И мадзинистам удалось посеять в наших рядах уныние . А ведь не каждый настолько закален , чтобы не упасть духом и решительно идти вперед , выполняя свой долг .

Около четырех часов дня слух , что французская колонна в количестве двух тысяч солдат Бонапарта напала на нас с тыла , нанес последний удар стойкости наших волонтеров , но это был ложный слух . В действительности , это был экспедиционный корпус Де Фальи , прибывший на поле боя для поддержки обессиленных и разбегавшихся папских солдат . Итак , столь доблестно вновь занятые нами позиции мы опять оставили , а толпа бегущих запрудила дорогу . Напрасно мой голос и голоса моих отважных офицеров призывали их остановиться . Напрасно ! Мы охрипли от крика и брани . Напрасно ! Все бежали по направлению Монтеротондо , бросив одно орудие , которое лишь на следующий день попало в руки неприятеля , оставив на произвол судьбы горсточку мужественных волонтеров , продолжавших из окон истреблять врага . Когда противник отступает , любой становится храбрым — так случилось и с нашим неприятелем . Папские вояки , ранее улепетывавшие от нас , теперь , поддержанные французскими колоннами , осмелев , снова двинулись вперед . Мы отступали , а они жали нас и своим отличным оружием наносили нам большие потери убитыми и ранеными .

Французы , которых мы сначала приняли за папских солдат , также перешли в наступление со своими эффективными ружьями «Шасспо» ⁸ , осыпая нас градом пуль , к счастью больше нагонявших страх , чем причинявших смерть . О , если бы наши юноши вняли бы моему голосу и удержали бы позиции , — это легко было сделать без особого риска , — которые мы вновь заняли в Ментане и ограничились бы их обороной , тогда , пожалуй , день 3 ноября стал бы одним из самых славных дней итальянской демократии , невзирая на отсутствие столь многого и на такое незначительное число людей , какое было у нас в Ментане ⁹.

Во многих предыдущих сражениях мы до самого конца дня были в роли проигрывающего бой , но благосклонная к нам судьба вновь бросала нас на победный путь . 3 ноября в четыре часа пополудни мы были в Ментане хозяевами на поле боя и если бы мы сохранили еще хоть один час стойкость , тем более , что надвигалась ночь , весьма вероятно , что наши враги отступили бы к Риму , поскольку им трудно было бы оставаться на своих позициях вне Рима , зная , что ночью мы не дали бы им ни минуты покоя .

Около пяти часов пополудни все наши части , за исключением защитников Ментаны , находившихся в домах , в беспорядке отступили к Монтеротондо ; едва удалось занять с несколькими сотнями бойцов сильную позицию капуцинов . Уже не было орудийных боеприпасов ; в небольшом количестве остались патроны для ружей . Все склонялись к тому мнению , что отступление к перевалу Корезе неизбежно .

С высоты башни замка в Монтеротондо я убедился , что весть о двух тысячах французов , якобы идущих на нас по римской дороге , чтобы напасть с тыла , была ложной , а ведь об этом сообщали мне многие во время

342

сражения . Кажется невероятным , что нечто подобное может случиться , к все же такое случается . Даже многие из моих офицеров , заслуживающих полного доверия , убеждали меня , что слышали об этом . И в пылу сражения такой слух распространялся . Попробуйте в таких затруднительных обстоятельствах узнать , откуда идет этот слух , от которого веет черным предательством . Тем временем этот слух распространялся с быстротой молнии , приводя бойцов в уныние . Людская злоба ! О , сколько же еще таких коварных и злобных людей в итальянском обществе , столь развращенном духовенством и его приспешниками , от которых надо Италию очистить .

Любое воинское подразделение должно иметь свою полевую жандармерию . Однако у волонтеров столь сильно презрение ко всякого рода полиции , что весьма трудно и , пожалуй , даже невозможно , ее организовать .

3 ноября с наступлением темноты мы отступили к перевалу Корезе *. Остаток ночи мы провели на римской территории , расположившись в остерии и вокруг нее . Несколько командиров сообщили мне , что одна часть бойцов не хочет бросать оружие , а готова снова испытать судьбу , но утром я убедился , что таких не существовало . Утром 4 ноября бойцы сложили на мосту оружие , сдав его , и безоружные перешли через мост на территорию , не принадлежавшую Папскому государству .

Моей благодарности заслуживает генерал Фабрици , мой начальник штаба , которому я поручил принять необходимые меры по разоружению . Этот доблестный ветеран , борец за независимость Италии , проявивший на поле боя у Ментаны обычную свою храбрость , сломленный усталостью и долгими годами сражений , в сопровождении бойцов был перевезен в Монтеротондо после того , как словом и своим личным примером воодушевлял наших людей исполнить свой долг . Полковник Карава , командовавший у Корезе полком итальянской армии , бывший в предыдущих походах подчиненным мне офицером , проявил к нам достойное похвалы отношение . Он принял меня очень дружественно , сделал для меня и волонтеров все , что было в его силах , и предоставил железнодорожный конвой , чтобы доставить меня во Флоренцию . Но указания правительства были иными .

Депутат Криспи , который вместе со мной находился под присмотром конвоя , полагал , что нет никаких оснований подвергать меня аресту . Я держался противоположного мнения , зная с кем имею дело . Приняв к сведению мнение своего друга , поскольку ничего иного не оставалось в обществе конвоиров , я продолжал путь к столице . В пути пришлось столкнуться с обычными неприятностями , на которые власти были мастера : карабинеры , берсальеры , страхи и т . д . Меня везли на всех парах и наконец водворили на мое старое место заключения в Вариньяно ¹⁰, откуда мне разрешили вернуться на Капреру .

* Мост у Корезе отделял тогда Римскую область от остальной Италии .

Книга пятая

Глава 1

ФРАНЦУЗСКАЯ КАМПАНИЯ, 1870—1871 гг.

Тем, у кого хватит терпения читать эти строки, я укажу на одно обстоятельство, которое покажется необыкновенным, но оно действительно имело место, и предоставляю самому читателю делать свои заключения.

Если я после своего возвращения в 1848 г. в Италию из Америки не заслужил милости Савойской монархии — это понятно; то, что я вызвал неприязнь к себе со стороны всех ее прислужников — начиная от премьерминистра, генералов армии и до последнего швейцара, тесно связавших свою судьбу с этой монархией,— это тоже было нормальным явлением, учитывая положение вещей и этих людей.

Но я не могу объяснить себе, чем вызван немилостивый прием, оказанный мне людьми, которые по праву называются светочами новейшего периода итальянского Рисорджименто, чьи заслуги в этой области общепризнаны, как например, Мадзини, Манин, Гуеррацци и некоторых их друзей К

Такая же участь постигла меня и во Франции в 1870 и 1871 годах. И тем не менее, подобно Италии, я и во Франции встретил со стороны населения восторженный прием, конечно, далеко превосходящий мои заслуги.

Правительство национальной обороны, состоявшее из трех честных людей, вполне заслуживающих доверия страны, правда, приняло меня, навязанного ему в силу событий, но холодно и с явным намерением, как это неоднократно бывало в Италии, лишь использовать мое бедное имя, а по существу лишить меня необходимых средств и возможностей, которые могли бы сделать мое содействие полезным. Лично Гамбетта, Кремье, Гле-Бизуан² были со мной приветливы, но как раз Гамбетта, от которого я должен был ожидать, если не личной симпатии, то по меньшей

344

мере активной и энергичной помощи, в течение долгого, столь драгоценного времени, забыл о моем существовании.

В первых числах сентября 1870 г. было провозглашено временное правительство Франции. Уже 6-го я предложил свои услуги этому правительству, которое всегда стыдилось открыто объявить себя республиканским. Целый месяц я не получал ответа от французского правительства; драгоценное время, в течение которого можно было многое сделать, было потеряно или сделаны пустяки. И здесь уместно повторить: народы, являющиеся хозяевами своей судьбы, как это произошло во Франции и Испании в сентябре³, последовательно допускают огромную ошибку, не ставя во главе правительства одного честного человека — пусть его именуют диктатором или еще как-нибудь. Но обязательно одного, единственного; не следует прибегать к правительству со многими избранниками, особенно учеными -мужами, ікоторые большую часть своего времени тратят на резолюции, вместо того, чтобы быстро действовать, как того требуют обстоятельства.

Во Франции дело обстояло еще хуже: вместо одного правительства, с участием многих лиц, было два⁴. И все знают, каковы были результаты этой порочной системы. Будь избрано одно правительство, то, несомненно, оно и генеральный штаб действовали бы согласованно, т. е. дело обстояло бы так, как у пруссаков, что дало им огромное преимущество над противником. И вместо Вавилона⁵' Франция имела бы сильное правительство.

Лишь в начале октября я узнал, что Франция приняла мое предложение; этим я обязан одному только генералу Бордону, приехавшему за мной на Капреру на пароходе «Билль де Пари», где капитаном был Кудрей. На этом пароходе я отправился в Марсель, куда прибыл 7 октября 1870 г.

Эсквиро, префект этого прославленного города, и восторженное население устроили мне торжественный прием; меня уже ждала телеграмма временного правительства из Тура, вызывавшая меня немедленно туда. Приехав в Тур, я нашел там Кремье и Гле-Бизуана — об?, они очень симпатичные и, полагаю, честные люди, но не того калибра, однако, чтобы спасти Францию от того ужасного несчастья, в которое вверг ее Бонапарт; к тому же они были приверженцами порочного образа правления, при котором, даже обладая способностями и желанием сделать что-либо хорошее, это совершенно невозможно. Гамбетта, прилетевший на следующий день на воздушном шаре, привел в движение инертную до этого правительственную машину, оживил ее, раздобыл огромные средства. Но и ему оказались не по плечу имевшие место события — то ли по причине порочного правительства, ошибочно доверившего руководство создающейся новой армией тем же деятелям империи, которые погубили прежнюю армию; то ли из-за отсутствия должного опыта в столь ужасающих обстоятельствах.

В Туре я потерял много времени из-за нерешительности правительства и намеревался уже вернуться домой, так как понял, что оно, как я уже говорил, хочет только использовать мое бедное имя и ничего более.

345

Мне собирались предложить заняться организацией нескольких сотен итальянских волонтеров , находившихся в Шамбери и Марселе . В конце концов , после долгих пререканий с этими синьорами я , наконец , отправился в Доль , чтобы собрать представителей многих национальностей , которые должны были образовать ядро будущей Вогезской армии .

После Седана пруссаки наступали на Париж , и вполне понятно , что они на своем левом фланге , куда просачивались французские солдаты новых призывов , должны были держать фланговые отряды , которые неоднократно появлялись в окрестностях Доля , где было размещено небольшое количество собранных мною плохо экипированных и вооруженных людей , находившихся еще в стадии организации . Тем не менее , у нас не было недостатка в энергии и решительности . Мы заняли позиции сначала в Мон - Роллан , а затем в лесу Серр , так что пока мы там находились , Доль был в безопасности . Поскольку вражеская армия двигалась на Париж , то , конечно , следовало держать ее под угрозой по крайней мере вдоль всего фронта от Рейна до столицы Франции . Это поняло правительство Национальной обороны , которое направило в Вогезы значительную часть французских стрелков и генерала Камбриеля с тридцатью тысячами солдат нового призыва , подвижные войска , затем несколько батальонов старой армии и несколько орудий .

Но все эти воинские силы были отброшены из Вогезов к Безансону превосходящими силами противника , когда мы находились еще в Доле . Ординер , префект Безансона , дважды телеграфно просил меня прибыть к нему с тем , чтобы принять необходимые меры для предотвращения развала этих воинских частей .

Синьор Ординер намеревался собрать под моим командованием остатки войсковых частей всего департамента . Все они , равно как и население Безансона , приняли меня с тем же восторгом , как и в Италии . Но прибывший вскоре Гамбетта решил , что необходимо объединить командование всеми силами и доверил генералу Камбриелю командование всеми частями восточного фронта . Нужно заметить , что генерал Камбриель настаивал на предоставлении ему отпуска для лечения полученного им ранения в голову , которое его сильно беспокоило . В ноябре я получил из Доля приказ передислоцироваться с моими людьми в Морван , которому противник угрожал так же , как и металлургическому предприятию Крезо . Я избрал Отен для моего главного штаба . Жители были сильно напуганы приближением пруссаков , почему и решили бросить в речушку Арру единственные два орудия .

С прибытием итальянцев под командой Танара и Равелли , небольшого числа испанцев , греков и поляков , а также нескольких батальонов мобильных отрядов постепенно наметился рост численности ядра наших частей .

Формирование нашей артиллерии началось с нескольких гаубиц , затем мы получили две батареи , каждая из четырех полевых орудий . Мы сформировали несколько конных проводников , в основном итальянцев , число

346

Которых все увеличивалось , а к концу войны дошло до двух полных кавалерийских эскадронов . Точно так же обстояло дело с французской кавалерией — вначале она насчитывала всего один отряд конных стрелков из тридцати солдат , а к концу войны она уже составляла целый эскадрон .

Были организованы три бригады : первой командовал генерал Бозак , второй — полковник Дельпеш , который потом был передан в распоряжение полковника Лоббиа , а третьей — Менотти ⁶.

Несколькими ротами вольных французских стрелков командовали : одной — подполковник Удолине , другой — подполковник Браун , третьей — подполковник Груши , четвертой — подполковник Лост , пятой — майор Ординер ; все эти роты , за исключением роты Брауна , были подчинены Менотти и входили в состав его третьей бригады .

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: