Сахар как легкий наркотик

Природа мудра. Я думаю, что, соблазняя древнего человека сладкими плодами, она использовала их как некую приманку. Ведь, стремясь насладиться приятным вкусом, наши предки получали одновременно все необходимые витамины, микроэлементы и клетчатку. Для первобытного человека очень важно было перед суровой зимой вдоволь наесться сладких ягод, фруктов, меда. Если, конечно, удавалось их найти.

Организм легко преобразует сахара в жир и в этой универсальной форме складирует его под кожу на черный день. Но жир не просто источник законсервированной энергии, это еще и теплоизоляция, помогающая пережить холода.

Прошло много лет, прежде чем человек стал «разумным» и перехитрил мать-природу. Он научился выделять и употреблять сладости из плодов и ягод, отбрасывая в сторону остальные их полезные ингредиенты. И если в дикую эпоху метаболический механизм, превращающий сахар в жир, помогал человеку выжить, то сегодня он помогает ему умирать.

Компании-производители не скрывают, что главное при разработке новых продуктов – сделать так, чтобы пища вызывала почти наркотическое привыкание. Целые коллективы ученых постоянно трудятся над созданием еще более сладких, жирных и соленых продуктов. Это называется высшей точкой вкуса. Такая еда ловит потребителей на крючок: им будет хотеться «этого» все больше и больше.

Сахар – первое, что попадает в рот младенца после рождения. Ведь молоко матери содержит лактозу. А это и есть сахар – дисахарид, состоящий из двух простых углеводов: глюкозы и галактозы. С тех пор сладкий вкус подсознательно ассоциируется у нас с умиротворенностью после насыщения. Вырастая, люди все так же интуитивно пытаются справиться с душевным дискомфортом при помощи сладостей.

Естественно, взрослые не будут утолять голод, грызя сахар, когда есть возможность полноценно пообедать. Но разве бывает настоящий обед без сладкого десерта? Лишь после него наступает та самая истинная «благодать», какую мы испытывали в детстве. Как СМИ, так и многие продажные диетологи навязывают нам мысль о том, что избыток жира в рационе сам по себе ведет к ожирению, и это позволяет пищевым компаниям продавать тонны «обезжиренных» продуктов категории Light. Такие продукты якобы гарантируют быстрое похудение и общее оздоровление, а на самом деле приводят к стойкой углеводной зависимости.

Продукты, в состав которых входят злаки и сахар, гораздо дешевле в производстве, чем мясо и рыба, поэтому сулят немалую прибыль компаниям-производителям. Корпорации разрабатывают еду и напитки, которые максимально воздействуют на наши вкусовые рецепторы и стимулируют мозг особыми активными веществами. В результате вкусовые ощущения получаются настолько яркими, что мы не чувствуем насыщения и продолжаем есть, даже когда абсолютно сыты. В дальнейшем это приводит к стойкому нарушению пищевого поведения и порождает психологическую зависимость от еды. Нам нужно удовлетворить уже не голод, а потребность в ярких вкусовых ощущениях.

К вопросу о том, что первично – нарушение психическое или физиологическое: многие психологи с фанатичным упорством пытаются уверить, что избыточный вес и ожирение являются следствием только лишь нарушенного пищевого поведения. И соответственно, разбираться нужно именно с проблемой в голове. По мнению этих «специалистов», не стоит тратить время на изучение физиологии питания и взаимодействия продуктов. Не надо отслеживать гормональный фон. Достаточно просто перестроить свой мозг – и будет тебе счастье, то бишь стройная и подтянутая фигура.

Сейчас как грибы после дождя появляются всевозможные центры, не имеющие даже медицинской лицензии, но занимающиеся исключительно психологической подоплекой ожирения. Однако давайте задумаемся: если все так просто, почему тогда не могут набрать вес некоторые люди, употребляющие огромное количество любой еды (о них еще говорят: «Не в коня корм»)? Почему полнеют психически больные люди и олигофрены, которые вообще не способны мыслить, а следовательно, не способны вообще ни к какому нарушению пищевого поведения? В конце концов, если бы все было так однозначно, то и проблемы бы не было!

На мой взгляд, в этом вечном споре между диетологами и психологами не может быть одного решения: уж слишком тесно все переплетено в человеке.

Кстати

В 1990 году американская пищевая индустрия пролоббировала новые правила Американской комиссии по контролю за продуктами и лекарствами (FDA), согласно которым производители не обязаны писать на упаковке количество добавленного сахара. Компании мотивировали это тем, что так они раскрывали бы рецептуру, то есть секрет фирмы. В России тоже до сих пор разрешается не указывать на упаковке продуктов количество добавленного сахара. А ведь его содержат 80 % продуктов, которые продаются в супермаркетах! Дело в том, что сахар – экономический двигатель торговли. Он обладает наркотическим эффектом, заставляющим нас покупать все больше и больше.

При любом, даже мимолетном, душевном дискомфорте уровень серотонина – гормона удовольствия – естественным путем снижается, а сладости подхлестывают его выработку. Но как только уровень сахара в крови вновь падает, а действие серотонина заканчивается, возникает новая, еще более мощная потребность в нем и углеводная жажда возвращается. Так и возникает зависимость.

За последние годы была проведена целая серия научных экспериментов (слава богу, на крысах, а не на людях), доказывающих, что сахар может порождать настоящую наркотическую зависимость. Когда крыс, приученных к сахару, лишали его хотя бы на короткое время, они испытывали самую настоящую ломку.

Что же касается людей, то проблема даже не в химической формуле сахара, а в сформировавшейся за четыре сотни лет пагубной традиции его употребления. Она наркотична по сути!

Так уж устроен человеческий организм, что не только химическая формула вещества, но и размер «дозы», а также способ и цель приема имеют огромное значение.

Давайте задумаемся о том, что, запрещая или ограничивая употребление какого-либо вещества, социум руководствуется в первую очередь его психоактивными свойствами – тем, в какой степени оно опасно не столько для самого потребителя, сколько для остальных людей. Не станет ли «кайфующий» из-за своего нездорового пристрастия проблемным паразитом на теле общества?

Физиологический вред, получаемый при этом самим пристрастившимся, если и учитывается, то обычно лишь во вторую очередь. Обществу наплевать на нас. Оно думает только о себе, о своей безопасности и стабильности. Его раздражают больные, бомжи, наркоманы, поскольку они нарушают гармонию, требуют внимания и постоянно напрягают своим присутствием.

Кстати

В гитлеровской Германии граждан-«раздражителей» банально уничтожали, как мусор. Массовые преступления, совершенные нацистами под прикрытием операции «Т-4» (ее так назвали в честь здания, расположенного в Берлине по адресу Tiergartenstrabe, 4, где с апреля 1940 года находилось «государственное рабочее объединение домов призрения и приютов»), выражались в уничтожении неизлечимо больных и психически неполноценных людей путем эвтаназии (умерщвление из милости).

Конечно, сахара, которыми в изобилии потчует нас всемогущая пищевая индустрия, химически почти идентичны натуральным: они имеют ту же химическую формулу, что и сахара, содержащиеся во фруктах, ягодах, меде. И добывают их из природных источников: свеклы, тростника, кукурузы.

Тем не менее промышленные сахара – это совсем другая история!

А знаете ли вы, что вполне легально выращивается несколько разновидностей генетически модифицированной сахарной свеклы? Впрочем, это не имеет особого значения. Опасность таких генетических экспериментов ничтожна по сравнению с колоссальным вредом, причиняемым самим сахаром, даже если предположить, что он сделан из абсолютно натурального тростника или свеклы. Конопля, например, тоже вполне обычное растение, да и наркотик диметилтриптамин (ДМТ) натуральней некуда, ведь по химическому составу это аналог серотонина. Но несмотря на это, получаемый из природного сырья ДМТ – мощнейший галлюциноген, находящийся в том же списке запрещенных веществ, что и героин. Кстати, в отличие от ситуации с сахаром, государство со всеми его силовыми структурами строго следит за происхождением, распространением, дозировкой и целью приема героина. Ведь героиновый наркоман угрожает стабильности общества, а углеводный наркоман приносит государству одну лишь прибыль (в том числе и как потенциальный клиент для медицинской индустрии).

Надо усвоить главное: сахар не продукт питания, а химическое вещество в чистом виде, добавляемое в пищу для улучшения вкуса. Это вещество можно получить разными способами: из нефти, газа, древесины, свеклы. Просто выгоднее всего производить его, перерабатывая сахарный тростник.

Что касается пищевой зависимости, то многие не воспринимают ее всерьез. «Ешьте, что хотите, и ни о чем не думайте! Все когда-нибудь умрем!» Человек разумный понимает, что здоровье – это его собственность, его бизнес, его гарантия долгой, счастливой жизни. Для дикаря же понятие «здоровье» имеет абстрактный смысл, его любимые выражения: «Лучше бы я этого и не знал!» и «Если знать, из чего это делают, то тогда и есть ничего нельзя!» – Такая философия порождается зависимостью и ограниченностью интеллекта.

Замечали, к какой пище вас обычно тянет осенними вечерами, когда мало солнца? К сладкой и жирной! Именно такая еда приносит в это время года максимум удовольствия и поднимает настроение. Она содержит мало клетчатки, поэтому углеводы из нее быстро всасываются в кровь, что сопровождается выбросом гормонов счастья – эндорфинов – и дарит нам желанное чувство умиротворения и расслабленности. Съел кусок тортика, и приятная нега заскользила по венам, наполняя все тело покоем, снимая агрессию и унося прочь напряжение прошедшего дня.

Оказывается, избыток инсулина, образующийся в ответ на быстрое и интенсивное насыщение крови глюкозой, способствует образованию гормона радости – серотонина. В течение 15 минут после съеденного куска торта многие испытывают полное блаженство. Но затем выработка серотонина уменьшается, особенно у людей, склонных к депрессии, и настроение постепенно портится, возникает напряжение, раздражение, злость. И так до следующей «дозы» сладкого наркотика. Таким образом развивается углеводная зависимость уже на эндорфинном уровне, которая, кстати, мало чем отличается от алкогольной и наркотической.

Вы сами, не понимая этого, «сажаете» себя на тортики, конфетки и печенюшки, как наркоман – на героиновую иглу!

Кстати

Заболеваемость сахарным диабетом в последнее время возросла настолько заметно, что даже вялые российские депутаты задумались над тем, чтобы ввести налог на сладкую газировку. Причем не в отдельно взятом регионе, а по стране в целом. Аналитики говорят, что это только первый пробный шар. А в перспективе нас ждут налоги на всю так называемую вредную пищу. Хотелось бы верить!

Если брать опыт ряда западных стран, где такие налоги давно введены, то под понятие «вредный» могут подпасть: любой фастфуд, сладкие газированные напитки, чипсы, все продукты, содержащие маргарин, и т. п. Некоторые государства пошли еще дальше. В частности, канадские политики подумывают над тем, чтобы снабжать вредную, по их мнению, еду (например, жареную картошку) устрашающими картинками, как на сигаретных пачках. Но я думаю, что данная мера малоэффективна, по крайней мере в России. Кроме смеха и раздражения, это не вызовет никакой ответной реакции. Страшилки не смогут поломать зависимость, выработанную на биохимическом уровне.

Даже излечив пациента от физической наркотической зависимости, врачи не всегда способны избавить его от личностной зависимости – непреодолимой тяги к наркотикам, дарящим мгновения блаженства. В итоге бывший наркоман частенько «пересаживается» на другой вид зависимости – нехимический, более безопасный и законный. Нередко это «адреналиновая наркомания»: увлечение экстремальными видами спорта, сопряженными с риском для жизни, приносит приблизительно тот же набор ощущений и переживаний, что и злоупотребление препаратами метамфетаминовой группы. Между прочим, самые ярые религиозные фанатики обычно получаются именно из бывших наркоманов (сразу вспоминается пресловутая фраза про «опиум для народа»).

Чаще всего в формировании зависимости участвуют эндорфины, серотонин, дофамин, ГАМК, норадреналин, ацетилхолин. Каждый из этих гормонов отвечает за определенную разновидность приятных ощущений.

✓ Эндорфины не только уменьшают эмоциональную и физическую боль, но и дарят ощущение истинного, ни с чем не сравнимого благополучия и спокойствия.

✓ Дофамин приносит чувство радости, повышает мотивацию, веру в себя и сосредоточенность, улучшает внимание.

✓ ГАМК по действию напоминает транквилизатор: он способствует релаксации и сонливости.

✓ Ацетилхолин контролирует вегетативную систему и когнитивные функции: память, внимание, координацию движений, речь, счет, мышление, работоспособность.

✓ Серотонин работает как природный антидепрессант. Его избыток обычно вызывает панику, а недостаток – депрессию.

✓ Норадреналин подавляет ощущение голода и усиливает сердцебиение.

 

Для головного мозга важно, чтобы все перечисленные гормоны присутствовали в строго определенных количествах, только тогда мы сможем адекватно реагировать на ситуацию, и у нас не будет резко меняться настроение. Даже незначительные колебания в соотношении этих веществ могут приводить к депрессии, тревожности, раздражительности, агрессивности, плаксивости, а также провоцировать низкую концентрацию внимания, нарушения памяти, бессонницу, гиперреактивность и тягу к веществам или продуктам, помогающим избавиться от этого состояния. Последнее свойство способствует возникновению стойкой зависимости.

Различные психотропные вещества и некоторые продукты питания способны на время изменять баланс эндорфинов в мозгу, стимулируя их повышенную выработку, либо замещать эти гормоны, имитируя их действие.

К примеру, сахар и алкоголь усиливают выброс дофамина, ГАМК, серотонина и др. Героин и другие опиоиды имитируют работу эндорфинов. Марихуана и шоколад действуют как анандамид. Никотин влияет на обмен ацетилхолина. И так далее.

Когда поступающие извне психотропные препараты или продукты с аналогичным эффектом воздействуют на мозг, он прекращает или снижает производство собственных эндорфинов и подавляет чувствительность рецепторов к ним. Поскольку теперь мозг не производит в должном количестве собственные гормоны удовольствия, он становится зависимым от их систематического поступления из других источников. Это и означает привыкание – зависимость.

Есть немало людей, у которых в норме вырабатывается достаточно много серотонина и активность центров удовольствия постоянно повышена – изначально, от природы. Такие оптимисты обычно создают вокруг себя атмосферу веселья, легко переносят жизненные невзгоды, долго не горюют и всегда находят выход из трудной ситуации. Им не нужен обильный ужин или сладкое пирожное, чтобы поднять себе настроение.

Но у большинства из нас работа центров удовольствия нарушена, из-за чего невольно возникает тяга к сладкому и жирному. Пессимисты легко впадают в панику и депрессию, плохо переносят стрессы, а по вечерам, как правило, им хочется сладенького.

К сожалению, типичного сладкоежку, решившего навсегда «завязать» со своей пагубной страстью, ждут вполне реальные ломки.

Если нам него-то очень сильно хочется, значит, нам этого не хватает. Бесполезно бороться с подобным желанием, не поняв, почему и чего именно нам не хватает и не решив проблему в принципе.

Надо признать: когда человек затягивается сигаретой, нюхает кокаин или употребляет сладости, он удовлетворяет наркотический тип желания. То есть, удовлетворяя такое желание, он одновременно подкрепляет и увеличивает вероятность его появления в будущем. Другими словами, все понимают, что желание было удовлетворено ненадолго: спустя некоторое время курильщику, например, опять захочется курить, и он непременно затянется новой сигаретой. Все наркотические пристрастия выглядят одинаково: вначале желание, потом поступок, его удовлетворяющий (чем и подкрепляется зависимость), затем возникновение очередной волны желания и т. д. Положение с развитием углеводной зависимости как у нас, так и за рубежом, на мой взгляд, носит характер «сахарной эпидемии». На фоне отказа от употребления быстрых углеводов многие мои пациенты отмечали у себя появление внутренней напряженности и дискомфорта, которые быстро нарастали на протяжении нескольких дней. И потом, как правило, неизбежно наступал срыв. Далее следовало непродолжительное состояние блаженства на грани экстаза. Затем наступали депрессия, сожаление, слезы, самобичевание, после чего история повторялась снова.

При этом производители продуктов-«наркотиков» всячески стараются замять любые попытки объяснить людям, что те давно уже «сидят на углеводной игле».

Кстати

Американская кардиологическая ассоциация опубликовала доклад, в котором говорилось, что в 2010 году 25 тыс. человек умерли по причинам, связанным со злоупотреблением сладкими газированными напитками. В 2012 году биотехнологические компании США и корпорации Pepsi и Coca-Cola потратили миллионы долларов на то, чтобы в Калифорнии не был принят закон об обязательном указании предупреждающей информации на упаковках.

Почему до сих пор очень сложно добиться правильных, честных стандартов маркировки продуктов? Потому что производители всячески уклоняются от этого. Они не хотят сообщать, что же потребители получают на самом деле под видом привычной и безопасной еды. Если бы к сладостям применяли те же стандарты безопасности, что и к пресловутым легким наркотикам, то продукты, содержащие сахара, продавались бы отдельно от классических натуральных продуктов и имели бы на своих упаковках предупреждение от Минздрава. И их могли бы купить только совершеннолетние граждане (как в случае с сигаретами и алкоголем), отдающие себе отчет в том, что за все удовольствия в жизни приходиться платить.

Кстати

В 2008 году ученый Барт Хоубел из Принстонского университета доказал существование истинной наркотической зависимости от больших доз сахара классическим научным способом – на лабораторных крысах. Первоначально потребление сахара сопровождалось у грызунов выбросом дофамина. Через определенное время его уровень снижался, и крысы начинали есть все больше и больше сахара. Резкую его отмену они переживали очень тяжело. Все это говорит о явных признаках приобретенной зависимости. Этих крыс пытались заместительно «лечить» алкоголем. И чем больше грызуны привыкали к сахару, тем чаще они начинали потреблять и предлагаемый им алкоголь и тем реже были склонны привычно обследовать вольеры, в которых жили. Обычно крысы неустанно обследуют принадлежащие им территории. Однако активность подопытных животных снижалась и сводилась лишь к поискам наркотика – сахара. Когда доступ к нему возобновлялся, крысы пожирали его еще больше, чем раньше. Таким образом, автор исследования сделал неутешительный вывод: сахар способен оказывать долговременный наркоподобный эффект на головной мозг.

Искусственно стимулируя выброс гормонов удовольствия, мы сами порождаем углеводную зависимость. Хитрюга-мозг быстро улавливает связь между поступлением в организм сладостей и выработкой эндорфинов (дофамина и серотонина) и, «включая» депрессию, незамедлительно требует дополнительного поступления пищи, содержащей триптофан или глюкозу. А желательно и то и другое одновременно. Поэтому и появляются люди, которые буквально «подсаживаются» на обычный шоколад.

Фактически сахар способен действовать именно как легкий наркотик, то есть вещество, прием которого увеличивает риск приобщиться к более мощным наркотическим средствам. Точно так же, как употребление слабоалкогольных напитков повышает вероятность того, что человек в будущем станет пить высокоградусное спиртное, а курение марихуаны делает более вероятным последующий переход к кокаину или героину.

Наиболее богаты триптофаном продукты, которые почти целиком состоят из углеводов: хлеб, бананы, шоколад, а также чистые углеводы: столовый сахар или фруктоза. Таким образом, подтверждается бытующее представление о том, что сладкоежки и полные люди добродушнее, чем худые.

Теоретически вполне можно предположить, что у большинства из нас имеются все шансы приобрести подобную сахарную зависимость. Радует в этом случае только одно: баланс эндорфинов при пищевой зависимости, в отличие от наркотической, довольно легко восстанавливается с помощью правильного питания и физических нагрузок.

О том, что сахар вреден, было известно давно. В далеком 1957 году доктор В. Мартин дал общее определение токсичной пищи: «Это вещество, которое не переваривается или накапливается в теле, что приводит или может привести к развитию заболеваний». Он же охарактеризовал рафинированный сахар как настоящий токсин, поскольку тот лишен «жизненной силы», витаминов и минералов. Все, что есть в таком продукте, – рафинированные углеводы. Но, несмотря на этот факт, с тех пор потребление сахара выросло в десятки раз, а редкие прежде атеросклероз, рак и диабет возглавили список самых смертоносных заболеваний нашего времени.

Поджелудочная железа, вырабатывающая инсулин для регуляции уровня сахара в крови, не способна обслуживать чрезмерные аппетиты сладкоежек. Даже у не страдающего диабетом человека кондитерские изделия нарушают обмен веществ, что приводит к подавлению иммунитета и провоцирует множество заболеваний – от сердечно-сосудистых до онкологических и болезни Крона.

 

Из истории сахара

Началось все с древних индийцев. Именно они в середине первого тысячелетия до нашей эры научились выпаривать воду из сока сахарного тростника, получая таким образом тростниковый сахар. А само наименование продукта происходит от санскритского слова «саркара», что переводится как «гравий, песок» (отсюда и название пустыни Сахара).

Полученный продукт поначалу использовали только в качестве лекарства. Лишь спустя некоторое время люди начали к нему привыкать и подслащивать различные блюда. Индийцы тогда поступили мудро: они не стали засевать весь Индостан сахарным тростником, чтобы в изобилии целыми днями вкушать кондитерские изделия. Вероятно, индийскую экосистему спасли обилие сладких фруктов и обыкновенная лень.

Через несколько сотен лет плантации сахарного тростника появились в Китае, а затем и в Персии. Там сахар считался редким и дорогим продуктом, поэтому использовался преимущественно в медицине: им подслащивали горькие лекарства и высушивали раны (и так было еще двести лет назад). Гален, главный медицинский авторитет поздней античности, рекомендовал sakcharon (таков греческий вариант этого слова) из Индии и Аравии как средство от болезней желудка, кишечника и почек.

Но как только сахар распробовали прогрессивные европейцы, лишенные изобилия разнообразных фруктов, наступила эпоха сахаромании, которая продолжается по сей день. Уже через несколько лет одержимость сладкими кристаллами достигла такой мощи, что специально для их быстрого и масштабного производства в Европе даже возродили рабство по древнеримскому типу.

По-видимому, первое упоминание о сахаре относится ко времени похода в Индию Александра Македонского. В 327 году до н. э. один из его полководцев, Неарх, докладывал: «Говорят, что в Индии растет тростник, дающий мед без помощи пчел; будто бы из него можно также приготовить опьяняющий напиток, хотя плодов на этом растении нет».

Персы переняли от индусов привычку к употреблению сахара и при этом немало сделали для усовершенствования способов его очистки.

Арабы с VII по IX век принесли в Средиземноморье культуру сахарного тростника. А затем через несколько столетий вернувшиеся из Святой Земли крестоносцы познакомили с сахаром всю Западную Европу. В результате столкновения двух этих великих экспансий Венеция, оказавшаяся на перекрестке торговых: путей мусульманского и христианского мира, стала в конечном итоге центром европейской торговли сахаром и оставалась им на протяжении более 500 лет. В начале XV века португальские и испанские моряки распространили культуру сахарного тростника на острова Атлантического океана. Его плантации появились сначала на Мадейре, Азорах и островах Зеленого Мыса.

В 1506 году Педро де Атъенса приказал посадить сахарный тростник на Санто-Доминго (Гаити). Таким образом эта культура проникла в Новый Свет и всего за каких-то 30 лет после ее появления в Карибском бассейне она распространилась там настолько широко, что стала одной из главных: в Вест-Индии, которую и по сей день называют «сахарными островами». Роль производимого здесь сахара быстро росла с увеличением спроса на него в странах Северной Европы, особенно после того, как в 1453 году турки захватили Константинополь и значение восточного Средиземноморья как поставщика сахара резко упало.

С распространением сахарного тростника в Вест-Индии и проникновением его культуры в Южную Америку требовалось все больше рабочих рук для его выращивания и переработки. Туземцы, пережившие вторжение первых европейских завоевателей, оказались мало пригодными для эксплуатации, и плантаторы нашли выход в завозе рабов из Африки. В конце концов производство сахара оказалось неразрывно связанным с рабовладельческой системой и порождаемыми ею кровавыми бунтами, потрясавшими острова Вест-Индии в XVIII и XIX вв.»

Источник: «Энциклопедия Кольера»

И ведь что интересно: масштабное использование рабского труда само по себе дело довольно хлопотное, поэтому европейцы в свое время – еще на заре Средневековья – отказалась от него. Отнюдь не из гуманистических побуждений, а из-за простой нерентабельности. И они вынуждены были вернуться к нему через тысячу лет не ради экзотических картофеля, томатов или кукурузы. Даже не ради дорогих восточных специй. А из-за нового наркотика – сахара.

Энтузиазм, с которым европейцы создавали рабовладельческие плантации сахарного тростника, сравним лишь с упорством современных наркопроизводителей, уверенных в своей баснословной прибыли.

Еще 25 лет назад доктор Дженис Фелпс в своей знаменитой книге «Скрытая наркомания» дала вполне правдоподобную, впечатляющую и достоверную характеристику углеводной зависимости: «Люди, о которых мы пишем, – это люди с синдромом пристрастия, действительно пристрастившиеся к одному из самых сильных веществ, которое только можно найти везде и всюду, – к рафинированному сахару. Их пристрастие к сахару – это реальная, вредная, весьма губительная для здоровья привычка, столь же изнуряющая, как и пристрастие к любому другому веществу. Как и во всяком пристрастии, в случае необеспечения себя этим веществом они страдают явно опознаваемыми симптомами лишения; как и во всяком пристрастии, процесс утоления их физиологического голода химическим веществом разрушителен для тела; и как и во всяком пристрастии, может наступить момент, когда обеспечение веществом станет столь же мучительным, как и лишение его. Цикл химической зависимости укоренится и станет невыносимым!»

Эту цитату я взял не из оригинала, а из книги американского этноботаника и философа Теренса Маккенны «Пища богов» (в переводе Р. К. Сергачева). В ней дан весьма своеобразный анализ истории взаимоотношения человечества с различными психоактивными веществами.

Сам Маккенна высказался о сахаре так: «Злоупотребление сахаром – привычка, менее всего обсуждаемая в мире и наиболее распространенная. И это одна из тяжелейших привычек к искусственному удовольствию. Приверженцы сахара могут придерживаться постоянного потребления в умеренных количествах, а могут быть и такими, что наедаются до отвала. Примерами серьезности пристрастия к сахару служат субъекты, способные в избытке поглощать насыщенную сахаром пищу, а затем вызывать рвоту или пользоваться слабительным, чтобы позволить себе съесть сахара побольше. Представьте себе, что бы произошло, если бы подобная практика была связана с героином. Насколько более одиозным и коварным оказалось бы тогда его потребление!»

Так что у нас с вами есть все основания сравнивать плантаторов Вест-Индии с наркоторговцами. Рабовладельцы поставляли на рынок сахарные головы не для того, чтобы обеспечить продуктами питания голодающее население Европы. Первоначально дорогой сахар был доступен лишь сытой элите. Приятный вкус и чувство легкой эйфории от резкого прилива энергии сделали свое дело, и избалованная аристократия сразу же пристрастилась к сахарозе, а кондитерская отрасль стала развиваться гигантскими темпами.

В России первый законодательный акт о производстве сладкого продукта появился 14 марта 1718 года. Указ, изданный Петром I и обращенный к московскому купцу Павлу Вестову, гласил, что сахарный завод будет содержаться на средства купца и продаваться яство будет свободно.

Естественно, поначалу сахар на отечественном рынке (как и любая заморская диковинка) был очень дорогим, и тем не менее он вызывал большой интерес. Чайная ложка сахара стоила порядка одного доллара в пересчете на современные деньги. На эту сумму тогда можно было купить корову. Поэтому купцы относились к сахарку с должным почтением и уважением. Для употребления сахара даже придумали специальные щипчики, серебряные ложечки, сахарницы и ситечки. Бедным людям оставалось довольствоваться сахарным сиропом, собранным со стенок сосудов, в которых привозили тростниковый сырец.

Полномасштабное производство сахара началось только в 1748 году, когда немецкий ученый Андреас Маргграф разработал технологию его получения из особой разновидности свеклы. И лишь в начале XIX века этот продукт стал дешевым и общедоступным. Именно с тех пор сахар начали включать в большинство рецептов из поваренных книг. Чуть позже, когда произошла очередная индустриальная революция, научились получать чистый сахар, который стал еще дешевле и доступнее.

Вся современная пищевая индустрия нацелена на то, чтобы выпускать как можно больше сладких рафинированных продуктов с ярко выраженным вкусом. Ведь пытаясь продать тот или иной продукт, производители преследуют только две цели:

✓ чтобы вы не прошли мимо и купили продукт;

✓ чтобы через некоторое время вы вернулись и купили его снова.

Наслаждение, которое нам дарят сладости, постоянно подчеркивается и смакуется в многочисленных рекламных роликах. В них зрителям бесконечно демонстрируют женщин, которые кладут в рот кусочки шоколада, томно прикрыв глаза. И эхом в голове отзывается рекламный слоган: «Вы можете себе это позволить! Вы это заслужили!» Конечно, не зря на рекламу тратятся баснословные деньги. Цели своей она планомерно достигает: скажем, американцам потребление продуктов, в которые добавлен сахар, ежегодно обходится более чем в 50 миллиардов долларов (и это только сумма выплат по счетам дантистов, ведь стоматологическая индустрия тоже извлекает неслабую прибыль из запрограммированного пристрастия населения к сладостям).

Уже в позапрошлом веке научно доказали вред от злоупотребления сахаром, но лишь совсем недавно в обществе возникло стремление к тому, чтобы избавиться от этой пагубной зависимости. Причем многие с удивлением обнаруживают, что ограничивать себя в сладком они не могут: резкий отказ приводит к ощутимому синдрому отмены, которого не бывает при отказе от рыбы, мяса и даже хлеба!

На возникшее желание сократить потребление сахара пищевая индустрия, как всегда, шустро отреагировала массовым выпуском сахарозаменителей. Сахарин, полученный в XIX веке из отходов металлургической промышленности, стал настоящим прорывом в области производства синтетических подсластителей.

Выводы

✓ Сахар – это не продукт питания, а всего лишь химическое вещество, меняющее вкус еды.

✓ Нас приучают к сахару сызмала. Сахар – это первое, что попадает в рот новорожденного, ведь молоко матери содержит лактозу. В дальнейшем сладкий вкус прочно ассоциируется у нас со спокойствием и умиротворенностью.

✓ Вследствие любого дискомфорта, волнения, переживания уровень серотонина естественным образом снижается, а сладкое и жирное стимулируют его выработку. При употреблении сладких продуктов неизменно повышается уровень сахара в крови. Когда он падает и действие серотонина заканчивается, возникает углеводная жажда, которая заставляет нас вновь и вновь поглощать сладости.

✓ Стимулируя таким образом выброс эндорфинов, мы сами порождаем и поддерживаем у себя зависимость от сахара. Мозг быстро улавливает связь между поступлением в организм сладостей и выработкой эндорфинов (дофамина и серотонина) и начинает постоянно требовать пищу, содержащую триптофан или глюкозу.

✓ Углеводная зависимость сродни наркотической.

✓ Когда-то сахар был чрезвычайно дорогим продуктом и его могли себе позволить лишь очень состоятельные люди. Сегодня этот сладкий наркотик доступен повсеместно, что еще больше способствует нарушению углеводного обмена.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться: