Постабортная психологическая травма и политика

До 1960-х годов исследователи психологических последствий прерывания беременности «практически все без исключе­ния считали, что аборт неизбежно приводит к психологиче­ской травме и представляет серьезную угрозу психическому здоровью»⁶. Однако в конце 1950-х годов сторонники контро­ля за рождаемостью направили свои силы на изменение госу­дарственных законов о контроле над рождаемостью и абортах. Огромные средства таких спонсоров, как Фонд Рокфеллера, были направлены на программы по ограничению рождаемо­сти. Новые финансовые потоки использовали для исследова­ний, доказывающих безопасность прерывания беременности. Затем было прекрасно организовано изменение представлений в социальной, политической и научной сферах. К концу 1960-х годов, когда страх перенаселения стал максимальным, а «свобод­ная любовь» и феминизм становились все более популярными, Американская медицинская ассоциация (АМА), Американская психиатрическая ассоциация (АПА) и Американская психоло­гическая ассоциация резко поменяли свои прежние «противо-абортные» взгляды. Излагая результаты новых исследований, которые «доказывали», что аборт является безопасным, эти ас­социации активно поддерживали отмену законов, запрещаю­щих прерывание беременности.

После решения американского суда по делу «Роу против Уэйд»* в 1973 году отношение этих профессиональных органи­заций к абортам не изменилось. Они по отдельности и все вместе лоббировали свои интересы и судились против любых законов, которые ограничивали работу абортариев. С этой целью они по­следовательно доказывали, что аборт настолько безопасен, что государственные ограничения для работы таких клиник излиш­ни и что уведомление родителей о предполагаемом прерывании беременности не нужно и даже опасно для здоровья женщин.

Однако в конце 1970-х годов несколько женщин, переживших серьезные эмоциональные и медицинские последствия абортов, объединились в группу под названием Обманутые Женщины**. Эта группа не имела никакого общенационального значения до 1982 года, когда Нэнсио Манн организовала группу под на­званием \Уотеп Ехр1о11е(1 Ьу АЪогИоп (ШЕВА), которая предла­гала программы групповой психотерапии и консультирование с женщинами, столкнувшимися с аналогичными проблемами.

Нэнсио Манн сама пережила чрезвычайно травматизирую-щее событие, когда пошла на солевой аборт во втором триме­стре беременности в 1974 году. Во время аборта она, по сути, родила совершенно нормально сформировавшуюся девочку. После этого Нэнсио 4 года употребляла наркотики, страдала от бессонницы, у нее были сексуальные нарушения, разрушен­ные отношения, опасное для жизни поведение, суицидные по­пытки. Однако она в конце концов нашла себе пристанище в Церкви и кардинально поменяла свои взгляды. Следующие 4 года она стремилась найти других женщин, которые, как она полагала, тоже страдали после абортов. Она начала выступать публично, и за год УУЕВА объединила тысячи женщин и ор­ганизовала филиалы во всех 50 штатах. В течение последую­щих 10 лет ^ЕВА стала разделяться на множество отдельных организаций. Ныне в США действует много организаций по поддержке женщин, переживших аборт, многие из них были основаны бывшими членами \УЕВА.

Образование \УЕВА стало началом женского общественного движения помощи тем, кто получил психологическую травму вследствие прерывания беременности. Обычно женщины на­чинают осознавать психологические последствия аборта и пы­таются что-то с ними делать через 8-10 лет после прерывания беременности. Видимо, неслучайно это «постабортное» движе­ние появилось именно через 10 лет после легализации абортов в США (после судебного решения по делу «Роу и уэйд»).

Приблизительно в это же самое время небольшая группа пси­хологов начала понимать, что у пациенток, которые сделали аборт, есть симптомы, совпадающие с недавно опубликован­ными критериями ПТСР. В 1981 году семейный психотерапевт Винсент Ру впервые дал определение постабортного синдро­ма (ПАС) как разновидности ПТСР⁷. В его адрес немедленно посыпались угрозы судебного разбирательства со стороны Американской психиатрической ассоциации. Она требовала де­лать специальную сноску при упоминании диагноза ПТСР после аборта: «АПА отрицает, что есть какие-либо клинические дан­ные, о существовании диагноза "постабортный синдром"»⁸.

Другой значимой вехой в ранних исследованиях пост­абортного синдрома является публикация психологом Сьюзан Стэнфорд в 1986 году своей автобиографической книги «А зав­тра я буду плакать?». Сьюзан увидела симптомы психологиче­ской травмы у своих пациенток после того, как сама перенесла тяжелейший ПАС. Чтобы помочь пациенткам, она использова­ла методики визуализации. Различные варианты этих методик сейчас широко используются для лечения ПАС. Своей книгой Стэнфорд помогла

* Кое v . У^аЛе — судебный процесс, после которого в США были легализованы аборты (прим. ред.).

** Англ.: \Уотеп Ехр1о11ес1 (прим, переводчика).

 

 

тысячам женщин осознать психологическую травму и обратиться за профессиональной помощью. Кстати, Ру и Стэнфорд встретились в 1986 году в связи с работой по ПАС. В 1988 году они поженились и затем основали Институт исследования прервавшейся беременности в городе Стретэм, штат Нью Хэмпшир.

Четвертым значительным событием в истории исследо­вания ПАС явилось основание в начале 1980-х годов проекта «Рахиль» — миссии помощи пережившим аборт в католиче­ской митрополии штата Милуоки. Это служение было основа­но Вики Торн в 1984 году, после того как она увидела признаки постабортной психологической травмы у своей близкой под­руги. Торн хотела, чтобы через проект «Рахиль» Католическая Церковь могла оказывать как психологическую, так и пастыр­скую помощь людям, перенесшим аборт. Так было получено благословение на создание большой организации для оказания помощи и поддержки тем, кто пострадал после прерывания бе­ременности. Впоследствии проект «Рахиль» стал официальным постабортным служением в сотнях епархий Католической церк­ви как в США, так и во многих других странах мира.

Однако эти первые шаги к признанию и осознанию психоло­гических последствий абортов сразу встретили сопротивление со стороны поборников прерывания беременности. Свидетельства таких женщин, как Нэнсио Манн, были названы в СМИ «плакси­выми заблуждениями небольшой кучки женщин». Сторонники прерывания беременности считали, что даже если некоторые женщины сожалеют о совершенном аборте, они сами сделали этот выбор и их сожаления не должны угрожать благополучию абсолютного большинства женщин.

Тогда же оперативно организовала отпор официальная наука. Быстро проведенные исследования с плохим дизайном, «доказывающие», что аборт совершенно безопасен, свободно появлялись на страницах журналов. Одновременно официаль­ная наука отвергала и не пропускала к публикациям исследова­ния, которые проводили доктор Ру, психотерапевты и другие специалисты, раскрывающие негативные психологические по­следствия абортов. Эта ситуация сохраняется и по сей день. В нескольких случаях редакторы открыто отказывались печатать такого рода статьи просто из-за того, что их взгляды принципи­ально расходились с выводами исследований, описанных в ста­тьях. Так было до 1992 года, пока «ТЬе ]оигпа1 о{ 5ос1а1 Тззиез»⁹, официальный журнал Американской психологической ассо­циации, не одобрил публикацию доктора Ру — определение «постабортного синдрома». В данном случае сами редакторы журнала пригласили доктора Ру предоставить статью для пу­бликации, «чтобы привнести согласие в этот особый вопрос». Остальные восемь статей в журнале были написаны сторонни­ками абортов, оппонентами Ру.

В 1980-х годах сторонники прерывания беременности про­вели новые исследования, показывающие, что большинство женщин не жалуются на «значительные» психологические проблемы в течение первых месяцев после аборта. Однако ни одно из этих исследований не изучало специально симптомы постабортного синдрома, описанные Ру. Потом оказалось, что исследования проводились в тесном взаимодействии с теми, кто делал аборты. Складывалось впечатление, что исследования были организованы так, чтобы ни в коем случае не заглядывать «слишком глубоко» и не наблюдать слишком долго за тем, как меняется жизнь женщин после прерывания беременности.

В это же время возникла новая линия обороны в защиту абортов. Уже было установлено, что значимое меньшинство женщин все-таки жалуются на негативные последствия абор­тов вне зависимости от дизайна исследования. Исследователи предположили, что у этих женщин уже была психологическая уязвимость и предрасположенность к таким реакциям еще до прерывания беременности, поэтому было бы еще хуже, если бы они выносили ребенка. Другими словами, по отношению к по­стабортной травме был использован тот же подход «сваливания всей вины на жертву», как и в случае с истерией и снарядным шоком. Только у слабых, «дефективных» женщин есть пробле­мы с адаптацией после аборта, в то же время эти исследователи настаивали, что таким женщинам было бы гораздо хуже, если бы они выносили ребенка. Высказывалась также мысль, что если бы эти «дефективные» женщины не сделали аборт, то они бы стали дефективными матерями, которые растят еще более де­фективных детей.

Однако к началу 1980-х годов организации в защиту жизни предоставили возможность женщинам и психологам говорить публично об эмоциональных последствиях прерывания бере­менности. Термин «постабортный синдром», или ПАС, был впервые представлен на слушаниях в конгрессе США в 1981 году доктором Ру. Потом его стали использовать всё шире органи­зации в защиту жизни для описания любых негативных реак­ций на аборт, и сейчас этим термином пользуются даже СМИ. Интерес к этой теме стремительно вырос в 1987 году. Президент США Рональд Рейган, с подачи одного из своих помощников, члена организации в защиту жизни, попросил главного сани­тарного врача К. Эверетт Куп подготовить доклад о физиче­ских и психологических последствиях абортов. Куп попросил избавить его от столь политически сложного задания, однако Рейган настоял. В конце концов Куп предоставил ему записку о том, что все исследования в этой области очень слабы с мето­дологической точки зрения, что он не может предоставить ни одного обоснованного свидетельства ни за, ни против абортов. Такое отсутствие официальных данных было воспринято сто­ронниками прерывания беременности как доказательство того, что организации защитников жизни нерожденных детей про­сто отпугивают женщин от абортов, которые по-настоящему не представляют опасности.

Кульминацией потока их опровержений стала публикация в 1992 году в журнале Американской медицинской ассоциации статьи «Миф о постабортном синдроме». В ней утверждалось, что постабортной психологической травмы «не существует» и что «нет никаких свидетельств о существовании синдрома постабортной травмы»¹⁰. Утверждая это, автор статьи избегает любых прямых ссылок на публикации доктора Ру и других ис­следователей, защищающих диагноз ПТСР. А несколько ссы­лок на другие работы, поддерживающие теорию «несущество­вания», были внутренне противоречивыми и искаженными (см. Приложение 2).

Вскоре после этого Американская психиатрическая ас­социация попыталась окончательно запереть дверь перед нескончаемыми попытками добиться признания существова­ния постабортной психологической травмы. В предыдущих из­даниях диагностического руководства АПА — О5М*, аборт был перечислен в списке психосоциальных стрессовых факторов. Психосоциальные факторы стресса, согласно О5М-Ш-К, могут вызвать ПТСР¹¹. В четвертой версии этого руководства, О5М-1У, опубликованной в 1994 году, АПА намеренно исключила любые ссылки на аборт, хотя «смерть члена семьи» остается в списке в качестве психосоциального стрессового фактора¹².

Несмотря на такое давление, данные о травмирующей при­роде аборта продолжают накапливаться. Всё больше психоте­рапевтов обучается лечению «несуществующего» расстройства. Постоянно растет количество женщин и мужчин, которые полу­чают психологическую помощь по поводу ПАС. Эта тенденция подпитывает новое политическое движение в виде организаций типа «Женщины под угрозой» и «Феминистки за Жизнь».

Признание травмирующего характера прерывания беремен­ности, как и в случае с истерией и снарядным шоком, стало возможным только после того, как: 1) женщины, пережившие постабортную травму, объединились в группы взаимной под­держки; 2) возникло социальное и политическое движение, которое, во всяком случае, признавало существование и поста­бортного движения, и 3) в профессиональной среде психологов и психиатров появились люди, заявляющие о разнообразных и серьезных последствиях абортов.

Кроме того, следует отметить, что постабортное движе­ние является уникальным и самостоятельным по отношению к движению в защиту жизни**. Группы защитников жизни рассматривают постабортный синдром просто как один из второстепенных аргументов против абортов. Самое главное, что основные организации рго-Ше обычно отказываются фи­нансово поддерживать исследования ПАС и психологическое консультирование при ПАС. Некоторые руководители орга­низаций рго-Ше даже заявляют, что озабоченность ПАС только отвлекает от задачи по защите права на жизнь нерожденных малышей. Куп пошел еще дальше и заявил: «Движение в за­щипу жизни всегда абсолютно правомерно фокусировалось на влиянии аборта на плод. Но они сбились с пути после того, как стали интересоваться вопросами влияния аборта на здоровье матери»¹³. Законодательные инициативы постабортных групп, как правило, фокусируются на защите женщин и обычно оста­ются вне поля зрения признанных рго-Ше групп, которые ча­сто не дают им хода.

В то же время существуют примеры активного и многосто­роннего сотрудничества рго-Ше групп и постабортных групп. И было бы ошибкой считать последние только разновидностью первых. Постабортные группы, группы поддержки и исследова­тели продолжают каждый идти своим путем.

 

О5М - О1а§позйс апс! 5*айзйса1 Мапиа! о{ Меп1а1 ОАзогйегз (прим, переводчика). Англ.: «рго-Ше» (прим, переводчика).

Приложение 2

Сложность и искаженность

⇐ Предыдущая45464748495051525354Следующая ⇒

Поделиться: