Очередная мировая война неизбежна?

После мюнхенской речи В.В. Путина (10 февраля 2007 г.[93]) политические деятели и СМИ государств Запада, за редкими исключениями, упрекают Россию в агрессивности. Хотя, если обратиться к само́ й речи В.В. Путина, то она посвящена проблемам, угнетающим государства (народы) всего мира, т.е. человечество в целом. Эти проблемы в своём большинстве порождены Западом, и их необходимо разрешить в интересах всего человечества, а для этого, прежде всего, «развитые страны», изрядная часть из числа которых — государства Запада, должны начать сотрудничать друг с другом, прекратив самоутверждаться в ущерб другим и подчинив своей политике транснациональные корпорации, у которых нет иных интересов кроме, концентрации прав собственности на природные и социальные объекты, а также — в финансово-опосредованной форме рабовладения — на население регионов планеты.

Претензии Запада к России участились после организованного США в 2014 г. государственного переворота на Украине, по итогам которого население Крыма проголосовало за возвращение Крыма в Россию, а население Донецкой и Луганской областей не пожелало жить под властью проамериканской бандеровской хунты, хотя и не выразило прямого желания вернуться в Россию. В итоге США лишились возможности обрести военно-морскую базу в Севастополе и военно-воздушную на одном из аэродромов Крыма (например на Бельбеке), чем остались очень недовольны.

После этого Запад обвиняет Россию как в «реальной» агрессии против «суверенной» Украины[94], какой «агрессией» Россия воспрепятствовала Украине вступить в Евросоюз и в НАТО; так и в некой скрытной и потенциальной агрессивности (в частности, по отношении к государствам Прибалтики и Скандинавии); в ведении диверсионно-террористической деятельности на территории других государств (дело об отравлении Литвиненко; захват Крыма; дело об отравлении Скрипалей); в поддержке «террористических» и «тоталитарных» режимов (помощь правительству Сирии в защите от «гибридной агрессии» Запада, взаимоотношения с Ираном и КНДР); в примитивности культуры и в непригодности населения к эффективной трудовой и общественно-политической деятельности (не понимают и не приемлют ценностей «демократии по-западному»: гомосексуализма, свободы рынка, поощрения этнически чуждой миграции в свои страны и т.п.).

Т.е. в сознании западного обывателя целенаправленно формируется образ России как «империи зла», угрожающей мирной жизни «высокоцивилизованных» народов Запада и продвижению Западом «ценностей» своей передовой цивилизации в регионы планеты, где автохтонное население «отстало в цивилизационном развитии» от передового Запада.

А в сознании граждан России уже́ отечественные СМИ и русскоязычная блогосфера[95] (они в большинстве своём заражены и бредят либерализмом) предлагают в качестве безальтернативного мнение о морально-этической порочности внешней политики России, о её недоговороспособности (нарушение разного рода договорённостей: о суверенитете и границах Украины и об урегулировании внутреннего конфликта на её территории[96]; об отказе от разработки и развёртывания определённых видов вооружений; о нарушении договорённостей о взаимодействии с другими государствами в кризисных регионах[97] и с международными организациями); о том, что либеральная оппозиция (А. Навальный и К^О) — действительная альтернатива порочному режиму, убивающему честных людей (Б. Немцова, А. Политковской и др.). Наряду с этим в российском интернете идёт кампания накачки эмоций на тему «США и НАТО — недовояки» и «эту страну (Россию) не победить» (всё аналогично пропагандистской эйфории начала русско-японской и первой мировой войны ХХ века: см. агитки тех лет).

Сам же Запад подаёт свою политику исключительно как проявление заботы о соблюдении прав человека во всех странах, для чего необходимо становление повсеместно «демократических режимов» и обеспечение свободы торговли, свободы перемещения между странами труда и капитала. А что касается санкционной политики в отношении России, то это вынужденная консолидированная реакция Запада на неправомерные действия «режима диктатора Путина» как в отношении населения самой России, так и в сфере международной политики.

Такие действия Запада, как продвижение НАТО на восток (за пределы ареала расположения военной инфраструктуры НАТО в период существования СССР); разрушение Югославии, Ливии и Ирака (в том числе с применением запрещённых видов оружия); стремление пересмотреть конвенцию Монтрё 1936 г. о статусе турецких проливов и правах военных кораблей нечерноморских государств в Чёрном море; поддержка террористической транснациональной организации ИГИЛ; сбор биологического материала населения России; секретные лаборатории по разработке биологического оружия в сопредельных с РФ странах; возникновение на территории России эпизоотий[98], вызванных нетипичными для биоценозов России биоагентами, и многое другое — не находят освещения в западных СМИ и в блогосфере, а в российских либеральных СМИ и блогосфере подаются под ироничные комментарии[99]. Упрёки со стороны России в адрес Запада либо не получают огласки в СМИ Запада, либо преподносятся как заведомо лживые и клеветнические.

Во всех случаях нападок на Россию доказательная база Западу не требуется, а фабрикация постановочных видео и фотографий стала неотъемлемой составляющей работы СМИ и блогосферы государств Запада. При этом работа телеканала «Russia today» («Россия сегодня», RT) во многих государствах Запада блокируется вопреки их же декларациям о праве их граждан на свободный доступ информации и их приверженность принципу свободы слова.

В последние несколько месяцев в мире множеством журналистов и политиков произносится речи о войне, об угрозе мировой войны, причиной которой может стать «нецивилизованность» России и её «неджентльменское» поведение, попрание Россией норм международного права в том виде, как нормы этого права истолковываются Западом. Т.е. либеральные СМИ и блогосфера Запада и России пытаются уложить Россию в тот же сценарий, в который перед началом первой мировой войны ХХ века масонство смогло уложить Сербию. Приведём некоторые высказывания последнего времени на тему ожидания войны.

В 2016 г. отец «рейганомики» Пол Крейг Робертс заявил: «… победа Хиллари Клинтон на предстоящих выборах президента США будет означать войну с Россией. «Всё говорит о том, что конфликт между странами «будет неизбежным и, скорее всего, ядерным», — считает он»[100].

Поэтому не надо удивляться, что выступая в ООН на заседании Первого комитета Генассамблеи ООН, рассматривающего вопросы разоружения и международной безопасности, заместитель руководителя департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями российского МИД Андрей Белоусов заявил:

«" Тут недавно на заседании Соединенные Штаты заявили, что Россия готовится к войне. Да, Россия готовится к войне, я это подтверждаю. Да, мы готовимся защищать нашу родину, нашу территориальную целостность, наши принципы, наших людей. Мы готовимся к такой войне. Но у нас есть серьезные отличия от Соединенных Штатов Америки. И в лингвистическом плане это отличие заключается всего в одном слове, что в русском языке, что в английском языке: Российская Федерация готовится к войне, а Соединенные Штаты Америки готовят войну", — сказал Белоусов после того, как комитет проголосовал против внесения на рассмотрение проекта российской резолюции по договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.

" Иначе зачем Соединенным Штатам выходить из договора, наращивать ядерный потенциал, принимать новую ядерную доктрину, которая понижает уровень применения ядерного оружия? Вот это вопрос для всех нас", — добавил дипломат»[101].

«Лидер КНР Си Цзиньпин призвал военные силы страны внимательно следить за развитием ситуации в Южно-Китайском море и на территории Тайваня, чтобы быть готовым к преодолению возможных ЧС.

«Необходимо сконцентрироваться на задачах и быть готовыми к войне. Нам необходимо учитывать всю трудность ситуации и разрабатывать соответствующий план действия. Также необходимо усилить учения военнослужащих», — цитирует его газета South China Morning Post»[102].

«Визит Си и его выступление дополнили заявления министра обороны Китая, который заявил, что Китай никогда не откажется от Тайваня и что вызовы суверенитету Китая над Тайванем являются чрезвычайно опасными и приведут к военным действиям.

Все это происходит на фоне как периодических столкновений китайских и американских кораблей в Южно-Китайском море, так и продолжающейся общей деградации американо-китайских отношений, которые по примеру американо-российских отношений, счастливо катятся к еще одной Холодной войне. А раз так, порох надо держать сухим, особенно если в Пекине, в перерывах между модернизацией армии и наращиванием возможностей ВМС, уже подумывают о практических способах возвращения Тайваня в родную гавань»[103].

«СМИ распространили леденящее душу предсказание о третьей мировой и ее причинах. Как пишет портал " Южный федеральный", зловещее пророчество сделал американский генерал-масон Альберт Пайк, который жил еще в XIX веке.

По словам пророка, который, как утверждается, точно предсказывал обстоятельства Первой и Второй мировых войн, новый военный конфликт возникнет из-за Израиля и влиятельных людей в мусульманской умме.

Пайк заявлял, что якобы война будет на религиозной почве, а ее участниками станут исламский мир и все остальные государства.

По словам Пайка, в итоге погибнут миллионы людей, а Штаты падут»[104].

В.В. Путин, выступая в ежегодном дискуссионном клубе «Валдай» 18 октября 2018 г., заявил:

«" Мы вообще ничего не боимся — страна с такой территорией, с такой системой обороны, с таким населением, готовым отстаивать свою независимость, свой суверенитет, — продолжил он. — Далеко не везде, не во всех странах есть такая предрасположенность граждан жизнь свою отдать за отечество — у нас есть". " С этим никто ничего не может поделать, и это вселяет в нас уверенность, что мы можем чувствовать себя спокойно" (…)

Пояснять Путину пришлось и свои слова о готовности применить ядерное оружие. Россия сделает это только после того, как убедится, что потенциальный агрессор наносит удар. " Наша концепция — это ответ на встречный удар", — заявил он. Он пояснил: суть ядерной доктрины России — в том, что " агрессор должен знать: возмездие неизбежно, все равно он будет уничтожен".

" А мы как жертва агрессии, мы как мученики попадём в рай, а они просто сдохнут", — сказал Путин. И добавил: " Потому что они даже раскаяться не успеют" »[105].

*     *     *

Последнее заявление о неизбежности попадания в рай россиян в случае реализации сценария «ядерный удар США или НАТО по России — ответный удар России по государствам Запада» необходимо прокомментировать. В нашем понимании ноосферно-религиозных (по их существу нравственно-этических) закономерностей в случае, если бы такой сценарий течения событий реализовался, то доступ в рай был бы закрыт для подавляющего большинства россиян, и в особенности — для представителей политической и бизнес- «элит», руководителей государства. Причина в том, что умышленное начало ядерной войны США или НАТО против России может иметь одну причину — иллюзию безнаказанности такого рода нападения, порождённую самою же Россией, т.е. политикой её государственности, поведением политической и бизнес- «элит», образом жизни подавляющего большинства населения. И если бы такой сценарий реализовался, то пришлось бы отвечать перед Всевышним за создание такого рода иллюзии безнаказанности.

Отвечать пришлось бы довольно широкому кругу лиц потому, что предостережения Свыше были уже неоднократно даны на протяжении более, чем столетия, через разных людей, которые думали о судьбах России и мира в разные времена:

· Стихотворение А.С. Хомякова «России» (1839 г.)[106]

· Записки епископа Игнатия Брянчанинова 1862 — 1866 гг. «О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви»[107].

· Ответ А.К. Толстого на стихотворение Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья, эта скудная природа»[108] — «Одарив весьма обильно нашу землю, Царь небесный быть богатою и сильной повелел ей повсеместно…» (1869 )[109].

· В.И. Ленин. «Задачи союзов молодёжи» (Речь на III Всероссийском съезде Российского Коммунистического Союза Молодежи 2 октября 1920 года)[110].

· Сталин И.В. «О задачах хозяйственников». Речь на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 г.[111]

· И.В. Сталин. «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.)[112].

· И.А. Ефремов. «Час быка»[113].

Но и без ядерной войны, способной уничтожить нынешнюю глобальную цивилизацию, отвечать за уклонение от исполнения по совести всего программно-предписанного в названных произведениях многим россиянам, и прежде всего её политикам, предпринимателям и топ-менагерам — придётся. НАТО-вцы и прочие либерасты ответят за своё[114].

*                  *
*

Поэтому Послание В.В. Путина Федеральному собранию 2018 г.[115], сопровождаемое мультфильмами на темы новейших систем вооружения, которые Россия либо недавно поставила на вооружение, либо готовится поставить на вооружение в ближайшее время, в глобально-политической обстановке формируемой Западом, было исключительно уместно.

Способ миропонимания Запада и его главный этический принцип выразил Аль-Капоне: «Добрым словом и пистолетом вы можете добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом»[116]. По отношению же к внешнему миру сам Запад действует по принципу, выраженному в поэзии британской поэзии времён наивысшей мощи этой колониальной империи: «На любой ваш вопрос мы дадим вам ответ: У нас много пулемётов, а у вас их нет»[117].

Соответственно фрагмент Послания Федеральному собранию 2018 г., представляющий послание В.В. Путина потенциальным поджигателям войны на Западе, вполне адекватен: со всеми надо говорить доходчиво — на понятном им языке, но никого не надо запугивать до состояния зажатой в углу крысы. А Запад пытается запугать Россию: санкциями, продвижением боевых и логистических инфраструктур НАТО в ранее несвойственные для этого военного блока регионы планеты, военными учениями вблизи границ России.

Поэтому, прежде, чем писать о перспективах войны, мiра и мира, обратимся к теории войны и теории мира как войны иного рода.

3.2. О войне и «мире»:
немного теории, необходимой для понимания сути практики жизни

Карл Клаузевиц (1780 — 1831) в своём труде «О войне» (1832) писал:

«Война есть ничто иное, как продолжение государственной политики иными средствами». «Война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Это насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтобы противостоять насилию же. Физическое насилие является средством, а целью — навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишив его возможности сопротивляться».[118]

Далее автор цитируемой публикации пишет о воздействии воззрений К. Клаузевица на менталитет военных и политиков последующих времён и даёт оценку этим воззрениям:

«Военная доктрина Клаузевица оказала настолько значительное влияние на развитие воинской теории XX в., что многие её тезисы использовались в Первой и Второй мировой войнах. Клаузевиц пророчески предсказал, что должно было случиться с теми, кто придерживался его принципов абсолютизации насилия и численности войск. Это случилось в Первой и Второй Мировых войнах. Положение о том, что истинной целью войны является уничтожение главных сил противника на поле боя, стало догмой главным образом в результате влияния Клаузевица, это положение было принято всеми армиями мира, которые копировали многие характерные черты прусской военной системы.

Поэтому очень важно критически рассмотреть теории Клаузевица. К. Клаузевиц утверждал, что при любой форме военной деятельности «бой является начальным пунктом, от которого исходят все явления войны». Учение К. Клаузевица, согласно которому бой есть единственная настоящая форма военной деятельности, лишало военную стратегию её подлинной сущности, снижало военное искусство до техники столкновения вооруженных сил. Война являлась актом насилия, доведенного до крайней степени. Философия Клаузевица стала доктриной, годной для подготовки капралов, а не генералов. Как утверждает Б. Лиддсл-Гарт, выдвинутый Клаузевицем принцип применения силы без всякого ограничения и без учёта того, во что это обойдётся, годен только для толпы, доведенной ненавистью до бешенства.

Это отрицание искусства управления государством и разумной стратегии, которая старается служить целям политики. Ещё более вредное воздействие на развитие военного искусства оказало теоретическое изложение и превозношение Клаузевицем идеи «абсолютной» войны.

Путь к военному успеху, по его мнению, лежит через неограниченное применение силы. Доктрина, которая начинается с определения войны только как «продолжения политики государства другими средствами», привела к противоречию, сделав политику рабом плохой стратегии. Если война является продолжением политики, как об этом заявил Клаузевиц, то она должна вестись с расчётом на обеспечение послевоенных интересов государства. Государство, которое тратит свои силы до истощения, делает несостоятельной собственную политику. Всеобщее признание войны как насилия, теории неограниченной войны причинили большой вред цивилизации».

И с этой оценкой того, как читатели поняли Клаузевица и практику жизни, следует согласиться, поскольку при более широком взгляде:

Политика «мирного времени» — это ведение государством войны иными средствами — средствами, которые толпа, включая и действующих политиков, (прежде всего в обществе противника) не воспринимает в качестве средств ведения войны, т.е. не воспринимает в качестве средств достижения определённых целей в отношении противника.

Книга К. Клаузевица «О войне» выразила мироощущение своей эпохи, и по своей сути она — не более чем развёрнутое пояснение широко известной фразы «последний довод королей», которую повелел чеканить на всех пушках, производимых во Франции, кардинал Ришелье, а спустя столетие его примеру последовал король Пруссии Фридрих II Великий.

И именно такое понимание войны характерно для подавляющего большинства людей на протяжении нескольких столетий до настоящего времени включительно.

Исходя из такого понимания войны в преддверии первой мировой войны ХХ века действовали правители России, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Великобритании, хотя последняя взяла на себя миссию управления организацией войны и её последующим течением. Исходя из такого понимания войны действовало послесталинское руководство СССР в период «холодной войны».

В отличие от них США в период «холодной войны» проводили политику, исходя из двух уровней понимания сути войны:

· Один уровень основывался на понимании сути войны, аналогичном выраженному К. Клаузевицем, а в военно-морских аспектах — выраженному в работах американского контр-адмирала Альфреда Тайера Мэхэна (1840 — 1914)[119], ставшего одним из основоположников «геополитики». Задача на этом уровне понимания — быть способным сокрушить врага и оккупировать его территорию.

· Второй уровень выражен в Директиве Совета национальной безопасности США 20/1 от 18.08.1948 г. «Цели США в отношении России»[120], которая и определила политику США в отношении СССР во всех её аспектах.

В этой директиве пишется прямо:

«Существуют два подхода к увязке национальных задач с факторами войны и мира.

Первый подход состоит в том, что национальные задачи постоянны и не должны изменяться в зависимости от того, находится ли страна в ситуации войны или мира; к их достижению следует постоянно стремиться, смотря по обстоятельствам, как невоенными, так и военными средствами, Этот подход был лучше всего сформулирован Клаузевицем: " Война есть продолжение политики другими средствами".

Противоположный подход состоит в том, чтобы рассматривать национальные задачи во время мира и национальные задачи во время войны как существенно различные. Согласно этому подходу, война формирует собственные политические задачи, которые как правило имеют приоритет перед обычными задачами мирного времени. Такой подход в целом преобладает в нашей стране. В основном именно такой подход преобладал и в последней войне, когда выигрыш собственно войны, как военной операции, стал важнейшей задачей политики США, а все прочие соображения были ей подчинены.

Ясно, что в случае американских задач в отношении России ни один из этих подходов не может полностью возобладать.

Во-первых, для разворачивающейся в настоящее время политической войны наше правительство вынуждено уже сейчас, во время мира, ставить более определенные и активные задачи по отношению к России, чем те, которые ему приходилось формулировать по отношению к Германии или Японии в самом разгаре военных действий с этими странами.

Во-вторых, опыт прошедшей войны научил нас тому, что желательно увязывать наши военные усилия с ясным и реалистичным представлением о тех задачах, которые мы собираемся решать в долговременной перспективе. Это особенно важно в случае войны с Советским Союзом. Мы едва ли можем ожидать завершить такую войну с той же военной и политической определенностью, как последнюю войну с Германией и Японией. Поэтому если всем не станет ясно, что наши задачи не состоят в военной победе ради победы, то общественности США будет затруднительно осознать, что же действительно является благоприятным разрешением конфликта. (…)

Вообще говоря, сама природа отношений Советского Союза с остальным миром такова, что эти отношения представляет собой непрерывный антагонизм и конфликт, иногда происходящий в рамках формального мира, а иногда в юридических рамках войны. С другой стороны ясно, что демократия не может, подобно тоталитарным государствам, полностью отождествлять задачи мирного и военного времени. Ее неприятие войны, как метода внешней политики, настолько сильно, что она неизбежно будет склоняться к модификации своих задач мирного времени в надежде, что они могут быть решены без обращения к оружию. Когда же эти надежды и эти ограничения исчезают в результате войны, разразившейся из-за провокации или по другим причинам, возмущенное демократическое общественное мнение обычно либо требует формулировки других задач, часто карательного характера, которые не были бы поддержаны во время мира, либо немедленной реализации таких целей, терпеливая подготовка к достижению которых в других условиях могла бы вестись путем постепенного давления на протяжении десятилетий. Таким образом было бы нереалистичным предполагать, что правительство США могло бы действовать во время войны на основе точно того же набора задач, или хотя бы руководствоваться тем же самым графиком их решения, что и во время мира.

В то же время следует понимать, что чем меньше расхождение между задачами мирного и военного времени, тем больше вероятность того, что успешные военные усилия будут успешны и в политическом отношении. Если задачи действительно вытекают из основных национальных интересов, то они стоят того, чтобы осознанно сформулировать и решать их как во время войны, так и во время мира. Задачи, возникающие вследствие эмоций военного времени, не годятся для выражения сбалансированной концепции долговременных национальных интересов. Поэтому правительству следует уже теперь, до возникновения любых военных действий, предпринять все усилия по планированию и определению по отношению к России наших текущих задач мирного времени и наших гипотетических задач военного времени, и по возможности сократить разрыв между ними. (…)

… международное сотрудничество может и должно сближать интересы обеих сторон даже и при различии их идеологических платформ;

и

(д) Что индивидуальные контакты между людьми по разные стороны международных границ желательны и должны поощряться как процесс, способствующий общему прогрессу человечества.

Тогда немедленно встает вопрос, является ли принятие Москвой таких концепций задачей, которую мы можем всерьёз надеяться решить, не прибегая к войне и к свержению Советского правительства. Мы должны смотреть в лицо тому факту, что Советское правительство в его нынешнем виде является и будет оставаться постоянной угрозой нашему народу и миру.

Совершенно ясно, что нынешние лидеры Советского Союза никогда не смогут сами воспринять концепции, подобные изложенным выше, как разумные и желательные. Точно так же ясно, что переход к доминированию таких концепций в русском коммунистическом движении в нынешних обстоятельствах означал бы интеллектуальную революцию внутри этого движения, равносильную преобразованию его политической индивидуальности и отказу от основных претензий на существование в качестве особой жизненной силы среди множества мировых идеологических течений.

Такого рода концепции могли бы возобладать в российском коммунистическом движении только если бы, в результате длительного процесса перемен и эрозии, это движение изжило те импульсы, которые изначально породили его и дали ему жизненную силу, и приобрело совершенно иное, отличное от сегодняшнего, значение в мире.

Тогда можно было бы заключить (а московские теологи немедленно именно так бы это и проинтерпретировали), что заявление о нашем стремлении к принятию Москвой этих концепций равносильно объявлению нашей задачей свержение Советской власти. С этой точки зрения можно было бы утверждать, что такая задача неразрешима без войны, и мы тем самым якобы признаем, что нашей задачей по отношению к Советскому Союзу в конечном счете является война и насильственное свержение Советской власти.

Принять такую точку зрения было бы опасной ошибкой.

Во-первых, мы не связаны никакими временными ограничениями в решении наших задач в условиях мира. У нас нет никаких жестких временных периодов войны и мира, которые подталкивали бы нас к необходимости решения наших задач мирного времени к определенной дате, " иначе будет поздно". Задачи национальной политики в мирное время никогда не следует рассматривать в статических терминах. Постольку, поскольку это наши основные, ценностные задачи, они не относятся к тем, которые допускают полное и окончательное решение, подобно конкретным боевым задачам на войне. Задачи политики мирного времени следует рассматривать скорее как направления движения, а не как физически достижимые пункты назначения.

Во-вторых, мы полностью в своём праве и не должны испытывать чувства вины, работая над разрушением концепций, несовместимых с миром и стабильностью во всём мире, и заменой их на концепции терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело вычислять, к какому внутреннему развитию может привести принятие таких концепций в другой стране, мы также не обязаны ощущать какую бы то ни было ответственность за это развитие. Если советские лидеры обнаружат, что растущее преобладание более просвещённых концепций международных отношений несовместимо с сохранением их внутренней власти в России, ответственность за это несут они, а не мы. Это дело их собственной сознательности и сознательности народов Советского Союза. (…)

Мы, однако, имеем право полагать и публично заявлять, что наша задача состоит в том, чтобы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами донести до российского народа и правительства более просвещённый взгляд на международные отношения, и что поступая таким образом, мы, как правительство, не занимаем никакой позиции по отношению к внутренним делам России».

В итоге план «Дропшот» ядерной войны США против СССР, отвечавший пониманию войны Клаузевицем и большинством военных, хотя и готовился, но не был реализован.

Единственным условием для начала реализации плана «Дропшот» было достижение США военной мощи, которая оценивалась бы ими как достаточная для тотального сокрушения СССР, при условии невозможности со стороны СССР нанести территории США какой-либо ощутимый ущерб.

Создание СССР военной мощи, исключившей безнаказанность агрессора (за это И.В. Сталин и Л.П. Берия возведены в ранг негодяев и тиранов), сделало план «Дропшот» неактуальным, но его разработчики получили заслуженные ими чины и награды, поскольку они старались в меру своего понимания обеспечить победу США в планировавшейся войне. Причиной той войны был бы просто сам факт существования СССР и Советской власти, поскольку в сопоставление ценностей = идеалов, к воплощению которых в жизни стремились обе социально-экономические системы, и выяснения жизненной состоятельности каждой из них авторы и заказчики Директивы 20/1 и плана «Дропшот» не занимались. Они исходили из презумпции святости США, не предполагающей дискуссию о жизненной состоятельности ценностей = идеалов США и отличных от них идеалов других стран.

И хотя план «Дропшот» не был реализован, директива СНБ 20/1 от 18.08.1948 г., о которой мало кто знал до её публикации в конце 1970‑ х гг., была реализована спустя 53 года попунктно (выделение некоторых её фрагментов цветной заливкой — наши при цитировании: ВП СССР):

«… мы должны проследить, чтобы тем или иным способом было бы гарантировано достижение основных целей, вытекающих из вышеизложенных требований. Другими словами мы должны обеспечить автоматические гарантии того, что даже некоммунистический и номинально дружественный нам режим:

(а) Не будет обладать большой военной мощью;

(б) Будет экономически сильно зависим от окружающего мира;

(в) Не будет обладать слишком большой властью над национальными меньшинствами;

и

(г) Не установит ничего, напоминающего железный занавес в отношение контактов с окружающим миром.

В случае режима, относящегося враждебно к коммунистам и дружественно к нам, мы несомненно должны позаботиться о том, чтобы способ, которым будут обеспечены эти условия, не был бы обидным или унизительным. Но мы должны проследить за тем, чтобы тем или иным способом обеспечить эти условия для защиты наших интересов и интересов мира во всем мире[121].

Таким образом, мы можем смело утверждать, что в случае войны с Советским Союзом наша цель — проследить за тем, чтобы после окончания войны никакому режиму на российской территории не было позволено

(а) Сохранять военные силы в количестве, способном представлять угрозу любому соседнему государству;

(б) Пользоваться такой степенью экономической автаркии, которая позволила бы осуществить восстановление экономического базиса военной мощи без содействия западного мира;

(в) Отказывать в автономии и самоуправлении основным национальным меньшинствам;

или

(г) Сохранить какое-либо подобие нынешнего железного занавеса.

Если эти условия гарантированы, нас устроит любая политическая ситуация, возникшая после войны. Мы будем в безопасности независимо от того, сохранится ли Советское правительство на всей российской территории, или только на небольшой части этой территории, или же исчезнет вообще. И мы будем в безопасности, даже если первоначальный демократический энтузиазм нового режима окажется кратковременным и сменится тенденцией постепенной замены асоциальными концепциями международных отношений, на которых воспитано нынешнее советское поколение».

В СССР ни Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, ни Институт США и Канады АН СССР, ни аналитики КГБ при Совете Министров СССР, ни Генеральный штаб, ни Академия Генерального штаба, ни ГРУ, ни аппарат обеспечения работы Политбюро ЦК КПСС — не породили ничего аналогичного, а тем более — ничего превосходящего.

Это и стало причиной, открывшей дорогу для реализации цитированной выше Директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. в нашей стране, силами советской «элиты» при попустительстве остального народа.

Но, как показала последующая история, уровень миропонимания, выраженный в Директиве СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г., гораздо выше уровня миропонимания, характерного для политической культуры самих США: миропонимание С. Бжезинского и Г. Киссинджера — наиболее ярких интеллектуалов, действовавших в публичной политической сфере во второй половине ХХ — начале XXI века, если судить по их произведениям, — существенно ниже уровня миропонимания авторов этой директивы, не говоря уж о том, что уровень миропонимания должностных лиц США, давших санкцию на публикацию этой директивы в конце 1970‑ х гг., вообще никакой — иначе бы они не дали санкцию на публикацию этого саморазоблачительного для США документа-улики.

*    *    *

· Во времена олицетворения России Б.Н. Ельциным, у руководства США претензий к России не было потому, что всё выделенное в цитате из Директивы СНБ 20/1 от 18.08.1948 цветной заливкой, автоматически выполнялось и Россия не продуцировала никаких предпосылок к выходу их режима этих автоматических гарантий, как этого и было предусмотрено упомянутой директивой. При Б.Н.Ельцине американские советники, включая и сотрудников ЦРУ, работали в Кремле, в правительстве РФ в ранге советников[122], что обеспечивало управляемость РФ из США в их интересах при довольно высоком качестве этого управления извне. Отечественные либералы характеризуют этот режим словами «Ельцин дал нам свободу» (В.В. Жириновский и Б.Е. Немцов — в связи со смертью Б.Н. Ельцина в 2007 г.) и называют 1990-е гг. «святыми девяностыми» (вдова Б.Н. Ельцина, 2018 г.), хотя для подавляющего большинства населения СССР они были лихими.

· Претензии Запада к России, вал которых нарастает с начала становления режима, возглавляемого В.В. Путиным, обусловлены тем, что его политика ведёт к тому, что некоторые положения Директивы СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. уже перестали выполняться, и в стране продуцируются предпосылки к тому, чтобы в будущем престали выполняться и все прочие, в результате чего Директива 20/1 станет политически ничтожным документом — памятником эпохи и памятником американо-масонской дурости и самонадеянности.

Тем не менее, цитированное из Директивы 20/1 хотя и уведомляет, что мы живём в условиях некой войны, которую в прошлом называли «холодной», однако не даёт представления о том, как она ведётся, что служит в ней оружием, и что в ней служит средствами защиты.

В последние годы часто употребляется термин «гибридная война». Якобы «гибридная война» — новое понятие в политической жизни планеты.

Да, оно «впервые появилось в военных документах США и Великобритании в начале ХХI века. Означает подчинение определённой территории с помощью информационных, электронных, кибернетических операций, в сочетании с действиями вооруженных сил, специальных служб и интенсивным экономическим давлением. Наиболее полно определение «Гибридной войны» дано в предисловии «Military Balance 2015» — ежегодного издания Лондонского Международного института стратегических исследований:

«Использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий; в сочетании с экономическим давлением»[123].

Т.е. термин «гибридная война» подразумевает войну, в которой военные действия ведутся посредством всего, что может нанести тот или иной ущерб противнику и позволяет достичь определённых целей как в отношении противника, так и в отношении изменения своего собственного положения в системе глобально-политических отношений.

От того, что в прошлом именовалось термином «холодная война», «гибридная война» отличается единственно тем, что «холодная война» исключала государственное и блоковое сколь-нибудь массовое применение оружия в обычном понимании этого слова, хотя допускала осуществление разовых «точечных» диверсионно-тер­ро­ристических операций спецслужбами и единичные боестолкновения подразделений своих вооружённых сил с подразделениями вооружённых сил потенциальных противников, а также и иные инциденты, которые могли возникать как по недоразумению, так и осуществляться в плановом порядке в целях оказания морально-психологического давления на политиков и военных противника или в каких-либо иных целях[124].

«Гибридная война», в отличие от «холодной», свободна от этого ограничения, поскольку в ней применение вооружённых сил государства — только вопрос оценки ущерба от ответного воздействия, а вооружение оппозиционеров в государстве-противнике и применение на его территории якобы самодеятельных наёмников — норма.

*    *    *

Тем не менее и термин «гибридная война» сам по себе не даёт должного представления о мире как о разновидности войны, ведущейся иными средствами, и о войне как о продолжении политики мирного времени преимущественно средствами грубого насилия. Теория «тотальной гибридной войны» может быть развёрнута из понимания того факта, что жизнь людей (в масштабах от единоличного до человечества в целом) подчинена объективным закономерностям. Эти объективные закономерности можно объединить в шесть групп.

 1. Объективные закономерности, регулирующие взаимодействие биосферы и Космоса, формирование биоценозов и взаимодействие биологических видов друг с другом в пределах биосферы. Человечество — часть биосферы Земли и не способно существовать, если в биосфере нет для него экологической ниши.

 2. Специфи­ческие биологические (физиологические и психологические) видовы́ е закономерности, характеризующие биологический вид «Человек разумный» и регулирующие его жизнь.

 3. Нравственно-этические (ноосферные, эгрегориальные и религиозные) закономерности, регулирующие взаимоотношения обладателей разума и воли. И вопреки мнению многих, закономерности этой категории выходят за пределы человеческого общества, а этика, диктуемая с иерархически более высоких уровней в организации разного рода систем, — обязательна для иерархически низших уровней и отступление от её норм наказуемо. Собственно в этом и состоит один из аспектов учения В.И. Вернадского, П.Т. де-Шардена о ноосфере как о внесоциальном регуляторе жизненных процессов на Земле, включая и жизнь человечества и культурно своеобразных обществ в его составе.

 4. Культура, которую генетически предопределённо несёт человечество, представляет собой информационно-алгоритмическую систему. Культура вариативна, и существуют социокультурные закономерности, следование которым гарантирует устойчивость общества в преемственности поколений, а их нарушение способно привести к его исчезновению в течение жизни нескольких поколений под воздействием деградационных процессов.

 5. Исторически сложившаяся культура всех обществ нынешней глобальной цивилизации такова, что мы вынуждены защищаться от природной среды техносферой. Техносфера воспроизводится и развивается в ходе хозяйственной и финансовой деятельности. Кроме того мы питаемся не на основе охоты и собирательства, а на основе производства продуктов питания. И существуют финансово-эконо­мические закономерности, предопределяющие как развитие общественно-экономических формаций, так и их деградацию и крах. Военный аспект, связанный с закономерностями этой группы, состоит в том, что следование им позволяет обеспечить военно-техническое превосходство над потенциальными противниками, а их нарушение — гарантирует отставание от потенциальных агрессоров по качеству военной техники, по неспособности обеспечить её производство в необходимых количествах, что в конечном итоге ведёт к утрате обороноспособности.

 6. Всё это в совокупности может приводить к конфликтам интересов и конфликтам разных видов деятельности, разрешением которых необходимо управлять. И существуют объективные закономерности управления, единые для всех процессов управления, будь то езда малыша на трёхколёсном велосипеде либо комплексный проект, осуществляемый несколькими государствами на принципах частно-государственного партнёрства.

Что можно узнать из обязательных для изучения в школах и вузах России и зарубежья курсов социологии, политологии, юриспруденции, экономики, менеджмента, предназначенных для подготовки специалистов социально-управленческого профиля для работы в государственном аппарате, командном составе ВС и спецслужб, в бизнесе? — ничего[125].

Фактически это означает, что внедрённые в систему образования России неадекватные жизни учебные курсы по названным научным дисциплинам — оружие наших геополитических конкурентов и противников, действующее против нас, что влечёт за собой самые тяжёлые последствия и угрожает безопасности страны в будущем.[126]

Дело в том, что есть комплекс взаимосвязанных научных дисциплин: социология, история, политология, социальная философия.

· Социология должна давать знание объективных закономерностей всех шести ранее названных групп, поскольку им подчинена жизнь людей.

· История должна давать фактологию, показывающую, как в историческом прошлом эти объективные закономерности проявлялись в жизни культурно своеобразных обществ и человечества в целом, и к чему и как вело пренебрежение ими и их нарушение.

· Политология должна давать знания о том, как строить политику государства (внешнюю, внутреннюю и глобальную[127]), опираясь на эти закономерности в управлении государством по полной функции.

· Социальная философия должна обеспечивать взаимопроникновение друг в друга трёх названных научных дисциплин и стирание между ними «междисциплинарных барьеров».

Если этот комплекс дисциплин адекватен жизни, то открывается возможность выявлять «гибридные агрессии» извне на том основании, что происки гибридного агрессора направлены на то, чтобы ввести в культуру общества, подвергнувшегося агрессии, некие положения, которые в будущем, став нормой его жизни[128], приведут к нарушению в нём тех или иных объективных закономерностей. В этом случае общество — объект «гибридной агрессии» — само реализует исполнение воли агрессора в отношении себя вопреки интересам собственного развития и понесёт некоторый ущерб. Именно так была реализована Директива СНБ 20/1 от 18.08.1948 г. Понятно, что «мраксизм», возведённый в СССР в ранг неусомнительной догмы, не мог стать средством обеспечения победы СССР в «холодной войне», а слова «учение Маркса всесильно потому, что оно верно» освящали эту догму авторитетом В.И. Ленина и работали против СССР.

При таком понимании характера «гибридной войны» становится очевидным, что глобализация, осуществляемая в соответствии с библейским проектом порабощения человечества от имени Бога, — тотальная гибридная война, охватывающая как внутрисоциальную коммуникацию личностей, так и психодинамику, а также — культуру общества, понимаемую как информационно-алгоритмическую система и совокупность всей информации и алгоритмики, которая не передаётся от поколения к поколению на основе генетического механизма биологического вида «Человек разумный». При этом «линия фронта» в этой гибридной агрессии хозяев Запада против человечества может проходить по психики одного и того же человека, поскольку какими-то одними своими действиями он будет участвовать в этой войне на стороне агрессора, а другими — противиться ему же.

И вся информация, представленная в разделе 1 настоящей записки, касающаяся предыстории возникновения первой мировой войны ХХ века как войны в смысле, заданном К. Клаузевицем, показывает жизненную состоятельность всего высказанного в предыдущем абзаце.

В аспекте защиты от гибридной агрессии те же самые объективные закономерности предстают как непреодолимая оборона, поскольку, если общество живёт, опираясь на них, то оно обречено гармонично развиваться, и в его жизни не могут возникнуть генераторы ущерба, действие которых способно повлечь за собой самоликвидацию общества.

Соответственно встаёт вопрос о том, что является средствами, способными подвигнуть общество, ставшее объектом агрессии, на модификацию своей жизни в направлении, желательном для инициаторов агрессии. И с этим вопросом связан вопрос о том, что является средствами, способными подвигнуть общество-агрессор на то, чтобы погасить его агрессию и агрессивность вообще. Ответ на эти два взаимосвязанные вопросы, если понимать, что гибридная война это прежде всего — распространение информации и алгоритмики, вовлекающей в действие иные факторы нападения и защиты, которые могут в ней применяться в зависимости от складывающихся или целенаправленно формируемых обстоятельств, приводит к выявлению следующей иерархии приоритетности обобщённых средств оружия / управления.

Первый приоритет — методологический (гносеологический [129] ).

По сути это методология познания и творчества. Т.е. осознанное описание процессов в психике личности и в коллективной психике общества (или социальной группы), которые протекают в ходе познавательно-творческой деятельности. Если это описание адекватно, то индивид в состоянии соотнести с ним свою личностную культуру психической и интеллектуальной деятельности и выработать навык самостоятельного познания мира и формирования желательного для него будущего.

В этом случае он обретает независимость от толкователей жизни тем в большей мере, чем более совершенна методология познания и творчества, которую он освоил, и чем дальше он продвинулся в её освоении.

С другой стороны, если познавательно-творческие способности личности не востребованы, подавлены, извращены дефективной методологией познания, то личность, будучи неспособной познавать жизнь самостоятельно, становится зависимой от внешних толкователей.

Общества в целом характеризуются как отношением к познавательно-творческому потенциалу людей, так и статистикой его освоенности. В зависимости от последнего обстоятельства общество реально более или менее суверенно: при массовой методологической безграмотности общество обречено утратить реальный суверенитет и подпасть под власть внешних толкователей смысла жизни, которые вовсе не обязательно будут добросовестны. В это случае общество оказывается в методологической ловушке, аналогичной той, в которой оказался Медведь в сказе «Вершки и корешки».

⇐ Предыдущая123456789Следующая ⇒

Поделиться: