Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Понедельник, 8 ноября 1943 г.



 

Дорогая Китти!

 

Если ты перечитаешь все мои письма, то увидишь, что они написаны в

самом разном настроении. Мне самой не нравится, что от настроения все так

зависит. Не только у меня, а у всех нас. Если я под впечатлением от какой-то

книги, то должна не показывать свои чувства и эмоции другим, иначе они

подумают, что я совсем тронулась. Ты, наверно, заметила, что сейчас у меня

расположение весьма скверное. Почему, толком не могу объяснить, не думаю,

что из-за трусости, которая очень мешает мне в жизни. Сегодня вечером, когда

Беп еще была у нас, раздался долгий и громкий звонок в дверь. Я побледнела,

у меня сразу заболел живот -- и все от страха.

Вечером в постели я представляю себя одну в тюрьме, без мамы и папы.

Или мне мерещатся кошмары: пожар в нашем Убежище, или что за нами приходят

ночью, и я в ужасе забиваюсь под кровать. Я вижу все так ясно и четко, как

будто это происходит в реальности. И я осознаю, что такое и в самом деле

может случиться.

Мип часто повторяет, что завидует нашей спокойной жизни. Может, в

чем-то она и права, но только если забыть о наших страхах.

Не могу представить себе, что когда-то мы снова будем жить в обычном

мире. Хоть я и сама часто произношу " после войны", эти слова кажутся мне

воздушным замком, который навсегда останется мечтой.

Мы, восемь жителей Убежища, как бы живем на кусочке голубого неба, а

вокруг черные тяжелые облака. Сейчас мы в безопасности, но облака все

наступают, и граница, отделяющая нас от смерти, приближается. Мы в ужасе

мечемся и тесним друг друга в поисках выхода. Внизу люди воюют и сражаются,

наверху спокойно и безмятежно, но темная масса не пускает нас ни наверх, ни

вниз, она надвигается непроницаемым потоком, который хочет, но пока не может

нас уничтожить. И мне остается только кричать: " О кольцо, кольцо, расступись

и выпусти нас! "

 

Анна

 

 

Четверг, 11 ноября 1943 г.

 

Дорогая Китти!

 

Для этой главы я придумала хорошее название.

 

Ода моей авторучке.

Светлой памяти.

 

Я всегда очень дорожила своей ручкой, прежде всего, из-за толстого

пера. Только такими перьями я могу писать аккуратно. Эта ручка прожила

долгую и интересную жизнь, о которой я тебе сейчас расскажу.

Когда мне было девять лет, ручка в коробочке, да еще тщательно

упакованная в вату, прибыла из Ахена, города, где жила моя бабушка. Конечно,

это был бабушкин подарок. На коробке стояла надпись " бесценный экземпляр".

Шел февраль, было холодно и ветрено, а я лежала в постели с гриппом. Тем не

менее свою драгоценную ручку в красном кожаном пенале я выставила на

обозрение всем подругам. Я, Анна Франк, ужасно гордилась своим подарком!

Через год мне позволили взять ручку с собой в школу, и учительница

разрешила писать ею на уроках. Но когда мне исполнилось одиннадцать,

пришлось убрать мое сокровище в ящик: учительница шестого класса позволяла

писать только школьными ручками, которые надо макать в чернильницу. Когда я

в двенадцать лет поступила в еврейский лицей, то снова смогла пользоваться

авторучкой, она теперь вместе с карандашами хранилась в новом пенале,

который закрывался на молнию! А потом ручка переехала в Убежище, где провела

со мной четырнадцатый год моей жизни и вот...

В пятницу в пять часов я собралась писать у себя в комнате, но меня

прогнали папа и Марго, которым приспичило заниматься латинским! Ручка

осталась лежать на столе, а ее владелица занялась в уголке стола чисткой

бобов, точнее, снятием с них плесени. Без четверти шесть я подмела пол и,

завернув мусор и испорченные бобы в старую газету, бросила сверток в камин.

Тот взметнулся ярким пламенем, что привело меня в восторг, поскольку

последнее время наш камин еле дышал.

Ученики латинского, наконец, освободили стол, и я уселась за ним, чтобы

заняться своим письменным заданием. Но ручка бесследно исчезла. Мама, папа,

Марго и даже Дюссель -- все искали, но бесполезно. " Наверно, ты бросила ее в

камин вместе с бобами", - предположила Марго. " О нет, не может быть! " -

воскликнула я. Но когда к вечеру ручка так и не объявилась, мы решили, что

она в самом деле сгорела. Поэтому и пламя было таким ярким! На следующий

день грустное предположение подтвердилось: очищая камин от золы, папа нашел

наконечник моей бесценной ручки. От нее самой не осталось и следа.

" Очевидно, расплавилась", - сказал папа.

Только одно меня утешает: моя ручка кремирована, что является и моим

личным посмертным желанием!

 

Анна

 

 

Среда, 17 ноября 1943 г.

 

Дорогая Китти!

 

У нас события не радостные. У Беп дифтерия, поэтому она шесть недель на

карантине. Нам ее очень не хватает, к тому же ее болезнь осложнила доставку

для нас еды и других покупок.

Кляйман еще не поправился и уже три недели питается только молоком и

жидкой кашей. Все дела навалились на бедного Куглера.

Марго послала по почте задания по латинскому и теперь их вернули -- с

исправленными ошибками и замечаниями. Марго пишет под именем Беп. Учитель

очень любезен и обладает чувством юмора. Представляю, как он доволен такой

умной и прилежной ученицей!

С Дюсселем что-то случилось, и никто не понимает, в чем дело. Он вдруг

совсем перестал разговаривать с Ван Даанами. Мама с самого начала

предупредила его, что с госпожой из-за этого могут возникнуть немалые

неприятности. Но Дюссель возразил, что Ван Дааны первыми объявили молчание,

и он со своей стороны не намерен его нарушить. А знаешь, вчера 16 ноября

была годовщина его прихода в Убежище. По этому поводу он подарил маме цветы.

А госпожа Ван Даан, уже давно прозрачно намекающая, что Дюссель в этот день

должен выставить угощение, не получила ничего. Вместо того, чтобы

поблагодарить и ее за наш общий бескорыстный поступок, он вовсе перестал с

ней разговаривать. Утром шестнадцатого я спросила доктора: что он ждет --

поздравлений или соболезнований. Тот ответил, что примет и то, и другое.

Мама, так истово взявшая на себя роль миротворца, ничего не достигла:

положение все то же.

Не преувеличивая, скажу, что Дюссель просто не в своем уме. Как часто

мы тайком посмеиваемся над его феноменальной забывчивостью и полным

отсутствием собственного мнения. Или над тем, как он совершенно искаженно

пересказывает только что услышанные сообщения: все переворачивает с ног на

голову! И еще, когда он в ответ на наши упреки дает красноречивые, но пустые

обещания!

" Он был велик своим умом,

Но мелок был делами".

 

Анна

 

 

Суббота, 27 ноября 1943 г.

 

Дорогая Китти!

 

Вчера вечером, перед тем, как заснуть, я вдруг увидела Ханнели. Она

стояла передо мной в лохмотьях, бледная и исхудавшая. Ее глаза были

огромными, и смотрели на меня с грустью и упреком, как будто спрашивая:

" Анна, почему ты меня покинула? Помоги, пожалуйста, помоги мне выбраться из

этого ада! "

Но я не в состоянии помочь ей, лишь вижу, как другие люди страдают и

гибнут, а сама сижу, сложа руки, и молю Бога, чтобы он вернул ее нам. Я

видела именно Ханнели и никого другого, и мне ясно, почему. Я слишком строго

судила ее, была еще ребенком и поэтому не понимала ее трудностей. У нее была

хорошая подруга, и ей казалось, что я хотела ее отнять. Представляю, как она

из-за этого переживала, ведь я и сама хорошо знаю, что это такое! Часто

бывало, что я задумывалась о ней, но из-за эгоизма быстро возвращалась к

собственным забавам и проблемам.

  Как плохо я обращалась с ней тогда! И теперь она смотрела на меня

молящими глазами, такая бледная, беззащитная. Если бы я могла ей помочь!

Господи, ведь у меня здесь есть все, что можно желать, а ее так покарала

судьба. Она была не менее набожной, чем я, и всем желала только хорошего.

Почему же я живу, а ее, может быть, уже нет? Почему наши судьбы такие

разные, и мы так далеко друг от друга?

Честно говоря, я долгие месяцы, почти год, не думала о ней. Не так,

чтобы совсем, но никогда не представляла ее, как сейчас - в такой страшной

беде.

Ах, Ханнели, я так надеюсь, что если ты переживешь войну и вернешься к

нам, то я смогу сделать для тебя что-то хорошее, и ты тогда простишь мою

прежнюю несправедливость. Но ведь ей нужна моя помощь именно сейчас!

Вспоминает ли она меня, чувствует ли что-то? Господи, поддержи ее, не

позволь ей, по крайней мере, остаться в одиночестве. О, если бы она знала, с

какой любовью и состраданием я думаю о ней, то это, возможно, придало бы ей

силы.

Я пытаюсь отогнать страшные мысли, но ее большие глаза так и стоят

передо мной. Верит ли она в Бога искренне или потому, что так надо? Мне

никогда в голову не приходило спросить ее об этом.

Ханнели, Ханнели, ах, если бы я могла освободить тебя из плена и

поделиться с тобой всем, что у меня есть! Но слишком поздно, я не могу ничем

помочь тебе и не могу исправить свои ошибки. Но я никогда не забуду тебя и

всегда буду за тебя молиться!

 

Анна

 

 


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 314; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.04 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь