого человека становится патологическим состоянием, влияющим на созависимого во всех других взаимоотношениях. Для такого состояния созависимости характерно: 1) заблуждение, отрицание, самообман; 2) компульсивные действия (неосознанное иррациональное поведение, о котором человек может сожалеть, но все же действует, как бы движимый невидимой внутренней силой): 3) замороженные чувства; 4) низкая самооценка; 5) нарушения здоровья, связанные со стрессом. По определению Мелоди Пити, одного из самых известных специалистов по созависимости, "созависимый - это человек, который позволил, чтобы поведение другого человека повлияло на него, и полностью поглощен тем, что контролирует действия этого человека (другой человек может быть ребенком, взрослым, любовником, супругом, папой, мамой, сестрой, лучшим другом, бабушкой или дедушкой, клиентом, он может быть алкоголиком, наркоманом, больным умственно или физически; нормальным человеком, который периодически испытывает чувство печали)". Здесь важно понять, что проблема не в другом человеке, а в нас самих, в том, что мы позволили, чтобы поведение другого человека влияло на нас, и тоже пытаемся повлиять на другого человека. Поэтому все созависимые люди обладают похожими внутрипсихическими симптомами, такими как контроль, давление, навязчивые состояния и мысли, низкая самооценка, ненависть к себе, чувство вины, подавляемый гнев, неконтролируемая агрессия, навязчивая помощь, сосредоточенность на других, игнорирование своих потребностей, проблемы общения, замкнутость, плаксивость, апатия, проблемы в интимной жизни, депрессивное поведение, суицидальные мысли, психосоматические нарушения. Существует много разных определений, но уже из этих становится понятно, что созависимый человек не свободен в своих чувствах, мыслях и поведении, он как бы лишен права выбора, что чувствовать, как мыслить и каким образом действовать. Он как будто бы "связан по рукам и ногам". Он постоянно думает "пришел - не пришел", "дойдет до дома - не дойдет", "украл - не украл", "продал - не продал", "истратил - не истратил" и т. д. Вы познакомились с характеристиками созависимости зарубежных специалистов. Но так как в последние годы наркомания приобрела масштабы национального бедствия, а алкоголизм был нашей бедой всегда, то российские врачи - наркологи, психиатры, психотерапевты и психологи - встречаются с проблемами химически зависимых людей и их родственников постоянно. С чем же сталкиваются они в своей работе и о чем говорит их опыт? Почему эффективность терапии больных с химическими зависимостями продолжает оставаться низкой? Психотерапевт Г. Н. Луговкина говорит о том, что "довольно низкая эффективность терапии больных с химическими зависимостями традиционными методами связана с тем, что после курса лечения они возвращаются в прежнюю среду, особенно в семейную среду, химическая зависимость - это семейная болезнь. Наличие созависимости у родственника больного алкоголизмом и наркоманией - это всегда фактор риска нового рецидива болезни. Кроме того, все соза-висимые родственники имеют больше шансов, чтобы самим стать зависимыми от алкоголя или наркотиков. Доказано, что созависимость проявляет себя в потомстве, и не только в первом поколении у детей, но и у внуков алкоголиков и наркоманов". Что же движет людьми, имеющими созависимость, и каковы особенности их поведения? Психотерапевт В. Москаленко, имеющая большой опыт работы с созависимыми людьми, пишет о том, что "низкая самооценка - это основная характеристика созависимости, на которой базируются все остальные. Отсюда вытекает такая особенность созависимых, как направленность вовне. Созависимые полностью зависят от внешних оценок, от взаимоотношений с другими, хотя они слабо представляют, как другие должны к ним относиться. Из-за низкой самооценки созависимые могут постоянно себя критиковать, но не переносят, когда это делают другие, в этом случае они становятся самоуверенными негодующими, гневными. Созависимые не умеют принимать комплименты и похвалу должным образом, это может даже усиливать у них чувство вины, но в то же время у них может портиться настроение из-за отсутствия такой мощной подпитки, как похвала. В глубине души созависимые не считают себя достаточно хорошими людьми, они испытывают чувство вины, когда тратят на себя деньги и позволяют себе развлечения. Они говорят себе, что ничего не могут сделать как следует из-за боязни совершить ошибку. В их сознании и выражениях преобладают слова „я должна", „ты должен", „как я должна вести себя с мужем, с сыном?". Созависимые стыдятся пьянства мужа и наркомании сына, но так же они стыдятся самих себя. Низкая самооценка движет ими, когда они стремятся помогать другим. Не веря, что могут быть любимыми и нужными, они пытаются заработать любовь и внимание других и стать незаменимыми". Каковы же основные проявления химической зависимости в сфере психики и каковы симптомы созависимости у живущего рядом с наркоманом или алкоголиком человека? Врач 3. В. Коробкина пишет о том, что "основные проявления химической зависимости в сфере психики - это, во-первых, подчиненность сознания предмету зависимости, во-вторых, утрата самоконтроля, в-третьих - отрицание самого факта зависимости. По мнению специалистов, созависимость - зеркальное отражение зависимости, поскольку наблюдаются те же симптомы, что и описанные выше. Явление созависимости не менее коварно и разрушительно для близких, чем химическая или другая зависимость у их родного человека. Созависимый человек - тот, кто полностью поглощен непреодолимым желанием управлять поведением другого человека и совершенно не заботится об удовлетворении собственных жизненно важных потребностей. На просьбу психолога рассказать о собственном самочувствии мать наркомана или алкоголика вновь и вновь приводит примеры безобразного поведения сына или мужа. Ее самой как будто бы нет, „она сама о себе не в курсе", не может описать свои чувства, ощущения, ее мысли крутятся только вокруг одной проблемы, наркомании и алкоголизма, не давая возможности переключиться на что-либо другое. Когда мать или жена видит, что сын или муж не контролирует свое поведение, она пытается сделать это за него. Желание удержать сына от наркотиков, а мужа от алкоголя становится главной целью и смыслом ее жизни. Но пытаясь контролировать их, она перестает контролировать себя. Иногда, чтобы „стоять на страже", жена оставляет работу, утрачивает здоровье, теряет друзей, перестает заботиться о других детях, но так и не добивается желанной трезвости мужа или сына. Совет „отвлечься" от проблем мужа или сына и полечиться самой воспринимается ею как оскорбление. Но вот парадокс - даже если муж трезв, а сын не употребляет наркотики, она угнетена, подавлена, жалуется на головную боль и боли в области сердца. Это не что иное, как синдром похмелья, своего рода плата за те хлопоты и энергию, которые она потратила, хлопоча вокруг мужа, мучающегося с перепоя, или сына, испытывающего „ломку". У созависимой жены „синдром отмены" (подобно „ломке" у наркомана) может наблюдаться и после развода с мужем. Как же она поступает в таком случае? Принимает "новую дозу" того же яда, то есть возвращается к прежнему мужу или выходит замуж за другого, который почему-то тоже оказывается болен алкоголизмом. Согласно наблюдениям, у созависимых родственников, как правило, проявляются симптомы, характерные для алкоголиков и наркоманов: частые головные боли, депрессии, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, заболевания сердечно-сосудистой системы. Единственное исключение - созависимость не приводит к циррозу печени. Алкоголик и наркоман не могут быть полноценными отцами, но и жены алкоголиков и наркоманов не могут быть полноценными матерями в результате длительного воздействия дистресса, неразрешимого нервного перенапряжения. Ей самой нужна помощь. Созависимость проявляется и у детей, хотя иначе, чем у взрослых, но иногда еще тяжелее". Что общего между созависимыми людьми? Чем они похожи? Созависимые люди похожи постоянным желанием контролировать жизнь близких им химически зависимых людей. Они уверены в том, что лучше всех знают, как все в семье должны себя вести, не позволяют другим проявлять свою индивидуальность и идти событиям своим чередом. Чем сложнее становится ситуация дома, тем большему контролю с их стороны она поддается. Для них важно "казаться, а не быть", то есть они стараются производить впечатление на других и заблуждаются, считая, что другие люди видят только то, что им преподносит "контролер". Для усиления контроля они используют угрозы, советы, уговоры, принуждение, давление, убеждение, еще дольше тем самым усугубляя беспомощное состояние родных людей "сын еще ничего не понимает в жизни", "муж без меня пропадет", - говорят они. Они похожи желанием спасать других, заботиться о других, переходя разумные пределы и невзирая на желания других людей. "Я спасаю сына", "Я хочу спасти мужа", - оправдываются они. Чаще других такую позицию занимают представители профессий, целью которых является помощь людям: учителя, медработники, психологи, воспитатели и т.д. Они убеждены, что отвечают за благополучие и судьбу близкого им человека, за их чувства, мысли, поведение, за их желания и выбор. Беря ответственность за других, они остаются совершенно безответственными к себе, к тому, как они отдыхают, что едят, как выглядят, сколько времени спят, и не заботятся о своем здоровье. Попытка спасти никогда не удается, а наоборот - только способствует продолжению и усугублению алкоголизма и наркомании у близкого им человека. Спасая другого, созависимые люди перестают понимать и осознавать свои поступки. Они говорят "да", когда хотелось бы сказать "нет". Они относятся к своим близкими как к маленьким детям, делая за них то, что те в состоянии сделать сами, и не обращают внимания на их протесты. Их не интересуют желания близких им людей; пытаясь справиться с проблемами другого человека, они думают за него, принимают решения, считая, что могут управлять мыслями и чувствами этого человека и даже всей его жизнью. Они берут на себя все обязанности по дому, отдают больше, чем получают взамен. Все это дает возможность созависимым постоянно чувствовать свою значимость, нужность и незаменимость, еще больше подчеркивая тем самым беспомощность и недееспособность химически зависимого человека. Они это делают неосознанно, защищая себя, свою душевную боль, свои мучительные чувства. Для них легче спасать кого-то, отвлекаясь вовне, чем страдать от неразрешенных проблем вокруг и внутри себя. Они не говорят: "Жаль, что у тебя такая проблема. Могу ли я чем-либо тебе помочь?" Они считают, что должны решить эту проблему за другого и говорят: "Я рядом. Я это сделаю за тебя". Таким образом, созависимые сами усугубляют свое и без того нелегкое положение жертвы, к которому приводит чрезмерная роль спасателя. Выход из этой ситуации возможен лишь через сознательный отказ от этой роли. И уж если кого-то необходимо спасать, то начинать надо, скорее, с себя самого. Все созависимые люди испытывают пример но одни и те же чувства: страх, вину, стыд, тревогу, отчаяние, безысходность, подавленный гнев, переходящий в ярость. Созависимые люди живут, гонимые страхом. Страхом за будущее, страхом за настоящее, страхом потери, брошенности и ненужности, страхом потери контроля над собой и своими эмоциями, над жизнью, страхом столкновения с действительной реальностью. Страх сковывает тело, замораживает чувства, ведет к бездействию и... фрустрации, лишает свободы выбора. Мир созависимого человека неопределенен, неясен, полон негативных предчувствий, тревожных ожиданий, пессимистических мыслей. Этот мир лишен радости и оптимизма, он давит на созависимого массой неразрешимых проблем. В подобных обстоятельствах, боясь посмотреть правде в глаза, созависимые изо всех сил пытаются сохранить иллюзию построенного и удерживаемого ими мира, еще больше усиливая контроль внутри и вне себя. Они постоянно контролируют свои чувства, опасаясь, как бы они не прорвались наружу. Препятствуя проявлению негативных чувств, постепенно они перестают испытывать и позитивные чувства. Сначала происходит своеобразное эмоциональное обезболивание, т. к. чувства причиняют невыносимую боль, а затем и эмоциональное отупение, когда человек постепенно теряет как способность радоваться и улыбаться, так и способность проявлять душевную боль и страдания. Такие люди как бы перестают чувствовать себя, подчинив себя постоянному удовлетворению желаний других, считают, что не имеют права радоваться: когда в семье такая беда, такое горе, то не до радости. Они думают, что не вправе проявлять злость по отношению к своим близким, а обязаны быть заботливыми, добрыми и любящими матерями и женами, так как их близкий - больной человек, не осознавая при этом, что эта болезнь захватила и их. В этом случае подавленный гнев может трансформироваться в самоуверенность, это происходит на подсознательном уровне. Подавленный гнев не приводит к облегчению, наоборот, он усугубляет болезненное состояние. За попытками подавить свои отрицательные эмоции часто скрывается страх потери близкого человека. В связи с этим созависимые могуг постоянно болеть, много плакать, мстить, проявлять насилие и враждебность. Они считают, что их "достали", вынудили злиться, и поэтому наказывают за это других людей. Вина и стыд перемешаны в их состоянии и часто сменяют друг друга. Им стыдно и за поведение другого человека, и за собственную несдержанность, чтобы скрыть "позор семьи", они становятся нелюдимыми, перестают ходить в гости и принимать у себя людей, изолируют себя от общения с соседями, сотрудниками по работе, родственниками. В глубине души они ненавидят и презирают себя за малодушие, нерешительность, беспомощность и т. д. Но внешне это проявляется как надменность и превосходство над другими, происходящие из трансформации стыда и других интенсивных негативных чувств, подавляемых в себе. Созависимые люди похожи друг на друга отрицанием и вытеснением проблемы. Они делают вид, что ничего страшного не происходит, как бы уговаривая себя: "Завтра, возможно, все само собой образуется, он возьмется за ум, возьмет себя в руки и бросит употреблять наркотики (алкоголь)". Чтобы не думать о главной проблеме, созависимые постоянно находят себе какие-либо дела, верят в ложь, обманывают себя. Они слышат только то, что хотят слышать, и видят только то, что хотят видеть. Отрицание и вытеснение помогают им жить в мире иллюзий, поскольку правда жизни просто невыносима для них. Отрицание способствует самообману, а самообман разрушителен, это форма духовной деградации, утрата моральных принципов. Созависимые постоянно отрицают у себя наличие болезненных признаков созависимости. Отрицание мешает попросить помощи у людей, обратиться к специалистам, затягивает и усугубляет химическую зависимость у близкого человека, позволяет прогрессировать созависимости, усугубляя личные и семейные проблемы. Созависимые люди похожи своими болезнями, вызываемыми длительным стрессом. Это прежде всего психосоматические болезни, гастриты, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, головные боли, колиты, гипертензия, нейроциркулярная дистония, астма, тахикардия, аритмия, гипертония, гипотония и др. Они болеют от того, что пытаются контролировать чью-то жизнь, то есть то, что не поддается контролю. Они становятся трудоголиками, аккуратистами и чистюлями. Много тратят не на то, чтобы жить, а на то, чтобы выжить, отсюда появляются различные психосоматические нарушения, что свидетельствуете прогрессировании созависимости. По мнению врача В. Москаленко, "оставленная без внимания созависимость может привести к смерти из-за психосоматического заболевания, невнимания к своему здоровью, игнорирования собственных потребностей". Таким образом, хотя проявления созависимости и довольно разнообразны, но у людей, страдающих этим заболеваниям, много общего. Это касается всех сторон человеческой жизни, психической деятельности человека, его поведения, мировоззрения, воспитания, системы верований и жизненных ценностей, а также физического здоровья. Этот список можно было бы продолжить. Далее в книге вы прочтете и сами увидите, насколько много общего между созависимыми людьми, возможно, эти черты будут присущи и вам. А теперь давайте рассмотрим, что же общего между зависимостью и созависимостью. Почему у этих двух названий общий корень, давайте сравним эти два понятия. Созависимость - это зеркальное отражение зависимости. Некоторые авторы считают, что созависимость является такой же болезнью, как и зависимость, другие считают, что это не совсем так. Чем бы ни являлась созависимость - еще не изученной болезнью, реакцией на стресс или развитием личности, - сравнение этого состояния с зависимостью помогает глубже понять происходящее явление. Пристрастие к алкоголю, наркотикам или азартным играм и созависимость в равной степени отбирают у зависимого человека и его близких, совместно с ним проживающих, силы, энергию, здоровье, покой, подчиняют себе их мысли и эмоции. В то время как зависимый человек думает об алкоголе, наркотиках или игровых автоматах, мысли его жены, матери, подруги, сестры, брата так же навязчиво направлены на возможные способы контроля над его поведением во всех сферах жизни. Общие признаки, представленные в таблице, могли бы быть продолжены, вы можете сделать это сами. Как зависимость, так и созависимость являются длительным, хроническим состоянием, приводящим к страданиям и изменениям духовной сферы. У созависимых эти изменения выражаются в том, что они вместо любви питают к близким ненависть или ненавидят и любят одновременно, теряют веру во всех, кроме себя, хотя своим здоровым импульсам тоже не доверяют, испытывают сильное чувство ревности, зависти и безнадежности. Жизнь у зависимых больных и их созависимых близких проходит безрадостно, в изоляции и страхе. Химическую и иные зависимости часто называют болезнью безответственности. Зависимый человек не отвечает ни за последствия употребления химического вещества, ни за участие в азартных играх, ни за разрушение своего здоровья, он безответственен по отношению к другим членам семьи, не выполняет своих родительских и сыновних обязанностей. Созависимые лишь кажутся сверхответственными, однако они также безответственны к своему состоянию, к своим потребностям, к своему здоровью и тоже не могут эффективно выполнять родительских обязанностей. Созависимость -- это патологическая привязанность к человеку, страдающему болезненным пристрастием, или к другой проблемной личности. Навязчивое стремление помочь ему или изменить его нарастает до тех пор, пока не подчинит себе всю вашу жизнь, не оставив ни одного уголка для душевного мира. Если партнер уходит, стремление не обязательно пропадает; оно может стать стереотипом, переносимым из одних отношений в другие. Мелоди Битти в своем бестселлере "Конец созависимости" определяет это явление так: "Созависимый -- это человек, который позволил поведению другого воздействовать на себя и который одержим идеей контролировать поведение этого другого." Термин "созависимость" первоначально относился к химическим зависимостям. Он применялся к семьям и близким алкоголиков и наркоманов. Большинство взрослых детей алкоголиков, не проходивших терапию, вступают в созависимые отношения с партнерами, любовниками, членами семьи, друзьями и даже с начальством. Это обусловлено обстановкой, в которой они выросли. Особенно характерно для них вновь и вновь вовлекаться в отношения с алкоголиками и наркоманами. Или же, чтобы избежать созависимости, они стараются вообще не вступать в прочные отношения. Многие взрослые дети алкоголиков вместо того, чтобы сосредоточить все свои устремления и энергию на одном человеке, очень много работают за очень низкую оплату в сферах помощи, подобных астрологии, где они могут играть роль спасителя. Проблема, конечно, не в этих профессиональных сферах самих по себе; если работа имеет навязчивый характер и мотивируется потребностями созависимости, она, в конечном счете, может стать травматичной и для помогающего, и для зависимого. Взрослые дети алкоголиков -- не единственный тип людей, у которых развивается созависимость. Она может возникнуть на любой стадии жизни, если вы любите человека с тяжелой физической или эмоциональной проблемой. Она отнюдь не обязательно связана с родителями, достаточно, чтобы любимый брат начал употреблять наркотики или супруг запил. Внук алкоголика может иметь полновесный синдром, даже если его родители были абсолютными трезвенниками. Он получил его от родителя, а тот -- от своего алкогольного родителя. Многие черты, характерные для детей алкоголиков, свойственны также членам высоко дисфункциональных семей. Кто-то подсчитал, что 95% семей в той или степени дисфункциональны. Но здесь я говорю не о среднестатистических неудовлетворительных, эмоционально невежественных, необщительных родителях, игнорирующих достоинства и творческие способности детей. Я имею в виду семьи с физическим или сексуальным абъюзом, либо с тяжкой хронической физической или душевной болезнью кого-то из родителей; семьи, где родитель рано умер или покончил с собой; был профессиональным игроком или сексуально неразборчивым; наконец, те семьи, над жизнью которых давили иные тяжелые или необычные проблемы: например, в семье жила бабушка -- лежачая больная, и ее болезнь контролировала всю семью, или у сестры была детская шизофрения. Вместе с осознанием проблемы созависимости развивалось понимание путей освобождения от нее. Об исцелении от созависимости и синдрома взрослых детей алкоголиков написано много полезных книг. Быстро появилось множество подготовленных консультантов, групп самопомощи, семинаров, терапевтических групп и даже программ лечения в стационаре.
20. Методы психологической коррекции семейных отношений После того, как в ходе изучения семьи установлено семейное нарушение, приступают к его коррекции. С этого момента начинается семейная психотерапия в наиболее узком смысле этого слова, а именно — организация воздействия на отдельных членов семьи и семью в целом с целью достижения желаемых изменений в их жизни. Всю совокупность проблем, возникающих при этом, можно подразделить на 3 группы: — формирование правильного отношения семьи к семейной психотерапии, в частности создание мотивов к участию в ней; — общие черты организации и проведения психотерапии; — методики семейной психотерапии. Формирование позитивного отношения к семейной психотерапии. Участие в семейной психотерапии ставит перед членами семьи нелегкие задачи. Во-первых, организационные: необходимо найти время и возможности для ее проведения. Психотерапия, как правило, проводится после работы, т. е. в вечернее время, когда могут присутствовать все члены семьи. Перед каждым занятием членам семьи приходится преодолевать усталость и желание провести время иным образом. Во-вторых, задачи эмоциональные. Участие в семейной психотерапии (особенно в самом начале) с неизбежностью порождает чувство неуверенности, неопределенности, сопротивления и нежелания раскрывать некоторые стороны жизни своей семьи. Происходит актуализация семейной неудовлетворенности, конфликтных взаимоотношений. Семейная психотерапия с неизбежностью «ворошит» сложившиеся взаимоотношения, и это может стать источником фру-страции. Наконец, перед членами семьи возникают задачи интеллектуальные. Вместо получения готовых советов членам семьи приходится участвовать в обсуждениях, выполнять упражнения, задания и т. д. В силу всех этих обстоятельств семейная психотерапия может быть успешной только в том случае, когда у членов семьи имеется сильная и устойчивая мотивация к участию в ней. Организация таких мотивов в психотерапии взаимосвязана с проведением первого занятия. Первое занятие (встреча, сеанс) является определяющим и с точки зрения значимости для дальнейшего хода семейной психотерапии, и с точки зрения трудности проблем, с которыми сталкивается психотерапевт. Именно в ходе первой встречи у члена семьи возникает представление о семейной психотерапии. Это представление в значительной мере определяет, будет ли он участвовать в ней в дальнейшем; через призму этого представления он как бы предугадывает дальнейший ход психотерапии. На практике нам довольно редко приходилось сталкиваться с ситуа-цей, когда в первой встрече участвует вся семья. Типичны случаи обращения или направления на семейную психотерапию отдельного ее члена. Именно с него начинается работа по коррекции взаимоотношений в семье и по привлечению к семейной психотерапии остальных членов семьи. Члену семьи, обратившемуся первым, предстоит за весьма краткий срок (примерно часовая беседа) проделать достаточно длинный путь. Он приходит на эту встречу, как правило, с установкой на конкретную директивную помощь, рассчитывая получить совет либо задание сделать что-то конкретное. Он не ожидает подробных расспросов о своей семейной жизни и нередко видит в предстоящей встрече шанс переложить свою проблему на плечи всемогущей медицины. В действительности же в обмен на надежду в будущем избавиться от семейной проблемы психотерапевт ставит перед членом семьи большое количество новых проблем (где найти время для участия, как привлечь других членов семьи и др.). В этой обстановке психотерапевт должен помочь индивиду в короткий срок перейти к пониманию необходимости серьезной, глубокой и длительной работы, активности, ответственности за успех предстоящей психотерапии. Эти сложные задачи психотерапевту приходится решать в ходе первой встречи в весьма трудных условиях, когда он еще очень мало знает о члене семьи и когда легко допустить промах, «наступить на больную мозоль» пациента. Вот почему именно после первой встречи наиболее велик риск срыва семейной психотерапии. Все это обусловливает необходимость, хорошо разработанного «сценария» первой встречи с членом семьи. Изложим ее ход, сложившийся в нашей практике. Вся встреча, как правило, включает три плана. Первый — ознакомление психотерапевта с проблемами пациента. Здесь активная роль принадлежит пациенту. Он, во-первых, рассказывает то, что «подготовил» для изложения врачу, готовясь к первой встрече {жалобы, проблемы, описания принятых мер и т. д.). Во-вторых, это дальнейшая беседа, направленная на актуализацию эмоциональных переживаний члена семьи, связанных с семьей, болезнью, отношением к тому и другому со стороны окружающих. Эта часть беседы проводится обычно с использованием предложенной С. Rogers (1973) методики вербализации эмоциональных состояний, выраженных в каждом его сообщении {например, на рассказ супруги о том, что муж не помогает в ведении хозяйства, психотерапевт реагирует не советом, комментарием или вопросом, а «кристаллизацией» чувств, которые имели место в рассказе: «Да, очень обидно и больно, когда член семьи может помочь, но не делает этого»). Исследования процесса психотерапии убедительно показали, что данный метод -создает у пациента ощущение понятости, акцептации и формирует мотив к дальнейшему выражению эмоций, углублению уровня откровенности [Helm J., 1978]. Нужно, чтобы член семьи не только рассказал о фрустрациях, связанных с болезнью, семейными проблемами, но и в ходе беседы сам «заново пережил их», увидел «все вместе», сам под влиянием своего рассказа и сочувственных реплик психотерапевта увидел всю совокупность фрустраций, с которыми он имеет дело в повседневной жизни, в том числе и те, к которым он уже частично привык. Второй план первой встречи — это создание у члена семьи представления о том, что семейная психотерапия дает шанс найти путь к решению проблем, о которых только что говорили. Пациент еще очень плохо представляет себе семейную психотерапию. Поэтому психотерапевт обычно рассказывает о том, что ему неоднократно приходилось иметь дело с людьми, у которых были аналогичные проблемы, и многим из них удалось, действительно, помочь. При этом он описывает общую картину улучшения соматического, психического состояния, которое имело место у людей, которым удалось помочь, а также изменений, происшедших в их семейной жизни. К концу беседы (пациент остро почувствовал всю непереносимость нынешнего положения своего и своей семьи) ставится цель использовать состояние пациента для создания мотивов к участию в психотерапии. Чем более фрустри-рующим было состояние к концу беседы и чем более ярко он представил себе картину жизни (своей и своей семьи) без проблем, тем сильнее возникшие к данному моменту мотивы. Третий план первой встречи — наиболее важный. Происходит «проработка» мотивов, препятствующих участию в семейной психотерапии. Пациенту рассказывают об организации семейной психотерапии, затратах времени, сил, ответственности. Используется метод «парадоксальной интенции» V. Frankl (1975). Психотерапевт выступает в роли человека, сомневающегося в том, что пациент полон решимости сделать все для успеха семейной психотерапии. Он рисует перед пациентом яркие картины, отражающие трудности, которые предстоит преодолеть. Так, об организационных проблемах психотерапевт говорит: «Это сейчас кажется, что можно легко преодолеть все трудности. А вот представьте себе картину: Вам надо идти на очередную встречу. Вечер. Вы устали после рабочего дня. Дома — масса несделанного. А Вам нужно выйти из дому, проехать целый час, добраться до клиники. Тогда все будет представляться иначе». При этом задача психотерапевта — не «охладить» пыл пациента, а побуждать его именно сейчас, когда он полон желания, увидеть будущие трудности и найти пути для-их решения. Слушая ответ пациента, психотерапевт реагирует прежде всего на то, насколько прочувствовал пациент будущую фруст-рирующую ситуацию и насколько искренне попытался найти выход из нее. Если у психотерапевта складывается впечатление, что заверения пациента «формальны», «поверхностны», он не скрывает этого. Пациент должен весьма емко и ярко увидеть будущие фрустрирующие и препятствующие дальнейшему участию в семейной психотерапии ситуации, но увидеть их сейчас в свете своей нынешней решимости. Аналогичные сомнения психотерапевт формулирует по поводу указанных выше эмоциональных и интеллектуальных трудностей. «Вы же хорошо знаете,— говорит он,— свою болезнь. То лучше, то вдруг ни с того, ни с сего ухудшение. Представьте себе на минуту такое ухудшение. Невольно в голову лезут разные мысли: все это напрасно, ничто не поможет... В этот момент все выглядит совсем иначе. Что же Вы будете делать в это время?» В результате подготовительной работы пациент готов к реальной встрече с такими ситуациями. Психологически они для него уже не будут неожиданностью. Он уже обсудил вопрос, как с ними бороться. Группа дальнейших «сомнений», выражаемых психотерапевтом, носит скрытый разъяснительный характер. Их задача — сформировать у пациента интерес к самому содержанию будущей психотерапевтической деятельности. Психотерапевт «предупреждает» пациента, что ему придется узнать самые различные закономерности, «тайны» психологии семейной жизни, научиться путям познания других людей и общения с ними. Мысль о необходимости быть «самому психологом» обычно находит понимание пациента. В ходе беседы с психотерапевтом он уже успел убедиться в том, как трудно другому человеку рассказать о своей семье действительно все. Он сам знает, что в своем рассказе о себе и о своей семье он об одних событиях ничего не сказал, другие подал в несколько искаженном свете, третьи подобрал тенденциозно с тем, чтобы привлечь внимание психотерапевта к себе, своей проблеме, добиться сочувствия, помощи. В перспективе научиться разбираться в семейных проблемах он видит шанс избавиться от беспокоящего его чувства беспомощности, которое он испытал при попытках решения своей семейной проблемы. Немалую роль играет и надежда найти в ходе семейной психотерапии возможность усиления своего влияния в семье. Психотерапевт говорит пациенту: «Я не могу за Вас решить многие Ваши проблемы, особенно семейные. Вам обязательно нужно научиться самому решать эти проблемы, приобрести нужные для этого знания и навыки. Но зато, когда Вы все это приобретете, моя помощь может оказаться для Вас весьма полезной. Я смогу Вам что-то подсказать, посоветовать, поддержать». В результате такой постановки вопроса удается избежать психотерапевтически крайне неблагоприятной ситуации, когда пациент пассивно ждет помощи от психотерапевта. Вместо этого он настраивается на активный поиск решения своих проблем с помощью психотерапевта. Проблема привлечения других членов семьи по-разному решается разными психотерапевтами. Присутствие всех членов семьи нередко рассматривается как необходимое предварительное условие для того, чтобы психотерапевт вообще взялся за помощь членам семьи. В нашем случае эта проблема решалась иначе. Вопрос о подключении к психотерапии других членов семьи возникал обычно после нескольких индивидуальных встреч с членом семьи, обратившимся первым. После нескольких занятий по групповой психотерапии и участия в индивидуальной начиналось определенное нарушение «баланса сил» в семье. Участие одного из членов семьи в психотерапии, как правило, вызывает у других живой интерес и определенные опасения, Это проявляется уже после первого занятия. Большинство членов семьи, участвовавших в групповой или индивидуальной психотерапии, сообщили, что другой супруг «высказывал иронические замечания» по поводу участия пациента в занятиях и проявлял другие признаки обеспокоенной заинтересованности. Тем самым создавались предпосылки для приглашения второго члена семьи на индивидуальную встречу или участие в групповой психотерапии. Повод и форма привлечения других членов семьи обычно обсуждались психотерапевтом с членом семьи, обратившимся первым. Присоединение к участию в психотерапевтическом процессе другого {или других) члена семьи — один из переломных моментов в ведении психотерапии. Во-первых, участие нескольких членов семьи в занятиях приводит к обсуждению ими широкого круга тем, особенно по окончании занятий, выявлению и сближению точек зрения по ряду семейных вопросов. В практике проведения групповых занятий с членами семей нередко приходится иметь дело с ситуацией, когда к руководителю занятий подходят один или несколько участников с вопросом, который начинается со следующей фразы: «А вот мы с женой обсуждали то, о чем говорилось на прошлом занятии, и возник спор по такому вопросу...» Во-вторых, и это особенно важно,— с этого момента возникает возможность работать со всей семьей. Семья готова к тому, чтобы участвовать в довольно обширном диагностическом процессе, который совершенно необходим в начале работы с целой семьей. Проблема обеспечения сильной и устойчивой мотивации к участию в семейной психотерапии не ограничивается только первыми встречами с семьей. В дальнейшем вопрос о том, как у себя самого поддерживать желание и решимость продолжать лечение, становится предметом групповых обсуждений. Общие черты организации и проведения семейной психотерапии. Вопрос, каковы самые общие черты эффективной работы с семьей, в литературе по семейной психотерапии остается дискуссионным [Кабанов М. М. и др., 1983J. Психотерапевту, организующему работу с семьей, приходится решать: сколь длительно необходимо вести психотерапию; работать сразу со всей семьей или сначала с отдельными членами семьи; работать с семьей одному или создавать группы психотерапевтов; как часто устраивать встречи с семьей; сколь долго проводить каждую из них; придерживаться директивного стиля ведения или, наоборот, предпочесть недирективный; начать с важнейших семейных проблем или сначала с частных; проводить встречи с семьей по месту ее жительства или в клинике; иметь подробный, тщательно разработанный план действий или действовать «по обстановке» и т. д.Можно отметить различные тенденции в том, как представители различных школ семейной психотерапии отвечают на все эти вопросы. Чаще всего придерживаются линии дачи конкретных рекомендаций, выдвижения определенных принципов. Одни психотерапевты считают, что при семейной психотерапии вообще предпочтительно обращение, например, к директивным формам, или что работать с семьей нужно обязательно по месту ее жительства, или что «хорошая семейная психотерапия» должна вестись обязательно «бригадой» (или, напротив, обязательно одним человеком). Соблюдение таких требований нередко рассматривается как отличительная черта той или иной психотерапевтической школы. Отличительная, существенная черта такой известной школы семейной психотерапии, как «стратегическая семейная психотерапия»,— это разработка тщательного и подробного плана работы с семьей. План этот предусматривает многообразное воздействие на семью [Epstein N., Bishop U., 1978]. Психотерапевт школы V. Satir (1982) предпочитает, напротив, непрерывно сочетать диагностические и психотерапевтические мероприятия и решительно отказывается от создания каких-либо планов работы с семьей. По-разному решается вопрос о степени директивности ведения семейной психотерапии. Ряд школ настаивает на директивных методах работы с семьей [Minuchin S., 1974; Haley J., 1976]. Директивная форма занятий, активная роль психотерапевта рассматривается при этом как отличительная черта семейной психотерапии вообще. В то же время существует ряд школ в семейной психотерапии, которые столь же убежденно отстаивают необходимость недирективного ведения семьи [Rogers С, 1972; Skyner J., 1976]. Концепция «стиля» ведения семейной психотерапии играет значительную роль в научной полемике между различными школами. Сравнительная их эффективность становится предметом специальных исследований.Представляется, что концепция семейного психотерапевтического стиля, связанного с определенной научной или практической школой, в настоящее время выступает в качестве серьезного тормоза для развития семейной психотерапии: 1. Способ организации и проведения семейной психотерапии не должен определяться теоретическими ориентациями семейного психотерапевта. Оптимальна ситуация, когда выбор того или иного способа организации и проведения семейной психотерапии зависит от особенностей семьи, а не научных воззрений психотерапевта. 2. Характерологические особенности психотерапевта также не должны быть определяющим моментом в выборе способа организации и проведения семейной психотерапии. Ситуация, когда избирается активный стиль психотерапии не потому, что в нем нуждается семья, а потому, что психотерапевт — человек энергичный, активный, с властным характером, не может быть признана нормальной. Точно так же не может быть показанием к недирективной психотерапии мягкий характер психотерапевта. Именно такая ситуация возникает в семейной психотерапии. Тот же Ph. Barker, настаивающий на том, что для семейной психотерапии характерны активные методы, делает отсюда выводы и в отношении личности психотерапевта: «Многие из пионеров семейной психотерапии были мощными, харизматическими личностями, и поэтому затруднительно человеку пассивному, хитрому или скромному быть хорошим терапевтом» [Barker Ph., 1981]. В противоположность этой точке зрения представляется, что любой семейный психотерапевт должен быть в равной мере готов к применению самых различных способов организации и ведения психотерапии в зависимости от того, с какой семьей, какой проблемой и в каких условиях он имеет дело. 3. Нет оснований считать, что на протяжении длительной и многосторонней работы с семьей должен быть выдержан какой-то единый способ организации и проведения психотерапии. Так, при проведении психотерапии с семьей, члены которой отличаются авторитарностью и ригидностью взаимоотношений, возможен на первом этапе недирективный стиль ведения (период знакомства с семьей, адаптации к системе взаимоотношений в ней), затем, напротив, директивный стиль (психотерапевт видит возможность поставить перед членами семьи определенные задачи), затем вновь недирективный (психотерапевт помогает членам семьи «переработать» фрустрации, вызванные перестройкой взаимоотношений) и затем опять директивный (психотерапевт реагирует на эксцессы неблагоприятных отношений в семье). Эти рассуждения в полной мере относятся к любой из перечисленных выше характеристик организации и ведения семейной психотерапии. «Параллельное ведение» семьи разными психотерапевтами или ведение, напротив, одним, организация психотерапии по месту жительства или в клинике, интенсивная и частая психотерапия или длительная и более редкая — выбор того или иного способа организации и ведения зависит от сложной совокупности условий. Задача как отдельного психотерапевта, так и семейной психотерапии в целом,— установление этих условий, учет их. Акцентирование же конкретного стиля организации и ведения семейной психотерапии имеет смысл лишь как научный поиск в определенном направлении, ставящий своей целью изучение возможностей, которые раскрывает тот или иной способ. В соответствии с этим основным моментом, определяющим организацию процесса семейной психотерапии, должно быть обеспечение возможностей для применения самых разнообразных стилей и их быстрой смены в случае необходимости. В нашей деятельности такая возможность обеспечивалась, например, сочетанием трех основных форм работы с семьей: индивидуальной работы с отдельным членом, групповой психотерапии с членами семьи и с целой семьей. Важная роль отводится также принципиальному неприсоединению к какой-либо из многочисленных существующих школ семейной психотерапии в сочетании с готовностью применить в работе с семьей любые адекватные условиям способы организации и ведения психотерапии. Методики семейной психотерапии. Под методикой (техникой) в семейной психотерапии понимается типовая совокупность действий, с помощью которых психотерапевт решает определенную психотерапевтическую задачу. Рассмотрим в качестве примера одну из техник, применяемых в семейной психотерапии,— «проигрывание ролей друг друга» [Barker Ph., 1981]. Эта техника включает определенную совокупность действий: психотерапевт выдвигает предложение «попробовать сыграть кое-что»; он объясняет, как это сделать, прилагает усилия, чтобы убедить членов семьи в необходимости сделать то, к чему он их призывает; члены семьи участвуют в проигрывании своих ролей; психотерапевт определенным образом комментирует их действия. Совокупность действий, входящих в «технику», может быть и весьма большой, но может ограничиваться только одним действием или даже намеренным бездействием. Примером такой техники является «молчание», по J. Peres (1979). Вся эта совокупность действий, входящих в данную технику, применяется при решении определенной задачи или нескольких различных задач. Так, «проигрывание ролей» применяется в случае необходимости увеличить уровень эмпатии членов семьи. «Обмен ролей» между родителями и детьми широко применялся А. И. Захаровым (1982) с целью улучшения их взаимопонимания. Семейная психотерапия за время своего развития приобрела большое число различных техник. Каждая из вновь появившихся школ привносит свои техники, применяемые для решения задач, которые представители именно этой школы считают самыми важными. Охарактеризуем основные виды психотерапевтических техник, наиболее широко применяемых в семейной психотерапии. Указания (директивы). Это высказывания психотерапевта о необходимости со стороны всей семьи или отдельных ее членов определенных действий. В этом случае семейный психотерапевт прямо и конкретно указывает, что нужно сделать для того, чтобы они добились своих целей (выздоровления, решения проблемы, разрешения конфликта). По содержанию указание (директива) может касаться конкретных действий (необходимость сменить место жительства, жить отдельно или, напротив, вместе и др.)- Известный семейный психотерапевт Ph. Barker (1981) предложил простое деление указаний, применяемых в ходе семейной психотерапии: указание членам семьи делать что-то; указание делать нечто иначе, чем до сих пор; указание не делать чего-то, что они до сих пор делали. Автор с полным основанием указывает, что больше всего проблем возникает при необходимости применения указаний третьего рода, т. е. прекратить что-то делать. Он предлагает ряд мер, которые помогают усилить эффективность такого рода директив. Это, во-первых, сделать директиву как можно более точной; во-вторых, призвать на помощь других членов семьи, которые напомнили бы индивиду о том, что не нужно делать; в-третьих, установить систему наград и наказаний, которые помогли бы индивиду удержаться от нежелательных действий. Технику указаний широко применяют психотерапевты самых различных школ и направлений. Значительное место уделено ей в системах S. Minuchin, J. Haley, M. Pallazolli и др. Директивы делятся на прямые и парадоксальные. В основе этого подразделения — разница в способе воздействия на поведение членов семьи. В случае парадоксальной директивы истинная ее цель противоположна провозглашаемой. Психотерапевт в этом случае требует поступить опре-денным образом, рассчитывая, что члены семьи поступят как раз наоборот. Так, психотерапевт может рекомендовать супругам на протяжении определенного времени воздерживаться от сексуальных отношений, если нарушения половой функции у мужа обусловлены тревожным ожиданием неудачи. Психотерапевт рассчитывает, что запрет снимет страх супруга перед сексуальными отношениями и в результате семья нарушит запрет психотерапевта. Психотерапевт, работающий с конфликтующей семьей, может предписать им конфликтовать в определенных условиях и случаях, в тайне рассчитывая, что такое предписание расстроит присущий данной семье «сценарий» конфликтов, сделает конфликты смешными и искусственными в глазах семьи. Многочисленные примеры изобретательных указаний семье содержат работы S. Minuchin (1974), J. Haley, М. Pallazolli (1978). В нашей практике семейной психотерапии указания играют немалую роль. Эффективность данной техники семейной психотерапии решающим образом зависит от правильности ее применения. Наиболее эффективно применение директив в следующих случаях: 1. Семья способна вести себя иным, чем сейчас, способом, и такое поведение создает возможность для коррекции нарушения. 2. Имеется возможность перехода семьи к правильному, ненарушенному поведению путем расчленения этого перехода на этапы. В этом случае имеет место ситуация, когда для ликвидации нарушения в жизни семьи необходимо что-то делать иным способом. Переход семьи к этому способу весьма затруднен. Однако возможна разработка серии директив, которые постепенно, шаг за шагом, подведут семью к необходимому поведению Имеется возможность реорганизации условий жизни семьи и снятия таким образом нарушений в ее жизни. Речь идет об изменениях места жительства, работы, тех или иных сторон досуга, ведения домашнего хозяйства, режима семьи, определенных, достаточно легко меняемых привычек. Такие указания особенно часто приходится давать при семейной психотерапии с семьями алкоголиков, подростков с нарушениями поведения на фоне различных акцентуаций характера, а также при устойчивой конфликтности взаимоотношений в семье, если нервно-психическое расстройство у одного из членов семьи возникло именно в силу этой конфликтности. В нашей практике имели место случаи, когда значительного снижения конфликтности в семье удавалось добиться с помощью нетрудно выполнимых указаний семье. Классический пример такого указания изложен в русской народной сказке о старухе, которой был дан совет при каждой ссоре с мужем набирать в рот большой глоток воды и не выпускать его до самого конца конфликта. В ходе изучения одной из конфликтных семей было установлено, что значительная часть конфликтов возникает утром, когда супруги собираются на работу. Естественно, было дано указание иным образом организовать утро в семье, так, чтобы супруги в это время практически не встречались, что оказалось возможным. В результате конфликтность взаимоотношений значительно понизилась. Во всех перечисленных случаях применение указанной техники требует:— тщательного изучения семьи. В основе любой директивы психотерапевта лежит психологический расчет, учитывающий значительное число моментов. В первом случае нужна была уверенность, что Янина Б. сумеет и осмелится выполнить указание психотерапевта, что на мужа ее поступок произведет необходимое впечатление. Если бы психотерапевт ошибся в своих расчетах, события могли бы пойти «по нерасчетной орбите» (например, в ответ на бойкот жены он ушел бы из семьи или объявил бы ответный бойкот). — достаточного авторитета психотерапевта в глазах члена семьи, который должен выполнить указание. Во всех перечисленных случаях пациенту, выполняющему указание, пришлось сделать нечто неприятное, трудное для него. Поэтому только авторитет психотерапевта мог создать достаточную «психологическую опору» для действий пациента; — психотерапевтического воздействия на семью примером психотерапевта. В ходе семейной психотерапии спонтанно возникает значительное число всевозможных ситуаций, проблем, положений. Члены семьи реагируют на них, комментируют, ищут выход из создавшихся ситуаций. При этом нередко спонтанно «проглядывают» как раз те аспекты взаимоотношений между ними, которые являются для них проблемными. Психотерапевт должен быть готов заметить эти моменты, «выхватить» их из потока событий, обратить на них внимание членов семьи и показать, как можно их решить. Семейная дискуссия — один из наиболее широко применяемых методов в семейной психотерапии. Речь идет об обсуждении членами семьи широкого круга проблем, касающихся жизни семьи, способов решения различных семейных вопросов. Это, в первую очередь, дискуссия в семейных группах. Интересные опыты работы в родительских группах описаны В. М. Воловиком (1980), А. И. Захаровым (1982). Последний называет ее семейным обсуждением. Это собственно семейная дискуссия, т. е. обсуждение определенных проблем в составе семьи. Дискуссия может преследовать весьма многочисленные цели. 1. Коррекция неправильных представлений о различных аспектах семейных взаимоотношений: о способах решения семейных конфликтов, решения разных проблем, о планировании и организации семейной жизни, распределении обязанностей в семье и др. Особенно важна коррекция неправильных представлений о семье методом участия в дискуссии на начальных этапах семейной психотерапии. В ходе дискуссий пациент с удивлением узнает, что многие вещи, которые, как ему казалось, самоочевидны для всех людей, таковыми не являются. Участие в групповой дискуссии «расшатывает» устоявшиеся представления пациента, заставляет заново проверить их правильность. Это зародившееся в ходе семейной дискуссии сомнение в правильности своих убеждений — чрезвычайно благоприятный для дальнейшей психотерапии фактор. 2. Обучение членов семьи методам дискуссии. В ходе обсуждения семейных проблем члены семьи обычно обсуждают вопросы, кажущиеся им наиболее важными. При этом они применяют те методы обсуждения, к которым привыкли. И то, и другое используется психотерапевтом для формирования у членов семьи более широкого взгляда на различные семейные вопросы и для коррекции вредных привычек, затрудняющих выявление истины в ходе дискуссии. В нашей практике оправдали себя специальные правила ведения дискуссии: они обсуждались с участниками группы и им старались следовать. Приведем некоторые правила: «Цель дискуссии — не доказать свою правоту, а совместно найти истину»; «Цель дискуссии — не прийти к соглашению, а установить истину»; «Дискуссия — не соревнование и не способ выявления того, кто умней»; «Прежде, чем возражать, подумай, в чем все-таки прав тот, кому готовишься возразить, попробуй развить то, в чем прав другой». 3. При собственно семейной дискуссии (т. е. обсуждении каких-то вопросов в рамках семьи) особенно большое значение приобретает обучение семьи объективности. Немалую роль играет при этом коррекция особенностей семейных взаимоотношений, препятствующих формированию адекватного представления членов семьи по тому или иному вопросу семейной жизни. В практике семейной психотерапии нередко приходится сталкиваться с парадоксальным явлением: при раздельной работе с членами семьи все они с помощью психотерапевта или группы приходят по определенному вопросу к одинаковому мнению. Однако стоит начать обсуждение этого вопроса всей семьей, как мнения тут же поляризуются и супруги вновь занимают по нему диаметрально противоположные позиции. Поляризация эта проходит в соответствии с особыми внутрисемейными информационными ролями. Один из супругов может, например, устойчиво выполнять роль «пессимиста», другой — «оптимиста»; один — «теоретика», другой — «практика» и т. п. Такая поляризация на определенном этапе рассмотрения семьей различных вопросов может быть и полезна, обеспечивая многосторонность рассмотрения. Однако она же нередко служит серьезным тормозом в формировании адекватного семейного представления. Под ее воздействием супруги нередко заинтересованы не столько в истине, выработке адекватного представления по тому или иному вопросу, сколько в том, чтобы оказаться правыми. Приведем примеры высказываний членов семьи, иллюстрирующих это явление «поляризации»: «Муж у меня любит все покритиковать. Я, наоборот, стараюсь убедить его, что все не так уж плохо».— «Я по природе — пессимист, жена у меня, наоборот,— неисправимая оптимистка. Если я начинаю говорить, как будет плохо, она обязательно начнет доказывать, что все будет хорошо». При коррекции особое значение приобретает осознание членами семьи своей заинтересованности в том или ином ходе семейной дискуссии. Управление семейной дискуссией требует немалого искусства психотерапевта. Заслуживает внимания описание J. Peres (1979) основных приемов, используемых семейными психотерапевтами при ведении семейной дискуссии. Это: эффективное использование молчания; умение слушать; обучение с помощью вопросов; повторение (резюмирование); обобщение; экспликация эмоциональных состояний членов семьи; конфронтация с определенным мнением или даже членом семьи и др. Автор с полным основанием выделяет многообразные функции каждого из перечисленных приемов. Так, «эффективное использование молчания» — это прием, применяемый психотерапевтом в момент, когда дискуссия по какой-либо причине прерывается и воцаряется неловкое молчание. В этот момент психотерапевт, вопреки ожиданиям членов семьи, присоединяется к общему молчанию: молчит вместе со всеми. Такое поведение может преследовать разнообразные цели. Одна из них — снятие напряженности на первых этапах знакомства с семьей. Молчание психотерапевта в этом случае означает то, что постоянное говорение не есть обязательное условие совместного занятия, что в молчании нет ничего особенного. В другой ситуации психотерапевт может молчать, если понимает, что такое поведение в данный момент соответствует правилам поведения данной семьи. Своим молчанием психотерапевт показывает, что понимает это правило и разделяет его. Добавим, что нередко молчание психотерапевта может носить и «провоцирующий» характер. В вышеописанной «ситуации 2» молчанием психотерапевт «вынудил» членов семьи самостоятельно попытаться решить возникшую в ходе семейного занятия проблему (преодоление упрямства подростка). Это дало ему возможность позднее показать, как надо было решить эту проблему. Столь же многообразные функции играют в семейной дискуссии «умение слушать», «обучение с помощью вопросов», «резюмирование» и другие перечисленные J. Peres приемы. Все они могут выполнять обучающую функцию: избирательным слушанием, вопросом, резюмированием психотерапевт обращает внимание семьи на какой-то аспект обсуждаемого в ходе дискуссии вопроса. С их помощью психотерапевт нередко направляет дискуссию в нужное русло. Последнее особенно важно на начальных этапах семейной психотерапии, когда семейная дискуссия под влиянием самых различных моментов, в том числе и страха перед неразрешенными семейными проблемами, легко сворачивает в сторону,уходит от обсуждения «горячих тем». Обусловленное общение. Сюда можно отнести разнообразные психотерапевтические методы, заключающиеся в т.ом, что в обычные, привычные семейные взаимоотношения вводится какой-то новый элемент. Цель его — дать возможность членам семьи осуществить коррекцию нарушений в данном отношении. Один из приемов — обмен между членами семьи записками. В этом случае при обсуждении какого-либо вопроса члены семьи не говорят, а переписываются. Такой прием в определенных и необходимых случаях позволяет искусственно замедлить процесс коммуникации и сделать его более наблюдаемым для членов семьи. В результате они начинают замечать те особенности своей коммуникации, которые обычно ускользают от их внимания. Аналогична роль применяемой для улучшения коммуникации и взаимной эмпатии между супругами цветовой сигнализации [Alger J., Hagan P., 1969]. Каждый цвет обозначает определенное чувство. Обращаясь по различным вопросам, супруги зажигают лампочки, соответствующие чувству, которое в это время испытывают. Это искусственное добавление к обычным взаимоотношениям дает супругам возможность лучше ориентироваться во взаимных состояниях друг друга и учит их точнее учитывать это при общении. Техника обусловленного общения применяется для формирования широкого круга навыков. Нередко в качестве нового элемента («условия») вводятся определенные правила. Эти правила предусматривают условия, при которых они вступают в силу, и соответствующее поведение. Такова разработанная G. Bach [Bach G., Wyden P., 1969] и модифицированная S. Kra-tochvil (1974) техника «честной борьбы» или «конструктивного спора». Техника включает в себя набор правил поведения, которые вступают в силу, когда супруги испытывают потребность выражения агрессии по отношению друг к другу: 1) спор может проводиться только после предварительного обучения и согласия обеих сторон, выяснять отношения следует как можно быстрее после возникновения конфликтной ситуации; 2) тот, кто начинает спор, должен ясно представлять цель, которую хочет достичь; 3) все стороны должны принимать активное участие в споре; 4) спор должен касаться только предмета спора, недопустимы обобщения типа «и всегда ты...», «ты вообще...»; 5) не допускаются «удары ниже пояса», т. е. применение аргументов, слишком болезненных для одного из участников спора (указания на психические болезни членов его семьи, физические уродства, сексуальные «неудачи» и т. п.). Всеми этими правилами члены семьи должны овладеть в ходе специальных занятий и затем включать их в свои обычные повседневные отношения. Имеющийся у нас опыт свидетельствует, что методика в действительности содействует росту культуры выражения агрессии супругами. Особенно эффективным оказывалось ее применение при наличии у одного из членов семьи того, что можно было бы назвать «конфликтофобией». Речь идет о нерациональном страхе различной этиологии перед выражениями агрессии другими членами семьи. Члены семьи' с этим нарушением склонны уступать выражению агрессии даже тогда, когда чувствуют, что совершенно правы. В клинике алкоголизма мы нередко наблюдали случаи, когда супруга уступает пьющему мужу только для того, чтобы он «не орал на меня». Обучение технике «конструктивного спора» в таких ситуациях, как правило, обеспечивало устойчивость против выражения агрессии, умение в этих условиях находить верную линию поведения. Техники, формирующие умения и навыки. В ходе изучения семьи нередко обнаруживается, что у ее членов отсутствуют или недостаточно развиты навыки, умения, необходимые для успешной семейной жизни. Так, сложная совокупность навыков необходима для: правильной коммуникации между супругами, формирования правильного представления о семейной жизни и друг друге, эффективных ролевых взаимоотношений. Эти недостающие навыки формируются при применении самых разнообразных психотерапевтических техник. Давая указания членам семьи, подавая пример решения каких-либо проблем, проводя дискуссии, вводя «обусловленное общение», психотерапевт стремится, чтобы правильные формы общения превратились в соответствующие навыки. Тем не менее нередко имеет место ситуация, когда для формирования навыков и умений приходится применять специальные упражнения, организовывать соответствующие «тренировки». Особенность методик данной группы в том, что перед пациентом ставится определенная задача (или совокупность задач), ему сообщается об умении или навыке, которые он должен сформировать, и сообщается критерий, с помощью которого он может судить о том, в какой мере ему это удалось. Особое значение в семейной психотерапии приобретает формирование версионного мышления. Занятие строилось следующим образом. Упражняющемуся сообщалось об определенных поступках каких-то людей. Например, жена выражает неудовлетворенность сексуальными возможностями своего супруга; мать выполняет все пожелания своего сына; один из членов вполне благополучной семьи неожиданно совершает попытку самоубийства. От пациента требовалось выдвинуть как можно больше (не менее 20) версий мотивов, обусловивших такой поступок. Навык считался сформированным, если упражняющийся без особого труда «с ходу» выдвигал значительное число версий различных поступков. Формируемая таким образом способность к быстрому выдвижению множества мотивов оказывалась необходимой при коррекции целого ряда семейных нарушений. В частности, способность выдвинуть множество различных предположений о причинах того или иного поступка другого супруга содействовала коррекции нарушений представлений членов семьи о семье и друг о друге (описание практического применения данной методики с этой целью см. в гл. 2). Применение подобных техник показано прежде всего в тех случаях, когда необходимы специальные усилия по формированию определенного навыка. Проигрывание семейных ролей. Эти методики включают проигрывание ролей в различного рода играх, символизирующих семейные отношения (например, в детской психотерапии игра в «звериную семью», в которой участвует папа-кот и мама-кошка), «обмен ролями» (например, игры, в которых родители и дети меняются ролями), «живые скульптуры» (члены семьи изображают различные аспекты своих взаимоотношений). «Стихией» ролевых игр является, конечно, детская психотерапия. Ролевая игра естественна для ребенка, и это широко используется для коррекции их поведения и их взаимоотношений с родителями [Захаров А. И., 1982]. Применение данной техники у взрослых осложнено наличием у них страха перед необходимостью выступить в какой-то иной роли, чем та, к которой они на протяжении жизни привыкли. В нашей практике проигрывание определенных ролей применялось в основном в ходе семейных дискуссий. Если один из членов семьи убежденно защищал точку зрения о том, как должны быть организованы семейные взаимоотношения, ему предлагалось показать, «как это должно выглядеть». Этот член семьи выступал в таком случае в роли режиссера и сценариста, т. е. объяснял, кто и что должен делать. Это позволяло значительно «приземлить» семейную дискуссию, приблизить ее к реальной ситуации. 21. Основные положения системной семейной психотерапии
Семейная психотерапия- это особый вид психотерапии, направленный на коррекцию межличностных отношений и имеющий целью устранение эмоциональных расстройств в семье, наиболее выраженных у больного индивида. В настоящее время в семейной психотерапии выделяют рад направлений: психодинамическое, системное и стратегическое, эклектическое. Системное – семья как единое целое. При таком подходе отдельный человек не является клиентом и объектом воздействия. Клиентом является вся семья. Семейная система стремится к сохранению сложившихся связей между элементами, так и к их эволюции. Семья как живая система обменивается энергией с внешней средой. Колебания обычно сопровождаются реакцией, которая возвращает систему в ее устойчивое состояние. Но когда они усиливаются, в семье может наступить кризис, трансформация которого приведет к ее новому уровню функционирования. Семья проходит через «кризисы развития» :вступление в брак, отделение от родительской семьи, беременность матери, рождение ребенка, поступление его в дошкольные и школьные учреждения, подростковый период, окончание школы и выбор «своего пути» , разрыв с родителями, уход на пенсию. Семьи выполняют функции с помощью определенных механизмов: структуры семейных ролей, семейных подсистем, внешних и внутренних границ. Структура семейных ролей предписывает родственникам что, как, когда и в какой последовательности они должны делать, вступая друг с другом в отношения. В нормально функционирующих семьях структура ролей целостная, динамичная и носит альтернативный характер. Семейные подсистемы(холоны) – это более дифференцированная совокупность семейных ролей, которая позволяет избирательно выполнять определенные функции и обеспечивать жизнедеятельность. Один из членов может быть участником нескольких подсистем- родительской, детской, мужской и женской. Границы между подсистемами в нормальных семьях они ясно очерчены и проницаемы, в дисфункциальных семьях они либо жесткие, либо размытые. В первом случае коммуникация между подсистемами резко ограничена, не происходит обмена информацией. Во втором- стрессы, возникаемые в одних подсистемах иррадиируют в другие. Задачи системной семейной психотерапии: 1Объединение психотерапевта с семьей.2 На первом этапе психотерапии- усвоение и поддержание процессов, которые обеспечивают сохранение первичного функционирования семейных подсистем, распределение ролей и границ между подсистемами. 3На втором этапе- путем присоединения психотерапевта к разным подсистемам создание ситуации фрустрации с целью инициировать переход на иной, более сложный уровень функционирования. Содержанием системной семейной психотерапии является анализ взаимодействия всех членов семьи, которые собираются вместе в ситуации «здесь и теперь». Показания и противопоказания к системной семейной психотерапии. Показания: невроз и другие нервно-психические расстройства, алкоголизм, наркомания, психосоматические заболевания, малопрогредиантная шизофрения. Психологические проблемы- желание родственников разрешить острые и хронические конфликты, оптимизировать свои взаимоотношения, особенно если есть опасность трансформации структуры патологизирующих ролей и дисфункциональных подсистем в семью с «носителей симптома». Противопоказания: стойкие отклонения характера у кого- либо из семьи «истеродной, эпилептоидной, паранойяльной психопатии», а так же временные психотические состояния- нарушение мышления, сознания, выраженные депрессивные и маниакальные фазы, бредовые переживания. В этом случае показана биологическая терапия, а затем выбор психотерапии, ее задач и объема. Семейная системная психотерапия не показана в случае ригидных жизненных установок, особенно связанных с преклонным возрастом. Возможные перемены в функционировании семьи могут привести к психосоматическим заболеваниям и даже смерти.
22. Супружеская психотерапия Супружеская психотерапия- особая форма психотерапии, ориентированная на супружескую пару и ее психологические проблемы. Она призвана помочь супружеской паре преодолеть семейные конфликты, кризисные ситуации, достигнуть гармонизации взаимоотношений, обеспечить взаимное удовлетворение потребностей. Работа проводится либо с обоими супругами, либо с тем. Кто пришел на прием. При этом обязательное условие- не обсуждать проблемы другого партнера, а обсуждать мысли и чувства того, кто пришел по поводу супружества. Две формы супружеской психотерапии- как самостоятельный метод психотерапии и как этап семейной психотерапии. В настоящее время в супружеской психотерапии выделяют динамический, бихевиористский и гуманитарно-психологический подходы. В динамическом подходе супружеская дисгармония рассматривается с точки зрения внутренней мотивации обоих супругов. Прослеживается динамика межличностных отношений и ее связь с динамикой психических процессов. На сеансах супружеской терапии обсуждаются случаи неисполнения надежд, обусловленных прежним, полученном в детстве жизненным опытом. Актуализация способности участников понимать связь между поведением индивида и его мотивами, с одной стороны, и особенностями контекста отношений, который он выстаивает, реализуя эти мотивы, с другой. Бихевиористский подход в супружеской терапии(Кратохвил) направлен на изменение поведения партнеров методами обуславливания и обучения. Такой подход обеспечивает: управление взаимным положительным поведением супругов, получение необходимых социальных навыков и знаний в области общения и совместного решения проблем, выработку и реализацию супружеского соглашения о взаимном изменении поведения. Заключение супружеских контрактов, коммуникативные тренинги(конструктивный спор), техника решения проблем. Супружеская поведенческая терапия начинается с процесса оценки, уточнения и регистрации целей воздействия, определения этиологии. Для этого используются разнообразные опросники: составление контрактов( «око за око» и «контракт доброй веры» Николса). В настоящее время исследователи используют интегративный подход, сочетая методы когнетивно-поведенческой терапии и системной психотерапии. В основе гуманистического подхода к психологической коррекции супружеских отношений лежат представления о том, что основой гармоничного брака является открытость, аутентичность, толерантность, потребность в самовыражении, в принадлежности другому и независимое развитие каждой личности в отдельности. Сатир сравнивал гармоничный брак с вальсом- танец, где каждый партнер совершает движение, принадлежит другому, в тоже время оставаясь собой. Гуманистический подход( Рождерс, ОНил) развился в противовес динамическому подходу, который излишне ориентирован на влияние исторического прошлого супруга и его родителей, так и поведенческому подходу, который слишком манипулятивен. Онил сформулировал принципы открытого брака: принцип реальности -здесь и сейчас, уважение к личности партнера, открытое общение- открыто говорить о своих мыслях и чувствах, подвижность в выполнении семейных ролей- пробовать менять роли, равноправие, доверие, аутентичность, открытое партнерство. Психотерапевт создает условия, в которых супруги стремятся к вербализации своих чувств, этим улучшают взаимопонимание. Техника-констуктивный спор( Краточвил)- суть в том. Что супругам представляется возможность открыто и нетравматично обмениваться информацией о чувствах и желаниях подавляемых, о трудностях во взаимоотношениях. Бах известен тем, что разработал целый ряд приемов- резиновые дубинки, красные и зеленые флажки, выбивание ковра. Основные характеристики «конструктивного спора»:реализм, открытость, конкретность, честность, акцентирование внимания участников на обратной связи. Фазы спора: вводная, средняя и финальная. 23. Семейное консультирование Семейное консультирование как разновидность семейной психотерапии имеет свои отличительные признаки, границы и объем вмешательства. Оно развивалось параллельно с семейной психотерапией и эти два вида взаимно обогащали друг друга. Семейное консультирование ставит своей целью изучение совместно с консультантом запроса или проблемы члена (членов) семьи для изменения ролевого взаимодействия в семье и обеспечение возможностей личностного роста. Принципиальное отличие консультирования от психотерапии в отказе от концепции болезни, в акценте на анализ ситуации и аспектов ролевого взаимодействия в семье, на поиске личностного ресурса субъектов консультирования и на обсуждении способов решения ситуации- «веера решений». Разнообразие приемов и методов семейного консультирования обусловлено различными теоретическими концепциями: когнитивно- поведенческая, РЭТ, системное направление (Минухин), эмпирическое (Витакер). Принципы и правила семейного консультирования: 1Установление раппорта (контакта) и присоединение консультанта к пациентам. Достигается с помощью соблюдения конструктивной дистанции, помогающей оптимальном общению, приемов «мимезиса» , синхронизации дыхания консультанта и заявителя «проблемы», использование предикатов речи, отражающих доминирующую репрезентативную систему того, кто делает сообщение о семейной проблеме.2 Сбор информации о проблеме пациента с использованием приемов метамоделирования и терапевтических метафор. Вопросы: «чего вы хотите?», «какого результата вы хотите достигнуть?».3 Обсуждение психотерапевтического контракта. Распределение ответственности: активность пациента, искренность- за пациентом, а безопасность, технологию доступа к проблеме- за консультантом. Продолжительность работы(3-6 часов), длительность одного сеанса(50 мин), 1 сессия в неделю. А потом 1 раз в 2-3 недели. Обсуждение оплаты и санкций за нарушения контракта.4 Уточнение проблемы клиента с целью оптимальной ее субъективизации и тестирование ресурсов семьи в целом и каждого члена в отдельности.5 Проведение собственно консультирования. А обсуждение с участниками положительных и отрицательных сторон сложившихся стереотипов поведения Б Совместный поиск новых шаблонной поведения- «веер решений» . Возможно использование приемов визуализации: клиенты, находясь в трансе создают новый образ ситуации и фиксируют возникающие кинестетические ощущения.1Экологическая проверка- консультант предлагает членам семьи представить себя в исходной ситуации через 5-10 лет и исследовать свое состояние.2 приближаясь к завершению сеанса, консультант предпринимает усилия по «страхованию результата». Дает домашнее задание, на следующем сеансе он просит обсудить результаты этого домашнего задания.3 В ряде случаев нужно провести процедуру отсоединения. Парадоксальные задания, точное выполнение которых приводит к результату противоположному заданному. Кроме здравоохранения, семейные консультанты появились в психологических центрах, в школах, в консультациях при социальной защите, в комитетах по охране семьи и детства.
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-03-31; Просмотров: 296; Нарушение авторского права страницы