Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Глава 10. По лезвию бритвы



 

Забудьте о том, что вам нравится и не нравится.

Это не имеет никакого значения.

Просто делайте то, что следует делать.

Возможно, в этом нет счастья,

но в этом заключается подлинное величие.                               Джордж Бернард Шоу

 

После обеда крутой спуск вновь сменился мягким подъемом. Мы по-прежнему шли по горному гребню, и сейчас каменистая тропа сузилась до ширины гимнастического бревна, не оставляя никакого права на ошибку и потерю равновесия.

Когда мы ступили на опасно узкий гребень, о продолжении разговоров не могло быть и речи. С воздуха это место, должно быть, выглядело как лезвие бритвы. С обеих сторон от него были почти отвесные многометровые обрывы. Преодолевая головокружение, я заставил себя сосредоточиться на спине Мамы Чиа, которая шла в трех метрах впереди. Мы балансировали на узкой тропе, как горные козы. Камни по краям этого лезвия выглядели очень ненадежными, поэтому мы ступали очень осторожно, и любой неверный шаг мог оказаться гибельным. Мы продолжали это напряженное и медленное продвижение на восток до тех пор, пока тропа вновь не расширилась. Мама Чиа жестом предложила присесть и отдохнуть. Я глубоко вздохнул и расслабился. Мама Чиа выглядела поразительно хладнокровно. Она открыла сумку, которую я с облегчением сбросил с плеча, когда мы уселись, и протянула мне сандвич.

— Это кау-кау, — сказала она. — Хорошая еда.

— Да, я узнаю это, — сказал я, впиваясь в толстые куски хлеба. — Вкусно!

Пока мы ели, я сказал Маме Чиа, насколько меня поражает то спокойствие и бесстрашие, с каким она двигалась вдоль по гребню. Даже у меня, бывшего гимнаста, это место вызвало спазмы желудка.

— Ты решил, что я такая смелая? — спросила она.

— Конечно!

— Что ж, возможно, так оно и есть, но только потому, что у меня были хорошие учителя. Я расскажу тебе об одном из них. Много лет назад, когда я в свободное время бесплатно работала в Стэнфордской больнице, я познакомилась с одной девочкой по имени Лиза — она страдала очень редкой и тяжелой болезнью, и единственным шансом на выздоровление было переливание крови ее пятилетнего брата, который волшебным образом пережил ту же болезнь и выработал антитела, необходимые для борьбы с нею. Врачи объяснили этому маленькому мальчику ситуацию и спросили, согласен ли он дать свою кровь сестре. Я видела, как он заколебался только на мгновение, потом глубоко вздохнул и сказал: «Да, я согласен на все, чтобы спасти Лизу».

— Когда началось переливание крови и он лежал на кушетке рядом с сестренкой, малыш и все мы улыбались, наблюдая, как к ее щекам возвращается румянец. Потом лицо мальчика побледнело, а улыбка угасла. Он взглянул на врача и дрожащим голосом спросил: «Я уже умираю?»

Мама Чиа подняла глаза и пристально посмотрела на меня — Он был очень маленький, этот мальчик. Он не понял врачей. Он решил, что придется отдать сестре всю свою кровь.

— Да, я научилась смелости, — повторила она, — благодаря множеству прекрасных учителей.

Мы закончили трапезу молча. Затем я прилег, но как только погрузился в благословенную дремоту, до меня донесся голос Мамы Чиа — Пора идти. Нам нужно поспеть до темноты.

— Нам нужно с кем-то встретиться?

Она немного задержалась с ответом — В некотором роде.

Над головой двигались темные тучи, время от времени скрывавшие солнце, которое уже касалось зелени джунглей и неумолимо опускалось к горизонту. Мы уже спустились с гребня и снова оказались в лесу.

— Побыстрее! — торопила Мама Чиа, ускоряя шаг. — Начинает темнеть.

Мы быстро шли по неровной бугристой тропе. Прошел еще час, и нам уже пришлось продираться сквозь дремучую чащу. Мы шли почти весь день, и я предельно устал. Я сказал Маме Чиа — Сегодня мы прошли пять-шесть миль. Может, передохнем?

— Около девяти миль, — уточнила она. — Нет, еще рано отдыхать.

Начал моросить мелкий дождь, но кроны деревьев над нами были плотны, как крыша, и капли не достигали нас. Мне приходилось почти бежать, чтобы успевать за стремительным шагом Мамы Чиа.

— Я никак не могу поверить, что вы можете двигаться так быстро. Это очень необычно для человека… вашей комплекции, — задыхаясь, сказал я.

— Я умею использовать большие запасы энергии, — объяснила она.

— Как вы это делаете? В чем секрет этого умения?

— Скажем так, мать, даже если она очень устала за день, будет вставать снова и снова всю ночь, откликаясь на вздохи больного ребенка. Так происходит и со мной по отношению к тебе. — В темноте я не мог различить, улыбается ли она, но мне так показалось.

Мама Чиа продолжала идти в том же темпе. Я спешил за ней, часто поскальзываясь на поросших мхом камнях. Вверх и вниз, по горным площадкам, мимо небольших водопадов, порождаемых множеством пробивающихся на поверхность родников, обычных для этого острова, сквозь бьющие по лицу ветви деревьев… Так мы прошли — или пробежали — еще несколько миль. Когда мы преодолели еще один подъем и начали спускаться в долину Халава, я неожиданно ощутил себя бодрым. Этот необъяснимый прилив сил продолжался все время, пока мы продолжали спускаться. Наконец мы достигли небольшой поляны, которую со всех сторон окружала плотная стена деревьев.

Лучи солнца, которое уже касалось горизонта, прорывались сквозь густую листву и отпечатывались на траве полосами света.

— Располагайся, — сказала Мама Чиа.

Я с удовольствием уселся на мягкий, слегка влажный покров опавших листьев и сбросил на траву тяжелую сумку. Мама Чиа продолжала стоять под деревом кукуй и пристально вглядывалась в пространство. Я откинулся на спину и смотрел в начинающее темнеть небо сквозь ветви деревьев. Минуту спустя раздался голос Мамы Чиа.

— Дэн, — тихо сказала она, — помнишь, что я говорила о смещении формы?

— Ну, не так-то много вы об этом говорили… — Меня подбросило от резкого и громкого птичьего щебета. Я быстро повернулся к Маме Чиа. Она исчезла, но на том месте, где она только что была, на низкой ветке дерева кукуй сидела птица.

Она была совершенно неподвижна, словно чего-то ждала.

— Невероятно! — воскликнул я — Не может быть…

Птица немигающее, смотрела на меня. Я тоже рассматривал ее и ждал какого-нибудь сигнала. В этот момент из-за ствола соседнего дерева выглянуло лукавое лицо Мамы Чиа. Когда она увидела меня, стоящего с отвисшей челюстью, ее улыбка перешла в заразительный хохот.

— Дэн, жалко что у меня нет с собой фотоаппарата! Ты бы видел свое лицо! Она вышла из-за ствола и подмигнула птице. Та слетела ей на плечо. — Так ты подумал, что я действительно превратилась в птицу? Боюсь, ты начитался Карлоса Кастанеды.

— Мне доводилось видеть самые странные вещи, — возразил я.

Цитируя Шекспира, она продекламировала — «Есть много, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам». Да, Дэн, многие повседневные чудеса проходят незаметно большинству людей. И все-таки люди не могут физически стать птицами. Смещение формы означает перемещение сознания, что-то вроде глубокого сопереживания. Не больше и не меньше. — Она погладила птичку, пощекотала ее темно-красную грудку и белые крылышки, и та защебетала в ответ. — Это апапан. Он летает за мной, когда захочет, — объяснила она, касаясь искривленного клювика. — Я зову его Рэдберд.

— Он ручной? — Мое смущение уже прошло и мне стало весело — Я могу его погладить?

— Не знаю. Нужно у него самого спросить.

— Как же я спрошу? Нужно посвистеть на птичьем языке?

Она обменялась с птицей взглядом. Апапан повернул к ней голову, словно спрашивая: «Да кто это такой?» Я медленно подошел и апапан позволил погладить ему брюшко.

— Признаться, это был славный трюк. Вы действительно ошарашили меня.

Ее лицо потемнело, как небо в вышине, и она выпрямила голову.

— То, что нам предстоит сегодня ночью, не имеет ничего общего с «трюками», — сердито заявила она и взяла птичку в руки. — Это связано с жизнью и смертью.

Внезапно она крепко сжала ладонь вокруг птицы, которая забилась в ее руке, и стискивала ее до тех пор, пока апапан не затих. Она разжала руку — бездыханный, он лежал на ее ладони. Я окаменел, не веря в происходящее — Что вы наделали?

— Это связано со смертью и с жизнью, — прервала она и подбросила птичку в воздух.

Апапан расправил крылья, взлетел на ветку и начал насвистывать прекрасную песню, несмотря на начавшийся дождь. Очевидно, он чувствовал себя превосходно. Дождь скоро кончится, но когда я смогу оправиться от этого жуткого чувства сверхъестественности происходящего? Все еще ошеломленный, я наблюдал, как Мама Чиа прилегла на траву и завозилась, как медведица, устраиваясь поудобнее. Она казалась мне каким-то невиданным лесным зверем. Я тоже прилег, минут на пятнадцать, но не мог заснуть. Меня переполняли впечатления происшедшего и предвкушение того, что случится дальше.

— Похоже, мы проведем в этих местах несколько дней? — спросил я.

— Думаю, да, — немедленно откликнулась Мама Чиа.

— Я вас не задерживаю? Я имею в виду, вы можете понадобиться другим, своим пациентам и друзьям.

Она повернулась и посмотрела прямо в глаза — Считай, что я выехала на срочный вызов.

— А в чем причина срочности?

— В тебе, — сказала она, слегка улыбнувшись. Она приподнялась и села, ее лицо снова стало спокойным и серьезным. — Причина в тебе. Именно поэтому мы сейчас здесь.

— А что это за место?

— Это центр Каланикаула, священная роща кукуй.

— Священная? — Я тоже сел прямо и осмотрелся.

— Да. Разве ты не чувствуешь?

Я смотрел на серую кору, светло-зеленые листья и белые цветы прекрасных деревьев вокруг, потом закрыл глаза и осознал, что ощущение красоты связано не столько со зрением, сколько с восприятием этого места.

— Да, — сказал я, — я чувствую. Но разве мы шли так долго только ради этого?

— Мы идем в священное место за священным знанием. — Она резко поднялась на ноги. — Пойдем. Скоро стемнеет. — Без дальнейших объяснений она повернулась и направилась в глубину джунглей. Я быстро встал и последовал за ней.

— Вы не хотите мне рассказать, что мы будем делать? — спросил я, петляя между деревьями и пытаясь не потерять Маму Чиа в сумерках.

— Узнаешь, когда придем, — коротко бросила она.

— Придем куда?

Хотя лес приглушал все звуки, ее голос был вполне отчетливо слышен.

— На место захоронения, — ответила она.

— На кладбище? Ночью? Сейчас? — Волосы у меня на затылке зашевелились. Это был явный сигнал Базового Я, предвещающий приближение чего-то ужасного. Как гласит старая пословица:

 

«Свет в конце узкого туннеля может оказаться огнями надвигающегося поезда».

Глава 11. Башня Жизни

 

Символически Башня первоначально означала проводник, связывающий материю и дух…

Боги ищут возможность войти к нам —

если необходимо, с применением силы.         Салли Николе, «Карл Юнг и карты Тара»

 

К тому моменту, как я вновь пришел в себя, Мама Чиа была уже метрах в пяти впереди, пришлось пробежаться, чтобы догнать ее. Мы покинули рощу деревьев кукуй, на узкой тропе к месту захоронения лес изменился. На многие мили вокруг, насколько позволял видеть серебряный блеск полумесяца над головой, распространялся мертвый, высохший лес, что раньше был гордыми охиа и прекрасными коа, сейчас представлял собой голые скелеты, обрамляющие гребни скал, которые окружали долину Вайлау.

— Для забавы охотников сюда привезли оленей, — объяснила Мама Чиа. — Они съели все свежие побеги, поэтому молодые деревья так и не выросли. Большинство взрослых деревьев погибло от засухи, задохнулось в ядовитых лианах и мхе, нетронутых оленями.

Мы поднялись вверх, в предгорья, и снова спустились к искривленным сучковатым патриархам, последним останкам погибшего леса. В залитом лунным сиянием лесу Мама Чиа заговорила, ее слова, мощным магнитом, втягивали меня в новое видение реальности.

— Человеческое тело подобно семиэтажной башне. Это уже многие столетия известно исследователям внутреннего мира, постигшим тонкие тела и энергетические центры человека. Индийские мистики называют эти семь уровней – ЧАКРЫ. Сейчас покажу. Она вынула из своей сумки ручку и блокнот и, присев на корточки, нарисовала диаграмму:

 

Семиэтажная Башня

VII Сахасрара — Чистое Бытие и Блаженство –––––––––––––––––––––––– Над Головой

Чистый Дух; «Я» больше не существует.

 

VI  Аджна — Единство  ––––––––––––––––––––––––––––––––––– Голова – Третий Глаз

Чистый Свет; Связь с Духом.

 

V    Вишуддха — Мистическое Откровение ––––––––––––––––––––––––––––––––– Шея

Чистая Одухотворенность; глаза, обращенные к Духу.

 

IV  Анахата — Трансперсональная Любовь  ––––––––––––––––––––––– Грудь – Сердце

Чистое Сопереживание; Открытое Сердце; эго больше не центр сознания.

Чувства: Любовь, Счастье.

Основной вопрос: лучшее и эффективное Служение Миру. Большой Скачок!

 

III  Манипура — Личная Сила  –––––––––––––––––––––––––––––––––––– Верх Живота

Чувства: гнев, напряженность.

Основные вопросы: дисциплина, решительность, воля.

 

 

II    Свадхиштхана — Сексуальность и Созидание ––––––––––––––––––––– Низ Живота

Чувства: печаль, слабость.

Основные вопросы: достижение цели, полнота жизни;

энергия и взаимоотношения с людьми.

 

I     Муладхара — Личное Выживание –––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Пах

Чувства: страх, паралич.

Основной вопрос: забота о самом себе.

Закончив рисовать, Мама Чиа пометила диаграмму подписями.

— Этот рисунок выражает суть всего, что тебе сейчас нужно знать, — сказала она. — Башня Жизни в тебе самом. У каждого ее уровня есть собственные отличительные качества, и каждый из них, начиная с нижнего и до самого верхнего, соответствует все более расширенным состояниям осознания. Три нижних этажа — выживание, созидание и сила — представляют собой царства Базового и Сознательного Я. Они не интересуются верхними этажами и не отвечают за них. Очищение трех нижних уровней и решение связанных с ними вопросов усиливает и укрепляет Базовое Я. На четвертом уровне, в царстве сердца, ты впервые приходишь к связи со своим Высшим Я. — Она замолчала.

— А три верхних уровня? — спросил я.

— Пусть они пока тебя не беспокоят.

— Но мне интересно! — возбужденно воскликнул я. — Эта карта – именно то, что я искал все время. Сейчас я это понял! Я так устал от постоянной борьбы с нижними уровнями. Вот это, — я указал на седьмой этаж, — и есть то, чего я хочу, куда стремлюсь попасть.

Мама Чиа оторвала взгляд от диаграммы и показала на ближайшее дерево кукуй, гладкая кора которого тускло блестела при лунном свете. — Подобно этому дереву, — сказала она, — подобно башне, человеческое существо рождено в этом мире, чтобы связать собой землю и небеса, чтобы сплотить в себе все три Я. Но если корни дерева не уйдут глубоко в землю, оно не сможет расцвести. Если у башни слабый фундамент, она рухнет. Приведи в порядок свои подвалы, Дэн, прежде чем отдыхать на верхнем этаже.

Мгновения я обдумывал это. Признаться, я всегда представлял, что живу на довольно высоком этаже, пребываю на вполне высоком уровне. А сейчас уже не был уверен в этом.

— Что означают эти слова, здесь, посередине? — спросил я, указывая на диаграмму. — Что такое «Большой Скачок»?

— Это самое трудное и волшебное превращение в жизни любого человека, — ответила Мама Чиа. — Это переход от личных забот и интересов трех нижних уровней к глубинам сердца. Когда ты оказываешься на четвертом этаже, дальнейшее продвижение подобно подъему в лифте, — заверила она. — Дэн, — она продолжала все более страстно и вдохновенно, — все твои внешние цели, путешествия и испытания отражают эту задачу внутреннего восхождения. И каждый человек на земле рано или поздно поднимется по этим семи ступеням к обители собственной души. Она начала говорить что-то еще, но замолкла, обошла меня и встала сзади — Присядь-ка. Вот так, и расположись поудобнее.

Мама Чиа начала разминать мне плечи.

— Вы решили сделать мне массаж? Здесь, сейчас? — спросил я, и в этот момент мои ноги начали подергиваться с каждым нажатием ее пальцев на какую-то точку на моей шее. В пространстве перед собой я увидел вспышки света.

— Хорошенько расслабься и постарайся не напрягаться, — потребовала она, растирая костяшками пальцев мои виски, все сильнее и сильнее. Ее голос стал слабым и приглушенным, и последними словами, которые я услышал, были: «В самых глубоких тайниках разума любого человека существуют всеобщие архетипы…» Я почувствовал, как мои веки сомкнулись, а потом услышал шум далекого ветра…

Я открыл глаза и замигал, увидев облака пыли, катящиеся по серой равнине, похожей на лунный кратер и простирающейся на многие мили во всех направлениях. На этом бескрайнем просторе разгуливал порывистый стонущий и завывающий ветер. Потом я заметил что-то неясное, слишком далекое, чтобы можно было рассмотреть детали. Башня? Да, белая Башня. И я знал, что мне нужно попасть туда. Я не прилагал никаких физических усилий, но почувствовал, что только под влиянием воли начал приближаться к ней. Башня становилась все больше и скоро нависла прямо надо мной. Исполненный благоговейной радости и страха, я обнаружил, что нахожусь перед окном основания Башни, ее подвала. Я ощутил, что этот уровень и несколько этажей над ним являются той обителью хаоса, где каждый человек пребывает большую часть своей жизни, царством невыявленных проблем, символов и страхов — скрытых артефактов старого подвала. Когда мое осознание проникло вглубь призрачного света подвала, я узрел безжизненный мир, заброшенную пустошь — пыльное и грязное пространство, населенное лишь врагами и соперниками. Вскоре я понял, что окно каждого этажа открывает иную картину мира. Заглянув в окно второго этажа, я увидел более красочный пейзаж: царство деревьев, трав и ручьев, в котором гуляли и предавались различным формам удовольствий счастливые пары. Меня охватило желание. Третье Окно демонстрировало мир порядка, геометрической правильности и красоты, в котором гармония структур усложнялась стремительным крещендо, а люди были стройными и высокими. Сквозь окно я заметил серо-стального робота, свое Сознательное Я. Почему-то я знал, что это место — крошечная обитель Сознательного Я и что это самый высокий уровень, на котором оно способно действовать. Мое осознание переместилось к четвертому окну. Я увидел всех людей мира, представителей всех рас, культур, верований. Они пожимали руки, любили и помогали друг другу. Человечество пело хором — и это была песнь гармонии. Меня переполнило чувство сопереживания, и я услышал голоса ангелов небесных. Затем меня мгновенно пронесло сквозь три верхних этажа и подняло ввысь волной невыразимого блаженства. Я чувствовал, видел, слышал, обонял и ощущал на вкус бесконечно острее, чем обычно. У меня возникали непередаваемые, новые, неизвестные ощущения. Я проник сквозь вуали иллюзий, воспринимал тончайшие энергии, иные измерения и Вселенные и, наконец, — я увидел Свет! Я испытал потрясающий шок, и в следующий миг, словно на лифте, мое осознание стремительно понеслось вниз, подчиняясь сигналам тревоги, доносившимся с трех нижних этажей. И я понял, что мое Сознательное Я обречено вновь и вновь опускаться туда, в объятия страха, сексуальных желаний и власти, до тех пор, пока эти проблемы не будут полностью разрешены. Затем я с острой тоской вспомнил счастливые мгновения спокойного и расширенного состояния осознания в моем раннем детстве. Ангельские энергии приглашали меня тогда к высшим уровням Башни. Мне страстно захотелось вернуться туда, ибо какая-то часть меня всегда знала о том, что мир над Башней, в царстве Света, и есть мой настоящий дом. В возвращении в этот дом и заключается цель моей души, мое священное путешествие: начиная с подвального этажа, я — мое Сознательное Я — должно было найти путь к свету высших уровней, пройти по всем этажам Башни, познать испытания и возможности, связанные с ними, — и разрешить эти проблемы. Но это станет возможно только тогда, когда я захочу видеть и научусь принимать то, что есть, когда я смогу отказаться от склонности к иллюзорным мечтаниям. Я вернулся в то место, с которого начал путь к Башне, — в бескрайнюю равнину, по которой ураганы несли тучи пыли. Я снова смотрел на Башню издалека, и сейчас она казалась еще более величественной. Ее вершина уходила высоко в небеса, в туманную мглу фиолетовых, розовых и золотых вихрей, клубящихся в небе. Но сияние над Башней было ярким, как солнце, и я не мог долго смотреть на него… В следующий момент я начал осознавать, что сижу, прислонившись к дереву. Мои глаза были широко раскрыты, и я все еще видел перед собой Башню, но по мере возвращения к обычному сознанию ее образ становился все более расплывчатым, пока не растворился полностью. Теперь вокруг меня были только листья деревьев кукуй, шелестящие под мягким дуновением теплого бриза. Я продолжал сидеть неподвижно. Даже после всех тех странных и неожиданных вещей, с которыми я столкнулся, обучаясь у Сократуса, видение совершенно ошеломило меня. Сделав глубокий вдох, я медленно повернул голову и увидел Маму Чиа, которая спокойно сидела неподалеку. Ее глаза были закрыты. Наконец я смог выдавить из себя:

— Я не знаю, как вы это сделали, но теперь я понимаю то, что вы говорили о Башне.

— Еще нет. Пока что ты понимаешь не до конца, — ответила она, открывая глаза. — Но ты поймешь. — Она захлопнула блокнот, поднялась на ноги и направилась вниз по тропе. Я тоже вскочил на ноги, схватил ее сумку и заторопился следом.

— Что значит «еще нет»? — спросил я, догнав ее. Ее ответ унесло усиливающимся ветром, и я, скорее, угадал, чем услышал его:

— Прежде чем увидеть Свет, необходимо познать тьму.


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-04-20; Просмотров: 220; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.055 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь